24 марта 1896 г. в физическом кабинете Петербургского университета, где обычно проходили заседания физико-химического общества, царило оживление — преподаватель Кронштадтской минной школы А.С. Попов делал сообщение о своих новых работах. Сняв со стоявшего у кафедры прибора чехол, Попов сказал: «Прошу внимания. Мы начинаем. Мой помощник П.Н. Рыбкин, находящийся в химической лаборатории, будет передавать сигналы лучами Герца. Эти сигналы запишет стоящий перед вами аппарат Морзе».

В зале наступила тишина. Глаза всех были устремлены на приемник, около которого стоял и Попов и его старый учитель Ф.Ф. Петрушевский. Тишину прервали глухие пощелкивания телеграфного аппарата. Раздались и разом смолкли изумленные возгласы.

Собравшиеся физики недоуменно посматривали то на антенну, вертикально висевшую за окном, то на приемник. Петрушевский взглянул на первые точки и тире на телеграфной ленте и, расшифровав их по азбуке Морзе, подошел к висевшей на стене черной классной доске и четко написал мелом: «Г».

 Снова защелкал аппарат. Петрушевский написал на доске еще одну букву: «Е». Точки, тире, тире, тире, точки, и на доске появилось два слова: «Генрихъ Герцъ».

Еще не кончилась передача, на доске не были еще написаны последние буквы, как шумно поднялись и молодые физики, и старые ученые, восторженно повторяя одни и те же слова: «Генрих Герц!  Генрих Герц!»

Ученые окружили Попова и наперебой пожимали ему руки, поздравляя его с величайшим изобретением. Первыми словами, которые передал Попов при первом публичном испытании своего прибора, было имя ученого, положившего начало практическому применению электромагнитных волн.

Моряки в изобретении Попова увидели такое средство связи, о каком издавна мечтали на флоте и которое наделаю связывало суда с берегом, как бы далеко они ни были в море. У А.С. Попова и в мыслях не было патентовать свое изобретение, — он шел в ногу с Фарадеем, Максвеллом и Герцем, никогда не патентовавшими своих изобретений и считавшими их достоянием науки, достоянием всего человечества. В 1900 г. на IV Всемирном электротехническом конгрессе в Париже А.С. Попову были вручены большая золотая медаль и почетный диплом за изобретение радио.

До применения радио дальность действия морской связи ограничивалась пределами видимости. За этими пределами связь между судами и судном с берегом прекращалась, всякий контроль за их движением и состоянием нарушался, судьба людей, груза и судна оставалась неизвестной до прихода его в порт. Можно привести огромное множество примеров, когда недалеко от берега или поблизости от других находящихся в море судов гибли люди, не имея возможности сообщить о своем бедственном положении и попросить помощи. Если в военном флоте широкое внедрение радиосвязи было вызвано причинами чисто военного характера, то на торговых судах появление радиотелеграфа в первую очередь обуславливалось необходимостью подать сигнал бедствия.

В декабре 1898 г. «искровым телеграфом» оборудуется первое судно — английский плавучий маяк «Ист-Гудвин». Штатное место этого маяка находилось у восточной части песчаных мелей Гудвин-Сэндз, расположенных у юго-восточной оконечности Англии. Прошло три месяца, и с маяка в эфир впервые в истории радиосвязи полетели сигналы бедствия, зовущие на помощь. Ранним туманным утром 3 марта 1899 г. на маяк налетел заблудившийся в тумане пароход «Р.Ф. Мэттьюз». Сообщение о столкновении было принято радиостанцией берегового маяка на мысе Саут-Форленд, расположенного в 12 милях от «Ист-Гудвина». Высланные на помощь буксиры отвели тонущий маяк на мелкое место и сняли с него экипаж.

С каждым месяцем беспроволочный телеграф продолжал завоевывать симпатии моряков всех стран. В 1900 г. радиостанцией оборудуется крупнейший немецкий лайнер «Кайзер Вильгельм дер Гроссе».

Широкое распространение радиотелеграфа на морских торговых судах началось с 1902 г., когда стало известно, что 11 декабря 1901 г. итальянскому инженеру Гульельмо Маркони с помощью профессора Флеминга удалось установить радиосвязь между Корнуоллом (Англия) и Сент-Джонсом (Ньюфаундленд). Эта первая трансатлантическая радиограмма состояла из буквы «S».

Благодаря большой энергии и организаторскому таланту Маркони сумел привлечь к радиотелеграфии внимание английского Адмиралтейства и создать акционерную компанию, получившую название «Международная компания морской связи Маркони». Сделать это Маркони было нетрудно, т.к. его мать, англичанка, дочь небезызвестного фабриканта Эндрю Джеймсона (его фамилию можно и сейчас прочесть на бутылках знаменитого шотландского виски), имела большие связи в Британском почтовом ведомстве.

Англичане сразу поняли громадное значение нового средства связи для своего торгового флота, который в начале XX в. занимал первое место в мире, составляя две трети мирового тоннажа, и быстро раскупили акции новой компании. В это время появляются фирмы по производству радиоаппаратуры, вместе с которыми рождается и конкуренция. Компания «Маркони» имела договор с правительствами Англии и Италии, согласно которому, эти две страны обязаны были применять у себя радиоаппараты только системы Маркони и запрещать своим станциям поддерживать связь между судами, оборудованными радиоустановками других систем, даже в случае просьбы о помощи гибнущего судна. Чтобы обеспечить условия нормальной работы радиосвязи, необходимо было выработать такие положения, которые регулировали бы деятельность радиостанций не только в пределах одной страны, но и во всем мире.

В 1903 г. в Берлине состоялась Первая международная радиотелеграфная конференция. В ней приняли участие представители восьми стран: России, Германии, Австро-Венгрии, Франции, Англии, Испании, Италии и США.

Вопреки кабальным договорам, навязываемым компанией «Маркони», конференция решила, что береговые радиостанции обязаны принимать и передавать радиограммы от судов или адресуемые судам в море вне зависимости от системы применяемых радиоаппаратов. В протоколе этой конференции было записано, что преимущество в радиопередачах предоставляется радиограммам с призывом о помощи и извещениям о несчастных случаях. На этой конференции делегат Италии впервые предложил установить специальный радиотелеграфный сигнал для судов, терпящих бедствие. Он предложил сигнал «SSS DDD» (. — . — . — . — .). Его предложение по стандартизации сигнала не было принято, но в итоговом протоколе конференции появилась статья, обязывавшая радиостанции внимательно следить за сигналами бедствия, поступавшими от кораблей.

Однако твердого решения по этому вопросу принято не было, и выбор единого сигнала бедствия был отложен до второй международной конференции. Но компания «Маркони» не стала считаться с мнением закончившейся конференции и внутренним циркуляром от 7 января 1904 г, ввела для судов, оборудованных радиоаппаратами ее системы, сигнал бедствия «CQD» (— — . — . — — . — — .).

Этот сигнал состоял из сигнала общего вызова всех станций — «CQ» ( — . — . — — . —), к которому добавили букву «D» ( — .). Эту букву выбрали потому, что с нее начинается английское слово «danger» (опасность). Сочетание трех букв в мнемонической форме представляло собой английскую фразу «Come quick, danger» («идите быстрее, опасность»). Но поскольку речь шла о судах, оборудованных радиоаппаратами компании «Маркони», появившийся сигнал назвать единым международным сигналом бедствия было нельзя. Довольно часто призыв о помощи по радио передавался без всякого сигнала бедствия.

В 1906 г. в Берлине состоялась Вторая международная конференция. В ее работе приняли участие представители 25 стран, в том числе такие крупнейшие страны мира, как Россия, Германия, Англия, Франция, США, Япония и др. Одним из основных вопросов конференции был вопрос об установлении единого радиотелеграфного сигнала бедствия. Представитель «Маркони» настаивал на введении в качестве единого международного сигнала бедствия сигнал «CQD». Представитель США выступил с резким возражением против введения сигнала «CQD», утверждая, что при передачах и приеме сигнал «CQD» часто путают с сигналом общего вызова «CQ». К тому же оба эти сигнала широко применяются береговыми телеграфистами. Конференция взяла сторону американских представителей — заменить «CQD» каким-нибудь другим ясным и четким сигналом. Те же американцы предложили принять в качестве радиотелеграфного сигнала бедствия сигнал международного свода сигналов «NC», означающий «терплю бедствие, нужна немедленная помощь». Но и это предложение было отклонено.

Представитель немецкой фирмы «Телефункен» в качестве единого сигнала бедствия предложил принять сигнал «SOE» (. . . — .) — позывные судов, оборудованных аппаратурой этой фирмы. Во время обсуждения один из делегатов заметил, что предложенный сигнал имеет серьезный недостаток, поскольку буква «Е» по азбуке Морзе передается одной точкой, которая при дальнем приеме или в перегруженном эфире может быть искажена и даже не понята. Решено было букву «Е» заменить вторым «S». Получилось «SOS» (. . . — — — . . .) — короткий, ритмичный сигнал, состоящий из трех точек, трех тире и трех точек; он мог быть легко понят, если даже его начнут передавать очень быстро и непрерывно. Как запись в кодах Морзе, так и запись буквами одинаково хорошо читаются как «вниз», так и «вверх» ногами. Предложение было принято почти единогласно.

Сначала сигнал не имел буквенного эквивалента. Однако поскольку в международно признанном к тому моменту варианте азбуки Морзе буква «S» кодировалась последовательностью трех точек, а «О» — трех тире, то сокращение «SOS», помогавшее запомнить сигнал, напрашивалось само собой. Впрочем, впервые оно появилось в 1907 г., уже после принятия сигнала, в газетном отчете о конференции.

Поскольку сигнал «SOS» передается без обычных для азбуки Морзе интервалов между буквами (каждый интервал должен быть равен по продолжительности пяти «точкам»), вполне возможны и другие варианты его прочтения: «VTB», «IJS» и «SMB». Следует, впрочем, признать, что ни один из них не может сравниться по удобству запоминания с «SOS». Интересно, что в американской версии азбуки Морзе начала XX века, несколько отличавшейся от международной, трем тире соответствовала цифра пять, так что сигнал иногда называли не «SOS», a «S5S».

Таким образом, «SOS» в самом начале своего появления не имел ничего общего с трагической фразой «Спасите наши души». Уже значительно позже моряки различных стран стали в шутку истолковывать сочетание этих трех букв такими мрачными фразами, как «Save our souls» («Спасите наши души»), «Save our ship» («Спасите наше судно»), «Send our succour» («Пошлите нам помощь»), «Swim or sink» («Плыть или тонуть»), «Спасите от смерти» и т.д.

Статья XVI международной конвенции, подписанной в Берлине 3 ноября 1906 г., устанавливавшая немецкий сигнал бедствия в качестве международного стандарта, гласила: «Корабли, терпящие бедствие, должны использовать сигнал ∙∙∙———∙∙∙, повторяемый через краткие промежутки». Конвенция вступала в силу 1 июля 1908 г. Несмотря на то, что «SOS» был формально принят как международный сигнал бедствия на море, радисты еще долго использовали параллельно с ним сигнал «CQD».

Тем не менее радио в 1912 г. все еще оставалось чем-то вроде чудной новинки, переживавшей свое детство, если не младенчество. Действительно, диапазоны приема/передачи были ограничены, производительность отдельных устройств — маргинальной, опытных радистов не хватало, а быстро растущее число соглашений и правил этикета требовали упорядочения. Чего заметно недоставало — так это стандартизации. Имелись десятки типов аппаратуры, две разные азбуки Морзе (американская и международная), не было правил относительно распорядка дежурства, который должны были соблюдать операторы. Также не было и единогласия относительно принадлежности радиотелеграфистов к тому или иному подразделению экипажа судна.

Частично это объяснялось тем фактом, что радиотелеграфисты на самом деле не работали на пароходство. Вместо этого имелись частные компании, контролировавшие индустрию радиосвязи и «сдававшие внаем» своих сотрудников для обслуживания радиостанций на борту судна: французская «Компани Женераль Трансатлантик», немецкая «Телефункен», уже упоминавшиеся американская и британская «Маркони». Поэтому двое радиотелеграфистов «Титаника» хотя и числились в судовой роли, на самом деле оставались сотрудниками британской компании «Маркони».

Все суда «Уайт Стар» были оборудованы радиостанциями после успешного применения радио в 1909 г. при спасении пассажиров и команды с лайнера этого пароходства «Рипаблик» (пароход столкнулся с итальянским лайнером «Флорида»). К 1912 г. радиостанциями были оснащены почти все североатлантические пассажирские лайнеры.

Безусловно, в большинстве случаев применялось оборудование компании «Маркони». Радиостанция «Маркони», установленная на борту «Титаника», была самой мощной из всех, установленных на борту торговых судов того времени.

Большая часть радиопередающей аппаратуры располагалась в «тихой» комнате и состояла из пяти независимых контуров, преобразующих постоянный ток судовой электросети в мощные, регулируемые радиочастотные колебания, которые затем передавались в атмосферу через воздушную антенну.

Первичный контур брал постоянный ток из судовой осветительной электросети через местный распределительный щит и главный коммутатор. Электродвигатель-генератор, рассчитанный на мощность 5 кВт (из которых в антенну попадало около 500 Вт), состоял из электродвигателя постоянного тока, напрямую соединенного с генератором переменного тока, установленным на едином основании. Два реостата (один последовательно подключенный к обмотке двигателя, другой — к возбуждающей обмотке генератора) позволяли управлять силой искрового разряда. Генератор выдавал переменный ток напряжением до 300 В с частотой 70 циклов. Двухпанельныи щит управления позволял контролировать как ток, проходящий через обмотки двигателя (постоянный), так и проходящий через корпус генератора (переменный), и имел плавкий предохранитель для главного контура. Для создания резонанса в цепи путем введения в фазу как тока, так и напряжений, совместно с регулятором скорости двигателя использовалась регулируемая катушка индуктивности.

Нажимая на телеграфный ключ в радиорубке, оператор приводил в действие двойной электромагнитный ключ первичной цепи, последовательно соединенный с повышающим трансформатором замкнутой магнитной системы. Таким образом генератор замыкался на трансформатор, который повышал напряжение переменного тока до 10 000 В для зарядки главного конденсатора. Телеграфный ключ был закорочен с головными телефонами оператора, чтобы защитить его уши от интенсивного шума во время передачи.

Поскольку ток, поступающий от генератора, имел напряжение 100 — 300 В, в цепь была включена добавочная катушка для снижения напряжения первичной цепи и защиты оператора от непреднамеренного контакта с высоким напряжением.

Цепь высокого напряжения несла ток от трансформатора с масляным охлаждением к конденсатору. Две безжелезные «реактивные» катушки защищали обмотки трансформатора от высокочастотных колебаний разрядных токов конденсатора и соединяли вторичную обмотку трансформатора с первичным колебательным контуром.

Внутри каждой емкости конденсатора был подвешен контейнер, в котором имелось 36 стеклянных пластин, чередующихся с 17 цинковыми; при этом между каждой парой цинковых пластин имелось по две стеклянных. Конденсатор сохранял заряд высокого напряжения до достижения напряжения пробоя разрядника. После разряда на индукционную катушку конденсатор заряжался вновь. Цикл заряда-разряда повторялся до тех пор, пока ключ был опущен, замыкая цепь.

Четыре ячейки конденсатора управлялись «швейцарским» коммутатором, установленным над емкостями. Для создания нормальной 600-метровой (500 кГц) «длинной» волны ячейки конденсатора коммутировались параллельно. Для 300-метровой (1000 кГц) «короткой» волны банки конденсатора и трансформатор коммутировались последовательно, чтобы увеличить время разряда и обеспечить дополнительную энергию, необходимую для передачи. Кроме того, в колебательный контур требовалось установить дополнительный конденсатор меньшей емкости, чтобы сократить собственную емкость антенны до значения, подходящего для укороченной длины волны.

Нет никаких документальных свидетельств того, что радиостанция «Титаника» работала на «короткой» волне, ведь это потребовало бы внесения вышеописанных изменений в электрическую схему передатчика. На дне океана в останках «тихой» комнаты был обнаружен управляющий блок коммутатора, и расположение стержней в нем соответствовало настройкам на «длинную» волну.

Высокочастотный первичный (замкнутый) колебательный контур подавал высокое напряжение непосредственно для передачи в антенну. Разрядник в контуре выполнял следующие функции: обеспечивал бездействие контура до полного заряда конденсатора; затем открывал путь высокому напряжению для разряда в форме искры, создавая, таким образом, колебания радиочастоты; и гасил разряд, возвращая разрядник в непроводящее состояние.

На «Титанике» впервые в морской практике использовался разрядник синхронно-вращательного типа, представлявший собой металлический диск с электродами, смонтированный на валу генератора. Разрядник находился в деревянной коробке из тика, отделанной изнутри асбестом Крышка коробки в рабочем положении была закрыта, чтобы заглушить звуки разрядов и задержать образующиеся при этом газовыделения. Интервал между двумя стационарными электродами регулировался вращением эбонитовой рукоятки на внешней стороне разрядника. 16 электродов на диске соприкасались с двумя неподвижными электродами (соединенными последовательно с закрытым колебательным контуром) с интенсивностью, равной удвоенной частоте вращения вала (около 1200 разрядов в секунду). Операторы принимающих радиостанций легко отличали мелодичный 60-герцовый тон, испускаемый синхронно-вращательным разрядником от звука «Шшшш», порождаемого простым разрядником Применение разрядника этого типа позволило увеличить дальность передачи.

Для настройки частоты колебаний к длине волны антенны в контур были добавлены спиральная катушка индуктивности и трансформатор связи («джиггер»), спаривающий колебательный и излучающий контуры.

Излучающий или открытый колебательный контур индуктивно передавал колебания в антенну. Длина основной волны антенны требовала дополнительной индуктивности при передачи «длинных» волн. Маленькая лампа в последовательности с регулируемой катушкой индуктивности, зашунтированные между «джиггером» и «землей» (т.е. корпусом судна), позволяли выполнять точную настройку контура.

Два заземляющих искровых промежутка представляли собой латунные концевики (один для «длинноволновой» конфигурации передатчика, а оба вместе — для «коротковолновой»), соединяющие колебательный и антенный контуры с «землей» через воздушные зазоры, защищали приемную аппаратуру от высоких напряжений передатчика, а также обеспечивали защиту антенны от молний, как автоматический переключатель. Применение этих громоотводов избавило «Маркони» от использования отдельных переключателей, характерных для аппаратуры других фирм-изготовителей. Это устройство состояло из двух латунных дисков, в зазоре между которыми (0,254 мм) находился слюдяной диск.

Принимающая аппаратура размещалась возле рабочего стола в радиорубке и сходилась в единственный контур, преобразующий принимаемые антенной радиочастотные колебания в звуковые сигналы, которые мог слушать оператор. Он состоял из стандартного магнитного детектора того времени и составного приемника «Маркони», обеспечивавшего прием волн в диапазоне 100 — 2500 м. Это позволило отказаться от низкоэффективных когереров прошлых лет. Детектор использовался для преобразования принятых радиочастотных колебаний в электрические токи, а три независимых контура приемника (первый подключался к антенне, а третий — к детектору) отфильтровывали лишние атмосферные частоты. Далее сигналы поступали в телефонный конденсатор, фильтрующий ненужные гармоники. Очищенные электрические импульсы воздействовали на мембраны головных телефонов, заставляя их вибрировать и порождать звуки, различаемые ухом оператора.

Приемник прямого усиления предусматривал установку любой длины волны и даже имел возможность перенастройки для мгновенного перехода в ненастроенное состояние. Это особенно полезно в случае выбора поступающих сигналов из широкого диапазона длин волн.

Магнитный детектор, надежный по природе, мог оставаться постоянно подключенным к передающей антенне, распределяя все механические переключения между передающим и принимающим контурами. Более того, в связке с закороченными контактами телеграфного ключа он позволял оператору прерываться во время передачи сообщения в случае ложного приема слушающей станции.

На рабочем столе был закреплен тестовый зуммер для мгновенной проверки принимающего контура. Кроме особого набора инструментов для проверки и наладки контуров, на столе имелись зуммер, гальванометр, настроечная лампа, переменная дроссельная катушка для индикации состояния настройки передающего контура и портативный волномер, покрывающий весь его диапазон.

В качестве резерва на случай аварии имелся ламповый приемник «Маркони». Для его питания (6 В) восемь хлоридных аккумуляторов, обеспечивающие автономную работу в течение 6 часов, постоянно держали в заряженном состоянии, а переключиться на резервную установку можно было с помощью тумблера. На случай аварии питания передатчика имелся независимый генератор на мазуте.

Дополнительный передатчик также располагался в радиорубке и обеспечивал выработку простого разряда в случае отказа основного передатчика. Катушка индуктивности высотой в 25 см вырабатывала переменный ток, достаточный для возбуждения простого разрядника, создавая сигнал, который можно было услышать на расстоянии в радиусе 80 морских миль (148 км) от судна. К аварийному передатчику был подключен отдельный телеграфный ключ.

Двойная Т-образная всеволновая антенна, установленная на «Титанике», повысила мощность и чувствительность как в носовой, так и в кормовой части судна. Антенна поднималась вертикально с крыши «тихой» комнаты и соединялась с горизонтальными кабелями, натянутыми между двумя мачтами судна. Позитивное подключение между каждым вертикальным вводом снижения и соответствующим ему кабелем в горизонтальной плоскости было сделано с помощью соединителя «Макинтайр».

К двум шестиметровым распоркам-спредерам с обоих концов горизонтальной части крепились два внутренних кабеля на расстоянии 2,44 м и два внешних на расстоянии по 1,83 м от внутренних кабелей. Спредеры удерживались линями, которые можно было поднимать или опускать на фалах, пропущенных через рифовые блоки, закрепленные на клотиках мачт судна. Передний спредер имел четыре гнезда с натяжным изолятором в каждом, от которого шел соответствующий кабель антенны.

Основная длина волны антенны составляла 325 м, что обеспечивало хороший уровень тока для 600-метровой волны и низкий уровень для 300-метровой радиоволны. Физическая длина антенны была навязана следующими причинами: антенну нельзя было сократить менее чем наполовину ее физической длины и мачты «Титаника» располагались на расстоянии примерно в 183 м друг от друга. Тем не менее длину горизонтальной части сократили, чтобы удержаться в пределах излучаемой 300-метровой волны. Это вынудило отнести натяжные изоляторы кормового конца антенны от спредера и расположить их между третьей и четвертой трубами. Поэтому часть антенны после изоляторов использовалась только для ее натяжения. Следует отметить, что кабели снижения (излучатель) необходимо было разместить точно посредине длины горизонтальной части. В противном случае каждая Т-образная ветвь имела бы разную длину волны, делая невозможным точную настройку.

Для изоляции антенны от стальной структуры корпуса судна применили палубный изолятор Брэдфилда, рассчитанный на работу с мощностью в 5 кВт и способный выдерживать минимальное напряжение в 30 000 В. Изолятор представлял собой латунный стержень диаметром 3,81 см, вставленный внутрь длинной эбонитовой трубки, которая проходила через чугунный сальник, вмонтированный в крышу офицерской надстройки. На внешнем конце стержень имел оцинкованный конус, который защищал достаточную длину стержня от брызг, сохраняя ее сухой в любых условиях. Концы снижения антенны крепились к крыше надстройки через натяжные изоляторы и соединялись со скобой конуса двумя свободно висящими кабелями, предохранявшими соединение от вибрации антенных кабелей, что могло вызвать потерю контакта. По ним и передавалась электромагнитная энергия между антенной и изолятором «Брэдфилд». Три эбонитовых диска, распределенных по внешней длине стержня, предохраняли его от искрения во влажную погоду, когда изолятор покрывали соленые капли морской воды.

Гайкой-«барашком» в нижнем конце стержневого изолятора в «тихой» комнате подключалась антенная подстроечная катушка индуктивности, которая, в свою очередь, была подключена к гнезду, расположенному на стене помещения. Оператор в радиорубке мог легко переключить антенну с заземления основного оборудования на индукционную катушку аварийной установки.

Основное оборудование радиостанции обеспечивало гарантированный прием/передачу в радиусе 250 миль (около 460 км) при любых атмосферных условиях, но фактически связь могла поддерживаться на расстоянии до 400 миль (около 740 км), тогда как ночью рабочий диапазон часто достигал 2000 миль (3700 км).

В январе 1912 г. «Титанику» были присвоены радиопозывные «MUC». Спустя некоторое время позывные «Титаника» были заменены на «MGY», ранее принадлежавшие американскому судну «Йель». Как доминирующая радиокомпания, «Маркони» ввела свои собственные радиопозывные, большинство из которых начинались на букву «М», что означало радиостанцию «Маркони» вне зависимости от ее расположения и страны приписки судна, на котором она была установлена. На Лондонской радиоконференции 1912 г. (после гибели «Титаника») радиопозывные были стандартизованы и присваивались уже по географическому принципу.

Старший радиотелеграфист «Титаника» Джон «Джек» Филлипс родился 11 апреля 1887 г. и жил со своими родителями и двумя сестрами над магазином мануфактурных товаров в местечке Фарнкомбе на Хай-Стрит, что неподалеку от Годалминга (графство Суррей). После окончания средней школы он прошел экзамены на государственную службу и стал работать телеграфистом в местном почтовом отделении.

Джек покинул Годалминг в марте 1906 г., чтобы поступить в школу радиотелеграфистов компании «Маркони», которая находилась в Сеафорт-Бэрракс в Ливерпуле.

В школе изучали не только азбуку Морзе. Здесь читались лекции по электричеству, магнетизму, теории распространения радиоволн, практики поиска и устранения неисправностей оборудования, а также лекции по правилам и инструкциям радиотелеграфной конвенции.

Действительным неудобством радиосвязи того времени было вмешательство одного оператора в передачу другого. В то время подобные инциденты случались, но были исключением, а не правилом Радиотелеграфная конвенция однозначно описывала поведение операторов в плане передачи сообщений определенных типов. Например, абсолютно запрещалось вмешиваться в передачу сигнала бедствия.

Лекции по теории распространения радиоволн давали операторам представления о влиянии ионосферы на радиосвязь и о том, почему прием/передача в ночное время суток возможны на большие расстояние, чем в дневное. Конечно, эта выгода в дальности и чистоте приема/передачи означала, что большая часть работы радиотелеграфиста смещалась на ночные часы, когда свободные от вахты члены экипажа будут спать. Также студентов обучали ремонтировать аппаратуру в морских условиях.

Как и многих сегодняшних молодых людей, знакомящихся с рождающимися технологиями, молодое радио заворожило Филлипса. Он прекрасно знал теоретические основы радиосвязи того времени и набил руку в практике, умудряясь выжимать все возможное из непослушной иногда аппаратуры.

После окончания учебы (Филлипс окончил радиотелеграфную школу с высшей оценкой в своем классе) в августе 1906 г. он был направлен младшим радиотелеграфистом на лайнер «Тевтоник» (пароходство «Уайт Стар»). Следующие 2 года он проработал на нескольких лайнерах, среди которых «Лузитания», «Мавритания», «Кампания» и «Оушеник».

В 1908 г. его перевели на трансатлантическую станцию «Маркони» в Клифдене, что на ирландском побережье, где молодой Джек лично знакомится с Г. Маркони. Эта была первая трансатлантическая радиолиния, и здесь Филлипс занимается обменом радиограммами с релейной станцией «Маркони», расположенной в канадском Глэйс-Бей (Новая Шотландия).

Покинув Клифден в 1911 г., Филлипс возвращается на морскую службу и попадает на лайнер «Адриатик». А уже в марте 1912г. его направляют в Белфаст, на должность старшего радиотелеграфиста нового лайнера компании «Уайт Стар», «Титаник», строительство которого завершается на верфях «Харланд & Вольф». Этот серьезный молодой человек отметил свое двадцатипятилетие всего за 4 дня до смерти — 11 апреля 1912 г.

Помощник Филлипса, младший радист Гарольд-Сидней Брайд родился в семье Артура и Мэри Анн Роу 11 января 1890 г. в Лондоне. У Гарольда были братья Артур, Фрэнк, Эдвин и сестра Мария Целеста. Позднее семья переехала в графство Кент.

В возрасте 20 лет Гарольд шокировал всю окрестность, построив антенну в отцовском саду, чтобы практиковаться в телеграфии. Он поступил в школу «Маркони» в Ливерпуле (эту же школу окончил и Филлипс), где 28 июня 1911 г. сдал экзамен по беспроводной телеграфии. На экзамене он принимал и передавал сообщения со скоростью 22 слова в минуту. Диплом отмечал его знания и навыки как «очень хорошие».

Летом 1911 г. Брайд поступает в «Международную морскую компанию связи Маркони», где получает свое первое назначение на флот. В течение года он работал на «Хаверфорде», «Лузитании», «Лафранке», «Ансельме». В марте 1912 г. Брайд получает назначение на «Титаник». К этому моменту ему исполнилось 22 года.

Оборудование «Маркони» было доставлено на «Титаник» ко времени ходовых испытаний 2 апреля. Филлипс и Брайд потратили целый день на его установку и настройку. Проверочные передачи они осуществляли со станциями на мысе Малин-Хэд (северное побережье Ирландии, позывные «МН») и Ливерпуля (Сифорт, позывной «LV»). Станция в Малине, расположенная на самой северной оконечности Ирландии, известной как мыс Бэнбаз-Кроун, получила первый морской «радиопривет» с новехонького судна. По иронии судьбы сейчас в Малине расположен Met Eireann — крупный ирландский метео- и спасательный центр.

На этом этапе радиосвязь на «Титанике» уже работала, поскольку капитан Смит радировал отчеты управляющему директору Брюсу Исмею в ливерпульскую контору о прохождении ходовых испытаний прямо с борта лайнера.

К 3 апреля аппаратура была окончательно отлажена и работала четко, Филлипс и Брайд обменялись сообщениями с береговыми станциями на Тенерифе (на расстоянии 2000 миль) и даже в Порт-Саиде (расстояние свыше 3000 миль).

Оба радиста на короткое время покидали борт лайнера в Саутгемптоне. Филлипс списался на берег до 6 апреля, но вскоре вернулся, чтобы проверить комплектность запасных частей. Брайд вернулся на борт к 23:30 9 апреля.

В день отплытия, 10 апреля 1912 г., оба радиотелеграфиста встали рано. Им нужно было окончательно проверить и подготовить оборудование. Они распределили время рабочих смен по личной договоренности. Филлипс, как старший, брал на себя вахту 20:00 — 02:00, а Брайд заступал на вахту 02:00 — 08:00. Дневные часы не распределялись: операторы радиостанции сменяли друг друга по взаимной договоренности, однако круглосуточное дежурство поддерживалось неукоснительно.

Правила того времени не требовали несения круглосуточной вахты, поэтому радисты зачастую работали по расписанию, которое составлял для них капитан. В случае «Титаника» это означало, что Филлипс и Брайд работали посменно по 12 часов 7 дней в неделю. На меньших судах, чем «Титаник», один оператор обычно работал смену по 15 — 18 часов.

Работа не была трудной в обычном смысле этого слова, но требовала долгих часов принужденной неподвижности и интенсивной концентрации, поскольку оператор сидел за столом, с наушниками на голове и с рукой на ключе, что было изнурительно. Причем платили за эту работу относительно немного. Например, Филлипс, как старший радист, получал лишь £8 в месяц, а Брайд — только £5 (часть денег выплачивала «Уайт Стар», а другую часть — «Маркони»), Однако они осознавали, что принадлежат к касте избранных, способных поймать сообщение буквально из воздуха неуклюжим аппаратом, которые были у большинства их представителей и на других станциях. Часто их именовали прозвищем «sparks», «искровики».

Все сигналы передавались на нескольких предопределенных и соседствующих диапазонах частот, поэтому одновременно можно было услышать два и даже три разных сигнала. Радисту требовалось распознать нужный и выделить сообщение, записав его на бланке. Даже общались они лишь им понятными сокращениями, например «ОМ» («old man» — «старик», приятель) или же — знаменитый ответ Филлипса радисту «Калифорниана» Эвансу: «GTHOMQRT» («Go to hell, old man. Shut up, I’m busy». — «Иди к дьяволу, приятель. Заткнись, я занят»).

Двое радиотелеграфистов «Титаника» носили форму с эмблемами «Маркони» на пуговицах и фуражках и подчинялись только капитану судна. Большую часть времени они проводили в радиорубке с перерывами на еду, а питались они в кают-компании на палубе «C», отведенной специально для радиотелеграфистов и почтовых клерков.

По соглашению с пароходством радиотелеграфисты бесплатно принимали служебные сообщения (переговоры между судами, владельцами или сообщения, имеющие отношение к навигации) длиной до 30 слов в день. Превышение оплачивалось владельцами парохода из расчета половины текущего тарифа. В свою очередь, «Уайт Стар Лайн» обеспечивала их питанием и проживанием.

Диапазон передачи и приема увеличивался по ночам, и в это время можно было поймать сигналы (или ретрансляционные передачи с окружающих судов) самой мощной британской береговой станции в Польдху (позывные «MPD»), которая передавала новости, биржевые котировки и частные сообщения.

Новости перепечатывал казначей и вывешивал их в курительном салоне первого класса. Лишь через шесть недель эти «бюллетени» превратятся в печатную листовку «Оушен таймс», первый выпуск которой состоится 1 июня 1912 г. и будет распространяться среди пассажиров.

Когда все приготовления к отплытию были завершены, оба радиотелеграфиста были готовы к ежедневной обработке пассажирских радиограмм, направленных на и от «ADVISELUM» — позывной, присвоенный «Титанику» для персональных сообщений пассажиров.

Пассажиры первого класса испытывали почти ребяческое восхищение в посылке сообщений друзьям и знакомым с просторов Атлантического океана. В результате Филлипс и Брайд тратили много времени на работу с частными радиограммами, не имевшими никакого касательства к лайнеру или навигации, а содержавшими главным образом вариации типа: «Прекрасно провожу время, жаль, что тебя нет со мной»…

Чтобы послать персональную радиограмму, пассажиры первого класса обращались в контору эконома на палубе «С», расположенную по правой стороне носового входа первого класса. Там написанное на бланке сообщение оплачивалось по тарифу 12 шиллингов 6 пенсов за первые десять слов и по 9 пенсов за каждое лишнее слово (в 1912 г. существенная сумма, но только не для пассажиров первого класса). Затем сообщение по пневматической трубе передавалось в радиорубку, где дежурный оператор станции проверял число слов и передавал сообщение. В конце дня, исходя из общего числа оплаченных и переданных слов, производился взаиморасчет между радиотелеграфистом и клерком конторы эконома. За 36 часов после выхода из Сауттемптона и до столкновения с айсбергом радиотелеграфисты «Титаника» приняли и отправили 250 пассажирских радиограмм.

Над рабочим столом радиотелеграфистов в раме располагалась особая схема («Marconi Telegraph Communication Chart»), обновлявшаяся ежемесячно. Она отображала ежедневный график движения судов в Атлантическом океане, оборудованных радиотелеграфами компании «Маркони». По ней радиотелеграфисты могли быстро и точно определить, с какими именно «братскими» судами они находятся в географической близости на текущий момент для обмена сообщениями.

Поступающие сообщения записывались дежурным оператором и распечатывались на бланке «Маркони». Затем «маркониграммы» передавались пневмопочтой в контору эконома. По получении их дежурным клерком сообщения доставлялись адресату в одно из общественных помещений или пассажирскую каюту мальчиком-рассыльным.

Сообщения, имеющие касательство к навигации, доставлялись непосредственно на мостик, располагавшийся в нескольких шагах вниз по коридору левого борта, проходившего вдоль кают помощников капитана.

Сообщения, адресованные лично капитану, доставлялись в его каюту, расположенную по правому борту. Забегая вперед, отметим, что связь с экономом была налажена прекрасно и все частные радиограммы отправлялись и принимались без проволочек, ведь пассажиры платили за это. Но частные сообщения имели тенденцию накапливаться и иногда задерживали обработку сообщений, связанных с безопасностью и управлением судном. К сожалению, установленной процедуры обработки радиограмм на «Титанике» (равно как и на любом другом судне) не было, если только сообщение не было адресовано лично капитану. Поэтому можно сказать, что Филлипс и Брайд делали все возможное для своевременной обработки поступающих радиограмм.

«Титаник» получил множество сообщений с поздравлениями и добрыми пожеланиями успешного первого рейса: например, в пятницу утром от лайнера «Эмпресс ов Бриттен», направлявшегося из Галифакса в Ливерпуль; в полдень от судна «Ла Турень», принадлежащего «Френч Лайн», которое шло из Нью-Йорка в Гавр.

Каждое «приветствие» также содержало предостережение о льдах, что было весьма обычным для апрельского перехода.

Около 23 часов пятницы, 12 апреля радиостанция «Титаника» вышла из строя. Причина перебоя в работе крылась в одном из контуров передатчика, и Филлипс с Брайдом провели в поисках и локализации неисправности всю ночь. Возможно, в это время могли бы быть получены новые сведения о ледовой обстановке, если бы не…

Наконец, между 4:30 и 5 часами утра субботы им удалось обнаружить короткое замыкание во вторичной обмотке трансформатора и устранить его с помощью изоленты. Больше аппаратура сбоя не давала.

Руководство по эксплуатации передатчика не требовала от операторов диагностирования и устранения неисправности, если она крылась в одном из контуров высокого напряжения. В этом случае нужно было переходить на резервную аппаратуру. Способность решить проблему своими силами демонстрирует уровень профессионализма радиооператоров «Титаника», а также их честолюбие и дотошность.

Пятница перешла в субботу, 13 апреля. Все суда, идущие как в западном, так и в восточном направлениях, встречали лед около 41°50' северной широты: «Президент Линкольн», «Сэн-Лорен», «Ист-Пойнт», «Авал»… Некоторые сообщали об опасности и по радио: «Лед между 41° и 42° нордовой и между 49° и 50° вестовой… Ледяные поля, гроулеры, ледяные горы…» Другие, у которых не было радиостанций, не могли сообщить об этом до прибытия в порт. «Маниту», «Калифорния» — судно компании «Анкор Лайн», «Корби», «Миннесота»… И в субботу — «Бордерер», «Хеллиг Олаф»… В воскресенье: «Монткалм», «Канада», «Маунт-Тэмпл», «Коринтиан», «Корсикан»…

В полдень Брайд мог связаться с конкуренткой «Лузитанией», на которой он ранее служил вторым радиотелеграфистом. Вскоре после полудня в зону радиодосягаемости телеграфа «Титаника» вошла «Виктория Луиза», ранее «Дойчланд» — еще один четырехтрубный пароход компании «ГАПАГ». Эта была необычная и, вероятно, единственная «встреча» в эфире сразу трех четырехтрубных судов из четырнадцати построенных за всю историю мореплавания и короткую историю «Титаника».

Воскресенье, 14 апреля. Время «Титаника» все быстрее убывало…

9 часов утра: Получена радиограмма от «Каронии», которая шла из Нью-Йорка в Ливерпуль через Куинстаун: «Капитану 'Титаника" — суда, идущие в западном направлении сообщают о горах, гроулерах и ледяных полях по 42° нордовой, от 49° до 51° вестовой, 12 апреля. Приветствую, Бэрр». Сообщение было передано на мостик капитану Смиту, который, в свою очередь, передал его своим помощникам.

1:42 пополудни: Получена радиограмма от «Балтика», совершавшего рейс Нью-Йорк — Ливерпуль через Куинстаун: «У нас умеренные переменные ветры и чистая, хорошая погода, начиная с выхода. Греческий пароход "Афенаи" сообщает о прохождении айсбергов и ледяных полей 41°51’ северной широты, 49°52’ западной долготы. Прошлой ночью говорил с германским нефтетанкером "Дойчланд" [из] Щецина[, следующим на] Филадельфию; неуправляемый, нехватка угля. Дол 40°42’ Н шир. 55°11’ В. Просит сообщить в Нью-Йорк и другим пароходам. Желаю вам и 'Титанику" успеха. Капитан». Сообщение было передано капитану Смиту во время его разговора с Исмеем. Смит передал радиограмму Исмею, и тот положил ее в карман. В 19:15 Смит попросит вернуть сообщение для передачи его в штурманскую рубку.

 1:45 пополудни: Получено частное сообщение от лайнера «Америка», адресованное Военно-морскому гидрографическому управлению США в Вашингтоне. В сообщении содержалась просьба передать его дальше, поскольку радиостанция «Америки» была маломощной и не «добивала» до побережья США Просьба была исполнена: «"Америка" миновала два больших айсберга в 41°27’ Н, 50°8' В 14 апреля».

Поскольку сообщение касалось навигационной обстановки, оно требовало передачи на мостик, что не было сделано.

5: 30 пополудни. Температурные изменения теперь заметили и пассажиры, гулявшие по палубам. Температура быстро падала, и многие пассажиры ушли с открытого воздуха, отдав предпочтение теплым помещениям. Между 17: 30 и 19: 30 температура понизилась еще на несколько градусов, упав до ноля.

7:30 пополудни. «Титаником» перехвачена радиограмма «Калифорниана» «Антиллиану»: «Шесть тридцать пополудни по судовому хронометру; широта 42°3’ Н, долгота 49°9' В. Три больших айсберга идут 5 милями южнее нас. Наилучшие пожелания, Лорд». Брайд вручил сообщение одному из помощников капитана на мостике (позднее он не мог вспомнить, кому именно). Лично капитану Смиту это сообщение о ледовой обстановке не передали; в это время он был в ресторане порционных блюд и наслаждался обедом, данным четой Уайденеров. Среди прочих гостей были Тайеры и Картеры, майор Батт и сын Уйденеров, Гарри.

9:40 пополудни: «Титаником» получена радиограмма: «"Месаба" — 'Титанику". На широте 42° Н до 41 °25’ долгота 49° В до 50° 30’ В видел много тяжелого пакового льда и скопление больших айсбергов, также и ледяные поля, погода хорошая, чистая». Это сообщение так и не попало на мостик «Титаника». Почему? Ведь в нем ясно указывается опасность прямо по курсу лайнера.

На этот счет имеется несколько версий и предположений. Основное — Гарольд Брайд ушел вздремнуть, и старший радиотелеграфист Джек Филлипс оставался на посту один, чрезвычайно занятый передачей частных радиограмм на станцию Кейп-Расс, расположенную на американском побережье, и попросту не обратил на него внимания. Другое предположение. Все сообщения, переданные на мостик, шли с префиксом «MSG», что означало персональное сообщение для капитана (этого требовали правила, чтобы подчеркнуть важность радиограммы). А в данном конкретном случае вместо этого префикса радист «Месабы» использовал префикс «Отчет о льдах». При получении сообщения с префиксом «MSG», Джек Филлипс, опытный и знающий радист, обязательно довел бы его до сведения капитана Смита и отправил бы соответствующий оттает. Но если следовать подобной теории, то предупреждения об опасности не должны волновать на судне никого, кроме капитана. Известнейшее сообщение радиста «Калифорниана» о том, что судно остановилось, окруженное льдами, так грубо прерванное Филипсом, также шло без префикса «MSG».

10:30 пополудни: Идущий в восточном направлении грузовой пароход «Раппаханнок» во время прохода через обширное ледяное поле повредил руль. Капитан парохода Альберт Э. Смит, наблюдая огни «Титаника» на траверзе, связался с ним прожекторным телеграфом и передал азбукой Морзе: «Только что прошел через обширное ледяное поле и миновал несколько айсбергов». Через несколько минут «Титаник» подтвердил: «Сообщение получено, спасибо. Спокойной ночи».

Если бы данные всех этих сообщений нанесли на карту, то стало бы ясным, что предполагаемый курс «Титаника» пересекает огромный ледяной пояс, протяженностью около 75 миль (139 км).

10:55 пополудни. Остановленный льдом десятью милями севернее курса «Титаника», капитан грузопассажирского парохода «Калифорниан» Стенли Лорд попросил своего радиотелеграфиста оповестить об этом окружающие суда. Сирил Эванс вклинился в передачу «Титаника»: «Старик, окружены льдом и остановились…» Раздраженный тем, что его перебивают, «Титаник» отстучал: «Замолчи, заткнись, я занят работой с Кейп-Расс».

Эванс начал свое сообщение неофициально, поэтому Филлипс прервал его без всяких церемоний. Ему следовало начать с приветствия: «Капитан "Калифорниана" — капитану 'Титаника"» или передать признак важности «U» (судно находится в опасности). К тому же за день Филлипс передал на мостик ряд радиограмм, из которых ясно следовало, что «Титаник» входит в район, буквально набитый плавающим льдом. Поэтому еще одно подобное сообщение представилось ему малозначительным. У него накопилась масса текущей работы.

Эванс прекратил передачу предупреждения и настроил приемник на передачу, шедшую с «Титаника» на мыс Расс, где располагались маяк и радиостанция страховой компании «Ллойд». Чуть позже он выключил радиоприемник и лег спать, как обычно в 23:30. Это был долгий день для единственного радиотелеграфиста «Калифорниана»…