Спрыгнув с подножки трамвайчика, я побежал вниз по улице, распугивая нахохлившихся голубей, прячущихся от мелкой мороси под навесами и козырьками зданий. Погода быстро портилась, и небо стремительно затягивалось плотным серым покровом из облаков. Лишь на востоке всё ещё оставалась узкая голубая полоска, сквозь которую рассветное солнце бросало лучи на наплывающие с запада тучи.

Перепрыгнув через шлагбаум, преграждающий проезд в один из двориков многоквартирного жилого дома, я пронёсся мимо сторожки охранника. Выглянувший из окошка парень крикнул что-то мне вслед, но я его не расслышал, так как бежал уже по небольшому саду с фонтаном, установленным в его центре и окружённым мокрыми деревянными лавочками с затейливо выгнутыми спинками.

Резким толчком подбросив себя в воздух, я взлетел на крышу и, перемахнув через конёк, с ходу сиганул на соседнее здание. Улица за ним напрямую вела к особнячку, в котором жила Нина, так что, вновь оказавшись на земле, я рванул к нему прямо по проезжей части, благо машин в городе в этот ранний час было ещё немного.

Изящная кованая калитка была закрыта на замок, и я просто перепрыгнул через ворота, и только оказавшись во внутреннем дворике, остановился. Несмотря на погоду, одно из окон на третьем этаже было распахнуто. Если я правильно помнил, там располагалась чайная зала, разделяющая спальню и кабинет настоящего хозяина этого дома. Девчонки никогда не пользовались этими комнатами, так как в них хранились личные вещи Нининого родственника, исполняющего сейчас обязанности после колледжа где-то в Японии.

Пройдя по дорожке к крыльцу, я нажал на кнопку звонка. Открыла мне Нина, девушка впустила меня в прихожую, а затем вдруг кинулась и крепко обняла, прижавшись щекой к груди. Также вышедшие мама и Анька переглянулись, а Юля подошла и как-то неуверенно взяла меня за локоть.

– Что случилось? – спросил я, посмотрев на хмурую, бледную мать.

– Нас разбудили феи, – тихо ответила мне Зайка. – Они подняли панику и…

Девушка замолчала и опять уткнулась лицом в мою грудь. Я несколько секунд смотрел на неё, а затем вновь перевёл взгляд на сестру, почему-то прячущуюся от меня за спиной у мамы, и на бледную Юльку.

– И? Кто может объяснить мне толком, что тут произошло? – Повисла нехорошая тишина, но вдруг заговорила моя родительница.

– Кузьма, я… – она замолчала, внимательно рассматривая меня, а затем, вздохнув, открыла было рот, но продолжения я не услышал.

– Так, – я потёр переносицу, – начнём сначала. Вас разбудили феи… и?

– Там… на третьем этаже, в коридоре, – нехотя выдавила из себя мама. – Я, наверное, очень плохая мать, если позволяю впутывать тебя в такое… Но… я просто не знаю, что делать…

Мягко отстранив Нину и Юлю, я вытер ноги и направился прямиком к лестнице. Женщины остались стоять в нижнем зале, в то время как я в гордом одиночестве, провожаемый настороженными взглядами четырёх пар глаз, шагал по ступенькам, покрытым красным ковром. Пройдя по балкончику мимо проходов в общие комнаты, я поднялся на нужный этаж и остановился.

Дверь в спальню Андре была приоткрыта, однако внимание моё привлекло вовсе не это. В конце коридора на полу лежал крупный мужчина. Медленно я подошёл к нему и присел на некотором расстоянии на корточки, внимательно осматривая тело. То, что этот человек был мёртв, не в варианте «Большой Игры», а по-настоящему, сомневаться не приходилось. Мало того что он не дышал, даже не притрагиваясь к нему, я могу с уверенностью говорить об отсутствии сердцебиения как такового.

Быстрое сканирование показало, что меридианная энергетическая система уже начала истончаться, и сейчас, как это бывает со всеми умершими, работает на медленный отток, вымещая не освободившуюся в момент смерти энергию Сансары через расползающиеся, потемневшие чакры. При жизни этот человек, скорее всего, был магом, Адептом, вряд ли больше, определить точнее было уже очень трудно, потому как даже разработанные и активно использующиеся силовые узлы уже подверглись мортемизации и сейчас мало чем отличались друг от друга.

Однако приметным был внешний вид мертвеца. Одетый в чёрный камуфляж военного образца, обильно припорошённый радужной пыльцой фей, он был снаряжён так, словно бы готовился участвовать в боевых действиях. Полный набор личной экипировки, от глухого шлема, слегка напоминающего малый мотоциклетный из-за встроенного стратегического компа, и лёгкого бронепанциря до разгрузки, заполненной боеприпасами и разнообразной полезной мелочью.

На левой руке у трупа красовался тактический ПМК в виде перчатки, дорогая и во многом статусная штуковина, а справа на бедре, в открытой кобуре, висел небольшой пистолет-пулемёт, совершенно неизвестной мне марки. Из другого оружия у мертвеца при себе имелось два ножа, в которых я без труда узнал слегка модифицированный американский «Кабар», небольшой пистолет, закреплённый на груди, и приборчик, снаряжённый шприцем, который тот как раз держал в правой руке.

А вот от чего собственно помер этот мужчина, вполне здоровый и сильный, если судить по сохранившимся остаткам энергетической системы меридиан, я сказать затруднялся. Крови нигде видно не было, поза вроде бы тоже была вполне естественной, так что казалось, будто бы он просто споткнулся, упал, сейчас немного полежит и встанет.

Собственно, это всё, что можно было определить, не трогая труп, а прикасаться к нему я не собирался. Наставник когда-то давно предупреждал меня о том, что не стоит бездумно трогать руками мертвецов, а к его словам я всегда относился предельно серьёзно. Дело было даже не в том, что можно было оставить отпечатки пальцев, по которым недобросовестные следователи вполне могут «сшить» на тебя дело… Да и надо быть законченным идиотом, чтобы касаться подобных «странных» жмуров без перчаток.

Тут всё было сложнее. В дело вступала аура. У мертвецов она статичная, и до тех пор, пока не начнёт расползаться, следы тонкой оболочки живого человека легко «налипают» на неё, полностью затирая посмертные пятна, по которым специалист легко может определить причину смерти. Так что, «заляпав» собой ещё остающиеся целыми лепестки, можно как уничтожить кучу ценной информации, так и самому здорово подставиться. К тому же, даже с активированной Аджной, я всё равно не видел чужих аур, как и их отпечатков в окружающем пространстве, а потому не рисковал.

Закончив осмотр, я подошёл к комнате Андре и, надев перчатку, аккуратно приоткрыл дверь. Первое, что бросилось в глаза – жуткий беспорядок. Рыжая хоть никогда и не была педантом, однако такого хаоса себе не позволяла, хотя и на следы борьбы это было не похоже. Скорее здесь, проводили обыск, причём очень торопливый, а вот что именно искали в вещах девушки, быстро и ловко выворачивая ящики и беспардонно разбрасывая их содержимое по полу, сказать было сложно.

Зато «Третий глаз» немедленно ухватился за нечто другое. На полу валялось множество трупиков фей, многие из которых были просто-напросто растоптаны, а другие ещё шевелились, но уже не распространяли вокруг себя волшебный свет. Я поднял голову. Несколько разноцветных огоньков ещё кружились около люстры, однако их было не больше двадцати штук.

«Не феи, а пикси… – подумалось мне, и тут же родился вопрос: – А чем, собственно, пикси так примечательны? Чем отличаются от остальных… э-э… Андре же мне говорила… а! Эльфид!»

Нина рассказывала, что именно эти крохи разбудили обитателей особняка, но слишком поздно. Получается, что нападающие, кто бы они ни были, постарались этого не допустить, ну или максимально отсрочить. А это значило…

Да хрен его знает, что это значило. Детективами я никогда особо не увлекался, читал только про Шерлока Холмса да ещё парочку более-менее известных произведений. Хотя нет… в детстве, когда я ещё был прикован к инвалидной коляске, помню, что мне покупали книги серии «Детский детектив», где разнообразные подростки, чаще всего моего нынешнего возраста или чуть младше, расследовали всякие странные и запутанные дела. Правда, насколько я помнил, там в основном упор делался на то, какая клёвая у живших ещё в США героев была «тайная база», сделанная в заваленном металлическим ломом автобусе, на заднем дворе одного из ребят. А ещё один из героев, помнится, постоянно выигрывал в лотерею право пользоваться шикарным «роллс-ройсом», и они вместе с друзьями ездили в Голливуд, встречаться с… то ли Стенли Кубриком, то ли ещё каким-то великим режиссёром, а вот зачем – ума не приложу.

Самим же расследованиям там было уделено мало места, так что в нашем случае помочь мне эти произведения не могли. Даже у обожаемого мной раньше Шерлока можно было почерпнуть только дедуктивный метод, да и то с логическими приёмами, устаревшими лет на сто и мало подходящими в данном случае. Никогда бы не сказал подобного раньше, но мне бы увлекаться книгами типа: «Слепо-глухо-немой против Меченного в крапинку», в которых, помимо туповатого экшена, авторы периодически всё же иногда блистали познаниями в области жанра.

Я аккуратно прикрыл дверь. Обернувшись, ещё раз посмотрел на мертвое тело и только после этого спустился вниз. Нина сделала было шаг в мою сторону, но остановилась, при этом я успел увидеть, как она встретилась глазами с моей мамой и быстро отвела взгляд.

То, что в королевстве Датском не всё ладно – понятно было и без слов, однако смысл всех этих телодвижений пока что ускользал от меня.

– Рассказывайте, – безапелляционно потребовал я, проведя пятернёй по своим мокрым волосам. – Если вы дружно продолжите молчать, то вряд ли это поможет делу. Во-первых – кто прикончил того мужика?

– Я… – тихо ответила Зайка, глядя в пол. – Но я не хотела… я всего лишь хотела оглушить его, обычным «шокером», а он…

– Ты молодец! – быстро подойдя к девушке, я обнял её за плечи и притянул к себе. – Ты всё правильно сделала! Обвешанные оружием дядьки просто так по девичьим комнатам не лазят.

Напряжённое тело Нины вдруг расслабилось, она обхватила меня и разрыдалась. Поглаживая её по вздрагивающей спине, я почувствовал чей-то тяжёлый взгляд и, слегка повернувшись, встретился глазами с матерью. Она молча, нахмурившись, смотрела на нас, плотно сжав губы и, как мне показалось, едва сдерживала себя, чтобы не взорваться.

Меньше всего моя родительница сейчас походила на всё понимающую и всегда готовую утешить прихожан матушку Татьяну, к которой так привыкли чулымские верующие. Но я-то знал, что показная кротость и мягкость всего лишь образ, предназначенный для работы на публику. В то время как отец, рассорившись с дедом, действительно принял для себя Бога, мама так и осталась то ли атеисткой, то ли всё же агностиком. Да и вообще, вся эта церковная эпопея была ей как кость в горле, и, как мне порой казалось, изображала она из себя «правильную» супругу священника через силу, только для того, чтобы дать детям полноценную семью.

Сейчас она была в своей «домашней» ипостаси, суровая и волевая женщина, которая не считалась с чужим мнением и была уверена, что лишь она знает истину. И в средствах убеждения в этом окружающих она не стеснялась и вовсю пользовалась своей странной телепатической силой, для достижения нужных ей целей.

Похоже, что именно по этой причине Анька сейчас боялась не то что влезать в разговор, а даже просто поздороваться со мной. Словно пай-девочка, что было для неё совсем не свойственно, ибо от мамы она унаследовала многое, в том числе и характер, она скромно держалась позади родительницы и старалась не отсвечивать. Хотя по сверкающим глазам было видно, что произошедшее в доме сестру хоть и напугало, но одновременно привело в возбуждённое состояние и разожгло огонь неуёмного любопытства.

Другое дело я. Маму я очень уважал, но, к сожалению для неё, давно уже вылетел из гнезда. Уверен, не случись того инцидента с дедом, в котором она, в отличие от отца, винила себя, мне не позволили бы так рано выпорхнуть из родного дома. Так что подобные взгляды на меня давно уже не действовали, в отличие от телепатических ударов, которыми она вполне могла наградить нерадивого отпрыска, хотя сейчас, похоже, не торопилась с такими крайними мерами, видимо не желая делать это при посторонних.

– Пойдём, – произнёс я и, аккуратно поддерживая Нину, отвёл её в соседнюю комнату, где были установлены широкие мягкие диваны.

Включив свет, усадил её на один из них, глядя, как остальные тоже заходят в комнату. В то время как Юля опустилась рядом с Зайкой и стала успокаивать девушку, что-то ей тихо говоря, я вновь посмотрел на мать, которая так и застыла в дверях, не пуская в комнату Аньку.

– Мы можем поговорить наедине? – сухо спросила она, поймав мой взгляд.

– Ну, давай, – ответил я, положив руку на подрагивающее плечо Нины, подбадривая девушку, и только потом подошёл к родительнице.

Воспользовавшись моментом, Анька проскользнула-таки мимо матери, наградившей её грозным взглядом, но всё же промолчавшей, после чего мы вернулись в большую залу.

– Кузьма, мне категорически не нравятся эти девушки! – с ходу заявила она. – Я не хочу, чтобы ты с ними дружил! Ты меня понял?

– Ну, не хоти, – немного по-хамски ответил я и тут же постарался смягчить свои слова: – Мама, давай, пожалуйста, без ультиматумов! Ты же сама прекрасно понимаешь, что сейчас не та ситуация, чтобы начинать выяснять отношения.

– Вот именно, что «ситуация»! – воскликнула она. – Кузьма! Эта Нина только что убила человека и…

– Во-первых, этот человек – вооружённый до зубов мужик, который незаконно проник в её дом. Так что она имела полное право уничтожить его, но! Ты же сама слышала, что она всего лишь применила «шокер». А это простите – даже не летальное заклинание. Да и вообще! Я не понимаю, о чём собственно разговор! Нина, возможно, спасла всех вас! И кстати, ты забыла, что на мне гораздо больше крови, и убивал я вполне сознательно?

– Не про тебя речь! Да бог с ним, с трупом! Но вот в полицию она обращаться не захотела, – отрезала мама, – попросила тебя позвать. Тебе не кажется это странным? Она же тебя просто-напросто использует! И наверняка подставит потом!

– Понятно, что не захотела, – жёстко ответил я. – И давай ты не будешь заводить старую песню про то, что кто-то мной манипулирует. У тебя мной постоянно кто-то пользуется – то друзья, то Наставник, то ещё кто-то. И не смей голословно обвинять её во всех смертных грехах!

– Но я же вижу! – воскликнула родительница. – Ты мой сын, и моя обязанность…

– Нет, мама, – остановил её я. – Ты уж позволь мне думать своей головой!

– Ещё бы у тебя это получалось! Ты вечно во что-то впутываешься. А эти девушки… да ты посмотри на них… – она аж задохнулась от возмущения. – Что это за подруги такие, к которым ночью в дом вламываются вооружённые мужики! Уверена, что…

– Ты сейчас лишнее говоришь, – холодно оборвал её я. – Мама, может быть, по-твоему, я и дурак, но это – моя жизнь. Так что будь любезна, не вмешивайся в неё.

– Ты сделаешь, как я сказала! – мама грозно сдвинула брови. – Иначе я просто заберу тебя из этого колледжа!

– А вот это у тебя вряд ли получится.

– Кузьма, я приказываю, в конце концов! А то не посмотрю на то, каким здоровым лбом ты вымахал, и накажу…

– Мам, хоть здесь-то не устраивай… Не дома всё-таки, – я глянул на неё исподлобья, приготовившись к тому, что она действительно выполнит свою угрозу. – К тебе что, плохо здесь отнеслись?

– Нет… – она, поджав губы, пристально смотрела на меня какое-то время, а затем, тяжело вздохнув, отвела взгляд в сторону. – Кузь, ты пойми, дурачок. Я желаю тебе только хорошего… и если бы не сегодняшний инцидент, я бы тебе ни слова не сказала. Но мне категорически не нравится, что ты общаешься с такими девушками. Одна одевается как мужчина, в дом к другой в любой момент могут вломиться… а если бы действительно пострадала я или твоя сестра?

– Но Нинка-то в этом не виновата, – я примиряюще улыбнулся. – Чего ты на нее взъелась-то! Не видишь, что ли, что девушке и так плохо.

– Я тебе всё сказала… – ответила мать, недовольно посмотрев на дверь в ту комнату, где находились Анька и остальные. – Я считаю, что это плохие знакомства.

– Я тебя понял, – ответил ей я. – Давай лучше расскажи мне подробно, что здесь всё-таки произошло?

Как оказалось, её, как, впрочем, и всех остальных, действительно разбудили малявки-пикси. Мама не сразу поняла, что случилось, в коридоре поднялся шум и кто-то пробежал мимо, а затем раздался громкий треск и мужской вскрик. Когда она вышла из комнаты, всё уже закончилось. Убитого она увидела не сразу, обратив вначале внимание на Нину, которая, вся белая словно мел, стояла прислонившись к стене с зонтиком в руке.

Уже потом Аня, которая выбежала из комнаты одновременно с Зайкой, рассказала, что пробравшихся в дом чужаков было четверо. Трое благополучно смылись, унося с собой то ли бесчувственное, то ли не дай бог мёртвое тело Андре, а вот последний замешкался и получил в спину разряд «шокера» от Нинки. Когда он упал, остальные словно бы не обратили на это внимания. Забежали в одну из комнат, и там что-то гулко упало на пол.

Анька с Юлькой бросились к окнам, но только и успели заметить отъезжающий от дома автомобиль. Кстати, сестра клялась и божилась, что видела вчера эту машину припаркованной возле дома на противоположенной стороне улицы.

– Понятно, – задумчиво сказал я, когда мама замолчала.

– Я хотела было позвонить в полицию, – добавила она, – но девушка попросила меня этого не делать. Вместо этого она через ПМК позвонила тебе, но говорить сама не смогла и отдала его Аньке… Кузьма, я…

– Мам, давай разборки оставим на потом! – я хотел было вернуться в комнату к Нине, однако родительница удержала меня за руку.

– Кузьма! Давай вызовем полицию!

– Подобными делами, мама, занимаются не они, а одиннадцатый отдел КГБ, – сказал я, освобождаясь, и пристально посмотрел ей в глаза. – А с этими ребятами лучше лишний раз не встречаться, особенно если ты несовершеннолетний и не хочешь угодить прямиком в «Особый Корпус».

– Но… – мама вновь остановила меня. – Ты думаешь, что эта Нина опасается именно этого? Ты же сам только что, сказал, что она имела право…

– Я не знаю, – ответил я. – Сейчас постараюсь выяснить.

Зайка уже немного успокоилась и понуро сидела на диване в окружении моей сестры и Юльки. Подойдя к ним, я опустился перед девушкой на колено и пристально посмотрел ей в потухшие глаза. Глупых вопросов о том, в первый раз ей пришлось убить человека или нет, исключительно для завязки разговора, я, естественно, задавать не стал. И без слов понятно было, что случись подобное раньше, она бы сейчас так не мучилась… И как только продержалась до моего прихода?

– Нин, – произнёс я, старательно подбирая слова, – скажи мне… Ты же из родовой аристократии, твой дед что, не сможет утрясти с гэбистами этот вопрос? Или есть какие-то сложности?

– Я… – она посмотрела на меня ещё влажными от слёз глазами, словно бы не поняла мой вопрос, а затем спустя несколько секунд ответила: – Нет… не в этом дело. Ничего мне не будет… просто родственники…

– Что родственники? – не понял я.

– Кое-кто из них, – девушка явно не хотела что-то говорить, – не очень хорошо ко мне относится. Просто если это проишествие пройдёт по каналам Госбезопасности, то это даст им определённые козыри, которые они потом смогут использовать против меня в одном очень и очень важном деле… Даже если сейчас из меня сделают героиню, они сумеют представить всё в самом невыгодном для меня свете. А ещё есть Андре, с её секретом, который обязательно всплывёт…

Она тяжело вздохнула и замолчала, а затем, кивнув своим мыслям, добавила:

– Понимаешь ли, вся проблема в том, что сейчас со мной нет Лены…

– Ну, – я нахмурился, – она, конечно, твоя охранница, но… хотя… возможно, она бы действительно справилась с похитителями.

– Да нет… – Нина слегка поморщилась. – Не в этом дело. Просто в подобных случаях в её задачи входило принять на себя всю ответственность за произошедшее. А она сейчас в госпитале, и поэтому ничего не получится.

– Хм. Ну… – я поправил девушке сбившийся локон. – Хочешь я скажу, что это я его…

– Что! – возмущённо воскликнула за моей спиной мама.

– Нет… – перебивая меня, Нинка отрицательно замотала головой. – Нельзя! Не хочу… Даже не потому, что потом возникнут вопросы о том, что ты делал ночью у меня в доме. Бог с ними! Просто не хочу, чтобы… Так ведь получится ещё, что ты позволил похитить Андре. А это очень и очень плохо!

– Тише, тише… – я ласково погладил девушку по щеке, вытирая слезы. – Я понял. А эти родственники это действительно так важно?

– Да! – твёрдо ответила она, а затем, задумавшись, кивнула своим мыслям. – Я обращусь к герцогу Сафронову. Думаю, что он мне поможет, тем более что сейчас это и в его интересах, так как этот инцидент сильно бьёт по репутации колледжа, а значит, и по его собственной.

Встав, она слегка пошатнулась, из-за чего мне пришлось поддержать её, и быстрым шагом вышла из комнаты. Юля тоже поднялась с дивана и обеспокоенно посмотрела на меня, теребя кончик своей длинной косы.

– Объяснишь? – спросил я её, и девушка кивнула.

Юлька, как я успел узнать за прошедшее с турнира время, несмотря на яркую внешность, была тихой и по-своему незаметной девушкой, однако каким-то образом умудрялась всегда быть в курсе всего и знала всё обо всём, ну или почти обо всём. Эдакая ходячая энциклопедия в юбке. К тому же, хоть девушка и косила иногда под стереотипную «натуральную блондинку», мозги у неё были на месте.

До того момента, как она рассорилась с Катей, Юлька была для дочки Федосеева не просто подругой, компаньонкой и спутницей для шопинга, а самым что ни на есть настоящим «карманным» аналитиком. Впрочем, если судить по её рассказам, то именно за эти её способности, обычную девочку-отличницу, бывшую довольно-таки слабым магом, и заметили вербовщики Александра Павловича.

Я-то раньше, грешным делом, думал, что они с Федосеевой-младшей – подруги детства и выросли вместе, а потому чувствовал себя немного виноватым из-за их ссоры. Однако, как обычно, реальность оказалась, с одной стороны, намного более прозаичной, а с другой – куда как менее приглядной.

Если одарённые от рождения дети из простонародья, с тремя открытыми чакрами, сразу привлекали внимание благородных семей, то «единички», вроде моей сестры, или «двоечки», вроде Юльки – как маги были им не нужны. Казалось бы, их просто не замечали, в то время как они жили и учились вместе с обычными, неодарёнными, чаще всего даже не развивая свои слабенькие таланты, пока за этот процесс не бралось государство. Но на самом деле это было не так, и примерно в возрасте десяти лет все они попадали под пристальное внимание так называемых «вербовщиков», чаще всего работающих школьными учителями.

Эти люди внимательно выискивали в одарённых детях иные таланты, кроме магического, которые могли бы заинтересовать их хозяев, а те уже, в свою очередь, решали – нужен ли им этот «второй сорт», уже прошедший однажды отбраковку, или нет. Причём, как оказалось, девушкам с открытой Свадхистханой – второй чакрой, тесно связанной с репродуктивной функцией, не отличавшихся чем-либо, кроме внешности, могло прийти предложение после исполнения восемнадцати лет стать на время чьей-нибудь любовницей или же полноценной «фавориткой». Таковые вполне могли родить от сильного отца мага уровня Адепта, а то и Ауктора… но вполне естественно, что подобные подробности держались в тайне от широкой общественности.

Так вот, к Юле вербовщики стали искать подходы примерно лет с двенадцати, разглядев у девочки очевидный талант к анализу и логике. Она была из небогатой семьи, а потому родители вполне благосклонно отнеслись к предложению Федосеевых взять дочь на воспитание, и когда той было примерно тринадцать – она переехала жить в их имение. Тогда же девушка и познакомилась с Катей – маленькой «прынцессой», у которой в то время почти не было друзей среди сверстников.

Впрочем, как я подозревал, хоть Юля и не говорила ни слова, ссора с богатой подружкой у неё назревала давно и была во многом вызвана опасениями девушки относительно её дальнейшей судьбы. В то время как Катерине отец планировал брак с Ромушевым, Юле максимум, что светило, так это стать чьей-нибудь любовницей в роду Федосеевых, а по совместительству рутинная работа в каком-нибудь офисе. Не самая печальная участь для слабенького мага, однако далеко не каждой подобное было по нраву.

Дальше же были исключительно мои домыслы, которые я, естественно, никому не озвучивал. Я не склонен был недооценивать умственные способности девушки, а потому вполне логично предполагал, что, встретившись со мной, она, сложив «два плюс два» и сделав соответствующие выводы, поняла, что я куда сильнее, нежели пытаюсь казаться, а потому увидела определённые «перспективы». Не знаю, были ли там примешаны какие-нибудь чувства, кроме вполне естественной благодарности за спасение, однако, скорее всего, руководствовалась Юля исключительно сухим расчётом, потому как в противном случае девушка не стала бы срываться с пригретого места и ссориться с Катериной и сближаться со мной и Ниной.

Впрочем, всё это были мои измышления, которые вполне могли оказаться далеки от реального положения дел. О том, как ей жилось в роду Федосеевых, девушка особо не распространялась, так что можно было только предполагать мотивы её поступков. Вполне возможно, что там она существовала на птичьих правах, будто Золушка при мачехе, её постоянно заставляли отделять гречку от пшена и проса, а на завтрак, обед и ужин кормили отваренной тёртой морковкой, вымоченной в уксусе. Так что она только и искала удобного повода, дабы свинтить из-под твёрдой длани деми-опекуна.

В любом случае – свято место пусто не бывает, и теперь Юля использовала свои таланты, помогая Нине. Получившийся умственный тандем, как мне казалось, в будущем был вполне способен задать жару не только местному игрушечному политикуму, но и навести шороху среди забронзовевших аристократов в реальной, суровой российской действительности.

Мне же от знакомства с это девушкой тоже имелся определённый «гешефт». Юля всегда могла быстро и человеческим языком объяснить то, что было непонятно, потому как Нинка, особенно когда нервничала или торопилась, отделывалась полуфразами, а то и вовсе намёками, подразумевающими, что я сам должен был догадаться о том, что там она имела в виду. Причём я прекрасно понимал, что девушка делает это по привычке, так как постоянно вращается в той среде, где информация – главная ценность и основное оружие, а каждый первый всегда в курсе дел и знает немного больше, нежели говорит.

– Кузь, ты бы и сам мог догадаться, – Юля вздохнула и коснулась моей руки. – Номерные Имперские колледжи не обычные учебные заведения, чья территория просто окружена высоким забором. Здесь учатся дети из таких важных семей, которых никогда не отправили бы сюда, не будь родители абсолютно уверены в исключительной защищённости отпрысков. И Нина, кстати – одна из таких. Каждый кампус тщательно охраняется и имеет несколько периметров безопасности, что делает почти невозможным проникновение в него извне посторонних элементов…

– Хм… но мы, помнится, в сентябре, преспокойно уходили в самоволку, а потом возвращались… – нахмурился я. – Не сказал бы, что это было трудно.

– Я поняла, о чём ты, но тут следует понимать, что вас выпустили под надзором, а затем позволили вернуться и не стали поднимать шум, – улыбнулась девушка. – Поверь моему слову, этот город охраняют не только те, кого можно обмануть или усыпить их бдительность, но и такие сущности, пройти мимо которых просто так не получится.

– Не знал… – буркнул я.

– А ты и не должен был этого знать, – грустно улыбнулась она. – Всё сделано для того, чтобы контроль и надзор были как можно более ненавязчивыми. Вот поэтому всё произошедшее и бросает тень на Пятый Имперский магический колледж и конкретно на его ректора. Если сюда могут проникнуть вооружённые чужаки, то это означает гигантскую прореху в системе безопасности, а соответственно, родители студентов уже не смогут быть уверены в защищённости своих отпрысков. Подумай сам, согласились ли бы все эти знатные и богатые папаши и мамаши на то, чтобы выпустить своих чад из-под своего бдительного ока без серьёзной, полноценной охраны, если бы не гарантии от государства и лично герцога Сафронова?

– Я помню, что в далёком Новосибе совершенно случайно повстречал на улице двух подружек в беде и без какой бы то ни было охраны… – хмыкнул я. – Одна из них как раз была дочерью такого вот суперпапочки.

– Мы тогда с Катей просто сбежали, – поморщилась Юля. – Обычно за нами таскалось минимум четверо доверенных телохранителей Александра Павловича, и это её очень сильно раздражало, потому как никогда никаких инцидентов с нами не случалось.

– И тут произошло? – я внимательно посмотрел на девушку. – Может быть, свои сдали?

– Возможно. Не знаю… – ей явно не хотелось говорить на эту тему. – Так вот. Подобная новость, попади она в прессу, а это непременно случится, если делу дать официальный ход, вполне может привести к тому, что обеспокоенные родители просто начнут забирать своих детей отсюда. И переводить их в другие – более надёжные учреждения. Да и те, кто желали стать абитуриентами в будущем, тоже ещё сто раз подумают, стоит ли им связываться с ненадёжным колледжем. Примерно в такую же ситуацию лет пять назад попал Второй Магический, и почти сразу же его участие в «Большой Игре» было временно прекращено, а гражданская кафедра так и вовсе закрыта на неопределённый период. Только через три года новый ректор смог вновь поднять престиж данного учреждения.

– Юля, – заговорила вдруг мама, всё это время внимательно слушавшая наш разговор, – ты хочешь сказать, что Нина в том числе и по этой причине не хотела, чтобы…

– Татьяна Андреевна, думаю, что помимо личных мотивов, она в первую очередь не желает подставлять ректора. Хотя она никогда бы не озвучила это вслух, но её семья очень в хороших отношениях с фракцией, к которой принадлежит герцог Сафронов. А случившееся наносит очень сильный удар именно по его репутации, и в лучшем случае может привести к тому, что его политические противники попытаются сместить его с должности ректора колледжа. Если у них это получится, то они непременно поедут дальше и постараются максимально ослабить позиции Андрея Ивановича и в Академии Магии, и в Совете Безопасности Российской Империи, и на других занимаемых им должностях.

В этот момент с лестницы спустилась Нина и быстрым шагом направилась к входным дверям. Пока мы разговаривали, она успела переодеться из домашнего в стандартную форму колледжа и на ходу натягивала на себя уже виденный мной однажды непромокаемый плащ.

– Я к герцогу, – произнесла она, проходя мимо нас. – Попробую договориться с ним и решить вопрос спасения Андре.

– Погоди, – я подошёл к ней, и она остановилась. – Я иду с тобой. Юля, запрись и никого не пускай.

– Так, дети… никуда я вас одних не отпущу! – внезапно заявила мама, направляясь к лестнице. – Подождите меня, я сейчас переоденусь.

– Мы с вами! Правда, Юль?! – Перспектива остаться в доме одним в компании трупа преодолела страх перед матерью, и Анька была готова бежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда. – Мы тихонечко посидим в уголке, незаметно. Кузь, ну пожалуйста!

Я ничего не ответил, да и вряд ли сейчас получилось бы кому-то что-то приказать. Как только моя суровая родительница, в компании девочек, поднялась на третий этаж, Нинка немедленно прильнула ко мне и, тихо прошептав: «Спасибо», одарила долгим поцелуем.