Пятилетнюю годовщину начала перестройки мне пришлось отмечать в

Закавказье, куда в ту пору переместилась активность иностранных разведок и

куда стаями слеталось антисоветское воронье. Прибалтика, по моим личным

наблюдениям, была как бы своеобразным полигоном для испытаний изобретенного

"за бугром" политического "механизма" разрушения страны посредством

создания так называемых "народных", "демократических", "национальных" и

прочих фронтов. В январе 1990 года этот механизм на полную мощь был запущен

в Нахичеванской АССР. Однако здесь, в сравнении со странами Балтии, он был

обагрен большой кровью ни в чем неповинных жертв.

          Зараженные провокационным вирусом разрушения и поощряемые

западными подрывными центрами, на их деньги "эмиссары" из Балтии экстренно

прибыли в далекую от их берегов и границ Нахичевань, став желанными гостями

местных националистов, мечтавших об объединении Южного (Иран) и Северного

Азербайджана. Именно подсказка, даже подстрекательство прибалтийских

"эмиссаров", действовавших по заданию иностранных спецслужб, подтолкнули

Нахичеванское отделение народного фронта Азербайджана к крупной

провокационной акции на советско-иранской государственной границе.

Националисты вывели на границу людей, чтобы те взялись за руки и образовали

живую цепь на протяжении 137 километров госграницы. Проходила эта акция под

тем предлогом, что родственники, живущие по обе стороны Аракса, хотят

общаться друг с другом. Но вылилась она, как известно, в бандитские налеты

и разрушения инженерных пограничных сооружений. Нетронутым остался только

один ее участок. По той причине, что начальник заставы твердо предупредил:

по тем, кто подойдет к инженерным сооружениям, будет открыт огонь. Заявил

это фактически на свой страх и риск, сообразуясь не с политической

обстановкой, а с Конституцией СССР и Присягой.

          Во время тех бесчинств в Нахичевани было осквернено и русско-армянское

кладбище: выворочены армянские надгробия, сорваны звезды и сломаны ограды

на могилах пограничников.

          Через несколько дней после этой провокационной акции председатель

Верховного Совета НАССР по требованию Народного фронта Азербайджана

подписала указ об отделении республики от СССР и Азербайджана. Это

сообщение о создании самостоятельной Нахичеванской республики было

многократно зачитано на нескольких языках по телевидению. О подробностях

подписания указа, конечно, не сообщалось. А они были таковы. К председателю

ВС - женщине преклонных лет, ворвались представители народного фронта. К ее

виску приставили пистолет. Рядом - канистра с бензином. Вот под такой

"аккомпанемент" был надиктован текст указа.

          В те дни января 1990 года с армянской территории начался первый

обстрел села Садарак ракетами "Алозань-2", а также из градобойных пушек и

минометов. Градобойные орудия нанесли огромные разрушения: снаряды

пробивали крыши и чердаки домов, разрывались внутри зданий, рассеивая

тысячи мелких осколков. Люди пытались прижаться к складкам гор вне сектора

обстрела. Погибло 11 человек, ранено более 50. Побит скот.

          В Армении эту варварскую акцию объясняли "реакцией на события в

Нагорном Карабахе", которые, как известно, начались в январе 1988 года,

когда было принято решение о выходе НКАО из состава Азербайджана и

присоединении к Армении. О событиях в Нагорном Карабахе "по свежим следам"

было написано множество статей, интервью, брошюр и книг. Я постарался

собрать хотя бы часть из них, изучить и сравнить с собственными

наблюдениями, а также с разведывательными и контрразведывательными

материалами по этой проблеме, к которым имел доступ. Скажу сразу, что

большинство публикаций имели явно "лоббистский" характер и трактовали

ситуацию исключительно в пользу той или иной стороны. А некоторые и вовсе

носили дезинформационный характер. Они не проливали на события в НКАО свет

истины, а преследовали иную цель - еще больше накалить обстановку и разжечь

вражду между армянами и азербайджанцами. Очень редкими были публикации, в

которых содержалась правда, горькая для обоих народов.

          К таким материалами относилась небольшая книга Ю.А. Помпеева под

названием "Кровавый омут Карабаха", вышедшая в Санкт-Петербурге в 1992

году. В своем очерке известный ленинградский писатель-документалист

прослеживает возникновение и эскалацию войны за Карабах, зловещую роль в

этих событиях, унесших тысячи человеческих жизней, апологетов идейного

национализма. Книга Помпеева не конъюнктурна - она объективна. Потому я и

хочу прокомментировать некоторые его оценки и выводы.

          Нельзя не согласиться с тем, что назревание кровавых событий в

Армении и Азербайджане началось в 1987 году - уже на втором году

перестройки. В начале 1987 года "Литературная газета" опубликовала статью

Игоря Беляева "Ислам", суть которой сводилась к тому, что эта религия

определенно враждебна и опасна для нашего государства, а мусульмане - народ

коварный и вероломный. Напомню, что в ту пору еще шли бои в Афганистане и

оттуда в цинковых гробах доставляли на Родину сыновей. Мне трудно судить о

глубинных причинах появления этой по-своему подстрекательской статьи.

Данными о том, что она была "заказной", я не располагаю. Скорее всего, это

был политический заказ иного рода: уже тогда в прессе началась кампания по

расшатыванию народного сознания, по разрушению сложившихся у людей

представлений - во всех сферах и по всем направлениям. Эта кампания

преследовала две основные цели: посеять в людях сомнения во всем и вся, а

также перессорить всех между собой. Статья Беляева и лежала в духе этой

кампании.

          Впрочем, не могу все-таки не поддержать мнения Ю. Помпеева о том,

что "...это были лишь цветочки, ягодки вызревали на грядках "армянского

вопроса", который для Запада всегда был пробным шаром для вмешательства во

внутренние дела не только Закавказья". Иначе говоря, нельзя полностью

исключить, что специалист по Ближнему Востоку опытный журналист И.Беляев

хорошо знал, какова истинная цель его статьи, привлекшей общественное

внимание. Тем более, она была как бы согласована по времени с некоторыми

другими примечательными событиями.

          В июне 1987 года Европарламент учредил "День памяти жертв

геноцида в Армении". В Еревани в связи с этим заблаговременно был открыт

памятник погибшим и выселенным во время резни 1915 года из восточных окраин

Османской империи соплеменникам. Под высокими наклонными стеллами,

облицованными черным мрамором, круглые сутки звучала траурная музыка и

горел вечный огонь. Посещения этого мемориала сопровождались рассказами о

кровавых насильственных действиях султанских властей по отношению к

армянскому населению в разгар Первой мировой войны. К этому следует

добавить, что именно в то время появились произведения писателей Зория

Балаяна и Сильвы Капутикян, в которых ненависть к туркам неприкрыто

переносилась на соседей-азербайджанцев, которых эти писатели тоже называли

не иначе, как "турками".

          Совершенно прав автор книги "Кровавый омут Карабаха" и в том, что

первый сигнал к волнениям в Карабахе поступил к нам "из-за бугра". Академик

Абел Аганбегян в середине ноября 1987 года во время приема, устроенного в

его честь Армянским институтом Франции и Ассоциацией армянских ветеранов,

выразил желание узнать о том, что Карабах стал армянским. "Как экономист, -

сказал академик, - я считаю, что он больше связан с Арменией, чем с

Азербайджаном". Кроме того, в Москве широко распространились слухи о том.

что Аганбегян сослался на свою беседу с Горбачевым, в которой всемогущий

генсек ЦК КПСС якобы сказал, что Карабах будет передан Армении.

Поразительно, несмотря на этот чрезвычайно устойчивый слух, ни тогда, ни

позже, даже в разгар карабахской войны, Горбачев ни прямо, ни косвенно его

не опроверг. А ведь тот слух был вполне "материальным", он сильно подогрел

события в Карабахе.

          Заявление Абела Аганбегяна мгновенно стало центральной темой для

многих зарубежных армянских газет и журналов, для радиостанции "Айб" в

Париже, а также армянских редакций радио "Свобода", "Голос Америки" и

других. Оживились многочисленные политические организации зарубежной

армянской диаспоры: партии "Революционные дашнаки", "Союз армянских

революционеров", "Крестьянская свобода", "Восточные армяне Соединенных

Штатов", "Киликия", "Жиранаир", "Защита Армении", "Юные армянские дашнаки".

          США готовились тогда к очередным президентским выборам, и

армянское лобби, конечно, не могло остаться в стороне от них, его

влиятельные деятели примкнули к главным кандидатам в президенты. Советником

Майкла Дукакиса по национальным вопросам стал Мурад Топалян, а руководитель

армянской общины в США Паруйр Зорчян выступил в поддержку Джорджа Буша.

          Что же касается армянского лобби на вершинах власти в СССР, то

тут Абел Аганбегян тоже просчитаться не мог, он хорошо знал и помощника

генсека Шахназарова, и заведующего отделом ЦК Брутенца, и Ситаряна, и

Хачатурова, многих других. И непреложный факт заключается в том, что

провокационное парижское заявление Аганбегяна как бы "не заметили" в

Москве. На деле это было самым настоящим попустительством, отсутствие

реакции на слова Аганбегяна в Центре резко подстегнуло устремления

карабахских лидеров.

          Крапленая карабахская карта вошла в игру. Первое откровенное

покушение на Конституцию СССР и Азербайджанской ССР, покушение, которое

тоже постарались "не заметить" в Москве, стало пощечиной, ударом по

самолюбию Баку. Ведь известно, что территориальные притязания больно ранят

честь и достоинство народов. В результате прозвучавший в далеком Париже

призыв к беззаконию стал по сути началом карабахского конфликта. Иначе и

быть не могло, учитывая менталитет азербайджанцев, нашедший очень точное

отражение в древней притче о наглом госте.

          Суть этой притчи такова. Гостя приняли, накормили и напоили, дали

ночлег. Но он, зная местный обычай, начал хвалить все подряд, - ведь все,

что нравится гостю, принадлежит ему: таковы законы гостеприимства. В

результате гостю дали много подарков, однако перед уходом попросили его

снять сапоги и стряхнуть с них землю. "Земля у нас одна, - сказали хозяева,

- и мы ее никому не даем". К этому могу добавить, что азербайджанский

национальный характер, по мнению ученых, сформировался под определяющим

влиянием тюркского военно-феодального кодекса чести, хорошо узнаваемого в

эпосе Кероглу: доблесть - выше пользы, бесчестье - хуже смерти; семья и

дети - выше успеха и карьеры.

          Есть в книге Ю. Помпеева весьма примечательная глава под

названием "Февраль 1988 года: "корректоры", лидеры "Карабаха". В ней речь

идет о конкретных лицах с той и другой стороны, виновных в развязывании

"кровавого омута". Продолжая эту тему в других главах, он упоминает и

некоторых граждан СССР - среди них в качестве главного "корректора" назван

один из бывших виднейших советских диссидентов:

          "Первым, кто поддержал идею "исторической принадлежности

"Карабаха к Армении, оказался академик Сахаров, выразивший в "Московских

новостях" уверенность в том, что "Верховный Совет СССР еще вернется к этой

проблеме и решит ее положительно". Тогда же, в марте 1988 года журналист

Гаджи Гаджиев направил открытое письмо академику, которое в "Московских

новостях" опубликовано, естественно, не было, но появилось с некоторыми

комментариями за рубежом.

          О чем же писал азербайджанский журналист прославленному

академику?

          "При всем моем глубоком уважении к Вам, как выдающемуся физику

нашего времени и общественному деятелю, меня поразил Ваш поверхностный

подход к этому деликатному вопросу, поэтому считаю своим долгом

рекомендовать Вам более глубоко ознакомиться с вопросом армян и выяснить

для себя, каким образом они расселились на нынешней территории Советского

Союза, в том числе в Азербайджане и даже Армянской ССР".

          Гаджиев ссылался на исследования историка Б. Ишканяна и приводил

цитаты из его книги "Народности Кавказа", изданной в Петрограде в 1916

году: "Действительная родина армян, в древнеисторическом смысле Великая

Армения, находится в Малой Азии, т.е. вне пределов России". И еще: "Армяне,

проживающие в Нагорном Карабахе, частью являются аборигенами, потомками

древних албанцев, сохранивших христианскую веру, а частью беженцами из

Турции и Ирана, для которых азербайджанская земля стала убежищем от

преследований и гонений".

          По твердому убеждению Помпеева, среди главных действующих лиц

карабахского кризиса была и госпожа Старовойтова, которую в этом регионе в

разгар событий именовали "цинковой леди". Исследуя истоки карабахской

трагедии, автор документально прослеживает роль в разжигании конфликта

весьма любопытной "связки" Сахаров - Боннэр - Старовойтова и приводит слова

Старовойтовой: "Даже если бы Армении не существовало, Азербайджану все

равно пришлось бы иметь дело с карабахской проблемой".

          Здесь небезынтересно подчеркнуть, что одновременно с карабахской

проблемой вдруг возник вопрос и о самоопределении Крыма. Именно крымская

карта, наравне с карабахской, была брошена на игральный стол еще одним

"пробным камнем" перестройки. Не случайно этим двум проблемам посвятил в

начале 1988 года свое письмо на имя М.С. Горбачева Андрей Дмитриевич

Сахаров. Он отстаивал право крымских татар жить на родине и требовал

передачи НКАО в состав Армянской ССР. В тот же период Старовойтова

переехала из Ленинграда в Москву для работы в новом "Центре по изучению

межнациональных отношений при Президиуме Академии наук СССР". Она активно

занялась карабахской проблемой, причем явно не ставила перед собой цели

достижения согласия между двумя народами.

          Внимательно изучая справочник "Кто есть кто", я обратил внимание

на то, что "цинковая леди" при заполнении опросной анкеты указала:

"разведена". По этому поводу газета "День" в аналитической статье под

названием "Стратегическая измена" написала следующее: "Поскольку "нище"

политика не делается без денег и других форм вознаграждения, среди

нардепутатов будущего блока были люди, "включенные в схему". Не секрет, что

целый ряд демократических депутатов и активистов, имена которых хранятся в

компьютерной памяти некоторых "политических штаб-квартир", получают

вознаграждение за свою политическую активность в форме подарков

(компьютеры, видеотехника, зарубежные приглашения с оплаченным проездом и

полным содержанием для членов семей, реклама их деятельности, издание книг

и статей за рубежом, приглашение читать лекции). Активистам демдвижения

выделялись советские деньги, которые проводились по статье "на множительные

работы". При этом самым надежным считался канал Фонда за выживание

человечества, поскольку он, как сообщал доверительно сотрудник этого фонда,

"не столь тесно связан с государством, как фонд Сороса".

          В тот же период финансирование небезызвестной "Антидиффамационной

лиги" (АДЛ) полностью шло из МВФ, на содержании которого находилась также

сеть "Ротари клубов". В качестве каналов финансирования использовались

отдельные совместные предприятия, кооперативы с выходом за рубеж и все тот

же благотворительный Фонд выживания человечества.

          В этом смысле интересна деятельность мужа Г. Старовойтовой -

Михаила Борщевского, находившегося в Англии. Он занимался продажей

персональных компьютеров в СССР. Похоже, для денежного вознаграждения лиц,

активно работавших на "демократию", и существовал канал Борщевского".

          Газета "День", как говорится, попала в точку. КГБ СССР на тот

период уже располагал информацией, что названные в статье "фонды" и "клубы"

были вскормлены ЦРУ США и другими иностранными разведками. А традиционным

полем деятельности и особых интересов английских спецслужб всегда было

Закавказье. Без их содействия мужу Старовойтовой никто не позволил бы

переправлять крупные материальные средства в СССР. "Разведена..." Не

кроется ли за этим желание как бы откреститься от связи Борщевского с

английской разведкой?

          Можно привести еще немало фактов, неопровержимо свидетельствующих

о том, что трагедия азербайджанского и армянского народов, стрелявших друг

в друга в войне за Карабах, была спровоцирована. Зато Старовойтова, активно

лоббировавшая Армении, стала народным депутатом СССР от Ереванского

Советского национально-территориального избирательного округа №393...

          Возвращаясь к событиям в Нахичевани, которые стали следствием

Карабахского конфликта, должен сразу сказать о том, что на примере этой

небольшой автономной республики особенно явственно была заметна

подстрекательская работа иностранных спецслужб, действовавших через свою

агентуру, внедренную в руководство народных фронтов. В частности, НФ

Азербайджана, практически овладев властью в Нахичевани, призывал население

на борьбу с Арменией, на защиту своей земли от армянской агрессии. В

городах и селах активисты НФА собирали деньги на приобретение оружия. А

зарабатывали эти деньги так. Нахичеванцы покупали, например, советский

телевизор, переправляли его через пограничную реку Аракс на иранскую

сторону, и там в обмен на него им охотно вручали автомат Калашникова. Этим

оружием оснащались группы боевиков, причем в некоторых селах они

насчитывали по 250-350 человек.

          По другую сторону армянской административной границы происходило

то же самое. Но там провокации устраивали отделения АОД - Армянского

Освободительного движения, которое натравливало население на нахичеванцев.

И, конечно, отнюдь не случайно сразу вслед за бесчинствами на

советско-иранской границе в Нахичевани начался обстрел этой автономной

республики со стороны Армении. Казалось бы, между этими событиями не должно

было быть связи. Однако их скоординированность не вызывала сомнений. Те,

кто на деле руководил из-за кордона противостоящими народными фронтами в

Азербайджане и Армении, четко дирижировали действиями обеих сторон,

преследуя цель дестабилизировать политическую ситуацию в этом регионе.

          Мощным дестабилизирующим фактором, серьезно обострившим ситуацию

в южном Закавказье, стало появление огромных масс беженцев. Лишенных жилья

и элементарных житейских условий, усталых озлобленных людей легко

использовать как детонатор в любом конфликте. Так было в Баку, в "черном

январе", когда мне с группой сотрудников КГБ СССР пришлось срочно вылететь

в служебную командировку в Азербайджан. В то время я занимал должность

заместителя начальника контрразведки страны - Второго главного управления

КГБ СССР, был куратором его территориальных подразделений.

          О бакинских трагических событиях следует сказать особо. 13-14

января 1990 года в Баку прошли массовые беспорядки. Когда мы прилетели

туда, аэропорт был заблокирован толпами людей. Среди встречавших нас

азербайджанских чекистов я с радостью увидел через иллюминатор двух моих

близких друзей, с которыми нас свел Афганистан. (К сожалению, и сегодня не

могу назвать их фамилии. Ибо кошмар тех лет продолжается. И чекистский опыт

показывает, что с подачи западных спецслужб истинного патриота можно

ошельмовать, представить его как изменника, свалить на него чужие ошибки и

грехи. Такие случаи, увы, бывали.) Но радость встречи была омрачена, один

из "афганцев" с горечью сказал: "Садись в мою машину. Провезу по городу, и

ты увидишь своими глазами, что творится. Возьми-ка на всякий случай

автомат..."

          Действительно, это надо было видеть своими глазами. С трудом

преодолев многочисленные кордоны (правда, без досмотра пропускавшие

автомашину с опознавательными санитарными знаками) мы въехали в город. На

одной из улиц напротив дома, в котором проживало, как выяснилось, несколько

армянских семей бакинского происхождения, бушевал митинг. Интеллигентного

вида молодой человек в очках, с аккуратно подстриженной бородкой что-то

кричал в мегафон. Толпа из 700-800 человек громко скандировала, улюлюкала,

свистела. Странным показалось то, что вдоль стены дома стояла как будто

тихая, словно чем-то приниженная очередь из мужчин и женщин, они чего-то

терпеливо ждали. Вдруг наверху раздались выстрелы, затем истошные крики,

звон разбитого стекла. Потом из окна третьего этажа выбросили металлическую

вешалку. Обычную вешалку с крючками, какие привинчивали в коридорах лет

эдак 15-20 назад. Она упала на газон, со звоном подпрыгнула. Из окна

раздалась какая-то команда, и мужчина, стоявший в очереди первым, поднял

вешалку, после чего присоединился к ликующей толпе. В очереди одобрительно

захлопали.

          - Это народнофронтовцы делят и раздают "еразам" имущество

бакинских армян. Семьи из этого дома мы успели предупредить, - пояснил мне

"афганец".

          "Еразами" в Баку называли беженцев из Армении и расшифровывалось

это слово так: "ереванские азербайджанцы". Они были изгнаны из своих домов,

остались без крова и без имущества. Используя их негодование действиями

армянских националистов, провокаторы решили "восстановить справедливость",

расправившись с ни в чем неповинными бакинскими армянами и раздав крохи из

разграбленного имущества беженцам. Да, это был классический вариант

подстрекательства к погромам.

          Мы медленно, не включая сигнальных огней, ехали по городу. Я

видел, как по команде из окна от очереди отделился ещёе один мужчина,

скомкал скатерть, упавшую на куст, запихнул ее под пиджак и тоже

присоединился к неумолкающей толпе. Очередь снова зашлась в крике... В ту

погромную ночь с 14-го на 15-е января по официальным данным правительства

Азербайджана, погибло 50 человек, в большинстве лица армянской

национальности.

          Много жестокого, противоречащего христианской морали пришлось

повидать и услышать мне в жизни. Но я никогда не забуду рассказ своего

колле-ги-"афганца" о той ночной трагедии. Не скрывая слез, он говорил о

том, что перед выездом в аэропорт стал свидетелем такого случая. Он видел,

как из окна какого-то дома вместе с вещами выбросили старую армянку,

которая была лежачей больной и потому осталась в квартире, надеясь, что ее

пощадят. Однако те, кто ворвался в квартиру, были уже неспособны на

милосердие. Старушка умерла прямо на тротуаре, к ней никто не подошел, а

ошалелая толпа продолжала улюлюкать. Товарищ мой, коллега и друг плакал от

своего бессилия, от стыда за своих соплеменников. Ведь известно, что в

Азербайджане, как и во всем мусульманском мире, к женщинам и старейшинам

люди проявляют особое почитание. Но инспираторы беспорядков и погромов

грубо пренебрегли этой древней исламской традицией отцов и дедов.

          С целью предотвращения дальнейших погромов ночью 20 января в

город вошли войска, в Баку ввели чрезвычайное положение. Народный фронт

Азербайджана организовал шумные митинги-протесты, на улицах появились

баррикады. С обеих сторон были убитые и раненые. Но хочу здесь привести

весьма важный характерный факт: никто из представителей НФА не пострадал.

Ни один человек! Спровоцировав бакинцев выйти на баррикады, народофронтовцы

спешно покинули город или спрятались в надежных убежищах. Такова была

тактика НФА в борьбе за власть, явно подсказанная из-за рубежа. Надо

сказать, с точки зрения спецслужб, это грамотная тактика.

          Истину о происшедшем в те дни и ночи тщательно скрывают от

народа. Слишком много появилось лжи и всяких инсинуаций о "черном январе" и

роли армян в Баку. Чаще всего эту ложь распространяют руководители НФА,

политика которых привела и к трагическим событиям, к человеческим жертвам.

Армию обвинили в гибели невинных бакинцев. Но кто подставил их под танки?

Почему уходят от вопроса, сколько погибло бы в Баку людей, если бы не были

прекращены массовые беспорядки? Если бы не было изъято незаконно

приобретенное оружие? Если бы не были задержаны экстремисты и террористы?

Совершенно ясно, что введение чрезвычайного положения в Баку и некоторых

других городах Азербайджана стало вынужденной мерой для защиты населения,

которое изощренно втягивали в кровавый политический конфликт местные

националисты, жаждавшие власти.

          Обеспечение режима чрезвычайного положения указом Президента было

возложено на МВД и КГБ СССР. Во второй половине января уже вторично в этом

месяце я снова летел в Баку в служебную командировку - на этот раз военным

транспортным самолетом. Со мной была целая команда из 100 старших офицеров

оперативных подразделений центрального аппарата КГБ, в основном состоявшая

из сотрудников Второго главка - специалистов по борьбе с агентурой

иностранных спецслужб. Входили в нее и работники 5 Управления - они хорошо

знали приемы и методы деятельности иноразведок по ведению психологической

войны на "исламском фронте". Были в команде также специалисты по проблемам

экономической безопасности, транспорта и средств жизнеобеспечения.

          Надо отметить, что первые три или четыре года перестройки функции

такого важного государственного института как КГБ, уточнялись,

конкретизировались и видоизменялись в зависимости от международной и

внутренней обстановки. Ему в обязанность были вменены новые задачи: сбор,

централизация и обработка информации о "внутреннем" терроризме, а также о

покушениях на государственный суверенитет. Поставлены были конкретные

задачи и в сфере борьбы с набиравшей силу организованной преступностью.

Оперативные сотрудники все больше набирались опыта, в том числе и боевого.

Чекистам все чаще приходилось выезжать в регионы межнациональных

конфликтов.

          Махровый национализм, инспирируемый внешними и внутренними

провокаторами, набирал силу: без преувеличения можно утверждать, что

разномастные экстремисты явно стремились раздуть пламя гражданской войны.

Факты остаются фактами. В процессе образования разноликих партий,

всевозможных общественных организаций и движений, некоторые из них, в

нарушение конституционной законности, обзаводились военизированными

объединениями и вооруженными формированиями. Они не скрывали, что ставят

своей целью насильственное изменение существующего строя и разрушение

целостности государства. Причем, планы не только вынашивались, их активно

пытались реализовать.

          Объективности ради надо сказать и о том, что в этих сложнейших

условиях органы КГБ оставались той правоохранительной структурой, которая

продолжала четко выполнять свой долг по обеспечению безопасности. Чекисты

активно противостояли акциям иностранных спецслужб, экстремизму, а также

терроризму, ставшему характерным явлением тех лет. Как кадровый офицер и

профессионал, я могу засвидетельствовать, что сотрудники органов

госбезопасности, воспитанные в лучших традициях уважения к закону, в то

судьбоносное для России время действовали как йастоящие патриоты своей

Родины. Их великолепная выучка зачастую сводила на нет безумие и бездушие

политических аферистов. Горячие точки в Закавказье, в Средней Азии,

Приднестровье по характеру начинавшихся событий могли превратиться в

значительные межнациональные конфликты по типу Нагорного Карабаха, но были

своевременно локализованы. Роль чекистов в этом была немалая. Они

своевременно добывали необходимую оперативную информацию о подготовке

провокаций, о местах хранения оружия и взрывчатки, об исполнителях акций и

планируемых объектах террора. Именно они объединяли усилия

правоохранительных органов, координировали их действия.

          Мне известно немало случаев, когда поступавшая от чекистов

информация давала возможность на ранней стадии выявлять и предотвращать

экстремистские акции, представлявшие угрозы государственному строю,

защищать политические и личные права граждан. Так называемая "демпресса"

много писала о погибших в ходе пресечения массовых беспорядков, зачастую

включая в эти подсчеты и случайно пострадавших людей, обвиняя во всем КГБ,

МВД, армию. Но ведь была в тех ситуациях и другая важнейшая сторона

вопроса. Кто возьмется подсчитать, сколько жизней было спасено благодаря

быстрому прекращению насилия? В том же Баку, например, благодаря введению

ЧП удалось быстро покончить с разбоями и погромами, очевидцем которых мне

пришлось быть. Бакинец перестал идти с наганом или ножом на бакинца.

Сколько при этом было спасено армян? Разве не погибли бы сотни, а возможно,

тысячи мирных жителей, если бы армия не остановила бесчинства?

          А более поздние события в Оше? К десяткам уже имевшихся жертв

могло добавиться еще множество убитых взвинченной толпой, если бы

беспорядкам не положили конец чрезвычайное положение и комендантский час.

          Этот перечень можно продолжить, но суть остается сутью: КГБ, МВД

и армия были вынуждены использовать силу против разжигавшего социальную,

национальную и религиозную рознь экстремизма, ради спасения людей, которых

намеренно втягивали в кровавый омут всякого рода провокаторы и

нечистоплотные политиканы. Мне многократно приходилось участвовать в

инструктажах оперативных работников, направляемых в горячие точки, и с

чистой совестью могу сказать: главной задачей, которую всегда ставили перед

своими сотрудниками руководители КГБ, была такая: "Предотвратить насилие,

избежать кровопролития".

          На фоне многолетнего и огульного охаивания КГБ, мне часто

приходилось повторять и повторять эти слова, на конкретных примерах

показывать, что в суровых условиях командировок для чекистов они были как

бы девизом: "Предотвратить насилие, избежать кровопролития!"

          В чекистской, как и в любой другой воинской среде, существует

глубоко уважаемое и гордое понятие боевого братства. В него входят в первую

очередь те, кто непосредственно участвовал в опаснейших операциях с риском

для собственной жизни и жизни своих товарищей. Перед пулей все равны - и

начальник и подчиненный. В боевых условиях каждый отвечает за свой сектор

обстрела, откуда может прилететь пуля. Если ты допустишь оплошность, она

может оказаться смертельной для твоего напарника, который не ждет ее,

уверенный в том, что ты подстраховываешь его. Нет, совсем не в шутку, а

всерьез актуален у чекистов вопрос времен военного лихолетья - с кем

пойдешь в разведку?

          Командировки в Афганистан и в "горячие точки" СССР внешне

выглядели добровольными. Собирали оперативный состав, объявляли, что завтра

к десяти ноль-ноль на спецрейс в аэропорт Шереметьево от отдела должны

прибыть столько-то офицеров. О сути дела, перефразируя Твардовского, иногда

говорили так: "Работа предстоит обычная, но братва нужна отважная". Добавлю

также, что мне приходилось вылетать и в такие командировки, когда о пункте

назначения я узнавал только в самолете, а иногда даже после приземления.

Экстренные выезды и вылеты становились обычным, повседневным делом. Но к

ним, конечно, никак не могли привыкнуть жены чекистов. Моя жена Ирина,

каждый раз скрывая слезы, аккуратно собирала припасенные для таких случаев

необходимые вещи и провожала меня только до порога. К дежурной машине

никогда не выходила, боясь разрыдаться на глазах моих боевых друзей.

          В дружной семье чекистского боевого братства я особо дорожу

дружбой с Виктором Карпухиным, одним из командиров "Альфы". Эта

суперсекретная антитеррористическая группа, закодированная буквой "А", была

создана и действовала в рамках 7-го управления КГБ СССР. Лишь после августа

1991 года ее стали называть "Альфа". У нее богатая боевая история.

          С 1981 по 1990 год бойцы спецподразделения "А" участвовали в

десятках крупнейших операций по обезвреживанию особо опасных

бандформирований и освобождению заложников. В негласной международной

табели о рангах такого рода спецотрядов российская "Альфа" занимала первое

место. Ни британская САС, ни американская "Дельта", ни германское ГСГ-9,

никто другой не может похвастать тем, что за десять лет участия в

сверхсложных боевых операциях они не допустили гибели ни одного мирного

жителя.

          С Виктором Карпухиным у нас был единый принцип - не допускать

случайных жертв, исключать кровопролитные ситуации. Он не раз без оружия

шел на переговоры с террористами и убеждал их сдаться. Разрабатывал и

проводил дерзкие операции по освобождению заложников-авиапассажиров, но

смертельных исходов при этом не было. Он очень берег своих бойцов. В

сложных ситуациях Карпухин сам садился за руль автомашины, первым шел на

вооруженных бандитов, готовых открыть стрельбу, сорвать чеку с гранаты. Он

хорошо знал, что такое мужество, боль и раны, страх и смерть. Он честно

исполнял свой долг, защищая от террористов людей, все общество в целом.

Ведь "Альфа" была предназначена для борьбы с профессиональными

террористами, с бандитизмом.

          27 июля 1990 года в короткой передышке между командировками мы с

Виктором Карпухиным на даче моего соседа выигрывали примерно десятую партию

в домино, когда на веранду вбежала моя жена Ирина. Она была в слезах, но

сразу видно - это были слезы радости: у нашей единственной дочери родился

сын, богатырь весом под пять килограмм и длиной под шестьдесят сантиметров.

Новоиспеченной бабушке даже дали послушать через телефонную трубку крик

внука... Виктор по "горским обычаям" троекратно отсалютовал из боевого

оружия в тихой летней ночи рождение в нашей семье еще одного воина. Все

желали ему вырасти и жить в другие, более счастливые времена, стать

защитником Отечества от врагов и нечести. Но в ту же ночь раздался и звонок

оперативного дежурного: мне предстояло срочно вылететь в новую

командировку... Я находился уже за сотни километров от Москвы, когда узнал,

что внука в честь деда назвали Славой. Виктора же Федоровича Карпухина в

семье нашей с тех пор почитают "крестным".

          Много боевых друзей появилось у меня и во время командировок в

Азербайджан. В моей группе были надежные офицеры, неоднократно по тревоге

вылетавшие в те регионы страны, за которыми быстро закрепилось зловещее

название "горячих точек". Заместителем моим был Валерий Печенкин -

рассудительный, сдержанный, он умел отстаивать свое мнение, в необходимых

случаях оставался непреклонным. Частенько вылетал со мной Александр

Соловьев, я всегда поручал ему работу, связанную с анализом, с тщательной

оценкой ситуации. Сам настоял на включении в мою группу Анатолий Онучин -

офицер кураторского подразделения, незадолго до этого возвратившийся из

командировки куда-то на Север.

          Помню, в тот раз на аэродроме в Шереметьево мне представились

командиры боевых "пятерок" из спецназа: Александр Мирошниченко ("Альфа"),

Сергей Лысюк ("Витязь") и Александр Городилов ("Вымпел"). В их небольших

группах я с удовлетворением увидел Виктора Блинова и Олега Луценко, с

которыми мы уже участвовали в задержании нескольких преступников. Тогда мы

еще не знали, что командировка в Азербайджан растянется на много месяцев, и

мне не раз придется производить смену офицеров. По первому же вызову в Баку

прибывали: Борис Жирное и Михаил Платонов (ставшие позже генералами), Юрий

Федоскин, Анатолий Смирнов, Николай Стебнев, Виктор Лугинин, Владимир

Воскобойников, Вячеслав Пеленков, Владимир Рыбаков, Игорь Кузнецов, Евгений

Батаман, Виктор Раструсин, Владимир Кашин, Владимир Васин и другие офицеры

Второго Главного и Пятого управления КГБ СССР, некоторых его

спецподразделений. Все мы занимались общим делом и постоянным нашим

девизом, напомню, был все тот же наказ: "Предотвратить насилие, избежать

кровопролития!"

          В конце мая 1991 года я прибыл в Москву за очередной сменой. В те

дни ко мне обратился корреспондент "Известий" Львов с просьбой подробнее

рассказать о ситуации на армяно-нахичеванской административной границе. И

здесь уместно процитировать его заметку.

          "Азербайджан - Армения"

          КГБ ПРИМИРЯЕТ ВРАЖДУЮЩИХ

          Начиная с 29 апреля мы ездили по селам Армении и Нахичеванской

автономной республики, - говорит В. Широнин, - встречались с их жителями,

обсуждая по сути один вопрос: что надо для того, чтобы уже сейчас достичь

прекращения огня? Как выяснилось, нужен какой-то орган, который бы

объективно контролировал действия обеих противоборствующих сторон. Так

родились контрольные группы, в которые вошли по одному представителю

местных отделений КГБ, системы внутренних дел и сельских Советов. Таким

образом, трое доверенных лиц с одной стороны и трое - с другой.

Координировать же их работу, гарантировать безопасность встреч и

переговоров должен офицер КГБ из Москвы.

          После создания такой группы заключается соглашение о прекращении

огня и функциях группы, которая следит за складывающейся обстановкой,

разбираясь в каждом конкретном инциденте, делая все, чтобы опровергать

вредные слухи, не допускать взаимных оскорблений.

          - Что в первую очередь записано в соглашении сторон?

          - Во-первых, противоборствующие силы на пять километров с каждой

стороны границы отводят все огневые средства, включая градобойные орудия.

Заделываются созданные огневые позиции, амбразуры, окопы и т.п. Во-вторых,

договариваются о том, чтобы не мешать полевым работам. Крестьянин, вышедший

в поле, должен быть спокоен за свою жизнь.

          - Приходилось ли вам встречаться с боевиками? Что думают о

примирении они?

          - Дело в том, что "бойцы", как правило, не местные жители. Их

семьи зачастую находятся за сотни километров от очагов конфликта. И я могу

привести примеры, когда население приграничных сел выступало против своих

"защитников", которые к тому же требуют деньги на покупку оружия,

продовольствия. Абсолютное большинство, повторяю, хочет мира, хотя я не

исключаю провокаций. Но они в сегодняшней обстановке неустойчивого

равновесия были бы крайне нежелательны. Поэтому, наряду с примирением,

будем использовать и силу.

          - Как отнеслись к вашим соглашениям в Баку и Ереване?

          - Положительно. Обе стороны признают, что именно сейчас

появляется действующий рабочий механизм примирения. Если он сработает в

локальном масштабе, можно будет продолжить эксперимент и на всю границу

между двумя республиками.

          - Что можно сказать о сроках перемирия - месяц, полгода, год?

          - Уже в конце мая - начале июня подписанные соглашения дополнятся

новыми договоренностями - о создании "зоны безопасности". Проект такого

решения уже есть".

          Эта публикация объективно освещала нахичеванские события.

Причем, особое внимание я хотел бы обратить на те ее стороны, где речь идет

о том, что боевики не были местными жителями, - это были, как правило,

профессиональные провокаторы, которые вдобавок обкладывали данью и

азербайджанских, и армянских крестьян. Многие боевики были подготовлены в

специальных лагерях - таких принято называть "серыми гусями". Это "рыцари

удачи", слетающиеся в места кровавых конфликтов, и, конечно, делали они

свое дело по заданию иностранных спецслужб.

          В Нахичевани мне не раз приходилось встречаться с этой

безжалостной публикой, готовой служить хоть дьяволу...

          О "зоне ответственности" мы узнали только в Баку, и до Нахичевани

добирались вертолетами. В пути меня и моих товарищей беспокоил вопрос:

почему чрезвычайное положение объявлено только в нескольких городах

Азербайджана? В докладе московскому руководству мы высказали предложение

ввести его одновременно и в районах Армении, расположенных вдоль

административной границы с Азербайджаном. Ведь условия для обеих сторон

должны быть равными, никто не в праве иметь преимущества. Главная цель ЧП -

разоружить незаконно созданные вооруженные формирования. Но если мы

разоружим, например, только нахичеванских боевиков, то преимущество

окажется на стороне армянских.

          Ответа на прямой вопрос по этому поводу на объединенном

оперативном совещании в Баку также никто дать не смог. Было лишь сказано,

что МВД "выходило" наверх с аналогичными предложениями. Как и следовало

предполагать, этот вопрос сразу же возник в Нахичевани и его переадресовали

мне. Пришлось искренне ответить:

          - Будем доказывать и добиваться...

          Начало той командировки нельзя было назвать удачным. Обстановка в

Нахичевани оказалась иной, чем в Баку, и это было закономерно. С одной

стороны, автономная республика граничит с Ираном и Турцией, с трех других -

с Арменией. С Азербайджаном же ее связывает лишь железнодорожная ветка

Баку-Ереван. Если Баку установит железнодорожную блокаду, то в первую

очередь будет страдать Нахичевань. У Армении же есть еще один

железнодорожный выход - через Грузию.

          И надо сказать, что опасения скоро оправдались Железная дорога

оказалась козырной картой в руках как нахичеванских, так и армянских

националистов. Стратеги из Народного движения Азербайджана (НФА)

периодически устраивали забастовки железнодорожников, и дорога замирала.

Армянское освободительное движение (АОД) для ее блокирования избрало иную

тактику - боевики обстреливали и грабили поезда, едва они пересекали

административную границу Армении. Азербайджанские бригады, если и не

бастовали, то наотрез отказывались ехать через опасный отрезок, проходивший

по армянской территории.

          Как это не покажется парадоксальным, от таких бесчеловечных "игр"

выигрывали и НФА и АОД. Результатом блокады становилось то, что по обе

стороны административной границы цены на все виды продовольствия и товаров

подскакивали в десятки раз. Из-за дефицита представители НФА и АОД брали на

себя распределение продуктов по магазинам, поселкам, районам, однако за это

в Нахичевани, например, на "нужды" НФА торгующие организации обязаны были

отдавать не менее 25% от общей суммы реализации. А частные уличные торговцы

- и того больше. Когда запасы истощались, обе конфликтующие стороны легко

достигали согласия о взаимном прекращении боевых действий, никто не нападал

на составы, и это позволяло накопить грузы. Затем блокада возобновлялась.

          Как назвать подобные действия? Конечно, это было политическое

мошенничество по отношению к собственному народу. Мошенничество под

лозунгами свободы и независимости. Хорошо продуманная величайшая подлость

ради того, чтобы получить право заниматься поборами. В этом проявлялась

сама суть националистических народных фронтов. Вовсе это не были идейные

борцы - обычные вымогатели, прикрывавшиеся громкими фразами и высокими

целями. Именно с помощью такой публики иностранные спецслужбы стремились

дестабилизировать обстановку в нашей стране, и это уже само по себе было

предвестием великих бед.

          Да, именно беспринципные "игры" вокруг блокады железной дороги

оказались одним из главных факторов, будораживших социальную и политическую

обстановку на границе Нахичевани и Армении. Один народ ожесточался против

другого. А политические лидеры "демократических" фронтов и движений все

сваливали на Москву.

          Одновременно они шельмовали и армию. Воинские подразделения,

дислоцированные по обе стороны административной границы, получили весьма

разумный приказ не втягиваться в конфликт, ибо вынуждены были бы основную

огневую мощь направлять друг против друга. Это дало повод националистам

немедленно развернуть агитацию под лозунгом: "Армия, которая нас не

защищает, - не народная армия".

          Продолжались провокации на ирано-советской государственной

границе. Нахичеванский народный фронт с завидным постоянством периодически

продолжал собирать митингующие толпы у полуразрушенных погранзастав.

Националисты избрали, как я считаю, подлейшую тактику: впереди толпы

выставляли женщин, детей и стариков, а инспираторы провокаций прятались за

их спинами, а то и вовсе ожидали "эффекта" поодаль. Пограничники, проявляя

выдержку, часами уговаривали женщин разойтись по домам. А несчастные

местные жители, рыдая, умоляли пограничников дать им хоть маленький кусочек

колючей проволоки или телефонного провода - без таких "трофеев" они не

могли вернуться назад, в противном случае боевики грозили сжечь их дома,

забрать скот.

          Ну как все это назвать, если не подлость? Вот такими они были в

действительности, эти "идейные" разрушители целостности СССР, которых

славословила "демпресса", во всех грехах обвинявшая КГБ...

          Боевики в Нахичевани открыто ходили с оружием. У них было все: от

пистолетов и ружей до автоматов и пулеметов. Приезжая в пограничные

селения, они на правах "защитников" требовали барашков на шашлык, зелень,

хлеб, коньяк, водку, вино. Во время застолий давали местным жителям

"советы", где лучше вырыть окопы и укрытия. Эти "советы" также

сопровождались "угрозами": не сделаете окопа, порежем скот, сожжем дома.

          Объективности ради надо сказать, что на другой стороне -

армянской, происходило то же самое.

          Вошел в повседневную практику захват заложников для получения

выкупа или обмена на людей, захваченных противоположной стороной. В водах

Аракса порой всплывали неопознанные трупы. Все чаще и чаще в поселки

возвращались чабаны с жалобами об угоне скота.

          Такова вкратце была в январе 1990 года общая обстановка в

пограничной Нахичевани. Вместе с тем и в Москве, и в Баку имелась

достоверная информация о резкой активизации в Азербайджане и Армении

деятельности иностранных разведок, прежде всего Ирана и Турции, которые

тщательно отслеживали развитие событий и пытались направлять их в выгодном

для себя русле, использовать их в собственных интересах. В этих целях Иран

развернул на противоположном берегу Аракса специальный оперативный

разведывательный отряд. Турция засылала агентуру. Вездесущее ЦРУ США

укрепило свою резидентуру в Ереване...

          Если все сказанное о ситуации тех лет в Нахичевани как бы

наложить на события в других "горячих точках" СССР, а затем России, то

нетрудно увидеть их поразительное сходство. Создается даже впечатление, что

все они развивались по некоему общему шаблону, по какой-то единой

программе, разработанной опытными специалистами. Действительно, разве не

повторился нахичеванский вариант в Чечне - конечно, в гораздо больших

масштабах? Разве "взаимоотношения" местных жителей с боевиками в Чечне не

сложились по вышеописанной нахичеванской схеме? Разве бесконечные диверсии,

выводившие из строя железную дорогу, линии электропередач, водопроводы и

прочие системы жизнеобеспечения не были направлены в первую очередь на то,

чтобы до предела усложнить жизнь местных жителей, как бы загнать их в тупик

и на этом заработать различного рода дивиденды? Наконец, разве в Чечне не

развернула особо активные действия турецкая разведка, - да и только ли

турецкая?

          Провокационные методы, которые были использованы западными

спецслужбами для развала СССР, пошли в ход и для того, чтобы

дестабилизировать, а затем расчленить непосредственно Россию...

          Продолжая тему о деятельности иностранных разведок в Закавказье,

приведу такой факт. Нам, в частности, стало известно, что в Нагорном

Карабахе командовал Монте Аво, американский армянин, офицер,

координировавший действия войск в Мортунинском районе. Под его началом

карабахские армяне захватили Горадиз, Физули, немало других населенных

пунктов. Его боялись, уважали и слушались. Монте Аво погиб и похоронен в

Армении как национальный герой. Со временем огласку получают и другие

случаи непосредственного участия иностранных специалистов во внутренних

конфликтах, спровоцированных в СССР.

          Основной задачей моей группы было оказание помощи КГБ

Азербайджана и Нахичевани в борьбе с разведывательно-подрывной

деятельностью иностранных спецслужб и одновременно - стабилизация

обстановки. Скажу сразу: уже в аэропорту нам стало ясно, что более насущной

задачей является вторая. Боевики сновали повсюду, они устанавливали свой

порядок, угрожая оружием. Но увидев решительно настроенных спецназовцев,

"веером" взявших под охрану вертолеты, поспешили скрыться в аэродромных

зданиях. Однако, дело у них было поставлено неплохо. Примерно через час

после нашего прибытия около нахичеванских КГБ и МВД собралась внушительная

толпа, в которой шныряли вооруженные боевики.

          На первой встрече с руководством автономной республики и

представителями, как сейчас модно выражаться, силовых структур, а также

пограничниками обсуждался единственный вопрос: вводить ли на всей ее

территории чрезвычайное положение? Ответ ждали из Баку. В Москве этот

вопрос уже был решен заблаговременно, Центр предупредил: это зависит от

Баку. Но нахичеванцы взяли решение на себя:

          - Давайте вводить ЧП лишь в пятикилометровой зоне вдоль

государственной границы. Это станет предупреждением народному фронту. Его

лидеров надо заставить пойти на переговоры. Только так можно избежать

братоубийства. Народ нас в этом поддержит.

          Запомнились слова одного из сотрудников местного КГБ. Небритый, с

небольшой траурной бородкой (три недели назад схоронил брата-милиционера,

которого ночью очередью в спину застрелили в подъезде дома), он говорил:

          - Самое легкое - это забраться в окопы или укрыться за стенами и

стрелять. Мужество состоит в том, чтобы первым подать сигнал к переговорам.

ЧП во всей республике только обострит ситуацию. Родственников сделает

врагами.

          Мы прислушались к мнению нахичеванцев. Запросили в

соответствующих инстанциях санкцию на объявление ЧП только в

пятикилометровой пограничной зоне и на железнодорожных станциях.

Одновременно вышли с предложением ввести ЧП в такой же зоне по другую

сторону армяно-нахичеванской границы. Этого было бы вполне достаточно,

чтобы убрать с огневых позиций градобойные и иные орудия, зарыть

многочисленные окопы и снести огневые точки. Поддержку по первому

предложению мы получили быстро. По второму ответ был лаконичным, но

уклончивым: "Требуется согласование".

          Мы согласились с нахичеванцами, потому что увидели то, чего не

увидишь из Москвы и о чем не вычитаешь из аналитических записок. Здешние

работники КГБ лучше знали беды и чаяния своего народа, у которого

народнофронтовцы отбирали кровно нажитое. Они клялись защитить народ от

казнокрадов и преступников, но вместо этого обложили новой данью. Вдобавок,

со стороны Армении на него посыпались снаряды, предназначавшиеся раньше для

борьбы с градом и дождевыми вихрями. Поля и виноградники становились

бесплодными не от жары, а от осколков металла... К чести местных чекистов,

они всегда появлялись там, где возникала угроза жизни их соотечественников.

Вместе с ОМОНом и бойцами из отрядов самообороны они карабкались вверх по

скалам, чтобы подавить огневые точки армянских боевиков. Они выводили

женщин, детей и стариков из-под обстрелов, эвакуировали раненых, тушили

горящие дома.

          В отличие от далеких столиц Москвы и Баку, здесь не пошатнулась

вера в чекистов, как в истинных народных защитников. Наоборот, их авторитет

в народе все больше возрастал.

          Оперативный состав КГБ Нахичевани выполнял и свой

непосредственный профессиональный долг. Вместе с пограничниками чекисты

задерживали  многочисленных нарушителей, переправлявшихся через Аракс с

иранской стороны. Среди них были шпионы, контрабандисты, диверсанты.

Попадались и кадровые сотрудники спецслужб. Большинство из них

ориентировались на контакты с членами НФА... Здесь я должен заметить, что

Иран формально поддерживал стремление нахичеванцев расширять родственные

связи с азербайджанцами, проживающими в северном Иране, вдоль реки Аракс.

Но, как становилось очевидным из документальных данных, опросов и

свидетельств нарушителей госграницы, Иран страшился и опасался происходящих

в Азербайджане событий. Неизвестно было, как они аукнутся в Иране, если

перекинутся сюда через беженцев, которые, разрушая инженерные пограничные

сооружения, устремились через Аракс.

          Любопытно, десятилетиями советские пограничники, охранявшие

границу вдоль Аракса, имели дело с нарушителями, шедшими из Ирана. Они

переправлялись на наш берег целыми семьями и сами охотно отдавались в руки

пограничников. А объясняли свой поступок тем, что хотят поселиться в СССР,

мотивировали его "поисками лучшей жизни" - именно такая формулировка

фигурировала в документах о задержании нарушителей госграницы. Бывали,

правда, случаи, когда какой-нибудь племянник или дядя, переправлявшийся

через Аракс вместе с другими членами семьи, при проверке оказывался

"подсадной уткой", кадровым шпионом. И все-таки немало азербайджанцев из

северного Ирана в шестидесятые и семидесятые годы осели на жительство в

советских республиках, - естественно, с разрешения соответствующих органов.

Помнится, в те годы на той стороне Аракса даже появилась особая профессия -

"переправщик". Переправщиком называли человека, который за деньги переводил

семью через брод, оставлял ее в нашей пограничной полосе, а сам возвращался

в Иран.

          Да, так было. Но настала перестройка, и поток беженцев поменял

свое направление: теперь "лучшую жизнь" люди начали искать за кордоном. И

если раньше сопредельная сторона Аракса фактически не охранялась, то в 1990

году Иран вынужден был укрепить границу дополнительными воинскими

подразделениями. Сюда направили новые контингенты полицейских, создали

здесь опорные пункты. Допрашивали каждого, кто переходил с советского

берега Аракса. Местные жители под страхом сурового наказания обязаны были

сообщать иранским властям о всех, кто сумел миновать сторожевые посты. Нам

стало известно, что разведывательные допросы порой проводились несколько

раз, причем по специально составленным анкетам-опросникам. С допрашиваемыми

не церемонились: избивали и лишали пищи.

          Отдельно составлялись списки на всех местных жителей, имевших

родственные связи в Нахичевани, Азербайджане, в других регионах Советского

Союза. Список шел Приложением №1 к секретному плану по депортации

"неблагонадежных лиц" вглубь Ирана.

          Мы тщательно изучили все эти материалы, готовясь к переговорам с

НФА. Путь к ним оказался сложным. Нашего посланца с предложением о встрече

(кстати, того самого сотрудника, чей брат-милиционер был убит) связали и

несколько часов продержали в правлении Нахичеванского НФА. Отпустили со

стандартным набором угроз, чтобы больше не появлялся... Он так и не

рассказал нам подробности того эпизода. Но так или иначе, а на другое утро

согласие НФА на переговоры и условия их проведения нам были переданы.

          В общем, начало было положено. Конечно, дело не обошлось без

ультиматумов, угроз, требований, претензий, больших и маленьких хитростей.

Народнофронтовцы весьма умело прибегали к дезинформации. За нами же был

авторитет органов и погранвойск КГБ, не только сохраненный, но и

приумноженный нахичеванскими чекистами и пограничниками в те трагические

для нахичеванцев дни.

          В конце концов НФА пришлось с этим считаться. Потому что в

конкретной ситуации людям становилось ясно, кто изображает из себя

"защитников" народа, на самом деле осложняя обстановку и вдобавок облагая

местных жителей данью, а кто действительно справедливо и бескорыстно

помогает населению.

          Уточню сразу, я не собираюсь подробно описывать тактику, ход и

нюансы переговоров. Скажу лишь о главном их выводе. Он состоял в том, что

не надо стремиться разом разрешить все спорные проблемы. Их лучше разделить

на первостепенные, не терпящие отлагательства, и на те, над которыми

требуется поразмышлять и которые поддаются поэтапной реализации. А самое

главное, надо уважительно и внимательно относиться ко всему, что предлагает

другая сторона. Диктата не любит ни сильный, ни слабый. Зато разумный,

взвешенный подход внушает уважение.

          Прежде всего мы стремились достигнуть договоренности об

урегулировании обстановки на советско-иранской госгранице. На

представителей НФА произвела довольно удручающее впечатление оперативная

информация, которую мы предъявили на переговорах, о масштабах

разведывательно-подрывной деятельности иранских спецслужб. Особенно

подействовали на них документы о готовящейся депортации иранских

азербайджанцев в глубь Ирана, если развитие обстановки в Нахичевани

перестанет устраивать Тегеран. В итоге нахичеванский НФА согласился

соблюдать режим чрезвычайного положения на государственной границе.

Учитывая это, в нескольких наиболее удобных местах на берегу Аракса жителям

было разрешено дважды в неделю выходить на границу для разговоров и

визуальных встреч с иранскими родственниками, был согласован и порядок

такого выхода на границу: впереди мужчины, затем женщины и дети. Для

соблюдения спокойствия и порядка НФА получил право включать своего

представителя в пограничный наряд.

          Казалось бы все просто и логично. Но как же сложен и долог был

путь к такому согласию, основанному на соблюдении законности, уважении друг

к другу. Я искренне относился и отношусь к тем участникам переговоров со

стороны НФА, которые при выработке этих договоренностей проявили

благоразумие и в определенном смысле личное мужество. Несмотря на

сопротивление экстремистского крыла нахичеванского правления НФА,

договоренности эти в целом соблюдались.

          Намного сложнее оказалось разрешить узел проблем, связанных с

блокадой железной дороги и с взаимными перестрелками, периодически

возникавшими на административной границе Нахичевань-Армения. Дело в том,

что в автономной республике существовало несколько крупных отделений НФА,

которые стремились к самостоятельности и потому не всегда и не во всем

соглашались с центральным правлением нахичеванского НФА. Были у них свои

связи и с бакинским НФА, откуда поступали различные установки. В них

зачастую преобладали клановые интересы, что вообще было весьма заметным

явлением в этой политической организации. Постоянно ощущалось и давление

третьей стороны - Армении. Первопричиной многих кровавых конфликтов,

конфронтации и междуусобиц в Нахичевани были и, наверное, долго еще будут

оставаться политические игрища вокруг НКАО.

          Мне совершенно ясно, что крупномасштабный конфликт между

Азербайджаном и Арменией очень искусно инспирирован подстрекателями,

которые подогрели национально-территориальные вопросы. Для специалистов по

Закавказью события 1988 года не явились неожиданными: ведь в Армении, как я

уже упоминал, задолго до открытой конфронтации с Азербайджаном

распространялись идеи, обосновавшие территориальные претензии. Это,

естественно, не оставалось незамеченным в соседней республике. В результате

росло взаимное недоверие, отчуждение, чувство неприязни. Все это

усугублялось периодическими конфликтами из-за земельных угодий и пастбищ в

приграничных районах, притеснениями жителей национальных селений, этих

своеобразных "анклавов", расположенных на территории другой республики.

          Не мне судить, кто первым перешел грань и ответственен за

разжигание войны между двумя народами. История расставит все по местам. Но

тогда, в Нахичевани нам казалось, что человеческий разум способен подняться

выше эгоизма и амбициозности отдельных политиканов, для которых между

усобица и вражда нужны были для того, чтобы пробиться к власти.

          В Азербайджане отношение к Нахичевани разное. Некоторые считают

эти места гиблыми - возможно, потому, что в древние времена здесь от

загадочной эпидемии полегло одно из войск Александра Македонского. В

"Долине смерти", неподалеку от древнего городка под названием Джульфа, до

сих пор сохранились памятники его воинам. Говорят, что смогли выжить лишь

офицеры - благодаря тому, что принимали пищу и пили вино из серебряной

посуды. Но нахичеванцы любят свой край. Непосвященные с удивлением узнают,

что в этой не столь уж обширной местности более ста источников лечебных

минеральных вод. Горный пчелиный мед - один из лучших в мире. А ордубадские

лимоны! Таких нет нигде: золотистые, с тонкой мягкой кожицей, ароматные. И

виноград лучший в Азербайджане...

          Между тем, доложив в центр шифротелеграммой об определенной

стабилизации обстановки на советско-иранской границе, мы еще раз обосновали

необходимость ввода ЧП в пятикилометровых зонах по обеим сторонам

нахичевано-армянской административной границы. Ответ долго ждать себя не

заставил: ваше предложение передано в инстанции. Это означало, что оно уже

находится в аппарате М.С. Горбачева. Но, как и раньше, оттуда не

последовало ни оценок, ни рекомендаций. Аппарат президента не реагировал.

          Да, Горбачев никак не откликнулся на важнейшее предложение,

которое, безусловно, могло бы привести к полной стабилизации обстановки и

по сути ликвидировать одну из "горячих точек", а возможно, позитивно

сказаться и на разрешении карабахского конфликта. Зато вскоре после нашего

повторного обращения в Москву по поводу введения режима ЧП в

пятикилометровой зоне на армянской стороне границы вокруг конфликта в

Нахичевани начали происходить какие-то странные вещи. До сих пор меня

мучают сомнения о том, было ли происходившее простыми совпадениями или же

некие могучие силы, заинтересованные в разжигании конфликта, почувствовав,

что он сходит на нет, решили немедленно подлить масла в огонь. Увы, я не

могу избавиться от ощущения, что случившееся в те дни было ловко

спланированной акцией, причем спланированной далеко от Нахичевани и

Армении.

          Началось все так. Почти сразу после того, как мы отправили новую

шифротелеграмму в Москву с предложением о вводе ЧП на армянской стороне,

резко активизировались боевики из АОД и было обстреляно из артиллерии

азербайджанское село Садарак, что вызвало негодование в Нахичевани. Однако

на этом дело не кончилось. Одна из центральных газет, - кстати, газета

проправительственная! - сообщая об этом обстреле Садарака, почему-то

назвала его армянским селом. Получалось, что дело вывернуто наизнанку - не

армянские боевики обстреляли азербайджанское селение, а наоборот,

азербайджанцы нанесли удар по армянам! Столь грубейшая ошибка в крупной

центральной газете, казалось, должна была повлечь за собой немедленную

поправку, а то и административные меры против путаников. Ведь эта ошибка

привела к новой дестабилизации, она обернулась новыми жертвами и кровью.

Можно ли было оставлять эту ошибку без последствий?

          Однако, как ни парадоксально, "аппарат Горбачева" продолжал

хранить гробовое молчание и по поводу наших предложений и в связи с

катастрофической ошибкой, допущенной в газете. На эту ошибку тоже никто

наверху не отреагировал. Вот и думай что хочешь...

          Я намеренно не указываю здесь название той газеты, чтобы не

уподобляться ей и не подливать масла в огонь сегодняшних политических

схваток. Но возвращаясь к проблеме ответственности журналиста за

написанное, могу со всей определенностью сказать: рано или поздно та

заметка, в корне извратившая суть дела и послужившая как бы сигналом к

новому витку противостояния армян и азербайджанцев, наверняка станет

предметом тщательного расследования. Изъять ее из истории уже невозможно.

          И еще. Выше я несколько раз назвал искаженное сообщение об

обстреле Садарака ошибкой. Но было ли это действительно ошибкой? Ведь целая

цепь событий, предшествовавших той заметке и последовавших за ней,

заставляет думать, что она намеренно послужила как бы детонатором нового

обострения ситуации в одной из "горячих точек", а в целом способствовала

нагнетанию той межнациональной напряженности, которая в конечном итоге

повлияла на распад СССР. Как человек, умудренный своей профессией и

искушенный в знании стиля и методов работы зарубежных спецслужб, я,

повторяю, по сей день не могу избавиться от мысли, что молчание "аппарата

Горбачева", внезапный обстрел Садарака и та газетная "ошибка" были звеньями

какого-то общего замысла.

          Почему, в конце концов, Горбачев никак не отреагировал на наше

предложение, которое могло положить конец межнациональному конфликту? Как

президент, он просто обязан был высказать свое мнение по этому вопросу. Но,

видимо, никаких аргументов против введения ЧП в пятикилометровой зоне на

армянской стороне Москва предъявить не могла. Но в то же время в Москве

явно были силы, которые не хотели умиротворения в Нахичевани. Отсюда - и

молчание "аппарата Горбачева". Молчание и по поводу нашей шифротелеграммы и

в связи с катастрофической газетной "ошибкой".

          Ну, а дальше события развивались словно по накатанной схеме.

Провокационная "ошибка" в московской газете вызвала взрыв негодования

нахичеванского народного фронта, да и всего населения. И это было понятно.

Однако обратило на себя внимание и другое: это негодование сразу же было

направлено в определенное русло. В Нахичевани начались митинги под таким

лозунгом: КГБ работает на Армению! Народнофронтовцы кричали: это КГБ

организовало дезинформацию в прессе. От нас КГБ требует сдать оружие, чтобы

мы не смогли защитить наш Садарак. КГБ продал наш Садарак! Это измена, она

не пройдет. Нет территориальным притязаниям Армении!

          Иными словами, недовольство населения было сразу же направлено не

против Москвы, а против той единственной силы, которая уже добилась

успокоения в Нахичевани и в значительной мере заручилась доверием местного

населения, - против сотрудников госбезопасности. Били именно по ним,

стремясь убрать с пути преграду, мешающую дальнейшей дестабилизации, В

итоге получалось, что Москва снова "подставила" тех, кто призван был стоять

на страже безопасности СССР и кто на деле продолжал выполнять свою миссию.

          Скажу больше: после обстрела Садарака мы немедленно послали в

Москву новую шифротелеграмму, однако кремлевское руководство продолжало

хранить молчание... Конечно, в те дни меня одолевали сомнения относительно

причин столь упорного молчания по столь важному вопросу. Но сейчас, после

всего, что произошло с тех пор, для меня многое прояснилось. И я вправе

считать Горбачева лично ответственным за бездеятельность в те тревожные

дни. Эта бездеятельность была сродни государственному преступлению.

Впрочем, будущие историки более точно определят истинные мотивы той

бездеятельности...

          В такой ситуации мне пришлось взять инициативу на себя. По

оперативной связи позвонил командующему пограничными войсками

генерал-полковнику Илье Яковлевичу Калиниченко. Потомственный пограничник

(отец его стоял у истоков советских погранвойск), он внимательно меня

выслушал и посоветовал:

          - Вячеслав, моя позиция такова: внешние границы сегодня являются

мощным стабилизирующим фактором и внутри страны. Но я всегда был против

того, чтобы пограничников втягивали в местные распри и разборки. Однако

сейчас совершенно очевидно, что с распадом внешних границ начнет литься

кровь и на внутренних... В общем, необходимые указания в погранотряд

передам... Действуйте совместно. Но если речь зайдет о применении оружия со

стороны пограничников, то я категорически тебя не поддержу...

          Позиция главкома мне была понятна, но все же я попросил его

поставить "наверху" вопрос об усилении и укреплении Нахичеванского

погранотряда:

          - Я это сделаю, - уверенно ответил Калиниченко.

          Соответствующая команда в Нахичеванский погранотряд последовала

буквально через несколько минут. Решительность и готовность в любой

ситуации взять на себя ответственность всегда отличали моего боевого

соратника.

          Между тем, обстрел Садарака, кстати, на этот раз обошедшийся без

человеческих жертв благодаря четко отработанной местными чекистами и

милицией системе эвакуации, обрастал паническими слухами.

          - Армения применила новые виды оружия, - вещали на митингах

ораторы.

          - КГБ продал Армении лазерные установки... Вакуумные бомбы...

          Основная часть моей группы срочно выехала на место происшествия.

Произвели документирование самого факта обстрела. Тщательно

сфотографировали разрушения, опросили свидетелей. Они утверждали, что

слышали мощные "громоподобные" оглушительные взрывы. "Вспышек не было, а

уши закладывало... А про лазеры пастухи знают, их спросите".

          Работа КГБ в том, в частности, и состоит, чтобы разобраться во

всем. И мы, конечно, разобрались. Оказывается, во время обстрела села

ракетами "Ало-зань-2" армянские боевики надули легким газом автомобильные

резиновые камеры и запустили их с гор в сторону Садарака, куда как раз дул

сильный ветер.

          Поднимаясь вверх, камеры "громоподобно" разрывались, но на

ошметки резины, которые мы обнаружили, никто не обратил внимания. А пастухи

рассказали, что незадолго до обстрела их захватили "бородатые" армяне,

увезли на свою территорию, избили и пригрозили в следующий раз пытать

лазером, которым можно испепелить что угодно. Для пущей убедительности

навели луч лазерной пушки на стог сена, и стог загорелся. Видели, мол,

своими глазами!.. Конечно, разобрались и в этом. Выяснилось, что у стога

сена лежал сообщник, который поджег сено обычной зажигалкой, получив

условный световой сигнал из обычного карманного электрофонаря, завернутого

в бумажный рулон.

          Любой межнациональный конфликт легче зажечь, чем загасить. Как в

тлеющем торфянике, огонь уходит куда-то вглубь, пламя совершенно неожиданно

может вырваться в другом месте. Так было и в Нахичевани. В ответ на обстрел

Садарака НФА объявил и организовал блокаду железной дороги. Народный фронт

прервал переговоры с нами, проводил круглосуточные митинги в депо и на

железнодорожных станциях. Рабочие-железнодорожники соглашались, что

забастовка в первую очередь наносит вред самой Нахичевани, их же семьям,

но... повторяли слова представителей НФА, будто семьям, мол, будет еще

хуже, если армянские боевики убьют кормильцев. НФА смог бы их защитить, но

ему, мол, мешает КГБ, изъявший оружие. Поддерживались и политические

требования об освобождении задержанных в административном порядке в Баку

лидеров НФА, об отмене комендантского часа, о выводе войск и так далее.

          Но компромиссное решение с бастующими все же было нами

достигнуто. Инициатором его стал генерал армии Валентин Варенников, бывший

"афганец", участник парада Победы в Москве, ныне депутат государственной

думы. В тот раз он прибыл в Нахичевань из Гянджи. Выступая на одном из

митингов, Валентин Иванович поднялся на трибуну и сказал, что разделяет

опасения железнодорожников и потому по его приказу армейские наряды с

сегодняшнего дня будут всегда рядом с поездными бригадами, сопровождая их

на протяжении всего пути. Но самыми неожиданными были его дальнейшие

действия - он достал из кейса Коран и, соблюдая принятую при этом

церемонию, поклялся на нем, что ни при каких обстоятельствах не отступит от

своих слов. Это произвело огромное впечатление.

          Позже на встрече с нами в узком кругу Варенников сказал, что ему

настойчиво советовали арестовать зачинщиков забастовки. Но он знал: в Баку

такая мера себя не оправдала. Там забастовки продолжались тридцать дней,

пока не закончился срок административного задержания. Поэтому Валентин

Иванович советовал: шашками не размахивайте, силой надо пользоваться умело,

прежде всего для защиты тех, кто работает, кто созидает. Их надо защищать

от народного фронта...

          При штабе В.И. Варенникова постоянно находился представитель

военной контрразведки КГБ СССР генерал-майор Юрий Александрович Калганов,

бессменный мой попутчик по командировкам во многие "горячие точки"

Закавказья, Средней Азии, "ближнего" и "дальнего" нашего зарубежья. После

того случая он частенько звонил мне по ВЧ и спрашивал:

          - Шашками еще не размахиваете?.. Значит, все нормально -

политиканство не пройдет.

          - Когда, наконец, подпишут указ о чрезвычайном положении в зонах

административной границы Нахичевани и Армении? Кто его затягивает? -

отращивал я в ответ. Юрий Александрович, обычно всегда спокойный и

выдержанный, как правило, отмалчивался. Но однажды не выдержал:

          - Ты посмотри на окружение Михаила (имелся в виду М.С. Горбачев).

- Сколько в нем выходцев из Армении и сколько из Азербайджана?.. А потом

задавай вопросы, на которые не будет ответа.

          Я снова прикидывал: академик Агангебян, академик Ситорян... А

Шахназаров вроде бы азербайджанская фамилия... Но оказалось, что он выходец

из Армении. А ведь все они выступали в роли советников и помощников

президента. Докладывались ли Горбачеву наши предложения о вводе ЧП? И если

докладывались, то с какими комментариями? Сомнения мои не рассеивались, они

лишь множились.

          Значительно позже мне подтвердили тот факт, что советник

президента Шахназаров проявлял особый интерес лишь к той информации КГБ,

которая была связана с темой "зверств и терроризма" со стороны

Азербайджана. Он требовал собирать такую информацию и немедленно о ней

докладывать. Армянских материалов он почему-то не запрашивал.

          Мы же действовали исходя из складывавшейся обстановки на

нахичивано-армянской границе. Выехали в Комитет госбезопасности Армянской

ССР, собрав необходимые документы по неспровоцированному обстрелу Садарака.

Располагали при этом данными о нанесенном материальном ущербе, о конкретных

жертвах. Привезли с собой и уголовное дело, возбужденное по нашему

ходатайству следователями прокуратуры СССР, откомандированными в Нахичевань

в связи с расследованием массовых беспорядков на государственной границе.

          К чести руководства КГБ Армении, документам по Садараку было

уделено самое серьезное внимание. В Ереван были вызваны начальники

городских и районных отделов, они рассказали об обстановке на местах и

предложили меры по ее нормализации. Сложность состояла в том, что

провокации на административной границе, как правило, устраивали приезжие

"городские" боевики, не подчинявшиеся ни центральной, ни местной властям и

вдобавок принадлежавшие зачастую к враждующим группировкам. Имелись также

данные о возможной связи некоторых из них с террористами и спецслужбами

соседних государств.

          Мы видели, что информация, изложенная армянскими чекистами,

достоверна. Ведь у нас было, с чем ее сравнить. Жители больших и маленьких

селений по обе стороны административной границы веками соседствовали,

дружили домами, создавали смешанные семьи, становились родственниками.

Виноградники и плантации размещались рядом, их никогда не огораживали.

Водой пользовались из одних и тех же источников. Общаясь между собой,

местные крестьяне говорили не о политике, а о ветрах, дождях, засухе, о

падеже скота. Когда случалась беда, все объединялись, помогали друг другу.

          Тогда-то после бесед в Ереване и появилась идея направить

офицеров, прикомандированных в Нахичевань из Москвы, в городские и районные

органы госбезопасности, чтобы вместе с сотрудниками этих низовых

подразделений КГБ без оружия и бронежилетов работать среди местного

населения. Причем, работу эту решили вести в селах по обе стороны

административной границы, чтобы переговорить со старейшинами и аксакалами,

чтобы выяснить их отношение к конфликту, посоветоваться с ними, как его

загасить. Сотрудникам КГБ был дан наказ - вначале идти в народ, а, выслушав

его, вести разговор с местными властями и представителями общественных

фронтов, движений.

          С благодарностью вспоминаю, что это начинание без колебаний

поддержали тогдашние руководители КГБ и Азербайджана, и Армении Вагиф

Гусейнов, Алик Оруджев, Валерий Бадамянц, Вячеслав Арутюнян. Энергично

подключились к ее реализации и военные контрразведчика Александр Турбанов и

Алексей Сухачев.

          Я с Валерием Павловичем Печенкиным и офицерами 5-го Управления

КГБ также выехал в несколько нахичеванских и армянских поселков. Местные

сотрудники органов госбезопасности, хотя и сопровождали нас, но по нашей

просьбе в беседах не участвовали.

          Этим мы хотели продемонстрировать свою нейтральную позицию и

объективность к обеим сторонам, что, кстати, собеседниками нашими было

воспринято очень доброжелательно. Старейшины в парадных одеждах и при

наградах (многие были участниками Великой Отечественной войны) уверяли, что

никто из жителей их поселков в провоцировании перестрелок участия не

принимал. Они вынуждены были защищать свои семьи и лишь отвечали на

выстрелы.

          Кто же все-таки стрелял первым? И те, и другие упорно ссылались

на противоположную сторону:

          - Горы имеют одно неизменное свойство: эхо выстрела повторяется

многократно, где бы ни был он произведен. Точное место не определит даже

опытный охотник... Если КГБ нам не верит, мы согласны на любую форму

контроля. Про идею ЧП и зону безопасности вдоль государственной границы

хорошо знаем. Пусть будет такая зона и у нас. Согласны даже не охотиться в

ней на волков. Чабаны согласны пасти скот без ружей. Если кто-либо из нас

появится в такой зоне с ружьем, стреляйте без предупреждения. Боевиков в

зону сами не пустим. Мы хотим сеять, а не воевать...

          Так рассуждали ветераны и Нахичевани, и Армении. Если вы

действительно хотите нам помочь, - говорили они, - останьтесь с нами,

оставьте своих офицеров в наших поселках, и мы назовем им каждого, кто

сделает хотя бы один выстрел в сторону соседей. Или сами накажем его в

соответствии с нашими обычаями и традициями. Специалисты из 5-го Управления

единодушно поддержали предложения старейшин, добровольно высказали желание

остаться в качестве "наблюдателей" в тех селениях, где наиболее часто

возникали перестрелки с применением градобойных и иных разрушительных

оружий.

          Назвали эту совершенно новую и не свойственную для органов КГБ

форму работы "оперативным экспериментом". Обозначили и его срок - 20 суток.

          И сразу на административной границе соседних республик наступило

затишье. Мы же использовали этот период для реализации некоторых чисто

профессиональных функций, связанных с оперативным контролем за

деятельностью иностранных разведок.

          После того как мы наладили надежные каналы получения информации,

выяснилось, что в регионе, наряду с иранскими, резко активизировались и

турецкие спецслужбы. Используя территориальный конфликт с Арменией, Турция

приступила к оказанию тайной военной помощи Азербайджану. Среди отставных

офицеров турецкой армии, а также молодых, хорошо обученных коммандос,

проводилась вербовочная работа по отправке их для прохождения дальнейшей

службы в азербайджанской армии. Первая партия таких "волонтеров" должна

была насчитывать около 150 человек. На территории Турции по линии

командования специальных сил и Генштаба спецслужбы приступили к созданию

тайной базы по подготовке лиц азербайджанской национальности для проведения

десантно-диверсионных операций. Она была рассчитана на обучение групп

численностью 80-90 человек со сроком полтора-два месяца, в зависимости от

их военной подготовки и специальности.

          Ливанские спецслужбы, со своей стороны, разработали свой план

оказания тайной военной помощи Армении. Они приступили к созданию на

территории Ливана в приграничном с Сирией районе Баальбек, на горе Арсаль

учебного лагеря, в котором под руководством инструкторов из Сирии и Ливана

предполагалось вести обучение армянских боевиков общей численностью до 500

человек.

          Одновременно спецслужбы этих стран проводили постоянную работу по

созданию на советской государственной границе тайных каналов для переброски

оружия, боеприпасов, мин и разного рода диверсионных средств. Для

маскировки этой подрывной деятельности они организовали сбор и закупку

вооружений советского образца. Преследовали две цели: во-первых, скрыть

истинные адреса поставок оружия, а, во-вторых, свалить все на советскую

армию, которая, мол, его распродает боевикам.

          Общий анализ поступавших оперативных материалов не вызывал

сомнений в том, что соседние государства, называвшие себя дружественными

СССР, в действительности проводили тайную политику, направленную на

раздувание и эскалацию конфликта между Азербайджаном и Арменией.

Стабилизация обстановки в этом регионе вступала в противоречие с их

интересами и целями. Ведь в случае развала Советского Союза они могли

рассчитывать на резкое ослабление своих соседей по географической карте, а

это всегда приносит кое-кому немалые выгоды.

          В общем, становилось все яснее, что в нахичеванский

межнациональный конфликт начинали втягиваться соседние государства, а это

представляло для нашей страны серьезную угрозу. Информацию по этим вопросам

мы ежедневно обобщали и направляли в центр. А вопросы, которые требовали

срочного решения и носили сугубо местный характер, передавались в Баку.

Одновременно расширялись контакты и с КГБ Армении. Было видно, что

"оперативный эксперимент" на нахичевано-армянской административной границе

приносит желанные результаты. За двадцать суток удалось избежать обоюдных

перестрелок. Мелкие же инциденты разрешались путем организации встреч

представителей населенных пунктов, на которых присутствовали наши

"наблюдатели" и сотрудники КГБ, дислоцированные в районах. Боевики в

селениях не появлялись, хотя тревога и напряжение все же не спадали.

          В те дни в жизни нашей группы и нахичеванских коллег произошло

важное событие - в Нахичевань гражданским рейсовым самолетом прибыл первый

заместитель Председателя Комитета госбезопасности Филипп Денисович Бобков.

В органах и войсках КГБ СССР он пользовался высочайшим и непререкаемым

авторитетом. О его прошлом сведения были скупые. Участник Великой

Отечественной войны, на которую ушел 17-летним добровольцем, прибавив себе

недостающий год. Награжден многочисленными воинскими наградами. Имеет

нашивки о трех ранениях. Службу в контрразведке начал с младших должностей.

Потом работал на самых ответственных и острых участках деятельности

Комитета госбезопасности, многократно находился в служебных командировках

за рубежом и в территориальных органах страны. Об оперативных делах и

сложнейших операциях, в которых Бобков принимал участие еще до своих

высоких постов, ходили легенды. Они упоминались в учебных пособиях на

спецкурсах, разбирались курсантами на семинарских занятиях. Для чекистов он

всегда был и останется эталоном истинного профессионала, мастером-ювелиром

своего дела.

          Филипп Денисович Бобков больше известен общественности по 5-му

Управлению КГБ, которое он возглавлял ряд лет. Мне в свое время тоже

пришлось работать под его непосредственным руководством. И на собственном

опыте я убедился, что он всегда требовал от своих подчиненных строгого

законопослушания. Часто повторял нам:

          - Мы обязаны самым строжайшим образом соблюдать Закон. И по духу

и по форме никаких отступлений от него быть не может. Сотрудники органов

государственной безопасности должны подавать пример неукоснительного

соблюдения законности. Но быть законопослушным - значит не только строго

соблюдать права и свободы советских граждан. Это также значит решительно и

твердо применять меры, определенные советскими законами, в отношении тех

лиц, которые становятся на путь антиобщественных, враждебных действий. -

При этом Филипп Денисович неизменно подчеркивал: -

          Речь идет только об отдельных лицах, подпавших, как правило, под

чуждое влияние. Потому, во всех случаях нужна тонкая филигранная работа

контрразведывательных подразделений и каждого оперативного работника

Добиваясь безусловного выполнения задач по обеспечению безопасности

государства и общества, мы всегда должны помнить, что ведем борьбу прежде

всего в интересах защиты его граждан, прав и свобод личности...

          Помнится, в шифротелеграмме о прибытии Бобкова в Нахичевань было

сказано, чтобы я встретил его лично без какого-либо сопровождения. Ожидая

прилета самолета, - он несколько запаздывал, - я мысленно вспоминал советы

своего учителя, еще и еще раз осматривал посадочную площадку, вокруг

которой для подстраховки все же скрытно разместил парней из "Альфы" и

"Вымпела" в гражданской, а также аэродромной экипировке. Но, как говорится,

каково же было мое удивление, когда спустивший по трапу Бобков вместо

приветствия сказал:

          - Бойцы-то твои, что делают в толпе? Плечи у них широковаты,

демаскируют. Ну, да тебе виднее...

          Филипп Денисович молча выслушал доклад об обстановке. Особенно

поинтересовался "оперативным экспериментом" - как относятся к нему жители?

Не было ли провокаций? Как принимают сотрудников из Москвы?

          - Надо мне с ними встретиться, - сказал он, - послушать их

мнение... Похоже, у органов КГБ после вашего эксперимента может появиться

новая функция: миротворчество.

          Опытнейший профессионал, Бобков сразу определил главные

направления нашей работы на нахичевано-армянской границе. Он предложил

"втягивать" в процесс миротворчества местных руководителей народного фронта

и АОД, а также командиров отрядов самообороны, представителей властей. С

этой же целью следовало, по его мнению, объединять и координировать

действия всех правоохранительных структур, прокуратуры.

          - Хорошо бы ваш опыт затем перенести на всю

армяно-азербайджанскую границу, - говорил он, - и назвать это "народной

дипломатией". Конечно, не всем понравится ваша работа, она может идти

вразрез с чьими-то планами. Но не опускайте рук, проявляйте настойчивость.

          Бобков всегда был скуп на похвалу. Но из его слов было ясно:

сделанное он одобряет. В аэропорту, когда я провожал его на рейсовый

самолет, Филипп Денисович попросил передать всем участникам "оперативного

эксперимента" свою оценку:

          - Продолжайте трудиться на таком же профессиональном уровне.

          Для всех нас это была наивысшая оценка. Мы очень хорошо знали

требования, которые предъявлял Бобков к сотрудникам органов и войск КГБ.

"Что вкладывается в понятие профессиональных качеств для чекиста?" - часто

задавал он вопрос и сам же отвечал на него: это, в первую очередь,

компетентность в том деле, которое ему поручено; во-вторых, это высочайшая

ответственность за возложенные на контрразведку в целом и на отдельных

контрразведчиков функции оперативной деятельности; наконец, это - активный

и творческий поиск эффективных путей решения поставленных задач. Главным в

поиске должен быть анализ. Именно анализ должен стать надежным средством

оперативной деятельности, убежденно считал Ф.Д. Бобков и выдвигал при этом

очень краткую и эффективную формулу: нужно взвешивать все поступки и

действия, не делать того, что не давало, не дает и не даст положительных

результатов.

          Нахичеванский конфликт оказался крепким орешком для проверки и

воспитания таких профессиональных качеств. Из окопов действительно стрелять

было бы легче. И Филипп Денисович словно в воду глядел, когда советовал не

опускать рук в казалось бы безнадежной ситуации.

          После трехнедельного затишья 8 апреля вновь был обстрелян

многострадальный Садарак. На этот раз для разъединения противоборствующих

сторон и подавления огневых точек пришлось прибегнуть к помощи 75-й

дивизии, которая после вывода из Афганистана была придана погранвойскам на

советско-иранской границе. Впрочем, нам удалось найти выход и из этой

сложнейшей ситуации. 9 мая 1991 года для наших сотрудников, командированных

на армяно-нахичеванскую границу, оказался знаменательным вдвойне. Мы

вспоминали наш самый великий праздник - День Победы и радовались, что

именно в этот день мы подписали документы, не имевшие аналогов в практике

работы органов и войск КГБ СССР. Вот как рассказывала об этом местная

газета "Нахичевань" (по взаимной договоренности такое же сообщение было

опубликовано и в армянской прессе):

          "За безопасность наших границ.

          По сообщению компетентных органов проведена встреча

представителей власти, административно-правовых органов и общественности

граничащих между собой Араратского и Вайского районов Республики Армения,

Садаракского и Шарурского районов Нахичеванской Автономной Республики.

          По инициативе Верховного Совета Азербайджанской Республики была

установлена пятикилометровая зона чрезвычайного положения вдоль границы с

республикой Армения. В эту зону в свое время были введены войска МВД СССР.

В настоящее время на участке границы между Нахичеванской АР и Республикой

Армения введена дивизия войск КГБ СССР, на что имеется соответствующий

приказ Председателя КГБ СССР. Было подчеркнуто, что войска КГБ получили

задачу прекратить кровопролитие и любые другие вооруженные столкновения

между жителями соседних республик и рассчитывают на понимание этого

местными властями и общественностью, надеются на их помощь. Далее было

предложено обменяться мнениями и внести свои предложения по стабилизации и

нормализации обстановки на сопредельных территориях.

          Начавшийся обмен мнениями показал практически единодушную

положительную оценку присутствующими факта ввода войск КГБ. В этой связи

было внесено членами армянской делегации предложение о том, чтобы части

дивизии КГБ равномерно разместились как на территории Нахичеванской

Автономной Республики, так и на территории Республики Армении и заняли бы

все точки, которые ранее служили очагами дестабилизации обстановки. Помимо

этого армянская сторона располагает возможностью разместить в нормальных

условиях необходимое количество войск и сделать все необходимое для

обеспечения их безопасности.

          Всеми присутствующими была отмечена справедливость такой

постановки вопроса, но в то же время они согласились, что его решение

выходит за рамки полномочий присутствующей здесь делегации и может дать

повод для обвинений в незаконности нахождения и действий войск КГБ СССР на

армянской территории. Пришли к выводу, что для правового обеспечения этих

перемещений войск необходимо, чтобы Правительство Республики Армения

обратилось с соответствующим предложением в Правительство СССР.

Присутствующие здесь делегации Араратского и Вайского районов

проинформируют Правительство Республики Армения о выработанном совместном

мнении по этому вопросу, а сотрудники Комитета госбезопасности доложат

руководству КГБ СССР.

          Исходя из того, что в ранее возникавших конфликтах нередко имели

место взаимные обвинения друг друга в том, кто первый начал, что вокруг

последствий обстрелов и перестрелок распространялись панические слухи, было

внесено и одобрено всеми участниками встречи предложение об образовании в

напряженных точках совместных контрольных групп.

          Участники встречи договорились, что:

          - в упомянутые контрольные группы будут входить по 1

представителю от каждой республики, местных органов КГБ, местных органов

МВД, дислоцированных войск, местных Советов и возглавляться они будут

временно прикомандированным из Москвы сотрудником КГБ СССР".

          Далее следовало подробное описание функций, возлагавшихся на

контрольные группы. И при этом указывалось, что до решения на

правительственном уровне вопроса о введении войск на армянскую территорию и

начала нормальной работы контрольных групп нужно уже сейчас вселить

уверенность в жителей обеих республик в их безопасности. Для этого из зоны

необходимо убрать градобойную и другую артиллерию, а там где по каким-либо

причинам это невозможно сделать, изъять боеприпасы и развернуть стволы в

сторону тыла каждой из сторон. Далее говорилось: "Несомненно, проводимые

мероприятия против армянских бандитских формирований создадут в

приграничных районах мир и спокойствие, окажут положительное влияние на

настроения нашего народа, повсеместно создадут благоприятные условия для

мирного созидательного труда.

          Деятельность контрольных групп в приграничных районах будет

постоянно освещаться в печати".

          Так было достигнуто первое соглашение. Затем аналогичные

документы были подписаны во всех соседствующих районах вдоль

армяно-нахичеванской границы. Отмечу также, что все "подписанты" в

дальнейшем стремились к их строгому выполнению Документы "работали", потому

что они нашли одобрение и поддержку народа. Назову здесь фамилии тех, кто

первым нашел в себе мужество и смелость заключить то совместное соглашение:

          Аббасов М.Д., председатель Шарурского районного Совета

Нахичеванской АР; Григорян Э.А., председатель Араратского районного Совета

Республики Армения; Кязимов А.Н., председатель Садаракского районного

Совета Нахичеванской АР; со стороны прокуратуры - Адамян Р.К., прокурор

Араратского района; Алиев С.И., прокурор Садаракского района; со стороны

органов КГБ - Ванян Б.Ж., начальник Араратского РО КГБ; Оруджев A.П.,

заместитель председателя КГБ Нахичеванской АР; со стороны органов МВД -

Исаев М.М., начальник Садаракского РОВД Нахичеванской АР; Саркисян Л.А.,

начальник Управления профилактики МВД Республики Армения; Торосян В.А.,

начальник Араратского РОВД; общественность - со стороны Араратского района

- Героян А.Х., генеральный директор производственного объединения

"Консервный завод", депутат Араратского райсовета; Сагсян А.С., директор

винного завода, депутат Араратского райсовета.

          Несколько дней спустя мне и командиру 75-й дивизии генералу Р.

Слабошевичу поступило письмо, которое я храню как проявление высокой

признательности всему оперативному составу и военнослужащим органов и войск

КГБ СССР, нашим пограничникам:

          "Представителю КГБ СССР генералу тов. Широнину B.C.

          Командиру в\ч 1099

          СОВМЕСТНОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

          С января 1989 года события на административной

армяно-азербайджанской границе приняли особенно ожесточенный характер,

выразивший в применении обоими сторонами стрельбы из градобойных орудий,

реактивных снарядов, стрелкового оружия. С этого времени по 26 апреля 1991

года подразделения внутренних войск из различных регионов страны несли

службу по охране административной границы на территории наших районов и

поддержанию правопорядка в приграничных районах.

          Следует отметить, что, к сожалению, действия внутренних войск не

всегда были достаточно решительными, что явилось, по нашему мнению, одной

из причин непрекращающейся напряженности в пограничных селах

административной границы.

          28 апреля 1991 года в разгар ожесточенной перестрелки в районе

сел Садарак-Ерасх и Хачик-Ауш на смену внутренним войскам прибыли

подразделения специальных частей войск КГБ. Своими решительными действиями,

которые явились в своей основе одновременно взвешенными и объективными,

подразделения в\ч 1471 под руководством тт. Шелест Е.Ф. и Ныркова В.И. в

течение короткого времени добились прекращения стрельбы на своем участке

административной границы, прилегающей к Араратскому и Ехегнадзорскому

районам Армении и Садаракскому и Шарурскому районам Нахичеванской

автономной республики.

          В период с 28 апреля по 14 мая усилиями личного состава в\ч 1471

и вновь созданной контрольной комиссии, в которую входят представители КГБ

СССР, удалось коренным образом стабилизировать обстановку на

административной границе, прилегающей к территории наших районов.

          Особенно хотелось бы отметить действия офицеров Шелест Е.Ф. и

Ныркова В.И., проявивших прежде всего решительность, объективность,

настойчивость, внимание к непростым и часто взаимоисключающим требованиям

наших народов. Результатом действий личного состава под руководством этих

офицеров явилось то, что, несмотря на обострение обстановки в регионе, в

приграничных селах наших районов уже в течение 15 дней нет стрельбы, жители

начинают сельскохозяйственные работы в непосредственной близости от

административной границы, и у них впервые за последние полтора года

появилась надежда на стабилизацию обстановки в наших районах.

          Мы надеемся, что, если в дальнейшем действия личного состава

специальных частей войск КГБ и представителей центрального аппарата КГБ

СССР будут такими же вдумчивыми, решительными и объективными, можно будет

найти выход даже из тупиковых ситуаций настоящего конфликта.

          В заключении разрешите выразить благодарность личному составу

подразделений, подчиненных Вам, а также ходатайствовать о поощрении

офицеров Ныркова В.И., Шелест Е.Ф. и других офицеров, сержантов, солдат в\ч

1471.

          Председатель Шарурского районного Совета народных депутатов

Аббасов М.Д.

          Председатель Араратского районного Совета народных депутaтов

Задоян Д.М.

          Председатель Садаракского районного Совета народных депутатов

А.М. Казимов".

          Да, это действительно была для нас самая высокая награда!