Радиолюбители, надо полагать, люди особенно склонные к обобщениям; выражаясь современно – к коллективизации. Частники всякого рода их не интересуют, даже им как то неприятны. Запустит, например, такой любитель в эфир сбою машину и наскочит в нем на такого певца, какого даже сквозь ее хрип без отвращения можно слушать: казалось бы, тут и стать! Так нет! Сейчас же повернет регулятор и нечто совсем невообразимое поймает, вроде джаза на колумбийских сковородках. Но при глубоком философском подходе, даже и в этих коллективизациях можно установить некоторый смысл. Всё существующее – разумно. Прав старик Гегель.
Мы, например, здесь у себя уже привыкли Италию слушать. Бывает, что наскочим в эфире на знаменитую миланскую «Скалу». Там первый акт «Фауста» идет. Мефистофель объявляет:
– Я здесь, чему ты дивишься…
Главный наш любитель сейчас же регулятор на три пункта повернет и мы слышим:
– В САСШ раскрыта новая организация атомного шпионажа. Нити ведут в советское посольство.
Мы опять в «Скалу». Мефистофель – нам:
– Ты хочешь злата?…
Новый поворот регулятора:
– В Гонг Конг прибыло 60.000 тонн каучука, проданного Англией Мао Цзедуну…
Опять крутнем. Тольятти в Риме выкрикивает:
– Современные демократические формы явно одряхлели…
А из «Скалы» ему уже Фауст отвечает:
– Ты не можешь возвратить мне молодость.
Ну, разве нет смысла в радиоверчении? Тут мы уже по всему миру крутить начнем. Везде побываем, всего послушаем, а потом снова в «Скалу». Там Мефистофель дает исчерпывающее резюме:
– Идол тот – телец златой. Он царит во всей вселенной!
* * *
Советское правительство идет везде к поощрению всего разумного. Даже и в эфире. Оно освобождает радиолюбителей от необходимости крутить регуляторы и само производит соответствующую коллективизацию с «Голосом Америки». Получается очень интересно и даже поучительно. Соберемся мы бывшие Ировские, а теперь неизвестно чьи Ди-Пи русского происхождения, и слушаем. «Голос Америки» начинает:
– Слушайте сообщение «Голоса Америки».
Сейчас же на той же волне и Москва голос подаст:
– Прослушаем попурри из замечательной, подлинно русской оперы нашего национального гения…
«Голос Америки» понатужится и выкрикнет:
– Опыты с новым атомным оружием… Москва не сдает:
– Наглая кичливость интервентов ярко выражена Глинкой в мазурке. Слушайте…
Гремит мазурка из «Жизни за царя» и по ее окончании слышится снова «Голос (вернее писк) Америки»:
– Представители пяти русских политических партий… вынесли решение… гарантировать всем народам СССР… право на полное самоопределение…
Дальше не слышно. Диктор Москвы дает комментарии к опере «Иван Сусанин»:
– Глинка сумел гениально выразить в музыке великий единодушный патриотический подвиг русского народа, объединившегося в борьбе за свою жизнь, за свою свободу, свою самобытность! Слушайте апофеоз!
– Мы, американцы, помогли вам, русским, освободиться от тирании царей… – выкрикивает американский диктор.
– Черт бы вас за это подрал! – слышу я не по радио, но живой голос рядом с собой.
Но оба эти голоса заглушает ликующий перезвон колоколов.
– Славься, ты, славься, российский народ! – гремит из эфира.
– А, ведь, кажется, в настоящей-то опере, в «Жизни за царя» – «наш русский царь» пелось? У нас так ребята говорили… – спрашивает меня сосед, бывший лейтенант Красной Армии и комсомолец. – У нас все эту песню знали. Очень хорошая. Правильная…
– Но ты, Дрын, рассказываешь только о голосах, – спросит меня читатель, – а где же обещанный в заголовке хор?
– Маленькая часть этого хора, дорогие читатели, это мы, российские дипийцы, слушающие выклики «Голоса Америки». Во время этого слушания мы хором единогласно и в унисон посылаем к дьяволу «помогавших нам освободиться от тирании царей». А главная часть хора – «там», за «железным занавесом». Она тоже, пока беззвучно, но в унисон с нами поет… А вот… А вот, если вслух запоет… тогда… Но не будем гадать о будущем… Оно и без нас ясно для видящих…
[Дрын]
«Наша страна», № 122,
Буэнос-Айрес, 17 мая 1952 г.