Смешанные отряды рванули к затерявшемуся в скалах храму. Необычное зрелище — человеческие воины восседали на кентаврах, заранее сняв тяжёлые доспехи, чтобы облегчить союзникам ношу. Над ними с утробным душераздирающим хаканьем носилась чёрная дымчатая дракониха, слишком перевозбуждённая, чтобы просто махать крыльями.

— Может, кто-нибудь попросит её заткнуться?

Простоволосый кентавр, морщась на небо и беснующуюся тварь, обернулся к своему всаднику. Задорно сверкнули золотые глаза. Мужчина приложил к ним ладонь, чтобы лучше разглядеть дракониху.

— Думаю, она знает когда замолчать. Пока мы не подошли к храму, она вполне имеет право продрать горло.

— Так что же, нам до самой ночи наслаждаться?

— Раньше ты был куда терпимее, Родомир.

— А ты — легче.

Мужчина пожал плечами, попутно стряхнув с них задремавшего феникса, пусть слетает, разомнёт крылья, заодно и разведка не помешает. Некромант, конечно, совершенно распустился, нахально не выставляет постов, будто приглашает в гости, но всё же за столько веков натура его абсолютно не изменилась — совершенно подлая личность.

— Что поделаешь, люди растут, становятся тяжелее.

— Обычно, они ещё и умнеют. А мы по твоей милости прёмся в явную ловушку.

— Мог бы и не идти.

Кентавр промолчал. Ещё раз взглянул на дракониху и её седоков.

— Архэлл очень злится.

Золотоглазый безмятежно почесал повреждённую скулу, склонился с кентавра и на ходу сорвал травинку, чудом пробившуюся сквозь серые камни.

— Переживёт. Но рисковать чужими жизнями я ему не позволю.

— Ты забыл должно быть, этот мальчик — будущий король Нерререна. Когда я его встретил, он очень неплохо управлялся со своими подчинёнными.

— Матильда и Феликс не его подчинённые. Если ему так горело топать к храму, шёл бы пешком. В крайнем случае магистр Кант был не против отдать свою лошадь.

— Мог бы полететь с ними вместо того, чтобы приказывать Матильде держаться отряда. Заодно и сам бы маяться перестал.

Золотые глаза сузились, на скулах заиграли желваки. Кентавр краем глаза заметил изменения, но только лишь презрительно ухмыльнулся — жалеть дураков было не в его правилах. Сам себе жизнь усложнил.

— Это была бы катастрофа.

— Что?

— Наш с принцем Архэллом полёт. Матильда с тремя быстро устанет, соответственно Феликса пришлось бы оставить вам. Представляешь, что бы произошло с его психикой? Это раз. Ну а два: ты видел как этот недоэльф на меня смотрит? Впервые за всю жизнь мне становится не по себе. Тут уж впору о собственной психике позаботиться.

— Ну-ну, мальчишка просто захлёбывается ревностью.

— Ну и дурак. Подумаешь, я с драконом без бирюлек общаться умею. Я много чего умею, так что же мне теперь в нору забиться? Слыхал, как он меня выродком обозвал?

— Нет. При мне он называл тебя только гиббоном и чёртовой сволочью.

— Ну вот, а ты хочешь, чтобы я с этим недорослем наедине остался.

Родомир подавил улыбку. Единственную причину, которая действительно словно пробежавшая чёрная кошка разъединила Архэлла и Феникса, они не обсуждали. На то и друзья, чтобы не лезть в душу.

Внезапно золотоглазый весь подобрался. Взгляд его, обычно пристальный и внимательный, рассеялся в пространстве. Какое-то время он смотрел на мир глазами своей необыкновенной птицы.

— Матильда, ко мне, — не повышая голоса позвал он, но дракониха услышала. Рванула к земле и через секунду грохнулась в пыль перед застывшим кентавром.

— Какого?..

Он не стал ублажать слух красного от ярости принца, распыляясь в извинениях и разъяснениях. Впрочем, как всегда — будто ему доставляло удовольствие доводить молодого правителя Нерререна. Просто спихнул гневно вякнувшего пацана ближе к драконьему хвосту. Бросил короткий взгляд на второго парня. Принц Феликс нахмурился и привычно опустил лицо, завешивая его рыжей шевелюрой. Его сестричка всегда задирала нос. Уверен, раньше их только так и различали. Сморгнул старое воспоминание.

— Родомир, прибавьте ходу — к храму нужно добраться ещё до заката. Мы вылетаем вперёд.

— Что-то случилось? — хором спросили повелители, кентавр, дракониха и отирающийся сзади седой магистр со своим учеником. Блин, и без него никуда! Ведь уговаривали чуть ли не всем отрядом, чтоб сидел тихо в закутке и ухаживал за ранеными. Так нет же — попёрся вызволять свою ненаглядную принцессу. Хорошо хоть про попавшего в плен Диметрия не разболтали — считает, что принц отлёживается в одной из деревень после ранения.

— Пламень. Он уже в Сердце Гор. И он здорово ранен…

— Добро пожаловать в сердце Сердца Гор, Фелишия, — некромант склонился над девушкой, проверил крепления на руках и ногах. Она гневно раздула ноздри, дёрнулась, но освободиться не смогла. — Полноте, дорогуша. — Он по-хозяйски убрал с лица рыжие волосы, отдёрнул руку, когда пленница попыталась отхватить пальцы. Задумчиво посмотрел на замусоленный плащ, вклинивающийся в светлые одежды, потянулся было к нему, но передумал. Рука зависла над тесёмками, но так их и не развязала.

— Что ты собираешься делать?

— Прежде всего закрою тебе кляпом рот, чтоб ты не сорвала церемонию.

И тут же всунул этот самый кляп. Лишённая возможности говорить, Фелиша стала рассматривать помещение. Зал был огромным, в нём с лёгкостью уместилась бы вся столичная площадь. С высоченного потолка бахромой свисали сталактиты, отражаясь в отполированном временем и сотнями ног полу. По кругу на равном расстоянии друг от друга стояли здоровенный грубо отесанные глыбы, чем-то напоминающие Ферекруса. Десять алтарей, расставленных в шахматном порядке — пять бледно мерцали, ещё пять, казалось, поглощали и без того скудное освещение зала. От них паутиной расходились дорожки-желобки, сходящиеся у центрального, скорей выточенного из камня, круглого и влажного, будто пропитанного сыростью пещер. На нём нервно возилась принцесса.

Стены облеплены уже надоевшими гарпиями. С каждой минутой их прилетало всё больше. Постепенно появлялись и другие твари — некоторых из них Фелиша видела в библиотечных талмудах в запретной секции под заголовком "твари опасные, ядовитые и вымирающие". Тут этих вымирающих было — яблоку негде упасть: зубастые, клювастые, с рогами на головах или рылами вместо носа, мелькали синие морды тинников, рассерженно шипели придавленные аспиды гигантских размеров, грюкали по стенам дубинками одноглазые циклопы, отдельной кучкой сидели хищные клыкастые твари с разноцветными глазами и словно полупрозрачной шкурой — химеры. Этих обминали даже наглые раскормленные аспиды, ползавшие по всему залу. Один из них забрался на принцессу и удобно устроился на ней, свившись тугими компактными кольцами. Не мигая уставился маленькими чёрными глазами.

Фелиша сощурилась, напрягая мышцы рук. Прилаживающий крепления на одном из алтарей некромант заметил, ухмыльнулся.

— Можешь не стараться, принцесса. Ты слишком долго была без дракона — у тебя не осталось сил на огонь.

Обожжённая артефактами ладонь пыхнула пламенем, слишком слабым, чтоб напугать охамевшую гадину, но достаточным, чтобы перепалить пеньковый шнурок. Она тут же скинула чёрную змею и поспешно принялась развязывать второе крепление. Некромант лениво щёлкнул пальцами. Четыре химеры подошли к алтарю и просто сели рядом, уставившись на Фелишу немигающим плотоядным взглядом.

— Выпусти меня немедленно!

— О, так значит ты всё же вытащила кляп? — всё так же не отрываясь от дела поинтересовался некромант.

— Ты хочешь выпустить мне кровь?

— Нет, с чего ты взяла?

— Я лежу на жертвеннике, вокруг толпа нежити, а у тебя за поясом чёрный нож, кстати, надеюсь, ты его хотя бы вымыл, не приведи боги потом какая царапина ещё загниёт.

— Если бы я хотел выпустить твою кровь, я бы сделал это, пока ты прибывала в отключке. — Он всё же подошёл, придавил Фелишу обратно к деревянному алтарю и на этот раз привязал цветастым шнурком, обшитым бисером и жемчугом. Перехватил недоумённый взгляд пленницы. — Нравится? Это последнее, что твой братишка сумел сделать — спереть твоё украшение.

— Чего ты ждёшь?

— Неужели ты куда-то спешишь? Ах да, понимаю — думаешь, что тебя спасут твои друзья. Зря надеешься — здесь сотни миль и столько же ходов, а пробраться к сердечнику храма можно только сквозь болотища. Не делай таких глаз, детка — ты бормочешь в забытьи. Значит, сам Феникс отметил тебя своей благосклонностью? Как нелепо иногда повторяются события. Твоя мать тоже однажды положилась на него — когда решила, что он сможет уберечь от меня её дочь. Длинная история, я когда-нибудь её тебе расскажу… дорогая.

Фелишу передёрнуло. Она отвернулась, чтоб не видеть искажённого ядовитой радостью лица брата. Брови Диметрия тоже начали выцветать, теперь от прежнего него осталось только имя, и то присвоило существо с насквозь прогнившей душой. Или оно её не имело? Ходили слухи, что когда-то давным-давно некромант отказался от неё, чтобы получить бессмертие.

— О, наконец-то первые гости, я уже заждался, — некромант поднял голову на приближающийся шум. В зал влетело целое облако гарпий, дико верещащих и каркающих. Они рассеялись и выплюнули из себя порядочно помятых Ташу и крепко её обнимающего Веллерена. Одежда на них висела клочьями, вампир был изрядно поцарапан и зажимал одной рукой располосованную щёку, но его спутница была скорей растрёпана и испугана, чем изувечена.

Некромант хлопнул в ладоши, от толпы нечисти отделилось несколько внушительного размера циклопов. Они схватили ещё не успевших прийти в себя вампира и полукровку и в мгновение ока определили их на алтари — обоих на светлые.

— Вы чего здесь делаете? — Фелиша, как могла, вывернула голову, но смогла разглядеть только ноги вампира, вяло отбрыкивающиеся от нескольких гадов, привинчивающих его к камню. — Мне казалось, здесь вы случайные гастролёры — навестили памятник древности и — до свидания.

— Ну да, — неуверенно отозвалась Таша, — но вон те милые птички решительно попросили нас задержаться. Мы не могли отказать. К тому же Мартуф куда-то удрал, а я не могла его оставить.

Фелиша выругалась. Веллерен, судя по сдавленному шипению, тоже.

— Сейчас подтянутся и остальные, — доложил некромант. — Давно пора, нельзя заставлять хозяев ждать, это невежливо.

В ту же минуту появилась не менее шумная толпа болотных гадов. Эти притащили скрученного, словно гусеница, пса, которого шваркнули на ещё не занятый белый жертвенник. Мартуф тихонько поскулил, но заметил Ташу и явственно зарычал. Привязать его так и не решились, удовольствовались мотком верёвок, обвивших тело оборотня.

— И наконец, последний штрих!

По хлопку в зал вошёл Вертэн, неся на руках бесчувственную Лейм.

Один из циклопов принял её, оттащил на следующий светлый камень. Ещё двое одноглазых подошли к самому вампиру, тот оскалился.

— Не стоит, — вкрадчиво попросил некромант. — Ты должен был знать, куда попадёшь, и всё же сам вызвался привести нимфу. Неужели так горело увидеться с моей невестой? Или в очередной раз попытался её спасти? — на руках вампира мимо воли прорезались когти. Некромант хмыкнул. Что ты нашёл в этой костлявой бескровной девчонке?

Вертэн бросил взгляд на девушку, распятую на деревянном жертвеннике. Она смотрела на него тем же гадливым взглядом, что и королева Фиона десяток лет назад. И всё же ни одна, ни вторая не вышибли из него дух, хотя вполне могли.

— Её мать когда-то спасла мне жизнь и я не успел ей отплатить, — глухо ответил он.

— Ах как возвышенно! Кровь предателя облегчит ей боль, так что можешь утешать себя хотя бы этим, дурак.

Вампира впечатали в последний светлый жертвенник.

— Вот теперь можно начинать. Со стороны невесты все званые гости уже собрались. А вот с моей… — некромант задумался, потом кивнул нескольким одноглазым слугам. Циклопы шагнули к толпе нежити, схватили первых попавшихся гадов и оттащили их на чёрные камни. Возмущённый визг они прекращали мощными ударами кулаков. Одну гарпию пришлось заменить — черепушка не выдержала воспитательной экзекуции.

— Приведите жреца, — потребовал некромант. Сам он подошёл к Фелише, достал нож и остриём подцепил тесёмки плаща. Вампиры одновременно рванули каждый со своего алтаря, но удостоились только кривой ухмылки. — Защитнички, тоже мне. Лучше поберегите силы, нечего моей будущей жене уподобляться зомби, она должна быть полна жизненных соков.

— Да я лучше землю буду есть, чем обвенчаюсь с собственным братом!

— Фелишия, детка, когда же ты поймёшь наконец — от твоего брата остались только шрамы.

Принцесса рванула к некроманту, непозволительно близко склонившемуся над ней, и цапнула за шею. Мужчина чертыхнулся, отодрал от себя девчонку и отвесил звонкую пощёчину.

— Как видишь, более меня ничто не сдерживает.

Фелиша цветасто выругалась, завозилась на своём ложе, не желая больше быть послушной овечкой.

— Э, нет, так не пойдёт, — он шагнул к ней с пиалой в руках. В посудине что-то плескалось. Зажал девчонке нос и, когда она открыла рот, вылил содержимое туда, тут же накрыв губы ладонью.

Она, не мигая, смотрела колючими злыми глазами. Ежу понятно, что глотать неизвестное снадобье из рук врага она не станет. Достал из-за пояса кинжал, полюбовался чёрной рукояткой, оплетенной серебряной паутиной. Его брат-близнец был когда-то любимой игрушкой Фелиши, разве что у этого остриё не обломано. Девушку передёрнуло, теперь-то она поняла, почему Гельхен так смотрел на него — с презрением и ненавистью. И почему не выбросил ненавистное оружие тоже поняла — наверняка хотел лично вернуть хозяину.

Остриё кинжала задумчиво нацелилось на Ташу.

— Не глотнёшь, я нашпигую твою сестру железом, — меланхолично протянул некромант.

— Даже не вздумай, — сквозь клыки процедил Вертэн.

Фелиша зажмурилась и глотнула.

В голове тихо зашумело, глаза сами собой стали слипаться. Она постаралась открыть их как можно шире, но все образы стали сливаться в мутное смазанное пятно. Снотворное тёплым ядом заструилось по венам.

— Вы за мной посылали?

Неуверенный запинающийся голос прозвучал неожиданно громко в мгновенно затихшем зале. Мартуф оскалился, Веллерен, Таша и Фелиша разом повернули головы к вошедшему человеку, облачённому в серую волочащуюся по полу мантию. В руках он нёс здоровенный фолиант с витиеватой тиснёной надписью: "Воины-фениксы. История". Глаза Фелиши округлились. Не книга вызвала удивление, хотя спорить с тем, что это последний предмет, который она собиралась здесь увидеть, было бы глупо, но нёсший её человек выглядел здесь ещё более неуместно, особенно, если учесть его просто таки вселенскую трусость. Водянистые бледно-голубые глаза пугливо метались от ощерившегося королевского советника к его младшей подопечной. От кого из них он в своё время натерпелся больше, ещё стоило подумать.

— Маэстро Н'елли?..

Феликс тихонько застонал и начал заваливаться на бок. Архэлл даже не успел толком сообразить в чём дело, а Феникс уже развёрнутой пружиной выстрелил с крякнувшей обессиленной драконихи, совершенно по-паучьи перебрался по боку, цепляясь за основание крыла и отталкиваясь ногами от подставленной лапы. Схватил парня и… до земли было не меньше шестнадцати футов. У Архэлла потемнело в глазах, но дракониха только хрюкнула и стрелой понеслась за выпавшими пассажирами. Подцепила когтями, чудом не располосовав Фениксу спину, и поволокла свою ношу к земле. Хотя, скорее, просто постаралась задержать падение, не в силах как следует удержать два тела. Судя по тому, как быстро и спокойно она отреагировала на сигания Феникса, подобное проделывалось уже не впервые.

Феликс выпал из ослабевших рук своего спасителя уже у самой земли. Упал на камни, но не почувствовал этого. Остекленевший взгляд упёрся в небо, побелевшие губы плотно сжаты. Архэлл рванул к другу, желая непременно свернуть шею его горе-спасителю, но тут же к ужасу своему понял, ПОЧЕМУ Феникс выпустил парня — его выцветшие стеклянные глаза были ещё более ужасны — из них ручьём текли слёзы.

В глазах потемнело ещё раз. Голова закружилась, в висках заломило от нахлынувших образов.

Фелиша лежала на алтаре. Лицо её было белым и спокойным, что казалось совершенно неестественным, если учесть, что над ней склонился молодой человек с необычными белыми до серебристого волосами. В руках у него был нож, которым он сделал небольшой укол на животе девушки, заранее вспоров ткань белого венчального платья. Ещё пять надрезов — меж открытых ключиц, на руках и ногах — набухли кровью. Заструились-потекли алые дорожки, стекая в желобки вдоль алтаря. Девушка отчётливо скривилась, прикусывая губу, чтобы не заорать. Кровь хлестала из ран, забрызгивая белое платье и пуская рябь по странно блестящему полу. Минута — и она настолько ослабнет, что впадёт в беспамятство, а потом и…

Тут же маячил серый тип знакомой наружности, вроде бы он уже видел его в палаце, но никак не мог вспомнить, кем этот серый там был. На заднем плане копошилась разношёрстая толпа нежити, одурманенная запахом жертвы. И не только. Десять каменных алтарей заливала кровь. На чёрных стелах бились в агонии подыхающие твари. Этим безжалостно перерезали глотки, зная, что Морта всё равно заберёт их не сразу. А вот более хрупкие квартиранты светлых жертвенников должны были умирать постепенно. Жизнь из них вытекала по вскрытым венам.

Архэлл застонал, разглядев белое лицо старшей сестры Фелиши, обессиленного рычащего Веллерена, бездумно бьющегося затылком о камень юношу с порванным левым ухом. О том, дышит ли лежащая на соседнем алтаре белая, словно полотно, нимфа или нет, думать не хотелось. Точно так же, как и соображать, что в их компании забыл ещё один кровосос, приспешник некроманта.

Серый знакомый тип опустил на треножник фолиант, зашуршал страницами, а в это время среброволосый лёг рядом с бесчувственной Фелишей, загодя приложившись бескровными губами ко всем её ранам.

Дракониха дёрнулась, вырывая бредящего нерреренца в реальность, зашипела рассерженной кошкой. Они мчались к храму так быстро, что краски смешивались перед глазами, а в ушах ломило от ветра. Храм играл всеми оттенками красного — от алого до бардового, хотя до заката оставалось ещё минимум два часа. Белый камень наливался кровью изнутри, отзываясь на кровавый ритуал глубоко в своих недрах. Не это рассердило Матильду — на раскуроченной площадке храма, там, где когда-то была установлена жертвенная каменная чаша, рвали друг друга два дракона — дымчато-серый и пронзительно-золотой. Маленький юркий Оникс и грузный внушительный Пламень когда-то чуть не разнесли Кулан-Тар, не в силах определить, кто же сильнее. Теперь обнаружить сильнейшего не составило труда: золотой едва держался на лапах, больше уклоняясь и парируя злые короткие удары соперника. Хотя стоит отдать ему должное — пробиться сквозь его защиту в храм Оникс, к своему вящему неудовольствию, не мог.

Дракониха глухо рыкнула, расправляя крылья и выравниваясь для нападения. Растопырила лапы, став похожей на гарпию, и бросилась в самую гущу схватки.

Архэлла она скинула на подлёте, безбоязненно отправив прямо под лапы гупающим драконам. Он мячиков выскочил из-под дерущихся туш, затормозив о какой-то грубо отесанный валун, зачем-то оставленный прямо посреди дорожки, метнулся к раззявившему чёрную пасть провала входу, некогда закрытому такими же, как и в храме Солнца, витыми колоннами. От прошлого великолепия осталась только выложенная белым камнем пятиконечная звезда, потускневшая и запыленная. По мрамору проскребли когтистые лапы, оставляя на древнем украшении четыре глубокие отметины. Он даже не сразу сообразил, что это Матильда. Она боком выпихнула золотого и приняла страшный рвущий удар Оникса на себя. Перепонка на крыле лопнула, зазмеилась разрывом, но это только раззадорило её: оскалила клыки и клюнула обидчика во вторую лапу, уже нацелившуюся на и без того порванное горло. Дымчатый зашипел, отскакивая на трёх лапах, налитые злостью глаза сузились. И тут Матильда задрала верхнюю губу, демонстрируя мелкие тонкие изогнутые клычки, плотно прилегающие к первому ряду. Она так и не смогла добраться до него в прошлый раз, хотя очень старалась, но в полёте драконихи всегда уступают драконам. А вот земля — их стихия, здесь только дотянуться и цапнуть ядовитыми клыками, которыми природа щедро оделила женскую половину… И укоротить себе жизнь чуть ли не до критической точки. Но оно того стоило.

…не забудь забрать парней…

Архэлл обернулся, всматриваясь в пологий склон, на котором остались его бесчувственные спутники. Феликс лежал всё той же изломанной куклой, бездумно уставившись в серое небо. Архэлла передёрнуло — он слышал о подобном, но в столь тесную ментальную связь не верил. До сегодня. Ладно ещё родной брат, но откуда у него эти странные видения: серый тип нашёл нужную страницу, загундосил совершенно ненормальный для ритуала слова: "Феникс и дракон — единое целое, две части одного организма. Рядом с драконом феникс практически всесилен. И так же уязвим. Боль одного — общая боль, страх — единый для обоих, ненависть, страсть"… Фелиша уже давно перестала корчиться от боли — кровь из соседних алтарей тонкими струями подымалась к центральному жертвеннику, впитываясь в новую хозяйку. Открыла глаза — неестественно светлые, словно налитые водой. Села, бесстрашно столкнув с себя чёрного откормленного аспида. Странно, её же вроде привязывали?.. "Фениксы идеальные воины, но на людей они похожи лишь внешне — такие же бессердечные твари". Вот он — ключ к душе феникса, живущего в страхе и злобе после прочитанного.

…Он там был — в королевской библиотеке. Следил за этой странной дикой кошкой, обещанной ему в жёны. И слышал из-за соседнего стеллажа, как она бормотала про фениксов и драконов. Сначала голос радостно подрагивал, но потом запнулся. Он даже не сразу сообразил, что архив горит. Пламя будто вспыхнуло одновременно, с аппетитом пожирая тома законодательства, фолианты древнейшей истории Янтарного края и прочую никому не нужную, но обязательную макулатуру. Принцесса потеряла сознание, вдохнув слишком большую порцию дыма, и он так и не смог к ней пробиться. Выбрался наружу, схватил первого попавшегося человека, седовласого старика алхимика, и поволок его в уже рушащееся здание. Сам он так туда и не вернулся — свалился на пороге и был утянут в лазарет кем-то подоспевшим на подмогу…

Значит, вот как они собираются вытащить душу? Напомнить о старых страхах. Или о старой злости? В любом случае это подействовало: принцесса повернула к беловолосому бесстрастное застывшее точно маска лицо. Красивое. Неестественно красивое, будто у фарфоровой куклы, и оттого жуткое. Что-то сказала. Мужчина самодовольно кивнул и склонился над потянувшейся к нему девушкой.

— Нет! — слова вырвались мимо воли. Не ревность толкнула его в подземный лабиринт белого храма, хотя её повиновение болью отозвалось в груди. Дикий необузданный страх сковал сердце ледяными щупальцами: им нельзя целоваться, во что бы то ни стало нужно помешать белым рваным губам коснуться нежной тёплой девичьей кожи. Пока ещё нежной и тёплой.

Но он далеко. А Фелиша где-то в глубинах храмовых катакомб и сейчас ей совершенно плевать, что она расстаётся с душой, что везде стоят залитые кровью её друзей и врагов алтари, что вокруг обступила толпа монстров, а где-то далеко-далеко от неё её же дракон чуть не сложил голову, пытаясь расквитаться с крылатой зверушкой некроманта.

Кстати о драконе — где Пламень? Ведь только же был здесь, блеснул на солнце чешуёй, подымаясь в небо… Архэлл перевёл взгляд обратно на бесчувственных спутников. Одного. Второй, этот невыносимый всезнайка наёмник, вечно сверлящий его своими странными золотыми глазами и испытывающий его терпение постоянными многозначительными хмыканьями, исчез.

— Ну и вали! Надеюсь, подальше.

— Не надейся, — хрипло рассмеялся грубый валун на входе в храм, — Янтарин помчался к ней. Они оба помчались к ней.

— Ферекрус?

Некромант потянулся к Фелише, чтобы завершить ритуал и наконец-то поставить большую жирную точку. В глазах девчонки плескалась вода — несколько дней и станут такими же хрустальными, как и у Диметрия. И тогда можно не опасаться, что она укусит или плюнет на обувь, или завизжит, распугивая сидящих под ногами химер — как сейчас. Сознание принцессы пробилось сквозь транс — девчонка оценила обстановку и тут же устроила небольшой импровизированный бунт. Мужчина поморщился, отступая от новоиспечённой… уже жены? Ещё невесты? Обряд прошёл успешно, но без поцелуя, основной печати, скрепляющий договор едва ли не крепче крови, ритуал — всего лишь пшик и фикция; просто убили время.

Фелиша метнулась к затихшей Таше, попыталась остановить кровь из вен. Рванула за подол своё платье, но крепкая ткань не поддалась. Не долго думая она подошла к по-прежнему сидящему на центральном алтаре некроманту, протянула руку, требовательно сжала и разжала ладонь.

— Кинжал.

Он пожал плечами, но требуемое дал. Принцесса не дура, швыряться в супруга в напичканной нежитью зале не станет. Девушка бросилась к сестре, по пути с брезгливой гримасой обминая хрипящих подыхающих постояльцев чёрных жертвенников. Рванула подол венчального платья кинжалом, отрезая широкую полосу ткани, пережала кровоточащие раны.

…поздно, детка, такие обряды проводятся не для того, чтобы кто-то из жертв выжил…

— Спаси их.

Он недоумённо поднял брови — почти такие же белые, как и волосы.

— Прости?

— Спаси моих друзей.

— С чего вдруг?

— Потому что они мои друзья! — она сузила глаза. Но тут же лицо расслабилось, хмурые морщины на переносице разгладились. На какое-то мгновение сидящему на жертвеннике мужчине показалось, что девушка сдалась и перестала бороться с магией, вновь впадая в транс. Но она улыбнулась, хитро сощурив водянистые глаза… нет, бледно-медовые с поволокой. — Пусть это будет твоим подарком на свадьбу.

Он мимо воли усмехнулся.

— Тогда сделай мне ответный подарок и прекрати кидаться, словно дикарка.

Она поджала губы, стараясь сдержаться от колкости, но уже в следующее мгновение все ответы и обстоятельства стали излишними — веснушчатое лицо вновь застыло непроницаемой маской.

Некромант задумчиво цокнул языком, чуть расслабил вербальную хватку — девчачьи глаза вновь налились жизнью и сознанием. Подумал и, прежде, чем она окончательно пришла в себя, вновь заглушил её волю.

— Н'елли, перевяжи раны этим… "друзьям".

…подарок, так подарок, с меня не убудет…

Сам он подошёл к Фелише, подцепил подбородок девушки, задумчиво склонился и… в очередной раз не успел скрепить весь этот бред поцелуем. Распугивая гарпий, в зал влетел огненный ком. Верещащий феникс кинулся на некроманта. Тот чертыхнулся, успел прикрыть глаза рукавом, но обнаглевшая птица дотянулась клювом и располосовала руку. От близости огня принцесса вновь очнулась, вздрогнула, бросилась за своим защитником, заодно пытаясь защитить его от скопом набросившихся гарпий.

…этого только не хватало — где один, там скоро объявится второй, а здесь для полного бедлама как раз Феникса и не…

— Убери свои слюнявые губы от девушки! — он возник, как всегда, неприятным сюрпризом — совсем не там, где по логике вещей должен появляться человек из крови и плоти: практически в центре зала в клубе голубоватого пламени. Смотри-ка, до сих пор пырхает, хотя уже и сил толком не осталось, и девчонка вроде как не совсем в курсе, кто есть кто.

…ну вот, отлично…

И тут Фелиша развернулась к объявившемуся, свела на переносице бровки, полыхнула вмиг поалевшими глазищами и неожиданно для всех, включая золотоглазого, заявила:

— Ану проваливай!

Феникс застыл, словно громом поражённый. Некромант, тоже оглушённый резким выпадом девчонки, на секунду замер.

— Браво. Феникс, ты слышал мою супругу? Проваливай. Так и быть, я тебя выпущу, пшёл.

Фелиша отвернулась от серого Н'елли, делавшего последнюю перевязку Вертэну. Этому, пожалуй, можно было выпустить и всю кровь, но раз сегодня её свадьба…

— И ты проваливай. Все — пошли вон! Как вы мне надоели, кто бы знал.

— Я з-снаю, малыш-шка, — в зал просунулась золотая драконья морда, прищурилась и фуганула в нежить, по большему счёту жмущуюся к противоположной стене. Тех, кто не догадался смыться на полминуты раньше, размазало в обугленные пятна. Оставшиеся в живых счастливчики в спешном порядке покидали неуютное, несмотря на обилие огня, помещение. Зал затопило жёлтым светом, высветив всё до малейших деталей — пол был залит тонким слоем воды, вот почему под ногами постоянно тихо хлюпало, на алтарях оказались выбиты старинные руны, стены щербились трещинами, а деревянный жертвенник на самом деле оказался обтесанным пнём древнего дерева, очевидно некогда выросшего здесь. Он занялся ровным ярким пламенем, исказив выползшую по ту сторону драконью тушу.

Фелиша неуверенно шагнула к нему, губы дрогнули в несмелой улыбке.

— Пламень…

Урчание дракона перешло в утробное хаканье, тут же заглушенного утробным же стоном задрожавших стен подземелья — храм ощутимо вздрогнул, по воде пошли круги. Фелиша вскрикнула.

Заметила.

В драконьей груди, ближе к левой лапе торчала-поблёскивала рукоять кинжала, оправленная в серебряную паутину. Кинжал ушёл под чешую на всю длину лезвия.

Обомлевшая, она повернулась к некроманту.

— Ты…

Тот зевнул.

— Мне ещё семейных сцен на людях не хватало, — схватил девчонку в охапку и прежде, чем кто-то успел хоть что-нибудь сообразить, топнул по полу ногой. Плеснула вода и тут же вязко окутала две пары ног — широко расставленные для равновесия и брыкающиеся, пинающие всё, что попадалось на пути.

Ни наёмник, ни дракон не успели — Фелишу и её новоиспечённого супруга засосало в пол.

— Чтоб тебя с твоими хрипами, — выругался Гельхен, подходя к пылающему жертвеннику. Сдёрнул за подол лежащий на нём плащ, совершенно не тронутый огнём и накинул на себя.

Дракон, в это время гупающий лапой по полу в поисках прохода, не удержался и плюнул в обидчика огненной струёй, но тот рассёк её на подлёте мечом. Криво ухмыльнулся, на миг полыхнув огненной радужкой.

Нашёл на кого лапку задирать. Тем более рядом с корягой мирового дерева!

— Она моя, — неожиданно зло оскалилась драконья морда.

Гельхен раздул ноздри, но тут же себя осадил: всё верно — она его, дракона, и всегда будет принадлежать в первую очередь ему. Как и он ей.

— Луч-ше забери с-слезу, дурень, пока ещё помнишь, зач-щем с-сюда явилс-ся.

Мужчина подошёл к алтарю, на котором лежал приходящий в себя Веллерен, спокойно сунул руку вампиру за пазуху, выуживая полупрозрачный янтарный камешек. Мрачно цикнул на отползшего в дальний угол Н'елли. Подумал, схватил скулящего маэстро за шиворот, приподымая на уровень глаз.

— Куда он её поволок?

Допрашиваемый что-то нервно пробормотал, икнул и в совершенно невменяемом состоянии попытался вырваться из хватки, но получил оплеуху и опять забормотал под нос на странном гортанном наречии — своём родном языке. Идиот, лучше бы сидел у себя на островах и не высовывался, чем попался в сети к этому пауку Мортемиру. Или уже Диметрию? Чёрт, чёрт, чёрт!!! Зачем только пацан сюда сунулся? Этот дурак ясно чего хотел — знаний и власти, самоуверенный псих, решивший, что сможет подчинить себе время и, возможно, приструнить некроманта. Ха! Падальщик обожал этот тип людей, коего в избытке было в прошлом и с лихвой имелось в настоящем — мелочные, жадные до власти дураки без чести и совести. А вот что понадобилось здесь принцу? Его ребята говорили, что атаку оживших мертвецов они успешно отбили.

"Даже не запачкались, — глухо бормочет Вириелий, высокий плечистый парень, первый заместитель и лучший друг Диметрия, — разбили нелюдей в два счёта, а ночью принц ушёл. Мы за ним в этот проклятый храм сунулись, а он… ну и вот…"- и смущённо прикрывает ладонью располосованный мечом бок.

— Так я не расслышал, куда он поволок принцессу?

— Позвольте, допросом займусь я, — глухо кашлянул Веллерен, сползая с алтаря.

— Я тоже присоединюсь, если вы не против, — прохрипел всё ещё серый Вертэн, пошатываясь на негнущихся ногах.

— Тебе-то оно зачем?

— Профессиональная гордость — этому сморчку Мортемир доверял куда больше, чем мне.

Понятно, значит не признается.

Веллерен подозрительно зыркнул в его сторону, но посторонился, освобождая место.

— Феликс, — наёмник требовательно щёлкнул пальцами и беспорядочно мечущаяся под потолком птица послушна села на отставленную руку. Подошёл к по-прежнему лежащим на алтарях. Скулящих гарпий и аспидов добил коротким ножом, потом проверил пульс у остальных и наконец стряхнул феникса на грудь принцессе Талине. Веллерен скосил глаза, на миг отвлёкшись от допроса вертящегося на когте человека. Птица распласталась по груди, раскрыв крылья, притушила рвущийся с перьев огонь, чтоб не опалить кожу девушки и принялась тихонько квохтать.

— Всё так плохо?

Гельхен поднял на него задумчивый взгляд.

— Что?

— Я видел, как десять лет назад эта же птица лечила тебя после удара некроманта. Хотя, признаться, думал, что просто оплакивает.

Наёмник посмотрел на лежащую перед ним девушку. Дыхание постепенно восстанавливалось, хриплые прерывающиеся нотки исчезали — обычный смертный этого ещё не различал, но вампир уже почуял, как человеческая кровь прекратила бурлить в полупустых венах и принялась медленно восстанавливаться, втянул носом воздух, и благодарно кивнул Гельхену. Но тот не смотрел: сел в ногах Лейм, сложив руки в замок и принялся ждать, краем глаза заметив, как на выходе блеснула золотая чешуя; всё верно — она его.

К тому времени, как нимфа открыла сизые глаза, Н'елли признался, что понятия не имеет, куда его хозяин поволок девчонку и теперь старался вспомнить хоть что-то полезное, чтоб оскалившие клыки вампиры не пустили его с молотка всем желавшим расквитаться со старым знакомым. Таша уже пришла в себя и, тихонько сползла с алтаря, сидела, поджав под себя колени, и внимательно слушала возню вампиров с бывшим наставником Фелиши. Рядом с ней примостился Мартуф, тоже пришедший в себя и вновь приобретший способность перевоплощаться, поэтому сидел он опять в любимой собачьей шкуре, чуть склонив на бок голову и вывалив из пасти язык. Время от времени он тыкался носом в руки хозяйке и принимался зализывать мелкие царапины, не скрытые повязками.

— Дайте этого червя мне, — хрипло потребовала Лейм, выпадая из выемки на камне прямо на холодный пол. Выглядела она жутко — вся в кровоподтёках, ссадинах и мелких царапинах от когтей любимых птичек некроманта. Один глаз набух кровью, не перенеся знакомства с острым коготком шальной гарпии. Лейм сплюнула. Вместе с кровью и клыком вылетел ошмёток кожистого крыла — судя по всему, за глаз она расквиталась сполна. Правая бровь была рассечена до виска, от левой скулы к шее тянулась сетка красноватых дорожек. Меховая безрукавка была местами выщипана, тугие лосины превратились в искромсанные ошмётки бридж. По открытым ногам тоже змеились царапины. Увидев себя в отражении воды, нимфа грязно выругалась, не стесняясь в выражениях и их количестве.

— Вряд ли удастся вытрясти что-то ещё, — заметил Веллерен, — этот идиот даже не знает, как выбраться отсюда. Единственное, для чего он был нужен Ди… некроманту — это провести обряд, такие дела должен делать обычный смертный, чистокровный человек.

— Рада за вас, — холодно процедила нимфа, отмахиваясь от рук Гельхена, — но вообще-то я просто собиралась с его помощью восстановить силы, вряд ли вы захотите одолжить мне кровь Таши.

Веллерен глухо зарычал, Мартуф прижался к принцессе, собираясь во что бы то ни стало защитить свою хозяйку. Лейм посмотрела на их напряжённые физиономии и ещё раз сплюнула.

— Тьфу на вас, я же сказала, что хочу эту вонючку, — её когтистый пальчик уткнулся в посеревшего маэстро. — Таша всё равно невкусная, у неё смешанная кровь и воняет древесным соком.

— Лейм, не глупи, — вмешался Гельхен, — он жилистый и невкусный, от него же за милю разит страхом.

— Всё равно, у него так забавно трясутся поджилки, а у меня просто живот сводит, — она облизнулась и упрямо шагнула к Н'елли. И тут нервы его не выдержали, он забился в конвульсиях, задёргался и неожиданно обмяк в вампирьих руках, потеряв сознание. Нимфа задумчиво выпятила нижнюю губу, скрывая единственный уцелевший клык. — М-да, ну и народец малахольный пошёл, — Лейм пнула бесчувственное тело, — я ему, можно сказать, комплимент сделала, сказала, что он меня вполне даже устраивает, не глядя на то, что он тут чуть не обде…

— Дорогу к выходу покажет моя птица, — повышая голос, чтоб перекрыть несдержанные слова Лейм, сообщил Гельхен. — У Феликса встроенный маяк.

— Как и у дракона, куда же делась эта подлая змеюка?

— Не сверни шею, Лейм, эта змеюка ушла за Фелишей.

Она подняла сросшиеся на переносице брови, надменно хмыкнула.

— А наш герой?

— А ваш герой отведёт вас наружу. У Пламеня хватит сил отбить своего феникса и хватит мозгов не вступать с падальщиком в бой. Всё. Сильные несут на горбу слабых, все на выход.

В переплетении переходов Лейм нагнала идущего впереди наёмника, опустила на плечо руку.

— Я уже в порядке и справлюсь с этими недобитнями. Вампиры восстанавливаются быстро, на следующем уровне уже смогут унюхать дорогу наверх, Мартуф тоже не сдохнет, а девчонку мы уж как-нибудь допрём. Если ты оставишь свою пташку, мы уже через час будем дышать свежим воздухом.

— Ну да, мы и идём дышать свежим воздухом, — он упрямо дёрнул плечом, но крепкие пальцы до хруста сжали кость — Лейм действительно быстро приходила в себя.

— А чего рожа такая постная? Я же знаю, как ты хочешь пообщаться с этой гнилой тварью. А твоя саламандра сама не справится, у девчонки теперь труха вместо мозгов.

— Я… успею.

Нимфа тихо зарычала. Гельхен в ответ сверкнул огненной радужкой.

— Ну и дурак! — надутая, она отвернулась, сложив на груди руки. И вдруг… — Ой, а вы что здесь забыли?

Мужчина повернулся, вглядываясь в темноту, куда указывал дрожащий то ли от возбуждения, то ли от страха палец.

Бум! Сцепленные замком руки подло обрушились на его затылок. Гельхен мешком осунулся к ногам хакнувшей нимфы. Та подула на отшибленные костяшки.

— Ну, чего уставились? — хмуро цикнула она на остановившихся в отдалении спутников. — Мы всего лишь переиграли наши планы. Феникс остаётся, у него тут незаконченные дела, а вас поведу я.

— Боги, спасите, — тихонько буркнул Вертэн.

— Я тут именно для этого, — бесстрастно подтвердила Лейм. — А теперь заткнулись и за мной. Ты меня ещё поблагодаришь, — сказала она молчаливому затылку наёмника, перешагнула и пошла дальше. Предатель-феникс согласно каркнул и полетел вперёд освещать дорогу. Смущённые вампиры хмыкали и тоже переступали уже начавшего шевелиться наёмника. Таша высвободила руку из хватки Веллерена, склонилась над Гельхеном и вложила ему в ладонь подобранный в зале бисерный шнурок.

— И всё же мне кажется, это было очень глупо, — недовольно заметил Веллерен, поравнявшись с нимфой. Дикой необузданной девчонки с необычными будто вампирьими глазами он… опасался, чувствуя в ней слишком… нечеловека. И тем не менее, к безграничному своему удивлению, почти так же безгранично доверял, чего с ним не случалось практически все триста лет жизни.

— Вы меня ещё аморальностью моего поступка загрузите, — скривилась та и прибавила ходу.

Говорить Фениксу о последнем подарочке падальщика — западне в урочище перед Сердцем Гор — она не стала. Прилетев на драконе, они обминули засаду, а вот Родомиру не повезёт. Что ж, она успеет, а вот человеческому наёмнику об этом знать незачем. К чему беспокоить человека? Только завязнет в битве и не сможет убраться обратно в переходы к Пламеню, в очередной раз защищая кого-нибудь не слишком в этом нуждающегося. Болезненное самомнение старого друга ей было чересчур хорошо знакомо ещё по прежним вылазкам: самая ярка увенчалась успехом, он тогда спас сестру Лиам, хотя вполне мог подождать её и напинать гнусным людишкам вместе с нимфой. Прошли годы, он так и не поумнел и не заметил, что одиночные победы — скорее удачное стечение обстоятельств, и наглядно это ему продемонстрировал всё тот же некромант в той битве, которая каждую ночь прокрадывалась в человеческие сны Гельхена; Лиам знала — слышала, как он бормотал в соседней палатке в Кулан-Таре.

…а ведь мог задержать эту чёртову битву! Всего на один день — достаточно, чтобы кентавры и нимфы добрались через море и Нерререн к северным пустошам Янтарного края. Мог, но опять решил сыграть соло…

С тех пор они не виделись. Лейм не пожелала общаться с человеком и не приняла Гельхена. Да он и сам не слишком искал встреч со старыми друзьями — растворился в человеческом мире, даже со своим Янтарином погрызся, злые языки болтали, будто они друг другу чуть глотки не поперегрызали после смерти Иволги.

Но вот этот хлыщ прислал свою подкопченную птичку и она, забыв о своей злости, рванула на помощь. Нимфа внутренне улыбнулась. Родомир тоже дулся, считая последнюю выходку Феникса предательством чистой воды. И тем не менее и он рванул по первому зову объявившегося… Гельхена? Феникса?

Лейм улыбнулась ещё раз — ехидно, не скрывая единственного оставшегося клыка — их друг ненавидел, когда они звали его прежним именем, цедил сквозь плотно сжатые зубы, что он Гельхен, хотя и раздражался, когда его называли наёмником. Ну и пусть. Она обожала раздражать окружающих. Особенно людей. Или дураков, примкнувших к их рядам.

В голове помутилось от наслаивающихся одна на другую картинок…

Ночь взорвалась грохотом боя. Обрыв храмовой лестницы, на которой сцепились рыжий кентавр и несколько живых мертвецов с бесстрастными серыми лицами Рядом с ним чертыхался черноволосый; завалившись на бок, он поспешно выколупывал из задней ноги обломок чьего-то копья. Всё ущелье перед Сердцем Гор было завалена мертвяками. Живыми. Людей и кентавров было раза в три меньше. Ничего, не впервой. Родомир обожает ходить по лезвию ножа, хотя и не так отчаянно, как Феникс желает геройствовать — скорее, любит делиться развлечением с друзьями или союзниками… И всё же их слишком много. Ожившие порождения некроманта бесстрашно лезли в самую гущу схватки, не боясь ни штыков, ни мечей, ни стрел, разбивали группы и давили массой.

На передний план вырвалось перекошенное азартом боя широкое лицо в обрамлении рыжеватых слипшихся прядей. Вириелий, вечный неряха и лучший друг принца Диметрия. И такой же непоседливый! С его ранами даже по личным делам только в компании лекаря выходить, а он в отряд пробрался. Один из нападавших прыгнул, почувствовав слабину. Человек ощетинился короткими парными мечами с иззубренным подлым лезвием, рвущим любые доспехи. Несколько замахов и мертвяк окончательно перешёл в мир иной, превратившись в грубо переработанный фарш. Второй сунувшийся отправился следом за первым, но третий и четвёртый напали вместе. И пятый, и шестой… Не помогли мечи, никто даже не заметил, что на одного бойца стало меньше… И тут на копошащийся клубок прыгнул здоровенный оскаленный серый пёс и сразу же принялся рвать когтями податливую мёртвую плоть. А следом за ним в ущелье ворвались ещё несколько десятков подобных волкодавов. Всё-таки Хольт не выдержал — приволокся вместе со своими пушистыми друзьями…

Мертвецы всё не убывали, сыпались с обрывов скал, не боясь боли и переломов. Падали и подымались, точно это не у них хрустели, ломаясь, позвонки. Ратники подымали секиры с мечами и с воплями шли на врага, кентавры топтали мертвецов копытами, а оборотни рвали клыками всякого, кто подходил ближе, чем на два шага. Возможно, поэтому их не особенно любили видеть в союзных войсках — такие творили дел почище врага.

И что в этой рычащей хрипящей свалке забыл долговязый нескладный мальчишка без шлема или хотя бы кольчуги? Яркие медные волосы развеваются, будто победный стяг Янтарной Говерлы, глаза лихорадочно рыщут по бьющимся силуэтам, смазанным светом серого предутреннего неба. Чья-то когтистая лапа коснулась его ноги. Парень опустил глаза — серый в подпалинах кобель с рваной раной в груди ещё раз дотронулся до него, привлекая к себе внимание.

— Вы не видели магистра Канта?! — кричит мальчишка, склоняясь над умирающим, но в гуще схватки его голос едва различим. Оборотень скосил глаза куда-то за спину подростка, дёрнулся в последний раз и затих.

Кто-то налетел на рыжего сзади, опрокидывая его на мёртвое тело, после смерти переплавляющееся и всё больше принимающее очертания человеческого.

— Чтоб вас всех, смотрите под ноги, сукины дети! — ревёт заросший мужик в изодранной на лоскуты кольчуге. Конечно, где один, там обязательно второй! Его взгляд задерживается на бледном лице мальчишки, потом падает на вытянувшегося на камнях человека. Уже человека. — Серх…

Потом всплыла мерзкая харя Ферекруса. Этот просто себе стоял. Конечно, а что ещё делать каменюке? Но рядом с ним лежала, распластав крылья, чёрная дракониха. Выцветшие глаза её ртутно блестели, хотя она едва дышала. Чернявка повернула морду и оскалилась — рядом лежал ещё один дракон, такой же обессиленный, но несломленный. Этот рвал когтями каменный пол, явно проживая последние минуты, из порванного горла хлестала кровь, оба крыла изодраны в не очень крупные лохмотья — Фелишия всегда была мстительной девочкой: из последних сил рвала противника, уже отравленного подлым ядом, убивающим даже мёртвых. Пусть это и гнусно — добивать упавшего, но Матильда — существо злопамятное. И всегда одинокое. Не теперь — рядом сидел без единой кровинки в лице Архэлл. Ну конечно, кто же ещё! А где второй? Словно отвечая на вопрос, по обломкам лестницы промчался рыжий близнец невесты некроманта. Он обминул Ронгара, уже разобравшегося с мертвяками и помогающего Родомиру подняться на ноги, и взлетел на площадку. По пятам за ним следовал седой Ольхен и его дерганый ученик с дикой раздражающей глаза рыжей шевелюрой. Старик охнул, увидев рваные раны Оникса, но тут же взял себя в руки, прошёл мимо и склонился над хрипящей Матильдой. Она скосила на него свои огромные глаза, тихо хрюкнула что-то своему Архэллу и затихла.

— Намечталась? — ещё один хлёсткий удар по щеке выбил Фелишу из нахлынувших образов. Она дёрнулась, но сильные руки пригвоздили её к кровати, на которой она лежала.

— Мне больно, — сквозь зубы процедила принцесса, сверкая глазами на склонившегося над ней мужчину.

— Отлично, значит ты приблизительно представляешь, что будет, если ты начнёшь сопротивляться.

Он склонился ещё ниже. Она закрыла глаза и инстинктивно упёрлась ладонями ему в грудь. Что произошло потом, Фелиша не поняла — некромант тихо охнул и откатился в сторону, на его открытой груди багровело пятно, в точности повторяющее контуры правой ладони принцессы.

— Чтоб тебя! — он перехватил её руку, внимательно рассмотрел всё никак не заживающие ожоги, хмыкнул и осторожно отвёл кисть замершей Фелише за голову. — Теперь понятно, как ты подпалила крепления на алтаре. Ожоги артефактов, да?

Он подался вперёд. Её тело отреагировало раньше, чем она вообще сообразила, что некромант собирается сделать — согнула ногу в колене и ударила, и тут же змеёй выкрутилась из-под навалившегося сверху стонущего мужчины. Лихорадочно схватилась за рубаху, скинутую некромантом на пол и нацепила на голое тело, с опозданием осознав — совершенно голое.

…ладно, подумаю об этом позже, сейчас — некогда…

Обшарила взглядом комнату — свою бывшую спальню, куда Диметрий приволок её после гуляния по коридорам — отыскивая свои вещи. Нашла недалеко от кровати, на которой уже приходил в себя некромант. Нет, времени слишком мало — торопливо нацепила пояс и рванула на себя дверь… Вурдалак по-прежнему был там — его выпотрошенная туша слепо скалилась на принцессу, которая, чтобы не заорать, закрыла рот обеими ладонями. Попыталась обойти, но мёртвая тварь дёрнулась в сторону босой ноги. Не выдержала и завизжала.

— Забавно, правда? Даже в мёртвых телах остаётся достаточно энергии, чтобы напугать не слишком шуганную, вроде бы, девчонку, — некромант привалился к косяку, задумчиво перебирая в воздухе пальцами, словно дёргал нити невидимой марионетки. Хотя, почему невидимой — нежить завалилась на бок, подчиняясь желанию своего кукловода, и окончательно преградила путь к бегству.

— Специально выпотрошил свою псину, чтобы продемонстрировать мне своё могущество? — она с вызовом задрала подбородок, тем не менее не решаясь ни переступить через подозрительно дохлого вурдалака, ни вернуться в приветливо распахнутые двери спальни, к которым привалился ничуть не смущаясь голого торса беловолосый обладатель хрустальных глаз. Тугой узел в животе немного ослаб, когда она увидела, что одежды на некроманте нет только сверху.

— Нет. Вурдалака тяпнула твоя зверюга, пока ты пребывала в астрале. Родная, и часто у тебя бывают такие приступы?

— Пламень?! — она всё-таки попыталась перескочить через мёртвую тушу, но некромант лениво дёрнул пальцами и покойный одновременно выщелкнул все двадцать пять когтей. — Где мой дракон?

Ядовитая улыбка скривила рваные губы.

— Ты хотела сказать… наш дракон? Да, милая, не делай такое лицо — я ещё, конечно, не приспособился, кроме чтения его мыслей ничего не выходит, всё-таки эта тварь слишком для меня живая, но я над этим работаю.

— Где он?

— Поцелуй за информацию?

Она заскрипела зубами.

— Чего ты ко мне цепляешься, словно ненормальный?

— Всё очень просто — мы провели ритуал, но чтобы до конца завладеть твоей душой и силой, мне нужно твоё добровольное согласие, поцелуй вполне сойдёт. Как оказалось, в бесчувственном состоянии твои лобзания гроша ломаного не стоят. Ну, так что, поцелуй?..

— У моей матери ты выбивал согласие иным путём.

— Я всего лишь забрал её душу, в твоём случае я решил воспользоваться ещё и силой. Поцелуй?

— Заладил, — Фелиша отступила к стене, закусив губу. Её собеседник изобразил на лице скуку и дёрнул невидимые нити, вурдалак пихнул девчонку, отсылая её к своему хозяину.

— Вот так-то лучше, — перехватил правую руку за запястье, подтягивая упирающуюся девчонку ближе. — Да не брыкайся!.. У нас гости.

Его взгляд метнулся за её спину. Некромант повернул Фелишу лицом к новоприбывшему, прижав к себе колючими лопатками.

— Поздоровайся, дорогая, и будь поприветливее с молодым человеком, всё-таки нас связывает слишком много, чтобы считаться просто знакомыми.

Выходя из тени перехода Феникс отчётливо зарычал. Фелиша злобно зыркнула в ответ.

— Ух ты, — восхищённо присвистнул Повелитель Душ, — мне-то, недалёкому, казалось, ты пришёл мстить за поруганную честь и давнюю любовь, а тут такие страсти.

— Ты на что похожа? — не обращая внимания на выпад некроманта рявкнул наёмник, заодно отвешивая пинок растянувшейся между ними туше. Вурдалак отлетел в сторону и безвольной тряпкой распластался в углу.

Принцесса подбоченилась, сверкнула кошачьими глазищами.

— Я, между прочим, из постели законного супруга, так что мне, можно сказать, положено быть в подобном виде!

— Сдурела окончательно?

— Сам сдурел, раз сюда сунулся!

— За тобой, между прочим, шёл!

— А тебя просили? — Фелиша что есть сил запустила зубы в перехватившую её руку и как только хватка ослабла, метнулась к Гельхену, уже протянувшему к ней свободную руку. Пальцы сплелись в прочный замок, и прежде чем шипящий от боли некромант успел хоть что-то предпринять, они уже неслись по тоннелю.

— Чтоб тебя, ты хоть представляешь, как меня напугала, Фелль?

Они затормозили у развилки. Девушка тут же высвободила ладонь и опустилась на пол. Сердце билось в рёбрах, не желая спокойно перегонять кровь, его разрывало от нехватки воздуха. В боку нещадно кололо от долго бега. Во рту пересохло, икру свело судорогой.

А её спаситель, бодрый и возмутительно свежий, полон сил и желания продолжать бесконечный бег. Склонился, снимая плащ и собираясь накинуть на трясущиеся плечи Фелиши.

Стены покрылись новыми трещинами. Словно волна прошла по лабиринту, выбивая из вековечных стен стон.

— Нам пора.

— Нет. Я устала! — она увернулась, не желая принимать дар. — У меня избиты ноги, гудит голова и я хочу есть! Мы уже час удираем, а я не слышу никакой погони, так чего же спешить?

— Потому что твой… муженёк, — Гельхен заскрипел зубами, но быстро взял себя в руки, как только увидел довольную улыбку на губах вредной девчонки, — та ещё сволочь. Он не унизится до ловли беглецов. Скорей, придумает что-нибудь эдакое, чтоб…

— …чтоб вы сами ко мне явились, — сказали губы Фелиши чужим властным голосом. И сама она стала чужой и холодной — из застывшего лица словно ушли все краски, даже радужку в глазах выело.

Она взглянула на Гельхена безучастными пустыми глазами. Нет, это некромант посмотрел на давнего врага. Высокомерно кивнул. И ядовито ухмыльнулся, когда хрустнувшие пальцы вцепились в расползающийся ворот рубахи.

— Ну что? — Фелишины брови вопросительно изломались, когда рычащий наёмник как следует встряхнул одержимую. — Думаешь вытрусить меня из её головы? Лучше убери лапы, пока не вытряхнул девчонку из одежды, вон уже ткань трещит… Или, — губы растянулись в злой усмешке, изуродовавшей девчоночье лицо, — именно этим, старый извращенец, и собираешься заняться?

— Чего ты хочешь? — в бессильной злобе Гельхен впечатал кулак в стену за спиной Фелиши.

— Её, — нимало не смущаясь кипевшей в золотых глазах ярости, сказал некромант. — Поэтому верни мою любимую игрушку на место, пока я не разозлился по-настоящему.

— А если нет? У меня вполне хватит сил вытащить из твоего гадюшника сопротивляющуюся девчонку. Если надо будет, просто ненадолго отключу. В конце концов я смогу смириться с твоим редким присутствием в её теле.

— Ну, если понадобится, я просто остановлю ей сердце, но отсюда ты её не выведешь.

На скулах мужчины заиграли желваки.

— Брось, Феникс, не в твоих интересах меня раздражать. Отведи девчонку обратно.

— И что дальше?

— Если ты сделаешь это быстро, возможно, я вытащу из груди Пламеня кинжал. Если будешь продолжать раздражать меня дурацкими вопросами, вобью его ещё глубже, как раз достаточно, чтоб пробить последнее сердце первого дракона. Достаточно?

Гельхен бессильно кивнул.

— Более чем.

— Что — более чем? — рыжая голова вопросительно склонилась набок. Бледные глаза, быстро наливающиеся мёдом, удивлённо округлились, когда мужчина вздохнул и обнял девушку, уткнувшись лбом в ложбинку между шеей и плечом. — Гельхен, ты чего?

— Фелль, нам надо вернуться.

— Хорошо, — всё ещё удивлённая неожиданным поведением обычно сдержанного наёмника, согласилась девушка.

— Мы идём к Мортемиру.

— Ладно.

— Ты хоть понимаешь, что я сейчас говорю? — он наконец отстранился, с подозрением глядя на Фелишу.

Холодная ладошка осторожно коснулась старого ожога на скуле.

— Ты ведь рядом, чего мне бояться?

Некромант ждал их, сидя в любимом кресле, сцепив под подбородком пальцы. Взгляд Гельхена пробежал по смятой постели и скомканному венчальному платью в пятнах подсохшей крови. Повелитель Душ спокойно ждал, пока золотые глаза перестанут метать молнии.

— Налюбовался? — наконец спросил он. — А теперь, может, отдашь то, что тебе не принадлежит?

Пальцы наёмника крепко сжали ладонь Фелиши и завели себе за спину.

— Не глупи, Феникс, — глухо прошипела принцесса голосом замершего в кресле Повелителя Душ. В спину ему упёрся острый луч кованной метательной звезды.

— Почему ты просто не прикажешь её телу подойти к тебе? — наёмник скосил глаза на пустое лицо девушки.

— Потому что у неё, к сожалению, есть ты, и точно так же, как мне нужно её согласие, чтобы окончательно пленить её силы, так мне нужно твоё разрешение, чтобы она безраздельно принадлежала лишь мне.

По иззубренному старому лезвию меча побежали огненные линии, "языки пламени".

— И ты думаешь, я дам тебе своё согласие?

Некромант пожал плечами.

— Ну, ты же привёл её сюда.

— Я всего лишь не захотел оставлять её в лабиринте.

— Тогда зачем явился? — хрустальные глаза метнулись к хищно багровевшему гравировкой мечу. — Неужели ты окончательно спятил и решил таки сложить здесь голову?

Фелиша безжизненной куклой отступила в сторону.

— Ну и дурак, — некромант встал. — Вряд ли твоей подопечной понравится, что ради её спасения ты угробил её же дракона.

Храм неожиданно вздрогнул, по стенам зазмеились тонкие трещины. Гельхен нахмурился: подземелье трусило всё чаще и ощутимей.

— Пламень достаточно жил, он поймёт, а она когда-нибудь смирится. К тому же с проблемой добычи огня, как я погляжу, принцесса уже разобралась.

— А как же все будущие поколения этих тварей, которым из-за твоей дурости не суждено будет вылупиться из яиц?

Феникс горько усмехнулся. Всех драконов он видел несколько ночей назад, когда они напали на лагерь, и ни одного живого он так и не засёк. Матильда и Пламень были последними.

…Дракониха скосила огромные глаза на склонившегося к ней мальчишку, тихо хрюкнула что-то и затихла…

Пламень был последним. А ему вполне хватило мытарств с Феликсом, тоже последним в своём роде и потому обречённым на вечное одиночество. Если бы можно было всё переиграть и избавить бедную птицу от вечной жизни, на которую он, глупец, когда-то обрёк несчастную тварь, не желая признавать своё поражение.

— Она жива, — некромант явно разочарованно покачал головой, — та ядовитая змея, размазавшая моего Оникса по храмовой площадке, она жива. И теперь возникает законный вопрос, а долго ли ей пребывать в таком состоянии после смерти нашего золотого друга.

— Возьми меня.

Повелитель Душ криво улыбнулся.

— Я не до такой степени извращенец.

— Ты знаешь о чём я.

— Зачем ты мне? Твоё бессмертие я отобрал, твои силы мне не нужны, да их и не осталось почти.

На ладони Гельхена сверкнула янтарная капля.

— Слеза дракона. Забирай.

— Только попробуй! — неожиданно завизжала пришедшая в себя Фелиша — некромант на миг потерял над собой контроль, впившись алчным взглядом в переливающееся огнём украшение. Она успела подбежать к наёмнику, но тут же застыла восковой фигурой, вновь попадая в плен чужой воли. Гельхен заскрипел зубами.

— Импульсивная, прям как мамочка, — восторженно заметил Повелитель Душ.

— Нет. Они совершенно разные, — процедил Гельхен.

— Когда ж это ты успел заметить? — весело хлопнул в ладоши некромант. — Неужели… опять?!

— Тебе нужен этот чёртов артефакт? Бери и проваливай!

Рваные губы растянулись в тонкую нитку. Он ни разу не потерял над собой контроль, просто позволил подойти девчонке на расстояние удара.

— Когда же ты запомнишь, что я не люблю играть по правилам? — бездушно сказала Фелиша и замахнулась хищно блеснувшей звездой…

Лейм вздрогнула, когда очередная волна прокатилась по подземелью, и прибавила ходу. Притихший Мартуф жался к ноге полудриады, мешая идти и без того не слишком внимательной девушке. Оба вампира безотчётно ссутулились и нимфа совершенно перестала слышать шум их шагов — окончательно переплавились в свою хищную ипостась, дабы в случае опасности быстрее сделать ноги. Или хотя бы просто почуять заранее. Феникс, на которого так безоглядно положились все пятеро, очень не вовремя отделился, отрезанный от группы обвалом ещё на прошлой развилке.

Перед разветвлением Вертэн бесшумно возник рядом, перехватывая Лейм за руку. Она тут же выпустила коготки и замахнулась в невозмутимую рожу, но он перехватил и вторую руку. При абсолютном попустительстве второго кровососа. Не это задело её гордость — никто никогда не мог перебить её удар. За исключением, разве что Янтарина, Ферекруса, Родомира и, возможно, Нилл.

Вампир возвёл к потолку жёлтые глаза, склонился над Лейм и подхватил её на руки.

— Не хорохорься, богиня, — глухо проговорил он, прижимая к груди брыкающуюся нимфу, которая таки умудрилась зацепить нос острым локтем, — мы же видим в каком ты состоянии после смерти наперсника. А нам надо спешить.

— Пусти, — упрямо процедила Лейм.

— Не-а. Веллерен, у меня нюх отшибло от её кулаков, куда идти?

Но ответить тот не успел: ещё один спазм переходов неожиданно вышел из-под контроля, точнее — хрупкой уверенности, что где-то эти судороги всё-таки сдерживаются. Не сдержали. Кишка хода треснула прямо между двумя вампирами, разделяя их посыпавшимися из потолка и стен глыбами. Напрасно Вертэн рвал когтями валуны, напрасно выл с другой стороны Мартуф — собачий вой эхом разносился назад, впереди разбиваясь о неприступную преграду, а бесплодные попытки вампира только стесали ему когти.

…Бой был окончен. Где-то ещё глухо чавкала сталь или свистели стрелы, но основная масса ожившей некромантской пакости уже отошла в иной мир, чтобы навеки остаться в нём. Люди, кентавры и оборотни складывали тела в кучу. Нечисть обкладывали хворостом и поджигали, для павших товарищей рыли братскую могилу. Архэлл безучастно смотрел, как над Матильдой суетится старик магистр. За последние полчаса она сделала два судорожных вздоха и больше не откликалась даже на мысленные призывы, глухо уйдя из сознания. Феликса рядом не было — он помогал внизу.

Зелёные глаза безотчетно поискали друга в наливающемся рассветом ущелье. Вот он — бродит у расколотого камня, собирая сухую траву для костра.

Внутри всё похолодело и оборвалось, когда незамеченная воинами тварь прыгнула сверху, метя в беззащитного мальчишку, слишком увлёкшегося общественно полезным делом. Архэлл вскочил и побежал быстрее ветра, только краем сознания заметив, как кто-то большой и заросший грузно ринулся наперехват кровожадной гадине, уже не успевая нашпиговать её сталью, но хотя бы сумев подставить собственное тело.

…Как и положено начальнику тайной службы…