Око Империи отдышался и ногой перевернул труп врага. Этот – не портовый, похоже даже, что гиль. Высокий, жилистый и сильный. Пика испортила ему лицо, смертельный удар через глаз в мозг. И еще два тела лежали в его спальне. И не меньше двух в подземной комнате-ловушке. Собаки-людоеды знают свое дело. Око пнул труп. Сильный и отчаянный налетчик, успел, дал уйти кому-то из своих, зная, что умрет, успел лечь под рычаг, открывающий подвальную решетку, сдерживающую собак.

Око зажег свечу и тщательно обыскал все три трупа. В одежде ничего не было. У всех были мягкие ладони и пальцы – бандиты или воры. Но без татуировок. Новички в порту и Гавани, скорее всего. Не знали, на кого напали… В спальне все было перевернуто. Пока эти трое бились с ним, другие хватали вещи. Воры-гили?

Налет произошел внезапно. Наверное, давно выслеживали. Око Империи вернулся домой поздно вечером, прошел фальшивую жилую комнату, опустил рычаг, загнав собак в их пещеру-конуру в подземелье, поднял люк в его полу, закрывающий ход в подземную комнату-ловушку и из нее поднялся по лестнице в свою настоящую спальню, там зажег свечу и приступил к умыванию – и тут на него набросились сзади. Они крались по пятам. Или вызнали весь его путь. Неплохие налетчики. Жаль, что он раньше не знал о них. Могли бы послужить Императору. Некоторое время. Неплохие… Но не знали, что их ждет не кинжал или даже меч, а гибкие женские полупики. И удар гигар, против которого нет защиты. Вот уже второй раз знание этого удара верно служит ему. Первый раз – когда он убивал отца-принца Гигар. Император попросил принца научить его знаменитому родовому удару, но особа Императора священна, и в пару принцу Император приказал встать Оку Империи. В пустом тренировочном зале дворца принц честно и подробно объяснил технику удара и показал с пикой в руке, как он исполняется. Око Империи испросил позволения Императора повторить прием, получил разрешение и сразу, без ритуальных поклонов и приседаний, полагающихся в присутствии Императора, ударил принца. Потом они с Императором сидели возле умирающего принца и по очереди плевали ему в лицо. Один вопрос – молчание принца – один плевок. Справедливо. Той же ночью дохлого принца подбросили на дальнюю улицу столицы, но перед этим Око Империи замаскировал рану, распоров ему живот. И сегодня… Две полупики в руках умелого человека в тесной комнате гораздо полезней, чем два кинжала. А этого гиля пришлось бить дважды, и все-таки он лег под рычаг, опускающий решетку и собаки-людоеды, видимо, не успели убить всех убегавших.

Око Империи неторопливо разобрался в комнате, он уважал порядок. И только когда он начал развешивать в шкафу оставшиеся одежды, обнаружил, что воры унесли его повседневный рабочий кафтан. С письмом Императора в секретном внутреннем кармашке. По въевшейся в его характер привычке, Око отложил размышления на потом, а прежде всего поднял решетку, загнав собак-людоедов в конуру, и со свечой спустился в комнату-ловушку. Вонь в этом подземелье ему не мешала. Три трупа, уже сильно попорченных собаками. Еще один явный гиль – волосы обрезаны второпях, так цирюльники не стригут. Но кафтана не было. Отвалив каменный блок в стене комнаты-ловушки, перетаскивая трупы из спальни и бросая их в яму под ней, Око Империи хладнокровно рассуждал: сообщать в посольство о потере письма, о котором там никто не знает – не надо. Воры читать не умеют. Письмо бросят в огонь. Это один путь письма. Второй путь письма – воры покажут письмо грамотному человеку. Тот поймет содержание письма и попробует продать его – и гилям и чугам. Будет поднимать цену до Светила, бегая из одного посольства в другое. Так и попадется. Третий путь письма: воры отнесут письмо книготорговцам или писарям с Площади. Значит надо приказать своим людям среди воров в порту и в Гавани лучше слушать разговоры, подкупить книготорговцев и писарей с Площади. И перехватить письмо. Наверное, есть и другие Судьбы у письма Императора, но эти три – самые вероятные. Труп молодого гиля, помешавшего собакам полностью выполнить свою работу, он им и оставит на ночь. Пусть полакомятся свежатиной. Рабов сейчас мало, они еще мало умирают, кормить собак нечем, рыбу они едят плохо. Вот и славно, пусть им этот гиль будет наградой за труды.

Око гнал от себя навязчивую мысль, что нападавшие работали по заданию гилей. Или сами были воинами гилей. С этим ничего поделать было уже нельзя. Но он отомстит гилям: его люди уже добрались до Срединных и Зеленых Земель. Месть настигнет гилей позже, но зато это будет сокрушительная месть.

Он вернул каменный блок на его место в стене, поворотом рычага из спальни вновь выпустил собак-охранниц в комнату-ловушку, съел лепешку, выпил полстакана вина, положил полупики рядом с ложем и задул свечу. Сегодня у него был трудный день. Но впереди – гораздо более трудные. Два-три глубоких медленных вздоха и сон до утра освободит его от оков Долга.

А карманник Блоха в это время все еще прятался на Торговом Рынке, работающем даже ночью, в пустой лавке молодого кожевенника, того самого, который его нанял на легкую, как он сказал, работу: порыться в доме Управляющего Невольничьим Рынком, поискать тайники после того, как его молодцы прикончат Управляющего. И Блоху он на эту работу нанял только потому, что страшила Душитель знал и кожевеннику пересказал, что Блоха уже лазил в дом к Управляющему и прятался в нем и подсматривал и про подземную комнату-ловушку знает. Только не знал Блоха про пики, что замелькали в руках Управляющего. И про двух страшных чугских собак-людоедов, которые чуть не схватили его, когда полегли налетчики вместе с молодым кожевенником, он тоже не знал. Все тогда бросил Блоха, только кафтан Управляющего с собой унес. Дурак, чуть жизнь не потерял, а нашел в карманах кафтана всего только десяток серебрячков, да еще в потайном кармане письмо небольшое, на бумаге дешевой, толстой, из такой только бумажный змей клеить. Хорошо, что темно было, и Управляющий никак его не узнал и не запомнил. Раз Управляющий живой остался, кафтан надо с пирса в воду бросить, а письмо в костер бросить, когда ночная стража бодрящий напиток варить будет. А, может, сбегать в известный ему воруй-городок, да и продать там кафтан?- подумал Блоха. И тут же выбросил эту мысль на пол, и еще ногой ее растер – он предупреждение получил, шепоток в голове, которому верил как никому: «Выгадаешь серебрячок, потеряешь жизнь». Ладно, пора идти, кафтан топить и бабку домой проводить, ночью плохо видеть стала, спотыкается. Или дать ей письмо посмотреть? Она хоть и неграмотная, а иной раз положит руку на письмо и будто читает, и все верно читает, люди сами потом приходят и говорят спасибо. А иной раз ничего в письме не видит и говорит: пустое это все. Бабка всю семью кормит, конечно, одна на весь порт Дикка хорошая гадалка.

– Бабка, пошли? – Блоха взял под руку бабку и повел домой. Люди на Площади расступались из уважения к бабке, ходить с ней было не зазорно. И вдруг бабка остановилась и спросила:

– Что за гадость ты в дом собрался нести? Что у тебя в мешочке твоем воровском за пазухой? Сколько раз тебе говорила – ничего ворованного и чужого не держи на груди, вредно это для здоровья. Что за Судьба несчастная у этого парнишки!… Ни к чему не способен, только воровать! Ну-ка покажи!

Блоха дал ей в руки сложенное во много раз письмо. Бабка положила письмо на ладонь и нахмурилась. Приложила письмо ко лбу и опять нахмурилась.

– Где ты это взял? – бабка тряхнула его так, что Блоха чуть себе язык не откусил зубами. Отвел глаза, пошаркал ногой – мол, сама понимаешь… – Тут очень плохое написано. Это надо либо Главе отдать, либо другому важному человеку. Стой, не тащи меня! – Бабка подумала. – Нет, тащи обратно на Площадь!

– Бабка, да ведь ночь уже, кто за гаданием придет?

– Тащи! Я позову одного человека… – Пришлось обратно на Площадь волочиться.

На Площади в любое время народу много, но бабкино место около масляного фонаря все обходят и низкую ее скамеечку не трогают – бояться. – На! – бабка дала внуку серебрячок. – Купи себе пирожок!

Блоха пошел, но, конечно, не за пирожком – что он, сопливый, что ли? – а в Игорный Дом поставить на кон в кости, проигрался тут же, а после загляделся на фокусников, что приехали с торговым караваном из Стерры: молодые ребята, ловкие, ножи мечут, из лука стреляют, стеклянные шары и факелы бросают. Работать в ночной толпе возможности не было никакой – ушлый ночной народ все свои кошели в руках держал. А когда вернулся, бабка на него накинулась:

– Я тебя жду-жду, ты что, повозку пирожков купил и все съел? Тащи меня домой! Вот! – подмигнув, кивнула на свой кошель. И тем непонятным чувством, которое постепенно делало Блоху хорошим карманником, только пальцем дотронувшись до бабкиного кошеля, он понял, что в нем среди серебряной и даже медной мелочи лежит большой тяжелый Империал.

– Чужак что ль дал? – угадал Блоха. Не трудно угадать: Империалами только Чужак за все хорошее для себя платит. А их у него – ну, как сейчас звезд на небе.

В своей комнате в гостинице Кадет несколько раз перечитал письмо Императора к Оку Империи. Повертел лист бумаги в руках, посмотрел его на просвет. Вгляделся в четко нарисованные буквы убористого текста. Жаль, что он оказался бесталанным и беспомощным графологом – так и не освоил эту древнюю увлекательную профессию, хотя от скуки дважды приступал к ее изучению в томительной экспедиции много лет назад. Было бы интересным и полезным понять характер Императора чугов. А важность и достоверность случайно полученной информации не оставляла сомнений. Осталось решить: дождаться утра или передать ее немедленно. Жизнь научила его двум совершенно диаметральным правилам: не откладывай и – не торопись. Случалось, что он не торопился – и проигрывал. Бывало и наоборот. Статистику он не вел, но предполагал, что она – пятьдесят на пятьдесят.

– Прочти! – передал он письмо Монаху. Тот торжественно водрузил на нос приобретенные накануне очки в серебряной оправе, взял лист, повертел его и только потом прочел. И ахнул:

– Да этому же цены нет!…

– Лень идти. Может быть, кого-нибудь послать? Я путаю соглядатаев – какие от нас, а какие от чугов. А ты?

– Я их вообще не вижу! Даже в очках,- хмыкнул Монах.

– Что у тебя с глазами, старина?

– Один лекарь говорит: «Темная вода». Я ему опять хорошо заплатил. «Это не лечится», – говорит. Другой сказал – «Желтая вода». Я ему снова заплатил. Нет, говорит, у тебя «Желтая вода», еще долго видеть будешь. Дал склянку с отваром, промывать надо каждый день. Кому верить?

«Робинзон!» – с тревогой глядя на Монаха, подумал Кадет.

– Надо идти, Великий и Могучий! Надо!

– Ночь уже… И, ох, надоело, Монах!…

– Ну и что, что ночь, Каддет! Идти как бы со скандалом… Ты ж – Чужак! Придется, Великий и Могучий! Надо! Ну, настраивайся, господин Каддет!…

…– Обманщики! – орал господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель около запертых на ночь ворот посольства королевства Стерра. – Нечестная торговля! Сделку порушили! – толмач старался сохранить интонации своего работодателя. – Фуфло! – надрывался великий и могучий по гиккейски на жаргоне Гавани, чему собравшиеся на его крики припозднившиеся горожане немало потешались. Тут же в сторонке нерешительно топталась ночная стража: с одной стороны, конечно, беспорядок и нарушение закона, с другой стороны – хороший человек переживает… Ну, покричит немного, да успокоится… Конечно, обидно ему: обещали принцессу пленную продать, а потом отказались.

Калитка в створке посольских ворот отворилась, и из нее вышел лорд Барк, одетый комнатным слугой.

– Почтенный, – вежливо сказал он,- уже ночь, а вы беспокоите лорда Посла. Прошу вас удалиться.

– Хочу говорить лорд Посол,- по гиккейски сказал Великий и Могучий Вождь. – Сейчас! Завтра я корабль прочь.

– Сейчас невозможно,- вежливо отвечал лорд Барк. – Завтра. Наверное.

– Завтра? – переспросил великий и могучий. – Завтра. Хорошо. Я приходить. Ты – хороший! – С этими словами господин протянул слуге, как у него всегда водится, Империал. Прямо в ладонь положил. Слуга низко поклонился. – Завтра? – строго спросил господин Каддет. – Завтра! – и ушел, разметая мусор полами своего плаща. За ним двинулся толмач и усиленная охрана.

Назавтра господина Каддета в посольство королевства Стерра впустили без скандала. Наверное, скандал был, но за высокими стенами, поэтому никто криков «Фуфло!» не слышал.

– У нас беда, мастер Каддет, – сразу сказал осунувшийся лорд Барк, едва Кадет вошел в его кабинет. – Лорд Соллер. И еще пятеро его людей. Наш человек ждал их на условленном месте до утра… Никто не пришел. Боюсь, они погибли. – Лорд Барк отвернулся к зашторенным окнам и некоторое время стоял молча. Затем заговорил, но голос у него был сиплым. – Лорд Соллер был моим другом. Настоящим другом. Я бывал с ним несправедливо строг и требователен, теперь я всем сердцем сожалею об этом. Я безмерно благодарен тебе, мастер Каддет, за бесценное письмо, – помолчав, произнес лорд Барк.- В этом году войны не будет! Как ты получил это письмо?

– Гадалка на площади. Ее внук, карманник по прозвищу Блоха, дал ей это письмо. Узнать, как оно попало к нему, мой лорд?

– Этим займутся другие. Это бесценное для Стерры письмо. Бесценное! Я хочу, чтобы ты знал это, мастер Каддет! За это письмо и другие заслуги, мастер Каддет, в Стерре тебя ждет большая награда.

– Благодарю вас, мой лорд, письмо Императора – это счастливая случайность, а не заслуга.

– Разве ты не знаешь, что счастливая случайность – это знак Судьбы, мастер Каддет? – грустно усмехнулся лорд Барк. – Ты прочел, что приказал Император в отношении тебя? Это Судьба предупреждает тебя. Она добра к тебе сейчас. Я выделил тебе дополнительную охрану, но не надолго, мастер Каддет.

– Могу я узнать, где погиб лорд Соллер и его товарищи, лорд Барк?

– Они должны были убить Управляющего Невольничьим Рынком у него в доме, но, видимо, попали в засаду. Управляющий, как следует из письма, – организатор мятежа пиратов. Мы это подозревали, теперь мы знаем это точно. Мы хотели одним ударом решить сразу две задачи. Но утром Управляющий покинул свой дом в обычное время и без признаков ран. Это очень странно… Лорд Соллер!… И его товарищи!… И мы можем не найти их тела…

– Могу я помочь королевству Стерра в чем-нибудь, мой лорд?

– Во время мятежа мы просим тебя защищать нашу гостиницу, там у нас… э-э-э… долговременные интересы. А Королевство Стерра может помочь тебе, мастер Кадет?

– Вы сказали однажды, что то, чего я прошу, невозможно, мой лорд…

– Да, для принцессы Гигар путь в Королевство Стерра закрыт, прости, что я огорчаю тебя, мастер Кадет. Я надеюсь, что она найдет свою Судьбу в другом месте. Проси что-нибудь другое, мастер… Кстати, вот, возьми мешок с твоими «камнями» и «золотом». Мешок сделал свое дело. Хорошая была мысль, мастер Каддет…

Господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель вышел из посольства королевства Стерра грустный, с тяжелым мешком за плечами. Не доверил его своей охране. Он не бранился и не проклинал посольских, а сразу направился в гостиницу и поместил этот мешок в ее подвал, под удвоенную охрану. Затем господина Каддета видели в Гавани, на Торговом и Невольничьем Рынках. Обедал он в Гавани, в обычной харчевне, в полной тишине и малолюдстве, потому что черные глаза его встречали каждого посетителя таким взглядом, что многие предпочли вообще убраться из харчевни. Расплатился он, против своего обыкновения, серебряной мелочью. Конечно, думали все, Чужака так обидели в посольстве Стерра, что он сегодня сам не свой.

А под вечер по Гавани пронесся слух, что прибыл клипер от пирата Большой Нос: ждите морской караван с рабами через несколько дней.

– …У нас будет дом, где за нами не будут подсматривать, Каддет?

– Очень скоро, Принцесса. Однажды ночью я приду, мы проберемся на корабль, три недели пути и мы будем на Срединных Землях. Там у меня есть деньги, есть большое красивое имение около хорошего города Анапль…

– Я никогда не плавала по Морю. Сластена говорит…

– Сластена?

– Это девушка из Гавани, я с ней дружу… Она красивая девушка. Разве ты ее не знаешь?

– Не знаю.

– Ты врешь, Каддет! Ты с ней разговаривал в Гавани, говорил, что у нее очень красивая кожа…

– А-а-а… Мы просто… болтали. – Принцесса смотрела на него с ревнивым подозрением. – Я знаю только одну красивую девушку, вот эту…

– У Сластены кожа красивей и нежней, чем у меня?.

– Принцесса… – заробел Кадет, – я…

– Я хочу показать тебе один удар пики, смертельный удар.- Принцесса отодвинулась от него на два шага. – Его придумали в нашем роду, он так и называется – гигар. Вот два прутика, тебе и мне… Смотри, как я это делаю… Видишь, ты не смог защититься! Еще раз!… Я опять поразила тебя. А вот тайна, ее знали только в моей семье. Встань так, чтобы загородить меня от шпионки, сегодня это повариха. Повтори удар. Видишь, я увела твою пику, я цела. Еще раз! Опять! Еще раз! И – вот так! Теперь повтори! Не правильно! Поворачивай кисть резче! – «Резче» она произнесла на лингве.

– Как ты сказала, Принцесса? «Резче»?

– Да, это значит быстрей и внезапней. Ох! Я опять говорю на твоем языке!…

– Это – лингва, Принцесса. В прошлый раз во время транса ты усвоила,- сказал Кадет на лингве, – часть этого языка, хочешь, сегодня узнаешь еще одну часть?

– Сначала ты научишься парировать удар гигар,- строго сказала Принцесса на смеси лингвы и гиккейского. – Я не хочу, чтобы моего покровителя убили моим же ударом. Пику – в руку, мастер Каддет!… Плохо! Плохо!… Так! Хорошо! Хорошо! – она немного запыхалась. – Проклятая повариха!… Смотрит во все глаза, – заглянув через плечо Кадета, зашептала ему в ухо Принцесса. Словно ненароком она прижалась к нему. Кадет вопросительно и неуверенно заглянул ей в мерцающие глаза, и она замолкла и притихла, покорная. Но улыбка блуждала по ее губам. Неспящий сказал: этот мужчина – самый лучший, самый сладкий, с ним ты тысячи раз будешь умирать сладкой смертью. Просто подожди немного, не торопи его.

Порт Дикка не разрешает швартовать корабли с живым товаром у пристани, но разрешает держать рабов в клетях на галечном берегу под Гаванью. И никто уже не помнит, почему было так заведено. Поэтому перевозка рабов с кораблей на берег – самое ответственное дело: если раб освободится от веревок, прыгнет из шлюпки в воду и спрячется на берегу, а потом и в порт переберется, то тогда он становится свободным. Один-два раба всегда убегают при перевозке на берег, и надсмотрщики за ними особенно не бегают – рабов много. Но если раба поймают в Гавани, то надсмотрщики могут его и силой вернуть. А вот из порта Дикка – не могут: нерушимое правило – из порта Дикка рабов не выдают. Много раз случалось, что в портовом кабаке встречались бежавший раб и его бывший надсмотрщик. И ничего, посмотрят друг на друга и отвернутся. Значит, Судьба так распорядилась, чтобы им опять встретиться. Второе нерушимое правило: закон дуэли. Дуэли часто случаются между пиратами – поспорят при дележе совместно награбленного или оскорбится кто. Тогда – дуэль. Но только один против другого, приятели – не лезь. А чтобы это правило не нарушалось, сажают спорщиков на большой плот и шлюпкой отводят его на открытую воду. Вот на том плоту они и рубятся-режутся. Хорошее правило: если кто чувствует, что смерть к нему подошла, может в воду кинуться и до берега доплыть, а там драться воинская стража не позволит. А если с воинской стражей задраться – то третье правило в ход идет: каторжные работы. А каторжные работы в порту Дикка – это скалу, на которой порт Дикка стоит, рубить, расчищать место для новых домов или мастерских. Каторжные работы – три года. Или, если от них откупишься, тюрьма на год.

Новички в порту Дикка обязательно ходят смотреть на разгрузку рабов и на Невольничий Рынок, особенно, когда рабов натолкают в клети. Весь мир можно в этих клетях увидеть, самых разных людей. Пираты свозят их с Зеленых Земель, ну и со Срединных, но меньше. На Зеленых Землях народ повыше, потоньше и кожей желтоват. Там уже сто лет войны идут, князья земли делят. Хорошие у них земли, жирные, все растет без забот. Воткнешь палку – на следующий год дерево с плодами. Но если там кого-то из князей победили, то все, что от его войска осталось или увезти можно, все победитель пиратам продает. Даже домашнюю утварь и вещи и одежду. Поэтому горожане не брезгуют сразу после разгрузки пиратских кораблей на Торговый Рынок сходить, товары посмотреть. Вот, например, лавка Пиппера. Между прочим, он сам из сбежавших рабов, давнишних, конечно, ярлык у него уже усох от долгой носки, да и знают его все. Пиппер успел позабогатеть. Хорошая лавка. Покупает у пиратов и продает книги и разную бумагу, чернила и пишущие палочки, еще инструменты всякие, вещи совершенно непонятные. У Пиппера товар покупают зажиточные, ну, кому из бедных нужна вот эта вещь?

– Пиппер, приятель, а на что годится эта вещь, к примеру?

– Нам с тобой, Гиитль, она ни к чему, а вот кто-нибудь и купит. Для забавы. Мой сосед, Ааврон, например.

– Нет, Пиппер, Ааврон покупает магические вещи, а твоя вещь не может быть магической.

– Ты ведь не волшебник, почтенный Гиитль, как ты можешь знать – магическая вещь или нет? Ой, не уходи, Гиитль, Чужак ко мне идет, боюсь я с ним один…

– Здравствуй, приятель, – на понятном гиккейском сказал Чужак. Уже который день он ходит по Рынкам хмурый и сердитый, все честные люди пугаются. Обидели нашего Чужака в посольстве Стерра. Хотел купить принцессу чугов плененную, да денег ему не хватило. Мешка с камнями цветными драгоценными и сто по сто Империалов!

– Здравствуй, господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель, – отвечает ему Пиппер и поклон делает, все как полагается.

– Что есть новое? – спрашивает Чужак.

– Вот, великий и могучий, и вот… Товар еще только поступает, на днях заходи.

– Такой вещь есть? – спрашивает Чужак и показывает нам большой диск, темно-синий, блестящий, красоты несказанной, и цены немыслимой, конечно. Недаром всюду с охраной ходит, а охрана – бандиты ужасные.

– Нет, Великий и Могучий, первый раз вижу такую красивую вещь,- засипев, говорит Пиппер. – Только ведь, Великий и Могучий, ее к ювелирам лучше б отнести… Или к Ааврону, в соседнем ряду, да только нет его сейчас…

– Ааврон где? – спрашивает Чужак.

– На Срединные Земли уплыл за товаром, Великий и Могучий.

– Я знать, что делать. Я сделка тебе давать,- сердито говорит Чужак, опять по-нашему. Вон как выучился! – Ты это здесь клади, всем покажи. – А народ уже вокруг Чужака собирается – конечно, интересно, как он сегодня отшвартуется. Охрана Чужака сердится, отгоняет людей. – Всем покажи, руки не давать, цена не говорить. Я цена говорить. – И -тыр-тыр-трам говорит на своем языке толмачу по прозвищу Монах. Этот господин Монах – очень хороший человек и покупатель на диво. Никогда не торгуется, цену не сбивает, сразу руку в кошель запускает. Почти все книги у Пиппера купил, обходительный, и, что интересно, на хвост малька Чужака не боится. Сам слышал, как он сердито втолковывал Чужаку что-то, а Чужак только плечами дергал и сердито рыкал.

– Господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель,- толмачит Монах, – предлагает тебе, почтенный Пиппер, выставить одну его вещь на показ, а не на продажу. Это – амулет, сапфировый. Бесценный. Но в руки никому не давать, а всех интересующих ценой посылать для переговоров к самому великому и могучему вождю. За каждого пришедшего от тебя, почтеннейший, Великий и Могучий будет тебе платить серебряк. А если у кого есть похожая старинная вещь из стекла, камня, дерева или кости пусть приносит тебе. Господин Великий и Могучий купит такую вещь за многие Империалы.

Серебряк! Только за то, чтобы вещь полежала! Ну, Чужак, ну богач!… И народ охнул. Понятно, все тут же подсчитали: десять покупателей к Чужаку придет, Пипперу – королевский золотой! Понятное дело, что Пиппер согласится. Еще бы! На эту вещь сто по сто человек придет полюбоваться, кто-нибудь заодно и что-нибудь другое купит, чтобы не подумали, что просто посмотреть на вещь Чужака приходил… Торговля – ремесло тонкое!… И Пиппер, мой приятель, позабогател не просто так, а потому что знает свое ремесло, как моряк свое весло.

– Благодарю, господин Каддет, Великий и Могучий Вождь, хорошая сделка,- кланяется весь вспотевший Пиппер.- Только, боюсь, ограбят меня с такой вещью. Ограбят и убьют. Или убьют и ограбят.

– Вечер он приходить, вещь себе брать, мне носить, утром – тебе носить, – показывает Чужак на Душителя. – День – воин рядом стоять.

Ну, с такой охраной можно лавку никогда не запирать! Повезло Пипперу.

И отошел Чужак. Сразу народ вокруг лавки Пиппера собрался, шеи тянет, на диск любуется. Пиппер его на белую тряпочку положил, на Светило выставил!… Блестит, как второе Светило, только синее. Красота!… Протолкался к прилавку человек из дома Ферри – аж остолбенел. «Чужака вещь? – спрашивает. – А чья ж еще?! – Королевский сапфир!… Цены ему нет!…» И побежал в торговый город. Торговля – дело тонкое. Если показана бесценная вещь, то все, похожие на нее, тоже в цене растут. А может быть, побежал деньги считать. Если такую вещь купить и все будут знать, что она у тебя есть, то уважение и доверие к тебе в торговых делах будет высотой с мачту! Торговля – дело тонкое… Трогать вещь никто, конечно, не решался, но засматривались… Порешили, что Чужак огроменные деньги собирает, что-то купить хочет большое. Может быть, даже весь Торговый Рынок, не зря он сюда зачастил!… А Чужак-то, оказывается, не ушел, в соседнем ряду в одеждах роется. Ходит он в всегда в желтом плаще. Прямо скажу – обтрепанном. Я бы такой людям на себе не показывал. И ботинки у него… Но – богач. А богач что ни оденет – все красиво и все ему к лицу. Купил! Платок купил! Самый большой платок, на себя примерил. А ведь – женская вещь для плохой погоды. Зачем ему? Но на то он и Чужак, что думает не так, как мы. Пиппер мне говорил, что попозже к его лавке пришли капитаны-пираты, все девять. Они в Гавани всегда компанией ходят, народ задирают, им на берегу веселой жизни хочется, да никто с ними не связывается – пираты ж!… Народ растолкали, кому-то нос разбили. В этом году пираты уж очень разошлись, удержу не знают. Но Гавань с них кормится, терпим. Посмотрели на королевский сапфир, перемигнулись. И что-то мне тревожно стало, как бы Пипперу беды от них не было. А беда Чужака ждала. Судьба!… Никогда не знаешь, что в сетях найдешь.

Началось все с того, что этой же ночью на самых первых факелах Чужак пришел на Невольничий Рынок, разбудил надсмотрщика и купил себе рабыню. Видно, припекло, на ночь глядя. Купил и тут же на нее платок заготовленный надел. Вот для кого он платок заготовил, для своей рабыни, значит! Народ нисколько не удивился. Чужак, конечно, страшный на лицо, но видно же, что мужчина молодой, значит соком полный, а раз портовых девок не потреблял, не замечен был в этом, то… ну, понимаешь… Тем более ночью… Это все одобрили, вроде как Чужак… ну, как все, только богатый очень. Про рабыню всем было очень интересно знать, какая она из себя. Почему Чужак эту рабыню выбрал? То есть рабыней она была, пока в клети на Невольничьем Рынке сидела, пока Чужак ее выбирал и с надсмотрщиком торговался, пока по Гавани к крепостным воротам шла и пока купленный Чужаком для нее ярлык на руку надевала. А как под крепостные ворота вошла – свободная стала. Надсмотрщика расспрашивали. Тот говорил, что обыкновенная, с Зеленых Земель, только высокая и тощая, смотреть не на что. У воинской стражи, которые в книгу женщину записывали и ярлык ей давали, тоже узнавали. Да они все – приятели Чужака, тоже на расспросы не поддавались, молчали. Однако народ вздрогнул и сел на мель, когда в вечерних новостях на Площади на другой день прокричали, что господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель, торговый гость порта Дикка, купил и ярлыком освободил из рабства женщину по имени… – ну, как ты думаешь? Ну, правильно!… Принцесса! Вот как он и Стерре и чугам грязную корму показал! Молодец, Чужак!… Народ на площади долго хохотал… Сам видел, как в кабаке стакан пили за Чужака и Принцессу! Ну, пожелания озорные, по такому случаю тоже, конечно… Привык народ к Чужаку! Интересно, что наши женщины Чужака не одобрили. Мог бы взять и из наших, говорили. Невест из хороших семей в комнатах – полон порт. Мог бы и выбрать. Хочешь тощих, найдем! Женщины же и узнали, что в тот же день в гостиницу к Чужаку башмачник, портниха госпожа Таррата и ювелир из лавки Коонди приходили. Ювелира даже спрашивать не пробовали, на то он и ювелир, чтобы молчать. Башмачника в кабаке вином угостили, он и признался, что только ногу и видел: сидела женщина Чужака с накрытой дорогим платком головой, на вопросы отвечала через толмача шепотом, а нога у нее правильная. Какая-такая – «правильная»?, спрашивали башмачника. Правильная нога, отвечает, и вино хлещет, никаких денег не напасешься. А к госпоже Таррате с вопросами без пользы подходить. Всегда отвечает – женщина красоты несказанной. А утром все трое к Чужаку в гостиницу пришли. Ночь работали! Так и прошла бы эта интересная история, да и забылась, если б на другой день Чужак не пошел со своей женщиной на Торговый Рынок и не зашел бы в трактир «Капитанская дружба» в Гавани.

До крайности занятый подготовкой подавления готовящегося мятежа Резидент поздно получил сигнал срочной связи от своего лучшего соглядатая, женщины. И когда он пришел на обусловленное место встречи, неожиданные и неуправляемые события уже свершились – мятеж начался и выдохся за один день. Дважды выслушав рассказ наблюдателя от начала до конца, Резидент только с третьей попытки по возможности последовательно изложил на бумаге ее рассказ, не опустив, однако, подробности и замечания. Той же ночью, слегка растерявшийся от неожиданности и скорости происходящих событий, лорд Барк прочел:

«Купив несколько мелочей на Торговом рынке, Чужак со своей женщиной по имени Принцесса и с охраной вошли в Большой зал дорогого трактира «Капитанская дружба» в Гавани. В харчевне многие не сдержали возгласов удивления и по залу прокатилось «У-у-у!», когда они увидели рядом с Чужаком высокую – ему по грудь – женщину в простом платье из дорогой ткани с золотым шитьем, с накрытой дорогим же платком головой. Только две прорези для глаз были спереди платка, а на затылке, подвешенные в золотых оправах, висели десятки драгоценных камней. Платок был такой большой, что закрывал женщину до каблуков ботинок. Подобная встреча не понравилась Чужаку и, сердито ворча, он со спутниками прошел в почти пустой Малый зал, сел за свободный стол, сделал знак садиться женщине и охране. Охрана Чужака (пять человек) заняла соседний стол, грубо прогнав тамошних посетителей. Пока ждали заказанный обед, Чужак пил вино. Иногда Чужак что-то говорил женщине через толмача, а тот отвечал за нее Чужаку. В середине большого обеда кто-то из компании капитанов-пиратов (шесть человек), сидевших в том же, Малом зале, начал пристально рассматривать Чужака и его женщину и сказал громко: «Я с рабами в одном трактире не обедать не стану!». И другие капитаны-пираты поддержали его. Узнано точно, что капитан-пират Кит подошел к столу Чужака и сказал: «Пошел вон! Я тебе говорю, черная обезьяна! Я тебя помню!». Чужак сделал знак, и толмач перевел эти слова. Охрана Чужака вскочила на ноги и достала свое оружие. Но Чужак остановил их. Чужак подошел к пирату, кивнул ему, как знакомому, показал ему палец правой руки и ударил его этим пальцем в голову сбоку. Капитан-пират Кит упал без памяти. Его друзья – пять человек – набросились на Чужака с кинжалами. Отбиваясь от них деревянной скамьей, Чужак еще раз жестом приказал охране не вмешиваться, а сам загнал пиратов в угол Малого зала. К этому времени подоспела воинская стража, оградившая пиратов от Чужака. Чужак показал свой многократно порезанный плащ и свою кровь на одной руке. Пираты показали на своего беспамятного товарища. Стража рассудила, что и Чужак и пираты виноваты поровну. Тогда Чужак сказал по гиккейски «Дуэль. Все пираты». Пираты отказались. Чужак плюнул и попал им в лица, каждому. Стража помешала капитанам-пиратам убить Чужака кинжалами, но плащ Чужака еще раз порезали. Стража начала объяснять капитанам-пиратам, кто такой Чужак, был упомянут и сапфировый диск в доказательство его богатства и высокого положения. В это время толмач громко перевел слова Чужака, сказанные со смехом: «Какие смелые ребята эти пираты. С рабами. Один на один. Когда у тех руки скованы и ярмо на шее». Капитан-пират по прозвищу Чума попытался ударить Чужака за эти слова (вмешалась стража) и принял вызов. Дуэль проводилась по всем правилам: на плоту, противники разделись до пояса и сняли обувь. Чужак убил капитана-пирата первым же быстрым ударом дуэльного кинжала в сердце. Как только Чужак ступил на галечный берег с дуэльного плота, на него набросились остальные капитаны-пираты. Обороняясь кинжалом, Чужак очень скоро зарезал всех четырех пиратов-капитанов, при этом не получив ни одной раны. (Примечание для лорда Барк: такой быстроты действий кинжалом никто прежде из свидетелей схватки не видел. По мнению одного из стражников, опытного кинжальщика по прозвищу Золотой Гребешок, «словно время остановилось»). Во время этих событий на пирсе и галечном берегу собралась толпа матросов-пиратов, рабочих с Верфи, надсмотрщиков с Невольничьего Рынка, некоторых торговцев с Торгового Рынка и горожан. Росло волнение, в толпе было несколько потасовок между сторонниками (личности большинства не установлены, но трое были из отряда лорда Соллера) и противниками Чужака, без применения оружия. (Охрана Чужака и его толмач защищали женщину Чужака – Принцессу.) Управляющий Невольничьим Рынком подстрекал матросов-пиратов убить Чужака не дуэльным способом (выстрелом из арбалета), но стража пригрозила казнить на месте такого преступника. Еще один капитан-пират, известный Большой Нос, друг одного из зарезанных капитанов-пиратов, высадившись на берег со своего судна, вызвал Чужака на дуэль. Управляющий Невольничьим Рынком, в нарушение правил дуэли в Гавани, предложил противникам полупики, которые он прятал под своей одеждой. Чужак через толмача сказал, что принесший незнакомое ему оружие этим бросает ему вызов, и вызвал Управляющего на дуэль, оскорбив его мать неслыханным образом. Стража настояла, чтобы дуэль между Чужаком и Большим Носом происходила на плоту. Крепостные ворота были закрыты, и в Гавани был дан большой сигнал тревоги. Большой Нос на первой же минуте дуэли на полупиках получил тяжелую рану в грудь и под угрозой немедленной смерти выкупил у Чужака свою жизнь, при свидетелях и страже, дав слово подписать бумагу об уступке Чужаку своего корабля и рабов (на борту корабля и в клетях в Гавани, не менее сто на три человек мужского пола). В толпе на пирсе после этого снова началась драка, с которой стража едва справилась. Управляющий Невольничьим Рынком хотел отказаться от дуэли, но крики возмущения, оскорбления, требования мести от части собравшейся толпы и непонятные по смыслу угрозы Большого Носа в адрес Управляющего понудили его принять вызов. Это была самая продолжительная дуэль. Управляющий почти сразу лишился одного глаза, но сумел ранить Чужака в ногу. Затем Управляющий получил рану в низ живота. Он что-то спросил Чужака, а, получив от него ответ (предположительно, прочитано по губам нашим наблюдателем, слово «гигар»), бросился с плота в воду. Чужак прыгнул за ним, догнал и в течение нескольких минут медленно, мучительным образом, топил в воде (Управляющий не достиг края прилива, таким образом, правила дуэли не были нарушены). В воде у Управляющего обнажилась бритая голова с татуировкой – оскаленной мордой собаки-людоеда (по непроверенным сведениям – знак принадлежности к Отряду Ветеранов-Смертников Императора чугов). Когда Чужак вышел из воды на берег, на него, смяв стражу, набросилась толпа матросов-пиратов и надсмотрщиков рабов с Невольничьего Рынка. Отбиваясь кинжалом, Чужак получил раны в грудь и руку. Однако, завладев, неизвестным образом оказавшимся на берегу в Гавани, боевым мечом Каттан, Чужак погнал враждебных ему пиратов вдоль пирса, убив или смертельно ранив двадцать шесть пиратов и надсмотрщиков рабов. (Стражник Золотой Гребешок снова отметил необыкновенную скорость движений меча в руках Чужака). В это время на помощь Чужаку прибежали вооруженные матросы-пираты с кораблей «Удача», «Морская чайка» и «Осьминог» под предводительством капитана-пирата Диннела. В последующей всеобщей битве было убито пятьдесят семь матросов-пиратов, один городской страж и два жителя города, ранено – больше ста матросов-пиратов. Подожжено четыре пиратских судна. Наши люди серьезно не пострадали. Толмач перевязал раны Чужака, плача и что-то крича на непонятном языке. Усиленная воинская стража на тележке угольщика доставила Чужака в тюрьму порта Дикка. Толмач и женщина по имени Принцесса двумя здоровыми людьми из охраны Чужака были препровождены в гостиницу «Для Лордов». Волнения в Гавани и на кораблях убитых капитанов-пиратов продолжаются. Два пиратских корабля догорают. Боевики из отряда покойного лорда Соллера зачищают гостиницы на территории порта от пиратов и агентуры чугов. Число уничтоженных пиратов уточняется. Наши потери уточняются».

Отбросив доклад, лорд Барк поднял глаза на Резидента.

– Он сорвал наш план! – возмущенно произнес лорд.

– Я согласен, мой лорд, он действует по своему плану, – спокойно ответил Резидент. – Да, мой лорд, он действует грубо. Но всегда – на нашей стороне! И, мой лорд, ведь каждый раз он упрощает для нас обстановку! Он выбивает в своей игре кости из рук нашего врага. Сегодня мы имеем: разлад среди пиратов – а ведь это была ударная сила чугов! Он уничтожил главу мятежа! Как это много для нас! А мы еще только искали подходы к этому мерзавцу. Мы получили безусловного союзника среди пиратов – капитана Диннела. И – сколько времени понадобится чугам, чтобы снова попытаться сделать здесь, в порту, что-либо серьезное?!

– Да, это верно, организованный мятеж сорван. Но не по нашему плану! Это и возмущает меня, мой друг! Кто позволил ему так грубо вмешиваться?! И почему? Вы верите в случайность произошедшего?

– Нет, не верю, мой лорд,- улыбнулся Резидент. – Но он наш союзник. Хороший и верный союзник.

– Я имею в виду другое…

– Я много раз думал об этом, мой лорд. Сейчас мастер Каддет уже никому и ничем не обязан. И он укрепляет свое положение в порту Дикка.

– Вы полагаете?…

– Да, мой лорд, я думаю, что мастер Каддет решил серьезно обосноваться в порту Дикка.

– Ну, если вы правы, мой друг, то это не навредит нам, не так ли? – спросил лорд Барк. В ответ Резидент уклончиво пожал плечами. – Насколько тяжелы раны мастера Каддета, мой друг?

– Я узнаю это только завтра утром, мой лорд. Я очень надеюсь, что он не умрет. Кстати, меч Каттан, которым так славно потрудился мастер Каддет, – это наш подарок. Он скрывался в посохе его друга, толмача по прозвищу Монах. Кстати, тоже очень знающий и полезный человек, мой лорд. И, безусловно, не с Холодных Земель. Но самое важное, мой лорд! Мятежа не будет!

– Да, по крайней мере, большого мятежа уже не будет… – наконец улыбнулся лорд Барк.- Что грозит мастеру Каддету? Тюрьма? Каторга? Кажется, кое-чем мы ему все-таки обязаны… Что вы думаете на этот счет, мой друг?

– Мне нравится мастер Каддет, мой лорд! – смело сказал Резидент. – Будь на его месте человек из Стерры, даже не аристократ, как бы вы оценили результаты его трудов, мой лорд?

– За одно то, что он отомстил за лорда Соллера и его товарищей, я бы озолотил его. Когда станет известно, что убийца лорда Соллера и его друзей нашей рукой мучительно утоплен в грязной воде Гавани на глазах многих сотен людей, к нам придут десятки молодых и решительных бойцов из всех сословий Королевства. Они будут знать, что, в случае гибели, чугам за них жестоко отомстят!

– Я бы так и распространил это известие в Королевстве, мой лорд. Из понятных соображений я бы не раскрывал имя мстителя, но нашел бы способ отметить его. Да! Есть и еще одно, я бы сказал, интересное обстоятельство, мой лорд… Я говорю об этой женщине, купленной рабыне. Принцессе! Я восхищен! Замечательный, талантливый ход! Я боюсь даже предположить, что мастер Каддет задумал сделать с помощью этой женщины.

– А я не боюсь предположить, мой друг,- лорд Барк потер глаза и лоб. – Он показывает порту Дикка одну женщину, лицо которой никто не видит, а затем открывает лицо совсем другой женщины – принцессы Гигар. Здесь никто ее никогда не видел. Согласен, талантливо и просто. Еще одна услуга мастера Каддета… Я склонен выполнить наше обещание и отдать мастеру Каддету принцессу Гигар. И забыть о них, они нам более не нужны. Вы не согласны, друг мой? – Лорд Барк посмотрел на своего друга и усмехнулся: – Не согласны…

– Позвольте высказать одно предложение касательно мастера Каддета и принцессы Гигар, мой лорд? – Дождавшись разрешающего кивка, Резидент сказал: – Раненый нуждается в уходе. Молодая женщина не может угрожать спокойствию в тюрьме. Раны гораздо быстрее залечиваются, когда их гладит любящая рука.

– «Любящая»? – поднял брови лорд Барк.

– У них будет связь, – коротко сообщил Резидент. – У меня есть такое предчувствие… Однажды я испытал мастера Каддета на «сладкой ловушке»…

– И? – очень заинтересовано спросил лорд Барк.

– И ничего, мой лорд! Моя агент утратила уверенность в силе своих чар и умений. Это мне многое сказало о мастере Каддете.

– Мастер Каддет и принцесса Гигар?! – изумился лорд Барк. – Эти два человека – они несовместимы! Я еще могу понять нашего мастера Каддета: принцесса Гигар очень красива. Но она?! Он – уродлив. Низкого происхождения. Не богат. Бродяга. Нет, я совершенно не знаю – и никогда не узнаю! – женщин в нашем мире! – Что-то очень личное прозвучало в голосе лорда Барк. Резидент пожал плечами:

– Я даже не пытаюсь понять такие вещи, мой лорд. Я их просто принимаю к сведению. Однако, смею заметить, у принцессы Гигар есть характер. Она, конечно, еще ребенок. Но – отважна. Горда. У нее есть Долг. Она вполне могла оценить эти качества у мастера Каддета.

– Да, пожалуй, в ее глазах он выглядит предпочтительней любого другого мужчины, – согласился лорд Барк. – И это может оказаться полезным для нас… Действуя давлением то на мастера, то на принцессу, мы сможем управлять ими, мой друг. Неплохо… Я завтра встречусь с Главой порта Дикка,- решил лорд Барк.- И покажу ему письмо Императора, где упомянута печальная судьба свободного порта Дикка. Решительный шаг: Глава порта Дикка с нами или в стороне? Понадобятся деньги. Мы потратили еще не все деньги, мой друг?

– Денег, как говорит моя жена, всегда не хватает. Простите, мой лорд, за вольность!

– Ваша жена совершенно права, мой друг! Моя жена говорит то же самое… Мы будем предпринимать что-либо новое?

– Мне кажется, надо выждать время, посмотреть, чем обернутся волнения в Гавани. Там работают мои люди. А пока я бы похлопотал насчет мастера Каддета, мой лорд…

– Я посмотрю, что можно сделать… Ох, мой друг!… Может быть, у нас все-таки появится время выспаться и проснуться с легким сердцем… – помечтал лорд Барк.

Прочитав письмо Императора, и узнав, кто был организатором мятежа, Глава порта Дикка пришел в ярость. Это еще в начале весны он и большая часть Старейшин колебались и выбирали, на чью сторону встать в неизбежном столкновении Стерры и Империи на территории порта. Но теперь… Поэтому все просьбы лорда Барк, которого здесь знали как Старшего Советника лорда Посла Королевства Стерра, были выслушаны благосклонно. Старшему Советнику даже позволили посетить возмутителя спокойствия в Гавани, пресловутого Чужака.

Когда заскрежетал засов его камеры, Кадет только лениво покосился на дверь. Он отдыхал между сеансами самолечения. Рана в груди оказалась серьезней, чем ему показалось сначала. Десять дней на заживление, предполагал Кадет. И нужно хорошее питание – больше овощей и рыбы. Почему-то его не беспокоило предстоящее разбирательство его дела в суде. Просто не беспокоило – и все! «Неспящая, – пошутил он сам с собой,- свое дело знает. Вот пройдет боль, и она отправит ментограмму Принцессе. Раньше нельзя, она может почувствовать отзвук болей». И в это время в камеру вошел Глава порта и лорд Барк. Лорд был одет посольским служащим.

– Господин Кадет, – церемонно обратился лорд Барк к раненому,- Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель! В посольстве Стерра с сожалением узнали о полученных вами ранах и об аресте. Недоразумения, которые были между нами в последнее время, не мешают нам проявлять заботу о ВЫДАЮЩИХСЯ и УВАЖАЕМЫХ людях. НАШИХ ДРУЗЬЯХ.

– Я плохо говорить ваш язык. Толмач ходи сюда нельзя. Еда плохо. Купить нет. Ты хороший.

Лорд Барк сдержал улыбку.

– Мы возьмем на себя труд облегчить ваше положение, господин Каддет. Чтобы загладить прошлые разногласия. Тяжелы ли ваши раны, Великий и Могучий Вождь?

– Болеть! Моя женщина пальцем водить, дуть, болеть нет! Умирать нет!

– Правда ли, что первым в харчевне убили вы, Великий и Могучий Вождь?

– Палец – сюда, он умирать? Дышать нет?

– Нет, господин Каддет, он дышит, но не говорит и не слышит.

– Болеть, не умирать, я знать! Он меня…

– Оскорбил? Унизил?

– Не понимать, язык не знать, плохо.

– Мне кажется, уважаемый Глава, что без толмача разбирательство печального события и суд над господином Каддетом не будут справедливыми и беспристрастными, – лорд Барк мягко взял под руку Главу Порта. – Урон для порта, к счастью, не так велик, как нам показалось вначале, ваш узник – богат, очень богат,- шепнул на ухо Главе лорд Барк,- и возместит все потери. Зато, какую торговлю диковинами и камнями он может привнести в жизнь порта!…

Глава Порта был прожженный политикан – ведь он был избираемый Глава!, и в жизни разбирался неплохо. Все сказанное лордом Барк откровенно указывало на то, что Королевство Стерра хлопочет об интересах этого ужасного создания. И порту не повредит еще один источник дохода. А чуги… Теперь, когда он и несколько наиболее влиятельных Старейшин прочли личное письмо Императора чугов этому неприятному при жизни человеку, Управляющему, оказывается, Оку Империи, влияние чугов на жизнь порта следует ограничить, очень сильно ограничить. А лучше бы, совсем избавиться от их влияния. Но как?! Без поддержки Стерры сделать это было невозможно. Придется быть покладистым и благосклонным к просьбам этих заносчивых вельмож из Стерры.

– Мы облегчим, насколько это возможно, положение господина Каддета,- молвил Глава.- Я распоряжусь. – Он посмотрел в глаза Чужаку и встретил веселый – даже насмешливый – и умный взгляд прежде непроницаемо тупых глаз. И озадачился: не втягивают ли его, Главу порта, в какую-то политическую комбинацию, в которых так преуспевают дипломаты Стерры? Тем более надо задобрить Старшего Советника. – Я разрешаю пребывание на разбирательствах толмача. И присутствие женщины господина Каддета в камере. – Лорд Барк смотрел на него с легкой укоризной. – И закупку продуктов и еды! Это – все! – Глава еще раз взглянул в глаза Чужака и на мгновение почувствовал панику и головокружение – незримая рука Чужака рылась в его голове! Так же быстро все это прекратилось, и опять взгляд Чужака стал непроницаемо равнодушным.

– Ты говорить, я понимать мало,- произнес Чужак. – Толмач – да? Ты хороший! Еда – да? Ты хороший! Женщина – да? Ты хороший-хороший!

Глава порта растеряно улыбнулся в ответ на простую и наивную благодарность Чужака. Чужак положил свою обмотанную тряпицами раненую руку на перевязанную грудь и покивал головой.

– Выздоравливайте, господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель,- попрощался с Кадетом лорд Барк.

– Ты хороший-хороший, человек Стерра. Я не болеть, тебе идти, камень давать!

«Все хорошо!» – получила в тот день ментограмму принцесса. Именно так, бодро и весело сказал ей Каддет. Принцесса тоже заметила, что в ее окружении происходят перемены: теперь охранницы ей совершенно не докучали, она свободно ходила по всей территории поместья и даже взбиралась на самое высокое место скалы над ручьем. С этого места она могла видеть нижнюю часть порта Дикка. Какой он большой!… Чаще всего именно с этого места ей хотелось отправить Каддету сообщение, но сказать надо было так много – ведь все дни и все ночи, когда она не спала, она думала о нем и о себе, а еще то об одном, то о другом. И все было важным. Когда она выполнит свой план и свое желание и завладеет мастером Каддетом – проколет ли он ей уши, как замужней женщине, или она будет простой его наложницей, потеряв часть своего достоинства? Не оскорбится ли он, его достоинство покровителя, когда она возьмет его за руки и приведет к их общему ложу? Останется ли он таким же добрым и ласковым с ней, каким он был до сих пор? О некоторых вещах ей никогда раньше ей не приходилось задумываться. Например, какая пища ему нравится? Как постирать свое платье или одежду мастера Каддета? Их дети – они будут такие же волосатые, как Каддет или гладкокожие, как она? Принцесса представила у себя на руках теплое, сыто урчащее, пушистое маленькое существо, и сладость и истома растеклись по ее телу. Я хочу иметь детей от Каддета, поняла она, и жаркий степной смерч, в центре которого Принцесса жила последние недели, стал еще выше, заслоняя все остальное. У нее также появились новые вопросы к Сластене. На большинство из них Сластена отвечала легко и сразу, а над другими задумывалась.

– Ты к чему готовишься, подруга? – сегодня после одного вопроса серьезно спросила Сластена. – В «Веселый Дом» сразу тебя не возьмут, сначала надо в Гавани поработать…

Что же сказать Каддету? Надо выбрать самые короткие, но очень…- «емкие», подсказал ей Неспящий на лингве, – емкие слова, как выбирала для своего послания к ней мать, такие, чтобы в них вместилось все. И такие слова принцесса нашла только вечером: «Я скучаю по тебе!» Какие хорошие слова! Теперь, Неспящий, помоги отослать их Каддету. Но Неспящий не умел посылать ментограммы! Принцесса впервые рассердилась на Неспящего, а он оправдывался: я – твой советник и страж, больше я ничего не умею! Как жаль, что Каддет не успел объяснить ей… «технику отправки ментограмм». Технику обмена сообщениями. Канал стабильной ментальной связи. «Горячий провод». «Звонок». Вот, как это называется.

А ночью ее разбудила охранница. Показала рукой на вещи принцессы. Заколотилось сердце: неужели сейчас?… Собралась она быстро и бесшумно: спасибо выучке, добрый Валей!

Охранница шла впереди, они направлялись к пустому дому у восточной стены поместья. Неспящий Степной Орел не тревожился.

На пороге комнаты охранница остановилась, и принцесса с узелком в руках перешагнула порог.

Не Каддет! Незнакомый неприметный мужчина, гиль средних лет ждал ее. Поклонился.

– Принцесса Гигар! – негромко сказал он по гиккейски. – Вы свободны. Мастер Каддет ждет вас. Вы согласны пойти со мной к нему? – Принцесса кивнула, но человек ждал ее слов.

– Да! Согласна!

– Мастер Каддет купил молодую рабыню,- сказал человек.

– Рабыню?! – задохнулась принцесса.

– И назвал ее Принцессой.

– Нет! – почти крикнула принцесса. В рту стало горько и сухо.

– Она ходит в платке, закрывающем ее лицо. Она почти с вас ростом, принцесса Гигар. Если вы закроете лицо платком, то никто не догадается, что Принцесса – это вы, принцесса Гигар.

– О! – вырвалось у принцессы, и слезы на миг затуманили ее глаза. Она сразу все поняла. «Я люблю тебя, Каддет!» – легко и просто метнулась к Кадету ментограмма.

Спавший в камере тюрьмы Кадет в тот же миг проснулся. «Я люблю тебя, Принцесса!» – всей мощью канала связи ответил он. Принцесса вспыхнула улыбкой, получив его ответ. Чуть улыбнулся и человек, который ее так напугал.

– Я рад, что вы поняли план мастера Кадета. Подмена. Очень умно. Сейчас в порту Дикка вы тайно проникните в комнату гостиницы, которую занимал мастер Каддет, и обменяетесь одеждой с купленной рабыней. Я проведу вас туда.

– Занимал?

– Вынужден вас огорчить, принцесса, мастер Каддет сейчас находится в тюрьме порта. Он ранен. Не опасно. – Человек делал паузы между словами и новостями, он думал, что до нее не сразу доходит их смысл или что она начнет плакать и кричать, как… «истеричка». Как истеричка. Человек забыл, что она из рода Гигар, и не знал, что у нее есть Неспящий, проверяющий каждое его слово. – Завтра вам разрешат находиться в камере возле мастера Каддета. Благодарю вас за сдержанность, принцесса Гигар.

– Благодарю вас,- холодно произнесла Принцесса. – Я готова!

Подземными ходами и переходами через пустые комнаты чьих-то жилищ, дворами спящих домов, лестницей на третий этаж похрапывающей гостиницы, длинным коридором, устланным мягкой дорожкой принцесса вошла в слабо освещенную комнату Каддета. Никогда не была в ней, но почувствовала – это его жилище!, словно увидела тени оставленные им на вещах в этой комнате.

В комнате была женщина. Высокая, почти такого же роста, что и сама Принцесса, в дорогом, хорошо сшитом платье. Темный платок покрывал ее голову и почти закрывал платье спереди и сзади.

– Наденьте на руку ее ярлык и поменяйтесь с ней одеждой, верхней одеждой,- сказал человек. Посмотрел на платье принцессы, задумался на мгновение и добавил: – Любым платьем!- И вышел, закрыв за собой дверь.

Незнакомка осторожно сняла с себя платок – что-то звонко звякнуло при этом, открылось ее невыразительное простое лицо, немного испуганное и заискивающее – лицо раба. Затем она сняла платье – и принцесса совершенно успокоилась! Нескладная худая фигура. Без груди, дряблые ягодицы, костлявые руки… Да и немолода она! Жаль было отдавать свое лучшее, с любовью сшитое Сластеной платье, этой замухрышке, и принцесса протянула ей простое платье из своего узелка. Женщина безропотно приняла его и поспешно надела. Принцесса тихо постучала два раза в створку двери, и человек вернулся в комнату. Он удивился, увидев, что принцесса не переоделась.

– Я должна почистить платье и платок прежде, чем одену их на себя,- вежливым тоном, но строго произнесла принцесса. В глазах человека что-то мелькнуло и исчезло, он кивнул. И показал переодетой женщине на дверь. – Ей заплатят, почтенный? – тихо спросила принцесса.

– Ей заплатили. Свободой,- ответил человек. – О ней позаботятся, принцесса. Не забудьте ярлык! С вами должен встретиться еще один человек, еще до утра. Когда ему прийти к вам?

– Прямо сейчас. Благодарю вас, почтенный.

– И я благодарю вас, Принцесса, – сказал человек, выделив «Принцесса». – Вы очень облегчили мою задачу. И пожалуйста, передайте привет мастеру Каддету и наилучшие пожелания от рези-ден-та. – «Резидента», – мысленно поправила его принцесса.

– Непременно, почтенный! Спасибо!- вдруг вырвалось у нее. И это слово потрясло человека, он замер, а затем глубоко поклонился. И бесшумно удалился.

Принцесса немного повернула стойку светильника, и комната осветилась ярче. Села в кресло, осмотрелась. Здесь он спал, здесь умывался, там лежат его вещи. Какой большой чехол для оружия… Куда он ранен? Много ли крови потерял?

В дверь поскреблись. Принцесса встряхнула несколько раз платок – это звенели драгоценные камни, прицепленные к платку! – накинула его себе на голову, поправила прорези для глаз, взглянула на себя в зеркало – вот страшилище!- и широко открыла дверь.

Пожилой человек с приятным лицом, немного прикрытом аккуратными усами и бородкой, с двумя длинными косами полуседых волос, с веселыми голубыми глазами. Неспящий мгновенно прокрутил калейдоскоп лиц и вынул из своей памяти портрет этого человека. И Принцесса так же быстро узнала все о нем – мыслями Кадета. Она сняла с головы платок и улыбнулась вошедшему.

– Здравствуй, Монах! Я – Принцесса, – сказала она на лингве. – Я знаю, ты – единственный друг Кадета на Гиккее. – Слова и понятия приходили к ней легко и просто.

– Здравствуй, Принцесса! – поклонился Монах.- А ты – ослепительно красива!

– Что с ним случилось, Монах?

…Она вошла в камеру Кадета, властно отведя рукой замешкавшегося коридорного. Подошла к ложу, на котором полулежал Кадет, таким же жестом остановила его встречное движение и опустилась перед ложем на колени. Коридорный потом рассказывал сменщику, что воздух в камере Чужака словно ветром морским, свежим и бодрящим, продуло. И пока он не ушел, заперев дверь, она просто держала руку узника в своей ладони и смотрела ему в глаза. И Кадет смотрел ей в глаза. И их Неспящие смотрели друг в друга.

– Надо жить с бывшими рабынями,- говорил коридорный начальнику внутритюремной стражи.- Вот уж кто любить будет!… Над ней… ну, свет появился!

– Я люблю тебя, Принцесса, – полным силы голосом произнес Кадет по гиккейски. – Я люблю тебя! Надо же – как я туп: врагам пришлось попортить мне шкуру, чтобы я это понял.

– Я тебя люблю, Каддет, – ответила Принцесса на лингве. В глазах ее мелькнули и пропали слезы. – Ложись, я посмотрю твои раны.

… Кончиком пальца с голубым огоньком-светлячком она водила по бугру раны у него на груди.

– Ты устала,- шепнул ей Кадет, – мне уже гораздо лучше.

– Я знаю, но надо еще немного – вот здесь. Если бы у тебя были не такие толстые кости, пика попала бы тебе внутрь. Ты плохо выучил мой контрприем, мастер Каддет.

– Он был великолепным фехтовальщиком, Управляющий.

– Когда ты выздоровеешь, мы поучим контрприем. А сейчас я помогу тебе сделать омовения – не спорь! – и будем спать. Ты – раненый, ты будешь лежать тихо и смирно, и я буду тихой и смирной. – Она улыбнулась.

Ложе было неудобным и даже для одного Кадета узковатым, но Принцесса уместилась. На боку, повторяя своим телом изгибы и выпуклости его тела. Теснее объятий не бывает. Действительно, тихо лежали, вживались, привыкали друг к другу их тела.

На очень раннем, бледно-розовом рассвете они проснулись. Почти одновременно. В камере было серо и свежо. Тюрьма спала. Еще прохладный после ночи ветерок с Моря кружил пыль на дорогах и площадях порта, залетал к ним. Далеко издали, с берега, доносился галдеж морских чаек, хватающих рыбу из сетей ночного улова, а здесь в центре порта стояла предутренняя тишина, и только какая-то маленькая собачонка нарушала ее – тявкала и замолкала, тявкала и замолкала.

Сомкнули ладони, губы приласкали губы, колени прижались иначе, чем ночью, руки нежно, познающе повторили контуры желанного тела, не зная запретов и сопротивления, пришел восторг узнавания и восхищения. И вот, наконец, все чакры соприкоснулись, совпали их вибрации и объединились, и общая энергия, которой нет названия, начала сотрясать тела Кадета и Принцессы изнутри, как вулкан, накопивший бурлящую первородную магму, малиновую лаву, сметающую все на своем пути. И когда напор этой лавы стал непереносимо сильным, вулкан лопнул, взорвался салютом, и хлынула лава, обжигая и сметая все – и свет и звук и сознание. И пока был напор лавы – не было утоления.

Коридорному сквозь дрему показалось, что кто-то громко и протяжно на два голоса крикнул на его этаже в тюрьме, но крик был радостно-торжествующий, коридорный и не обеспокоился.

– Я хочу проткнуть тебе уши, Принцесса…

– Я сегодня сладко умирала в твоих руках. Я хочу, чтобы ты проткнул мне уши, Каддет!

А позже, собираясь в лавки за провизией, она озорно шепнула Кадету:

– Насколько свободней двигаться без пояса невинности… мастер… боя!

Владетельный Господин Посол Императора чугов находился в прострации. Око Империи убит, Большой Нос – почти убит и думает только выздоровлении, пираты вернулись на свои, оставшиеся на плаву, корабли, а Глава порта Дикка сегодня предупредил его о недопустимости дальнейшего вмешательства Империи в дела порта. Дал понять, что у него есть неопровержимые доказательства этого. Сухо сообщил о санкции – двойном налогообложении товаров Империи со следующего дня. Потребовал отвести боевое охранение от крепостных стен на два дня пути. Немедленно. Это было полное поражение Империи в порту Дикка. Это был конец карьеры Владетельного Господина Посла Императора. А, может быть, конец Судьбы.

Послу хотелось бы закрыться от всего и всех где-нибудь вне этого жестокого и равнодушного к его переживаниям мира, но он не знал такого места в нем. А мир жил своей бурной жизнью и мешал Послу жить своей тихой отстраненной жизнью: на Невольничьем рынке не было никакого порядка, драки между надсмотрщиками, рабы мерли – надо назначать нового Управляющего. Еще не получено письменное соглашение о перемирии и дани между Империей и Королевством Стерра. А Королевство распространяло свое влияние на весь порт, тесня чугов со всех позиций. И молчит шпион в посольстве Стерры. И все шпионы Ока Империи молчат, разбежались и попрятались. И хотя это отвратительное существо, Чужак, ранено и в тюрьме, оно еще живо. Что же это такое ужасное Чужак сказал Оку Империи, что тот бросился в воду с дуэльного плота? Видимо, что-то такое ужасное, как приговор Императора. И придется писать обо всем этом Императору. Тут и зять, Воитель, не поможет… И надо принимать решения по совершенно не интересным Послу делам, каждый день, каждый день, который может оказаться последним.

Владетельный Господин вызвал к себе третьего посредника, Ухо Императора.

– Ты будешь Управляющим Невольничьего Рынка,- объявил он этому ничтожеству.- Приступай сегодня же. Сейчас!

– Позвольте узнать, Владетельный Господин Посол, а кто же будет вести переговоры?

– Какие и о чем переговоры? Мы получим с почтой письменное соглашение и первый посредник, это ничтожество, передаст его своему другу-гилю, презренному подонку.

– Позвольте уточнить, Владетельный Господин Посол? А если письменного соглашения не будет?

– Как не будет?! Тогда ты убьешь этого…

– Чужака! – подсказал посредник.

– Его! Между прочим, ты должен убить его в любом случае, я вспомнил. Поторопись!

«Как хорошо я сказал, – обрадовался Владетельный Господин.- «Поторопись!» И в Гавани и с этим Чужаком».

…»Поторопись!», «Поторопись!»… – мысленно передразнивал Посла господин третий посредник, направляясь по жарким улицам порта в Гавань. «Куда – поторопись? На кол? На арену к Владетельному господину Дор? Брат пишет – это новые забавы Императора. Полная неудача и с мятежом и с Чужаком. Бежать на Срединные Земли? Император не пощадит брата и его семью. Если бежать – нужны большие деньги. Очень большие».

Около Площади его грубо столкнул с тротуара человек охраны – трое жутких звероподобных громил охраняли высокую женщину, которую купил для себя Чужак. «Могла бы ходить и без охраны! После побоища на берегу, устроенного этим чудовищем, только самоубийца приблизится к ней!». Женщина – «А что, стройна… походка благородная…» – неторопливо шла с головой, покрытой платком с прорезями для глаз и десятком сверкающих разноцветных драгоценных камней в золоте сзади, а в руке она держала корзину со свежими фруктами и хлебом. «Каторжнику своему несет… Показывает всем, что она – женщина Чужака, не гнушается, а гордится… И толмач тут же, трещит без умолку… Порт ей показывает, что ли?»

Ноги сами принесли нового Управляющего Невольничьим Рынком в кожевенный ряд Торгового Рынка, к знакомой лавочке с откинутым пологом. Лица двух ловких и сильных парней-гилей были незнакомы. Один хорошо сложенный гибкий парень был особенно симпатичным, этакий красавчик, даром что гиль.

– Послушай, приятель,- сказал, приторно улыбаясь, третий посредник этому парню,- я тут однажды встречался с… приятелем. Имя у него такое… Соллер. Вижу, нет его сейчас… Передай ему, если случайно встретишь, что я… его… приятель… очень доволен подарком, который здесь получил. А завтра я снова зайду.

«Вспотел до нижних штанов!» – пожалел себя новоиспеченный Управляющий.

Глава порта пришел в тюрьму в очень плохом настроении. Четвертый день в Гавани шли беспорядки: драки и убийства на пиратских кораблях, потерявших капитанов, не прекращались и регулярно перекидывались на берег – в кабаки, на Невольничий Рынок. Надсмотрщики плохо кормили рабов из-за отсутствия денег, и каждый день Главе приходилось платить труповозам, вывозящим тела умерших рабов из Гавани в открытое Море. Да еще посылать людей проверять – далеко ли вывозят. Если близко от Гавани, то опасно – и хворь может в порт прийти, и морские волки прикормятся. Тогда рыбаки начнут роптать. А уж если рыбаки недовольство свое открыто покажут, кормить порт перестанут – то все, придется Главе с семейством из порта на какой-нибудь корабль бежать, от народного гнева прятаться. Или вообще – на Срединные Земли, как предшественнику. Да и на Торговом Рынке не все благополучно. Налоговые деньги вдвое против прежнего уменьшились. Потому что торговцы цены понижают: плохо товар расходится. А расходится он плохо, потому что чуги почти ничего не покупают. Надеялись на то, что пираты захватят порт, им, чугам, все безденежно достанется. Мерзавцы! Почему так: как богатый – так жадный мерзавец?

Давно таких трудностей у Главы не было. Когда четыре года назад пираты тоже хотели взять под себя порт Дикка и начались стычки и бои прямо на берегу, пират Большой Нос помог – бестрепетной рукой навел среди пиратов порядок. Отсюда и уважение у него в порту и среди пиратов. Навел порядок – но не за просто так. Пришлось тогда заплатить ему. Тайно. Отдали ему часть лучшей гостиницы, «Для Лордов». Постоянный доход. Но лежит сейчас Большой Нос в доме бывшей своей наложницы – портовой девки – в лихорадке, то в своем уме, то без памяти. А когда без памяти – какую-то дочь зовет. От него сейчас никакой пользы. Почему он пощады у Чужака запросил? Что такое есть в этом существе?

Вот и сейчас в тюрьму Глава идет не по хотению, а необходимости. Несет Чужаку документ на владение кораблем – лучший корабль, между прочим, новый. Тот, которым от смерти Большой Нос откупился. Корабль теперь к порту Дикка приписан, правило такое. А Чужак теперь – судовладелец. Уважаемый человек. А, может быть, он и не человек. Кто – Глава не знает, но при прошлой встрече, когда Чужак рылся у него в голове, было, было такое чувство, что не человек этот Чужак. Избавиться бы от него, но и Стерра почему-то о нем хлопочет и собственность у него уже в порту есть… Следовательно, придется иметь с ним дело. Самая большая невзгода политического деятеля, подумал Глава, – необходимость работать с опасными, неприятными и непонятными людьми.

Глава вошел в здание трехэтажной тюрьмы, даже не кивнув приветствующим его стражникам. Так… толмач на месте. Женщины нет. Это хорошо. На Чужаке – хорошая рубашка, дорогие штаны… Страшное лицо – спокойное. Женская рука… Женская ласка…

– Приветствую тебя, господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель!

– Монах, разговор будет серьезный и окончательный. Ты уж, пожалуйста… а?

– Что тебе в моих переводах не нравится, чужеземец? Я знаю, как следует говорить с властями у нас на Гиккее, а ты еще только учишься, – сварливо пробормотал Монах на лингве.- Вот слушай, как надо обращаться к начальникам… Господин Кадет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель благодарит почтенного и уважаемого Главу порта Дикка за посещение, – произнес Монах строгим голосом по гиккейски.

– Вот документ, удостоверяющий право владения господином Каддетом кораблем «Попутный Ветер», ранее принадлежащего человеку по прозвищу Большой Нос, – холодным тоном объявил Глава порта.

– Благодарю уважаемого Главу за хлопоты.

– Судья заканчивает разбирательство твоего дела, господин Каддет.

– Я жду справедливого решения.

– Я заранее уверен в его справедливости. Желаю выздоровления, господин Каддет.

– Благодарю, уважаемый Глава! Порту Дикка это пойдет на пользу.

– На пользу, господин Каддет?

– Мне кажется, уважаемый Глава, порт Дикка нуждается в постоянном и верном союзнике, сильном и опасным для врагов порта. Независимом ни от Стерры, ни от чугов, ни от пиратов. Особенно перед сокрушительной войной между чугами и гилями.

– Господин Каддет имеет в виду себя?

– Да, уважаемый Глава. Лавировать и перекладывать паруса, удерживая нужный курс, как показал мне капитан Диннел, можно лишь до тех пор, пока ветер не превращается в бурю.

– Очень верное наблюдение. И что ВЫ, господин Каддет, предлагаете?

… Взгляд Главы порта, вышедшего из камеры Чужака, заставил начальника тюрьмы содрогнуться – так много в этом направленном куда-то вдаль взгляде было тяжелого и страшного.

– Перемести господина Каддета в лучшую камеру, лучшие условия, никакого наблюдения, тройная охрана. Пропускать к нему всех, кого он призовет к себе. Что? – Глава посмотрел на замершего начальника тюрьмы. – А… Я доволен тобой.

«Почему я не видел все те тяготы, которые нас ждут? – думал Глава порта Дикка, торопясь в свой кабинет. – Потому что ловил ветер в паруса, а не вел корабль в нужное место. То под парусами, а то, выгребая на веслах».

И уже со следующего дня в камеру Господина Каддета, Великого и Могучего, потянулись разные люди. Тюремные подслухи, чью работу отменить забыли, не успевали записывать за толмачом:

1. Капитан Диннел, приветствую тебя! Спасибо, я выздоравливаю. Твоя и твоих людей помощь спасли мне жизнь на берегу. Уже второй раз я тебе обязан. Нет, капитан, я нисколько не преувеличиваю. В благодарность я хочу сделать тебе, капитан Диннел, выгодное предложение: взять под свое командование «Попутный Ветер». Нет, ты сам наберешь себе команду. Могу дать только совет: поищи себе матросов среди рабов – они будут верно служить человеку, давшего им свободу и хлеб и крышу над головой. Нет, не пиратство. У тебя будет спокойная и доходная работа – торговать товарами порта и Стерры на Срединных Землях с «Морской Чайки» и «Попутного Ветра». Без посредников! Нет, капитан Диннел! Это я тебе благодарен! Ты не пожалеешь о принятом решении. Мой друг Монах проводит тебя к рабам, которые принадлежат мне.

2. Монах, старина! Вызови сюда, пожалуйста, ювелира. И еще, старина, проведай наших рабов в Гавани, пожалуйста…

3. Почтенный Пиппер! Благодарю за то что ты пришел!… Как идет торговля? Я полон сочувствия, почтенный. Жаль, что никто не решился купить мой диск. Я думал, что в порту Дикка есть богатые люди. Объяви, почтенный, что диск будет лежать еще только десять дней, а потом я его заберу и моя женщина будет носит его на груди. Она того стоит… Благодарю тебя!

4. Благодарю вас, господин Глава, я здесь совсем не плохо устроился. Главное, чтобы не надолго. Вы приняли весьма дальновидное решение, поздравляю вас! Так какой же суммой я могу располагать для найма воинов? Боюсь, господин Глава, что этого недостаточно для достижения цели. Но вполне хватит для начала. Это хорошая мысль – объявить запись добровольцев, поздравляю вас! В порту и Гавани я видел крепких парней, слоняются без дела. Вы не против того, чтобы в оборонный полк порта Дикка записывались мои бывшие рабы? Вскоре капитан Диннел на двух или трех судах с товарами Стерры отплывет на Срединные земли и наймет там две- три сотни бойцов…

5. Весьма признателен вам за визит, уважаемый господин Ролля! Позвольте мне поблагодарить вас за добросердечие и благородство по отношению к моему драгоценному другу, Монаху! Монах! Попроси господина Ролля наклониться ко мне. (Далее толмач Монах в беседе не участвовал, и содержание беседы не известно, потому что заключенный и купец Ролля общались шепотом, на ухо друг другу).

Когда эти записи попали на стол Главе порта, он пришел в ярость – ведь все планы и секреты обороны порта Дикка могли узнать и чуги!… Подслушивание господина Каддета, Великого и так далее, было категорически запрещено. И дверь в камеру уважаемого узника было приказано всегда держать закрытой. Однако копии этих записей все-таки дошли до посольства Императора чугов, еще раз были скопированы и со срочной почтой ушли в Империю.

…– Это большая честь для меня, лорд Барк, – ваше посещение.

– Приветствую вас, мастер Каддет! Мои поклоны, Принцесса! Рад, вы хорошо выглядите. Оба. Дверь закрыта, подслухов нет, я ручаюсь, мы можем говорить свободно… Несколько вопросов, мастер Каддет. Как королевству Стерра понимать ваше желание создать свой торговый флот? Об этом много говорят в порту. Торговый Дом Ролля уже не скрывает ваши общие с ним планы.

– Прошу вас садиться, лорд Барк! Принцесса, пожалуйста, не уходи! Хороший вопрос, лорд Барк! А вот и честный ответ: как желание помочь порту Дикка и королевству Стерра торговать со Срединными, а потом и Зелеными Землями без посредничества пиратов и чужестранных торговцев. Торговать через меня. Через порт Дикка, его склады и магазины.

– Вы передумали, мастер Каддет? Кажется, раньше у вас было большое желание искать на землях Королевства Стерра полезные руды, золото и еще что-то. Я не ошибаюсь?

– Я решил обосноваться в порту Дикка, уважаемый лорд Барк. У меня обширные планы. Извини, Принцесса! У нас с Принцессой обширные и долговременные планы, лорд Барк.

– Благодарю вас, ГОСПОДИН Каддет, для нас это – новость… А как понять желание господина Каддета создать в порту военный отряд? Даже полк! Это не направлено против интересов Королевства Стерра, господин Каддет?

– Отличная работа разведки, мой лорд! Мои поздравления вашему другу! Ответ простой и честный: полк – дополнительная сила, которая задержит войска, например… Императора, если он решит взять под себя свободный порт Дикка. Один полк – преграда небольшая, но можно споткнуться и об маленький камень.

– Та-а-к… Интересный поворот руля, господин Каддет… Но это не направлено против интересов Королевства Стерра? – Лорд Барк поймал взглядом улыбку, промелькнувшую на губах Принцессы. Улыбку для мастера Каддета. Улыбку женщины, любующейся своим мужчиной. И рассердился: «Мы и не заметили, как мастер Каддет вышел из под контроля! Это ошибка!»

– Нет, лорд Барк,- покачал головой Кадет. – Не направлено. Ведь Королевство Стерра не имеет планов поглощения порта Дикка, не так ли, мой лорд? – Тонкая ирония, прозвучавшая в тоне мастера Каддета, уязвила лорда.

– Нам на руку любое укрепление воинской мощи порта Дикка, мастер Каддет,- в ответ произнес лорд Барк, сдерживая закипающий гнев. – А Королевство может поучаствовать в создании вашего торгового флота? – ровным и спокойным тоном он задал этот очень важный вопрос, возможно, наиважнейший, от которого зависело очень многое и в ближайшем и отдаленном будущем. Будущем торговли в Королевстве, будущем порта Дикка, будущем мастера Каддета.

– Я и Дом Ролля некоторое время назад пришли к полному согласию по этому важнейшему вопросу, лорд Барк,- серьезно и веско произнес Кадет. – Мы приветствуем такое желание. Искренне приветствуем, лорд Барк!

– Ну, что ж, я рад, господин Каддет,- так же серьезно и веско отозвался лорд Барк. – Я обговорю сумму, которую Королевство Стерра может вложить в это… ТОРГОВОЕ дело, и дам вам знать. Я прощаюсь! – встал и начал раскланиваться лорд Барк.

– Лорд Барк! Валей? – спросила Принцесса.

– Он выздоровел. Потом захотел умереть, но…мой друг сказал ему, что ваш конь…

– Баку!

– Да, Принцесса. Ваш конь калечит конюхов, и его придется… Валей стал ухаживать за конем. Он здесь, в порту Дикка, на конюшнях.

– Валей свободен, лорд Барк?

– Да, Принцесса.

– Благодарю вас, лорд Барк.

– Ты веришь ему? – Принцесса заглянула Кадету в глаза, когда они остались вдвоем. Она была у него на руках, чувствовала сильное и ровное биение его сердца. Ей было очень хорошо – безопасно, тепло и радостно. Она любила.

– Как союзнику – да, Принцесса. Но другом он мне не станет. И ты, пожалуйста, будь настороже с ним.

– Я всегда настороже, мой любимый. А сейчас я сниму с тебя мерку. Я скрою тебе кафтан и красивые штаны: ведь ты Великий и Могучий Вождь, любимый, а не Чужак с Холодных Земель.

На Невольничьем Рынке был сущий ад! Новый Управляющий не знал за что хвататься, а, кроме того, его не слушались! Надсмотрщики клетей – и это чуги!? – не боялись его и смотрели на него так, будто не видели. Давно в Империи не были, привыкли к вольной жизни в Гавани. Он приказал кормить рабов походной нормой, чтобы они не так быстро дохли, но надсмотрщики продолжали их кормить по норме клети. Он приказал посадить молодых рабов отдельно от старых – несломленных, суровых, незапуганных. Надсмотрщики все оставили как есть – рабы сидели по племенам, по семьям. Копили ненависть. Он велел пересчитать рабов и сказать ему точное их число – назвали такое малое число, которого быть не могло: на два по сто оно расходилось с тем числом, что называют пираты. Пришлось самому пересчитывать. Грязная работа, отвратительно! Конечно, надсмотрщики клетей обмануть хотели. Не сошлось на сто и пятьдесят две головы. А наглые и развязные походные надсмотрщики при такой недостаче еще и играли в кости на рабов с надсмотрщиками клетей. Хватали рабынь помоложе и на ночь отдавали их всем, кто заплатит. А ему ни одной не предложили! Почему? Выражают презрение? Не хотят оскорбить, зная его вкусы? И во всем этом надо разобраться. Это важно. И все требовали от него денег. На кормежку рабов, на ремонт клетей, на рвущуюся одежду и новые бичи. Совершенно понятно, что все они воруют. Воруют у пиратов, друг у друга, у Императора. Понятно, что все это существует давно, и Управляющий был у них, как говорится здесь, в порту, «в доле». И, главное, ни одного доносчика! Ни один из надсмотрщиков не шептал ему на ухо на других! Это было самое худшее, такого в Империи не было, такого в посольстве не было, такого быть не могло! Но здесь – было!

От прежнего Управляющего никаких бумаг не осталось. Посланные в дом бывшего Управляющего ничего не нашли, говорят, всю комнату обыскали. Как жил – непонятно, кухонной утвари – и то мало. Глупцы! Значит, в другом месте жил. Там и клад свой держал. Око Империи был зажиточным человеком, где-то лежит его клад, большой клад. И этим не было время заняться! А время шло!

Пришлось идти к Владетельному господину Послу. Лучше бы не ходил. Посол выслушал все внимательно и сказал:

– При прежнем Управляющем у меня не было этих забот. Он не просил у меня денег. Он не жаловался на своих людей. У него всегда было столько рабов, сколько он купил у пиратов. Он очень хорошо справлялся со своей работой. Ты не умеешь работать. Придешь еще раз – я отправлю тебя в Империю с плохим письмом. Ты ведь знаешь, что такое «плохое письмо»?

А ведь рядом, в клетях бывших рабов пирата Большой Нос, есть порядок. И рабы там мрут мало, дети да старики, которых никогда за одну голову не считают, только четыре за одну. Большой Нос, выкупая свою жизнь, рабов своих отдал Чужаку, Чужак сидел в тюрьме, а все равно порядок был. Даже дорожку между клетями подметают! Потом туда пришел капитан Диннел с толмачом Чужака и набрал три по десять молодых рабов на корабли матросами. Толмач полностью сменил охрану. Нанял портовых людей – отделил рабов Чужака от всех остальных. Толмач теперь зачастил на Невольничий Рынок. С рабами на их языках разговаривает. Вот тогда у него там и могла случиться неприятность. Большая неприятность. И за такую неприятность можно было бы даже заплатить.

В тот приход толмача был особенно жаркий день. Рабы ныли и просили пить. Толмач сказал, чтоб им воду сейчас же купили в порту и носили не два, а четыре раза за день. И деньги оставил старшему надсмотрщику. А вечером снова пришел и узнал у рабов, что пить им давали только два раза. Толмач собрал всех надсмотрщиков и отнял кнут у старшего их них. Вырвал кнут из рук, хотя сам старый и слабый. И уволил старшего надсмотрщика. Бывший старший надсмотрщик ответил на это, что он у Большого Носа уже три года работает и порядки знает, а ты, сказал он, старый корень, ему не указ, чего рабам и сколько нужно. На что толмач ему ответил: или ты сейчас же уходишь отсюда и больше здесь не появляешься, или садишься в клеть вместе с рабами на три дня и тогда остаешься простым надсмотрщиком. Или споришь и дерешься со мной. И тогда умираешь страшной смертью в тот же день, когда Чужак выйдет из тюрьмы. И еще добавил странные слова с большим смыслом: «Время пошло!». Надсмотрщик хотел ударить толмача. У него это желание на роже было написано. Но ведь сам, наверное, видел, как Чужак играючи людей резал только за обидные слова, поэтому отдал неистраченные деньги за воду и ушел. Назначенный новый старший надсмотрщик тут же побежал воду покупать.

Новый Управляющий, бывший третий посредник, Ухо Посла подумал: «Я так не могу. Я не могу сказать нашим надсмотрщикам: или в клеть на три дня или – в Империю. Они даже не засмеются, они не услышат. Так что я зря побоялся встретиться с лордом Соллером. Я чувствую, что вокруг меня вьется и стягивается петля. Это как на проигранных переговорах: слова льются и повторяются, теряя первоначальный смысл. А время идет. Надо бежать! Время пошло!» И бывший третий посредник, бывший Ухо Императора, новый Управляющий Невольничьим Рынком, которого интимные друзья между собой называли Глубокий, вечером того же дня снова зашел в кожевенную лавку.

Там были те же два парня, перекладывали туго свернутые кожи. На Управляющего словно внимания не обратили, но симпатичный гиль обронил полоску бумаги. «Гостиница «Для Лордов». Комната Фикка. Сегодня. Или каждый день пять раз подряд после первых факелов».

– Сегодня,- пробормотал Глубокий.

С громко бьющимся сердцем он постучал в дверь гостиничной комнаты. Дверь открыл не лорд Соллер, не другой какой-нибудь симпатичный гиль, а незнакомый мужчина незапоминающейся наружности. Он посмотрел в оба конца пустого коридора и жестом пригласил войти. Прикрыл дверь, и только тогда Глубокий заметил, что и дверь и стены этой комнаты обиты войлоком и кожами. Чтобы снаружи ничего не было слышно. Это хорошо. Пригляделся к «Фикку». Нет, не встречал его прежде.

– Добро пожаловать, господин третий посредник,- сказал человек. – я давно жду встречи с вами. Называйте меня Фикк.

– Я полагал, что встречусь с лордом Соллером…

– Лорд сейчас занят другими очень важными делами. Ведь вы так долго не шли… Вы колебались, господин третий посредник. А почему? – вдруг доверительно спросил Фикк.

– Предавать – трудно,- неожиданно для самого себя ответил Глубокий.

– Это зависит от того, что предаешь… Труднее всего предать себя. Вы решили предать себя? Наверное, все-таки нет. У нас обоих мало времени. Что вы хотели нам сказать?

– Я знаю некоторые подробности плана Императора о нападении на Королевство Стерра.

– Вот как! – удивленным тоном, но с равнодушным лицом произнес Фикк. – От кого вы их знаете? Вы опять колеблетесь… Но вы понимаете, что доверие к сведениям зависит и от того, от кого они получены.

– От Воителя. Приближенного к Императору. Зятю нашего Посла.

– Вы их узнали от него во время вашей последней поездки в Империю? – ровным тоном спросил Фикк. – Мы знаем об этой вашей поездке.

– Да, мы несколько раз встречались… – и, видя иронию и сомнения в глазах Фикка, бывший третий посредник сделал еще одно неожиданное признание.- Мы были любовниками.

– Теперь понятно… – доброжелательно, как хороший лекарь, разговаривающий с робеющим больным, произнес Фикк. – И что же это за подробности?

– Я хочу обговорить мои условия, – твердо произнес Глубокий.

– Пожалуйста!

– Я хочу получить драгоценные камни на сумму в сто по сто Империалов. На меньшее я не согласен!

– Это невозможная сумма, господин третий посредник! – почти воскликнул Фикк. – У Стерры нет возможности заплатить такие невообразимые деньги за, как вы выразились, «некоторые подробности».

– Продайте оружие или принцессу Гигар, у вас будет в три раза большая сумма! А подробности, которые я знаю, – это важнейшие подробности!

– Мы отказались от мысли продать принцессу Гигар, господин третий посредник.

– Какую сумму вы хотите мне предложить?

– Мы всегда высоко оценивали ваши способности в ведении переговоров, господин третий посредник, я не могу тягаться с вами… Но согласитесь, мне нужно взглянуть на товар! Что касается суммы, о которой я уполномочен говорить… это пятая часть от той суммы, что вы запросили в начале. Это самое большее, что мы можем. Видите, я откровенен с вами.

– Хорошо, четверть: два по десять и пять на сто Империалов. Драгоценными камнями. Лучше – теми, которые продал вашим ювелирам Чужак. Они лучше обработаны.

– Это усложняет дело… Ну, отложим эту тему на время… Можете мне поверить, сумма установлена окончательно. Итак!…

– Весной следующего года Император бросит на Стерру одной волной сто по сто на десять воинов. Может быть, даже больше. Пятнадцать Воителей. Только десятая часть этой армии – конница, все остальные – пехотные части, катапульты и прочее. Так много пехоты – это из-за гористости ваших земель. Их задача – очень быстро пройти графство Лэннда, осадить и захватить столицу Стерры. Король и его семья будут гласно и показательно уничтожены. Это обязательное условие – чтобы разъединить лордов и запугать их. В тот же год, или в последующий – в зависимости от наших потерь – будут завоеваны сначала западные, крестьянские, а затем – северные провинции, где у вас находятся большинство мастерских. Все лорды и их семьи будут уничтожены. Все жители Стерры станут рабами. Без исключений. То есть план рассчитан на несколько шагов. Вот!

– А где же подробности, господин третий посредник? – равнодушным тоном спросил Фикк.

– Разве мало того, что я сказал?!

– Хотелось бы побольше подробностей… Например, почему начало войны отложено на следующий год? Вам что-нибудь известно на этот счет?

– Известно! – сердито ответил господин третий посредник. – Потому что надо переучить почти всю конницу на пехоту. Этим занимается мой…Воитель. Потому что надо научить воинов лазить по горам. Построены искусственные скалы и горы. Очень высокие. Потому что надо хоть как-то обучить ленивых дураков-новобранцев. Почти все Воители заняты этим. Новобранцы пойдут первыми, их не жаль. Так выразился Император. Он считает, что чугов стало слишком много, а хороших земель – мало.

– А какие возможности в смысле продолжительности ведения войны? Я имею в виду запасы продовольствия, оружия…

– Вы военный? – раздраженно спросил Глубокий.

– О, нет, к счастью! – смешливо ответил Фикк. – Я слишком слаб для этого многотрудного ремесла.

– Я – тоже. Я не знаю ничего больше. Да, вот такая подробность: Воитель, завоевавший территорию, будет потомственно владеть ей. Как лорд.

– Вот это, действительно, важно, мой друг! Когда в игру вступает личный интерес, игра идет веселей. А что-нибудь новое известно о судьбе порта Дикка?

– Да, в начале войны часть армии захватит порт.

– Прекрасно, господин третий посредник! Это очень интересно! Теперь напишите обо всем этом и других подробностях, которые – вдруг! – вы вспомните и…

– Писать?!… Я не буду писать!

– А чем я докажу моему Королю, что не я придумал этот план, мой дорогой господин третий посредник, чтобы получить огромное состояние? Часть Королевской Сокровищницы!

– Я передам вам письменное изложение в обмен на драгоценные камни.

– Тогда подождите десять, нет пятнадцать дней.

– Я не выдержу так долго! Знали бы вы как трудно быть Управляющим Невольничьим Рынком!

– Я сочувствую вам, дорогой друг, но мне трудно будет собрать такое множество драгоценных камней… Ведь начался торговый сезон… Хотя есть одно решение…

– Да, господин Фикк?

– Вы случайно не видели на торговом рынке сокровище Чужака? Я им залюбовался!… Ну то, которое выставлял торговец Пиппер?

– Королевский сапфир размером с тарелку для фруктов? Конечно, видел! Вы имеете в виду?…

– Один огромный камень, стоимость которого можно удвоить, разделив его на множество более мелких… Да и в цельном виде… Ему нет цены, я слышал мнения ювелиров. Мы бы попробовали переговорить с Чужаком… Пообещали бы заплатить ему в Стерре…

– А он – настоящий?

– Камень Чужака?!

– Извините, я сказал глупость. Это от волнения. А какой срок для переговоров с Чужаком?

– Господин Кадет, Великий и Могучий… Не правда ли, смешно!… Он в тюрьме… Я попрошу у вас… шесть дней.

– Хорошо, шесть дней. Встречаемся здесь и в это же время?

– Да, это очень безопасное место.

– До встречи, господин Фикк.

– Один вопрос, господин третий посредник! Почему вы решили помочь нам?

– Это мое личное дело!

– Совершенно верно, господин третий посредник, однако мы хотим обезопасить вас. Если после совершения сделки вы хотите покинуть порт Дикка, то нам выгодно обезопасить ваше исчезновение, согласитесь! Чтобы вы не попали в руки пиратам или – спаси вас Судьба! – не погиби бы в пути. Если же вы останетесь в порту Дикка…

– Ни в коем случае, господин Фикк!

– Через некоторое время корабль, которым командует НАШ человек, отплывет на Срединные Земли. Капитан может тайно взять на борт одного-двух пассажиров. А так как он будет командовать бывшим судном пирата Большой Нос, вероятность нападения пиратов на этот корабль ничтожна.

– Вы успеете передать мне сапфир до отплытия корабля, господин Фикк?

– Мы сделаем все возможное для этого, наш дорогой друг!

– Я принимаю ваш план. Я буду один. До встречи через шесть дней, господин Фикк!

– До встречи, дорогой друг!

Когда Глубокий вышел из гостиницы на улицу, в дверь господина Фикка постучали два раза, а после паузы еще три раза. Господин Фикк, Резидент, встал и, отодвинув кожи в левом углу комнаты, открыл потайную дверь. Из соседней комнаты вышел бледный лорд Барк.

– Мне кажется, все это – правда! И если это правда – мы погибли. Выдержать удар одной волны такой силы невозможно. Мне страшно писать Королю об этом, мой друг… Страшно. Эти сведения лягут на его плечи такой тяжестью…

– Мне тоже страшно, мой лорд! И я бы не писал об этом. Я бы считал нужным и безопасным, чтобы вы лично доложили Королю об этом страшном плане Императора. И до встречи с Королем переговорили бы с генералом Варра.

– Возможно, ты прав, мой друг…

– Поможем ли мы защитить порт Дикка, мой лорд?

– У нас не хватит сил, друг мой, как ни жаль,- печально произнес лорд Барк. – Порт мы потеряем. Это очень плохо, но…

– А если поручить это Чужаку? – тихо и осторожно предложил Резидент. – Нам это ничего стоить не будет.

– Хорошая мысль, друг мой! – воодушевился лорд Барк. – Но как заинтересовать его? Я не вижу способа увлечь мастера Каддета этой задачей…

– Я попробую сделать это, с вашего позволения, мой лорд?

– Конечно, друг мой! – довольно безразлично отозвался лорд Барк.- А что мы будем делать с этим мерзавцем-чугом? Получим от него письменное изложение плана и уничтожим?

– В Гавани, при посадке на корабль… несчастный случай…- предложил Резидент.

– Согласен, мой друг… Стерра, Стерра!… Еще год – и тебя не будет?

Когда Глава порта Дикка вошел в камеру к Чужаку все уже были в сборе: судья, начальник тюрьмы, писец, палач, толмач, женщина Чужака и свидетели. Все, как полагается, стояли на ногах, в том числе и Чужак. Выглядел он совсем неплохо. Глава хотел в знак уважения пропустить вперед Старшего Советника посольства Стерры, но тот застеснялся, замялся – все-таки настоящие аристократы умеют без слов подчеркнуть и выказать уважение, приятно!

– Можем начать! – распорядился Глава.

– Я провел дознание,- сказал судья. – Толмач! Переводи! Человек, называющий себя господином Кадетом, Великим и Могучим Вождем с Холодных Земель, может быть обвинен только в умышленном принесении вреда здоровью капитану по прозвищу Кит, находящемуся сейчас в умственном расстройстве и не могущем свидетельствовать в разбираемом сегодня деле о беспорядках в Гавани, случившихся восемь дней назад, в результате ссоры, возникшей…

«Нет, я бы так не смог говорить,- подумал Глава. – Это от характера. Судье и самому нравятся такие петли из слов. Я бы давно уже сказал: плати штраф и выметайся из тюрьмы».

– … а посему,- продолжал судья, – если вышеназванный господин Каддет, Великий и Могучий…

«Если тебя, любимый, посмеют осудить…- решала Принцесса, – я…- Неспящий молчал,- я что-нибудь такое придумаю!…»

– …или должен оправдаться или будет, согласно нашим законам и правилам, осужден на один год тюрьмы, – закончил судья. – Чем ты, человек, называющий себя…

«А ведь я – такой же нудный, когда в мантии Верховного Прокурора веду пустяковые дела,- думал лорд Барк. – Чем проще дело, тем больше туману хочется напустить. А ведь чего проще сказать: «Оправдан»

– Отвечай, – разрешил судья Кадету.

– Монах, скажи им, что этот толстобрюхий Кит назвал меня… Как он назвал меня?… «волосатой обезьяной» и объявил, что он меня помнит. Ты сам-то помнишь его? Это он нас перепродал второй раз. В общем, ври, что я его видел первый раз. Валяй!

Принцесса ухмыльнулась под платком: «Емкое слово. Ироническое. Я не знаю, что такое «ироническое» Слово знаю, а смысл – нет. Ночью спрошу. Если время будет. Если не забуду. Если силы останутся».

Монах закончил цветистый перевод.

– Кто это может подтвердить? – спросил судья у свидетелей.- Кто будет говорить, пусть называет себя.

– Я – свидетель,- выступил вперед плотный сильный мужчина, совершенно лысый. – Я воин стражи порта Дикка в крепостных воротах над Гаванью по прозвищу Золотой Гребешок. – Все улыбнулись, глядя на его голову. – Раньше я был рыжий, – смутился воин,- да ведь все время в каске…

– Понятно-понятно,- кивнул судья – О чем ты свидетельствуешь?

– Я был на посту в начале весны, когда вот этот человек, – он показал на Кадета,- вошел в порт. Капитан Кит, которого я знаю много лет, весною вообще не был в порту. Можно проверить.

– Подтверждаю,- кивнул судья. – Я проверил это. Кто подтвердит, что человеку, который называет себя Господин Каддет… ну, и так далее… было нанесено оскорбление в форме сравнения с мифическим животным, имеющим неприятный внешний вид и злобный характер?

– Я, – отозвалась служанка трактира. – Служанка Киика из харчевни «Дар Моря», я слышала такие слова. Я как раз несла жареную рыбу с фасолью и красным перцем Чужаку… ой, господину Каддету и его женщине.

– Кто-нибудь хочет возразить свидетелям? – спросил судья и строго посмотрел на всех, в том числе и на Главу порта. И выждал минуту молчания. – Я решаю! – возгласил он. – Оправдан!

Принцесса чуть не взвизгнула от восторга. Но по роли она ничего не должна была понять. Дома – а она сняла маленький домик в жилом городе – она повизжит. И вообще… И будет визжать, не боясь разбудить людей в соседних камерах. А соседи по дому пусть слышат, пусть соседки завидуют…

– Монах, поблагодари всех, а потом спроси: можно ли, пользуясь счастливым случаем, и присутствием судьи,- произнес Кадет на лингве, – совершить официальный акт женитьбы.

У Принцессы замерло сердце.

– Ваша честь, господин судья! – Торжественно начал Монах.- Ваше властное присутствие, господин Глава свободного порта Дикка! Честные и справедливые свидетели! Господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель, благодарит всех вас за справедливое решение. Он считает себя вашим должником и непременно воздаст каждому по делам его! – Монаха понесло.

Лорд Барк еле сдержал ухмылку: «по делам его!». Судья – давно прикормлен. Свидетель-стражник – человек Резидента, служанка – со вчерашнего дня – тоже. Придется заплатить. Не страшно! Со срочной почтой он получил послание Короля из Стерры. Король еще не знает о плане военных действий чугов, пока он еще воодушевлен… В горячих, несвойственных монарху выражениях, Король благодарил всех, кто добился перемирия на год за столь мизерную цену, кто узнал и расстроил козни врага. Король повелевал щедро наградить этих героев. Тем более, что он решил не платить дань чугам. Деньги есть. И наконец-то Резидент станет перед Королем на колени и тот, ударив плашмя по его плечам своим королевским мечом, объявит Резидента лордом Диккар. Но что это?

– … и с уважением спрашивает: может ли он, господин Кадет, в вашем присутствии совершить акт заключения брака и получить об этом документ, подписанный столь властными и уважаемыми людьми вышеозначенного порта? – на последнем дыхании закончил Монах.

– А почему нет? – благодушно спросил сам себя судья. – Можно! А у вас все готово?

– Монах, пожалуйста, позови ювелира! – попросил Кадет.

– Я приглашу, с вашего позволения, нужного человека? – спросил Монах у судьи и начальника тюрьмы. И бодро выбежал из камеры. Лорд Барк искоса наблюдал, как мастер Каддет подошел к принцессе Гигар и что-то прошептал ей на ухо. Заметил, что она кивнула. А потом рука принцессы быстро сжала руку Кадета и того, как принцесса это сделала, этого жеста сдержанной страсти – было достаточно, чтобы многоопытный лорд понял: она любит! Он еще раз подумал о том, что мужчине не дано понять женщин, даже если он во много раз образованней и опытней их. И еще он понял, что Принцесса – самая верная и последняя, нательная броня, защищающая сердце мастера Кадета от его врагов.

Вернулся Монах, за ним шел ювелир с раскрытым плоским ящиком. Они шли не торопясь и не скрывая содержимого ящика. А в нем на васильково-синем бархате лежали две тонкие изящные золотые спирали. И бутылочка с бальзамом.

Кадет намочил один угол бархата бальзамом, протер им золотые спирали и свои пальцы и подошел к принцессе.

В считанные дни близости из сдержанной гордой степнячки она превратилась в пылкую до изнеможения, ненавязчиво хлопотливую и хозяйственную взрослую женщину, в которой пьянящей смесью сочетались гордость и желание услужить ему. Здесь, в камере тюрьмы она с первого же дня начала обустраиваться, как дома, не ропща и стеная, как бы не замечая все вопиющие неудобства и скудность начала их совместной жизни. А на днях она сказала ему, сжимая в объятиях: «Я хочу завернуться в тебя, как в одежду. Я рада, что я твоя наложница. Ведь каждый день у меня – лучший и единственный мужчина в жизни!» Он ее не понял. Надо спросить, что она хотела сказать этим.

Когда Кадет медленно стянул с головы принцессы платок, и мужчины увидели торжествующее лицо красивой взволнованной молодой женщины… Воин-страж крякнул, палач – нахмурился, судья – вздохнул, Глава порта – поднял брови, писец – чуть было не уронил перо, лорд Барк подавил вздох, а Монах – тонко улыбнулся. Точными и быстрыми движениями Кадет проколол кончиками спиралей мочки ушей принцессы. Не пролилось ни одной капли крови. Хорошая примета! Необыкновенные, невиданной формы и красивые золотые серьги замужней женщины. Торжественно-медленно, дав всем полюбоваться красотой лица своей жены, Кадет накрыл ее голову платком.

– Я проколол уши этой женщине по имени Принцесса. Я взял ее в законные жены, со всеми моими и ее правами и обязанностями,- сказал он на лингве, и Монах немедленно перевел. – Я прошу подтвердить это событие в книгах и документах порта Дикка и огласить об этом на Площади.

– Я подтверждаю! – по очереди сказали судья, Глава и начальник тюрьмы.

«И я подтверждаю»,- про себя произнес лорд Барк. Несмотря на все заботы и мрачные ожидания, он в эту минуту ощутил высокое, редко посещающее его, волнение.

– Сейчас все разойдутся, возьмем вещи и пойдем домой,- сказал Кадет жене и Монаху, раскланиваясь с уходящими из камеры. – Я хочу торжественно и шумно пройти по порту Дикка. Или я – не Чужак. Дорогая жена! У нас дома есть вино?

…Писец рассказал жене, а та разнесла по всему порту, что Чужак проколол уши своей наложнице – женщине необыкновенной красоты. А ее мужние серьги – невиданной красы, не наглядишься. И капли крови не упало. Портниха госпожа Таррата всем подтвердила, помня о щедрой, очень щедрой плате, что так и есть, необыкновенно красивая девушка, такие одна на сто по сто. Иные портовые холостяки сходили на Невольничий Рынок – повысматривать красивых рабынь, но таких там уже не было, наверное, уже богачи расхватали. Красоты мало на свете, и она богатым, почему-то, всегда достается. Так что, когда на Площади объявили, что Чужак женился на Принцессе, никто уже не удивился.

Принцесса в сопровождении охраны не спеша шла наверх по центральной, Портовой улице. Платок скрывал легкую улыбку довольной жизнью женщины.

Ей нравился порт Дикка. Совершенно не похожий на ровные, приземистые и скучные города Империи, порт, с совершенно другими – веселыми, жизнерадостными – и очень разными людьми, множеством лавок и лавочек, шумными уличными торговцами, зазывалами и обманщиками, предлагавшими из-под полы «чугское золото», магические амулеты, лекарства «от всего». Принцессу узнавали. Иногда кланялись, и она в ответ сдержано-гордо наклоняла голову. Это было почти так же приятно, как в Империи, когда она ехала на Баку в кавалькаде отца под штандартом рода Гигар по улицам столицы Империи, и их приветствовали. И хотя здесь никто не видит ее лицо, все знают, что она – жена господина Кадета, Великого и Могучего Вождя с Холодных Земель, богача и задиры. Великого и могучего, улыбалась принцесса. Щедрого с друзьями и приятными людьми и молниеносно-беспощадного к врагам. К ней боялись подходить, только издали окликали: «Принцесса! А вот мой товар, посмотри и купи, Принцесса!». Принцесса шла в Конюшни.

День был прекрасный, в меру жаркий – потому что с Моря дул чудный теплый мокрый ветер. Недаром местные женщины носят такие широкие блузы и длинные узкие юбки – такой ветер живо задерет короткое и широкое платье на голову – срам и потеря достоинства! А разрезы на боках блуз делают, чтобы в жаркий день продувало немного. Надо зайти и посмотреть материалы на летние юбки – Каддет каждый день настаивает: «Купи себе что-нибудь, красавица-принцесса!» Так, улыбаясь под платком, принцесса свернула к ближайшей большой лавке, жестом остановила охрану, вежливо топнула новым башмачком по битке – звуковому камню, вошла в сумрачную от обилия товаров на стенах лавку и увидела…Сластену.

Сластена выбирала ткани на три платья. Не для себя, конечно. Куда ей столько! Это раньше, когда она в Гавани работала, три-четыре платья непременно надо было иметь. Случалось, мужчина платье портил – то зальет вином, то порвет в драке или от глупой торопливой страсти, нужно было иметь в замену. Да и покрасоваться – платья надо иметь! А теперь она – комнатная невеста. Скучища!… Платья шьет! Закройщицу бы в помощь! Была ведь закройщица, девушка-чуг, про которую запретили расспрашивать и рассказывать! Вот была закройщица!… А теперь – все сама делает, да и получается неважно.

Новая жизнь Сластены началась на третий день после того, как однажды ночью пропала ее закройщица, подружка-чуг. Куда делась подружка, повариха не рассказывала, охранница осталась одна, самая противная, с ней не поговоришь, и Сластена уже начала тосковать, когда пришел тот человек, который ее в это поместье засадил, повел-повел по коридорам в подземелье, по лестницам вверх-вниз и вывел в порту. И велел – немедленно иди домой! И про то, где была, и что там было – никому и никогда! И Империал подарил!

Сластена побежала домой сломя голову – никак беда, с бабкой, наверное! Нет, дома, слава Судьбе, все было благополучно. Только в комнате матери на ее кровати лежал раненый знаменитый пират Большой Нос, а при нем мать – настоящая портовая жена: в простом платье, волосы растрепанные, тряпка в руках, глаза протухшие… Это, говорит, твой отец, то ли умирает, то ли болеет от раны, давно уж зовет тебя, иди к нему, Сластена. Подошла – большой крепкий, хоть и немолодой мужик. Узнала, хотя раньше видела только издали: точно – Большой Нос. А он руку ее в свою взял – и поняла Сластена: он ее отец. Как искра пробежала между ними. Много дней с ним сидела, кормила, перевязывала, омовения делала. Сейчас ему получше, и рана от удара пики поджила, но боли в ней такие, что он зубы расшатал, крики сдерживая. Стыдно ему, пирату Большой Нос, кричать. А между болями Большой Нос ее за руку держит и про свою жизнь рассказывает. А нос у него никакой не большой, хороший нос. У хорошего мужчины, чтоб вы знали, нос должен быть большой, заметный. Между прочим, оказалось, что это мать ему, как говорится, тухлую рыбу в кровать подложила. А вовсе не он мать с маленьким ребенком бросил, Сластеной то есть. Все мать… И приятель бывший отца… Отец его не убил, нет. Только корень отрезал. А ранил и чуть не убил отца Чужак, господин Каддет, Великий и Могучий Вождь. По описаниям матери и отца Сластена сразу догадалась, что Чужак – тот громадный и черно-волосатый, с голосом пьянящим, который про нежно-розовую ее кожу говорил. Ну, теперь бы она ему за отца сама корень-то… откусила. Подластилась бы – и откусила, бандиту заморскому… Надо вон ту материю пощупать, не слишком ли тяжела? Ведь длинное лето еще только впереди… А вот и еще одна модница… Ой, Судьба добрая, спасибо!… Точно как мать рассказывала – высокая и стройная, платок на голове с прорезями, драгоценные камни звенят… Она! Жена Чужака! Уставилась… Ну, чего не видала?! Бывает же такое – только о ком-нибудь подумаешь – а вот и она! Отец бедный почти не живет от боли, а эта рыба сушеная… И пусть Чужак убьет Сластену, но она за отца отомстит: он отца ранил, так Сластена – жену его порежет!… Вот и ножницы под руку сами просятся…

Принцесса успела перехватить неумелый верхний косой замах, блокировала руку. Онемевший от сразу обрушившихся на него неожиданностей – жена Чужака! Покушение! – хозяин лавки только рот беззвучно раскрывал. Принцесса сделала ему знак – пошел вон!, он и выскочил из лавки. Повелительным жестом Принцесса выставила ринувшуюся в дверь охрану. Не отпуская перехваченную руку с ножницами – ну, молодец, Сластена! – стянула с головы платок.

– Подружка! – ахнула Сластена. Рука ее обмякла. Принцесса вынула из ее пальцев ножницы, бросила в угол. Сняла платок с головы.

– Здравствуй, Сластена!

– Подружка!…

– Что ты на меня бросаешься, подружка? – удивленно спросила Принцесса.

– Как – что? Ты – жена Чужака? Ну, господина Каддета этого? Ты – Принцесса?

Принцесса гордо тронула серьги.

– Так ведь он моего отца чуть не убил! Пират Большой Нос. Он мне отец, оказывается. Должна же я отомстить!

– Ой, Сластена!… Должна… Но ведь это не убийство было, Сластена! На дуэли, Сластена, честно… Но мне жаль, правда!… Правда, жаль!…

– Ладно, подружка!… С мужчинами всегда какая-нибудь морока!…- Сластена рассматривала Принцессу. – Красивая ты!… Мужние серьги какие!… У нас таких не делают… А кто это платье шил?. Повернись-ка! Ну-у-у… это госпожи Тарраты шов… Разве на вырезе – так надо?…

Растерянная охрана топталась у дверей лавочки, заглядывала в маленькое оконце, тревожилась и недоумевала: две молодые женщины хихикали и пихались, что-то наперебой рассказывая друг другу, жестикулируя, как девчонки-подружки при неожиданной встрече.

– А я теперь – комнатная невеста! – с досадой сказала Сластена и вместе с Принцессой залилась смехом. – Мать опять на работу вышла – не может дома сидеть! Вот я и бабку и отца выхаживаю. А ты как, Принцесса? Как замужем быть?

– Спасибо тебе, что рассказала мне все… что настоящей женщине полагается знать,- искренне произнесла Принцесса.- Спасибо!

– Сладкий? – спросила Сластена задорно. – Сладкую смерть знаешь?

Порозовев и закусив губу, с заблестевшими глазами Принцесса кивнула.

– Забыла тогда тебе сказать, потом вспомнила, когда тебя уже не было: каждая сладкая смерть женщине на один день настоящую смерть отодвигает. Вот! – Сластена обняла Принцессу.- Принцесса!… Я б и не подумала никогда! А у меня с твоим Чужаком, правда, ничего не было, один разговор, и то – о цветах. Правда!

– Я сразу тогда тебе поверила. Все хорошо! А как сейчас твой отец, Сластена?

– Рана зажила, почти. Боли у него сильные. Стонать стыдится, терпит, но болит очень!…

– Сластена! Отведи меня к нему. Отведи, не бойся! Я помогу ему, Сластена! Ну, поверь, подружка!… Только никому не говори, что я по гиккейски говорю и понимаю, пожалуйста! Так надо!

– Ладно, подружка! Мы на знаках разговаривали!

…Принцесса сосредоточилась, и на кончике пальца зажегся синий огонек-светлячок. Поводила по свежему рубцу на груди пирата. В верхнем углу рубца огонек нашел неправильность, разгорелся сильней.

– Тепло! – произнес Большой Нос. – Щиплет!

– Ты потерпи, отец, – из-за спины принцессы подала голос Сластена.- Принцесса свое дело знает.

…Принцесса, почувствовав легкую усталость и онемение пальца, отошла от раненого. Кивнула Сластене. Обнялись, посмотрели друг другу в глаза, и Принцесса вышла из аккуратного дома Сластены на улицу. Там уже стояла небольшая толпа. Почтительно расступилась в молчании.

Принцесса торопливо шла в Конюшни. Валей и Баку. Ее Долг. Она исполнит свой Долг.

… Резидент прочитал рапорт: «Принцесса (жена Чужака) посетила дом, в котором находится раненый Чужаком пират Большой Нос. Пробыла около получаса. Подслушать не удалось, общались знаками». Резидент улыбнулся.

Владетельному господину Послу Великого Императора чугов доложили: Чужак через свою жену установил связь с пиратом Большой Нос. Кошмар!…

Глава порта выслушал доклад городского шпиона: господин Каддет, Великий и так далее, начал дружить с пиратом Большой Нос. Дружбу скрывают, связь через Принцессу (жена господина Каддета). «Неплохо, – подумал Глава.- Будет порядок в Гавани».

Пираты передавали друг другу слухи: Большой Нос идет в помощники к Чужаку – свой пиратский флот будет у Чужака… всех кто под Чужака не пойдет, будут выставлять из порта или топить.

…Боли у Большого Носа уменьшились на второй день, еще через два дня – пропали совсем, на шестой день Большой Нос зашел в кабак, пил вино, пошучивал. Люди посматривали на него с опаской – ведь с измененной Судьбой человек!

В порту все уже знали: жена Чужака, Принцесса – волшебница, лечит руками.