Темы рассказов

1. Символ имперской славы царя Петра Первого.

2. «Золотые хоромы» на реке Мойке.

3. Царские конюшни — знак скоростного движения в XVIII веке.

4. От Большого Луга до Марсова поля.

5. Почтовый двор — новый тип сооружений в России.

6. Греческая слобода на Мойке.

7. Главная аптека Петербурга.

8. Дворец Кантемиров. Память о Прутском походе Петра I.

9. Усадьба Балков. Трагедия семьи.

10. Дом Фельтенов.

11. Время Петра на Миллионной. Историческая память о сподвижниках Петра I.

12. Зимние маленькие хоромы царя.

13. Свадебные палаты.

14. Третий Зимний императорский дворец.

15. Дом корабельного мастера.

16. Дворцы высших адмиралтейцев.

17. Зимние дворцы императриц Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны.

 

Символ имперской славы царя Петра Первого

Наименование объекта. Конный монумент Петра I на площади Коннетабль.

Маршрут следования. Встреча у станции метро «Гостиный двор» и далее пройти к Михайловскому замку.

Остановка у объекта. Сделать остановку перед памятником Петру I.

Элементы показа. Показать общий вид конного монумента, его восточный и западный барельефы.

Из «Портфеля экскурсовода» показать скульптурный портрет всадника на монументе, созданный К.Б.Растрелли, барельефы «Полтавская баталия» работы И. И. Теребнёва и И. Е. Моисеева, «Сражение при Гангуте» работы скульптора В. И. Демут-Малиновского.

Город Санкт-Петербург является символом царствования Петра I, гордостью и любимым его детищем, выражением эпохи преобразований в России начала XVIII века.

И хотя новая столица тогда не олицетворяла собой всю Россию, но это был луч нового света, который постепенно стал проникать во все уголки необъятной русской земли.

Петербург был единственным местом, где по воле Петра строился целый город, с его проспектами, улицами, набережными и линиями, а также садами и парками.

Памятник Петру перед Михайловским замком

Сам Пётр считал создание новой столицы важнейшим итогом своего царствования.

Одним из значимых новшеств в Петербурге того времени было выдвижение идеи создания конного монумента Петру Первому.

Эта идея возникла у итальянского скульптора Бартоломео Карла Растрелли, которого в 1716 году Пётр I пригласил в Россию в качестве одного из первых архитекторов Петербурга.

Там, в далёкой Италии, уже не одно столетие стояла величественная конная статуя полководца, императора Марка Аврелия, правившего римской империей с 161 по 180 годы.

Созданная в XVI веке великим итальянцем скульптором Микеланжелом, она украшала площадь Капитолия в Риме.

Эта статуя, по всей видимости, и послужила прекрасным образцом для создания монумента в Петербурге.

Пять лет Бартоломео Карло работал над моделью.

Однако при жизни Петра I памятник был создан только в виде бронзовой модели.

Полностью он был отлит только в 1746 году при императрице Елизавете Петровне усилиями итальянского бронзолитейщика А. Мартелли и русского пушечного мастера Литейного двора С. Копьева.

В памятнике не сразу узнаешь Петра I.

Фигура Петра ничем не напоминала московских царей, она властная и гордая, увенчанная лавровым венком — символом славы.

В правой руке у всадника — жезл полководца.

На меч ниспадает мантия из горностая. На рукояти меча изображен лев — символ власти.

Конь здесь изображен тяжёлым, но величавым, богато украшенный кистями и другими деталями.

Таким образом, сила, власть и слава императора являются основной мыслью, исходящей от памятника.

Только по лицу можно понять, что перед нами русский царь Пётр I.

Ведь автор памятника передает точную копию лица по гипсовой маске, которую Пётр I разрешил ему снять с себя. Как на маске Петра, так и здесь запечатлены высокий крутой лоб, широкий разлет бровей, немного выпуклые глаза, небольшой сжатый рот и волевой подбородок.

От облика Петра исходит всеобъемлющий ум, необыкновенная энергия и сила воли.

Таким и остался в памяти народа этот необыкновенный человек, ставший с 1721 года российским императором и легендой.

Величественная осанка победителя и торжественная поступь коня возвышаются на массивном одиннадцатиметровом четырехгранном постаменте.

Памятник прославляет победы России в Северной войне 1700–1721 годов. Об этом напоминают бронзовые барельефы, расположенные на восточной и западной сторонах постамента.

С восточной стороны барельеф, исполненный скульпторами И. И. Теребнёвым и И. Е. Моисеевым, создан как память о Полтавской битве. На нем изображена одна из сцен полтавского сражения.

Известно, что эта сухопутная баталия произошла в 1709 году и была одной из самых главных побед армии Петра I над Швецией. Карл XII, шведский король, был в этом сражении ранен в ногу и чуть было не попал в плен к русским солдатам.

Полтавское сражение

На барельефе изображен самый острый момент сражения, где русское воинство во главе с Петром I наносит сокрушительное поражение шведам.

Пётр I изображён на первом плане, он шпагой указывает в сторону бегущих шведских солдат.

Рядом же на коне находится бравый сподвижник царя Александр Меншиков. Он — предводитель конницы.

Скульпторы изобразили здесь и шведского короля Карла XII, его, раненого, солдаты на носилках уносят с поля боя.

В это время в небе парят гении Победы, трубящие славу победителю. В облаках изображен знак Зодиака — Рак, который соответствует июню. Ведь это событие произошло 27 июня.

Какой символический обобщающий момент истины: Пётр I — на коне, а Карл XII — навсегда покидает поле боя.

Второй барельеф называется «Морской бой при Гангуте», где изображено морское сражение, произошедшее у полуострова Гангут в Финском заливе Балтийского моря. Здесь русские моряки захватывают шведские суда.

Гангутское морское сражение

Слева, на переднем плане, виден русский флагманский корабль, на котором хорошо видна фигура Петра I. Над ним так же плывет гений Победы.

Попробуем представить себе это событие далёкого 1714 года.

Гангутское сражение само по себе очень любопытно и напоминает острое окончание шахматной партии.

В нем атакующая сторона удерживает инициативу за счет опережения противника лишь на один ход, что не дает противнику возможности использовать для защиты свои сильные фигуры.

Русский галерный флот шел из г. Гельсингфорса в г. Або. У полуострова Гангут шведская эскадра адмирала Ватранга перекрыла путь русским галерам. 16 шведских линейных кораблей и 5 фрегатов с сотнями орудий встали у мыса Гангут, где они контролировали фарватер и подходы к берегу.

Пётр и его штаб осмотрели полуостров Гангут, который тянулся на многие километры в море, и заметили, что у своего основания он имеет довольно узкий перешеек. Было решено построить на нем настил и перетащить галеры на другую сторону полуострова, миновав, таким образом, встречу у мыса с кораблями шведов.

Но адмирал Ватранг не дремал. Он быстро разгадал план Петра и решил дать русским бой при переправе. Для этого он разделил эскадру на 3 части. Первую часть под командованием вице-адмирала Лилье с 12 кораблями он отправил к тому месту, где русские предполагали вытаскивать суда на берег. Вторую часть, под командованием контр-адмирала Эреншильда, с одним фрегатом, шестью галерами и тремя швертботами он отправил туда, где русские намеревались спускать галеры с волока в воду. Третью часть под своим командованием с шестью кораблями и тремя фрегатами адмирал Ватранг оставил на месте у оконечности полуострова — мыса Гангут.

Пётр внимательно наблюдал за действиями шведов и тотчас решил воспользоваться тем, что предоставили ему природа и шведский адмирал Ватранг.

А природа в этот день, 25 июля, преподнесла Петру I подарок — полный штиль на море. Это значило, что без ветра корабли шведов просто не могли сдвинуться с места.

И тогда вечером 25 июля первый отряд русских галер у мыса Гангут спокойно обошел неподвижно стоявшие шведские корабли подальше от берега, вне досягаемости их орудий. За ним спокойно прошел и второй отряд русских галер. Лишь ночью подул спасительный для шведов ветер. Тогда шведский адмирал передвинул свои корабли подальше от берега.

Но утром 26 июля на море опять установился полный штиль. И тогда третий отряд русских галер прошел по той воде, где ещё вчера стояли шведские корабли. Русские галеры обогнули шведскую эскадру теперь уже под самым берегом.

Ватрангу пришлось срочно спускать шлюпки и буксировать тяжелые корабли обратно к берегу. Но было уже поздно.

Русские галеры заперли во фьорде отряд Эреншильда, который должен был контролировать место спуска русских судов на воду.

Предложение русских о сдаче шведы отвергли.

Тогда 30 галер, построившись полумесяцем, двинулись на неподвижно стоявшие шведские корабли. Это было грандиозное зрелище. Яростный огонь со шведских кораблей был мимо цели. Дважды шведы отбивали атаки галер, но с третьего раза галеры сблизились, и русская пехота пошла на абордаж (штурм). После трехчасового боя шведы спустили сине-жёлтые флаги. Вероятно, вода тихого фьорда покраснела от крови, так как почти 1000 солдат и моряков были убиты и ранены в эти часы. Смотреть на торжество русских адмирал Ватранг уже не имел сил. Как только подул ветер, он ушел в открытое море.

Исход боя решила рукопашная схватка. Это и отражено на барельефе постамента.

Гангутский морской бой показал смелость и отличную морскую выучку русских моряков.

Скульптор В. И. Демут-Малиновский иносказательно отметил месяц, в который произошло это сражение. В небесах под облаками он изобразил летящего льва. Это знак Зодиака, соответствующий по восточному календарю летнему месяцу июлю.

Сам памятник отобразил историческую значимость деятельности Петра I, его полководческий дар и государственную мудрость. Изображение Петра повторяется трижды: в наряде римских императоров, в виде сухопутного полководца и флотоводца. Здесь соединились в одном человеке политическая мудрость, полководческое сухопутное и морское искусство, укрепившее российское государство и заставившее весь мир уважать Россию.

Постамент и барельефы были установлены в 1801 году, после отливки всего монумента.

Об этом указывает высеченная золотыми цифрами дата на северной стороне памятника.

Всеми работами по изготовлению и установке постамента руководил известный тогда скульптор М. И. Козловский. Создали постамент из сердобольского гранита скульпторы И. И. Теребенев, И. Е. Моисеев, В. И. Демут-Малиновский. Они облицевали его в олонецкий мрамор розово-белых и зелёно-серых оттенков.

В установке памятника Петру I принимали участие архитекторы Ф. И. Волков и А. А. Михайлов.

Конный монумент расположили перед только что построенным Михайловским замком, который с 1 февраля 1801 года стал императорской резиденцией Павла I. Вокруг памятника была создана площадь. Это был обширный плац, предназначенный для парадов, названный на французский манер Коннетаблем.

По приказу Павла I на постаменте с северной стороны была сделана надпись: «Прадеду — правнук». Она напоминает о кровном родстве с Петром I очередного русского императора.

Памятник поставили перед прекрасным замком, названный Михайловским по имени святого покровителя императора Павла архангела Михаила.

Когда-то при Петре на месте замка в окружении сада стоял маленький деревянный домик. Императрица Елизавета Петровна вместо маленького дома приказала возвести большой деревянный, но очень представительный дворец, в котором родился будущий император Павел.

Михайловский замок, построенный на месте дворца Елизаветы, затмил своей красотой два предыдущих и стал крупнейшим архитектурным памятником, завершившим собой историю петербургского зодчества XVIII века.

Его проектирование заняло целых 12 лет, в нём принимали участие как сам император, так и архитекторы А. Ф. Виолье и В. И. Баженов.

Само строительство велось около четырёх лет под руководством Винченцо Бренны, который переработал первоначальный проект и создал художественное оформление интерьеров.

8 ноября 1800 года в день святого Архангела Михаила, покровителя семьи Романовых, здание было торжественно освящено.

В облике сооружения воплотились художественные вкусы самого императора Павла.

Замок возвышался на острове, омываемом реками Фонтанкой и Мойкой с юго-восточной стороны, и специально прорытыми каналами с юго-западной.

Здесь создана целая система замковых фортификационных сооружений, включавшая в себя каналы, полубастионы, подъёмные мосты и пушки.

В общий первоначальный ансамбль замка входили и павильоны, расположенные перед площадью по сторонам главного въезда на площадь.

Территория замка была изолирована от города. Само здание представляло собой квадрат с центральным внутренним восьмигранным двором. Главный вход находился с юга, куда вели три расположенных под углом моста.

Центральная часть южного фасада, перед которой мы находимся, контрастно выделена поднятым на высокий цокольный этаж портиком из четырёх сдвоенных ионических колонн красного мрамора с богато украшенным скульптурным фронтоном и аттиком над ним.

Михайловский замок воспринимается как самый выразительный символ павловской эпохи.

 

«Золотые хоромы» на реке Мойке

Наименование объекта. Михайловский сад. Павильон архитектора К. И. Росси.

Маршрут следования. От Михайловского замка перейти ул. Садовую и пройти в Михайловский сад и далее на берег реки Мойки к павильону Росси.

Остановка у объекта. Остановиться на террасе павильона.

Элементы показа. Показать современный вид павильона и пространства вокруг.

На месте, где находится сейчас павильон Росси в Михайловском саду на берегу реки Мойки, в допетровское время располагалось шведское поместье с названием «Перузиана».

Место это было заболоченное, но с возвышенными участками, вокруг которых открывался большой мокрый луг, откуда вытекали небольшие ручейки Мья и Лебединка.

С основанием Петербурга одной из важнейших задач здесь стало осушение заболоченных территорий.

Для осушения луга в начале 10-х годов XVIII века прорыли канал, соединивший реку Мья с протекавшей с востока большой рекой под названием Ерик, которую позже назвали Фонтанкой.

На западной стороне от большого луга из болота вытекала ещё одна речка — Кривуша, которая ограничивала значительную территорию к западу.

Заболоченное пространство, замыкаемое сегодня реками Мойкой, Фонтанкой и Невским проспектом, Пётр I подарил своей жене Екатерине Алексеевне.

Здесь, на южном берегу Мойки, начали строить небольшой дворец, который после постройки выглядел довольно богатым. Дата строительства дворца остается неизвестной, но по косвенным архивным данным его строили в 1710–1711 годах.

На кровле небольшого деревянного здания возвышался позолоченный фонарик в восемь окон, откуда можно было обозревать панораму этой местности.

Фонарик завершался высоким шпилем со своеобразной эмблемой, домиком и деревом.

Шпиль просматривался издалека, ведь в первые годы строительства Петербурга другой такой высоты в этом месте ещё не было.

Внутри самого дворца стены главного зала украшали золоченые кожи, а потолок был затянут живописным холстом.

В каждой комнате стояли изразцовые печи на железных ножках, одетые в медные балясины «для пригожества».

Окна в свинцовых переплетах были одинарными, двери — двухстворчатыми, столярной работы.

Роскошная отделка интерьеров этого маленького дворца и позолоченный фонарик над ним снискали ему имя Золотых хором, или Золотого зала, который показывали гостям как чрезвычайно богатую и интересную постройку.

С юга от дворца располагался Третий императорский Летний сад.

По воспоминаниям одного из современников, в начале 20-х годов XVIII века в саду у «Золотых хором» ещё ничего не было, кроме фруктовых деревьев да пяти прудов, где разводили живую рыбу для царских трапез.

Михайловский сад

Зато в оранжереях и парниках зрели редкие для северных широт плоды — бананы, ананасы.

Позже здесь были возведены всевозможные хозяйственные постройки, конюшни, амбары.

Вдоль берегов Мойки и Фонтанки отвели место и для прогулок, для чего построили наплавной мост через Мойку, который вел из Третьего во Второй Летний сад.

Конечно, берега рек были не такими благоустроенными, как теперь, да и сами реки были узкими, но они ограничивали доступ посторонних лиц на территорию Третьего сада.

Современное название бывшего Третьего Летнего сада Михайловский сад происходит от имени владельца дворца, построенного архитектором Карлом Ивановичем Росси в 1819–1825 годах для великого князя Михаила Павловича, сына Павла I.

Павильон Росси

К. И. Росси примерно на месте, где стояли «Золотые хоромы», в 1825 году построил и павильон, который к саду обращён сквозной полуротондой-аркадой, где полукруглый выступ прорезан пятью арками.

Раскрытый к зелени сада и воде центральный скрытый его зал фланкируется по бокам небольшими закрытыми помещениями, украшенными снаружи дорическими колоннами. Плафоны внутри них были покрыты росписью.

Перед павильоном со стороны реки построили террасу с ажурной чугунной оградой и двумя симметричными гранитными лестницами — спусками к воде.

В южной части сада К. И. Росси построил величественный дворец с окружавшими его территориями.

От дворца до реки Мойки он вместе с архитекторами И. А. Ивановым и А. А. Менеласом спланировал и пейзажный сад.

Живописность саду придают извилистые дорожки, пруд неправильной формы, зелёный луг, открытый перед дворцом, свободно стоящие группы деревьев и кустов.

При этом были искусно использованы и существовавшие ранее пруды, но геометрически четкие их очертания изменены на естественные. Частично сохранены и прямые аллеи.

Из павильона Росси открывается прекрасный вид на Михайловский сад, который на рубеже XVIII–XIX веков был включён в охраняемую территорию при замке Павла I.

Здесь гуляли члены царской семьи, а сам император объезжал аллеи и площадки верхом на коне.

В 20-е годы XIX века в саду при Михайловском дворце часто устраивались гулянья, всевозможные увеселения, иллюминации, выставки цветов.

Многие десятилетия он продолжал оставаться садом дворцового типа.

В 90-е годы XIX века, когда дворец был передан для устройства музея русского искусства, сад передали в ведение городской думы и музея.

Погуляем по саду и мы. После прогулки выйдем на противоположную сторону его территории к церкви Вознесения Христова (Спас на крови).

 

Царские конюшни — знак скоростного движения в XVIII веке

Наименование объекта. Здание придворного Конюшенного ведомства, набережная реки Мойки, дом 4.

Маршрут следования. От Михайловского сада пройти мимо церкви Спаса на Крови и выйти на Конюшенную площадь.

Остановка у объекта. Сделать остановку на трехарочном мосту через Мойку и Екатерининский канал.

Элементы показа. Показать общий вид здания бывшего Конюшенного ведомства.

Из «Портфеля экскурсовода» показать чертёж Николауса Гербеля «Главный корпус Конюшенного ведомства (1720–1723)».

На левом берегу реки Мойки в 1723 году по проекту архитектора Н. Гербеля были построены придворные конюшни. Они состояли из нескольких корпусов, очертания которых в плане составляли продолговатый неправильной формы с изломом прямоугольник, соответствовавший изгибу реки Мойки.

Главный фасад трёхэтажного корпуса с барабаном наверху и фигурой скачущего коня был обращён к реке.

Порывистое движение коня стало знаком скоростного движения в петровское время.

К центральному корпусу примыкали два длинных двухэтажных крыла.

Помещения для лошадей императорской семьи были просторными и расположили их недалеко от царских дворцов.

В 1817–1823 годах архитектор Василий Петрович Стасов перестроил старое здание, при этом он сохранил прежние фундаменты, части стен, а также общую планировку.

Главный корпус старого Конюшенного двора (1720–1723)

По углам здания были возведены опорные точки — кубические павильоны с лоджиями.

В центре южного фасада перед созданной площадью была размещена церковь Спаса Нерукотворного образа.

Самое значимое событие, произошедшее в этой церкви, связано с отпеванием 1 февраля 1837 года тела А. С. Пушкина, великого русского поэта, убитого во время дуэли.

О смерти поэта тогда сразу узнал весь Петербург и люди хотели прийти к Адмиралтейской церкви, где первоначально был установлен гроб с его телом.

Но всё вдруг изменилось, так как ночью тело поэта без согласования с его родными было перевезено в церковь конюшенного ведомства.

Усопшего поэта в присутствии только близких друзей отпевал священник Пётр, участник Отечественной войны 1812 года.

После процедуры отпевания гроб, обитый темнокрасным бархатом, вынесли из церкви. Впереди шли поэт В. Жуковский и баснописец И. Крылов, плакал поэт Вяземский.

Хоронить Пушкина в Петербурге император Николай I не разрешил, поэтому в ночь на 3 февраля Александр Тургенев, друг А. С. Пушкина, отвез гроб в Святогорский монастырь, где до сих пор находится могила поэта.

Конюшенная церковь и сегодня продолжает служить памяти Пушкина. Ежегодно в день смерти поэта здесь проводятся заупокойные службы в его память.

Пушкин любил Россию, её историческое прошлое, а петровская эпоха нашла своё отражение в таких его произведениях, как «Полтава», «Медный всадник», «Арап Петра Великого», «Стансы», «Пир Петра Великого». Он высоко оценивал деятельность Петра.

«Пётр Великий… — один есть целая всемирная история», — писал он.

А. С. Пушкин в своих произведениях отразил события Северной войны, в частности Полтавской битвы, строительства Петербурга, петровские преобразования в быту и культуре.

Память о великом русском поэте Александре Сергеевиче Пушкине хранит и дом № 12 по набережной реки Мойки, расположенный недалеко от императорских конюшен.

В этом доме жил и первый архитектор Петербурга Доменико Трезини, прославивший свое имя возведением первых царских дворцов и величественной колокольни Петропавловского собора.

Так в одном доме сошлись судьбы первого архитектора и первого поэта Петербурга.

Продолжим нашу экскурсию на Марсовом поле.

 

От Большого луга до Марсова поля

Наименование объекта. Марсово Поле.

Маршрут следования. От Конюшенной площади перейти реку Мойку и выйти на юго-западную аллею Марсова поля.

Остановка у объекта. Остановиться напротив дома № 3.

Элементы показа. Показать общий вид Марсова поля и западную линию зданий.

Из «Портфеля экскурсовода» показать репродукцию гравюры И.Иванова «Вид Царицына луга от Верхнего сада. 1814 год».

В петровское время перед «Золотыми хоромами» Екатерины, между реками Мойкой и Невой простирался Большой заболоченный луг, примыкавший к первому Летнему саду.

Чтобы его осушить, решили прокопать от Мойки к Неве два канала — Красный и Лебяжий, образовав два острова.

Первый остров стал наиболее парадным, где построили Летние дворцы, установили мраморные скульптуры и возвели фонтаны.

На нем Пётр стал устраивать знаменитые ассамблеи, учрежденные Указом от 26 ноября 1718 года, сыгравшие заметную роль в ломке старого быта. Тогда в царский Летний сад съезжались гости к пяти часам пополудни и оставались там до позднего вечера.

Чтобы приглашённые вельможи не скучали, рядом на другом острове, на Большом лугу, где мы сейчас находимся, играли оркестры, потешавшие народ музыкой. Как вспоминает очевидец, оркестры состояли «из нескольких труб, фаготов, валторн, гобоев и литавр. Капельмейстер из солдат… бил там в огромный турецкий барабан…»

В другие дни на лугу обычно выстраивались Преображенский и Семёновский полки, проводились учения петровских солдат.

Это было красивое зрелище. Все здесь было ново, необычно от имевшегося у петровских солдат и офицеров оружия, одежд, до самого действа учения.

Военная форма, регламентированная с 1720 года по чину и родам войск, была особенно красива.

Солдат одевали в красные короткие штаны, чулки и низкие башмаки, они маршировали в кафтанах тёмно-зелёного цвета, под которым виднелся красный камзол (длинный жилет).

Во время холодов поверх кафтанов надевалась епанча, плащ синего цвета, на шею повязывался чёрный, а при параде красный галстук, а на голову надевались шляпы чёрного цвета.

Офицеры носили нашейные металлические знаки и шарфы, повязанные через плечо. Обшлага офицерских кафтанов были отделаны галунами.

Какое разнообразие цветов мелькало на парадах и учениях петербургских войск!

Сам царь угощал солдат, поднося собственноручно из деревянных чашек вино и пиво. Да и простой народ толпился поблизости, чтобы получить из рук царя горячие пироги, печёный хлеб, жареное мясо и другое.

Большой луг вскоре от этого и стали называть Потешным.

Как же выглядел Царицын луг в то время?

Отзывы путешественников того времени описывали его как пустой, без деревьев. После его осушения все чахлые деревья и кусты были вырублены. Лишь на части луга и вдоль Невы оставили еловые деревья.

Большая часть Потешного поля довольно долгое время после смерти Петра I оставалась незастроенной. Здесь по-прежнему проходили смотры и учения войск. При императрице Анне Иоанновне такие «экзерциции» продолжались каждой осенью по десять-пятнадцать дней, после чего офицеров обычно приглашали на прием в деревянный Летний дворец. Солдат же по-прежнему угощали прямо здесь, на Потешном поле.

Продолжались на лугу в праздничные дни и гулянья с играми, фейерверками и другими потехами.

В феврале 1740 года был издан Указ: «На Большом лугу, который против Летнего сада, для променаду (месту для прогулок) учинить ограду».

С этого момента стали меняться очертания Потешного луга.

От Мойки к Неве проложили три параллельные аллеи, а в центре средней, более широкой, разбили просторную площадку.

Эти три линии аллей пересеклись перпендикулярными аллеями, завершенными маленькими площадками — тупиками, на которых соорудили 23 беседки (лустгаузы) для певчих птиц.

Вдоль аллей высадили деревья, а на берегу Невы оставили большую парадную площадь. Ее обрамили шестью рядами елей.

С этого времени покрытый сетью аллей луг получил ещё одно название — Променад.

Общий замысел планировки принадлежал архитектору Франческо Растрелли, а беседки и другие сооружения спроектировал М. Г. Земцов.

Устройство «огорода» производилось под руководством и наблюдением опытного мастера И. А. Сурмина.

Устройство «Променада», было не случайным, ведь на Большом лугу на берегу Красного канала жила будущая царица, а тогда цесаревна Елизавета Петровна, отчего луг стали называть Цесаревнин.

Примечателен перечень построек, возведённых рядом с дворцом дочери Петра Первого.

Перед ныне стоящим зданием бывших Павловских казарм от реки Мойки к Неве тянулся вырытый в 1718 году Красный канал.

А на берегу канала в начале 1720 г. на месте казарм стояли три дома: царицы Екатерины Алексеевны, петровского генерала Вейде и Лестока.

Какими были эти дома, мы не знаем.

Можно предположить, что самым красивым дворцом здесь был Царицын дом, в котором пребывали дочери Петра Анна и Елизавета.

В 1721 году дворец предоставили жениху Анны герцогу Голштинскому Карлу Фридриху.

История породнения русского царского дома и рода голштинских принцев восходит ещё ко времени Ивана IV, то есть к XVI веку.

Отец Карла, герцог Ливонский Фридрих, сын датско-норвежского короля был женат на родственнице Ивана Грозного княгине Марии Владимировне Старицкой.

Герцог Ливонский Фридрих тогда владел Голштетт-Готторпским герцогством, но в 1702 году был убит в бою. Наследником герцогства стал его сын Карл, родившийся в 1700 году.

В 1721 году Пётр I призвал герцога Карла Фридриха в Петербург, надеясь укрепить династические связи России и герцогства.

В этом дворце вплоть до свадьбы и жил Карл Фридрих. Здесь он, стоя на балконе, ожидал появления «императорских принцесс» Анны и Елизаветы, чтобы раскланяться с ними и обменяться нежными взглядами со своей невестой Анной. Отсюда на роскошной барке, отделанной золотом и бархатом, он по Красному каналу попадал в Неву и присоединялся к «Невской флотилии».

Здесь, во дворце, жил и камер-юнкер герцога Фридрих Берхгольц, который многое нам рассказал о петровском времени в своем «Дневнике».

Как вспоминал Берхгольц, напротив резиденции герцога Голштинского находился Готторпский глобус, одна из достопримечательностей Петербурга.

Он был изготовлен в 1654-64 гг. под руководством известного немецкого путешественника и географа Адама Олеария по рисунку знаменитого датского астронома Тихо Браге мастером А. Бушем. С тех пор он находился в Готторпском замке-крепости Тенинген, который русские войска отбили у шведов.

В конце 1713 года глобус был подарен Петру I опекуном Карла Фридриха герцогом Гольштейн-Готторпским.

Глобус разместили тогда в Зверовом дворе, в котором изначально содержались «большой слон, львы и тигры, присланные от Персидского шаха». Слон проделал огромный путь от Астрахани до Петербурга пешком в специально сшитых из кожи «сапогах». Но северный климат оказался губительным для экзотического животного.

В пустующем помещении и разместили уникальный глобус.

Это сооружение, каркас которого был обит листами меди, был диаметром около 3,5 метра.

Снаружи на бумаге красками и пером была изображена земная поверхность, а внутри шара воспроизведено небо со звездами.

Земля и небо вращались вокруг с помощью водяного механизма, удивляя зрителей.

Позже Готторпский глобус был перевезён на Васильевский остров, в Кунсткамеру.

Второй дом принадлежал боевому генералу Адаму Вейде.

Сведений о доме сохранилось мало, но известно, что Пётр I торжественно проводил своего боевого сподвижника-генерала в последний путь именно из этого дома, похоронив его в Александро-Невском монастыре.

Адам Адамович Вейде всю свою жизнь провел рядом с Петром I, участвовал в путешествии с Великим посольством за границу в 1696-97 годах.

В 1700 году под Нарвой попал в плен к шведам и вернулся к Петру только через 11 лет, в 1711 году. Потом участвовал в ряде военных походов, в том числе в Прутском и Гангутском.

Он стал вице-президентом Военной коллегии.

Известно, что в 1718 он жил в своём доме, хотя жить ему в нём оставалось недолго. В 1720 году, в возрасте 51 года, его не стало.

Третий дом принадлежал французу — лейб-хирургу Екатерины I Иоганну Лестоку, который прибыл в Петербург в 1713 году. Он был дружен с дочерьми Петра I Анной и Елизаветой, поэтому ничего удивительного не было в том, что его усадьба находилась рядом с домом цесаревен. Позже, в 1741 году, он сыграл важную роль в дворцовом перевороте, при котором Елизавета Петровна стала императрицей.

Дома Вейде и Лестока перешли со временем к другим хозяевам. Известны фамилии именитых вельмож князей Грузинских, владевших домами. Царский дом Елизаветой Петровной был подарен Алексею Разумовскому, её фавориту.

Здесь же по проекту архитектора Ю. Фельтена было построено здание с аркадами для городского ломбарда.

Все эти дома имели внутренние дворы и занимали большой трапециевидный участок между нынешними Марсовым полем, Миллионной улицей и Аптекарским переулком.

На гравюре И. Иванова «Вид Царицына луга от Верхнего (Михайловского) сада» за 1814 год показан ряд зданий на западной стороне Царицына поля.

Трудно представить нам этот вид сегодня, потому что все они вошли в состав величественного здания Павловских казарм.

Павловские казармы — одно из лучших творений русского архитектора Василия Петровича Стасова, который образно, полно и многогранно, сумел архитектурными средствами воплотить в здании военную патриотическую тему.

Стасов оживил огромный по протяженности фасад в 155 метров тремя портиками, применив суровый дорический ордер и подчеркнув этим значение сооружения как символа надежной силы и классической красоты.

Вид Царицына луга от Верхнего сада. Гравюра И.Иванова. 1814

Боковые шестиколонные портики, завершённые фронтонами, указывают на главную, доминирующую роль центрального портика, где двенадцать колонн поддерживают аттик, украшенный рельефами.

Рельефы изображают в основном воинские доспехи: щиты, знамена, шлемы. Они выявляют центр как важнейший смысловой элемент.

Архитектор сохранил детали и тех строений, которые стояли здесь ранее.

Так, здание Ломбарда имело аркады по нижнему этажу, что соответствовало петровской архитектуре, сохранённые в здании Павловских казарм.

Главный фасад казарм господствует над всеми зданиями западной линии Марсова поля.

Здание Павловских казарм — выдающееся произведение архитектуры, отразившее героический дух эпохи XVIII века.

Полк, размещённый в нём и названный Павловским по Указу императора Павла I от 23 ноября 1796 года, прославил себя в боях против армий Наполеона.

По представлению М. И. Кутузова он в 1813 году удостоился наименования «Лейб-гвардии Павловский» и был единственным, который получил почётное право сохранить при себе высокие гренадерские даже простреленные пулями шапки, он также был награждён Георгиевскими знамёнами.

Есть высокий смысл в том, что жилище воинов-павловцев заняло столь важное положение на Марсовом поле.

Не так много найдется примеров в мировой архитектуре, когда специально для солдат было построено полное торжественности здание на одной из главных площадей столичного города.

Но вернемся к площади перед Павловскими казармами.

По-прежнему на Царицыном лугу проводились парады и массовые гулянья во время праздников, но в обычные дни здесь было пустынно.

Чтобы дополнительно привлечь внимание к этому месту, в 1799 году вблизи реки Мойки, в южной части луга воздвигли обелиск, выполненный архитектором В. Ф. Бренной.

Он был посвящён фельдмаршалу Петру Александровичу Румянцеву, герою сражений 1770 года при Ларге и Кагуле, получившему почётное добавление к своей фамилии — Задунайский.

5 мая 1801 года, в первую годовщину смерти Александра Васильевича Суворова, рядом с обелиском П. А. Румянцеву, был установлен памятник и этому великому русскому полководцу, выполненный по модели русского скульптора Михаила Ивановича Козловского.

Работу над памятником Суворову скульптор начал в 1799 году почти сразу после завершения итальянского похода полководца, поразившего мир своим бесстрашием, воинской выучкой и умением русских солдат.

Художественные особенности памятника были по достоинству оценены современниками, а вот место его расположения было выбрано крайне неудачно.

На огромной площади он просто потерялся.

Нужное место для памятника было найдено тогда, когда архитектор К. И. Росси при перепланировке всего района создал небольшую предмостную площадь у набережной Невы.

Сюда и перенесли монумент в 1818 году. С этого же года ушли в прошлое и названия Большой луг, Потешное поле, «Променад».

Весь луг в честь римского бога войны Марса, в виде которого предстал перед жителями города памятник А. В. Суворову, стали именовать Марсовым полем.

Название оказалось очень созвучным роли и значению площади в то время, когда Отечественная война 1812 года дала мощное развитие национальному самосознанию. Не было в искусстве России первой четверти XIX века темы более волнующей, чем слава Родины.

Марсово поле в сравнении с другими площадями Петербурга до 1917 года было неухоженным, может быть поэтому его сделали местом захоронения погибших в февральские дни первой русской революции 1917 года.

Тогда же стали возводить памятник на месте захоронения, открытие которого послужило началом преобразовательных работ на всем поле. Они проводились по замыслу и под руководством архитектора И. А. Фомина. Он разработал проект реконструкции Марсова поля, работы по которому начались 1 мая 1920 года.

Эта предельно чёткая планировка сохранилась до настоящего времени.

Две главные пересекающиеся аллеи делят площадь-сад на четыре участка. Каждый из участков пересечен аллеями: двумя по диагонали, одной — поперек.

Так, на Марсовом поле создан партерный сад, являющийся одним из самых просторных мест во всем Санкт-Петербурге.

Пройдем вдоль когда-то существовавшего здесь Красного канала.

 

Почтовый двор — новый тип сооружений в России

Наименование объекта. Почтовый двор.

Маршрут следования. Пройти вдоль здания Павловских казарм.

Остановка у объекта. Остановиться в сквере парадного входа в Мраморный дворец.

Элементы показа. Показать вначале пространство площади сквера с выходом на Неву, затем западный фасад Служебного корпуса с видом рельефа «Служение лошади человеку». Закончить — показом Мраморного дворца.

Из «Портфеля экскурсовода» показать репродукции с гравюры П. Пикарта «Питейный дом» за 1704 год, рисунок И. Кирсанова «Почтовый двор», выполненный в середине XVIII века, портрет П. П. Шафирова.

Линия засыпанного в 80-е годы XVIII века Красного канала вела к месту, где ковшом когда-то разливался канал у реки Невы, где и находится наша остановка.

На берегу канала был выстроен Питейный дом на месте, где ныне находится возведённый в 1787 году по проекту архитектора П. Е. Егорова служебный корпус Мраморного дворца.

Питейные дома назывались по-немецки аустерии, как сочетание трактира и гостиницы.

Представление об этом дает нам гравюра П. Пикарта, выполненная в 1704 году. Вероятно, и сама постройка, отображенная на гравюре, появилась на берегу Невы тогда же.

Это одна из первых построек на левом берегу Невы, поэтому вид её нам особенно интересен.

Питейный дом. Гравюра П.Пикарта. 1704

Один из современников в 1712 году писал, что этот дом, «выстроенный из дерева в два этажа и окруженный двумя галереями, идущими кругом всего здания, — сооружение, производящее издали очень нарядное впечатление… Его царское величество держали здесь иногда ассамблеи или пировали, как это было летом 1710 года, когда они справляли тут свои именины и устроили торжественное празднество по случаю Полтавской баталии».

13 июля 1710 года здесь состоялись празднования по случаю взятия у шведов Выборга.

По Неве в этот день плыли тысячи горящих плошек. Петропавловская крепость и дома были украшены сотнями фонариков, из бочек со смолой с треском вырывались языки пламени. С кораблей и бастионов палили пушки. Небо белой петербургской ночи озарялось огнями фейерверков.

Датский посланник Юст-Юль писал об этом празднике: «…при взятии… крепостей было меньше расстреляно пороху, чем в ознаменование радости по случаю этих побед».

Около 1711 года Доменико Трезини на этом месте проектирует по указанию Петра I строительство Почтового двора.

Это был новый тип сооружений в России. Появление этого здания связано с развитием почтовых пересылок и с расширением связей между Петербургом и миром.

Как свидетельствуют графические источники, это было квадратное в плане строение с внутренним двором, с въездами с восточной и западной стороны. Во дворе территория была предназначена для стоянок лошадей и подвод.

Построили Почтовый двор в 1714 году, хотя оформительские работы продолжались и после этого времени.

Первый Почтовый двор был мазанковым.

Здесь были первые почтамт и гостиница, а также трактир. На втором этаже Почтамта размещался обширный и нарядно обставленный зал, откуда ежедневно на галерею выходили 12 музыкантов, которые звуками труб и рожков извещали жителей о наступлении полдня.

Уже в 1716 года в реестре Д. Трезини называет эту постройку «Почт-гаус» и указывает, что «…ныне последние печи в задней линии доделывают».

Представление об этой постройке даёт рисунок И. Кирсанова «Почтовый двор», выполненный в середине XVIII веке.

Почтовый двор. Рисунок И. Кирсанова. Середина XVIII века

Некоторые черты и характер этого дома легли в основу проектирования почтовых и постоялых дворов более позднего времени.

По свидетельству камер-юнкера Ф. В. Берхгольца, в 1721 году здесь уже отмечали торжества.

Он писал: «В Почтовом доме празднества. В большой зале и боковых комнатах стояли узкие, длинные столы, за которыми сидели все гражданские, придворные и военные чины».

Это был праздник в честь Ништадтского мира.

Помещения Почтового двора использовались и как своеобразные художественные и прочие мастерские. Там работали архитектурные ученики, резчики, живописцы. Во дворе по царскому указу в специальном амбаре хранились краски, за которые отвечал Д. Трезини и капитан Канцелярии Д. Ягнеев.

Трезини писал: «На Почтовом дворе, где работали резчики у резьбы херувимов и орнаментов на колокольню церкви Св. Петра и Павла… надобно работать и в ночное время».

22 июля 1714 года Пётр I издает Указ: «Из Санкт-Петербурга до Москвы, из Москвы до Санкт-Петербурга учинить обыкновенную почту в неделю два дня, а именно в понедельник и в пятницу для того, что без установленной почты нужнейшие государевы указы и письма посылкой медлятся».

В том же году Пётр I учредил в Петербурге и Москве Почтамты, а в больших городах — почтовые конторы с почтмейстерами во главе.

Впервые почту стали перевозить морским путём.

К пристани перед Почтовым двором швартовались два фрегата, переименованные Петром в почтовые яхты. С 1722 года они совершали рейсы между Санкт-Петербургом и северогерманским городом Любеком.

Людям XXI века, в жизнь которых прочно вошли и стали привычными железные дороги и воздушный транспорт, нелегко представить себе времена, когда средствами передвижения были лишь лошади и водный транспорт. Но именно с ними тесно связаны первые почтовые отправления.

Писать письма было тогда модно, хотя грамотными были в основном богатые люди.

Почта в России была и до Петра I. Ещё в 1667 году она была учреждена в России по инициативе русского дипломата и государственного деятеля А. Л. Ордин-Нащокина. Одновременно была налажена и почтовая связь.

При Петре I в 1696 году появилась так называемая «чрезвычайная почта», с которой доставлялись документы особо важного содержания. Чрезвычайные посыльные тогда ездили вне расписания, а служители почты обязаны были оказывать им всяческое содействие и предоставлять лучших лошадей. Государева корреспонденция перевозилась бесплатно, частная же почта и корреспонденция различных учреждений оплачивалась в установленном порядке.

Эмблемой почтовой связи были скрещенные рожки, а на почтовых лошадях под дугой вешали колокольчик.

Ямщикам была введена форма — зелёный кафтан с красным орлом на левом рукаве и почтовым рожком на правом.

Не было только Почтовых дворов с просторными апартаментами для приема гостей — таких, которые Пётр видел, бывая за границей, в крупных городах.

Поэтому он уже через год, в 1715 году, приказал начать строительство второго по счету Санкт-Петербургского Почтамта.

Немецкий дипломат Гюйгенс писал, что второй Почтовый двор был построен в камне.

На карте 1716 года в начале Большой Немецкой улицы видны два почтовых дома под номерами 13 и 14.

Под № 13 значится гостиница, а под № 14 — Почтамт, который расположился на месте нынешнего Мраморного дворца.

В новом Почтамте останавливались и первое время жили именитые люди, прибывавшие по личному приглашению Петра I.

В этом доме часто бывал и сам царь, где он торжественно справлял свадьбы своих приближенных С. А. Головина и А. И. Румянцева.

Здесь проходили знаменитые петровские ассамблеи, была устроена первая архитектурная школа, которую возглавил в марте 1716 года архитектор Леблон. Первое время архитектор жил в Почтовом дворе, пока ему не было подобрано место на Невском проспекте.

В 1722 году в Петербурге было создано почтовое правление с генерал-почт-директором во главе.

Первым директором этого учреждения стал барон Павел Петрович Шафиров, с которым в 1723 году судьба сыграет роковую шутку.

Он был обвинен в казнокрадстве и приговорен к смертной казни, которую Пётр I заменил пожизненной каторгой. Неизвестно, что бы с ним стало, если бы не смерть Петра I в 1725 году.

П. П. Шафиров

Новая императрица Екатерина Алексеевна освободила Шафирова из ссылки и возвратила его в Петербург, сделав президентом Коммерц-коллегии.

Первая партия почтовых отправлений из Петербурга в Москву была организована Шафировым по тракту на лошадях, которых меняли на созданных почтовых станциях — ямах.

Ведь дорога была долгая, в более чем 600 верст и ямщики пребывали в пути не одни сутки.

Почтовый двор и новый почтамт играли в то время большую роль в жизни города. Их упоминает едва ли не каждый иностранец, приезжавший в Петербург в петровское время.

От Летнего сада вдоль Невы через Большой луг к Почтамту шла широкая еловая аллея.

Со стороны Невы перед Почтамтом была устроена пристань, от которой отходила набережная, имевшая название Почтовой.

У Почтамта, в котором можно было купить провизию, послушать музыку оркестра роговых инструментов, всегда стояли кареты и экипажи.

Сам царь заезжал на Почтамт и там обедал.

В здании второго Почтамта в канцелярии числился штат в 20 человек во главе с почтмейстером немцем Генрихом Краусе. Все делопроизводство велось на немецком языке, и порядок его ведения был строг.

Вся почтовая корреспонденция оформлялась в особый сопроводительный документ — «реестр», вместе с которым упаковывалась в почтовую сумку — кожаный чемодан, называемый «баулом».

Санкт-Петербургский Почтамт имел свою печать. Оттиск печати представлял собой двуглавого орла с вырезанной вокруг него надписью на немецком языке «Санкт-Петербургская почтовая контора».

При пересылке почты соблюдалась секретность. Письма опечатывались сургучом, а привезенные для вручения письма сверялись с реестром и потом выдавались корреспондентам.

За нарушение инструкций почтовые чиновники подвергались суровым наказаниям, вплоть до ареста и даже казни.

Ни одна улица тогда ещё в Петербурге не имела официального названия, поэтому адреса писали приблизительно.

По свидетельству А. Богданова, первого историка Санкт-Петербурга, второй Петербургский Почтамт в 1755 году сгорел и был построен третий по счету Почтамт, но уже в другом месте на Зимней канавке.

Старый обветшавший Почтовый двор и Почтамт разрушили, а территорию выровняли и устроили плац «для собрания солдат при доме её царского величества».

Маленькую пристань у Почтового двора в начале 30-х годов передали партикулярной верфи, где бесплатно выдавали населению лодки и шлюпки.

Так быстро менял свои очертания петровский Петербург.

Ныне на месте, где находились первые почтовые дворы Санкт-Петербурга и творилась русская история, стоят два прекрасных каменных здания.

Мраморный дворец, как величественный памятник северной столицы и России, своей архитектурой не просто украшает Дворцовую набережную, но является неразрывным целым этого архитектурного ансамбля.

Дворец был построен в 1768–1785 годах архитектором Антонием Ринальди, который для отделки внешних фасадов и внутреннего убранства дворца впервые в России широко использовал природный камень — гранит и около 30 разновидностей мрамора, за что и получил свое название.

Первоначально он предназначался Екатериной II в дар её фавориту Григорию Орлову, однако, граф умер до окончания строительства.

После его смерти дворец стал служить резиденцией великих князей. Одним из последних его владельцев был великий князь Константин Константинович Романов, известный поэт, писавший под псевдонимом «К. Р.». В левом крыле дворца, в бывших покоях великого князя в подлинных интерьерах того времени открыта мемориальная экспозиция «Константин Романов — поэт Серебряного века».

Украшением набережной Невы стал и возведённый с западной стороны служебный корпус дворца, строительство которого было поручено тогда молодому архитектору П. Е. Егорову. Здание для хозяйственных целей и размещения слуг было построено в два этажа и простояло более полувека. В 1844 году поступило распоряжение перестроить его под конюшни и манеж по проекту архитектора А. П. Брюллова.

В связи с предназначением здания известным скульптором П. К. Клодтом был создан семидесятиметровый барельеф «Лошадь на службе человека».

По графическому эскизу архитектора скульптор создал четыре блока, объединённых общим сюжетом и идеей.

В барельефе представлены «Боевые схватки всадников», «Конные процессии», «Поездки верхом и на колесницах», «Сюжеты охоты».

Искусствоведы считают, что этот рельеф был выполнен Клодтом по образу и подобию изображения коней на фризе Парфенона.

Здесь действительно много коней и людей, изображённых в римских одеяниях.

Следующая наша экскурсионная остановка будет у дома № 1 по Аптекарскому переулку, где в петровское время родилось аптечное дело бывшей российской столицы.

Будьте внимательны при переходе улицы.

 

Греческая слобода на Мойке

Наименование объекта. Дома на Миллионной улице и Аптекарском переулке.

Маршрут следования. У Мраморного дворца перейти улицу и подойти к дому № 1 по Аптекарскому переулку.

Остановка у объекта. Площадка у северного фасада Павловских казарм.

Элементы показа. Общий вид Аптекарского переулка и Миллионной улицы.

Представим себе, что перед нами не засыпанный в 1765 году Красный канал, а существующий, да ещё с построенным через него мостом.

Устройство мостов, связывающих слободы города, изрезанного реками и каналами, было делом очень важным. Без них жизнь в городе была бы невозможной. Только на Адмиралтейском острове в 1723 году их построили 23.

Поэтому через воображаемый мост Красного канала войдем на адмиралтейскую островную территорию Греческой слободы. Она располагалась, как свидетельствует план Петербурга 1716 года, на участке, ограниченном современной набережной реки Мойки, Миллионной улицей, Аптекарским и Запорожским переулками.

С 1705–1706 годов Греческая слобода стала плотно застраиваться на русский лад деревянными одноэтажными домами с дворами и огородами, так как местность эта была суше, чем в других районах Адмиралтейской стороны.

Дома тогда теснились в беспорядке и производили впечатление «въехавших один в другой». Улицы в слободе не имели названий и были настолько узкими, что карета проехать по ним не могла.

Слободу называли Греческой, хотя жили здесь не только греки, но и итальянцы — галерные капитаны и боцманы, а также строительных дел мастера из разных мест Европы.

По своему вероисповеданию большинство жителей были католиками и лютеранами, поэтому не случайно в слободе появилось две церкви — костел и кирха.

На самом берегу Маленькой (Мье) речки возник Финский рынок.

Недалеко от него поселился и знаменитый католик, первый архитектор Петербурга Доменико Трезини. Он стал первым старостой католического собора, который помогал слобожанам в обеспечении их жильем, одеждой и пропитанием. Эту должность предложил Трезини адмирал Крюйс, ставший командующим Балтийским флотом Петра.

На одном из ранних сохранившихся планов были начертаны участки на ещё до конца не обжитых территориях Греческой слободы.

На нём можно прочесть названия каналов, фамилии владельцев участков, наличие свободных участков вдоль Невы и реки Мойки, на Миллионной улице. Здесь и были отмечены финская и католическая церкви, Финский рынок, аптека.

Пожары 1735–1737 годов стерли с лица земли старинную слободу.

От XVIII века остались лишь элементы архитектурных деталей здания аптеки, Круглого рынка, перестроенных в конце XVIII века.

Тогда на смену деревянным домам стали строиться каменные здания, многие из которых в перестроенном виде сохраняются до настоящего времени.

Они и будут объектом для нашего следующего показа.

 

Главная аптека Петербурга

Наименование объекта. Дом № 1 по Аптекарскому переулку.

Маршрут следования. Подойти к дому № 1 по Аптекарскому переулку.

Остановка у объекта. Остановиться перед домом у мемориальной доски.

Элементы показа. Мемориальная доска на доме.

Итак, архитектор Доменико Трезини, не успев закончить строительство Почтового дома, получил указание Петра I начать новую работу в этом районе.

Необходимо было возвести каменное здание для размещения в нём аптекарей, аптечных препаратов и лекарств, находившихся до этого в деревянном строение Петропавловской крепости.

Место для аптеки было определено царским указом и строительство его началось сразу же в 1722 году.

Чертёж 1740 года даёт некоторое представление об этом здании.

На нем показан обращённый на Миллионную улицу асимметрично решенный двухэтажный фасад с высоким цокольным этажом.

Это здание стало первым в России специально построенным помещением для учреждения, занимавшегося сбором, изготовлением и отпуском лекарств для петербуржцев.

В здании выделялся центральный ризалит, от которого отходили три окна влево и восемь окон вправо, по фасаду украшенные рустовкой и лопатками, объединяющих верхние этажи.

В левой части здания было устроено двухмаршевое крыльцо, в правой — арка для въезда во двор.

Государственное значение здания подчеркивал двуглавый орёл над входом.

Постройка имела внутренний двор, в который арка с Аптекарского переулка ведёт и сегодня.

Внутри здания были расположены четыре «палаты»: три самые важные — внизу, а четвёртая — наверху.

Внизу в первой палате разместили саму аптеку, во второй — материал для лекарств, в третьей — лабораторию, а наверху — «Коллегию медицинскую».

Под палатами были устроены «погребы».

В конце XVIII века архитектор Д. Кваренги облёк здание в новую одежду, придав ему классический характер, но все первоначальные габариты его были сохранены.

В придворной аптеке разместили и медицинскую коллегию, президентом которой с 1722 года Пётр назначил И. Л. Блументроста, опытного и грамотного лекаря.

На плане А. Л. Майера недалеко от аптеки на берегу Зимней канавки ближе к Мойке значится его усадьба.

Иван Лаврентьевич Блументрост был третьим сыном лейб-медика царя Алексея Михайловича.

Он родился в Москве и пошёл по стопам своего отца, став медиком, изучая с 1670 года медицину за рубежом.

Несколько слов об истории аптечного дела вообще и в том числе в России.

Известно, что первая аптека появилась в Багдаде в 754 году, в то время столице Арабского халифата.

В Европе аптеки сначала появились в XI веке в Испании.

До возникновения аптек, как разрешённых учреждений для торговли лекарствами, различные целительные снадобья продавались в зелейных и москательных лавках.

Бесконтрольная торговля, которую вели неподготовленные люди, часто приводила к злоупотреблению ядовитыми и сильнодействующими лекарственными средствами.

В России первая аптека появилась только при царе Иване Грозном в 1581 году. Эта была так называемая «царёва аптека», обслуживавшая только царя и членов его семьи.

Тогда же был создан и Аптекарский приказ, наблюдавший за лечением царя и его домочадцев.

В 1672 году при Алексее Михайловиче, отце Петра I, появилась вторая аптека, ориентированная на лечение состоятельных граждан и запрет внеаптечной продажи лекарств.

В Петербурге первая аптека появилась в 1704 году в каменных казармах Петропавловской крепости и служила в основном для нужд военного гарнизона.

Спустя пять лет, получив статус Главной рецептурной, она стала к тому же крупнейшей в России.

После застройки Адмиралтейского острова высшими адмиралтейскими чиновниками её перевели в это здание на Миллионной улице, отчего и переулок получил название Аптекарский.

К сожалению, во время пожара в начале XVIII века сгорели все документы Аптекарской канцелярии, поэтому сведений о развитии этой и других аптек в Санкт-Петербурге первой половины XVIII века сохранилось очень мало.

В начале XIX века аптека с Миллионной улицы была переведена в дом № 66 на углу Невского проспекта и набережной реки Фонтанки, где получила ласковое название «Аничковой».

Известно, что число аптек в Петербурге постоянно увеличивалось и к концу XVIII века их насчитывалось уже около сотни.

Появление большого количества аптек вызвало необходимость издания закона об аптечном деле.

Первым таким всесторонне продуманным документом можно считать изданный в 1789 году «Аптекарский устав», вошедший в «Свод законов Российской империи».

Это был официальный документ с расценками, используемый для определения стоимости лекарств.

Как правило, тогда все лекарства изготавливались в самих аптеках.

Владелец аптеки обязательно должен был иметь звание провизора — аптечного работника со специальным фармацевтическим образованием.

Закон определял и необходимую структуру дома для размещения вновь открываемых аптек, а также перечень оборудования и приборов для выполнения фармацевтических работ.

За этим строго следило специально созданное медико-полицейское управление.

Из других аптек в Санкт-Петербурге пользовалась особой известностью также аптека Пеля на Васильевском острове, открытая в доме № 16 на 7 линии в 1820-е годы.

В 1848 году её выкупил Вильгельм Эренфрид Пель, ставший основателем династии последующих аптекарей.

В 1871 году дело отца унаследовал Александр Пель, а в 1899 году в ней трудились его сыновья Рихард и Альфред.

Эта аптека характерна тем, что здесь из поколения в поколение постоянно занимались научно-исследовательской работой.

Работает она и сейчас.

Здание бывшей аптеки на Миллионной улице сегодня украшает мемориальная доска, напоминающая об истории зарождения аптечного дела в Санкт-Петербурге и истории этого дома.

 

Дворец Кантемиров. Память о Прутском походе Петра I

Наименование объекта. Дворец Кантемиров.

Маршрут следования. Оставаться на чётной стороне Миллионной улицы.

Остановка у объекта. Сделать остановку напротив домов № 7 и 9 по улице Миллионной.

Элементы показа. Показать общий вид домов со стороны Миллионной улицы.

Из «Портфеля экскурсовода» показать портреты Дмитрия Константиновича и Антиоха Дмитриевича Кантемиров, чертёж из коллекции Ф.В. Берхгольца «Служебный корпус дворца Кантемиров», фото дворца со стороны Дворцовой набережной.

Рядом с построенным зданием Почтамта на участке домов № 7 и 9 по современной Миллионной улице был сооружен дворец для молдавского господаря Дмитрия Кантемира. Это была первая в Петербурге постройка архитектора Франческо Растрелли, сына скульптора Бартоломео Карла Растрелли.

Здание, возводимое с 1721 по 1727 годы, напоминает о Прутском неудачном походе Петра I против турок в 1711 году.

После триумфальной Полтавской победы русских войск над шведами в 1708 году отношения России и Турции несколько улучшились.

Однако бежавшие в Турцию шведский король Карл XII и гетман Украины Мазепа подтолкнули турецкого султана к новой войне с Россией.

25 февраля 1711 года царь Пётр сам принял командование русской армией и 12 июня прибыл в лагерь русских войск, стоявших на реке Дунае.

Здесь давно уже действовал фельдмаршал Б. П. Шереметев, на которого была возложена задача обеспечить армию продовольствием. В этом Петру I обещали господари Валашский Брынковян и молдавский Кантемир.

Пётр рассчитывал и на помощь народов, томившихся под османским игом.

Но Брынковян изменил Петру и остался с османами, а молдавский господарь Кантемир, напротив, в Яссах, столице Молдавии, организовал ему дружественную встречу.

Правда, приведенные Кантемиром отряды были плохо вооружены, и ему не удалось организовать для русской армии в нужном количестве продовольствия.

Прутский поход Петра после Нарвы 1710 года оказался самым неудачным походом во всей Северной войне.

Пётр не учёл, что на стороне турок будет погода.

На юге русская армия страдала от нехватки не только продовольствия и воды, но и от страшной жары, которая выжгла всю траву, лишив корма лошадей.

5 июня 1711 года войска всё же подошли к реке Прут, хотя османы первыми успели переправиться через Дунай и двигались навстречу войскам Петра.

Военному штабу пришлось принять решение: на рассвете дать бой туркам в долине у берегов реки Прут.

Но 9 июля турецкий визир Махмет-паша за три часа до захода солнца решил сам атаковать русский лагерь большими силами, численность турецких войск была в три раза большей.

И атака турок состоялась, однако она ни к чему не привела, сильный огонь русских почти в упор охладил пыл янычар.

Для того чтобы склонить турок к переговорам, был послан в их лагерь сподвижник царя Пётр Павлович Шафиров вместе с сыном первого фельдмаршала России Михаилом Борисовичем Шереметевым.

В трудной для Петра I ситуации они смогли убедить турок заключить мир.

По этому договору России пришлось отказаться от завоёванных крепостей на побережье Черного и Азовского морей.

По возвращении в Петербург прибыло и все семейство Кантемиров, которое с 1711 года вступили в подданство Петра I.

Интересно, что фамилия Кантемир было местным молдавским произношением имени татарина Темира, поселившегося в Молдавии ещё в 1546 году.

Он принял христианство и сделался родоначальником молдавских князей Кантемиров, правивших с тех пор всей Молдавией. При вступлении Петра I в пределы молдавского княжества в апреле 1711 года Молдавией правил князь Дмитрий Константинович Кантемир.

Пётр не выдал его туркам, хотя они и настаивали на этом при заключении Прутского мира.

Более того, царь дал князю Дмитрию хорошие средства на содержание его семьи, а ему самому пожаловал титул барона, чин тайного советника и сан сенатора.

С 1723 года он становится и русским князем.

Князю Дмитрию Константиновичу было тогда 48 лет, прожил он в северной столице 12 лет.

2003 год по решению Международной организации по науке и культуре при ООН ЮНЕСКО объявлен годом Дмитрия Кантемира.

Весь мир более пристально обратил внимание на наследие этого русского и молдавского деятеля.

Несколько слов о его личности.

Д. К. Кантемир

Первые годы жизни Дмитрий Кантемир провёл в родительском доме и при господарском дворе в Яссах.

Его мать Кассандра, давшая первые уроки воспитания и образования, происходила из рода византийских императоров и была одной из образованнейших женщин своего века.

Учился он и у греческого учёного-монаха с острова Крит профессора Василианской академии Иеремии Какавелы. В 1687 году, в 14 лет, он отправился в Стамбул, где сменил на три года своего старшего брата Антиоха в качестве заложника.

Такова была традиция, высокородные заложники в столице Османской империи были гарантом верности господаря султану.

Стремясь к знаниям, Дмитрий Кантемир продолжал своё образование в Академии Константинопольской православной патриархии — так называемой «Великой школе».

Он изучает историю, географию, философию, этику, логику, а также иностранные языки: турецкий, арабский, персидский, французский и итальянский.

В 1691 году князь возвращается на родину и принимает участие в осаде молдавской крепости Сорока, занятой поляками, где приобретает некоторый военный опыт.

Во время княжения его брата Антиоха являлся представителем молдавского господаря при султанском правительстве.

В этот период он постигал тайны дипломатии, общаясь с иностранными дипломатами.

В 1700 году установил тесные контакты с русским послом Петром Толстым.

Одновременно он занимался научными исследованиями, изучая историю и культуру Турции и всего мусульманского Востока, собирая рукописи и редкие книги по истории османской империи.

Кроме того, изучал народное творчество турецкого народа, интересовался турецкой музыкой, которую изучал много лет.

Подстрекаемые Англией, Францией и шведским королём Карлом XII, нашедшим после поражения под Полтавой убежище под защитой турецких войск в молдавской крепости Бендеры, Турция в конце 1710 года стала готовиться к войне с Россией.

Для этого она решила укрепить свои позиции в Молдавском и Валашском княжествах.

По совету крымского хана султан Ахмед III решил посадить на молдавский престол Дмитрия Кантемира.

На него Турция возлагала большие надежды как на человека, воспитанного в Стамбуле.

Церемония возведения Дмитрия Кантемира на престол состоялась 23 ноября 1710 года в присутствии султана.

С первых дней своего правления Дмитрий заботился о создании широкой опоры внутри страны, а его внешняя политика была связана с самым высоким идеалом его народа — освобождением страны от иностранного ига. Но он ясно осознавал, что в военном отношении Молдова была слишком слаба, чтобы собственными силами добиться независимости, и нуждалась в помощи извне.

Для достижения этого вновь назначенный господарь заключил 13 апреля 1711 года секретный Луцкий договор с Россией, которая при Петре I становилась великой державой.

Однако Прутский поход Петра I оказался неудачным, и русские войска вынуждены были отступить из Молдовы.

Вместе с ним покинули край и более 4 тысяч молдаван во главе с Кантемиром, которому не суждено было больше увидеть свою родину.

12 лет Дмитрий служил верой и правдой Петру. Во время Персидского похода 1721–1722 годов у него обострился диабет.

По приказу Петра он возвратился в своё имение село Дмитровку Орловской области, где и скончался 21 августа 1723 года в расцвете творческих сил, на пятидесятом году жизни.

Дмитрий Константинович Кантемир, которым сегодня гордится весь мир, внёс неоценимый вклад в историческую науку, ему принадлежат фундаментальные труды по истории Молдовы, Валахии, Ближнего Востока и больше всего Турции.

Его труд «История возвышения и упадка Османской империи» считается настольной книгой по Востоку, он был переведён почти на все европейские языки.

Кантемир на основе анализа обширного материала одним из первых выдвинул положение об упадке Османской империи.

Среди разносторонних интересов Кантемира важное место занимали теоретические и практические проблемы турецкой музыки. Будучи в Стамбуле, он написал ряд музыкальных и вокальных пьес, а также «Марш Баязида», исполнявшегося долгое время как турецкий национальный гимн.

Он также на турецком языке написал книгу «Руководство к изучению турецкой музыки», где впервые ввёл ноты, а для облегчения их воспроизведения применил алфавит турецкого языка из 33 букв.

Кантемир внёс свой вклад в развитие исторической науки и России.

Его научные заслуги ещё при жизни были высоко оценены мировой научной общественностью.

В 1714 году он был избран членом Берлинской академии, что явилось подтверждением его престижа как европейского учёного. Широко образованный человек, Дмитрий Кантемир был одним из самых блестящих представителей своего поколения.

В России у него остались дети: четыре сына и две дочери. Три его старших сына — Матвей, Константин и Сергей — стали гвардейскими офицерами, а младший Антиох — выдающимся русским писателем и дипломатом.

Антиох Дмитриевич Кантемир, родившийся в 1708 году и получивший прекрасное домашнее образование, продолжил своё обучение в Академии Наук в Петербурге.

А. Д. Кантемир

В 1725 году он поступил на военную службу в лейб-гвардии Преображенский полк.

Тогда же началась и его литературная деятельность, которая сделала его особенно популярным в просвещённых дворянских кругах. Он известен, прежде всего, как сочинитель девяти сатир.

Содержание этих книг было направлено против невежества того времени. Будучи убеждённым сторонником петровских преобразований, Антиох Кантемир вместе с Феофаном Прокоповичем и историком Татищевым участвовал в возведении на престол Анны Иоанновны.

В ноябре 1731 года Кантемир был назначен на пост русского дипломатического представителя в Лондоне, а потом и в Париже.

Все эти годы он писал стихи.

Новаторство его как поэта состояло в том, что он стал одним из зачинателей светской литературы гражданского сатирического содержания. По словам Белинского, он «первым свёл поэзию с жизнью» и открыл обличительную линию русской литературы.

Дворец князя Д. К. Кантемира. Чертёж из коллекции Берхгольца. 1740-е гг.

Антиох Кантемир умер в Париже 31 марта 1744 года, прожив короткую 36-летнюю жизнь.

Среди дочерей Дмитрия Кантемира наиболее известной была Мария, которая слыла красавицей, и Пётр в 1711 году так ею увлёкся, что, по словам австрийского посла, хотел даже на ней жениться. Тогда Марии был только 21 год.

А теперь о дворце.

На этом участке в первом десятилетии XVIII века находился дом капитана Ипата Муханова, о котором ничего не известно.

В 1715 году его купил Дмитрий Константинович Кантемир, для которого старый дом снесли, а на его месте с выходом к Неве стали строить новый по проекту молодого архитектора Франческо Растрелли.

Молдавский господарь так и не смог поселиться в своём дворце по причине длительного его строительства.

Служебный корпус дворца князя Д. К. Кантемира. Чертёж из коллекции Берхгольца. 1740-е гг.

После его смерти дом перешёл к его вдове Наталье Ивановне, а после её смерти им владели их дети.

Помещения сдавались внаём, и известно, что в нём в 1727 году жил тогдашний губернатор Петербурга граф Б. К. фон Миних, а с 1755 года находилось английское посольство, при котором жил его секретарь будущий король Польши Станислав Понятовский.

Семья Кантемиров в 1762 году дворец продала и далее им владели разные хозяева.

Дворец Кантемиров много раз перестраивался, но архитектурные элементы первоначального дворца сохраняются и по сей день.

Старый фасад здания по Миллионной улице оказался скрыт в толще стен, возведённых в 1876 году архитектором К. Лоронж.

На Миллионную улицу ранее выходил один служебный этаж, а главный фасад дворца, построенный Растрелли, выходил на берег Невы.

Главный корпус дважды достраивался, в начале XIX века это сделал архитектор Л. А. Руска, а затем, в 1875 году, — архитектор К. К. Рахау.

Сейчас можно увидеть первоначальное положение проемов на боковых ризалитах.

По странностям судьбы именно в этом дворце суждено было разместиться во второй половине XIX века турецкому посольству.

Дворец и служебный корпус одухотворены именами многих людей.

28 июня 1762 года в день своего вступления на престол Екатерина II вспомнила об опальном канцлере Александре Петровиче Бестужеве-Рюмине, привезла его в Петербург, поместив в приготовленный для него дворец Кантемира.

Императрица выкупила его у владельцев и пожаловала бывшему канцлеру Бестужеву-Рюмину в «вечное и потомственное владение», который прожил в нём всего четыре года и умер.

Наследники канцлера в 1768 году продали участок Владимиру Григорьевичу Орлову, брату фаворита Екатерины II незадолго перед тем назначенному директором Академии наук.

В 1775 году В. Орлов навсегда покинул Санкт-Петербург, перебравшись в Москву, а дом продал графине М. Н. Скавронской, жене двоюродного брата покойной императрицы Елизаветы Петровны, которая вскоре уехала за границу, предварительно продав дворец. Служебный корпус приобрёл управляющий придворной певческой капеллой Дмитрий Степанович Бортнянский, который одухотворил этот дом своей прекрасной музыкой. Около тридцати лет Дмитрий Степанович прожил в нём, сочиняя на радость всех петербуржцев духовные хоровые сочинения, чем навеки прославил своё имя. До сих пор в православных храмах и концертных залах звучат его произведения, волнуя слушателей, как и два века назад.

Он привёл порученный ему придворный хор в лучшее состояние. Все, знавшие композитора, отзывались о нём самыми тёплыми словами, а певчие просто его обожали.

По преданию, в день своей смерти 28 сентября 1825 года в возрасте 74 лет он призвал к себе хор капеллы и попросил исполнить концерт «Всякую прискорбна еси, душе моя», под звуки которого душа его рассталась с телом.

К сожалению, служебный флигель последующими владельцами архитектурно упростили до безобразности, что мы сейчас и наблюдаем.

Сам дворец побывал в собственности министерства финансов, здесь была и квартира самого министра. Им владел также крупнейший лесоторговец и меценат Илья Федулович Громов, для которого особняк был перестроен по проекту архитектора К. К. Рахау.

Именно тогда здание приобрело существующий облик.

Последним владельцем с 1888 года стал управляющий делами семьи Громовых В. А. Ратьков-Рожнов.

В настоящее время в главном особняке размещается Морской регистр судоходства России, который отвечает за сертификацию соответствия Международному кодексу по управлению безопасной эксплуатацией судов и предотвращение загрязнений.

А теперь по чётной стороне улицы подойдём к дому № 6, на месте которого в XVIII веке находилось имение семьи Балков, известной с петровских времён.

 

Усадьба Балков. Трагедия семьи

Наименование объекта. Усадьба Балков.

Маршрут следования. Пройти по Миллионной улице.

Остановка у объекта. Перед домом № 6.

Элементы показа. Показать вид дома, на месте которого в начале XVIII века размещалась усадьба.

Из «Портфеля экскурсовода» показать портрет П. Ф. Балка и чертёж дома Балков.

Внешний облик домов на Миллионной улице создавался усилиями многих архитекторов XVIII и XIX веков, причём последующие зодчие перестраивали первоначально возведённые дома по прихоти их владельцев.

В них жили известные люди своего времени, адмиралы и генералы, князья и графы, тайные советники и обер-гофмейстеры, мало ли должностей было в придворном ведомстве.

Среди них находился и дом приближённых к императорскому кругу лиц семейства Балков, построенный на сквозном участке от нынешнего дома № 6 по Миллионной улице до дома № 5 по набережной реки Мойки.

Заглянем в историю семьи Балков.

В 1711 году Екатерина Алексеевна, супруга Петра I, побывала в Эстляндии в крепости Эльбинг, где комендантом состоял в чине бригадира Фёдор Николаевич Балк.

Его жена Матрёна Ивановна Монс была родной сестрой Анны Монс, к которой ещё молодой царь Пётр I в немецкой слободе Москвы питал нежные чувства.

В крепости Эльбинг Екатерина Алексеевна и супруги Балки дружески расположились друг к другу.

В 1714 году в немецкой слободе неожиданно умирает Анна Монс, и Екатерина Алексеевна похлопотала, чтобы все семейство Балков переехало в 1716 году в Петербург.

Ещё ранее в столице появился их 24-летний сын Павел, который тоже, как и его отец, стал военным.

Службу свою он начал русским солдатом в Воронежском полку и вскоре за «добрые поступки» переведен в лейб-гвардии лейтенанты, с 1715 года «по указу употреблен был в дворовой службе при её величестве».

Его мать, Матрёна Бланк, стала статс-дамой Ее величества.

Тогда же в качестве камер-юнкера царицы Екатерины Алексеевны был принят и родной брат Матрёны Вилли Монс, который позже достиг исключительного положения при дворе.

Павла Балка в 1723 году женили на дочери одного из самых богатых чиновников ведомства царицы.

Невеста, Мария Полева, была и богата и знатна своим положением в придворном обществе, а Вилли Монс добился от императрицы, чтобы фамилию молодых Павла и Марии писали как «Балк-Полевы».

В конце своей жизни Павел стал камергером и генерал-лейтенантом.

Именно для этой семьи архитектор И. К. Коробов и разработал проект дома «в 34 покоя», который был возведён в 30-е годы на Миллионной улице.

С этой семьёй Балк-Монсов связаны последние драматически насыщенные дни Петра I и его жены Екатерины.

В 1724 году первая статс-дама Матрёна Балк и первый камергер царицы Екатерины Вилли Монс, родные брат и сестра, были арестованы.

П. Ф. Балк

Арестован был и сын Матрёны Павел Фёдорович. Их бумаги опечатали, а сами они были преданы уголовному суду как виновные в обогащении себя через злоупотребление доверием императрицы, доходами которой они управляли.

Следствие и суд продолжались 8 дней, и решение по делу было следующим: вдова Матрёна Балк приговорена к одиннадцати ударам кнутом и сослана в Сибирь, а камергер Павел Фёдорович был разжалован в солдаты и отослан в армию.

Далее события развивались ещё более драматично.

Вилли Монса Пётр арестовал 8 ноября 1724 года, и уже 14 ноября высший суд приговорил его, как взяточника, к смертной казни, а 16 ноября на Троицкой площади ему отрубили голову.

Официальная версия преступления В. Монса определялась сравнительно мелкими, по тем временам, хищениями казны, однако молва связывала казнь Монса не со злоупотреблениями, а его интимными отношениями с императрицей.

И действительно, между супругами Петром и Екатериной происходили бурные сцены объяснений.

В своих «Записках» один из современников, морской офицер на русской службе Вильбуа, ссылаясь на рассказ некоей фрейлины, писал о состоянии царя в одной из таких сцен:

«Он (Пётр) был бледен как смерть. Блуждающие глаза его сверкали. Его лицо и все тело, казалось, было в конвульсиях. Он раз двадцать вынул и спрятал свой охотничий нож, который обычно носил у пояса… Эта немая сцена длилась около получаса, и все это время он лишь тяжело дышал, стучал ногами и кулаками, бросал на пол свою шляпу и всё, что попадалось под руку. Наконец, уходя, он хлопнул дверью с такой силой, что разбил её».

Отношения между Петром и Екатериной с этого времени стали сложными.

Возможно, это состояние императора усугубило его болезнь.

После смерти Петра Екатерина I возвратила Матрёну Балк и её сыновей из ссылки и восстановила их во всех прежних должностях.

С воцарением на престол Анны Иоанновны положение Балков при дворе упрочилось.

В 1733 году камергер и сенатор Павел Фёдорович получил этот участок, на котором и стал строить свой дом, спроектированный одним из лучших архитекторов того времени, автором адмиралтейской башни И. К. Коробовым.

Чертёж дома Балков

Несколько позже камергер Балк-Полев выкупил ещё два смежных участка, которые стали его барской усадьбой.

Дом, построенный в 1741 году, был в два этажа с мезонином на высоких погребах.

Долгое время им владели потомки Балков.

В 1750 году дочь Балков Матрёна вышла замуж за камергера Сергея Васильевича Салтыкова, вошедшего в историю фаворитом Екатерины II и, возможно, отцом Павла, будущего императора.

После смерти Сергея Салтыкова Матрёна Салтыкова этот особняк продала мужу своей сестры Семёну Кирилловичу Нарышкину.

В 1775 году после смерти С. Нарышкина по завещанию его жены Марии Павловны всё её состояние и дом на Миллионной передала своему племяннику князю Павлу Петровичу Щербатову, ставшему позже действительным камергером и статским советником, кавалером всех русских орденов до Александра Невского включительно, получившего даже орден Иоанн Иерусалимского и знак бессрочной службы.

При нём со стороны реки Мойки был выстроен двухэтажный каменный флигель с девятью торговыми лавками, сохранённый до настоящего времени. После смерти Щербаковых их дочь продаёт дом и всю усадьбу, которые, сменив нескольких владельцев, перешли в 1857 году в казну и были перестроены под служебный корпус дворца великого князя Михаила Николаевича усилиями архитектора А. И. Штакеншнейдера.

В настоящее время в нём располагается СевероЗападный государственный заочный технический университет.

А теперь обратим наше внимание на противоположную сторону, дом № 11, известный как дом Фельтенов.

 

Дом Фельтенов

Наименование объекта. Дом Фельтенов.

Маршрут следования. Пройти по чётной линии вдоль домов.

Остановка у объекта. Остановиться напротив дома № 11.

Элементы показа. Показать фасад дома.

Из «Портфеля экскурсовода» показать портрет архитектора Г. Ф. Фельтена.

Рядом с дворцом Кантемиров находился участок, отведённый при Петре для немцев Фельтенов. Указ царя от 4 ноября 1711 года закрепил его за обер-кухмейстером Иоганном Фельтеном, которого Пётр называл «мунд-кохом» и который готовил для царя его любимые блюда: щи, кашу, студень, жареную утку, ветчину, сыр и молодой редис.

Несколько позже в Петербург прибыл троюродный брат Иоганна — Матиас Фельтен, которого назначают экономом при только что созданной Академии Наук.

По всей видимости, он жил у Иоганна.

У Матиаса и его жены Марии было трое детей — старшая дочь Екатерина и два мальчика Александр и Георг.

Последний стал выдающимся петербургским архитектором, по проектам которого возводились набережные и здания на них.

Дела в семье шли хорошо, пока жив был глава семейства Матиас.

Но 18 апреля 1736 года он умер, и заботу о двух мальчиках взяла на себя сестра Екатерина, вышедшая замуж за профессора физики и математики Георга Крафта.

В 1744 году Г. Крафту было сделано лестное предложение стать профессором Тубингенского университета в Германии.

С ним уезжает и всё семейство Фельтенов.

Но неожиданно осенью 1749 года с прошением к императрице Елизавете Петровне о разрешении ему жить и учиться в России в Петербург возвращается Георг Фельтен.

Г. Ф. Фельтен

Георга зачислили студентом в Академию Художеств для обучения архитектуре. Одновременно он стал работать в мастерской Франческо Растрелли.

Несколько лет работы на крупнейшем строительстве Зимнего дворца под руководством выдающегося зодчего Растрелли стали великолепной школой для Фельтена. После увольнения Растрелли в 1763 году с должности придворного архитектора Георг Фельтен становится одним из основных архитекторов Петербурга.

Здание с уточняющей надписью «Дом вдовы Фельтена» изображено на развертке фасадов построек 40-х годов XVIII века, находящейся в собрании архитектурных материалов Национального музея в Стокгольме.

Эти документы экспонировались на выставке в Государственном Эрмитаже осенью 1963 года.

Дом Фельтена в дальнейшем вошёл в объём ныне существующих зданий № 10 по Дворцовой набережной и дома № 11 по Миллионной улице.

Фронт работ архитектора Георга Фридриха Фельтена был обширен. Стоит только выйти на набережную Невы и перед нами возникнет фельтеновский Петербург.

Одетая в гранит Дворцовая набережная, восстановление сгоревшей в 1765 году колокольни Петропавловского собора, рисунок ограды Летнего сада, арка над Зимней канавкой, Зимний дворец, Академия художеств, Медный всадник и многое другое сегодня нам напоминают о его выдающемся таланте архитектора.

Умер архитектор 14 июня 1801 года.

 

Время Петра на Миллионной. Историческая память о сподвижниках Петра I

Наименование объекта. Дома по Миллионной улице.

Маршрут следования. Пройти до дома № 21 по чётной стороне улицы, а далее перейти на нечётную сторону Миллионной улицы.

Остановка у объекта. Остановиться напротив бывших усадеб Долгорукова (дом № 13); Ушакова (дом № 17), Мошкова (дом № 21), а после перехода на противоположную сторону напротив домов Ф. А. Апраксина (№ 22) и Макарова (№ 24–26).

Элементы показа. Показать элементы архитектуры начала XVIII века: высоту зданий и дворовые проездные арки в домах № 13, 15, 17, 19, 24.

Из «Портфеля экскурсовода» показать план Майера, чертежи домов А. И. Ушакова, С. Ф. Апраксина, Ф.А. Апраксина, А. В. Макарова, а также портреты С. Ф. Апраксина, А. В. Макарова и рисунок М. И. Махаева с видом Миллионной улицы середины XVIII века.

На плане Майера от Почтового двора до Зимнего канала между Миллионной улицей и рекой Невой к 1725 году уже отображены усадьбы современников Петра.

Эти участки были розданы царём прежде всего корабельным мастерам Гавриле Меншикову, Филиппу Пальчикову и Федосею Скляеву.

План Майера

Кроме них указаны фамилии майора Корчмина, управляющего Мошкова, князя Долгорукова, графа Мусина-Пушкина.

В сторону реки Мойки по Греческой улице начертаны усадьбы Макарова и Блументроста.

Конечно, эти фамилии не случайно оказались рядом с усадьбой самого царя, ведь они были для него ближайшими помощниками в деле становления Санкт-Петербурга и всей России.

Миллионная улица одной из первых, начиная с 20-х годов XVIII века, стала застраиваться каменными домами и всегда была очень востребованной влиятельными людьми своего времени.

Особенно бурная застройка началась здесь после пожара 1737 года под руководством русского архитектора М. Г. Земцова.

Тогда она превратилась в главную каменную магистраль города, в домах которой и ныне сохранилось большое количество первоначальных архитектурных элементов, органично вошедших впоследствии в надстроенные здания.

Характерной особенностью первых домов на Миллионной улице является то, что парадные входы в них были устроены со двора, куда вели проездные арки.

Ряд таких арок по Миллионной улице сохранили дома № 9, 10, 11, 13, 15, 17, 19, 21.

Некоторые здания до сих пор сохраняют первоначальную высоту, положение перекрытий, оси окон первых этажей.

Эти невысокие, в два-три этажа, дома, смотрящие на нас, хранят в себе тайны истории.

Они напоминают нам о непростой жизни петербуржцев всех времён, о великих замыслах, которые рождались здесь, и о делах, претворявшихся в жизнь не только в Петербурге, но и по всей России.

Пройдёмте по Миллионной улице.

Рядом с домом Фельтенов располагалась усадьба князя Долгорукова на месте дома № 13.

Возможно, что этот участок был закреплен за князем Василием Васильевичем Долгоруким, который с 1713 года возглавлял в Сенате комиссию по расследованию злоупотреблений.

С 1727 года он стал фельдмаршалом и умер в 1746 году в возрасте 79 лет.

И далее каждый дом здесь значимый.

Усадьба, располагавшаяся на месте современного дома № 17, принадлежала князю Андрею Ивановичу Ушакову, генерал-аншефу, руководителю Тайной канцелярии, которую Пётр I завел после «дела царевича Алексея».

Дом А. И. Ушакова

Сына бедного дворянина царь возвёл в звание тайного фискала и поручил наблюдать за постройкой кораблей. Его заслуга перед императорами и императрицами состояло в защите их интересов. Так, после смерти Петра Великого он принял сторону Екатерины I, будучи начальником роты гвардейцев, а при вступлении на престол Анны Иоанновны, осудив попытку верховного совета ограничить императорскую власть, стал начальником канцелярии тайных розыскных дел и даже графом.

Умер граф А. И. Ушаков в 1747 году в возрасте 75 лет.

На углу нынешнего Мошкова переулка были две усадьбы: майора Корчмина и управляющего Мошкова.

Василий Дмитриевич Корчмин, майор лейб-гвардии Преображенского полка и первый русский инженер, был надежный и знающий человек.

Пётр о нем отзывался так: «…детина, кажется, не глуп и секрет может снесть».

Знания свои он приобрёл в 1697–1698 годах за границей, где обучался математическим наукам.

Он был любимцем Петра и без устали исполнял многочисленные поручения царя по строительно-восстановительным работам русских крепостей в годы Северной войны.

В 1700 году по случаю готовившегося разрыва со Швецией он отправился в Нарву под предлогом покупки пушек изучать местность будущих боевых действий, а потом распоряжался здесь осадными работами.

Известно, что под Нарвой состоялось первое сражение, пусть неудачное для войск Петра, но позволявшее оценить свои силы в трудной многолетней будущей Северной войне со шведами.

В 1702 году в чине поручика он сопровождал царя в Архангельск, а оттуда, прибыв к Нотебургу, участвовал в осаде крепости.

В 1703 году осаждал уже крепость Ниеншанц.

Далее в 1706 году возводил крепостные сооружения между Брянском и Смоленском, чтобы не допустить Карла XII к Москве, а через год усиливал укрепления в самой Москве и далее во многих других местах центральной России.

Он составил наставление о приготовлении ракет, долго служившее руководством для такой работы.

В последние годы царствования Петра I Василий Корчмин имел чин майора лейб-гвардии Преображенского полка и вместе с тем был генерал-майором армии.

Дом его находился недалеко от дворца самого царя, но каким он был мы не знаем.

Рядом с усадьбой В. Корчмина стоял дом гоф-интенданта Петра Мошкова, «домашнего расходчика» при дворе Екатерины I, управлявшего всей хозяйственной частью царского двора. Понятно, что он в полной мере воспользовался своим положением, построив дом на таком месте.

Этот участок от нынешней Миллионной улицы до Дворцовой набережной ему отвели в 1717 году.

Дом получился в два этажа, на высоких подвалах в одиннадцать окон по уличному фасаду. Он тогда ни в чём не уступал другим домам, возведённым здесь, и стоял на месте современного дома № 21 по Миллионной улице.

В конце 30-х годов гоф-интендант умирает, и участок с домом приобретается посланником России в Персии генерал-поручиком С. Ф. Апраксиным.

Генерал С. Ф. Апраксин тогда находился в начале своей карьеры, которая стремительно возросла при Елизавете Петровне. В 1746 году он был произведён в генерал-аншефы, а через 10 лет стал фельдмаршалом.

С. Ф. Апраксин

Дом С. Ф. Апраксина

И хотя он домом владел недолго, в коллекции Берхгольца он учтён как дом С. Ф. Апраксина.

В 1748 году Елизавета пожаловала Апраксину бывший дом Лестока на Царицыном лугу, в который он со своим семейством вскоре и переезжает.

Домом на Миллионной вскоре владеют разные приближённые к императорской фамилии лица, в том числе и военный министр граф А. И. Чернышёв. Военный министр купил его для своей старшей дочери Елизаветы, вышедшей замуж за князя Владимира Ивановича Барятинского.

Породниться с Барятинскими, занимавшими по знатности рода и богатству одно первых мест в Петербурге, было честью даже для Чернышёвых.

Эта фамилия владела домом вплоть до 1917 года, когда он, отобранный советской властью, был передан для коммунального расселения петербуржцам.

Сразу за Мошковым переулком ближе к Неве находились участки корабельных мастеров бывших волонтеров Петра Михайлова Филиппа Пальчикова и Гаврилы Меншикова.

Царь Пётр I был к ним особенно расположен, ведь они создавали корабельную мощь русского флота, с раннего утра и до позднего вечера находясь в Адмиралтействе.

Здесь же получил свой участок и граф Иван Алексеевич Мусин-Пушкин, боярин, родственник царя, ведавший печатным делом в Петербурге, бывший также сенатором и президентом Штатс-контор коллегии.

А теперь расскажем об истории домов № 22–26.

Дом № 22 был возведён в 1735-37 годах неизвестным архитектором на месте сгоревших деревянных хором вице-адмирала М. П. Госслера.

Первым владельцем дома был граф Фёдор Степанович Апраксин, которого императрица Анна Иоанновна сделала камергером за поддержку, оказанную ей при вступлении на престол. В этом дворце он вместе со своей женой, внучкой первого фельдмаршала России, Александрой Михайловной Апраксиной-Шереметьевой прожил всю оставшуюся жизнь и скончался в 1754 году в возрасте 51 года.

Первоначальный облик дома, принадлежавший Ф. С. Апраксину, запечатлён на чертеже из коллекции Берхгольца.

В 1770 году особняк перестраивался предположительно по проекту Антония Ринальди, автора Мраморного дворца. Тогда же вместо высокого крыльца появился четырёхколонный мраморный портик и внутренняя замечательная лестница.

Дальнейшие владельцы дома были всегда приближены к императорскому дому, и их фамилии всегда были на слуху у петербуржцев.

Дом Ф. С. Апраксина

Так, сын покойного графа Александр Фёдорович Апраксин (сколько здесь Апраксиных собралось вместе!) в 1773 году продал унаследованный от отца дом камер-юнкеру двора её императорского величества Василию Семёновичу Васильчикову, брату фаворита Екатерины II.

Через пять лет дом продаётся вновь, на этот раз княжне Евдокии Борисовне Юсуповой, после смерти которой им на правах наследника владел её брат Н. Б. Юсупов.

В экскурсии невозможно рассказать обо всех владельцах этого дома, но поведение некоторых из них заслуживают внимания.

Так, в 1789 году дом приобретает сенатор А. И. Дивов, который, женившись на фрейлине Екатерины II Елизавете Петровне Бутурлиной, делает жизнь своего дома особенно заметной.

Елизавета Петровна широко открывает двери для стекающихся в столицу эмигрантов из Франции.

Её гостиная получила прозвище «маленького Кокленца», прусского города, где после Великой французской революции сформировался центр эмиграции.

Каждый из последующих владельцев замечателен и интересен по-своему.

Это Платон Зубов, очередной фаворит Екатерины II, княгиня Мария Григорьевна Голицына, министр внутренних дел Виктор Павлович Кочубей, член Государственного совета князь Александр Борисович Куракин, дававший блистательные балы для высшего общества.

После перестройки в 1818 году дом перешёл во владение действительного статского советника Александра Михайловича Потемкина, участника войны с Наполеоном, а затем его жене статс-даме Татьяне Борисовне.

Хозяйка тогда занималась благотворительной деятельностью и возглавляла «Попечительный о тюрьмах комитет».

В доме собиралось высшее общество столицы, любил бывать в нём и император Николай I с семьёй.

В 1904 году дом приобрёл князь С. С. Абамелик-Лазарев, завершивший список владельцев особняка.

В 1907–1909 годах к нему примкнул со стороны реки Мойки дом № 23, построенный по проекту архитектора Е. С. Воротилова для князя-миллионера.

Эти дома стали сегодня одной из архитектурных достопримечательностей Петербурга.

Но вернёмся к более ранним временам. К концу жизни Петра I Миллионная улица была уже в основном сформирована по красным линиям и состояла как из деревянных, так и каменных строений. После пожаров, случившихся в немецкой слободе в 1737 году, было приказано возводить здесь только каменные дома.

Рисунок М. И. Махаева с видом Миллионной улицы середины XVIII века

В собрании Русского музея хранится рисунок художника М. И. Махаева «Вид Большой Немецкой улицы от Главной аптеки к Зимнему дворцу», запечатлевший улицу середины XVIII века.

Рисунок интересен и с исторической, и с художественной точек зрения.

Перед нами видна плотная застройка невысоких в основном в два этажа на погребах линий домов, украшенных рустами, с изящной отделкой окон.

Улица изображена в зимнюю пору, по снегу которой лихо движутся выхоленные лошади, запряженные в богатые кареты.

На ней одни только каменные дома и совершенно отсутствуют деревья, что говорит о ревнивом исполнении горожанами указа о каменном строительстве и о большом желании богатых петербуржцев во что бы то ни стало иметь свои дома на Миллионной.

Все постройки на рисунке имеют презентабельный вид.

Интересно отметить такой факт. На Невском проспекте от Адмиралтейства до Фонтанки к 1740-м годам стояло всего двадцать одно строение, а втрое короткая Миллионная улица от Мраморного переулка до Зимней канавки была застроена полностью сорока домами.

Все эти дома отображены на чертежах, входящих в так называемую коллекцию Берхгольца. В дошедшем до нас виде эти чертежи отдельных домов на Миллионной улице соединены в непрерывные развёрстки фасадов каждой стороны и составляют единую и совершенно полную её панораму с разрывами пересекающих улицу Мошкова переулка и Зимней канавки.

В нынешнее время также составлен художественный образ панорамы Миллионной улицы образца 2000 года, где наглядно демонстрируется изменение каждого дома за два с половиной века.

А. В. Макаров

На участках, которые ныне занимают дома № 24 и 26, располагалась усадьба и дом Макарова, построенный до 1725 года. В коллекции архитектурных чертежей Берхгольца сохранилось изображение и этого дома. На участке нынешнего дома № 26 согласно описи 1734 года стояли «каменные палаты в два апартамента и маленькие палатки посреди прочих палат». После пожара они сильно пострадали и заново были отстроены такими, какими изображены на чертеже.

Дом А. В. Макарова

Алексей Васильевич Макаров, будучи руководителем Кабинета Его Императорского Величества, ведал личным имуществом царя и его казначейством, в кассу которого поступали огромные суммы от соляных сборов.

Мимо Макарова не проходил ни один документ или письмо с обращением к царю. Поэтому авторитет Макарова среди чиновников был очень велик.

От того, как доложит он царю, зависела подчас карьера и судьба просителя.

В кабинет стягивались все нити управления государством и столицей, поэтому дом Макарова стоял рядом с Зимним дворцом Петра I и играл важную роль в Петербурге.

После пожара 1737 года уже в послепетровское время Макаров не имел материальной возможности содержать три усадьбы, две на Миллионной улице и одну на Васильевском острове, поэтому продал два эти участка генералу Рудольфу Бисмарку.

При Елизавете Петровне дом приобретает обер-гофмейстерина княгиня Т. Б. Голицына, вдова фельдмаршала М. М. Голицына.

Михаил Михайлович Голицын был ближайшим соратником Петра I, один из руководителей штурма Шлиссельбурга и Ниеншанца, а потом и президентом Военной коллегии. В царствование Анны Иоанновны попал в жестокую опалу и умер в 1730 году в возрасте 55 лет. Татьяна Борисовна в приобретённом доме прожила всю свою оставшуюся жизнь.

Домом также владел фаворит Екатерины II Пётр Васильевич Завадовский, который в Петербурге проявил себя на посту управителя Санкт-Петербургским банком, а позже и председателя комиссии по сооружению Исаакиевского собора.

Особые заслуги его перед Россией отмечены в деле развития народного образования. При его участии открыты в двадцати пяти губерниях бесплатные народные училища, что было одним из крупнейших событий екатерининского времени.

В этом здании размещался и знаменитый Пажеский корпус, прививавший дворянским мальчикам аристократические манеры.

Здание много раз изменяло свои очертания.

Ныне это великолепный особняк, хранящий строгий и торжественный дух александровского классицизма. Такой вид ему придал в 1803 году архитектор Луиджи Руска, неузнаваемо перестроив здание, возведённое когда-то для А. В. Макарова.

Здесь на углу Миллионной и Зимнедворцового канала царь пожаловал участок и Андрею Константиновичу Нартову, знаменитому «токарю» Петра.

Пётр I часто захаживал в деревянный дом Нартова и беседовал у него с художниками, рассматривая их работы.

Он приказал в его дворе построить баню, в которую часто ходил со своими денщиками. Токарный ученик Лаврентьев управлял там парилкой.

Сохранился забавный анекдот-разговор Леонтьева и Петра I в парилке.

Когда Леонтьев лил на каменку много воды, Пётр смеялся и кричал ему:

— Слушай, Леонтьев, не запарь нас живых, чтоб не сделали нас банными мучениками! Я, право, в числе их быть не хочу!

— Небось, государь, — отвечал парильщик, — нас старцы не любят!

— Ты отгадал, — сказал монарх, — однако не сделай из нас для них копчёной ряпухи!

Пётр Первый не случайно часто захаживал к Нартову, ведь его хоромы находились рядом, выходящие на Неву и Зимнюю канавку, у которой мы и находимся.

Поэтому следующий наш рассказ о зимних дворцах Петра I, возводимых для него и его семьи на невских берегах.

Окинем взглядом огромные дома № 31 и 33, стоящие на углу Миллионной улицы и Зимней канавки сейчас.

Трудно представить себе далёкое время начала XVIII века, когда впервые стали застраиваться невские берега и когда на заболоченной местности на этих местах появились первые «маленькие хоромы» и усадьба царя.

О них наш дальнейший рассказ.

 

Зимние маленькие хоромы царя

Наименование объекта. Первый Зимний дворец Петра I.

Маршрут следования. Подойти к Зимнему мосту № 1.

Остановка у объекта. На мосту через Зимнюю канавку по Миллионной улице.

Элементы показа. Показать современный вид домов № 31 и 33 по Миллионной улице.

Из «Портфеля экскурсовода» показать репродукцию гравюры с видом первого Зимнего дворца.

Первый Зимний дворец, о котором упоминает иностранный путешественник как о «маленьком домике голландской архитектуры», располагался примерно в юго-западном направлении нынешней Миллионной улицы и набережной Зимней канавки.

Первый Зимний дом Петра I строил Трезини, о чём свидетельствуют его собственноручные донесения.

По всей видимости, этот маленький одноэтажный деревянный домик с мезонином существовал только с 1708 года, построенный напротив Петропавловской крепости под защиту её пушек.

Берега Невы тогда были низкие, поэтому дворец Петра отодвинули подальше от берега.

Он состоял не более чем из десяти комнат и скорее был жилым частным домом «корабельного мастера Петра Михайлова».

«Маленький домик голландской архитектуры, в котором его величество живет зимою», — так его описал современник.

Гравюра с видом первого Зимнего дворца

На втором этаже в мезонине жили бравые денщики, и, когда государь гневался, то запирал их на ночь снаружи.

В этом доме царь принимал как своих сподвижников, так и иностранцев.

22 декабря 1710 года Юст Юль, датский посланник при русском дворе также побывал у Петра в этом Зимнем дворце.

Он «застал царя дома — неодетым, в кожаном, как у ремесленника, фартуке, сидящим за токарным станком. — Далее он записал: — Царь часто развлекается точением и, путешествуя, возит станок за собой. В этом мастерстве он не уступит искуснейшему токарю, и даже достиг того, что умеет вытачивать портреты и фигуры.

При моем посещении он временами вставал из-за станка, прогуливался взад и вперёд по комнате… разговаривая то с тем, то с другим между прочим и о самых важных делах… Когда же царь снова садился за станок, то принимался работать с таким усердием и вниманием, что не слышал, что ему говорят, и не отвечал, а с большим упорством продолжал свое дело».

Царская семья прожила здесь до 1711 года. В январе того же года этот дом по указанию Петра перевезли на Петровский остров, где и собрали на берегу у пристани.

 

Свадебные палаты

Наименование объекта. Второй Зимний дворец Петра I.

Маршрут следования. По набережной Зимней канавки пройти в сторону Невы.

Остановка у объекта. Остановиться посередине набережной.

Элементы показа. Показать боковой фасад дома № 33 со стороны Зимней канавки.

Из «Портфеля экскурсовода» показать вид второго Зимнего дворца по гравюре А. Зубова 1716 года «Зимний дворец Петра I», изображение парного портрета Петра I и Екатерины работы С. Мусикийского за 1715 год, фрагмент гравюры А. Зубова за 1712 год «Свадьба Петра I и Екатерины», портрет Анны и Елизаветы работы художника Л. Каравака за 1717 год.

Второй Зимний дворец, возведённый Домеником Трезини в 1711–1712 годах, был назван Свадебными палатами Петра I.

Ни здание, ни модель, ни чертежи, выполненные Трезини, не сохранились до наших дней.

Но уцелели документы о его постройке и сохранилась гравюра «Зимний дворец Петра Первого», созданная крупнейшим русским гравёром петровского времени Алексеем Фёдоровичем Зубовым.

Гравюра была своеобразным видом искусства, которая тогда служила средством массовой информации. Гравюры А. Зубова более других тогда отвечали веяниям времени, так как наиболее талантливо передавали смысл петровской эпохи. Показанная гравюра дает нам представление о царских свадебных палатах Петра I.

Вид второго Зимнего дворца. Гравюра А. Зубова «Зимний дворец Петра I». 1716

Он изобразил трехэтажное здание на 13 окон по фасаду, длиной около 40 метров, шириной — 20 и высотой — 19 метров.

Новый дворец Пётр построил после Полтавского сражения, так как старый дом уже не был достоин победителя шведов и правителя могущественного государства. Да и гости, прибывавшие из стран Западной Европы, должны были чувствовать силу и богатство России, глядя на царский дом.

Для таких замыслов деревянный дом, срубленный ещё корабельному мастеру Петру Михайлову, был негоден. Кроме того, семейные дела требовали нового, более вместительного и добротного жилья.

Подрастали две дочери Анна и Елизавета, будущие невесты иноземных европейских государей.

Правда, для этого надо было узаконить детей, родившихся от невенчанной жены, и освятить брак с лютеранкой.

Церковь категорически отказывалась это делать, тем более при живой жене, хотя и постриженной в монахини.

Тогда нашёлся другой выход из положения.

Оказывается, жениться мог не царь, а контрадмирал русского флота Пётр Михайлов.

И в конце 1710 года царь приказывает губернатору Петербурга А. Д. Меншикову и первому архитектору Доменико Трезини строить для него новый Зимний дворец с главным выходом на Неву.

В начале марта 1711 года в доме Меншикова состоялось скромное торжество по случаю помолвки Петра Алексеевича с Екатериной.

Новый дом для царя должен был быть готов к его возвращению из Прутского похода, куда Пётр отправился с ещё невенчанной супругой.

В феврале 1711 года начали бить сваи на участке Маленьких хором, но ближе к Неве (примерно в середине двора нынешнего Эрмитажного театра).

Дворец возвели в 1712 году.

Одновременно вырыли и Зимнедомный канал, который доходил только до дворцовой усадьбы.

Таким образом, второй Зимний дворец с двух сторон омывался водой, где стояли царские яхты.

Сам вид дворца напоминал образцовые дома «для именитых», которые спроектировал архитектор Трезини. Его построили из добротного красного кирпича — продолговатого, плоского и крепкого.

По желанию царя здание окрасили в белый цвет, позолотив оконные рамы и архитектурные детали.

Царь был доволен, что дворец построили вовремя.

По гравюре А. Зубова можно рассмотреть архитектуру северного фасада Свадебных палат.

В нём бросаются в глаза три выступа-ризалита, с выделенным центром в три окна на третьем этаже, с парадной дверью и двухсторонней широкой лестницей, ведущей внутрь здания.

Подходы к лестнице осветили шестью фонарями, что было тогда новшеством для всего Петербурга.

Два верхних этажа занимала царская семья, где 19 февраля 1712 года в большом зале был устроен торжественный пир по случаю бракосочетания.

Сочетаться браком с безвестной пленницей и пренебречь невестами боярского рода, принцессами западноевропейских дворов было тогда вызовом обычаям, отказом от освященных веками традиций.

Но, объявляя Екатерину супругой, Пётр I думал о будущем внебрачных дочерей Анны и Елизаветы.

Да и сама Екатерина была для него необычайно дорога, которая легко и непринуждённо справлялась с ролью супруги царя.

До нас дошло единственное на 1715 год описание внешности Екатерины, данное одним иностранным дипломатом. Он писал:

«…Она имеет приятную полноту; цвет лица её весьма бел с примесью природного, несколько яркого румянца, глаза у неё чёрные, маленькие, волосы такого же цвета длинные и густые, шея и руки красивые, выражение лица кроткое и весьма приятное».

Это описание вполне совпадает с её портретным изображением.

А вот описание портрета царя Петра, оставленное нам в 1717 году его современником французским государственным деятелем герцогом Сен-Симоном.

Парный портрет Петра I и Екатерины работы С.Мусикийского. 1715

«Пётр был мужчина очень высокого роста, весьма строен, довольно худощав; лицо имел круглое, большой лоб, красивые брови, нос довольно короткий, но не слишком, и на конце кругловатый; губы толстоватые; цвет лица красноватый и смуглый; прекрасные чёрные глаза, большие, живые, проницательные и хорошо очерченные; взор величественный и приятный, когда остерегался, в противном случае — строгий и суровый…»

Гравюра А. Зубова «Свадьба Петра I и Екатерины в Зимнем дворце» даёт нам возможность взглянуть со стороны на это праздничное застолье, состоявшееся в Петербурге 19 февраля 1712 года.

Здесь собрались в основном иноземцы и адмиралтейцы, так как свадьбу праздновал не царь, а морской начальник.

Среди приглашённых был архитектор Д. Трезини, а, возможно, и сам А. Зубов, ведь иначе как бы он создал всю эту панораму торжества.

На картине видно, как в просторном зале в три окна на первом этаже слева от парадного входа установлен большим кольцом стол, за которым расселись гости.

Чётко выписаны фигуры Петра и Екатерины. Новобрачного здесь изобразили в верхней части гравюры, спиной к среднему окну, а новобрачную — в нижней части картины, оглядывающуюся на зрителя.

Свадьба Петра I и Екатерины. Фрагмент гравюры А. Зубова. 1712

Художник тщательно передал убранство зала: роспись потолка, рисунок шпалер, два огромных венецианских зеркала, снующих с угощением слуг, чем подчёркивал исключительную торжественность момента.

По всей видимости, между Петром и Екатериной вспыхнула настоящая любовь. Об этом говорят и письма царя к ней, красноречиво отражающие взлёт его привязанности к ней.

В этом дворце рождались и умирали маленькие дети Петра и Екатерины, здесь воспитывались дочери Анна и Елизавета.

Когда Пётр с Екатериной находились в походах, то главный надзор за девочками во дворце осуществляла сестра Петра Наталья Алексеевна.

После её смерти в 1716 году их воспитание было поручено состоявшей при императоре княгине Марии Фёдоровне Вяземской.

Штат прислуги при девочках был обширный. Например, при старшей дочери Анне Петровне состояло семь девушек, а при младшей Елизавете — пять. Кроме того, у каждой цесаревны было по мамке, по две кормилицы. У обеих вместе было ещё четверо дворян, два лакея и шесть калмыков.

Когда же девочки подросли, в их штат вошли ещё докторша Пеликала, учитель немецкого языка господин Глюк, три гайдука, кухмейстер с поварами и четыре конюха. В 1722 году была определена француженка Латур-Лануа, обучавшая их французскому языку. Девочки обучались даже испанским танцам.

Пётр I воспитывал цесаревен в полном довольстве, как богатых невест, чтобы на них обратили внимание иностранные принцы-женихи.

Портрет Анны и Елизаветы работы Л. Каравака. 1717

Художнику Людвигу Караваку было поручено написать масляными красками портреты девочек, где они должны были быть изображены в виде гениев, с развевающимися драпировками и эфирными крылышками мотыльков за плечами.

Цесаревны отличались красотой, и иностранцы не знали, кому из них отдать предпочтение. Анна была брюнеткой и похожа на отца, а Елизавета — блондинкой.

Родители заботились и о нарядах дочерей, которые появлялись на гуляниях то в испанских платьях, то в различных костюмах, сделанных из дорогих материй, отделанных золотыми и серебряными вышивками.

Волосы царевен причесывались лучшими тогдашними парикмахерами и обильно украшались драгоценными камнями — бриллиантами и жемчугом.

Пётр рано задумался о судьбе дочерей, которую он обязательно связывал с судьбой государства.

Анну обучали немецкому языку, так как за неё сватали одного из немецких принцев.

Елизавету учили французскому языку, так как ей в женихи уже с десятилетнего возраста намечался французский королевич Людовик XV.

Заботы о раннем браке побуждали приучать детей к обществу и торжественным выходам.

Пётр требовал, чтобы семья наравне со всеми остальными подчинялась новым порядкам.

Дочери Петра принимали участие и в любимых их отцом катаниях по Неве. На эти морские прогулки они являлись в костюмах жен саардамских плотников, то есть в кофточках и юбках из грубой красной материи и в небольших шляпках.

Их учили непринужденно кланяться, делать реверансы, знать церемониальные и характерные танцы. Им были знакомы немецкий, итальянский, французский и шведский, а также русский и церковнославянский языки.

Каждый день Петра протекал в напряженном труде, направленном на осуществление задуманных преобразований в области административного устройства страны, развитие армии и флота, создание новых городов.

Например, в 1714–1715 годах им было составлено 16 указов, среди которых был указ для Канцелярии от строений с подробнейшим перечнем первоочередных работ по благоустройству столицы.

Именно в этом дворце Пётр Великий обдумывал планы развития Петербурга и всей России.

Н. И. Кашин, собиравший сведения о царе, оставил нам некоторые подробности его частной жизни во дворце. Он писал: «Кушал его величество очень мало и жаловал, чтоб было горячее, и кухня была во дворце об стену его столовой, и в стене было окошко, из которого подавали кушать…»

Он «после обеда отъезжал на яхту, поставленную у дворца на Неве, почивать, и караул стоял около яхты, чтоб никто не ездил».

«У Зимнего дворца всегда стояли коляски и у пристаней верейки и шлюпки, и все дожидаются до самого вечера, а куда изволит ехать — неизвестно, и особливо редкий день который не бывает в Сенате».

Пётр постоянно был в разъездах, однако жизнь в Зимнем дворце всегда была насыщена встречами и праздниками.

 

Третий Зимний императорский дворец

Наименование объекта. Императорский дворец Петра I.

Маршрут следования. Первый рассказ вести на берегу Зимней канавки. Второй рассказ вести на Дворцовой набережной.

Элементы показа. Показать вначале выделенную часть фасада Эрмитажного театра со стороны Зимней канавки, а затем, выйдя на Дворцовую набережную, показать северный фасад театра, панораму реки Невы и Петропавловской крепости.

Из «Портфеля экскурсовода» показать вид Третьего Зимнего дворца по гравюре Е. Виноградова 1750–1751 гг., картину художника И. Н. Никитина «Пётр Великий на смертном одре».

В 1715 году второй Зимний дворец показался уже тесным. Подросли дочери, большим стал штат придворных дам при Екатерине и при царевнах.

29 октября 1715 года родился долгожданный сын Пётр Петрович, будущий наследник престола. Пётр повелел архитектору Г. И. Матарнови возвести новый дворец, более вместительный, чем прежний.

В начале весны 1716 года стали бить сваи под новое здание и укреплять невский берег, потому что дворец должен был своим главным фасадом выходить, наконец, к берегам Невы.

Третий Зимний императорский дворец

История третьего по счёту зимнего царского дома почти два столетия хранила немало загадок.

Виновницей их рождения оказалась Екатерина II, которая пожелала на месте старых петровских хором возвести собственный придворный театр.

В 1783 году архитектор Д. Кваренги начал его строительство, и считалось, что он разрушил прежний дворец Петра и на его месте воздвиг новое здание.

Но в 1985 году при проведении полной реконструкции и реставрации существующего ныне Эрмитажного театра благодаря большой исследовательской работе архитекторов Г. Михайлова, В. Галочкина и И. Бурковской выявились интересные открытия. Оказалось, что в здании театра служебные постройки, обращённые к Зимней канавке, были ограждены совершенно глухой стеной.

Как будто хозяин усадьбы пытался отгородиться от какой-то возможной суеты и шума.

Благодаря исследованиям стало понятно, как по проекту Матарнови строили третий дворец Петра.

Для этого заложили шурфы — прямоугольные раскопы глубиной до двух метров, провели зондирование стен, снятие всех слоев штукатурки, а также сделали анализ кладки по размерам кирпича и манере работы.

В коллекциях Эрмитажа хранится рисунок фасада дворца и план всей усадьбы. По ним можно представить себе вид этого дворца.

Поначалу это был дом в два этажа на высоком цоколе, над которыми Пётр приказал надстроить ещё один этаж.

Пётр много и напряжённо трудился, поэтому эту часть он приказал замуровать глухой стенкой, чтобы ему не было слышно строительного шума.

Здесь находился его кабинет, выходивший к Зимнедворцовому каналу и который ныне выделен цветом на фасаде здания.

Архитектор Матарнови не успел возвести все здание дворца по причине его смерти 2 ноября 1719 года.

Отделку стен и потолков бело-синей голландской плиткой в шести государевых покоях выполняли уже мастера под наблюдением Растрелли, отца и сына.

В 1718 году от Невы до Мойки вырыли канал, теперешнюю Зимнюю канавку.

На сохранившемся плане всей царской усадьбы видно, что за дворцом, вглубь от Невы, был разбит небольшой французский сад, который завершался гаванью, где стояли и хранились прогулочные суда.

Строительство дворца по проекту Матарнови продолжил Доменико Трезини, который завершил его к лету 1724 года. Окрашенное золотистой охрой с белыми архитектурными деталями здание протянулось на 72 метра вдоль Невы.

Его разлёт справа сдерживал Зимний дом, возведённый Матарнови, а слева такой же дом, возведённый Трезини.

Между ними расположили центральный объём дворца, который выделялся нарядным ризалитом шириной в три окна.

Северный его фасад был наряжен пилястрами и колоннами коринфского ордера, причем колонны несли на себе тяжесть пышно украшенного аттика, увенчанного большой короной с носом боевого корабля — рострой. Ростра, вознесённая над дворцом, как бы завершала нарастающее движение архитектурных форм здания.

Применение колонн — это доказательство того, что проект дворца исполнил Матарнови.

Архитектор Трезини колонн не признавал, его увлечением были пилястры — плоские вертикали.

Здесь мы видим уже не скромный дом адмиралтейского чиновника, а настоящую резиденцию правителя могущественного государства.

В этом построенном к лету 1724 года дворце Петру Первому суждено было прожить всего полгода.

Весь 1724 год Пётр чувствовал своё недомогание, но продолжал так же усердно работать.

В марте весь двор, сенаторы, генералитет, президенты коллегий, иностранные дипломаты по последнему санному пути отправились в Москву, чтобы участвовать в коронации Екатерины. Во время коронации Пётр был одет в парадный костюм: голубого цвета кафтан, шитый серебром, красные шелковые чулки и шляпу с белым пером.

Так Пётр никогда не одевался.

Церемония коронации была проведена 7 мая 1724 года в Успенском соборе Московского Кремля, где Пётр сам возложил корону на голову стоявшей на коленях Екатерины.

Празднества расстроили здоровье Петра, и он в начале июня отправился на Угодские заводы, где была обнаружена минеральная вода. Она пошла на пользу императору, и 12 июня по прибытии Петра в Москву Берхгольц записал: «Говорят, что он остался очень доволен тамошним минеральным источником».

Петру надо было бы поберечь свое здоровье и воздерживаться от привычного распорядка дня.

Но не таков был Пётр.

Он высказался доктору Блюменталю в присутствии Нартова следующее замечание: «Болезнь упряма, знает то натура, что творит, но о пользе государства пещись надлежит неусыпно, доколе силы есть».

И всё же болезнь заставляла императора изменить ритм жизни.

Он в 1724 году дважды принимал воды и стал чаще, чем раньше, присутствовать на богослужениях, желая обратиться за помощью к Богу.

12 июня Пётр отъехал из Москвы и 21 июня был уже в Петербурге, в Зимнем дворце, где, как и раньше, отмечал памятные даты государственного значения, например, день Полтавской виктории.

Кроме того, император участвовал в семейных празднествах, навещал Адмиралтейство и Коллегию иностранных дел, ездил в Кронштадт и Петергоф.

С 16 по 20 августа Пётр не выходил из дома и принимал лекарства, но уже 23 августа он присутствовал на свадьбе своего кабинет-секретаря Алексея Васильевича Макарова, а 30 августа участвовал в церемонии встречи доставленных в столицу мощей Александра Невского.

Но болезнь снова подкосила Петра, и он с 3 по 12 сентября не покидал покоев.

Давайте проследим дальше, как наступление болезни и бурные привычки императора довели его до трагической развязки.

12 сентября Берхгольц сделал следующую запись: «Его величество император все ещё не оправился совершенно от болезни, почему лейб-медик продолжает постоянно ночевать при дворе».

Но Пётр не отступает от своих привычек. 13, 18, 20 и 21 сентября он вместе с Екатериной и без неё совершал длительные прогулки по Неве.

9 октября в 6 часов утра император отправился в последнее в своей жизни продолжительное путешествие по маршруту: Шлиссельбург — Ладожский канал — Старая Ладога.

11 октября в Шлиссельбурге Пётр присутствовал на празднике в честь овладения крепостью русскими войсками, а на следующий день осматривал работы на Ладожском канале, побывал он и в Старой Руссе.

27 октября император возвратился в Зимний дворец. И вот здесь произошло событие, резко обострившее течение его болезни.

Мы уже знаем, что 8 ноября был арестован Вилли Монс, камергер Екатерины, и 16 ноября палач отрубил ему голову.

Между Петром и Екатериной происходили бурные сцены объяснений. Пётр и так испытывал недомогание, а его раздражительность после этого случая только усилила это болезненное состояние.

Вместе с тем 28 октября он был на пожаре на Васильевском острове, а 5 ноября на свадьбе в доме немецкого булочника.

21 ноября царь по слабому льду переехал через Неву, чем переполошил весь придворный круг.

В походном журнале записано: «Сей первый день переехал через реку на санях по льду, а до того ещё не ездил никто».

За три недели до смерти он занимался составлением инструкции руководителю Камчатской экспедиции Витусу Берингу.

Нартов, наблюдавший царя за этим занятием, рассказывал о том, что Пётр спешил сочинить наставление такого важного предприятия, будто предвидя скорую свою кончину.

После этого он вызвал адмирала Апраксина и сказал ему: «Худое здоровье заставило меня сидеть дома. Я вспомнил на днях то, о чём мыслил давно и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию».

Первую половину января 1725 года царь провёл как обычно. Он часто навещал Троицкую церковь, присутствовал на свадьбе у своего денщика Василия Поспелова, участвовал в ассамблеях у П. А. Толстого и у вице-адмирала К. Крюйса.

Самый нелепый поступок Пётр совершил 6 января, когда в качестве полковника Преображенского полка маршировал по набережной Невы и находился там до конца службы в праздник Крещения.

17 января царь не встал с постели.

Здесь, в своей «конторке» в западном ризалите дворца он и умирал.

В последние дни он непрерывно кричал и 29 января скончался в страшных мучениях.

Болезнь Петра была предметом разных суждений историков медицины.

В 1970 году Центральному кожно-венерологическому институту в Москве были направлены на заключение все известные свидетельства современников о болезни и кончине Петра I. Комиссия в составе профессоров А. А. Студницына, Н. С. Смелова, доктора медицины Т. К. Васильева и кандидата медицинских наук О. И. Николаева пришла к выводу, что «Пётр I, по-видимому, страдал или злокачественным заболеванием предстательной железы или мочевого пузыря, или мочекаменной болезнью».

Пока Пётр умирал, в Зимнем дворце развернулась напряженная борьба за власть. Возле умирающего Петра собрались все сторонники и противники режима Петра I.

Ещё не кончилась агония императора, а светлейший князь А. Д. Меншиков уже собрал в апартаментах царицы Екатерины Алексеевны секретное совещание её сторонников.

На нём были сам Меншиков, кабинет-секретарь А. В. Макаров, министр герцога Голштинского Г. Ф. Басевич, старшие офицеры Преображенского и Семёновского полков, в том числе майоры А. И. Ушаков и Г. Д. Юсупов, командир Семёновского полка И. И. Бутурлин, глава Синода Феофан Прокопович и другие.

Исходной и формальной точкой противостояния политических сил стало отсутствие письменного или устного завещания Петра Великого.

То, что Пётр умер без завещания, уже само по себе создало кризисную ситуацию. Ведь кроме вдовы, Екатерины Алексеевны, были ещё и другие претенденты на престол. Среди них дочери Анна, Елизавета и внук Пётр Алексеевич, сын казнённого царевича Алексея.

Сразу же после смерти Петра в одном из залов Зимнего дворца начался последний и решительный акт политической драмы.

Здесь уже собралась вся правящая верхушка: Сенат, Синод, высшие правительственные чиновники, генералитет.

Образовались две партии.

Одна из них поддерживала интересы царицы Екатерины и стремилась провозгласить её императрицей.

Другая настаивала на провозглашении императором великого князя Петра Алексеевича под совместным регентством царицы и Сената.

Как только все собрались, к ним вышла Екатерина, на время покинувшая государя.

Ее речь была решительна, она говорила, что имеет право на престол, так как была коронована в 1724 году императором. Она также сказала, что если к власти придёт ребёнок, страну могут ожидать серьёзные испытания и несчастья.

Главное слово сказала гвардия. Майор гвардии и руководитель Тайной канцелярии А. И. Ушаков заявил, что гвардия видит на престоле Екатерину, а кто будет этим недоволен, может и пострадать.

Не менее сильным аргументом в пользу Екатерины, кроме выкриков и угроз гвардейцев, была и та мысль, что царевичу Алексею подписали смертный приговор 127 высших сановников, то есть все присутствующие.

Отвечать перед сыном за казнённого Алексея никому не хотелось.

Поэтому финальные слова Меншикова: «…я верю вам, отцы мои и братья, и да здравствует наша августейшая государыня императрица Екатерина!» — поддержали все.

А дальше всё пошло свои чередом: депутация к ожидавшей исхода борьбы Екатерине, поспешное составление Манифеста, который тотчас подписали все присутствующие сановники.

Так царица Екатерина Алексеевна, в прошлом неграмотная Марта Скавронская, стала императрицей Екатериной I.

Рассказ вести на Дворцовой набережной

На следующий день весть о смерти императора Петра Великого разнеслась по всей России.

Огромное горе охватило жителей столицы, а потом и всей страны. В гвардии не было ни одного человека, который бы не плакал об этой неожиданной и горестной кончине Петра I.

Из «конторки» тело Петра 29 января перенесли в большую залу на втором этаже Зимнего дворца.

«Печальная сала» была богато убрана, украшена золотыми шпалерами по стенам, скульптурами, большими мраморными пирамидами с фигурами и траурными надписями. В полутьме от постоянно завешанных чёрным флером окон и слабого света свечей непрерывным потоком шли тысячи людей без различия звания, чина и возраста.

Гроб был убран гладкой золотой парчой, в котором лежал высокий человек в роскошном платье, вышитом серебром, с серебряной бахромой, в кружевах, с образом Андрея Первозванного.

Люди плакали и целовали руку императора. Они видели своего царя преображённым и незнакомым. Вечно спешащий по улицам Санкт-Петербурга, здесь он выглядел спокойным.

4 марта «в доме Государевом к печали печаль новая прибыла», умерла заболевшая в 20-х числах февраля корью младшая дочь Наталья, и её маленький гробик был выставлен в соседнем с «печальной салой» помещением.

10 марта около полудня пушечным выстрелом с Петропавловской крепости весь Петербург был извещён о начале торжественной, ещё никогда не виданной жителями города церемонии императорских похорон.

Народ теснился вдоль всего посыпанного жёлтым песком и устланного свежими еловыми лапами пути.

Путь тянулся по заснеженному берегу Невы от Зимнего дворца до Почтового дома и затем через Неву по специально построенному мосту к крепости.

Вдоль всего пути сплошными шпалерами стояли войска: солдаты и офицеры с опущенными знаменами через равные промежутки, а также 1250 «мушкетеров» с факелами.

Около трех часов дня Пётр отправился в свой последний путь. Гроб через отворенное окно Зимнего дворца вынесли и спустили вниз на набережную по обитой чёрной материей лестнице.

Процессию открывал сводный отряд из 48 трубачей и 8 литаврщиков, которые своей печальной музыкой задавали тон всему шествию.

Следом за музыкантами шли пажи и весь придворный штат.

Затем несли красное военное знамя, за которым в сопровождении двух полковников шла любимая лошадь Петра.

Далее шли символические фигуры латников: один на лошади в вызолоченных латах, другой пеший в чёрных.

Этим подчёркивалось, что жизнь и смерть всегда находятся рядом.

Пётр Великий на смертном одре. Художник И. Н. Никитин

Далее двигалось красочное шествие знамен с гербами земель империи, в которых иллюстрировался полный титул императора и отражалась вся история России. Выразительно было и белое знамя с эмблемой скульптора, делающего статую, и девизом императора, написанным золотом и серебром, с кистями и бахромой.

Далее шёл крестный ход церковников в траурных белых ризах с хоругвями в сопровождении огромного числа певчих.

Такого пышного шествия Россия ещё никогда не видела.

И вот показались два гроба, укрытых золотыми парчовыми покрывалами.

Впереди гвардейские офицеры несли на руках гробик цесаревны Натальи. За ней восьмёрка покрытых чёрным бархатом лошадей медленно везла резные сани с гробом императора под роскошным балдахином с серебряными штангами.

Множество генералов и офицеров торжественно несли перед гробом на золотых подушках символы царской власти, специально доставленные из Москвы: скипетр, державу и корону Российской империи, четыре государственных меча острием вниз.

Они несли также все награды Петра.

Далее сразу за гробом в сопровождении А. Д. Меншикова и Ф. М. Апраксина, в траурной одежде с «закрытым лицом чёрной материей» шла Екатерина I.

За императрицей следовали лица царской фамилии.

Вначале шли дочери Петра Анна и Елизавета.

За ними — дочери старшего брата Петра царя Ивана Екатерина и Прасковья. Далее шли двоюродные сестры Петра по матери — Мария Львовна и Анна Львовна Нарышкины.

За ними шел жених Анны Петровны Карл Фридрих, герцог Голштинский.

В конце императорской фамилии шел внук покойного императора, будущий император, малолетний Пётр Алексеевич.

Всё шествие было подавлено торжественной и мрачной красотой происходящего.

Отовсюду слышались траурные звуки полковых оркестров, глухой рокот полковых барабанов, тяжкие удары литавр, слаженное пение сотен дьяконов и церковных певчих, дым кадил, бряцанье оружия, звон колоколов со всех церквей.

Очень сильное впечатление производила пушечная стрельба, которая слышалась через равные промежутки времени и была подобна ударам огромного метронома.

И вот процессия достигла места захоронения усопшего императора.

Петропавловский собор был ещё недостроен, поэтому посреди построили маленькую церковь, в которую и поставили гроб с телом Петра.

В церковь была допущена только знать.

Церемония панихиды была недолгой, не более часа, во время которой Феофан Прокопович произнёс краткую речь «Слово на погребение Петра Великого». Его речь, как образец, вошла в хрестоматию русского ораторского искусства.

Он говорил: «До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!»

Голос Феофана тонул в плаче и стенаниях слушателей.

«Посмотрим, — говорил он, — кем был для нас Пётр Великий. Он был непобедимым, мужественным, мудрым законодателем, реформатором».

Речь достигла своего апогея, когда Феофан проводит ту мысль, что безмерное горе противоречит всему живому и что сам великий преобразователь делал всё, чтобы жизнь и слава России продолжалась.

«Оглянитесь, россияне, смахните слезы, — призывал Феофан, — ведь… творения его жизни это и доблестные полки его победоносной армии, это и чудный молодой город Санкт-Петербург».

Гроб закрыли. Возле него установили круглосуточный караул.

Низкое петербургское небо раскалывалось от трижды великого грома пушечных залпов.

Итак, Петра I не стало.

Третий Зимний дворец, построенный им уже не как скромный дом именитого гражданина, а как настоящая резиденция правителя могущественного государства, ему уже больше не пригодился.

В память о Петре Великом ныне в здании Эрмитажного театра, возведённом архитектором Джакомо Кваренги в 1783–1789 годах, теперь есть великолепная постоянная экспозиция «Зимний дворец Петра Первого», открытая в 1992 году. Она знакомит с уникальным архитектурно-мемориальным памятником первой половины XVIII века.

Исследования, выполненными эрмитажными архитекторами в период с 1976 по 1986 годы, выявили под сценой театра обширный фрагмент бывшего парадного двора, окружённого с двух сторон аркадами обходных галерей и анфиладами дворцовых палат. Под зрительным залом сохранился фрагмент небольшого жилого корпуса, именовавшегося «малыми палатками», созданными архитектором Г. Матарнови в 1716–1720 годах. Они состоят из нескольких комнат, принадлежавших лично царю.

Кроме того, в двух этажах театра по Зимней канавке сохранились двенадцать жилых покоев Екатерины I, созданных архитектором Д. Трезини в 17261727 годах.

Теперь можно прикоснуться к петровской святыне, непосредственно побывав в Эрмитаже.

Рядом с бывшим Зимним дворцом находится ещё один исторический памятник, бывший в петровское время Домом корабельного мастера.

Это дом № 30 по Дворцовой набережной. О нём пойдёт речь.

 

Дом корабельного мастера

Наименование объекта. Дом корабельного мастера Федосея Скляева.

Маршрут следования. Обратить внимание на дом № 30 по Дворцовой набережной.

Остановка у объекта. Остановиться напротив дома № 30.

Элементы показа. Показать фасад дома и панораму реки Невы.

Из «Портфеля экскурсовода» показать фрагмент гравюры Зубова «Пётр и Екатерина, катающиеся на канале» за 1716 г.

Усадьба, находившаяся на месте дома № 30 по Дворцовой набережной, принадлежала кораблестроителю Федосею Скляеву.

Федосей Моисеевич Скляев был одним из создателей русского военного флота, под руководством которого было построено более 10 крупных судов, в том числе 106-пушечные «Пётр I» и «Пётр II». Он построил также свыше 200 галер, скампавей и других малых судов.

То, что он получил место для строительства дома на берегу Невы рядом с Зимним домом Петра I, говорит об особом к нему расположении царя.

В переписи 1717 года записано: «…ево (Скляева) двор построен в 1706 годе», то есть раньше, чем Зимний дом Петра I.

Ему было также поручено «смотрение» за строительством царского дома.

Весной 1708 года он сообщает царю: «Ваш дом, что подле моего двора, так же, чаю, что в марте совершен будет».

Судьба Федосея Скляева очень схожа с судьбами многих бывших волонтёров, обучавшихся кораблестроению в Голландии и других странах, а позже укреплявших морское величие России.

Будучи сыном царского конюха, служившего в подмосковной царской вотчине селе Преображенском, он попал в число «потешных» солдат, из которых в 1691 году сформировались Преображенский и Семёновский полки. Вместе с Петром участвовал в создании «потешной» флотилии на Переяславском озере.

В 1697 году Федосей был отобран в число 30 волонтеров во время путешествия с Великим посольством по странам Западной Европы.

На верфи Ост-Индской кампании в Амстердаме он трудился вместе с царем и А. Меншиковым, в Англии, а затем в Венеции он изучил всё то, что необходимо было для конструирования судов.

Шесть лет он проработал на верфи в Воронеже, где при его участии был построен 58-пушечный корабль «Предистинация» и несколько других судов.

Признанием его мастерства служит то, что в составленном в 1701 году списке лучших кораблестроителей первым стоит Пётр Михайлов (царь), а вторым — Федосей Скляев.

С 1705 года Скляев работает в Петербурге на Адмиралтейской верфи, где конструирует и закладывает вначале быстроходные шнявы «Надежда» и «Лизет», а затем строит 54-пушечную «Полтаву».

В 1712 году, после свадьбы Петра и Екатерины, он закладывает 60-пушечную «Екатерину».

Царь с супругой по-соседски навещают Скляева, обедают у него на именинах. Известно, что Пётр поздравлял его с рождением дочери Натальи и присутствовал на её крестинах.

Федосей Скляев пережил царя на три года. Он умер 10 марта 1728 года и был погребён в Александро-Невской лавре.

Изображение Скляева вторым справа от Петра можно увидеть на гравюре А. Зубова «Свадьба Петра с Екатериной». На голове его парик, а сам он в парадном камзоле, повернутый к английскому послу Чарльзу Витворту.

Несколько слов о его доме.

По всей видимости, поначалу он был деревянным, о чём косвенно упоминает один из иностранцев в 1710 году: «От этого здания (Питейного дома) идут все деревянные дома, выстроенные на русский образец…»

В описании Петербурга первым историком города А. И. Богдановым приведен рисунок набережной с этими первыми постройками, где все домики нарисованы совершенно одинаковыми.

По-видимому, в 1720-х годах Скляев вместо деревянного построил себе каменный дом, о чём упоминает в 1728 году Д. Трезини, когда в камне выстраивал Зимний дом Петра I.

Каменный дом был «длиною на девяти саженях, поперек на семи саженях и 5 футах вышиною, в два апартамента (этажа)».

Если в нижней части современного здания произвести расчистку и обследование, то здесь можно обнаружить старую кирпичную кладку первой трети XVIII века.

Перед домом была оборудована пристань, которая в петровском указе от 23 июня 1719 года приводится как образец для других владельцев домов по Неве.

После смерти Ф. Скляева дом сменил много именитых хозяев.

В 1740-х годах, во время правления Анны Леопольдовны и малолетнего её сына императора Ивана VI, в доме поселилась любимая фрейлина Анны Леопольдовны Юлия Менгден.

Для неё дом был перестроен архитектором Джузеппе Трезини, зятем Доменико Трезини.

Облик дома этого периода запечатлен на рисунке из Стокгольмской коллекции.

Это было двухэтажное здание на высоком цокольном этаже («на погребах»), чтобы обезопасить себя от частых подъемов воды.

Вскоре это здание стало занимать всю ширину участка и вплотную примкнуло к Зимнему дворцу, перестроенному Д. Трезини.

В этот период дом называли «Дворцовой канцелярией», потому что в нём также разместили офицеров, охранявших Антона Ульриха, мужа Анны Леопольдовны.

К 30-м годам XIX века фасад дома, выходящий на Неву, изменился в соответствии с архитектурными понятиями того времени.

Исчезли детали, характерные для архитектуры петровского времени, надстроен третий этаж.

Это уже был классический особняк жёлтого цвета с балконом в центре второго этажа и с треугольным фронтоном.

С этим домом связана трагическая судьба поэта А. С. Пушкина, где он 23 января 1837 года услышал в адрес Натальи Николаевны одну из «армейских» острот Дантеса, в результате чего состоялась ссора и трагическая дуэль.

Тогда это уже был дом Воронцовых-Дашковых, в котором также 9 февраля 1841 года другой великий русский поэт М. Ю. Лермонтов повстречался на балу с младшим братом царя Николая I Михаилом Павловичем, который отправил его на Кавказ, где поэт тоже погиб на дуэли.

В 1877-78 годах архитектор Николай Фёдорович Беккер, строитель многих жилых домов Петербурга, вновь перестроил дом. Фасад, выходящий к Неве, потерял облик классической постройки, тем более что к нему был надстроен и четвертый этаж.

Здесь напротив царского дворца и дома Скляева в петровское время на воде была построена пристань, от которой начинались парады «Невского флота».

Речь идет о «Невском флоте», учрежденном Петром I весной 1708 года с целью обучения российской знати плаванию под парусами.

Этот флот тогда состоял из малых судов под управлением И. С. Потемкина, прозванного Петром «Невским адмиралом».

На Неве был такой обычай. Когда адмиральский буер под особым флагом выйдет на воду, то под страхом штрафа должны были выйти все суда сподвижников Петра.

Адмиральский буер всегда должен был идти впереди, а все остальные не опережая следовать за ним.

На буерах обычно находились сенаторы, министры и другие господа, весело развлекаясь под звуки труб и музыки. Пётр подчас лично руководил движением этих судов по Неве.

Пётр и Екатерина, катающиеся на канале. Фрагмент гравюры А. Ф. Зубова. 1716

Один из иностранцев отметил один из таких дней 19 ноября 1710 года в своих воспоминаниях. Он писал: «Тогда дул сильный ветер, и царь, как всегда, воспользовался этим случаем, чтобы покататься на своем буере под парусом, вверх или вниз по Неве… Царь встретил на фарватере и завернул назад около тридцати шлюпок, которые вопреки изданному здесь когда-то положению шли при благоприятном ветре не под парусами, а на веслах. Лодки, нарушающие это правило, платили штраф в размере 5 рублей с весла.

Означенные шлюпки… были задержаны и с них за провинность потребовали штраф. На одной из них, шестивесельной, шёл вице-канцлер Шафиров, на двух других, десятивесельных, великий канцлер Головкин и его свита».

Пришлось заплатить штраф.

Напротив дома Скляева проходил и ежегодный христианский праздник выхода царя к «Иордани» (ритуальной проруби) в день Водосвятия.

В Кремле такой выход царя на лед Москвы-реки назывался «походом», а здесь — «водосвятием».

Праздник Водосвятие восходил к первым греческим христианам. Прежде полагали, что проточная вода особенно хорошо смывает грехи, отчего первые христиане стремились креститься в проточных реках.

Этот обычай первых христиан требовал, чтобы дети и взрослые, обращенные из язычества в христианскую веру, погружались в воду трижды. Он сохранился во всю пору существования христианской веры и на Руси.

Этот день называется Крещением и отмечается 6 января в день праздника Богоявления.

Первое описание водосвятного молебна на Неве сделал неизвестный автор в 1711 году.

«…На Неве-реке, покрытой толстым слоем льда, был поставлен, насупротив крепости, полк пехоты в виде большого каре, а посредине занятого им пространства было прорублено во льду ещё накануне большое четвероугольное отверстие, окруженное решеткой на возвышенном рундуке. Над этим рундуком, который был обтянут алым сукном, возвышалось дощатая, крестообразной формы сень, а под нею висел на ленте деревянный голубь, изображавший, по всему вероятию, Святого Духа; внизу же у проруби стоял стол, или алтарь, для предстоящей церемонии.

По окончании богослужения в крепостной церкви все духовенство вышло оттуда в полном облачении и в сопровождении царя, министров и нескольких тысяч человек свиты и простонародья направилось к упомянутому рундуку, где по пропетии нескольких молитв первенствующий архимандрит совершил водосвятие, после чего окропил предстоявших, которым также подавалась вода в особых сосудах и для испития; в продолжение церемонии палили из пушек с крепости, и бывшее в строю войско стреляло из ружей».

Если первый автор употреблял слово «рундук» для обозначения возвышения на месте проруби во льду, то последующие авторы это возвышение называют «иорданью», о чём и сегодня нам напоминает название парадной лестницы Зимнего дворца, возведённой по проекту Ф. Б. Растрелли.

Иордань — название реки в Палестине, где более 2000 лет назад святой Иоанн Креститель совершил обряд крещения Христа.

Пройдём вдоль по тротуару Дворцовой набережной к Эрмитажу.

 

Дворцы высших адмиралтейцев

Наименование объекта. Старый Эрмитаж, Малый Эрмитаж, Зимний дворец.

Маршрут следования. Пройти вдоль по тротуару Дворцовой набережной.

Остановка у объектов. Остановиться напротив зданий Старого Эрмитажа, Малого Эрмитажа, Зимнего дворца.

Элементы показа. Показать общий вид современных зданий Старого и Малого Эрмитажа, Зимнего дворца.

Из «Портфеля экскурсовода» показать портреты К. Крюйса, П. И. Ягужинского и Ф. М. Апраксина, вид Дворцовой набережной по гравюре Х. Марселиуса 1725 года.

Усадьба К. Крюйса

Перед нами здание, предназначенное изначально для размещения живописных коллекций, называемое Большой или Старый Эрмитаж и возведённое в 1770–1787 годах по проекту Г. Ф. Фельтена.

Боковой фасад его обращён к Зимней канавке, набережная которой в XVIII веке именовалась Почтовой, о чём напоминает старинная мемориальная доска на углу здания.

Над Зимней канавкой между Старым Эрмитажем и Эрмитажным театром переброшена арка галереи, ведущей в Эрмитажный театр, возведённая по проекту известного нам архитектора Фельтена в 17831789 годах.

Это одно из наиболее совершенных по красоте мест старого Петербурга, где продумана каждая деталь ансамбля, в который органично включены широкий пандус спуска к Неве, ограждённый гранитными столбиками с цепями, и круто поднимающийся пролёт Эрмитажного моста, сооружённого в 1763–1766 годах.

С берега Зимней канавки арка воспринимается как своего рода художественная рама, в которую заключён живописный вид на Неву с силуэтом Петропавловской крепости.

Архитектурное решение большого Эрмитажа выглядит очень скромно, контрастно выделяя прекрасную архитектуру всех остальных зданий.

На месте Старого Эрмитажа в петровское время располагался ближе к Зимнему дворцу дом адмирала Корнелия Крюйса.

В 1697 году русский дипломат Ф. А. Головин убедил Петра I, находившегося в то время в Англии, нанять на русскую службу сорокалетнего голландского капитана Корнелия Крюйса, охарактеризовав его так: «…человек истинно добр. Жаль такого пропустить… А без такого, государь, человека трудно нам во флоте управляться будет».

Русский флот тогда очень нуждался в морских профессиях.

Русские дипломаты с помощью Крюйса наняли на службу много морских специалистов, в том числе 26 капитанов, 35 поручиков, 33 штурмана, 51 лекаря, 81 человек младших офицеров и 345 матросов.

Родившись в норвежском городе Ставангере, но будучи голландцем по происхождению, он служил в голландском флоте. В России же он стал адмиралом.

Вот как характеризуется его личность иностранным резидентом. «Вице-адмирал его превосходительство господин Корнелиус Крюйс — высокий, видный человек… Он чрезвычайно опытный моряк и участвует в управлении морским ведомством, где, пожалуй, основное бремя лежит на нем. Он в высшей степени правдивый и честный человек, великодушный, справедливый и обязательный в делах. При этом он очень вежлив, отзывчив и разумен по отношению ко всякому. Он превосходно владеет своей профессией, за что и находится в особой милости у царя».

К. Крюйс

Он пользовался уважением и доверием Петра I.

В 1712 году адмирал Крюйс с женой присутствовал на свадьбе Петра и Екатерины.

С 1718 года он стал вице-президентом Адмиралтейств-коллегии.

Помимо того он был главным старшиной евангелических и реформаторских церквей и школ всей России и, по справедливости, стал покровителем всех немцев и голландцев в России.

Рядом со своим домом он построил в 1710 году лютеранскую церковь, простоявшую до 1728 года.

Адмирал пережил Петра I на два года и умер в возрасте 70 лет.

Вид дома К. Крюйса, построенный на набережной, сохранился на гравюре, созданной архитектором Христофором Марселиусом в 1725 году. Исполненные им рисунки с видами Петербурга представляют большую историко-документальную ценность. По ним мы можем представить и виды других дворцов этого периода.

Дворец Г.П. Чернышева

Соседнее со Старым Эрмитажем здание носит название Малого Эрмитажа, хотя оно было построено первым, в котором были созданы все условия для того, чтобы собранные в Зимнем дворце произведения искусства могли увидеть петербуржцы.

Оно строилось по проекту архитектора Ж. Б. Валлен-Деламота с 1764 по 1775 годы, то есть на протяжении двенадцати лет и завершилось, когда были возведены Северный и Южный павильоны.

Здание Малого Эрмитажа необычайно интересно. Всё внутреннее пространство между павильонами занял Висячий сад.

В помещениях Северного павильона, выходящего к Неве, первоначально разместили коллекции картин и собрание резных камней античной эпохи.

Парадность и торжественность главному выходящему на Неву фасаду придаёт шестиколонный портик, объединяющий два верхних этажа, увенчанных скульптурной композицией.

Внешние фасады здания оставались всегда неизменными, а внутренние интерьеры Малого Эрмитажа много раз изменялись.

В 1850–1858 годах архитектор А. И. Штакеншнейдер перестраивает шесть залов екатерининского времени, именовавшимися «малыми эрмитажами императрицы».

Один из них Павильонный зал, который постоянно очаровывает посетителей Эрмитажа своим чистым светом и воздухом, льющихся со всех четырёх сторон, где от многочисленных малых и больших хрустальных и богемных люстр создаётся волшебная сказочная феерия. В зале сочетаются элементы искусств мавританского, античного и эпохи Возрождения.

Особую прелесть помещению придаёт своеобразный «восточный уголок», где архитектор встроил в стены фонтаны-раковины, из чаш которых капля за каплей перетекают «слёзки» воды.

В зале размещён один из ценнейших экспонатов часы «Павлин», изготовленные английским мастером Дж. Коксом и приобретённые князем Г. А. Потёмкиным в 1780 году. Один раз в неделю позолоченный павлин «оживает», расправляя крылья, распуская свой золотисто-изумрудный хвост, поворачиваясь и кланяясь публике.

Но давайте вспомним о петровских временах, которые создали последующим поколениям петербуржцев возможность создавать такие удивительные строения.

На месте здания Малого Эрмитажа тогда был построен дом, принадлежавший Григорию Петровичу Чернышеву, государственному и военному деятелю петровского времени, участнику многих событий Северной войны, с 1713 года ставшего генералом, а с 1714 по 1725 год служившего при Адмиралтействе в ранге генерал-поручика.

По велению Петра он был женат на Евдокии Ивановне Ржевской, или, как её тогда называли, на «Авдотье-бой-бабе».

От их брака в 1722 году родился знаменитый в своё время граф Захар Григорьевич Чернышев, который в 1761 году в Семилетней войне при Елизавете Петровне взял Берлин, а потом при Екатерине был назначен президентом Военной коллегии в звании генерал-фельдмаршала. Он позже был также генерал-губернатором Белоруссии, а потом главнокомандующим войсками в Москве.

Захар воспитывался в этом доме.

Григорий Петрович пережил Петра I на 20 лет. Он умер в возрасте 73 лет и похоронен у западной стены Лазаревского кладбища Александро-Невского монастыря.

Дома П.Ягужинского и С.Рагузинского

П. И. Ягужинский

А теперь подойдём к пятому по счёту императорскому Зимнему дворцу, на месте которого стояли сразу четыре дворца ближайших сподвижников Петра I: П. И. Ягужинского и С. Л. Рагузинского, Ф. М. Апраксина и А. В. Кикина.

Ближе всех к дворцу Чернышева стоял дом Ягужинского, построенный в 1715 году.

Павел Иванович Ягужинский, рожденный в Польше, с 1701 года стал служить в гвардии Петра I.

С 1722 года стал прокурором Сената или, как назвал его император, «оком государевым», и отличался честностью и требовательностью по исполнению принятых в Сенате законов России и указов Петра I.

С 1731 года стал графом, а с 1735 года — кабинет-министром при императрице Анне Иоанновне.

Одновременно с домом Ягужинского строился и дом для Саввы Лукича Рагузинского-Владиславовича, серба по национальности, ставшего российским дипломатом, богатым финансовым агентом и купцом.

С 1711 по 1722 годы он был назначен послом в Черногорию, Венецию и Рим, а затем с 1725 по 1728 годы возглавлял русское посольство в Китае.

Дом его был построен после 1715 года.

Оба дома, занимавшие восточную часть территории современного Зимнего дворца, не сохранились.

Они были снесены при строительстве в 1752–1762 годах нынешнего Зимнего дворца.

Дворец Ф. М. Апраксина

Ф. М. Апраксин

Вид Дворцовой набережной. Дворец Ф. М. Апраксина Гравюра Х. Марселиуса. 1725

Первые два десятилетия XVIII века весь Адмиралтейский остров находился в ведении Фёдора Матвеевича Апраксина, государственного и военно-морского деятеля России. Он был также родственником царя, родным братом царицы Марфы Матвеевны, жены царя Фёдора Алексеевича, поэтому ему отводилась важнейшая роль в жизни Санкт-Петербурга.

С 1708 года Апраксин стал генерал-адмиралом, командующим военно-морским флотом России, а с 1718 года Пётр назначил его первым президентом Адмиралтейств-коллегии.

В 200 саженях от верфи, на берегу Невы, в 1705 году для него был построен деревянный дом, который вскоре по проекту и под руководством Д. Трезини заменён каменным.

Но и этот двухэтажный каменный особняк перестал его удовлетворять.

В 1716 году был заложен новый дворец по проекту архитектора Ж.-Б. Леблона, изображённый на гравюре Х. Марселиуса. Это было самое богатое и нарядное здание города. Первый генерал-адмирал России мог себе позволить возведение такой постройки, так как был в особых доверительных отношениях с царём.

С его именем связано рождение русского военноморского флота. Именно Ф. М. Апраксин в 1700 году возглавил приказ адмиралтейских дел, ведавший всеми вопросами судостроения и вооружения российских кораблей. Позже он командовал Каспийской флотилией, Балтийским флотом, корпусами в Финляндии и Ингерманландии. При его непосредственном участии был взят Выборг и одержано несколько морских сражений.

При жизни Фёдора Матвеевича некоторое время с 1725 года часть дворца занимал герцог Голштинский после его женитьбы на Анне Петровне.

Ф. М. Апраксин был одинок, поэтому после смерти свой дворец завещал императорской семье.

В 1728 году он умер, и с конца 1731 года дворец стали расширять для императрицы Анны Иоанновны, которая и поселилась в нём по приезде из Москвы в Петербург вместе со всем императорским двором.

Дворец А. В. Кикина

К служебным флигелям дома Ф. М. Апраксина примыкал и двор адмиралтейств-советника А. В. Кикина.

Его каменные палаты были построены здесь в 1707 году и стали первыми каменными строениями Петербурга.

Александр Васильевич Кикин, обучившись судостроению в Голландии, с 1707 года управлял петербургским Адмиралтейством.

Однако, новые реформы царя Петра он не принял, 17 марта 1718 года был арестован по делу царевича Алексея Петровича и казнён.

В Петербурге Кикин имел пять домов, один из которых располагался здесь, в самом престижном месте Петербурга, возле Адмиралтейства.

После его трагической смерти дом был взят в царскую казну для размещения в нём Морской Академии.

Здание дома Кикина простояло до 1732 года, когда архитектор Ф. Б. Растрелли разобрал его в связи с постройкой нового Зимнего дворца для императрицы Анны Иоанновны.

 

Зимние дворцы императриц Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны

Наименование объекта. Зимние дворцы императриц Анны и Елизаветы.

Маршрут следования. Подойти к Дворцовому мосту.

Остановка у объекта. Остановиться напротив западной части Зимнего дворца.

Элементы показа. Показать современный вид Зимнего дворца.

Из «Портфеля экскурсовода» показать портрет архитектора Ф. Растрелли и вид Зимнего дворца Анны Иоанновны по рисунку М. Махаева.

Дворцы и храмы, возведённые в первой половине XVIII века великим итальянским архитектором Франческо Растрелли, являются жемчужинами в архитектурном убранстве всего Санкт-Петербурга.

Своим общим видом, многочисленными колоннами, скульптурой, изящными и насыщенными движением и игрой света, архитектурными формами, украшениями здания несут в себе ощущение веселья и радости.

Все его сооружения вызывают у нас неподдельное чувство восхищения, и мы не представляем уже Санкт-Петербург без них.

Франческо Растрелли — великолепный мастер архитектурного стиля «барокко» (в переводе с итальянского означает «странный, неправильный, причудливый»), он обогатил это архитектурное искусство своим мастерством.

Ф. Растрелли

Прежде чем достичь таких высот в своём творчестве архитектор прошёл долгий и трудный путь, приноравливаясь ко вкусам русских императоров и императриц.

Ведь он своё творчество совершенствовал долго: начинал при Петре I, продолжил при Анне, расцвёл при Елизавете и закончил при Екатерине II.

К сожалению, не все строения, созданные им, сохранились до настоящего времени.

Одним из значительных его архитектурных шедевров являлся возведённый, но не сохранившийся до настоящего времени дворец для императрицы Анны Иоанновны.

Архитектор о нём писал: «По своем прибытии императрица Анна велела мне построить большой каменный Зимний дворец в четыре этажа, не считая погребов и мезонинов… В этом здании был большой зал, галерея и театр, также и парадная лестница, большая капелла, все богато украшенное скульптурой и живописью… Число комнат, которые были устроены в этом большом дворце, превышало 200, кроме нескольких служебных помещений, лестниц и большого помещения для караула, дворцовой канцелярии и пр.».

Это был построенный на набережной Невы четвёртый Зимний императорский дворец, но первый на этом месте.

Здание вышло нарядным и величественным, оно выделялось среди окружающих его построек.

В новый Зимний дворец вошли дома и Апраксина, и Кикина. Для того чтобы оба здания слились в одно целое, архитектору пришлось между ними воздвигнуть большой новый корпус.

Получилось сложное, запутанное, похожее на целый городок сооружение.

На гравюре М. Махаева, одного из лучших рисовальщиков середины XVIII века, изображена центральная часть дворца среди окружающей природы.

Художник изобразил набережную, укрепленную горизонтальными рядами бревен с вертикальными подпорами, которая тогда создавалась под руководством архитектора П. М. Еропкина.

Вид Зимнего дворца Анны Иоанновны по рисунку М. Махаева

На гравюре изображена нарядно оформленная стенка набережной в виде балюстрад из точёных вычурных деревянных балясин напротив парадного входа во дворец, где видно оживлённое скопление запряжённых лошадьми изящных карет.

На набережной можно увидеть жизнь того времени: движущиеся конные тройки и шестерки, различные виды карет, забавные позы форейторов, строй солдат с ружьями на плечах.

Над всем этим величественно возвышался сам дворец.

Нижний этаж его украшен продольными горизонтальными полосами — рустами.

Второй этаж выделен высокими окнами, между которыми видны вертикальные объёмные белые пилястры, выделявшие часть стены, за которой находился Тронный зал, где Анна принимала иностранных посланников и проводила торжества.

Он был богато украшен хрустальными люстрами, изящными межоконными подсвечниками, наборным паркетом, картинами, изразцовыми печами, зеркальными окнами, что создавало уют и простор.

Над главным фасадом возвышалась высокая крыша с изломом, под которой изображён дугообразный фронтон, украшенный в центре императорской короной со знаменем и воинскими доспехами по обеим сторонам и деревянными вызолоченными фигурами.

Изящные двадцать восемь медных драконов-водостоков в дождливые дни пропускали с крыши потоки воды.

Окончательно императорский дворец был построен в 1737 году.

Из дворца зимой императрица Анна Иоанновна практически не выезжала, занимая все новые и новые покои.

При Елизавете Петровне началась эпоха нового строительства дворцов, и вот уже пятый Зимний императорский дворец стоит здесь почти 250 лет.

Правда, это уже не просто Зимний, а известнейший в мире музей Государственный Эрмитаж, свято хранящий в себе историю России и всего мира.

Последний Зимний дворец, который во всём своём величии предстаёт перед нами, тоже творение великого архитектора Франческо Растрелли.

Построен он был во второй половине царствования императрицы Елизаветы Петровны в 1761 году, которой не хватило полугода, чтобы увидеть день окончания его строительства.

Она скончалась 25 декабря 1761 года, поэтому первым в него въехал её племянник — наследник престола, а потом император Пётр III.

Сооружению огромного и великолепного дворца придавалось тогда важное значение, ведь строился он «для славы всероссийской».

Со всех концов России были вызваны на работу лучшие мастера, а истраченные на постройку громадные денежные суммы вызвали некоторое напряжение во всей стране.

Дворец строился около восьми лет с 1754 года и после окончания строительства впечатлил своими размерами: длиной в 200 метров, шириной в 160 и высотой в 22 метра.

В Зимнем дворце насчитали 1050 комнат и залов.

Давайте виртуально прогуляемся по некоторым главным залам дворца.

При входе в Эрмитаж поначалу мы попадаем в просторной вестибюль, отделанный мрамором и украшенный двумя рядами белых колонн, а также прекрасными статуями и большими вазами из серо-зелёной яшмы.

Далее вестибюль-галерея подводит нас к парадной и главной лестнице.

Её название менялось по предназначению: Посольской она была тогда, когда по ней поднимались на приём иностранные дипломаты, а Иорданской её стали называть позднее, когда в день Крещения царская семья традиционно спускалась по ней из дворцовой церкви к павильону Иордан, ежегодно устанавливаемый на льду Невы.

По прекрасной декоративно украшенной позолоченными колоннами Иорданской лестнице мы поднимаемся на второй этаж, где двери верхней площадки лестницы ведут в анфилады залов.

Одна из дверей ведёт налево во внутренние парадные помещения дворца, другая ведёт прямо в залы, выходящие окнами на Неву, к Невской анфиладе, куда мы тоже проследуем.

Мы попадаем в аванзал к «Малахитовой ротонде», созданной итальянцами из уральского малахита в 1830-е годы, и к Малахитовой гостиной, главной достопримечательности Невской анфилады.

Далее мы пройдём в огромный в 500 квадратных метров Фельдмаршальский зал, созданный в честь прославленных русских фельдмаршалов А. В. Суворова, М. И. Кутузова, П. А. Румянцева-Задунайского и других.

За Фельдмаршальским залом открывается Петровский или Малый Тронный зал, красотой своего декора удовлетворяющий самые утончённые вкусы.

Предназначенный для парадных приёмов удивляет и Гербовый зал, который вызолоченными колоннами, балюстрадой над колоннами и лепниной придаёт помещению особую монументальность и торжественность.

Все люстры зала украшены щитками с рельефными изображениями гербов российских губерний.

Последним из больших залов является Георгиевский или Большой тронный зал, завораживающий своей торжественной красотой.

По рисунку архитектора Стасова для Георгиевского зала скульптор Франческо дель Неро в 1842 году вырезал из каррарского мрамора большой рельеф с изображением Георгия Победоносца — святого покровителя России.

Зал украшают 48 белых монолитных шестиметровой высоты мраморных колонн с позолоченными капителям и базами, попарно расставленными по всему периметру площади зала.

Второй ярус зала украшает лёгкая балюстрада из 488 изящных балясин, изготовленных из золочёной бронзы.

В общий ритм архитектурной композиции зала архитектор Стасов включил шесть больших и двадцать две малые люстры, паркетный пол, набранный из шестнадцати пород дерева, красочное убранство потолка, вызолоченный узор которого вторит рисунку пола.

Зимний дворец хорош и снаружи.

Два яруса белых колонн по всему периметру фасадов, обилие лепки и скульптуры придают дворцу особое великолепие.

Государственный Эрмитаж — это подлинная сокровищница мирового искусства. Его фонды насчитывают около трёх миллионов экспонатов. Путешествие по залам Эрмитажа — это путь через века и страны, где важное место занимает и культура петровского периода.

 

Вопросы к экскурсантам

1. Назовите фамилию автора конного монумента Петру I на площади Коннетабль перед Михайловским замком.

2. Сколько раз и каким изображён Пётр на конном монументе перед Михайловским замком?

3. Назовите фамилии вельмож петровского времени, которым принадлежали дома по линии Красного канала в первой четверти XVIII века.

4. Определите значение для Петербурга возведение Почтового двора на Красном канале.

5. Назовите фамилию автора проекта Главной аптеки на Миллионной.

6. О каком походе Петра I напоминает здание, построенное для Кантемиров в начале XVIII века?

7. Назовите фамилию первого русского поэта-сатирика.

8. Можно ли считать, что Миллионная улица является исторической памятью о сподвижниках Петра I?

9. Почему второй Зимний дворец Петра I назвали «свадебным»?

10. В каком по счёту Зимнем дворце умер Пётр I?

11. Почему Пётр I разрешил корабельным мастерам строить дома рядом с царским дворцом?

12. Почему пятый Зимний дворец возводился «для славы всероссийской»?

Наша экскурсия окончена