Вскоре после окончания войны по долгу службы Макаров оказался на Каспии. Завершалось присоединение народов Средней Азии к России, что имело для них прогрессивное значение. Прекращались междоусобицы местных ханов и эмиров, втягивавших подданных в кровопролитные межплеменные войны, уничтожались рабство и работорговля, а рабы немедленно получали свободу. Отсталые среднеазиатские области втягивались в общую хозяйственную жизнь экономически более развитой России, приобщались к более передовой русской культуре.
В середине XIX столетия около 115 тысяч прикаспийских туркмен добровольно приняли российское подданство. Только феодальная верхушка воинственного племени текинцев, получая помощь с персидской территории, оказала вооруженное сопротивление России, хотя та старалась не затрагивать интересы местной знати. Это было совсем не в интересах новой власти в Туркестане.
Идея о проникновении в Ахал-Текинский оазис зародилась в России еще во время Русско-турецкой войны
1877-1878 годов. Он находился у самой персидской границы, и от него шел удобный путь к Кушке, к афганской границе. Тогда русским отрядом был занят город Кизыл-Арват, впоследствии ставший конечным пунктом Закаспийской железной дороги.
Отправленная в 1879 году в земли туркменского племени теке (текинцев) военная экспедиция потерпела неудачу. Отряд в 12 тысяч человек оказался до крайности изнурен пешими переходами по пустынной местности, жарким климатом, нехваткой продовольствия и особенно питьевой воды. Отряду пришлось отступить из безводной, опаленной солнцем пустыни, потеряв большое число лошадей.
Однако правительство не отказалось от мысли присоединения к империи Ахал-Текинского оазиса. Он виделся последним звеном в цепи завоевания Россией среднеазиатских земель. С присоединением территории современной Туркмении для бриллианта британской короны — Индии было теперь рукой подать. А с Лондоном у Санкт-Петербурга в конце XIX столетия складывались не самые лучшие межгосударственные отношения, это было уже традицией. Успех пришел только в 1880 году, когда в глубь Закаспийской области отправилась военная экспедиция под командованием генерала Михаила Дмитриевича Скобелева, героя освобождения Болгарии. С ним Макаров познакомился во время эвакуации русской армии с Балкан. Овеянному славой генералу пришелся по душе боевой, распорядительный флотский офицер, командир военного парохода «Великий князь Константин», герой минных атак на Черноморье. Степан Осипович с благодарностью принял предложение Скобелева возглавить морскую часть военной экспедиции, получившей название Ахал-Текинской. Он организует военные перевозки через Каспий в порт Красноводск, связь восточного каспийского берега с Астраханью и Баку. Генералу Скобелеву Средняя Азия была хорошо знакома. Он участвовал в завоевании ее земель, подавил междоусобную войну в Кокандском ханстве в 1875-1876 годах. Однако там боевые действия складывались проще, чем предстоящие в Туркмении. Михаил Дмитриевич был доволен, что в лице флотского офицера он приобрел не только прекрасного заведующего морской частью Ахал-Текинской экспедиции, но и толкового советчика:
— Степан Осипович, вы измерили по карте расстояние до оазиса племени текинцев?
— Да. По моим расчетам получается почти четыреста верст. Если считать, разумеется, от берега Каспия по прямой.
— То-то, что по прямой. А в пустыне, где колодцев и родников в предгорьях раз-два, и обчелся, прямой путь никак не вычислишь. Его просто быть не может.
— Тогда у отряда вся надежда остается на корабли пустыни, Дмитрий Михайлович.
— Оренбургский и туркестанский губернаторы пообещали прислать тридцать тысяч верблюдов с погонщиками.
— Прислали?
— Прислали почти всех обещанных. Но к наступлению местной зимы половина верблюдов подохла. И с оставшейся половиной в отряде не умеют обращаться. Не знают, как и чем накормить животных. А тут еще верблюжьи болезни. Такая напасть.
— Но есть же ветеринарные врачи. Их-то учили лечить животных в училищах.
— Учили хорошо лечить только лошадей. Кавалерийских, артиллерийских, обозных. Но только не верблюдов.
— Что ж, вырисовывается не самая обнадеживающая картина. Воду везти надо. Боевые припасы надо. Провиант надо. Больных и раненых тоже надо.
— Что можете посоветовать, Степан Осипович? Вы ведь в экспедиции главный морской транспортник.
— От верблюдов отказываться нам нельзя. От них в пустыне зависит успех боев с текинцами.
— Не только бои, но и взятие крепости Геок-Тепею.
— Тогда надо проработать такой вариант, как строительство железной дороги через текинскую пустыню. Об этом, Дмитрий Михайлович, вы, как я наслышан, разговор в столице уже вели.
— Да, речь о строительстве Закаспийской железной дороги велась. Но она в экспедиций будет подсобной. И вести ее надо от Красноводска до Кизыл-Арвата.
— Это ваша идея?
— Нет, не моя. Это вопрос поднимал еще мой предшественник, генерал Тергукасов.
— У меня есть на сей счет другое предложение.
— Какое, Степан Осипович?
— Я предлагаю строить железку не из Красноводска, а из залива Михайловского. Он расположен на 120 верст южнее.
— Какие выгоды это нам даст?
— Уменьшатся казенные расходы и сроки строительства. Раз. Прокладка пути будет вестись не в столь тяжелых пустынных условиях, как от Красноводска. Два. И, на мой взгляд, сейчас построить дорогу именно от Красноводска вообще вряд ли удастся. Это три.
— Почему так считаете? Ваш последний довод — неверие в успех экспедиции?
— Нет, в успех я верю. Дело в другом. Текинская конница под Красноводском каждым набегом будет срывать работы.
— Думается, здесь вы правы, Степан Осипович. Буду хлопотать перед Петербургом за второй вариант. Дорогу вести от залива Михайловского.
— Будет Закаспийская дорога построена — значит, будет Россия твердыми ногами стоять в Средней Азии, она закрепится на этих землях. И хлопок не надо будет везти из Американских штатов в Москву. В оазисах будут его выращивать на продажу русским промышленникам.
— Согласен. Пишите обоснование на новый путь для Закаспийской железной дороги.
— Будет исполнено, Михаил Дмитриевич...
Строительство Закаспийской железной дороги велось форсированными темпами. Капитану 2-го ранга Макарову было поручено организовать доставку к месту сооружения железнодорожной трассы все необходимое. А необходимы были шпалы, рельсы, лес, паровозы, вагоны и многое другое. Все это доставлялось только по Каспию.
По ориентировочным подсчетам, вес этих грузов определялся в два с половиной миллиона пудов. Сложность заключалась еще в том, что грузы требовалось доставить в самом срочном порядке, поскольку военная экспедиция в Ахал-Текинский оазис не ждала.
Макаров был хорошо знаком с реальными возможностями наличных транспортных средств на Каспии. По его представлению правительственным решением мобилизуются пароходы коммерческого общества «Кавказ и Меркурий». Зафрахтовываются свыше ста частных парусных шхун, на которые можно было погрузить от десяти до тридцати тысяч пудов различного груза. По Каспийскому морю засновали караваны тяжелогруженых паровых и парусных судов.
Благодаря трудам флотского начальника задача переброски грузов из Астраханского и Бакинского портов в залив Михайловский была решена успешно. 25 августа 1880 года отсюда началось строительство железной дороги в восточном направлении, через южную окраину огромной пустыни.
Работа спорилась. Уже 4 октября того же года запланированные работы были завершены. Железнодорожный путь дошел до колодца Молла-Кара. Основной поток грузов для скобелевской экспедиции пошел к месту военных событий не на спинах верблюдов, а по железной дороге.
Степан Осипович присутствовал на торжествах начала прокладки железного пути. Вместе с генералом Скобелевым он смотрел, как солдаты в мокрых от пота белых полотняных рубахах клали шпалы на насыпь, затем клали рельсы и крепили их. Нестерпимо палило солнце, а ветер приносил с собой не прохладу, а мелкий песок. Питьевая вода была теплой и жажду утоляла плохо.
Генерал, отдав последние распоряжения на день, пожал руку ротному поручику трудившихся саперов, сказал Макарову:
— Степан Осипович, премного благодарен вам за труды. Всего в достатке, дорога строится.
— Еще многое в пути, Михаил Дмитриевич. Паровозы и вагоны будут доставлены в последнюю очередь.
— Мною приказано рельсы подвести прямо к самому причалу. Такую работу закончат в два-три дня.
— Хорошо, если солдаты в такой срок уложатся. Пароходы из астраханского порта приступили к погрузке грузовых вагонов.
— А где к ним паровозы?
— Находятся на траверзе форта Александровского. Им прибывать в залив Михайловский предписано раньше вагонного состава.
— Кто их доставит?
— Фирма «Кавказ и Меркурий».
— Значит, Закаспийская железная дорога будет построена и моим солдатам не придется на себе тащить снаряды и мешки с мукой?
— Да, Михаил Дмитриевич, паровозы заменят людей и верблюдов. Как паровой флот, заменивший парусный.
— Если люди не будут изнемождены пустыней и ношей, то мы обязательно возьмем крепость Геок-Тепе. И подведем границу России поближе к индийской земле. Так что в туманном Альбионе будет чем опечалиться.
— Вне всякого сомнения, так будет.
— Степан Осипович, займитесь еще одним делом. Дорогу железную помогайте строить, но дайте мне батарею флотских скорострельных пушек. Она мне очень нужна в экспедиции. Вопрос со столицей о формировании такой внештатной артиллерийской батареи мною уже решен.
— Будет исполнено, Михаил Дмитриевич. Наберу в батарею моих черноморцев, что в турецкой войне отличились.
— Как сформируется, так сразу в отряд. Первыми флотские пушкари пойдут вперед, вслед за авангардными казачьими сотнями...
Пожалуй, седое Каспийское море не видело у своих восточных берегов такое скопление военных и мирных судов: парусных шхун, пароходов, рыбацких судов. На берегу, в заливе Михайловском, сотни и сотни солдат едва справлялись с разгрузкой. С этого начиналось строительство Закаспийской железной дороги и завоевание Ахал-Текинского оазиса. Или — завершение завоевания Российской империей Средней Азии, говоря иначе, Туркестана.
Непосредственным руководителем строительства начальной части Закаспийской железной дороги стал генерал-майор Михаил Николаевич Анненков, который получил признание на должности заведующего передвижением войск по всем железным дорогам Российской империи. Он был одним из ведущих специалистов в вопросах железно дорожного строительства. Строительство пути между заливом Михайловским и Кизыл-Арватом стало одним из глав ных деяний Анненкова, который закончил свой жизнен ный путь в звании генерала от инфантерии.
Впоследствии начальный пункт Закаспийской желез ной дороги перенесли в Узун-Ада. И лишь в 1896 году был построена полностью трасса Красноводск — Кизыл-Арват
Однажды Скобелев, озабоченный тем, что много людей его экспедиционного отряда крайне измучены каждодневной жаждой, сказал об этом Макарову:
— В Красноводском порту ситуация с питьевой водой еще хуже, чем в пустыне. Там хоть есть колодцы и ручьи с Капетдага. Рядом море воды, да та вся соленая. Больно смотреть, как солдаты мучаются от жажды.
— Этой беде в самом Красноводске помочь можно.
— Каким образом? Ведь там невесть какой глубины надо рыть колодцы. А доберешься ли до воды — одному Богу известно.
— Я предлагаю превратить мои паровые катера в опреснители морской воды. И другая польза будет. Катерные команды перестанут бездельничать.
— Прекрасно. На такое дело сегодня же будет мой приказ как начальника экспедиции...
Действительно, проблему с питьевой водой в Красноводске удалось решить. Макаровские катера со своими паровыми машинами стали эффективными опреснителями. Морская вода была за бортом, потребители произведенного «продукта» — на портовом причале. Теперь экипажам катеров не приходилось сутками слоняться без дела.
Макаров по просьбе начальника Ахал-Текинской экспедиции сформировал батарею из морских скорострельных орудий. Ею командовал капитан 1-го ранга Шеман. Из 28 ее моряков-артиллеристов 25 человек стали Георгиевскими кавалерами, будучи награждены за воинскую доблесть Знаками отличия военного ордена Святого Георгия (или, как тогда называли эту почетнейшую награду, Георгиевскими крестами).
Перед штурмом крепости Геок-Тепе, на полную блокаду которой у генерал-лейтенанта Скобелева не было сил, состоялась беседа его со помощником по морской части. Разговор шел о воинской доблести, храбрости, мужестве, то есть о тех чертах воина, которые зачастую решают победу на поле брани и помогают выходить из смертельных ситуаций:
— Степан Осипович, еще в шипкинский период турецкой войны мы, армейцы, восхищались минными атаками на Черном море. Как вел в бою экипаж вашего парохода? Очень интересно слышать это из ваших уст.
— Дело все, Михаил Дмитриевич, в личной храбрости каждого бойца в отдельности. Так мы и добывали победу в минных атаках на турецкие броненосцы.
— А я, скажем, мог бы отличиться на минном катере?
— Вне всякого сомнения. Я представляю, что сделали бы вы, никогда не знавший чувства страха.
— Вы ошибаетесь, Степан Осипович, если думаете, что есть люди совершенно без страха. Я в это не верю и думаю, что всякий человек в одном случае беззаветно храбр, в другом труслив.
— Вы так действительно считаете?
— Да. У человека с достаточно сильной волей хватит самообладания, чтобы побороть в себе чувство страха. Но я сам помню, как лежал в канаве и не смел приподнять голову, ибо мне казалось, что надо мной сплошная туча пуль.
— И как же вы вышли из такого положения, если можно сказать откровенно?
— Откровенность, пожалуйста. Через несколько минут я поборол в себе это чувство страха и, чтобы наказать себя, пошел в еще больший огонь. Но когда лежал в канаве, я был самый жалкий трус.
— В это мне, Михаил Дмитриевич, невозможно поверить.
— Почему же?
— Когда я на «Константине» перевозил войска после войны, то не раз беседовал с солдатами и офицерами, которые бывали под вашим командованием. Они мне рассказывали о вас совсем иное, что я сейчас услышал от вас.
— Так что же говорили о своем генерале мои бойцы?
— Они говорили, что чем больше опасности было на войне, тем наш Скобелев казался веселее. Так они понимали вашу храбрость, Михаил Дмитриевич.
— Пожалуй, солдатам их генерал действительно виднее на войне. Он же тоже солдат, только в высоком звании.
— А вам приходилось посылать людей на верную смерть?
— Наверное, да. Совсем недавно, будучи проездом из столицы в Москве, ко мне обратилась с упреками мать одного поручика, убитого на передовых постах.
— И что вы ответили матери погибшего офицера?
— Я сказал ей: сударыня, ваш сын удостоился высшей награды, которую может желать для себя военный человек. Он был убит в бою, — лучшей награды я для себя никогда не желал.
— Что эта женщина?
— Она ушла от меня вся в слезах. Материнскому горю помочь нельзя даже пожизненной пенсией от имени государя. Такое не забывается...
Макаров со свойственной ему энергией исследует форватер реки Атрек. История этого события в истории Ахалтекинской экспедиции такова. Скобелев делал все, чтобы попытаться найти обходные пути к местам проживания воинственного и свободолюбивого туркменского племени теке, которое, как за крепостной стеной, укрывалось за песками безводной пустыни. Такую задачу Михаил Дмитриевич поставил и своему помощнику по морской части.
Поскольку обстоятельной и достоверной карты Закаспийского края не имелось, то Макарова заинтересовала река Атрек — мелководная и извилистая, впадающая в Каспийское море на границе современных Ирана и Туркменистана. Высказывалось предположение, что по ней можно было доставлять грузы русским экспедиционным войскам.
Опросы местных жителей достоверной информации не дали, поскольку по Атреку они не плавали. Капитан 2-го ранга, собрав надежную команду, взяв паровой катер и две легкие, но вместительные плоскодонные лодки — «киржимы», двинулся вверх по реке, где еще не ходила ни одна лодка.
Исследование Атрека проходило под изумленные взоры местных жителей, которые вели полукочевой образ жизни. Река оказалась местами настолько мелководной, что тяжелый катер приходилось волочить по дну, поставив его на полозья, наскоро сколоченные из досок. Эту работу выполняли не только лошади и верблюды, но и люди.
Казалось, что сама природа ополчилась против иноземных исследователей. Разросшийся по обоим берегам реки кустарник причинял им массу неприятностей. Местами людям и вьючным животным приходилось буквально продираться сквозь сплошные заросли колючего, иссохшего под палящим солнцем кустарника.
Настойчивый Макаров прошел со своим морским отрядом вверх по течению Атрека таким образом около трехсот верст (!). Но слово прошел здесь мало подходит: отряд «протащился» по речному мелководью, обрамленному по пути кустарниковыми зарослями. Степан Осипович прекратил движение вперед только тогда, когда плоскодонные «киржимы» оказались на положении парового катера. Случилось это у селения Гудры, близ которого Атрек окончательно принял образ мелководного ручья.
Степан Осипович во время похода по реке Атрек сделал подробное ее естественно-историческое описание. Впоследствии при обработке произведенных записей он высказал немало соображений о происхождении реки. Он установил и возможности этого водного пути для транспортировки различных грузов, опровергнув существовавшее мнение о проходимости Атрека в течение круглого года. По мнению исследователя, зимой и весной, когда вода в реке от небольших дождей поднималась, можно было беспрепятственно водить небольшие плоскодонные суда (лодки) с грузом. Но до селения Гудры они пройти не могли.
В том походе по Атреку современников поразило одно обстоятельство. Маршрут исследовательского отряда проходил по заболоченным местам в жаркое время года. Но в макаровском отряде, благодаря заботе его начальника о людях, больных не оказалось.
Во время похода Степан Осипович обнаружил нефтяные источники, то есть сделал немалое по значимости геологическое открытие. Со свойствами нефти он был знаком по научным публикациям. Там, на Каспийском море, у него и родилась так и не осуществленная мысль о переходе на нефтяное отопление судов военного флота. Макаров заглядывал в будущее кораблестроения. Он не раз заявлял на дискуссиях в среде флотских офицеров:
— Нефть — есть корабельное топливо недалекого будущего. У нее есть все преимущества перед углем.
— Какие?
— Она более удобна при транспортировке. Ее можно закачивать в цистерны, которые она заполняет по всему внутреннему пространству. И главное — нефть при сжигании дает жара значительно больше, чем самый лучший каменный уголь.
— Когда же нефть, по вашему мнению, Степан Осипович, придет на смену углю в судовом деле?
— Как только ученые переделают корабельные топки под нефть. И Россия будет одной из первых таких морских держав.
— Почему именно она, а не другие европейские страны?
— Потому что в нашем Отечестве есть нефть в больших запасах. А со временем ее найдут в еще больших запасах, благо держава наша необъятна...
По возвращении с берегов Атрека капитан 2-го ранга застал официальный приказ о назначении его начальником морской части при войсках, действовавших в Закаспийском крае.
Но это было еще не все. Генерал Скобелев, зная возможности своего флотского помощника, возложил на него в приказном порядке и ряд других экспедиционных обязанностей. На Макарова возлагалось еще и общее наблюдение за перевозками всех грузов, прибывавших из Астрахани в Закаспийский край.
Немного позже флотский офицер назначается начальником гарнизона в Красноводске. А после отъезда генерал-майора Анненкова, который получил ранение во время одной из рекогносцировок, Макарову поручаются также дела по управлению Закаспийским военным отделом. Макаров провожал начальника военных сообщений Закаспийской области в Красноводском порту:
— Михаил Николаевич, расстроен нашим неожиданным расставанием.
— Что же делать, Степан Осипович. Эти текинцы со своих иноходцев стреляют отменно. Выскочили из-за барханов, стрельнули по моему конвою и словно растворились в песках.
— Война войной, а дорога до Кизыл-Арвата все же дошла.
— Еще бы. Экспедиция теперь получила бесперебойное снабжение всем необходимым. Надеюсь, Степан Осипович, что в самом скором времени на страницах «Морского сборника» появятся новые статьи под вашим именем. О Каспии, походе с катером и лодками по Атреку, участии морских артиллеристов в походе на племя теке.
— Мои публикации, Михаил Николаевич, скромны по сравнению с вашими трудами.
— А с какими из них вы знакомы? .
— С вашей книгой по Франко-прусской войне. Помню ее название: «Война 1870 года. Заметки и впечатления русского офицера». Читал и ваши статьи в «Военном сборнике» о применении железных дорог в военном деле.
— Полно, Степан Осипович. Уверен, что у вашего пера более блестящее будущее...
Судьба больше не сталкивала будущего флотоводца с Анненковым, редким знатоком железнодорожного дела, человеком энциклопедических знаний. Хотя Макаров не упускал случая познакомиться с его новыми научными трудами, такими как «Отношения англо-индийских владений к северо-западным соседям» и «Международный тюремный конгресс и английские тюрьмы».
Одной из инициатив Степана Осиповича при исполнении «каспийских» должностей стало создание в дагестанском Петровске и форте Александровском на полуострове Мангышлак нефтяных баз и их оборудование по последнему слову техники.
К весне 1881 года сопротивление племени теке было сломлено и теперь вся Закаспийская область оказалась присоединенной к Российской империи. Состоялась прощальная встреча генерала Скобелева с капитаном 2-го ранга Макаровым:
— Степан Осипович, пришла пора нам расставаться. Экспедиция завершена, Закаспий умиротворен. Дел для русского оружия здесь больше нет.
— Да и для флотских чинов тоже нет. Военный пост в Красноводске учрежден, тамошний порт дооборудован.
— Был рад с вами работать, уважаемый Степан Осипович. Своими перевозками и морской батареей вы мне сильно подсобили.
— То был мой долг службы, Михаил Дмитриевич.
— Все было в самом образцовом добропорядке. Равно как на вашем «Константине».
— Спасибо на добром слове. Отрадно слышать похвалу с уст творца победы при Шипке-Шейново.
— Не скромничайте, Степан Осипович. О ваших черноморских делах среди армейцев ходят настоящие легенды. Порой правду трудно отделить от прикрас.
— Михаил Дмитриевич, в бою на море побеждает не командир, а корабельный экипаж.
— Это мне ведомо. У меня к вам, Степан Осипович, есть товарищеское предложение. В знак уважения к вашим и моим заслугам перед Отечеством.
— Какое?
— Давайте мы с вами по давней традиции товарищей по оружию обменяемся самыми дорогими для нас наградами. На память друг о друге.
— «Георгиями».
— Да, непременно только ими, святыми «Георгиями».
— Согласен, Михаил Дмитриевич. Сочту для себя за великую честь носить на груди скобелевский «Георгий».
— А я, Степан Осипович, макаровский...
В день своей трагической гибели на эскадренном броненосце «Петропавловск» на мундире вице-адмирала Степана Осиповича Макарова отливал белой эмалью орденский Георгиевский крест. Со скобелевской реликвией флотоводец никогда не расставался: она являлась его гордостью. И об этом на флоте знали все.
После отъезда из Закаспия генерала Скобелева его помощник по морской части задержался в Красноводске. Он организовывал эвакуацию войск морем, продолжал оказывать содействие строительству железной дороги, которая быстро дошла до Кизыл-Арвата. Городок располагался в 224 километрах от каспийского берега и волей судьбы стал одной из станций Красноводской железной дороги.
Капитан 2-го ранга Макаров не мог просто так покинуть российский Туркестан. Перед отъездом в Санкт-Петербург он представил командующему войсками Каспийского военного округа подробный проект реорганизации всей морской части в Закаспийском крае.
Можно считать, что для флотоводца Макарова участие в скобелевской Ахал-Текинской военной экспедиции не стало событием биографии, столь богатой другими значительными событиями. Но и здесь проявились во всем блеске природные дарования Степана Осиповича: инициативность и изобретательность, пытливая наблюдательность и организаторское дарование, умение в любом новом для него деле находить то, что следовало улучшить, исправить, изменить.
Есть немало высоких оценок деятельности капитана 2-го ранга Макарова во время подготовки и проведения Ахал-Текинской экспедиции. Ф. Ф. Врангель писал:
«С ничтожными средствами, благодаря энергии и морской опытности, по-видимому невозможное оказалось крайне удобоисполнимым, и действия С. О. Макарова произвели сильное впечатление во всем Закаспийском крае...»
За Ахал-Текинскую экспедицию флигель-адъютант его императорского высочества не получил ни орденской награды, ни повышения в звании. Самолюбивый и честолюбивый Макаров ожидал назначения на один из строящихся современных броненосных кораблей. Вместо этого он... поступил в распоряжение посла России в Константинополе. И был назначен командиром русского стационара в столице Турции — парохода «Тамань».
Такое назначение не являлось случайностью для российской дипломатии. Имя командира минного крейсера «Великий князь Константин», наводившего страх на турецкий броненосный флот в минувшей войне, на берегах Босфора знали очень хорошо.
Праздное время командира стационара державы-победительницы неутомимый в научных изысканиях Макаров посвятил новой для него науке — океанографии. Он сумел разрешить загадку-гипотезу, оставленную потомкам в конце XVII столетия великим итальянским ученым Марсильи. Степан Осипович экспериментальным путем разгадал загадку течений в проливе Босфор.
Все началось со случайного разговора за столом с советником российского посольства Ону:
— Я как-то слышал в кругу ученых-океанографов о том, что в Босфоре существуют два течения. Многие утверждают, что это просто красивая старинная легенда.
— Мне тоже приходилось слышать что-то подобное. Особенно в среде дипломатов — знатоков местных константинопольских легенд.
— Но ведь о двух течениях в проливе говорят даже турецкие рыбаки. Хотя подтвердить свои слова они ничем не могут.
— Степан Осипович, позвольте мне как старожилу российского посольства внести некоторую ясность в этот вопрос.
— Извольте. Буду вам весьма признателен.
— Представьте себе: двести лет назад один умный человек придерживался взгляда о возможности двух противоположных течений в Босфоре. Это был итальянский ученый Марсильи.
— Я слышал о нем. В Санкт-Петербурге мне приходилось в библиотеке Географического общества держать в руках его книжку с самыми различными гипотезами. Но меня в данном вопросе смущает одно обстоятельство.
— Какое, Степан Осипович?
— Совсем недавно английский капитан Спратт лично производил съемки Босфора для новых географических карт.
— И что же? Что вас здесь смущает?
— А то, что никакого второго течения в босфорском проливе Спратт не обнаружил. Хотя, думается, с гипотезой итальянца Марсильи он должен был быть знаком.
— Но англичанин мог не обнаружить второго течения — обратного, допустив какие-то погрешности при съемках Босфора.
— С этим трудно согласиться.
— Степан Осипович, мне видится, что загадка Босфора вас всерьез заинтриговала. Что вы намерены предпринять?
— Исследовать подводные течения Босфора всеми доступными мне средствами.
— Тогда могу пожелать вам большой удачи...
Любознательность у Макарова всегда сочеталась с практичностью. Поэтому легенду о двух противоположных течениях в черноморских проливах он «просветил» с присущим ему остроумием. Командир «Тамани» на четырехвесельной шлюпке вышел на середину Босфора и приказал опустить на глубину анкерок в пять ведер с привязанной к нему балластиной.
И шлюпка, к великому ужасу турок, наблюдавших за русскими, стала буксироваться бочонком против довольно сильного поверхностного течения. В ходе такого' эксперимента в адрес офицера с «Тамани» со всех сторон неслось только два слова:
— Русский шайтан! Русский шайтан!..
Так Макаров доказал, что в Босфоре имеются два течения: поверхностное — из Черного моря в Мраморное и глубинное — в противоположном направлении. Более того, Степан Осипович изобрел прибор — флюксометр для изучения скорости течений. Ученый объяснил причину такого необычного природного явления, определил скорость течений на разных глубинах, температуру и плотность воды.
Для того чтобы брать пробы воды с различных глубин, исследователь изобрел специальный прибор — батометр. В ноябре 1881 года командир стационара российского посольства провел изучение взятых проб воды на различных глубинах в проливе Босфор. Он определил, что соленость и теплота воды нижнего течения выше, чем верхнего. Удельный вес босфорской воды на поверхности равнялся 1.0150, в глубине — 1.0218 и больше. Уже одно это относилось к числу открытий в мировой океанографической науке.
О том, как велись работы по изучению течений в проливе Босфор, достаточно сказать следующее. За год капитаном 2-го ранга Макаровым было сделано до тысячи измерений скорости течений, а для определения удельного веса и температуры воды — до четырех тысяч измерений. Это был впечатляющий исследовательский труд.
В результате научно-исследовательской работы на борту «Тамани» свет увидел выдающийся океанографический трактат «Об обмене вод Черного и Средиземного морей». Он получил большую известность в ученом мире не только России.
Главными выводами проведенного океанографического исследования были следующие:
в Босфоре существуют два течения: верхнее — из Черного моря в Мраморное и нижнее — из Мраморного моря в Черное;
нижнее течение происходит от разности удельных весов вод Черного и Мраморного морей. Тяжелая вода Мраморного моря производит на нижние слои большее давление, чем легкая вода Черного моря на тех же глубинах, и это побуждает воду стремиться из области большего давления в область малого;
разность удельного веса происходит оттого, что реки и дожди дают Черному морю больше пресной воды, чем испарения из него уносят;
верхнее течение происходит от разности уровней двух морей;
разность уровней Черного и Мраморного морей должна быть около 1 фута 5 дюймов.
14 марта 1885 года Макаров сделал научное сообщение на совместном заседании отделений географии математической и географии физической Императорского Географического общества. Тема сообщения звучала так: «Об изучении постоянных морских течений». В том же году макаровский труд был напечатан в приложении к 11-му тому «Записок Императорской Академии наук». В рецензии на него академики А. В. Гадолин и Г. И. Вильд заключали:
«...Хотя мы не можем согласиться в частности со всеми воззрениями г. Макарова, тем не менее признаем труд его в высшей степени интересным и представляющим весьма драгоценный научный материал».
О значении исследовательской работы говорилось много. Так, в одном из номеров «Морского сборника» за 1886 год капитан-лейтенант М. А. Рыкачев, тогда помощник директора Главной Физической обсерватории (ставший потом ее директором и академиком), поместил весьма обстоятельный отчет о макаровском труде. Рыкачев дал ему следующую оценку:
«Течения Босфора, о которых до исследования г. Макарова, за исключением поверхностного течения, мы почти ничего не знали, теперь изучены подробнее Гибралтара и Зунда. Г. Макаров доказал опытом существование нижнего течения, измерил его скорость на разных глубинах, в разные часы дня и разные времена года, употребляя для этого флюктометр, им придуманный и устроенный своими средствами.
Он исследовал удельный вес воды и температуру ее в разных слоях верхнего и нижнего течений.
Он определил с большой точностью границу между течениями и наклон этой границы вдоль пролива.
Пополнив данные о течениях в проливе наблюдениями в Мраморном и Черном морях, г. Макаров выяснил, как приблизительно и в каких размерах происходит обмен вод между этими морями. Наконец, он дал простое объяснение сложного явления — зависимости положения границы между течениями от разности уровней морей и указал, как эта разность может быть вычислена.
Позволю себе обратить внимание на эти важные результаты и на ту пользу, какую могут принести науке дальнейшие подобные исследования.
Должно иметь в виду еще, что все эти плодотворные для науки наблюдения, произведенные на пароходе «Тамань», сделаны своими средствами, без больших затрат для казны, и офицерам они доставили случай на деле познакомиться с интересными исследованиями по вопросу, столь близкому к их специальности...»
Российская Академия наук присудила «сочинению капитана Макарова неполную премию митрополита Мака-рия» в размере 1000 рублей. Этой почетной наградой отмечалась раз в два года лучшая научная работа по физико-математическим дисциплинам.
Следует отметить, что во время Первой мировой войны командование русского Черноморского флота использовало макаровское открытие при разработке планов постановки минных полей у пролива Босфор.
Спустя некоторое время любознательный Степан Осипович получил возможность обстоятельно познакомиться с книгой в старинном переплете из желтой кожи. Редкостное издание называлось так: «Наблюдения над Босфором Фракийским или проливом Константинопольским в письме ее светлейшему королевскому величеству, Христине, королеве шведской, Луиджи Фердинандом Марсильи, Рим, 1861».
Не без труда Макарову удалось прочитать интереснейшую для исследователя книгу, разобравшись в ее тексте, написанном витиеватым староитальянским языком. Вот что писал Марсильи шведской королеве Христине:
«...Я уже высказал вашему величеству в начале письма, что целью моих путешествий является не одно только наблюдение и изучение явлений природы, доступных глазу, но и исследование недоступных, которые чем более сокровенны, тем более доставляют интереса для ума и заставляют трудиться для блага человечества над изысканием их причин.
И вот я предпринял... важный, значительный и плодотворный опыт... в противоположность «верхнему»; к проверке его меня побудили как стремление проникнуть в глубину, так и рассказы многих турецких рыбаков, а особенно убеждение кавалера Финки, посланника его величества короля английского при турецком дворе.
Сначала я позаботился узнать, на чем турки замечают это явление. Оказалось, что на сетях, которые рыбаки, остановив лодку, обыкновенно бросают наудачу, — и при этом наблюдают, что до известной глубины сети идут в сторону верхнего течения (то есть тянутся во всю свою длину сзади лодки. — А. Ш.), но затем начинают следовать противоположному направлению».
Итальянец Луиджи Марсильи, судя по всему, действительно был большим исследователем европейского Средневековья. Так, он изобрел «опыт с ящиком» для проверки солености воды в море. Этот прибор заинтересовал Макарова не менее, чем описанные опыты с опусканием в воду пролива Босфор веревки, на конце которой был привязан тяжелый кусок свинца.
...В должности командира парохода «Тамань» Степан Осипович долго не задержался. Его боевой опыт нужен был военному флоту России. Первого января 1882 года следует производство командира константинопольского стационара в капитаны 1-го ранга. На этом его почетная и мало обременительная дипломатическая служба в Стамбуле закончилась.