Первое время Тимофей Иванович Тутолмин блаженствовал в имении Новое Старицкого уезда, отдыхая от безотрадных петербургских впечатлений, после полуторагодовалого заключения в Петропавловской крепости. Теперь гласный надзор снят.

Отставной генерал-аншеф занимался благоустройством усадьбы: обновил одноэтажный господский дом, сделал каскад прудов, посадил новые деревья и кусты в парке. Тутолмин более всего полюбил крутую гору (в народе прозванную «лысой горой»), по склону которой к усадьбе вела еловая аллея. На горе были поставлены беседки, отсюда видны были дальние деревни и леса. Здесь Т. И. Тутолмин с родственниками и друзьями, ближайшими помещиками наслаждался природой.

Но тяга к общественной жизни все равно брала верх. Не было в живых уже почти никого из знаменитых современников Тутолмина — Екатерины П, Орловых, Румянцева, Потемкина, Павла I. Новые люди вершили политику и вели войны…

История, однако, готовила Тутолмину еще одно, последнее испытание.

Чтобы не отстать от общественной и политической жизни Тимофей Иванович частенько наведывался в Москву к своим знакомым и друзьям.

В 1801 году Тутолмин купил в Москве трехэтажный дом, который стоял на вершине холма Гончарной улицы. Отсюда открывался изумительный вид. Дом украшали бельведер, портик с колоннадой корифского стиля. «Тот, кто попадал в дом, видел картины, статуи, дорогую мебель, большой зал с хорами, предназначенный для представлений, примыкавший к нему бальный зал, зимний сад».

Отдыхая здесь 3 августа 1806 года, Т. И. Тутолмин неожидан узнает указ Императора Александра I о назначении его Московским градоначальником. Роскошный дом пришлось срочно продать, так как по статусу нужно было переехать в резиденцию генерал-губернаторов.

1806 год был для России весьма непростым. Годом раньше русская армия была разгромлена Наполеоном под Аустерлицем, и император Александр I не знал, что ему делать — то ли продолжать войну с французами, то ли заключать мир. Победила точка зрения сторонников войны с Наполеоном, и Россия стала сколачивать новую, уже четвертую по счету, коалицию для борьбы с Францией. В нее вошли, кроме России, Англия, Швеция и Пруссия.

Одно из первых писем московскому генерал-губернатору Тимофею Ивановичу Тутолмину император Александр I послал 17 августа 1806 года. В этом письме российский царь объясняет, почему он не утвердил Конвенцию о мире с Наполеоном, подписанную в Париже российским уполномоченным П. Я. Убри. «Одно простое и краткое изложение главных обстоятельств будет к сему достаточно», — писал Александр I. И считал такими «главными обстоятельствами» то, что «мирное постановление положенное статским советником Убри с французским правительством» не соответствовало главной цели данного ему поручения — «достижения мира с достоинством России, с безопасностью Европы и с пользами союзников наших соединенного… Доставляя Вам сии точные о нем понятия, я желаю, чтобы, быв приведены надлежащим образом в известность, послужили они основанием мнению московских жителей о происшествиях для блага Отечества толико уважительных. Я е сомневаюсь, что зная истинное их положение, признают они раведливость мер, в коих единственным моим побуждением и будет утвердить внешние наши сношения на началах оинству Российской империи свойственных, соблюсти святость ее союзов и содействовать восстановлению общег Европе спокойствия в самых основаниях его потрясенного»

Александр I решил продолжать войну, и 22 ноября Тутолмин за подписями императора и военного министра Вязмитино было послано письмо, в котором шла речь о поставке мундипо в армию, так как она, ввиду приближающейся войны, сильно увеличивалась.

Коалиция еще не была готова к большой войне: прусский король Фридрих Вильгельм III 9 октября 1806 года начал войну с французами и был разбит за три недели. Войска Наполеона вошли в Берлин, на Пруссию была возложена огромная контрибуция, ее армия была сведена до минимума.

Французские войска, пройдя Пруссию, оказались поблизости от русской границы. Командующий русской армией шестидесятивосьмилетний фельдмаршал М. Ф. Каменский внезапно оставил армию накануне решающего сражения у польского города Пултуск и уехал в Гродно, никому ничего не сообщив. Этот из ряда вон выходящий случай объясняли изменой, сумасшествием и маразмом фельдмаршала, что, конечно же, смущало умы и требовало оценки. Поэтому император Александр I приказал дать официальное разъяснение всему случившемуся. И 8 января 1807 года министр иностранных дел барон Андрей Эбергардт фон Будберг направил письма генерал-губернаторам о том, что случилось с Каменским. Одно из писем было послано Т. И. Тутолмину. В нем министр называл произошедшее «непостижимым» и писал, что рассказывает об этом «для сообщения московской публике всех обстоятельств в настоящем их виде».

16 ноября был опубликован манифест, где Россия объявляла Франции войну. Но эта война для российского царя Александра I оказалась еще более несчастной, чем предыдущая, ибо в 1807 году русская армия потерпела более сокрушительное поражение, чем в 1805-м. К тому же Россия одновременно вела еше и с Персией и с Османской империей. Все это делало Возможным продолжение войны с Наполеоном, и Александр вынужден был заключить с Францией мир, подписав его 7 1807 года в Тильзите. Россия не претерпела территориальных изменений, но ее союзница Пруссия потеряла чуть не половину своих земель, а кроме того, Россия становилась союзницей Наполеона, вступив вместе с Францией в континентальную блокаду Англии.

28 июля Александр I направил высочайший рескрипт на имя главнокомандующего в Москве и во всей ее губернии генерала от инфантерии и кавалера Тимофея Ивановича Тутолмина совершить в Москве по случаю мира празднества.

В рескрипте говорилось: «Упорная и кровопролитная между Россиею и Франциею война, в которой каждый шаг, каждое действие ознаменованы неустрашимою храбростью и мужеством войск Российских, заключенным 27 дня сего месяца миром, Богу благодарение, прекращена».

Многие тогда хотели надеяться, что мир этот будет длительным и прочным.

«Восстановлено блаженное спокойствие, — пишет Александр I, — неприкосновенность и безопасность границ Российских охранена новым приращением, и Россия тем обязана геройским единственно подвигам, неутомимым трудам и рвению, с которым храбрые ее сыны на все бедствия и на самую смерть бесстрашно стремились».

Пока длилась заграничная кампания, вся Россия издали следила за ее драматическими событиями. Что-то тревожное и недосказанное было в сообщениях о битвах при Фридланде и Аустерлице. И вот, наконец, кампания была окончена.

Александр спешил уведомить об этом соотечественников. __ спешу о сем благополучном происшествии вас уведомить, пишет император Александр I московскому генерал-губернатору Тимофею Ивановичу Тутолмину, — для извещения всем начальстве вашем, пребывая вам всегда благосклонный…».

Тильзитский мир был крайне непопулярен в России, и особенно в Петербурге. Тем отраднее для Александра I было сообщение Тутолмина, что известие о мире в Москве принято с радостью. В древней русской столице считают, что за все в ответе Франция. Образ действий царя Александра I порицают не оттого, что впадают в политические тонкости, а движимые исконным московским патриотизмом. «Во все времена Москва — хранительница русской старины, противопоставляла себя Петербургу — городу будущего на европейский манер», — пишет французский историк Анри Труайя — Москва, выросшая вокруг краснокаменных стен Кремля, — причудливое скопление барских домов, стоящих в глубине запущенных парков, изб, окруженных огородами, церквей с разноцветными куполами, рынков под открытым небом, огромных пустырей, соседствующих с дворцами, украшенными античными портиками. Извилистые улочки, большая часть которых не имеет ни мостовых, ни тротуаров, заполняет пестрая толпа, где среди бородатых, обутых в сапоги мужиков и баб в ярких платьях и цветастых платках прохаживаются напудренные и напомаженные молодые франты и красавицы, причесанные по французской моде. Петербург — город сановников и чиновников, Москва — город вельмож, отошедших от дел или впавших в немилость, город всех тех, кто не ищет наград и чинов, и плетению придворных интриг предпочитает мирное патриархальное житье и независимость как в общественной, так и в домашней жизни».

… И в Москве Тильзитский мир торжествовали от всей души' по всему городу и окрестным селам. Вот расписание празднеств, утвержденное главнокомандующим Москвы Т. И. Тутолминым- 7 июля. Повсеместное в городе объявление о заключенном мире возвестится в 7 часов утра двадцать одним выстрелом из пушек. К 9 часов утра начнется во всех соборах, монастырях и церквях торжественная литургия, последуемая торжественным Царю и Богу мира молением о долголетнем царствовании и ожделеннейшем высочайшем здравии государя императора и всего августейшего дома его.

Войска московского гарнизона, артиллерии и милиции, в Москве обретающиеся, выстроятся пред обеднею на Ивановской площади, где, по возглашении в большом соборе многолетия, артиллерия сделает 101 выстрел из пушек, а войска три залпа из ружей.

Колокольный звон продолжится во весь день при всех соборах, монастырях и церквях.

В большом зале общего собрания, в которой поставлено будет бронзовое его императорского величеств изображение, военный губернатор угостит обеденным столом, первенствующее духовенство, заседающих в правительствующем сенате, знатных особ, благородное дворянство, военных и гражданских чиновников.

Пред обедом предводитель дворянства вручит, именем сего сословия, вестнику мира, генерал-майору князю Долгорукову, табакерку, алмазами украшенную, с алмазною надписью на верхней стороне: «Вестнику мира московское дворянство»; на нижней: «27 июля 1807 г., кн. Василью Юрьевичу Долгорукову».

Московское купечество в то же время поднесет ему на серебряном вызолоченном блюде 2 000 червонных. В продолжении стола, при питии, обратясь к бюсту, за высочаишее здравие государя императора и дома его, произведена будет пушечная пальба. засим, при игрании на трубах и литаврах, предложатся здо-победоносного воинства, благоденствие отечества и всех Верноподданных.

Во все время стола будет играть инструментальная музыка для войск, составляющих московский гарнизон, пригот вятся в казармах обеденные яства, вино и пиво.

Вечером пред домом главнокомандующего зажжется иллю минация, с картиною на щите, изображающею затворенный храм Януса (Бога войны), пред входом которого будут видны две фигуры, представляющие Россию и Францию, со штандартами обеих наций, кои Слава и Гений мира связывают маслич-ною ветвию. В то же самое время последует всех публичных зданий всего города освещение, имеющее продолжится целую ночь.

8 июля. Спектакль на русском театре, со свободным без платы входом.

9 июля. Публичное гулянье на бульваре, который на всем расстоянии от Никитских до Тверских ворот будет иллюминован с аллегорическими картинами. Вокальная и инструментальная музыка будет играть в разных местах бульвара.

10 июля. Дворянский корпус пригласит всю публику в маскарад и на ужин. Здание и площадь Дворянского собрания украсятся иллюминациею, также с аллегорическими изображениями.

11 июля. Публичное на Пресненских прудах гулянье, которое, сверх огромной в продолжение оного музыки и великолепного освещения, окончится фейерверком на воде.

12 июля. Театр французов с входом без платы.

13 июля. Гулянье в Дворцовом саду с музыкою и освещением.

14 июля. Общество московских граждан угостит публику в Брюсовском доме обеденным столом. На пространной пред домом равнине устроятся разные для народа увеселения: открытые театры, качели и пр. общенародные дозволенные забавы, в продолжение которых пустятся на воздух четыре воздушных шара, из коих первый произведет в воздухе гром, другой подымет с собой российские и французские штандарты, перевязанные масличным венком, третий с парашютом спустит на землю Гения мира, четвертый представит фейерверк на воздухе. Шар будет иллюминирован с прозрачными картинками».

По просьбе министра коммерции Н. П. Румянцева, осенью 806 года главноначальствующий Тимофей Иванович Тутолмин принял меры по пресечению «заповедной торговли» в Москве. На заставах были выставлены караулы, препятствовавшие проникновению в город запрещенных товаров. Затем Тутолмин отменил введенные А. А. Беклешевым правила продажи соли в лавках при съезжих дворах под наблюдением частных приставов. В 1807 году московский градоначальник восстановил прежний порядок — розничная торговля солью передавалась в ведение Казенной палаты.

Вслед за тем в Москве вновь началась кампания по борьбе с двумя надвигающимися эпидемиями — чумы из Астрахани и тифа из Самары. 7 января 1808 года Александр I послал Тимофею Ивановичу Тутолмину большое письмо с изложением необходимых мер для пресечения заразы, а 17 января — еще одно8. По инициативе главного начальника, в 1808 году был составлен полный нивелирный план столицы с тем, чтобы ее «натуральное местоположение самовернейшим образом» показать. Отдавая дань благотворительности, Т. И. Тутолмин поддержал инициативу Приказа общественного призрения об устройстве Сиротского дома для содержания «дворянских, офицерских, приходно-служительских, купеческих и мещанских, оставшихся после родителей малолетних обоего пола детей без всякого состояния и призрения». 1 августа 1808 г. это заведение открыло свои двери. Кроме того, решались повседневные и бытовые вопросы.

1809 году Тимофею Ивановичу исполнилось 69 лет, он стал часто болеть, отчего стал подумывать об отставке. Летом этого года его просьба была удовлетворена. В начале августа Тутолмнн уехал в Петербург. Тимофей Иванович здесь участвовал в работах по образованию нового Государственного Совета Совсем недолго оставалось жить бывшему московскому гене рал-губернатору на земле. Прожив в северной столице всего два месяца, Т. И. Тутолмин, 1 ноября 1809 года, умер. Отпет был в Исаакиевском соборе.

В Тверском государственном архиве в консисторском фонде имеется дело под № 4491 «О погребении Генерала от инфантерии Тимофея Ивановича Тутолмина в Старицком Успенском монастыре». Оказывается, после смерти Т. И. Тутолмина его сын генерал-майор Алексей Тимофеевич ходатайствовал перед князем и кавалером, обер-прокурором Синода Александром Николаевичем Голицыным о «всемилостивейшем дозволении тело родителя его, Генерала от инфантерии Тимофея Ивановича Тутолмина, вывести от сюда для погребения Тверской Губернии в Старицком Успенском Монастыре».

3 ноября 1809 года Архиепископ Тверской и Кашинский Мефодий получает указ из Санкт-Петербурга о разрешении захоронить тело Т. И. Тутолмина в Старицком Успенском монастыре.

Через две недели, 17 ноября 1809 года, от архимандрита Успенского монастыря Серафима в Тверь пришел покорнейший рапорт, в котором, в частности, было сказано, что «.. по оному Его Императорскому Величества Указу тело Его Тутолмина предано земле по надлежащему; — о чем сим Тверской Духовной Консистории почтеннейше и рапортуем: Старицкого Успенского монастыря Архимандрит Серафим, Иеромонах Арсений, Иерей Георгий, Иродьякон Иосаф, Послушники: Арсений Миронов, Евдоким Колосов, Александр Морев, Василий Савцынскии»

Таким образом, Тимофей Иванович Тутолмин был погребен в Троицком соборе Успенского монастыря в городе Старице-Надо сказать, что он был похоронен рядом с первой женой его сына Варварой Михайловной Тутолминой. На ее могиле бы установлен памятник, где на медной доске имелась следуют надписи — «Варвара Михайловна Тутолмина, родилась в 1774 году ноября 19 числа, в замужество вступила 1794-го года майя 3 дня, скончалась в Рашкове на Днестре 1805-го года ноября 12 дня, тело покойной стараниями неутешнаго супруга, съ дозволения Благочестивейшего Государя перевезено въ сей Успенский монастырь, въ майе месяце 1806 года, где с миромъ опочиеть посреди ближних ея. Сооружен 1808 года сентября (число не вычеканено) дня».

Вскоре здесь появится еще одна могила Тутолминых. 2 апреля 1808 года в Москве скончается жена Т. И. Тутолмина Варвара Алексеевна. Тело ее «не чиня вторительного отпевания, в Старицком Успенском монастыре того же апреля 9-го числа земле предано, о чем Тверской духовной Консистории сим благопочтенно и рапортуем. Старицкий архимандрит Иоанни-кий, Иеромонах Арсений, Священник Георгий, Иеродьякон Иван».

Через некоторое время над семейным склепом Тутолминых, сын Тимофея Ивановича Алексей Тимофеевич построит Троицкий собор. Но об этом разговор пойдет ниже.

Заканчивая историю о Тимофее Ивановиче, хочется поделиться еще одной удивительной историей, рассказанной мне тверским краеведом Сергеем Сергеевичем Кузиным. В историческом океане времени имя Тутолмина чудесным образом связано с именами гениального поэта А. С. Пушкина и великого художника И. И. Левитана. В разное время они посещали село Берново. Удивительно, но факт: связующим звеном этих имен явился омут на реке Тьме, где в прошлые века стояла берновская мельница.

Из воспоминаний А. Н. Понафидиной, «…в основу своей поэм «Русалка» Пушкин положил происшествие, о котором он узнал в бытность свою в Бернове… В конце XVIII столетия-начале XIX приехал (очевидно, из сельца Новое — А. Ш.) погостить в Берново к моему прадеду Ивану Петровичу Вульфу его знакомый, большой сановник, главнокомандующий Тутолмин. Привез он с собой своего лакея, столичного красивого франта. У местного мельника была красавица дочь, известная своей красотой по всей волости. С этим лакеем у нее завязался роман. Он ухаживал за ней, соблазнил ее и уехал, оставив беременной. Девушка не вынесла этого позора, горя и стыда и утопилась в берновском омуте».

В 1891 году к завораживающему омуту с этюдником забрел Левитан. Увиденное потрясло его. Он сделал набросок с натуры. Услышанная им от баронессы Вульф вышеизложенная легенда а также известная ему драма «Русалка» вдохновили художника. Родилась картина «У омута». Приглядитесь к ней, и вы сразу перенесетесь через пространство к черному глубокому омуту, вызывающему суеверный страх и навевающему мысли о непредсказуемости судьбы, вспомните гениальные строки Александра Сергеевича Пушкина.

Знакомые, печальные места!

Я узнаю окрестные предметы —

Вот мельница! Она уж развалилась;

Веселый шум ее колес умолкнул;

Стал жернов — видно, умер и старик.

Дочь бедную оплакал он недолго.

Тропинка тут вилась — она заглохла,

Давно-давно сюда никто не ходит…