Как бы бывшие зеки ни ненавидели работников милиции, жизнь постоянно заставляет их общаться с ними. Обязанные выполнять их требования по соблюдению правопорядка, бывшие заключенные, общаясь между собой, в бессильной ярости изощряются в оскорблении работников милиции, называя их не иначе как легавыми, ментами, мусорами, оперсосами, псами, пиратами, сапогами, суками, филинами, цветными, штеппами и другими кличками, на перечисление которых потребовалось бы много времени.

Смирившись с неизбежностью своего контакта с работниками милиции, Бугор заранее стал готовиться к этим встречам. Подготовившись должным образом, он вызвал к себе в кабинет Винта с Карасем и заставил их подписать «трудовое соглашение».

— Сегодня вам придется потаскать меня по городу в коляске.

— Если не секрет, для чего такая работа? — спросил Винт.

— Отправляюсь в ментовку на прием.

— Вызывали, что ли? — вновь полюбопытствовал тот.

— Я же должен когда-то прописаться и встать у оперсосов на учет! Не хочу, чтобы они взяли меня под административный надзор. Буду тогда как собака на привязи. И под колпаком у них…

Как Бугор и ожидал, начальник паспортного стола, прежде чем прописать его по месту жительства, направил к начальнику уголовного розыска майору милиции Филиппову. По указанию Бугра Карась и Винт выполняли свою работу неловко и с шумом. Через парадную дверь из-за перегородок и решеток коляску с Бугром они не смогли занести в отдел милиции, пришлось ее заносить в здание со двора. Они как бы нечаянно толкали сотрудников милиции, немедленно извинялись, чтобы через секунду опять кого-нибудь при случае зацепить коляской или толкнуть. Наконец они доставили Бугра к кабинету Филиппова.

Ранее Филиппов не был знаком с Бугром. Ознакомившись с его справкой об освобождении из НТК, он сказал:

— Я обязан установить за вами административный надзор.

Глубоко вздохнув, Бугор миролюбиво произнес:

— Куда мне от него деться? Возражать не приходится. Только хочу напомнить вам, что с моей болезнью, — он подъехал к столу на коляске и вручил Филиппову медицинскую справку, — я к вам без посторонней помощи приезжать не смогу.

Филиппов прочитал справку.

— Значит, у вас нейроинфекция с реакцией на нижние конечности?

— Да! — обреченно выдавил из себя Бугор.

— Вы должны приходить ко мне на регистрацию, на получение разрешения на выезд в другие города…

— Но мне трудно будет выполнить ваши требования!

— Сейчас вы смогли же явиться ко мне, — как бы подловив Бугра свершившимся фактом, заметил Филиппов.

Бугор выложил на стол Филиппова свое трудовое соглашение с Вингом и Карасем.

— Сегодняшняя доставка меня в паспортный стол и к вам обошлась мне в двадцать кусков. Я нигде не работаю, пенсию не получаю, а поэтому такую роскошь с визитами к вам за свой счет больше себе позволить не могу. Если работники милиции будут меня привозить к вам, а потом отвозить домой, то куда мне от надзора деться? — скромно потупив глазе! предложил Бугор выход из затруднительного положения.

— Как мне известно, ваша коляска стоит более миллиона. Значит, у вас найдутся деньги на поездки сюда.

«Этот Бугор явно хитрит. Он не такой немощный, каким хочет передо мной выглядеть. Однако документы — упрямая вещь и не считаться с ними я не имею права. Он меня хочет здорово подкузьмить предложением, чтобы работники милиции носили его по зданию на руках. Такое «жалостное» фото вихрем разлетится по стране с массой комментариев и неверным толкованием данного факта. Ну, шутник, если я на тебя и не заведу административного надзора, то все равно глаз с тебя уже не спущу», — определился про себя Филиппов. А «шутник» продолжал:

— Извините, Григорий Валерьянович, но если вами будет установлен надзор, то, как говорится, кто заказывает музыку, тот и будет за нее платить?

— Чтобы работники милиции носили вас на руках ко мне на регистрацию?! Неужели вы допускаете, что мы будем издеваться над больным человеком?

— Я этого не хочу, но если вы так решите…

Подумав, Филиппов сообщил Бугру:

— Я не буду пока устанавливать за вами надзор. Потребую, чтобы вас вновь освидетельствовали специалисты, и, только получив официальное заключение, окончательно определюсь в отношении вас.

— Неужели, Григорий Валерьянович, вы думаете, что я пытаюсь симулировать свою болезнь?

— Не исключено.

— Не грешите и не гневите Бога! Миллион за инвалидную коляску шутя не бросают.

— Так зачем было тратить на нее последние деньги?

— Я не курю, не пью. Женщины, купаясь в одной бане, не принимают меня за мужчину и не остерегаются. Вот и купил последнюю радость, в которой отказать себе не мог.

— Я все понял. Езжайте прописывайтесь, я позвоню начальнику паспортного стола, чтобы принял вас вне очереди. Вашу справку и трудовое соглашение я оставлю себе, не возражаете?

— Оставляйте! Я холост и мне по финансовым операциям отчитываться не перед кем.

«Ты их, милый, именно для меня и приготовил», — убежденно подумал Филиппов.

Холодно простившись, они расстались. Бугор нисколько не жалел, что за фиктивную медицинскую справку врачу ему пришлось выложить сто кусков. Он также отлично понимал, что теперь должен как можно чаще появляться на людях в инвалидной коляске, чтобы не подводить врача и претворять легенду в жизнь.

В ИТК у него от переохлаждения произошла реакция на нижние конечности, и там он действительно болел. Вылечившись от нейроинфекции и восстановив прежнюю возможность передвигаться без посторонней помощи, Бугор, предвидя реальную пользу от притворства больным, решил продлить свою «болезнь».