Начальник ИТК подполковник внутренних дел Грибоедов и начальник отряда капитан Пашкун изучали личные дела заключенных, которых можно было рекомендовать судье и прокурору на условно-досрочное освобождение из ИТК. Постепенно очередь дошла и до Серских Юрия Ивановича.

— Что скажешь в отношении Бунтыла? — спросил у капитана Грибоедов.

— Серских за время содержания у нас в колонии попортил мне крови на целый пуд. Но последнее время остепенился, присмирел, — ответил Пашкун.

— Неужели исправился?

— Доконал его туберкулез. А жить, видать, хочет, вот и взялся за ум. Но устрица еще та, так и жди. что выкинет какой-нибудь фортель.

— Так, значит, на досрочное освобождение предлагать не будешь? — отодвигая от себя дело Серских, бесстрастно поинтересовался Грибоедов.

— Почему же? — возразил Пашкун. — Наоборот, хочу как можно быстрее избавиться от него, пускай подыхает на свободе, а не у нас.

Вновь взяв дело Серских, Грибоедов углубился в его изучение, а потом заметил:

— Ему париться у нас еще целый год.

— Мне такой работяга в отряде без надобности. План выработки спускается на всех зеков. На доходяг никакой скидки нет, поэтому мне такой балласт не нужен.

— А после освобождения не преподнесет ли он нам какого-либо шухера?

— В течение года он будет падать от тяжести своей тени, а как далее поведет себя на свободе, если не умрет от туберкулеза, прогнозировать не буду.

— Ну что ж, будем считать, что ты меня уговорил. Не можешь мне объяснить, почему у него такая чудная кликуха — Бунтыл?

— Расшифровывается она примерно так: Бунтующий против тебя и меня, то есть против нас.

— Такого бунтаря и освобождать жалко, тут бы и похоронили, пускай бы выступал против нас на кладбище, а мы его в люди собрались выпускать.

— С ним у нас одни убытки. Врачи уйму лекарств на него перевели, постоянно занимает место в больнице, ничего не делает, а только объедает нас. Пускай на воле поработает на свой харч.

— Так у него никакой специальности нет, — скептически заметил Грибоедов.

— Ошибаетесь, Валерий Иванович, у него есть корочки шофера, — возразил Пашкун.

— Все равно, пока он не вылечится от своей болезни, ему идти на работу нельзя.

— У него есть мать, тоже штучка, я тебе скажу, и во всем ему потворствует.

— Тогда нечего удивляться, что сынок попал к нам. А кто его отец?

— Екатерина Викторовна в молодости была шустрой бабенкой, от кого-то из своих клиентов и получила подарок в лице своего сыночка. По тому, что она часто его навещает, скажу, что любит свое ненаглядное чадо и не обделяет вниманием.

— Надо было ей свое внимание раньше проявлять, а сейчас уже поздно, — недовольно пробурчал Грибоедов.

— Да, когда его можно было положить поперек лавки и отстегать ремнем, а сейчас он сам может заняться ее воспитанием и вправлять ей мозги.

— Хватит разбираться с Бунтылом, давай займемся следующей кандидатурой, — потребовал Грибоедов, обреченно глядя на кипу дел, которые надо было еще изучить, чтобы определить судьбу заключенных.