Согласно предварительной договоренности, утром в восемь часов в кабинете начальника милиции подполковника Шумакова, кроме него собрались прокурор города Дунаев, старший следователь прокуратуры Иваненко, начальник ОУР майор милиции Филиппов. За «круглым столом» они обсуждали события прошедшего дня. Докладывал обстановку Филиппов:

— Вчера конфронтация между двумя мафиозными группировками города вылилась в вооруженную схватку, в результате которой один человек погиб и девять человек ранены. Среди раненых — женщина, сожительница Бугра, остальные раненые — парни из группировки Блина. Они в один голос заявляют, что в схватке бандитских групп не участвовали и на улице Борисова оказались случайно. Во время начавшейся там стрельбы стали якобы жертвами несчастного случая. Половина из них, получив в больнице первую необходимую помощь, от госпитализации отказались, и врачам пришлось отпустить их домой. Ни эти парни, ни Бугор со своими сподвижниками никаких показаний друг на друга не дают, а поэтому Иваненко очень трудно будет заниматься расследованием по факту вчерашнего бандитского нападения.

— На месте преступления налетчики бросили «девятку». С помощью ее хозяина мы не сможем выйти на преступников? — полюбопытствовал Шумаков.

— Ее хозяин Пересыпайлов, — заглянув в свою записную книжку, ответил Филиппов. — Он сразу же после вооруженного столкновения группировок сообщил в милицию, что у него от гостиницы кто-то угнал машину. Когда мы поинтересовались, почему он не сообщил об угоне своей машины раньше, тот пояснил, что в гостиничном номере развлекался с одной подругой и сообщил о пропаже машины тогда, когда освободился от приятного занятия…

— Страховки ему за свою машину не видать как своих ушей. Кроме его отпечатков пальцев, других на рулевом колесе не было. А значит, не было и никакого угона, — заметил Иваненко.

— Больше мне о происшествии докладывать нечего, — присаживаясь на стул, закончил Филиппов.

— Ну а ты, Александр Васильевич, чем можешь похвалиться? — обратился прокурор к Иваненко.

— Мной к настоящему времени изъято в качестве вещдоков шесть пуль, из которых четыре обнаружены в салоне «форда», пятая извлечена из трупа, шестую мне дал хирург, оперировавший сожительницу Бугра. В связи с тем, что бандиты не желают давать нам правдивые показания, мы должны сами вычислить и изобличить преступников.

— И как ты практически думаешь осуществить свое намерение?

— С большой вероятностью я могу предположить, что сражение между двумя группировками воров не закончилось, а сегодня возобновится. И возможно, жертв будет больше, чем вчера. Уголовному розыску в основном известны авторитеты обеих воровских группировок…

— Что толку оттого, что мы их знаем? Мы их касаться не имеем права, чтобы не быть наказанными своим начальством. А можно и с работы полететь за них, — прерывая Иваненко, невольно сказал Филиппов.

— Да, у нас мало прав в отношении работы с преступниками, спорить не приходится, — согласился с ним прокурор, — но как бы там ни было, а работать все равно надо.

— Вот мы и работаем, но из-за правовых ограничений у нас, можно сказать, руки и ноги связаны, — вновь недовольно высказал свое мнение Филиппов.

Дождавшись, пока начальник ОУР закончит дискуссию с прокурором, Иваненко продолжил:

— Я предлагаю, и это не запрещено законом, мобилизовать все наличные силы на создание оперативных групп по патрулированию в городе и организации досмотра салонов транспортных средств, владельцы которых представляют для нас оперативный интерес. Это будет профилактикой и предупреждением новых вооруженных конфликтов. Чтобы у задерживаемых, если они будут с оружием, не появилось желание оказать работникам милиции сопротивление, в оперативной группе должно быть не менее четырех человек, и в ней обязательно должен быть автоматчик. Если нам повезет и мы изымем у подозреваемых оружие, я по нему проведу соответствующие экспертизы и смогу кое-кого привязать к вчерашнему инциденту, даже если бандит не пожелает давать показания. Этой операцией мы как бы убьем двух зайцев и, возможно, предотвратим вооруженное столкновение воровских группировок.

— А может быть, не стоит нам вмешиваться в их драку? Пусть они освобождают город от преступных элементов, — пошутил Филиппов.

— Не ожидал, Григорий Валерьянович, такого рассуждения от вас, — понимая шутку Филиппова и тоже улыбаясь, пожурил его Дунаев.

— А чего плохого в моей мысли? Они гробят себе подобных, мирных жителей города не трогают. Ну и пускай порезвятся с недельку, — продолжал развивать крамольную мысль Филиппов.

— Я тебе порезвлюсь! — прерывая его разглагольствования, произнес строго Шумаков. Посмотрев на наручные часы, он продолжил: — Предложение Александра Васильевича толковое, поэтому мы его претворим в жизнь немедленно. Думаю, что до десяти вечера мы со своей задачей должны управиться.

— Как, Григорий Валерьянович, вы в реальности видите само проведение досмотра? — поинтересовался у Филиппова, который должен был возглавить предстоящую операцию, Дунаев.

— Мы многократно занимались подобной работой, но все равно я вновь проведу с участвующими в операции инструктаж, чтобы исключить всякую случайность и неожиданность.

Помня недавнее несерьезное поведение Филиппова, который был от природы шутником, Дунаев настойчиво попросил его:

— Вы не могли бы меня с ним ознакомить, хотя бы в общих чертах?

— С удовольствием. Виктор Сергеевич, — догадываясь о причине настойчивости Дунаева, с улыбкой произнес Филиппов. — В каждой группе будет сотрудник ГАИ, ОУР и три милиционера с автоматами. Они обязаны будут следить и запоминать, кто и где сидел в машине до ее остановки ими, чтобы впоследствии они могли послужить свидетелями Александру Васильевичу, если у того возникнет в них надобность. Пассажиры высаживаются из машины, им делается личный обыск на предмет обнаружения оружия, после чего осматривается машина. На нет и суда нет, а если что-либо обнаружится интересное, то подозреваемые будут доставлены в милицию, где с ними будет проведена соответствующая работа.

— Ну что же, я не возражаю против такого мероприятия, хотя не исключаю, что на нас посыплются жалобы, что мы превысили свои полномочия, нарушили личную неприкосновенность… Но если сидеть сложа руки и ничего не делать, то ни о какой борьбе с преступностью нечего говорить. Мы и так долго бездействовали, позволяя одним травить собаками, другим выбрасываться из окна, третьим травить ядом… Так и на пенсию можно загудеть раньше времени. Не так ли я говорю, Константин Игоревич? — улыбнувшись, спросил он у Шумакова.

— Вашими устами глаголет истина, — ответил тот.

Операция, названная работниками милиции «Арсенал», дала ошеломляющий результат. У бандитов города было изъято тринадцать пистолетов, из которых только два оказались газовыми, и два автомата.

Безусловно, действия работников правоохранительных органов внесли свои коррективы в поведение боевиков враждующих группировок. Они, боясь быть задержанными подвижными оперативными группами милиции, вынуждены были отказаться от риска и не стали с оружием разъезжать по городу. А безоружным бандитам драться не хотелось.

Бугор приказал своим боевикам спрятать подальше оружие, досадуя на то, что лишился восьми своих парней, задержанных работниками милиции и привлеченных к уголовной ответственности за незаконное ношение огнестрельного оружия. Даже его «форд» в течение дня дважды подвергался осмотру разными оперативными группами милиции.

В несчастье, постигшем членов его банды. Бугор себя виновным не считал, говоря везде, где только имелась возможность, что если бы Блин не устроил вчерашней бойни, то членов их «семьи» не постигло бы такое горе. Его логика казалась членам банды «желез-озгомуесли они и были кем-то недовольны, то не Бугром, а Блином.

Так как телохранители уже не имели возможности иметь при себе оружие без риска быть задержанными, Бугор был вынужден теперь выезжать на работу из дома безоружным.

Замешательство и растерянность царили теперь в лагере Блина.

Бандиты видели, к каким плачевным результатам привела «решительность» их пахана, но, находясь в его упряжке, были вынуждены подчиняться командам ямщика.

Если на фронте враждующих сторон наступило относительное затишье, то у наемного убийцы — бывшего офицера Советской Армии, уволенного по сокращению, мастера спорта по пулевой стрельбе — работы было непочатый край. За время нахождения в городе он успел визуально познакомиться со своими будущими «клиентами» и теперь только ждал сигнала, чтобы приступить к «работе».

На нем был парик и искусственная борода с усами. Кроту и Шпаку он назвался Соловьем. Они понимали, почему Соловей не хотел раскрывать им свою личность, а поэтому и не пытались разгадывать его секрет.

Соловей не боялся обмана со стороны Бугра при расчете с ним за «работу», так как приехал по его заявке и по рекомендации своего пахана. При таких тесных контактах двух паханов обман между сторонами практически был исключен.

Из полученной информации от Крота и Шпака Соловей знал, где находится штаб-квартира банды Блина. Он уже облюбовал себе крышу в пятистах метрах от кафе «Бирюса», где ожидалось появление его жертв, откуда удобнее всего было в них стрелять. Соловью только оставалось получить разрешение на свои действия от Бугра.

Не желая светиться в гостинице. Соловей остановился на временное жительство у одной древней старухи, которая приходилась бабушкой Кнехту. Старушка была очень довольна квартирантом. Теперь ей было с кем поговорить и отвести душу, тем более что квартирант угощал ее шоколадными конфетами и другими разными деликатесами.

Настал день, когда Соловей через Крота получил добро на осуществление своей операции. Он сразу же категорически отказался от предлагаемой ему Кротом помощи, не видя в ней необходимости. Соловей решил как можно скорее справиться с заданием и немедленно покинуть город, опостылевшую ему «дыру»: в силу своего особого задания он вынужден был почти не покидать свое логово и не показываться в общественных местах.

Поднявшись на чердак облюбованного им дома и затаившись в глубине слухового окна, он не спеша собрал винтовку с оптическим прицелом, зарядил ее и стал ждать появления своих жертв.

Наблюдая через оптический прицел за кафе «Бирюса», Соловей по подъезжающим, спешащим в него и из него людям понял, что это, скорее, не кафе, а муравейник, в данный момент кем-то сильно потревоженный. Однако интересующие его лица пока в поле зрения не появлялись.

«По-видимому, главари банды находятся где-то в другом месте, но бегать за ними я не буду, а лучше подожду здесь», — решил он.

Два с половиной часа томительного ожидания наконец увенчались успехом. На черном «мерседесе» к кафе подъехали Фокс и Шаман. Выйдя из машины, они остановились, чтобы закурить, чувствуя себя в своем логове в полной безопасности.

Такие мишени можно видеть только в тире, а потому Соловей решил их не упускать. Тщательно прицелившись, он выстрелил сначала в голову Фоксу, а потом в грудь Шаману. Увидев, что последний только ранен, тщательно прицелился ему в голову, избавив Шамана от дальнейших мучений.

Свинтив с винтовки глушитель, Соловей разобрал ее, положил в «дипломат» и покинул свое убежище. Зайдя в туалет средней школы, он снял с себя грим и перевоплощенным, помолодевшим продолжил свое движение по заранее разработанному маршруту. К счастью Соловья, в школе шли занятия и там на него никто не обратил внимания.

Известие о гибели Фокса и Шамана Бугор получил от Крота спустя два час. Он находился в офисе своего «Ультимо».

— Я доволен, что нашлась добрая душа, которая отомстила за смерть Наждака, — с пафосом произнес он — Но полностью я не удовлетворен, так как третий грешник — Блин — еще лежит поперек моего горла и не дает дышать. На сегодня ты и Шпак можете быть свободны, — отпуская Крота, разрешил Бугор.

«Если у парней Блина в отношении нас нет никаких результатов, то наши налицо, и мы может отметить начало успеха», — довольно подумал Бугор.