Глава 1. Приглашение

Ночь выдалась прохладной, да еще и ненастной. С вечера занялся дождь, и всю ночь крупные капли под порывами ветра то и дело стучались в стекло.

Стерко выспался еще днем, поэтому ночь он провел без сна.

Сначала он сидел за стареньким, но очень крепким письменным столом и читал до полуночи. Книга была неинтересной. Но Стерко специально купил именно ее. Он частенько читал всякую ерунду, чтобы задремать, а до тех пор, пока не уснет, еще и еще раз удивлялся человеческой глупости.

Очередное его приобретение было из разряда идиотских и тщетных попыток какого-то кликуши нарисовать связную картину мироздания. Земля и Небо, материальный, физический, психический мир… Бессмертие души… Нематериальные одушевленные субстанции, лазутчики астральных миров, посылающие к людям своих пророков и мессий именно потому, что люди если и не стали пока венцом творения, то уже избраны высшими силами для того, чтобы стать этим венцом…

Стерко прочел около трети убористо набранного текста и скис окончательно. Ни читать, ни спать ему больше не хотелось. Но заняться было нечем, и Стерко завалился на прибранную постель.

Ветер подвывал и время от времени бросал в стекло пригоршни дождевых капель. Потушив лампу, Стерко закрыл глаза. В голове крутились какие-то обрывки тупых гипотез и красивых версий, только что вычитанных в книжонке… Ох, как тяжело, как тоскливо… Век бы всего этого не видеть и не слышать.

Стерко стосковался по дому.

Домом он считал весь свой этаж. Потому что более миниатюрного места, которое можно было бы назвать домом, у Стерко не было. Давно не было, целых шесть лет… Шесть лет — такая малость, когда проживаешь их в привычной обстановке. И совсем другое дело ссылка на чужбину, пусть даже эта ссылка совершенно добровольная и абсолютно необходимая.

В спящем доме было тихо. Дети давно угомонились в своей комнате.

Обычно они долго грызлись друг с другом, но сегодня, видимо, унылая погода сделала свое дело, и ребята улеглись рано. Стерко подумал о том, чтобы пройти в их комнату и проверить, все ли в порядке, но почти сразу же передумал. С некоторых пор общение с детьми стало невыносимо тяготить его. Он пробовал себя убедить в том, что они ни в чем не виноваты, но вопреки всякому здравому смыслу постоянно срывал на них свое отчаяние…

Дело уже шло к рассвету. Стерко валялся на широкой кровати, не зная, как бы ему отключиться. Но тут легкий скрип двери и шлепанье босых ног по полу заставили Стерко насторожиться.

— В чем дело? — с тревогой спросил он.

И тут же кровать слегка просела от тяжести карабкающегося на нее тела.

— Зого, что случилось? — испугался Стерко, сразу же узнав эти слабые неуверенные руки и сбивчивое дыхание.

Парнишка забрался с ногами на кровать, опустил голову и плечи прямо на живот Стерко и замер.

Протянув руку, Стерко включил лампу. Зого лежал поперек кровати, подтянув колени к груди. Глаза его были широко открыты, и в огромных зрачках чернела безумная пустота, уже шесть лет жившая в мальчишке и не желающая отпускать беднягу из-под своей власти.

— Что, малыш? Почему не спишь? Приснилось что-нибудь?

Зого не ответил. Он редко разговаривал. Обычно он обходился жестами, а если их почему-то не понимали, Зого злился и бушевал. Словами он пользовался редко и с трудом, хотя абсолютно ненормальным назвать его было нельзя. Что-то в его голове еще безусловно теплилось. Когда Зого вел себя спокойно, его глаза были выразительными и ласковыми. Но чаще этот пятнадцатилетний паренек был в состоянии депрессии, и тогда с ним приходилось очень трудно.

И сейчас Зого дрожал и еле слышно скулил, сжавшись от страха.

Стерко осторожно сел на постели, подтянул к себе край покрывала и и укрыл братишку. Однако тот резко взбрыкнул ногами и снова сбросил одеяло. Стерко вздохнул с досадой: в комнате было прохладно. Но не желая лишний раз волновать Зого, он смирился. Обняв брата за плечи, Стерко принялся поглаживать его длинные светлые волосы, бормоча про себя бесполезные слова утешения.

Братишка пребывал либо в полной апатии, либо бывал беспричинно агрессивен и с тупой злобой крушил все, что попадало ему под руку. И порой Стерко очень жалел шестнадцатилетнего Шото, на котором Зого и вымещал свой гнев. Если бы Зого был здоров, дети, наверное, стали бы хорошими друзьями. Насколько Стерко помнил, раньше так оно и было. Даже витиеватые особенности их родства не ставили между малышами никаких преград.

Сам Стерко давно уже стал забывать, что Зого — совершенно чужое ему существо. У хаварров не было такого понятия, как единокровное родство. Зого был ребенком Калео, родителя Стерко, и в своих мыслях Стерко звал Зого братишкой, но в сущности малыш был для Стерко чужим. Стерко не придавал этому значения сейчас, после стольких лет уединенной жизни на чужбине. К тому же Стерко понимал, что именно из-за него ребенок попал в беду. Что перенес Зого шесть лет назад, так никто и не узнал. Все версии и догадки сводились к одному: ребенок видел гибель своих близких, причем гибель столь ужасную, что его переживания взломали защитный барьер его психики.

В тех не столь давних трагических событиях было много странного.

… Это случилось в выходной день. Лэри был на дежурстве, и Стерко пришлось развлекаться самостоятельно. Он давно не навещал родителя, и поэтому решил заглянуть в дом старого Калео. Не то, чтобы Стерко тянуло в родительский дом, скорее наоборот, но в те времена Стерко еще был до противного послушен своему долгу. Принято было навещать родителей, и Стерко делал это. Следовало так же хоть как-то заботиться о детях, и Стерко не очень охотно, но регулярно встречался со своим сыном, непонятно, правда, зачем. Шото прекрасно подрастал без всякого участия Стерко.

В тот день Стерко рассудил, что пришло время в очередной раз исполнить оба своих бессмысленных, но не особо обременительных долга.

Старый Калео принял Стерко с радостью, он любил своего первенца и гордился им, его успехами, его карьерой.

Но Миорк тоже был дома, и Стерко не выдержал там и часа. Невозможно было выносить эти сладкие улыбочки с прищуром, призывные гримасы, фривольные пожатия тайком, лишь только Калео отворачивался… Все это выводило Стерко из себя.

Калео было пятьдесят восемь, Миорку на тридцать меньше. Родитель никак не хотел замечать странностей в поведении своего юного друга. Калео души не чаял в своем ненаглядном Миорке и не понимал, почему Стерко избегал бывать в родном доме. И Стерко приходилось выслушивать вздорные укоры и негодование.

Стерко ненавидел Миорка, его намеки, его насмешки… «Доблестный хаварр… Почему ты не хочешь побыть со мной наедине, отважный защитник?! Разве ты забыл, как нам прежде было хорошо вместе?»… Это было противно и невыносимо. Стерко горько жалел о своем прошлом легкомыслии. Не поддайся он в свое время искушению, в которое ввел его Миорк, вся жизнь сложилась бы у Стерко иначе, и возможно, ему не пришлось бы выносить тягостный кошмар этих шести лет.

Но Стерко оказался ничуть не лучше и не умнее других. Три года в Академии Внешней Защиты едва не пошли прахом после того, как в комнату Стерко поселили новичка, совсем юного и очень симпатичного Миорка. Миорк был сиротой, не имел ни родового богатства, ни семьи, ни хоть сколько-нибудь значительных средств к существованию. Был у Миорка свой капитал: большие глаза и красивые руки, густые светлые волосы и скромный ласковый взгляд.

В порядке укрепления дисциплины связи между курсантами академии преследовались. Стерко не был склонен нарушать дисциплину, но противостоять обаянию Миорка оказалось довольно трудно для молодого, здорового хаварра. Впрочем, совесть не слишком мучила Стерко, потому что он прекрасно знал, что соседи по комнате зачастую поддаются взаимному влечению. Совесть стала мучить Стерко немного позже, когда выяснилось, что любовники набедокурили всерьез. Начальство отчислило Миорка из Академии, и паренек был вынужден отправиться восвояси, чтобы вынашивать ребенка вне стен учебного заведения.

Стерко был зол на Миорка, а еще пуще на себя, но ничего было уже не исправить. Один раз провиниться перед департаментом внешней защиты было вполне достаточно, чтобы путь назад закрылся навсегда. Стерко повезло хотя бы в том, что его строго предупредили, но, как лучшего курсанта, оставили в Академии. Миорка же ждала неизвестность, жизнь без своей крыши над оловой, без профессии, да еще с малышом на руках. И Стерко сделал вторую большую ошибку в своей жизни. Он связался с Калео, своим родителем, повинился в глупости и легкомыслии и упросил Калео приютить своего незадачливого юного друга до тех пор, пока Миорк с ребенком не сможет обойтись без посторонней помощи. Калео согласился, и Стерко на время забыл о Миорке и связанных с ним неприятностях.

Скоро Стерко окончил Академию и прибыл в столицу для продолжения службы. И первый же визит в родительский дом выбил его из колеи. Никак не ожидал Стерко, что Миорк до сих пор будет пребывать там. По дому бегал, визжа и балуясь, сын Стерко, маленький светловолосый хавви по имени Шото, а Миорк выкармливал уже второго младенца, рожденного на этот раз от Калео.

В принципе, Стерко мог понять Калео: Миорк был действительно лакомым кусочком, на который сам Стерко клюнул первым, и вряд ли ему стоило осуждать родителя. Но почти сразу же Стерко выяснил, что перед его глазами разворачивалась старая, как мироздание, история. Хитрый Миорк верно рассудил, как понадежнее зацепиться в зажиточном доме. Ставший с годами сентиментальным Калео не желал видеть ни одного изъяна в Миорке, он безрассудно обожал и Шото, и младшего Зого, и, в сущности, старик был совершенно счастлив. И многие последовавшие за тем годы не научили Калео уму-разуму.

Стерко ненавидел Миорка и очень страдал, видя насколько наивен и беспомощен старый Калео. Вел себя Миорк вызывающе. Он повзрослел, расцвел и стал уверенным в себе и в своем неотразимом обаянии. Свои попытки то ли соблазнить Стерко, то ли просто попортить ему нервы Миорк возобновлял всякий раз, едва нога Стерко переступала порог родительского дома. Поэтому Стерко не имел обыкновения задерживаться у Калео дольше, чем того требовал все тот же сыновний и родительский долг.

Посидев у родителя с час, Стерко собрался уходить, но маленький Шото, скучавший дома, напросился с ним прогуляться. Такие прогулки всегда были пыткой для Стерко, но все же он хоть и с трудом, но позволил себя уговорить и увел малыша с собой, довольный уже и тем, что Зого в тот день был слегка простужен, и Миорк не отпустил его…

Стерко и Шото бродили до самого вечера по городу, по парку, по берегу залива, пока Стерко не почувствовал, что от стрекотни сына у него уже гудит голова. Уже начинало темнеть, и Стерко повел ребенка домой. Он хотел распрощаться с ним у ворот и спешить к себе. Но уже подходя к кварталу, где находился дом Калео, они увидели клубы огня и дыма, автомобили пожарной службы и медицинские спецмашины…

От дома Калео остался фундамент и большой несгораемый шкаф, где Калео хранил семейные архивы, дорогие для себя вещицы, ценности и деньги. Подбежав к сгоревшему дому, Стерко сразу же определил, что здесь был взрыв. Все было искорежено в клочки, обгорел даже металл…

Около пожарища Стерко обнаружил дежурный автомобиль департамента внешней защиты. Лэри бродил возле потушенных руин и бросился навстречу Стерко. Он не пустил Стерко туда, где несколько хаварров в спецкостюмах копались в обломках, вытаскивая из-под изогнутых балок какие-то куски. Только потом, когда эти куски уносили, Стерко удалось выяснить, что это такое. Это были полусгоревшие части расчлененных тел.

Даже такой красноречивый обычно Лэри ничем не мог утешить Стерко. Он крепко держал друга за локоть, пока они вдвоем осматривали то, что осталось от Калео и его Миорка… И Лэри молчал. И Стерко молчал тоже, потому что пытался заставить свою голову поработать в направлении поиска. Кто? Как? За что? И конец ли это?

Несгораемый шкаф оказался, тем не менее, незапертым, и когда пожарные стали его открывать, на свет извлекли сжавшегося в комочек чуть живого Зого. Стерко отобрал ребенка, несмотря на то, что врачи настаивали на отправке чудом уцелевшего малыша в клинику. Да если бы он и согласился, никто не смог бы расцепить руки Зого, обвившие шею Стерко.

Учитывая обстоятельства, Стерко и его ребятишек отправили в спецпансионат департамента внешней защиты и поселили в отдельном охраняемом помещении.

Всю ночь в затемненных апартаментах раздавался безутешный плач Шото.

А Стерко только под утро смог оторвать от своей затекшей шеи ручонки Зого.

Зого, к удивлению Стерко, молчал и спокойно лежал у него на руках. Но когда рассвело, Стерко с досадой увидел, что серые глаза малыша пусты и темны.

В пансионате они провели после трагедии еще месяц. Медики немного помогли сошедшему с ума ребенку, но никому так ничего и не удалось узнать о том, что случилось в доме Калео, и как Зого оказался в шкафу. Об этом ребенок упорно молчал, всякий раз начиная нервничать, когда его пытались расспросить о том, что он видел дома.

К Стерко и малышам никого не пускали, кроме тех ребят-защитников, которые разбирались в трагедии. Но вскоре ни у кого не осталось сомнений это было дело рук вершителя. Вряд ли престарелый владыка Пограничья мог лично опуститься до такой грязной работы, но по его наущению один из его вассалов легко расправился с близкими Стерко.

Это было вполне объяснимо: до того проклятого дня Стерко почти полгода бился с целой теплой компанией вассалов вершителя, отлавливая их по закоулкам мироздания и вытесняя в Пограничье. Сеть вершителя была надорвана во многих местах, но о полном ее разрушении говорить было еще рано. Работа была в разгаре, и это была успешная работа. Где, когда допустил ошибку Стерко? Тогда определить это было невозможно. Но вершитель воспользовался этой ошибкой, вычислил того защитника, который встал у него на пути и отомстил Стерко.

Сложно было понять, что вершитель поимел с этого, но вместо того, чтобы прихлопнуть своего врага, как надоедливую муху, он, как обычно, предпочел заставить страдать, уничтожить личность медленно и изощренно, постепенно подчиняя себе…

Выхода у Стерко больше не было. Он был уже опытным защитником и понимал, что если он останется дома, вершитель вскоре приступит к дальнейшей игре. Он доберется-таки до детей. Не очень-то Стерко был привязан к двум вечно дерущимся и вопящим хавви-погодкам, но видеть их мертвыми Стерко совсем не хотелось.

К тому же вершитель вскоре мог узнать, что среди окружения Стерко есть еще кое-кто, чьей жизнью он дорожит больше, чем своей… Этого тем более допустить было нельзя. Категорически.

Поэтому до выхода из пансионата Стерко уже принял решение. Его рапорт о бессрочном отпуске был удовлетворен. Начальство признало положение угрожающим и обеспечило переселение Стерко и его детей на этаж к людям, причем за государственный счет.

Строго говоря, для хаварра жизнь в человеческом обществе только с большой натяжкой можно было назвать терпимой. Но в нынешнем положении Стерко было два положительных обстоятельства, которые перевешивали многие неприятности и неудобства. Первое — хаварр мог спокойно затеряться среди людей, и его внешность, как правило, подозрений не вызывала. Второе, еще более важное обстоятельство — у простых вассалов вершителя, равно как и у самого урожденного владыки Пограничья, хватало сил и способностей всего лишь проникнуть на этаж людей. Творить здесь свои бесчинства так, как они это делали в прочих уголках мироздания, им было несподручно: естественные барьеры человеческого этажа работали безотказно. Было отмечено несколько случаев, когда особо подготовленные существа оказывались здесь, но проникающее поле отнимало у них все силы, и опасности такие лазутчики вершителя представляли не больше, чем обычные бандиты с больших человеческих дорог.

Здесь, среди не очень понятных и чуждых для Стерко существ, он чувствовал себя в относительной безопасности. Стерко приспособился к жизни на чужбине, понимая, что по-другому действовать он не имеет права. Он должен был прежде всего сберечь жизни Шото и Зого, вырастить их и не дать им забыть о том, кто они такие.

Лежа на кровати поверх одеяла, он поглаживал Зого по голове до тех пор, пока глаза бедняги не закрылись. Убедившись, что Зого уснул, Стерко все же набросил на них обоих край покрывала и уставился в мрачное темное небо за окном.

Телефон зазвонил на тумбочке пронзительно и звонко.

Стерко никто не звонил, разве что иногда по ошибке. Работая сторожем на автостоянке, он сторонился всех и не сводил ни с кем близких знакомств, поэтому коллеги по работе никогда не обращались к нему с просьбами подменить, да Стерко, кажется, никому не давал домашнего номера…

— Да? — осторожно произнес Стерко, заставляя себя чисто заговорить на чужом языке.

— Здравствуй, Стерко. Извини, что разбудил…

Стерко едва не выронил трубку. Этот голос он знал, как ничей другой.

Пока Стерко сглатывал неизвестно откуда взявшийся в горле плотный комок, говоривший беспокойно окликнул:

— Стерко? Все в порядке? Ты слушаешь?

— Да, Лэри. Все в порядке. Я слушаю.

— Прекрасно, — спокойно отозвался Лэри. — Я уже выехал из Лифта, и собираюсь с тобой встретиться… Как у тебя сейчас со временем?

— Я… — растерялся Стерко. — Сегодня я свободен.

— Очень хорошо. В восемь я буду ждать тебя на северном пляже. Не думаю, что там будет хоть один посторонний. Найдешь меня.

Стерко слушал, затаив дыхание. Тысячи вопросов теснились у него на языке. Но задавать их бесполезно, Лэри все равно ничего не ответит по телефону…

— Не слышу тебя, Стерко! — требовательно повысил голос Лэри.

— До контрольной встречи еще полгода, — пробормотал Стерко.

— В данном случае это не имеет никакого значения, — отрезал Лэри. — И не болтай лишнего.

— Меня никто не слышит.

— Все равно. Не расслабляйся, Стерко. Я буду ждать тебя на пляже. До встречи.

Не расслабляться? Ничего же себе советы… Да после такого звонка не то что расслабиться, а и дышать нормально стало невозможно. Стерко глянул на часы. Была уже половина седьмого. Значит, еще полчаса Стерко может себе позволить подержать на коленях спящего Зого, а потом, чем ближе к назначенному часу, тем все быстрее и быстрее начнет биться сердце, не давая успокоиться. Уж в этом Стерко был уверен. Не в первый раз.

Поправив одеяло на спящем пареньке, которого не разбудил даже резкий телефонный звонок, Стерко откинулся на подушку, взглянул на оконное стекло в потеках. Кажется, ночной дождь перестал.

 

Глава 2. Puzzle

Шото вошел на кухню и почти швырнул на стол тарелку с кашей.

Стерко уже допивал кофе. Времени у него было в обрез. Все, о чем он думал несколько последних часов — о встрече с Лэри. Звон тарелки оторвал его от тягостых мыслей.

— В чем дело, Шото? — нахмурился Стерко.

— Зого не ест. Может быть, ему дать бутерброд? Или чипсов?

— Тебе дай волю, ты его на сено с соломой переведешь… — недовольно буркнул Стерко. — Изволь кормить его, как положено! Не ест, значит, надо быть с ним терпеливее!

— Вот сам и будь! — рявкнул Шото, засовывая руки в карманы и прислоняясь к стене. — А то сейчас усвистишь куда-нибудь, а я тут с ним мучайся…

— Не усвищу, а уеду на работу… — грозно оборвал его Стерко, вскользь поражаясь тому, как великолепно Шото усваивает чужую обиходную лексику. Даже когда хаварры бывали наедине, Стерко заставлял Шото разговаривать на местном языке.

— Ты мне сказки-то не рассказывай про свою работу! — фыркнул Шото. Работа у тебя сутками через трое. А сейчас ты просто будешь метаться по городу с тоски…

— С какой такой тоски? — проворчал Стерко, отворачиваясь от сына и принимаясь глядеть на дно чашки с кофе. Он сам прекрасно знал, с какой. И знал, что уже далеко не маленький Шото все прекрасно понимает и видит.

— Стерко, мы когда-нибудь вернемся домой? — грустно спросил Шото.

Ну как можно быть спокойным, когда почти изо дня в день слышишь один и тот же вопрос? Стерко вздохнул и произнес почти по слогам:

— Не знаю, Шото. Пока нам нельзя. Рано. Слишком мало времени прошло.

Шото дернулся, переместился к другой стене и снова взглянул на Стерко, недовольно нахмурившись:

— Неужели я так и повзрослею здесь, а, Стерко? И что, мне так же, как и тебе, придется шарахаться от людей и их привычек, искать уединенную работу без напарников, а в свободное время изводить всех и метаться по улицам?

— Значит, я в свободное время всех извожу? — угрожающе процедил Стерко, сжимая кулаки, чтобы сдержаться.

— Н-ну… — запнулся Шото. — А разве нет?

— Тебе, Шото, некогда будет метаться по городу. У тебя будут дела дома! Чем рассуждать, лучше занимайся Зого, как следует! Ты же знаешь, что у меня нет на это времени!

— У тебя уйма времени, Стерко, — упрямо сказал паренек. — Если бы тебе по-настоящему было до нас дело, ты бы не бросал нас на целые сутки… Мы давно выросли, Стерко, почему ты так относишься к нам, будто бы мы страшная обуза?!

— Какая ерунда! — прошипел Стерко. Хотя он готов был признаться самому себе, что со стороны все выглядело именно так. А в минуты крайнего отчаяния Стерко казалось, что оно не только выглядело, а и было так на самом деле.

Маленький пройдоха вгляделся в лицо отца и выпалил с горечью:

— Лучше бы ты, Стерко, сдал нас дома в приют, чем тащить нас сюда для того, чтобы ненавидеть!

— Дома вас убили бы, идиот! — не выдержал Стерко.

— Пусть бы лучше убили! — выкрикнул Шото.

— Неблагодарный щенок! — задохнулся Стерко. — Чтобы спасти вас, я гублю здесь свою жизнь!..

— А мою жизнь, Стерко? Я ведь хаварр, а не человек! — звонко крикнул Шото. — Я хаварр, и я уже почти взрослый. Здесь у меня нет и не будет друзей. Здесь мне даже влюбиться не в кого, Стерко! И мне здесь плохо… А тебе наплевать, что со мной происходит, ты думаешь только о своих потерях, и не хочешь даже представить себе, насколько мне плохо!

— Ну извини! Здесь нет санатория для сексуально озабоченных хаварров! — Тебе плохо, мне тоже, представь! И хватит надо мной издеваться! Все!

Стерко устремился прочь из кухни, приказав напоследок:

— Вымой посуду, Шото, и без разговоров.

Ворвавшись в спальню, Стерко аккуратно застелил постель, достал из шкафа куртку, надел ее и на минутку подсел к столу.

Конечно, ему следовало выполнить все необходимые предосторожности, которые положено выполнять перед встречей с посланцами из дома. Самому Стерко еще ни разу не приходилось сталкиваться с неожиданностями при таких контактах. Но за шесть лет у него были только запланированные встречи с ребятами из службы внешнего надзора, которые обеспечивали его переселение сюда и изредка в плановом порядке контролировали, жив ли Стерко, и не нужна ли помощь.

По идее, сейчас следовало бы проявить еще большую бдительность, потому что сегодняшний контакт запланирован не был. Но Стерко не хотелось мудрить. Ведь он шел на встречу с Лэри.

Это не мог быть подвох. Голос Лэри был именно голосом самого Лэри, в этом Стерко был уверен. Но немного поразмыслив, он решил быть разумным. Мало ли, что может случиться? Хотя бы до того момента, как Стерко убедится, что ждет его именно Лэри, и никто другой, нужно сделать все для придания себе уверенности.

Поэтому Стерко выдвинул ящик и сунул руку к дальней стенке. Там было пусто. Озадаченно постучав пальцами по крышке стола, Стерко откинулся на стуле и принялся считать до десяти, глубоко вдыхая и выдыхая. Успокоиться было просто необходимо.

— Шото!

Стерко сам удивился, насколько сдавленным и хриплым оказался его голос. Прокашлявшись, Стерко повернулся к двери и позвал громче:

— Шото, а ну, иди сюда!

Дверь открылась, и Шото вошел и остановился, прислонившись спиной к косяку. Руки в карманах слаксов, клетчатая рубашка расстегнута, голова наклонена на бок и такой невинный взгляд из-под челки… Ну прямо обнять и плакать над сироткой тянет.

— Ты у меня ничего не брал, Шото?

— Ничего, — буркнул Шото, но глаза опустил.

Врет, мерзавец.

— Ты врешь, мерзавец, — повторил Стерко вслух. — Не вынуждай меня! Я сейчас ух какой злой… Где оружие?

Сын молчал. Если бы Стреко обнаружил пропажу походя, случайно, дело бы кончилось острой перепалкой, в конце которой отец и сын, замучив друг друга, обратили бы все в неудачную шутку, и Шото в конце концов вернул бы такую вожделенную игрушку… Но до назначенного часа оставалось минут двадцать, и Стерко некогда было корчить из себя бывалого педагога.

— Отдай пистолет, Шото!

Он подскочил со стула, подошел к Шото и требовательно протянул руку, щелкнув пальцами:

— Быстро, а то прибью! Ну?! Где он?

Шото, не поднимая головы, сунул руку назад под рубашку и вынул из-за ремня маленький импульсный пистолет. Стерко выдернул его из руки Шото и злобно спросил:

— Зачем? Зачем ты опять?… Я уже устал тебе говорить!

— Я боюсь, — тихо проговорил сын.

Удивление взяло верх над раздражением, и Стерко переспросил:

— Боишься? Чего?

После страстных обвинений на кухне задавленное признание Шото несказанно изумило Стерко.

Паренек поднял на отца полные неожиданных слез глаза и произнес жалобно:

— Ты так надолго уходишь, и мне страшно, Стерко… Тебя нет, Зого скандалит… Мне бывает очень страшно!!!

— Как бы страшно тебе ни было, ты и пальцем не должен касаться моего пистолета! — чуть ли не по слогам произнес Стерко. — Это не игрушка!

— Я умею им пользоваться! Ты же сам меня учил!

— Я учил тебя не для того, чтобы ты брал его поиграть! Его не должны видеть даже случайные глаза! А что если кто-нибудь заметит, что это потусторонняя вещь?… — начал Стерко, но взглянул на часы и понял, что пора уходить. — Впрочем неважно. Пока ты еще несовершеннолетний, я буду решать, что тебе можно, а чего нельзя…

Стерко решительно запахнул куртку и пошел к двери.

— Куда ты?

— Надо. Меня ждут, — бросил Стерко, не оборачиваясь.

— Ты вернешься сегодня? — с надеждой спросил Шото.

— Н-не знаю, — неуверенно отозвался Стерко. — Наверное. Но в общем, лучше меня не жди.

Ответом ему был грохот. Стерко обернулся и увидел, как Шото, не вынимая рук из карманов, с размаху колотит ногой по закрытой двери кладовки.

— Эй! — окликнул Стерко, но Шото не останавливался.

Ругнувшись, Стерко рванулся к сыну, схватил его за плечи и встряхнул:

— Спятил, да?!! Прекрати сейчас же!

Поскольку Шото не прекращал, Стерко с размаху ударил его по щеке. Шото вырвался и отвернулся.

— Ты напугаешь Зого! — пробормотал Стерко. Его ладонь горела от удара, а Шото, все так же держа руки в карманах, терся щекой о плечо.

— Его что пугай, что не пугай… — злобно ответил Шото. — Он смирный, пока ты дома, а потом я от него на стенку лезу…

— Ерунду ты говоришь! — недоверчиво отмахнулся Стерко. — Он же совершенно безобиден…

— Да?! — в голосе Шото опять появились слезы. — А это по-твоему что?

Шото вытащил руки из карманов и сунул их Стерко. На запястьях горели борозды свежих царапин, а на левом предплечье вспухли полукружьем следы зубов. Стерко невольно вздрогнул:

— Не может быть!

— Не может? — взвизгнул Шото. — Не может? Значит, это я сам себя покусал? И это тоже я сам, да?!..

Шото распахнул рубашку. На левом боку красовался кровоподтек.

— Мне это надоело, Стерко! Я устал! Устал! — закричал Шото, размазывая по щекам слезы. — Я больше не могу! Тебя вечно нет, а я больше не могу с ним один!

Стерко глянул на часы. На встречу он уже опаздывал. Можно было нагнать, только немедленно оставив рыдающего Шото.

— Шото, я тебе обещаю, что я ухожу ненадолго и в последний раз, — быстро проговорил Стерко. — Потом я возьму отпуск на работе, и мы побудем вместе.

— Ты никогда не держишь слова! — отмахнулся Шото.

Стерко некогда было спорить. Он пожал плечами и пошел к двери, стараясь не слушать, как Шото плачет, прижавшись к стенке.

— Хоть простись с ним, а то он почувствует, что тебя нет, и ему опять будет плохо… — проговорил Шото, когда Стерко уже взялся за ручку двери.

— Мне некогда, — раздраженно сказал Стерко.

Времени совсем не оставалось. А там Лэри…

Но тут же Стерко вдруг посетило странное безразличие. Он уже все равно опоздал. Если он приедет на десять минут позже, Лэри будет вынужден с этим смириться. В конце концов, это Стерко ему понадобился, а не наоборот.

Синяки и укусы на теле Шото изумили Стерко. Он был удивлен и этими повреждениями, и своей ненаблюдательностью.

Никогда раньше скандалы Зого не приводили к таким травмам. Что же случилось? Стерко смутно догадывался, в чем дело. Дети взрослели. И хотя Зого и оставался угрюмым волчонком, физиологически он становился зрелым хаварром. И его подавленное сознание не знало, что ему делать с новыми ощущениями, тревожащими и беспокойно болезненными…

Стерко решительно развернулся от двери и быстро прошел в комнату Зого.

В большой светлой комнате не было ничего. Только толстый пушистый палас от стены до стены. Пол был забросан перемешанными фигурками от огромной мозаики puzzle. Зого сидел, скрестив перед собой поджатые ноги и оцепенело смотрел на маленький кусочек мозаики, выложенный перед ним. Кое-где что-то просматривалось, но в основном фрагменты были соединены кое-как, видимо больной выкладывал их совершенно машинально.

На звук шагов брата Зого даже не пошевелился. Стерко сел на пол рядом с ним и положил руку ему на плечо.

— С добрым утром… Ну, как успехи? О, уже кое-что сложил? Молодец, малыш… Старайся, у тебя все получится…

Братишка угрюмо взглянул на Стерко и процедил сквозь зубы:

— Трудно.

Стерко сжал плечо Зого и улыбнулся с готовностью:

— Конечно, трудно. Но это интересно и очень полезно…

Зого тоже улыбнулся, криво и неуверенно, и повел рукой:

— Помоги мне.

Стерко растерялся. Заниматься ерундой у него не было ни времени, ни желания.

— Сам пробуй, не торопись, у тебя получится, — пробормотал Стерко.

Зого помрачнел. Он отвернулся от Стерко, нахмурив брови, долго смотрел в пол, потом взял ближайший к нему фрагмент мозаики и вставил его с краю, укрепив вниз картинкой.

— Не так, Зого! — спохватился Стерко, но Зого никак не отреагировал. Его взгляд стал угрожающе бессмысленным.

— Слушай, малыш… Шото на тебя жалуется. Довел ты его, видно. Зачем ты его обижаешь? Он старается, помогает тебе… А ты с ним дерешься. Нехорошо так вести себя с братом…

Зого снова повернулся к Стерко, на лице его отразились сосредоточенные попытки вникнуть в услышанное. Наконец, Зого немного виновато пожал плечами и склонил голову:

— Я не нарочно. Больно бывает… — он прижал ладонь к груди и доверчиво взглянул на Стерко. — Вот здесь больно…

Стерко вздохнул и покачал головой:

— Ты уж потерпи, малыш, я знаю, что с тобой происходит. Надо терпеть…

Темно-серые глаза взглянули на Стерко снова без всякого выражения.

Стерко замолчал, негодуя на самого себя. Ну что толку объясняться с несчастным больным ребенком?

— Мне надо уйти ненадолго. Ты веди себя хорошо, ладно? Слушайся Шото, я прошу тебя… Ну, пока!

Стерко погладил его по голове, встал и пошел к двери. За его спиной раздался резкий вскрик. Стерко обернулся. Размахивая руками, больной расшвыривал в разные стороны несчастную мозаику. Содрогнувшись, Стерко вышел в коридор.

— Ну что? — хмуро спросил Шото.

— Да ничего… — проронил Стерко, с шумом выдыхая воздух. — Все то же самое.

— Иногда мне кажется, что он все знает и понимает, и нарочно мучает меня…

— Не возводи напраслину на беднягу, — вздохнул Стерко.

— А это? — уточнил Шото, показывая прокушенную руку.

— Перестань! — разъярился Стерко. — Что ты от меня хочешь? Чего ты хочешь? Чтобы мы избавились от Зого?

Шото молчал.

— Ты же знаешь, что его болезнь неизлечима! И у нас есть только два выхода, Шото. Или мы будем ухаживать за ним бережно и терпеливо, как прежде, или нам придется его прикончить!

Шото вздрогнул, с ненавистью стрельнул глазами в сторону Стерко, поджал губы и, не говоря ни слова, повернулся к отцу спиной и прошел в комнату Зого.

Стерко перевел дух и бросился из дома. Все мыслимое и немыслимое время вышло.

 

Глава 3. Пустынный пляж

Стерко остановил машину на небольшой автостоянке. Летом в жаркие дни тут негде яблоку упасть, но сейчас осень была уже на носу. Пусто, безлюдно, промозгло. Одним словом, гадко. Гаже просто некуда. Точно так же, как на душе у Стерко.

Выбравшись из машины, Стерко постоял немного, разглядывая пляж. Дождливым утром это местечко способно было навеять тоску даже на патологического оптимиста, так что уж говорить о измученном хаварре, золотые денечки для которого закончились давным-давно.

Вжав голову в плечи, Стерко взглянул на затянутое тяжелыми тучами небо, ежась, поднял воротник куртки, сунул руки в карманы и неторопливо пошел к пляжу.

На скамье недалеко от воды сидел некто рыжеволосый в длинном темно-зеленом пальто. Стерко узнал бы, кто это, даже если бы не было этого ночного звонка. Эту прямую худощавую фигуру он узнал бы из сотни, из тысячи, из миллиона…

Стерко пошел по мокрому песку, поросшему редкими кустиками какой-то пожухлой травки. По мере того, как он приближался к скамье, сердце его билось все чаще и как-то все больнее и больнее. У Стерко даже зашевелилось этакое малодушное желание повернуться и уйти прочь.

— Здравствуй, Лэри! — произнес Стерко, останавливаясь за спиной у сидящего.

— Ты опоздал, — глухо сказал рыжеволосый. Как-то равнодушно сказал, и в то же время Стерко ощутил расплескавшуюся вокруг горечь.

Лэри обернулся и взглянул Стерко в лицо. Стерко сжался.

— Садись рядом, я не кусаюсь, — равнодушно проговорил Лэри и, отвернувшись, снова стал смотреть на вздрагивающую под ветром водную поверхность…

Стерко присел. Как давно он не был так близко от Лэри. Шесть лет. Всю жизнь. Вечность.

— Ты плохо выглядишь, — заметил Лэри, наклонился и набрал в ладонь почти белого песка.

Да, Стерко выглядел плохо. А иначе и не может выглядеть существо, столько лет проведшее в добровольном изгнании. Стерко и сам ужасался, когда случалось взглядывать в зеркало. Он знал, что не только стал старше, но еще и разучился держать себя в руках. Этого могли не замечать люди, но этого не мог не увидеть Лэри, лучше которого Стерко не знало ни одно существо во всем мироздании.

— Я знаю, как я выгляжу. Ничего не поделаешь, у меня слишком много проблем, Лэри, — усмехнулся Стерко.

— И сегодня я — одна из них? — усмехнулся рыжеволосый.

— Именно так, — осторожно ответил Стерко. — Зачем ты пришел? Я же давно сказал, что ушел окончательно. Твой визит сюда тебе ничего не даст, и ничего не изменит… Так что зря ты это затеял, Лэри…

— Погоди, погоди, ну куда ты все время спешишь? — задумчиво перебил его Лэри. — Я еще и рта не раскрыл по существу, а ты уже встаешь на дыбы…

Стерко немного представлял себе, в чем будет состоять существо разговора, и уже от одного этого предчувствия ему стало почти физически тошно. Откровенно говоря, Стерко не причислял себя к любителям пострадать да помучиться. Хоть он только и занимался этим все шесть лет, пристраститься к самоистязаниям Стерко как-то не спешил. Поэтому он попробовал отбиться от Лэри с минимальными потерями:

— Оставь меня в покое!.. Я живу тихо. Я неплохо устроился здесь, не вызывая подозрений. Да, у меня много забот, но все не так уж и плохо. Здесь выросли мои дети, здесь им ничего не угрожает и, может быть, именно здесь Зого когда-нибудь пойдет на поправку. И ничего менять я не намерен! Я ушел со службы и порвал с домом… И я не хочу тратить впустую слова. Я не вернусь, потому что не могу, это раз, и не хочу, это два!

— Да уж, определеннее не скажешь… Однако на сегодня ты числишься в бессрочном отпуске, — усмехнулся Лэри и искоса взглянул на Стерко.

— Неправда. Два года назад я передавал домой рапорт об отставке! — возразил Стерко.

— Я его порвал, — усмехнулся Лэри. — Я порвал твой рапорт об отставке. Я уже три года возглавляю департамент внешней защиты. Старина майр Равс давно на пенсии. Теперь я твой начальник.

Чего-то подобного можно было ожидать. Лэри провел в департаменте много лет и был профессионалом, ему давно пора было идти наверх. Переварив известие, Стерко лениво отмахнулся:

— Я ушел. И кто там стал начальником, это для меня ничего не меняет, Лэри.

— Нет, это многое меняет, — строго сказал Лэри. — Именно для тебя. Твой бессрочный отпуск устраивал меня куда больше, чем отставка. Поэтому второй рапорт я уничтожил на всякий случай. Пока ты у меня в подчинении, Стерко. До сегодняшнего дня департамент без тебя обходился, но обстоятельства изменились. Ты нам понадобился… Если бы не было столь неотложной необходимости, я бы тебя не потревожил, поверь мне. Я не потащился бы в такую даль, чтобы смотреть на твою изможденную физиономию и выслушивать, как ты пытаешься защититься от меня, как от первого своего врага…

Мысли смешались в голове Стерко. Все верно, столько лет Лэри его не трогал, словно забыл о нем. Если он объявился, значит, действительно, что-то случилось.

Стерко вздохнул поглубже и ответил вежливо:

— Мне жаль, Лэри, но меня не беспокоят проблемы твоего департамента…

— Нашего департамента, — осторожно вставил Лэри.

— Так вот если он без меня влип, наш департамент, пусть без меня и выбирается из дерьма, как делал это шесть лет!.. — Стерко невольно повысил голос. — Нельзя заставить меня вернуться и работать, если я этого не хочу!

— Ну а как насчет выслушать меня спокойноь?

— Хорошо, — процедил Стерко, чувствуя, что не в силах сопротивляться начальственному напору бывшего друга. — И что же такого страшного произошло в департаменте? Я прекрасно помню, в каком состоянии находилась наша внешняя защита шесть лет назад. Что изменилось?

Лэри удовлетворенно кивнул головой:

— Я слышу интонации профессионала, Стерко…

— Не подлизывайся. Насколько серьезное сопротивление вы сейчас в состоянии оказать? — уточнил Стерко.

— Мы работаем, внедряем новые разработки, и за последний год кое-чего добились. Вассалы вершителя все еще во множестве бродят по нашему этажу, но мы их в основном успешно нейтрализуем. Думаю, что вершитель должен выть с досады… — отозвался Лэри. — Но возникла другая проблема, Стерко, и она касается тебя куда сильнее, чем то, что происходит дома…

— Например?

— Вершитель вот-вот пробьет брешь в естественных барьерах этого этажа.

Звучало это настолько дико, что Стерко возмутился:

— Какую ерунду ты несешь, Лэри?!

— Если бы ерунду! По моим данным, Стерко, здесь родился и повзрослел сын вершителя, его будущий посвященный наследник, а ты лучше меня знаешь, что это означает…

Что это означает, Стерко знал. Это означало катастрофу для людей и их милого, бестолкового и примитивного по своей сути уголка мироздания.

Когда-то много лет назад на этаже хаварров ребята из внешней защиты каким-то чудом отловили и уничтожили посвященного наследника владыки Пограничья, его сына-хаварра. Но он успел так безжалостно разметать последние остатки естественной защиты этажа хаварров, что его обитателям с трудом удалось восстановить искусственные барьеры. На эти барьеры шли немыслимые и несчитанные ресурсы, работа по поддержанию баланса с Пограничьем отнимала средства и силы, жизни хаварров и их союзников с иных этажей мироздания.

Но хаварры — раса, ушедшая в своем развитии неизмеримо дальше, чем обитатели соседних с нею этажей. Хаварры были в состоянии помочь себе и другим. А этаж людей был непуганым краем, этаким заповедником, диким и малоразвитым для того, чтобы войти в содружество соседей по мирозданию. Конечно, человечество не было бы отвергнуто хаваррами, но оно и не подозревало ни о чем, жило своим первозданным естеством и только ему, человечеству понятными заботами.

Хаварров и прочих это устраивало. Никогда прежде не рождались среди людей дети владыки Пограничья, а это значит, что неудержимая сила вершителя никогда не проникала на просторы этого этажа. А теперь, если Лэри не шутил, а такими вещами Лэри никогда не стал бы шутить, положение становилось серьезным.

— Вам известно, кто он? — проговорил Стерко, очнувшись от своих мыслей.

— Известно. Ему сейчас двадцать пять. И он пока никакого понятия не имеет о том, кто он такой на самом деле, — серьезно ответил Лэри. — И, скорее всего, только поэтому здесь все еще спокойно, как прежде…

— Значит, вершитель еще не присылал за ним своих вассалов? — уточнил Стерко. — И этот парень еще не посвящен?

— Нет. Вассалы вершителя пока здесь не появлялись, по крайней мере, по моим данным. Но пару раз их следы мы находили под самым своим носом, чуть ли не на пороге департамента… Мы никак не могли понять причину такой активности, пока совершенно случайно не узнали, что и среди хаварров снова живет и здравствует посвященный наследник вершителя.

— Как?! И у нас тоже?! — воскликнул Стерко. — Лэри, вы что там, в потолок плюете? Напустили домой столько этих тварей, и еще наследника Пограничья нам только и не хватает!!

— Если и плевали, то не мы, а наши предшественники, — сухо отозвался Лэри.

— Хаварр-наследник уже не юноша. Его уже лет тридцать тому назад прошляпили, если не раньше. А я теперь гоняю ребят на износ, только бы они сыскали его!

Стерко стало неловко. В самом деле, ему ли упрекать бывших своих коллег? Сам ушел от дел, так и помалкивай…

— Извини, Лэри. Но право, твои новости несколько ошарашили меня.

— Надеюсь, ты проникся важностью проблемы? — усмехнулся Лэри.

Стерко неопределенно пожал плечами:

— Да, пожалуй, дело плохо. Но пока человек-наследник еще не ведает о своем предназначении, мне безопаснее находиться здесь, чем дома. Там меня однозначно ждет колпак, а здесь можно вздохнуть свободно и не опасаться за жизнь детей. Так что прими мой отказ, Лэри. Ради ребят я останусь здесь.

Они замолчали. У Стерко в душе царил полный кавардак.

— Как ты живешь, Стерко? — тихо спросил вдруг Лэри.

Стерко дернулся:

— Хватит, Лэри. О делах мы поговорили. Давай распрощаемся…

Лэри снова набрал в руки песок. Он хоть и старался выглядеть спокойным, нервно пересыпал в ладонях песок. И его напряженный голос как огнем жег и без того гудящую голову Стерко:

— Ты сам знаешь, что я довольно терпеливо переносил твой уход. Но всякому терпению есть предел. Чем дальше, тем мне все сильнее хотелось тебя увидеть. Я мог бы послать своего подчиненного уговаривать тебя, но я пришел сам…

Стерко напрягся. Он ждал этих слов. Он помнил, что суровый и непреклонный, требовательный и жесткий в делах Лэри, был беспомощным и мягким в их личных отношениях. Строя предположения, Стерко боялся столкнуться при встрече с Лэри именно с этой обезоруживающей искренностью.

Стараясь не подавать вида, Стеро напрягся, пытаясь выбросить из памяти все то, что мучило его. Глаза Лэри, ласковые и томные, руки Лэри, твердые и теплые, губы Лэри, нежные и горячие… Вспоминать все это — нет изощренней пытки. Так некстати через резкую боль, через напряжение наполненных желез, распирающих грудь, начало просачиваться настоящее вожделение, которое давным-давно стало недоступным, а воспоминания о нем запретными.

— Зачем ты пришел, Лэри? — буркнул Стерко. — Ты что, простейших вещей понять не в состоянии?.. Избавь меня от своего присутствия!

— Да, пожалуй, — Лэри встал. — Так тебе будет легче. А о том, каково мне, можно, разумеется, и не думать…

Стерко взглянул на его высокую, излишне сухую фигуру, и сердце Стерко снова стало болезненно сжиматься.

Стерко и Лэри долго проработали бок о бок, несколько последних лет до эмиграции Стерко два хаварра были неразлучны, они нежно любили друг друга. Стерко все разрушил. Он первый без всяких объяснений порвал их отношения, потом оставил службу, и наконец забрал детей Миорка и ушел из своего родного мира. Ушел и бросил Лэри. Лэри служил в том же департаменте, жил в том же доме, где раньше они жили вместе. И за все это время Лэри ни разу не потребовал от своего друга объяснений…

Стерко устыдился своей грубости.

— Извини меня, Лэри, — пробормотал он.

Старый друг отвернулся, запахнул пальто и зябко поежился. Потом он снова повернулся к Стерко и сказал с горькой усмешкой:

— Почему ты тогда ушел так поспешно? Ты даже не удосужился проститься со мной…

Лэри отвернулся, с силой ударил ногой по холмику песка, разметав его, а потом сделал шаг прочь.

Стерко испугался и торопливо заговорил:

— Я считал, что делаю все правильно. Рассказывать тебе о подробностях и ждать твоего решения — тогда это означало поставить под угрозу твою жизнь… Я не мог подвергать опасности твоего… нашего ребенка!

Лэри опустил голову.

Стерко вдруг понял, что впервые подумал о ребенке. Конечно, он хорошо помнил, в каком состоянии оставил Лэри. Беременность друга была уже довольно заметной, но она не портила Лэри, а делала далеко не юного хаварра, решившего стать родителем, просто замечательным…

— Как поживает малыш? — неловко улыбнулся Стерко.

— Он не родился, — спокойно ответил Лэри.

Такого ответа Стерко не ожидал. И такого ледяного спокойствия тоже.

— Что, Лэри, такова твоя месть? — горько уточнил Стерко.

— Вскоре после того, как ты ушел, я серьезно заболел. Ребенок погиб во мне почти сразу, — Лэри совсем побледнел, но говорил ровным спокойным голосом. — У меня никогда больше не будет детей.

Стерко молча закрыл глаза.

Лэри неуверенно проговорил:

— Прости меня. Я должен был смолчать.

Когда Стерко решился посмотреть ему в лицо, столкнулся с сухим строгим взглядом. Лэри холодно улыбнулся:

— Нам обоим ни к чему ворошить наши личные дела. Лучше вспомнить о том, что сыновья вершителя рано или поздно объединятся, и тогда нам не сносить головы. Идя на эту встречу, я рассчитывал на твою профессиональную помощь.

— Увы, я отупел среди людей. И я категорически отказываюсь что-либо делать для департамента, — резко сказал Стерко. — Прощай, Лэри.

Лэри вздохнул и замолчал.

— Ты уверен, что поступаешь правильно? — наконец уточнил он.

— Как всегда, — выдавил из себя Стерко.

— Что ж, прощай, — бросил Лэри и быстро пошел прочь. На этот раз он больше не обернулся, и его фигура исчезла за зарослями густого шиповника.

Через полминуты из-за кустов выехал и устремился по шоссе микроавтобус с тонированными стеклами.

Стерко вернулся на стоянку и забрался в машину. Он чувствовал странное оцепенение, словно прямо сейчас потерял что-то совершенно бесценное, вот только что держал в руках и потерял навсегда.

Стерко сидел совершенно без сил, уставившись в лобовое стекло, которое уже снова вовсю заливали дождевые капли.

Вспоминая Лэри, Стерко нередко представлял у него на руках крошечного хавви с теплыми золотыми глазами. Стерко был твердо уверен в том, что ребенок жив и здоров… А все только что услышанное означало, что возвращаться домой будет ни к чему даже, если опасность минует. Если и возвращаться, то уж никак не в столицу, и тем более не на службу.

Нащупав телефон, Стерко вытащил трубку из чехла и набрал номер. Долго никто не подходил: когда Шото случалось воевать с больным братом, он мог и вовсе не сразу расслышать звонок. Наконец, трубку сняли:

— Слушаю, — бесцветным голосом произнес Шото. Люди считали акцент Стерко забавным. Но у Шото акцент был почти не заметен.

— Это я, Шото, — отозвался Стерко на родном языке. — Как вы там? Как Зого?

— Как обычно, — тускло ответил сын. — Неужели тебе это интересно?

— Не хами, малыш. Я через полчаса буду дома.

— Да? — удивился Шото. — Тогда зачем звонишь?

Стерко растерялся. Он обычно не звонил, даже когда задерживался, а уж тем более тогда, когда собирался домой. Но Шото раздраженно хмыкнул в трубку в ответ на молчание отца, а потом сказал:

— Стерко, там в дверь звонят.

Стерко и сам расслышал настойчивый дребезжащий звонок. Никто и никогда за шесть лет не бывал у Стерко в доме, потому что хаварр не позволял себе приглашать к себе кого бы то ни было. А это значило, что звонить мог только тот, кому делать в доме Стерко было совершенно нечего.

— Не вздумай открывать! — поспешно сказал Стерко.

— Я знаю, — ответил Шото. — Они все звонят… Пожар у них там, что ли?

— Даже если пожар, Шото, не вздумай даже подходить к двери!

— Ладно, — Шото беспокойно вздохнул и вдруг взмолился: — Слушай, Стерко, если ты и вправду едешь домой, так приезжай побыстрее! Честное слово, мне почему-то очень страшно… Они все трезвонят…

— Еду, малыш, еду, — Стерко повесил трубку.

Всякие звонки в дверь — это, конечно, чепуха. Но паренек действительно нервничает и чувствует себя брошенным. А Стерко сейчас был настолько выжат и растерян, что совершенно неожиданно ощутил потребность немедленно оказаться в доме, который за годы стал если и не родным, то привычным и спокойным местом. Неплохо будет денек-другой посидеть дома, прийти в себя, побеседовать с Шото, поиграть с Зого… Может быть, все само собой и успокоится.

До дома он доехал довольно быстро.

Обезлюдевший дачный поселок в этот ранний еще час продолжал дремать под дождем. За то, что вокруг было мало любопытных глаз, Стерко и облюбовал этот небольшой поселок в пригороде. Старый дом, в котором хаваррам пришлось поселиться, не очень нравился Стерко, он был совершенно бестолково построен, имел множество дверей в самых неожиданных местах, огромные коридоры и маленькие комнаты. Но жизнь трех хаварров казалась на удивление спокойной. Стерко чувствовал себя в безопасности, и с неудобным жилищем пришлось смириться. Дом обошелся дешево, и дети к нему привыкли, даже Зого, разволновавшись на улице, успокаивался, едва попав в свою комнату.

Пройдя калитку, Стерко двинулся к крыльцу, но, взглянув под ноги, остановился, пораженный. На влажной бетонной плитке были размазаны комья земли, словно кого-то тащили по бетону… Земля по обе стороны тропинки была чуть взрыта, будто кто-то елозил ногами и развез грязь.

Что же это? Может быть, Зого умудрился вырваться на свободу, и Шото пришлось уволакивать его силой?

Стерко взбежал по ступеням, доставая на ходу ключи. Взявшись за дверную ручку, он уже собрался вставить ключ в замок, но дверь вдруг легко подалась под его рукой и отворилась сама.

Стерко опешил. Ну и шуточки у этого паршивца Шото! То боится собственной тени, то оставляет дверь открытой… Взгляд Стерко скользнул по дверному замку, и он остолбенел. Язычок замка был выломан…

Стерко рванулся в дом и остановился. По светлой стене коридора тянулась широкая кровавая полоса с потеками.

— Шото! — хрипло выкрикнул Стерко, но никто не отозвался. Стерко толкнул дверь в свою спальню. Там было пусто, только постель примята. Шото частенько проводил время в спальне отца, когда оставался дома один… Он всегда чего-то боялся и утверждал, что на постели Стерко он чувствует себя спокойнее. Поэтому, когда Зого спокойно спал или тихо сидел в своей комнате, Шото уединялся в спальне Стерко, то дремал, то втихую шарил по ящикам его стола… Но сейчас здесь никого не было.

— Шото, Зого, где вы?!

Тишина.

Стерко прошел по коридору и отворил дверь спальни братьев. Широкая кровать. Старый шкаф и кресла, в которые никто обычно не садился… И никого.

Стерко вышел и распахнул дверь в комнату Зого.

И все поплыло у него перед глазами. Кровь… Кровь… Много крови…

Прямо к ботинкам Стерко подобралась широкая багровая полоса… Кровавые лужи были затоптаны, размазаны, кровавые следы виднелись тут и там, на полу, на ковре, на фрагментах кое-как сложенной мозаики…

— Где вы, ребята?… — прошептал Стерко.

Он метнулся обратно в коридор и шаг за шагом облазил весь дом.

Пареньков нигде не было. Он вернулся в комнату Зого и уставился на размазанную кровь. Следов было много. Стерко различил небольшие следы кого-то из детей, а кроме них чьи-то крупные, чужие. Сколько было тех, кто учинил тут погром? Понять это невооруженным глазом было невозможно. Стерко присел и попытался разобраться, которые чьи следы… Но глаза застилала пелена такого ужаса, что ничего рассмотреть так и не удалось.

Он встал и в бессилии прислонился к стене. Что делать? Вызывать помощь? Учитывая его шаткое положение в этом мире, это очень рискованный шаг. И к тому же совершенно бесполезный. Что это может дать? Ровным счетом ничего. У Стерко не было никаких объяснений случившемуся. Он даже предположить не мог, кому понадобилось вламываться в его дом… И самое главное, за что? У Стерко не было врагов среди людей… Значит, люди тут ни при чем…

Неужели кто-то из хаварров? Мысли путались в разгоряченной гневом голове Стерко. Он никак не мог обнаружить мотивов… Уйдя из мира хаварров, Стерко вообще не оставил там никаких обязательств, никаких конфликтов, никаких отношений, ни плохих, ни хороших…

В спальне резко зазвонил телефон.

Оскальзываясь в крови, Стерко бросился в спальню, панически боясь, что звонивший не дождется. Но телефон продолжал названивать, и Стерко сдернул трубку, едва не уронив аппарат с тумбочки.

— Да? Да, я слушаю!! — заорал он в трубку. А поскольку ответа он так и не услышал, разъярился. — Что молчишь, ублюдок?!!

— А я все время считал, что хаварры — культурная раса… — раздался в трубке молодой свежий голос, тихий и вкрадчивый.

— Кто вы? Что вам надо? — Стерко сел на край постели, прижимая трубку к уху.

— Все, что мне надо было от тебя, Стерко, я пришел и взял, рассмеялся незнакомец. — Полагаю, ты уже обнаружил пропажу…

— Где мальчики? — оборвал его Стерко, холодея. — Что ты сделал с ними, подонок?

— Мальчики? — с искренним удивлением переспросил звонящий. — Я знаю такие этажи, где они вполне сойдут за девочек, особенно этот бессловесный зверек…

— Что ты сделал с ними, сволочь?!! — взвизгнул Стерко.

На том конце выждали многозначительную паузу. Стерко в молчании стиснул трубку, грозя проломить пластик. Незнакомец, наконец, отозвался:

— Не груби мне, Стерко, кто знает, на ком мне захочется выместить обиду?

— Что ты сделал с детьми? — едва сдерживаясь, в третий раз спросил Стерко.

— Что сделал, то сделал, это дело прошлое. А что сделаю — видно будет. Скучать им не придется… Впрочем, можешь поговорить с одним.

Стерко замер, вслушиваясь. На той стороне раздался какой-то грохот, потом стон, и пронзительный крик Шото просто оглушил:

— Стерко!!

— Я здесь, малыш… — проговорил Стерко, стараясь говорить спокойно. — Ты не кричи, или я не пойму ничего…

— Стерко, почему ты не приехал?! — простонал Шото. — Они бьют Зого… Они мучают его, он так кричит!.. Они забьют его насмерть… И меня тоже… Спаси нас, Стерко!!..

— Шото… — начал Стерко, но вкрадчивый голос насмешливо повторил:

— Спаси их, Стерко, если сможешь…

— Что тебе от меня надо? — перебил его Стерко.

— Пока ничего. Я же сказал: — То, что мне надо было, я уже взял. Если мне еще что-то понадобится, я тебе после скажу, и попробуй тогда не послушаться меня! Ну а пока не волнуйся, время от времени я буду давать тебе поговорить с сыном до тех пор, пока он сможет разговаривать…

— Кто ты такой, сволочь?

Ответ, который пришел, был полон совершенно искреннего недоумения:

— Ты не узнал меня, доблестный хаварр, отважный защитник? Забыл всего за каких-то шесть лет? Обидно… А за эти годы я не только стал сильнее, я раскинул свою сеть широко и прочно. И зря ты решил, что избежал ее… Мой отец, великий владыка Пограничья, недавно умер, но я знаю, что он не был бы против, если я сверну тебе шею, мой доблестный защитник!

Стерко вздрогнул. Что-то знакомое прозвучало в словах мерзавца. «Доблестный хаварр, отважный защитник»… И этот голос… Он был таким знакомым!

— Миорк? — пролепетал Стерко, чувствуя, как волосы начинают шевелиться на его голове.

— Ах, значит, ты еще не окончательно потерял память… — мягко отозвался голос в трубке. — Это уже кое-что…

Трубка коротко загудела.

Стерко как сидел, так и откинулся на кровать. Голова закружилась даже лежа.

Еще до того, как прозвенел этот звонок, Стерко уже интуитивно ощутил, что началось продолжение той трагедии шестилетней давности. Он не хотел сразу признаваться себе в этом, потому что был твердо уверен в собственной безопасности в мире людей. Ни разу еще вершитель не смог применить здесь свои грозные умения. Если нога вершителя или его вассалов и ступала на этот заповедный этаж мироздания, ничего кроме того, что было доступно обычным людям, они использовать не могли.

Энергетическая сила Пограничья терялась на этаже людей, таяла, не повинуясь вершителю. Природа этого феномена еще не была выяснена хаваррами до конца. Вассалы вершителя орудовали во всем мироздании, но не могли ничего сделать ни с людьми, ни с теми гостями с иных этажей, которые пытались укрыться здесь. Конечно, вершитель постоянно изобретали различные завуалированные и опосредованные способы влияния на этот мир, но сила такого воздействия ни в какое сравнение не шла с тем кошмаром, который вершитель и его вассалы учиняли то там, то тут, терзая целые расы. Только посвященный неследник, рожденный здесь, среди людей, сможет править этим миром, а потом, возможно, приобретет неограниченную власть над всем мирозданием. А когда это произойдет, никому точно не известно.

Стерко незачем было опасаться нового врага, который еще до сих пор не осознал самого себя. Но вот старый враг недвусмысленно заявил о себе.

Хаварр лежал, глотая слезы. Его изощренно и жестоко подставили шесть лет назад, а теперь собираются доконать совсем… Это очевидно. Если вершитель в свое время замучил и уничтожил Калео и Миорка, стоит ли надеяться на то, что этот мерзавец пожалеет детей?

Но убивать одним махом — это не манера вершителей. Поэтому у Стерко есть немного времени, чтобы попытаться найти детей и вытащить их из лап мучителя. Ровно столько времени, сколько способны выдержать Зого и Шото.

Стерко резко сел. Что теперь делать? Где искать того, кто разговаривал с ним голосом Миорка? Затевая новую игру со Стерко, он не удосужился хотя бы намекнуть на то, где его искать. Что это может значить? А только то, что он рассчитывает на единственный путь к информации, доступный сейчас Стерко. Это путь — родной департамент, будь он неладен. Вся информация — у Лэри. И вершитель явно хочет возвращения Стерко в мир хаварров. Конечно, там он сможет без усилий дотянуться до шеи Стерко, и лучше в этой ситуации было бы ни в коем случае не возвращаться.

Но Стерко решил лучше подставить под топор вершителя собственную голову, чем сидеть и ждать, когда вершитель пришлет ему контейнер с головами детей.

Проклиная все на свете, Стерко вскочил и помчался к своему автомобилю, взглядывая на часы. Если учесть, что микроавтобус Лэри устремился с пляжа во всю прыть, до Лифта он мог уже добраться, или вот-вот доберется, и тогда на этом этаже до Лэри уже не дозвонишься…

Бросившись на сидение, Стерко схватил сотовый телефон и набрал длинный многоцифровой код, который помнил наизусть и мог бы назвать безошибочно даже будучи разбуженным среди ночи, несмотря на то, что пользоваться им он не собирался никогда.

Стерко слушал нудный зуммер и молился, чтобы автомобиль Лэри не оказался уже вне досягаемости линий связи этого этажа…

После глухого щелчка в уши Стерко ворвался приглушенный гул мотора и негромкие звуки нескольких голосов. Кто-то из свиты, сидящий около микрофона лениво отозвался:

— Слушаю…

— Майра Лэри! — выкрикнул Стерко и сразу же услышал глуховатый приказ: «Стоп! Всем молчать».

Затем новый резкий щелчок сказал о том, что отключен общий динамик, и Лэри взял трубку.

— Я слушаю, Стерко, — сказал он. — У тебя странный голос…

— Лэри, ты был прав… — Стерко слышал обреченность в собственных словах. — Он был здесь. Весь мой дом в крови. Он забрал с собой детей.

Несколько секунд Лэри молчал, потом тихо проговорил:

— Что я могу сделать для тебя?

— Я… Я возвращаюсь домой, Лэри.

— Понимаю… — спокойно сказал Лэри. — Успокойся, не впадай в панику. Прислать за тобой машину?

— Нет, не надо.

— Хочешь, я сейчас же приеду к тебе сам? — голос Лэри был полон искреннего сочувствия.

— Спасибо, Лэри, не стоит. Завтра с утра я появлюсь в департаменте.

— Тогда тебе придется воспользоваться поездом в двадцать три сорок.

— Я помню, — отрезал Стерко.

— Я хотел твоего возвращения, но не такой ценой, Стерко. Поверь.

— Я верю, Лэри. До завтра…

Стерко первый нажал на кнопку сброса.

Возвращаться в окровавленный коридор и смотреть на растоптанную и перепачканную кровавыми следами мозаику было совершенно невыносимо, поэтому Стерко закрыл все двери в салоне и, откинувшись на сидении, попытался расслабиться. Шестилетнее уединение кончилось неожиданно, но бесповоротно. Стерко мрачно взглянул в зеркало заднего вида. Упрямо сжатые губы да нехорошо блестящие влажные глаза. Вид не просто несчастный, а прямо-таки раздавленный. Самому на себя смотреть противно.

Стерко встряхнулся и приказал себе взять себя в руки. Что толку киснуть? Да, потрясен, да, растерян, но это еще не повод для такого жалобного взгляда… Доблестный хаварр, отважный защитник должен быть на высоте.

 

Глава 4. Департамент внешней защиты

Стерко прохаживался по пустой платформе метро. Он приехал на станцию заранее, минут за двадцать пять, и теперь отчаянно проклинал свою поспешность. Три поезда ему пришлось пропустить, и Стерко невольно, но очень явно продемонстрировал, что ждет некоего конкретного поезда.

Станция была почти безлюдна, всего четыре-пять человек подпирали мраморные колонны. Но Стерко предпочел бы более многолюдную толпу, в которой некто, гуляющий по платформе и пропускающий поезд за поездом, не бросался бы в глаза. Правда, те несколько человек на пустой и гулкой станции, наверняка, совершенно не заинтересовались ни Стерко, ни его нервным топтанием на месте.

Наконец, к платформе подошел очередной полупустой поезд. Стерко взглянул на часы: тот самый, в двадцать три сорок. Предпоследний.

В последний вагон, совершенно пустой, кроме Стерко зашла молодая женщина в узких джинсах, высоких ботфортах и облегающей кожаной куртке. Она невозмутимо уселась напротив Стерко и ее равнодушный взгляд лишь мельком скользнул по лицу Стерко. Но Стерко, тем не менее, поежился даже под этим бесцельным скучающим взглядом.

Поезд двинулся. Женщина смотрела прямо перед собой, ее большие темные глаза даже не мигали. И от этого странного взгляда бедному Стерко было совершенно не по себе. Женщина ему чем-то сильно не нравилась. Она пугала Стерко своим присутствием.

Прикрыв глаза, Стерко отрешенно слушал механический голос, объявляющий станции. Он покидал этаж людей и совершенно об этом не жалел. Пока его беспокоило только одно: даже начав немедленно борьбу и поиски, Стерко ничем не мог защитить детей от произвола вершителя. Пока Стерко доберется до них, если вообще доберется, останенся ли что-нибудь от его мальчишек?

Наконец, поезд выскользнул из тоннеля на освещенную станцию, на платформе которой не было ни души, и в динамиках прозвучало:

— Поезд прибыл на конечную станцию…

Стерко встрепенулся, поерзал на сидении. Ему надо было срочно прятаться от обходчика, но прямо сейчас пробираться в кабину Стерко не мог. Он с нетерпением ждал, когда же его ненавистная попутчица покинет вагон, но женщина как-то не торопилась выходить на платформу. Наоборот, она уставилась на Стерко со зверской гримасой, будто бы сама ожидала, что он должен немедленно выйти из вагона.

— Конечная, — процедил Стерко.

Женщина пожала плечами и поджала губы:

— Так выходите. А не то сейчас уедете в депо.

— А вы?

— Не ваше дело, — отрезала женщина.

Она обернулась и, завидев на платформе девушку в форменном мундире и берете, обходящую состав в поисках уснувших пассажиров, вскочила на ноги и пригнувшись, метнулась к закрытой двери в самом торце вагона. В ее руке оказалось металлическое приспособление, точно такой же ключ, какой Стерко сжимал рукой в кармане своей куртки, женщина быстро открыла торцевую дверь в кабину машиниста и исчезла внутри.

Работница метро зашла в третий от конца вагон и занялась каким-то еле живым выпивохой, который никак не мог найти выход из вагона. Пользуясь тем, что обходчица отвлеклась и не смотрит по сторонам, Стерко, бормоча проклятия, рванулся к дверце в кабину. Сунув ключ в штатное отверстие, Стерко повернул его, надавил на дверь и вдруг ощутил довольно сильное сопротивление. Женщина не желала впускать его внутрь.

— Немедленно откройте! — приказал Стерко, не желая разжигать скандал.

Женщина, видимо, всем телом навалилась на дверь. Но Стерко применил силу и втиснулся в образовавшуюся щель. Разгоряченная женщина отпрянула от двери и зашипела на Стерко:

— Какого черта вам тут надо?!!

— Скорее всего, такого же, какого и вам! — запальчиво парировал Стерко и скомандовал: — А ну, присядьте, а не то мы сейчас с вами оба окажемся в ближайшем отделении милиции…

Женщина присела на корточки и замолчала. Только ее глаза блестели в полумраке темной кабины. Стерко тоже опустился на пол, прижавшись к стене.

Обходчица проверила последний вагон и двери поезда с шипением закрылись.

— Вы пожалеете об этом, — угрожающе проговорила женщина.

— Не думаю, — усмехнулся Стерко. — И хорошо, если вы знаете, что делаете.

— Да уж знаю. Я не впервые пользуюсь Лифтом…

Стерко вздрогнул. Этого не могло быть… Это же была женщина, человек. Стерко был уверен, что это не мог быть замаскированный хаварр. Зачем бы хаварру маскироваться под женщину, если хаварра и так никто не отличит от человека-мужчины?

Поезд тронулся и ушел в тоннель. Потянулись огни депо, но вместо того, чтобы притормозить, этот предпоследний поезд устремился в никуда, наращивая скорость. Стерко ощутил, как ноют мышцы и кости, сопротивляясь давящей на них силе. Слившиеся в светящуюся полосу огни исчезли, и поезд погрузился в пустоту шахты Лифта…

Стерко с трудом встал на ноги, вцепившись в какую-то рукоятку, открыл дверцу в вагон и, пошатываясь, прошел туда. Бросившись на сидение, Стерко вдруг с удивлением понял, что волнуется. И не только волнуется, а и ждет прибытия домой.

Поезд вынырнул на свет, стал тормозить и, наконец, остановился около платформы под зеркальным куполом, в дальнем конце которой прохаживался дежурный хаварр в форме службы надзора.

Стерко вышел из вагона. Путешествие на Лифте заняло не больше пяти минут, но так надоевший этаж людей остался в совершенно немыслимой дали.

Стерко пошел по платформе к выходу, совсем забыв про свою нахальную спутницу. А она тем временем, как ни в чем не бывало, выбежала из поезда и обогнала Стерко. Она была немного взлохмачена, ее длинные распущенные пепельные волосы разметались по спине. Стерко успел заметить разрумянившиеся щечки и огромные блестящие глаза. Женщина презрительно покосилась на Стерко и первая подошла к дежурному.

Стерко ожидал, что при виде женщины тот как минимум поднимет тревогу, но пожилой хаварр всего лишь сдержанно улыбнулся, кивнул и даже отошел чуть в сторону, слегка поклонившись. Зато к Стерко он подступил с суровой и немного угрожающей миной.

— Ваши документы?

— У меня их нет. Я Стерко Лег-Шо, возвращенец.

— А-а-а, — лицо дежурного смягчилось. — Вас ждут. Майр Лэри просил вас по прибытии сразу же проследовать в его кабинет, если вас не задержат дела.

— Но сейчас уже заполночь, — растерялся Стерко. — Вы ничего не перепутали?

— Вряд ли. Майр Лэри сейчас ждет вас в своем кабинете. Пожалуйста, в лифт номер три.

— Да, я помню, — пробормотал Стерко и, пройдя через пост дежурного, свернул направо, к лифтам, поднимающих посетителей департаментов надзора и внешней защиты наверх, в высотное здание, где издавна размещались оба эти уважаемые на многих этажах учреждения.

Уже оказавшись наверху, в полутемном притихшем коридоре, Стерко с неожиданным удовольствием вспомнил, как всего шесть лет назад был здесь совершенно своим, и несмотря на вечные заморочки по службе, был, наверное, одним из самых счастливых хаварров в мироздании.

В приемной начальника департамента его встретил полусонный помощник и, едва только смерив Стерко взглядом, указал рукой на дверь кабинета.

Стерко вошел. В кабинете было темно и пусто. Мебель была расставлена точно так же, как при прежнем начальнике, почтенном майре Равсе. Три кресла были поставлены прямо перед дугообразным столом, за которым Стерко ожидал увидеть Лэри. Но в кабинете никого не было.

Помедлив, Стерко сел в одно из кресел и стал ждать. Шаги за дверью раздались минут через пять. Лэри почти бегом вошел в кабинет и сразу же двинулся к Стерко. Подтащив на ходу одно из кресел, Лэри сел в него и схватил обеими руками ладонь Стерко.

— Ну, здравствуй снова!.. — Лэри стиснул руку Стерко и оставил ее в своих ладонях. — Я не ожидал того, что это случится так скоро… Да если признаться честно, я и вовсе не думал, что ты когда-нибудь послушаешься моих слов…

— Твои слова тут ни при чем, — отрезал Стерко, решительно высвобождая руку. — Кто мне теперь скажет, что он вытворяет с детьми?

— Я неверно выразился… Конечно, я понимаю твое состояние. Я буду рад помочь тебе всем, чем смогу.

— И как много ты можешь в данной ситуации? — поинтересовался Стерко.

— Мы будем искать их. Ты знаешь, задача эта не из легких, но я сделаю все, чтобы вернуть их тебе… — мягко сказал Лэри. — Но я надеюсь, что ты пришел не только за этим. Ты ведь помнишь, о чем я тебя просил?

— Помню, — устало сказал Стерко. — Тебе надо, чтобы я снова принялся за работу. Не надо больше повторяться. Я здесь, а значит я согласен.

— Я в тебе не ошибся, — радостно вздохнул Лэри.

— А я в тебе, кажется, да… — раздраженно бросил Стерко. Теперь он почему-то захотел, чтобы ему как-то посочувствовали, сказали теплые обнадеживающие слова. Особенно он ждал этого от Лэри, а услышал только удовлетворение по поводу его возвращения.

— Я чем-то тебя обидел? — огорчился Лэри. — Чем же?

— Да все в порядке.

— Нет, я тебя обидел… — сокрушенно сказал Лэри.

Он встал, прошелся по кабинету, потом вернулся к Стерко, остановился позади его кресла и сказал спокойно:

— Я слишком официален, и тебе обидно. Но ты на пляже был настолько колючим, и я решил не лезть к тебе с распросами и утешениями. Я жду, что ты мне сам все расскажешь…

— Да что рассказывать, Лэри?!.. Он пришел, не знаю уж, сам или нет, вытащил мальчишек из дома и куда-то увез. В комнате Зого и в коридоре много крови, значит, кому-то уже здорово досталось… Вот и все, что я могу рассказать, и теперь остается только приниматься за поиски, — с досадой сказал Стерко.

— Несомненно, он даст о себе знать, — сказал Лэри. — Было бы неплохо засечь его след. И тебе надо быть очень осторожным самому…

— Лучше скажи мне, какого рода работу ты хочешь мне поручить, перебил его Стерко.

Лэри положил руку на плечо Стерко и сказал строго:

— Ты помнишь, я говорил тебе о сыне вершителя с этажа людей. Его надо достать и нейтрализовать, пока не поздно. Вот ты и займешься этим…

— Я хотел бы заняться поисками своих детей! — закричал Стерко, вскакивая. — Он наверняка забрал их в Пограничье, это же верная смерть! Мало кто знает повадки вершителя лучше нас с тобой! Я должен отыскать то логово, где он держит мальчишек!

— О, нет! — совсем расстроился Лэри. — Пожалуйста, успокойся! Ты же на грани истерики! А мне не хотелось бы сейчас применять к тебе суровые меры дисциплинарного воздействия!

— Лэри, я не в истерике, я взбешен!

Лэри нервно кивнул, но ответил твердо и без улыбки:

— Стерко, я приказываю тебе немедленно взять себя в руки! Ты будешь выполнять то, что я тебе прикажу, потому что только наши согласованные действия могут привести к успеху! Если я сказал тебе, что поисками детей займутся, значит, так оно и будет… Но я не могу поручить младшего вершителя кому-нибудь кроме тебя. Никто из моих подчиненных не провел столько лет подряд среди людей, а значит ни у кого не получится нейтрализовать того парня быстрее и чище, чем это выйдет у тебя!.. Именно этим ты с утра и займешься!.. Что молчишь? Ты хоть понимаешь, о чем я тебе говорю?

Стерко очень хотел возразить, но голос Лэри не допускал возражений. Тут бы и взбунтоваться, но подспудное сознание правоты Лэри пересилило.

— Я понимаю, Лэри. Я готов.

— Прекрасно! — Лэри сдержанно улыбнулся и протянул руки к Стерко. Ты присядь и спокойно выслушай меня.

Стерко послушно сел.

— Тебе нужно будет сделать все, чтобы уберечь этого парня от вассалов вершителя. И доставить его к нам на этаж… — проговорил Лэри чуть ли не по складам. — Причем так, чтобы его не перехватил по дороге наш с тобой общий друг, хаварр-наследник… Твоя задача, Стерко — доставить этого человека сюда, в департамент, в этот кабинет, пред мои ясные очи. Все понятно?

— Все. А насколько я буду свободен в средствах?

— Свободен, как ветер… Сейчас ты поедешь в отель, в самый лучший, где есть стопроцентная защита от проникающих полей, отдохнешь, а завтра с утра я предоставлю тебе досье этого человека, сына вершителя….

— Нет, Лэри, сегодня. Сегодня и немедленно. Одна ночь без сна — это пустяки. Я хотел бы немедленно ознакомиться с тем материалом, который вы за шесть лет накопили о покойном вершителе, а особенно о его детях!

Лэри пожал плечами:

— Ну, если ты так хочешь… Я дам команду пропустить тебя в архивы.

Но тогда тебе лучше прямо сейчас познакомиться с твоими новыми напарниками.

— То есть? — поразился Стерко. — Какие еще напарники? Ты что, Лэри, совсем тут с ума сошел? Я всю жизнь работал в одиночку!

Но суровый начальник департамента покачал головой:

— Увы, Стерко. Время партизанщины кончается. Дело очень серьезное, и опасность достаточно велика, чтобы я мог оставить тебя наедине с этими чудовищами. Если человек пока еще неопасен, хаварр-наследник уже показал, что от него можно ждать…

— Что от него можно ждать, я всю жизнь свою прекрасно представлял! — уперся Стерко. — Не надо мне никого!

— И никаких твоих отговорок я не приму! — Лэри нажал какую-то кнопку на столе и наклонился к изогнутому микрофону: — Йолли, Л'Шасс, зайдите ко мне.

— Кто-кто?! Кого это ты позвал?! — возмутился Стерко. — Это каких там членистоногих ты определил мне в напарники?

— Утихни! — строго приказал Лэри, встал со стола, обошел его и опустился в кресло. — Попрошу соблюдать субординацию, мы с тобой уже не на пляже. Если я сказал, значит, так и будет. Я тебя знаю, Стерко, ты за словом далеко не пойдешь, но все же попробуй быть корректным. Тех, кого я даю тебе в подчинение, я лично прекрасно знаю, и советую тебе воздержаться от оскорблений в их адрес в моем присутствии.

Лэри замолчал, щелкнул выключателем и зажег большой свет в кабинете. Тут же бесшумно отворилась дверь и в кабинете появились две фигуры.

Стерко встал с кресла и развернулся к вошедшим. И слова проклятий и негодования застряли у него в горле. Один из новых напарников оказался той самой женщиной в бысоких ботфортах и облегающей куртке. При взгляде на Стерко ее глаза расширились невероятно, и она едва сдержала брезгливую гримасу.

Тот, кто стоял рядом с женщиной, выглядел еще лучше. Это была низкорослая зелено-синяя фигура в неопределенной ширины накидке. Из прорезей для рук выглядывали очень узкие и очень длинные ладони цвета позеленевшего домашнего сыра. Небольшая голова существа была несколько вытянута назад. Кожа на лице — зеленоватая и гладкая, ни одной морщинки или складочки, словно это было не живое лицо, а мраморная маска. На висках, на лбу и на шее кожа плавно переходила в мелкую чешую, которая чем дальше, тем становилась крупнее и крупнее, постепенно покрываясь перьями. Само-то личико с точеными лоснящимися безупречными чертами было довольно обычным и могло бы принадлежать и человеческому подростку, и юному хаварру. Но этому существу в мироздании давно было определено название. Второй напарник Стерко был из расы руадов и несмотря на то, что выглядел он очень юным, был наверняка вполне взрослым существом.

— Познакомьтесь, ребята, — сказал Лэри, выждав значительную паузу.

Но никто из троих как-то не спешил открывать рот. Лэри вздохнул и встал из-за стола.

Он подошел к Стерко и положил руку ему на плечо:

— Итак, вижу, что вынужден вам помочь. Это Стерко Лег-Шо. Не буду сейчас повторять вам то, что вы уже знаете о нем. Только добавлю, что менее суток тому назад два несовершеннолетних хаварра, двое детей Стерко оказались в руках одного из вершителей…

Лицо женщины дрогнуло, его жесткое выражение смягчилось, но она так и не произнесла ни слова, а принялась смотреть в пол. Руад чуть пошевелился и глухим чуть дребезжащим голосом с трудом выговорил:

— Это ужасно. Я сожалею…

Его губы шевелились, когда он говорил, но на коже так и не образовывалось ни одной складочки, словно на безжизненном камне. Это вообще была довольно странная кожа. Всем было известно, что руады могли безболезненно пройти сквозь огонь и искупаться в растворах кислот, в которых иные существа сразу получили бы смертельные ожоги…

Стерко вежливо скривился в ответ на соболезнования руада и покосился на Лэри. Тот укоризненно глянул на друга, шагнул к пришедшим и обнял их за плечи.

— А теперь слушай ты, Стерко. Это Йолли, — кивнул он на женщину. — А это Л'Шасс. Хотя вы трое слишком разные, чтобы сблизиться, я думаю, что вы сработаетесь. Ребята они очень старательные и весьма опытные. Мне сейчас надо бежать по делам, а вы можете остаться здесь и побеседовать.

Лэри пошел к двери, обернулся на пороге:

— Отныне слушайтесь распоряжений Стерко. В архив сможете попасть через полчаса, я распоряжусь, — проговорил он и исчез.

Стерко молча переваривал стремительное знакомство. Он стоял лицом к лицу с двумя существами, с которыми ни за что не стал бы иметь дело по собственному желанию.

— Что ж, садитесь, — Стерко первым прошел к креслу и сел.

Руад шагнул назад, наткнулся на кресло и тяжело свалился на пол.

— Ты что, слепой? — вырвалось у хаварра.

— Извините, Стерко… — глухо произнес руад и, ухватившись за кресло, поднялся и сел в него.

Женщина стояла, сунув руки в карманы куртки. У Стерко не было ни малейшего желания повторно приглашать ее сесть. Но она сама вздохнула, опустилась в свободное кресло и положила ногу на ногу. Потом она нервно заправила за уши прядки волос и сложила руки на груди.

— В общем так, ребята. Я не в восторге от того, что нам придется вместе работать. Но насколько я знаю майра Лэри, он не изменит свое решение, если видит его исключительную целесообразность, — начал Стерко. Поэтому вам придется меня терпеть… Падать при виде меня не стоит, я злой, но не кусаюсь. Демонстрировать мне свое презрение тоже ни к чему…

Женщина вскинула голову и сжала губы. Слова Стерко задели ее. Но она и на этот раз промолчала.

— Мне редко доводилось командовать, потому что я боец-одиночка. Но уж если Лэри… майр Лэри настаивает, я буду вами командовать, и уж не обессудьте, так, как смогу… — добавил Стерко. — И сейчас я хотел бы поговорить по существу. Меня интересует, насколько вы представляете то, с кем вам придется иметь дело…

— С мерзавцами, — процедила женщина. — С всесильными и коварными убийцами… С трудноуловимыми воплощениями сил Пограничья…

— Ах, вам и про Пограничье известно? — горько съязвил Стерко.

— Нам много чего известно, защитник, — в тон ему ответила женщина. На языке хаварров она изъяснялась на удивление правильно, только раздражающий жесткий акцент был неприятен уху Стерко. — Мы работаем на департамент не первый год. Майр Лэри вряд ли стал бы подсовывать своему лучшему сотруднику отбросы, какими вы наверняка считаете меня и Л'Шасса…

— Ну хорошо… — перебил ее Стерко, недоверчиво качая головой. — Но мне все же хочется услышать, что представляет из себя то самое телесное воплощение сил Пограничья. Л'Шасс?

Руад не шевельнулся. Но губы его выговорили:

— Они являют собой тип существ, энергетически очень высоко организованных. Энергетикой своей и чужой они способны управлять на таком высоком уровне, что их уже тысячелетиями зовут чародеями… Но это примитивно, это обиходная оценка, и она нам не подходит. Научный подход нас тоже не устраивает, напряжение и направления энергетических полей нас не интересуют. Мы изучаем Пограничье для того, чтобы уничтожать сети вершителя, раскинутые в разных местах мироздания…

— Вас хорошо учили, — вставил Стерко с усмешкой. — Вам наговорили много теории, а как насчет практики? Кто-нибудь из вас хоть однажды вступал в поединок хотя бы с простым вассалом вершителя? А с посвященным наследником?

Напарники многозначительно переглянулись и промолчали. И Стерко стало немного не по себе. Женщина и руад вели себя так, словно снисходительно позволяли Стерко умничать.

— Вы знаете, как локализовать одну из ячеек сети? Как вытащить живое существо из-под мучительного воздействия? Как снять импульс, взяв его на себя? Как выйти на след вершителя?

Молчание.

Потом руад словно нехотя ответил:

— Поверьте, защитник, и люди, и руады способны овладеть аппаратурой и оружием хаварров. Не настолько уж непознаваема ваша славная цивилизация, насколько вам, может быть, кажется… Мы знаем и умеем ровно столько, сколько нужно, чтобы быть полезными департаменту…

— Вот как?.. — вздохнул Стерко, окончательно убеждаясь в том, что оба его новых напарника составили о нем весьма нелестное мнение. Что ж, жизнь покажет. Чем спорить с вами, лучше нам вместе хорошенько подготовиться к выполнению нового задания. А посему… — Стерко решительно встал. Не знаю, голодны вы или сыты, хотите спать или нет, но сейчас вы пойдете со мной в архив, и мы вместе на живом материале посмотрим, с чем и с кем нам придется работать. Заодно я сам наберу новой информации. И мы сутки не выйдем из архива, если это понадобится.

Стараясь сдержать кипевшее в нем негодование, Стерко пошагал в помещение архива департамента. Особого приглашения он никому делать не собирался, ожидая, что напарники последуют его примеру. Почти сразу он услышал сзади шаги женщины. Через минуту Стерко обернулся. Оказалось, что и руад тоже движется следом, ступая совершенно бесшумно.

Где только Лэри их выкопал, этих чудовищ?! Стерко знал своего бывшего друга, как себя. Если уж Лэри вздумалось повесить на Стерко эту нелепую свиту, он от своего не отступит.

Стерко знал очень немногих руадов лично, и восторга от этих знакомств не испытал. Это были заторможенные, туго соображающие существа с замедленными реакциями. Они зачастую вели себя так, словно до отупения боялись всего, что их окружает. Ни эмоций, ни чувств, один полумертвый взгляд и сдавленный голос.

К женщинам у Стерко была особая неприязнь. Возможно, это было глупо, но женщины вызывали у Стерко резкую антипатию, проходящую все стадии от эстетического отрицания до психологического дискомфорта.

Внешние признаки, обусловленные женской физиологией, на этаже хаварров не могли быть расценены иначе, чем некое уродство или распущенность. В глазах хаварров внешность женщины была символом гипертрофированного извращения: продажные хаварры, обслуживающие своих партнеров за деньги, для привлечения клиентов нередко прибегали к установке грудных подкожных прокладок, выпячивающих их несдержанную больную сексуальность. А для нормального хаварра внешность женщины была мучительным обманом. Пытаясь не поддаться этому обману, Стерко каждый раз раздражался и ничего не мог с собой поделать. И проведя столько лет среди людей, Стерко сторонился женщин, потому что они как-то чувствовали его отношение к ним, и даже вынужденное общение с ними приносило одни неудобства. И это несмотря на то, что внешне Стерко вполне подходил под высший мужской стандарт.

Подходить-то подходил, но мужчиной не был.

Короче говоря, Стерко не представлял, как ему быть с такими напарниками, и не знал, как он выдержит эту прихоть Лэри.

 

Глава 5. Неформальный визит

Стерко закрыл за собой дверь номера и огляделся.

Да, интерьер радовал глаз. К такому удобству и обширному пространству Стерко привык с детства. Таким был его родной дом, дом старого Калео, так безжалостно разрушенный вершителем…

Стерко торопливо разделся и обошел номер. Совершенно стандартная для такого места обстановка вдруг показалась ему невиданной и незаслуженной роскошью. Стерко просто соскучился по всему родному, и теперь только тяжесть потери, давящая на него уже вторые сутки, не давала расслабиться и порадоваться возвращению.

Дома. Хоть цена этого возвращения слишком высока, но все-таки дома.

В большом затемненном холле было уютно, несмотря на немалые размеры помещения. Низкая широкая софа, кресла с высокими спинками, столик с аппаратом связи, полупрозрачные занавеси на окнах… Тона темные, серо-коричневые, приглушенные…

Стерко включил низко закрепленный над столом светильник и уставился на аппарат. Рука его сама потянулась к трубке.

Вспомнилось, как много лет тому назад, он, совсем молодой, дерзкий и шустрый, начинал свою службу в департаменте. Он был ошарашен невероятно сложной, выматывающей и совсем не романтичной работой и безоговорочно очарован своим первым напарником и наставником, стройным золотоглазым хаварром по имени Лэри. Затаив дыхание, Стерко ловил каждое слово своего нового друга, старался подражать каждому жесту и взять на вооружение каждый подмеченный прием. Наверняка, он страшно доставал этим Лэри. Но уж кого-кого, а Лэри было трудно вывести из себя. Он был на редкость терпелив и невозмутим во всем, что касалось работы, хотя драл со Стерко по три шкуры каждый день.

Лэри был намного старше, и поэтому напарники не сразу смогли сгладить этот возрастной барьер, ну а став все-таки относиться друг к другу на равных, они постепенно стали куда ближе друг другу, чем предполагает обычная взаимная симпатия. Правда, на это сближение ушло почти пять лет…

Стерко с улыбкой вспомнил, как на службе они соблюдали условности и относились к друг другу сухо и официально. Но вылазки на соседние этажи и в туманное Пограничье вдруг стали казаться непомерно долгими, и когда подходило к концу очередное многодневное задание, Стерко мчался домой, чтобы увидеть Лэри.

Стерко осторожно потер грудь, попытался сделать глубокий вдох, и ему это едва удалось. Казалось, что легкие просто зажаты в тиски. Как ни коробили Стерко назидания Лэри на пляже, трудно было не признать правоту друга. Теперь он не в уединении, а дома, и значит, может позаботиться о себе.

И Стерко все-таки снял трубку и вызвал администратора.

— Номер пятьсот восемь, — представился он. — Можно заказать массажиста?

— Разумеется, — вежливо отозвался администратор. — На какое время?

— Сейчас, — решительно сказал Стерко.

— Пожалуйста, по-подробнее…

— Что? — не понял Стерко.

— Возраст, рост, цвет волос…

— Мой? — удивился Стерко.

— Того, кого вы желаете видеть, — сухо пояснил администратор. — У нас довольно широкий выбор.

О, нет! Ну надо же было и вправду так одичать среди людей! Стерко рассмеялся, прикрыв трубку ладонью.

— Неважно, — ответил он наконец. — Мне нужен отличный массажист, а не любовник.

— Ждите в течении часа, — коротко ответил администратор. — Услуга будет включена в суточный счет.

Стерко срочно принял душ и переоделся в короткий широкий халат с поясом. Ему, как возвращенцу, конечно простили бы некоторую поспешность в пользовании услугами, но никто не понял бы его, если бы он предстал перед массажистом потрепанный и потный.

Приведя себя в порядок, Стерко сел в высокое кресло и стал ждать.

После короткого предупреждающего звонка в дверь в номере появился светловолосый хаварр в широких брюках и расшитой просторной рубашке. В руках он держал небольшую сумку на ремне и в ответ на приглашающий жест Стерко вежливо поклонился.

Подойдя к низкому столу, хаварр поставил на него сумку и раскрыл ее. Покопавшись в ней, но ничего, однако, не достав, он расстегнул манжеты рубашки и повернулся к Стерко.

— Как мне следует раздеваться?

Видимо, Стерко слишком явно выразил свое удивление. Хаварр пожал плечами, скинул рубашку и бросил ее на столик рядом с сумкой. Мягкими неслышными шагами он подошел к сидящему Стерко.

— Желаете, чтобы я вас раздел? — тихо и покорно сказал паренек. На вид ему было лет шестнадцать, ну или двадцать, но не больше. Он всячески демонстрировал полное послушание, но его большие темные немного нагловатые глаза оценивающе скользили по Стерко, изучая его лицо, фигуру, одежду…

Физиологический массаж как услуга был необходимой для любого хаварра регулярной медицинской процедурой и стандартной частью благ, предоставляемых любым отелем, клиникой или курортным заведением.

Но Стерко прекрасно знал, что молодые, а иногда и не очень молодые хаварры, работавшие массажистами, зачастую выходили за рамки собственно массажа. Официально это было нарушением устоев, но практически всегда это подразумевалось, как нечто совершенно естественное. Пожив у людей, Стерко снисходительно отметил поразительное сходство этой стороны сервиса на столь различных этажах у людей и хаварров. И темноглазый светловолосый паренек, стоящий сейчас перед Стерко, даже и не сомневался, что позвали его для куда более разносторонней работы, чем массаж.

Что и говорить, парнишка был красив. Он был лет на десять-пятнадцать моложе Стерко, поэтому казался в глазах Стерко совсем юным и свежим. К тому же на нем не было никакой вульгарной косметики или извращенных подкожных прокладок. Словом, он был красив просто потому, что таким уродился.

Кроме того, он довольно быстро раскусил, кто перед ним. Осторожно сев на подлокотник кресла Стерко, он положил руку на его плечо:

— Не волнуйтесь, я все понимаю. Вам так этого хочется, но решиться на это очень трудно. Особенно, когда возвращаешься через много лет…

— Откуда ты знаешь? — через силу произнес Стерко, вжавшись в спинку кресла. — У меня что, на любу написано, что я возвращенец?…

— Нет, не написано, — покачал головой массажист. — Но у меня часто бывают встречи с возвращенцами. Они несчастны и ненасытны, и обычно очень этого стесняются…

— Да, ты прав, — прошептал Стерко. Ему стало вдруг до слез стыдно за самого себя, несмотря на то, что этот молодой хаварр вроде бы не испытывал к Стерко презрения.

Массажист тряхнул головой и улыбнулся:

— Все будет, как вы пожелаете. Я не буду возражать, если вы станете делать со мной все, что вам захочется…

— Если каждый возвращенец, истосковавшийся по ласке, станет делать с тобой все, что захочет, надолго ли хватит тебя, парень?

— Пока хватает, — коротко ответил массажист, но вдруг нервно лизнул губы и отвел глаза.

— Тебе много платят здесь?

— Не жалуюсь, — коротко ответил массажист и снова покосился на клиента несколько нахально и призывно. — Так вы позволите, я начну?

— Послушай, парень… — Стерко вдруг почувствовал себя ужасно неловко.

— Послушай, не надо всех этих ритуалов и игр. Честное слово, я вызвал тебя, потому что мне надо освободиться от напряжения. Просто помоги мне расслабиться, только и всего…

Парень сдержанно вздохнул, встал и пожал плечами:

— Что ж, ложитесь.

Стерко распахнул халат и лег на широкую софу. Массажист еще порылся в сумке и извлек оттуда баночку с тонизирующим кремом и впитывающую ленту.

— Условие, — произнес Стерко, когда парень подошел к софе. — Я закрою глаза, а ты будешь молчать. Ни звука, ни слова…

Массажист кивнул.

Он ловко опоясал грудь Стерко впитывающей лентой и, забравшись с ногами на софу, склонился над распростертым телом.

Стерко прикрыл глаза. Парень действительно не издавал ни звука.

Его пальцы, сильные и жесткие, касались груди через ленту, сначала медленно и плавно, а потом все быстрее и изощреннее. Стерко надеялся, что, не видя лица массажиста и не слыша чужого голоса, сможет представить на его месте Лэри. Но прикосновения юного светловолосого хаварра не имели ничего общего с теми ласками, которые помнил Стерко. Первым порывом разочарованного Стерко было вскочить, оттолкнуть массажиста и прогнать его прочь. Наверное, он так бы и сделал, но он вовремя почувствовал себя в опытных и умелых руках.

Парень своими прикосновениями не разжигал, а наоборот гасил болезненный жар. Сначала было очень больно, а потом боль начала отступать, и Стерко ощутил, как нараставшее до этого момена напряжение начинает слабнуть, вытекая наружу вместе со струйками сочащегося молока…

Прошло не меньше часа, прежде чем массажист слез с софы и снял со Стерко набухшую ленту. Открыв глаза, Стерко глянул на себя. Соски приобрели нормальный цвет, боли и давления больше не было, а появилась успокоенность, почти эйфория.

Массажист зацепил из своей баночки немного крема и быстро намазал соски Стерко. Крем был прохладный и впитался моментально, едва соприкоснувшись с кожей. Легкий зуд сразу же утих.

— Теперь можно разговаривать? — спросил парень, видя, что Стерко открыл глаза.

— Можно, — немного смущенно сказал Стерко.

— Вы запустили себя. Очень сильно запустили… — серьезно сказал массажист. — Еще бы немного, и пришлось бы лечиться. Сколько лет вы не были дома?

— Шесть.

— Чудовищно! — вздрогнул парень.

Стерко встал, запахнул халат и спросил:

— Сколько я должен тебе?

— Сумма будет в суточном счете, — сказал парень. — Чаевых я не возьму.

Это запрещено, а я не хочу потерять эту работу.

— Разве она доставляет тебе радость? — поразился Стерко и сразу же понял, что сморозил глупость.

— Она мне доставляет деньги, — насмешливо ответил парень. — А это куда важнее. К тому же, ничего другого я делать не умею.

Стерко вспомнил сильные пальцы, так ловко отводящие застарелую боль, и подумал, что этому пареньку и не надо ничего больше уметь.

— Разве нельзя поискать работу в другом месте? Или занятся частной практикой? Ты же просто прирожденный массажист…

Парень потянулся к своей рубашке и стал одеваться.

— Везде платят сдельно, а здесь больше всего работы. И искать самому клиентов не надо. Этот отель ломится от постояльцев, и возвращенцев здесь бывает особенно много. Иногда до десяти вызовов за сутки… Я и живу рядом, чтобы не заставлять ждать долго…

— А разве все отказываются от предложения делать с тобой все, что вздумается, и ограничиваются сцеживанием?

— Никто… Никто, кроме вас, ни в чем себя не ограничивал, — буркнул парень и повернулся к Стерко, застегивая рубашку. — Кстати, о вас… Позволите совет?

Стерко кивнул.

— Простите за откровенность, но если вы хотите избежать длительной гормональной терапии в клинике, вам нужны регулярные встречи с партнером, причем с опытным. Тогда все обойдется. Или, как вариант, то, что мы с вами делали сегодня. У нас при отеле есть несколько очень хороших массажистов. Но я понял, что вы стесняетесь… Поэтому если вам понадобится процедура, приглашайте меня. Мое имя Снуи.

— Я запомню… Только… Только вряд ли я долго проживу в отеле. Я снова могу сорваться в любой момент и исчезнуть надолго… Такая работа.

— Вы работаете на других этажах? — с любопытством поинтересовался темноглазый Снуи. — Вы из службы надзора?

— Я из внешней защиты, — почему-то брякнул Стерко и тут же пожалел об этом.

Но лицо Снуи озарила восхищенная улыбка:

— Так вы защитник?!

Стерко кивнул. С некоторых пор он стал ненавидеть это слово.

— Теперь понятно, почему вам не до себя… Знаете, если вы уедете отсюда, а потом захотите со мной встретиться… — Снуи полез в сумку и достал маленькую электронную ключ-карту. — Это от моего дома. Адрес есть в гостиничном справочнике. Мое полное имя Снуи Фа-Тару.

— Спасибо тебе, Снуи, — Стерко принял ключ-карту, а потом не выдержал и протянул руку.

Темные тонкие брови Снуи удивленно взлетели, и глаза его уже не казались больше наглыми и оценивающими, они излучали тепло. Снуи довольно сильно пожал руку Стерко и улыбнулся:

— Рад был вам помочь. Это правда. И буду рад помочь еще не раз именно вам, как никому другому…

Он поклонился, взял свою сумку и бесшумно вышел.

Стерко глубоко вздохнул, стараясь избавиться от неловкости.

Завязав на спине пояс халата, Стерко уже собрался пойти в спальню и завалиться на великолепные прохладные простыни, но в дверь вдруг позвонили. Стерко окинул взглядом холл, но ни одной вещи, забытой массажистом, он не обнаружил.

Однако за дверью ждали, и Стерко пришлось открыть.

На пороге стоял Лэри.

— Ну и ну… — протянул Стерко. — Чем обязан? Беспокойное начальство не оставляет своих забот даже поздним вечером?

— Это совершенно неформальный визит. Я всего лишь пришел узнать, как ты здесь устроился, — ответил Лэри.

— Если бы ты не пришел, я бы действительно устроился. В постели. Я почти двое суток без сна.

— Ах, извини, — улыбнулся Лэри. — Ты не впустишь меня? Не терплю разговаривать через порог.

— Входи, — Стерко посторонился и закрыл дверь.

Лэри вошел и принялся крутить головой:

— Очень неплохо для отеля. Дорого берут?

— Сложно сказать, я отвык от дома, а уж особенно от здешних цен.

Наверное, недешево. Но благодаря тебе мой счет за столько лет безделья на чужбине почему-то значительно вырос… Если станет известно, что майр Лэри платит своим подчиненным за ничегонеделанье…

— Это были командировочные, — отрезал Лэри и присел на столик, вытянув ноги. Глядя на Стерко, он вздохнул и спросил: — Так как ты после всего этого?

Стерко пожал плечами. За шесть лет Лэри взял себе в привычку задавать глупейшие вопросы.

— Я стараюсь не думать о том, что происходит с детьми, иначе можно просто свихнуться…

Лэри кивнул:

— Я помню, ты любил их…

Стерко покачал головой:

— Не так, чтобы очень, Лэри… Миорк отравлял даже воздух в доме родителя, не то что мои отношения с малышами… Но наверное можно полюбить кого угодно, если повозишься с ним столько лет.

— И разлюбить кого угодно, если столько лет его видеть не будешь?

Стерко напрягся и осторожно ответил:

— Иногда, Лэри. Но если ты намекаешь на нас с тобой, то зря. Это не про нас. И давай больше этот вопрос не поднимать, сам знаешь почему. Я не представляю, насколько широки возможности нашего безымянного пока врага…

— Ты же знаешь, что этот отель использует самую эффективную защиту, и даже волшебство вершителей не позволит исследовать то, что происходит в этих стенах, — проговорил Лэри.

— Я знаю. Но раньше я знал и то, что на этаже людей я и мои близкие находятся в безопасности… — горько отрезал Стерко. — А сейчас я не хочу тащить тебя, Лэри, под свой колпак. Мне тут, под этим колпаком, и самому дышать нечем.

Лэри прищурился и поджал губы:

— А я-то подумал, что тебя заботит безопасность того симпатичного молодого паренька, — это было сказано с некоторой издевкой.

— Какого еще паренька?

— Я видел, как от тебя выходил очень милый молоденький хаварр, — как бы равнодушно заметил Лэри. — Один из тех шустрых ребятишек, что так отзывчивы к нуждам состоятельных неудовлетворенных хаварров…

Стерко возмущенно сложил руки на груди:

— Ты хочешь меня унизить? Даже если бы я и купил этого мальчика на час, это мое право, Лэри! Да и не ты ли советовал мне не издеваться над собой?

— Так ты все-таки взялся за себя? — усмехнулся Лэри. — Я этому только рад.

— Кажется, я впервые готов уснуть без борьбы с собой и с болью, признался Стерко. — Мальчишка на редкость талантлив…

Стерко замолчал и едва сдержал зевок. Он продолжал стоять перед сидящим на столике Лэри и не знал, как ему быть дальше.

— Ты действительно дремлешь на ходу, — заметил Лэри. — Ляг, поспи до завтрашнего полудня, и будешь как новенький.

— До полудня не выйдет. На девять я назначил сбор группы в департаменте.

— Я обзвоню ребят и перенесу встречу…

— Это лишнее, Лэри. Не надо мне никаких поблажек. Я и к девяти буду в порядке, — твердо ответил Стерко.

— Кстати, как они тебе? — поинтересовался Лэри.

— Кто?

— Те, кого я дал тебе в подчинение.

— Ох, Лэри… Были бы у меня сейчас силы, я бы тебе просто морду набил за таких подчиненных… — процедил Стерко.

Лэри расхохотался, а потом уточнил:

— Где ты набрался таких выражений, доблестный защитник?!

— Лэри! — вскрикнул Стерко. Последние слова Лэри резанули ему слух.

— Что? — удивился Лэри.

— Нет, ничего… — отмахнулся Стерко.

— Ну-ка, объясни, чем тебе не нравятся мои ребята? — совсем серьезно спросил Лэри.

— А что это изменит? Ты мне дашь других?

— Других не дам. Это лучшие из лучших, это мой золотой фонд.

— Ничего себе «золотой фонд»! — возмущенно всплеснул руками Стерко.

— Да они же… Да представляют ли они, что такое вершитель и с какой стороны приближаться к Пограничью!

Лэри склонил голову на бок и жестко сказал:

— Не скандаль. И учти, друг мой, эти двое, человек и руад — весьма ценные экземпляры. С фактическим материалом, который становится известен хаваррам еще в школьном возрасте, они уже давно знакомы. И методами борьбы с вершителями они тоже владеют. Есть у них особенность, которая позволила им быстро втянуться в жизнь на нашем этаже и стать отличными бойцами защиты.

— Вот уж не представляю, что бы это могло быть, — проворчал Стерко.

— Очень просто. Оба они потеряли самое дорогое по вине вершителя.

Вершитель убил парня Йолли. Это случилось несколько лет назад. Я хорошо знал этого незаурядного человека, я сам нашел его и завербовал. Он стал одним из первых исполнителей в системе внутреннего развернутого надзора на этаже людей. Он освоил наш язык и очень быстро и успешно научился многому. Он был поразительно хладнокровен, и даже шокирующее любого нормального человека знание о системе мироздания его не смутило. С ним было приятно работать… Но его взял под колпак все тот же наш общий друг, хаварр-вершитель. Конечно, у людей он не мог развернуться, но он подстерег человека во время одного из его регулярных визитов сюда и прикончил. Йолли оказалась весьма проницательной и давно заподозрила, что ее парень стал игрушкой в чужих руках. Видимо, он не смог скрыть каких-то деталей от любопытных женских глаз, и Йолли вскоре после его смерти вышла на наших наблюдателей, а потом пришла сюда ко мне. За несколько лет она достигла, пожалуй того предела профессионализма, который доступен существу из ее расы. Возвращаться домой она не желает вовсе. Я думаю, что такого желания у нее и не появится, во всяком случае, пока она не отомстит.

Стерко угрюмо слушал.

— У руада несколько иная, хотя похожая ситуация, — продолжил Лэри.

— Он потерял двоих членов своего семейного трио. Без них немыслима его нормальная жизнь. Если у руада нет семьи, нет и будущего. У Л'Шасса никого и ничего нет. И Л'Шасс пришел к нам сам, хотя для этого ему пришлось навсегда распрощаться с родиной. Он прошел через все смертельные опасности, которые этаж руадов нагородил для своих незаконных эмигрантов. Он готов и жить, и умереть здесь, но прежде свести в могилу своего обидчика. А этот обидчик — никто иной, как один из наследников покойного владыки Пограничья…

— А ты не знаешь имени этого мерзавца? — уточнил Стерко.

— Увы. Мы уверенно взяли его след четыре года назад, и я сначала посчитал его обычным вассалом. Только постепенно выяснилось, что он не мелкая сошка…

— Со мной он разговаривал голосом Миорка… — обронил Стерко и тут же пожалел об этом.

Лэри побледнел и вскинул руку к лицу в беспомощном рассеянном жесте:

— Он говорил с тобой?! Стерко, ты что, спятил?! — Лэри рванулся к Стерко и затряс его. — Почему ты смолчал?! Когда он говорил с тобой? — Где? О чем?!!

— Он звонил в мой разоренный дом. Угрожал убить детей, — нехотя ответил Стерко, пытаясь освободиться, но Лэри крепко держал его.

— И говорил голосом Миорка? — Лэри совсем задавил Стерко в обятиях и притиснул к себе. — Ты дурак, Стерко! Как ты мог скрыть это от меня?!

— Да что тут такого особенного?

— Стерко, ты — это все, что у меня осталось. Беды с тобой я не переживу… Обещай мне, что о каждом очередном звонке этого лже-Миорка я узнаю, и узнаю первым! — Лэри сжал Стерко и требовательно и грозно прорычал ему в ухо. — Обещай!

— Обещаю! — буркнул Стерко, уткнувшись любом в плечо друга.

— И еще пообещай мне терпеливо относиться к напарникам.

— Ну уж нет! — воскликнул Стерко, вырываясь. — Это уж как получится!

Лэри укоризненно покачал головой:

— Ну какой же ты, право, горячий…

— Да не очень-то. Просто я всегда недолюбливал руадов. Они напоминают мне не то свежезамороженую рыбу, не то каменные статуи… — поморщился Стерко.

— Они живые, Стерко, — недовольно нахмурился Лэри. — И души их точно так же, как и наши, разрываются от боли. Да, общаться с ними сложно и для пылких, эмоциональных хаварров довольно-таки непривычно…

— Да к дьяволу твоего руада, его я еще потерплю! Но эта женщина!!!.. — вспылил Стерко, уже едва сдерживаясь.

— Ну вот тебе и на! — поежился Лэри. — После шести лет жизни у людей тебе ли испытывать к ним неприязнь?

— Знаешь, Лэри, возможно, мне случится пожить и в Пограничье среди тамошних тварей, но вряд ли я воспылаю к ним любовью!

— Ты не спятил, парень?! — пораженно выдохнул Лэри. — Как можно равнять людей с тварями Пограничья?… То, что мы с тобой и вообще все хаварры внешне схожи с мужчинами, еще не повод, чтобы отвергать сразу целую половину разнополой расы. Ты же знаешь, что разнополых рас хотя и не очень много, но достаточно, чтобы все прочие считались с их особенностями… устало заговорил Лэри.

— Не читай мне лекции, — грубо оборвал его Стерко и добавил: — На мое субъективное восприятие ты все равно не повлияешь!

— Очень жаль, если из-за предрассудков и твоей излишней брезгливости ты потеряешь контакт с неплохими ребятами! — строго сказал Лэри. — Я не просто не хочу этого, но я требую, чтобы этого не случилось! Раз ты здесь, ты будешь выполнять мои требования!

Стерко сжал кулаки:

— Ты что хочешь, чтобы я взял тебя за шкирку и вышвырнул в коридор?

— Попробуй, — сдержанно произнес Лэри.

Поскольку Стерко было так трудно погасить свой яростный порыв, он шагнул к Лэри и схватил его за куртку. Но как только их лица сблизились, и золотые глаза взглянули на Стерко печально и виновато, Стерко растерянно выпустил воротник Лэри.

— Что мы делаем друг с другом, Стерко? Зачем? — прошептал Лэри.

— Почему ты все-таки пришел сюда? — растерялся Стерко.

— Потому, что у тебя хватило выдержки, чтобы не позвать меня, и гордости, чтобы не придти ко мне самому. А у меня, видимо, мало и того, и другого… — виновато улыбнулся Лэри.

В этом Лэри был прав. Стерко ни за что не пришел бы к нему сам.

Лэри все стоял и смотрел в глаза Стерко, лаская его золотым теплым взглядом. И вдруг, подняв руки, он расстегнул свою куртку и, тряхнув плечами, бросил ее под ноги.

— Зачем, Лэри? — совсем растерялся Стерко, хотя и сам все понял.

— Зачем, спрашиваешь? — Лэри прерывисто вздохнул. — Я видимо совсем малодушное существо, но пусть… Перед тобой мне не стыдно, Лэри запнулся и тяжело сглотнул. Глаза его заблестели. — Мне надоело видеть это во сне. Я не могу больше терпеть…

Стерко замер. Пользуясь настороженным оцепенением друга, Лэри распахнул его короткий халат и резко притянул Стерко к себе…

…Ковер уже впитал в себя пролитое молоко, оставив влажные пятна, а Лэри продолжал беззвучно плакать, прижимался к Стерко и дрожал всем телом.

Стерко приподнял его и усадил, обнимая:

— Не знаю, как я прожил столько лет без тебя…

— Ты прости меня, что-то я расклеился не на шутку… — пробормотал Лэри, стараясь унять дрожь. — Но после шести лет сплошного кошмара просто поразительно, как это было прекрасно… Я шел сюда и боялся, что ты меня выгонишь.

— Я не смог бы… Хотя, Лэри, наверное, это нужно было сделать. Я так боюсь все же затащить тебя под колпак, — грустно сказал Стерко. крепче стиснув Лэри в объятиях. — И вот теперь я поддался этому и, может быть, просто-напросто сдал тебя вершителю со всеми потрохами.

— В отеле отличная защита. Я уверен, что здесь мы в безопасности. — проговорил Лэри.

Он поднялся на ноги, и Стерко встал вслед за ним. Обоих шатало от слабости, и они еще некоторое время постояли, нежно обнявшись и поддерживая друг друга.

То, что так внезапно и так быстро произошло в темном холле гостиничного номера, опустошило обоих хаварров. Исчезло наносное раздражение и досада, остались только светлая тоска и восхищение друг другом.

Стерко любил Лэри, всегда любил. Когда ему пришлось порвать со всем сразу, потеря любимого друга оказалась страшнее всего. Эта потеря была невыносима болезненна, она ожесточила Стерко, вынужденное уединение с детьми измотало его. И так хотелось поверить, что разлука закончилась навсегда.

— Я хочу знать… — подал голос Лэри.

— О чем?

— Ты когда-нибудь вернешься ко мне? Или… Таким, жалким инвалидом, бесплодным, больным, я тебе уже не нужен? — Лэри вздрогнул.

Стерко перевел дыхание. Вопрос был совершенно безосновательный. Для Стерко не существовало вариантов:

— Я сделаю все, что ты от меня ждешь, Лэри. Я найду тебе младшего вершителя, отыщу детей, а потом мы будем вместе. Ты прав, у меня хватило бы и гордости и выдержки, чтобы не искать встреч с тобой. Но ты спросил, и я говорю честно: — я собираюсь вернуть все.

Лэри светло, как прежде, улыбнулся ему в ответ.

— Слушай, давай выпьем что-нибудь! — спохватился Стерко.

— Не сегодня… У меня еще есть пара дел, которые никак не терпят отлагательств, — виновато сказал Лэри. — Мне надо идти.

— Дела? Да уже скоро полночь! — возмутился Стерко. — Что за необходимость работать без отдыха?

— Стерко, к сожалению, в моем ведении не только дело Миорка. А в нашей работе нет такого понятия, как неурочное время… — Лэри заправил рубашку и встал. — Очень не хочется, но я должен идти. Внизу меня ждет машина сопровождения. А ты немедленно ложись в постель. Завтра встретимся. Всей группой зайдете ко мне.

— Хорошо, — послушно сказал Стерко, почувствовав в голосе Лэри проснувшиеся начальственные нотки. Ранимый чувственный Лэри спрятался за спину холодного рассудительного майра Лэри, высокопоставленного хаварра, на плечах которого огромный объем ответственной работы.

Лэри прошел к выходу, подобрав по пути куртку. Открыв дверь, он оглянулся на пороге. Улыбки на его лице уже не было, но янтарные глаза выплеснули на Стерко настоящий огонь. Лэри немного помолчал, задумчиво покусывая губы, а потом вежливо и невозмутимо проговорил:

— До завтра, Стерко.

— До завтра, майр Лэри, — сдержанно отозвался Стерко, начиная невольно повиноваться суховатому тону друга.

Лэри прошел по коридору отеля и вошел в лифт. Стерко осторожно закрыл дверь и вернулся в холл.

Отыскав в стенном шкафчике бар с напитками, Стерко плеснул себе в стакан крепкого коктейля и повалился в кресло. Прикрыв глаза, он пригубил напиток, и почти забытый за столько лет вкус показался настолько великолепным, что Стерко даже застонал от восторга. Еще бы включить тихую, спокойную музыку, но лень вставать…

Звонок по связи был совсем не той музыкой, которую жаждал Стерко.

Сначала Стерко удивился, кто бы это мог быть, потом удивление быстро прошло. Тем, в каком номере остановился Стерко, кроме Лэри могло заинтересоваться только одно существо. И уж только оно могло побеспокоить его в полночь.

— Да, — сдержанно ответил Стерко, сняв трубку.

На том конце было сначало тихо, потом раздался какой-то звук, не то стон, не то мычание.

— Что такое? Кто это? — Стерко дунул в трубку.

Мычание повторилось.

— Да кто это? — крикнул Стерко, и вдруг все понял. Сетуя на себя за недогадливость, он вскочил и взмолился:

— Зого, малыш?! Это ведь ты, Зого?! Зого!

В трубке раздался протяжный болезненный крик, а затем четкий ответ вершителя:

— Да, это он, Стерко. Похоже, что он скучает по дому и по своей уютной комнате с пушистым ковром… Но будет ли он скучать по тебе, Стерко, если все-таки своим коротким умишком поймет, что это ты виноват в его боли, что это ты бросил его умирать?…

— Не мучай больного ребенка, Миорк! — возмутился Стерко.

— Если я перстану его мучить, здоровым он не станет, — засмеялся Миорк. — Кстати, кое-где говорят, что клин клином вышибают. Он помешался, наблюдая за мной шесть лет назад, возможно, что сейчас наблюдение за тем, что я делаю с его братом, поможет ему придти в себя…

— Что ты хочешь от меня, а, Миорк? — настойчиво проговорил Стерко. Что я должен сделать, чтобы ты отпустил их обоих?

— А я скажу тебе, — серьезно отозвался вершитель. — Слушай внимательно.

Ты получил серьезное задание. Оно действительно важное и ответственное, но не очень сложное для такого лихого парня, как ты, мой доблестный защитник! Думаю, ты легко справишься с этим человеком и сможешь забрать его с собой не тем, так иным способом. Твой босс велел тебе доставить его в департамент. Но ты, Стерко, доставишь этого парня не на этаж хаварров, а совсем в другое место…

— В какое место? — опешил Стерко. То, что он слышал, уже не было просто жестокими шуточками. На Стерко начали наезжать всерьез.

— Ты заберешь того человека в Пограничье. И доставишь его в то место, которое я укажу тебе позже, — отчеканил голос Миорка. — Вопросы есть?

— А если… если я откажусь?

Он ожидал смеха, но голос Миорка серьезно сказал:

— Можешь отказаться. Можешь вообще делать все, что вздумаешь. Но не заставляй меня снова полосовать плеткой твоего щенка, чтобы прочистить тебе мозги…

— Я достану тебя, сволочь! — вспыхнул Стерко.

— Тебе ли не знать, как это трудно… Это занимает так много времени. А здоровье твоих щенков, прямо скажем, среднее…

Это было невыносимо, но это было правдой.

— Я все-таки убью тебя, Миорк!!!

— Миорк в могиле, Стерко. И твои детишки вполне могут в скором времени присоединиться к нему… Впрочем, имя «Миорк» мне по сердцу. И хотя меня зовут по-другому, ты можешь звать меня Миорком…

— Ты не посмеешь убить ребят.

— И что же меня остановит? — серьезно поинтересовался Миорк.

— А то, что за каждую капельку их крови, которую ты пролил, я оторву от тебя по кусочку! Зубами разорву, слышишь, ты, дерьмо?!!

— Фу, хаварр, как не стыдно, — брезгливо сказал вершитель. Говоришь, по кусочку за каждую капельку? Нет, приятель, это мне категорически не подходит. Давай уговоримся по-другому: за каждое твое хамское слово я буду вырывать у одного из твоих щенков по ногтю… Что мы имеем на сегодня? Так… «Дерьмо»…«Сволочь»… В прошлый раз были: «подонок», «подлец», «мерзавец» и «ублюдок».. Кстати, Стерко, на будущее: вершитель не бывает ублюдком, потому что у него всегда есть отец — владыка Пограничья… Итого… Смотри-ка, Стерко, уже целых шесть ногтей…

— Не смей! — заорал Стерко, но тут же взял себя в руки. — Не надо, Миорк…. пожалуйста…

— За «пожалуйста» один ноготь вычтем, так уж и быть… снисходительно отозвался Миорк. — Итак, понял ли ты, куда тебе предстоит переправить моего младшего брата-человека?

Стерко молчал. Идти на поводу у вершителя было нельзя, но и поделать с этим Стерко ничего не мог.

— Я понял, Миорк.

— Точное место я укажу тебе после. И не вздумай сказать об этом моем звонке никому из департамента защиты! Иначе твоему Зого первому не поздоровится…

— Миорк, я прошу тебя…

— Просишь? Уже лучше… Что ж, хорошее поведение должно быть вознаграждено… Ногти твоих щенков поменяю на пальцы майра Лэри…

— Миорк!!! — завопил Стерко, но трубка отозвалась короткими гудками.

Швырнув ее на аппарат, Стерко свалился обратно в кресло.

Кажется, он неверно повел себя. Дал почувствовать вершителю, что его можно запугать и заставить молить о милости. Так колпак, который вершитель называет сетью, может превратиться в удавку…

Стерко с горечью отметил, что его отношения с Лэри для Миорка уже не тайна. Значит, Лэри тоже в сети. Теперь для Стерко нет вовсе никакого просвета, только борьба. Снять сеть, уничтожить ее. А потом найти и убить Миорка. Если получится.

И никто не сможет помочь Стерко в этом. Ни напарники, ни Лэри. Можно ли в такой ситуации работать на два фронта: на департамент и на вершителя? Стерко никак не мог представить себя в роли двойного агента. У него даже мелькнула совершенно нелепая мысль: изловчиться и открыть третий фронт, свой собственный…

Но возможно ли это вообще — работать только на себя и переиграть внаглую не только посланников Пограничья, но и незабвенное родное учреждение? То есть сделать то, чего еще ни разу никому не удавалось. По крайней мере, такие случаи не известны на этаже хаварров. А если что-то не известно на этаже хаварров, то скорее всего, это событие места вовсе не имело. По большому счету Стерко сильно сомневался в том, что он сможет справиться один, без департамента защиты, во всяком случае без чисто технической поддержки. Да к тому же смолчать о предложении Миорка означает обмануть Лэри, не говоря уж о грубейшем нарушении служебного долга…

Стерко заставил себя успокоиться, и мысли ровно поплыли в его голове, стали отчетливее и яснее. Ну, вот и занятие на ночь появилось… Скучать в одинокой постели теперь не придется. Теперь Стерко полезно будет провести ночь в раздумьях. Вспомнить все, что он знал и знает о Пограничье…

 

Глава 6. Последнее напутствие

Тишина в кабинете майра Лэри затянулась.

Начальник департамента внешней защиты стоял у широкого, во всю стену, окна и, повернувшись спиной к своим подчиненным, смотрел на разбросанные далеко внизу кварталы столицы, утопающие во всевозможной растительности.

Стерко уже начал нервничать. С полчаса перед тем он излагал начальнику и своим напарникам детальный план действий, которому он предполагал следовать. Лэри слушал молча и так же молча теперь стоял в раздумьях.

— Ну что ж, ребята… — Лэри повернулся, подошел к столу и уселся в свое кресло. — Поначалу я думал предложить вам кое-что свое, но мне приходится признать, Стерко, что твои выводы куда ближе к жизни, чем мои кабинетные измышления… Поэтому я даже и заикаться об ином не стану. Действуйте так, как ты только что нам изложил. Это вполне приемлемый план.

— Может быть, стоит послушать и другой вариант? — неожиданно произнесла Йолли.

Стерко быстро взглянул на нее. Женщина смотрела на Лэри с нескрываемым уважением. Но Лэри покачал головой:

— Нет, решено. Ни к чему забивать себе голову малоподходящими к случаю предложениями.

— Остается проработать техническую сторону начальной стадии, — напомнил Стерко.

— С этим никаких проблем. Я еще давным-давно прощупал подступы к той территрии, где живет наш с вами клиент, — загадочно улыбнулся Лэри. — Когда я начинал эту работу, я совсем не предполагал, для каких целей нам это может понадобиться. Через нашего постоянного агента службы внешнего надзора один из вас будет устроен там на работу… Я полагаю, что это будешь ты, Стерко…

Стерко только пожал плечами. Естественно, это будет он, а кто же? Да Стерко скорее повесился бы, чем поручил такую ответственную миссию кому-то другому. Даже Йолли, хоть она и человек, к тому же родившийся не так далеко от того места, куда они направлялись, не вызывала у Стерко особого доверия.

А Лэри подумал немного и добавил:

— Роль Л'Шасса разработаете на месте. Думаю, что с этим проблем не будет…

— Ты так считаешь? То есть, вы так считаете, майр Лэри?! — поразился Стерко. — Да куда же я там спрячу этого пернатого ангела? Мне что, этого крылатого по ночам в качестве почтового голубя использовать?! Или мне его там по улицам напоказ водить?

Лэри внезапно нахмурился и хлопнул ладонью по столу:

— Стерко! Закрой рот немедленно!..

Стерко закрыл. Но не от того, что так приказал Лэри. Просто замолчал от крайнего изумления, никогда раньше Лэри не отчитывал Стерко при посторонних.

Снова воцарилась тишина, на этот раз тягостная и нехорошая. Скромно сжавшийся в своем кресле руад опустил голову и рассматривал свои сложенные на коленях ладони. Руки его мелко дрожали.

— Оставим это, — неуверенно произнес Лэри. — Думаю, что из Л'Шасса получится отличный внешний наблюдатель. Л'Шасс великолепный актер, и его перевоплощения могут пригодиться… Ну а у Йолли будет особая миссия. Думаю, что ей совсем несложно будет войти с наследником Пограничья в прямой контакт…

Стерко очень хотел, но боялся заговорить снова.

Лэри решительно махнул рукой и встал:

— Что ж, на этом мы, пожалуй, закончим. В конечном счете, я вам ничего не навязываю. Если я и не удержался от некоторых предложений, то это вовсе не значит, что Стерко, как командир группы, лишен возможности действовать так, как он решит. Ты совершенно свободен в средствах, Стерко, я повторяю это еще раз…

Стерко коротко кивнул.

— Желаю вам удачи, ребята. Вы знаете, мне далеко не все равно, что с вами будет! — Лэри подошел к вставшим ему навстречу подчиненным и сдержанно улыбнулся: — Будьте осторожны, и берегите своего командира. Кажется, вы не успели его оценить, но поверьте, Стерко стоит того… Через час спецмашина доставит вас через Лифт на место… Все свободны.

Все трое дружно повернулись и пошли к двери. Стерко не сомневался, что Лэри не изменит официального тона своего напутствия и вряд ли снизойдет до теплого прощания. Стерко пропустил вперед женщину и руада и уже собрался покинуть кабинет босса, когда за его спиной прозвучало:

— Стерко, задержись на пару слов!

Стерко осторожно прикрыл дверь и повернулся к Лэри с некоторой опаской, слишком явно звучал металл в голосе сурового начальника.

— Да, майр? — покорно отозвался Стерко.

Лэри сложил руки на груди и издалека, не делая ни шага в сторону Стерко, проговорил:

— Я не собираюсь оказывать давление на твое, как ты вчера выразился, «субъективное восприятие», но позволь сделать тебе выговор! Как бы ни относился ты к прочим обитателям мироздания, их физиологические особенности не есть основание для насмешек и оскорблений!

Стерко согласно кивнул.

— Это касается всех руадов вообще, — добавил Лэри. — А вот то, что касается Л'Шасса в частности… Здесь он носит свою странную накидку, потому что ему так удобно, и к тому же накидка скрывает его увечье. У Л'Шасса нет крыльев, Стерко…

Стерко почувствовал, как краска стыда заливает его щеки.

Представитель крылатой расы — и без крыльев. Прочим это может быть безразлично, но руад должен был, видимо, горько страдать от своей неполноценности.

— У этого парня тяжелая доля, Стерко. Дома он потерял, все, что имел, я уже говорил тебе об этом. А пробираясь к нам через шахту Лифта, он не смог обойти последний кордон руадов, — продолжил Лэри. — Серьезно израненный, он попал в фильтр одного из наших приемных тоннелей. Его перемолотило, он переломал все кости и потерял крыло. Второе ему ампутировали уже в клинике. Если пересчитать его возраст на наш, Стерко, ему не больше тридцати, а когда это с ним случилось, он был совсем молод…

— Хватит, Лэри! Я понимаю, что получилось некрасиво… Он ничего не сказал мне, ты тоже промолчал… Откуда мне было знать?

— Не обязательно знать! — отрезал Лэри так же сурово, как и начал. — Достаточно просто уважать того, кто рядом с тобой!

— Хорошо, я извинюсь перед руадом, — угрюмо согласился Стерко.

Лэри замолчал и отвернулся.

— Что-нибудь еще, Лэри?

— Торопишься? — усмехнулся тот.

— Надо проследить за их сборами. Женщина и соберется, и оденется, как положено. А вот Л'Шасса надо бы проконтролировать…

— Не волнуйся, маршрут и тонкости человеческого быта ему давно знакомы, — произнес Лэри. — Ты мне лучше вот что скажи: звонил он тебе?

Стерко насторожился.

— Кто?

— Не прикидывайся! — со злостью вскрикнул Лэри.

— Не звонил, — уверенно соврал Стерко.

— Зато он звонил мне, — проговорил Лэри и взглянул на Стерко, изучая его реакцию.

— Тебе?.. — опешил Стерко. — Но зачем?

— Вроде бы и незачем… Просто предложил мне проститься с тобой сегодня. Проститься как следует и… навсегда… — глухо пробормотал Лэри.

— Глупости! — фыркнул Стерко. — Он просто издевается. Лично я умирать не тороплюсь. Особенно после того, что между нами вчера было… Мне приятно, что ты за меня волнуешься, но не надо преувеличивать. Все будет хорошо. Месяца два у нас есть на проработку ситуации, а потом, если никакие непредвиденные обстоятельства не помешают, я приведу тебе этого самого Андрея Качурина.

— А если обстоятельства помешают? — грустно улыбнулся Лэри.

— Тогда я принесу тебе его голову. Устраивает?

Лэри вздрогнул.

— Что ты? — испугался Стерко.

— Просто наш общий друг Миорк обещал поступить так с тобой. То есть прислать мне твою голову, — пояснил Лэри. — Конечно, покоя мне после таких обещаний не будет, но я постараюсь не мешать тебе пустыми советами. И попробую за ту пару месяцев, что тебя не будет дома, найти твоих детей.

Стерко кивнул и протянул руку другу.

Лэри с готовностью шагнул к Стерко и заключил его в объятия, гораздо более нежные, чем следовало при прощании начальника и подчиненного. Прикрыв глаза, Стерко прильнул к его плечу, стараясь запомнить покрепче это удивительное ощущение окутывающей теплоты и надежности.

— Мне пора, Лэри, — проговорил Стерко со вздохом.

— Если мы засечем проникновение к вам кого-нибудь из Пограничья, я непременно дам тебе знать, и тогда придется форсировать события. А если будет необходимость, свяжись через агента службы надзора или пришли кого-нибудь из напарников, — назидательно сказал Лэри, отстраняя Стерко.

— Не учи профессионала!

— Ох, простите, защитник! — засмеялся Лэри, но ни ему, ни Стерко не было весело.

Друзья расцепили руки, и под теплым золотым взглядом рыжеволосого хаварра, Стерко удалился из кабинета.