А, в принципе, неважно, как ты уснёшь. Важно, как проснёшься.

Разбудил меня Шокер. И не рявкнул над ухом, и не потряс за плечо. Прижался губами ко лбу.

— Шокер, ты что? — испугалась я, разглядев в темноте его лицо над собой.

— Мне уходить скоро. Хотелось поговорить.

— Ну, ладно. Фиг с тобой, можно и поговорить, — зевнула я. — А что ты меня, как покойницу, в лоб?..

— Да чтобы не напугать, — засмеялся он.

— Зато удивил… — я посмотрела в тёмное окно. — Который час?

— Шесть.

— И куда ты в такую рань?

— На службу. Ты же знаешь, что у нас творится. А я и так очень много времени потратил на семейные обстоятельства.

— Даже Валею не проводишь?!

— Не получится, — виновато отозвался Шокер. — Я уже сказал ей. Илай проводит. Он хотел сам довести их до Питера, но, скорее всего, такие заявки надо делать заранее, проводник уже назначен. Ну, они разберутся, что к чему. А я сейчас уеду, Лис за мной заскочит.

— Тима оставишь?

— К Рите отвезу, — вздохнул Шокер. — Прямо руки трясутся, когда его отдаю. Но что делать?

— Здесь оставлять!

— Нет, это будет неправильно, — как-то холодновато возразил Шокер.

— Ну, вот и поговорили, — постановила я. — Теперь можно поспать?

— Кира, я вообще-то пришёл тебе спасибо сказать за сына.

— Вот, нашёл, за что благодарить. Очень милый малыш, прикольный, я к нему привыкла, а ты его мне оставлять не хочешь.

— Да я не про Тима. Я про Илая. Ты мне сына спасла.

— Да что ты говоришь? Ну, тогда иди к нему и его поблагодари. За то, что он спас тебе меня. Он, между прочим, меня приютил и канал показал. Хрен бы я вернулась, если бы не Ло…

Договорить Шокер мне не дал, поцеловал в губы. Долго и сладко.

— Шокер! — взмолилась я, едва оторвавшись от него. — Правило номер… не помню, какой номер… Не целуй меня так, если торопишься на службу! Это бесчеловечно.

— Виноват, — выдохнул он.

— Нет тебе прощения!.. Всё, брысь отсюда, я сейчас спущусь.

Он послушно вышел.

Когда я вышла в коридор, оказалось, что дом, вообще-то, уже проснулся. Только дверь Мишкиной спальни была плотно закрыта. Зато остальные двери были распахнуты, и я слышала, как Валея воркует над Тимохой. Ло вышел из комнаты, где ночевал вместе с отцом, улыбнулся мне и прошёл к Валее.

Шокер уже топтался в холле с чашкой кофе.

— Тебе что здесь, фаст-фуд? — разозлилась я. — Или тебя тут не кормят?

— Не шуми, — примирительно сказал Шокер. — Я просто не успеваю. Потом в департаменте что-нибудь перехвачу.

— Как твои дети?

Шокер улыбнулся немного грустно:

— Валя получше. Когда после такой беды сваливается неожиданное счастье, это хорошо. А Илай обещал часто её навещать в Питере, так она очень приободрилась.

— Зачем ты их всех на ноги поднял? Пусть бы спали.

— Валее надо собраться. Большой багаж не разрешат, но что-то из дома она обязательно возьмёт. Михаил сходит с ней домой, я его уже попросил. А Илай хотел с утра явиться в курьерскую службу, будет контракт возобновлять, не хочет сидеть без дела. Ещё я его убедил его сходить к врачу, проконсультироваться насчёт протезирования. Правда, Илай как-то вяло к этому отнёсся, говорит, если не смогут сделать полноценный бионический протез, то никакого не надо, муляж будет только мешать… Потом я попросил его купить мне штуку такую для Тима, чтобы его на себе было удобно таскать…

Я смотрела на Шокера, который, прихлёбывая пустой кофе, рассказывал мне о проблемах и планах детей, о том, что и как они собираются делать, и мне было радостно за него. Конечно, это не безоблачное счастье, но это уже жизнь, та самая, которой, наверняка, ему не хватало.

— … Я решил, что продам свой дом, а старый родительский оставлю. Переделаю там кое-что, и будет удобно… — продолжал Шокер тем временем. — Уже сегодня мы с Илаем и Тимом будем там ночевать…

Я всё ждала, когда же он скажет что-нибудь про меня. Когда же определит мне место в своей стройной системе, но он не спешил. Впрочем, если ждать что-то от мужчины, можно прождать всю жизнь.

В дверь позвонили. Я впустила Лиса.

— Привет, Апрель, — буркнул он, проходя вперёд и щурясь на яркий свет в холле.

— Привет! Как ты?

— Да нормально, — он пожал плечами. — Просох… Ну, в смысле, протрезвел. Готов к труду и обороне… Здорово, командир! Поедем?

Шокер кивнул ему и понёс на кухню пустую чашку.

Сверху раздались шаги. Ло спускался в холл, скользя ладонью по изгибающимся перилам. На полпути он остановился и уставился на нас с Лисом.

Лис вгляделся, его лицо дрогнуло, губы сжались и искривились в горькой усмешке.

Шокер вернулся из кухни, посмотрел на сына:

— Илай, познакомься с Лисом!..

Лис низко опустил голову, и, наверное, только я услышала, как он отчаянно ругнулся.

Шокер недоумённо взглянул на Лиса, пожал плечами:

— Елисей, это…

Ло рванул вниз. Ему хватило секунды, чтобы наброситься на Елисея и сбить его с ног. Ло тут же размахнулся, чтобы ударить, но Лис заблокировал удар, скинул парнишку с себя, вскочил на ноги и в то же мгновение метнулся обратно к двери. Ещё секунда, и он уже бежал к ограде.

Ло поднялся практически сразу и бросился следом, но налетел на Шокера, который загородил сыну дорогу.

— Илай! Спокойно! — Шокер стиснул плечи парнишки, не давая ему сделать ни шагу. — Это что ещё за представление?!

В раскрытую дверь было видно, как Лис запрыгивает в машину и во всю прыть газует прочь. Когда машина скрылась из вида, Ло вырвался из рук отца и резко повернулся к нему спиной.

— Это что за дела?! — пробормотал Шокер, набрал воздуху в лёгкие, медленно выдохнул и положил руку на плечо сына.

Ло обернулся. Его глаза блестели, он тяжело дышал и еле сдерживался. То ли заплакать хотел, то ли опять кинуться вдогонку.

— В чём дело, Илай? — очень спокойно спросил Шокер. — Почему ты на него бросился?

Ло завертел левой рукой. Было видно, как раздражает его то, что теперь он слишком медленно «говорит». Шокер внимательно смотрел на сына, успокаивающе потирая его плечо. Ло продолжал что-то объяснять, а Шокер бледнел на глазах.

— Ты не мог обознаться? — уточнил Шокер.

Ло уверенно покачал головой: «Нет!»

Шокер вынул телефон. Сигнал вызова из его трубки звучал громко и очень долго.

— Елисей, вернись! — коротко приказал Шокер, когда зуммер прекратился.

— Хрен тебе, командир, — услышала я едва различимый голос Лиса.

— Ладно, попробуй объясниться так.

— Не будет объяснений. Тебе же сын всё рассказал. Ясно было, что, если этого глухого щенка не пристрелить, он рано или поздно вернётся и сдаст всех, кого узнает. Но уж что теперь суетиться. Бывай, командир!

Шокер едва сдержался, чтобы не швырнуть телефон об пол, сжал челюсти, аж скулы задвигались.

Найдя ещё какой-то номер, он сделал вызов. Услышав ответ, он представился и стал монотонно диктовать диспетчеру:

— Всем оперативным службам!.. Срочно в розыск: наёмник с изнанки Елисей Звягин, агентское имя — Лис, номер сорок восемь восемнадцать. Вооружён, хорошая боевая подготовка. Может оказать сопротивление. Брать только живым. Не применять силу сверх необходимого. Доставить в следственную службу департамента безопасности. Перекрыть все возможности побега на изнанку. Исполнять немедленно!

Он сбросил звонок и посмотрел в глаза сыну:

— Его найдут, и я всё выясню.

Ло тревожно взглянул на отца и о чём-то «заговорил».

— Не переживай, ты не виноват в этом, — решительно возразил Шокер. — Это совершенно неважно, насколько я расстроен. Ты должен был всё рассказать, и ты это сделал. Как же иначе? Ты всё сделал правильно, сын.

— Андрей, в чём дело?

Шокер посмотрел в мою сторону. Вот говорила я ему, что у гатрийцев, когда они разговаривают с женщиной, всё на лбу написано. Обиделся тогда… А у Шокера на лбу как раз написалось, что он очень хочет меня послать, и покрепче, но, будучи настоящим лордом, он просто заявит, будто это всё не моё дело.

— Шокер, что случилось?

Не исключено, кстати, что у некоторых гатриек тоже многое на лбу пишется. Видимо, Шокер прочитал у меня, что всё равно не отстану.

Он вздохнул:

— Илай опознал в Елисее человека, который велел посадить его в тот хлев в слое и сковать цепью. Потом уже приходили другие.

— Этого не может быть! — ужаснулась я.

Шокер пожал плечами:

— Да, звучит не особо приятно… Но ты успела узнать Илая. Он похож на безумца?

— Нет, не похож.

— Вот именно, — мрачно заключил Шокер.

— Нет, всё равно этого быть не может! Чтобы Лис!..

— Кира, я уже понял: первое, что ты говоришь, услышав о чужой подлости — «этого не может быть!» — немного раздражённо сказал Шокер. — Прости, но эмоции тут только мешают. Постарайся быть объективной.

— Хорошо, постараюсь! Да Лис… он же физически не мог там оказаться! Как он мог попасть в слой?! Он же не курьер!

— Он так говорит, — возразил Шокер. — Но, если и так, на этот случай есть проводники. А ещё тайные каналы и тайные проводники. Да мало ли способов?

— И когда же он мог туда слетать? Он же всё время был с тобой!

— Ничего подобного! — отрезал Шокер. — Я его к ноге не привязывал. Ребята всегда пользовались немалой свободой. Времени на личные приключения было хоть отбавляй.

— Как ты можешь вот так сразу считать его виновным! Он с тобой годами был рядом, он за тебя жизнью рисковал! Это же наш Лис, Шокер! Это невозможно!

— Ненадолго хватило твоей объективности! — отрезал Шокер. — Для начала: я не считаю его виновным. У меня мало информации. Я пока рассуждаю. Почему он сейчас сбежал, как по-твоему? А это единственный железный аргумент за то, чтобы его заподозрить. Плюс его собственные слова, которые истолковать можно только не в его пользу. Так что теперь, пока я всё не выясню, все пустые разговоры на эту тему прекращаем!.. Илай, мне в департаменте нужны твои показания. Напиши и пришли, с электронной подписью.

Ло кивнул.

— Кира, — Шокер обернулся ко мне. — И твои показания тоже.

— О чём?

— О том, что ты видела в слое. Пришли, пожалуйста.

— Хорошо.

— Пойдём, Илай, — Шокер махнул рукой. — Надо попрощаться с Валеей и собрать Тима.

Шокер обнял сына за плечи и повёл его наверх.

Я схватилась за телефон. Симка Лиса была уже отключена. Конечно, зачем облегчать гвардейцам и ловцам их работу.

Телефон зазвонил у меня в руке, я чуть не выронила его. От меня что-то хотел совершенно незнакомый номер.

— Апрель, ну что там, все на ушах? — послышался сбивчивый голос Лиса. Он говорил, как человек, который только что долго-долго бежал.

— Ты в розыске, поздравляю! — ответила я со злостью.

— Это я уже почувствовал, — хохотнул он, покашливая.

— Ох, Лис…

— Что охаешь? — усмехнулся он. — Ну что делать, бесконечно эта лафа продолжаться не могла. Жаль, конечно, рассчитывал ещё пожить крутым парнем. Ну, ничего, может хоть крутым парнем помру…

— А ты мне зачем звонишь? — перебила я его.

— Думал, может, захочешь чем-нибудь помочь загнанному зверю.

— Чем я тебе помогу? Только советом: вернись сюда сам. Шокер намерен разобраться.

— Бггггг, — заржал Лис. — Могу себе представить… Нет, Апрель, спасибо, я воздержусь.

— Лис, как ты мог?!

— Ты что, впервые замужем? Не знаешь, в чём разница между разведчиком и шпионом?

— В чём? — машинально спросила я, прекрасно зная ответ.

— Да ни в чём! — желчно бросил Лис. — Ты никогда не слышала, что такое жизнь под прикрытием?

Я промолчала.

— Ну не слышала, так ещё услышишь, я думаю…

— Ты о чём это?

— Да ни о чём. Ладно, бывай здорова. Может, свидимся, может, нет. Девчонкой с изнанки ты мне больше нравилась, чем в роли тупой гатрийской леди. Даже жалко мне тебя что-то, — фыркнул он напоследок и сбросил вызов.

* * *

Я лежала в постели, чуть прикрывшись лёгким одеялом, и смотрела, как Шокер медленно одевается. Возможно, женщины и любят ушами, и даже, может быть, и другими частями тела, но лишать себя визуального удовольствия я не собиралась. Шокер был красив ровно настолько, чтобы мне не хотелось сводить с него глаз.

Я не ожидала, что Шокер сегодня же ко мне придёт.

Возвращение сына, прощание с Валеей, неожиданное бегство Лиса, служебные заморочки… Другой на его месте был бы поглощён всем этим и не вспомнил бы о странной девчонке, которую разбередил с утра своим поцелуем. В конце концов, а куда бы я делась? Ждала бы, как все ждут.

А я и не ждала. Сидела в тёмной гостиной с планшетом, смотрела бесконечную местную новостную программу. И даже сходить на кухню и поужинать мне было лень, хотя я знала, что и делать ничего не придётся: Ятис, перед тем, как уйти в свою законную увольнительную, всё приготовил.

Но Шокер пришёл, один, без малыша.

Вот уж точно, к чему нам лишние условности, когда и так ясно, зачем пришёл. Мы раздевали друг друга, наши пальцы от нетерпения не могли с первого раза справиться ни с одной застёжкой, и мы хихикали, как школьники.

А, вообще-то, хороши злодеи-любовники. Столько долгих месяцев прошло с тех пор, как я нажала кнопку звонка на воротах питерской штаб-квартиры Шокера. Стольким людям наша странная любовь успела испортить жизнь за это время. А мы всего-то вместе в третий раз. В третий. Всего-то.

Раньше, тогда, долгие месяцы тому назад, я бы просто радовалась тому, что этот третий раз случился. Я ведь умела радоваться такой малости, умела сочинить себе целую стройную теорию о том, что надо ценить, а о чём не стоит даже сожалеть.

Но как-то незаметно я разучилась радоваться малому. Теперь необходимость крохоборничать раздражала. Не отпускало дурацкое чувство, будто я украла что-то чужое.

— О чём загрустила? — Шокер присел на пол у кровати, придвинулся поближе, погладил меня пальцем по виску, как это он любил делать.

— Ты ведь сейчас уже уйдёшь?

— Нужно забрать Тима у Риты. Мне уже неудобно смотреть в глаза твоему брату, я бессовестно пользуюсь его терпением и добротой его жены.

— Да, Рита славная, — согласилась я. — А я ненавидела её. Всего лишь за то, что Йан всегда возвращался домой.

— Ну, видишь ли… — запинаясь, проговорил Шокер. — Традиции — вещь жестокая. А ломать эти рамки — не всегда хорошо…

— Перестань, знаю я эти отмазки наизусть, — вздохнула я.

— Это не отмазки. Это — здравый смысл. Меньшее из зол, если хочешь.

— Нет, не хочу. Всё понимаю, и про рамки, и про здравый смысл. Но ничего не хочу… Да и неважно теперь всё это. Как тут Валея недавно говорила… Мы всё равно любим тех, кого уже нет. Даже если они были всего-то на всего меньшим злом…

Шокер нащупал мою руку и вплёл свои горячие пальцы в мои.

— Я очень скучаю по Йану.

— Я знаю, — сказал он тихо.

— Я всё время думаю, если бы он был жив… простил бы он нас?

— Если бы он был жив… — начал Шокер и замолчал.

— Что?

— Если бы Йан был жив, Кира, ты вернулась бы к нему.

— Что за ерунда? Нет!

Он промолчал.

— Андрей, нет!

Он опять ничего не сказал.

— Как ты можешь, зачем? За что?!

Я резко выдернула руку из его ладони, привстала, опираясь на локоть.

— Чем, ты считаешь, я с тобой тут занимаюсь?! Время убиваю? Всё ещё рассчитываюсь?! Детские мечты разгребаю?

— Кира, Кира… — запротестовал Шокер, но я его перебила:

— Да что «Кира»?! Ты зачем тогда со мной? Зачем мне предложение делал, если считаешь, что я тебя не люблю?! Спишь со мной зачем?

Шокер зажмурился, устало потёр лоб.

— Опять за рыбу деньги… — пробормотал он. — Затем, что мне это всё нужно!

— А мне, считаешь, не особо и нужно? А был бы жив Йан — и вообще не нужно?

Он снова промолчал.

— И с чего ты так решил? Потому что я за тебя выйти отказалась? Так, да?!

— Нет, не так, — буркнул Шокер. — И вообще, я имел в виду, если бы Йан был жив, он отбил бы тебя обратно. Не знаю точно, как именно, и чего бы это ему стоило, но он бы тебя не отдал. Даже мне, — Шокер вдруг засмеялся. — Тем более мне.

— Почему?

Шокер пожал плечами и нахмурился:

— Если ты сама это не осознаёшь, объяснить это словами невозможно.

— Вот точно: такой дуре-бабе даже самый умный мужик ничего объяснить не сможет!

Шокер закрыл глаза и обречённо вздохнул.

И тут я почувствовала, что всё, вожжа уже попала под хвост, и меня сейчас понесёт.

— Слушай, Шокер, чем так вот вздыхать и мучиться, иди-ка лучше поищи себе другую женщину! Спокойную, покладистую, домашнюю, которая спит и видит себя женой гатрийского лорда.

— Ты это серьёзно? — удивился он.

— Абсолютно. Найди себе кого-нибудь! И не ходи сюда, и не заставляй меня всё время чувствовать вину! Я так больше не могу!

Шокер встал на ноги и с болезненной гримасой расправил плечи.

— Это верно, мучиться уже осточертело, — пробормотал он. — И где же та девчонка, которая так радовалась домику на шхерах и кружке кофе с коньяком?

— Она не этому радовалась, — пробурчала я.

— Да? А чему же?

— Тому, что она с тобой. Тому, что ты для неё этот кофе сделал и поил из чашки, как ребёнка. Тому, что ты оказался не миражом, а живым и таким классным.

— Когда ты так говоришь, мне всё время кажется, что ты ставишь мне в пример кого-то другого, — криво усмехнулся Шокер. — И до его уровня мне в жизни не подняться.

— А когда ты начинаешь вздыхать по какой-то другой девчонке со шхер, мне тоже кажется, что это было не со мной. Что я это даже помнить не имею право!

Он покачал головой, присел передо мной и заглянул в глаза:

— Ты имеешь право на всё. Не только помнить. Почему тебе всегда кажется, что у тебя больше ничего не будет?

— Потому что ничего и не будет, Андрюша.

— Ты имеешь право на всё, что хочешь.

— Нет, Шокер. После того, что случилось, я ни на что не имею права. Ты мне очень нужен, Шокер. Я не знаю, что в тебе такого, но я на тебя даже смотреть спокойно не могу, у меня ноги подкашиваются. Но ничего у нас не получится. Я не могу заставить себя пройти по костям. И… И будь Йан сейчас жив, я… Да, я вернулась бы к нему, ты прав. Но Йана нет, и деваться мне больше некуда. Совсем… Уходи, Андрей. И никогда сюда больше не приходи, пожалуйста.

Он протянул руки, привлёк меня к себе. Я оттолкнула его:

— Уйди, пожалуйста, Андрюша!

— Я не понимаю, что это с тобой такое, — с тревогой прошептал Шокер. — Стресс, депрессия, всё в кучу. Но это пройдёт, обязательно пройдёт…

Я просила его уйти, умоляла, потом кричала ему что-то злое, мерзкое, обидное. Он в ответ нёс какую-то околёсицу о том, какая я хорошая девочка.

Я дралась с ним, металась по комнате, как сумасшедшая, пыталась вытолкать его. Он ловил мои руки, отворачивал лицо от моих кулаков и ногтей, повторяя, что всё пройдёт и наладится.

Ударить меня он не решился, хотя это быстро уладило бы дело. Синим стёганым покрывалом словил меня, как бешеную кошку, завалил на кровать, туго запеленал, придавил собой сверху.

Было тяжело, невозможно дышать и безумно страшно от того, что ни рукой, ни ногой не пошевелить. Так страшно, что я заскулила и заплакала. От нарастающей паники я почти потеряла сознание. Но тут Шокер слез с меня, ослабил замотанное покрывало, принялся легонько поглаживать, я уткнулась лицом в его грудь и провыла ещё с полчаса.

Когда истерика улеглась, Шокер осторожно отодвинулся, встал, зажёг торшер в углу и задёрнул шторы. Потом внимательно осмотрел меня и спросил участливо:

— Ну как ты? Полегче?

— Лучше бы ты ушёл сразу, Андрюша, чем видеть всё это. Такие представления женщина должна давать в одиночестве.

Он покачал головой:

— Это не представление. Это нервный срыв. Ты себя запустила, а я всё проморгал. Не переживай, всё пройдёт и будет просто отлично.

Я закуталась в покрывало, свернулась калачиком, вытерла шёлком остатки слёз.

— Тебе уже пора идти?

Он вздохнул.

— Андрюша, останься со мной, хоть ненадолго! Пожалуйста, посиди со мной немножко!

Шокер отвёл взгляд, что-то обдумывая. Потом взялся за телефон:

— Рита, не могла бы ты оставить сегодня Тима на ночь? Я знаю, что это наглость с моей стороны… Спасибо, Рита, ты замечательная!

— Ты зря… — улыбнулась я сквозь слёзы. — Мог бы просто съездить за малышом и привезти сюда.

Шокер покачал головой:

— В следующий раз я так и сделаю. Но сегодня мы будем только вдвоём. Вдвоём и вместе.

Я уцепилась за его руку и закрыла глаза.

Так нельзя. Я же всё разломаю, всё, о чём мечтала. Нервный срыв — это, конечно, оправдание. Наверное, Шокер сейчас найдёт кучу причин моего отвратительного состояния и будет убеждать, что я не виновата. Может и так. Но дело не в этом, а в том, что я сейчас всё уничтожаю. Я вспомнила, как прошлым летом мечтала о том, как было бы хорошо отбить Шокера у Лали. А потом любить и беречь его, не создавая ему проблем, чтобы он знал, что от меня он не услышит ни вздорных требований, ни злых капризов. Вот как хорошо я его берегу, это ж просто загляденье… Человек сам в постоянном стрессе, его серьёзной работой загрузили, ребёнка придётся растить без матери, у дочки жизнь переломалась… И я тут ещё со своими феминистскими нервами. Какой славный комплект. Свезло Шокеру.

— А давай завтра утром ты соберёшь кое-какие вещички и переедешь ко мне, — бодро предложил Шокер, когда я открыла глаза.

— Зачем?

— Ты же сказала недавно: «Я буду с тобой, если тебе это нужно». Мне это нужно. И мне плевать, выйдешь ты за меня, не выйдешь… Ну не то, чтобы плевать, если честно, — поправился Шокер с усмешкой. — Но я не собираюсь на этом зацикливаться… Так вот и будь со мной.

— Путь свободен…

— Что?

— Лис так сказал. Теперь мне путь свободен.

Шокер коротко вздохнул и сделал вид, что не слышал. Вместо этого так же бодро предложил:

— Ты сейчас подремли часок-другой, а я пойду вниз, кухню обыщу. Не обедал я сегодня.

Я стала выпутываться из покрывала.

— Куда ты? — укоризненно сказал Шокер.

— Пойдём вместе. Я знаю, где там что лежит. Ятис всё приготовил, я разогрею.

— Да я сам найду! А ты лучше отдохни пока. Я и тебе что-нибудь принесу сюда. Чаю горячего и пожевать.

— Нет уж! — я повысила голос. — Не смей!

— Почему? — удивился он.

— Если я сейчас позволю тебе это сделать, я потом всегда буду этого от тебя ждать, даже когда буду совершенно здорова. Буду ждать, что тебе захочется меня побаловать, побаловать просто так, а тебе ведь это и в голову не придёт. Я буду злиться, сначала слегка, потом сильнее, но не признаюсь, почему. Буду считать, что ты должен догадаться сам. Ты, естественно, не поймёшь, почему я веду себя как вздорная дура. Потом ты решишь, что не «как», а дура и есть, а мне станет ясно, что ты меня совсем не любишь… Да что ты ржёшь?!

Шокер стоял, закрыв лицо ладонью, и плечи его вздрагивали.

— Ой, я не могу больше… — простонал он. — Женщина, что у тебя в голове?!

— Шокер, ты не поверишь, но именно это в женской голове и происходит. И не только в моей.

— Хорошо. Согласен: лучше не начинать баловать женщину, это опасно. Давай, я тебя для верности побью. Ты всякий раз будешь ждать, что побью ещё раз. А я больше не стану, и будет вечное счастье.

— Мужчина, у вас логика хромает. Не будет счастья. Потому что я стану ждать плохого всё время, пока ты будешь рядом, а счастье станет наступать, когда уйдёшь.

Шокер нахмурился и покачал головой:

— Так что делать-то? — нетерпеливо уточнил он. — Я запутался. Туда нельзя, сюда нельзя…

— Кофе хочу. Не чая, крепкого кофе. Без сахара. И хлеб там должен быть в кухне серый такой, пористый. Кусок хлеба, толстый, с шоколадным маслом… Два куска. Осилишь?

Через десять минут Шокер опустил на постель поднос с чашками и большим блюдом с дюжиной кусков серого хлеба с шоколадным маслом, сыром, ветчиной и даже с мелкой консервированной рыбкой.

— Ты что?!.. Это всё мне? — ужаснулась я.

— Нет, это на двоих.

Мы принялись за еду. Идея Шокера побаловать меня если не завтраком в постели, то хотя бы ужином, была, конечно, милая. Но не очень удачная.

— Ятис нас убьёт… — проворчала я. — Ну, не убьёт, конечно, но посмотрит так, что нам будет стыдно. Он старался, готовил, а мы вот так… Да и всю постель перемажем.

Шокер только отмахнулся, с аппетитом уплетая бутерброд.

Раздался звонок моего телефона. Шёл он из вороха одежды в кресле. Шокер встал, порылся в тряпках и подал мне телефон.

— Леди Вайори? Это планировщик курьерской службы. У нас есть для вас серьёзное предложение. Задание с максимальным уровнем риска по максимальному тарифу.

— Вот прямо сейчас? Ночью? — уточнила я, не сводя взгляда с вожделенного бутерброда с шоколадным маслом.

— Нет, конечно. Простите за поздний звонок, но дело срочное и серьёзное, мы обзваниваем потенциальных исполнителей.

— Можно поточнее, в чём заключается задание?

— В общих чертах — целевое проникновение в заданный промежуточный слой.

— А ещё подробнее?

— Если вы в принципе согласны рассмотреть подобное предложение, завтра утром будет собеседование в департаменте, вы узнаете все подробности.

— Во сколько?

— Ваше время — в десять.

— Хорошо, я приду.

Я отбросила телефон на постель и взялась за хлеб с шоколадным маслом.

— Что там? — подозрительно уточнил Шокер, кивнув на телефон.

— Так, ерунда. Предложение по моему контракту.

— Какое?

— Да пока никакого. Завтра утром пойду на беседу, узнаю.

Шокер пожал плечами и, недовольно хмурясь, заметил:

— Ты сейчас не в форме.

— Это точно, — хихикнула я. — Не в форме. В одном покрывале.

— Рассчитай силы и не вздумай соглашаться, если это для тебя сейчас будет слишком тяжело, — Шокер не обратил внимание на моё дурачество.

— Не изображай из себя моего папочку! — отрезала я. — Я сама прекрасно разберусь.

Я полезла вперёд по кровати поставить пустую чашку на поднос. Покрывало свалилось с плеч.

— Прошу прощения… — я стала его подбирать, чтобы набросить обратно.

— Ничего, ничего, — заверил Шокер. — Вот так и сиди. Хорошо.

— Думаешь?

— Да, точно, — подтвердил он, допивая кофе и не сводя с меня глаз.

Я села, выпрямилась, вскинула голову.

— Нарисовать сможешь?

Он задумчиво поджал губы.

— Ох, не знаю. Не уверен. Связь «глаз — мозг» работает отлично, а вот «мозг — рука»… Это тренировки требует. Давно не брал в руки карандаш. Лет десять.

— Ну, ладно, в следующий раз потренируешься. А пока, раз не можешь нарисовать — поцелуй.

Он улыбнулся, переставил поднос на пол и полез на кровать.

— Шокер, штаны!

— Что штаны? — растерялся он.

— Правило номер два! Или оба в штанах…

Шокер расхохотался:

— Извини, забыл!

Словно и не было гадкой истерики, словно не орала я ему в лицо всякую дичь. В его глазах ничего кроме нежности и желания. А я зажмурилась, чтобы он не прочитал ненароком, как же мне стыдно, что мучаю его всяким бабским вздором.

Этой ночью мы так и не уснули. Тратить эти несколько часов на сон было бы слишком бездарно. Мы потратили их друг на друга.