Глава 13

Прошло еще две томительные недели. Все это время группа полковника Риббока могла бы заниматься тем, чтобы вылавливать структуру, которая обеспечивала деятельность пойманного террориста. Однако из Вашингтона последовал строгий приказ: «Никого не трогать».

Полковнику все было понятно: очевидно, тамошние политики договорились с пойманным террористом, и теперь занимались поисками Брю Мотельсона. А для этого было необходимо, чтобы этот террорист числился «чистеньким и действующим». Поэтому за эту неделю еще 2 человека было «списано» на него. И осуществляла это прикрытие — совсем не группа Риббока. И было ясно, что такая «изоляция мишеней» будет продолжаться еще долго — до тех пор, пока Брю Мотельсон не будет пойман…

Конечно, на самом деле этих людей просто изолировали от общества; некоторые из них были даже рады, и при том часто — по совершенно противоположным причинам. Так, один из них был страшно доволен, что получил возможность отдохнуть на берегу прекрасного лесного озера, затерянного в лесах близ границы с Канадой, тогда как другого привлекало то, что семейные заботы не отвлекают его от научной работы (которую от торжественно обещал невозмутимому сержанту — охраннику закончить «ну буквально через два-три дня»)…

А Стив Ярроу еще на прошлой неделе определил «доверительный интервал» для другого «серийного убийцы», ликвидирующего координаторов из справочника «Кто есть кто в Америке».

Довольный, он вбежал в кабинет к полковнику Риббоку:

— Полковник! Можем начинать операцию по захвату еще одного! И еще один — на подходе!

Он хотел что-то добавить, когда вдруг споткнулся о гневный взгляд Риббока. Он удивленно посмотрел на полковника: Стив обоснованно ожидал поощрения, — но никак не столь явного проявления недовольства!

— Ничего не будет, Стив! — усталый голос полковника странно контрастировал с его взглядом. Стив Ярроу знал, что это значит: так было всегда, когда полковник Риббок был взбешен.

«Неужели он недоволен чем-то из того, что сделал я?» — подумал Стив. Наверное, эта мысль отразилась на его лице, потому что полковник сразу добавил:

— Все в порядке, Стив! Хотя какой тут к черту порядок! Но ты здесь совершенно ни при чем! Наоборот: твоя работа меня как раз и восхищает — и я ею очень доволен! Но вот общая обстановка такая… Созови, пожалуйста, всю группу на внеочередное совещание.

В ожидании предстоящих действий группа была рассредоточена: одни тренировались, другие отдыхали, третьи занимались аналитической работой. Но все они были в пределах «десятиминутной досягаемости», и через пятнадцать минут полковник уже объяснял ситуацию.

— Все вы уже знаете, что пойманного террориста мы передали в Центральное бюро, так как он оказался лично знаком с Брю Мотельсоном, — террористом, который подорвал первую бомбу объемного взрыва. Ту, что в Парадайзхолле. Только что мне передали, что он согласился сотрудничать с Правительством в плане захвата Брю Мотельсона. И если ранее нам было приказано просто отказаться «НА ВРЕМЯ» от захвата и ликвидации группы террористов, которая поддерживала этого «нашего» преступника, снабжала его оружием, боеприпасами и документами, то теперь нам приказали ПОЛНОСТЬЮ СВЕРНУТЬ ВСЯКУЮ АКТИВНОСТЬ ПО НАШЕЙ ОПЕРАЦИИ…

А если точнее — нам запретили ловить даже и всех других преступников, которые имеют хоть какое-то отношение к нашему расследованию!. А, значит, нам запретили и предотвращать смерть ни в чем не повинных людей.

Все мы рано или поздно оказываемся перед такими приказами, когда на чашу весов поставлены человеческие жизни. Так что теперь, по мнению наших политиков, перевесила как раз та чаша, на которой расположены жизни многих тысяч ни в чем не повинных людей…

Могут быть разные мнения по поводу организации поимки Брю Мотельсона, — особенно в свете всего того нового, всей той новой информации, что мы с вами получили в ходе нашего расследования. Но Правительство выбрало именно этот путь, издано соответствующий приказ — и мы обязаны подчиниться. — полковник явно давал понять, что ЛИЧНО ОН не согласен с этим. Но вынужден подчиниться.

— Поэтому мы на некоторое время — по моим оценкам, минимально на несколько недель — перейдем к следующей организации нашей деятельности в рамках проводимого расследования. Во-первых, Стив Ярроу продолжит расчет «доверительных интервалов» для остальных «цепочек убийств» и будет «сопровождать» преступников с тем, чтобы в любой момент мы были в состоянии организовать их поимку. Во-вторых, группе захвата — тренировки по пресечению деятельности снайперов. Наконец, в-третьих, всем остальным: будем «подчищать хвосты», так как у нас накопились слишком большие завалы непроанализированного материала. Мы слишком долго не имели никакой возможности даже поднять голову и осмотреться, привязанные намертво текущей деятельностью. Но вот теперь такая возможность у нас появилась — и просто грех не воспользоваться ею…

* * *

Мишель вместе с полковником Риббоком приехала в Ливерморскую Лабораторию. Здесь по заданию полковника проводили экспертизу ряда препаратов, которые были использованы для «незаметных» убийств ряда людей из справочника «Кто есть кто в Америке».

Способы убийств часто были настолько экзотичны, что составляли немалую загадку даже для ученых столь высокого класса, которые работали в Ливерморе. Поэтому для решения этих загадок были задействованы многие лаборатории — экспертиза проходила на междисциплинарном уровне. Но особо важным — как специально любил подчеркивать полковник — было то, что удалось заинтересовать этими проблемами самого Кола Малюту, шеф-куратора Ливерморской Лаборатории. Того самого — лауреата Нобелевской премии по медицине, который уже 4 года разрабатывал в ней новые технологии для лечения разных видов рака. Саму же Нобелевскую премию он получил за технологию лечения СПИДа. Он считался врачом, — но только немногие знали, что Кол Малюта прекрасно разбирался практически во всей физике, химии, биологии и экологии, и был одним из лучших в мире экспертов по этим вопросам. А вот что касается собственно медицинского образования — его он как раз то и не имел. Полковник Риббок и был как раз одним из тех немногих, которые все это знали…

Кол Малюта был одним из немногих, которым удалось выскользнуть из Украины еще в самом начале гражданской войны. Он имел удостоверение капитана яхты — и был действительно прекрасным капитаном яхты. И одной темной ночью он вместе со своей семьей вышел в штормовое море. Дело было поздней осенью, в самые холода, — но море было подернуто льдом только у берега. Вырубить из льда впаянную в него яхту было для Кола и его детей делом десяти минут…

Плавание было долгим, голодным и опасным — но все же благополучно завершилось в самом Стамбуле. Кол Малюта идеально выбрал время побега: начинающиеся боевые действия сделали пограничников уже небоеспособными, — но яхты еще не были разбиты или потоплены. А также — их еще не успели разобрать на дрова.

…Потом он довольно быстро попал в США, где вначале получил документы беженца. Однако уже через 4 года он имел Гражданство США в полном объеме. А еще через несколько лет — получил Нобелевскую премию по медицине уже как гражданин США и представитель научной общественности этой страны.

Вероятно, он был единственным человеком, который не родился на территории США, но который, тем не менее, был постоянным экспертом Совета национальной безопасности США и соответствующей комиссии Конгресса.

Эти факты, конечно, не афишировали, — но полковник Риббок и Мишель о них знали. Полковник также был хорошо знаком с Колом — их личное знакомство длилось уже несколько лет. А вот Мишель предстояло сегодня увидеть Кола впервые.

* * *

— Это он? — тихо спросила Мишель, когда они с полковником увидели невысокого коренастого человека, идущего по коридору.

Он настолько живо напоминал Хироширо Номуши, что на минуту Мишель даже закрыла глаза и помотала головой. Затем она открыла глаза и посмотрела еще раз. До чего же похож! Та же крупная голова на короткой шее. То же обаяние личности, которое буквально струится от него и чувствуется даже на расстоянии. Кажущаяся неуклюжесть движений, — но это пока стоит. А когда идет — то его стелющаяся энергичная походка кажется еще более стремительной, чем есть на самом деле. При взгляде на него сразу ощущаешь, что энергия в этом человеке бьет буквально через край.

От Хироширо Номуши шедшего отличали также коротко подстриженные, но слегка вьющиеся совершенно седые волосы. И еще улыбка: искренняя, веселая и весьма энергичная.

— Привет, Кол! — сказал Риббок. Не то чтобы он был особенно близок с Колом Малютой, — просто все сразу и навсегда попадали под искрящееся обаяние этого человека и немедленно переходили с ним «на ты»: говорить Колу «мистер Малюта» или «господин профессор» уже через несколько минут беседы казалось так же нелепо, как громко жевать хрустящие хлебцы в филармонии.

— Привет, Джордж! Как поживает Лаура? Как дети? Наверное, так подросли, что я их уже и не узнаю? И познакомь же меня с этой девушкой, наконец!

— Кол! Это доктор социологии, мисс Мишель Статтон из Аналитического отдела АНБ, — мы вместе работаем над этим расследованием. Мишель, это — Кол Малюта. Его звания и прочие регалии я упускаю — они достаточно известны всем. Ты доволен? — закончил он представление обращением к Колу.

— Теперь — да. Теперь я знаю, что с ней и при ней можно разговаривать обо всем. — улыбнулся Кол Малюта и пожал руку Мишель.

— Да, это так. Так что там у нас нового? Мы довольно давно не были здесь, а результаты экспертизы лучше всего узнавать в устном виде. И особенно — от тебя! Ты всегда говоришь гораздо больше, чем пишешь.

— Да, это так! Один мой друг — ты его не знаешь, это еще в Украине — часто говорил мне по телефону: «Я знаю, что ты не писатель, и поэтому можешь не утруждать себя с ответом на это письмо»… — глаза Кола на минуту затуманились воспоминанием.

— Так вот. — после паузы продолжил он — Положение, если говорить серьезно, не такое уж страшное и безнадежное, как тебе представляется. В основном, практически все технологии, которые были использованы для убийств, начало свое имеют либо еще в СССР, либо в странах, которые образовались вследствие распада СССР. Я не имею в виду, что их разработали именно там. Более того: многие способы убийства имеют явные указания на то, что их пытались адаптировать уже под «высокие технологии» развитых стран. Но начиналось все это именно оттуда — из СССР или стран СНГ.

Ты можешь удивиться этому обстоятельству — однако ничего особенно нового для себя я так и не увидел. Возможно, — за исключением вещества, при помощи которого был убит Пак И. Это что-то новенькое, — но и в этом случае я не сомневаюсь, что и оно также было разработано на территории бывшего СССР. Однако — в отличие от всего другого — это произошло сравнительно недавно: одна из биохимических реакций была опубликована только в прошлом году, так что сделали этот препарат не ранее, чем год назад.

По ряду косвенных признаков я бы сказал, что большинство технологических решений имеют своеобразный «арабский» привкус.

— Ты хочешь сказать, что они изготовлены в арабских странах? — заинтересованно спросил полковник. Это уже было кое-что!

— Скорее всего — да. И причем с активным использованием ДОКУМЕНТАЦИИ, изготовленной много лет назад еще в СССР. Знаешь, чувствуется эдакая «застылость», косность решений. Тебе это трудно понять — ты не научный работник, и, главное, никогда не работал в СССР… Но все же попробую объяснить.

Когда тебе нужно разработать что-то новое, но то, в чем ты не специалист — ну, например, хотя бы приклад для твоего любимого пистолета. Что ты делаешь? — быстро спросил Кол, обращаясь к полковнику.

Мишель удивленно смотрела на Кола, — но тот, казалось, говорил совершенно серьезно. И, что самое удивительное, полковник Риббок воспринимал эту манеру разговора тоже совершенно серьезно.

«Подожди-ка! А не составляют ли они дуальную пару? Надо присмотреться!» — подумала Мишель.

А Кол тем временем, не дожидаясь ответа, продолжал:

— Правильно: ты вызываешь мастера, делаешь заказ и объясняешь ему, что именно тебе надо. Потом этот мастер делает тебе приклад, а ты принимаешь его работу. И все довольны. И о другом пути решения подобных проблем вы в своем США даже и преставления не имеете.

А вот у нас, в бывшем СССР, не было столько разных и удобных сервисных фирм. Поэтому мы САМИ делали себе приклады для пистолетов, — если без этих прикладов мы не могли обойтись, конечно… «Голь на выдумки хитра» — даже поговорка была такая.

Вот и в этих технология, — очень хорошо чувствуется, что делали их «не советские». Особенно это заметно там, где ТОГО ЖЕ результата можно было бы достичь гораздо проще, если бы исполнители ДОГАДАЛИСЬ сделать небольшое вспомогательное приспособление… Собственно, когда мы — в СССР — ПИСАЛИ свои научные отчеты, то излагали в них не столько то, что именно мы делали, а скорее то, как это НУЖНО было бы сделать. Другими словами, в таких отчетах мы упускали множество мелких деталей, которые нам самим очень облегчали жизнь и работу…

И вот именно такие документы и попали, судя по всем таким «мелочам», в руки террористов… Например, в одной из реакций вместо довольно дорогого и редкого вещества (химическое название его тебе ничего не скажет) можно было бы использовать обычную мочевину. Но взято было именно этот, дорогой химический препарат… Так что, скорее всего — это какой-то блок из архивов бывшего КГБ или ГРУ. И, возможно, среди таких документов имеются не только технологии убийства… Так что — советую запомнить это, Мишель — и проверить.

— А знаете, Мишель, возможно что и книги доктора Леонтия Кожухаря попали туда таким же путем. — обернулся Риббок в Мишель.

— Леонтий Кожухарь? — переспросил Кол, и в голосе его послышалось неприкрытое удивление. — Ты сказал Леонтий Кожухарь, Джордж?! Что с ним? Он жив? Я давно потерял с ним контакт. Еще в Украине…

* * *

Трудно сказать, кто был поражен услышанным больше. Кол ли Малюта, который внезапно услышал имя своего старого — еще «из ТОЙ жизни» — друга. Или полковник Риббок, который внезапно узнал, что его хороший знакомый связан с расследуемым делом гораздо сильнее, чем он мог бы подумать…

Первой опомнилась Мишель.

— Кол! — она в волнении даже не заметила, что обращается к профессору Малюте так, как называла его наедине со своими друзьями. — Расскажите нам все, что Вы знаете о докторе Леонтие Кожухаре.

— Хорошо, ребята. — задумчиво произнес Кол. — Но вот что я вам скажу: если то, что вы расследуете, связано как-то не столько с самим Леонтием, сколько с его научными результатами, — то дело становится настолько серьезным, что говорить нам нужно уже не здесь… И говорить придется не один час. Как у вас сейчас со временем?

— Мы-то как раз свободны. И — сегодня, например, целиком и полностью в твоем распоряжении. — за себя и Мишель полковник.

— Хорошо! Сейчас у нас около одиннадцати дня. — Кол за много лет пребывания в США так и не научился ценить время: он по-привычке всегда оценивал его «около…».

Кол задумался. Потом вынул из кармана органайзер. Медленно просмотрел возникшие на экране строчки. Опять подумал.

— Подождите минутку. — сказал он. — Мне нужно сделать несколько обязательных звонков.

Он вынул из кармана сотовый телефон и быстро выбрал один из заранее введенных в его номеров.

— Луис! Сегодня ты обойдешься без меня. И передай ребятам, чтобы заканчивали эту серию экспериментов очень осторожно. Скорее всего, я смогу подойти к вам только завтра. В любом случае, ты позвони мне вечером, часиков в 11–12.

Риббок усмехнулся, глядя на удивление Мишель:

— Для Кола «вечер» весьма растяжимое понятие. Он ложится спать всегда после двенадцати, а в восемь утра его уже редко удается застать дома. Так он и живет все то время, какое я его знаю. — сказал он тихо.

А Кол говорил уже со следующим абонентом.

— Господин Кубичек! Запланированная на сегодня наша встреча отменяется… Нет! Вы здесь совершенно ни при чем, и я встречусь с Вами и представителями Вашей фирмы обязательно… Я Вам уже сказал, что именно Ваш Проект я считаю наиболее перспективным. Более того: я это уже написал, — бумага вчера передана в Правительство. Так что Вы можете приступать к работе совершенно спокойно! А встреча наша состоится, как только я смогу выкроить для нее время. До свидания!

— Ребята! Еще два звонка — и я ваш! — быстро проговорил Кол в перерыве между звонками.

— Лайза! Передай своему шефу, что я с ним сегодня встретиться не смогу. А если будет рычать как тигр на тебя — так скажи, что, в таком случае, я с ним по этому поводу вообще говорить не буду.

— Мистер Габриэль! Ваши материалы я просмотрел. Это, конечно, не телефонный разговор, — но так как встретиться лично с Вами я просто не смогу, то придется все же высказаться по телефону. Так вот: проделанная Вашим Центром работа напрасна. Повторяю: Вы совершенно напрасно ее делали… Откуда я знаю, почему так вышло?! Вероятно, просто Ваши специалисты слишком низкого класса… Я не намерен Вам объяснять подробно, в чем состоит ошибочность Ваших взглядов… Нет, и делать это никогда не буду. Могу только посоветовать Вам обратиться к профессору Мерион Линч. Она не только укажет Вам на ошибки, — она также может на очень хорошем уровне решить все Ваши проблемы… Нет, благодарить меня не надо. И прошу простить, что провожу этот разговор по телефону, — но нашу личную встречу я вынужден отменить по обстоятельствам, не имеющим к Вам никакого касательства.

— Ну, теперь все. Давайте-ка пойдем, лучше всего, ко мне домой. — сказал Кол, пряча телефон в карман.

* * *

Мишель было интересно посмотреть, как живет «последний живой выдающийся ученый — энциклопедист» — так характеризовался профессор Кол Малюта в одной из статей в журнале «Тайм» («Время»). Это название было подхвачено газетами «Нью-Йорк Таймс» и «Вашингтон Пост», — и широко разошлось по США. Оно как-бы прилипло к профессору Малюте, стало его общественно признанной визитной карточкой. Как ни удивительно, — все это было правдой: Мишель однажды довелось познакомиться с досье на профессора Кола Малюту…

И вот теперь она ехала к нему домой.

— Где он живет? — тихо спросила она полковника, когда машина свернула на тенистую улицу.

— Не знаю. — ответил тот. — Я тоже впервые еду к нему. Могу только сказать, что, по всей видимости, Кол придает этому разговору чрезвычайно большое значение. До сих пор сам я никогда у него не был. И даже не слышал, чтобы кто-то из моих знакомых мог похвалиться этим.

Мишель поняла, что они наконец приехали куда нужно только тогда, когда ехавшая впереди машина профессора Малюты слегка притормозила на повороте и мягко втянулась в раскрытые ворота тенистого ухоженного парка. Она еще успела «на подъезде» к воротам заметить несколько укрепленных точек и поняла, что профессора охраняют. И причем охраняют великолепно подготовленные специалисты.

«Теперь понятно, почему профессор Малюта не вошел в число мишеней!» — по внезапной ассоциации подумала она. — «Да чтобы пробить такую защиту нужно ухлопать денег примерно столько же, как и на убийство двух сотен людей из „нашего списка“… Да, и притом шансов остаться в живых для убийцы чрезвычайно мало, — следовательно, не так уж много будет и желающих… Да и определить „заказчиков“ по оставленным при такой подготовке следам особых затруднений не составит.»

Вероятно, полковник думал о том же, потому что внезапно он задумчиво сказал, будто отвечая на мысли Мишель:

— Вот и главная причина, почему выбраны люди не из «вершины пирамиды», — а чуть «пониже» ее… И незаметнее, и дешевле… А результат — практически такой же…

Дорожка петляла между вековыми деревьями, почти полностью закрывающими ее со всех сторон.

— Это не только красиво, это и для защиты в случае нападения, чтобы было невозможно подъехать к дому даже на танке. Во-первых, особо не разгонишься. А, во-вторых, некоторые деревья укреплены, а часть из них даже умеет падать. — Впоследствии, когда они уже шли к дому, объяснил Кол. — Но главное — такая дорожка просто красива. Я сам помогал в планировании и территории, и дома.

Дом профессора Кола Малюты располагался посреди небольшой лужайки. Он был двухэтажным, с широкой крытой террасой вдоль всего второго этажа. Машина заехала прямо в гараж, стоявший отдельным зданием у дома. Когда они уже шли по дорожке в дом, Мишель успела заметить, что машину принялся осматривать невысокий человек, — по заметным только опытному взгляду ухваткам он, несомненно, великолепно разбирался не только в автомобилях, но и во всякого рода самых хитроумных способах их разрушения…

— Заходите сюда. Милости прошу в мой домик. — открывая незапертую входную дверь, пригласил Кол. — Жена уже пару недель гостит у детей: внук в этом году заканчивает школу, и бабушка дает ему «последние наставления» перед выходом в самостоятельную жизнь. Он уже раз пять звонил ко мне по телефону: все просил «Деда, забери, пожалуйста, бабушку! Уже все ребята смеются!»… Может быть, вам это и непривычно, — но ведь она так и осталась женщиной с еще «советскими» привычками…

Кол привел их в большую гостиную и усадил на диван. А сам — зашел за невысокую, до пояса, стойку, которой кухня была отгорожена от гостиной.

— Сейчас я буду готовить кофе и мы будем говорить. Пока я ехал, я смог немного подумать. Если идеи Леонтия связаны с твоим расследованием, Джордж, то «дело табак», как говорили у нас на Украине. Вероятно, это самое серьезное из всего, с чем сталкивались Штаты за все то время, что я работаю экспертом в Комиссии по национальной безопасности. И заметьте — я говорю все это, даже еще не зная, отчем идет речь.

— Кстати! — внезапно сменив тему, продолжил он.

— Я вспомнил, Мишель, где слышал твое имя — Кол незаметно для себя автоматически перешел на ты. — Ты писала обо мне статью в юбилейном номере «Медицинской газеты», к ее тысячному номеру. Ну как, при личном знакомстве не разочаровал ли я тебя? — подмигнул он ей.

* * *

Конечно, во время приготовления кофе никакого разговора не получилось.

Только когда они, наконец, поставив возле себя чашечки, уселись в кресла возле небольшого столика, Кол смог начать связный рассказ. («Явный логик» — подумала Мишель, поддерживая попытки Кола не прерывать разговор. — «Не может одновременно делать несколько дел, которые требуют повышенного внимания. А кофе готовить он любит…»)

— С Леонтием я успел познакомиться еще до распада СССР. Мы работали в одном университете. Правда, вначале в разных лабораториях. Если не ошибаюсь, он тогда занимался темой, связанной с экранированием аэрозольными частицами ядерных боеголовок в условиях открытого космоса.

Но познакомились мы с ним не в связи с этими работами. Просто он очень легко, что называется «без барьеров» и раскачки, сразу «сделал стойку» на «биологические» задачи. Я в это время бегал, высунув язык, по всему физическому факультету в поисках людей, которых я мог бы заинтересовать биологическими и медицинскими проблемами и задачами. Собственно говоря, я тогда просто задыхался в одиночестве, и каждый новый собеседник был для меня как глоток свежей воды…

А Леонтий не просто схватывал все на лету. Я был очень удивлен и обрадован тем, как легко и просто он давал объяснения совершено незнакомых ему ранее экспериментальным данным и как легко он предсказывал новые эффекты — собственно говоря, новыми они были только для него. То есть эти эффекты УЖЕ БЫЛИ обнаружены много ранее и я знал об этом, — но он-то о них не знал! Эти данные военные, КГБ и ГРУ держали «за семью замками»…

Мы даже два года успели вместе проработать над одной госбюджетной темой — конечно же, «эсэсовской» — под грифом «совершенно секретно»… Формально — это была разработка новых нормативов для безопасности человека при воздействии на него лазерного излучения. А на самом деле — это была одна из попыток разработать новые виды оружия — такого оружия, которое воздействовало бы уже только на самого человека… Леонтий успел довольно быстро получить существенные результаты по описанию воздействия лазерного излучения на глаз, сетчатку глаза, — и даже на протекание мыслительных процессов…

Но он всегда отказывался разрабатывать аппаратуру, с помощью которой можно было бы «отобрать» людей, обладающих некоторыми «необычными» свойствами. Например — экстрасенсов… «Нельзя давать КГБ и КПСС такой мощный канал воздействия на общество, — иначе может быть всепланетная катастрофа» — часто повторял он в то время…

А потом он переехал в маленький городок, — заболел кто-то из его родных… Наш контакт становился все более случайным, все больше зависел от случайных оказий… К тому же — моя уже известная вам нелюбовь к «писательству»…

Последнее, что помню о Леонтии — это то, что перед самой гражданской войной он занимался социальными технологиями. Он писал, что нашел — и даже уже апробировал — новый способ описания Человека, а также описал способы и законы образования (точнее — самоорганизации) человеческих сообществ. Собственно, тогда же он предсказывал скорое начало гражданской войны на Украине. А также, по-моему, объяснял причины, по которым в России такая война СЕЙЧАС начаться не может (она будет — по его мнению — начата значительно позже)…

Кол Малюта надолго умолк. Он несколько раз отхлебнул кофе из чашечки. Затем поставил ее на столик.

— А дальше? — осторожно прервал молчание полковник.

— А дальше? — переспросил Кол. — Леонтий оказался хорошим прогнозистом… Дальше началась гражданская война. И я еле успел удрать. Хорошо еще, что вспомнил, как Леонтий посоветовал для этого применить «алгоритм Мюллера», — профессор Малюта внезапно совсем по-мальчишески улыбнулся.

— «Алгоритм Мюллера»? — переспросила Мишель. — Что это такое?

— Ах ну да! Вы же не знаете! Шел в СССР в начале 1970-х годов телевизионный сериал по роману известного детективщика — «Семнадцать мгновений весны». Фактически — первый сериал в СССР, в котором высшее руководство фашисткой Германии было показано не как банда ублюдков и дегенератов, а как организация, состоящая из весьма умных людей. Советский человек впервые увидел на «образину», но — просто лицо умного человека за все этой «фашистской сволочью»… Так вот, был там один персонаж — Мюллер, шеф гестапо. Вот он-то и говорил, что удирать из Берлина нужно только тогда, когда по нему уже будут грохотать советские танки. Тогда, мол, до фашистских лидеров никому дела уже не будет. Тогда, мол, и можно «тихо у незаметно» уйти… Вот я и сумел уйти точно в соответствии с этим алгоритмом…

— А Леонтий?

— А вот этого я не знаю… Чего не знаю, того не знаю… Я много думал об этом, — особенно тогда, когда сталкивался с серьезными задачами… Тогда я особенно ощущал необходимость в человеке уровня Леонтия… Бросался наводить справки… Похоже, что он остался только в моей памяти… Если бы он имел возможности продолжать научную работу — мы бы уже давно о нем услышали. — твердо закончил Кол Малюта.

— Ну, а как же вы столкнулись с Леонтием? — тут же, как будто вдогонку, спросил он.

* * *

По мере того, как полковник Риббок говорил, лицо Кола мрачнело все больше и больше. По ходу разговора он несколько раз вставал из кресла и ходил по комнате.

— Мне необходимо немедленно ознакомиться с материалами Леонтия. И со статьями, и с книгами. Вероятно, — с книгами прежде всего. Сейчас я позову своего секретаря по вопросам связи с Комиссией по Национальной безопасности, и ты, Джордж, отдашь ему необходимые распоряжения. А пока что вы оба — ты и Мишель — останетесь у меня: вполне возможно, что мне понадобятся некоторые разъяснения. А их сможете дать только вы.

Отдать необходимые распоряжения оказалось делом не таким легким, как казалось вначале. Прежде всего, потребовалось утрясти ряд вопросов, относящихся к разной ведомственной принадлежности группы полковника Риббока и Комиссии по Национальной безопасности Конгресса. Затем возникли чисто организационные вопросы, связанные то с копированием документов, то с перевозкой их к профессору Малюте.

Доходило до смешного: какой-то клерк в АНБ отказывался дать необходимое разрешение на том основании, что-де «в частном доме невозможно обеспечить необходимую охрану» для документов…

Последнее окончательно вывело Малюту из себя. Он схватил телефон, нажал на кнопку отбоя — и сразу затем набрал новый номер.

— Майкл! — начал он разговор без всяких предисловий. — Что там у тебя происходит в конторе? Мне нужны некоторые документы, — а твои идиоты начинают меня уверять, что моя охрана их не удовлетворяет и они сомневаются в ее надежности. Я давно тебе говорил, чтобы ты провел чистку среди своих чиновников. КГБ на вас нету! Мне что, позвонить Полу? Мне это настолько надоело, что я уже созрел для того, чтобы заняться этой чисткой самому… Не надо? Ну тогда берись за дело ты сам! А чтобы дело дальше не тормозилось — так вот тебе Джордж, — он парень из твоего ведомства и объяснит тебе, что именно мне надо. Так что, если ты не можешь организовать своих подчиненных — выполняй за них работу! Сам!

— Джордж! Объясни Майклу, что нам надо! — позвал он Риббока к телефону.

Мишель удивилась, когда увидела, что полковник, взяв трубку, сразу же подтянулся и начал величать говорившего официальным «Сэр!».

— Это ваш шеф — директор АНБ. — ответил на ее молчаливый вопрос все еще раздраженным тоном Кол.

Через два часа материалы были доставлены в дом на специальном вертолете.

— Располагайтесь как дома. Ваши комнаты вам покажет мой помощник. Еда в холодильнике и на кухне, — все в вашем полном распоряжении. А я приступаю к работе. — едва сказав это, Кол быстро прошел в кабинет, где уже были сложены все пришедшие документы.

— Ну, теперь мы можем спокойно пару часов отдохнуть. — сказал Риббок. — Я думаю, что даже Колу раньше утра с имеющимся у нас материалом не справиться.

* * *

Мишель проснулась поздно: солнце уже поднялось высоко и вовсю светило в окна ее спальни. Она потянулась, — и тут же посмотрела на часы. Уже 9 часов утра! Она уже давно так поздно не поднималась! Вчера она долго ворочалась и не могла заснуть. Вероятно, сказывалось не только то, что она спала на новом месте: она вообще первые несколько ночей «на новом месте» — в новом городе, да даже и просто в другой комнате! — всегда засыпала с трудом и обязательно несколько раз просыпалась ночью. Скорее всего, ее терзало ожидание того, что скажет профессор Малюта: она ощущала, что их всех ожидает новый поворот в расследовании. Интуиция ее практически никогда не обманывала, — и, проснувшись ночью, часов в 5 утра, она мучительно долго — более часа — ворочалась в постели, пыталась уснуть снова.

Она быстро вскочила с кровати. Душ (ванную она не любила), одеться — это заняло не более 15 минут (косметику она не любила также). Как всегда, когда она вставала так поздно, ужасно хотелось есть.

Она спустилась вниз. В гостиной витали вкусные запахи.

— Долго же Вы спите, Мишель! — приветливо отозвался из-за плиты полковник Риббок. — А я вот с самого утра места себе не нахожу. Все жду, когда проснется наше Светило Мировой Науки. Думаю, что он улегся уже когда светало. А Вы, вижу, спали хорошо?

Мишель рассмеялась.

— Я проснулась около 5 — и почти час ворочалась, пытаясь уснуть снова.

— Так что мы оба испытываем одинаковое нетерпение! — весело подытожил Риббок. — Как Вы насчет завтрака?

— Сказать по чести, сегодня я голодна, как редко когда. И мне ужасно стыдно, что на кухне хлопочете именно Вы, тогда как я спокойно спала.

— Ну что Вы, Мишель! Мне это просто приятно: я действительно люблю готовить! Особенно, когда есть продукты. А у Кола их тут целые залежи! К тому же, когда я занят, меньше времени остается на ожидание.

Они уже успели поесть, когда заспанный Кол Малюта спустился в гостиную.

— Ого! Ты, Джордж, решил сегодня сделать для нас пир?! Давай, выставляй все, что наготовил. Надеюсь, Мишель, ты съела не все, и оставила хоть немножко вкусненького и другим голодающим? — шутливо закончил Кол. — Даже если и съела, я на тебя обижаться не буду: по себе знаю, что остановиться можно только тогда, когда ни на тарелке, ни в кастрюлях уже ничего не остается!

— Да ладно тебе! Садись скорее, пока не остыло! Ну а если еще немного промедлишь — останешься без завтрака! — пригрозил Джордж Риббок, делая грозную мину.

Кол ел с видимым удовольствием. И много. Заметив внимательный взгляд Мишель, он сказал:

— Я работал до 7 утра, — дольше просто не смог. Уже давно прошли те времена, когда я мог работать всю ночь напролет, а утром весело идти на работу!.. Да и вообще, уже несколько лет после 12 ночи мне не работается… Но сегодня…

Он быстро подхватил с тарелки грибочек и отправил его в рот.

— Я за все это время не смог оторваться даже для того, чтобы спуститься вниз и перехватить хоть что-нибудь. — добавил он.

* * *

И опять гостиная, кресла, маленький столик посредине. И кофе. На первый взгляд, все как вчера. Но сегодня присутствует уже также что-то иное. Полковник Риббок внимательно смотрит на профессора Малюту, будто пытаясь прочитать его мысли. А Мишель будто даже физически чувствует разлитое вокруг ощущение опасности и тревоги.

— Ну что ж, ребята. — начал после небольшой паузы Кол. — Положение гораздо серьезнее, чем я думал в самом начале.

Он опять немного помолчал и продолжил:

— Гораздо более серьезно, чем вообще можно было себе представить. Здесь затрагивается и вскрывается несколько слоев, несколько уровней понимания ситуации. Дело сводит воедино совершенно разные уровни иерархии — общества, природы, и даже Человечества в целом… Пока что для меня ясны только некоторые, самые поверхностные уровни — но даже этого вполне достаточно, чтобы срочно забить тревогу…

Дай-то Бог мне правильно понять хотя бы основное из того, что касается высших уровней иерархии, — и прежде всего, что касается Человечества…

Профессор Малюта встретил непонимающий взгляд собеседников и усмехнулся.

— Подождите! Я ведь еще даже и не начинал «пугать» вас по-настоящему… Буду пока что говорить исключительно только о том, что ИМЕННО СЕЙЧАС стоит перед нами. Об остальном поговорим позже — если решим эту проблему… А если же мы ее не решим, — то и остальных проблем перед нами уже стоять не будет. Никогда.

Он допил кофе и поставил чашечку на стол.

— Буду говорить только о том, что имеет прямое и непосредственное отношение к вашему расследованию.

В общих чертах вы правильно определили цель действий противника. Она заключается в том, чтобы «вырубить брешь» в общенациональной пирамиде управления США. Верхушка этой пирамиды достаточно хорошо защищена, и поэтому мишенью выбрана ее средняя часть, поближе к вершине. Планируется вырубить, если пользоваться терминологией Леонтия, НЕ МЕНЕЕ ДВУХ УРОВНЕЙ из координаторов вблизи вершины пирамиды управления государством. Это привело к тому, что убивать пришлось значительное количество людей, — однако эти люди оказались практически СОВЕРШЕННО БЕЗЗАЩИТНЫМИ перед организованным извне нападением.

Вот посмотрите: я выбрал подборку некоторых результатов Леонтия из его книг…

Фрагменты из книги доктора Л. Кожухаря «Социальные технологии для XXI века…»

ПАРАГРАФ 1.2 «Классификация простейших режимов управления».

«…Теорема 4. Направление самопрограммирования при социализации новой информации, которая необходима для управления данным иерархическим уровнем в иерархической самоорганизованной системе, приводит к самоорганизации всех 16 различных 2-АИА (типов личности) в единую структуру (объект) нового иерархического уровня управления, — в структуру, топологическое строение которой диффеоморфно двумерной сфере с 7 вклеенными пленками Мебиуса…»

(- Напомню, что 2-АИА, то есть двухкомпонентных абстрактный информационный автомат, — это то же самое, что и тип личности человека. — подчеркнул здесь профессор Малюта.)

«…ОПРЕДЕЛЕНИЕ 9. Объект, который описывается Теоремой 4, мы будем называть соционом (подчеркивая тот факт, что управление данным иерархическим уровнем ИСС может быть осуществлено только в результате совместной, кооперативной, социальной активности всех 16 типов 2-АИА)…

…Базируясь на описанном в этом разделе множестве 2-АИА может быть построена иерархическая структура для осуществления управления как в Природных, так и в Социальных системах…»

ПАРАГРАФ 2.1 «Механизм построения иерархических систем для управления».

«…Но как быть в ситуации, когда одному 2-АИА необходимо передать информацию на нижележащий уровень (например, как этот 2-АИА может „сказать“ 2-АИА, „работающим“ на нижележащем уровне, какие именно режимы управления на этом иерархическом уровне приведут к успеху)?…В таких случаях „вышележащий“ 2-АИА должен „обратиться“ не к отдельному „нижележащему“ 2-АИА, но ко всему „нижележащему“ СОЦИОНУ в целом… Или, другими словами, — ко всем возможным 2-АИА сразу. И лишь только ВСЕ ВМЕСТЕ 16 типов 2-АИА при своей совместной деятельности смогут выработать ИМЕННО ТОТ режим управления, который оптимально совместим с тем общим поведением, который диктуется вышележащим иерархическим уровнем.

Фактически, Теорема 5 гласит, что информация, „двигаясь вниз“, дробится на все более мелкие „части“, которые описывают все более „мелкие объекты“ — КС. Но — одновременно с этим — возрастает количество 2-АИА, которые должны управлять такими „мелкими объектами“. Таким образом формируется „ПИРАМИДА УПРАВЛЕНИЯ“ для Природных и Социальных систем…»

ПАРАГРАФ 2.2 «Специфика социальных иерархических систем управления».

«…Основным исходным положением при построении СОЦИАЛЬНЫХ иерархических систем управления — ПИРАМИД УПРАВЛЕНИЯ — является следующее:

На каждом из уровней иерархии управление реализуется исключительно только при помощи 2-АИА — то есть КОНКРЕТНЫМИ ЛЮДЬМИ.

Однако новую информацию может „вводить“ на данный иерархический социальный уровень — ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕК (то есть тот же самый — в случае человека — 2-АИА!): на каждом из иерархических уровней социальной Иерархической Системы Управления — ИСУ — выработка нового режима управления осуществляется только лишь соответствующим (соответствующими) 2-АИА (то есть соответствующим человеком).

…Итак, „ВХОДИТЬ“ на данный иерархический уровень новая информация может лишь исключительно только через такого человека, который способен „увидеть“ иерархический уровень более высокий, чем данный! (Будем называть такого человека — КООРДИНАТОРОМ).

…Рассмотрим координатора i-того уровня. Вследствие вышесказанного такой координатор может „обеспечить работой“ 16 координаторов уровня i-1. Таким образом, приходим к следующей пирамиде — „пирамиде управления“:

…(Кi+1 (16 Кi (256 Кi-1 (…

Иными словами, каждый из координаторов i-того уровня (Кi) способен „потянуть“ за собой 16 координаторов нижележащего, i-1-того уровня (16 Кi-1). Каждый из координаторов „передает вниз“ только тот режим управления, который понимает сам…

СЛЕДСТВИЕ: на „наивысшем“ (для данной ИСУ) иерархическом уровне управления может находиться всего лишь несколько человек!..»

ПАРАГРАФ 2.3 «Некоторые количественные закономерности».

«… Опишем количественное строение „пирамиды управления“. Слева — поместим количество уровней, которое требуется для управления тем или иным (природным или социальным) объектом. А справа — количество людей, „работающих“ на данном уровне управления…

0 — 1

1 — 16

2 — 256

3 — 4.096

4 — 65.536

5 — 1.048.576

6 — 16.777.216…

…Конечно, такая „числовая пирамида“ является предельным вариантом, к которому следует стремиться при реализации управления. На самом деле — это оценка снизу…»

 

Глава 14

— Как видите, согласно оценкам Леонтия в США возможна не более чем 6 уровневая пирамида управления. — сказал Кол, когда полковник и Мишель положили отпечатанные на принтере материалы. — И как вы теперь понимаете, атака идет именно на тех координаторов, которые по этой его шкале обозначены как координаторы третьего — четвертого уровня. Как пишет Леонтий, «Трехуровневые пирамиды управления необходимы для управления „крупным бизнесом“, которых охватывает десятки тысяч человек». А дальше, в другой главе этой своей книги, он замечает, что в политическом отношении такие «координаторы третьего — четвертого уровня» обеспечивают оптимальное управление локальными территориями.

Таким образом, мы имеем попытку «единоразово» вырубить ЦЕЛЫЙ СЛОЙ в пирамиде управления нашей страной. Другими словами, УНИЧТОЖАЕТСЯ ИЕРАРХИЯ УПРАВЛЕНИЯ в США — так как если в пирамиде управления будут «пропуски слоев», то такая пирамида станет уже НЕРАБОТОСПОСОБНОЙ!

Как вы понимаете, «свято место пусто не бывает», — и вместо «выбитых» координаторов будут назначены — или выбраны, если речь идет о местном самоуправлении — новые люди. Но уже — НЕ КООРДИНАТОРЫ… И сразу же потеряется оптимальность управления на уровне среднего бизнеса и на уровне локального, местного самоуправления.

Это ощутят сразу и немедленно ДЕСЯТКИ МИЛЛИОНОВ американцев! Экономический потенциал страны будет существенно подорван.

Собственно, УЖЕ СЕЙЧАС мы можем видеть последствия уничтожения соответствующих координаторов — «локального», так сказать, уровня. Вы несомненно, также как и я, обратили внимание на то, что в последнее время, в связи со террористическими актами с использованием бомб объемного взрыва, резко возрос уровень социальной напряженности практически во всех городах США. Вряд ли нужно специально перечислять те несуразности, те — явно ошибочные — решения местных властей, которые не только не успокаивают людей, но которые дают даже совершенно противоположный результат — прямо провоцируют повышение социальной напряженности.

В результате растет недовольство населения ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТЬЮ вообще…

Конечно, полковник Риббок и Мишель за прошедшее время неоднократно читали книги доктора Кожухаря, — и все же ТАКОЕ их прочтение оказалось для них неожиданностью.

— Так Вы думаете, профессор, что ИМЕННО ТАКИЕ последствия убийства координаторов и были заранее запланированы террористами? — спросила Мишель.

— Во-первых, девочка, не называй меня профессором. Я привык к тому, что для своих друзей я просто Кол. А, во-вторых, я привык сразу же переходить на «Ты» с людьми, с которыми мне приходится работать. А нам с тобой работать придется много и — как мне кажется — довольно долго.

А что касается плана террористов, — то я думаю, что они рассчитывали не только на эти последствия.

Ведь все это — это только «цветочки»! А «ягодки» — О! Они проявятся через несколько лет, когда координаторы БОЛЕЕ ВЫСОКОГО уровня выйдут в отставку. Вот тогда-то и обнаружится, что выбирать им РАВНОЦЕННУЮ ЗАМЕНУ — просто не из кого! Вот тогда-то окончательно потеряется управление и более высокими уровнями иерархии в управлении государством…

Уже через несколько лет появятся трудности в управлении отдельными штатами… А еще через несколько лет — США уже не смогут быть управляемы оптимально!

В результате — США СОЙДУТ С МИРОВОЙ АРЕНЫ КАК СУПЕРДЕРЖАВА!

И мне кажется, что именно такова и была цель тех людей, которые организовали такую Операцию против США.

В комнате воцарилось растерянное молчание.

Только сейчас полковник Риббок и Мишель вдруг начали понимать, что речь идет совсем не о какой-то «отдельной террористической операции» — пусть даже и с чрезвычайно большими человеческими жертвами. Они начинали понимать, что речь идет о БУДУЩЕМ ЦЕЛОЙ СТРАНЫ.

Кол с пониманием и сочувствием смотрел на них. А потом сказал:

— Я вижу, что на вас подействовал тот высокий уровень, на который поднялось ваше расследование. Вы просто не сталкивались раньше с работами Леонтия — ему всегда почему-то удавалось поднять задачу, которая вначале казалась простой и локальной, на в несколько раз более высокий уровень. Он всегда умудрялся видеть за частными случаями какие-то фундаментальные общие закономерности…

Вот что-то аналогичное я тоже проделал сейчас…

— Вообще вот что я вам скажу. — добавил он. — Я знаю, что Леонтий считал все это — свои Социальные Технологии — чрезвычайно важным. И, как я вижу, — не напрасно. Сейчас мы впервые столкнулись с тем, что объектом террористического нападения является не отдельная структура или организация, но — целое государство. Впервые в истории мы СТОЛКНУЛИСЬ С АЛГОРИТМОМ ДЛЯ УНИЧТОЖЕНИЯ ЦЕЛОГО ГОСУДАРСТВА.

Полковник и Мишель переглянулись. Такого никто из них не ожидал. К такому они не были готовы.

— Мы не имеем вообще НИКАКИХ структур, которые были бы способны организовать противодействие этому алгоритму… Надо честно признать — МЫ ПОЛНОСТЬЮ БЕЗЗАЩИТНЫ ПЕРЕД ТАКИМ НАПАДЕНИЕМ… — мрачно суммировал полковник общее впечатление от услышанного.

* * *

— Более того: я провел анализ ситуации с применением Социальных Технологий, изложенных в книгах Леонтия. Результат, признаюсь, удивил меня чрезвычайно. Оказалось, что именно страны с развитым — «ЗАПАДНЫМ» — демократическим строем оказались НАИМЕНЕЕ ПОДГОТОВЛЕННЫМИ к такого рода «внешнему нападению»! — продолжил Кол после небольшой паузы.

Не дожидаясь дополнительных вопросов, он сразу приступил к пояснениям. Видно было, что это ему нужно для того, чтобы еще раз проверить справедливость своих собственных выводов и заключений.

— К сожалению для таких стран, здесь произошло наложение целого ряда причин. Я буду говорить о них используя, в первую очередь, примеры из жизни США.

Прежде всего, — это то, что я называю СПЕЦИАЛИЗАЦИЕЙ. Ну вот скажите сами: кто более всего ценится в США? Ответ практически однозначен: тот, кто является УЗКИМ СПЕЦИАЛИТСТОМ в каком-нибудь ОДНОМ деле.

Иными словами, вся система подготовки кадров, вся система образования ведет человека к тому, чтобы выбрать одну какую-то специальность и стать в ней — НАИЛУЧШИМ… Если я, например, считаюсь медиком — то во всех справочниках я так и записан — «медик». И ко мне обращаются за консультациями — именно как к медику! В самом начале моей карьеры «Нобелевского лауреата» меня даже очень хотели избрать Президентом Американской Медицинской ассоциации: я еле отговорился. Причем мне просто-напросто ОТКАЗЫВАЛИСЬ ВЕРИТЬ, когда я приводил в качестве решающего аргумента — отсутствие у меня медицинского образования! Мне пришлось не только показать им все мои дипломы, но также и рассказать всю мою биографию — с раскладкой ее по годам, чтобы они сами убедились в том, что я просто не имел даже малейшей возможности закончить медицинский институт в СССР, а потом — и в уже «свободной» Украине… То же касается, безусловно, и вас обоих. Да и — вообще любого человека в США.

Другими словами, в США на уровне ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ поощряется самоорганизация исключительно только «профессиональных» пирамид управления…

Но координатор высокого уровня тем и отличается, что он работает как бы «по горизонтали», связывая воедино несколько пирамид управления, которые служат для реализации управления в нескольких РАЗНЫХ областях человеческой деятельности… Поэтому и получается, что координаторы высших уровней практически не имеют возможности координировать деятельность МНОГИХ пирамид управления. Другими словами, — они просто «застревают» в какой-то ОДНОЙ пирамиде управления! Общество их просто принуждает к этому!

И такое положение не только в США: практически в каждой стране с развитой экономикой ОБЩЕСТВЕННОЕ ПРИЗНАНИЕ может заслужить исключительно только «узкий специалист» во вполне определенной области… Если хотите — здесь мы имеем дело со своего рода «данью тиражировщикам»: такое положение дел характерно именно для них. А поскольку в странах развитой демократии ПРИНЯТО прислушиваться к «общественному» мнению — то есть к мнению тиражировщиков! — то большинство координаторов и строит свою жизнь таким образом, чтобы ему соответствовать. Другими словами, большинство координаторов ПРОСТО НЕ РИСКУЮТ переходить от одной своей области деятельности к другой… Они — ЗАСТРЕВАЮТ в рамках одной пирамиды управления, — и, в результате, деятельность многих пирамид управления оказывается просто не скоординированной…

Замечу, что при этом также оказывается, что НА ВЫСШИХ УРОВНЯХ УПРАВЛЕНИЯ всегда имеется острая потребность в координаторах! Их ВСЕГДА НЕ ХВАТАЕТ — ведь «общество требует», чтобы на каждой из пирамид управления был «свой» координатор! Ибо требуется не просто человек, который смог бы оптимально управлять ЭТОЙ пирамидой управления, но который сумел бы обеспечить также ее успешное состыкование с ДРУГИМИ пирамидами управления. Но это сможет сделать уже только координатор более высокого уровня иерархии.

Поэтому часто случается так, что координатора «приземляют», — прикрепляя его к пирамиде БОЛЕЕ НИЗКОГО, чем он сам, уровня иерархии!..

Вот так у нас и препятствуют становлению координаторов! — невесело улыбнулся Кол. — Мне лично было, конечно, немного легче: я сразу же «не вписался» в общие рамки («Что с него возьмешь, с этого иностранца!»), и ко мне просто постепенно «привыкли». Хотите еще кофе? Сейчас принесу.

Кол легко вскочил с кресла и пошел за стойку на кухню. Риббок улыбнулся:

— Кол очень любит интриговать людей! Посмотрим, что он выдаст еще. Не верится, чтобы он уже все сказал.

— Мне тоже так кажется. — согласилась Мишель. — У него какой-то очень своеобразный взгляд на вещи. Вот и книги доктора Кожухаря он прочитал как-то по другому — совершенно не так, как мы сами. И, надо сказать, что я соглашаюсь практически со всеми его мыслями. Более того, как специалист в политической социологии я могу привести гораздо больше примеров, которые убедительно свидетельствуют именно о его правоте! Я слушаю его, и мне все больше кажется, что мы стоим у порога принципиального, коренного преобразования практически всех институтов власти нашей страны. А, пожалуй, даже и больше: такие преобразования затронут практически все стороны нашей жизни.

— Ну что, посудачили немного? — спросил Кол, подходя с небольшим подносом, на котором стояли чашечки с кофе и высилась в вазочке горка весьма аппетитных коржиков.

— Ешьте коржики, — это жена вчера прислала. Не забывает меня! — добавил он усаживаясь в кресло. — Ну, так на чем мы остановились?

— Ты рассказал об одной из причин нашей уязвимости — о том, что общество не поощряет деятельность координаторов высокого уровня иерархии. — Мишель впервые обратилась к Колу на «ты», и это вышло у нее несколько напряженно.

Кол улыбнулся.

— Выводы сформулированы правильно. Ну что ж, тогда перейдем к следующему.

Теперь речь пойдет о прессе. О нашей свободной прессе. О том, что она немедленно трубит на всех углах обо всем, что она только что сама узнала. И при этом в ней полностью отсутствуют специалисты, которые могли бы спрогнозировать влияние этих «сенсаций» на состояние и процессы в обществе.

Ты же прекрасно знаешь, Мишель, что существуют способы манипулирования общественным мнением, — собственно, это есть один из разделов политической социологии. Но практически никто из журналистов не знаком с этими работами! А если даже кто-то из них и оказывается знакомым, то ни в коем случае и никогда не согласится использовать их научные выводы в своей ежедневной, своей практической деятельности! Более того: подавляющее большинство журналистов совершенно искренне полагает, что любые попытки хоть как-то ограничить их в способе добычи и распространения информации — это уже нарушение Прав Человека.

Вот поэтому и получается, что слишком часто информация подается в таком контексте, который ее полностью искажает…

Вот самые последние примеры. В каком виде подавалась информация о взрывах бомб объемного взрыва в Парадайзхолле и Сан-Франциско? Журналисты, фактически, проводили кампанию НАГНЕТАНИЯ НАПРЯЖЕННОСТИ, кампанию ЗАПУГИВАНИЯ жителей США. Но сами они этого даже и не заметили! А в результате — люди на местах запуганы настолько, что готовы немедленно убивать каждого, кто хоть в чем-то покажется им подозрительным! Конечно, виноваты не только они — слишком долго молчало федеральное правительство. Но, тем не менее, ведь есть же достаточное количество офицеров спецслужб в отставке, которые смогли бы правильно объяснить ситуацию. И даже — весьма подробно — и, главное, квалифицированно! — рассказать о том, как нужно на местах организовать систему мероприятий для противодействия террористам. Но вместо этого — несколько дней журналисты прямо-таки упиваются показами «бессилия полиции»…

И вот в результате — буквально эпидемия ничем не спровоцированных актов насилия по всей Америке. Дошло до того, что люди уже боятся выезжать за пределы своего города! Но ведь это же вскоре приведет к коллапсу экономики страны…

Полковник Риббок и Мишель уезжали от Кола очень встревоженными, в каком-то «разобранном» состоянии. По приезду в Ньюпорт они сразу же взялись за анализ ситуации по тем направлениям, которые им подсказал Кол.

А полковник Риббок все никак не мог не мог отделаться от ощущения, что лицо доктора Леонтия Кожухаря ему откуда-то знакомо. Кол показал несколько фотографий, где они были сняты вместе. При бегстве с Украины его семья бросила многие вещи, — но семейный альбом все же захватила.

Рассматривая фотографии, полковник не сразу выделил лицо доктора Кожухаря — только когда Кол прямо указал на него, он принялся его рассматривать подробно. А потом — как наваждение — возникло ощущение своего знакомства с ним. И притом знакомств ЛИЧНОГО…

«Наверное, он мне просто напомнил кого-то из тех людей, с которыми я был знаком когда-то давно!» — успокаивал себя полковник. Он знал, что ему нужно сравнительно много времени, чтобы вспомнить иногда чье-то лицо, и надеялся, что когда-то такое его недоумение рассеется…

* * *

А через несколько дней Кол сам позвонил Мишель:

— Нужно встретиться с тобой и Джорджем. Есть один сценарий развития событий, который мне уж слишком не нравится. Нужно, чтобы вы с Джорджем о нем знали. Кроме того, может быть я просто ошибаюсь… Позвони мне через пару часов и скажи мнение Джорджа по поводу встречи.

Мишель застала Риббока в его кабинете. Когда она передала ему предложение профессора Малюты, полковник встретил это довольно спокойно.

— Кол опять нашел что-то интересное. Посмотрим, поможет ли это нам в расследовании. Пока что он больше говорил об общем анализе, нежели о конкретных вещах. Например, о том, кто же может стоять за всем этим.

— Знаете, полковник, я много думала о результатах того анализа, который сделал профессор Малюта. — сказала Мишель.

Она села в кресло. Поерзала, устраиваясь поудобнее. А затем посмотрела на полковника и сказала:

— И сейчас мне кажется, что теперь портрет нашего противника мы, наконец, составить уже можем. И довольно подробный.

— Вы это серьезно? — удивился полковник. Сам он из всего, рассказанного Колом, не мог сделать таких выводов. (А ничего удивительного в этом и не было: Риббок был рациональным типом личности, — а такие люди всегда воспринимают только конкретные выводы…)

— Конечно! Профессор… Кол, собственно, УЖЕ охарактеризовал его довольно адекватно.

— Это интересно! А то мне показалось, что все то, что говорил Кол, не имело никакого отношения к нашему расследованию. Точнее… я хочу сказать, что все это, хоть и совершенно правильно и весьма важно, но никак не могло помочь нам ни в противодействии убийствам, ни в поимке преступника.

— Тут я в Вами не согласна, полковник! — Мишель улыбнулась, а потом встала и подошла к столику в дальнем углу кабинета, на котором стояли разнообразные принадлежности, в которых только опытный человек смог бы распознать все необходимое для приготовления чая по старинным китайским рецептам. Разговор обещал затянуться. — Разрешите приготовить нам чай?

— Мне, пожалуйста, из Шанхайского жасмина!

Мишель опять улыбнулась. Настроение полковника легко можно было распознать по типу заварки, которую он использовал. Вот и сейчас аромат Шанхайского жасмина свидетельствовал, что Риббок находится в задумчивом расположении духа и настроен на ПРИЯТНУЮ беседу.

Через несколько минут все было сервировано для чая. Они удобно расположились на низких скамеечках возле невысокого раскладного столика, который раньше полностью прятался под чайным.

— Итак, Мишель, извольте представить портрет нашего противника.

— Хорошо, полковник. Начинаю. Прежде всего хочу обратить Ваше внимание на то, что, как следует из анализа Кола, наш противник НЕ МОЖЕТ БЫТЬ выходцем из стран развитой демократии.

Полковник чуть не пролил чай.

— А это еще почему? — спросил он сердито. — Я не вижу никаких причин, запрещающих это.

— И все же такие «запреты» есть! Кол прав в том, что вся наша система образования ориентирована на подготовку УЗКОГО специалиста. И притом такого специалиста, который практически никогда не меняет области своей деятельности. В нашем же случае мы имеем четкое «смешение стилей»: наш противник очень умело использует против нас как социальные технологии доктора Леонтия Клжухаря, так и современные средства организации террористической деятельности. Другими словами, против нас действует человек, который ОДНОВРЕМЕННО является специалистом как минимум в двух столь РАЗНЫХ областях деятельности, как социальные технологии и практический терроризм.

— Но почему это не может быть группа из НЕСКОЛЬКИХ человек?

— А тогда кто же ею РУКОВОДИТ? Террорист? Или, может быть, — Социолог? Вы можете себе представить Террориста, который СОГЛАСИЛСЯ бы работать под руководством не-террориста? Это могло бы произойти в единственном случае: когда Социолог — по заказу Террориста — разработал необходимые детали операции, а после этого — оказался бы полностью отстранен от участия в ней. То есть, когда проведение операции полностью реализуется Террористом. И тогда вся она — это дело рук Террориста.

Но зададимся вопросом: а КТО же ПРЕДЛОЖИЛ такую операцию? В чьей голове она возникла? У Террориста? Явно нет: в голове у Социолога! Так что же, Социолог нашел себе исполнителя — Террориста? И именно Социолог руководит операцией? И Террорист СОГЛАСИЛСЯ быть просто — «исполнителем»?

Наконец, в ходе такой террористической операции требуется постоянная корректировка первоначально разработанного плана. И кто же такую корректировку проводит? Опять выходит, что «командовать» должен именно Социолог!..

Дальше. На такую операцию потребуются громадные средства. Их должны дать — ДРУГИЕ. Те, кому ВЫГОДНО, чтобы США исчезли с исторической арены, переместились в разряд третьестепенных стран мира. Это почти гарантированно выводит нас на Арабский мир.

Вы представляете себе ситуацию, чтобы весьма консервативные арабы дали деньги НЕИЗВЕСТНОМУ для них человеку?! Точнее, — НЕ — СПЕЦИАЛИСТУ в области террора? И, одновременно — НЕ СПЕЦИАЛИСТУ в области социологии?!

Отсюда вывод: РУКОВОДИТЬ ОПЕРАЦИЕЙ ДОЛЖНО ОДНО ЛИЦО. Иначе — операция окажется под угрозой ПРОВАЛА при малейшем «расхождении» между «теорией и практикой». Фактически, операция МОЖЕТ иметь шансы на успех лишь только тогда, когда при управлении ею, то есть при решении конкретных текущих задач НА РАВНЫХ учитываются оба аспекта проблемы: социологический и террористический.

Наконец, даже если принять Вашу гипотезу «о двух разных людях». Остается вопрос: КТО ЖЕ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ? Или — в духе доктора Кожухаря: кто же является ее координатором?

И мы опять выходим на человека, который должен великолепно знать и терроризм и социологию… Быть специалистом ОДНОВРЕМЕННО и в терроризме и в социологии…

Но иметь имя и там, и там… Нам о таких людях НИЧЕГО НЕ ИЗВЕСТНО! Тогда возникает вопрос: ОТКУДА пришел этот человек? Из терроризма в социологию, или наоборот — из социологии в терроризм?

Путь нашего противника «из социологии в терроризм» мы можем спокойно исключить: если бы это было так, то, поскольку этот человек отличный социолог, проводимые им РАНЕЕ операции обязательно носили бы «социологические» особенности. Мы о таких операциях не знаем ничего. К тому же, за последние годы никто из «ИЗВЕСТНЫХ» — «выдающихся» — социологов из поля зрения научной общественности просто не исчезал — могу сказать Вам это как профессиональный социолог…

На всякий случай я все же проверила такое предположение в нашем банке данных: ничего даже отдаленно похожего. Конечно, в ходе некоторых террористических операций использовались социологи — но лишь только СТРОГО В РАМКАХ собственно социологии, и лишь в качестве «советников». Никто из таких «привлеченных» социологов даже не был посвящен в детали проводимых операций…

Итак, наш противник пришел из терроризма. Он является координатором довольно высокого уровня. Следовательно, он должен был уже прежде зарекомендовать себя специалистом высокого уровня в терроризме.

Косвенных подтверждений этого вывода несколько. Во-первых, он сумел добиться очень хорошего финансирования, — то есть сумел выйти на людей, которые «с каждым» говорить явно не будут. А, во-вторых, он сумел отобрать НУЖНЫХ ДЛЯ ЛИКВИДАЦИИ координаторов из справочника «Кто есть кто в Америке», пользуясь сведения только из этой книги и из Интернета. И при этом — только «слушая», что говорят в Интернете другие: он никогда не выходил на непосредственный контакт ни с кем из отобранных им для убийства координаторов. В-третьих, он весьма точно отбирал только координаторов — и притом ТОЛЬКО 3-ГО УРОВНЯ! Он практически ни разу не ошибся и не отобрал координаторов ни пятого уровня, ни второго!

Итак, окончательно: наш противник — террорист высокого класса. Точнее — человек, много и успешно организовывавший ранее террористические операции. Или же — операции, приравненные к ним.

— Вы хотите сказать, — так называемые государственными деятелями «специальные» операции? — озабоченно спросил полковник.

— Именно так. А если Вы еще учтете то обстоятельство, что такой человек должен отлично знать русский язык — книги доктора Леонтия Кожухаря написаны по-русски, — то вывод напрашивается практически сам собой.

Мишель умолкла. Полковник налил еще чаю ей, а потом и себе. Несколько минут они пили молча. Такое молчание никого из них уже не раздражало: они оба знали, что полковнику, как рациональному типу личности, трудно сразу «переварить» большой объем НОВОГО материала. Раньше, ДО их знакомства с книгами доктора Леонтия Кожухаря, и полковник, и Мишель чувствовали себя дискомфортно в подобных ситуациях. Но теперь, зная, что это присущая именно их типу личности специфика восприятия друг друга, они уже даже и не пытались работать по-другому: ведь любой иной способ принятия решения может привести к неверной оценке ситуации, и, в результате, к выбору неоптимального действия. А в их деятельности это должно быть исключено.

— Подытожим: наш противник — бывший сотрудник одной из спецслужб бывшего СССР, занимавший довольно высокое положение. И он никому не разглашает социальных технологий, которыми сам успешно пользуется. — наконец сказал полковник после продолжительного молчания.

— Я также пришла к такому выводу. — подтвердила Мишель.

— Ну что ж, это действительно уже кое-что! Становится понятным «молчание» арабских террористических организаций: они ждут «падения» США… Попробуем теперь поработать в этом направлении… — полковник Риббок поднялся со скамеечки и прошелся по комнате. — Как Вы думаете, Мишель, что нам собирается рассказать Кол? Не об этом ли?

— Думаю, что нет. Для него это «почти очевидно»… Вероятно, он увидел в наших материалах, — да и не только в них, — что-то новое и опасное.

— Вероятно, да. Ну что ж, решаем так: совещание группы соберем после нашего возвращения от Кола.

Они договорились встретиться в яхт-клубе «Вождь Великий Олень», что у города Довер, штат Делавэр.

* * *

Несколько лет назад…

Уже несколько дней доктор Рупперт Блюменталь ходил сам не свой. Василий Степанович Орешкин давно заметил, что озабоченное выражение не сходило с его лица. Он хорошо знал этот тип личности — (С-КС(П-Мемб((рациональный, логический, сенсорный, экстраверт), — и поэтому не лез в душу человека с распросами. Он отметил, что Рупперт уже несколько раз порывался обратиться к нему с каким-то разговором, но все не решался.

Орешкин уже сам было подумал начать осторожные распросы. Начать можно было, например, с того, что такое озабоченное состояние Рупперта уже привело к тому, что он проиграл пару десятков марок: Рупперт был его постоянным партнером в бридж, а играли они два раза в неделю. Василий Степанович выбрал именно такое времяпрепровождение для того, чтобы не очень выделяться среди других жителей Лозанны. Да и то — нужно же было чем-нибудь занять свое время, пока он жил с женой и сыном. Швейцария оказалась до удивления скучным местом…

Наконец Рупперт собрался с силами.

— Господин Орешкин! — обратился он к Василию Степановичу. — Не могли бы Вы уделить мне несколько минут Вашего времени? Я очень хотел бы знать Ваше мнение по очень важному для меня вопросу. Может быть, завтра в семь часов вечера?..

Разговор начался практически сразу, как только они прошли в кабинет.

— Я много слышал о Вас от своего друга Мартина Браунберга. Он рассказывал, что Вы являетесь прямо-таки прирожденным психологом. А у меня и возникла как раз очень сложная проблема, о которой я и хотел бы посоветоваться с Вами.

«Опять какие-то коммерческие тайны.» — кисло подумал Василий Степанович. Но дело оказалось гораздо интереснее…

— Вы знаете, что я владею юридической фирмой, — это наше семейное предприятие уже более полутора сотен лет. — начал рассказывать доктор юриспруденции Рупперт Блюменталь.

Собственно, в чем состоит проблема Орешкин понял уже давно — и теперь слушал многословный рассказ Рупперта безо всякого внимания, уже обдумывая ситуацию. Дело показалось ему интересным, и он решил взяться за него.

Если коротко — то доктор Рупперт Блюменталь был озабочен проблемой слияния его фирмы с фирмой одного своего приятеля — доктора юриспруденции Макса Штернштейна, с которым они уже более пяти лет общались в клубе «Юнгфрау». Они симпатизировали друг другу, и ожидалось, что их СОВМЕСТНОЕ руководство ОБЪЕДИНЕННОЙ фирмой принесет обоим не только коммерческий успех, но и наслаждение постоянным общением.

Они уже много говорили о планах на будущее, — но только недавно, когда они перешли к обсуждению ПРАКТИЧЕСКОГО воплощения своих задумок, доктор Рупперт Блюменталь почувствовал легкое беспокойство.

— Понимаете, господин Орешкин, теперь, когда вопрос о слиянии наших фирм практически решен, доктор Штернштейн, похоже, решил отступиться. Прямо он это не говорит — но всякий раз для нашей совместной деятельности предлагает такие решения, с которыми я явно не могу согласиться. А когда я возражаю ему — и предлагаю вполне приемлемые решения, тогда уже возражает он…

Доктор Рупперт Блюменталь еще долго приводил примеры своих размолвок — Орешкин даже и не пытался вникнуть в эти тонкости законодательства чужой для него страны. Дело, вроде-бы, ему уже было ясным.

И все же он сделал несколько «контрольных» вопросов.

— Скажите, а доктор Штернштейн всегда держит свое слово?

— О, конечно! Все люди, знающие его, это всегда подчеркивают.

— А умеет ли он планировать деятельность — свою собственную, или своей фирмы — на много времени вперед?

— Конечно! Как раз это-то у него получается отлично!

— Но при этом в его планах присутствует, если можно так сказать, этакий «здоровый авантюризм»?

— Вы нашли, похоже, очень хорошее слово! Да, конечно, — сейчас я вспоминаю, что когда доктор Штернштейн рассказывал мне о нескольких своих юридических решениях, у меня несколько раз мелькала мысль о том, что они несколько «рискованы»…

Василий Степанович улыбнулся:

— Ну что ж, теперь мне все ясно! Разрешите я приведу характеристику ваших отношений, — тех, которые были у вас долгое время. До того, как вы решили объединить свои фирмы.

Итак, побудительные мотивы деятельности доктора Штернштейна, его жизненные ценности были для Вас совершенно ясны, понятны и приемлемы. У Вас было с ним очень много общего, — но вместе с тем Вы с удивлением отмечали, что он ну никак не может быть Вашим конкурентом! Ведь его решения — да они ВСЕГДА отличались от тех, которые предложили бы Вы сами!

Доктор Рупперт Блюменталь ошеломленно смотрел на Орешкина.

— Да! Вы совершенно правы! Именно по этой причине мы и решились на объединение наших фирм!

Василий Степанович улыбнулся:

— А вот этого-то делать как раз и не надо!

Он немного помолчал, наслаждаясь изумление доктора Блюменталя, а затем продолжил.

— Собственно Вы же сами только что рассказали мне об этом! Ведь Вы очень часто принимали бы одно решение — а доктор Штернштей — другое! И как же вы оба планировали осуществлять ВЫБОР одного решения? Ведь задача вашей объединенной фирмы — это предложить заказчику как раз ОДНО решение!

Не удивляйтесь такому «резкому» изменению ваших отношений! Когда Вы слушали рассказы доктора Штернштейна о выигранных им делах, Вас восхищало как раз именно то, что он ПОСТУПАЛ ВСЕГДА ИНАЧЕ, чем поступили бы Вы. Но пока все это не касалось Вас лично — Вы воспринимали его как человека, который ОБОГАЩАЛ Вас новыми методами в Вашем бизнесе.

Но вот Вы решили работать ВМЕСТЕ — и оказалось, что ЕГО методы ну совершенно НЕПРИГОДНЫ для Вас лично!

Что и следовало ожидать: ведь принимаемые Вами и доктором Штернштейном решения — КОНФЛИКТНЫ!

Доктор Блюменталь подавленно молчал.

— Но есть ли возможность все же организовать с ним совместную работу? — наконец спросил он.

— Вообще-то есть! Но для этого вы оба должны работать в НЕПЕРЕСЕКАЮЩИХСЯ областях бизнеса! То есть — он над СВОИМИ задачами, а Вы — над СВОИМИ! Но что обязательно — каждый из Вас должен НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ в конкретные решения, в те конкретные действия, в помощью которых каждый из вас решает свои задачи. Ну а обсуждать ПЕРСПЕКТИВЫ совместного бизнеса — это вы можете и СОВМЕСТНО.

Доктор Рупперт Блюменталь долго молчал.

И только за кофе спросил:

— А Вы не могли бы мне сказать, как сам доктор Штернштейн воспринимает сложившуюся ситуацию?

— Да точно также, как и Вы сами! — быстро ответил Орешкин. — И он Вас поймет правильно, если Вы поговорите с ним начистоту: ведь он тоже начинает подозревать Вас в неискренности!

Через две недели Василий Степанович был почетным гостем на приеме в честь слияния двух старинных юридических фирм. Но перед этим у него была прямо-таки «сумасшедшая» неделя, заполненная консультациями с обоими докторами и разработкой Контракта с Регламентом процедуры коммуникации между ними.

С тех пор на каждую годовщину этого события Василий Степанович получал благодарственные открытки от обоих ее со-владельцев…

…Оттачивая свое мастерство в области Социальных Технологий. Орешкин ни на минуту не забывал о планируемой им Операции…

(Оба юриста принадлежали к тем типам личности, которые связаны такими отношениями, при которых оба воспринимают ТУ ЖЕ САМУЮ компоненту информации. Вследствие этого и побудительные мотивы, и жизненные ценности у них и одинаковы. Но активность свою эти типы личности могут проявлять только в рамках РАЗНЫХ компонент информации — вот поэтому и СОВМЕСТНОЕ управление, которое они и могут разработать, является КОНФЛИКТНЫМ. Задачка, которую решил Орешкин — одна из самых простых в области Социальных Технологий. А вот разработать хороший Регламент коммуникации, который учитывал бы специфику деятельности каждого из коммуникантов — это уже задача не из простых…)

* * *

Мишель вышла из автомобиля и направилась по дорожке, которую ей показал из окна полковник, — сам он проехал чуть дальше, к месту парковки. Она остановилась у перил небольшой смотровой площадки, которая размещалась перед самым спуском к морю.

День был солнечный, и далеко внизу воды залива казались сиреневато-зелеными. Редкие облака, казались плывущими по воде, — удивительно спокойной сегодня. Неслышно подошел полковник.

— Я тоже часто останавливаюсь именно здесь. Такое ощущение, что стоишь на мостике океанского корабля. Еще минута — и раздастся команда «Отдать швартовы»… Но это — через минуту, а пока что — СПОКОЙСТВИЕ… Сегодня удивительный вид, — такое здесь бывает ранней весной, — и то лишь изредка. Так что нам с Вами очень повезло!

Они спускались по извивающейся лестнице, тянущейся ко входу в яхт-клуб, расположенный далеко внизу у самой воды.

— Кол здесь держит свою яхту? — спросила Мишель. — Которая она?

— Собственно Кол держит здесь весь яхт-клуб. — улыбаясь ответил полковник. — Он мне говорил, что купил его как память о своем бегстве из Украины. Но он хочет, чтобы это сохранялось в тайне, — и поэтому мало кто в яхт-клубе знает, что именно Кол его владелец. Большинство людей думает, что Кол — такой же как и они, яхтсмен. Он говорит, что ему это очень напоминает все то, что было у него в Украине. Даже само место похоже, — по его словам.

Кол заметил их еще издали.

— Идите сюда! — замахал он руками- Я здесь!

Яхта была небольшая. Одномачтовая. И парусная.

— Действительно яхта. — с удивлением и радостью произнесла Мишель. — Совсем как в древние времена.

Кол довольно заулыбался.

— Ну а теперь — все на борт. Через несколько минут выходим в море. А чтобы вы не бездельничали — вот вам и работа. Джордж, ты будешь управляться со спинакером. Мишель, разъясняю специально для тебя: спинакер — это такой брус, который служит для постановки дополнительного косого паруса. Одним концом он крепится к мачте — вот сюда, а другим — к парусу — вот сюда. При смене направления движения, когда основной парус переходит на другой борт, спинакер нужно, соответственно, отсоединить, перенести на другую сторону, а потом присоединить опять. Ну, Джорджу это не впервой! А ты — берись-ка тоже за работу. Но поскольку ты еще ничего не умеешь — вот тебе заготовка для поручня, видишь, такого же, как идет вдоль рубки. Вот тебе также наждачная шкурка. Садись куда-нибудь — начинай полировать эту заготовку. Я давно уже хотел заменить поручень.

Мишель взяла шкурку и поручень. Затем прошла на нос яхты и села. И начала полировать.

Кол был хорошим капитаном: несмотря на почти полное отсутствие ветра, он легко вывел яхту из бухты.

Прошло минут 40 лавирования, и берег уже был еле виден.

Кол приказал полковнику убрать спинакер, а сам убрал основной парус. Затем спустил плавучий якорь и отдал распоряжение:

— Ну а теперь все в каюту. Будем обедать — чем бог послал — и разговаривать.

Каюта была узкая, — но, вместительная. К удивлению Мишель, внутренность яхты состояла даже из двух отделений.

— В носу — спальные места. — пояснил Кол.

Откидной столик был сервирован в первой каюте, — это она возвышалась сантиметров на 30 над палубой, начинаясь почти от самой кормы. И как раз над поручнем — близнецом тех, которые располагались поверх такого возвышения, и трудилась все первые 40 минут плавания Мишель.

— Бог сегодня весьма щедр к нам. — пошутил полковник, разглядывая столик. На нем в больших специальных посудинах — что-то среднее между герметически закрывающимся термосом и суповой миской — были кусочки мяса, обжаренные в кляре («биточки» — так их по-русски назвал Кол), овощной салат под майонезом, поджаренные тосты. И, конечно, в небольшой коробке — печенье, запомнившееся Мишель еще в первое посещение Кола.

— Я вижу, жена уже приехала? — полковник тоже заметил печенье. — Как там твой внучок?

— Она его добила: малый уже согласен идти на юридический факультет. — рассмеялся Кол. — И теперь она, с чистым сердцем, вернулась пилить меня. Я потому и выбрался сегодня на море, чтобы быть подальше от нее, пока она занимается уборкой и перестановкой мебели! В этом она мне очень напоминает тебя, Джордж. — въедливо заметил Кол.

— Но хватит разговоров! Капитан на море — царь и бог, так что отдаю распоряжение: все за еду!

На море был штиль, и яхта стояла практически неподвижно. Временами у Мишель даже создавалось ощущение чего-то совершенно нереального. Будто она зависла между небом и землей, и солнце светит откуда-то снизу. Разумом она понимала, конечно, что, на самом деле, солнце находится вверху, а солнечные пятна на потолке каюты, — это всего лишь блики, отражения солнца в море. Но все это было настолько романтично! Она впервые оказалась на яхте, и в ее душе ожило все те романтические воспоминания, которыми было так богато ее детство…

* * *

Еда была очень вкусной, а выход в море разбудил аппетит — так что за едой было не до разговоров.

Серьезный разговор начался только тогда, когда они удобно разместились на палубе с чашками чаю: тут уж полковник взял управление на себя. Кол беспрекословно согласился отдать всю полноту власти в руки полковника:

— Каюсь: ужасно люблю чай, который готовит Джордж. — шепнул он Мишель, лежащей на коврике на возвышении, служившем крышей рубки.

Пока Риббок готовил чай, Мишель, улыбаясь, глядела на море. На душе у нее разливалось спокойствие и умиротворенность.

— Ребята, а вы никогда не задумывались над тем, что такое гражданская война? — как обухом по голове оглушил собеседников Кол своим вопросом.

— Ну знаешь! — возмутился полковник. — Если ты позвал нас просто чтобы поразглагольствовать на эту тему, то ты неудачно выбрал время!

— Да нет, Джордж! Похоже, что эта тема как раз имеет прямое отношение к твоему расследованию. — тихо возразил Кол.

Полковник только удивленно присвиснул. Умиротворение и спокойствие мгновенно покинуло Мишель. Она быстро села на коврик, поджав под себя ноги. Теперь она была вся внимание. Кол отметил это и начал.

— Вначале несколько общих рассуждений, которые помогут правильно описать картину.

Итак, вернусь немного к тому, о чем мы говорили в прошлый раз. Страна является ОПТИМАЛЬНО управляемой, когда в ней сформирована пирамида управления. Однако не любая: такая пирамида управления должна сама удовлетворять определенным условиям. Прежде всего, она должна быть сформирована по механизму самоорганизации, — то есть она должна ВОЗНИКНУТЬ САМА, а не быть навязанной обществу «извне».

Что такое самоорганизация сегодня говорить много уже не надо. Но все же — это такой механизм формирования социальных структур, при котором каждый человек участвует в такой структуре с целью получения какой-то ЛИЧНОЙ ВЫГОДЫ.

Но этого мало. Механизм самоорганизации также подразумевает, что все составляющие, все структуры такой пирамиды управления являются величинами ПЕРЕМЕННЫМИ. Я имею в виду, что эти пирамиды постоянно распадаются и затем возникают вновь, — и часто вновь возникшие такие «микропирамиды» управления, состоят уже ИЗ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ.

— Погоди! — перебил Кола полковник Риббок. — Ты имеешь в виду, что «большая» пирамида — пирамида управления государством — состоит, в свою очередь, из более мелких пирамид? Что-то вроде матрешки?

— Конечно! Более того, у Леонтия и написано именно так!

Ну а теперь представь себе ситуацию, когда общанациональная пирамида уже не будет способна осуществлять адекватное управление страной. Что тогда нужно делать? — спросил Кол

— Тогда нужно ее менять! — голос Риббока прозвучал не столько уверенно, сколько задумчиво.

— Вижу, ты уже начинаешь понимать, к чему я клоню.

Но это очень хорошо, если у тебя есть адекватная замена для «старой» пирамиды управления. Ну а если ее нет?

— Так нужно создать новую!

— А вот для этого уже нужны два условия. Во-первых, должен быть координатор соответствующего уровня. А, во-вторых, для этого нужно время. — включилась Мишель.

— Правильно, девочка! Но ты забыла еще одно: условия внутри страны должны быть именно такие, чтобы стимулировать создание таких пирамид управления. Правда, такое условие специально для США (и для других развитых стран мира) роли не играет: оно выполнено автоматически, так сказать.

Но представь себе ситуацию, что в стране такая НОВАЯ пирамида отсутствует. Что будет тогда?

— Тогда люди скоро почувствуют «на собственной шкуре», что «старую» пирамиду нужно менять.

— Правильно, Мишель! Но как? Как ее изменить? Кстати, Джордж, а чем именно, как ты думаешь, будут недовольны люди?

— Скорее всего, местной властью, — как обычно.

— Да, именно так.

Но эту местную власть они будут отождествлять как раз СО ВСЕЙ «старой» пирамидой власти! Они будут недовольны целями управления как своей местной власти, так и государства в целом.

Вероятно, я не скажу вам ничего нового, если напомню, что с распадом СССР цель, которую ставят себе США на мировой арене, перестала волновать каждого американца. Общенациональные цели перешли для него в разряд чего-то «отвлеченного», чего-то такого, что ЕГО ПРЯМО НЕ КАСАЕТСЯ. А, следовательно, они перешли в разряд того, на что НЕ СЛЕДУЕТ ТРАТИТЬ ДЕНЬГИ, в разряд того, что «может подождать», что «неважно».

Раньше Власти было проще: ядерные ракеты были готовы «вот-вот» упасть на голову каждого американца, — и каждый легко соглашался платить деньги ЗА СВОЮ СОБСТВЕННУЮ безопасность. А теперь он платит их за что?!

— Погоди, Кол! ты хочешь сказать, что теперь — особенно после взрывов в Парадайзхолле и Сан-Франциско — каждый американец имеет прямые подтверждения, что ГОСУДАРСТВО НЕ СУМЕЛО ОБЕСПЕЧИТЬ ЕГО СОБСТВЕННУЮ БЕЗОПАСНОСТЬ? — взволнованно спросила Мишель.

Полковник удивленно переводил взгляд то на Кола, то а Мишель. Постепенно и до него начал доходить смысл сказанного.

— Вы что, ведете речь к тому, что американец сам начнет сейчас ломать структуру общенациональной власти? — растерянно спросил он.

— Нет, Джордж! Дело гораздо трагичнее: американец начнет ломать ВСЮ структуру власти вообще, ВСЮ — СНИЗУ ДОВЕРХУ! От территориального управления и самоуправления — и до самого верха. — резко сказал Кол. — Американец будет недоволен «высокими налогами», которые идут «неизвестно куда». Он будет недоволен местной властью, которая не может обеспечить его безопасность в его родном городке.

Бомбы объемного взрыва наглядно это ему показали. Также они показали ему и то, что полиция бессильна предпринять какие-то ДЕЙСТВЕННЫЕ меры против террористов.

В результате американец недоволен: местной бюрократией, местным самоуправлением, — и, конечно же, федеральным управлением. Короче — ОН НЕДОВОЛЕН ВСЕМ. ВСЕЙ ПИРАМИДОЙ ВЛАСТИ. Он уже сейчас хочет ПОМЕНЯТЬ ВСЕ И ВСЕХ.

Я это уже пережил, ребята. На Украине, в преддверии гражданской войны…

Сейчас я вижу опять такое же — но уже здесь…

США могло бы спасти от гражданской войны только то, если бы в внутри страны были СИЛЬНЫЕ РЕГИОНАЛЬНЫЕ ЛИДЕРЫ, которые могли бы сплотить вокруг себя народ под лозунгом сепаратизма: «Если мы отделимся, то сразу же станет легче». Иными словами, если бы развал общенациональной пирамиды управления удалось свести ВСЕГО ЛИШЬ к ее распаду на несколько ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ пирамид. Но в условиях США это невозможно: все сколь-нибудь известные народу лидеры сидят в Конгрессе…

То же было и на Украине, — а вот России пока удается, балансируя буквально на грани гражданской войны, распадаться по каналу образования сепаратных локальных пирамид управления…

Кол помолчал, а затем добавил:

— Вообще, а что такое гражданская война? Это не более чем разрушение существующей пирамиды управления государством «до самого конца», — то есть разрушение ее на «мельчайшие кирпичики», из которых она состоит. То есть — разрушение пирамиды управление ДО УРОВНЯ ОТДЕЛЬНОГО ТИРАЖИРОВЩИКА. Физически же — уничтожение всех уже известных координаторов. А потом, в процессе войны, создание НОВОЙ пирамиды управления, ориентированной уже на решение исключительно ВОЕННЫХ задач. Собственно, таких пирамид будет много, — но «выживет» — в прямом смысле этого слова! — лишь только одна их них.

А потом, — уже в наступившее МИРНОЕ время — такая пирамида опять окажется неспособной к адекватному управлению…

И либо весь цикл повторится опять, либо «старая» пирамида управления рухнет вследствие того, что ее члены — «координаторы военного времени» просто вымрут своей смертью, и им на смену придут другие, «мирные» координаторы… Но еще долго ДО этого — тоталитаризм…

Солнце садилось. Тени удлинились. Кол распустил парус, и яхта тихо поплыла к берегу.

Когда они поднимались по лестнице к парковке автомобилей, Кол тихо сказал:

— Нужно об этом доложить на закрытом заседании Комиссии по Национальной безопасности Конгресса. Я уже провел предварительные переговоры.

— Мы поможем тебе подготовить доклад. — так же тихо сказал полковник Риббок.

— А я могу использовать материалы, которые имеются у меня благодаря членству в Ассоциации Американских социологов. — предложила Мишель.

— Ну что ж, встречаемся завтра у меня. — подытожил профессор Малюта. — Насколько я знаю, ваше расследование все еще заморожено?

— Похоже, они доиграются! — недовольно пробурчал полковник. — Хотя именно сейчас это нам на руку…

 

Глава 15

— Господи, какие все таки есть идиоты на свете! — в очередной раз в сердцах воскликнул Кол Малюта.

Они снова сидели на яхте, легко качающейся на глади залива Делавэр. Прошла неделя, но только вчера перед обедом состоялось заседание Комиссии по Национальной безопасности Конгресса, от которого столь многое ожидалось.

Заседание произвело на всех очень тягостное впечатление. Особенно — на Кола.

«Посмотрите на Кола» — тихо сказала Мишель полковнику во время заседания. — «Чем выше уровень координатора, тем тяжелее он переносит глупость тиражировщиков»…

— Поедем завтра кататься на яхте. — предложил Кол, когда они вышли из здания Конгресса. — А то я чувствую, что напьюсь! Будто опять вернулся в СССР, где сидят твердолобые партократы, которые имеют лишь одну извилину… А на яхте пить нельзя, — по крайней мере мне.

…И вот они на яхте посреди залива. Море спокойно катит свои волны. Кол и полковник сидят и пьют чай. Мишель прилегла на рубку с чашечкой кофе. Прошли почти сутки, и молчание уже никого не беспокоило. Возмущение уже перегорело, и возникла тяга разобраться в случившемся.

Первым нарушил молчание полковник Риббок.

— Давайте разберемся, почему нам не поверили. — и он начал загибать пальцы в такт перечислению. — Главных возражений было три: во-первых: «Ваши утверждения — голословны», во-вторых: «Примеры! Где примеры?!» и, наконец, последнее: «Гражданская война — и у нас?! Да это просто чушь!».

Полковник настолько точно спародировал председателя комиссии сенатора Чарли Бьюи, что, несмотря на подавленное состояние, Мишель рассмеялась. К ней вскоре присоединились и остальные. Это была эмоциональная разрядка, столь необходимая для них.

Теперь они могли говорить спокойно: к ним вернулось рабочее настроение.

— Ну, полковник, — не выдержала Мишель. — Вы просто актер!

— Поработаете с мое с этими Важными Индюками, — и Вы тоже такой станете: это единственный способ сохранить здравый смысл в такой обстановке. Я уже столько много от них видел несуразностей, что, казалось, должен был бы уже приобрести иммунитет. Но, как видите — это только казалось… Часто, после особенно несуразного их действия или приказа, думаешь: «Ну, теперь меня уже ничем не удивишь!», — и ВСЕГДА они находят именно то, к чему ты совершенно не готов.

— Ладно, хватит о них. Лучше давайте посмотрим, сможем ли мы найти такие аргументы, которые все же смогли бы убедить этих чиновников. — сказал Кол.

— Прежде всего — насчет «голословности» наших утверждений. — Мишель вынырнула из люка с новой чашечкой кофе. — Чтобы они поняли социальные технологии доктора Леонтия Кожухаря, им нужно будет, во-первых, познакомиться с текстами общим объемом более 400 книжных страниц. И, во-вторых, им нужно будет хорошо напрячь мозги, чтобы разобраться в этих текстах. Вообще говоря, «для широкого читателя» к этим текстам не мешало бы сделать комментарии, — объемом поболее даже самих этих текстов — то есть еще более 400 книжных страниц. Сомневаюсь, чтобы наши политики начали это читать. Если их к этому не принудить, конечно.

— А ведь принудить как раз-то и можно. — улыбнулся Кол. — Для этого нужно организовать «паблисити», шум, сенсацию вокруг материалов Леонтия. Собственно, сделать все это не так уж трудно! Мишель! Это действительно хорошая мысль! Сегодня же я займусь тем, что перешлю файлы с книгами своим друзьям! А ты — перешли их всем своим социологам. Вот мы и получим уже около полутысячи заинтересованных читателей. И при этом — СПЕЦИАЛИСТОВ в соответствующих областях. Таким образом, мы сформируем ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ среди специалистов, которое и заставит этих индюков взяться за книги. Или — что более вероятно, воспринимать эти материалы уже «как совершенно надежные, научно обоснованные и даже уже — общепринятые»!

— Очень хорошо, Кол. — кисло спросил полковник, явно не разделяя его энтузиазма. — И сколько на все это потребуется времени?

— Ну, пару месяцев как минимум.

— А есть ли у нас это время? Не забывай: я веду расследование. К тому же, — если мы не ошибаемся, то мы действительно балансируем на грани гражданской войны.

— Так что ты предлагаешь? Не использовать этот путь?

— Нет, конечно! В этом направлении НУЖНО, обязательно нужно работать. Тем более, что он совершенно ясен и определен. Но это — ДАЛЕКАЯ перспектива, и не нужно зацикливаться только на ней. Необходимо искать такое решение, которое могло бы дать НЕМЕДЛЕННЫЙ результат.

— Согласен. — сказал Кол. — Это — стратегическое направление и я беру его на себя. Тем более, что я не являюсь ГОСУДАРСТВЕННЫМ чиновником, как вы оба — и поэтому могу разрешить себе гораздо большую независимость в действиях.

— Теперь насчет примеров. — Мишель перешла к следующему из сформированных полковником пунктов. — Собственно, их-то как раз и смогут привести наши ученые, — и прежде всего социологи, которые будут работать с социальными технологиями. Я особенно надеюсь на как раз на своих знакомых социологов: методики доктора Леонтия Кожухаря так и ложатся в политические технологии, — а уж они-то всегда находятся в центре внимания ЛЮБОГО политика.

— Погодите, погодите Мишель! — озабоченно сказал полковник. — Вам нельзя распространять материалы среди социологов: Вы член группы по расследованию преступления!

— Да ладно вам! Я сделаю гораздо проще: сам издам книги Леонтия! Со своим предисловием: ведь я был знаком с ним лично! А потом уж — и разошлю их всем социологам. По списку Мишель, конечно. — Кол был чрезвычайно доволен, что сумел придумать такое решение, которые развязывало многие проблемы.

— Да, это возможное решение. — помолчав, сказал полковник. — Ну что ж, остается последнее их возражение: невозможность гражданской войны в США. Или в других экономически развитых странах.

— Да… — задумчиво протянул Кол — Мы бродим все время вокруг единственного: нужно, чтобы социальные технологии Леонтия перешли на уровень СОЦИАЛЬНОГО НОРМАТИВА. То есть — вошли в практику деятельности широкого круга людей — начиная от специалистов и заканчивая домашними хозяйками. Для этого нужно время — и немалое, я вам скажу. Но первые шаги для этого мы определили правильно: это издание книг Леонтия. С этого и начнем!

Возвращались они, полные сил для дальнейшей работы. Все ощущали, что расследование вступало в решающую фазу.

При расставании Кол высказал то, что ощущали они все:

— Черт с ними! Их не переубедишь! Собственно, убедить-то как раз и можно, — но времени на это просто нет! Решать — придется нам самим. Только мы сегодня знаем реальную ситуацию. ОТ НАС ЗАВИСИТ ВСЕ!

* * *

Фрагменты из статьи «Прорыв в понимании Природы Человека» профессора Кола Малюты, лауреата Нобелевской премии по медицине, напечатанной в газете «Нью-Йорк Таймс» через несколько дней после разговора.

«… Начало третьего тысячелетия Нашей Эры…

С чем же мы вступаем в новое тысячелетие? Каждый человек сегодня поневоле ищет ответ на этот вопрос… Как правило, вспоминается радио, телевидение, самолеты, освоение космоса, компьютеры, атомная бомба и тому подобное…

Но ведь это все — плоды не тысячелетия, — а всего лишь плоды недавно окончившегося ХХ века!! Так неужели же весь смысл второго тысячелетия — всего тысячелетия!! — сведется лишь к нескольким техническим достижениям последних десятилетий?!..

Недавно я познакомился с книгами, в которых дается четкий ответ на поставленный в начале моей статьи вопрос. В этих книгах изложено весьма оригинальное — и, как я уверен, правильное — видение второго тысячелетия Новой Истории Человека.

Автор считает, что суть заканчивающегося второго тысячелетия в том, что

ЧЕЛОВЕК ПЫТАЛСЯ ПОНЯТЬ СВОЮ СУТЬ, СВОЮ ПРИРОДУ, — И ОРГАНИЗОВАТЬ СВОЕ СООБЩЕСТВО В СООТВЕТСТВИИ С ЭТИМ ПОНИМАНИЕМ.

Все второе тысячелетие своей Новой Истории Человек посвятил продвижению к пониманию этих проблем.

И шел Человек обоими этими путями независимо. Пытаясь понять свою суть — он искал в себе „Природу Бога“ (но нашел — также и природу дьявола: вспомним инквизицию и еретиков!). Пытаясь организовать свое сообщество — он распространялся, завоевывая Пространство всей Планеты.

Оба эти пути не могли не сомкнуться — ибо они являют собой ПРИЧИНУ И СЛЕДСТВИЕ: организация социума, социальных структур и общества в целом должна являться следствием Природы Человека, должна соответствовать ей, вытекать из нее и определяться ею.

И в новое тысячелетие Человек должен вступить с новым уровнем понимания как своей собственной природы, так и задач, возложенных на него.

Так какова же суть Человека? Каков же итог пути, которым все ВТОРОЕ ТЫСЯЧЕЛЕНИЕ шло Человечество?

Все, чего достигло Человечество, может быть выражено ВСЕГО ДВУМЯ положениями:

ЧЕЛОВЕК ЕСТЬ АВТОМАТ (МАШИНА) ДЛЯ РЕАЛИЗАЦИИ ОДНОГО ИЗ 16 ВОЗМОЖНЫХ РЕЖИМОВ (АЛГОРИТМОВ, СПОСОБОВ, МЕТОДОВ) УПРАВЛЕНИЯ ПРИРОДНЫМИ СИСТЕМАМИ.

ПОСКОЛЬКУ ПРИРОДНЫЕ СИСТЕМЫ ИМЕЮТ ИЕРАРХИЧЕСКОЕ СТРОЕНИЕ, ЧЕЛОВЕК ОБЛАДАЕТ СПОСОБНОСТЬЮ ОБЪЕДИНЯТЬСЯ В ИЕРАРХИЧЕСКИЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ С ЦЕЛЬЮ ДОСТИЖЕНИЯ ОПТИМАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ РЕАЛЬНОСТЬЮ.

Как, и это — все?!

Это и есть итог тысячелетнего развития Цивилизации?!

Да, именно так: это и есть выражение сути Человека, в этом и заключены как способ, так и цель его существования (функционирования) на нашей Планете.

Я не перестаю удивляться той простоте описания и той столь высокой степени прогнозируемости, которые пробрело поведение не только конкретных людей, но даже и социальных коллективов в этих новых „координатах“…

Мой друг доктор Леонтий Кожухарь, академик Нью-Йоркской академии наук — а выше я говорил именно о нем — написал две книги на эту тему. Если первая книга — „Основы информационно — психологической безопасности для менеджера“ — посвящена описанию преимущественно отдельного человека и описанию отношений между парой людей (причем отношения есть МЕРА ОПТИМАЛЬНОСТИ совместного управления!), то вторая книга — „Социальные технологии для XXI века: природа Человека и законы самоорганизации иерархических социальных структур“ — описывает уже законы построения самоорганизованных социальных систем — структур для управления как Природными, так и Социальными системами. То есть — законы структурирования и функционирования больших групп людей.

Удивительным образом оказалось, что тот механизм Демократии, который с огромным напряжением буквально всех сил Человечество вырабатывало — и вырабатывало зачастую „с большой кровью“ в буквальном смысле этого слова! — на протяжении всего второго тысячелетия нашей эры является простым (и даже — с научной точки зрения — совершенно очевидным!) СЛЕДСТВИЕМ из условий оптимальности для организации и осуществления управления при помощи иерархически организованных групп „автоматов для управления“ — а проще говоря — ЛЮДЕЙ!

Я крайне заинтересован в том, чтобы с обоими этими книгами познакомился максимально широкий круг людей: ибо если нам удастся убедительно доказать обществу правоту заключенных в них положений, — то новое тысячелетие Человеку придется начинать с принципиального переустройства, переосмысления буквально всех (!) сторон своей деятельности…

…Я приведу краткое описание того, что есть в этих книгах, — уже только одного этого достаточно, чтобы понять, что СЕГОДНЯ ОНИ — НЕОБХОДИМАЯ СОСТАВНАЯ ЧАСТЬ ОБРАЗОВАНИЯ ДЛЯ КАЖДОГО МЕНЕДЖЕРА…

Итак, книга „Основы информационно — психологической безопасности для менеджера“…

Теперь о второй книге — „Социальные технологии для XXI века: природа Человека и законы самоорганизации иерархических социальных структур“. Это книга — уже для НАУЧНЫХ РАБОТНИКОВ: в ней приведена НАУЧНАЯ аргументация и НАУЧНЫЕ обоснования развитого доктором Л. Кожухарем формализма…

Хочу особо подчеркнуть, что книги написаны доктором Л. Кожухарем много лет назад, в самый канун текущего XXI века — но только сейчас они стали достоянием науки. Точнее — ТОЛЬКО СЕЙЧАС МЫ ДОРОСЛИ ДО ЭТИХ КНИГ.

Меня радует, что издательство „Фурор-Пресс“ взялось опубликовать обе книги большим тиражом, вполне достаточным для того, чтобы их смог купить каждый желающий.

Сегодня я держу сигнальные экземпляры этих книг, — книг, которые ИЗМЕНЯТ МИР…»

* * *

Василий Степанович Орешкин осторожно положил газету на стол. Он еле сдерживал бешенство.

«Откуда взялся этот Кол Малюта? Профессор, лауреат Нобелевской премии по медицине… Это величина!.. Но как же он вышел на книги Леонтия? И попали они к нему совсем недавно, — вероятно, всего-то пару недель назад… Он знал Леонтия. Вероятно, работали вместе в университете.» — думал Василий Степанович.

Он чувствовал, что начинает постепенно успокаиваться.

«Ну и что с ним делать? Убить? Нет, опасно. Опасно привлечь внимание… Так что же — пусть живет?» — он на минуту прислушался к себе, к своим ощущениям. Бешенства уже не было. Дыхание почти полностью успокоилось. Он даже улыбнулся внезапно принятому им решению. — «А почему бы и нет?! Пусть себе живет! А о книгах — поговорят и забудут. Тем более, что сейчас все внимание американцев переносится на гонку Президентских выборов. А внимание остальных „развитых“ стран — приковано к тому, чем же эта гонка закончится и какие результаты для них она принесет! Их руководство сейчас „примеряется“ к Вашингтону Мюррею, — и я уверен, что он для них очень неудобен! Поэтому все усилия Аналитических центров „развитых“ стран — да и „не очень развитых“, без сомнения, тоже — приковано сейчас только к Президентской гонке в США. На остальное — да у них просто не хватит соответствующих специалистов…

Ну а как публикация книг Леонтия отразится на моей операции? Давай-ка прокачаем ситуацию. Возьмем самый худший для меня вариант: его книги все же попали на глаза аналитикам из американских спецслужб. Ну и что? Они еще должны ДОГАДАТЬСЯ, что эти книги имеют отношение к проводимой Операции. А даже если догадаются, — так о чем именно?! О том, что уничтожаются координаторы? Это — лежит на поверхности. Ну а взрывы? Пусть поломают голову, — относятся они к делу или нет! Здесь, в книгах Леонтия, ПРЯМОГО ответа нет! А уж СВЯЗАТЬ ВСЕ — включая и Мюррея — практически невозможно. Даже — случайно! Но даже если все же и свяжут — так УЖЕ ПОЗДНО: начало лета, выборы в разгаре. ПОЗДНО…

Итак, подытожим: первая случайность — осознать, что книги Леонтия относятся к операции. Вторая — выйти на уничтожение координаторов и связать их с книгами. Сделать этот переход, надо признаться, не так уж и трудно! Однако на этом этапе они рискуют „застрять“ надолго: пока все распутаешь… То есть силы аналитиков противника будут „связаны“ на этом направлении, и они уже не будут иметь резервов — прежде всего резервов свободного времени — для того, чтобы проанализировать другие возможности. Тем более, что большинство их аналитиков уже увязли в расследовании взрывов!

Теперь — третья случайность: увязать взрывы и уничтожение координаторов воедино. Но для этого они должны САМИ ДОДУМАТЬСЯ, что взрывы — это просто дестабилизация положения в стране. И не более. Ну, а чтобы они не догадались, — давай-ка я им подпущу что-нибудь типа движения „Сендеро Луминоса“ из Аргентины: пусть объявят, что это — их месть капиталистам. Пусть штатовские аналитики потеряют время, расследуя эту связь.

Наконец, — четвертая, последняя случайность: выход на Движение и самого Мюррея — фактически, это и есть связывание всего воедино. А вот это уж совсем невероятно! Но даже если и так — то времени для противодействия у них нет! Тем более, что им придется ДОКАЗАТЬ, что имеет место целенаправленное управление Вашингтоном Мюрреем со стороны иностранных агентов!»

Василий Степанович улыбнулся. Да, без сомнения, что пока что его Операции ничего не грозит.

Он поднял трубку и пригласил Маноэля Мартинеса — тот курировал связи с латиноамериканцами. Спустя полтора часа все вопросы — включая и денежные — были утрясены, и Орешкин был уверен, что уже через три дня «Сендеро Луминоса» на весь мир объявит о своей причастности к взрывам в Парадайзхолле и Сан-Франциско…

Василий Степанович взял со стола две книги Л. Кожухаря в подарочном оформлении, аккуратно завернутые в зеленую бумагу и перевязанные золотым шнуром. Сегодня в обед он встречается с Бен-Исмаиля, и тому, несомненно, понравится его подарок. Орешкин знал, что для того, чтобы понять книги Леонтия и разобраться в них, нужно время, — и немалое время. Поэтому специалисты, знакомые с социальными технологиями Леонтия, появятся еще не скоро, — и «безработица» ему не грозила.

Он оказался прав: Бен-Исмаиля его подарок очень понравился и он хорошо оценил его, — но лишь в качестве некоего развлечения. Спустя несколько дней он позвонил Орешкину и сказал:

— Василий Степанович! Теперь я вижу, что мы были совершенно правы и не ошиблись в Вас! Увидеть в этих книгах то, что нам предложили Вы — практически невозможно! Это — мнение всех нас, и меня просили передать его Вам. А от себя добавлю: настолько точного моего портрета, как тот, который Вы написали в первый же день нашего знакомства, никто, кроме Вас, подготовить не сможет! Вы — уникальный специалист!

Василий Степанович поблагодарил Бен-Исмаиля за его высокую оценку. Он мог быть спокоен: Заказчики были ОЧЕНЬ довольны его работой.

* * *

На этот раз выбор места встречи был за полковником Риббоком. И вполне естественно, что собрались они в лесу под Ньоюпортом. На любимой полянке полковника — той самой, о которой он уже рассказывал Мишель. И главным блюдом, которое они должны были оценивать, была уха. Настоящая уха, сваренная на костре. Дрова для костра были загодя заготовлены полковником и сложены под большим деревом центре в поляны.

Сама же поляна представляла собой овал неправильной формы, слегка напоминающий эллипс размерами 10 на 20 метров. Посреди поляны росла большая канадская сосна — именно возле нее полковник и расположил место для костра. Он даже не заметил, что автоматически выбрал его так, чтобы дым от костра рассеивался в кроне дерева. Когда же Мишель обратила на это его внимание, он очень серьезно сказал:

— Поработали бы Вы с мое, — особенно в операциях за границей, — тогда и Вас появилась бы такая привычка. Со временем приобретаешь целую кучу привычек, которые часто на первый взгляд кажутся странными, — но, как показывает мой опыт, именно они и спасают впоследствии твою жизнь… И не только твою, — но часто и доверенных тебе людей.

Воду взяли из речки, которая протекала метрах в ста от поляны. Вода в ней была кристально чистая — местные экологи строго следили за этим.

Пока полковник хлопотал вокруг ухи, Кол протянул Мишель подарочные экземпляры обоих книг доктора Леонтия Кожухаря. Еще пара книг — для полковника — лежала на траве рядом с ними.

Мишель внимательно прочитала предисловие Кола.

— Это несколько расширенный текст твоей статьи в «Нью-Йорк Таймс»?

— Конечно, я его подготовил специально для этого издания.

— И как идет продажа? Уже есть предварительные сведения?

— Конечно. Похоже, что эти книги в самое ближайшее время станут бестселлерами. — довольно ответил Кол. — Продаются они очень резво. Кстати: я уже отослал книги всем твоим социологам. И знаешь — уже начали поступать отзывы. Только мне звонило несколько человек. Интересно, что две организации — Центр по Применению Психологических типов (Center for Applications of Psychological Type — CAPT) и Институт по исследованию темперамента (Temperament Research Institute) — даже успели запланировать каждая по Международной конференции. Первая — от CAPT — будет уже через две недели, а вторая — в течение этого месяца.

— Что же здесь удивительного? Обе эти организации осуществляют коммерческую деятельность с использованием типологии Майерс-Бриггс. Поэтому им необходимо СРОЧНО определиться с формализмом доктора Леонтия Кожухаря. Надеюсь, у них хватит ума разобраться в его книгах…

— Меня уже пригласили быть членом оргкомитетов обоих этих конференций, и я даже начал отбирать доклады.

— Так быстро начали приходить материалы?

— Я сам не ожидал такой скорости! Но пришло уже почти полсотни статей, — и отклонить пришлось всего с десяток! Видно, что специалисты в области типологии Майерс-Бриггс чрезвычайно быстро начали использовать формализм Леонтия. Имеется уже несколько десятков статей, в которых сообщаются об экспериментальных результатах, растянутых на несколько месяцев. Есть даже — результаты ДЕСЯТИЛЕТНИХ наблюдений!

— Как это может быть? — удивилась Мишель. — Ах ну да! Они просто ПЕРЕОСМЫСЛИЛИ данные своих собственных старых наблюдений! Ведь многие из них работают десятилетиями, и все свои результаты тщательно сохраняют. И теперь — им нужно только убедиться в правильности определения ими типов их «старых пациентов», чтобы проверить согласие с результатами, предсказанными в книгах.

— Что они и делают! Так что уже через месяц мы будем иметь материалов достаточно, чтобы сунуть под нос этим кретинам из Комиссии по Национальной безопасности! Будет ДВА ТОМА научных статей! Кстати: буквально вчера я получил пару статей и от твоих социологов. Очень толковые статьи, — есть даже объяснение на основе формализма Леонтия некоторых социологических последствий произведенных террористами взрывов.

— А они-то как узнали об этих конференциях? Обычно наши социологи не считают «типологов» за своих коллег!

— А тут уж я постарался! — рассмеялся Кол. — Вместе с книгами я всем посылал информацию о конференциях и о своем участии в их Оргкомитетах.

— Ну хватит вам уже говорить! — послышался от костра голос полковника. — Оставили меня тут одного страдать от дыма… Пожалуйте сюда: уха готова.

* * *

— А ведь гражданская война в США все-таки невозможна! — сказала вдруг Мишель. — Точнее — возможна, так сказать, «вообще, в общем случае»: поскольку условия для нее созданы самой организацией устройства власти. Но ИМЕННО СЕЙЧАС, как раз в условиях сегодняшнего дня, такое развитие событий в США просто невозможно.

— Извольте объясниться. — шутливо-высокопарно заявил Кол.

— Пожалуйста! — охотно ответила Мишель. — Давайте вспомним те условия, при наличии которых начинается гражданская война.

Во-первых, для этого «старая» пирамида власти должна ДОКАЗАТЬ свою неспособность решать насущные задачи. Причем такое «доказательство» должно быть понятно буквально для каждого человека. Это условие — сегодня безусловно выполнено, и поэтому его далее обсуждать не будем.

Во-вторых, должно иметь место отсутствие РЕГИОНАЛЬНОЙ элиты. Ну, и это имеется, так сказать, «в избытке». Поэтому это условие мы также далее обсуждать не будем.

А вот насчет третьего условия, — я нарочно поставила его на третье место, — тут нужно подумать! Действительно, и республиканцы, и демократы себя дискредитировали совершенно — их реакция на устроенные террористами взрывы наглядно это показала. Но мы забыли еще об одной силе, — и притом силе чрезвычайно мощной. К тому же — это сила явно ФЕДЕРАЛЬНОГО, общегосударственного масштаба.

— Ты имеешь в виду Вашингтона Мюррея с его Движением! — воскликнул Кол. — Ну конечно! Мы о нем совершенно забыли! Для нас с вами все его причитания, все его «лозунги и идеи» являются настолько очевидной чушью, — особенно после прочтения книги Леонтия «Социальные технологии…», — что МЫ полностью ВЫЧЕРКНУЛИ его из списка претендентов! Для нас он — что-то вроде шута! Ну, в лучшем случае — недоучки… Но народ — он-то как раз придерживается противоположного мнения! Об этом свидетельствуют все социологические опросы.

— Да… Ты, конечно, в этом совершенно права. — медленно подытожил свои раздумья Кол. — Действительно, в нашем случае, в наших условиях, гражданская война становится просто НЕВОЗМОЖНОЙ! Все произойдет гораздо проще: «старая» пирамида управления заменится на новую — ту, которая опирается на Вашингтона Мюррея и его Движение!

— Об этом достаточно много говорилось даже на недавней конференции по социологии. Собственно, мне самой эта идея пришла в голову лишь только после того, как я вчера решила еще раз просмотреть материалы нашей конференции. Думала найти там какие-то интересные материалы, — и вот нашла! Так что — гражданской войны не будет! — весело закончила Мишель.

— Не могу разделить твоего веселья, Мишель! — возразил Кол. — Будет тоже совсем не сладко, а возможно даже — и еще хуже: нас в этом случае ожидает тоталитаризм фашистско-клерикального толка. Достаточно послушать пару-тройку речей Мюррея, — и все становится ясным. Хрен редьки не слаще — что гражданская война, что фюрер Мюррей, — все равно БУДУТ МНОГОМИЛЛИОННЫЕ ЖЕРТВЫ. Да еще в руках Мюррея окажется ядерное оружие, — и не только оно… Веселого, в общем, мало: США окажутся на много лет вырванными из общемирового прогресса.

Кол хотел продолжить, но внезапно остановился. Его поразил взгляд полковника: напряженный и страшный. Мишель тоже перевела взгляд на полковника, и ее улыбка начала медленно угалать.

— Друзья! — начал говорить полковник срывающимся от волнения голосом. — Вы хоть понимаете, о чем вы сейчас говорите?! Вы же сами сейчас рассказали НАИБОЛЕЕ ВЫГОДНЫЙ ДЛЯ НАШЕГО ПРОТИВНИКА сценарий ВОЙНЫ со США. Войны нового типа, когда не рвутся бомбы и чужие армии не штурмуют наши города. Войны, ГДЕ МЫ УНИЧТОЖИМ СЕБЯ И СВОЕ БУДУЩЕЕ СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ… Войны, где мы будем убивать себя — САМИ… И убивать — миллионами!

Голос полковника прервался. Несколько мгновений все трое обдумывали услышанное.

Первым пришел в себя Кол:

— Все! Сейчас нам нужно разбежаться «по углам» — да хоть в разные концы этой полянки — и начать думать. Нужно найти слова, чтобы выразить мысль Джорджа наиболее ясно. Берем тарелки — и разбежались. Пока еще в голове все не смешалось.

Через полчаса уха была съедена. После непродолжительного обмена мнениями был сформулирован итоговый документ. Они договорились встретиться через два дня, когда каждый из них еще раз тщательно обдумает ситуацию и рассмотрит все возможные пути выхода из сложившегося положения. И, прежде всего, — продумает систему ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ развязанной против США войны…

Сейчас, действительно, ВСЕ ЗАВИСЕЛО ТОЛЬКО ОТ НИХ.

Итоговый документ: «Война против США».

Против США ведется ВОЙНА с использованием оружия нового поколения — СОЦИАЛЬНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ.

Целью войны является разрушение социального и экономического устройства страны, в результате чего США перейдут в разряд стран развивающегося мира.

Система нападения ИЕРАРХИЧНА и состоит из следующих «зацепляющихся» друг за друга последовательно реализующихся этапов:

Вначале происходит «тихое и незаметное» уничтожение координаторов «среднего звена» из общенациональной пирамиды управления. Уже после реализации этого этапа достигается то, что через пять — шесть лет управление социальными и экономическим процессами внутри страны будет неоптимальным.

Затем убийства координаторов становятся открытыми и даже демонстративными. Одновременно с этим на данном этапе производится несколько крайне резонансных террористических актов, которые наглядно демонстрируют неспособность государственной машины обеспечить безопасность своих граждан.

Все это вместе создает необходимые условия для того, чтобы ко власти пришла политическая сила ТОТАЛИТАРНОГО типа, вследствие чего наличие тоталитарной пирамиды управления обеспечит отставание страны в экономическом и социальном развитии минимально на несколько десятков лет. Кроме того, этим достигается «разовое» уничтожение практически всех координаторов, которые не участвуют в тоталитарной пирамиде, а также — «попутно» — уничтожается не менее нескольких миллионов человек: как «внутренних врагов».

…Василий Степанович Орешкин немало бы удивился, прочитав этот документ: он чуть ли не дословно излагал его собственные предложения — те, которые он предлагал своим Заказчикам в самом начале Операции…

* * *

Вашингтон Мюррей довольно потер руки. Все складывается прямо-таки великолепно! Он — не только несомненный лидер всех рейтингов, проводимых в этом году среди всех кандидатов в Президенты. Он — уже сейчас, за несколько месяцев до выборов! — ДЕЙСТВИТЕЛЬНО несомненный Лидер президентской гонки.

Вашингтон Мюррей действительно ВЕРИЛ в свое предначертание: изменить существующий — прогнивший и погрязший в преступлениях — режим на новый, светлый, при котором каждый человек будет четко знать свое место, при котором с каждого «рядового» человека будут полностью сняты все те — абсолютно ему самому ненужные! — заботы о будущем страны, которые мешают ему, этому простому человеку, спокойно жить и наслаждаться жизнью в полной мере.

«Мы оградим вас от обременительных забот о вашем завтрашнем дне» — вспомнил он лозунг своего Движения. Как это правильно! Думать за всех будет ОН, прислушиваясь, конечно, к своим Советникам.

Все остальные — должны только подчиняться. Действительно: а что они еще могут?! Если бы могли — то, несомненно, уже давно устроили бы НОВОЕ, ПРАВИЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО СТРАНЫ. Но ведь они этого не сделали! Более того, они даже не оказывают всей той помощи, которую он от них так ждет!

«Сколько еще негодяев!» — подумал Мюррей. — «И ведь придется от них как-то избавляться! Нужно будет обязательно изолировать их от остальной — порядочной — массы людей. Изолировать напрочь — чтобы они не искушали людей! Чтобы они не мешали нам воспитывать НОВОГО ЧЕЛОВЕКА! Да! Много еще предстоит нам работы после победы!»

А в своей победе Мюррей уже не сомневался, — как не сомневались, впрочем, и все в США. Поэтому в последнее время его часто начали посещать мысли о том, как именно следует устроить систему власти в США. Он искренне недоумевал, почему власть имущие не понимают, что им просто необходимо поддержать его.

«Неужели же правительственные чиновники не видят, что страна катится в пропасть? О Президенте я уже не говорю: этот даже недостоин называться высоким именем Человек! Не боятся они божьего суда! Как хорошо, что в Движении есть отлично подготовленные люди, которые могут сразу же взять под свое управление силовые министерства! Нужно будет сразу же распустить Конгресс и Сенат!» — внезапно осенило его. — «А после этого — я объявлю новые выборы! Уже в условиях, когда мое Движение контролирует все в стране! Мы победим также и в Парламенте страны! Я приведу в Конгресс СВОИХ людей! И тогда — о, тогда мне уже никто не помешает строить ПРАВИЛЬНОЕ общество! Благо каждого человека — это будет уже НАША забота!.. Хорошо сказано для лозунга. Очень звонко! Хорошо! Но врагов все же ужасно много!.. Я буду плакать, мне будет страшно тяжело, — но я ВОЗЬМУ НА СВОЮ ДУШУ всю полноту ответственности за наш заблудший народ! Кто нам мешает — тот враг! Враг не просто нам, — а ВСЕМУ НАРОДУ!

Поэтому мне нужен мандат доверия, чтобы смести с исторической арены всех, кто мешает нам дать каждому человеку в США счастье!

Очень хорошо! Очень хорошо! Вот это и будет основной мыслью моей следующей речи!»

Вашингтон Мюррей поднялся и пошел к двери: до ежедневного совещания его Избирательного Штаба оставалось всего десять минут. Он еще успеет выпить стакан апельсинового сока. Работа предстояла тяжелая: Мюррей любил «проговаривать» основные пункты своей речи перед СВОИМИ, — а после, уже по стенограмме, его спич-райтеры писали полный текст будущей речи. Впрочем, он часто во время выступления приходил в такое состояние, что начинал говорить «от себя», не придерживаясь заранее подготовленного текста…

Дверь ему услужливо открыл молодой человек с весьма внушительными физическим данными: это был один из членов ЕГО ЛИЧНОЙ охраны.

* * *

Через два дня, после обеда, профессор Малюта позвонил Мишель.

— Нужно встретиться. Джордж пока ничего не придумал, — а нам не мешает поговорить. — сказал он ей по телефону.

Мишель подъехала к дому профессора, когда солнце уже клонилось к закату. Кол встретил ее у подъезда.

— Пошли, я познакомлю тебя, наконец, со своей женой.

В гостиной Мишель увидела пожилую, но все еще стройную пожилую женщину с усталым взглядом. Ее коротко остриженные крашеные в темно-рыжий цвет прямые волосы были расчесаны на пробор.

— Знакомься, Лю, это Мишель Статтон. Доктор социологии. — представил ее профессор Малюта.

— Так значит Вы сейчас разгребаете работы Леонтия. — сказала она, пожимая руку Мишель- Я его знала не очень хорошо, — но у нас в университете все о нем говорили. И довольно много. И не столько о его научных работах, — хотя все искренне считали, что Леонтий может написать статью по любой теме буквально «за пару дней», и при том по теме, о которой ранее ничего не знал. Говорили в основном о том, как он издевался над руководством университета. Тогда как раз была перестройка, и он сумел устроить дело таким образом, что даже поставил вопрос «о партийной ответственности» ректора университета! Это был фурор! А потом он пару лет работал вместе с Колом. Муж уже только здесь рассказал мне, чем они там занимались… Мне стало страшно даже от названий их научных работ… И еще страшнее, когда Кол рассказал о том, что Леонтий действительно знал как сделать приборы, которые могли реализовать все это…

Кол сразу же провел Мишель в кабинет. Когда они разместились за низким столиком в углу, вошла Лю и принесла кофейник с кофе, чашечки и вазу с коржиками. Коржики были незнакомы Мишель.

Увидев, что Мишель разглядывает коржики, Лю рассмеялась:

— Кол совсем закормил Вас моими песочными коржиками! Вы, наверное, думаете, что я больше ничего не умею готовить! А вот сегодня — сырные палочки. Это меня невестка научила готовить — уже три года, как у меня получается не хуже, чем у нее. — гордо закончила она.

Лю положила поднос на столик, улыбнулась еще раз и тихо ушла.

— Лю понимает, что мы собрались поработать. — сказал Кол в ответ на немой вопрос Мишель. — Она знает, что сейчас речь идет том, чтобы мы второй раз не оказались беженцами. Нет, в детали она не посвящена, — но она знает, что есть такие темы разговора, где я словами не бросаюсь…

Кол умолк, когда увидел, что все внимание Мишель посвятила сырным палочкам. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла оторваться от них и продолжить разговор. Сам же Кол только пил кофе.

— Я позвал тебя, чтобы мы вместе обсудили одну проблему… Даже не знаю как начать… — в замешательстве профессор Малюта даже развел руками.

— Понимаешь, чем больше я анализируя ситуацию, тем более я убеждаюсь в том, что МЫ УЖЕ ОПОЗДАЛИ… Мюррей, несомненно, пройдет в президенты… Ты слышала его последнюю речь? Это же явный фашизм в смеси с не менее явным «коммунизмом»! Я-то наслушался этого еще в СССР предостаточно… Думал, что никогда более уже не придется столкнуться с этим, — и вот на тебе… Нам сейчас не на кого опереться. В США не создано никакой структуры, которую можно было бы задействовать в подобных случаях. Более того: все — и Конституция, и Закон, и Пресса — все стоит как раз НА СТРАЖЕ ИНТЕРЕСОВ ТЕРРОРИСТОВ… Я имею в виду — на страже интересов Мюррея, — но это ведь то же самое…

Скажу даже более того: обратись мы прямо к народу — да нам никто просто не поверит! Тем более сейчас — когда выборы в самом разгаре! Избиратели спишут все, что мы скажем, на очередную попытку дискредитировать одного из кандидатов… Да еще нас привлекут к суду, — который закончится уже после прихода Мюррея к власти! Вывод суда будет в этих условиях совершенно прогнозируем…

Ты слышала, как он описывает свои дальнейшие действия?

— Не только слышала! Мне звонил профессор Абрахам Ллойд — президент Ассоциации Американских социологов. Они сейчас готовят очередное «Внеочередное» собрание, на котором собираются принять очередное «Внеочередное» обращение «ко всем заинтересованным сторонам…». Но даже они уже начинают понимать, что таких «сторон» — просто нет!

— Я знаком с Ллойдом. Это квалифицированный ученый. И что ты ему посоветовала? Ведь он же не просто так звонил тебе?

— Да, он хотел узнать мое мнение. Я посоветовала ему не пороть горячку, поскольку все равно СЕЙЧАС никто ничего на эту тему слушать не будет. Ни его лично, ни даже Ассоциацию… Мне кажется, что сейчас нужно не суетиться вокруг проблемы, тем более, что все твои попытки просто приведут к тому, что создадут дополнительный ажиотаж вокруг Мюррея и его Движения. И принесут тем самым пользу только ему. Сейчас нужно срочно подготовить соответствующую книгу. Книгу о том, как нужно действовать, чтобы НИКОГДА В БУДУЩЕМ НЕ ДОПУСТИТЬ ПОДОБНОГО. Вот именно это я посоветовала ему. И мне показалось, что он — согласился.

— Да, им, вероятно, ничего другого и не остается. Если Мюррей пройдет в Президенты, — а он обязательно пройдет, — то эта книга вместе с книгами Леонтия будут служить предупреждением для других стран…

— Мюррей — Президент… И ведь ничем его не остановишь… — задумчиво протянула Мишель.

Сразу после этих ее слов профессор Малюта внезапно вскочил с кресла и начал быстро ходить по кабинету. Встретив изумленный и встревоженный взгляд Мишель, он пробормотал:

— Погоди, погоди, дай немного подумать! Потом, потом…

Мишель встревожило состояние профессора, — но чтобы не мешать ему, она опять занялась сырными палочками.

Профессор рухнул в кресло так же неожиданно, как и сорвался с него.

— Похоже, что выход есть! Но лишь только — один. Другого сейчас просто нет и быть не может. — глаза его блестели, но видно было, что сам он недоволен таким своим решением. — Пойду позвоню Джорджу: это мы должны обсуждать уже втроем. Но это — завтра. Сегодня я еще буду думать.

 

Глава 16

— Ну, а куда же ехать сейчас? — недовольно пробурчал полковник Риббок, останавливая джип перед крутым подъемом.

— Кол сказал — все время прямо. — улыбнулась Мишель.

Она видела, что дальше на джипе им не проехать, — и понимала, что Кол не напрасно предложил им именно такой маршрут. Но вслух сказала она об этом только тогда, когда они отошли уже достаточно далеко от машины.

— Вероятно, Кол не хотел, чтобы мы приехали туда на автомобиле.

— Да уж, это похоже на него. И я не удивлюсь, если окажется, что ему требуется максимальная секретность. — все еще недовольно пробурчал полковник.

— А вы идете легко! — вдруг заметил он. — Я не перестаю Вам удивляться: Вы прекрасно смотрелись бы среди моей группы в качестве «боевика».

— Не люблю я этого. Мне легче действовать самостоятельно, не координируя ни с кем своих действий. — отвечала Мишель. — Ну вот, похоже, что мы пришли.

— И точно — вот и Кол! Удивительно! Вы заметили его раньше, чем я, хотя из нас двоих как раз у меня опыта в такого рода путешествиях — гораздо больше, чем у Вас.

— Случайность. — равнодушно ответила Мишель.

Но полковник хорошо знал, что это — далеко не случайность! Не так давно — где-то с месяц назад — его старый знакомый, отставной генерал из АНБ Френки Стоун рассказал ему под большим секретом, что именно собой представляют такие, как Мишель. Когда он упомянул ее имя в своем рассказе, полковник возразил, что Мишель работает а Аналитическом отделе, и сейчас — прикомандирована к его группе. И что если бы она обладала всеми теми способностями, о которых так живописует Френки, и которые довольно неплохо знает и сам полковник, то она бы находилась совершенно в другом отделе. На это отставной генерал рассказал ему, как провалилась однажды — еще при его предшественнике на посту руководителя Группы планирования Специальных Операций — попытка ЗАСТАВИТЬ такого человека выполнить то, что он не хотел. «Спустя два дня внезапно оказалось, что в Группе планирования Специальных Операций полно вакансий. А похороны сыграли всем 8 офицерам весьма пышные» — сказал он. А потом добавил: «Но этот парень был значительно более слабый, чем твоя Мишель.». Они потом еще выпили по чашке кофе с коньяком — за здоровье своих друзей. Собственно и собрались они в годовщину одной такой операции, — той, где Френки посылал на операцию целую группу, а встречал одного лишь Риббока — тогда еще капитана…

* * *

— Ну вот мы и пришли. — сказал профессор Малюта, вводя полковника и Мишель в небольшую комнату. — Это и есть моя Лаборатория.

Добирались они до нее довольно долго: Лаборатория, куда привел их Кол, располагалась в шахте, горизонтально прорытой в склоне высокой горы. Сначала они долго проходили через анфилады небольших комнат, извилистых коридоров и огромных залов. Иные были пустые, в некоторых пылилась какая-то громоздкая аппаратура. А некоторые комнаты и залы выглядели так, как будто работа в них только что была закончена.

Пока они шли, полковник начал понимать, что Мишель, пожалуй, не так уж и далека от истины. Кол, похоже, выбрал именно такое место, которое действительно МОГЛО обеспечить полную секретность переговоров.

Комната была явно обжитая. Здесь не было пыли, а на столе громоздились в живописном беспорядке исписанные бумаги вперемежку с какими-то деталями и железками. На стойках вдоль стен, на стойках, занимающих середину комнаты, стояло множество приборов, назначения которых полковник даже не мог себе представить. Его только удивило, что некоторые из приборов — работают.

— Не удивляйтесь. — сказал Кол. — Собственно, это и есть моя ЛИЧНАЯ Лаборатория. Я здесь работаю. В этой комнате — всегда сам. В других помещениях — часто с приглашенными сотрудниками. Не удивляйтесь также, что часть моей аппаратуры задействована: ее работа обеспечит секретность нашего разговора. А в том. что такая секретность действительно нужна — вы вскоре убедитесь и сами.

Они разместились в удобных высоких креслах вокруг большого стола, стоявшего прямо под светильником. На столе был неизменный кофе, сахар, а также печенье. На этот раз — слоеное.

Мишель не удержалась и попробовала его. Заметив, что оно ей понравилось, Кол похлопал ее по плечу:

— Лю не перестает тебя восхищать? Скажу по секрету: и меня тоже. А рецепт приготовления она передает тебе. — и он протянул ей исписанную мелким четким почерком бумажку.

— Ну, а теперь к делу. Вчера мы разговаривали с Мишель, и она произнесла фразу, которая заставила меня по-новому взглянуть на ситуацию. Я анализировал эту мысль всю ночь, и пришел к выводу, что у нас имеется ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС предотвратить катастрофу. Это действительно единственный — и ПОСЛЕДНИЙ — шанс: более того, с каждым днем реализовать его будет все труднее и труднее…

— Что ты имеешь в виду? И зачем такая секретность? — спросил полковник.

Он был немного не в своей тарелке: за все годы общения с Колом ему никогда не приходилось видеть, чтобы тот принимал такие — особые — меры предосторожности. И поэтому ему не терпелось побыстрее внести ясность в ситуацию.

— Вчера, за разговором, Мишель обронила, что Мюррея уже ничем не остановишь. — ответил Кол. — А мне внезапно вспомнилась строчка из одной китайской поэмы: «И ТОЛЬКО СМЕРТЬ ОСТАНОВИЛА ЕГО…». Вначале мысль эта — физическое устранение Мюррея — показалась мне просто неприемлемой… Но потом, уже вечером, я взглянул на все сложившееся под другим углом зрения: явно или неявно, но ВСЯ пирамида управления Движением — во главе с Мюрреем — делает все необходимое, чтобы ввергнуть страну в пучину безысходности и многомиллионных человеческих жертв. Фактически, Движение Мюррея — это ПЕРЕДОВОЙ ОТРЯД врага, ведущего беспощадную ВОЙНУ против США.

И тогда я поставил вопрос так: что нужно сделать, чтобы ЛИКВИДИРОВАТЬ НАСТУПАЮЩУЮ КАТАСТРОФУ? Ответ становится практически очевидным: необходимо ЛИКВИДИРОВАТЬ ту пирамиду управления, на которую опирается Мюррей. Для этого нет нужды в уничтожении ВСЕХ людей из его Движения. Для этого нужно всего лишь УБРАТЬ некоторое количество координаторов, — как раз тех, на которые опирается именно ПОЛИТИЧЕСКАЯ деятельность Движения. Не будем забывать, что это Движение начиналось не как политические, — оно в самом начале выступало как религиозное Движение экуменического толка.

Потрясенный полковник смотрел на Кола недоумевающими глазами.

— Ты что, говоришь это серьезно?

Он перевел взгляд на Мишель, и с изумлением увидел, что она восприняла слова Кола не просто серьезно, на даже уже полностью и целиком согласна с ними.

— Браво, Кол! — тихо сказала Мишель. — Это действительно выход!

— Вы что, согласны с Колом? — спросил потрясенный полковник.

— Не просто согласна, а даже тоже считаю это действительно ЕДИНСТВЕННЫМ ВЫХОДОМ. — ответила Мишель. — Это решение не просто оптимально: оно также КРАСИВО с точки зрения теории.

— Пусть вас не удивляет слово «красиво». — добавила она, увидев негодующий жест полковника. — Дело в том, что «красивое» с точки зрения теории решение — это, как правило, ВСЕГДА ПРАВИЛЬНОЕ решение! Каждый, кто занимается научной деятельностью, поймет, о чем я говорю.

— Но ведь это же АМЕРИКАНЦЫ! Что же, ты нам предлагаешь убивать СВОИХ? — негодуя, наседал полковник на Кола.

— И Вы поддерживаете это? — обернулся он к Мишель.

— Джордж! Они уже НЕ НАШИ! — тихо осадил полковника Кол. — Они уже ВРАГИ. Враги всего, что мы считаем достойным человеческого существования. Враги нашего спокойствия. Враги нашего образа жизни. Враги нашего будущего. Они ИСПОЛЬЗУЮТ американцев в интересах ТРЕТЬИХ ЛИЦ — в интересах врагов всего того, что нам дорого!

— Они ИСПОЛЬЗУЮТ народ. — подхватила Мишель, обращаясь к Риббоку. — Полковник, они не выражают интересы народа: они подло ОБМАНЫВАЮТ его. Они ЗАМАНИВАЮТ народ к пропасти. Дело идет о МИЛЛИОНАХ человеческих жизней, полковник! О миллионах тех, жизнь которых будет насильственно прервана в случае прихода к власти Мюррея с его Движением. Вы же слышали последнее его выступление. И читали фрагменты речей Гитлера и Сталина — я Вам их послала вчера вечером. Мюррей УЖЕ СЕЙЧАС четко указал ВРАГА, — того врага, с которым он будет бороться сам и с которым он призывает УЖЕ СЕЙЧАС бороться других: это представители той пирамиды власти, которая имеет место СЕЙЧАС. А также — ВООБЩЕ ВСЕ, кто не согласен с ним. РЕШАТЬ ЗА ВСЕХ БУДЕТ ОН. САМ. ЛИЧНО. И БЕСПОВОРОТНО.

— А то, что такое решение единственное, которое остается нам — так ты это должен понимать не хуже меня. Мы уже несколько недель пытаемся расшевелить наших толстозадых чиновников. Мы бросили на чашу весов наш научный авторитет, наши должности, звания, опыт. Но чиновники столкнулись С НОВЫМ — и пройдет слишком много времени, прежде чем они привыкнут к тому, о чем мы говорим.

Кол в волнении вскочил из-за стола и забегал по комнате.

Мишель же сидела за столом и задумчиво молчала. А потом снова обратилась к полковнику.

— Полковник! Убить самого Мюррея — это не решение проблемы. Решением может быть только то, когда мы найдем ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ причины, РЕАЛЬНЫЕ пружины, которыми заводится, как механическая игрушка, это Движение. Я думаю, не следует ставить вопрос о НЕМЕДЛЕННОМ убийстве Мюррея. Нужно вначале присмотреться к Движению, определить координаторов, — особо выделить тех из них, на которых опирается ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Движения. А уже потом уже — только потом, когда мы все узнаем — мы и будем решать, как именно следует бороться с этой пирамидой управления Движением. Так что от Вас никто не требует НЕМЕДЛЕННОГО решения.

Наконец, все мы должны понять, что убийство ТОЛЬКО ОДНОГО Мюррея дела не решит: его Движение все еще будет достаточно мощным, чтобы ОТВЕНИТЬ ВЫБОРЫ! И тем самым — дать нашим противникам предпринять НОВУЮ атаку. И опять все наши чиновники увязнут в подготовке и проведении выборов, а мы — опять останемся ПЕРЕД ЭТОЙ ЖЕ САМОЙ ПРОБЛЕМОЙ… Нет, убийство одного только Мюррея НИЧЕГО НЕ РЕШАЕТ! Нужно уничтожить ВСЮ ВРАЖЕСКУЮ инфраструктуру — всю пирамиду управления Движением…

— Все дело в том, Джордж, что мы с Мишель пока не видим ДРУГОГО ПУТИ для того, чтобы сделать невозможным установление тоталитаризма в США. — устало сказал Кол. — Честно говоря, я надеялся, что я ошибаюсь и что Мишель или ты сможете показать мне другой путь. Я думал, что, может быть, я чего-то не учел, до чего-то не додумался. И сейчас я, наверное, огорчен гораздо больше, чем ты…

— Ну что ж, тогда другое дело. — начал остывать полковник. — Мне показалось, признаться, что речь идет уже о том, чтобы приступить к покушению немедленно.

Кол и Мишель улыбнулись. Кол сел за стол, отхлебнул остывший кофе и сказал:

— Давай не будем пока торопить события. Мы говорили о КРАЙНЕЙ МЕРЕ, о том, что может случиться, если мы не найдем ДРУГОГО решения. Наша главная задача сейчас — это разузнать как можно больше информации о Движении и обо всех его ОСНОВНЫХ представителях. И, конечно, о самом Вашингтоне Мюррее — политике и человеке.

На том и пришли к соглашению.

Решили также собираться ежедневно в этом же помещении, чтобы поделиться достигнутыми результатами и намечать планы на будущее.

* * *

Первая встреча произошла уже на следующий день и оказалась, как и следовало ожидать, безрезультатной. Информации о Движении, о членах его Совета и о самом Вашингтоне Мюррее оказалось настолько много, что и полковник, и профессор Малюта, и сама Мишель буквально «утонули» в потоке сведений. Сведений по большей части самых что ни на есть поверхностных, неопределенных, а часто даже — и просто слухов.

Они не расстроились: собственно каждый из них и ожидал подобного.

И их ожидания начали оправдываться уже на второй их встрече.

— Я узнала, что Мюррей очень любит, чтобы его записывали. — сказала Мишель: — Это и неудивительно: он необычайно демонстративен. Да и вообще — для этого типа личности, с его отождествлением СЕБЯ САМОГО с большими коллективами людей — это просто характерная черта поведения. Он буквально ФИЗИЧЕСКИ ОЩУЩАЕТ необходимость донести «каждое свое слово» до слушателя. А если учесть еще, что он — тип рациональный, и всю свою деятельность стремится проинтерпретировать исключительно только в терминах своей программной функции — а это у него ЭМОЦИИ, — то становится понятным, что ему ОБЯЗАТЕЛЬНО НУЖНЫ СЛУШАТЕЛИ.

Поэтому необходимо добраться до этой информации. Особенно — до записей того, что они говорили ранее и говорят сейчас на Совете своего Движения. Однако, не сомневаюсь, что такие данные они держат в строгом секрете.

— Ну, это не является такой уж большой проблемой. — вступил в разговор полковник. — Моя группа легко сумеет сделать это. Я же хочу обратить ваше внимание на еще один источник ОБЪЕКТИВНОЙ информации о Мюррее и — частично — о его Движении. Дело в том, что Мюррея, как кандидата в Президенты, охраняют ГОСУДАРСТВЕННЫЕ службы — и вся информация оседает в Службе охраны Президента. Добраться туда у меня нет никаких возможностей, — но это было бы интересно…

— А вот эту проблему я могу решить очень просто! — воскликнула Мишель. — у меня есть знакомый хакер. Это отличный «компьютерный взломщик».

— Боюсь, что твой хакер ни в чем не сможет нам помочь: уж слишком сильно защищены эти файлы. — возразил полковник.

— Это смотря еще от какого хакера. — улыбнулась Мишель. — Мой же хакер ИМЕННО ЭТУ защиту «прорывал» неоднократно: он мне показывал реальные записи любовных приключений Президента. Так что — в его квалификации я не сомневаюсь!

— Ну вот и хорошо. Не будем задерживаться и подытожим. — решил Кол. — Джордж — ты занимаешься похищением видеодокументов из Движения. Постарайся, однако, сделать это НЕЗАМЕТНО и просто скопировать их: было бы хорошо, чтобы НАШЕ ВНИМАНИЕ осталось незамеченным.

— Я именно так это и планирую сделать. Я ведь хорошо понимаю ситуацию. — согласился полковник.

— А ты, Мишель, веди своего хакера сюда: здесь он найдет все необходимое, и, к тому же, здесь канал связи будет в высшей степени закрытым. Наконец, он найдет здесь самую новейшую аппаратуру, включая НЕОГРАНИЧЕННЫЙ доступ к самым мощным компьютерам мира.

И события начали развиваться.

* * *

Сегодня Ибрахим Чейни задержался в офисе дольше обычного: нужно было срочно подобрать материалы для будущего выступления Вашингтона Мюррея. Он долго копался в файлах, искал среди дискет и лазерных дисков с видеозаписями, постоянно сверяясь с запиской, которую дал ему спич-райтер Лидера.

Наконец, все закончено. Он облегченно вздохнул и начал привычно наводить порядок в хранилище. Рассортировал дискеты — эта информация относилась еще к старому, начальному периоду существования Движения, когда Движение было бедным и никто даже и не думал о том, что оно выльется в столь мощное политическое явление…

«Да, денег тогда хватало только на дискеты.» — подумал Ибрахим Чейни. Он был «старожилом» Движения, и хорошо помнил еще ТО время.

Он вздохнул, а потом радостно перешел к следующему стеллажу и начал расставлять в нужном порядке боксы с лазерными дисками. Этот этап своей ежедневной деятельности он очень любил: ведь это как-бы зримо и наглядно проявлялся успех и Движения, и его самого как участника Движения. Это тешило самолюбие и повышало его самооценку.

Наконец он окинул последним придирчивым взглядом помещение и приступил к установлению средств защиты. Это заняло у него всего 14 минут — дело давно уже стало для него рутиной.

Затем он закрыл двери и вышел. Тихое жужжание подтвердило, что замок уже сменил код. Охранник — из Легионеров Духа, в белом мундире — козырнул Чейни и опять начал чутко прохаживаться около двери.

Прежде чем выйти, Чейни прошел еще три поста и четыре двери.

Ибрахим Чейни страшно удивился бы, если бы узнал, что путь в хранилище специалисты из группы Риббока — четыре человека, среди которых был и Стив Ярроу — проделали всего за 4 минуты 47 секунд.

Это стало возможным вследствие того, что во всем доме были широко использованы подвесные стены. Эта конструктивная особенность в последние годы широко использовалась в строительстве помещений АНГАРНОГО типа. При таком способе строительства жестко фиксировался только общий каркас здания — его несущие конструкции и опорные элементы. А собственно стены — они являли собой просто толстые пластины из декоративного материала и навешивались на специальные крепления. Облегчало дело также то, что, в эстетических целях, такие стены навешивались с обоих сторон несущих элементов: таким образом, внутри стен — точнее, двух соседних вертикальных пластин декоративного материала — всегда было некоторое расстояние — не менее 20–30 сантиметров.

Благодаря использованию специально сконструированной аппаратуры такие стены легко перемещались на несколько десятков сантиметров. Поэтому-то группа внедрения полковника Риббока легко, как на прогулке, прошла буквально «между стенами». Естественно, путь выбрали такой, чтобы по пути встретилось как можно меньше посмтов охраны.

Ну а проблема с проникновением собственно в помещение, где хранилась информация, также решалась несложно: для этого достаточно было только образовать щель путем отклонения пластин, которые, собственно и образовывали подвесные стены и потолок.

А охранная сигнализация была легко нейтрализована при помощи такой аппаратуры, о которой никому не было известно.

После этого настал черед Стива Ярроу. Он быстро подключился к мощным серверам, установленным в помещении. Для того, чтобы скачать всю информацию, записанную на них, понадобилось всего не более 24 минут. А три другие сотрудника группы внедрения тем временем переписывали дискеты и лазерные диски.

Спустя два часа группа внедрения так же незаметно покинула здание.

Еще через час вся информация была уже у полковника Риббока, который тут же перебросил ее на компьютер в Лаборатории для Мишель и профессора Малюты..

* * *

Пока группа под руководством Стива Ярроу священнодействовала в хранилище информации в штаб-квартире Движения, Мишель находилась в Лаборатории профессора Малюты. Они с интересом следили за толстым розовощеким молодым парнем, который с аппетитом жевал коржики, испеченные женой Кола, в то время как пальцы его быстро бегали по клавиатуре компьютера…

Едва парень вошел в Лабораторию, он издал громкий вопль, эхом прокатившийся по пустым коридорам.

— Да это целый клад! С этой аппаратурой можно стать владыкой мира!

— Дик! — укоризненно произнесла Мишель. — Ну как ты ведешь себя. Знакомься: это профессор Кол Малюта. Профессор! Этот невоспитанный человек — Ричард Нортон, для хороших знакомых — просто Дик.

— Господи! Сам «Великий Кол»! — настолько искренне вырвалось у Дика, что профессор усмехнулся. — Вы дадите мне автограф?

Было просто уморительно смотреть на сконфуженного и смущенного Дика.

Мишель рассмеялась:

— Кол! Я не видела Дика смущенным уже лет пять! Ты сделал невозможное!

Кол Малюта улыбнулся.

— Не волнуйся, мальчик! Обязательно! А теперь — давай-ка я тебя познакомлю с аппаратурой. Многое из того, что здесь имеется, существует лишь только в одном экземпляре.

Пока они полчаса ходили по Лаборатории, совещались, переставляли стойки с аппаратурой и соединяли приборы проводами в одном только им ведомом порядке, Мишель сидела за столом, пила кофе и жевала коржики. Похоже было, что как раз коржиками Кол запасся сегодня на целую ночь, и при том — на целый полк.

Мишель знакомилась по стоявшему на столике портативному компьютеру — ноутбуку — с информацией, которую она получила через «открытый» Интернет.

Наконец все было готово, и Дик принялся за работу.

— Дик — логик, и поэтому во время работы ему не нужно мешать. — сказал Кол. — Это значит, что мы немножко помолчим, — пока он настолько не увлечется работой, что перестанет замечать все вокруг себя. А потом — сможем уже и говорить. Но негромко. Что именно нужно сделать — я Дику объяснил.

— Я тоже — улыбнулась Мишель.

Через полчаса Дик, не отрываясь от компьютера, сказал:

— Господа! Прошу к столу! Другими словами — выбирайте, что нужно скачать. Служба охраны Президента — к Вашим услугам!

Кол и Мишель подсели к своим компьютерам, соединенным с компьютером Дика, и принялись за работу.

Затем точно также были обшарены архивы АНБ, ЦРУ, ФБР и других организаций.

Спустя четырнадцать часов они были выжаты, как лимоны. Но дело было сделано.

Теперь оставалось только разобраться в полученной информации. Информация от Риббока поступила уже после этого.

Кол и Мишель начали разбирать «завалы информации» уже через четыре часа — после того, как они с Диком покинули Реабилитационную Лабораторию, которая находилась буквально «в нескольких коридорах пути» от Лаборатории Кола. Дик очень удивился — настолько быстро они были приведены в норму.

— Вы маг и волшебник, профессор! Если Вам когда-нибудь будут нужны мои услуги — я всегда с радостью хотел бы поработать с Вами. — сказал он на прощанье.

— Хорошо, Дик! У меня есть для тебя работа. Сейчас я закончу одно из дел, — и ты мне будешь нужен. Я хочу сделать аппаратуру для организации комбинированного воздействия на биологические организмы лазерного, магнитного и акустического облучения. Я долго откладывал эту работу, — собственно, мы ее планировали еще с Леонтием…

Дик ушел, бережно прижимая к груди несколько книг Кола — с теплыми пожеланиями от автора…

— Хороший мальчик! — сказал Кол, вернувшись после того, как проводил Дика.

— Это, вероятно, лучший из хакеров планеты. — тепло улыбнувшись, ответила Мишель. — О нем практически никто не знает — кроме нескольких его друзей, конечно. Мы познакомились случайно: он, еще малым, пытался ограбить мой дом. Я только что купила последнюю модель компьютера — он-то и был его целью. Я почувствовала его, как только он подошел к дому, и следила за ним. Этот начинающий вор забрался ко мне, а потом — сел за компьютер, чтобы проверить, работает ли тот. И — понятное дело — забыл обо всем на свете. К тому же, я уже подключила его к Интернету. Я посмотрела минут пятнадцать из-за его спины: работал он весьма профессионально. Ну а потом — пошла готовить кофе и пирог. Вернулась через полчаса, положила все возле него. Он съел уже полпирога и выпил чашку кофе, а потом и чаю, — прежде чем осознал, где он и что с ним. Мы крупно поговорили, — и тех пор он мне почти как младший брат. Конечно, всю необходимую аппаратуру я ему оплатила: жалко было терять такой талант.

Я уже тогда хорошо разбиралась в медитации — я уже начала свои «отдельные» тренировки… И я сразу увидела, еще в первый раз, что парнишка находится на чрезвычайно высоком уровне… И я не удивилась, когда через пару лет заметила, что скачивает он информацию зачастую вовсе без того, чтобы взламывать защиту…

— Это верно! Я уже давно заметил эту его особенность. — тихо сказал Кол. — Вот видишь — прибор. Он все время работал… Наш Дик — координатор очень высокого уровня. Как говорил Леонтий — «объект соединяется с субъектом в единое целое»… Да, некоторые относят это к экстрасенсорике, некоторые — к телепатии… Но наш парень работает именно на этом уровне! И я теперь знаю, что на компьютерах от него скрыть информацию НЕВОЗМОЖНО… Он скачивает ее — даже в неработающего компьютера! И притом — на произвольно большом расстоянии..

— Да, собственно — пару раз так и было! — подтвердила Мишель. — А еще он говорит, что иногда я мешаю ему — особенно когда САМА хочу побыстрее добраться до этой информации… Он как-то даже в истерику впал — кричал: «Да бери ты ее сама — у тебя это даже быстрее получится, чем у меня!..»

— Да! — Кол утвердительно качнул головой. — И он совершенно прав: у тебя это действительно может получиться даже быстрее, чем у него… Ладно, а парня ты все же береги!

— Что я и делаю! Он не входит ни в один из списков хакеров — мы с ним обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что такая «известность» ему не нужна. Поэтому периодически он обшаривает весь Интернет и уничтожает все упоминания о себе в этой области. Надо сказать, что уже несколько лет они и не появляются… Я очень благодарна тебе, что ты займешься им.

— Ну, это только если наша затея успешно закончится. А чтобы она имела шанс это сделать — за работу. Скоро придет Джордж, — и что мы ему скажем?

* * *

Когда полковник Риббок появился в Лаборатории, в общих чертах план дальнейших действия уже был готов.

После недолгого обсуждения он был сформулирован следующим образом: «Определить строение пирамиды управления Движением Вашингтона Мюррея. Определить типы координаторов в этом Движении.»

За определение типов засели все. Включая и тех сотрудников из группы полковника, которые уже были знакомы с текстами книг доктора Леонтия Кожухаря. Таких набралось не так уж и много — в группе полковника всего 8 человек, кроме него самого и Мишель. Итак, над определением типов работало всего 11 человека — включая и Кола.

Конечно, подчиненные полковника не знали, на какую, собственно Программу они работают. Просто полковник выбрал наиболее преданных своих сотрудников и сказал им, что, пока они не загружены работой, он просит их выполнить небольшую работу, так сказать, «для него». А чтобы их не подводить — он ничего им не скажет, чтобы, в случае чего, они могли с чистой совестью сказать, что «всего лишь выполняли приказы полковника». Это было встречено с пониманием. Полковника любили не только как командира: Риббок был широко известен в АНБ как человек, умеющий позаботиться о своих подчиненных, и работать вместе с ним уже давно считалось за честь. Теперь же, видя явное беспокойство полковника, многие из его подчиненных сами устремились ему на помощь.

Конечно, своим сотрудникам Риббок предоставлял лишь только тот материал, который группа Стива Ярроу раздобыла в штаб-квартире Движения. Материал же, полученный от хакера Мишель, анализировали лишь они втроем — полковник, Кол и Мишель.

А вот с определением КООРДИНАТОРОВ — дело оказалось гораздо сложнее…

Сошлись на том, что координаторов смогут БЕЗОШИБОЧНО определить лишь только Мишель и Кол. Полковник Риббок сам отвел свою кандидатуру:

— Я не смогу УВЕРЕННО И ДОКАЗАТЕЛЬНО определить координатора. — сказал он. — А, следовательно, мы только потеряем время — ведь вам все равно придется проверять мои заключения.

Окончательно работу по выполнению поставленной задачи распределили так. Вначале, на первом этапе, Кол и Мишель определяют координаторов. Затем эти кандидатуры и соответствующие файлы записей, в которых эти кандидатуры фигурируют, передаются полковнику и его подчиненных, — а те уже определяют тип личности этой кандидатуры.

— А, может быть, лучше бы взять — да и поопределять типы вообще всех людей в «верхушке» данного движения? — спросил Стив, когда узнал о том, что ему предстоит сделать.

— Это было бы, конечно, очень хорошо! — сказала Мишель. — Но Вы знаете, сколько это займет времени?! И все же мы учтем Ваше предложение: нужно будет определять типы личности также и для тех технических работников — секретарей, референтов, охранников, и т. п. — которые близки как к самому Мюррею, так и к членам Совета Движения.

* * *

В Лаборатории на большом экране постепенно вырисовывалась структура Движения Мюррея. Каждый день привносил в нее все новые и новые элементы…

И вот однажды, во время очередного «вечернего заседания» — а Кол, Мишель и полковник каждый вечер собирались на полчаса для обсуждения в Лаборатории — кое-что начало проясняться.

Первой это заметила Мишель:

— Посмотрите-ка сюда! — сказала она, когда результаты очередного дня были нанесены на экран. — Ведь намечается довольно интересная картина! Мы имеем в рамках Совета Движения пару «передатчик — приемник», причем приемником является сам Лидер Движения, Кандидат в Президенты Вашингтон Мюррей! Нужно, я считаю, обязательно просмотреть материалы, где этот член Совета Движения — Айвен Брисли ((П-Мемб(С-Отн(- иррациональный, соенсорный, этический, интроверт) и Мюррей ((С-Отн(П-Топ(-рациональный, этический, интуитивный, экстраверт) ведут разговоры, совещаются, — да даже просто переговариваются. И нужно проанализировать их разговоры: нужно определить, идет ли НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ, идут НОВЫЕ РЕШЕНИЯ именно по направлению от Брисли к Мюррею. И если и идут — то внимательно присмотреться, откуда Айвен Брисли их берет! Если это ЕГО ЛИЧНОЕ мнение — то все в порядке: эту связь можно отбросить.

— Ну а если нет? — спросил полковник.

— Тогда мы начинаем «отслеживать» все связи Брисли — и в результате выходим на человека, который «Программирует» уже Айвена Брисли — а за ним и Мюррея. — ответил Кол вместо Мишель. — Собственно, это и есть ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНЫЙ алгоритм распознавания наличия внешнего, СТОРОННЕГО управления той или иной пирамидой управления.

— Ну тогда поступим следующим образом. — принял решение полковник. — Чтобы не затягивать дело — а я уже понял, что «проверять» Брисли нам придется В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, — то, пока мы будем анализировать отношения Брисли — Мюррей, я пущу моих ребят «хвостом» за Брисли: пусть они последят за ним. Нам скоро понадобятся эти сведения.

На том и порешили. Мишель и Кол остались в Лаборатории, а полковник, взяв с собой часть файлов с зафиксированными контактами Брисли — Мюррей, поехал в Ньюпорт отдавать соответствующие распоряжения.

* * *

Через неделю все стало на свои места.

Полковник всю эту неделю практически не имел возможности заниматься анализом информации: он постоянно принимал решения то по организации слежки за людьми, с которыми контактировал Брисли, то по сбору о них необходимой информации. Собственно, так и был задуман этот этап операции: «плотно» проследить ЗА ВСЕМИ контактами Брисли на протяжении ОДНОЙ НЕДЕЛИ — ну максимум двух. Это время определилось тем обстоятельством, что по четвергам у Мюррея проходило заседание Совета Движения, на котором принимались текущие политические решения, вырабатывалась и корректировалась тактика и стратегия. И поэтому, если УПРАВЛЕНИЕ Движением или самим Мюрреем действительно имело место через Брисли, то канал, по которому Брисли получал информацию, ОБЯЗАТЕЛЬНО должен был за это время хотя бы один раз — но сработать!

А в том, что именно Брисли являлся «генератором новых идей» для Мюррея — в этом никаких сомнений не оставалось ни у Кола, ни у Мишель уже через три дня.

Не осталось их и у полковника, который нашел-таки полчаса — по просьбе Кола — вырваться в Лабораторию.

Рассказывала Мишель. По ходу дела она выводила на большой экран необходимые диалоги между Брисли и Мюрреем.

— Начну с самого начала. Мы знаем, что Мюррей чрезвычайно много выиграл, когда развязал предвыборную кампанию РАНЬШЕ всех остальных своих конкурентов. А вот, пожалуйста, и причины, которые побудили его принять столь необычное решение — прямо скажем, совершенно необычное для американской политики.

И она указала на большой экран.

— Идет обычное заседание Совета Движения, — решается вопрос о том, что же нужно говорить на День Благодарения. — комментировала Мишель. — Видите — все говорят лишь о ТЕКУЩИХ вопросах, не возникает ни одной новой мысли, ни одной новой идеи. И вдруг Брисли начинает говорить, что мол-де нужно все свои мысли и все свои дела посвятить единой — Великой — цели. Что нужно бы успеть пораньше начать обращаться к народу. ЧТОБЫ НАРОД ПОЛНЕЕ И ЯСНЕЕ УСПЕЛ ПОНЯТЬ СВОЕГО ЛИДЕРА. Чтобы народ успел ПРИВЫКНУТЬ и Лидеру, — и ПОЛЮБИТЬ его. Понятно, что Мюррей воспринял это ТОЛЬКО КАК ПОДСКАЗКУ — подсказку начать избирательную кампанию.

А теперь посмотрите на Брисли, когда он слушает реакцию Мюррея на свое выступление! Сначала некоторое удивление и замешательство — «А вдруг меня обвинят в чем-то? Ведь я говорил не об этом!» — буквально чувствуется, как пробегают его мысли. Но потом он — как и все остальные — уже всецело попадает под «очарование» Мюррея.

Все! Дело сделано. И из этого эпизода ясно, что Брисли и сам не понимал окончательно, что сделали его слова. Не понял этого и Мюррей, — видите, как он увлеченно описывает СВОЮ СОБСТВЕННУЮ — как ему кажется — идею?

А вот еще эпизоды. Привожу их практически без комментариев.

Принятие решения о том, чтобы Движение организовало работу добровольцев по ликвидации последствий взрывов в Парадайзхолле. Видите — здесь Брисли вначале вообще действует ЧЕРЕЗ ГОЛОВУ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ, чтобы сообщить Мюррею о первом взрыве. Причем ссылается на то, что он сам смотрел выпуск новостей! Брисли и выпуск новостей! Больше мы нигде не зафиксировали такого интереса Брисли к новостям — ни ранее, ни позже ЭТОГО события! Скорее даже — наоборот: новости он не очень то и любит, и поэтому смотрит их скорее «для проформы» — чтобы не отстать от других. Кстати, — это может означать, что КТО-ТО «подсказал» ему с этим выпуском новостей!

А вот и само заседание. Опять видим ТИПИЧНУЮ картину: РОБКАЯ подача материала со стороны Брисли — и тут же ее РАЗВЕРТЫВАНИЕ Мюрреем в «эпическую картину»…

Мишель показала еще несколько эпизодов, а затем закончила рассказ:

— И так — практически везде: ВСЕГДА именно Брисли является — В НЕЯВНОМ ВИДЕ! — генератором именно той НОВОЙ информации, которая приносит Мюррею политический выигрыш! Причем — ПО СТРАТЕГИЧЕСКИМ направлениям! Что находится в резком противоречии с типом личности самого Брисли, который является сенсориком — следовательно, «тактиком», способным хорошо разрабатывать лишь только кратковременные планы! Было бы еще понятно, если бы Айвен Брисли был координатором соответствующего уровня, — и притом уровня БОЛЕЕ ВЫСОКОГО, чем у самого Мюррея. Но это — явно не так! Никаких задатков координатора ВЫСОКОГО уровня у Брисли нет: так, уровень не выше второго — третьего снизу. Скорее даже — второго. А вот Мюррей — несомненный координатор уровня не ниже ЧЕТВЕРТОГО!

После этого посещения Лаборатории полковник бросил все наличные в его группе силы на слежку за Айвеном Брисли. А также — за всеми людьми, с которыми он контактировал длительное время.

И когда в его поле зрения попал русский журналист Михаил Маргащук, полковник сразу же послал за ним наблюдение исходя из того, что он — ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ сотрудник спецслужб бывшего СССР: Полковник не забыл, что именно такими характеристиками должен был обладать человек, который — по мнению Кола и Мишель — организовал всю террористическую операцию. Конечно, это было бы кране невероятно, чтобы Михаил Маргащук оказался ИМЕННО ТЕМ человеком — но вовсе не было исключено, что ТОТ человек — руководитель Операции — мог использовать на ключевых местах своих бывших сотрудников.

Именно поэтому люди полковника смогли зафиксировать наличие шифрованной связи между русским корреспондентом Маргащуком и неизвестным, хорошо спрятавшимся абонентом Интернета. На протяжении трех дней такая связь имела место дважды, — но зато полностью отсутствовала всякая вообще связь с русскими газетами, корреспондентом которых Маргащук числился уже почти год.

Повела обычная русская лень: за почти год пребывания в США Маргащук не послал в редакции газет ни одной заметки!

И еще полковник отметил одно важное обстоятельство: связь с Маргащуком была — ОДНОСТОРОННЯЯ! Информация передавалась ТОЛЬКО К НЕМУ.

«Значит, его связь с Центром происходит по другим — „более медленным“ каналам» — понял полковник. — «Следовательно — он простой исполнитель!».

* * *

Полковник немедленно познакомил Кола и Мишель с полученными группой наблюдения за Брисли результатами.

Они собрались в Лаборатории и вместе тщательно изучили две записи: одну — ту, где в среду, при игре в гольф, происходил разговор между Айвеном Брисли и Михаилом Маргащуком. (То, что разговор велся на русском языке, не представляло затруднений: полковник и Мишель великолепно владели этим языком, а Кол — да русский вообще был его родным!) А другой записью было заседания Совета движения, которое имело место через день, в пятницу (на этот раз заседание сместили с четверга на пятницу вследствие имевшего место в четверг выступления Мюррея).

— Да, это и есть именно то, что мы искали: перед нами — один из каналов управления Мюрреем. — подтвердил Кол.

Все они были чрезвычайно взволнованы — и вместе с чем воодушевлены… Они хорошо отдавали себе отчет в том, что сегодня, фактически ВПЕРВЫЕ ЗАВЕРШЕНА контрразведывательная операция с использованием нового метода — социальных технологий.

— Смотрите: вот Маргащук ведет разговор о «якобы постороннем» — о том, насколько важно, чтобы ИМЕННО ТЕБЯ считали ПОЛНОМОЧНЫМ представителем твоей фирмы. — радостно говорила Мишель. — При этом — идут примеры «из личной жизни корреспондента», сопровождаемые ОБЩИМИ ВЫВОДАМИ. Поскольку они оба — иррациональные типы, то при этом ПОДРАЗУМЕВАЕТСЯ, что это все — справедливо также и ДЛЯ ВСЕХ СЛУЧАЕВ ЖИЗНИ! В том числе — и для Движения! И, в частности, для РОЛИ МЮРРЕЯ в нем! но «со стороны» — все в пределах правил: не зная социальных технологий — и не подкопаешься!

А вот уже и заседание Совета. Здесь идет речь уже о том, как строить предвыборную агитацию «на местах». И наш Айвен — совершенно искренне! уже от себя лично! — РОБКО сообщает свое мнение: нужно особо подчеркнуть заслуги Мюррея в таком успешном развитии Движения. И нужно подчеркнуть его непримиримость к врагам — это уже вставляет сам Мюррей. Брисли при этом морщится — он такой тип личности, которому как раз ТРУДНО дается такое разделение на «своих» и «чужих»… Он даже и не думал, что его слова могут отозваться ТАКИМ ОБРАЗОМ! И спроси его — так ведь он СОВЕРШЕННО ИСКРЕННЕ УВЕРЕН, что Мюррей — ПРИНЯЛ АБСОЛЮТНО НЕ ТО РЕШЕНИЕ, КОТОРОЕ ОН — БРИСЛИ — ЕМУ ПОСОВЕТОВАЛ! А Мюррей — наоборот: восхищается Брисли, что тот — его лучший советчик и всегда знает, что именно нужно его «хозяину». Да вот, собственно, и его собственные слова.

И Мишель запустила их погромче:

— Айвен — вот кто действительно понимает сущность Движения! — говорил Мюррей начальнику Секретариаты Движения, идя по коридору своей штаб-квартиры. (Установленные группой Стива Ярроу «жучки» работали исправно, — даже поставляли видеокартинки со всех мониторов, находящихся в здании.) — Так и запомни — в случае сомнения — спрашивай совета у Айвена.

— Кстати! — заметила Мишель. — а ведь наш противник, не мудрствуя лукаво, взял из книги Леонтия даже сам способ для реализации управления одноим человеком — Мюрреем — со стороны другого человека — НАШЕГО ПРОТИВНИКА — через посредство ТРЕТЬЕГО лица — Брисли. При этом о цели управления сам Брисли, через которого идет управление Мюррееем, совершенно не подозревает! Если пользоваться терминологией доктора Кожухаря, то наш противник использует как раз то «СЛОВО» — e13(e4 — которое предложил сам доктор Кожухарь для одного конкретного случая — для управления Директором фирмы со стороны своего Подчиненного! И ведь этот случай он довольно подробно разобрал в своих книгах!

* * *

— Ладно, ребята! — озабоченно сказал Кол. — Повеселились — и хватит! Не время для веселья… Джордж! Теперь ты и оказался лицом-к-лицу с тем вопросом, который так долго откладывал.

Полковник поднял недоумевающий взгляд на Кола.

— Я имею в виду вопрос о том, ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ? — ответил Кол на не заданный полковником вопрос. — А, если быть более точным, — то я напоминаю, что мы с Мишель видим лишь только один выход — ФИЗИЧЕСКОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ верхушки пирамиды управления Движением Мюррея, включая и физическое уничтожение самого Вашингтона Мюррея. Иначе — мы просто не успеем…

— Мы не говорим о будущем. — добавила Мишель. — В будущем мы просто не допустим, чтобы дело дошло до такой стадии. Но сейчас — нам деваться некуда… Нужно решать СЕГОДНЯ.

— Ну, не прямо сегодня. — поправилась она, заметив, как полковник поморщился. — Но просто время не ждет…

— Тебе нужно подумать, Джордж! — сказал Кол. — Мы не торопим тебя, — да ты и сам все это прекрасно понимаешь. Но каждый день промедления — это наши потери… Теперь тебе от принятия решения уже не уйти: мы уже четко знаем, что и Движение, и сам Мюррей — это не более чем МАРИОНЕТКИ В ЧУЖИХ РУКАХ. И речь идет уже не о ВЫБОРАХ ПРЕЗИДЕНТА МЮРРЕЯ — речь идет уже не только о том, что Американцы СВОБОДНО И ЧЕСТНО ВЫБЕРУТ ТОТАПЛИТАРИЗМ. Речь идет о том, что ВРАГ МАНИПУЛИРУЕТ ВЫБОРАМИ. ПОБЕДИТ — НЕ МЮРРЕЙ: ПОБЕДИТ ВРАГ. Тот враг, который и управляет Мюрреем, как куклой. Подумай, Джордж. Осмысли.

— Мы знаем, что Вам трудно принимать решения в неординарных ситуациях. — с сочувствием сказала Мишель. — Но принять решение все же надо. Мы все понимаем, что НИКОГО из государственных чиновников НАМ УБЕДИТЬ НЕ УДАСТСЯ. Во всяком случае — до выборов… Но ведь как раз ПОСЛЕ выборов — будет уже поздно! Следовательно — только нам и принимать решение. Кроме нас — никто не успеет ничего предпринять…

 

Глава 17

«Бог мой! — думал Риббок по дороге домой. — Так это правда! Никогда не думал, что придется принимать решения на такую тему… Давай не будем спешить и обдумаем все еще раз. Может быть, где-то вкралась фатальная ошибка?»

Однако в глубине души он уже понимал, что никакой ошибки нет…

По пути домой он чуть не столкнулся со встречной машиной, чего с ним не случалось лет с четырнадцати. Жена, как только увидела, в каком состоянии он приехал, сразу же поставила подогретый ужин на стол и вышла из гостиной к детям.

— Прости пожалуйста! — виновато сказал Риббок вдогонку. — Но я спать сегодня не приду: мне нужно многое обдумать.

— Хорошо, я постелю тебе в кабинете.

После ужина полковник поднялся в свой кабинет. Он прошелся вдоль стены, на которой были развешаны его дипломы, сертификаты, ордена и медали, а также фотографии, иллюстрирующие весь его жизненный путь. Конечно, здесь было далеко не все…

Он сел за стол. Налил кофе — жена заботливо оставила на столике подле письменного стола полный кофейник, а рядом — тарелку, наполненную пирожками с мясом. Такие пирожки были любимой едой полковника, и в доме они никогда не переводились.

Он пил кофе и ел пирожок, — а на душе становилось все паршивее. Он силился представить себе гражданскую войну в США — и все никак не мог. Он не мог представить себе, что в его дом могут ворваться какие-то вооруженные люди… Он просто не мог представить себе стрельбу на улицах ЕГО города…

Мысли его перескочили на картины гражданской войны в Украине. Да, он был тогда на Украине. Это было уже немного после того, как Кол Малюта удрал оттуда. Собственно, он тогда не только не был знаком с Колом, но даже и не подозревал о его существовании…

…Он получил задание — руководить экспедицией по спасению нескольких волонтеров — шести добровольцев, которые были направлены Американским Корпусом Мира в центральные области Украины для преподавания английского языка в средних школах.

Двух из них он нашел уже убитыми в Виннице — небольшом городке почти в самом центре Украины. Их полуразложившиеся трупы во дворе школы — по всему видно, что выброшенные из окна второго этажа — показал ему директор школы, в которой они преподавали.

— Они просто хотели спасти детей. — медленно, как бы с трудом произнося слова, рассказывал ему директор. — Наша школа считалась — да, собственно, так оно и было, — ПРЕСТИЖНОЙ: в ней учились дети, родители которых имели деньги, чтобы оплатить работу учителей повышенной квалификации. А учителя к нам шли — ведь в государственных школах зарплату им не платили уже почти год…

— И вот врывается в нашу школу озверелая толпа… — директор говорил тусклым, ничего не выражающим голосом. Но, заглянув в его глаза, Риббок увидел настолько большое горе, что с трудом смог не отвести взгляд. — Детей били палками, железными прутами… И все норовили по голове, по голове. Кричали — «Ну как, сильно умные?!»…

Директор как-то неловко взвыл на последний словах, всхлипнул, не сумев сдержаться. Видно было, что он рассказывал это много раз, — но все никак не может привыкнуть и переживает все это заново.

— Насиловали девочек, а потом били их по животу… Учителя разбежались, а кого поймали — заставляли есть учебники, вырезали язык… И насиловали, насиловали… Коллектив у нас был, как и во всех школах, преимущественно женский… А нападающие были в основном молодые хлопцы, — мне сейчас даже кажется, что и напали они на школу «просто так», чтобы «немножко побузить» — но, не встретив отпора, озверели… А ваши волонтеры закрылись в одном из классов со своими учениками и пытались удержать двери… Куда там! Продержаться им удалось не более чем 10 минут… А потом их били… Как их потом били…

Директор снова всхлипнул.

— А я спасся просто чудом… Они не заметили мой кабинет — он в самом углу, такая узенькая дверь… А я звонил и звонил всем родителям — телефон-то еще работал. Сотовые станции тогда разгромили еще не все… Зверство это продолжалось всего-то минут 15–20. Потом приехали родители. Уже давно те, кто имел деньги, собирали оружие «просто на всякий случай» — как они говорили. Вот они и приехали с автоматами… Когда они увидели, что их тут поджидало, когда они увидели своих детей, — а многие увидели лишь только то, что от них осталось, — заговорили автоматы… А некоторые имели даже и гранаты… Убежать смогло всего лишь несколько нападавших… Правда, и от школы ничего не осталось…

— Ну и зачем же они здесь оставались?! — буквально вскричал он. — Ведь спокойно могли бы уехать! Сколько раз я сам говорил им это…

Риббок еще долго глядел потом из удаляющейся машины на директора, стоящего прямо посреди дороги, пока того не закрыли развалины пятиэтажного дома… Собственно, в подвале этого дома и нашел свое пристанище директор…

А трупы обоих волонтеров были отправлены в сопровождении трех автоматчиков из его спецгруппы на автомобиле в Киев, где в посольстве США был организован сборный пункт. В распоряжении Риббока оставалось всего 7 человек. Лейтенанта Столберга — его в сопровождении трех автоматчиков из состава спецгруппы он отправил на двух машинах в Бар за одним волонтером, преподававшим там в техникуме, готовящем учителей начальных классво. Бар был небольшим городком, расположенным километрах в 70 от Винницы. Вроде бы и недалеко — но больше ни о самом Столберге, ни о ком-то из его группы он никогда не слышал…

Сам же он — тоже в сопровождении оставшихся трех автоматчиков — поехал в Хмельник, где работало сразу три волонтера. Хмельник был небольшим городком, километрах в 60 от Винницы.

…В Хмельник они въезжали очень осторожно: их осталось всего трое — и притом всего на одном автомобиле. Сержанта Маунри они потеряли, когда прорывались через одно из небольших сел, где, как оказалось, разместилась на постой какая-то местная банда. Огонь по ним открыли без предупреждения, и притом сразу из нескольких гранатометов, — так что рядовой Кроссби еле успел выскочить из объятой огнем машины. А Маунри был за рулем — и умер сразу…

…Они долго кружили по городу, пытаясь разыскать волонтеров. Им повезло: на городок еще ни разу не нападали рыщущие вокруг банды, и он был достаточно многолюден. И люди — пока еще ненапуганные…

Им страшно повезло: их направили к небольшому домику у реки, — и волонтеры действительно оказались там!

Риббок уже надеялся на то, что везение будет продолжаться и дальше, как неподалеку у реки послышались выстрелы. Они быстро посадили волонтеров в автомобиль, сели в него сами — но выезды из города были уже перекрыты.

Их спасло то, что волонтеры подсказали, что можно спрятаться в старинной башне, оставшейся в городе еще с раннего средневековья. Башня действительно была редкостной: ее строили турки еще в ХV веке, когда Хмельник на 70 лет оказался под турецкой оккупацией.

башня оказалась в отличном — с точки зрения военных, конечно — состоянии. Они укрепили взломанную ими же дверь, — а стены, казалось, могли выдержать даже артиллерийский обстрел. Они его и выдержали — когда башню обстреляли из гранатометов.

Нападающих они не интересовали — их вообще ничего не интересовало, кроме съестного и одежды. Да еще — помародерствовать всласть. Риббок заметил также, что некоторое количество нападающих будто рыскает по городу в поисках кого-то.

— Что они ищут? — спросил он старика, — хозяина дома, у которых укрывались волонтеры: они взяли его в башню с собой.

— Они выискивают местных бюрократов. — ответил тот.

— Кто это такие?

— Да это просто те, кто работал в горисполкоме, налоговой полиции, райсовете, был директором пищепромкомбината… Да мало ли кто — лишь бы был НАЧАЛЬНИКОМ.

— А это еще им зачем?

— Как зачем? Чтобы убить.

— Что, что? — переспросил, не поняв, Риббок.

— Эти бандиты — люди, которые ОБИЖЕНЫ ВЛАСТЬЮ. Точнее — они считают себя обиженными ею. Они видят именно во ВЛАСТИ источник всех СВОИХ ЛИЧНЫХ бед. И они убивают всех, кто хоть как-то к ней причастен. — разъяснил один из волонтеров…

Они просидели в башне двое суток, пока нападающие не ушли из города. Они никому не были особо нужны — поэтому и спаслись в башне, хотя им и пришлось выдержать несколько попыток штурма…

Автомобиль, конечно, они потеряли, — и до сборного пункта, который размещался в Житомире — городе, лежащем на их пути, километрах в 130 от Киева, — им пришлось добираться пешком. Заняло это четыре дня, потому что пробирались они преимущественно лесами и кустарниками. И все равно: практически ежедневно им приходилось участвовать в бою. Волонтеры уже давно были вооружены тоже: чего-чего, а оружия вокруг хватало…

Они едва успели на последний конвой в Киев…

Шли они вшестером: Риббок, два его автоматчика, да еще три волонтера. Они предлагали деду, с которым укрывались в башне, идти с ними и дальше.

— Куда?! — уныло спросил тот. — Вы уедете в США. А мне что делать в Житомире или Киеве?! Здесь-то меня хоть знают, — а там могут запросто и убить… Там я — ЧУЖОЙ… Будут убивать — никто и не заступится…

Когда они уже выходили из Хмельника, то спросили у одинокого прохожего о дороге на Житомир…

Внезапно полковника бросило в жар — он получил ответ на давно, с первой беседы дому у профессора Малюты, мучающий его вопрос.

«Боже! Да ведь это же сам доктор Кожухарь показал нам тогда правильную дорогу!» — полковник даже покрылся потом. — «Я еще минут десять поговорил с ним. И это несмотря на то, что мы очень спешили! Господи! О чем же мы тогда говорили?! И ведь тема разговора показалась мне важной — иначе я не задержался бы ни на минуту…»

Но полковник знал, что это он уже не вспомнит никогда. Память на лица — это было присуще ему, но вот на разговоры…

Несколько минут полковник мучительно думал о том, что, увези он тогда с собой доктора Кожухаря, все сегодняшние проблемы даже не смогли бы возникнуть. Но кто мог тогда знать? Кто?!..

…Это была не первая встреча Риббока с гражданской войной… Но ТЕ гражданские войны происходили в экономически неразвитых странах: в Латинской Америке, Южной Азии, Африке… И только на Украине он впервые столкнулся с гражданской войной в стране, в которой чуть ли не более половины населения имело высшее образование!..

* * *

В Украине гражданская война была очень уж похожа на то, что могло произойти и в США…

«Собственно, такая гражданская война ОБЯЗАТЕЛЬНО начнется в США после прихода Мюррея и его людей к власти» — внезапно понял полковник. — «Ведь в США будет ДОСТАТОЧНО ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ПОПРОБУЮТ БОРОТЬСЯ с тоталитаризмом. Тех людей, которые просто не смогут жить при тоталитаризме! А это и значит — начнется гражданская война!».

А уж тоталитарных режимов за свою службу он насмотрелся…

Хочет он ТАКОГО будущего для Америки? Хочет он ТАКОГО будущего для своих детей? Да что там для детей — уже для самого себя!

«Ну уж нет!» — полковник даже помотал головой. — «Такого я не допущу! Сделаю все, что в моих силах, чтобы ТАКОГО будущего не случилось… Согласен: пока эти толстозадые чиновники решатся — будет поздно. НАМ ПРИДЕТСЯ СДЕЛАТЬ ВСЕ САМИМ.»

Он еще долго сидел за письменным столом, продумывая план действий по уничтожению пирамиды управления Движением Мюррея.

«Моя группа сегодня уже составляет 35 человек. На 8 из них я могу положиться полностью — это те, которые уже подключены к слежке за Мюрреем и Движением. Людей мало… А ведь придется убить несколько десятков человек. И — сделать это очень быстро. За чрезвычайно сжатые сроки. Да еще — при противодействии все полицейской системы США! Наверное — все убийства придется осуществить в течение одной недели: больше времени нам просто не дадут! Уж я-то знаю возможности нашей системы, — к тому же речь идет о выборах в Президенты!»

Значит, нужно поискать среди своих старых знакомых, и прежде всего среди отставников — понял Риббок.

Кого же? Первым пришел на ум, конечно, отставной генерал из АНБ Френки Стоун, — тот, который рассказал ему о Мишель. Этот не просто умеет организовать, — этот умеет и сам достаточно квалифицировано провести уничтожение противника. К тому же, — а это весьма немаловажно, — он отлично разбирается во всем новом: а социальные технологии это и есть НОВОЕ.

«Да, — а ведь придется еще всем тем, кого я подберу, рассказать о социальных технологиях.» — подумал полковник. — «А также — показать все материалы, которые должны их УБЕДИТЬ в том, что только физическое уничтожение является ЕДИНСТВЕННЫМ ВЫХОДОМ из создавшегося сегодня положения… Ладно, это завтра я обсужу с Колом и Мишель.

Теперь кто же будет еще? Лу Баррака? Нет, у него слишком завышенное самомнение. К тому же — он часто неуправляем…

Ну а Лиз Барри? Как я мог забыть о ней?! Отлично владеет подрывными устройствами любого типа. Это будет очень полезно: ведь уничтожение противника нужно произвести так, чтобы не пострадал никто, кроме них самих. Хорошо также и то, что Лиз имеет большой опыт тайных операций. Погоди, погоди, — да ведь она еще и великолепно владеет холодным оружием! Вот дополнительный блок для нескольких возможных решений…»

К утру у полковника уже был готов список из 9 человек, — каждый из которых был связан личными дружественными узами с ним и был профессионалом самого высокого класса в области специальных операций.

Утром он выехал в Лабораторию на встречу с профессором Малютой и Мишель.

* * *

После состоявшегося утром разговора полковник созвонился со всеми, кого он наметил пригласить для участия в Операции по ликвидации опасности от Движения и Вашингтона Мюррея, и настоятельно пригласил их на встречу. Согласились все — полковник великолепно разбирался в людях.

Приехали они почти одновременно: сказалась выучка. Все они, конечно, слышали о лауреате Нобелевской премии, профессоре Коле Малюте, — но увидели его впервые. А вот о Мишель Статтон — знал один лишь генерал Френки Стоун. Поскольку все девятеро выбранных полковником были хорошо знакомы между собой, они отметили ту крайне высокую степень уважения, которое Френки оказывал Мишель.

— Френки! — шепнула ему на ухо бесцеремонная Лиз Барри: ей страшно хотелось узнать, в чем здесь дело. — Ты ведешь себя перед этой девочкой так, как будто она проглотила атомную бомбу.

— Если бы это даже было и так, — отвечал Френки, — то тогда я относился бы к ней с гораздо меньшим уважением. Поверь мне — а ты меня знаешь достаточно хорошо — я с радостью встретился бы на узкой дорожке с целым батальоном русского спецназа, чем с ней одной: в первом случае у меня был бы хоть какой-то шанс на удачу. А вот против нее — у меня никогда не будет ни малейшего шанса — даже если у нее хорошее настроение. Ты помнишь случай, когда Группа планирования Специальных Операций оказалась истребленной почти полностью? Так тот, кто это сделал, может считаться просто мальчиком по сравнению с ней.

— Фу ты! — выдохнула Лиз- А по ней и не скажешь…

Поскольку Лиз Барри была как-бы добровольной «службой новостей» (собственно, так ее часто и называли, подчеркивая, что она всегда любила, как сорока, передавать новости всем своим) — эта информация о Мишель стала достоянием всех приглашенных еще до того, как они дошли до Лаборатории.

Все приглашенные были специалистами высокого класса, — и поэтому для них хватило всего двух часов, чтобы разобраться в ситуации и составить о ней свое мнение.

Последним выступал полковник, который не мог умолчать о своих колебаниях.

— Ты принял совершенно правильное решение, Джордж. — задумчиво сказал генерал Френки Стоун. — Я бы, конечно, колебался гораздо меньше…

— Ну что ж! А теперь давайте выбирайте мне цели. — послышалось деловое предложение Лиз Барри, поддержанное одобрительным гулом присутствующих.

— Я долго думал сам, и мы долго советовались все вместе — я, Кол и Мишель. — начал полковник. — И мы пришли к выводу, что оптимальным будет следующий план операции. Прежде всего: необходимо выкрасть так называемого «журналиста» Михаила Маргащука и выжать из него всю доступную ему информацию. Займется этим, я думаю, Лиз, — она выберет себе еще 3 человек в качестве поддержки: мы должны предусмотреть все возможные варианты развития ситуации. Тем временем Кол и Мишель определят ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ КОЛИЧЕСТВО координаторов, которые подлежат уничтожению. Остальным — готовиться к операции: разрабатывать разные способы убийства, разные подходы к людям, готовить оружие, и тому подобное. Обращаю Ваше внимание на то, что ориентироваться КАЖДОМУ нужно на уничтожение примерно 10 человек в течение одной недели.

— Может быть, я сама займусь Маргащуком? — попросила Мишель. — Ведь только я на сегодня знаю о нем практически все.

— А ты сможешь? — спросил Кол.

— Сможет. — ответил за Мишель полковник.

— Хорошо, Мишель. Я думаю, возражений не будет? — обратился он к присутствующим.

— Да ладно тебе, Джордж! Всем нам совершенно ясно, что командовать должны вы — ты, профессор Малюта и доктор Статтон. В этой операции — мы всего лишь «руки» — исполнители.

На том и порешили.

* * *

Михаил Маргащук был очень доволен собой. Сегодня он спланировал свой разговор с Брисли таким образом, чтобы тот оказался всецело занятый мыслями о том, что НЕЛЬЗЯ СБРАСЫВАТЬ СО СЧЕТОВ КРУПНЫЙ КАПИТАЛ. То есть — он рассказал «другу Айвену» очередную придуманную им побасенку о том, что нужно уметь сосать от обоих маток. А также о том, как мудро поступили в СССР, когда разрешили — на время! — капитал. Правда — мелкий: вот это и была ОШИБКА. Ошибка по мнению его личному, Маргащука то есть: нужно было УСПОКОИТЬ МИРОВОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ путем разрешения также и крупного капитала. А потом уж, когда все уляжется, — тут разом всех и прихлопнуть, этих эксплуататоров и кровососов! Вот так, мол, и нужно было действовать большевикам в России в начале ХХ века. Да что там говорить: ведь именно такой алгоритм успешно применил в том же ХХ веке Адольф Гитлер — что и привело его к власти!

Теперь Брисли на ближайшем совете выскажет мысль о том, что не нужно бы пугать крупный капитал, — а Мюррей это сразу же и проглотит: он немедленно поймет, что от такого альянса можно и подкормиться! Особенно теперь, когда крупный капитал УЖЕ ГОТОВ вкладывать в него свои деньги…

Пока что он успешно справлялся с заданиями, которые давал ему Орешкин. Постепенно он даже научился придавать своим беседам определенный артистизм и блеск, «запутывая» свою мысль и маскируя ее среди повседневных тем, — тех тем, которые они с Айвеном уже привыкли обсуждать.

Как всегда после игры в гольф, он зашел в ресторан «Синий дракон» в китайском квартале, — это было неподалеку от гольф-клуба «Дельфин», где они по средам играли свою еженедельную партию в гольф с Айвеном Брисли. Михаил Маргащук за последние полгода приобрел привычку всегда приходить сюда, чтобы в тиши — а после обеда, около трех часов дня, здесь всегда была пауза: обедать уже поздно, а ужинать рано — написать подробный отчет о проведенной беседе.

Орешкин еще перед началом Операции особо предупредил его, чтобы он НИКОГДА не имел при себе никакой записывающей аппаратуры. Маргащук вначале отнесся к этому скептически, — однако по мере того, как рос авторитет Движения он заметил, что он — как и все знакомые членов Совета Движения вообще — попадает под все более пристальное и внимательное наблюдение службы безопасности Движения. К тому же, и сама эта служба становилась по мере того, как Движение набирало силу, все более профессиональной: Движение на безопасности не экономило, — .и Михаил лишний раз позавидовал предусмотрительности Орешкина. Сам он так ГЛУБОКО ни думать, ни планировать просто не умел…

Адрес ресторана «Синий дракон» ему также дал Орешкин: это был как раз тот ЕДИНСТВЕННЫЙ канал связи, с использованием которого Маргащук должен был каждый раз давать отчет о проведенной с Брисли беседе.

Со стороны казалось, что Маргащук взял отдельный кабинет и просто обедает в нем. Но каждый раз этот кабинет специально готовился к его приходу. Вот и сейчас, Михаил между переменой блюд быстро «отстучал» на переносном ноутбуке весь отчет. (Этот отчет был тут же записан группой Стива Ярроу, осуществлявшей уже более недели непрерывную слежку за Маргащуком.) Затем он отдал ноутбук официанту Ли, который незаметно вынес его. Куда девался этот ноутбук дальше — Михаил не знал. Но был твердо уверен, что уже на следующий день его информация будет уже у Орешкина.

Теперь Михаил знал, что информация отправлена, а он — опять свободен. Как правило — до вечера во вторник, когда он по Интернету получит программу очередного разговора с Брисли. Раньше Орешкин с ним связывался по понедельникам — на начальном этапе Операции ему нужно было много времени для планирования разговора. Теперь же — пришел навык, и он уже мог решать требуемые задачи более быстро. А Орешкин, соответственно, — более оперативно реагировать на изменение событий.

Интервал же времени в неделю — ибо он с Брисли встречался только по средам, в гольф-клубе — изменить было невозможно. Что поделать — «издержки производства»… А чтобы встречаться ВНЕ гольф-клуба — это Орешкин строжайше запретил: разве что на ОФИЦИАЛЬНЫХ пресс-конференциях.

Маргащук вышел из ресторана и сел в автомобиль. Теперь — поехать домой и немножко «расслабиться». Вот уже полтора месяца, как он, убедившись, что Орешкин не организовал за ним слежку, позволял себе такое «расслабление» после каждого разговора с Брисли. Попросту говоря — он пил. Понемногу — не так, как раньше, в России. Но все же — нарушал прямой приказ Орешкина. Он замечал, что понемногу начинает спиваться опять, — но, по его расчетам, первый запой должен был начаться уже ПОСЛЕ выборов…

Как всегда, дома он первым делом задернул шторы — для всех окружающих он должен спать — и, все еще стоя, потянулся к бару.

Открыть его он не успел: что-то ухватило его за руку, повернуло, от боли он начал двигаться, все быстрее вращаясь вокруг чего-то твердого. Наконец ноги его оторвались от пола, и он тихо упал на ковер, скользя по нему животом. Движение замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Рука его была выпрямлена и неудобно завернута назад. Он почувствовал укол выше кисти, и сознание его начало тихо угасать.

Он даже не понял, что случилось именно то, чего он боялся больше всего в своей жизни: его «взяли».

* * *

Совещание в Лаборатории на следующий день проводил полковник Риббок.

— Теперь мы знаем точно: НАПАДЕНИЕ НА США СПЛАНИРОВАНО И ОНО ВЕДЕТСЯ С ИСПОЛЬЗЗОВАНИЕМ СОЦИАЛЬНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ. Фактически, в дело вступило новое оружие — его, также как и ядерное, можно назвать ОРУЖИЕМ МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ. И пусть вас не удивляет применение этого «страшного» названия к тому, что все мы привыкли считать просто БОЛТОЛОГИЕЙ. С использованием Социальных Технологий можно убивать многие миллионы людей…

А теперь — по сути. Михаил Маргащук — кадровый сотрудник ГРУ — Главного Разведывательного Управления бывшего СССР. Не буду рассказывать всю его биографию, хотя он и рассказал ее довольно подробно. Для нас наиболее важно то, что он назвал имя того, кто спланировал операцию и кто контролирует ее проведение. Это — некто Василий Степанович Орешкин, бывший полковник ГРУ. А вот финансируется нападение — на арабские деньги.

Мы проверили его информацию по нескольким независимым источникам, — включая секретную информацию АНБ, ЦРУ, Госдепартамента США, а также — ряда других разведок и спецслужб мира. Для этого, конечно, пришлось проникнуть в их компьютерную сеть — и мы это сделали. Так вот, скажу только главное: вся эта информация подтверждается полностью.

Сейчас мы уже имеем достаточно материала, чтобы доказать несомненную причастность иностранных ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ к ПРЯМОМУ вмешательству во внутренние дела США. К их прямому вмешательству в протекание выборов Президента.

— Ну и что? — иронически спросил генерал Френки Стоун полковника Риббока. — Передадим материалы в суд? Предъявим ноту протеста Ираку или кому-то еще? Эти материалы хороши будут в случае успеха нашей затеи, — но не раньше!

— Действительно, полковник! — поддержала его Лиз Барри. — Ты всегда слишком щепетильно относился к вопросам морали! Мы уже давно поняли, что без стрельбы нам не обойтись. Так что не нужно нас убеждать «еще раз»!

— Так! — резко встрял в разговор и Норман Шубергуптер — обычно молчаливый коротышка. Он был, несмотря на свой неказистый внешний вид, крайне опасным в поединках без оружия: его часто использовали, когда нужно было заставить противника поверить в свое полное преимущество и превосходство или в свою полную безнаказанность. То есть в случаях, когда дело шло о «подставе» и провокации противника на активные действия. — Так где он, этот Орешкин? Свернем ему шею — и дело с концом.

— К сожалению, с Орешкиным придется подождать. — негромко сказал Кол. — Убийство Орешкина сейчас уже ничего не решает.

— Как это? — вырвалось у Лиз.

— Главную опасность для Национальной безопасности США представляет приход Вашингтона Мюррея к власти. С этим-то, надеюсь, вы согласны?

— Конечно! — утвердительно за всех ответил генерал Френки Стоун.

— Так вот, ответьте мне на такой вопрос: будет ли убийство Орешкина служить препятствием для победы Мюррея на Президентских выборах? По вашим лицам вижу, что вы согласны с нами: нет, не будет!

— Понятно! — крякнул смущенный Френки Стоун. — Главное — это выбить Мюррея. Да… Ну и что мы должны делать?

— Нам нужны еще одни сутки, чтобы определить все необходимые цели. — сказал полковник. И все почувствовали, что речь идет уже о ПРИКАЗЕ. — Мы, собственно могли бы часть целей указать уже сейчас — но нужно все свести воедино и все тщательно продумать. К тому же, для большей вероятности успеха нам нужно распределить цели таким образом, чтобы вам действовать против них было бы просто удобно. Да еще не нужно забывать, что мы собираемся убивать НАШИХ людей! И поэтому количество убийств нужно свести к минимуму.

— Не забывайте также и о том, что нам нужно также убить и БУДУЩЕГО ПРЕЗИДЕНТА США. — вполголоса пробурчала Лиз.

— Первого в истории ЧЕРНОГО президента. Н-да…, мои братишки и сестренки голову мне оторвут, если узнают про это. — невесело пошутила она.

— Ничего, сестренка! Они тебе памятник поставят, когда узнают, от какой беды ты их выручила. — шутливо поддержал ее полковник.

— Ладно, ребята! Хватит болтать. — зычный голос генерала Френки Стоуна разнесся по Лаборатории настолько громко, что все вздрогнули от неожиданности: он вывел слушателей из нелегких раздумий. — Все за работу: мы — проверять снаряжение, а Кол, Мишель и Джордж — за анализ ситуации. Время не ждет. А обговорили мы уже все. И решение приняли — тоже уже давно.

И Френки повел своих ребят в зал, который на время операции Кол выделил для них.

* * *

Василий Степанович Орешкин смотрел на газету и вслух, всласть ругался матом. Возле него стоял Бен-Исмаиля, и что-то говорил, пытаясь его успокоить.

В газете было написано, что вчера вечером русский журналист, специальный корреспондент ряда Московских газет Михаил Маргащук, находясь в пьяном состоянии, не справился с управлением автомобилем и врезался в стену дома. От полученных ран он скончался на месте.

(Почти все, написанное в газете, было правдой. И что Михаил Маргащук был пьян, и что сразу умер. Генерал Френки Стоун и полковник Риббок тряхнули стариной — и у полиции не возникло даже тени подозрений в том, что происшедшее могло быть не несчастным случаем. К тому же экспертиза показала, что организм пострадавшего был любовно проспиртовал уже давно…)

Василий Степанович постепенно остывал:

— Вот так же приходилось работать в СССР: если хороший специалист — так обязательно рано или поздно сопьется!

— Василий Степанович! И все же я не понимаю, почему Вы так огорчились? — спросил Бен-Исмаиля. — Ведь Вы же сами на-днях говорили мне, что планировать для Мюррея больше практически ничего не надо! А так получилось даже естественнее — не мы удалили Маргащука от Брисли, а он сам умер! В полиции нет ни капли сомнения, что его смерть — естественная. К тому же, господин Маргащук пил. И пил — постоянно.

— Да он просто напивался, подлец, каждую среду! — опять взорвался Орешкин. — И говорил же ему, и предупреждал же его! Ведь он мог, свинья такая, поставить под удар всю Операцию! Ну да ладно! Мертвому — спокойствие. Забудем о нем: свое дело он сделал — и сделал добросовестно…

— У него осталась семья? — тихо спросил Бен-Исмаиля.

— Да, конечно. Я как раз хотел Вас спросить, нельзя ли для нее что-нибудь сделать. У него были жена и двое детей. Оба — мальчики, учатся в средней школе. Семья живет в Брюсселе.

— Как Вы думаете, этой суммы хватит? — спросил Бен-Исмаиля, показывая чек Орешкину.

– . Эта сумма как раз соответствует его вкладу. — ответил Василий Степанович. — А его семье этих денег хватит на всю жизнь…

* * *

Рабочее совещание — последнее перед началом АКТИВНЫХ действий — проходило спокойно: все эмоции были уже проявлены раньше.

Профессор Кол Малюта доложил общую структуру Движения Мюррея. На большом экране монитора он высветил всю пирамиду управления Движением — с раскладкой всех имеющихся в нем координаторов по уровням.

Доктор Мишель Статтон привела СЛОВА ВЛИЯНИЯ — цепочки людей, по которым происходило управление координаторами Движения со стороны террористов.

— Красными я выделила те «слова» — цепочки людей — по которым происходило ВНЕШНЕЕ ЦЕЛЕНАПРАВЛЕНННОЕ влияние на координаторов, задействованных в управление Движением. — добавила она.

— А перечеркнутая цепочка — это канал влияния «Орешкин — Маргащук — Брисли — Мюррей»? — уточнил генерал Френки Стоун.

— Да, и это СЛОВО уже ликвидировано. Кстати: как вы видите, сейчас НЕПОСРЕДСТВЕННО на Мюррея никакого влияния уже не оказывается. Если бы мы имели в запасе хоть полгода — мы сумели бы «вернуть» его Движение на то же место, с которого оно начинало избирательную кампанию… Я говорю это не для сегодняшнего дня — я говорю это для того, чтобы в дальнейшем мы не забывали о такой возможности…

Последним выступил полковник. Он рассказал о ВНЕШНИХ связях Движения. И прежде всего — об источниках его финансирования. Здесь вскрылось много интересного: благодаря Ричарду Нортону, компьютерному хакеру, над которым шефствовала Мишель, удалось прорваться к банковской информации. И теперь полковник докладывал об ИСТИННЫХ каналах и источниках финансирования Движения. А также — через каких людей оно осуществлялось.

Подытожил Кол:

— Минимально нужно будет уничтожить 57 человек. К сожалению, только 32 из них четко осознают, что они выполняют ЧУЖИЕ задания, направленные на уничтожение США. Оставшиеся 25 человек СВЯТО ВЕРЯТ, что они — работают на благо страны, людей, религии и тому подобное… Как мы ни стремились, как мы ни анализировали — но меньшее количество людей убить нельзя! К тому же, — дополнительно к убийствам — нужно будет организовать утечку части материалов в печать, чтобы Движение получило обвинение в шпионаже.

— Так ведь материалов же мало! — возразил генерал Френки Стоун. — Да и нужно ли нам сейчас открывать всю информацию?

— Френки! Речь не идет о том, чтобы довести дело до суда- пояснил полковник Риббок. — Нам нужно просто ОТВЛЕЧЬ Движение от избирательной гонки на пару месяцев. На пару месяцев ВЫБИТЬ их лидеров из колеи. С тем, чтобы они думали о чем угодно, — но только не о выборах. Кстати: уничтожение этих 57 человек будет играть на руку этой версии: журналисты ОБЯЗАТЕЛЬНО СВЯЖУТ обе эти информации вместе. Так сказать — раздел «сфер влияния» между мафиями…

— А теперь — разберите себе людей. Вот папки с необходимыми материалами о них, — исходя из этой информации, кстати, мы и подбирали исполнителей. — И Мишель раздала 57 тоненьких синих папок.

— А обещали, что будет 10. — деланно недовольным тоном прогундосил Норман Шубергуптер, получая «свои» 6 папочек. Эта шутка разрядила обстановку.

Через два часа все — 9 «приглашенных», полковник и Мишель — разъехались «по СВОИМ клиентам».

«На хозяйстве» в Лаборатории — для координации усилий остался один профессор Малюта.

 

Глава 18

«Скрываться от своих — нет ничего противнее!» — подумал полковник Риббок.

Он уже третий час лежал на склоне холма, перед этим тщательно замаскировав свою огневую точку.

Следует сказать, что полная программа маскировки — а полковник ВСЕГДА выполнял только полную программу — требовала не только значительной технической поддержки, но также и огромных физических усилий. В частности, было необходимо вырыть — и вырыть незаметно — по существу целое укрытие, для чего пришлось вынуть не менее 4 кубометров земли и тщательно ее спрятать. Необходимо было, однако, сохранить при этом поверхностный слой земли — толщиной не менее 30 сантиметров, чтобы самые современные технические средства обнаружения не смогли бы засечь его позиции.

Полковник Риббок еще раз оглядел свою снайперскую винтовку. Это была такая же винтовка, к которой он привык еще с тех пор, как, будучи лейтенантом, выполнял свои первые подобные задания.

«Все возвращается на круги своя… Как и в пору моей молодости — лежу и жду. А задача — все та же: убить человека, от которого зависит чрезвычайно много… Человека, который способен нанести непоправимый вред всему тому, что для меня свято. Всему МОЕМУ миру…

И вот ирония судьбы: Вашингтон Мюррей мог бы действительно стать первым ЧЕРНЫМ президентом Америки… И убит он будет — аналогично как Президент США 60-х годов прошлого столетия Джон Фитцжеральд Кеннеди… И — тоже группой, состоящей из работников спецслужб… Надо посоветоваться с Колом и Мишель — не могло ли быть в тех далеких 60-х годах прошлого века ситуации, имеющей некоторые аналогии с нынешней… Но это — потом, ПОСЛЕ…»

Полковник очередной раз осмотрел через перископ дорогу, протянувшуюся в полутора километрах далеко впереди. Это должен был быть выстрел на пределе возможностей — возможностей как технических, так и физических возможностей человека. Он знал, что ТЕХНИЧЕСКИ прицельный выстрел с такой дистанции считался совершенно невозможным. Пуля, уже на излете, была просто неспособна пробить усиленную керамическую броню автомобиля. Однако при этом не был учтен УГОЛ ПАДЕНИЯ ПУЛИ: предполагалось, что стрелять будут ЧЕРЕЗ БОКОВОЕ ИЛИ ЛОБОВОЕ СТЕКЛО автомобиля, — а тогда, вследствие того, что расстояние довольно велико, пуля будет падать сверху вниз под таким углом, что она просто СРИКОШЕТИТ от армированного керамикой стекла. А стрелять в борта автомобиля — было тем более бессмысленно: там броня была еще мощнее…

Все это было правдой. И если бы полковник планировал стрелять в автомобильные стекла — ему пришлось бы разместиться в два — три раза ближе. Но все дело было как раз в том, что по стеклам Риббок стрелять-то не планировал вообще. То, что он собирался сделать, предложил, как ни удивительно, Кол!

* * *

Они втроем — он сам, Кол и Мишель — долго обсуждали способ убийства Мюррея. Фактически, это было одним из самых главных пунктов их операции. Они быстро сошлись на том, что убийство должно быть совершено либо полковником, либо Мишель.

— Я в данной ситуации просто не могу быть активным действующим лицом. — с огорчением сказал Кол.

Довольно быстро также пришли к выводу, что убить Мюррея можно было только либо с ДАЛЕКОГО, либо с БЛИЗКОГО расстояния. СРЕДНИЕ расстояния были весьма надежно перекрыты охраной.

— Если нужно будет выбрать «ближний» вариант, — тогда пойду я. — твердо сказала Мишель.

И полковник, и Кол знали, что у Мишель на самом деле гораздо больше возможностей для убийства в этом случае, чем у полковника, и поэтому согласно кивнули головами.

После получасового обсуждение все уже склонялось к «ближнему» варианту, когда Кол спросил:

— А почему, собственно стрелять нужно именно с расстояния ДО пятисот метров?

Он внимательно выслушал объяснения Риббока, а потом сказал:

— Подождите немного: мне нужно подумать. Выпейте-ка кофе и съешьте коржиков — они сегодня сделаны с айвовым вареньем.

После чего Кол отошел к компьютеру, и долго работал. Полковник и Мишель видели, что на его экране появлялись то текстовые файлы, то графические, то видеозаписи. А потом — долгое время пошел какой-то набор формул, после чего еще минут 10 — сплошная графика.

Наконец раздался довольный смешок Кола:

— «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» Если за дело как следует взяться, то решение всегда существует! Идите сюда! Ты прав, Джордж, стекла нам не по зубам! Но зачем нам стекла?! Мы достанем Мюррея — ЧЕРЕЗ КРЫШУ! Пуля на нее падает практически вертикально, — и ОБЯЗАТЕЛЬНО ее пробьет: вот, извольте сами убедиться, расчеты. К тому же и пули сейчас делают АКТИВНЫМИ — такими, что позволяют производить корректировку траектории при помощи нескольких специальных зарядов. А нам хватит всего четыре таких корректировки — так что еще три останется даже в запасе! А пуля при этом сохранит практически всю свою убойную силу! Так что садись за компьютер, Джордж, разбирайся и скажи свое мнение. Я сделал тут прикидку возможного выстрела, — но, может быть, ты найдешь лучшее решение…

Риббок колдовал над компьютером с час, — было видно, что он довольно скоро убедился в правоте Кола, и наибольшее время у него заняла работа уже над практическим воплощением. Наконец, он распрямил затекшую спину и сказал:

— Вот как это будет сделано. Завтра Мюррей должен выступать в Далласе, штат Техас. Он приедет в аэропорт утром, после чего по трассе отправится в город. Мюррей любит ездить один в салоне представительского автомобиля, — там он еще раз прочитывает свою речь. Короче — готовится к выступлению на митинге. Дорога от аэропорта к городу проходит возле гряды холмов, большая часть из которых находится как раз в полосе от одного до полутора километров от трассы. Вот здесь я его и достану. И если нам повезет, то никто даже и не узнает, КОГДА умер Мюррей и ОТКУДА был произведен выстрел.

Они еще минут 20 отшлифовывали детали.

— Нет, поеду я один. — возразил полковник на предложение Мишель. — Не нужно никаких переговоров по радио. С моей позиции — как Вы легко можете видеть на экране — просматривается дорога километров на 5, не менее. Поэтому я буду иметь достаточно времени для того, чтобы приготовиться к выстрелу. А о прибытии Мюррея меня известят авиадиспетчеры и журналисты: я буду слушать их переговоры.

— Опять Даллас… — задумчиво проговорил Кол. — Этот город, когда все уже будет закончено, станет уж слишком много значить в истории США.

— Да. — согласился полковник, направляясь к залу, где было сложено оружие. — Как город, которому посчастливилось ИСПРАВИТЬ в XXI веке все то плохое, что он принес в политическую историю США в прошлом, ХХ веке.

* * *

Наконец до полковника донеслись из наушника заключительные слова радиорепортажа (слушал он профессионально — одним ухом: второе ухо чутко прислушивалось к окружающим звукам):

— И вот я вижу, как кортеж машин, набирая скорость, стремительно удаляется по направлению к Далласу, где население с нетерпением ожидает самого Вашингтона Мюррея. Он долго обходил наш город стороной — но теперь он насладится тем вниманием, той любовью, которую столь долго сохранял для него наш город. С вами был Леопольд Каррекарис. — видно было, что заключительные слова журналист готовил весьма долго.

Полковник выключил приемник и вынул из уха горошину телефона.

«Через семь минут появится» — мелькнула мысль.

Это была последняя мысль, которой он разрешил прорваться в свой мозг. Дальнейшие его действия представляли собой весьма сложный ритуал, в результате выполнения которого он целиком сливался с винтовкой, становясь как-бы ее составной частью.

Он начал с того, что вынул патрон из футляра, вложил его в винтовку и дослал патрон в патронник. Потом сверился с метеорологическими приборами, которые были расставлены в нескольких местах — как раз там, где нужно для того, чтобы выверить оптимальный прицел. Поскольку пуля при полете на такое большое расстояние поднимается довольно высоко, некоторые из таких приборов были установлены на соседних холмах. Все данные поступали в мощный компьютер, который обрабатывал данные.

Когда показалась машина, полковник поерзал, устраиваясь поудобнее. У него в запасе оставалась еще одна минута и четыре секунды.

Он медленно перевел взгляд на экран компьютера, а затем все его внимание полностью поглотил окуляр прицела.

Он четко определил машину, в которой ехал Мюррей. На всякий случай — посмотрел на него внимательнее в окуляр прицела. Да, в этой машине сидел действительно Вашингтон Мюррей. И сидел он в салоне, как и ожидалось, совершенно один.

И лишь затем полковник настроил винтовку на все необходимые параметры.

Несколько секунд задержки дыхания, когда сливаются воедино два совершенно разнородных объекта — винтовка и человек. Он даже не сразу осознал, что выстрел уже произведен. Он только увидел, как Мюррей вздрогнул, а затем голова его начала медленно склоняться, а сам он — заваливаться набок.

Только после этого он позволил себе рассмотреться.

Итак, Мюррей в салоне автомобиля был один. Выстрела никто, естественно, не слышал: глушитель на винтовке стоял отличный, а расстояние было слишком большим. Да еще машины мчались по трассе, — так что звуков было предостаточно. Вспышка и дым также были полностью поглощены глушителем. Как и предполагал профессор Малюта, понадобилось сделать всего четыре коррекции траектории пули, — но все они были сделаны настолько высоко, что также остались незамеченными.

Он внимательно рассматривал машину Мюррея. На переднем сидении все было совершенно спокойно: водитель и охранник о чем-то лениво переговаривались. Он перевел взгляд. В двух машинах сопровождения также все было спокойно.

Автомобиль завернул, огибая по трассе последний из холмов, — и полковник увидел в заднем стекле только краешек головы Мюррея. Со стороны можно было подумать, что он заснул, мягко опираясь на подушку сидения, что возле двери салона…

«Ну что ж, через часок будет известно, насколько все прошло успешно» — меланхолически думал полковник, собирая расставленную аппаратуру и тщательно уничтожая все следы своего пребывания на этом холме. Все снаряжение разместилось в одном большом тюке, по виду напоминающем рюкзак.

Еще два километра пешком, — и автомобиль, который был куплен вчера в Далласе, увез Риббока вглубь пустоши, где его поджидал вертолет…

Полковник уже летел, когда по телевизору начали показывать митинг. Вот подъехал автомобиль в сопровождении джипов охраны. Вот проворно выскочил охранник, вот он открыл дверь и стал возле нее, готовый собственным телом защитить своего подопечного. Он привычно оглядывался по сторонам, и поэтому не сразу заметил, что тело кандидата в Президенты, Лидера общественного Движения «Черные мусульманские христиане» Вашингтона Мюррея мягко соскользнуло с подушек сидения и вывалилось прямо на землю к его ногам…

Полковник Риббок был профессионалом — и он сразу понял, что Мюррей мертв. Мертв окончательно и бесповоротно. Впрочем, это его мнение было подтверждено буквально через минуту, когда телекамера выхватила растерянное лицо личного врача Мюррея и передала в эфир его полный недоумения крик:

— Да он уже давно мертв! ЕГО УБИЛИ!

Операция была проведена блестяще — однако особой радости полковник не чувствовал.

«До чего все-таки мерзко убивать своих…»

* * *

Генерал Френки Стоун с унылым видом сидел в гостиной и ждал. Вот уже 20 минут, как Аэробуро Нумари должен был появиться дома. Хотя, впрочем, разве можно ждать пунктуальности от человека, который на-людях говорит о смирении, а сам скрыто предается мазохистским усладам в салоне «Мадам де Сад»… Поэтому генерал и оставил для этого убийства резерв времени в два часа. И тридцать минут из этого резерва уже прошли. Генерал не любил ждать — этим и объяснялся его унылый вид.

Он также не особенно любил убивать, — даже убивая явных врагов, он всегда испытывал недовольство: явный враг — это уже ИЗВЕСТНЫЙ враг, который может вывести его на НОВЫХ врагов. «Известный враг — это ЦЕННЫЙ враг» — говорил весь его опыт работы в АНБ. Теперь он как раз готовился убить ЯВНОГО врага — Аэробуро Нумари был одним из тех «банкиров» Движения, через которых террористы из Ливана и Ирана финансировали Движение Мюррея — уже покойного, как минут сорок назад узнал генерал.

«Молодец, Джордж! Он всегда отличался особой какой-то элегантностью! Просто молодец!» — думал генерал, отдавая должное профессионализму полковника. И, хотя он еще не знал всех деталей, но уже по тону журналистских комментариев чувствовалось, что полиция находится в огромном недоумении. Также — как и Служба охраны Президента. Подумав о ней, генерал ядовито улыбнулся: между АНБ и этой Службой были давние споры…

Наконец раздался скрежет замка, а затем и нетвердые шаги.

«Сам.» — понял генерал. Значит, все будет очень просто. Он легко поднялся и неслышно пошел навстречу Аэробуро Нумари, который, матерно ругаясь, пытался нетвердыми с перепою руками нашарить выключатель. По дороге генерал взял со стола статуэтку из бронзы — улыбающийся Будда, сидящий со скрещенными ногами.

Нумари даже не ощутил присутствия постороннего возле себя. Голова Будды вошла в его затылок мягко и практически беззвучно, направляемая сильной рукой генерала Стоуна. Затем тело Нумари было аккуратно положено таким образом, чтобы всем сразу стало ясно, что он, пьяный, не удержался на ногах и упал навзначь, на спину, — и очень уж неловко напоролся на одну из разбросанных по полу вещей.

Внимательно осмотрев квартиру и убедившись, что документы, которые убедительно свидетельствовали о связях покойного как с террористическими организациями, так и с Движением Мюррея, будут НЕПРЕМЕННО найдены уже при самом поверхностном обыске, генерал Френки Стоун вышел из квартиры. Он не спешил — у него оставалось в резерве еще минут сорок…

Охранник в подъезде без всяких расспросов выпустил из дому пожилого китайца-уборщика и закрыл за ним двери. Но дело в том, что генерал Френки Стоун не был китайцем…

* * *

Когда раздался взрыв и тело Айзека Бухбиндера взлетело на воздух, разбрызгивая в полете кровь, кости и мозги, Лиз Барри была уже на крыше гаража, находящегося в одном квартале. Но в бинокль она внимательно осмотрела место происшествия, включая и то немногое, что осталось от такого щеголеватого еврейского раввина. Она, как и многие сенсорики, была практически полностью лишена трепета перед ЧУЖОЙ кровью.

«Жалко Айзека» — совершенно искренне подумала Лиз. — «Не повезло же ему… В иное время и при других обстоятельствах он мог бы добиться многого — задатки у него есть несомненные. И оратор превосходный… Но… Да что говорить, не повезло — и все тут».

Затем она села в свою машину и поехала на Ривер-роад. Там, в трех кварталах от дома под номером 1405, она припарковала машину на общественной парковке возле небольшого сквера. Затем пешком дошла до лужайки, что была перед нужным ей домом, и во весь рост растянулась на ней. И лишь после этого — в половину громкости включила большой двухкассетный магнитофон. На травку возле себя она положила нераскупоренный блок банок пива. Несколько использованных банок из-под пива она раскидала возле. Еще четыре банки оставила в бумажном пакете. На всех этих банках, также как и на блоке из запаянных в пластик 8 банок пива, следы от пальцев были не ее, — сама же она была в тонких, совершенно незаметных специальных перчатках.

В малолетке — совсем девочке лет 14, во весь рост растянувшейся на лужайке, трудно было узнать пятидесятипятилетнюю Лиз Барри — капитана АНБ, уволенную в запас за выслугу лет.

Соседи, выглянувшие на шум, возникший спустя минут пятнадцать, увидели молоденькую девушку, стоявшую с окровавленным ножом над залитым кровью трупом Ричарда Оуэна, члена Совета Движения и своего хорошего соседа. Белокурая белая девушка, громко визжа, постояла над трупом минуты две (пока острые глазки Лиз не увидели, что в окнах появилось достаточно много лиц), а потом громко и отчетливо (Лиз всегда этим славилась!) крикнула с нескрываемым ужасом в голосе: «Боже мой! Боже мой! Так я убила его?!». И лишь потом бросилась бежать, скрывшись в темноте.

Ричард Оуэн умер мгновенно, успев лишь спросить «Что Вы делаете на моем газоне?», — на нем тоже не было никакой вины…

Полицейская машина, мчась к месту происшествия, осветила фигуру толстой негритянки, которая неуклюже пыталась залезть в машину, припаркованную у парка. Лиз несколько секунд смотрела вслед скрывшейся полицейской машине, а затем привычно и проворно сняла с себя специальные надувные мешки, грим, — и лишь затем уехала.

* * *

Норман Шубергуптер шел, легко пробираясь между грудами мусора, старых разбитых автомобилей и слоняющихся туда-сюда наркоманов.

«До чего противное место! Поистине, человек, работающий среди такого сброда, должен быть святым! И именно такого святого я иду убивать. М-да… но не нужно забывать, что этот святой может поднять не менее нескольких сотен таких вот бандитов — да и бросить их на штурм города! Собственно, как раз для этого его и держали, Ребиндера Кроули. А он — ни о чем не подозревал и искренне верил своим друзьям из Движения. Ему все было недосуг разобраться в положении дел в Движении: дела ЕГО УЛИЦЫ требовали все его силы, — все, без остатка…»

А вот и сам Кроули — высокий блондин, легко и пружинисто шедший навстречу Норману.

«Конечно, когда-то он учился китайским видам поединка» — легко и привычно определил Шубергуптер. — «Но он привык к совершенно иному, отличному от того, с чем ему предстоит встретиться сегодня».

Когда они поравнялись, Норман Шубергуптер сделал вид, что поскользнулся, и подставил свою ногу прямо под башмак шедшего ему навстречу гиганта. Раздался треск и нога Нормана оказалась прижатой к какой-то железяке (незаметно перед тем подброшенной им же самим).

И Норман, и Кроули недоуменно уставились на быстро покрывающуюся кровью штанину (кровь была не Нормана: это была кровь другого человека).

— Подонок! — выругался Норман. — Ты за это заплатишь! Я же не смогу работать несколько дней!

И он с силой ПОТЯНУЛ Кроули на себя. Тот неловко ударился об стену, и застыл неподвижно. Голова его была подвернута под неестественным углом к туловищу.

— Вот те раз! — громко икнул Норман. — Я что же, вырубил его?! Придется быстро сматывать ноги.

И он, хромая, принялся неловко улепетывать вдоль улицы, пока не скрылся за ближайшим углом.

Несколько свидетелей, наблюдавших за всем происшедшим со стороны и слышавших каждое слово, минут пять смотрели на Кроули в тщетной надежде, что тот вот-вот поднимется, улыбнется и заговорит с ними. И лишь только потом они поняли, что для Ребиндера Кроули земное существование уже закончилось…

Полицию не вызывали: похоронили его «своими силами». Малого, убившего Кроули, не искали тоже: ведь ясно же каждому, что Кроули был виноват сам: на улице всегда нужно смотреть под ноги… А что этому малому просто повезло — и притом сильно повезло — никто и не сомневался…

…А Норман Шубергуптер применил довольно простую, но хорошо отработанную им за многие годы упорных тренировок технику: быстро выдвинув руки вперед, он расслабленными ладонями захватил челюстную кость Кроули сбоку — сзади по обоим сторонам головы. А затем последовало почти незаметное «подсекающее» винтовое движение рук «на себя, в сторону и вверх». Движение очень малоамплитудное — потому и незаметное. Однако — с киме, когда в конце движения напрягаются все мышцы тела. И это именно вследствие него шейные позвонки Кроули оказались сломанными, — а на себя Норман потянул уже труп…

* * *

Мишель досталась не такая уж сложная задача: ей необходимо было убить четырех человек. И сделать это нужно было тогда, когда они встретятся все вместе. Правда — не сами, а в сопровождении своих охранников. Итого — 8 человек. Все — вооружены. А встречались они — в уединенной месте, на вершине порослого лесом холма: там, в окружении деревьев, была небольшая, посыпанная песком площадка размерами метров 5 на 6…

Первыми на вершину холма поднялись, как и положено, охранники. Они внимательно и не спеша осмотрели небольшую полянку, на которой намечалась встреча. Осмотрели они и окружающие деревья, а также и окрестные кусты.

Потом уже поднялись четыре человека, ради которых, собственно и были предприняты такие меры охраны. Поскольку они все были хорошо знакомы друг с другом, и делали одну и ту же работу — по крайней мере, пока — то на время встречи все 4 охранника сливались в единую команду. Два охранника заняли позиции вверху, у двух дорожек, по которым можно было подняться на холм. А еще двое — патрулировали внизу холма, перекрывая возможные подходы снизу.

Встречались люди, которые составляли сердцевину группы, обеспечивающей денежную «подкачку» Движения. А поговорить им нужно было обязательно: и они, и их руководители были очень встревожены тем обстоятельством, что в печать просочились некоторые сведения, всплывшие после смерти Аэробуро Нумари. Нужно было разработать меры противодействия, а также сфальсифицировать документы таким образом, чтобы увести след как от себя, так и от Движения.

«Очень уж неудачным образом умер Аэробуро Нумари — да и время для смерти он выбрал ой как неудачно» — так думал каждый из них. Нельзя было сказать, что все это их очень напугало: они были профессионалами, и риск постоянно сопровождал всю их жизнь.

Поєтому, когда на поляне непонятно откуда появилась фигура, одетая в черные одежды, они привычно потянулись к пистолетам. Вытянули пистолеты, однако, уже всего лишь три человека — один из них медленно падал на спину, и из шеи его торчала рукоятка саи.

Вообще-то саи не предназначены для боя на «дальней» дистанции. Это — оружие ближнего боя, которое не выпускается из рук. Оно имеет вид тризуба — причем средний «зуб» гораздо длиннее боковых. Саи тупые, и представляют собой, как правило, четырехгранный железный прут, сужающийся к «острию». Однако даже в конце «острие» этого прута имеет толщину не менее мизинца руки. Длина сиа от рукояти до конца — как раз такая, чтобы конец оружия достигал локтя. Саи обычно специальным образом вращают в руках во время боя. Это оружие родилось как мощное средство противодействия вооруженным мечами противникам: далеко выдающимися вбок «отростками» саи полотнище меча сначала захватывалось, а потом мощным рывком руки, сопровождаемым одновременным поворотом саи, меч вырывался из руки противника.

Саи — это оружие ближнего боя, но Мишель взяла именно их. Огнестрельное оружие она не взяла вовсе…

Только вытащив свои пистолеты, оставшиеся в живых поняли, почему их охранники не стреляли: непонятная фигура стояла как раз таким образом, что выстрел охранника мог поразить их самих. Второй же охранник находился вообще позади них…

К тому же, и сама фигура была какая-то «размытая». Не то чтобы она все время двигалась — совсем наоборот, фигура была практически неподвижна. Просто взгляд как-то «соскакивал» с нее, уходил как-будто по чьей-то злой воле — в сторону. сфокусировать зрение на этой фигуре было просто невозможно. Так что фигура была видна как-бы «боковым» зрением. Где уж тут как следует прицелиться.

Итак, охранники не стреляли: щадили жизни своих хозяев. Но троим, вытащившим пистолеты, не было нужды щадить жизнь своих охранников. И раздались быстрые, злые, беспорядочные выстрелы. Но буквально за какое-то мгновение до этих выстрелов черная фигура как-то вытянулась, качнулась влево — туда и полетели пули, выпущенные троими — а потом, в длинном прыжке куда-то вправо и вниз, внезапно исчезла из поля зрения троих.

Тело охранника, грудь и голову которого буквально изрешетили пули, выпущенные троими, еще только покачнулось, готовясь к долгому падению на землю, как буквально среди троих — а они стояли близко друг к другу: разговор-то велся не предназначенный для чужих ушей — выросла откуда-то снизу черная фигура. Саи — оружие ближнего боя. Оно способно не только колоть: им очень удобно разрывать горло противника. Что и было сделано с двумя, стоявшими по сторонам. А третьему, лихорадочным движением пытающемуся повернуть руку с пистолетом в сторону черной фигуры, достались два одновременных удара саи. Но не остриями, а рукоятками: сближаясь, встречные удары двух саи одновременно пришлись на его виски.

…Второй охранник оказался сметливее первого: еще только увидев, как оборачивается дело, он прыгнул с холма вниз, на тропинку, спиной назад. Как только его спина коснулась земли, он быстро перевернулся на живот, и оказался в отличной исходной позиции: спиной к страшной полянке, лицом — к возможному спасению. Руки резко выпрямились, ноги спружинили, — и он, набирая скорость, начал спуск вниз. Подальше от всего этого ужаса…

Мишель выдернула саи из горла первого убитого, стряхнула кровь — и сначала два мягких прыжка, а потом — длинный низкий кувырок увели ее под полог деревьев, окружающих поляну. Длинный спуск по склону, быстрое переодевание: спортивные трусики и майка, кроссовки, наушники плейера — и десять минут бега до машины.

Через полчаса она уже была в самолете.

Она внимательно прислушивалась к себе — и никаких изменений не находила… Это были первые в ее жизни убийства, — и ничего?! Никаких «моральных угрызений»?! Она вновь прислушалась к себе: действительно, ничего!

«Да ведь так и должно быть!» — внезапно поняла она. — «Все уже было продумано РАНЬШЕ! С РЕШЕНИЕМ ОБ УБИЙСТВАХ ОНА УЖЕ УСПЕЛА СВЫКНУТЬСЯ РАНЬШЕ…»

Ей вспомнились слова Хироширо Номуши, сенсея и ее учителя:

— Убийства нет! Есть выполнение решения. А смерть — ее тоже нет. Просто ты и твои противники решаете задачу — а ответ не всегда может удовлетворить обе стороны… И неважно кто остался в живых — главное, что задача решена…

К Мишель мягким толчком пришло осознание того, что, на самом деле, ВОИНОМ она стала уже давно — окончательное оформление этого произошло, когда она приступила к своим «специальным» тренировкам. Теперь же — это просто некое «документальное оформление», «выдача сертификата», что ли… Поэтому-то она и осталась совершенно спокойной…

…А пять трупов нашли только на следующий день. Собственно, три охранника, посовещавшись между собой, минут через пятнадцать поднялись все же на полянку, громко разговаривая между собой на тему о футболе — чтобы СПУГНУТЬ убийцу, если тот по какой-либо причине еще не скрылся. Но они только убедились, что все пятеро мертвы. Больше им там делать было нечего: документов, которые следовали бы спрятать, никто из четверых с собой не брал. И они тихо скрылись — разговор с полицией им совсем не улыбался…

А выстрелов вообще никто не слышал: глушители работали отлично. Правда, они же существенно замедляли скорость поворота оружия, — что и сказалось самым пагубным образом для их владельцев.

* * *

Прошло шесть дней, как они все собирались в последний раз в Лаборатории.

И вот все они снова здесь.

— Ну что ж — операция закончена. — подвел итоги полковник Риббок. — Закончена успешно — все 57 человек мертвы. В том числе — и кандидат в Президенты Вашингтон Мюррей. Газеты и телевидение трубят о терроре, но также и о том, что все сильнее торчат ушки насчет связи Движения и международного терроризма. Движение совершенно завязло в таких обвинениях, — и поэтому уже сейчас намечается резкий поворот его в сторону ЧИСТО РЕЛИГИОЗНОЙ секты. Со своим «Святым», — конечно же, Мюрреем… Наиболее вероятно, что именно Айвен Брисли окажется во главе НОВОГО Движения, — тогда оно станет совсем уже безопасным. Но все это — уже неважно…

— Президентская избирательная кампания, потерявшая было темп в результате убийства Мюррея, снова быстро набирает обороты. — добавила Мишель. — Тем более, что вчера поймали Брю Мотельсона, — и теперь все газеты и телевидение ПОЛНОСТЬЮ ПЕРЕКЛЮЧИЛИСЬ на этот сюжет. Опять говорится о взрывах в Парадайзхолле и Сан-Франциско — но уже в духе прославления действующего Президента. Собственно, выборы вообще вошли в СВОЕ ОБЫЧНОЕ РУСЛО — остались всего ДВА ГЛАВНЫХ КАНДИДАТА — как и «должно» быть в США: один от республиканцев и один от демократов. «Кандидат от бизнеса» — так уже повелось еще от миллиардера Роса Перро, впервые выставившего свою кандидатуру как «независимого кандидата» в 80-х годах прошлого столетия — уже объявил о снятии своей кандидатуры.

— «Отряд не заметил потери бойца и „Яблочко“ песню допел до конца». — вполголоса промурлыкал Кол. Заметив недоумевающие взгляды окружающих, он улыбнулся. — Это я вспомнил русскую песню: она очень хорошо подходит к этой ситуации. А теперь — давайте попьем кофе, поедим коржики — сегодня они с маком, чисто по рецептам Украинской кухни, — и разойдемся по комнатам писать отчеты. Это понадобится нам уже очень скоро.

Мы все должны подготовить материалы для комиссии по Национальной безопасности Конгресса. И не забывайте, что все то, что вы будете сейчас писать — ВСЕ ЭТО БУДЕТ НАПИСАНО ВО ВСЕХ УЧЕБНИКАХ ПО НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. Собственно, все мы сейчас как раз и будем писать этот ПЕРВЫЙ учебник по такой проблеме…