Маленький мальчик вглядывался в темноту далекого переулка. Ему казалось, что во мраке оживают стены, будто границы этого мира осыпаются, предъявляя свету пейзажи мира иного. Малыш освободил ладонь из руки старшего брата и с неподдельным интересом, но осторожными шагами поплелся к загадочному переулку. Из возникшего портала появился синекожий тролль. Чудовище прорычало и побежало в толпу. Мальчишка не испугался — ожившие сказки для детей дело обычное.

— Смотри, тролль, — сказал он брату, вцепился в край футболки и переступил порог между мирами.

 

Глава первая «Неожиданная встреча»

Внутри «Черного Букиниста» царила гнетущая духота. Агенту ЦУМВД — Никарии Верис, имевшей на себе центнера два тролльечего мяса, было особенно дискомфортно. К тому же со стен магазина на нее смотрели отвратительные чучела странных существ, прежде не виданных молодым агентом даже на страницах учебников. Отвратительные морды не только смотрели, они моргали и, перешептываясь, вели диалоги. На полках стояли банки с ингредиентами запрещенных зелий и различные предметы, относящиеся к черной магии. Не успела Ника хорошо осмотреться, а данное желание чуть не сбило девушку с истинной цели присутствия, как из полумрака прилавка появился высокий человек в грязно-фиолетовой мантии. У него была длинная седая коса и игривые янтарного цвета глаза. Его тонкие губы изогнулись в приветливой улыбке.

— Добро пожаловать, леди, — обратился к неуклюжему троллю хозяин «Черного Букиниста».

Ника не растерялась.

— Я бы хотел… ла приобрести книги, — сказала она, сделав вид, что осведомленность хозяина о половой принадлежности стоявшего перед ним покупателя нисколько ее не удивила.

— Вас интересуют конкретные варианты, или мне предложить свои?

Ника пропихнула руку в узкую прорезь кармана тролльечьего кожаного жилета и, достав смятый клочок бумаги с названиями всех необходимых книг, протянула список продавцу и произнесла:

— Конкретные. Вот эти.

Человек в грязно-фиолетовой мантии поднес листок почти к самому носу, прищурил глаза и заинтересованно зачитал его содержимое:

— «Сборник заклинаний четырех сторон света», автор Заракаша, «Руководство по выживанию среди зомби», автор Максимилиан, «Энциклопедия боли. Том 17. Как разговорить русалку», автор Суран'Жан, — сразу после того, как хозяин произносил название нужной книги, она слетала с полки и тихо опускалась на прилавок перед кассой. Но назвать последнюю инкунабулу в списке, хозяин не спешил. Он хитро посмотрел на тролля. В его желтых глазах появился неподдельный интерес.

— Последняя книга не продается, — звонко произнес он. — Она подлежит только обмену.

— Это мне известно. Это подойдет? — усмехнулась Ника и, сняв с плеча, протянула тряпичную сумку.

Хозяин магазина жадно выхватил нелегкую ношу и заглянул внутрь котомки.

— Зуб виверны? — переспросил он, вытаскивая из сумки огромную долотообразную окаменелость.

— Пурпурной виверны, — пояснила Ника и, подмигнув, добавила:

— И как бонус благословление Рик'Арда Масса.

Недолго думая человек в грязно-фиолетовой мантии сунул зуб под прилавок, после произнес:

— Дневник Ментора Менандра.

Из-за свиста, который донесся из подсобного помещения, Ника поняла, что данная книга была далековато припрятана. Через несколько секунд на прилавок мягко опустился хрустальный ларец, на крышке которого сверкала надпись: «Μέντωρ Μένανδρος».

— А вот за остальные, — произнесла девушка в теле тролля и положила перед продавцом мешочек с деньгами.

Тот взял его в руку и, оценивая, слегка подбросил.

— Все точно, — произнес он. — Чек нужен?

— Не стоит.

— Тогда спасибо за покупку, приходите еще…

В этот момент в магазин вошел еще один покупатель. Ника краем глаза увидела, что одет он был во все черное. Лицо вошедший скрывал в глубине капюшона мятого плаща, а руки — в недрах узких кожаных перчаток. Гость не подошел к прилавку и остался стоять в стороне, ожидая, когда грузный тролль выйдет из магазина. Ника подумала, что незнакомец уже не раз здесь бывал, потому как окружающая обстановка его мало интересовала. Девушка аккуратно, но быстро сгребла покупки в безразмерную тряпичную сумку и направилась к выходу.

— Здравствуйте, — взволнованно произнес хозяин «Черного Букиниста», когда незнакомец подошел к прилавку. — Давненько вы не заглядывали. Ищете что-то?

Заинтересованная неожиданным беспокойством продавца Ника осторожно прикрыла за собой дверь, оставив небольшую щель для любознательного тролличьего уха.

— Mentore Menendros, — грудным голосом произнес незнакомец.

— Извините… — хозяин магазина кашлянул, — но я его только что обменял…

— Что? Кому?

По понятным причинам подслушивать дальнейший разговор и ждать развязки девушка не стала, трезво понимая, что продавец кивнет именно в ее сторону. Ника отпустила дверь и поспешила прочь от книжного магазина. Незнакомец не попытался догнать опередившего его конкурента сразу, он дождался, когда тролль завернет за угол и только тогда возник за широкой спиной перевоплощенного агента. Мужчина развернул могучее тело, в которое была заключена Ника, на сто восемьдесят градусов и прижал монстра к стене.

— Отдай мне книгу, — приказным тоном прошептал он.

Ника решила притвориться «тупым троллем» и, спрятав сумку за спиной, спросила:

— Какую еще книгу?

— Фолиант Ментора Менандра…

Девушка поняла, что настрой у незнакомца был серьезным, и, дабы успеть отразить атаку или начать ее первой, Ника тянула время. Ей нужно было несколько минут, чтобы снять с правой руки визуализацию толстокожей лапы и воспользоваться своими силами.

— А зачем он вам? — спросила Ника.

— Я могу купить, — предупредительно произнес незнакомец, — а могу взять книгу силой. Выбирай.

Девушка облегченно выдохнула, обрадовавшись тому, что незнакомец начал ей угрожать. До этого момента Ника боялась, что поход в блуждающий книжный магазин будет слишком спокоен и скучен.

— Уж простите, — забасила девушка, на этот момент, сумев высвободить из синей лапы аж целый мизинец, — но эта книга не продается, она подлежит только обмену.

Ника почувствовала, что тело тролля, в которое она была заключена, не может пошевелиться. К ее великому сожалению она была всего лишь мануальным маджикайем и вербальными способностями не владела. И даже, если Ника вспомнила какое-нибудь простенькое заклинание, все равно не смогла бы им воспользоваться. Ее сила в руках, а сейчас они были закованы в толстокожей вонючей туше. Единственное, что Ника сумела сделать высвобожденным мизинцем — пустить ветерок скоростью примерно десять метров в секунду. Но по шкале Бофорта данный поток ее магической экспрессии характеризовался, как «свежий», что естественно никакого устрашения на мужчину в черном плаще не произвел. Поднявшийся ветер подул легким бризом и небрежно, как бы случайно стащил капюшон с головы незнакомца.

И в этот момент остолбенела не только вонючая личина тролля. Ника замерла, разинув рот от удивления.

— Фро… грэ… фро… шт… што… — почувствовав себя выброшенной на берег рыбой, повторяла она. — Вв-вы?

Мужчина на мгновение растерялся.

— Вы живы?! — собрав блуждающие мысли и уложив их на язык, выпалила Ника.

Тот, кого она узнала, накинул капюшон и попятился назад.

— Стой! — выкрикнула девушка, даже не продумав очередность своих действий, если бы мужчина остановился.

Зато Ника вовремя сообразила забросить небольшой маячок в карман плаща человека потерявшего к ее покупкам интерес. Правда, единственным, что на это сгодилось, был высвобожденный ранее мизинец.

Ничего не заметив, мужчина быстро вышел из переулка.

Ника, как уж на горячей сковородке, вертелась в синекожем теле, пытаясь выбраться, но если Рик'Ард Масса создавал какую-либо личину на три часа, значит, приходилось пребывать в заколдованной шкуре по запланированному сроку годности. Без помощи начальника — ни минутой раньше, ни минутой позже. Хорошо, что остолбеняющие символы беглеца была рассчитаны на меньшее время. Уже через пятнадцать минут огромный тролль несся по узкой улочке через толпу ошарашенных людей-эвентуалов. Ника настолько была поглощена неожиданной встречей, что не заметила, как через искусственно созданную брешь выбралась из потаенного Осиного Переулка на обычную улицу.

В теле тролля оказалось невыносимо жарко. Через четверть часа слепого марафона «запах» ее собственного мизинца привел агента ЦУМВД к высотному зданию. Снеся стеклянную дверь, Ника направилась внутрь.

Лифт поднимался слишком медленно, потому как вес ехавшего в нем синего монстра превышал допустимую норму. Абонемент для бесплатных перемещений в пространстве просрочился девять дней назад, а обновить его вовремя агента Отдела Чрезвычайных Происшествий поленилась. Сейчас девушка с зубовным скрежетом наблюдала, как цифры, обозначающие номера этажей, медленно сменяли друг друга. Ника редко бывала настолько напряжена, что могла почувствовать, как холодная струйка пота сбегает по виску надетой на нее личины, но сейчас был именно такой момент. Донорское сердце девушки то затихало, пропуская удар, то задиристо пританцовывало в груди. Когда же лифт остановился на одиннадцатом этаже, Ника глубоко вздохнула, почувствовав, что ее мизинец где-то рядом, выпрямила спину и до хруста остальных пальцев сжала кулаки — к этому моменту из толстокожих лап девушка высвободила обе руки. Двери лифта отворились. Ника вышла, но ее тут же заставил обернуться, раздавшийся в лифте облегченный выдох. В железной коробке, испуганно прижимаясь, друг к другу, стояла пожилая пара. Ника была так увлечена погоней, что не заметила ехавших с ней стариков.

Виновато опустив могучие плечи, тролль заглянул в лифт и вежливо прошептал:

— Простите. Вам какой нужен был?

— Чертттт… чертвертый, — выплюнув вставную челюсть, ответил дрожащий то ли от старости, то ли от страха дед.

Тролль повернулся к панели с кнопками и, нажав на названный этаж, отправил стариков по указанному адресу. Двери закрылись. Лифт поехал вниз. Ника продолжила погоню.

Она старалась двигаться как можно быстрее и как можно тише, но даже отзвук собственного сердцебиения казался ей слишком громким, чтобы остаться незамеченной. Возможно, если бы сердце не билось вовсе, она бы не упустила фигуранта…

Когда с бешеными глазами жуткий тролль ворвался в «указанную» мизинцем квартиру, он сумел застать лишь растворившийся в воздухе чей-то затылок.

— Дьявол! Западло! Вот западло! — сорванным голосом прокричал синекожий монстр и, решив, выместить злость на начищенном паркете, устрашающе затопал.

Ника с удовольствием бы разгромила здесь все стихийным выбросом мануальной магии, если бы преследование вела исключительно по приказу. А так… неразрешенная порча имущества эвентуалов, бумажная волокита, лишение премиальных.

Девушка выдохнула и решила осмотреться. Осторожно обследуя каждый уголок обычной комнаты-студии, Ника наткнулась всего на пару ловушек и пентаграмм против преследования.

— И это все? — усмехнулась она вслух. — Грегори Фрост, если это вы, то я разочарованна…

Вальяжно расхаживая по чужой квартире, Ника забрела на кухню, взяла со стола чистый стакан, налила в него воды из-под крана и подошла к окну. Температуре внутри тролля позавидовали бы теплицы любых садоводов.

— Ну и жара, — выдохнула Ника и чуть ли не одним глотком выпила воду.

Тролль бросил взгляд на стоявшую на подоконнике вазу, из которой торчала одинокая алая роза. На бутоне лежал девичий мизинец и маленький клочок пергамента, на котором аккуратным почерком было написано:

«Возвращаю Ваш палец. Не пригодился».

После прочтения пергамент вспыхнул синим пламенем, моментально превратившись в кучку серого пепла.

— Ах ты, гад! — наполненным злобой голосом, обратился тролль к цветку.

Роза напугано сникла и уже через секунду была зверски изуродована мануальной магией.

— Иди, мой хороший, обратно, — ласково проскулила Ника, возвращая мизинец на руку. — Еще как пригодился, мой родненький.

Затем тролль обозлено прикусил губу.

Ника понимала, что сегодняшней спонтанной целью был человек официально мертвый, а значит, официально чистый перед законом, искать его при помощи других служб не представлялось возможным. Но хоть кому-нибудь рассказать об этой встрече, она была обязана. Ника решила позвонить своему приятелю Киррану и попросить забрать из этой квартиры. Без абонемента, своими силами, до дома девушка добралась бы только глубокой ночью. Завтра утром Нику ожидали в ОЧП с купленными книгами и подробным докладом. Девушка достала из безразмерной котомки мобильник, набрала номер друга. Трубку этот шельмец снял не сразу, пришлось перенабирать трижды. Когда же Ника услышала подвыпившее «Алле-е», то с удовольствием спустила на бедолагу не только озлобленных декларативных собак, но и изустных дворовых кошек. После того, как из трубки донеслось подавленное «Ща буду», она успокоилась и присела на стул. Девушка просидела минуту. Две. Три. Пять. Кирран так и не появился. Агент Верис подумала, что захмелевший дружок, заснул где-нибудь в кинетическом коридоре. Ника схватила телефон, для повторного звонка, но прежде чем перенабрать номер друга, сообразила — она в мире эвентуалов и Киррану сюда не попасть.

— Вот, дьявол… — шепнул тролль.

Ни сама Ника, ни ее друг не умели создавать порталы между мирами. Девушка попыталась вспомнить, где именно она пересекла запретную грань. Надеясь, что брешь все еще открыта, агент Верис направилась туда. В это раз тролль был осторожен, используя лестницы, заброшенные дороги и темные переулки, стараясь оставаться незамеченным.

Портал оставался на месте, органично вписываясь в безмагическое пространство. Воровато оглядываясь, синекожий монстр потрусил к бреши. Шаг — и Ника оказалась в привычном мире. Портал оставался открытым.

— Плохо дело, — подумала агент Верис.

— Ну что такое? — мгновением позже спросил, возникший в воздухе рот Киррана. — Полчаса назад позвонила, а сама только сейчас появилась. Где ты шаришься?

Появлялся этот парень в последнее время, как чеширский кот — сначала ротовая полость, затем уши, глаза и все остальные более важные части его тела. В этот раз после небесно-голубых очей Киррана, почему-то возник тигриный хвост.

Ника ответила:

— Извини, Кир. Непредвиденные обстоятельства.

— Лаадно… ого, да ты господин тролль, — полностью явившись, с ухмылкой поздоровался Кирран. — А еще подумал, что у тебя с голосом.

Девушка проворчала:

— О-о-о, здравствуй Мистер Очевидность… я, вообще-то, на задании. А вот у тебя, почему хвост?

Погладив полосатое ответвление, Кирран ответил:

— Дину проспорил… До утра так ходить придется. А что с твоим абонементом?

— Кир, не нуди, ты обещал меня забрать. И я тебе уже говорила, что мой абонемент нужно продлить.

— Да… точно, говорила. Но, кажется, забрать я тебе должен был из управления. Здесь ты что делаешь?

Ника отмахнулась.

— Дома расскажу, — обиженно произнес тролль, подошел к Киррану и жадно загреб его в вонючие объятия. — Смотри не потеряй меня, зюзя.

Под тяжестью нового тела давней подруги Кирран прокряхтел:

— А ты смотри не раздави меня.

— Поехали уже.

— Поехали.

В комнате будто взорвался мешок с мукой, осыпав все вокруг межпространственной пылью, тролль и парень с хвостом исчезли.

Комфортабельность молекулярного перемещения по абонементу зависит от стоимости последнего. Здесь надо отметить, что господин Мак-Кирран-Сол был студентом Института Милосердия, подрабатывающим в ЦУМВД домовым егерем. Чье низкое жалование гарантировало путешествие, граничащее по шкале межпространственной комфортабельности между делениями «неопасно» и «в живых останешься». Поэтому в процессе расщепления, вытягивания, скручивания, нагревания и всего остального, что испытывают любые смертные при подобном перемещении, где-то в кинетическом коридоре потерялись синекожие нога и ухо. Удачно приземлиться, тоже не удалось. Ника и Кирран с шумом лопнувшего от перегрузки тролличьего брюха грохнулись на пол.

— Хорошо, что я сверху, — выдохнул Кирран, поднимаясь с наполовину расщепленной грозной личины своей подруги.

— Какой ужас, — прошептала Ника. — Перемещаться такими путями опасно. Как ты в живых-то до сих пор ходишь?

— Если перемещаться с жирными троллями, то, может, и опасно, — буркнул тот в ответ. — А так, это чревато лишь последовательным появлением присущих мне частей организма.

— Нельзя на себе так экономить.

— А я на себе и не экономлю, я экономлю на абонементах.

Ника вспомнила о покупках и взволновано дернула лямку безразмерной сумки. Котомка откликнулась тяжестью, чем и успокоила хозяйку.

Девушка погрозила приятелю кулаком.

— Если бы с книгами что-то случилось…

Кирран усмехнулся и помог девушке подняться.

— Все равно виновата была бы ты. Кстати, тебе долго еще ходить в этих останках?

Верис посмотрела на изуродованную перемещением тушу и, пожав плечами, ответила:

— Час еще, может полтора.

— Ужасно… Расскажешь что делала в Осином Переулке?

— Давай позже?

— Давай.

Кирран положил абонемент на чудом уцелевший после приземления журнальный столик и пошел на кухню.

Ника кинула сумку на диван и в надежде, что от перегрузки это синее тело расползется по швам раньше оговоренного срока, попыталась его снять. Все же Рик'Ард Масса мастер своего дела — личина тролля не поддавалась варварскому набегу цепких рук агента.

— Дьявол, — выругалась девушка и решила позвонить магоначальнику, дабы тот раньше времени и дистанционно снял эту вонючую тушу с ее перегретого и из-за взорвавшихся кишок тролля не менее зловонного тела.

Из кухни послышался голос Киррана:

— Ник?

— Ну, что? — ворчливо отозвалась девушка.

— Пиво будешь?

— Буду. Только в душ схожу.

— Не помешало бы…

Ника достала из сумки телефон, отыскала в справочнике имя своего начальника, но кнопку вызова нажать не решилась. Она была уверена, что если не приведет свои мысли в порядок, наверняка поделится ими с господином Масса. Если не сейчас — по собственному желанию, то под пристальным взглядом его сангиновых глаз — завтра утром у него в кабинете. А это чревато объяснительными, черными метками в личном деле, прочей бумажной волокитой и лишением квартальных премий. Ибо своевольное преследование, не имеющее официального разрешения ЦУМВД, приравнивалось к преступлению, тяжесть которого зависела от результата слежки и длины языка персоны, за которой она велась. Но положение Ники было безрадостным еще и по причине форс-мажорного появления тролля на улицах города. И если бы действиями монстра, распугавшего простых смертных, не руководил агент ОЧП, этим инцидентом никто бы и не заинтересовался. А так, жди скандала. Девушка махнула рукой и написала Рик'Арду Масса следующее сообщение:

«Все хорошо. Книги у меня. Утром будут у Вас. Снимите с меня тролля. Все хорошо».

Только после того, как Ника нажала на кнопку «отправить» и ее короткая реляция со скоростью почтового голубя вылетела из мобильного телефона, девушка сообразила, что разоблачила себя дублированным намеком на якобы положительный результат дела. Ника оказалась права, ее магоначальник был достаточно проницателен, ибо ответил своему агенту раньше, чем получил от нее сообщение. Телефон пиликнул. Ника открыла послание от господина Масса:

«Личина тролля деинсталлирована. Прошу прибыть в мой кабинет незамедлительно».

— Так и знала, — вздохнула Ника, стряхивая с себя визуализацию синекожей личины, словно хлебные крошки, — хоть от этой туши избавилась.

В дверном проеме между небольшой гостиной и кухней остановился Кирран, щелкнув пальцами по бутылке пива, он сказал:

— Твое пиво, вонючка…

Но предложение не нашло адресата, застав в пустой комнате лишь облако межпространственной пыли.

* * *

В приемной Рик'Арда Масса было не протолкнуться. Нике показалось, что здесь галдел весь дежурный состав агентов Отдела Чрезвычайных Происшествий. Хотя, шум, стоящий в ушах девушки в большей степени был вызван перегрузкой от перемещения по студенческому абонементу Киррана, который девчонка успела умыкнуть у старого друга. Ника пробралась к секретарю и как могла вежливо обратилась к мерзкой старухе:

— Добрый вечер… госпожа Мирза. Шеф у себя?

Черноволосая карга поправила очки и, выпучив бесцветные глаза на уставшую девушку, загнусила:

— Госпожа Верис, и Вы решили почтить нас своим присутствием?

— Как видите…

— Тогда извольте объяснить, почему правила приема господина Масса не вызывают сомнений ни у одного агента О-Чэ-Пэ, кроме Вас? Вам будет дозволено войти при условии письменного приглашения. Оно у Вас имеется?

Ника скрепя сердце улыбнулась, достала телефон, отыскала в недрах электронной информации недавнее сообщение от начальника и показала его секретарю.

— Вот! Господин Масса вызвал меня, — важно сказала она. — Он у себя?

Старуха Мирза, вот уже шестьдесят три года работающая секретарем начальников Чрезвычайных Происшествий, чьи одиннадцать портретов любовно украшали стены данной приемной, раздражала почти всех агентов ЦУМВД. Ее чванливый вид, отталкивающий голос и дотошные расспросы донимали даже обер-комиссаров, которые записывались на прием к начальнику ОЧП. И сейчас из-за непрестанной бдительности секретаря возмущенно гомонящие агенты находились за периметром кабинета господина Масса, поочередно занося свои фамилии в список для письменного разрешения.

— Значит, этот пердимоноколь из-за Вас, — голос секретарши приобрел противно высокие нотки, а густые угольно-черные брови подпрыгнули вверх.

— Не могу знать, — отчеканила Ника.

— Смею предположить, что и о дурном запашке, столь навязчиво от Вас исходящем, вы так же не знаете? В противном случае вы бы не посмели явиться на прием в таком виде?

Девушке ничего не оставалось, кроме как согласиться:

— Да. Это так неожиданно. Так мне можно войти?

— Я доложу о Вас, — потянувшись к телефону, презрительно сказала старуха.

— Будьте любезны… — произнесла Ника.

— Господин Рик'Ард, к Вам агент ОЧэПэ Никария Верис.

— Пусть войдет, — послышался недовольный голос.

Старуха указала худой бледной рукой на дверь и сказала:

— Можете войти.

— Спасибо, что разрешили, — проворчала Ника и направилась в кабинет.

До того момента, как девушка встретилась с напряженным лицом начальника, она почти не волновалась. Но сейчас, при первом же взгляде господина Масса, что жалил порой так же точно, как его знаменитая шпага-змея, сердце Ники словно подскочило к левому виску, опасливо заклокотав у самого уха.

Девушка робко поклонилась и спросила:

— Можно?

Рик'Ард Масса не сказав ни слова, кивнул и приказным жестом руки пригласил Нику присесть на одно из широких кресел перед его столом. Девушка снова несмело поклонилась и выполнила безгласное указание своего начальника. Несмотря на то, что Ника никогда не видела Рик'Арда Масса повышающим на кого-либо голос, в данный момент она содрогалась от мысли, что на нее будут кричать. Это единственное, что даже при предварительной моральной подготовке приводило девушку в состояние ступора. Ника просто не знала, что делать и как защищаться, когда повышенный мужской голос активировал в ее теле запуганного ребенка. Как только девушка расположилась в кресле, по-прежнему молчаливый господин Масса кинул перед ней на стол свеженький номер местной многотиражки.

— Это что? — взяв в руки газету, виновато спросила девушка.

— Это макет завтрашнего номера «Небывалые новости», — наконец заговорив, ответил магоначальник. — Почитай.

Искать, с чем именно ей предложено ознакомиться, Нике не пришлось. На первой же странице гротескным шрифтом чернел заголовок «Начальник ОЧП опозорился!» далее следовала фотография бегущего по городу тролля и ниже статья, обвиняющая господина Рик'Арда Масса чуть ли не во всех смертных грехах. Ника быстро пробежалась глазами по тексту, не отыскав в написанном своего имени или фамилии, тихо выдохнула, затем виновато посмотрела на начальника и сказала:

— В «Небывалых Новостях» публикуют мало правды…

— Зато фактов у них предостаточно, чтобы ее коверкать, — грозно перебил Масса. — Знакомый тролль?

Ника покаянно глянула на фотографию. Возможно, если бы на фотографии у бегущего тролля не оказалось девичьих рук, она посмела бы защищаться.

— Знакомый, — опустив голову, ответила девушка. — Но, судя по статье, кроме меня больше никто этого…

— А ты знаешь, что мне лично придется представить судье документы этого нарушителя?

Ника подняла испуганный взгляд на своего начальника.

Рик'Ард Масса был высоким мужчиной крепкого телосложения, имел довольно грозный вид, породистую осанку и хорошо поставленный командный голос. Ализариновые, почти алые волосы оттеняли и без того смуглую кожу до землянистого цвета. Глаза господина Масса в зависимости от настроения, то словно наполнялись бургундским, то сверкали рубиновым блеском. Его лицо имело четкий, будто высеченный из камня профиль и в то же время аристократично-тонкие черты, восходящие брови, бледные губы и легкомысленную эспаньолку на изящном подбородке. К подбору одежды господин Масса относился беспритязательно, выбирая туалеты исходя из обстоятельств, при которых ему нужно было появиться, но почти всегда оставался верным любимой оливковой гамме.

— В смысле? — обреченно спросила Ника.

— Я начальник ОЧП. Бегающий по городу тролль, который к тому же разговаривает с пожилыми парами и катается с ними в лифте, как раз является подобным исключительным происшествием. Я бы мог долго водить судью за нос, затягивать расследование или подрабатывать кухарем, развешивая министрам вкусную лапшу на их большие любознательные уши, если бы это были только слухи. А мы имеем несколько свидетелей и фотографии хроникеров. Как мне, начальнику Отдела Чрезвычайных Происшествий, в сложившейся ситуации следует действовать?

Агент Верис сделала несколько коротких вздохов и, привстав, сказала:

— Я все объясню… — захотела оправдаться Ника, но смолкла почти сразу, как открыла рот.

Версия о том, что она, позабыв о своем долге и обязанностях, самовольно преследовала человека, которого несколько лет назад убил сидевший перед ней маджикай, показалась девушке еще более глупой, нежели сложившаяся ситуация.

Рик'Ард Масса заинтересованно сложил руки на груди и произнес:

— Потрудитесь сделать это, агент Верис. Ибо мои затейливые размышления так и не привели к какому-либо достойному объяснению.

Ника присела и попыталась придумать что-нибудь правдоподобное.

— Я-а… эм… м… я…

— Ника, — голос начальника вдруг стал мягким, — хроникеры «Небывалых Новостей», которые сейчас роятся на месте случайного магопроисшествия, на пути, что проделал этот сумасшедший тролль, уже нашли следы принадлежащие агенту ЦУМВД, плюс межпространственную пыль, оставленную от перемещений по студенческому абонементу у бреши.

— Какого дьявола?! — вырвалось из уст госпожи Верис. — Эти репортеры работают лучше, чем наши агенты! Как им все так быстро удалось?

— Их кормят действия, а наших агентов, к сожалению, бумажные отчеты. И теперь у хроникеров достаточно сведений, чтобы всего лишь за день узнать твое имя, Ника, и номер абонемента твоего друга, — тихо произнес Рик'Ард Масса. — Предварительную версию о том, что мой агент вела преследование беглого нарушителя, я, конечно же, озвучу. Но мне хочется знать, из-за какой правды я буду вынужден солгать. Почему один из моих агентов, забыв про осторожность, появился среди обычных граждан в личине сказочного персонажа? И самое главное: как ты открыла портал?

Всегда добросовестный агент Верис почувствовала, как краска стыда расставляет акценты на ее теле, избирая фаворитами грудь и щеки.

— А вы, обещаете, что поверите мне? — смущенно спросила Ника.

Левая бровь начальника возмущенно изогнулась.

Девушка поспешила исправиться:

— То есть, пообещайте, что допустите возможность того, что я скажу. Допустите, что это может оказаться правдой.

Господин Масса удивленно приподнял и вторую бровь.

— Почему я должен тебе что-то обещать?

— Нет, не должны, конечно… — посмотрев на начальника, сказала Ника, после чего мгновенно провалилась в омут высокомудрых очей Рик'Арда Масса.

Он был одним из лучших телепатических маджикайев, которому бесцеремонно влезть в голову сидящего перед ним человека не составляло труда. Преградой же для подобной фамильярной свободы была лишь нравственная структура личности господина Масса, которая вот уже многие годы оставалась стоически непоколебима. Он никогда не рассматривал чужие мысли без острой на то необходимости, единично проверял собеседников на ложь, но с удовольствием использовал свои способности в быту, например, взглядом передвигая предметы. А уверенность большинства агентов Отдела Чрезвычайных Происшествий в том, что их начальник при каждой встрече незаметно выведывает тайны своих подчиненным, на самом деле была дурным домыслом. Господин Масса был достаточно умен, чтобы понимать, когда его водят за нос или что-то не договаривают. Даже зная все это, Ника старалась не смотреть в сангиновые глаза начальника. Было непросто вести себя естественно с человеком, который при желании мог узнать о тебе все.

Сейчас Ника почувствовала лишь навязчивое стремление рассказать правду. Несомненно, это желание было вызвано некоторыми усилиями со стороны господина Масса. Но такому побуждению легко можно было сопротивляться. Если бы девушка захотела скрыть правду, она бы ее утаила.

— Вы же знаете, я ответственная, — начала Ника. — Я бы ни за что не показалась на глаза эвентуалам в теле тролля и уже тем более не позабыла бы закрыть переход.

— До сегодняшнего дня так и было, — подтвердил Рик'Ард Масса. — Поэтому я не мог предположить, что ты превратишь в лицедейство простое задание купить пару книг. Кстати, они у тебя?

— Да, конечно, я принесла.

Ника достала из безразмерной котомки приобретенные книги, уложив их небольшой стопкой на столе. Последним поверх остальных лег сокрытый в хрустальном ларце дневник Ментора Менандра. Агент Верис не спешила выпускать фолиант из рук. Она провела ладонью по глянцевой крышке и сказала:

— Это все из-за него…

Рик'Ард Масса заинтересованно подался вперед.

— Из-за кого?

— Ему нужен был почему-то именно этот дневник. Он тоже хотел его обменять, не знаю на что… да и это не важно, я была первой… потом он решил забрать фолиант силой.

Стопка книг вместе с дневником Ментора Менандра оттолкнулась от ладони девушки и медленно двинулась к хозяину телепатических чар — Рик'Арду Масса.

Магоначальник взял привлеченный в его руки хрустальный ларец и, посмотрев на фолиант, спросил:

— Кто? О ком ты говоришь, Ника?

— Я понимаю всю нелепость того, что я сейчас произнесу, но если бы не это абсурдное появление, я бы все сделала правильно, поверьте мне…

— Никария Верис, я задал вопрос.

— Грегори Фрост, — коротко ответила девушка.

— Что?

Ника кивнула и подтвердила сказанное:

— Я видела Грегори Фроста.

— Грегори Фроста?

— Это был он. Портал открыл именно он, когда убегал.

— Ника, Фрост много лет назад…

— Я знаю. Умер. Но это был он, — настояла девушка.

— Ты уверена?

— Я бы не перепутала.

— И где же он сейчас? — поинтересовался магоначальник.

— Я преследовала его до квартиры, а там он исчез. Но уверяю вас, это был живой Грегори Фрост. Я почти уверенна, что это был он.

Рик'Ард Масса вздохнул и, разочарованно посмотрев на сидевшую перед ним девушку, нажал кнопку вызова на многоканальном телефоне.

— Мирза, свяжись, пожалуйста, с Институтом Милосердия, — мрачно попросил он, — пусть мне перешлют копию медицинской карты Никарии Верис.

— Да, господин Масса, — прозвучал довольный голос старухи-секретаря, — я сделаю это незамедлительно.

— Но зачем? — озадачилась Ника.

— Хочу узнать, о твоем здоровье и чем Лионкур тебя лечит.

— Что значит чем? Вы думаете… Нет же… я не сумасшедшая.

— Я этого не говорил.

— Тогда зачем вам моя медкарта? Я, правда, видела Фроста. Вы же можете, загляните сами в мои воспоминания. Я не вру.

Желваки дернулись на зрелых скулах магоначальника. Вседозволенность — то искушение, которому господин Масса больше не желал поддаваться. Поэтому предложение просто так покопаться в чужой голове для Рик'Арда всегда звучало подобно оскорблению.

— Не вижу в этом острой необходимости, — сдержанно произнес начальник ОЧП.

— Но вы же не верите в то, что я говорю.

— А ты сама веришь?

Ника ответила не сразу:

— Да, — нетвердо произнесла она. — Я уверена… что не обозналась.

— Тогда откуда в твоей слепой убежденности эта неуверенность?

— Но…

— Хватит, — суровым тоном перебил девушку господин Масса. — Сейчас важно другое. Запиши или запомни. Цер-12-34.

— Что это?

— Это номер генетического алгоритма восточных троллей, их ДНК я брал для создания твоей второй личины. Спустись в архив и найди мне одного, чьи данные я предоставлю судье.

— Для чего? — недоумевала Ника.

Сангиновые глаза господина Масса пламенно заблестели.

— Нужно назначить виноватого, — бесстрастно сказал магоначальник. — Поскольку это твоя провинность, именно ты удостоишься чести данного выбора. Только смотри, чтобы тролль был похож на фотографию в газете.

К горлу агента Верис подкатил горький привкус несправедливости. Девушка возмущенно отшвырнула многотиражку и храбро произнесла:

— Но это же не честно! Здесь не виноват ни один мерзкий тролль. Давайте я все исправлю. Я обещаю, что не вернусь домой, пока не прочищу воспоминания каждого, кто видел синего монстра. Никто об этом и не вспомнит.

Господин Масса покачал головой, медленно поднялся и неторопливой поступью направился к девушке.

— Ах, Ника, если бы не светлая память о твоей матери…

Ника уязвлено опустила голову.

— Не надо так часто напоминать мне об этом. Я знаю, что вы взяли меня только из-за того, что я дочь Люмены Верис. Похоже, по этой же причине вы собираетесь покрывать меня, — обида в голосе девушки приобретала нотки возмущения. — Не думаю, что крупномасштабность моего проступка чревата черной меткой в личном деле. Порталы открываются повсюду и не только случайно. А тролли, блемии, оборотни живут среди эвентуалов и нет-нет да показываются им на глаза. Пусть меня штрафуют, отстраняют…

— Любопытные дети, — перебил Рик'Ард Масса.

— Что?

— Два мальчика пропали в Осином Переулке. Пяти и семи лет отроду. Если с ними что-то случится, ты предлагаешь мне всенародно обвинить в халатности агента ОЧП? Моего агента?

Услышав о малоприятных последствиях своей невнимательности, Ника растерянно присела на стул. Девушка была настолько увлечена погоней за призраком Грегори Фроста, что просто не сообразила подумать о любознательных детях, которые видят и слышат больше чем остальные. Не замаскировать проход в Осиный Переулок было непростительной ошибкой, за которую агенту Верис, несомненно, придется расплатиться.

— Я не знала… — взволнованно сказала Ника, — это же опасно. Позвольте, я пойду искать их.

— Нет. Для этого я созвал дежурный состав наших агентов. Ты идешь в архив и находишь виновного. К утру личное дело выбранного тобой тролля должно лежать на моем столе. Если не раньше.

— Я так не могу…

— А я не собираюсь пытаться оправдывать тебя абсурдной историей про погоню за мертвым маджикайем. К сожалению, я дал обещание твоей матери заботиться о тебе. И я не привык нарушать слово.

Ника поднялась со стула, безвольно поклонилась своему начальнику и сказала:

— Я отказываюсь выбирать даже из самых отпетых злодеев. Я не хочу брать на себя такой ответственности. Это несправедливо…

Рик'Ард Масса глубоко вдохнул, затем обернулся и, применив свои силы, мысленно нажал на телефонную кнопку вызова. В кабинете раздался противный голос секретарши:

— Да, господин Масса?

— Мирза, подготовь, пожалуйста, документы о переводе агента Верис в отдел по охране маджикайев. Вычеркни из этого договора наличие премиальных за первый год службы.

— С удовольствием, господин Масса, — прогнусила секретарша.

— Да, и пусть мой сын появится в кабинете.

Каждое нарушение правил о письменном разрешении бросало старуху Мирзу в омут недовольства и раздражения. Она начинала шипеть и покрываться пятнами, но перечить начальству почти никогда не решалась.

— Но его здесь нет, — немного погодя зашипела Мирза.

Рик'Ард Масса незаметно улыбнулся и сказал:

— Он просто думает, что о нем никто не знает. Передайте, чтобы он немедленно появился.

— Эм… как скажите, — пробрюзжала Мирза. — Довожу до сведения, что уже подала официальный запрос в Институт Милосердия, медицинская карта агента Никарии Верис, будет у Вас к утру.

— Благодарю.

— Угу, — донесся скупой выдох секретарши, и после непродолжительного писка телефона в кабинете Рик'Арда Масса наступила тишина.

Немного погодя Ника робко спросила:

— Я могу идти?

— Иди, — равнодушно ответил господин Масса. — Со следующей недели ты работаешь в другом отделе.

— Я уже поняла… А что вы будете делать?

— Подставлять себя и свой отдел я точно не собираюсь. Будь спокойна, о тебе никто не узнает.

— Нет, с троллем?

— Этим займется мой сын.

Ника опустила голову — преемник господина Масса был, пожалуй, самым малочувствительный парнем, которого она знала, к тому же он питал ненависть к троллям и подобным сверхъестественным существам.

Дверь в кабинет начальника ОЧП отворилась и словно по шалости сквозняка мгновение погодя сама же захлопнулась. Раздался звонкий голос:

— Знакомые все лица. Привет, начальник!

— Здравствуй, — удовлетворенно кивнул Рик'Ард Масса.

— Никуль, приветуль!

Девушка вздрогнула от вольного шлепка по спине и в ответ заголосила:

— Дин! Я же просила появляться прежде!

— О! Прости великодушно. Все забываю. Незримость все же мое обычное состояние. Пора и привыкнуть, — подтрунил звонкий голос и секундой позже явил верхнюю половину туловища своего хозяина.

Посреди кабинета возник поджарый обнаженный торс, затем жилистые плечи, руки, висевший на шее мобильник-хамелеон и темноволосая голова. Завершилось это явление блеском бурого цвета глаз и кривой усмешкой в трехдневной щетине. И в этом был весь Дин'Ард Репентино. Бравурный и ко многому безразличный, откровенный и памятозлобный. И если бы не ощутимый авторитет отца, под прессом которого уже седьмой год пребывал Репентино, биография этого парня продолжалась бы в далеких застенках. Из-за распущенного характера отпрыска, отношения с единственным и внебрачным сыном у господина Масса были пусть и доверительными, но не простыми. Почти до самого совершеннолетия Дин рос под надзором своенравной матери, ничего не зная о втором родителе. «Так получилось…» — сказала женщина перед смертью, оставив отца и сына, малознакомых, почти чужих друг другу людей наедине со столь драматичной тайной.

Как правило, папы для мальчиков являются объектом, с которого те копирует манеры, привычки, жесты. К сожалению Дин Репентино познал отца слишком поздно, чтобы унаследовать хотя бы малую толику того величия, тех куртуазных манер и мудрости, которые присущи начальнику ОЧП. Но и Рик'Арда Масса был не готов воспитывать уже взрослого и дерзкого сына. Он хотел видеть в наследнике прежде всего нынешнего себя, свое продолжение, но замечал в нем лишь свои слабые стороны и именно то, от чего с большим трудом и очень давно сумел отказаться.

Зато главным достоинством Дина Репентино была способность строить реалистичные теории, связывая воедино разрозненные факты, составлять общую картину магопроисшествий. Его место было несомненно в аналитическом отделе, но господин Масса предпочел держать горе-сына ближе к себе, а самому Дину было плевать, где и как зарабатывать деньги. Больше внимание он уделял забавам, которые при его врожденной способности к невидимому камуфляжу иногда доходили до абсурда. Репентино, например, обожал гулять по женским душевым, являя всполошенным девицам лишь детородную часть своего тела. Ника знала его как пошлеца и развратника, который уже в младших классах лапал девчонок, словно воровал шедевры античного искусства — тайком и нещадно. Он и сейчас мало в чем изменился.

— Показывайте, что у вас там? Какую грязную работенку подкинул мне мой папаша? — торопливо поинтересовался Дин.

Господин Масса недовольно повел бровью и ответил:

— Она негрязная, немного пыльная. Тебе нужно будет спуститься в архив и выбрать тролля.

— Подстава, какая! — недоуменно повел плечами Репентино. — В архив, чтобы выбирать троллей? Вот если бы луноликих девиц с пышными бедрами. А тролли, нет уж увольте…

— Уже уволил, — оборвал возмущения сына начальник ОЧП.

— А меня за что? — оторопел Дин.

— Пока только меня, — махнув рукой, успокоила Ника.

— Сама виновата, — усмехнулся Репентино. — Твой лечащий врач тебе случайно куриные мозги не пересадил?

— Что?

— Что, что?

— Дин'Ард Репентино, — нетерпимо пригрозил господин Масса. — Комментировать будешь за дверями моего кабинета. Запомни цер-12-34. Не перепутай. Да и внешность с фотографией сверяй.

Дин картинно закатил глаза и, причмокнув, исчез. Лишь его звонкий голос произнес:

— Как скажите, господин начальник.

Макет газеты «Небывалые Новости» слетел со стола и смятый в невидимой руке небрежной гармошкой вместе с закамуфлированным агентом Репентино исчез в открытых дверях.

— А ты почему еще здесь? — лукаво поинтересовался магоначальник.

Ника пожала плечами. Девушка была возмущена и пристыжена одновременно. Она поклонилась и выбежала из кабинета господина Масса.

 

Глава вторая «Архив воспоминаний»

Здание, в котором располагались многочисленные отделы Центрального Управления Магическими Видами Действия, имело огромное количество уровней и подуровней. Кабинеты, приемные и комнаты отдыха, залы заседания, камеры, испытательные порталы и лаборатории, все это напоминало огромный муравейник, в котором день и ночь трудились маджикайи. Правда здесь была одна общая столовая, библиотека и единственный на весь город магический архив, куда вот уже пятнадцатую минуту спускалась агент Верис. Но абонемент Ники был просрочен и воспользоваться скорым спуском девушка не могла. В большом грузоподъемном лифте на этот случай была предусмотрена кособокая покрытая темным лаком дубовая лавочка, на которую девушка, сразу как вошла, со вздохом присела. Ника являлась частым гостем в архиве, поэтому знала, что ее ждет почти двадцатиминутная поездка вниз. Все остальные лифты в управлении двигались намного быстрее этого, почти мгновенно доставляя визитеров на нужные им этажи. Из-за того, что в архив было возможно переместиться по-особому разрешению, про доставляющий сюда грузоподъемник все время забывали и давно не ремонтировали. Поэтому он имел скорость старой черепахи и неприятно поскрипывал.

Иногда, когда Ника никуда не спешила, она садилась в этот лифт и вместе со скукой погружалась в сладкую дремоту и просыпалась либо от панибратского толчка в плечо, которым будил ее кто-нибудь из подземных рабочих, либо от стука дверей вернувшегося наверх лифта. Несмотря на то, что Ника действительно очень устала, она была слишком возбуждена происходящим, чтобы заснуть. Ей казалось, что в этот раз путешествие в архив длилось особенно долго и как только двери грузоподъемника открылись, явив длинный облицованный черным мрамором коридор, она выдохнула и сказала:

— Ну, наконец-то.

За то непродолжительное время, пока лифт спускался вниз, заунывные песнопения совести девушке порядком припелись. Ника думала о пропавших детях и их несчастливой судьбе. Агент Верис знала, что мир маджикайев бывает, враждебен к непрошеным гостям.

Здесь пахло только что выкопанным картофелем и многолетней плесенью. Дышать полной грудью никто не решался, а посетителям, наделенным скрытой аллергической реакцией на любые подземные помещения замкнутого типа, почти всегда приходилось оказывать медицинскую помощь. Но именно, из-за того, что Рик'Ард Масса любил отправлять агента Верис в архив, девушка чувствовала себя здесь более-менее комфортно.

В конце широкого коридора стояло деревянное трехступенчатое основание, где находились: заваленный стопками тетрадей п-образный стол, небольшая картотека с пропусками, многоящиковый комод для всякой дребедени и обитое красным вельветом кресло, в котором как всегда «покоилось» тело главного архивариуса. Старый маджикай-перевертыш спал прямо на рабочем месте, приветливо посапывая в длинные седые усы. Он был похож на крота — свое тотемное животное, в которое при желании превращался раньше. Сейчас же оборотнические способности старика-архивариуса не были столь радикальны, поэтому его тело оставалось в удобном для работы под землей образе полукрота-получеловека.

— Господин Сторхий, это Ника — не желая будить спящего старика, но для приличия почти прошептала девушка. — Мне нужно в секцию переписи троллей.

Сквозь сон архивариус буркнул замученную годами фразу:

— Бери билет, распишись и проходи.

Ника так и сделала: осторожно поднялась по ступеням скрипучего основания, открыла ящик с билетами-пропусками, взятой со стола ручку, вписала в книгу посещений свое имя, расписалась. Фамилии Репентино в списке не было. Девушка подумала, что Дин не удосужился соблюсти все формальности и, пользуясь своим даром, просто проскочил незамеченным. Ника поставила на билете допуск отпечатком большого пальца правой лапы спящего архивариуса и, склонившись почти над самым его ухом, тихо поинтересовалась:

— А где эта секция находится?

— Бери билет, распишись… и прохо… ди, — в ответ сонно пробормотал старик.

— Понятно, — усмехнулась Ника, спускаясь с деревянного основания.

На столе архивариуса стояла ржавая подставка с обновленными брошюрами, в которых доступно, но все же не совсем понятно был нарисован многокоридорный план этажа. Вытащив один из буклетов, девушка направилась дальше.

— Спасибо, господин Сторхий, — разворачивая брошюру, тихо поблагодарила Ника.

— Бери билет, распишись и проходи… — послышалось бормотание за спиной девушки.

На первый взгляд план архивного помещения был достаточно прост: различные секции были пронумерованы, коридоры, ведущие к ним, разноцветно раскрашены, а специальные блестящие пометки указывали на степень доступа в данный информационный раздел. Но самостоятельно, без навигатора разобраться в этом лабиринте поворотов и уровней было не так уж и просто. Остановившись у распределительной развилки, которая пока делилась только на три коридора, Ника решила воспользоваться помощником и подошла к стоявшей здесь огромной плетеной корзине, в которой хранились ботинки-навигаторы.

Говорят, что ни одна старая обувь не пропадает бесследно. Та, что выбрасывалась в этом городе, сначала попадала в архив, где ее заговаривали и клеймили рунами, чтобы впоследствии использовать, как путеводители. Для каждой дороги были свои ботинки. Не редко сюда обращались и заботливые родители, просили заговорить обувь для маленьких деток, чтобы уходя из дома на прогулку, малыши не терялись и всегда возвращались обратно. Для здешних же лабиринтов такие помощники были не заменимы, как для вынужденных визитеров, так и для подземных работников архива. Здесь эту обувь почему-то именовали «деревянные баклуши», о чем и говорила вывеска над корзиной, на которой помимо шуточного названия было написана и краткая инструкция по ботиночной эксплуатации:

«ДОБРЫЕ ДЕРЕВЯННЫЕ БАКЛУШИ».

Способ обувной эксплуатации:

1. Снемите вашу личную обувь и положите в принесенный с собой пакет/сумку.

2. Нагнитесь над корзиной и поприветствуйте «деревянные баклуши».

3. Громко и четко произнесите раздел/секцию/конечный пункт вашего направления

4. Осторожно! Из корзины выскочит обувь. Берегите лицо!

5. Втечение одной минуты наденьте выбравшие вас «баклуши» и приготовьтесь идти.

6. Внимание! Не оставляйте пакет с личной обувью рядом с корзиной

7. Шаги по направлению к цели должны быть размеренными и осторожными

8. Ни в коем случае не оскорбляйте волшебную обувь, не ругайтесь из-за слишком быстрого/медленного темпа. «Баклуши» могут обидеться и завести вас в неправильную секцию

9. По окончанию отведенного времени в нужной вам секции, громко и четко произнесите команду: «Обратно», и приготовьтесь идти

10. Вернувшись, не забудьте уложить помогавшие вам «добрые баклуши» в корзину.

Внимание! Администрация архива не несет ответственности за забытые в секциях вещи или оставленную у корзины личную обувь. Место магически нестабильно. Надеемся на понимание.

Администрация архива.

Впрочем, Ника давно была знакома с правилами пользования заговоренной обувью. Она склонилась над разноцветной кучей ботинок и громко произнесла:

— Добрый вечер. В секцию переписи восточных троллей, пожалуйста.

Корзина с «баклушами» закряхтела и благодушно выплюнула пару больших желтых ботинок, которые знали дорогу. Агент Верис никогда не разувалась, а надевала предложенную обувь прямо на свою. Так она поступила и в этот раз. Пока желтые остроносые ботинки топтались на месте, Ника пропихнула в них своих кроссовки, стоптав при этом у заговоренной обуви пятки. Как было сказано в инструкции, ботинки двинулись в путь примерно через минуту. Неширокие шаги и средняя скорость «баклуш» позволяли девушке следить за дорогой, сравнивая пройденный путь с планом, размещенным в буклете. После четверти часа плутания Ника добралась до раздела чудовищ, а еще через пару минут до секции троллей. Заговоренная обувь сделала десяток шагов влево и остановилась перед горизонтальной вывеской «Все о восточных троллях». Ника сняла желтые ботинки и прежде чем пойти уже своим ходом, окинула взглядом раздел переписи большеносых монстров. Личные дела восточных троллей злорадно выглядывали с деревянных полок на слегка растерянную девушку. Ника заинтересованно прошлась мимо стеллажей пронумерованных, как Цер-12-34. Сына начальника ОЧП здесь явно еще не было.

— Или уже был? — вслух подумала Ника и дабы развеять любые сомнения решила позвонить Дину.

Правая рука нырнула в безразмерную сумку, с которой девушка редко расставалась, и достала из бокового кармана мобильный телефон. Отыскав в памяти номер Репентино, Ника нажала кнопку вызова. Как только прошло соединение, в секции восточных троллей заиграла веселая мелодия.

— Ага, здесь значит, — обрадовалась Ника, осмотрелась и пошла на звук.

Через пару тройку стеллажей девушка остановилась. Ее внимание привлекли несколько анкет парящих в воздухе и стоящие возле стола старые «баклуши» — потрепанные цветастые тапки.

Вызываемый абонент, наконец, снял трубку и на всю секцию зашумел голос Репентино:

— Никуль, тебе чего? Я, между прочим, твое поручение выполняю. А ты мне названиваешь, работать мешаешь.

Девушка покачала головой и прошептала в телефонную трубку:

— Дин, ты не там ищешь.

— Что? Что значит не там? Все прави… А ты… ты где?

Ника выключила мобильник и обратилась к невидимке напрямую:

— У тебя за спиной.

— Зачем приперлась, дурочка? — раздался голос невидимки.?? — Мешать мне работать?

— Работать? Дин, твой отец сказал Цер-12-34. А ты потрошишь Цер-12-43.

— Серьезно? — удивился голос Репентино. — А я уже выбрал парочку подходящих монстров. Эти тролли все равно все на одну морду. Никто кроме тебя и не заметил бы.

— Не думаю, — сердито произнесла девушка.

Витавшие в воздухе анкеты шмякнулись на пол.

— А ты что, меня проконтролировать пришла? — спросил невидимка.

Ника раздраженно сложила руки на груди и проворчала:

— И как вижу не зря…

Голос Репентино послышался уже из коридора:

— А сама все сделать не хочешь?

Ника выглянула из-за стеллажей.

— Нет, не хочу. То, что ты делаешь — это подло.

— Угу…

— Дин, появись, пожалуйста.

— Появиться? Ты уверена?

— Не весь! — не выдержала Ника, посеменив в нужную секцию. — Не могу разговаривать с пустотой. Я чувствую себя глупо.

Падкий на пошлости Репентино любезно явил лишь две бледнокожие окружности своего зада.

— Поговори тогда с этим, — паскудно хихикнул он, когда агент Верис увидела физическое оформление свой просьбы.

Привыкшая к бесстыжим забавам невидимого приятеля Ника кисло улыбнулась и произнесла:

— Вот оно — твое истинное лицо.

— Нет, — возразил Дин, — так выглядит ситуация, в которой оказалась ты, да и половину отдела за собой потащила.

— Интересно, не ты ли та самая половина?

— Предполагаю, что самая лучшая. Слушай, Никуль, а ты что, правда Фроста видела?

— Подслушивал?

— Не только. Затаив дыхание еще и подсматривал.

Филейная часть Репентино подпорхнула к полке с номером 12–43.

— 12–34 — поспешила направить приятеля Ника.

В воздухе над ягодицами появился темноволосый затылок. Дин вздохнул и повернулся к девушке лицом без глаз и носа:

— Слушай, выбирай сама, — проворчал он. — Ты мне надоела.

— Я не имею никакого морального права распоряжаться чьей-либо жизнью. Даже тролля. А тебе я смотрю, вообще не совестно было согласиться.

— А мне плевать! Я не несу никакой ответственности. Меня попросили принести личное дело какого-нибудь монстра. И мне не интересно, что с ним произойдет после. Хотя, я догадываюсь.

— Вот и я догадываюсь, что…

— Никуль, успокойся, — перебил девушку Репентино. — Всего-то тролль. Это все равно, что пришмякнуть назойливую муху, которая сидит у тебя на лбу. Если не обозначить виновного, поднимется столько шума, к ответственности привлекут не только тебя, но и моего отца. А о дальнейшем его, моем или твоем продвижении по службе и речи быть тогда не может. Так, ты мне расскажешь, что там у тебя за глюк с Фростом был?

Несмотря на разность жизненных ценностей, за все те годы, что Дин и Ника были знакомы, они прошли полдороги к дружбе, поэтому в этих отношениях иногда были негласные моменты, когда агенты Репентино и Верис доверяли друг другу.

— Ты тоже думаешь, что мне показалось? — присев за небольшой стол, расстроено спросила Ника.

— Я думаю, что ты теперь и сама так думаешь, — предположил Дин, наконец, взяв анкету с правильной полки.

— Тогда почему он побежал? Почему он побежал, когда я его узнала?

— Ой, если бы со мной заговорил отвратительный тролль, я бы тоже побежал. И плевать мне было бы, узнал он во мне кого-то или не узнал. По-любому, это побочный эффект от твоего лечения.

Появившиеся в воздухе руки агента Репентино развернули одну из анкет с фотографией тролля. Лицо Дина спросило:

— Этот похож?

Ника сравнила монстра с изображением в газете и отрицательно сморщилась.

— Неет, у этого слишком большие уши.

— Скажи тогда мне лучше, почему ты так уверена, что это был именно Фрост? — разглядывая очередную анкету, поинтересовался невидимка. — Почему не подумала, что могла обознаться?

— Потому что это был он! — повысила голос Ника.

— Ох, прости, как я мог позабыть, что именно ты тот единственный в мире человек, который не может ошибиться, — засмеялся в ответ Дин Репентино.

Агент Верис опустила взгляд и пробубнила себе под нос:

— Я не могла обознаться.

Девушка никому не рассказывала, что вот уже четвертый год она тайно выращивала плоды ненависти и презрения к бывшему наставнику, что именно Грегори Фрост являлся основанием всех ее бед и несчастий. Когда жизнь Ники пошла наперекосяк и планы рушились, будучи едва намеченными, девушка инстинктивно искала виноватого. Недолго думая, на эту роль она избрала сигнатурного маджикайя Грегори Фроста.

— А этот? — спросил Репентино, повернув фотографию нового тролля.

— Этот точно нет. Он голубой.

— А ты откуда знаешь?

— Дин, цвет его кожи имеет бирюзовый оттенок. Мой тролль был синим.

Репентино вздохнул, бросил анкету на стол и достал следующую.

— Если бы не ты, я бы давно выбрал какого-нибудь монстра и отправился пить пиво, — проворчал он. — Ты кстати, видела хвост Киррана?

— Не впечатлило. В прошлый раз, когда он проиграл, ты наворожил ему уши.

— Хочешь сказать, я поступил банально?

— Типа того.

— Понятно! — возмутился Репентино и швырнул на стол перед Никой потрепанную анкету. — Этот похож?

Девушка внимательно изучила предложенный вариант и бросила в ответ брюзгливые реплики:

— Нет. Слишком старый. К тому же бородатый.

— Бородатый?

— Да.

— Тогда помоги мне с этими троллями, все равно здесь присутствуешь и только носом воротишь без повода. Вот, этот синий точно похож. Смотри.

Перед Никой воспарила очередная анкета. Схожесть физических оболочек заметна, но совесть девушки была болезненно раскалена, поэтому агент Верис внимательно зачитала данные по предложенному троллю.

— Да ты что! — воскликнула она позже. — У него рост восемь метров, а в моем было от силы два с половиной.

Появившиеся ранее части тела Дина Репентино исчезли. Целый ворох анкет восточных троллей слетел с полки и приземлился на стол перед девушкой.

— Ну-ка, вот, сама ищи, — известил голос Репентино. — Мне уже надоело.

— Что? — взволновалась Ника. — Ты просмотрел всего пару вариантов. К тому же господин Масса просил тебя.

— Он попросил меня найти тролля похожего на фотографию в газете, с номером алгоритма Цер-12-43..

— 34- исправила Ника.

— Да хоть 888. Вот! Я выбираю этого — восьмиметрового.

— Он не подойдет.

— А я думаю, что подойдет.

— Дин, это очевидная подстава. Любому, кто захочет разобраться…

— Никуля, — засмеялся невидимка, — речь идет о вонючих троллях. Никто не захочет в этом разбираться. Пропали дети, министрам нужен виновный. Вот им злобный гигантский тролль. Уверяю, народу понравится.

— Дин…

— Найдешь кого-то более подходящего, валяй. — Это было последнее, что сказал Репентино, перед тем, как уйти из архива.

Агент Верис с опаской посмотрела на кипу анкет, в беспорядке оставленных перед ней на столе — девушке предстоял непростой выбор.

Над утесом тихой реки, где золотые облака ласкали узорчатые шпили куполообразных башен, неспокойно кружили ласточки. Встревоженные злосчастным предвестьем, они вылетали из своих гнезд, пытаясь предугадать с какой стороны придет беда. В этот день, нечаянная тревога постучалась в сердца многих…

Ника смотрела на стоящий перед ней многовековой храм Рубикунда. Холодные ступени у ног вели к главному входу, но девушка не решалась сделать шаг. Возможно, ее оберегало заклинание удачи, которое каждое утро благословением шептала мать, а возможно, сработали древние защитные чары храма, что при входе ощущались, как легкое покалывание в кончиках пальцев. Девушка стояла рядом с каменной лестницей, пока не увидела вспыхнувшие синим пламенем верхние этажи и не услышала душераздирающие крики. Тогда, попирая страх, Ника бросилась в горящий храм. Конечно, еще одна юная душа ничего не могла сделать со множеством демонов, которые лезли из всех щелей, словно голодные тараканы. По чужой воле, они вершили гнусное дело, уничтожая на своем пути каждого, кто обладал даже малыми экстраординарными способностями. Стены храма стрекотали под острыми языками бушующего пламени, отчего в сводах старого замка черными бутонами расцветали причудливые узоры теней. Витражи, картины, мебель, скульптуры и даже цветы — любая сотворенная магией вещь обращалась в прах, оставляя после себя лишь минорные воспоминания. Вызванные ящероподобные демоны не просто ломали храм маджикайев, они выворачивали смысл его существования на изнанку, пороча былое могущество. Слишком красивая была мечта у его основателей, слишком светлая…

Ника бежала вверх по стройному ряду выбеленных ступеней в прибежище Радужной Надежды — северо-западное крыло храма, где учились ауральные маджикайи. Девушка думала о матери, которая до остатной капли крови защищала вверенную ей младшую группу. Сердце забилось, словно пойманный мотылек в ладонях, когда остановившись в холле, Ника увидела тело Люмены Верис. Светлые волосы, что еще утром были, придирчиво уложены в изящную прическу, разметались небрежными локонами по лицу и груди женщины. Мать Ники лежала, словно разбитая фарфоровая кукла, точеная фигура которой была окружена коралловым ореолом разорванных бус, таких же алых, как и кровь на ее белоснежном платье. Горло дочери сдавил немой крик, она подбежала к телу женщины, но вдруг, ее словно обожгло чье-то невидимое прикосновение. В тени полуразрушенного астрального купола стоял сигнатурный маджикай Грегори Фрост. Мужчина равнодушно смотрел на тело Люмены Верис. Уже тогда Ника поняла, что никогда не забудет эти беспроглядно-черные глаза, в которых ей показалось, обитает самая лютая злоба. Еще вчера этот человек и ее мать были коллегами, обедали за единым столом, обучили одних учеников, а сегодня он беспощадно убивал друзей. Если бы Ника сразу заметила Фроста, то не была бы захвачена в невидимые путы древних рун и пентаграмм. Но не одна магия сковала дрожащее тело девушки — врасплох ее застало и горькое разочарование. В этот момент полыхал не только многовековой храм, сгорало беззаботное детство Никарии Верис.

Потолочина над головой девушки затрещала и, расколовшись на несколько частей, упала вниз.

Ника почувствовала, как расщепленная злым пламенем древесина, словно осиновый кол, вонзилась в ее сердце.

Девушка вздрогнула и проснулась. Убаюканная чередой нескладных имен и фотографий отвратительных троллей, Ника не заметила, как задремала. Ей давно не снился тот день, ее давно не терзали кошмары — назойливые и до отвращения похожие друг на друга. От подобных реминисценций долгое время и при помощи кропотливой психокоррекции девушка пыталась избавиться. Последние годы агент Верис находилась под пристальным наблюдением реаниматора Лонгкарда Лионкура, который по совместительству являлся ректором Института Милосердия. К сожалению, именно из-за его благорасположенности к этой юной пациентке, девушка однажды пристрастилась к транквилизаторам. Зато по причине экспериментального мастерства Лонгкарда хрупкий фундамент ее благоразумия не обратился в прах. Более того именно ректору Лионкуру Ника была обязана жизнью.

Потирая виски, девушка склонилась над анкетами троллей, персональные данные которых, более-менее соответствовали требованиям господина Масса. Личные дела трех синекожих субъектов из вымирающего клана Цератопов, были внимательно изучены, но за те часы, что агент Верис провела в архиве, она так и не смогла сделать правильный выбор.

Первый тролль — «Противный» Крокор Цератоп — являлся бывалым наушником ЦУМВД, чья деятельность не вызывала у девушки уважения, зато была полезна ее начальству. Второй — «Хмурый» Варпо Цератоп — хоть и обладал устрашающей внешностью и сомнительной биографией, но за хищничество уже отбывал наказание в заповеднике. А вот третий — «Вялый» Социус Цератоп — являлся главой большого семейства, и на нем числилось аж восемь тролльчат.

— Нда-а-а, — разочарованно протянула Ника. — Монетку что ли подбросить?

Девушка уже было потянулась к карману за медноникелевой единицей постоянно звенящей мелочи, как вдруг лежащая на столе котомка напугано задребезжала. Через мгновения вибрации зазвонил телефон. Ника достала мобильный. На дисплее мигала бледнокожая задница Репентино.

— Да, Дин? — сняв трубку, вяло спросила девушка.

— Что «Да»? — в ответ зашумел невидимка. — Личное дело преступника где?

— Какого преступника? — насторожилась Ника.

— Тролль! Ника, где тролль? У отца заседают замдиректора. Он вызвал меня с документами. Я думал, что ты уже все предоставила. Ты не представляешь, как глупо я выглядел!

— Почему, представляю, — хихикнула девушка, — с голой-то задницей.

— Ника! — взревел Репентино. — Я не шучу. Срочно тащи сюда любого монстра! Я жду тебя в приемной.

— Поняла, Дин, — степенно произнесла Ника и покосилась на анкеты отобранных троллей. — Скоро буду.

— Никуль, быстрее прошу…

Отключив мобильник, агент Верис зашвырнула телефон в тут же переброшенную через плечо сумку и через мгновение халтурных размышлений схватила со стола одну из анкет. Перемещение в пространстве архива с помощью абонемента молекулярных передвижений без особого разрешения запрещалось регламентом, к тому же являлось небезопасным. Извне попасть в столь магически-нестабильное место абы кому было несколько проблематично. Работники архива постоянно меняли секции, обновляя пути и заговаривая очередные деревянные «баклуши» на новые дороги. Большинство попыток трансгрессировать заканчивались исчезновением объекта на неопределенные сроки и расстояния. Агенту Верис ничего не оставалось, как рискнуть и переместиться по студенческому абонементу Киррана, не имеющему разрешения передвигаться по архиву.

В приемной Рик'Арда Масса Ника появилась в экстремально непотребном виде: босиком, с разодранными в кровь коленями; взлохмаченная стрижка светлых волос, словно курящая старуха, выпускала серпантин голубоватого дыма; из распоротого нутра безразмерной котомки вываливались бесполезные, но бережно хранимые в ней предметы. К тому же девушку штормило и подташнивало.

— Дин? — в попытках пресечь головокружение, зашептала Ника. — Дин? Репентино?..

Ответа не последовало ни в виде толчка, ни даже посредству полузвука. Любопытные и осуждающие взгляды присутствующих в приемной работников, заставили девушку замолчать. Ника прихватила дыру в любимой сумке и, собрав выпавшие из нее предметы, проковыляла до секретаря.

— Госпожа Мирза… — улыбнувшись пересохшими губами, обратилась она к чопорной даме.

— Как вы могли явиться в приемную начальника в подобном тряпье? — возмущенно перебила секретарь.

— Вы Дина Репентино не видели? — вопросом на вопрос ответила Ника.

Старуха поправила очки и прогнусила:

— Мне он на глаза не попадался. Что при его возможностях неудивительно. Хотя, этому я несказанно рада.

Почти каждая беседа Ники с постылой секретаршей начальника ОЧП, дополнялась рефлекторной тренировкой по самообладанию. Вот и сейчас, девушка закатила глаза и глубоко вздохнув, мысленно позлословила.

— Знакомое выражения лица. Смею заверить, я о вашей персоне того же прискорбного мнения, — изогнув бровь, барственно произнесла Мирза.

— Мне это… известно, — сказала Ника, почувствовав, как к горлу подкатил кислый ком спешно проглоченной на завтрак яичницы. Девушка зажала рот рукой и надулась, как праздничный шарик.

— Надеюсь, вы не осмелитесь здесь напоганить? — проворчала старуха.

Ника проглотила рвотный позыв и попыталась улыбнуться.

Одна из ламп многоканального телефона на столе секретаря засигналила красным. Лицо госпожи Мирзы стало любезным. Старуха нажала на кнопку и приветливо спросила:

— Да, господин Масса?

— Пригласите агента Верис, — произнес прохладный голос. — С документами…

— Сию минуту, — сказала секретарша, а завершив разговор с начальником, обратилась к стоящей рядом девушке:

— Слишком громко думаете Никария. Господина Масса уже знает о вашем появлении. Не заставляйте его ждать.

Вдруг разволновавшись, Ника попробовала привести себя в порядок: пригладила волосы, стряхнула с измятой одежды межпространственную пыль, облизала зубы.

— Репентино? — в предпоследний раз взвизгнула она, испугавшись показаться в кабинете начальника в таком виде. — Дин, где ты?

Но невидимка так и не появился.

Дверь в кабинет начальника ОЧП отворилась. Из диады замдиректоров на робкий скрип обернулся лишь Чач Далистый — младший заместитель директора ЦУМВД. Молодой светловолосый, с лицом умирающей антилопы, он снисходительно улыбнулся, когда в кабинет, шлепая босыми ногами по холодному полу, вошла Ника.

— Я принесла документы, — исполнительно сказала девушка, нервно поправляя дымящиеся волосы.

— Документы того самого тролля? — уточнил младший заместитель.

Рик'Ард Масса кивнул:

— Передай личное дело нарушителя господину Далистому.

Под тяжелым взглядом сангиновых глаз начальника Ника подошла к столу и стеснительно протянула анкету выбранного ранее тролля.

Младший заместитель заинтересованно посмотрел на девушку, и небрежно взяв документы, сказал:

— Ваши агенты до чрезвычайности неряшливы… господин начальник…

Девушка униженно покосилась на молодого замдиректора — он ей давно не нравился, на это были свои причины. Ника мысленно обратилась к Рик'Арду Масса, с просьбой покинуть его кабинет.

Начальник бывшему агенту ответил мягким импульсом:

«Можешь идти», — а к молодому замдиректору обратился вслух:

— Мои агенты чрезвычайно храбры и всего лишь немного фанатичны, господин… младший заместитель.

Ника поклонилась и, проклиная своего невидимого соседа по общежитию Дина, вышла из кабинета.

Чач Далистый любопытно дернул тонкими медового цвета усами и раскрыл личное дело предполагаемого преступника.

— Ммм, занятно. Представитель вымирающего клана Цератопов? Варпо по кличке «Хмурый». Но здесь написано, что он числится в заповеднике.

Глаза Рик'Арда Масса безмятежно сверкнули. Больше всего он не любил врать, но ложь в его устах всегда имела больший потенциал, чем правда его мыслей.

— Да, — невозмутимо подтвердил начальник ОЧП. — Так было до вчерашнего вечера. Тролль сбежал.

— Сбежал и тут же устроил дебош? — риторически спросил Далистый.

Сидевший рядом тучный замдиректор Вишнич возмущенно пробурчал:

— Ничего удивительного. Эти звери никогда сообразительностью не отличались. Сбежал, затаись как мышь, так нет…

— Орки, — исправил Далистый. — Сметливостью не отличаются орки. Тролли же наоборот очень догадливы, к тому же магически одарены. В былые времена они активно содействовали маджикайям.

— Да что нам былые! — зашумел Вишнич. — Казнить этого зверя, не разбирая обстоятельств. Вы надеюсь, поймали его?

— Поймали, — ответил Рик'Ард Масса.

— Держите его в бескормице! Воды только подавайте, чтоб до казни дожил. — Старший заместитель продолжал негодовать, в то время как его холеное лицо покрывалось черными пятнами яда гаргонского змея, блуждавшего по его телу с самого детства.

— А детей? — перебив роптания Вывера Вишнича, спросил младший заместитель.

— И дети найдутся, — уверенно ответил начальник ОЧП.

— Важно то, в каком состоянии вы их разыщите, — корректно намекнул Далистый. — Я слышал, на ваш пост было много претендентов.

— Я знаю каждого в лицо, — сказал Масса.

— Думаю, вы понимаете, какое значение за три дня до выборов это имеет.

— Да Рик, — вмешался Вишнич, — а то дурно как-то. Судья давно нас спонсирует. Если он станет одним из членов Международной Лиги, мы все от этого выиграем. Он наш друг! Нам это выгодно.

Начальник ОЧП повел бровью и сказал:

— Все основные отделы ЦУМВД существуют за счет налогообложений и членских взносов, а к вышеупомянутому меценату никакого отношения не имеют. Не понимаю, о какой выгоде вы говорите.

— Да все ты понимаешь, Рик! — хмуро возмутился Вишнич. — За эту оплошность тебя могут попросить с должности.

— Меня постоянно об этом просят…

Упитанный замдиректор закачал головой. — Я всего лишь хочу, чтобы ты сделал все возможное по устранению этой оплошности.

— Именно этим я и занимаюсь.

Вишнич недоверчиво покосился на молодого замдиректора, перевел взгляд на красноволосого начальника и спросил:

— Кстати, Рик, что насчет моей просьбы?

Дернув бровью, Масса ответил:

— Из-за происшествия с троллем, книги достать не получилось…

* * *

— Фрост? — подавляя смех, переспросил Кирран. — Хочешь сказать, это был тот самый Грегори Фрост?

Ника нервно кивнула:

— Да Кир, это был тот самый Грегори Фрост.

— Да не смеши, — парень отмахнулся и пододвинул девушке бутылку пива. — На-ка, выпей.

— Тебе кажется, я пытаюсь тебя рассмешить? — с лицом минотавра буркнула Ника.

Парень пожал плечами, открыл бутылку темного пива, сделал глоток, облизался и спросил:

— Ну, а ты что?

— А я… а что я? Я была троллем.

Кирран запрокинул голову и заливисто засмеялся.

Он был обычным парнем, с большими небесно-голубыми глазами, выразительными черными бровями. С этим брюнетом Ника дружила с детства. Им было удобно жить в одной квартире, делить быт, расходы, беды и радости. Несмотря на множество живых родственников у Киррана не было никого ближе, чем эта грустная светловолосая девушка. А для Ники этот парень являлся живым воспоминанием из беззаботного детства.

— Слушай, неужели ты не можешь допустить даже мысли о том, что этот ублюдок жив? — обиделась Ника.

Последовал короткий ответ:

— Не-а.

— Что, даже ради меня?

Кирран поджал губу, закатил глаза и сделал выражение лица максимально приближенное к статусу лучшего друга.

— Хорошо, — сдался он. — Я могу допустить мысль о том, что Грегори Фрост жив. Что заклинание трех маджикайев не убило его, а он просто в этот момент удачно отфорезировал в какое-то иное место.

— Что сделал?

— Переместился. Да. Такое возможно, — кивнул Кирран и сделал еще один глоток холодного пива. — Но я не назвал бы это чушью, если бы в этой троице не было нашего с тобой знакомого Рик'Арда Масса. Он редко кого в живых оставляет. Ты же знаешь его фирменный стиль психоделического уничтожения.

— Знаю…

— А еще твой дядюшка-морриган. Единственное что он умеет — убивать. Поэтому если бы Фрост и выжил, то выглядел так же неадекватно, как сейчас ты.

Ника угрожающе потрясла бутылкой пива.

— Если не прекратишь, считать меня чокнутой, я огрею тебя этим бутылем. Может это как раз тот самый редкий случай и ему удалось спастись. К тому же Фрост никогда не выглядел адекватно.

Кирран снова засмеялся.

— Но ты смотрела из головы тролля. Вполне могло произойти искажение и ты признала его в ком-то другом.

— Киррр-ррран…

— Хорошо, ладно. Ладно… Кстати, ты об этом видении рассказала своему начальнику?

— Это было не ви-де-ни-е…

— Не суть! Сказала или нет?

— Сказала.

— И что?

— Он больше мне не начальник. Он перевел меня в другой отдел.

Кирран удивленно хлопнул по столу. Навороженный хвост за его спиной сделал возмущенный круг.

— Вот это новость! Значит, наш Масса уверен, что они убили Грегори Фроста. И своими видениями ты унизила его способности.

Ника сжала зубы, отвернулась и произнесла:

— Четыре из десяти за абсолютную неправдоподобность.

Кирран заботливо прикоснулся к плечу девушки.

— Ника, может, стоит записаться на прием к Лонгкарду? С тобой и раньше такое было…

— Не надо! Меня мучили кошмары. Никаких, как ты это называешь «ведений» у меня не было!

— Не кричи, — сурово сказал Кирран. — Я беспокоюсь за тебя… позвони Лионкуру.

Девушка вяло согласилась:

— Позвоню, — потом добавила, — как-нибудь…

— Вот ты, поперечная!

Ника брезгливым движением скинула руку друга со своего плеча и ворчливо поднялась со стула. Небольшая кухонька, в которой ребята проводили вечера за малополезными беседами, являлась унылым приютом для «осиротевших» друзей. Когда здесь появлялся Репентино, становилось немного веселее: ребята играли в глупые игры на желания, напиваясь, раскрывали друг другу придуманные секреты. По-настоящему счастливых лиц эта тоскливая кухонька еще не познала.

— Короче, пойду я… приму душ, — буркнула Ника.

Кирран закинул руки за голову и расплылся в довольной улыбке.

— Я уже побоялся, что сегодня ты этого не сделаешь. Воняет от тебя, подруга, как от заправского тролля.

Ника отмахнулась и устало поплелась в комнату. Уже за порогом кухни она остановилась и, развернувшись вполоборота, обратилась к Киррану:

— Я сегодня совершила подлость.

— Оооо, нас ждет твоя очередная паранойя? — дернув бровями, спросил юноша.

— Похоже на то.

— Какая приятная новость, а то в последнее время, я слишком мирно сплю.

Ника улыбнулась:

— Ну, до сегодняшнего дня и я безмятежно дремала.

— И что за подлость?

— Я подставила его.

Кирран заинтересованно вытянулся.

— Это ты сейчас про кого?

— Про заправского тролля, — ответила Ника.

— Ничего подлого я в данной ситуации не нахожу, — отставив бутылку в сторону, сказал Кирран.

— Но его будут судить за преступление, которого он не совершал.

— Да брось, это всего лишь уродливая тварь. А ты великородный маджикай! Твои жизнь и честь ценятся намного выше.

— Все равно. Мне как-то не по себе после этого.

— Ты все правильно сделала. Не бери в голову.

— Постараюсь, — кивнула девушка. — Всего лишь уродливая тварь?

— Ну, не самая уродливая, конечно, — усмехнулся Кирран, после чего глотнул немного пива и предложил:

— Хочешь, я потру тебе спинку?

— В другой раз…

Беспокойные струи упали на измученную спину девушки, свергая с пьедестала разума упреки за скверные поступки своей хозяйки. Ника повернула вентиль горячей воды, настолько, насколько могла стерпеть ее кожа. Девушка подставила лицо горячим каплям и задержала дыхание. Сегодняшний день прошел бурно, сохраняя после себя шлейф дурных воспоминаний.

Грегори Фрост склонился над безжизненным телом Люмены Верис. Нежно, словно любовницу он взял женщину за руку и произнес:

— Твоя мать очень красива…

Ника хотела закричать, попыталась произнести, но не смогла даже открыть рта. Ее юная жизнь устремлялась вверх за черными клубами дыма. Воспеваемый в старых песнях аромат смерти на деле оказался вонью своего собственного поджаренного тела. Ника чувствовала, как горела ее одежда, как лопалась нежная юная кожа.

— Жаль, что ей пришлось умереть, — сказал Фрост и дернул за серебряный перстень на указательном пальце Люмены. Кольцо издало похожий на писк гекконов чудной скрип и осталось на месте. Мужчина попытался снова, с силой сворачивая перстень вместе с пальцем. Хрустнула фаланга, но кольцо даже не сдвинулось.

— Ну, конечно, оно под заклятьем, — поднимая с полу осколок витража, прошептал Фрост.

Ника собрала последние силы и оставшейся волей выбила стеклянный обломок из рук маджикайя прежде, чем тот попытался отрезать мертвой женщине палец.

— Живая! — с удивленной усмешкой произнес Грегори Фрост.

Мужчина поднялся, медленно подошел к девушке и, смеясь, наступил на сохранявшую мануальный импульс руку. Ника не почувствовала боли. В тот момент она уже ничего не чувствовала…

В запотевшем зеркале появился размытый силуэт обнаженной девушки. Ника не любила смотреть на свое тело. Ее раздражали многочисленные рубцы, изуродованная ожогами кожа, но больше всего она ненавидела грубый шрам почти от самого горла до пупка разлучающий грудную клетку на две, будто чужие, половины. Девушка ладонью провела по холодному зеркалу, освободив отражение лица от сырой пелены. В жаркой душевой чужое сердце забилось громче, стремительно набирая обороты. Ника умыла лицо прохладной водой и вышла из ванной.

Комната девушки выглядела убого: давно облупившееся окно и танцующие под шумным ветром выцветшие шторы; пожелтевшие стены и старый дощатый пол; железная кровать с панцирной сеткой, одинокая тумба и покосившийся шкаф. Все это являлось незаслуженным фоном для повседневного существования одной из немногочисленных представителей великородных маджикайев. До разрушения храма Рубикунда, Ника имела некоторые привилегии и небольшое состояние, но после Мерзкого Дня и смерти великородных маджикайев многое изменилось. Со всех почивших основателей и хранителей ведовского храма сняли титулы и упразднили основные преимущества, наследники были лишены собственности, а реквизиты семей отданы на хранение членам Международной Лиги Сверхъестественного. Ника не считала, что мир маджикайев изменился в худшую сторону, он просто стал другим — чужим для нее. Девушка никогда не задумывалась, что смена власти, может провести столь выразительную границу между прошлым и настоящим. А новое поколение маджикайев, словно лишенное корней соцветие, начнет вянуть так и не успев распуститься.

Мобильник оставленный на прикроватной тумбочке завибрировал, медленно, но верно передвигаясь к краю. Ника завернулась в полотенце, присела на кровать и взяла телефон. На дисплее мигал знакомый номер. Некоторое время девушка не решалась снять трубку в надежде, что абонент быстро проявит нетерпение и перестанет звонить. Но вызов длился неприлично долго, чтобы иметь смелость его проигнорировать. Ника сняла трубку и виновато спросила:

— Да, Лонгкард?

Из трубки послышался лиричный баритон.

— Здравствуй, Ника.

— Привет.

— Ты меня игнорируешь?

— Ну, почему? Я была в душе и просто не слышала звонка. К тому же мобильник стоит на вибро…

— Я не об этом, — перебил девушку приветливый голос. — Я не видел тебя три месяца и двадцать два дня.

Ника смущенно пожала плечами и опрокинулась на подушку.

— А часы ты не считаешь?

Лонгкард усмехнулся:

— А вот на это у меня уже не хватает времени. Ну, в чем дело?

— Дело в том, — кокетливо заговорила Ника, — что у меня все хорошо. А обязательные свидания в клинике мне никогда не нравились.

— Знаю. Но я должен тебя обследовать.

— Не должен. Я же говорю, что у меня все нормально. Ничего не болит, сплю хорошо…

Лионкур снова перебил девушку:

— Уверена?

В общении с этим маджикайем Ника частенько опускалась до фривольного тона и двусмысленных намеков.

— В том, что сплю? Или в том, что мне хорошо, когда я сплю? Или почему мне хорошо, если я сплю одна?

Мужчина вздохнул и спросил:

— А галлюцинации?

— Лонгкард! Да не было у меня никаких галлюцинаций. Это Кирран тебе настучал, да?

— Какая разница кто?

— Я убью его! — возмутилась Ника. — За дверь кухни не успела выйти, а он уже наябедничал!

— Не кричи ты так. Я могу посчитать это за синдром неврастении.

Девушка медленно выдохнула, сдержанно заговорила:

— Извини. Я просто устала объяснять всем, что у меня все нормально. Ровно настолько, чтобы не обращаться за помощью к реаниматору.

— А за помощью к другу? — игриво спросил Лонгкард.

— Тем более!

— Дорогая, я настаиваю. Или ты хочешь, чтобы я вызвал за тобой бригаду не очень нежных адептов?

— Ох-да, пожалуйста, будь так любезен. Это именно то, что мне сейчас необходимо.

— Если завтра не появишься у меня на приеме, будь уверена я так и поступлю. А если у тебя действительно все хорошо, дам тебе сладкую витаминку.

— Спасибо, но у меня уже где-то валяется баночка твоих витаминок.

Лионкур ласково понизил голос:

— Почему ты меня избегаешь? Что не так?

В этот момент Нике показалось, что уютная постель стала менее мягкой, а подушка, на которой она лежала весь разговор превратилась в агрессивного ежа.

— Я вовсе тебя не избегаю, — девушка поднялась с кровати, пружины облегченно скрипнули. — Ненавижу эти осмотры. Карты, провода, иголки, пробирки. Я каждый раз чувствую себя рождественским гусем, которого бессовестно потрошат перед праздником. Ненавижу…

— Приходи, сначала просто поговорим.

Ника понимала, к каким бы уловкам она не прибегала, рано или поздно придется встретиться со старым приятелем. В конце концов, существовали осмотры на профпригодность, заключения которые ставил именно Лионкур. Девушка пожала плечами и согласилась:

— Хорошо. Я как буду готова, позвоню тебе.

— Как скажешь.

— Тогда… до связи.

— Ника?

— Что?

— Был рад тебя услышать.

Девушка искренне улыбнулась. Мгновение погодя она бы и сама призналась, что получила невообразимое наслаждение от общения со своим лечащим врачом, если бы эту откровенность не спугнула прилетевшая в голову подушка. Ника раздосадовано обернулась. По кровати скакало маленькое волосатое существо: большеголовое с чумазым человеческим лицом оно зубоскалило и гоготало.

— Кииииииииии-ррррр-аааааан! — возмущенно завопила Ника.

Существо зарычало в ответ, сигануло с кровати и многообещающе выставляя когти, двинулось на перепуганную девушку.

— Пошел отсюда! Пшел вон! — прикрикнула Ника и для большего устрашения топнула.

Барабашка зашипел, прыгнул кричащей девушке на бедро и проказливо стянул с нее полотенце. Ника уж было дернулась в голозадую погоню за волосатым хохотуном, но дверь ее спальни своевременно отворилась, заворожив стоящего на пороге подвыпившего «героя». Кирран удивленно махнул тигриным хвостом и растерянно отвернулся.

— Ээээээээээээээй! — смущенно заголосила Ника, второпях приседая и прикрывая нагое тело стянутым с кровати одеялом. — Стучать надо!

— Ты так орешь, я думал что-то случилось…

— Случилось? — переспросила Ника, многим сейчас смахивая на разъяренную фурию. — Да случилось! Убери эту тварь из моей комнаты! Я же просила, что бы ты держал их у себя.

Кирран посмотрел в указанную мегерой сторону и виновато захихикал:

— Бу-у-улька, да ты мой хороший иди сюда. Как ты тут оказался?

Ника скривила презрительную гримасу:

— Булька?

Существо с головой завернулось в бессовестно похищенное полотенце.

— Ой, ты посмотри какая ляля, — умиленно восхитился Кирран, протягивая барабашке ладони.

— Ляля? Ты очумел, Кирран? — девушка раздраженно замахала руками, — немедленно убери эту противную мохнатую «лялю» из моей комнаты.

Барабашка угрожающе рявкнул, но как только был взят на руки и приголублен, доброжелательно замурлыкал.

— Не кричи, ты его пугаешь, — шепнул Кирран.

— Я пугаю? Кир, ты ведь знаешь, я ненавижу домовых!

— Знаю, знаю… не кричи, — тихо оправдывался Кирран. — Завтра я его обязательно пристрою. Ты не представляешь, в каком месте он жил.

Ника встала, завернулась в одеяло и только сейчас сообразила выключить телефон.

— Мне это абсолютно не интересно.

Барабашка клацнул зубами, оскорблено наблюдая за сердитой девицей.

Кирран пожал плечами и произнес:

— Я понятия не имею, как он у тебя оказался. Честно. Я вроде запирал его. Наверное, это Дин над тобой подшутил.

Зная богомерзкие забавы невидимого приятеля Ника мгновенно остыла.

— Унеси его отсюда, пожалуйста, — устало попросила она.

Кирран подмигнул подруге и вышел из комнаты, осторожно закрывая за собой дверь.

— И солью у порога не забудь посыпать! — вдогонку крикнула Ника. — И верни полотенце!

Как известно домовые — это единственные представители нечистой силы, которые официально «не делают зла», а выбирают исключительно шутливые способы общения. Нике же не нравились подобные методы, да и любые контакты с домовыми всегда заканчивались взаимной неприязнью. На самом же деле истинная причина такой враждебности таилась в раннем девстве девушки. Нике было пять лет, когда вернулся отец, прихватив с собой фамильного домового. Мохнатый злыдень частенько пугал девочку, глумился, будил посреди ночи, оставляя на теле синяки и царапины. Теперь же, когда агенту Верис приходилось жить под одной крышей с охотником на барабашек, она была вынуждена пользоваться простыми способами защиты — посыпать у порога комнаты солью и ставить у двери веник. Обычные девушки боятся мышей, а барышня маджикай домовых. За все это время Ника даже не пыталась серьезно подумать над подоплекой детской жути и оставалась верной потустороннему дискомфорту. Большой пагубой в жизни агента Верис все же являлись воспоминания, или как говорил ее лечащей врач — бесплодные воспроизведения прошлого, с которыми девушке было не так просто расстаться.

 

Глава третья «Пантеон драконов»

Безликие существа смотрели в окна. Дикие глаза перемещались, словно гаснущие звезды — ярко и быстро. Темно-алые каскады невинной крови трусливо бежали по стенам, движимые инстинктивным желанием сплотиться в огромную лужу. Под потолком проносился Ужас, срывая головы неуспевших пригнуться. Тела, лица, имена кружились в бесовском аттракционе, вызывая дурноту и рези в области живота. Не смотреть, не вглядываться. Бежать. Ожившие коралловые бусины, будто безрассудные блохи, прыгали в огонь и клекотали от жара. Летающие пентаграммы, знакомый силуэт, чужой голос. Безотрадный взгляд в сизом тумане. Огромная пасть. Демонический смех в сопровождение смены безумных ликов. Горячие ладони отца. Удушение… страх…

Ника открыла глаза. Ощупала шею. Ночной кошмар, как шуганная крыса исчез при свете настольной лампы. Девушка слышала, как секундная стрелка на часах отставала от биения ее сердца. Грудная клетка беспокойно вздымалась, с каждым выдохом отпуская тревоги. Девушка потянулась к зашитой после небезопасных перемещений котомке, по самый локоть, запустила руку в тряпичные недра. Пара минут поиска явила бутылек веселого морковного цвета. Лекарства кончились давно. Слишком давно, чтобы иметь надежду найти на дне хотя бы четвертину таблетки — досадно. Решив остудить кошмарный сон прохладой, Ника поднялась, неторопливо вошла в ванную. Мимолетный взгляд в зеркало.

— Нда-а-а, — многозначительно протянула девушка, — однако…

С отражения на нее смотрела бледная угрожающе всклокоченная мамзель, красоте которой позавидовала бы любая болотная шишимора.

Омыв холодной водой лицо, шею и пригладив волосы, Ника еще раз взглянула в зеркало. Девушка не ждала, что отражение заговорит, разрушая благоустраиваемые мифы разума. Но надеялась, этой возможностью воспользуются глаза, которые сейчас выразительно помутнели, стыдливо опускаясь вниз.

— Мне не могло показаться, — сама себя убеждала Ника.

Когда все вокруг говорят, что ты дурак, волей-неволей начинаешь подозревать себя в этом. Глаза разубеждать хозяйку так же не стали. Ника разочарованно выдохнула, сняла висевший на крючке халат и ушла прояснять обстановку. Опасаясь поганого домовика, девушка настороженно выглянула из комнаты, на всякий случай, вооружившись стоявшим у порога веником. Не заметив ничего мохнатого и сверхъестественного, потрусила к соседу. Дверь в эту комнату редко запиралась. Девушка запахнула халат, осторожно повернула ручку и заглянула. Посреди комнаты находилась небольшая двуспальная кровать, а на ней почти мертвое тело домового егеря Мак-Киррана-Сола.

— Кир? — тихо позвала друга Ника.

— Кир-кир-кир-кир-кир-кир-кир, — тут же запопугайничал, сидевший в клетке рядом с кроватью барабашка.

Девушка в ответ собезьянничала, скорчив кислую рожу. Погрозила домовому веником и накрыла клетку валявшимся рядом полотенцем, которое несколько часов назад было бессовестно сдернуто с ее намытого распаренного тела. Барабашка мгновенно стих.

— Кир, — уже чуть громче произнесла Ника и забралась к другу на кровать.

Нечто родное на слух тронуло гулявшее сознание егеря. Кирран поднял помятое лицо с подушки, с трудом разлепил правый глаз и настороженно им осмотрелся. Проснувшегося парня ничуть не смутило, что поле зрения хмельного ока ограничивалось кроватью.

— Кирран, мне ведь, правда, показалось, что это был Фрост, — расстроено сказал Ника.

Парень попытался свернуть голову в сторону, откуда доносился голос. Побагровев от натуги Кирран спросил:

— Дурная, это ты?

— Я, — отозвалась Ника. — Ты ведь мне, веришь?

— Мууу-ху, — промычал Кирран, уронив голову в подушку.

— Правда?

— Маа-ха… ахрррр-рррр-ррр-ррр.

Ника удивленно ткнула захрапевшего приятеля в бок.

Кирран любил посидеть с друзьями и бесцельно провести время. Любил выпить, совсем не замечая, что былое ребячество постепенно превращалось в пагубную привычку — в слабость, после которой он всегда крепко спал.

— Эй, ты что спишь?

На этот раз Кирран открыл левый глаз — вышло у него намного удачнее, чем с правым.

— Чокнутая, это ты?

— Да. Я, я, — подтвердила Ника, склоняясь к самому уху приятеля. — Зюзя, я тут подумала…

— Эт-то хорошо…

— Да-нет. Я подумала, может…

— Хор-ошо.

Ника обхватила лицо друга ладонями и радостно спросила:

— Значит, завтра ты поедешь со мной на плывучие острова?

Кирран чавкнув, открыл рот и сказал:

— Хоро… ррр-хррррррррррх-хрррррррр.

Ника звонко чмокнула переливчато храпевшего парня в щеку.

— Спасибо, — тихо поблагодарила она, скривилась от перегара и слезла с кровати.

Уже в дверях Ника вспомнила, что ее любимое полотенце накрывает пакостного барабашку. Вернулась и гордо сдернула его с клетки. Домовой радостно подпрыгнул и в виде полушария мохнатого зада показал свое мнение о стоящей перед ним девушке. Ника пнула клетку и грозно прошептала:

— Ты мне тоже не нравишься.

Барабашка смотрел спесиво, с лукавым намеком на грядущую расплату и что-то бормотал себе под нос. Не обращая внимания на это бурчание, Ника вышла из комнаты, тихо закрыла за собой дверь.

Созерцать очередной кошмар агент Верис не изъявила желания. Девушка надеялась, что утро наступит достаточно быстро, чтобы встретить его, занимаясь какой-нибудь ерундой. Например, поиграть во «всезнайку» с кем-нибудь из полуночных соседей. Но любителей столь поздних посиделок в набитом трудягами общежитии немного. Бодрствовать в такое время определенно могли не все, ну, например… мормолики — почти обычные люди, без фотофобий, трепетом перед осиной, зато с подозрительной страстью к чесноку и серебряным ложкам. Как раз такой и являлась соседка Лушана. Эта же бранливая девица была недурной приятельницей агенту Верис. И несмотря на то, что состояла в братстве мормоликов, которые с раннего детства своих практиков заставляют пить человеческую кровь, Лушана была вполне дружелюбной и на удивление всегда сытой.

Ника открыла окно, несколько секунд посмотрела на ночной двор и, перегнувшись через подоконник негромко, позвала приятельницу:

— Лушана? Лушан? Ты дома?

Комната мормолики находилась через лестничный пролет в метрах четырех от окна. Лушане достались не лучшие апартаменты в этом общежитии, но зато с балконом — на который минуту погодя и вышла низкорослая пышнотелая девица с окрашенными в лиловый цвет волосами.

— Дома. А чего хотела? — спросила она.

— Не хочешь во «всезнайку» поиграть? — предложила Ника.

— Всезнайку?

— Ага…

— А ты чего не спишь? — удивилась Лушана.

— Не спится, — коротко ответила Ника.

Лилововолосая понятливо улыбнулась, кивнула и пустилась в давно изведанный путь — через балкон по небольшим кирпичным выступам на стене. Несмотря на, казалось бы, неуклюжесть и полноту Лушана блестяще проходила сомнительный путь между комнатами. Родство, пусть даже относительное с образчиками загробной легкости и грации, давали о себе знать… иногда…

В этот раз не рассчитав свои силы, кряжистая мормолика пролетела мимо дружелюбно распахнутого окна и врезалась в закрытое. На стекле мгновенно проступил затейливый орнамент трещин.

— Перелет, — хихикая, сказала Лушана, забираясь в комнату. — Мне, правда, стыдно.

Ника осторожно закрыла за приятельницей окно и жестом пригласила войти.

— Не думаю, что это его как-то испортило. Не бери в голову. Располагайся.

Мормолика плюхнулась на кровать и, подпрыгивая, весело поинтересовалась:

— Как дела?

Ника села рядом.

— Не плохо, — ответила она, раскладывая на кровати небольшое игровое поле «всезнайки».

— Я вижу в твоих словах скрытый смысл, — взяв семь фишек, хитро призналась Лушана.

— Серьезно?

— Ну, да.

— Какой интересно? — спросила Ника, выкладывая карточки с темами.

— Ведь если бы у тебя все было хорошо, ты бы сказала «хорошо» или «нормально» если бы у тебя все было хотя бы нормально, но не плохо, это значит «плохо», но не совсем, — протараторила Лушана и, выхватив карточку с темой, заметно обрадовалась:

— О! «Вонючие варева»! считай, что ты проиграла!

— Похоже на то, — согласилась Ника.

Знания по составлению зелий и ворожбе амулетов не давались маджикайям с рождения, в отличие от индивидуальных экстраординарных способностей — подобные практики приходилось изучать. Но быть зельеваром давно не считалось престижным, поэтому большинство молодых маджикайев благополучно проходили мимо этих знаний. В это время никому не нужны сведения о деликатных способах приготовления настоя из александрийского чернозема с добавлением правой лапки трехглавой жабы, или многодневного плетения оберега от свиста дсонакавы. Да не так уж и просто найти в современном мире жабу-мутанта или горе-великаншу. Ника не была исключением, она довольствовалась мануальными способностями, данными ей природой, и не уделяла время на изучение чего-то иного.

— Но я рада, что тебе «плохо», пусть и не совсем, — сказал Лушана.

Нику озадачила подобная откровенность.

— Это почему?

— Когда ты в порядке, ты хорошо спишь по ночам.

— А это разве плохо?

— Нуууу, не очень хорошо. Меня ты не зовешь. У меня же подруг немного, сама знаешь.

Ника поежилась от неуютных размышлений. Она не считала Лушану своей подругой, мормолика была всего лишь забавной соседкой, которая на пару с «всезнайкой» являлась типичным символом скуки.

— Но ты днями обычно сильно занята, — неуверенным тоном попыталась обелиться Ника. — Да и я тоже.

— Писать некрологи не особо-то веселое занятие. Если бы ты вдруг, прямо-таки средь бела дня позвала меня прошвырнуться по магазинам, я бы написала честный некроложек и пулей рванула развлекаться.

— А что, обычно ты пишешь брехню про умерших?

— Конечно! — закатив глаза, призналась Лушана. — О мертвых сама знаешь… либо хорошо, либо никак. А если о них никак не писать, то я потеряю работу. Но иногда так и хочется написать правду.

— Например?

— «Он был феноменальным уродом. Хвала богам, что сдох».

— Да… — согласилась Ника, вспомнив неожиданно воскресшего маджикайя, — хорошо бы если так.

— Это ты про кого сейчас? — уловив ход мыслей приятельницы, спросила Лушана.

— Ааа, — отмахнулась та. — Твой ход.

Мормолика украдкой глянула на спрятанные в ладони фишки и выложила одну из них.

— Алосмрад. Это зелье вызывает дыбджитов, — деловито пояснила она. — Так что тебя гложет, подруга? Из-за чего окончен период ремиссии? Ты ведь позвала меня не просто поиграть во «всезнайку»…

— Нет, я позвала тебя без умысла. Действительно поиграть.

— Получается, мы не посплетничаем?

— Гм… не знаю. Это обязательно?

— Конечно, — восторженно кивнула Лушана. — Сначала ты поведаешь о наболевшем, потом я. Так ведут себя образцовые подруги. Кстати, твой ход.

Ника посмотрела на игровое поле, но ни одно из вонючих зелий, что она знала, сейчас не подходило.

— Не знаю, я пропускаю, — отрешенно сказала она.

Лушана почесала подбородок и через минуту раздумий выложила еще одно слово.

— Дармó.

— Что это за зелье такое? — усмехнулась Ника.

— Это особое снадобье моей бабушки, — не растерялась мормолика.

— Врешь.

— Если о нем знают только в кругу нашей семьи, это не значит, что его не существует.

— Я не сказала, что его не существует, я сказала, что ты «врешь». А это могло относиться к причастности твоей бабушки.

Лушана засмеялась. На поддетых румянцем щеках появились шкодливые ямочки. Один только большой рот, растянутый в улыбке до ушей делал внешний вид мормолики безрассудным.

— Знаешь, — хихикая, сказала она. — Мне бабушка завещала столько дармá, что о ее причастности я бы охотно поспорила.

«Все же хорошо, что я ее пригласила»- подумала Ника, а вслух сказала:

— Допустим, но лучше давай без дармá, его и в жизни хватает.

— Какая ты зануда! Выкладывай, что случилось. С таким настроением, милочка, нормально не сыграешь. Я уже начала скучать. У тебя болит что-то?

— Да-нет.

— Отец вернулся?

— Нееет.

— Кошмары?

— Не в этом дело.

— Тогда в чем?

Ника не хотела снова чувствовать себя глупо, поэтому начала издалека:

— Как бы это объяснить? Я сегодня, то есть, конечно, уже вчера… видела человека, которого считала давно умершим.

Лушана на мгновение замерла в немом предвкушении, но смекнув, что повествование уже закончено, озадаченно поинтересовалась:

— Та-а-ак, и что?

— Ну… и… все, — ответила Ника. — Мне просто никто не верит.

— Походу у тебя действительно паранойя, — со всей серьезностью мормоликов, сказала Лушана. Потом погладила лиловые волосы и засмеялась:

— Хотя знаешь, у меня тоже такое было. Я как-то написала некролог про Биллибо Бора, а через три дня после выхода газеты, я увидела его в переулке. Мне было так страшно, чес-слово! Правда, я боялась, что меня уволят за дезинформацию. Но хвала богам Биллибо Бор не подал опровержение. Быть может, это был его призрак. А тебе не могло показаться?

Ника пожала плечами, как правильно вчера заметил Репентино — она уже сама себе не верила.

— Возможно, я обозналась. Возможно, нахлынувшие воспоминания и злость множенная годами сбили меня с толку, — сердито заговорила Ника. — Потому что на самом деле, я бы очень хотела, чтобы он был жив.

— Это ты про кого?

— Про Грегори Фроста, — чуть ли не выплюнула его имя Ника.

На секунду во взгляде мормолики вспыхнуло озарение, но потом Лушана скромно спросила:

— И что?

Никария Верис даже оскорбилась некомпетентностью приятельницы. А ведь лилововолосая девица ни разу не появлялась в храме Рубикунда и хоть была любопытна, но неужели не настолько дотошна, чтобы знать всех участников трагедии по именам.

— Что? — пристыженная тяжелым взглядом приятельницы, спросила Лушана. — Я слышала про огненного барона, малумах, или как они себя называют — уроборийцах. Я знаю про странный договор директората ЦУМВД и посла Датрагона. Но ничего конкретного про Фроста.

— Тогда тебе меня не понять, — разочарованно сказала Ника.

— Ну, так объясни. Его имя не указано ни в одном официально документе.

— Потому что он считался мертвым.

— А ты была в него влюблена, что ли?

— Рехнулась?

— Тогда что?

— Он и еще пара наставников впустили на территорию храма тех самых малумов — этих ящеров, если ты не знаешь, которые жгли и жрали все, что им попадалось на пути. А Фрост… Фрост убил мою маму.

Мормолика виновато опустила взгляд и тихо сказала:

— Извини. Этого я не знала… мне очень жаль.

Ника опустила глаза по другой причине — ей не хотелось показывать слез.

Безликая тишина просидела вместе с подругами несколько минут, затем обернулась прохладой сквозняка, пролезла под дверью и упорхнула туда, где ее как всегда никто не ждет.

— Может, поиграем? — немного погодя растерянно предложила Лушана.

— Давай, — тихо согласилась Ника. — Только давай выберем другую тему. В «вонючих варевах» и ты, как я поняла, не особо разбираешься.

Мормолика повеселела:

— Согласна. Выбирай тогда сама.

Воодушевившись, Ника поводила указательным пальцем по вееру карточек и, вытащив одну прочитала:

— «Бездушные твари». Эта тема по мне! — радостно сказала она и выложила первое пришедшее на ум слово, — «Репентино».

Игра продолжилась оживленным перечислением всех неотзывчивых, бессердечных и мерзких парней этой общаги — ведь именно так развлекаются образцовые подруги.

Солнечные лучи пробивались сквозь паутину битого оконного стекла, преломляясь и заигрывая со спящей девушкой веселыми бликами. Но, ни утреннее щебетание птиц, ни вибрация подсевшего телефона, ни скворчание сковородок, исходящее из кухни, не имело такого положительного эффекта, как характерный запах яичницы с беконом. Уж что-то, а готовить Мак-Кирран-Сол умел. Славясь своими сытными отбивными, аппетитными запеченными крылышками, деликатесным подкопченным лососем и, конечно же, вкуснейшими пунтиками. Кондитерские изделия Киррана пользовались особой популярностью у большинства жителей общаги. А кому не нравились его витые пирожные, румяные ватрушки, да цветные сладости, либо сидели на диете, либо страдали от аллергии на сахар. Хотя, был еще один процент обитателей, пренебрегающий пунтиками — «реальные» колдуны, которые открывали пивные бутылки глазом, и носили фуфел как благородный орден.

Не всегда чуткий нос агента Верис с удовольствием защебетал не хуже качающегося на ветке голодного воробья. Ника открыла глаза, с прискорбием осознав, что заснула так и не выложив решающего слова — похоже она проиграла. Как ушла пухляшка-мормолика девушка тоже не помнила. Зато перед уходом приятельница составила на игровом поле многозначительное «я тебе верю». Ника благодарно улыбнулась.

«Надо бы ее почаще звать», — потягиваясь, подумала она, затем покидала атрибуты «всезнайки» в коробку и, набросив халат, вышла из комнаты. Быстро взглянув на часы, девушка поняла, что проспала от силы два часа. В кухню девушка вошла тихо, послушно села за стол. Кирран, будто не замечая подругу, копошился возле плиты, звонко помешивая что-то в кастрюле.

— Когда будет готово? — сонно поинтересовалась Ника.

Кирран обернулся и сказал:

— У меня давно все готово. Доброе утро.

— Доброе.

— Как себя чувствуешь?

— Как в анекдоте «каждый день болит уже не там…». А твое самочувствие?

— Отличное. Почему спрашиваешь?

— А ты почему?

— Просто беспокоюсь, — сказал Кирран.

— Вот и я беспокоюсь. Голова не болит?

— Нет.

— Значит, ты помнишь, что мне вчера обещал?

— Что именно? — уточнил Кирран, разливая кофе по чашкам.

— Ты обещал составить мне компанию.

— Да? Что-то не припоминаю. А куда ты собралась?

Ника загадочно посмотрела вверх.

— Туда, — тихо сказала она. — На плывучие острова.

Кирран поставил сковородку с яичницей на стол перед Никой, передал ей вилку и нож.

— Ты же с той поры там ни разу не была, — присаживаясь рядом, удивился он.

Ника вонзила вилку в поджаренный кусок бекона и торжественно отправила его в рот.

— Ну, воп и рефилась, — пробормотала она.

— Похоже, твое видение пошло тебе на пользу.

Процесс пережевывания бекона резко прекратился — Ника раздраженно сжала зубы и требовательно посмотрела на друга.

— Извини, извини. Это было не-видéние, — исправился Кирран и отхлебнул немного остывший кофе.

— Фсе, у меня уже нет шелания с тобой, куда-либо еффать, — с набитым ртом пробубнила девушка.

— Как хочешь, — равнодушно сказал Кирран.

Ника же надеялась, что ее станут упрашивать. Она проглотила непрожеванные кусок и надула губы.

— Что-то ты злой, какой-то сегодня, — буркнула она.

Улыбнувшись, Кирран поспешил исправить ситуацию:

— Сегодня утром у меня исчез хвост. Это все из-за него. Мне так нравились эти полоски.

— Попроси, Репентино с удовольствием наворожит тебе новый.

Мак-Кирран-Сол был человеком благонравным от природы, одним лишь присутствием вносивший мир в любую компанию. Никто из его семьи не обладал экстраординарными способностями. Да и сам он приобрел свою силу исключительно из-за несчастного случая. В шесть лет, скрываясь от ненастья, мальчонка остановился под раскидистым тополем. По статистике молния чаще всего бьет в одинокие дубы, но для хитрой планиды точные науки всего лишь повод ухмыльнуться. Под зловещие перекаты грома и шуршащую перебранку листвы маленький Кирран получил приглашение в неведомый до этого мир и оказался одним из эвентуалов, которому выпала возможность существования наравне с великородными маджикайями. Сегодня лишь пятиконечная отметина от металлического амулета обжигает воспоминанием о прошлой жизни. С тех самых пор Мак-Кирран-Сол не видел своих близких — для них он считался пропавшим.

— Почему ты решила поехать?

Ника притворно пожала плечами.

— Не знаю. Просто захотелось.

— Давно пора… — участливо произнес Кирран. — Тогда быстрее завтракай и собирайся. Автобус отходит примерно через час, если через двадцать минут выйдем, то успеем.

— Двадцать минут? — проскулила Ника, откусывая вчерашнюю булку. Глотнула кофе и добавила:

— Я не успею.

Кирран потрепал подругу по голове.

— Тогда поедем на следующем.

— Но я же не поела…

— Я сделаю бутерброды, поешь в дороге. Собирайся. Мне сегодня еще барабашку в приют отвезти надо.

— Но Кир.

Любезно улыбаясь, Кирран, поднял подругу со стула.

— Давай, давай, — поторопил он и для быстрого старта шлепнул Нику по пятой точке. — Жду тебя через семь минут на крыльце.

— Но? — девушка попыталась возразить.

— Семь минут, — погрозив кулаком, предупредил Кирран.

— Семь минут, семь минут… — затарахтела агент Верис и поплелась на сборы.

Кирран уже давно сидел на крыльце, учтиво приветствуя всех входящих и выходящих из подъезда. Это было обычное пятиэтажное здание с хозяйственно-бытовыми помещениями, рассчитанное человек на сто пятьдесят. Корпусы-клоны хаотично рассыпанные по улице, совершенно не брали во внимание расположение единственного здравпункта в округе. Заселение в общежитие производилось согласно списку, предоставленному ответственным секретарем ЦУМВД на основании заявления или ходатайства. Кирран, Ника и Дин попали сюда благодаря прошению господина Масса. Правда, беззастенчивый Репентино появлялся в своей комнате крайне редко — выбирая наиболее интересные места для ночлега.

Ника вышла на крыльцо минут через десять, застегивая на ходу куртку и бурча себе что-то под нос.

— Ну что ты ворчишь? — усмехнулся Кирран. — Сама же хотела поехать.

Он знал, что его подруга непременно опоздает, поэтому и назвал предположительное время сборов, меньшее, чем следовало. Хотя Кирран и дал Нике пять минут на наглость, та была не настолько бесстыжа и воспользовалась лишь тремя.

— Знаю, знаю, — согласилась Ника. — Но я не планировала сделать это утром.

— Извини, но вечером я бы не смог составить тебе компанию. Я же говорю, у меня работа.

— Я поняла, пошли. На остановку?

— На остановку.

* * *

Ожившие коралловые бусины, будто полоумные блохи, прыгали в огонь и клекотали от жара. Летающие пентаграммы, чужой силуэт, знакомый голос. Огромная пасть. Бесовский смех. Смена безумных ликов.

Ника вздрогнула и проснулась, растерянно осмотрелась: пробегающие мимо деревья, серая дорога впереди и рядом читающий газету друг; шум мотора и нескромный галдеж пассажиров.

— Долго я спала? — спросила Ника, натягивая рукава куртки на замерзшие руки.

Кирран опустил газету, посмотрел на часы и ответил:

— Минут на двадцать отрубилась.

— А ощущение, что на полдня. Нам еще долго?

— Еще около часа.

— Долго. А у тебя пунтики остались? — дергая друга за плечо, поинтересовалась Ника.

— Нет. Ты съела все сразу после того, как мы сели в автобус, — деловито переворачивая страницу, сказал Кирран.

— Надо было взять больше.

— Надо было предупредить, что ты обжора.

Ника ткнула парня в бок и пояснила:

— Дело не в этом. У меня стресс. Я волнуюсь.

Кирран сложил газету и передал Нике.

— На вот лучше почитай. Там про тебя написаны любопытные вещи.

Девушка раздраженно расправила свежую многотиражку и спросила:

— Про то, что я тролль?

— Нет. Про то, что ты, используя мой абонемент, настигла преступника, после чего была награждена сотней медяков и за заслуги переведена в СОМ.

— Я всегда считала, что перевод в службу охраны маджикайев является понижением должности. И где мои медяки?

— Ушли вместе с твоими премиальными.

— Ндааа, в наше время сотня медяков уходит так же незаметно, как приходит, — Ника равнодушно пролистала газету. — А я уж думала не доживу до того момента, когда начну узнавать про себя из газет. А про Масса что?

— Пара якобы дельных советов и просьба покинуть пост.

— Уроды… А про мальчишек тут ничего не сказано?

— Лишь то, что их не нашли… эй, я дал тебе газету, чтобы ты сама прочитала…

Ника вернула многотиражку Киррану.

— Как думаешь, их найдут? — виновато спросила она.

— Девять из десяти за безусловную убежденность.

— Хорошо если так…

Девушка обняла друга за руку и задумалась. Ей совсем не хотелось быть виноватой в еще одном несчастии. Чтобы как-то отвлечься она стала прислушиваться к чужим разговорам. Громче всех беседовал водитель, во весь голос, общаясь с кем-то по гарнитуре. Он говорил о маршруте, хронометраже и подорожавшей солярке. Ника жадно вслушивалась в каждое слово, освобождая голову от лишних опасений.

Через полчаса на конечной остановке вышел последний пассажир. Водитель появился в салоне и раздраженно произнес:

— Конечная. На выход, голубки.

Ника подскочила с места, но Кирран остановил ее, дернув за рукав куртки и сказал:

— Нам дальше.

— Так ведь конечная, — удивилась та.

— Дальше? — подозрительно уточнил водитель.

Кирран кивнул и пояснил:

— До хвоста саламандры.

Водитель шумно почесал затылок и направился обратно в кабину.

— До хвоста саламандры? — спросила Ника.

— Сама все увидишь.

Как только девушка села на место, автобус двинулся по второму маршруту.

— Я думала мы уже приехали.

Кирран покачал головой. С одной стороны он не переставал распекать Никарию, за неуважение к усопшим, с другой, понимал, что не имеет права требовать посещать старый храм, походящий ныне на гнусный могильник.

Дорога, по которой поехал автобус, вела в гору, была неезженая и ничего не знала о комфорте — ни следа, ни колеи, но старой заброшенке и это простительно. Межпространственные перемещения к храму были запрещены — по абонементу никто не путешествовал. Существовали так же порталы, сегодня недействующие или опечатанные. Единственной официальной возможностью добраться до храма был маршрутный автобус номер три, ходивший к ущелью по расписанию — каждые четыре часа. Но никто не гонял машины впустую, если не набиралось и двух желающих.

Несмотря на то, что водитель хорошо здесь ориентировался, он едва успел разъехаться с вылетевшим из тумана шумным такси. Коллеги обменялись любезным хаяньем, трехзначными жестам и, как ни в чем не бывало, продолжили путь.

Кирран скользнул взглядом по скрывшемуся в серой пелене такси — оно возвращалось в город.

Пошел снег. Крупные хлопья неуклюже забились в стекла, обволакивая узорчатой драпировкой изморози, мгновенно таяли и обреченно сползали вниз. Автобус замедлил ход и включил ближний свет. С каждым пройденным метром становилось все холодней и тоскливей, а снежный покров за окном густел, как остывающая манная каша. Через сорок минут водитель остановил у замерзшего шлагбаума.

— Приехали, — выкрикнул он из кабины, открыл двери и вышел покурить.

Ника соскочила с места и выглянула из автобуса.

— Какая здесь мерзкая погода, — поднимая воротник куртки, возмутилась она. — Знала бы, хоть шапку взяла.

— Сюда зима приходит раньше, — прохрипел водитель, укрывая в ладонях пламя зажигалки от ветра.

— Надень, не ворчи, — шепнул Кирран и накинул на сварливую голову подруги вязаную шапку.

— Спасибо, — смущенно поблагодарила Ника, — молодец, что взял шапку… мою.

— Это ты умница, что поехала. Это правильно. Я, кстати, взял с собой еще и ленты.

Ника затопталась на месте — стало неуютно от излишней опеки друга. Ей не хотелось расстраивать Киррана, но поехала она не для того, чтобы запоздало помянуть погибших. Девушка терпеливо смолчала, натянув вязаную шапку чуть ли не до самого носа.

Водитель долгожданно затянулся и спросил:

— Вас ждать?

— Да, — ответил Кирран. — Мы будем примерно через час.

Водитель съежился от холода, выпуская клубок дыма. Он, конечно же, был бы рад отправиться обратно и не выжидать в стынущем автобусе эту парочку. Но у него был термос горячего чая, пара бутербродов и многоволновое радио, почти без помех вещающее в этой зоне. Водитель кивнул и, вспомнив о страницах неразгаданных кроссвордов, немного повеселел.

— Пойдем, нам туда, — сказал Кирран, дернул подругу за рукав и пролез под заснеженным шлагбаумом.

— А он не уедет? — спросила Ника.

— Не должен. Этот рейс пущен специально для таких, как мы.

Ника обернулась. Водитель проверял колеса и явно никуда не собирался.

— А если уедет? — насторожилась девушка, прогнулась под шлагбаумом, зачерпнув воротником мерзлую гроздь снега.

— Вызовем такси, — успокоил Кирран.

Ника отряхнула запорошенную куртку и пошла за другом в мрачное ущелье. Агент Верис не знала, как выглядит старый храм теперь, она не интересовалась, не читала газет. На это у девушки не было ни сил, ни возможности: пять недель реаниматор Лионкур боролся за ее жизнь, а после пробуждения Никария несколько месяцев провела в кататоническом ступоре, напрочь отказываясь воспринимать реальность. Время реабилитации и психокоррекции длилось много дольше. Полной грудью девушка вздохнула лишь полгода назад. Сегодня настало время взглянуть страхам в глаза.

Ника резко остановилась. В заснеженных декорациях ущелья, словно вырастая из горы, покоился огромный каменный хвост.

— Хвост саламандры, — вырвалось у Ники, и она непроизвольно посмотрела вверх.

Высоко над землей парила разрушенная южная башня — цитадель саламандры. Тогда, во время нападения она пострадала больше остальных. Всего башен было пять, олицетворяя стихии, они служили дополнительной и самой весомой защитой храма Рубикунда. Много веков назад пласты земли были оторваны от поверхности и вознесены вверх, для сокрытия от человеческого любопытства. Шесть островов и по сей день сохранили стабильность, медленно циркулируя в магнитных потоках, словно каменные облака.

— Ника, сюда, — позвал растерянную девушку Кирран.

Он стоял у изуродованных камнепадом шести мраморных платформ, которые когда-то служили порталами и вели вверх, каждая на свой остров.

— Они что еще работают? — удивилась Ника.

— Только этот, — ответил Кирран, показывая на самый дальний портал.

Вырезанную из зеленого мрамора платформу украшал рисунок — дерево, чьи ветки сплетались в бесконечном узоре. Кирран занервничал чуть ли не больше агента Верис, ведь хранительницей именно этой башни когда-то была ее мать. Он вдруг испугался, что разум подруги снова тронется с места, и захотел предложить Нике вернуться, но девушка уже встала на промерзшую платформу и растворилась, словно капля чернил в стакане с водой.

В воздухе витал терпкий, горьковатый запах зеленого мха, поглотившего на пару с кучерявым плющом-обжорой весь западный остров. Исполинский многовековой дуб бросал широкие желтые листья к ногам долгожданной гостьи, поднимая из глубин памяти болезненные воспоминания. Ника сжала кулаки, едва не до крови впившись ногтями в холодные ладони и пошла вверх по битому ряду ступеней, ведущих в северо-западное крыло храма — в прибежище Радужной Надежды. На мгновение ей захотелось изловить руками ветер, тряхануть повесу за шиворот и по его прихоти очутиться далеко отсюда. Но девушка стоически проходила мимо липких воспоминаний и не обращала внимания на окрики появившегося следом друга. Остановилась Ника только когда увидела разбитый витраж знакомого с детства рисунка, а под ногами глубокую вмятину. На этом самом месте, четыре года назад сердце девушки перестало биться. Ника вздрогнула, будто услышав щелчок захлопнувшейся мышеловки… а плеча коснулась родная рука.

— Ты как? — спросил бесшумно подошедший Кирран.

Ника ответила не сразу, она посмотрела под астральный купол — именно там лежало тело Люмены Верис, и именно там появился убийца.

— Все в порядке, — внезапно осипшим голосом произнесла она, — только холодно.

Недолго думая, Кирран накинул свою куртку на плечи подруги и спросил:

— Дальше идем?

— Да. Да, я сюда не за этим пришла.

— Ну, пошли.

Кирран взял Нику за руку и повел вперед, через мост к центральной площади. Было страшно и до слез обидно смотреть на обгоревшие стены, битые окна, свернутые колонны, статуи и забродившие водоемы. Кто бы знал, что изысканные виртуозы искусства и магии со всего света, годами облагораживали храм, лишь для одной ночи, подлостью разрушившей все их старания. Рубикунда слишком рано превратился в руины. Одно из самых безопасных мест на земле оказалось беззащитным младенцем, в отеческих руках предателей.

Центральная площадь, которая сейчас была загажена пуще подземки, встретила Нику полуразрушенным пантеоном драконов. От огромной стеклянной пирамиды остался лишь мозаичный металлический каркас. Ника крепко сжала пальцы друга, но волнение тут же отпустило, как только девушка увидела сверкающие на солнце заснеженные крылья черного дракона Атера. Застывший в напряженной позе сторожевого пса, он, как и много лет назад смотрел на запад. На важной морде дракона бесстрашно разгуливали голуби, не осознавая чем именно является исполинское изваяние. В детстве и сама Ника имела смелость заглядывать в пирамидальную гробницу, красками изрисовывая могучие лапы Атера. Но большим уважением всегда пользовался второй дракон — серебристый Виво. Старый мудрый вояка лежал полукругом у черных лап сородича, сонно посматривая на восток. Его уставшая морда была усыпана осколками стекла, словно орденами парадный китель былого воина. Одной иссеченной лапой он держал хвост Атера, второй защищал каменную жемчужину от его же когтей. По легенде, этих последних представителей драконов величали Наследниками Победы. Ящеры, хранившие силу и мощь своего рода, являлись трагичным символом потери былого могущества. После Мерзкого Дня, так стали называть выросших на этой сказке выживших маджикайев.

За пантеоном Драконов находилась памятная роща. В храме существовала традиция — закапывать прах умершего вместе с корнями молодого саженца, оставляя природе сотворение совершенных надгробий. Вместо подношений из поминальных цветов, на ветках завязывали разноцветные ленты и развешивали памятные вещи. Так на осине ключника Рюмина висели замки и связки ключей, а на кипарисе шутника-астролога поблескивали звезды.

— Я туда не пойду, — враждебно произнесла Ника и остановилась. Где-то там, в глубине памятной рощи росла белоствольная береза ее матери.

— Слушай, если что, я рядом, — участливо заговорил Кирран.

— Нет. Ты не понял. Мне в другую сторону.

— Что?

Ника сделала несколько шагов назад, испуганно посмотрев на рощу сказала:

— Я сюда пришла не для того, чтобы повязывать ленты.

— Тогда для чего? — опешил Кирран.

— Мне нужно восточное крыло.

— Зачем? Я думал…

— Мне нужно кое-что проверить, — перебила друга Ника.

Кирран закрыл глаза, глубоко вздохнул.

— Восточное крыло, там… кабинет Грегори Фроста, — догадался он.

— Да. Я должна убедиться, что Фроста там не было.

Кирран медленно выдохнул. Он чувствовал себя глупо, в какой-то степени даже униженным неблагодарной девчонкой. Его моральные ценности, похоже, давно устарели. Но он всегда начинал сдержанно:

— Но… но, это неправильно. Ты не была здесь четыре года. Ты не была на могиле матери. И решила появиться только ради Фроста. Ты ненормальная?

— Да, — с горечью согласилась Ника. — Пусть так. Я умерла четыре года назад. Меня и не должно быть здесь. И не смей говорить о могиле моей матери. Мне это не нужно. Я хочу помнить ее живой.

— Она умерла, как и многие другие. Пора с этим смириться.

Ника сама не заметила, как перешла на повышенный тон:

— Смириться? А что ты понимаешь? Желание отомстить не душит тебя по ночам. Ты напиваешься и беззаботно дрыхнешь. У тебя пустая голова. Тебе не снятся кошмары! Не выгрызают мозг навязчивые мысли! Ты не представляешь, какого жить после такого.

— Не представляю? — закипел Кирран. — Как ты можешь это говорить? Тебя не было здесь, когда они появились. Из всех тварей, ты пожалуй, видела только Фроста. Ты не разгребала обломки. Не складывала друзей по частям! Не опознавала близких. А я был здесь… может быть, поэтому я напиваюсь. А тебя всегда оберегали. Да тебя и реаниматоры так отчаянно пытались спасти, только потому, что ты дочь своих родителей. Только благодаря этому ты сейчас здесь стоишь.

Последними словами Кирран резанул слишком глубоко — так могут только друзья. Ника ненавидела, когда ее воспринимали, как ребенка великих маджикайев, когда проявленная симпатия была лишь уважение к погибшей матери. Ничто не уродовало ее личность так, как это делает самооценка пониженная другими. Кирран осознавал все, что произносит. Ему давно хотелось высказаться, поведать подруге о том дне. У всех своя паранойя и Кирран не был исключением. Он многое замалчивал, сокровенно прятал. Друзья, которые умеют слушать, не умеют говорить. А поглощенная личным злосчастьем Ника не задавала ему важных вопросов. Сейчас девушка быстро удалялась. Кирран поднял брошенную в ноги куртку и, несмотря на быструю отходчивость, не попытался остановить подругу.

— У тебя полчаса! — сердито напомнил он.

Выждав небольшую паузу, Кирран подошел к укрытой под жестяным куполом громоздкой шарманке и повернул ручку несколько раз. Заржавевший механизм заскрипел, и на всю памятную рощу раздалась забавная колыбельная. На старом инструменте ожило безумное кукольное представление: вульгарно разукрашенные крылатые фигуры закачали головами, безголовая лошадь ритмично забила ногой, а оборотни в цилиндрах зазвонили бронзовыми колокольчиками. За исполнением реквиема по безвременно ушедшим следил одноглазый скоморох, разрезавший воздух указательным пальцем, словно дирижер палочкой.

Переступив через обваленную колонну, Ника зашла в восьмиугольный кабинет. Ей показалось, что именно это помещение получило наименьшие увечья, потому как все стены и окна остались на месте, лишь столы были хаотично расставлены по углам. Девушка немного прошлась. Многолетний ковер пыли потревожили только ее следы. Ника осмотрелась — здесь должна была быть личная комната Грегори Фроста. Какое-то время агент Верис провела в поисках потайной двери, осматривая шкафы и простукивая лепнину. И только собственное искривленное отражение в двухметровом зеркале дало девушке подсказку. Ника подошла ближе, провела рукой по золоченой раме, с вырезанными причудливыми символами. Девушка попыталась найти скрытый механизм и отодвинуть зеркало от стены, но через минуты усилий, осознала всю безнадежность своей затеи. Совесть схватила за горло. Неужели Ника — посредственный мануальный маджикай смогла бы вот так просто сделать то, на что были не способны опыт и величие других? Девушка разочарованно глянула в колдовскую амальгаму и замерла от ужаса. Быть может авторитетные маджикайи и не пытались обнаружить коварного преступника? Ника снова увидела это лицо. В памяти мгновенно вспыли все его мелкие морщины и мимические жесты… глаза. Ника не спешила отвести взгляд. «Видение» — думала она. Но именно сейчас все ее сложные чувства отрезвили черные глаза Грегори Фроста. В этом взгляде слишком живыми были бурлящие эмоции, что бы считать это отражение бесплотным призраком. И если это было видение, то маджикай должен был предстать перед девушкой таким, каким она его запомнила. Тогда откуда этот болезненно бледный цвет лица, бескровные губы и глубокие прорези морщин? Разве призраки ветшают со временем?

«Живой», — с изощренным удовольствием смекнула Ника.

Девушка смерила мужчину оценивающим взглядом, но побоялась пошевелиться. И что она должна была делать? В любой момент Фрост мог начать нападение, тогда у нее не осталось бы шанса обороняться. Сердце волнительно отстукивало обратный отсчет.

«Слишком громко бьется» — подумала Ника.

Она не выдержала напряжение и первой выпустила импульс в заколдованное отражение. Через мгновение зеркало рассыпалось остроконечными паззлами, обнажив грубую каменную кладку. Ника растерялась. За зеркалом была только стена.

— Переоценили себя? — язвительно донеслось за спиной.

Ника обернулась и оказалась способна только на неадекватную реакцию:

— Кииииииии-Раааааааан! — заверещала она, будто увидела огромную подвальную крысу. — ОН ЗДЕЕЕСЬ! КИИИИ-РААААН!

Ника подумала, что если друг и не успеет ее спасти, то хотя бы сможет взглянуть Фросту в глаза, убедившись в реальности его существования. Но вместо того, чтобы напасть на почти беззащитную девушку, Фрост попятился назад, распахнул окно и вскочил на подоконник.

— Нет, нет. Стой, стой, стой — взмолилась Ника, словно навсегда прощаясь с лучшим другом.

Маджикай лишь усмехнулся и выпрыгнул.

Ника ринулась к окну. Летящее вниз тело Фроста вдруг замерло и с громким свистом растворилось в тишине храма.

— Опяять?! — возмутилась Никария и взбешенно зарычала.

Она уже было потянулась за абонементом, чтобы начать преследование, но вспомнив, что так и не обновила лицензию на межпространственное перемещение, удрученно отвернулась от окна.

В дверях стоял растерянный Кирран. Парень нащупал рукой стол и бессильно на него опустился. Мысли в его голове бежали так быстро, что не поспевали сами за собой.

— Кирран?

— Прости… — тихо произнес он.

— Ты видел его? — взволнованно спросила Ника.

— Да…

 

Глава четвёртая «Новая должность»

Ника и Кирран ворвались в приемную начальника ОЧП, словно морфинисты за дозой. Здесь почти никого не было: лишь перепугавшийся от их появления агент, сидевший на кожаном диване, мерзкая старуха — секретарша и пара развешивающих картины рабочих.

— Подожди здесь, — шепнула другу Ника.

Оставив Киррана на диване в компании нервного юноши, агент Верис подошла к секретарю.

— У себя? — кивнув на дверь начальника, спросила она.

Карга выпучила бесцветные глаза на девушку и уточнила:

— Простите, кто именно?

— Начальник.

— И вам добрый день, госпожа Верис, — прогнусила старуха. — Ваши манеры меня всегда удивляли.

Ника закатила глаза, собрав волю в кулак, убрала его в карман, дабы не залепить им хрычовке промеж глаз.

— Так у себя или нет? — сдержанно переспросила девушка.

— Начальник О-Чэ-Пэ в своем кабинете. Но хочу напомнить Вам о правилах приема. Как насчет письменного приглашения? Вы им владеете?

Ника сдержанно выдохнула, запихала другой кулак во второй карман и, развернувшись, направилась к Киррану.

— Его, что нет? — подскочив с дивана, спросил тот.

— Как же она меня бесит, — процедила Никария. — Да там он, только эта ведьма не пропускает. Нам обязательно нужно рассказать Масса о том, кого ты видел.

— О том, кого мы видели, — исправил Кирран.

— Да, конечно. Но мне-то он не поверил, а тебе наверняка, — задумавшись, сказала Ника.

— И что? Нужно записаться к нему на прием?

— Нет, нет, слишком долго в нашем-то положении, — ответила девушка, постукивая указательным пальцем по плечу друга. — Кир, давай-ка отвлеки ее как-нибудь, а я проскачу. А?

— Что?

— Давай, давай, — подтолкнув Киррана, шепнула Ника.

— Но как мне это сделать?

— Ну, не знаю, придумай что-нибудь. Только давай наверняка, я не Репентино, чтобы просто быть незамеченной.

Кирран озадаченно глянул на подругу — он не любил авантюр, поэтому неуверенными шагами поплелся к пакостной старухе. Когда его колени уперлись в стол секретаря, произнес:

— Добрый день.

Старуха Мирза посмотрела на юношу, затем подозрительно покосилась на агента Верис. Ника присела на диван, представив внезапно появившийся над головой нимб — так по ее мнению, она выглядела наиболее невинно.

— Добрый. Чем могу помочь? — поинтересовалась женщина, потеряв интерес к «простодушной» девушке.

— Дааа, — заговорил Кирран, взволнованно осматривая предметы на столе чванливой секретарши. — Вы… да, только вы… можете мне помочь.

— Позвольте спросить чем?

— Позволяю.

Мгновение изумленного молчания. Затем старуха пренебрежительно дернула бровями и переспросила:

— Простите, что?

Кирран обернулся за поддержкой к подруге. Ника ободрительно подмигнула ему и тут понеслось:

— Вы просили позволения спросить, я сказал, что позволяю. Спрашивайте теперь. Или вы уже потеряли интерес к сути вопроса? И да, конечно, я вас прощаю.

Секретарша прищурила глаза, ее голос зазвучал противнее обычного:

— Я попрошу Вас…

— Конечно, просите. О чем угодно! — перебил Кирран.

— Я попрошу… Вас, изложить суть Вашего обращения — коротко, — цедя сквозь зубы почтительное обращение, старуха Мирза начала терять самообладание.

— Изложить суть моего обращения?

— Коротко.

— Коротко?

— Очень коротко.

Кирран выпалил первое, что ему пришло на ум:

— Я за вами слежу!

— В каком смысле?

— В глубокоодержимом. Как маньяк!

Госпожа Мирза удивленно наклонила голову, выглянула из-за Киррана, устремив на упорно смотрящую в потолок девушку, хищный взгляд. Ника визуализировала над своей головой еще три нимба — помогало. Секретарша взбила старомодную прическу и полностью растворилась в предстоящем конфликте.

— Вы, что пьяны?

— Опьянен лишь страстью.

— Непристойно появляться в нетрезвом виде перед начальником О-Чэ-Пэ.

Кирран схватил со стола подставку для карандашей и, прижав к груди, томно произнес:

— А я не к нему. Я к вам.

— Ко мне? Как Ваша фамилия? Я доложу о Вашем поведении в комиссариат!

— Без вас я никто. Ни имени, ни фамилии.

— Что Вы несете? — взвизгнула старуха, брезгливо выхватив карандашницу из рук нечаянного воздыхателя.

— Я хочу принести вам счастье, — сказал Кирран и присел на стол.

Доведя секретаршу до кондиции полной раздраженности, он завел руку за спину и махнул «четырехнимбой» подруге. Ника соскочила с места и, вообразив, что сливается с местностью, потрусила в кабинет начальника.

— Немедленно покиньте пределы моего стола… — последнее, что услышала девушка, прежде чем закрыла за собой дверь.

Агент Верис была полна решимости, а ее рот эмоций, но выплеснуть накопленное даже в скромную исповедь ей не удалось. За столом начальника ОЧП, среди груды папок сидел совершенно другой маджикай.

— Ой, — осеклась Ника. — Здра-вствуйте.

Утомленный незнакомыми отчетами, словно назойливой мухой, господин Далистый неспешно поднял голову.

— День добрый, — тихо произнес он. — По какому поводу штурмуете кабинет?

— Я? А ну… мне… по срочному делу нужен начальник ОЧП.

— Срочному?

— Ооочень срочному, — серьезно кивнула Ника.

Чач Далистый лениво откинулся на спинку кресла и спросил:

— Представиться не хотите?

— Агент Никария Верис, — отчеканила девушка.

Праздная барственность маджикая немного потухла.

— Ах, агент Верис, ну, конечно, я вспомнил вас. Как родители? Ваш отец не появлялся?

Ника выпрямилась — разговоры об отце напрягали, как судорога мышцы. Девушка сердито пробубнила в ответ:

— Если это произойдет, директорат ЦУМВД узнает об этом первым.

— Похвально, похвально. Погодите-ка… а это не вы вчера заявились сюда в непотребном виде… с документами этого… тролля?

— Да. Это была я.

— Сегодня вы выглядите намного прилежней.

— Гм, спасибо, — поблагодарила Ника, стараясь не поддерживать и без того безжизненный разговор.

Господин Далистый манерно улыбнулся, и тонкая полоска его усов стала похожа на коромысло.

— Все же, ваши повадки оставляют желать лучшего. Распущенные агенты — наша беда, согласитесь. Нужна строгая дис-цип-ли-на. Но простите, так какое вы говорите у вас ко мне дело?

— Нет, не к вам, — импульсивно произнесла Ника. — А к начальнику ОЧП, господину Рик'Арду Масса.

— Любопытно, — усмехнулся Далистый. — Хочу заметить, что господин Рик'Ард Масса и начальник Отдела Чрезвычайных Происшествий совершенно разные люди. Вы определитесь, кто именно вам нужен?

— Не поняла, — удивилась Ника.

Младший заместитель разочарованно закрыл ладонью глаза.

— Неужели наш телепат не предупредил своих агентов? — аккуратно массируя лоб, риторически заметил он. — Предвижу кучу изумленных лиц…

— Простите, — Ника перебила уединенные размышления заместителя, — вы хотите сказать, что Масса больше здесь не начальник?

— Угу, — уперев острый подбородок в ладонь, ласково произнес Далистый. — Этот кабинет с сегодняшнего дня принадлежит мне.

— Но почему?

Новый начальник ОЧП быстро перешел на панибратский тон:

— Какая ты дотошная. Ты вообще знаешь, что такое субординация? Заметь, я не обязан отвечать на твои вопросы…, но в память о твоей матери… так уж и быть. Присаживайся.

— Спасибо, я постою, — воспротивилась Ника.

— Как угодно. Дело в том, — утомленно начал Далистый, — что репутация твоего любимого начальника… заметь бывшего начальника, пострадала из-за недавнего инцидента с троллем.

— Но виновника же нашли. Я думала, все уладилось.

— Ммм, да-да, — задумчиво протянул молодой начальник и посмотрел на часы. — Но вчера нашли одного мальчишку. И не завидна его дальнейшая судьба. И непростительна сия ошибка.

Ника пожалела, что не воспользовалась предложением присесть на стул, на нее словно вылили ведро стуженой баланды — стало холодно и противно. Девушка поборола желание рассказать о личной причастности к этому происшествию, захотев оправдать бывшего начальника. Она спиной нащупала стену и, побоявшись сделать еще хуже, обиженно сказала:

— Начальников никто не свергает с должностей за один вечер. Это же происходит по решению совета…

— Или по приказу директора ЦУМВД, или же по собственному желанию, — умильно добавил Далистый. — Признай, Масса серьезно оплошал.

— Оплошал? А разве вы не никогда не плошали? Или когда дело касается замдиректоров ничего «непростительного» не бывает?

Новый начальник желчно сверкнул глазами, тут же перестав быть вежливым. Мало кто в его присутствии решался напомнить о прошлом унижении: два года назад по всему управлению из телефона в телефон кочевало веселое видео плотских похождений младшего замдирекотра. Бульварная запись не была бы столь популярна, будь в нем господин Далистый вместе с пленительной кокоткой из ближайшего притона, но в кадре он был замечен поверх козлоногого элементаля. Сверхъестественной способностью молодого замдиректора являлось умение вызывать духов стихий — фаворитом как всем стало известно, оказался густошерстный фавн Мерх. Дело быстро замяли, нецензурное видео исчезло с телефонов любопытных агентов, а благожелателя заснявшего это так и не вычислили. Но даровитый Чач Далистый знал, что именно бесчинник Репентино приложил невидимую руку к этому делу, только доказательств у него не было. К тому же правонарушение покоилось под спудом гнета отеческой любви господина Рик'Арда Масса, и объявиться было способно лишь на остром языке его непутевого сына.

Именно поэтому молодой замдиректор не выносил куртуазного телепата, который к тому же занимал вожделенное место начальника ОЧП. Далистый не был мерзавцем в том смысле, в котором шептали о нем в кулуарах управления, и в большей степени не заслуживал колких усмешек за спиной. Он не перерезал горло младшему замдиректору Биллибо Бору, чтобы завладеть его местом и стать самым молодым маджикайем занимавшим этот пост. Всегда держал слово, не клеветал, не пускался в сомнительные авантюры, и уж тем более не подсиживал уважаемого другими господина Масса с его должности. Далистому просто везло. Да, он был сластолюбцем со своими дикими страстями и увлечениями, но именно потворство похоти в сочетании с исключительной удачей вызывало у общества столь бурное отторжение его персоны. Ему определенно завидовали. Нике же он не нравился по другой причине: узнав, сколько средств и времени тратилось на восстановление ее жизнедеятельности, господин Далистый в лице нового замдиректора перестал спонсировать реаниматоров и проголосовал за эвтаназию агента Верис. С этого момента дочь знаменитых маджикайев должна была в очередной раз попрощаться с жизнью.

— Рекомендую вам, сразу перейти к делу, — надменно заговорил новый начальник.

— Извините, но я пришла не к вам, — театрально склонив голову, сказала Ника и дернула дверную ручку.

— Я не отпускал вас, агент Верис.

Девушка улыбнулась и спесиво произнесла:

— Я больше не агент отдела чрезвычайных происшествий, а вы теперь не замдиректор, поэтому я не должна вам подчиняться.

Лицо Далистого зазеленело от злости.

— Всего доброго, — бросила Ника и выбежала из кабинета.

Сразу за дверью, она налетела на что-то огромное и мохнатое. От силы удара девушку, словно каучуковый мяч отбросило в стену. Ника подумала, что это козлоногий элементаль нового начальника и испуганно обернулась. Перед агентом Верис в сопровождении четырех конвоиров стоял темно-синий монстр высотой более двух метров. Он тяжело дышал и выглядел глубоко уставшим. Из свирепой морды вылетел угрюмый рык:

— Извините.

Холодный грудной бас подействовал на Нику, как отрубленная голова медузы горгоны на титана — девушка словно окаменела. Это был тот самый грозный тролль, чье личное дело, она вчера принесла из архива. Агент Верис пристыжено попятилась назад, не отводя глаз от могучего монстра. Именно ей сейчас стоило перед ним извиниться. Девушка осознала, что ее проступок, как закон не имеет обратной силы — никто никогда не выплывал, потопляя других.

— Проходи, чего встал! — рявкнул один из конвоиров и толкнул монстра вперед.

Тролль повернул морду в профиль и на мгновение дольше простого любопытства задержал взгляд на незнакомке, как бы узнав в ней виновницу своего ареста.

Ника стояла поглощенная скользкими мыслями, пока подошедший сзади Кирран не дернул подругу за плечо.

— Что-то случилось? — заботливо спросил он.

— Нет… то есть да.

— Что произошло?

Ника проследила, как за троллем захлопнулась дверь кабинета нового начальника ОЧП и только потом обернулась к другу.

— Это был он, — сказала девушка.

— Кто?

— Варпо Цератоп.

— Тот самый тролль? — удивился Кирран.

— Тот самый тролль.

— Масса собирается его допросить?

— Да нет там никакого Масса. Он здесь больше не работает. Там заседает Чач Далистый. Знаешь такого?

— Знаю, конечно. Но почему?

Ника посмотрела, как пара неуклюжих рабочих, вешает портрет двенадцатого начальника ОЧП на почетное место действующего руководителя и, выдохнув, ответила:

— Похоже, опять я во всем виновата.

— Оооо, ну, в этом я не сомневался, — протянул Кирран. Он уже привык к самобичеванию подруги и спокойно спросил:

— А где Масса? Ты же не рассказала все Далистому?

— Я что — дура, по-твоему? — возмутилась агент Верис и направилась к столу секретаря. — Я не знаю, пойдем, спросим у этой перечницы.

Как только девушка подошла настолько близко, чтобы быть услышанной, госпожа Мирза дернула густыми бровями, презрительно покосилась на стоящего позади Киррана и заговорила первой:

— Это было подло с Вашей стороны. Разыграть такую комедию, дабы пробраться к начальнику. Вы мерзопакостная девчонка, агент Верис.

Старая секретарша казалась по-настоящему обиженной.

— Да потому что вы — злая карга и никого не пускаете, — не выдержала Ника. — Вам, что, так сложно помочь?

— А Вы предполагаете, что после этих слов, Злая Карга должна будет это сделать? — ухмыльнулась Мирза, вернув на лицо привычную маску презрения. — Вы ведь именно для этого ко мне подошли? Верно, что-то хотели спросить?

Ника осеклась: действительно, можно было бы притворно полебезить перед хрычовкой, попробовав получить хотя бы наводящие намеки на вопрос, который девушка собиралась задать.

— Хотела, — озабочено согласилась Ника.

— Смею предполагать, Вас интересует нынешнее положение господина Масса?

— А вы знаете, где он?

Секретарша свернула сухие губы в трубочку и словно сова произнесла:

— Уху.

— И мне ни за что не скажите? — догадалась Ника.

— Не имею такого желания, — довольно кивнула старуха, потом кашлянула в руку и исправила:

— Простите, оговорилась. Полномочий. Я не имею таких полномочий. Но Вы можете заполнить соответствующую форму и если…

Девушка не стала дослушивать занудную речь секретаря и не солоно хлебавши, поплелась к другу. Кирран уже вызвал лифт и, придерживая одной рукой задвигающуюся дверь, пропустил Нику вперед.

— Ну что? — спросил он. — Не вышло?

— Да дура она. Пусть идет к черту! Масса не иголка в стогу сена, чтобы безвозвратно исчезнуть. Сидит там такая важная, будто я не узнаю где он.

Кирран нажал на кнопку, и они поехали вниз.

— Ладно, не кипятись. Она просто одинокая женщина.

Ника засмеялась.

— С каких это пор ты стал тонким знатоком женских душ?

Кирран улыбнулся и, посчитав этот момент полезным для извинений, произнес:

— Ник… ты извини. Я сегодня наговорил лишнего.

Девушка стукнула друга по плечу и подмигнула в полуулыбке.

— Забыли. Я тоже была не права, — сказала Ника и тут же вспомнив, воскликнула:

— Репентино! Он же должен знать… ну, я предполагаю, что он должен знать, куда делся его отец. Позвоню-ка ему.

Агент Верис раскрыла любимую котомку и, отыскав мобильник, набрала номер пошляка. Репентино долго не брал трубку. Лифт уже спустился на первый этаж, а ответа Ника так и не дождалась.

— Да что он там спит что ли? — возмутилась девушка, и они с другом вышли в просторный вестибюль ЦУМВД, наполненный шарканьем многих ног и голосами разных тональностей.

Куполообразный потолок возвышался над слонявшимися по залу маджикайями. Его украшали разноцветные фрески с изображением известных мужей обладающих сверхъестественными способностями или просто удачных спекулянтов, всем своим важным видом напоминавших о характере места, в котором служили. Полы вестибюля всегда натирались до зеркального блеска, и так сверкали, что по ним порой было страшно ходить. Здесь пахло свежей краской — недавно прошел косметический ремонт. Напротив главного входа, вдоль южной стены, были встроены пять основных лифтов, два из которых предназначались только сотрудникам управления. У мраморных колон, поддерживающих своды, для удобства посетителей находились резные диванчики и витиеватые урны. На восточной стене располагались одиннадцать регистрационных окон, отвечающих за прием и распределение потока посетителей. Западная же сторона вестибюля была отдана небольшим телефонным будкам и двум мраморным лестницам, одна из которых вела вверх, а другая вниз.

— Ну, наконец-то! — обрадовалась Ника, когда Репентино снял трубку. — Почему так долго?

— «Что значит долго? Может, я не хочу с тобой разговаривать. Тебе чего надо?»

— Всего один вопрос. Ты же знаешь, где твой отец?

— «Никуль, ты че тупишь. В это время он по-любому у себя в кабинете».

Из-за царившего в вестибюле гомона Ника плохо слышала, что говорил Репентино. Она зажала одно ухо пальцем и отошла в сторону.

— Да нет его там.

— «Не беси меня Верис! Может, пронесло его. В туалете посмотри!»

— Придурок, его сняли с должности. Я надеялась, ты, как сын это знаешь.

— «Дурилка, ты что несешь? Как это сняли? У тебя опять глюки, шиза?»

— Идиот! — выругалась Ника и брезгливо передала телефон другу. — На. Я не могу с ним говорить. Сам объясни.

— Привет, Дин… — вступив в разговор, произнес Кирран.

Недолго думая Ника достала из сумки мятое удостоверение и направилась к регистрационным окнам. От первых двух начиналась длинная недружелюбная вереница посетителей, в которой стояли только для того, чтобы спросить в какое именно окно им нужно занимать очередь — именно отсюда начиналась очевидная благоглупость всей работы управления. Поэтому вместо того, чтобы спокойно подойти и задать пару вопросов, агенту Верис пришлось тыкать в лица удостоверением и рыкать на каждого, кто дергал ее за рукава. Преодолев бунтующую очередь Ника, подошла к регистрационному окну номер один и, прислонив корочку к стеклу сказала:

— Мне нужно знать, куда перевели начальника ОЧП.

Контроллером оказалась полная, короткостриженая бабушка с черным пушком над верхней губой.

— Все кадровый вопросы в окно номер четыре, — протараторила она, — Сле-е-дующий.

Никария не успела сказать «спасибо», как очередные толкнули ее в нужном направлении.

Девушка снова подняла удостоверение и, предъявляя его всем желающим, направилась к окну под номером четыре. Добравшись, Ника продублировала вопрос. Здесь на высоком стуле восседала тощая седовласая женщина в круглых очках. Не поднимая головы, она задала шаблонный вопрос:

— Фамилия, имя? С какой целью интересуетесь?

— Никария Верис. И цель у меня очень важная.

— По важным вопросам обратитесь в окно номер семь.

— Вы издеваетесь?

— Всего доброго, следующий.

Ника отошла в сторону и, оглядев переходящих от окна к окну посетителей, поняла, почему все такие сердитые. Полная решимости преодолеть еще одну раздраженную толпу, агент Верис нырнула в новую очередь. Здесь на удостоверение сотрудника ЦУМВДА реагировали более адекватно, и Ника почти беспрепятственно, зато с оттоптанной правой ногой, подошла к окну.

— Здравствуйте, — выдавила она. — Мне нужно знать, куда перевили Рик'Арда Масса.

За окном сидела молодая вульгарно накрашенная девицы с выжженными пергидролем желтыми волосами.

— Кадровые вопросы в четвертое окно, — нагло протянула она.

— Меня как раз оттуда сюда послали.

— Видимо ошиблись. Я не отвечаю на подобные вопросы. За уточнением обратитесь в окно номер один.

Ника разражено раскрыла удостоверение и помаячила им для «уточнения».

— Послушайте, — закипела она. — Я сотрудник! Мне нужен бывший начальник ОЧП по важному делу. Важ-но-му. Важные вопросы ведь в это окно?

— По важным вопросам сюда обращаются посетители. Для вопросов сотрудников существует окно номер девять. Следующщщий.

Ника обреченно уставилась на семенящую к девятому окну парочку маджикайев и пулей рванула с места, чтобы оказаться там первой.

— Ой, простите, я спешу, — извинилась она, когда сбила с ног невысокого юношу.

Агент Верис помогла пострадавшему подняться и заполошно подлетела к окну.

— Я первая, — гадливо обрадовалась Ника, вцепившись в пластиковую стойку.

Семенящая парочка посмотрели на нее, как на прокаженную. Девушка махнула рукой — не привыкать цеплять на себя подобные взгляды.

— Здравствуйте, — тяжело дыша, обратилась она в девятое окно и увидела перед собой переворачивающуюся табличку с пакостной надписью «технический перерыв».

Агенту Верис захотелось разметать рядом стоящих по углам вестибюля, но сил хватило лишь досадливо опустить голову.

— Это окно постоянно не работает, — послышался за спиной знакомый голос.

Ника обернулась и увидела оптимистично улыбающегося Киррана.

— Пойдем туда, — сказал он и кивнул в сторону последнего пустующего окна. — Дин, конечно, ничего не знает, спросим там.

— Я уже поняла, что Дин ничего не знает! Он наверняка, не в курсе какое сегодня число, — забурчала Ника. — Слушай, а что за шалман здесь твориться? Меня гоняли от окна к окну. Тут так всегда?

— Всегда.

— Похоже, я ничего не знаю о месте в котором работаю. Вот дьявол.

Кирран подвел подругу к одиннадцатому окну. Ника удивленно осмотрелась — сюда почему-то никто не спешил и в очередь не выстраивался.

— Здрасти, — мрачно поздоровалась она. — Вы можете сказать, куда перевели господина Рик'Арда Масса?

За окном сидел приветливый кучерявоголовый юноша.

— Добрый день, — изысканно произнес он. — Можно ваше удостоверение.

Ника глянула на Киррана и небрежно кинула документы в окно.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил юноша и защелкал по клавиатуре. Немного погодя компьютер выдал свежие данные:

— Вы знаете, что ваше удостоверение не действительно?

Крысоподобные мурашки забегали по спине агента Верис. Она спросила:

— Как не действительно? Ты сдурел? Оно у меня уже несколько лет.

Кирран толкнул подругу в бок и вступил в разговор:

— Ее вчера перевели. Возможно из-за этого.

Кучерявый ввел новые данные и через секунду сказал:

— Все точно. Вам нужно получить новое удостоверение в связи с переводом. Поздравляю. Документы уже готовы, вы можете это сделать уже сегодня. Где находится приемная службы охраны маджикайев, знаете?

— Нееет, — протянула Ника.

Юноша за окном был столь любезен, что сделал ворчливой девушке план — распечатку.

Агент Верис выхватила еще горячий листок и напомнила:

— А что насчет бывшего начальника ОЧП. Где сейчас Рик'Арда Масса? Вы это сказать можете?

Кучерявый снова застучал по клавишам компьютера.

— Вы знаете, база данных обновляется раз в сутки. Пока господин Масса числится начальником отдела чрезвычайных происшествий. На данный момент у нас нет данных по его переводу. Обновление будет вечером. Приходите или позвоните завтра утром.

— Понятно, — гаркнула Ника.

— Вы знаете наш телефон? — поинтересовался юноша.

— Да, спасибо, знаем, — опередил подругу Кирран. — Всего доброго.

— Всего доброго. Спасибо, что обратились.

— Меня сейчас стошнит, — пробурчала Ника, отходя от злосчастных регистрационных окон подальше. — Целую вечность простояла здесь и так ничего не узнала. И притом, что я не простой посетитель, а сотрудник… слов нет, одни эмоции.

Кирран приобнял подругу за плечи и сказал:

— Успокойся, тебе нельзя волноваться.

— Иди к черту, я же не беременная!

— Слушай, у тебя ведь есть телефон Масса. Не пробовала позвонить ему? — протягивая Нике ее сотовый, предложил он.

Агент Верис положила голову на плечо друга и ответила:

— Мобильный и рабочий номер, как и вся документация, переходит вместе с должностью. Позвоню, опять нарвусь на Далистого. Он такой мерзкий.

— Мне так не показалось.

— Я уже посылала тебя к черту?

— Сбился со счету, — ответил Кирран и посмотрел на часы. — Слушай, Ник…

Девушка забрала протянутый телефон, подозрительно нахмурилась и произнесла:

— Ну?

— Мне в контору надо — жилище найти для домового, помнишь?

— Что? А как же…

— Ты не переживай, Масса в любом случае объявится, — подбодрил Кирран.

Ника мрачно отстранилась от друга.

— Ты, что оставляешь меня в тот самый момент, когда Фрост разгуливает на свободе? Ты его точно видел?!

— Как тебя сейчас.

— Это хорошо. То есть это плохо. А если он нападет на меня?

Кирран заулыбался.

— Вряд ли он сделает это в управлении. Побудь здесь, сходи, получи документы и проездной — мой-то мы с тобой уже прокатали. Поищи Масса, поспрашивай, может, кто его видел. И если что звони, я мигом примчусь.

— Тогда я уже звоню, — пробубнила Ника, набирая на телефоне номер друга, — мчись.

— Ник…

— Ладно, ладно. Вали уже, работничек! Я пойду за документами. Но ты меня потом, отсюда заберешь.

— Хорошо, договорились.

* * *

Ника убрала листок с распечатанным планом в карман и осмотрелась. Приемная Службы Охраны Маджикайев по сравнению со своей комфортабельной кузиной, принадлежавшей теперь молодому Чачу Далистому, выглядела намного меньше, скромнее и была похожа больше на коридор. Облицованная черным мрамором она вмещала только четыре мягких кресла, два крупнолистовых фикуса, небольшой стол секретаря и металлический стеллаж, заставленный разноцветными папками.

— Я могу чем-то помочь? — тихим голосом спросила совсем юная секретарша.

— Да, здравствуйте, — вежливо поздоровалась агент Верис. — Меня вчера к вам перевели, я пришла получить документы.

Круглолицая секретарша взволнованно поднялась со стула и сказала:

— Ох, конечно. Поздравляю с новой должностью.

— Спасибо.

Девица кивнула и засуетилась возле стеллажей. Немного погодя она виновато обернулась к посетительнице.

— Простите, я тут только первый день. Немного волнуюсь. Совсем забыла спросить ваше имя. Чьи документы мне нужно найти?

Ника снисходительно улыбнулась и представилась:

— Ника. Никария Верис.

— Спасибо, — поблагодарила секретарша, захлопотав над папками. Немного порывшись в бумагах она вдруг вспомнила:

— Ой, Никария Верис!

— Да, — удивилась та.

— Я чуть не забыла, — взвизгнула круглолицая, посмотрев на свою исписанную ладонь, которая сегодня разделяла функции ежедневника. — Начальник просил, если вы подойдете, направить вас сразу к нему.

— Меня?

— Да. Он знал, что вы придете. Кажется, у вас будет задание.

— Вот западло, — выругалась Ника, — как не вовремя. Тогда мне не нужны документы. Я как-нибудь потом зайду. До свидания.

Агент Верис уже повернула на выход, но перед ней внезапной преградой возникла перепуганная секретарша. Девица была одета с чужого плеча, размера на три явно больше ее собственного. Бархатный пиджачок, в котором щеголяла еще ее бабушка, давно поистерся в локтях и требовал заплаты. Темно-синие засаленные брюки были грубо ушиты в бедрах, а на строгой светлой рубашке не помешало бы растянуть пару-тройку верхних пуговиц.

— Ой, нет, нет, — защебетала она. — У меня очень грозный начальник. Он сказал, что это важно. Вам обязательно нужно у него появиться. Если он узнает, что я опростоволосилась в первый же день…

Ника обошла девицу и предложила:

— А ты не говори, что меня видела. Я тоже буду молчать.

Круглолицая вцепилась агенту в руку и была готова расплакаться.

— Я не умею врать. Он только посмотрит на меня и все поймет. Пожалуйста, я боюсь его… это мой первый день.

— Уверена, что не последний, — отрывая хрупкую руку секретарши от своего запястья, сказала Ника. — Просто представь, что меня не было.

— Пожалуйста…

— Извини, нет, извини.

— Пожалуйста…

Ника с сожаление покачала головой и вышла в коридор.

Пройдя пару бессмысленных шагов, девушка остановилась. Ей стало жаль юную секретаршу и совестно заставлять по своей вине страдать очередного человека. К тому же все последние радости агента Верис были мелкими и скоротечными, как у низкодушных подлецов — она сама чувствовала себя ущербно, невольно обижая других. Немного над этим поразмыслив, Ника повернула назад.

— Ладно, черт с тобой, — войдя в приемную снова, сказала она. — У себя твой начальник?

Круглолицая перестала плакать, звонко сморкнулась в ажурный носовой платок и вдохновенно кивнула.

— У себя. Спасибо. Большое спасибо. Я сейчас предупрежу, что вы пришли, — обрадовалась секретарша и, забыв про внутреннюю связь, побежала оповещать начальника лично.

Ника гордо расправила плечи, когда глаза вернувшейся их кабинета девицы лучились благодарностью.

— Проходите, он вас ждет, — зашептала круглолицая. — Я пока поищу ваши документы.

Агент Верис глубоко вдохнула и пошла знакомиться с новым начальником.

Кабинет руководителя СОМ оказался небольшим и уютным: на полу темный лакированный паркет, на арочных окнах тяжелые темно-зеленые портьеры; слева в кирпичном камине приветливо трещали поленья; рядом стояло глубокое кресло в широкую полоску; справа располагались массивные полки, до самого верха набитые старыми книгами; в центре находились антикварный стол начальника и пара стульев.

Ника скромно прошла в центр кабинета и сказала:

— Здравствуйте. Вроде как я тут кому-то нужна.

— Здравствуй, Ника, — послышался знакомый голос.

Агент Верис встревожено повернулась. Возле камина в кресле с высокой спинкой сидел ее новый начальник. Он встал и нежно улыбнулся девушке. Не удивительно, что юная секретарша побаивалась своего руководителя. Даже честная улыбка на лице этого маджикайя казалась небезопасной. Но былое напряжение агента Верис опало, как осенние листья в конце сентября. Увидев знакомое лицо, Ника бессознательно затараторила:

— Я вас по всему управлению ищу, а вы здесь. Вы нам были очень нужны. Я пришла, а там этот мерзкий заместитель. Еще эта старая секретарша. Вы просто не представляете, что случилось. Я… — девушка хотела сказать, что несказанно рада видеть своего начальника, но не найдя правильных по ее мнению слов, постеснялась это озвучить.

— Я понял, — домыслил Рик'Ард Масса и гостеприимно указал на стул. — Присаживайся.

Ника послушно присела и спросила:

— Так вы теперь начальник протекториата?

— Да.

— Вас эти гады перевели в СОМ, да?

— Нет.

— Но… вы же теперь здесь работаете?

— К моей новой должности знакомые тебе гады никакого отношения не имеют. Я сам просил о переводе.

— Сами? — удивилась девушка. — Почему?

Масса прошел к столу и сел напротив агента Верис. Под лучами уходящего солнца, ализариновый цвет его волос, вспыхнул ярко-красным.

— Как только судья станет членом Лиги Сверхъестественного, ему придется тесно сотрудничать с ОЧП. А я окажусь для него слишком ненадежным партнером. Он бы в любом случае нашел повод избавиться от меня, — признался маджикай и на этом его малоупотребительная откровенность закончилась.

— То есть, переводя меня в СОМ, вы уже знали, что будете здесь работать?

— Я обещал твоей матери присматривать за тобой.

Ника обиженно надула губы и спросила:

— Получается, что я не совсем-то вас и подставила? Вы не презираете меня?

Сангиновые глаза начальника удивленно заблестели, но Масса был скуп на проявление эмоций и всегда сдержан.

— Ты была крайне неосторожна, — сказал он.

— Я знаю…

— Единственный, кто действительно из-за тебя пострадал, это…

— Тролль, — виновато перебила Ника, с удивлением обнаружив, что больше переживает за синекожее чудовище, нежели за судьбу мальчишек.

Господин Масса равнодушно повел бровью.

Ника сжала кулак и обозлено треснула по столу.

— Но ведь это из-за Фроста! Я когда его увидела, обо всем забыла. И сегодня! Мы видели его снова. В храме. Я знаю, что вы мне не верите, — Ника полезла в сумку за телефоном, — сейчас позвоню Киррану, он подтвердит…

— Верю, — сухо сказал начальник.

— Что?

— Я тебе верю.

Чтобы переварить услышанное, Ника на мгновение застыла в образе деревянного чурбана. Потом с шумом закрыла рот и удивленно перепросила:

— Верите?

Масса невыразительно кивнул и переключил внимание на лежавшую на столе желтую папку.

— У меня для тебя есть задание. Новое задание для новой должности.

Но пребывавшая в прострации Ника не захотела менять тему разговора:

— А что вы собираетесь теперь делать? — дотошно спросила она. — Фрост ведь на свободе.

Господин Масса уже протягивал документ спецификации, но в сантиметре от вытянутой руки агента Верис, передумал и вернул папку на стол.

— Хочешь кофе? — вдруг спросил он.

Ника озадачено пожала плечами. Магоначальник никогда не был с ней груб, но и никогда не был настолько прост в общении. Девушка подумала, что сидящей перед ней великородный маджикай оказался, уязвлен вынужденной сменой должности и нуждается в душевном общении. Ника решила поддержать начальника и благожелательно согласилась:

— Не откажусь. Спасибо.

Масса связался с секретарем и попросил «тот самый» кофе. Услышав кроткий голос юной девицы агент Верис, тут же нашла тему для отстраненной беседы.

— А где вы взяли эту секретаршу? — спросила она.

— На эллейском рынке. Там полно сущих прелестниц.

— На рынке?!

Рик'Ард Масса откинулся на спинку стула и, сложив руки на груди, пояснил:

— Она торговала иголками… с продетыми в них нитками, а на конце завязывала аккуратные узелки. Для удобства покупателей. Все по одной цене. Я, конечно, на ее месте продавал бы иголки с черными нитками дороже, а с цветными в комплекте. Но часто даже хорошие идеи не повышают выгоду. Но что нам знать о маджикайях, живущих на пособие?

Ника осторожно пошевелила мыслями: — «Подобрал нищенку. Ему хуже, чем я думала».

Агент Верис редко справедливо расставляла акценты. Она не думала, что смена секретаря для руководителя почти ритуальна. Что если нет возможности посадить на это место проверенного человека, то пусть малоизвестный, но благодарный персонал мудрая ему замена. Круглолицая бедняга, которая сейчас суетилась над кофейными чашками, была не самым плохим тому примером. Будь Никария более прозорлива, то не отнеслась бы к выбору начальника столь скептически. Ведь эллейский базар славился искусниками и диковинными мастерами, продававшими уникальные рецепты, чудо-машины и новаторские идеи для разных социальных областей. Разрешение на торговлю там получали лишь те, чьи услуги были внесены в Исключительный Торговый реестр, а туда зачисляли только башковитых и самобытных маджикайев.

— Но она ничего тут не знает, — усмехнулась Ника. — Неужели на бирже не нашлось более опытной кандидатуры?

Бледные губы господина Масса критически изогнулись.

— Интуиция бывает лучше опыта, — сказал начальник. — Ты недооцениваешь эту девушку.

В кабинет, позванивая чашками, скромно вошел предмет беседы — по воцарившемуся молчанию, круглолицая поняла, что говорили о ней.

— Простите, — непонятно за что извинилась секретарша и сняла с картонной папки для документов две кофейные чашечки. Одну поставила на стол перед «грозным» начальником, вторую передала в руки его гостье.

— Мне кажется, вам нужен поднос, — деловито произнесла Ника.

Круглолицая кивнула.

— Конечно. Но я не нашла его здесь. Завтра принесу из дома свой и исправлю эту неловкость, — виновато сказала юная девица.

Вспомнив, что помимо кофе принесла еще и запрашиваемые документы, секретарша протянула импровизированный картонный поднос агенту Верис и защебетала:

— Чуть не забыла. Здесь все, новое удостоверение, лицензия. А на абонемент мне удалось выбить вам дополнительные двадцать перемещений.

Несмотря на межпространственный сюрприз, Ника сердито глянула на протянутую папку, небрежным движением смахнула капли кофе с размокшего картона и пробубнила:

— Спасибо, что замочили мои документы.

В высокомудрых глазах Рик'Арда Масса появилась колючая улыбка — его позабавили юная сотрудница на пару с ворчливым агентом.

— Луви, можешь идти, — величественно сказал он, — благодарю.

Круглолицая секретарша не то присела, не то поклонилась и растерянно выпорхнула из кабинета. Помещение постепенно наполнилось интенсивной увертюрой ароматного кофе. Запах умиротворял и помогал справиться с последствием недавнего стресса — Ника начала расслабляться и кабинет ей показался еще более уютным.

— Поскольку лицензия и удостоверение при тебе, поговорим о новом задании, — терпеливо сказал начальник. — Настроение вижу работоспособное. Ты попробуй, Луви делает изумительный кофе.

Ника сделала глоток и мгновенно подобрела к неказистой секретарше.

— Дааа, — протянула она. — Действительно вкусный. На самом деле знаете, мне ее тоже стало жалко. Иначе бы я у вас сегодня не появилась. А у вас случайно тут нет музыки?

— Музыки? — переспросил начальник.

Никарии показалось, что ее громкое сердце забилось спокойней, за что настойчиво потребовало синусоидальный тон флейты.

— Музыки, — повторила девушка. — Я хочу послушать музыку. Странное желание, правда?

— Хороший кофе творит чудеса, — сказал Масса, так и не притронувшись к своей чашке.

— Ладно, что у вас там за задание? — спросила Ника.

— Стандартное в СОМе. Охрана маджикайя или любого обратившегося существа.

— От кого или чего?

— От негативных воздействий, конечно. Специфичность задания в том, что фигурант проходит по обвинению в убийстве и…

— Подлец, — безмятежно перебила Ника.

— Это, Во-первых нужно доказать, — вдумчиво исправил начальник. — Во-вторых, чтобы вешать на кого-либо подобный ярлык, следует дождаться решения суда. Пока этого не произошло, никто не должен знать, где находится обвиняемый. Ни о его личности, ни о его перемещениях никто кроме меня знать не должен. Ты это понимаешь?

Агент Верис серьезно кивнула.

— Все понятно. Я разве вас когда подводила? Ой! — осеклась Ника и покаянно отхлебнула остывающий кофе. — В этот раз я постараюсь не оплошать.

— Было бы похвально, — заметил начальник и посмотрел на лежавшую, на столе желтую папку.

Аристократичный профиль Рик'Арда Масса показался Нике подозрительно серьезным.

— Это его личное дело? — спросила девушка, флегматично протягивая за документами руку. — Можно я взгляну?

Начальник предвкушено кивнул, вверяя желтую папку своему агенту. Ника поставила чашку с кофе на стол, обтерла руки о джинсы и с интересом раскрыла переданное ей личное дело. Ненавязчивый дурман ароматного напитка стал резким и отрезвляющим. Ника встряхнула головой. Посмотрела на начальника, потом снова в папку.

— Это шутка? — дрожащим голосом вопросила Никария.

Сангиновые глаза Рик'Арда Масса жестоко сверкнули.

— Я похож на фарсера? — телепат любил отвечать вопросом на вопрос.

Ника резко выдохнула и сквозь зубы проговорила:

— Я уже держала эти документы в руках. Я помню каждую строчку. Теперь вы хотите, что бы я его охраняла. Издеваетесь?

То, что господин Масса не собирался, оправдываться, было плохим знаком.

— Это что же получается, — мысли агента Верис носились, как собака за кошкой, — вы вчера все знали, но вели себя со мной как с дурочкой. Вот вы, почему сейчас такой любезный были. А я простодушная подумала, что вы переживаете.

— Я действительно переживаю за тебя.

— Не собираюсь его охранять! И для чего?

— Сегодня утром он обратился сюда за помощью. СОМ обязан заняться этим делом, — категорично ответил начальник.

— Может быть СОМ и обязан. А я нет! — соскочив со стула, возразила Ника. — Он убийца, предатель и боюсь я стану подобной, если его увижу. Я сама убью его!

— Его вина не доказана, — спокойно сказал господин Масса, жестом руки указывая на стул. — Присядь и успокойся.

— Успокоиться? Ваше предложение, как минимум неэтично, господин Масса. Я никак не ожидала от вас такого подвоха. Фрост убил мою мать и поспособствовал смерти многих моих друзей. Помните конопатую Эллетту? А братьев Яра, Тора и Дима? А Рюмина? Вы помните ключника Рюмина. Я помню каждого…

— Никария Верис, — перебил ее начальник, — если тебя это как-то утешит… могу сказать, что мне очень жаль. Но это ничего не меняет. Грегори Фрост обратился за помощью, и у меня нет оснований ему в ней отказывать.

Ника обессилено опустилась на мягкий стул.

— Как это нет? — удивилась она. — Он ведь убийца.

Господин Масса уперся локтями в стол и корректно заговорил:

— У него сомнительная репутация — да. Неоднозначное положение в обществе — да. Благодаря всеобожаемой прессе его знают и презирают многие. И да, его имя внесено в черный список Сверхъестественной Лиги. Но доказательств его вины так и не было найдено.

— Потому что эта сволочь считался мертвым. Никто не стал разбираться.

— И по этой причине тоже. К тому же, Фрост утверждает, что он невиновен.

— Но для чего вам все это? Почему бы просто не залезть ему в голову и не найти все нужные доказательства, — предложила Ника, мгновенно пожалев о произнесенном.

Взгляд начальника потяжелел, а глаза приобрели карминовый оттенок. Агент Верис почувствовала, как ее сердце запекается в грудной клетке, словно яблочная шарлотка в духовке.

Рик'Ард Масса бесстрастно сказал:

— Я хочу, чтобы он понес наказание. Если его вина будет доказана, участь Фроста не завидна. Но я против какого-либо самосуда. Мне бы не хотелось, чтобы он был убит сумасшедшей девчонкой или забит камнями невежественной толпы. В этом случае, как и сейчас, Грегори Фрост, будет считаться — официально невиновным. А это значит, освобожденным от ответственности.

— Зато точно сдохнет, — желчно произнесла Ника.

— При всей твоей ненависти к нему, тебе не кажется, это слишком легким наказанием?

Разум агента Верис начал холодеть, возвращая баланс между эмоциями.

— То есть… я должна охранять Фроста, чтобы он дожил до суда? — догадалась Ника.

— По этой же причине его появление должно оставаться инкогнито. Представь, что будет, если об этом узнают газетчики.

Девушка усмехнулась.

— Почему я должна его охранять? И в каком смысле охранять? Смотреть, чтобы он правильно переходил дорогу? Защищать грудью, если на него нападет грабитель?

Рик' Ард Масса пригладил легкомысленную эспаньолку на гордом подбородке и ответил:

— Да. И самое главное, чтобы он не подавился хлебной крошкой.

— Тогда найдите другого агента. Кого-нибудь более беспристрастного. Почему я?

— Во-первых, — уверенно заговорил начальник, — ты его уже видела. Во-вторых, ты как никто другой заинтересована докопаться до сути. В-третьих, я мало знаком с местным агентами. Никария Верис и Феликс Себастьян единственные кому я здесь доверяю. Твоя ненависть к Фросту, вряд ли позволит ему курьезно отравиться супом. Живой он тебе нужен больше чем кому-либо. Согласись?

— Это подло, господин Масса.

— Это приказ.

Ника разгромлено опустила голову и до побелевших костяшек сжала кулаки.

 

Глава пятая «Sudiollo № 6»

— Да ладно? — озадачился давно захмелевший Кирран, выуживая из холодильника пару бутылок пива.

Ника злобно откусила бутерброд.

— Прикинь! — прожевывая, прокричала она. — Как он мог!

— Тихо, тихо, не кричи, а то подавишься, — Кирран открыл бутылку крепкого и спросил:

— А Масса не смутило, что ты первая, от кого нужно защищать Фроста?

— Говорит, что как раз, поэтому он меня и выбрал. Но я чувствую, здесь где-то подвох.

Кирран сделал глоток пива и сел напротив подруги.

— Хотя, в этом есть определенный смысл.

— И это какой, интересно? — желчно поинтересовалась девушка.

— Представь собаку, которую не кормили несколько дней. Хорошо дрессированную собаку.

Ника жадно запихала остатки бутерброда себе в рот и пробубнила:

— Ну, представила…

— Представь, что ее любимый хозяин положил перед ней сочный кусок мяса, но есть запретил. И подумай, как она будет себя вести с другими собаками, которые захотят это мясо сожрать. Сама не притронется, а всех желающих, наверняка загрызет.

Ника заерзала на стуле и спросила:

— Согласно твоей дедукции получается, что я хорошо дрессированная голодная псина?

Кирран сделал еще один глоток и кивнул.

— Фигурально выражаясь, — согласился он.

Агент Верис сняла колбасу с очередного бутерброда и откусила уже без хлеба.

— И я убью Фроста. Как только его увижу — в эту же секунду! Плевать на Масса…

— Это вряд ли, — усмехнулся приятель.

— С чего вдруг?

— Могу предположить, что красноглазый незаметно, пока вы с ним мило беседовали, дал тебе установку именно оберегать Фроста, нечто кровожадное у тебя вряд ли получится.

Ника огорченно скрестила руки на груди и пробубнила:

— Вот завтра и посмотрим… Ах да, Кир, слушай, Масса разрешил с тобой говорить на эту тему и то, потому что ты сам видел Фроста. Но Дину ничего не говори, — сказала Ника, озираясь по сторонам в поисках невидимого друга. — Не уверена, что он умеет хранить секреты. И вообще никому.

— Не вопрос, — подмигнув, произнес Кирран. — Я не дурак, могла бы и не предупреждать.

Девушка улыбнулась и стащила кружок колбасы с еще одного бутерброда.

— Вот вы, сссуки, какие, а! — вдруг громогласно раздалось на кухни.

Кирран переглянулся с подругой. Та закатила глаза и мелодраматично поинтересовалась:

— И давно ты здесь?

— Какие у меня паршивые друзья! — рявкнула появившаяся в воздухе голова Репентино. — Давненько, чтобы наслушаться про себя гадостей. Еще и пьете без меня…

— Мы здесь не гадости про тебя собираем, а факты, — пояснила Ника.

— И без тебя мы не только пьем… — пристойно добавил Кирран.

— Факты? К вашему удивлению, я суперски храню секреты, — возразил Дин. — Это я как раз умею! Я агент ОЧП, у меня красный диплом секретного агента.

— Твой диплом красный от стыда, — усмехнулась девушка и потянулась за притягательной выпечкой. — Зюзя, подай вон тот поджаренный пунтик, пожалуйста, — вежливо попросила она.

Запьяневший Кирран передал сладкую завитушку подруге. Прошло мгновение, прежде чем Репентино хохотнул.

— Я никак не могу понять, почему вы до сих пор не женаты? — встав между друзьями, глумливо поинтересовался Дин. — Вы относитесь друг к другу с таким почтением, будто дряхлые супруги.

Ника отстраненно покосилась на Киррана — иначе, чем на друга, она на него никогда не смотрела.

— Дин, ты придурок, — огрызнулась она, — завидуй молча.

— Репентино, давай без шуток. Ты же понимаешь, что подслушанное должно остаться в стенах этой кухни? Это важно, прежде всего, для твоего отца, — заговорил Кирран.

Репентино театрально кивнул и заглянул в холодильник. Вместе с запотевшей бутылкой пива появилось его обнаженное тело.

— Фуу-Дин! — брезгливо вскрикнула Ника. — Немедленно спрячь свои гениталии!

Открыв бутылку, Репентино потряс чреслами и ухмыльнулся:

— Разве тебя не возбуждает расхаживающий по квартире голозадый мужчина?

— Я слишком часто вижу твой зад, чтобы он меня возбуждал! — возразила девушка.

Дин сделал жадный глоток пива и, обратившись к Мак-Киррану-Солу ядовито спросил:

— Зюзя, а тебя?

Кирран покачал головой и, подняв руки в шуточном жесте «сдаюсь», рассмеялся:

— Я помню, что проиграл и на все твои каверзные вопросы должен отвечать «да». Поэтом я скажу «Да», но это значит «Нет».

Репентино довольно вздохнул и сел за стол, спрятав смущавшие агента Верис гениталии под тарелкой с бутербродами.

— Хочешь взять у меня колбаску? — двусмысленно приподняв ломтик сервелата, предложил он.

— Как тебя только земля носит, — покачав головой, произнесла Ника.

Лицо Дина вдруг озарилось:

— Эй, Никуль, я кое-что придумал.

— Мне не интересны твои пошлые выдумки.

— Да нет, это насчет Фроста.

Ника заинтересованно посмотрела на приятеля.

— Ну, и? — недоверчиво спросила она.

— Ты ведь теперь с ним будешь проводить все свое свободное время. Не смотри на меня так.

Ника гордо подняла голову и проворчала:

— Я не собираюсь тратить на него все свое свободное время. Мое дежурство будет длиться всего восемь часов.

— А в остальное время? — спросил Кирран. — Кто его охраняет в остальное время?

— Какой-то агент Себастьян. Я его не знаю, он из СОМа.

— Да не суть! — возмутился Репентино. — Может, когда ты будешь у Фроста, спросишь, зачем ему был нужен воробей?

Ника посмотрела на Киррана, затем медленно перевела взгляд на пошляка Репентино.

— Какой еще воробей? — удивилась она.

Дин шлепнул ладонью по столу и возмутился:

— Вспомните же! Последнее время Фрост, все время на поясе носил мертвого воробья.

— Точно, — откликнулся Мак-Кирран-Сол, — было дело, носил. Ник, ты разве не помнишь? Мы все спорили, для чего ему труп птицы.

Вместо ответа Ника кинула в него крышечкой от пивной бутылки и пробубнила:

— Я не буду у него ничего спрашивать. Я, вообще, не собираюсь с ним разговаривать. Я буду тупо сидеть, и прожигать его взглядом.

Репентино потянулся за куском сервелата, и неосторожно расплескав пиво из бутылки, саркастично сказал:

— Лично я не понимаю, почему ты ненавидишь Фроста.

Кирран пнул приятеля под столом и предупреждающе покачал головой.

Не придав сигналу со стороны никакого значения, Дин продолжил:

— Нет, ну, правда. Я ведь читал твою медицинскую карту. То, что ты помнишь, это не ясные образы. Параноидальные иллюзии не могут служить доказательством.

— Какого хрена ты смотрел мою медкарту? — уязвлено сомкнув зубы, процедила Ника.

Репентино нагло отмахнулся и сказал:

— Я хочу лишь сказать, что ты же сумасшедшая и не можешь, как свидетель проходить по делу Фроста. Кроме тебя, что он убил твою мать, никто не утверждает. Да, кроме него никто другой не мог открыть портал для иномирцев, но убийство…

Девушка услышала утробные отзвуки, яростно заколотившего сердца — оно всегда билось слишком громко. Ника поднялась со стула и напряженно помаячила указательным пальцем перед лицом Репентино.

— Еще раз, ты сунешь свой пятак туда, куда не следует… Я клянусь…

— Да я по-дружески, угомонись, — перебил приятель. — Внемли моему совету, дурочка. Если ты хочешь, чтобы он был осужден, найди реальные доказательства. Забудь про то, что ты видела. Ты бок о бок будешь находиться с Фростом. Накопай что-нибудь. То, что на суде, действительно будет иметь силу.

Никария смерила Репентино презрительным взглядом и молча вышла из кухни.

— Ну, ты скотина, — немного погодя шепнул приятелю Кирран.

Репентино поставил тарелку с бутербродами на стол и придвинулся к поддатому приятелю ближе.

— А что не так? — тихо заговорил Дин. — Я озвучил правильные вещи. Она же наверняка хочет, чтобы Фроста стерилизовали и превратили в овощ. Но глянув в историю ее болезни, Никулю никто слушать не будет. Считаешь иначе?

Кирран допил бутылку крепкого пива и потянулся за новой.

— Так-то оно — так, но тебе нужно было говорить с ней, как бы это… помягче.

— Тьфуу! — сплюнул Репентино, повысив голос. — Для этого у нее есть такая зюзя, как ты. За сюсюканье первый приз тебе. Зачем быть с ней таким слюнявым добряком?

— Это называется дружба.

— Что, правда? А Никуля по дружбе дала тебе хоть разок?

— Причем здесь это? — вяло возмутился Кирран.

— Правильно, ты неудачник. Я бы тоже не дал.

— Зачем обязательно все к этому сводить?

— Потому что любые отношения между пацаном и девкой, в конечном счете, сводится именно к «этому». Слушай, а может, сыграем в покер?

— Нет, нет. Я тебе и так… должен.

Репентино заманчиво дернул бровями и предложил:

— Так отыграешься…

Густая серая дымка холодной пеленой размывала черты реальности. Маленькая девочка бежала босиком по влажной траве, напугано всматривалась в сизую поволоку, но различала лишь полутона, полунамеки. Она не знала ориентиров и боязливо протягивала вперед руку, чтобы нащупать, хоть что-то физическое. Когда ее кисть, терялась из вида, окутывавшее нежную кожу серое марево, становилось петлей. Босоногую преследовал голос, ядовито сиплый и бездушный. Столько ужаса и смятений умещалось в единственном произнесенном им слове — «убегай». Девочке казалось, что вот-вот туман заклубиться и приобретет человеческое очертание. Но этого к счастью не произошло. Девочка так и продолжала бегать в бесконечном лабиринте тумана, преследуемая хриплым голосом своего отца.

Ника вздрогнула и проснулась, когда дверь в ее комнату с шумом шарахнулась о стену. На пороге появился размытый пошатывающийся силуэт. Девушка выглянула из-под одеяла, заинтересованно вытянув шею. В комнату ввалился мертвецки пьяный Мак-Кирран-Сол. Бурча что-то себе под нос, он закрыл дверь, провернув несколько раз ключ в замке. Ника приподнялась и насмешливо сказала:

— Вообще-то это моя комната.

Кирран смазано кивнул и несуразно стянул с себя брюки.

— Кир, ты перепутал комнаты. Это моя, — громче повторила Ника.

— О! Ты не спишшшшь, — удивился тот. — Знаю. К тебе пришел.

— А дверь, зачем закрыл? — поинтересовалась Ника.

Кирран стянул футболку и безжизненно завалился на кровать, чудом не придавив подругу. Пружины вознегодовали скрипом. Ника повернулась на бок, и на ее панцирном ложе стало не так тесно.

— Живой? — полюбопытствовала она.

— Нет. Знннаешь, я опять проиграааал Дину, — в полудреме сказал Кирран.

— Не удивительно. А я здесь причем?

— Теперь… я должен тебя трахнуть.

Ника расхохоталась:

— Ты собирался сделать это, пока я сплю? — весело спросила она.

— Да. А ты не хочешь? — перевернувшись на спину, буркнул Кирран.

— Нет.

— Тогда… и я… не хочу… — сказал тот и захрапел в упокоенном сне.

Девушка заботливо накрыла Киррана одеялом и несколько минут смотрела на давнего товарища. Ей было по-настоящему жаль, что настолько хороший человек, мог вести, по сути, прилично поганую жизнь, смысла, в которой не видел и он сам.

Ника часто была одинока даже в присутствии лучшего друга. Ей, как и многим представительницам слабого пола, нужно было не простое участие, но и нежность, тесная забота, не имевшие ничего общего с исповедальным лобызанием, которым мог одарить поддатый Кирран. Если бы не неожиданно возникшее щенячье чувство тоски, Ника бы не решилась написать тому, для кого ее громкое сердце давно хранило интригу. Ко всему прочему, комната постепенно наполнялась кислым запахом хмеля, и трезвой девушке здесь становилось некомфортно. Она взяла телефон и написала короткое сообщение: «Можно, я приеду?». Немного подумала и отправила. Ответ пришел не так быстро, как ей хотелось, но содержание оказалось максимально удовлетворительным. Ника поднялась с кровати, быстро оделась и воспользовалась новым абонементом. Вспышка. Хлопок. Зеленоватая дымка.

Межпространственное перемещение по документу агента службы охраны оказалось намного приятней путешествия по студенческому абонементу Киррана, но менее комфортабельное, нежели у сотрудников ОЧП. Но нечаянное довольство подпортила неприятная резь в глазах. Ника зажмурилась. Яркий свет линейных люминесцентных ламп оказался досадной неожиданностью для появившейся из темной комнаты девушки. Агент Верис оказалась в просторном белоснежном зале неподалеку от ресепшена. Все остальные межпространственные передвижения по этажам сдерживались трансцендентальными блокаторами — появиться прямиком в кабинете врача не представлялось возможным. Восточная и самая внушительная часть Института Милосердия была отдана спецбольнице для амбулаторного и стационарного лечения. Хитросплетения коридоров и комнат соединяли эту часть здания с аудиториями и кабинетами, в которых диагносты и реаниматоры получали стандартный багаж знаний. Здешняя индифферентная атмосфера Нике никогда не нравилась, но долгое время ей приходилось считать спецбольницу своим домом. Приветствующий девушку персонал служил этому прискорбному факту хорошим примером. Здесь все знали, кто она, знали ее проблемы, знали ее историю. Поэтому, когда Ника появлялась в больнице, на нее словно насылали проклятье ватных ног — подгибались колени, и будто от холода дрожало тело. Получается, что каждый раз шагая по холодному коридору в направлении лифта, девушка действительно выглядела больной и изнеможенной. В такие моменты агент Верис старалась ни на кого не смотреть и ни с кем не заговаривать. Сложно вести себя адекватно, когда все вокруг воспринимают тебя, как лакмусовую бумажку.

— Здравствуй Ника, — произнес кто-то проходящий мимо. — Давно не появлялась у нас.

Не поднимая головы, девушка кивнула, заменив скромный шаг торопливым. Вовремя нырнув в закрывающиеся двери лифта, Ника расслабленно вздохнула. Сейчас не имело значение, что кто-то в белом халате, стоявший за спиной приветливо поздоровался. Агент Верис сделала вид, будто разыскивает нечто предельно-важное на дне своей сумочки и ни что больше не достойно ее внимания. Лифт открылся на шестом этаже. В холле старый электрик заменял типовые лампы. Здесь было темно, лишь офисный светильник натужно трещал на столе секретаря. Несколько часов назад скачок напряжения выбил почти все освещение на этаже. Зашагав в потемках, Ника направилась к рыжеволосой помощнице, что тщетно сражалась с пищавшим в ее руках телефоном.

— Что у вас тут произошло? — спросила агент Верис.

Рыжеволосая вглядывалась в темноту до тех пор, пока Ника не подошла так близко, чтобы можно было ее узнать.

— О, Ника, рада тебя видеть. Пришла на прием к Лионкуру?

— Да нет… просто решила в гости заглянуть.

— Просто заглянуть в гости?

— Не думаю, что тебя должны волновать причины моего визита. Так что здесь случилось?

— Эксперименты. Всего лишь эксперименты, — устало ответила помощница.

Ее звали Зои. Она была умна, перспективна и хорошо обеспечена, но единственное что вызывало у агента Верис откровенную зависть — ее красота. Невысокая, пышногрудая, с пленительной поволокой зеленых глаз, блестящими локонами медного цвета волос, она являлась предметом восхищения мужчин и ревности женщин. Зои имела легкий нрав, хорошее чувство юмора и три фундаментальных каприза: красный лак для ногтей, дорогой парфюм и изумруды. Много лет она являлась помощницей ректора этого института и, несмотря на то, что имела возможность далеко продвинуться по служебной лестнице, упрямо занимала должность делопроизводителя.

— Знаешь же нашего Прометея, из-за его опытов выбивает то пробки, то… стены. Прости, а ты разве записывалась на прием? Я не видела твоей фамилии, — пытаясь, угомонить попискивающий мобильник, невольно спросила Зои.

— А разве мне это нужно? — выспренно поинтересовалась Ника. — К тому же, для того, чтобы просто прийти в гости к старому приятелю.

— Дьявол, уже третий мобильник за полгода! — выругалась Зои, отключила телефон, бросила аппарат в полку, одобрительно улыбнулась и спокойно сказала:

— И действительно, Ника, я как-то не подумала, что для дочери Люмены Верис формальности нигде не нужны.

Ника звонко цокнула и, закатив глаза, досадно вздохнула и сказала:

— Ты же понимаешь, что дело только в этом.

— Определенно не только в этом. Ты проходи, — доброжелательно произнесла Зои, кивнув в сторону кабинета.

Агент Верис бросила ревностный взгляд на благовидную помощницу и притаив завистливые чувства за вежливой ухмылкой постучала в кабинет. На двери сверкнула надпись «Studiollo?6».

Лонгкард Лионкур придавал этому помещению особую, почти ритуальную важность. Это место несло печать столкновений его замыслов, надежд и горького крушения планов. Работа его мыслей требовала молчания, а неоформленные идеи были очень пугливы. Этот кабинет был привилегированным пространством для существования, местом тишины, величия или позора, там, где вопросы, от которых Лонгкард не мог уклониться, не находили ответа, потому что превосходили все его возможности. Лионкур крайне редко бывал дома, все свое время он проводил именно здесь, в комнате, чем-то напоминавшей эволюционировавшую кунсткамеру, где знания ради развлечения превратились в профессиональную деятельность.

Ника приоткрыла дверь, осторожно заглядывая в кабинет. Здесь было светло. Бесперебойная подача электричества осуществлялась за счет резервных генераторов. Кабинет казался огромным, разделенный полупрозрачными стеклянными стенами на несколько индивидуальных частей, в которых ректор Института Милосердия проводил многочисленные исследования и эксперименты. В этих стенах сама Ника всегда чувствовала себя подопытной обезьяной.

— Лонгкард? Это я…

До того, как лиричный баритон приятной волной коснулся ушей Ники, у нее было мгновение, чтобы подумать и избежать неприятных ассоциаций — просто покинув кабинет. Но девушка глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.

— О! Ты пришла! — донеслось из-за полупрозрачной перегородки, по которой стекала черная масленичная жидкость. — У меня тут совершенно случайно детонировал земляной вермис. За стенкой что-то упало и разбилось. — Вот дьявол… дорогая, располагайся, я сейчас… восемнадцатый, прибери здесь.

Мимо ног агента Верис проехал маленький РДК — гусеничный помощник с гибким телескопическим глазом.

— Я вот что думаю, — хитро начала Ника, — если ты занят, я могу заглянуть к тебе в другой раз.

— Не придумывай отговорок, — сказал появившийся из-за перегородки Лонгкард, — я свободен для тебя в любое время дня и ночи.

Девушка посмотрела на давнего приятеля и подумала, что не зря волновалась перед визитом. Реаниматор Лионкур предстал в образе оторванного от практики гелертера после первого самостоятельного опыта: когда-то белоснежный халат пестрил разноцветным крапом внутренностей земляного вермиса, а на правом остроносом ботинке моргали его отважные желтые глазенки.

— Как вермис мог взорваться? — брезгливо сморщив нос, поинтересовалась Ника.

— Предполагаю, что во всем виновата аммиачная селитра, которую он съел сегодня на завтрак, — задумчиво ответил Лонгкард, стягивая с рук резиновые перчатки.

Из-за патологических процессов перенесенных в детстве ректор Института Милосердия выглядел высокорослым и худым. За непропорционально длинные ноги с юных лет его называли «кузнечиком» — и это, кажется, реаниматора совсем не обижало. У Лонгкарда были вьющиеся седые волосы, крючковатый нос с опущенным кончиком и тонкие губы. Несмотря на то, что из-за нарушений пигментации глаза Лионкура имели аспидно-черную склеру, этот хищный взгляд превосходила широкая белозубая улыбка, делающая облик ее обладателя приветливым и дружелюбным. Определить по лицу или голосу Лионкура количество прожитых им лет было крайне сложно, так же, как практически невозможно узнать возраст воды, в упавшей во время дождя капле. Кому-то реаниматор казался многомудрым стариком, кому-то диким юнцом. Нику же этот вопрос никогда не интересовал.

Агент Верис помахала рукой и сказала:

— Привет…

— Привет, привет. Давай раздевайся, не будем терять времени, — произнес реаниматор.

— Что прям так… сразу? А поговорить?

— В процессе и поговорим, — воодушевленно ответил тот, скинув испачканный внутренностями халат на пол.

Подъехавший РДК очистил ботинки от останков вермиса, любовно отполировал обувь хозяина и потащил грязный халат в прачечную.

— Спасибо, восемнадцатый, — поблагодарил Лонгкард.

Он внимательно посмотрел на стоящую перед ним девушку и признался:

— Я рад тебя видеть, Ника.

Агент Верис вжала голову в плечи и тихо спросила:

— Может, тогда обойдемся без осмотра?

— Без него никак. Я очень долго не видел свою самую любимую пациентку.

— Так, значит я для тебя только пациентка?

Лионкур сделался серьезным.

— Не только, — сказал он.

— Тогда просто спроси, как я себя чувствую.

Лонгкард улыбнулся, присел на край стола и как-то растерянно поинтересовался:

— И как ты себя чувствуешь?

Агент Верис пихнула руки в карманы куртки, пожала плечами.

— Теперь намного лучше…

Реаниматор резко опустил голову, посмотрел на лежавшую рядом медицинскую карту и спросил:

— А почему тебя перевили в другой отдел?

— Что Кирран тебе и об этом сказал? Вот трепач!

— Мак-Кирран? Нет. Я не видел и не слышал его больше недели. Он частенько пропускает практику ради работы. Я слышал, на тебя напал домовой?

Ника удивленно нахмурила брови и спросила:

— Об этом уже ходят слухи?

— Твой телефон. Ты не сразу его вчера отключила, — пояснил Лонгкард. — И судя по тому, как ты кричала, яркость твоего эмоционального фона восстановлена.

Ника кивнула.

— Более чем. Но если не Кирран, то кто тебе растрепал про мою новую должность?

— Рик'Ард просил копию твоей карточки отправить на твое новое место работы — в СОМ.

Ника покачала головой, недобрым словом вспомнив своего начальника.

— Вот старый лис, заранее ведь все продумал. Так это Масса тебе нажаловался?

— Я бы не назвал это жалобой. Мне показалось, он обеспокоен. Как и я, теперь… Что там за видение у тебя было?

Агент Верис с большим бы удовольствием рассказала давнему приятелю про ожившего героя старых кошмаров и про свою несправедливую судьбину, но обещание держать сей факт в тайне, вовремя остановило юную красноречивость.

— Да так, — отмахнулась Ника, — просто встретила мужика похожего на Фроста. Растерялась немного. Я всего лишь обозналась, но мне этого никто не простил. Ведь все считают меня сумасшедшей. Такую панику подняли.

— Столь безусловные обобщения ни к чему. Не все считают тебя сумасшедшей, — возразил реаниматор.

— Хорошо. Все кроме тебя… Хотя, меня бы больше утешило, если бы ты сказал, что Никто Не считает меня таковой.

Лионкур звонко засмеялся, и неоднозначно подмигнув, стоявшей перед ним девушке, сказал:

— А без осмотра нам все же не обойтись. Заходи за ширму и там переодевайся.

— Но…

Лонгкард бодро поднялся со стола и зашагал к двери.

— Я закрою кабинет, никто ничего лишнего не увидит, если тебя это беспокоит. Меня я думаю не зачем стесняться?

«Как раз наоборот» — подумала Ника, почувствовав, как созревает глубинное стеснение. Девушке не хотелось показывать свое изуродованное тело человеку, к которому тяготели все ее пристрастные мысли.

— Дорогая, мне необходимо знать, не отвергает ли твой контрадикторный организм несколько месяцев моей напряженной работы.

Ника опустила взгляд и поплелась за клеенчатую ширму.

— Я вдруг сейчас подумала, — аккуратно снимая с себя одежду, сказала девушка. — Как ты считаешь, вот если бы и правда, Фрост оказался живым… допустим это было б так… Ты меня слушаешь?

— Да, да, слушаю, — отозвался реаниматор, подкатывая ультразвуковой сканнер к кушетке.

— Так вот… ситуация настолько абсурдная, что я невольно задумалась. В связи со всем случившимся со мной, с моей болезнью…

— Я не считаю это болезнью, — возмущенно перебил Нику Лионкур, надевая чистые резиновые перчатки. — Это… был всего-то затяжной период восстановления.

Девушка наступила босыми ногами на холодный пол и, накинув на обнаженное тело одноразовую полипропиленовую рубашку сказала:

— Хорошо, пусть так, но дело не в этом. Мне интересно, смогла бы я свидетельствовать против Фроста? Ты мне как врач скажи, была бы у моих обвинений хоть какая-то ценность?

— Сомнительная… если честно.

Ника вышла из-за ширмы, стыдливо кутаясь в тонкую рубашку.

— Никто не воспринял бы меня всерьез?

Лонгкард улыбнулся, указал на кушетку, на которую небрежно была наброшена хирургическая голубоватая простынь.

— Давай сюда, — ласково сказал он. — Я думаю, что никто кроме психиатра не воспринял бы твои обвинения всерьез. Друзья, те, кто презирают Фроста, тебе бы, несомненно, поверили. Уверяю, их было бы большинство, но этого не достаточно для подтверждения его вины. Где ты говоришь, видела Фроста?

Ника осторожно присела на кушетку.

— Я же говорю, это был не он.

Реаниматор бережно обхватил ладонями лицо девушки, убрал спадающие на скулы волосы, внимательно осмотрел рубцы на шее и поинтересовался:

— Как быстро ты поняла, что обозналась?

— Ну… не знаю.

— Почти сразу, дома после размышлений или тебя переубедили чужие насмешки? — спросил он, посветив в левый глаз агента Верис ярко-зеленым светом небольшого фонарика. — Видишь этим глазом хорошо?

— Да, я даже забыла, что он не родной, — прищурившись, ответила девушка.

— Так, когда поняла, что обозналась?

— Почти сразу, — соврала Ника. — Он же мертв. Я почти сразу, поняла что ошиблась…

Лонгкард слегка толкнул девушку в плечо и сказал:

— Ложись.

Ника обреченно посмотрела на приятеля, скрестила руки на груди и опрокинулась на кушетку.

Реаниматор покачал головой.

— Дорогая, расслабься, — вполголоса произнес он. — Мне нужно взять у тебя немного крови.

Девушка тревожно выдохнула, поочередно опустив руки, расположила их вдоль дрожащего тела. Она прекрасно понимала, что употребляемое в ее сторону обращение «дорогая» имело не только образную ценность: после того, как младший заместитель Чач Далистый издал приказ о прекращении финансирования регенеративного лечения пострадавших при разрушении храма Рубикунда, именно реаниматор Лионкур взял на себя долговые обязательства на восстановление нескольких пациентов. Во сколько обошлась Лонгкарду жизнь агента Верис, Ника до сих пор стеснялась спросить.

Реаниматор продолжал опрос:

— Голова продолжает болеть?

— Да. Она у меня самостоятельная.

— Упорная головная боль часто является единственным проявлением скрытой депрессии, — сказал Лионкур, надев на руку девушки механический аппарат для сбора крови. — Что у тебя с кошмарами?

— Снова начались. После того, как я увидела этого козла Фроста.

Реаниматор настороженно посмотрел на пациентку.

Ника быстро исправилась:

— Того мужика, который был похож на Фроста. Я же все-таки обозналась и на мгновение подумала, что это он.

— А ты уверена, что действительно обозналась?

Ника почувствовала, как эластичный жгут автоматически пережимает ее руку выше локтевого сгиба, как быстро и точно колит игла.

— В смысле? — сощурившись, уточнила девушка.

— Тело Фроста так и не нашли. Разве в таком случае люди не считаются без вести пропавшими?

Лишаясь нескольких миллилитров крови, Ника почувствовала легкую слабость.

— Я тоже так думаю, но говорят, что после психоделического уничтожения господина Масса никто не выживает.

— Да, все известные мне факты это подтверждают. Но всегда находились мертвые тела. А Грегори тоже не так прост. Возможно, тот, кого ты видела — действительно он?

Ника удивленно подняла голову, спросила:

— Хочешь сказать, что ты больше веришь в то, что это был воскресший Фрост, нежели в то, что я сумасшедшая?

— Прекрати считать себя сумасшедшей, — сердито произнес реаниматор, снимая аппарат и извлекая из него пробирку с кровью. — Кататонический ступор, галлюцинации, нарушенное эмоциональное равновесие, психозы — причиной всему этому является сложноструктурная пентаграмма, в которую ты попала перед клинической смертью. Распутать все слои твоего сознания и подсознания из этой паутины было очень непросто. И, похоже, я не смог сделать этого до конца.

Агент Верис посмотрела в черные глаза Лионкура. Она всегда с охотой расплачивалась за мелкие одолжения, за немаловажные была признательна, но не представляла, как и чем отплатить реаниматору за спасенную жизнь. Находясь рядом с ним, девушка чувствовала себя виноватой и беспредельно обязанной. Ника даже не поняла, когда возвышенное чувство благодарности превратило ее влюбленность в рабство.

— Спасибо тебе, — тихо поблагодарила девушка. — Давай больше не будем об этом. Просто делай что нужно.

— Хорошо, — согласился Лонгкард.

Он снисходительно улыбнулся и раскрыл полы тонкой рубашки, служившей его пациентке надежной защитой от стеснения. Ника поспешила зажмуриться, словно закрытые веки могли скрыть уродливую наготу ее тела.

— Моя хорошая, да ты поправилась, — озорно заметил реаниматор.

Девушка пристыжено кивнула.

— Во всем виновны пунтики Киррана.

— Славно, у тебя хороший аппетит.

Лонгкард склонился над Никой, осторожно прикоснулся к грубому шраму, проходящему вдоль грудной клетки девушки.

— Так, есть небольшие уплотнения, но в целом все хорошо зарубцевалось.

— А можно будет убрать это монструозный шрам?

— Можно его сделать менее заметным, но об этом мы с тобой поговорим где-то через полгода.

— Как скажете… доктор.

Реаниматор прикрепил кнопочные электроды на виски, грудную клетку девушки, смазав предварительно место пульсации специальным гелем, а четыре конечностных на руки и ноги.

— Полежи так немного, я пока отнесу твою кровь в лабораторию.

Ника не открывая глаз кивнула. И после того, как шаги Лонгкарда удалились в глубину кабинета, она облегченно вздохнула.

— Знаешь… — послышался ласковый баритон реаниматора, — я постараюсь сделать что-то еще…

— Неужели со мной можно сделать что-то еще? — усмехнулась Ника. — Ты в буквальном смысле собрал меня по кусочкам. И вообще, мне кажется, что для человека, который удовлетворяет свои интересы за счет управления, ты слишком необъективно и старательно ко мне относишься. Это ведь из-за моей матери, правда?

— В каком смысле?

Ника открыла глаза, проследила за путешествующим по ее телу голубоватым лучом сканера, потом сказала:

— Лига Сверхъестественного определила ее кольцо тебе. Это вроде как великая честь для реаниматора.

Лионкур подошел к девушке, спросил:

— Все еще не понимаю, к чему ты клонишь…

Бравада Ники мгновенно потонула в озадаченном взгляде реаниматора.

— Ну, типа ты благодарен и поэтому со мной возишься.

Лонгкард широко улыбнулся и мгновением позже громко захохотал.

— Какая ерунда! Бесспорно, я глубоко уважал Люмену, но, моя дорогая, коль речь об этом зашла, ты должна помнить, что возиться с тобой я начал намного раньше, чем стал держателем реликвии.

— А где оно? — заинтересованно вытянув шею, спросила Ника.

— Кольцо?

— Да. Ты вроде все время должен носить его…

Реаниматор стянул резиновую перчатку с левой руки. На безымянном пальце сверкнул серебреный перстень. Сверхценным считался не металл, из которого был изготовлен перстень, а украшающий его хрустальный глаз нерожденного дракона.

— Вот. Берегу, как видишь, — игриво ответил Лионкур.

Девушка насмешливо улыбнулась.

— Как думаешь, зачем тогда Фросту понадобилось это кольцо?

Лонгкард виновато пожал плечами.

— Не знаю, дорогая. Насколько мне известно, это единственная и не самая ценная реликвия, которую пытались захватить. Быть может, ему нужен был просто трофей. Лучше, конечно, спроси это у него самого…

Удивление дернуло желваки на лице агента Верис.

— Расслабься, дорогая, — шепотом произнес реаниматор. — Несколько часов назад, по просьбе Масса я делал заключение о состоянии Грегори Фроста. И… должен признаться, был почти уверен, что его появление ты не попытаешься от меня утаить.

Ника возмущенно приподнялась на кушетке.

— Так ведь я обещала Масса, что никому…

— Понимаю. Я без амбиций, — требовательно успокоил девушку Лионкур. — Приляг, пожалуйста. Но… — реаниматор властно посмотрел на свою пациентку, — надеюсь этого больше не повториться? Я твой лечащий врач и мне нужно знать о тебе если не все, то многое, а в частности то, что касается предметов твоей паранойи. Ты поняла меня?

Агент Верис пристыжено опустила взгляд.

Лонгкард не всегда был приветливым, а его улыбка дружелюбной. Когда идеи Лионкура становились грехом, за плечами реаниматора зачастую ликовал дьявол. В такие моменты Ника робела и терялась, будто земля уходила из-под ног. Каждый раз, слыша повышенный тон его голоса, девушка становилась податливой, как разогретый в ладонях пластилин. Иногда Лонгкард позволял себе этим пользоваться.

— Больше этого не повторится, — подавлено произнесла агент Верис.

Лукавый за плечами реаниматора улыбнулся.

 

Глава шестая «Работа есть работа»

Среди однотипных, непримечательных строений, находившихся на лабиринтоподобной улице, носившей многообещающее название «Благополучная», найти дом, в который поселили Грегори Фроста, оказалось крайне сложно. Все нормальные улицы имели лишь два направления, но здесь их было множество, половина из которых располагались по кругу или заканчивались тупиками. Сонная, беспрестанно зевающая агент Верис вот уже около часа блуждала по здешним закоулкам в поисках двадцать первого номера. Здесь не было никаких указателей, отличительных знаков, особенно покрашенных заборов — ничего, что могло хотя бы намекнуть на подходящий дом. Даже камни в оградах умудрялись громоздиться угнетающе единообразно.

— Ну, и как мне найти «дом номер двадцать один», если здесь ни у одного дома нет номера? — пробурчала Ника.

До того как попасть на территорию принадлежащую службе охраны маджикайев, девушка представляла дом Фроста стоящим где-нибудь на мрачном холме, под прикрытием грозовой тучи, полуразвалившимся и тревожно поскрипывающим. Но степень зловещего скрипа у всех местных зданий была одинаковой — для безопасности подопечных СОМ дома на первый взгляд не должны были отличаться друг от друга. Ко всему прочему Благополучную улицу окружала мощная защитная аура, даже воздух здесь сгущался и казался наэлектризованным.

— Фантасмагория, какая-то, — разводя руками, усмехнулась Ника.

Девушка остановилась на перекрестке, запустила руку в любимую сумку, извлекла желтую папку документации по делу Грегори Фроста и окунулась в бумажные дебри.

— Так… дом номер двадцать один… — вслух зачитала Ника, — войти в контакт со стражем дома, назвать пароль… бла-бла… находится в конверте… получить подпись, отметиться… так… зачистить… закрытие… соблюдайте… все… и все? — Ника посмотрела по сторонам, задумчиво почесала затылок. — Западло… здесь даже спросить не у кого.

Словно по закону притяжения на дороге уходящей вправо, показался размытый силуэт человека в шляпе.

— Неужели? — воскликнула агент Верис и рванула с места.

Незнакомец куда-то спешил и быстро удалялся.

— Постойте! — прокричала Ника.

К удивлению девушки, человек остановился и обернулся. Он был закутан в пыльную залатанную накидку, из-под которой торчали несколько перевязанных красной лентой свитков.

— Здравствуйте, — подбежав, поздоровалась Верис.

— Доброе утро, — учтиво сказал прохожий. Взгляд его казался равнодушным, а в интонации голоса чувствовалось любопытство. — Чем могу быть полезен?

— У меня тут… — отдышавшись, ответила Ника, — эээм, кажется… проблема.

— Проблема какого толка?

— Какого толка? Какого толка… без какого-либо толка. Бестолковая, знаете ли, проблема — я потерялась.

Мужчина внимательно посмотрел на девушку, та на него. Несмотря на приятные утонченные черты, лицо незнакомца было искаженно грубым шрамом, коварной стрелой устремленным из правого уголка губ почти к самому уху. Из-за этой отметины он как будто лукаво усмехался.

Мужчина сказал:

— Попасть сюда сложнее, чем выбраться. Если ты случайно здесь оказалась, тогда тебе чертовски везет. В таком случае стоит и дальше полагаться на свою удачу, и она сама выведет тебя.

Ника пожала плечами.

— Как раз наоборот, — торопливо произнесла она, — здесь я неслучайно. Я не могу найти нужный дом. Здесь все одинаковое и нет никаких опознавательных знаков.

— Значит, ты не умеешь пользоваться картами? — поинтересовался незнакомец, загадочно дернув прямыми бровями. — У тебя ведь есть карта?

— Карта? — растерянно переспросила Ника, раскрыла желтую папку и перебрала в очередной раз документы. — У меня нет никакой карты.

Мужчина повел подбородком, протянул руку и спросил:

— Ты из службы охраны? Можно посмотреть?

Ника опасливо пихнула папку в сумку.

— Нет. Конечно, нет. Это совершенно секретно.

— Разумеется, — с улыбкой произнес тот, виновато приподняв мягкую фетровую шляпу. — Странно, что тебя не проинформировали перед поручением.

Агент Верис потупила взгляд, вспомнив в какой непочтительной спешке, вчера покидала приемную Рик'Арда Масса:

— … подождите, вам стоит узнать, как отыскать нужный дом, — вдогонку пискнула неопытная секретарша.

— Спасибо, я как-нибудь сама разберусь! — выпалила Ника, раздраженно хлопнув дверью…

Девушка покачала головой, мысленно пожурив себя за вчерашнюю резкость. С самого детства именно ее неуступчивый нрав приносил Нике большую долю неприятностей. Но, как это часто бывает, если рога упрямства упираются судьбе в бочину, лихо развернувшись, она быстро обламывает эту крепколобость.

— Спасибо… я как-нибудь сама разберусь, — как эхо воспоминаний гордо прошептала девушка.

— Ну, что ж, тогда, всего доброго, — сказал мужчина, учтиво склонился, приподняв шляпу на этот раз в прощальном жесте.

— И вам того же, — выдохнув, пожелала Ника.

Незнакомец мудрено сощурился, и на его лице действительно появилась ухмылка. Он произнес:

— Скажу лишь, что в природе нет ничего одинакового. Все что ты здесь видишь, лишь кажется похожим. Присмотрись, найди индивидуальный якорь, то, чем дома отличаются друг от друга. Будь более внимательной.

— Более внимательной?

Мужчина кивнул, пожелал удачи и продолжил путь. Ника косо посмотрела вслед уходящему незнакомцу. Нечто змееподобное выбралось из ворота его накидки и юркнуло под шляпу.

— Странный какой… Будь более внимательной, — повторила девушка и присмотрелась к ближайшему дому.

Как будто в подтверждение слов странного прохожего, в одном из окон дернулась занавеска. Ника отступила на пару шагов, приметливо посмотрела на этот дом: покатая крыша, водосточная труба, ржавый карниз, кирпичная кладка, перламутровые фиалки за окном. Перламутровые! Воздух вокруг здания вдруг опасно затрещал, защитные чары дома облетели как старые листья.

— Сорок пятый! — воскликнула Ника, увидев покошенную вывеску с номером на калитке разоблаченного дома. — Хм… да это совсем не сложно…

Несмотря на, казалось бы, легкий способ идентификации зданий, агенту Верис все же пришлось потратить еще около часа, чтобы найти нужный дом. Нумерация строений на Благополучной улице была лишена какой-либо последовательности: тридцать второй дом, шел сразу за восьмидесятым, а с противоположной ему стороны находился одиннадцатый. Ко всему прочему не на всех домах были номера, приходилось изучать почту или стучаться в двери, предъявляя удостоверение и извиняться за то, что ошиблась адресом. Якорем разоблачений могли служить лишь неожиданные элементы, например: закопанный головой вниз садовый гном, валявшаяся в ограде окровавленная ступня в белом ботинке, сидевший на почтовом ящике лысый ворон, треугольное дупло в дереве, или сохнущие на ветке кружевные кальсоны. Опознавательной же меткой для здания под номером двадцать один, являлась раскачивающаяся на металлических качелях черная курица. Если бы не двух часовая заминка при поиске нужного дома, Ника первым же делом пинком отворила дверь и без приглашения ворвалась к своему подопечному. Но сейчас, агент Верис стояла на ступенях и нерешительно топталась на месте. Ника бы предпочла взглянуть в проклятый глаз Хитоцумэ, лишь бы находится где угодно, но только не здесь. Девушка глубоко вздохнула. Закрыла глаза. Постучала — спешно, дабы не успеть передумать. Тишина. Прошло какое-то время, прежде чем Ника приложила ухо к двери и снова постучала. На этот раз это были более решительные резкие удары, заставившие костяшки пальцев неприятно заныть. Минута ожидания. Вторая. Снова стук. Агент Верис спустилась с крыльца, убедилась, что номер дома соответствовал искомому числу двадцать один, заглянула в окно. За занавеской что-то пошевелилось.

— Эй, Фрост! Открой эту несчастную дверь! — не выдержала Ника подошла к двери и дернула за ручку. — Открывайте, я пришла вас охранять!

— Предлагай свои услуги кому-нибудь другому, — ровно произнес голос за дверью.

— Чтооооо?! — остервенело, завопила Ника. — Я с удовольствием бы здесь не стояла…

— Не стой. Уходи, — перебил голос.

Девушка раздраженно треснула по двери и протараторила:

— Я нахожусь здесь официально! Поэтому если не хотите меня видеть, напишете отказ.

Ника вытащила из желтой папки листок оформления и просунула его под дверь. Через некоторое время бумага вернулась обратно.

— Вот тебе наш официальный отказ, — звучавший голос не был похож на голос Грегори Фроста, но Ника была слишком возбуждена, чтобы это заметить.

Агент Верис подняла листок, ее большой палец завяз в тягучей прозрачно-зеленой жиже.

— Что за?.. — взбешенно сквозь зубы пробормотала девушка.

— А мы чернил не имеем.

Ника измяла, затем выбросила загаженный листок, брезгливо обтерла руку о дверь и сосредоточенно сказала:

— Знаешь, что Фрост? Согласно шестому параграфу, если того потребует ситуация я имею право применить силу, чтобы проникнуть в дом. Более того, этот самый шестой параграф в данный момент меня совсем не волнует!

Ника отошла назад и со всей дури шарахнула опрометчивым импульсом по двери. Та словно губка впитала выпущенную энергию и через пару секунд с двойной отдачей вернула вспышку гнева хозяйке…

Через какое-то время Ника открыла глаза. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь желтеющие ветки осины, плясали вместе с тенями на лице девушки. Схватившись за гудевшую голову, агент Верис поднялась, но быстро потеряв равновесие, оперлась о ствол дерева. Девушка осмотрелась и поняла, что находится на противоположной стороне через дорогу от дома Грегори Фроста.

— Однако, — усмехнулась Ника и остывшая, но не менее злая, поковыляла обратно.

Она осторожно поднялась на крыльцо дома номер двадцать один, посмотрела на дверь и заговорила обиженным тоном:

— А это уже считается, покушением на человека официально представляющего службу охраны.

— Мы страж дома и делаем то, к чему были призваны, — ответил голос.

— Страж дома? Ну, конечно, ты страж дома, — поздно спохватилась Ника, извлекла успевшую потрепаться за это утро желтую папку из сумки и еще раз перечитала правила:

«Войти в контакт со стражем дома, преподнеся ему угощение и назвав кодовое слово. Кодовое слово для стража дома номер двадцать один, см. на стр. 8, пункт 3».

Ника пролистнула несколько страниц, остановилась на нужной, пальцем проследила до третьего пункта и шепотом произнесла:

— «Кодовое слово — имя стража».

Девушка присела на лестницу и еще раз все внимательно перечитала, какое именно имя носил страж этого дома, в документах не обозначалось.

— Эй-ты, извини, я думала, что ты хозяин дома, — покаянно заговорила агент Верис.

— Мы и есть хозяин дома, — возразил страж. — Это наш дом и мы его охраняем.

Ника закатила глаза, вытащила из кармана жевательную резинку и пропихнула одну пластинку под дверь.

— На, вот тебе угощенье, — как можно более учтиво, сказала она.

Через некоторое время жвачка вернулась в уже знакомой прозрачно-зеленой субстанции.

— Человек Официально Представляющий Службу Охраны, ты могла принести угощение и повкусней сопливой жуйвачки.

— До того как она попала в твой дом, она не была сопливой! — нахмурившись возразила Ника.

— Мы оскорблены.

— Мы тоже, — усмехнувшись, произнесла девушка и, подперев подбородок рукой, сказала:

— Вообще-то, у меня нет настроения с тобой перепираться, позови своего хозяина пусть он откроет мне дверь. У меня задание, между прочим. Я еще не преступила к его выполнению, но уже изрядно пострадала.

Голос ответил:

— Когда он вернется, мы обязательно передадим ему твою просьбу, Человек Официально Представляющий Службу Охраны. Приятного тебе дня.

Ника посмотрела на дверь.

— Так Фроста что, нет дома?

— Нет. Но мы с удовольствием передадим извинения за столь ранний визит.

— Извинения? — саркастично переспросила Ника, чувствуя, как очередная волна гнева подступает к горлу. — Передай своему хозяину, Сопливый Страж Дома Номер Двадцать Один, что я убью его за свой столь ранний визит. И за все свои мытарства! Открывай, давай! Я подожду его в мягком кресле. У вас же такое имеется?

— Мы отказываем тебе в этой просьбе, — гордо произнес страж. — И да, у нас имеется подобное кресло. Приятного тебе дня. Снова.

После долгой паузы девушка грозно прошептала:

— Тогда я подожду его здесь. Ты же не против?

— То, что происходит вне стен моего дома, нас не касается.

— Вот и славно…

Ника сидела на скрипучих ступенях несколько часов, ожидая возвращения человека, которого ненавидела все сердцем. Сначала агент Верис бдительно смотрела по сторонам, с минуты, на минуту ожидая появление Фроста, потом нервно постукивая ногой, играла в домино на телефоне. Томительное ожидание породило сумбурное желание действовать.

«Почему бы нет?» — подумала Ника.

Девушка сунула мобильник в карман, спустилась с крыльца и пошла вдоль дома. Сидящая на качелях курица проследила за ее действиями недобрым красным глазом. Ника подумала, что за всю свою жизнь не видела более жуткого существа. Позже она решит, что именно из-за зловещей черной птицы вовремя не спросила себя, зачем именно захотела вломиться в дом номер двадцать один в отсутствии хозяина, для чего разбила первое попавшееся окно и с легкомысленностью авантюриста проникла в него. Ввалившуюся в темную комнату, агента Верис постигла первая и единственная на сегодняшний день удача — Ника шмякнулась в мягкое кресло, видимо то самое упомянутое дерзким стражем.

— Здесь-то я тебя и подожду… — стряхивая с себя уличную пыль и осколки стекла, коварно ухмыльнулась девушка.

Будь на то ее воля, она ни за что не предоставила Фросту убежище, а если вдруг и пришлось бы, то непременно нашла для него самый убогий дом этой улицы. Волна разочарования настигла Нику, когда оглядевшись в полумраке, она обнаружила у комнаты вполне благоприятную обстановку. На мгновение девушке показалось, что здесь даже уютно.

— Хорошо устроился… — озираясь по сторонам, мрачно сказала Верис.

Дерзкая взломщица решила пройти и осмотреть другие комнаты, не исключая возможности порыться в личных вещах Фроста. Но как только она сделала шаг, нечто мохнатое, пронзительно визжащее прыгнуло ей на голову и вцепилось в волосы.

— Ах-ты-дьявол! — вскрикнула Ника и попыталась отмахнуться от нападавшего.

Нечто укусило девушку в бровь. Завизжав от боли, потерпевшая сумела схватить существо и швырнуть в стену. Кровь заструилась по лицу, заливая правый глаз и капая на пол. Существо зашипело. Ника вытащила из кармана куртки мобильник и направила свет экрана в темный угол.

— О нет, — обреченно всхлипнула она, — только не домовой.

Маленькое большеголовое существо с чумазым человеческом лицом, выпучило глаза и, загоготав, решило атаковать ногу незваной гостьи.

— Пошел прочь! — вскрикнула Ника.

— Кир-кир-кир-кир-кир-кир-кир, — затараторил барабашка, раскрыл пасть и вонзил маленькие зубки девушки под колено.

Ника тряхнула ногой, треснув домового о стоящую рядом тумбу. Не дожидаясь, когда мохнатое чудовище придет в себя, девушка выбежала из злополучной комнаты. Барабашка настиг ее в коридоре, повалил на пол, снова вцепился в волосы. В данной ситуации Ника не придумала ничего лучше, чем визжать… и ползти. Покусанная и потерявшая не один клок волос она добралась до входной двери. Но вдруг озлобленное мохнатое существо решило ласково погладить девушку по голове. Ника подняла залитый кровью глаз и увидела постукивающий о пол пыльный ботинок.

— Что здесь происходит? — спросил владелец ботинка, а вместе с ним и всего дома.

Ника подняла голову выше. Грегори Фрост. Знакомое выражение его лица, близкое к тому чтобы убить незваную гостью.

— Ваш домовой напал на меня, — понимая, насколько нелепо она выглядит, обиженно сказала Ника.

— Кто вы вообще такая? — резким тоном спросил он.

Ника скинула с головы барабашку, словно назойливую кошку, поднялась на ноги, встала прямо, вытянувшись, как струна.

— Яаа, — отряхнувшись, начала она.

— Впрочем, меня не волнует, кто вы такая, — перебил девушку Фрост. — Что вы делаете в моем доме?

— В вашем? — язвительно спросила Ника. — Насколько мне известно, этот дом, как и все стоящие, на это улице, принадлежат протекториату.

Мужчина хмыкнул, потом сказал:

— Что ж, этот самый протекториат плохо работает, коль в моем, — Фрост сознательно сделал акцент на последнем слове, — доме находится посторонняя девица.

— Я не посторонняя. Мне поручено прибывать здесь до тех пор, пока… — начала Ника на этот раз более уверенно.

— Меня это не интересует, — опять перебил ее Фрост. — Убирайтесь прочь…

— Грегори Фрост, — сказала Ника официальным тоном, утирая рукавом залитый кровью глаз, — я агент службы охраны маджикайев…

— Агент службы охраны? — снова перебив девушку, спросил тот, насмешливо хмуря брови. — Вы, всклокоченная и истекающая кровью, обеспечиваете мою защиту?

— Именно, — сквозь зубы проговорила Ника и прежде чем она успела моргнуть, потаенное желание выплеснуло бессознательный импульс ненависти в стоящего рядом мужчину.

Фрост среагировал мгновенно, выставив вперед левую руку, на ладони которой была изображена защитная пентаграмма. Ответной атаки не последовало. Не успела Ника осознать свои действия, как оказалась в ловушке. Фрост молниеносно схватил взломщицу за руки, выкрутил запястья и прижал ее спиной к стене. Неприятно горячие руки, гнусное исхудавшее лицо, слегка вьющиеся отвратительные волосы, гадкий тембр голоса, паскудный взгляд темных глаз — все то, что являлось Нике в неосознанных сновидениях, жестоким пробуждением перешло в реальность. Оказавшись так близко к персонажу ее многочисленных кошмаров, девушка забилась в истерике, четно пытаясь вырваться из жесткой хватки маджикайя.

— Отпустииии! Отпусти меня, урод! — пытаясь укусить Фроста, закричала Ника.

Мужчина посмотрел на молодого агента удивленно с толикой неприязни.

— Мне знакомо ваше лицо… — напряженно разыскивая подходящее воспоминание, сказал он.

Ника сильно сжала зубы так, что скулы побели от ярости.

— Верис! Никария Верис, — рявкнула она, всеми силами пытаясь сдержать слезы, — дочь убитой вами Люмены Верис!

— Не может быть? — опешил маджикай, ослабил хватку, тут же был укушен за руку и получил ботинком в колено.

Когда Фрост отшатнулся на полшага, Ника соединила ладони, создав энергетическую сферу из оставшихся сил, и с ожесточенным сердцем запустила шар в своего обидчика. Но злобный импульс не покинул сгенерировавших его рук, расщепленная на сотни сверкающих частиц энергия вернулась обратно хозяйке. Негласная кодировка господина Рик'Арда Масса эффективно сработала — сознательно причинить вред Грегори Фросту практически невозможно. Ника поняла это лишь на седьмой попытке казнить стоявшего перед ней мужчину, когда заведенное в мобильнике напоминание космической монофонией оповестило о конце рабочего дня.

— Мой рабочий день окончен, — устало пробормотала Ника, подняв сумку.

Небрежно толкнув Фроста плечом, девушка покинула пределы дома номер двадцать один.

Еще какое-то время Ника бежала по Благополучной улице, постоянно оглядывалась и рыдая — не то, недооценив свои глубинные страхи, не то от обиды из-за неудавшейся мести.

* * *

— Кирран?! — шарахнув входную дверь о стену, прокричала вошедшая в дом Ника. Несмотря на то, что бровь больше не кровоточила, девушка продолжала держать носовой платок на ране.

— Кирран?! Дин?! Есть кто?

Комнаты откликнулись тишиной, лишь старый холодильник внезапным тарахтением с кухни поприветствовал девушку.

— Дьявол, когда вы действительно нужны, вас никогда нет! — выругалась Ника, желавшая поделиться, раздирающими эмоциями с кем бы то ни было.

Бросив сумку у порога и выудив из кармана мобильник, Верис набрала номер друга. В ответ от сервиса получила сообщение, как пощечину:

«Недостаточно средств на счете…»

Ника вошла в свою комнату, швырнула бесполезный телефон на кровать, открыла окно. Подул прохладный ветерок, девушка кинула пропитанный кровью платок на стол, закрыла лицо руками, глубоко вздохнула. Ника понимала, что если не освободиться от интенсивного бешенства, то ненамеренно разнесет половину своего дома выбросом затаенной энергии. Агент Верис вцепилась руками в подоконник и переполненная глубинным отчаянием заорала — пугающе и диковато. Как только эхо разнесло акустическую ярость по улице, девушке стало намного легче.

— Кажется, отпустило, — сама себе сказала Ника, отошла от окна, плюхнулась на кровать, уткнулась лицом в подушку. Она бы с удовольствием заснула, отключилась, если бы была уверена, что терзавшие ее кошмары, перейдя в реальность, прекратили воплощаться в бессознательном сне.

Вдруг с улицы донесся взволнованный шепот:

— Ник… Ник, ты тут? Ника?

Никария удивленно приподнялась на локтях. О внешнюю стену ее комнаты что-то ударилось, а треснувшее накануне оконное стекло большими осколками рухнуло на пол.

— Оооой, разбила что-то, да? — спросила усевшаяся на подоконник лилововолосая девица.

— Да, — возмутилась агент Верис. — Мое окно. Лушана, ты, что тут делаешь посреди дня?

Кряжистая мормолика перелезла в комнату и сказала:

— Я сегодня дома. А ты так кричала. Я испугалась. Что-то случилось?

— Нет, — озлобленно ответила Ника и снова уткнулась лицом в подушку.

Осторожно подбирая крупные осколки, Лушана спросила:

— Но это ведь ты кричала? Почему ты кричала? Наверняка что-то случилось.

— Пфросто кфричала. Кфричала и фсе, — не отрывая головы, в подушку ответила та.

Мормолика понимающе покачала головой и вышла из комнаты. Через минуту лилововолосая вернулась с совком и веником в руках. Принявшись за уборку разбитого окна, Лушана сказала:

— Мы же лучшие подруги, поделись со мной.

— Уфоди.

— Какое неуважение. Я можно сказать, прямо-таки полетела к тебе на помощь. Чего не делала, прошу заметить, уже много лет.

Ника подняла голову, скептически посмотрела на лилововолосую приятельницу и спросила:

— Ты умеешь летать?

Лушана сгребла осколки стекла в совок и скривилась в повинной гримасе.

— Выходит, что умела. Сейчас меня так размозжило о твою стену… вон… извини за окно. Теперь я летаю только с Грохотом. Надо бы, кстати, потренироваться где-либо в более безопасной местности. Глядишь, захочу пролететь над суетой своей жизни, да не смогу — срамота. Ты мне так и не расскажешь, что произошло?

Смекнув, что просто так от болтливой мормолики избавиться не удастся, Ника поменяла упрямогоризонтальное положение тела на бренносидящее.

— Сегодня я напала на своего подопечного, — осторожно произнесла Ника.

Девица с лиловыми волосами удивленно встрепенулась.

— Хреново. Грызла что ли его? — спросила она.

— Грызла? Нет. Что за вопрос?

Мормолика облизалась и, ткнув пальцем в сторону подруги, сказала:

— Так у тебя весь рот в крови.

Ника провела языком по губам, почувствовала соленую корочку и, догадавшись, кому принадлежит багровая печать, рванула в ванную. Несколько минут девушка пыталась смыть кровавый след, оставленный после укуса.

— Надеюсь, выродок, у тебя разовьется гангрена, — вытирая жестким полотенцем рот, пробубнила Ника.

— Приятно удиви меня, — сказала заглянувшая в ванную Лушана. — Ты была в Фата-Моргане и вступила в ряды мормоликов?

— Нет же! — огрызнулась Ника. — Он напал на меня, а я его укусила.

— Ого, пойдем скорее на кухню!

— Зачем?

— Проведем обряд душевного чаепития, и ты мне все подробно расскажешь.

— Иначе не отвяжешься?

На щеках лилововолосой девицы появились задорные ямочки.

— Я ведь журналист, мне нужно докопаться до сути, — звонко сказала Лушана. — Идем, подруга.

— Идем… журналист…

Не замечая, что не успела разуться, Ника поплелась за приятельницей, тяжело шаркая ботинками по полу. Лушана влетела на кухню первой, как радушная хозяйка усадила гостью на стул и сняла с плиты засвистевший чайник.

— Ты уже и чайник успела поставить? — удивилась Верис.

— Я думала, это ты. Не уходи от темы. Так почему он напал на тебя? — разливая кипяток по чашкам, поинтересовалась мормолика.

— Потому что он сраный ублюдок! — выпалила та.

— Не аргумент.

Ника бросила пакетик чая в кружку, закатив глаза ответила:

— Ну… он типа… защищался.

Лушана заинтересованно присела напротив подруги, подперла подбородок рукой и спросила:

— На вас кто-то напал, твой подопечный в процессе боя перепутал тебя с врагом и напал на тебя, а ты была так возмущена, что не нашла ничего лучше, чем в ответ укусить его? Так?

Ника сердито посмотрела на лилововолосую девицу.

— Нет, — скорчив кислую гримасу, ответила она. — Все было совсем иначе.

— Любопытно. Расскажи об этом.

Лушана отхлебнула чай, взяла со стола, успевшую зачерстветь со времен завтрака булочку и приняла позу самого внимательного слушателя в мире.

Ника сказала:

— Я не буду тебе ничего рассказывать.

— Почему?

— Потому что ты несерьезно настроена.

— Я очень серьезна. Посмотри на мое суровые лицо.

Лушана насупилась, свела брови и втянула голову в плечи.

— Ты выглядишь глупо, — тихо сказала Ника.

— Глупо? Это мое лучшее официально серьезное лицо.

— Теперь понятно, почему ты пишешь некрологи. С таким официальным лицом выше не прыгнуть.

Мормолика обиженно улыбнулась.

— Зачем ты так? Это нечестно.

Услышав отчаянную отповедь собственной совести, Ника осадила ядовитый язык, глотком горячего чая. Девушка хорошо знала о страстном желании лилововолосой работать в серьезной газете, о мечте писать искрометные статьи, о надежде восхищать и вдохновлять читателей. Но именно из-за того, что Лушана принадлежала к общине мормоликов, которые считались опаснее упырей, так как не имели никаких внешних признаков кровососа, ей было так сложно найти место в достойном издании. С недавних пор новый закон обязывал мормоликов носить отличительный знак в виде летучей мыши с оторванным крылом.

Ника закрыла глаза, медленно выдохнула.

— Извини, Лушан, — сказала она. — В последнее время я часто обижаю друзей.

— А все почему?

— Почему?

Мормолика заметно повеселев, сказала:

— Потому что ты все держишь в себе и ни с кем не делишься. Я вот, например, верю, что однажды мне подвернется случай… потому что я не собираюсь всю жизнь писать некрологи.

— Обязательно подвернется, — вяло подбодрила приятельницу Ника.

— Теперь твоя очередь. Рассказывай. Почему ты напала на своего подопечного?

Ника чувствовала себя виноватой перед приятельницей, поэтому решила сознаться. К тому же ей действительно нужно было с кем-то поделиться:

— Потому что ненавижу его. И я ничего не могла с собой поделать. Это получилось спонтанно. Я засадила в него самым мегаразрушительным импульсом, на который была способна, почти сразу после того, как увидела.

Лушана впечатлительно вздохнула.

— Это был тот, чей дух ты недавно видела? Фрост.

Ника удивленно моргнула.

— С чего ты взяла? Я не говорила, что это он.

— Просто, насколько мне известно он единственный кого ты настолько ненавидишь. К тому же я навела справки…

— Погоди! Я только что сообразил! — раздался в кухне знакомый голос. — То есть ты, просто напала на человека, ничего ему не объясняя?

— Кто это? — делая глоток чая, спросила мормолика с удивленно поднятой бровью.

— Дин'Ард Репентино, — удрученно ответила Ника, — Человек Дурная Привычка Подслушивать.

Рядом с холодильником появилась улыбка.

— Ты хотя бы извинилась перед Фростом? — спросил рот Репентино.

— А может ты, Дин, организуешь его фан-клуб? — язвительно поинтересовалась агент Верис. — А то как-то подозрительно хорошо к нему относишься.

— Дело не в этом, просто работа есть работа, а ты вламываешься к человеку в дом… Эээ, что у тебя с бровью?

— Во всем виновата черная курица, — пояснила Ника серьезно.

— Понятно… Шалунья, ты куда, кстати, укусила Фроста?

Девушка предупредительно постучала ложкой по столу.

— И мне все понятно, — сказала она, — ты значит, с самого начала был дома…

Над висевшим в воздухе ртом появились глаза и игривые брови Репентино.

— Извини, Никуль, но я, в совершенно беззащитном расположении духа собирался попить чай, а ты ворвалась в квартиру всклокоченная, злая, рот в крови. Я просто испугался. А потом ты орала. Детка, я не дурак рисковать здоровьем не стал.

«Козлина» не было произнесено, но легко читалось в глазах Никарии Верис.

— Так это все-таки он? Фрост, получается живой? — спросила мормолика.

Ника возмущенно цокнула.

— Представляете, этот урод еще имел наглость обратиться в службу охраны, для того чтобы ему предоставили убежище. И, черт возьми, новый начальник протекториата назначил меня хранителем этого ублюдка. Что это? Апогей моей печальной жизни?

— Ирония судьбы, — предположила Лушана.

— Finale vaginale, — с умным видом произнес невидимка.

Ника посмотрела на приятеля, покачала головой и закинула в свою чашку пару кусков сахара.

— Ты неисправимый придурок, Дин, — сказала она. — Кстати, Лушане, насчет Фроста проболтался именно ты. Имей в виду, я без зазрения совести сдам тебя твоему отцу.

— Скажи мне вот что, безумная, что ты ему откусила? — осмелев явить голову и руки, ехидно поинтересовался Репентино. — Имей в виду, если ты откусила ему нос, по закону бумеранга на твоем лице вырастут кучерявые волосы, точно такие же, как ты сама догадываешься где. Я ведь тогда не смогу смотреть на тебя без потехи.

— Я думаю это не проблема для человека, который был влюблен в женщину с семью пальцами на ногах, — откликнулась Ника.

Дин равнодушно махнул рукой.

— Я к ней вовсе не испытывал никаких чувств.

— Ага, — усмехнулась Ника, — после того, как подсчитал пальцы.

— Ой, а у кого это было семь пальцев? — простодушно спросила Лушана.

Репентино возмущенно покосился на лилововолосую гостью.

— Пей свой чай и не задавай лишних вопросов, — резко сказал он. — Да смотри, чтобы твои пухлые щеки не треснули от любопытства. В конце концов, или от булок.

Мормолика положила на стол размоченную в чае выпечку, отодвинула от себя чашку.

— А я вообще-то не с тобой разговариваю, пустоголовый, — сказала Лушана. Судя по голосу, она была все еще в неплохом расположении духа.

— Никуль, это вообще кто? — возмущенно поинтересовался невидимка.

— Это наша соседка.

Репентино триумфально произнес:

— Ааа, это та самая безнадежка — дочь мясника, которую парни боятся. Боятся, что она их задавит и съест.

Лушана обозлено уставилась на Репентино. Ника увидела в ее глазах ярость и почувствовала, как мурашки забегали по спине. Мормолики, конечно, обладали большой физической силой и определенной магией. Но это были не врожденные возможности практика, а постепенно сходивший на нет украденный потенциал последней жертвы. Все зависело от того чью кровь мормолики употребили после ритуальной охоты.

— Дин, — предупреждающе произнесла Ника, — прекрати.

— Хорошо, хорошо, — сказал Репентино, но хамоватый взгляд его глаз говорил о том, что он не собирается останавливаться. — Я просто хотел сказать, что толстой дочке мясника стоило вести себя более уважительно в присутствии прекрасных наследников великородных маджикайев. Это ведь не грязные руки о фартук вытирать.

Лушана взмахнула мизинцем левой руки, что-то пробормотала. Ника прижалась к стене, и сиреневый луч света пересек обеденный стол, устремившись к холодильнику — в сторону, где находился невидимка. Репентино успел лишь состроить глумливое лицо и через мгновение исчез.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала мормолика, довольно дернув носом. — Захочешь поговорить…

— Да, да — опасливо произнесла Ника. — Я знаю, где тебя найти.

Как только мормолика покинула кухню, Ника отлипла от стены и прокричала ей вслед:

— Только выйди через дверь… пожалуйста.

Когда входная дверь захлопнулась Ника подошла к холодильнику и посмотрела вниз.

— Знаешь что, Репентино, — глумливо сказала она, уперев руки в бока — Ты сам виноват. Ну, какие к дьяволу наследники великородных маджикайев? Да еще и прекрасные. Это же точно не ты.

Лежавший на полу речной окунь дернул хвостом.

— Что? Ты что-то хочешь мне сказать? — спросила Ника с ухмылкой, подняла рыбу с пола и ткнула ее пальцем в голову. — Пообещай, что больше не будешь доставать Лушану.

Рыбеха недовольно повела глазами.

— В любом случае, единственное, что я для тебя могу сделать, это наполнить банку водой. И надеюсь, ты поел. Если нет, то перед сном я заброшу тебе хлебный мякиш. Не думаю, что магия Лушаны просуществует дольше, чем до завтрашнего утра. А пока Киррана нет, и раз уж ты молчишь, не имея возможности сказать какую-то гадость, я поведаю, как провела один из самых ужасных дней моей жизни…

Окунь открыл рот и печально зашевелил плавником. Вечер обещал быть долгим.

 

Глава седьмая «Зловещая ирония судьбы»

Девочка смотрела на размытую фигуру мужчины, с каждым оборотом карусели поворачивая голову в его сторону. Она радостно улыбнулась, помахала человеку рукой и прошептала:

— Папа…

Прогретый летним солнцем воздух, аромат цветущей акации, смех ребятни. Красный туман заволакивал лицо мужчины тревожной пеленой. Изящная дама в струящемся платье из белого шелка прозрачным облаком возникла перед озорной девочкой.

— Убирайся! — прокричала она человеку.

Яркая вспышка света, на которую разъяренный мужчина ответил огнем. Горели деревья, вспыхивали стены, разбивались окна. Смех ребятни превратился в безнадежные крики, а веселая карусель стала достоянием голубого пламени.

Расторопный нос Ники проснулся первым. Почуяв аппетитный аромат с кухни, он сознательно засвербел, чтобы разбудить хозяйку. Ника почесала кончик носа и резко открыла глаза. В комнате навязчиво пахло жареной рыбой.

— О нет! — подскочив с кровати, воскликнула Верис.

Неумытая, нечесаная, в растрепанной пижаме и остатками сна в уголках глаз она понеслась на кухню. Словно материализовавшись, Ника застыла у обеденного стола, как пугало в поле. Встревоженный ее появлением Кирран замер с вилкой у рта.

— Не доброе утро, да? — предположил он.

Киррану показалось, что у подруги в тот момент на лице были лишь бешеные глаза и раздутые до ушей ноздри.

— Что это? — дрожащим голосом спросила Ника, механическим движением тыча, в стоящую перед приятелем тарелку.

— Мой завтрак, — изумленно ответил Кирран. — Тебе положить?

— Неееет! — вскрикнула девушка. — Что ты ешь?! — не дожидаясь ответа, она метнулась в сторону и тупо уставилась в стоящую рядом с мойкой пустую банку.

— Рыбка, — по-свойски произнес Кирран.

— Это не рыбка, это Репентино! — сказав это, Ника выглядела, как фурия в последний день своей жизни.

— Тебе видать, что-то приснилось, — засмеялся Кирран и, не осознавая душераздирающего момента, отправил кусок жареной рыбы себе в рот.

Словно спаситель всех челюстноротых позвоночных, бороздящий просторы вселенной в поисках глумителей, Ника возникла за приятелем и со всей силой шарахнула кулаком по его спине.

— Выплюни! Выплюни его немедленно! — закричала она.

Киррану ничего не оставалось, как подчиниться и вывалить с языка непрожеванный кусок рыбы.

— Прекрати меня лупить. Ты сдурела? Да что происходит? — наконец поинтересовался «глумитель».

— Ты пожарил Репентино!

— Ник, ты что несешь?

— Где взял рыбу? Где взял рыбу я тебя спрашиваю? — дергая приятеля за ворот футболки, допытывала Ника.

Покрасневший от удушения Кирран ответил:

— Да в банке. Из банки взял. На столе стояла. Я так понял, что из этого окуня нужно что-то приготовить. А что? Не надо было?

— Нет! Нет! Это был заколдованный Репентино! Лушана вчера превратила его в рыбу.

— Мормолики владеют трансформацией? — удивился Кирран.

Обессилив Ника села на стул рядом с другом.

— Да какая теперь разница, кулинар? Это теперь не важно! — в последний раз взвизгнула Верис, потому как последующие реплики говорила сдавленным голосом.

— Масса меня убьет, — сказала она, качая головой, как священник кадилом. — А с другой стороны, почему меня? Пусть он тебя убивает. Ты съел его сына. Пожарил и съел. Дин был такой милой рыбкой, — запричитала Ника. — Я вчера кинула ему мотыля. Как же так? Что за жизнь? Удар за ударом…

Кирран сострадательно улыбнулся, погладил подругу по голове и ласково сказал:

— Никуль, успокойся…

— Никуль? — со слезами на глазах произнесла Ника. — Так меня называл Репентино. Ой, горе, мне горе, не уберегла… А давай мы из этой рыбы сделаем зомби? Вдруг Масса не заметит подмены?

— Чучело мы из нее сделаем, — сдерживая улыбку, сказал Кирран.

— Чучело? — спросила Ника, шмыгнув носом. — Можно и чучело. У этого мерзавца все равно голова была всякой дрянью забита.

— Ладно, Ника… это шутка, — признался приятель. — Успокойся.

Девушка настороженно выпрямилась, словно проглотила аршин.

— Шутка? Про чучело? — спросила она.

— И про чучело, — кивнул Кирран. — Живой он.

— Живой? В смысле недожаренный?

— В смысле вовсе не рыба.

— Ээээээ, — тут же раздался на кухне третий голос. — Мы договорились, что ты подведешь ее к исповеди, и она расскажет, что обожает меня.

— Живой?! — резко поднявшись со стула, взревела агент Верис.

У окна появился Репентино — живой, здоровый и человекообразный.

— Никуль, — задорно сказал он, — это стоило того. У тебя было такой лицо. Прости, но это смешно.

Нике захотелось, чтобы в ее руке оказалось что-нибудь тяжелое, то, чем она могла бы кинуть в голозадого шутника, проломив его тупую голову.

— Смешно? — сквозь зубы процедила она, послав Репентино пронзительный взгляд.

Дин кивнул, затем шлепнул Киррана по плечу и весело сказал:

— Кир, скажи, какое у нее было лицо — шедевр мимических извращений. Никуль, ты так за меня переживала. Я тронут. Слушай, а эти ноздри! Я думал, нас туда засосет. Это просто черные дыры.

— Ах вы, бездушные твари, — помертвелым тоном сказала Ника, — знаете же, какой я недавно стресс перенесла…

— Наоборот, — сказал Репентино, — мы хотели, чтобы ты посмеялась с нами, немного разрядилась.

— Посмеялась? Разрядилась? Да я зарядилась новой порцией гнева! Нет — ну, ладно, ты, Репентино — способен на подлость. Но ты, Кирран? Не ожидала от тебя. Не ожидала.

Мак-Кирран-Сол пожалел об авантюре, сразу же, как на нее согласился, но он был должен Дину несколько желаний, а тот уверял, что простит ему все за одно это дурачество.

— Неудачная шутка, согласен, — опустив глаза, виновато сказал он.

— Дааа, — подтвердил Репентино, стараясь быть серьезным.

— Ой, ой, — кисло улыбнувшись, произнесла Ника. — Два идиота. Почему бы вам не снимать отдельную квартиру и беспрестанно глумиться друг над другом? Я, вообще, больше никогда в жизни с вами не заговорю.

Агент Верис устрашающе зыркнула на приятелей, стащила из вазы пригоршню конфет и ушла из кухни заедать перенапряжение.

Репентино крикнул ей вслед:

— Никуль, представь, я ради этой забавы даже сам в магазин за рыбой сходил. Кстати, очень вкусная. Не хочешь попробовать?

Ника, вытянула руку из-за стены, чтобы на кухне было видно неприличный жест, который она адресовала Дину.

Репентино подмигнул Киррану.

— Я в восторге, — довольно произнес он.

Кирран тяжело вздохнул и покаянно произнес:

— Она, похоже, действительно за тебя испугалась. Поэтому, пошутить — пошутили, пойду извиняться.

— Да хорош тебе, зюзя. Шутка же классная.

Кирран поднялся со стула, испытывающе посмотрел на друга.

— А представь, если бы ты не успел превратиться обратно в человека, а я тебя действительно съел. Я бы ведь мог, — глубокомысленно сказал он, отламывая у рыбы хвост. — Вот смеху-то было бы…

Подняв бровь Репентино, подозрительно уставился на друга.

Кирран отправил кусок рыбы в рот и, вытерев руку о салфетку, ушел вслед за подругой.

— Это было бы совсем не смешно, — немного погодя сказал Дин в пустоту.

Кирран постучал в дверь, не дожидаясь, когда его пригласят, вошел в комнату.

— Ладно, не дуйся, — сказал он игриво.

Ника бросила многозначительное «Хм!». План по эксплуатации сложившийся ситуации сформировался в ее голове мгновением после того, как Кирран появился на пороге комнаты, но приличия ради, она отвернула лицо-монолит в сторону.

Кирран улыбнулся. Он хорошо знал, что долго обижаться подруга не станет.

— Ты же знаешь, Дин не со зла. Зато я ему больше ничего не должен.

Ника закрыла глаза и нервно закачала ногой.

Приятельство этой троицы шло тернистой дорогой до дружбы: подгоняемые циничными потерями, трагичным стечением обстоятельств, ребята сбились в маленькую стаю, словно осиротевшие волчата. Иногда они старательно избегали друг друга, для проформы обмениваясь приветственными фразами. Но в последнее время все чаще выпивали по бутылочке крепкого пива вечером на общей кухне. Никто из них не раскрывал причин, что их соединяют, и лишь история Ники Верис было общеизвестна, а потому доступна для обсуждений.

Кирран прошел в комнату, сел на пружинистую кровать рядом с подругой, обнял ее за плечо и, прислонив к себе, поцеловал девушку в макушку.

— Прости нас — дураков.

— Ладно… Так уж и быть. Тебя я прощу, — хитро сказала Ника, разворачивая шоколадную конфету. — Но ты для меня кое-что сделаешь.

Кирран засмеялся.

— Хорошо, — быстро согласился он. — И что именно?

— Пошли сегодня вместе со мной к этому ублюдку, — предложила девушка, запихав конфету за щеку. — Я сама не справлюсь.

Кирран отстранил подругу, и подозрительно прищурив глаза, спросил:

— Я надеюсь, ты подстрекаешь меня не на вынос тела Грегори Фроста? Ты не пришибла его там случайно?

Ника развернула еще одну конфету.

— Нет, — раздраженно ответила она. — Красноглазый на меня что-то наложил, осознанно я не смогу нанести вред Фросту. К сожалению. Мне твоя помощь в другом нужна.

— Я заинтригован.

— Ты же домовой егерь, правильно? Все знаешь о гадах-домовых.

Кирран кивнул:

— Почти.

Ника закинула конфету в рот, облизала растаявший шоколад с пальцев и сказала:

— Короче, мне надо, чтобы ты вошел в контакт со стражем дома номер двадцать один. У меня как-то… — девушка со вздохом вспомнила вчерашний инцидент — не получилось.

— Конечно, не получилось. Ты же ненавидишь домовых. Они это чувствуют.

Ника отмахнулась.

— Да. Поэтому мне нужно, чтобы ты поймал этого беса и посадил в клетку, — прожевывая конфеты, сказала она. — Эта тварь напала на меня вчера. Причем сразу, как увидела.

— Ой, Ник, домовые милейшие существа, — сказал Кирран убежденно. — Может он хотел поприветствовать тебя?

Девушка раздраженно повернулась к приятелю прокушенной бровью, показав на рану пальцем.

— Из-за подобного «приветствия» мне еще придется делать прививку от столбняка.

Кирран встал с кровати, пожал плечами и сказал:

— Странно. Домовые службы охраны придерживаются определенных правил. Это могло произойти, только если ты вломилась в дом без приглашения. Ты же не?..

Вместо ответа Ника развернула очередную конфету.

Закатив глаза, Кирран подвел итог:

— Ты — чокнутая.

— У меня даже справка есть, — показав другу язык, пробормотала Ника. — Так пойдешь?

— Поскольку ты моя подруга и утро у меня совершенно свободное…

— Короче, — перебила она.

— Пойду, — ответил он.

Сегодня было нелегче. Несмотря на то, что Ника уже знала о способе идентификации зданий, агенту Верис и студенту Мак-Киррану-Солу пришлось какое-то время блуждать в поисках знакомых опознавательных меток. В этот раз дома на Благополучной улице располагались в совершенно ином порядке.

— Ты точно знаешь куда идти? — обеспокоенно спросил Кирран, уставший блуждать в ирреальных декорациях. — Тут все дома одинаковые.

— Это на первый взгляд, — мудрено сказала Ника, подумав о том, что сегодня же вечером забежит в офис за картой этой треклятой улицы. — И я знаю куда идти. Просто сегодня… тут все по-другому. Не волнуйся, нам вот-вот повезет.

Кирран скептически покосился на идущую впереди подругу.

— А Масса не введет нас в оцепенение? — спросил он. — Я ведь не должен быть здесь. По идеи я и знать о Фросте ничего не должен. Тем более о месте его пребывания. Ты ведь тем самым нарушаешь протокол.

— Вот что заладил? — возмутилась агент Верис. — Я, конечно, знала, что ты осторожный и рассудительный. Но то, что зануда.

— Ха! Ну, если я зануда, то ты тогда…

— Курица! — воскликнула Ника.

— Курица? Нет, это слишком просто…

— Иди за мной. Только тихо, зануда.

Друзья почти беззвучно прошли в ограду. Ника остановилась у крыльца дома, носом показав на находившиеся неподалеку металлические качели, заговорщицки зашептала:

— Смотри: так выглядит дьявол…

Кирран глянул в указанную сторону. Мгновение погодя, после разоблачения якоря дома под номером двадцать один, спала вуаль маскировки и перед юношей открылись истинные очертания улицы. Черная птица, сидевшая на качелях, повернула голову в сторону гостей, и предупредительно подняв лапку, что-то кудахтнула.

— Здрасти, — опасливо кивнув, поздоровался Кирран и показал рукой на рядом стоящую девушку. — Я ее напарник.

— Ты что делаешь? — толкнув друга в плечо, спросила Ника. — Это всего лишь курица.

Кирран неуклюже встрепенулся.

— Да? А я думал это Фрост. Ну, его конспирация. Решил сразу, как мы и договаривались — представиться.

— Тебе не с Фростом нужно налаживать контакт, а с барабашкой, — зашептала Ника.

— Но для этого мне нужно войти в дом, — сказал Кирран вкрадчиво.

— Так в том-то и дело, что домовой туда не впускает. Но… знаешь, мы можем войти через окно.

Кирран посмотрел на подругу строго.

— Чтобы я больше не слышал об этой навязчивой идеи вломиться в чужой дом, — назидательно произнес он.

Ника отмахнулась и поднялась к двери.

— В конце концов, ты можешь попробовать вызвать стража отсюда, — сказала она.

— А если выйдет Фрост? — остановившись на лестнице, спросил Кирран.

— Тогда, скажешь ему то же самое, что только что сказал курице — что ты мой напарник.

— А ему не покажется странным, что два напарника, стоят у него за дверью и что-то шепчут?

Ника заворчала:

— Думаю после вчерашнего, столь тихое появление кого-то из службы охраны не покажется ему странным. К тому же мне плевать, что он подумает. Тем более мы так рано приперлись, эта сволочь, наверное, еще спит. Его же охраняют, он спит крепко, сладко и…

Кирран выставил руку вперед в предупредительном жесте.

— Я тебя понял, Ника. Не продолжай.

Тогда она хитро спросила:

— Мне тебе помочь? Пришибить барабашку, когда он появится, накрыть его тряпкой… может запихать снотворное в конфеты, которые он будет жрать?

— Просто помолчи. Все намного проще твоих варварских методов, — поднимаясь на крыльцо, сказал Кирран.

Ника кивнула с досадой, демонстративно отошла от двери дома номер двадцать один и посмотрела в окно.

— Черт! Сюда идет Фрост, — разглядев знакомую фигуру, проворчала она сквозь зубы. — Прячься!

Растерявшись, Кирран пару секунд метался по крыльцу, затем словно осененный перевалился через перила и нырнул в ближайшие кусты.

Немного погодя послышался досадный шепот из можжевельника:

— Я ведь должен был представиться твоим напарником.

— Шшшшшшшш, — зашипела Ника, — форс-мажор…

Прежде чем входная дверь открылась, девушка успела принять миссионерскую позу жены, встречающей на пороге дома подгулявшего мужа.

— Что вы здесь делаете? — спросила Ника первой.

Фрост замер у открытой двери. На нем был уже знакомый мятый плащ, а в руках узкие кожаные перчатки. Фрост удивленно обернулся в пустой дом, потом посмотрел на девушку.

— Вообще-то я здесь живу, — сухо ответил он. — А вот что здесь делаете вы? И позвольте узнать кто вы такая?

— У вас, что память отшибло? — только увидев ненавистное лицо, начала закипать Ника. — Я агент службы ораны. Я была вчера здесь.

Фрост кивнул.

— Да, да, — растерянно согласился он. — Всклокоченная Никария Верис. Вчера вы разбили окно и проникли в мой дом.

— Это часть моей работы, — захотела оправдаться девушка.

— Неужели? — с иронией произнес Фрост, закрывая за собой дверь. — Как и нападение на своего подопечного?

Куст можжевельника дернулся, словно от возмущенного дуновения резкого ветра.

Ника польщено посмотрела на перевязанную ладонь Грегори Фроста — червленая отметина на свежем бинте, вызвала на лице девушке улыбку.

— Вы считаете это несправедливым? — враждебно спросила она. — После всего того, что вы сделали?

Мужчина мрачно посмотрел на агента Верис и с сардонической улыбкой разящей своей наглостью, словно перочинным ножом, спросил:

— А мой жизненный выбор вас как-то задевает?

— Мне плевать на вас. Я хочу, чтобы вы сдохли, — даже не повысив голос, но переполнив его тональность желчью, сказала Ника.

— Прекрасно! — усмехнулся Фрост, спускаясь по лестнице. — Я рад, что мы, наконец, разобрались с этим. Надеюсь вас здесь больше не увидеть, Верис.

Молниеносная ярость не позволила девушке, связать и двух слов в ответ, Ника лишь соединила ладони, скапливая мануальную энергию для атаки.

— Ах, да. Не будете ли вы так любезны… — Фрост обернулся, с жалостью посмотрел на распавшийся в очередной раз энергетический шар в руках девушки и спокойно продолжил:

— Не передадите Рик'Арду, что нет нужды присылать вам замену? Уверен, я буду в большей безопасности, если его люди станут держаться от меня не ближе чем от циклопьей задницы.

— Какое точное сравнение, — сказала Ника. — И любезной я с вами не буду. Это я не собираюсь сюда больше приходить! Масса меня может уволить. Так ему и передайте.

— Передам при первой же встрече, — усмехнулся Фрост, выходя из калитки. — Всего доброго.

— Идите нахрен! — сжав руки в кулаки, прокричала Ника ему вслед.

Грегори Фрост завернул направо, направляясь вверх по Благополучной улице. Черная курица издала насмешливое «Ко-ко-ко».

— Он ушел? — осторожно поинтересовался можжевеловый куст.

— Ты слышал этого ублюдка? — спросила Ника тихо, будто адресовав вопрос голосу в своей голове.

— Уже можно вылезти? — не унимался можжевельник.

Девушка продолжала самоличную беседу:

— Интересно и куда это Фрост второй день уходит?

Всполошенный Кирран вылез из куста. В его волосах были ветки, а на лице несколько царапин.

— И что теперь? — озадаченно спросил он.

Ника посмотрела на друга.

— Я прослежу за ним. Уверена, Фрост что-то задумал.

— Плохая идея, — попытался возразить Кирран.

— Плевать, — бросила агент Верис, и пулей рванула за ненавистным маджикайем.

— Ника, ты отыщешь неприятности на свою голову! — взволнованно прокричал Кирран ей вслед.

Девушка и не думала останавливаться.

— Мы желаем неприятностей на голову Человека Официально Представляющего Службу Охраны, — весело произнес появившийся на крыльце страж дома номер двадцать один.

— Булька! — удивленно воскликнул Кирран, узнав в мохнатом существе, барабашку которого пристраивал пару дней назад.

Домовой распушился, приветственно выпустил клыки и вверх по штанине забрался юноше на руки.

Кирран потрепал существо по голове и сказал:

— Так вот кто здесь проказничает.

— Мы проказничаем…

* * *

Ника уже почти не чувствовала правую ногу, когда Фрост вышел из старой лавки картографа. В руках маджикайя было около дюжины разных свертков. Девушка решила, что, судя по проведенному в магазине времени Фросту либо пришлось торговаться, либо, на что девушка надеялась больше, он проторчал все это время в уборной, страдая от расстройства желудка. Ника медленно поднялась, почувствовав, как мурашки защекотали у нее в ноге. Прихрамывая, агент Верис вышла из-за живой изгороди, за которой провела пару последних часов и поковыляла за Фростом. Парестезия правой ноги не позволила идти за маджикайем с прежней скоростью. Грегори Фрост ускорил темп и быстро свернул в переулок. Ника понимала, что к тому времени, как она дотащиться до поворота, маджикай наверняка успеет исчезнуть. В этот момент из-за угла вырвался столп черного дыма, а в переулке поднялся треск. Ника почувствовала, как ее отбрасывает назад, мягко, но с непреодолимой силой, словно морская волна. Над головой засвистел морозный ветер. Девушка пригнулась, чтобы устоять, но обжигающий холодом импульс понес ее, как прибой несет на отмель мертвое тело.

«Действует пентаграмма» — недобро вспомнив Фроста, подумала Ника. Голос мыслей мгновенно потерялся в окружающем треске.

За углом возникло еще несколько вспышек, на этот раз ярких, зеленых. Потом наступила тишина. Ника, сжав зубы, согнула занемевшую ногу, чтобы избавиться от судороги, осторожно поднялась. Осмотревшись, подобрала сумку, стряхнула с нее образовавшийся иней и, перекинув через плечо, поковыляла к месту, в котором только что произошла магическая феерия. Когда, наконец, агент Верис свернула в переулок, тут же столкнулась с бесхозно висевшим в воздухе железным коробом. По замершему переулку разнесся переливчатый металлический звон. Повсюду, словно в невесомости летали деревянные щепки, мусор, разорванное на части тело бездомной кошки и недавно купленные в лавке картографа свитки. Ника прошла дальше. Серые, словно пыль, нити изломанной пентаграммы тянулись вперед. Магические клубы, игриво перекатываясь, стремились к воссоздавшему их телу. Грегори Фрост сидел в тени переплетенных символов и защитных рун, прислонившись спиной к ледяной стене. А над ним возвышалось странное зеленокожее существо с длинным телом и короткими руками и ногами.

— Эй! — воскликнула Ника испугавшись.

Существо обернулось к девушке, вдохнуло воздух длинными липкими прорезями ноздрей и скрылось в темноте переулка.

Агент Верис поспешила к маджикайю. Из плеча мужчины торчало орудие, похожее на хрустальный ритуальный клинок.

Закованный в неподвижную тишину мир, снова разочаровал своим бездействием. Ника нервно улыбнулась и с некоторой надеждой спросила:

— Фрост вы умираете?

— Вам бы так этого хотелось, Верис? — дрожащим голосом, поинтересовался маджикай.

Он сосредоточил внимание на узоре на тряпичной сумке девушки. Черты реальности становились четкими и неагрессивными, как яркие завитки ниток на безразмерной котомке агента службы охраны. Чары нападавшего постепенно рассеивались — Фрост приходил в себя. Он перевалился на колено, оперся о холодную стену и, перетерпев боль в плече, поднялся на ноги. Снежинки слетели с плаща, затанцевали в тусклом свете и исчезли, упав на землю.

— Что вы тут делаете? — презрительно спросил Грегори Фрост.

— Вам не надоело у меня это спрашивать? Я за вами слежу, конечно, — призналась Ника, проглотив комментарии, которые хотела озвучить. — Вас что пытались убить?

Фрост вытащил клинок из плеча. Боль раскаленной волной прокатилась по изнеможенному телу.

— Вы удивительно наблюдательны, — съязвил он. — Быть может, это был ваш напарник, что сегодня утром прятался в кустах у моего дома?

— Вы удивительно наблюдательны, — собезьянничала Ника в ответ и выхватила странное оружие из рук пострадавшего. — Что это такое? — хрустальный клинок стал желтым, постепенно краснел, словно считывая информацию с державших его рук. — Знаете, мне с первой нашей встречи, хотелось сказать, что я…

Верис бросила взгляд на Фроста и замолчала. Она увидела тусклое зеленое свечение над его головой.

— Что вы что? — прохрипел он. — Назойлива, как навозная муха?

Ника покачала головой.

— Что критически ненавижу вас, — отрешенно пошептала она, прижав указательный палец к своим губам. — Не двигайтесь.

— Не двигаться?

Свечение стало ярче. Когда агенту Верис послышался остерегающий свист, она всем телом бросилась на Фроста, повалив на землю. Над ними пролетела искрящаяся сфера, змееподобно развернулась и растворилась в воздухе. Появилось зеленокожее существо, с яростным шипением, скорее всего которое, как подумала Никария, было бранливым ругательством, выхватило хрустальный клинок из рук агента Верис и молниеносно скрылось за углом.

Ника погрозила указательным пальцем перед носом Фроста и шепнула:

— Оставайтесь здесь.

Затем ловко вскочила на ноги и, прихрамывая, побежав в направлении появившейся сферы, проорала:

— Именем закона, остановитесь!

Фрост закатил глаза, затем набрал в легкие больше воздуха и прокричал:

— Стойте, Верис!

Девушка скрылась в темноте переулка. Маджикай медленно поднялся, оттолкнув подлетевшую голову кошки. Стукнувшись о стену, животное мяукнуло последний раз. Витавшие в воздухе предметы упали, словно спелые яблоки, вернув энергию защитной пентаграмме на ладони Фроста. Маджикай покачал головой и поплелся за своей «спасительницей».

Агент Верис смотрела на кирпичную стену, в которой минуту назад исчезло существо. Девушка вспоминала всех созданий, которые могли проходить сквозь физические предметы. Возле правого уха Ники раздался резкий голос Фроста:

— Высокохудожественная кирпичная кладка?

Вздрогнув Ника обернулась.

— Кажется, оно прошло сквозь стену. Отвратительное существо. А вы что не заметили, как на вас напали? — спросила она с выжидающим выражением на лице.

Фрост прикрыл раненное плечо рукой.

— Смог бы, — раздраженно ответил он, — если бы у меня на затылке были глаза.

Ника довольно улыбнулась.

— Значит, напали на вас со спины. Хм, так вам и надо.

Фрост устало посмотрел вверх и парадно поинтересовался:

— Верис, если вы меня так ненавидите, тогда зачем спасли?

— Я не спасала вас! — возмутилась девушка.

— Правда? Тогда что это было? Необузданное желание повалить меня на землю? Вам показалось, вы меня унизите, оказавшись сверху?

Ника сложила руки на груди.

— Вы идиот? Что за бульварные намеки? — сердито сказала она. — Меня наняли, чтобы я вас защищала. Это моя работа.

— По-моему, вы просили передать Масса, чтобы он вас уволил? Мне кажется, вы сказали, что не хотите меня охранять.

— А мне кажется, я сказала вам, чтобы вы оставались на месте.

Фрост рассмеялся.

— Ах, тогда надо было добавить «именем закона», я бы непременно остался лежать в холодном переулке, а не поплелся подстраховать малолетнего агента.

Ника удивилась:

— Малолетнего? К вашему сведению…

— А к вашему сведению, — рассерженно перебил Фрост. — Тот, кто напал на меня, выпускал жалящие сферы. А это силы, намного превосходящие ваши постоянно дающие сбой мануальные потуги.

— Они дают сбои только в вашем присутствии, — сказала Ника скривившись.

— Однако я успел это заметить, Верис. Вам стоило чаще посещать мои лекции. Совсем недавно я говорил о жалящих чарах и о том, — Фрост вытащил из кармана окровавленный платок, с полустершимися символами и помаячил им перед девушкой, — что без сложной пентаграммы-антидота…

— Совсем недавно? — осекла маджикайя, Ника.

Фрост закрыл глаза.

— Похоже, я потерял много крови, — произнес он скорбно.

— Жаль, что не так много, чтобы помереть на моих глазах, — сказала Ника, совершенно не понимая, почему ей вдруг стало жалко стоящего перед ней маджикайя. — Вам лучше вернуться домой. Кажется, вы не зря обратились в СОМ. И, хотя меня этот факт совсем не удивляет, но вас действительно хотели убить.

После небольшой паузы, Фрост открыл глаза, скептически поднял бровь и наградил девушку улыбкой.

— Кто-то помимо вас, Верис?

— Да. Кто-то помимо меня. Похоже, ваше появление перестало быть тайной, — сказала она и неохотно добавила:

— В таком состоянии до дома вы не доберетесь. Мне придется перенести вас.

Фрост усмехнулся:

— Представлю, насколько мерзким это для вас будет.

— Да, черт возьми! Поэтому держитесь только за мою сумку. Потом я вызову вам врача.

— Серьезно? Врача? Я уже засомневался в вашем отношении ко мне.

Желая дать Фросту пощечину, Ника сжала руки в кулаки.

— Сдыхайте тут, не буду я никуда вас переносить, — сказала она и, воспользовавшись абонементом исчезла.

В приемной Службы Охраны Маджикайев стоял подозрительно знакомый гул. Ника открыла дверь и заглянула: несколько до тошноты бесцеремонных хроникеров атаковали юную секретаршу, защищавшую дверь кабинета нового начальника протекториата, словно свою невинность. Круглолицая была воинственно настроена, несмотря на то, что внешне казалась премного растерянной. На этот раз девушка была одета солидно — начальник вчера выплатил ей аванс, чтоб она купила модный костюм, непременно своего размера.

— Пожалуйста, успокойтесь, господин Масса ответит на все ваши вопросы чуть позже, — сказала Луви строго.

«Дежа вю», — подумала Ника. Совсем недавно девушка наблюдала нечто подобное в приемной начальника ОЧП. Правда, тогда перед кабинетом роились агенты отдела, что являлось тревожным знаком ничуть не меньше, чем нынешняя толпа хроникеров. Ника встретилась с беспокойным взглядом юной секретарши и та незаметно кивнув, указала на дверь начальника.

— Господа, — Луви пришлось повысить голос, чтобы быть услышанной. — Господа! Прошу пройти за мной в зал переговоров для беседы с господином Масса. Он будет через несколько минут. Господа! Господа, прошу за мной!

Хроникеры сделали пару снимков двери, стен, крупнолистовых фикусов и поспешили за круглолицей секретаршей, что увлекала их за собой будто матушка гусыня глупое потомство.

Ника протиснулась через толпу газетчиков, получив пару хамских вспышек в лицо. Оказавшись одна в пустой приемной, девушка, проморгавшись, постучала в кабинет начальника. Дверь открылась сама. Ника получила телепатическое тяжеловесное приглашение войти, но помедлила.

«Господин Масса, что-то случилось?» — мысленно спросила Верис. Девушка не поняла, как сделала пугливый шаг вперед.

Кабинет руководителя СОМ уже не выглядел таким уютным: паркет опасно блестел, темно-зеленые портьеры казались черными, а в кирпичном камине не горел огонь. Начальник службы охраны сидела за столом, пролистывая страницы свежей многотиражки.

— Здравствуй, Никария, — сказал он сухо. — Садись.

Агент Верис прошла в кабинет. Дверь с шумом захлопнулась. Маджикай Рик'Арда Масса обладал удивительной способностью влиять на окружающие его предметы — на интерьер, физические вещи, на настроение приближенных. Стул, на который присела Ника, оказался холодным и дико неудобным. Девушка поелозила немного, пытаясь избавиться от дискомфорта, но причиной тому была вовсе не мебель.

— Рассказывай, — произнес Масса.

Ника осмотрелась и, скрестив руки на груди, чтобы увеличить ментальную дистанцию между собой и начальником сказала:

— Я по поводу Фроста…

Маджикай кивнул, а в его глазах мелькнула придержанная укоризна.

Заметив недоброе, агент Верис огорченно продолжила:

— Сегодня… на него напало существо… оно пользовалось жалящими сферами и… — Ника говорила степенно, не смотрела в глаза начальника, предпочитая бессмысленно разглядывать борозды на его антикварном столе, — и у него было что-то похожее на ритуальный клинок.

— Ты кого-то подозреваешь? — спросил Масса, равнодушным тоном.

Ника перекрестила ноги под стулом и с подобием улыбки на губах ответила:

— У Фроста, сами знаете, дурная слава. Попытаться убить его мог кто угодно. Хотя… это могла быть простая неудача. Быть может его хотели ограбить.

— В связи с новым поворотом событий, случайностей в жизни Фроста станет меньше. Сейчас, в твою смену, он не должен и шагу без тебя ступить. Лучше ему вообще не выходить из дома.

— Что? — Ника подняла голову, посмотрела на начальника. — Почему? Что за новый поворот событий?

Сангиновые глаза Рик'Арда Масса удрученно смотрели на девушку. Маджикай поднял левую бровь и передал агенту свежий номер «Небывалых новостей».

— Опять эти газеты, — вслух огорчилась Ника. — Я опять что-то натворила?

— Ты мне скажи, — устало произнес начальник.

Ника осторожно схватила многотиражку, и бросившийся в глаза заголовок на первой странице моментально прояснил стацию.

«Кто он? Грегори Фрост — предатель, убийца, прислужник огненного барона под охраной протекториата. Будет ли суд?»

Ника положила газету на стол, прикрыла глаза ладонями и спросила:

— Как они узнали?

— Мне казалось, это не должно быть для тебя новостью, — сказал Масса. — Имя автора статьи Лизабет Локус, тебе ни о чем не говорит?

Ника убрала руки с лица, поднапрягла воспоминания, после ответила:

— Нет. Я ее не знаю.

— Это псевдоним. Настоящее имя Лушана Хазенфус.

— Лушана? — встревожилась Ника.

Масса снисходительно кивнул и продолжил:

— Пишет некрологи, состоит в братстве мормоликов, живет…

— С нами в одном общежитии, — сказала Ника, чувствуя, как осознание предательства высасывало из нее силы, и впрыскивало яд разочарований.

Несмотря на то, что начальник протекториата знал ответ, он все же спросил:

— Почему она знает некоторые подробности по делу Фроста?

— Я кое-что ей рассказывала. Но это было до появления этого ублюдка, — повысив голос, ответила Ника.

На мгновение ей показалось, что она вернулась в то время, когда бродила по больнице словно приведение, терялась в собственной палате и кричала по ночам, утрачивая реальность.

— Она ведь была моей подругой… хотела стать журналистом, ей нужна была статья. А здесь смотрите… на первую полосу…

Девушка покраснела, почувствовав, как совесть пробивает на слезы, словно натертая на мелкой терке репчатая луковица.

Рик'Ард Масса подпер рукой подбородок и с улыбкой сказал:

— Похоже, я становлюсь старым и простодушным. Мне не стоило отправлять тебя за этими книгами.

— Но вы же не знали, что так выйдет. И вы вовсе не старый…

Масса выдержал паузу, потом произнес:

— Рисковать твоим здоровьем, назначая в охрану Фроста.

Девушка поняла, что в этот момент могла бы избавиться от некоторого груза ответственности, но из-за щемящего чувства вины, не захотела делиться этой ношей. У Ники был скверный характер, порой — поганым язык и доброе сердце, несмотря на то, что билось чужым пульсом.

— Это зловещая ирония судьбы, — серьезно сказала агент Верис. — А что теперь делать?

Глаза маджикайя сверкнули рубиновым блеском.

— Состоится суд. Я, конечно, хотел провести расследование без вмешательства замдиректоров или кого-то из Лиги Сверхъестественного, — сказал он. — Потому как, им проще обвинить человека, чем докопаться до сути. Но мои действия теперь будут ограничены.

— Я все же не понимаю, почему вы говорите так, будто считаете Фроста невиновным?

Масса поддался вперед.

— Повторюсь — я не исключаю этого, — сказал маджикай.

Ника усмехнулась, склонив голову набок, спросила:

— Но ведь, не только я обвиняю его?

— В прямом убийстве только ты. Фрост проходит подозреваемым по нескольким эпизодам, но поскольку он считался безвременно ушедшим, никто кроме тебя официальных заявлений не делал.

— Зато их сейчас будет предостаточно, — довольно произнесла Ника. — Это даже хорошо, что так получилось. Фрост явно что-то задумал.

— Определенно, он хочет доказать свою невиновность.

— Ха!

Маджикай кивнул, внимательно посмотрел на сидящую перед ним девушку, многозначительно погладил пальцами подбородок и вдумчиво произнес:

— Ника, Фрост обратился к нам за помощью и до решения суда мы должны ему верить и защищать. Такова политика работы в СОМ.

— Не просите меня верить ему! — воскликнула Ника, не сумев сдержаться. — Но я постараюсь быть более благоразумной и сделаю все от меня зависящее, чтобы Фрост дожил до суда. Хотя и не хочу этого.

— Я понимаю, что для тебя это уже очень много.

— Больше чем я могу…

Раздался стук. В кабинет заглянула круглолицая Луви.

— Простите, господин Масса, но эти стервятники меня скоро разорвут. Они ждут вас. Сказать, что вы будите позже?

Рик'Ард Масса усмехнулся.

— Нет, нет, Луви. Мы с агентом Верис уже закончили.

Маджикай встал из-за стола и направился навстречу с газетчиками.

— Здравствуйте, Ника, — приветливо прошептала секретарша и юркнула вслед за своим начальником.

— Привет, привет, — запоздало поздоровалась девушка.

Она тяжело вздохнула, какое-то время посидела в пустом кабинете, потом вдруг вспомнила:

— Лушана — дрянь! Ты у меня получишь! — злобно вскрикнула Ника и сорвалась с места совершать возмездие.

 

Глава восьмая «Хреновы муки совести»

Крыло общежития, в котором проживала Лушана Хазенфус, называли резервуаром юродивых всезнаек. С одной стороны здесь царила атмосфера повальной занятости, деловитые личности разгуливали из комнаты в комнату, вели особо важные переговоры прямо в коридоре, читали книги на лестницах, с другой же — в корпусе шныряло сборище странно одетых разгильдяев с высоким коэффициентом интеллекта, занятых делами понятными им одним. Они любили развешивать религиозные плакаты по стенам, курить травку и не чурались однополых связей.

Агенту Никарии Верис здесь раньше бывать не приходилось. Соседи по общежитию в круг интересов девушки не входили, а мормолика имела привычку появляться через окно, поэтому где именно жила лилововолосая приятельница, Ника не знала. Боевой настрой и жажда мести немного поутихли, когда встретившийся на пути вепрь-перевертыш выдохнул в лицо агента Верис кольцо галлюциногенного дыма.

— Приииивээээт, — отбросив с морды локон фиолетовой челки, томно произнес он. — Я Кабаааан.

— Я-кх-кхэ вижу, — сказала Ника откашлявшись. — Не знаешь, в каком номере живет Лушана? Лушана Хазенфус.

— В мооооемм, — невозмутимо ответил перевертыш. — Заходы.

Ника отмахнулась от новой порции петлеобразного дыма и спросила:

— А в твоем хлеву, балкон-то есть?

— Балкон есть в склэпе у мур… мур…мурмолики.

— Вот как раз туда мне и надо, — закатив глаза, произнесла Верис.

— Я проовоожу.

— Просто скажи, какой номер, сама найду.

Кабан шаловливо поднял бровь, глянул искоса и сказал:

— Настаиваю. Пыво хочешь?

От самодовольной кабаньей рожи девушку передернуло.

— Нет, — сказала она грубо.

— А мармаладки?

Ника создала мини-торнадо у себя на ладони и недобро посмотрела на перевертыша.

— Понял, не брэвно, — сказал вепрь, пропуская посетительницу дальше. — Чэтвертая двер отсюда, — Кабан, цокнув копытом, сделал затяжку.

Ника прошла три номера, последний из которых был открыт и являлся пристанищем бесстыдного очкарика, щеголявшего по квартире в одних трусах. Девушка покачала головой и пошла дальше, остановилась у облупившейся двери. Дернула ручку — закрыто. Постучала — тишина. Верис уже была готова вернуться к себе домой и попробовать попасть в квартиру приятельницы через окно, как вдруг доброхотный вепрь, навалился на дверь и приподнял ее вверх. Та возмущенно похрустела, но отворилась.

Кабан триумфально оперся на косяк, мордой показал в открытую комнату и, подмигнув Нике, кичливо сказал:

— Проходыыы.

Ника подозрительно покосилась на перевертыша.

— Нэбоись, я тут дэжурный. Кого хочу пускааюууу, кого хочу, — вепрь послал пламенный воздушный поцелуй, добавил, — нэ выпускаюуу.

Ника сделала шаг назад.

— Мне нужна паршивая мормолика, а не ее апартаменты.

— Я думал тебэ нужен балкон. Ты заходы, подождошь толстуху тууут.

Ника шумно вздохнула и прошла в комнату. В конце концов, она ничего не теряла — у мироздания в последнее время сплошные шутки.

Номер, в котором жила Лушана был небольшим даже более убогим, чем комната агента Верис.

Кухню от спальни отделял громоздкий книжный шкаф, в основном забитый газетами и журналами. Телевизор в комнате остался включенным, демонстрируя гостям, как небольшая группа тучных женщин машет руками, стойко выполняя приказы тренера. Кабан прошел вперед, вместе с пышками сделал несколько нелепых движений, потом вспомнив какую-то комедию, решил рассказать об этом фильме. Ника быстро утратила нить повествования, состоявшую почти из одних междометий, она с неподдельным интересом разглядывая комнату мормолики. На дверце холодильника была приклеена обложка глянца с изображением стройной девицы, вместо чайника использовалась банка с кипятильником, а на давно сгоревшей плите стояли две дополнительные конфорки. В комнате перед телевизором находилось устрашающего вида продавленное кресло, из-под которого выглядывала пара стоптанных тапок, коробка с недоеденной пиццей на полу, рядом — несколько пустых банок газировки. Осознав всю убогость существования лилововолосой девицы, Ника была даже готова ее простить, если бы за воздвигнутой на рабочем столе книжной крепостью, девушка не увидела фотографию своего отца. Агент Верис подошла ближе, небрежным движением схватила серую картонную папку, на которую было приклеено фото. Задетая гора книг повалилась на пол.

— Твою мать, — открыв папку, выругалась Ника. — В ожидании огненного барона. Расследование Лизабет Локус.

— Шо? — откусывая, оставленную пиццу спросил вепрь.

— Эта дрянь собирает материал про моего отца. И про меня!

— И шо?

Раздраженная Ника хотела залепить Кабану подзатыльник, но остановилась, встретившись взглядом с бывшей приятельницей. Лилововолосая мормолика стояла в дверях комнаты и удивленно хлопала глазами, предчувствуя волосяницу.

— Лууу-шшша-на, — прорычала Ника, как злая собака.

— Я все объясню, — прощебетала мормолика.

— Давай! Попытайся сделать так, чтобы я тебя не придушила.

— Не нужно свирепостей. Я всего лишь хотела насолить Дину.

— Причем здесь чертов Дин?!

Мормолика сделала осторожный шаг назад и затараторила:

— Так ведь красноволосый его отец. Сделав гадость отцу, сделала гадость и сыну. Дин считает меня ничтожеством, ты же слышала. Твоего имени в статье нет, хотя вчера ты меня тоже обидела. Мне нужен был этот шанс, теперь я журналист, — Лушана сделала еще один робкий шаг назад и показала серебристый пропуск корреспондента, висевший на шее.

Медленно приближаясь к лилововолосой, Ника размашисто помаячила серой папкой.

— Я об этом, — пояснила она. — Что это такое?

Мормолика побледнела, попятившись, натолкнулась на дверь и замерла.

— Что это я тебя спрашиваю? — грозно повторила Ника.

— Это? — Лушана лихорадочно начала придумывать подходящее объяснение, несущее за собой минимальные физические повреждения.

— Это!

— Это…

— Луша! — не выдержал вепрь-перевертыш. — Да скажи ты дэвице, шо это такоэээ! Невидэшь она в исступлении.

— Кабан, предлагаю тебе заткнуться и перейти мне в оберегатели. У этой высокородной дэвицы не все в порядке с психикой, — сказала лилововолосая цинично.

Подсознательно Ника всегда сомневалась в искренности мормолики, но сейчас все равно почувствовала себя преданной и раздавленной, как случайно попавший под колеса жук.

— Ты поэтому ко мне в подруги набивалась? Поэтому так часто спрашивала про моего отца? Вернулся ли он, дал ли о себе знать. Статью писала? — эмоционально спросила агент Верис.

Спрятавшись за широкое плечо перевертыша, Лушана перестала изображать повинность и равнодушным тоном сказала:

— Набивалась? Да ты сама звала меня, когда тебе было скучно. Я лишь была приветлива и офигеть, как дружелюбна. Натура у меня такая.

— Подтвэрждаю, — кивнул Кабан, запихивая в рот последний кусок пиццы.

— Свинячья у тебя натура, — огрызнулась Ника.

— У мэна? — уточнил перевертыш.

— У тебя морда!

— Послушай, Ника, — деловито сказала лилововолосая, — раз мы вроде все выяснили. Я тебя не уважаю, ты меня презираешь. Разойдемся на этом и перестанем здороваться.

Верис с колючим прищуром посмотрела на мормолику.

— Разойдемся, — произнесла она и воспользовалась забытой силой, доставшейся от отца.

Папка, в которую долго и скрупулезно Лушана складывала все наблюдения, догадки и факты по делу огненного барона, вспыхнула синем пламенем.

— Нееееет! — раненым животным взревела лилововолосая девица и, оттолкнув перевертыша, прыгнула на агента службы охраны.

Мормолика повалила бывшую приятельницу на пол, попыталась вырвать горящую папку. Ника чувствовала отвращение к пировозможностям своей мануальной магии, боялась этого преимущества и почти никогда не использовала. Создание огня даже чисто физически являлось малоприятным. Но обида и чувство разочарования, которые Верис сейчас испытывала, придавали пламени непоборимую силу. Голубая искра сорвалась с ладони, шутливо прыгнула на разбросанные по полу книги и вспыхнула. Вепрь-перевертыш испуганно ахнул и метнулся на кухню за водой. Серая папка в руках Ники сгорела дотла.

— Ну, ты и сука! — прогремела Лушана и занесла кулак для удара. — Я так долго собирала этот материал!

Ника успела убрать голову и вся тяжесть негодований мормолики обрушилась на деревянный пол. В ответ Верис вцепилась в лиловые волосы и толерантным желанием подпалила их.

— Ааааааааааааааааааааа! — на все общежитие заорала вмиг полысевшая Лушана.

Сердце колотилось в бешеном ритме. Пытаясь вспомнить, как дышать и вместе с тем выбраться из-под тучного тела, Ника подожгла бывшей приятельнице шорты, схватилась за ворот футболки, и тут увидела презлющий кулак — молот желавший сокрушиться поджигательнице в нос.

— Аааааааааааааааа! — на этот раз боевым кличем прогорланила Лушана.

У агента Верис авансом потемнело в глазах.

— Остыньтэ, — снисходительно сказал Кабан и вылил на амазонок ведро воды. — Безобразничать будэте не в мою вахту.

Огонь побеждено потух.

— Кабан! — взвизгнула лилововолосая.

— Так, ты сюдэ, — перевертыш приподнял лысую мормолику, перевалив ее в кресло. — А ты, — вепрь схватил Нику за шиворот и вытолкнул из номера, — сюдэ.

Промокшие бывшие приятельницы обменялись ядовитыми взглядами и неприличными жестами.

— Досвэдание, до новых встрэч, — попрощался Кабан и закрыл перед Никой дверь.

Девушка осмотрелась. «Юродивые всезнайки», с интересом следившие за дракой попрятались в комнаты. Только полуголый очкарик, высунув язык, продолжал снимать Нику на мобильник.

— Дай сюда! — вырвав у смельчака телефон, гавкнула она и переместилась в свою комнату.

Оказавшись в родной обстановке, девушка услышала знакомый шум и рванула к открытому окну, выглянула. Кряжистая мормолика уже перелезала через балкон, всем сердцем возжелав физического реванша.

— Хрен тебе! — крикнула Верис и бросила шаловливый импульс в стену.

Небольшой выступ, по которому Лушана перебиралась в комнату Ники, осыпался, закрыв для мормолики и без того опасный путь.

— Я это запомню, — сквозь зубы пробубнила полысевшая.

— А лучше на руке выжги. Чтоб наверняка! — выкрикнула Ника.

Воительницы разошлись с суровыми, как кирза лицами.

Агент Верис присела на край стола, почувствовав как донорское сердце, словно сжимается в тугой узел. Пламя, что недавно горело в руках, превратилось в жар, заблудившийся в ее теле. Ника глубоко вздохнула, но довольно улыбнулась, когда на кровати помимо чужого мобильника увидела непредумышленно вырванный серебряный пропуск Лизабет Локус.

«Так и надо чертовке!» — подумала Верис.

Когда Ника работала агентом отдела чрезвычайных происшествий, ей иногда казалось, что было бы здорово погибнуть на задании. Шальная сфера в голову — и все. Почетно, печально и даже трагично. Сейчас же девушка понимала, что нелепо погибнуть могла несколько минут назад, просто от свинцового удара по лбу. От спонтанных философствований на тему подлой жизни и постыдной смерти Нику отвлекла гнусно запищавшая мелодия. Звонивший мобильник очкарика, дребезжа и помигивая, карабкался по кровати. Ника дотянулась до телефона и раздраженно ответила на звонок:

— Что?

— Может, ты вернешь мне мой телефон? — раздалась грустный голос из трубки.

— Очкарик, ты что ли? Забудь и купи себе новый.

— Но…

— Я оставлю твой мобильник себе, как моральную компенсацию.

— Но…

— Забудь, придурок, — сказала Ника и отключила телефон.

Девушка почувствовала себя неважно и осторожно присела на кровать. Сердце билось, словно ржавеющий механизм, отдавая пустынным отзвуком в уши. Ника понимала, что зря воспользовалась огненным даром отца — донорское сердце, как азалия не выносило жару.

Мобильник очкарика запищал вновь.

— Ну что еще? — сняв трубку, устало спросила Верис.

Голос из телефона неуверенно начал:

— Послушай воровка… ты это… возможно… ну, как альтернативу… вместо моего телефона ты возьмешь… пропуск на рассеивание тролля?

— Рассеивание?

— Да, да. Это будет зрелищная феерия.

— Какого тролля? — взволнованно поинтересовалась Ника.

— Ты че? Ну, то чудовище, что похитило детишек. Газеты не читаешь?

— Газеты врут, он не похищал детей. Детей вообще никто не похищал, — буркнула Верис. — Так его что казнят?

— Конечно, он же преступник. Ну, так что, вернешь мой телефон? Бартер?

— Конечно, нет, — сказала девушка и отключила телефон.

Она утомленно прикрыла глаза ладонью. Не понимая, что приносит больший дискомфорт, неправые мысли о причастности к чужим бедам или липкая одежда, Ника стянула с себя мокрые джинсы и футболку, перевернулась на бок, накрывшись покрывалом.

Публичное рассеивание — своего рода контроль общества за действиями властей — редко свершалось над низшими сверхъестественными существами. Присутствие зрителей при ликвидации, например, банника — маньяка или жаждущего упыря для проформы ограничивалось единственным казенным свидетелем. От наблюдателя требовалась лишь подпись в подтверждении осуществленной казни. К тому же рациональным решением всегда считалось возвращение нечисти в заповедник, потому как тюремное заключение являлось слишком затратным, учитывая долголетие преступных сущностей. Лиге Сверхъестественного не нужны были показательные трупы, в отличие от бесплатной магической силы, поэтому рассеивание считалась крайней мерой. Но в деле Цератопа не имели значения принадлежность тролля к низшим существам и обоснованность возвращения законопреступника в резерват. Варпо — бывалый заплечных дел мастер, давно сосланный в заповедник — «совершил злодеяние» накануне семнадцатого заседания членов Лиги Сверхъестественного. Если бы это не попало на первые страницы газет и не разволновало общественность, ликвидировать тролля публично не посчитали бы нужным. Монстра бы снова отправили в резервацию.

Ника в порыве чувства вины решила хотя бы извиниться перед пострадавшим из-за ее невнимательности. Сражаясь с голосом совести, будто со шквалистым ветром, девушка подскочила с кровати и заметалась по квартире, кидая в сумку все, что по ее мнению могло пригодиться в доме покаяния. В современном мире маджикайев такое желание могло сравниться с извинениями перед подвальным грызуном. Ника готова была просить прощения даже у крысы, легко прогрызающей дырку в полу, как голос совести в ее сердце. Через полчаса решительных стенаний Верис воспользовалась абонементом и, оставив в комнате межпространственную пыль оранжевого цвета, исчезла.

Появилась Ника перед многоэтажным зданием ЦУМВД. Шел дождь. Девушка подняла воротник куртки и, преодолев чертову дюжину ступеней, оказалась в широкой мраморной парадной. Здесь толпились озябшие прохожие: один из них с нетерпением выглянул на улицу, посмотрел на лужи и разочарованно вернулся обратно, по пузырям определив длительность осадка. Ника протиснулась к дубовой двери, отворив которую оказалась в шумном вестибюле. Обычно начищенный до зеркального блеска пол сейчас украшали аляповатые узоры от грязных ботинок. Блуждающая по холлу уборщица, бурчала что-то под нос, не успевая избавляться от докучливой слякоти. Обойдя ворчунью, Ника направилась к ведущей вниз лестнице. Темницы Управления в последнее время редко пустовали: лихая тенденция вести законопреступный образ жизни наводняла город на перегонки с поклепными указами Лиги Сверхъестественного. После сожжения храма Рубикунда и гибели многих высокородных наставников угасающий мир, в котором выросла Ника, сильно изменился. Некому стало учить магической этики, некому восхищать, некого уважать и боятся, некому сдерживать возникающие пространственные червоточины. Лиричный закат эпохи маджикайев покрылся агонизирующими попытками продления века, словно мертвяк опарышами.

Снизу повеяло стылым воздухом и агент Верис поймала себя на мысли, что не хочет спускаться в гнетущую атмосферу ожидания и непрекращающегося траура. Чего только стоили подземные стражи — неупокоенные души, проклятые призраки, осужденные на многовековую службу, способные лишь прикоснувшись, заставить сердце сжиматься от страха. Ника неохотно спустилась на пару пролетов вниз, остановилась у огромной зеркальной двери. Неподалеку стояла стеклянная будка обвешанная предметами, наделенными сверхъестественными услугами для входящих в темницы.

— Деточка, ты фетиш-то прикупишь, аль так рискнешь? — сказала сидевшая за прилавком старушка.

Ника посмотрела на отражение бабульки в зеркале.

— Фетиш? — спросила девушка.

Старуха с волосами похожими на ярмарочный паричок из серой паутины, кивнула, потрясла берестяным талисманом и объяснила:

— Амулетик, чтобы глазливый не увидел, ядовитый не притронулся, черный не проник, а искуситель не завлек.

Ника кивнув, вспомнила:

— Ах-да, обереги…

— Покупай, деточка, фетиш посильнее, недоброго поймали, грешных призраков немеряно. Побереги душонку-то свою, купи фетиш дорогой, но могучий.

Ника улыбнулась отражению старой торговки, развернулась и подошла к лавке с оберегами.

— А недобрый это кто? — спросила она.

— Ой, тебе лучше не знать, — отмахнулась бабулька и протянула лучший по ее мнению оберег-фонарик из латуни.

— Сколько стоит? — поинтересовалась Верис, пропихивая руку в карман в поисках мелочи.

— Сто пясят, деточка. Хороший амулет, сильный, любых призраков отгонит.

— Сто пятьдесят? — возмутилась девушка. — За простой фонарик? Да мне на пару минут в темницы надо.

Старушка развела руками и философски изрекла:

— Времена такие, деточка.

— У меня нет столько с собой, — сказала Ника, а поскольку заходить в неласковую спиритическую обитель без оберега не решилась, достала удостоверение из сумки и, показав его торговке, спросила:

— Для агентов управления скидки есть?

Бабулька наморщив лоб, посмотрела в документы и, скорчив рожу пойманной хапуньи, ответила:

— Нет. Для вас скидок нет. Но коли своя напрокат бери. Выйдешь, вернешь.

— Батюшки, бесплатно? — удивилась агент Верис.

— А вот батюшки бесплатно не ходют. Эскорт пресвитера за сутки заказывают. Визиточку дать?

Ника взяла фонарик.

— Нет, нет, обойдусь этим, — сказала она.

Бабулька покачала головой.

— Если кто пристанет не забудь сказать «черное обернись белым» и в рожу этому приведению посвети. Поняла?

— Поняла. Спасибо, — поблагодарила Ника, подошла к двери, не спеша отворила ее.

За зеркалом находилась застекленная перегородка и стол дежурного. Толстый мужик жадно откусил плюшку, и громко отпив кофе из чашки, равнодушно спросил:

— Кто такая? Куда идем?

Ника закрыла за собой дверь, подошла к столу, предъявила удостоверение и ответила:

— К троллю. Варп…

— Оберег есть? — перебил дежурный.

Верис показала фонарик.

— Распишись и цель визита укажи, — сказал мужик, плюнув сахарной пудрой и остатком плюшки показал на толстый журнал, — а то ходите и забываете, а мне отчитываться потом.

Ника почувствовала, как озноб предвкушения пробирает тело.

«И зачем я сюда приперлась?» — подумала она.

Девушка склонилась над журналом, взяла ручку, внесла свои фамилию, имя, а в графу цели визита через мгновение раздумий записала «хреновы муки совести».

— Теперь проходи, — сказал толстяк и, махнув последним куском плюшки прокричал:

— Гиибеерт! Принимай! Живой посетитель! А ты девица иди, иди. Одна нога здесь, другая там.

Агент Верис, взволнованно пригладила волосы, прошла под тремя хрустальными арками, и остановилась в небольшом каменном зале, мраморный пол которого был расписан руническими заговорами. Перед девушкой появился бестелесный страж.

— Доброго времени суток, госпожа Верис. Мое имя Гиберт Эсс Ки, — галантно произнес призрак, чье бледное лицо не выражало никаких эмоций.

Ника кивнула. Руны под ее ногой раскрылись подобно бутону и голубоватой волной света поползли вверх по ботинку. Девушка растерянно стряхнула упрямые символы с обуви.

— Не беспокойтесь, мракогонические руны нужны для вашей безопасности. Их не стоит бояться.

— Руны меня как раз и не пугают.

— Тогда следуйте за мной. Я провожу вас, — сказал страж, качаясь в воздухе, словно на волне.

— Я пришла к…

— Мне это известно, госпожа.

— Известно? А по какой причине я к нему иду, случаем не знаете?

— Хреновы муки совести, госпожа. Я знаю только то, что посетители указывают в регистрационном журнале. И… немного больше… Прошу, — призрак указал туманной рукой в восточный коридор и полетел вперед.

Ника помедлив, осмотрелась: со стен на девушку с любопытством глядело множество мертвых лиц. У неупокоенных следивших за преступниками в доме покаяния существовало негласное правило — душам людей дозволялось смотреть на посетителей сверху, а низшим призракам только в почетном поклоне. А вот к инстинктивным нападениям первые были склонны намного чаще. Подавляющей причиной тому была зависть к свободным душам и возможностям живых исправлять ошибки. Агент Верис на всякий случай включила фонарик и поспешила за стражем.

— А вы не знаете, когда состоится рассеивание Варпо Цератопа? — поинтересовалась девушка.

Призрак посмотрел вверх, словно что-то вспоминая, затем ответил:

— Через два дня. В полдень.

— А адвоката ему предоставили?

Страж остановился, свернул голову в сторону Ники.

— Адвоката? Для тролля? — удивленно переспросил он.

— А разве это не стандартная правовая услуга? — удивившись не меньше, ответила агент Верис.

Лицо призрака снова стало равнодушным.

— Для маджикайев — да, — сказал страж. — Требования низших сверхъестественных существ никогда не учитываются. Право голоса здесь имеет только маджикай.

— Что за ерунда? — возмутилась Ника и негодующе случайным движением руки, направила свет фонаря на стража.

Призрак успел увернуться и, появившись за спиной агента Верис, поинтересовался:

— Неужели хотите попросить для тролля адвоката?

Девушка выключила фонарь и обернулась.

— А я могу?

На бледном лице стажа появилось подобие улыбки.

— Вы маджикай, имеете полное право. Только вряд ли кто-то из адвокатов управления согласиться защищать тролля. Во всяком случае, на моем веку такого еще не было.

Ника развела руками.

— Тогда как судили Цератопа, если у него не было адвоката?

Призрак снова полетел вперед, указывая агенту Верис дорогу.

— Троллей не судят, госпожа. Их отправляют в заповедник или казнят. Для троллей здесь даже постоянных камер не предусмотрено. Варпо Цератоп является исключением лишь потому, что его имя появилось в газетах. Общественность требует наказания.

— А если он не виновен?

— Здесь все так говорят. Мы пришли, госпожа. Прошу.

Страж показал рукой на одну из камер.

— Так быстро? — удивилась девушка, за разговором с призраком неуспевшая продумать, что именно ей следует сказать троллю.

Только сейчас Ника поняла, почему почивший ключник Рюмин отказывался пользоваться правом мгновенного перемещения. Он говорил: «Нет лучшего времени подумать, чем дорога». Словно прочитав эти мысли, призрак откланялся и исчез. Девушка набрала в легкие побольше воздуха, как перед прыжком в морскую пучину и подошла ближе. В темноте тесной камеры сидела гора мышц, тяжело вздымаясь и шумно сопя. Ника какое-то время жевала небольшую прядь своих волос, раздумывая, как именно обратится к синекожему монстру, что сказать, признать ли вину и стоит ли вообще что-либо произносить. Для начала агент Верис решила кашлянуть:

— Кхэк!

Тролль оставался не подвижным.

— Кхэ, кхэ…

Никакой реакции.

— Господин… — робко произнесла Ника, — господин Цератоп.

Огромный, почти под три метра тролль удивленно повернулся.

— Господин? — рыкнул монстр.

— Здравствуйте…

Тролль не поленился подняться и выйти из темноты камеры на пробивающийся через решетку свет.

Агент Верис сделала опасливый шаг назад. Все же тролли в ее мире считались отрицательными персонажами сверхъестественного бытия. Сверху, как по сценарию, раздался глухой отзвук раскатистого грома.

— Чего тебе? — спросил монстр.

— Простите, — еле слышно сказала Ника.

— Что? — уточнил тролль, с интересом осматривая посетительницу.

Ника взволнованно выплюнула намокшую прядь волос, вцепилась в рукава куртки и, засомневавшись, стоит ли ей представляться, сказала:

— Меня зовут Ника. Я пришла чтобы… мне… эм… Спросить, как с вами тут обращаются?

— Как с троллем, — невозмутимо ответил заключенный, просунув синюю морду между прутами решетки.

Пыльный осадок стыда осел на плечи агента Верис, когда та встретилась взглядом с могучим монстром. Иногда у Ники возникало необъяснимое озадачивающее чувство страха, когда какая-нибудь лохматая бездомная собака вдруг смотрела на нее мудрыми человеческими глазами. Сейчас такой дворовой псиной оказался синекожий тролль.

— Я могу что-то для вас сделать? — спросила девушка, устремив взор в сторону, подальше от всепонимающих «человеческих» глаз тролля.

Грудной бас нескромно ответил:

— Яйца мне почеши.

Ника выпрямилась и оглянулась, чтобы убедиться, что беззастенчивое предложение было адресовано именно ей.

— Почесать яйца?!

— Верно, — подмигнув, подтвердил тролль. — Ты ведь из этой… общественной организации по охране, мать ее, таинственной природы? Пришла узнать, хорошо ли со мной обращаются перед казнью? А может мне надо чего перед смертью? Почешите мои синие яйца всей вашей гребанной организацией, — монстр расстегнул штаны, продемонстрировав упомянутое место свербежа.

— Нет! — возмутилась Ника. — Я не из охраны таинственной природы! И не чьи яйца я чесать не собираюсь!

Тролль угрюмо выпучил волосатое пузо и спросил:

— Нет? Тогда кто ты такая, сранная Ника? Шлюха-альтруист? Больше мне никто сейчас не нужен…

— Вообще-то я пришла извиниться! За то, что вы сидите здесь! Мне очень жаль! — выпалила девушка, возрадовавшись в глубине души за то, что несправедливо обвиненный тролль, оказался противным хамом. Муки совести превратились в негодование, а груз ответственности на плечах Ники сдулся, как воздушный шарик.

Тролль застегнул штаны и рассмеялся, прыснув слюной в сторону агента Верис. Рокот оглушительного смеха эхом пронесся по подземелью.

— Извиниться? Тебе жаль? — театрально утирая слезу, спросил синекожий монстр. — С чего вдруг?

— Потому что сидите вы здесь из-за меня, — бездумно ответила Ника.

Насмешливость тролля сменили две эмоциональные метаморфозы: сначала оторопело пародийная, затем враждебно недоумевающая.

— Из-за тебя? — переспросил монстр.

— Да! — смело ответила Ника. — Поэтому я и спросила, может, что-то я могу для вас сделать. Раз уж так вышло и вы из-за меня пострадали.

— Пострадал? Да что ты можешь для меня теперь сделать?! Сквернавка, как у тебя вообще хватило совести явиться сюда!

Тролль зарычал, просунув когтистую лапу между прутьев решетки, попытался схватить девушку.

Ника испуганно отшатнулась и призналась:

— Как раз из-за этой самой совести и явилась. Теперь сама не рада. Но, похоже, земля не обеднеет, если лишиться такого мерзкорылого хама, как вы. Я зря переживала.

Монстр словно испустив дух, осунулся и не торопясь вернулся в темноту камеры.

— Я не принимаю твои извинения, — монотонно прохрипел он. — Пошла вон.

— Переживу, — сказала Ника обиженно.

Девушка не ожидала, что встреча с троллем закончится именно так, но она была горда уже за то, что попыталась исправить свою ошибку. Но именно, сейчас, собираясь покидать холодные камеры дома покаяния, Ника подумала, что решила извиниться перед троллем исключительно из эгоистичных соображений. Дочери Люмены Верис всегда казалось, что она никогда не просила прощения, стараясь что-то наладить, только если сомневалась в человеческих качествах своей личности. Ника задумалась, действительно ли ей было жаль пострадавшего из-за ее невнимательности тролля или же чувство вины было сформировано страхом, не соответствовать высшим и вроде как правильным нормам морали.

Тролль уязвлено сказал:

— Пожалуй, ты можешь кое-что сделать для меня.

— Неужели? И что это? — поинтересовалась Ника строго.

— Просто спрашиваешь или все еще хочешь помочь?

— Ну… если это то, что в моих силах.

— Проще и быть не может. Забери… из приюта моего племянника.

— Племянника?!

— Да. Он еще совсем маленький. Его имя Кроуш.

— Забрать? — переспросила девушка, никак не ожидавшая что у троллей бывают племянники.

— Я что, как-то мурово объясняю? Да забрать.

— А куда его потом?

— Куда хочешь! — донеслось рычанием из темноты. — Но если он останется в приюте из него сделают раба.

— Наемник и раб это разные вещи.

Тролль вышел на свет, возмущенно фыркнул и сказал:

— Тогда отдай его в хорошие руки!

— Не надо орать. Неожиданная просьба, но я поняла.

— Поняла? Тогда вот, возьми, — тролль протянул круглый камешек на веревке. — Отдай ему это.

Ника недоверчиво покосилась на кулон.

— Возьми, — повторил тролль. — Да, бери, я ничего тебе не сделаю.

Грустные человеческие глаза тролля, как маятник гипнотизера усыпили бдительность девушки фальсификацией доверительного взгляда. Она подошла ближе, осторожно протянула руку, словно собирается кормить голодного льва. Синекожий монстр схватил Нику за запястье и с силой дернул к себе. Верис больно врезалась в решетку. Тролль взял ее за горло.

— Говоришь из-за тебя я здесь? Как же это произошло, дрянь, не расскажешь?

Зловонное дыхание обдало краснеющее от удушения лицо Ники.

— Я подала ваши документы для обвинения.

— Вот как? — зарычал тролль. — А ты понимаешь, мерзавка, что просто извинившись передо мной, ты не ничего не изменишь? Меня все равно казнят!

— Я это п-понимаю, — сбивчиво согласилась Ника.

Горькая одинокая слеза скатилась по щеке агента Верис, упав на лапу тролля. Монстр проследил, как соленая капля затерялась в жестких волосках на его запястье, и ослабил хватку. Внимательно посмотрел на девушку — было в ней что-то орфическое, чреватое, как в притяжательном взгляде василиска.

— В твоих глазах огонь древних костров, — почти шепотом сказал он.

Тролль просунул морду через прутья, обнюхал волосы Ники, с любопытством уткнулся носом в шею.

Верис начала задыхаться, почувствовав, как сердце пугливо набирает обороты.

— Что у тебя внутри? — положив лапу девушке на грудь, спросил монстр, пальцами чувствую пульсацию вен.

Нике стало невыносимо жарко от прикосновения.

— Мое сердце… — выдохнула она.

Тролль провел когтем по послеоперационному шраму.

— Чужое… Чье оно?

— Не твое дело! Отпусти меня, урод! — прокричала агент Верис, попытавшись вырваться.

По зову девушки явились призраки. Зловещим шепотом они проникли в пасть тролля, как отмычка в замочную скважину. Синекожий монстр закричал не своим голосом, неестественно выгнувшись, взлетел вверх.

— Хватит, — зажав уши ладонями, попросила Ника.

Проклятые души принесли почти ощутимый мрак. Троллю было плевать на темноту, он орал от боли, что скручивала кишки в брамшкотовый узел.

— Отпустите его! Хватит! — прокричала девушка, но ее мольба осталась не услышанной.

Ника достала фонарик из латуни и, направив его свет на клубок призраков сказала:

— Черное, обернись белым…

Неупокоенные души с зычными возгласами рассеялись по камере. Тело тролля провисело в воздухе несколько секунд, затем рухнуло на пол. Одна из мерзких душ, хранившая память о бескрайнем страхе, дабы отомстить рассеявшей мрак, появилась за спиной агента Верис, и, смеясь, пролетела сквозь девушку. Донорское сердце Ники содрогнулось и остановилось.

* * *

— Пойдем со мной, — произнес голос отца.

Огненная рука потянулась к маленькой девочке…

Ника открыла глаза. Выставила ладонь вперед, чтобы прикрыть источник приглушенного света.

— Пришла в себя, наконец, — произнес до боли знакомый голос.

— Как часто, я от тебя это слышу, — сказала Ника, сфокусировала зрение и увидела сидящего рядом Лионкура. — Придумал бы что-нибудь новенькое.

— Хорошо. С этого момента я буду спрашивать, сколько пальцев ты видишь.

— Лучше предлагай мне чай.

Мужчина, тревожно сведя брови к переносице, покачал головой.

— Ну и что ты там делала? — взяв девушку за руку, спросил он.

— Где именно? — уточнила Ника морщась.

— Внизу, в доме покаяния.

— Ходила договариваться насчет работы для моей проклятой души, — пошутила она, — там ей самое место.

— Ника…

— Ай, не говори ничего по этому поводу, — перебила девушка. — Я уже сама себе надоела.

— Хорошо не буду. Что за ссадина у тебя над бровью?

— Сторожевой домовик постарался. Не зря я их терпеть не могу. Но об этом тоже не спрашивай.

Агент Верис приподнялась — тело казалось набитым песком.

— Скажи, Лонгкард, ты ведь знаешь, что стало с тем мальчиком, которого нашли?

— Знаю, — нехотя ответил реаниматор.

Сейчас, когда Ника пыталась задержать взгляд на каком-то предмете, он казался нереальным. Лицо Лионкура то и дело размывалось, будто пряталось за стеной дождя. Подушка колола острым углом в спину, а одеяло давило на все без исключения части тела, словно весило тонну.

«Откуда у подушки острые углы?» — бестолково подумала Верис и спросила:

— И что с ним произошло?

— Мальчишку обратили, — сказал Лионкур. — Я бы мог попытаться его вылечить, если бы это был не укус первично-проклятого оборотня.

— Это чем-то чревато?

— В итоге альфа-обращение мы почти всегда имеем блуждающего демона. Мальчишка уже похож на дикого зверя. Важно то, что его возвращение домой теперь невозможно. Но ты не бери это в голову, Ника. Мы о нем позаботимся.

Чувство вины в присутствии родного человека наточенным лезвием пилило по горлу. Агент Верис возмутилась:

— Лонгкард, как не брать? Ведь это все из-за меня. Мне не надо было гоняться за Фростом. Стоило остаться у портала и следить, чтобы никто через него не прошел. Это же чрезвычайной магическое происшествие, это была моя работа.

Мужчина покачал головой.

— Дорогая, позволь не согласится. Это все причинно-следственные связи. Уж прости, но твоя жертвенность бесцельна.

— Почему? — спросила Ника насупившись.

— Вся доступная нам реальность является совокупностью связей между предметами и явлениями. Все что с нами происходит это звенья бесконечной цепи. Все началось не с момента, когда ты наплевала на брешь и погналась за Фростом, а с первого шага, который сделал мальчишка на пути, который привел к такому итогу. А то и раньше. Если уж кого и стоит тебе винить, так именно этого ребенка, умеющего делать собственный выбор. К сожалению, мы не можем вздохнуть, чтобы не затронуть все мироздание. Скажи лучше честно, зачем ходила в темницы?

Ника опустила голову.

— Чтобы извиниться перед троллем. Его казнят. И несмотря на твои дурацкие причинно-следственные связи мне за это стыдно. А там слетелись души… они его мучили, потом… не помню.

— Потом… кто-то из призраков напал на тебя, — ответил Лонгкард, ласково поправив растрепавшиеся по подушке локоны девушки.

Ника непроизвольно прижалась щекой к руке мужчины и пожалилась:

— А ты знаешь, что Лушана дружила со мной только потому, что я дочь огненного барона? Она оказывается, статью писала. Обидно.

— Но, насколько мне известно, ты не была слишком открыта к этой мормолике, — произнес Лионкур, присаживаясь на кровать. — Я не прав?

— Оказывается, была, — ответила девушка. Задумалась, потом спросила:

— Ну, вот почему так? Почему удар в спину наносят чаще всего те, кого мы защищаем грудью? Опять эти твои связи мироздания?

Лонгкард улыбнулся.

— Нет, — ответил он, приобняв пациентку, — потому что только им мы позволяем идти позади себя. Ты, кстати, так близко ко мне, что промах невозможен.

— Это ты к чему сейчас сказал?

— Ты себя не бережешь. Я переживаю, Ника.

Девушка смущенно посмотрела на реаниматора, его лицо казалось размазанным, будто нарисованное пастелью. Ника задумалась говорить ли о произошедшем Лионкуру. Но именно ему она позволяла знать о себе больше чем всем остальным.

— Сегодня… я использовала… силу своего отца. Я вызвала голубой огонь.

И без того черные словно у ворона глаза Лонгкарда потемнели.

— Так вот в чем дело! — раздраженно сказал он. — Я же запретил даже пробовать вызывать огонь. Тебе нельзя перегреваться. Сердце может не выдержать. Ни загорать, ни каких горячих ванн, ни тем более…

— Я помню. Помню. Но мне было очень обидно. Я не смогла с этим справиться.

Реаниматор поднялся с кровати, почесав затылок, произнес:

— Я уже подумываю, чтобы тебя закодировать. У тебя непростое сердце.

— Да, да. — пробубнила Ника и на мгновение застыв, вдруг спросила:

— А чье оно?

— Что?

— Чье сердце у меня внутри?

Лонгкард покачал головой.

— Ты уже спрашивала меня об этом. Все что должен был, я тебе рассказал.

— К черту элементарную врачебную этику, — произнесла Верис, недовольно закатив глаза, — Мой организм отвергал несколько донорских сердец и только с этим я могу нормально жить. Я хочу знать не это.

— А что?

— Оно чужое и я не знаю чье оно. Меня это беспокоит.

— Странно, но до сегодняшнего дня за тобой я подобного беспокойства не замечал.

— Варпо Цератоп сказал…

— Кто это?

— Тролль, — прояснила Ника. — Он сказал, что у меня что-то не то внутри. И реакция у него была, мягко говоря, неадекватная.

Реаниматор присел на край стола.

— Тролли из старого мира. Они верят, что душа находится в сердце. И если в тебе чужое сердце значит и…

— Душа чужая, — мнительно произнесла девушка.

— Ника, это мифология, — разведя руками, сказал Лонгкард, усмехнувшись. — Это не должно иметь для тебя никакого значения.

— А вдруг сердце принадлежало убийце, маньяку или какому-нибудь пошлому монстру.

— Личность носителя никак не отражается на его органах. Ника, я больше не хочу возвращаться к этой теме, — сказал реаниматор с интонацией, исключающей всякую вероятность продолжения разговора.

— Тогда вытащи его из меня, — сказала Ника серьезно. Ей не хотелось отступать.

— Ты же понимаешь, что я не буду этого делать, — произнес Лионкур устало.

Ника села, закуталась в одеяло, коснулась босыми ногами холодного пола.

— Тогда я найду того, кто это сделает. Дай мне мою одежду.

— Ника.

— Дай мне мою одежду, Лонкард.

— Давай обсудим…

Агент Верис встала, слегка пошатнулась и решительно заявила:

— Я не хочу больше ничего обсуждать. Спасибо за все…

При всей своей толковости Лонгкард не замечал, какое влияние на него имеют перепады настроения этой пациентки. Реаниматор расстроено прикрыл ладонью глаза, спустил руку вниз по лицу, вдумчиво погладил подбородок.

— Ты ведь не успокоишься? — спросил Лионкур.

— Нет.

— Ну что ж… рано или поздно, — произнес реаниматор и посмотрел на Нику, словно на маленького бестолкового ребенка набившего шишку. — Я сейчас.

Как только Лионкур скрылся в темноте большого кабинета, Ника прижала руку к груди, провела пальцами по грубому шраму. Собрав мысли в хрупкую кучу, как гору осенних листьев, девушка поняла, что возможно, через несколько минут ее, как личности субъективно не станет. Как в тролльичих поверьях: чужое сердце — чужая душа. От этого незадачливому агенту Верис не стало грустно или страшно, как раз наоборот. Все что натворил биотический конгломерат ее тела, можно было бы смело перекинуть в кувшин стыда кого-то другого. Ника не сразу заметила, что вернувшийся реаниматор, протянул какие-то голубоватые листы в глянцевой обложке.

— Держи, — сказал он. — Уверена, что хочешь знать?

Ника не ответив села на кровать, взяла листки, рассмотрела их: дорогая плотная бумага, голографические ярлыки, несколько печатей.

В кабинете раздался неприятный писк. Лионкур, подошел к столу, на котором стоял телефон, нажал кнопку и спросил:

— Да, Зои?

— Лонгкард, здесь посол Датрагон.

Реаниматор переменился в лице. Тембр его голоса стал ниже:

— Я так и знал… Сейчас подойду. Развлеки его как-нибудь.

— Хорошо.

Лонгкард посмотрел на Нику, виновато пожал плечами.

— Дорогая, я должен идти. Меня ждет посол уроборийцев.

— С малумами связался? — недоверчиво спросила Ника.

Даже замкнутую на своих проблемах агента Верис возмущал факт беспрепятственного существования полукровки Датрагона в пределах свободной досягаемости директората ЦУМВД. Послу напавших на храм иномирных малумов было разрешено остаться, в обмен на его знания и возможности. В политике управления всегда существовали неписаные договоренности — спорные, разумные, и неформальные.

— Исключительно по высокопрофессиональным вопросам, — отшутился реаниматор.

— Все так говорят…

— Четвертая страница. Не наделай глупостей. — Лонгкард, поцеловал девушку в лоб и вышел из кабинета.

Ника несколько секунд смотрела на закрытую дверь, пока в необоримом желании «развернуть подарок» не перелистнула на нужную страницу. Глаза быстро нашли важную строчку.

«… донор — Люмена Верис»

 

Глава девятая «А как насчет сделки?»

— Гляди, что мне пришло, — сдерживая утробные смешки, сказал Дин, протягивая приятелю мобильник. — Это уже разошлось по всей общаге. Честно, я бы поставил на толстуху. Скажи, когда девки дерутся это просто коррида?

Кирран кивнул:

— И бык в данном случае мормолика?

Репентино расхохотался:

— Ага, причем теперь лысый бык!

В отличие от раззадоренного приятеля Киррану, просматривая видео, не было так весело. Он был хорошо знаком с историей семьи Верис: знал о несчастном браке Люмены с душегубом бароном Дебарбиери; помнил, как кричали друзья, сгорая в огне, сотворенным отцом Ники.

— Она вызвала голубое пламя, — сказал Кирран тревожно.

Дин остановил запись, выхватил мобильник и спросил:

— И что? Это у нее в крови.

— Это плохо скажется на ее здоровье.

— Ну, началось…

Кирран посмотрел на настенные часы.

— К тому же где она? Уже поздно.

Репентино приподнял руки, плюхнулся на стул и равнодушно изрек:

— Не знаю, Мистер Беспокойство, передо мной она не отчитывается. Может быть, вынашивает коварный план по поджиганию дома Фроста. Глядишь вошла во вкус…

— Или покупает Лушане паричок, — с улыбкой предположил Кирран, — Нике, наверняка, жалко мормолику.

— Жалко? Спорю на подзатыльник, что после случившегося Верис плевать на толстуху. И хватит Никулю опекать — женись на ней, и съезжайте. Вы меня оба уже достали — параноики. А пока ты еще здесь достань-ка мне пивка, — попросил Дин.

— Оторви-ка свою задницу и сам возьми, я тебя не слуга.

— Ах, да, ты ведь не должен мне больше ни одного желания, — с сожалением сказал Репентино, скатал шарик из хлебного мякиша и пульнул им в приятеля. — Сыграем в покер, дружок?

Кирран посмотрел на него косо:

— Не балуйся хлебушком… дружок.

Замок входной двери щелкнул.

— Она, она, пришла, — зашептали друзья, завозившись на кухне, как тараканы.

— Только не ржи, — толкнув Репентино локтем, попросил Кирран. — Типа мы ничего не знаем.

— Хрен тебе…

— Чашку давай…

— Я обоссусь от смеха…

— Репентино…

Ника быстро разулась, «мышиное» шуршание сразу потянуло на кухню. Если там тихо — ожидай подвоха. Девушка застала друзей в подозрительной семейной идиллии, похлебывавших свежезаваренный чай.

— Что-то задумали? — смекнув, спросила она.

— Абсолютно ничего, — бесхитростно ответил Кирран. — Ты почему вошла через дверь?

— Думала. Надоели эти мгновенные перемещения. А с чего вы вдруг чаевничаете на ночь глядя? Где пиво?

Дин манерно отстранив мизинец, подлил в чашку приятеля кипяток.

— Лучше скажи, как поживает наша лапушка Лушана? — участливо спросил он.

Ника закатила глаза и, усмехнувшись, вытащила свой мобильник из кармана куртки.

— Понятно. Видели уже, значит, — кинув телефон на стол, догадалась она. — Мне тоже пришла видео-рассылка. Пошутил что-то.

— Это я, — лукаво признался Репентино, встретившись с укоризненным взглядом приятеля.

— Мы все равно болели за тебя, — сказал Кирран, покачивая головой, как сердобольная старушка.

— Теперь тут гадаем, что лучше подарить мормолике. Соломенную шляпу или голубой парик, — насмешливо вставил Дин.

— Оставьте Лушану в покое, — устало пробормотала девушка, — она несчастная дура. Если честно, мне жаль ее…

— Да прибудет возмездие! — воскликнул Кирран, звонко шлепнув приятеля по затылку. — Проспорил!

— Доброй ты души человек, Верис, — пискливо изрек Репентино, потирая голову. — И всех-то тебе жалко, и троллей и мормоликов. Моя голова была о тебе лучшего мнения.

— Придурки, — буркнула Ника.

Девушка была рада привычному стебу приятелей и наносной заботе друг о друге. Повседневные отношения, как старая любимая подушка — принимает удобное для тебя положение.

— Ээ?! — вырвалось у Киррана, когда из-за девушки вдруг выглянуло несуразное серокожее существо.

— Что за хрень, Никуль? — поднявшись со стула, удивился Дин, привычно не заботясь о сокрытии наготы. — Твоя новая уродливая подруга?

Верис вздохнула и представила существо приятелям:

— Это Кроуш. Он пока поживет с нами.

Дину не понравилось, как это прозвучало.

— Что значит, поживет с нами? Что значит пока? Кто это вообще такое?

— Тролль, — пояснил Кирран. — Сядь или надень трусы. Это ребенок.

Репентино попыхтел, как скороварка, но сделался невидимым по пояс.

Серокожее существо восхищенно ахнуло и засмеялось.

— Смотри-ка, Дин, ты ему понравился, — предположила Ника.

— Угодничаешь, в надежде, что я стану ему нянькой? — возмутился Репентино с мрачным выражением лица.

— Даже не собиралась просить тебя об этом. Для этого у меня есть настоящий друг. Правда, же, Киррюша?

— Правда, — невозмутимо ответил Кирран, и приветственно помахав маленькому гостю рукой, спросил:

— Вообще, откуда он?

Существо радостно кивнуло в ответ, доброжелательно выпятив желтый клык.

— Из приюта. Это, вроде как племянник того самого тролля, — сказала Ника проигнорировав вопросительный взгляд Дина.

Девушка поняла, что Репентино интересовала стоимость неведомой зверюшки. Цена была небольшой. Госпожа приобрела тролля за мобильник, давеча бесстыдно похищенный из неловких рук очкарика.

— Пока я его не пристрою, Кроуш поживет здесь. Хорошо бы вам меня поддержать, — продекларировала Ника, затем вздохнув, скинула куртку и устало плюхнулась на стул.

Приятели переглянулись. Несмотря на то, что Репентино был категорически против вынужденного проживания малолетней нечисти в их доме, он осмысленно промолчал.

— У меня был чертовски трудный день, — чуть позже сказала Верис, подперев рукой голову.

— Тебя так послушаешь — что ни день, то чертовски сложный, — произнес Дин, приближаясь к холодильнику.

Маленький тролль радостно подпрыгнул. На нем были мешковатые залатанные брючки на подтяжках и маранная льняная рубаха. От радушных объятий тролля предостерег повелительный взгляд Репентино.

— Даже не думай меня трогать, — сказал он, пригрозив существу кулаком, и выудил из холодильника бутылку пива.

Тролльчонок обиженно цокнул.

— Ты вызвала огонь, — вспомнил Кирран, обращаясь к подруге.

Ника устало закрыла лицо ладонью и слабым голосом сказала:

— Ой, Кир, не хочу об этом. Не сейчас, ладно?

Что-то звонко опустилось на стол. Ника убрала руку и увидела открытую бутылку пива.

— А вот и пиво. Угощайся, — ворчливо произнес Дин.

Девушка улыбнулась.

— Я беру назад все пошлое, что о тебе думала.

— Значит, киса, ты все же обо мне думаешь? — спросил Репентино с ухмылкой. — И насколько это пошло?

Дин умел быть милым, но обожал, когда кто-то искренне ненавидел его за сарказм.

— Беру назад, все хорошее, что только что о тебе подумала, — произнесла Ника в бутылку и сделала глоток холодного пива. — И вообще, я все еще не простила тебя за ту рыбу.

Дин закатил глаза.

— Никуль, только не надо ворчать. Это несексуально.

Валявшийся на столе хлебный скатыш полетел в сторону Репентино. Тот увернулся.

Кирран возмущенно убрал со стола продукты, имевшие вероятность запуска в пространство и произнес:

— Ника…

— … не балуйся хлебушком, — передразнил Дин.

Кирран бросил чертячий взгляд на приятеля и договорил:

— … если хочешь, чем-нибудь запустить в этого кретина, возьми что-то потяжелее.

Репентино показал приятелю средний палец и с издевательским тоном обратился к девушке:

— Скажи, Никуль, а с какого это перепугу, ты с осужденным троллем решила завести племянника… в наш дом?

— Раз уж тебе интересно. Через пару дней Цератопа казнят, — ответила Ника, протягивая маленькому троллю яблоко, — он попросил пристроить племянника… ну, типа в хорошие руки.

— А типа хорошие, это типа наши?

— Типа да. Это временно. И это все что я могу.

Тролльчонок брезгливо сморщился, положил яблоко на стол и потянулся к бутылке пива.

— Эй! — возразила Ника, шлепнув малыша по лапе. — Тебе еще рано.

Лицо Дина просияло.

— С чего ты взяла? — удивился он. — Тролли до хренста лет живут. Может этому дьяволу всего лишь шестьдесят.

— Труперда, пифо дай, — вдруг произнес малыш, злобно морщась.

— Тебе сколько лет-то? — обратился Кирран к маленькому троллю.

— Скоко надо, — ответил тот. — В гости позвали, а потчевать не будите? Мухоблуды!

Приятели переглянулись.

Ника пожала плечами и сказала:

— Слышали бы вы, как он злословил, когда я его из приюта забирала. Ему там нравилось.

— Там я мочил педовых гадоф! — выкрикнул Кроуш, стукнув кулаком по столу.

Отвергнутое яблоко подпрыгнуло и скатилось на пол.

— Это он про мистических пубертатных малолеток сейчас? — почесывая небритый подбородок, предположил Дин.

Кирран, словно старательный пестун, потряс указательным пальцем перед носом гостя и пригрозил:

— Будешь буянить, накормлю тебя цветной капустой.

— Мммм, — поглаживая живот, протянул тролль, — обожаю склизкую капустху.

Репентино сморщился и брезгливо произнес:

— Кир, наложи ему этой гадости. Освободи, в конце концов, холодильник от твоих кулинарных экскрементов. А ты, Никуля… если племяннику в приюте так нравилось, на черта его сюда притащила? Он воняет, как трехнедельный носок.

— Повторяю, — сказала Ника снисходительно, — Цератопа казнят. И я пытаюсь делать правильные вещи. Считай, что это было последнее желание. Ну, если опустить просьбу почесать ему яйца.

— Чего-чего? — удивился Кирран, доставая из холодильника кастрюлю капусты. Все, что касалось целомудрия подруги, его напряженно интересовало.

— Верис, у тролля при виде тебя зачесались яйца? — запальчиво подхватил Дин. — Гм, Киррюша, посмотри на мою проказливую улыбку. О чем она говорит?

— Что у тебя запор, — ворчливо предположил приятель, протягивая маленькому троллю тарелку «вкуснятины».

Репентино закатил глаза и сказал:

— Нет. Я думал о том, что у тебя в штанах.

— Ооо, какая прелесть, — усмехнулся Кирран. — Мне нужно смутиться?

— Я про то, что у тебя при виде Никули тоже свербеж начинается. А все почему?

— Ну и почему?

— Потому что у тебя нет девушки. В наше время, если нормальный пацан не имеет девчонку, а ключевое слово здесь именно «имеет»…

— Ой! А как поживает твоя девушка, Репентино? Та самая, у которой по семь пальцев на ногах, — оживленно перебил Кирран и покосился на приятеля. — Я слышал, у нее к тому же растут волосы на лице. Это правда?

Дин хмыкнул и, махнув рукой сказал:

— Ты будешь гореть в аду за это напоминание. Скорми-ка троллю еще и свою гороховую блевоту.

— Вообще-то, я люблю гороховое пюре, — ответил Кирран.

— Я всегда знал, что с тобой определенно что-то не так. И да… у нее была рыжая борода. И что? Она брилась каждое утро. Если бы я однажды не подглядел за ней в душе, ни за что бы не догадался и до сих пор бы жил с этим мутантом.

Кирран засмеялся:

— Бааа, какое головокружительное сочетание: мало того что ты развратник, так ты еще и развратник способный на длительные отношения.

— Ты заставляешь меня жалеть, что у меня только два средних пальца, — пробурчал невидимка.

Девушка следила за перепалкой приятелей вполслуха, отрешенно разглядывая бутылку. Пиво было холодным и терпким. Верис сделала большой глоток и, выпустив хмельную отрыжку через нос, сказала без надежды быть услышанной:

— Я узнала, кому принадлежит мое сердце.

— Не уж-то рукоблуду Киррюше? — игриво спросил Репентино и получил шлепок от приятеля. — Какого черта? Мак-Сол, еще раз тронешь меня…

— Лионкур сегодня показал документы, — повысив голос, ответила Ника и торжественно подняла бутылку пива. — Донором была моя мать. Во мне сердце Люмены Верис. Круто, да?

На кухне воцарилась тишина. Даже маленький тролль перестал чавкать.

— Кто бы мог подумать, — вдумчиво протянул Репентино.

— А еще, — произнесла Ника, неловко прерывая возникшее молчание, — завтра я хочу попробовать найти для Цератопа адвоката. Оказывается, у троллей даже нет шансов оправдаться, — она сделала новый глоток. — В этом мире вообще есть что-нибудь более-менее справедливое? Это риторический вопрос, конечно…

Если бы сверхъестественный гость в очередной раз ворчливо не потянулся к пиву, коварная тишина с удовольствием посидела бы с друзьями дольше — она обожала стеснительное безмолвие, недосказанность и пустые домыслы.

— И как ты это приняла? — спросил Кирран, щелкнув неугомонного тролля по носу.

Ника криво улыбнулась и со стуком поставила бутылку пива на стол.

— Я возмущенна. Правда, до сложившейся ситуации, мне было наплевать на троллей. Но…

— Ника… я не об этом. Если хочешь поговорить…

Девушка беззвучно открыла рот, но передумав отвечать, лишь вздохнула. Нике вдруг захотелось, чтобы все тяготы мира упали на ее уставшие плечи, чтобы в сложившейся суматохе сложных решений, не осталось сил снова заплакать.

Репентино дальновидно переменил тему разговора:

— Я почти уверен, что ты не найдешь для своего чудовища адвоката. Во всяком случае, за такое короткое время. Можно было бы послать запрос охране сверхъестественной природы, но их благодетельство всегда заканчивается бестолковыми митингами.

— И что ты предлагаешь?

— Оставить все как есть, — безапелляционно заявил Дин. — Это всего лишь хренов тролль.

— И он всего лишь невинное живое существо, — возразила Ника. — Ведь я могу ему помочь. Я ничего не могу сделать для тех мальчишек. Но хоть как-то помочь Цератопу есть возможность.

— Что за неадекватная оценка собственных сил? — возмутился невидимка. — Почему бы тебе тогда заодно не восстановить популяцию зелигенов? Или не удочерить мальков какой-нибудь забулдыжной сирены?

— Чего ты завелся? Я же не прошу тебя помочь мне. Я завтра попробую найти для Цератопа адвоката. Сама, — уныло произнесла агент Верис. — И вообще, я задалась вопросом: много ли в нашей жизни хорошего и правильного мы делаем?

Кирран и Дин растерянно переглянулись — подобные заботы обычно обходили ребят стороной. Репентино считал, что нынче быть правильным — глупо, а Мак-Сол верил, что был способен лишь на мелкие и бытовые подвиги. Молодым маджикайям казалось, что в мире не осталось причин для доблести и времени для героизма.

— Вот ты, Репентино, что ты сделал хорошего за свою жизнь? — спросила Ника придирчиво.

Дин деловито кивнул и чинно растянулся на стуле.

— Несколько лет назад я спас девушку от жертвоприношения.

Не справившись с любопытством, Кирран поинтересовался:

— Да ладно? Почему я не слышал эту историю. И как именно ты ее спас?

— Лишил девственности, — подчеркнуто торжественно произнес Репентино. — Там в жертву приносили только невинных девушек.

Ника закатила глаза.

— Понятно, — вставая из-за стола, сказала она. — Пойдем, Кроуш, я найду для тебя какую-нибудь коробку для сна.

Тролльчонок взял девушку за руку.

— А что?! — воскликнул Репентино. — Я тогда избавил от смерти не одну целомудренную девицу. И, между прочим, не все они были красавицами.

— Заткнись уже, герой-растлитель, — сказал Кирран.

— А чем плох мой пример? Зато в тот день никто не умер…

Сегодня Ника запланировано опоздала. Все утро девушка провела в поисках защитника, который бы смог представлять интересы бездоказательно осужденного тролля. Но, как и предположил Репентино — ни один из адвокатов ЦУМВД не захотел «упрочить» блестящую репутацию столь непотребным делом. В глубине души Ника понимала всю безнадежность этой затеи — никто не станет тратить свое время на нечисть.

Девушка подошла к дому номер двадцать один и по-бойцовски заколотила в дверь. Верис надеялась выместить накопленное негодование на Фросте. Но на требовательный стук веселым хихиканьем отозвался лишь страж дома. Вчера вечером домовой егерь Мак-Кирран-Сол дал несколько рекомендаций по эксплуатации барабашек и мешочек с гостинцами. Следуя советам друга, Ника попыталась выдавить самый дружелюбный тон, на который была способна:

— Ну, так… эээ, домовой, — неуверенно произнесла она, уставившись на позолоченную ручку. — Ты… вообще там?

— Мы там, где нам положено, — отозвался ехидный голос за дверью.

— Значит это… как там тебя назвать? Булькой? — спросила Ника.

— Все верно. Вы назвали кодовое слово…

Девушка озадаченно буркнула себе под нос:

— Какой смысл давать стражам дома такое дурацкое имя?

— Человек Официально Представляющий Управление, а какое имя, по-твоему, нам могло бы подойти? — обиженно спросил страж, уже имевший сомнения насчет столь простого для его персоны имени.

Ника задумалась на секунду, потом ответила:

— Ну… может быть Вильгельм? — предложила она, с каменным лицом.

— Нда, в этом что-то есть, — согласился домовой.

— Что-то есть, — подтвердила Ника, скрывая улыбку. — Если тебе нравиться… я с твоего позволения дам тебе это имя?

За дверью раздался сосредоточенный топот маленьких ножек. Считалось, что домовому для выполнения его прямых обязанностей по охране жилища, надлежит давать подходящее имя. Менялось оно только при кардинальных модификациях — смене дома или хозяина. Самим же стражам нарекать себя каким-либо прозвищем, строго воспрещалось.

Через минуту молчания домовик сказал:

— Мы подумали. Мы согласны.

— Ну что ж, — величаво произнесла Ника на вдохе и расправила плечи. — Тогда я, агент службы охраны маджикайев Никария Верис, официально представляющая Центральное Управление Магическими Видами Действия, согласно заключенному договору, а так же при наличии личного одобрения, даю тебе, страж дома номер двадцать один, новое, превосходное имя — Вильгельм.

Сидевшая на качелях черная курица издала озадаченное «Ко-кош?»

Агент Верис постояла какое-то время у двери, заглянула в окно и спросила:

— Эй, Вильгельм, ты мне не откроешь?

— Угощенье, — зашептал домовой. — Нужно поднести нам угощенье.

— Ах, верно! — вспомнила Ника и парадным тоном продолжила:

— Господин Вильгельм, примите от меня дар, — она вытащила из кармана пакетик со свежими пунтиками. — Вы можете открыть мне дверь, угоститься и все такое.

— Мы принимаем ваше подношение с удовольствием, — отозвался страж.

Дверь дома номер двадцать один бесшумно отворилась. Агент Верис замерла, словно перед входом в бесценную магическую кладезь. Беспрепятственно войти в дом ненавистного Грегори Фроста казалось как минимум странным.

— Согласно этикету, мы должны сказать, что рады вас видеть, — произнес домовой, выхватив пакет с лакомством. — Вам позволено войти, Человек Официально…

— Вильгельм, давай без этого… — перебила стража девушка, — можно просто госпожа Верис. Ну, на крайний случай Ника.

Домовой закрыл глаза и защебетал пуще райской птицы:

— Ах, Вильгельм, как гармонично и эстетично… ах, как приятно звучит наше имя. Как нам нравится, как мы счастливы. Госпожа Ника, заходи.

Верис вошла в дом. С некоторым трепетом осмотрелась: с прошлого раза жилище Фроста ничем не изменилось. Самого хозяина на месте снова не оказалось. Ника решила, что регулярное отсутствие маджикайя является отличным поводом наконец-то бесстыдно покопаться в его вещах — любопытства ради, конечно.

— И что, часто твой хозяин уходит из дома? — спросила девушка, заглядывая в первую комнату.

Гостиная была сформирована из вещей решительно не подходящих друг другу, но похоже горячо любимых по отдельности: на окнах висели хайтековские шторы из органзы; в центре стояла громоздкая мягкая мебель, обтянутая тканью с геометрическим рисунком; на стенах с репродукциями великих художников соседствовали дилетантские фотографии каких-то улиц; у двери находился резной искусственно состаренный комод, заваленный свитками.

— Каждый вечер, — ответил лохматый страж.

— А куда именно, не говорит? — поинтересовалась Ника, разглядывая свиток, исписанный незнакомыми символами.

— Говорит.

Ника взволновано обернулась к домовику и спросила:

— И куда же?

— По делам, — ответил тот, пожимая плечами.

— Понятно. Ничего ты, значит, не знаешь.

Страж откусил пунтик, утер когтистой лапой зубастый рот и произнес:

— Мы знаем то, что нам положено знать!

— Ай, не бреши, — отмахнулась Ника и прошла дальше. — Урод говорит тебе только то, что ты можешь сболтнуть.

— Никакой урод нам ничего не говорит. Мы не слушаем никакого, кроме нашего хозяина.

— Твой хозяин и есть этот «урод», — пояснила агент Верис и ее лицо исказила лукавая гримаса.

Ника наткнулась на спальню Фроста. Для более красочного оформления возникшего замысла не хватало лишь звучавшей над ухом девушки плутовской мелодии.

— Так, так, — предприимчиво произнесла она, воровато приближаясь к двери. — А тут у нас что? Неужто личные апартаменты изувера?

Верис дернула ручку.

— Ага, не поддается. Что-то скрывает мерзавец… — сказала Ника, с лицом наторелого сыщика.

Девушка нагнулась, посмотрела в замочную скважину. Через небольшое отверстие была видна лишь аккуратно заправленная кровать хозяина. Ника предвкушено потерла руки и выпустила из указательного пальца легкий импульс. Замок померцал, но ничего сверхъестественного не произошло.

— Мы бы не советовали… — шаловливо произнес страж, как бы случайно проходя мимо.

Ника выпрямилась.

— Это еще почему? — спросила она.

Шурша пакетом с гостинцами, домовой молча поднялся по стене и, устроившись на потолке, подозрительно захихикал.

Агент Верис раздраженно закатила глаза, пробурчав себе под нос:

— Ненавижу барабашек.

Девушка решила на всякий случай не экспериментировать со взломом, но дабы не показывать стражу, что испугалась, осторожно потянулась к дверной ручке и ненавязчиво повернула ее. В тот же момент лицо агента Верис скривилось, словно та проглотила полдюжины самых кислых лимонов, а руки припухли мгновенно краснея. Девушка поняла, что ее тело немеет, а пунцовый колер распространяется на лицо, волосы и даже на одежду.

— Эээээ, чтоо это такое? — взвизгнула Ника, заметавшись по коридору, как парализованная улитка. — Булька?!

— Наше имя — Вильгельм, — раздалось под потолком. — Мы не откликаемся больше на это заурядное имечко.

— Плэвать! Почему я покраснэло?

Глаза стража сверкнули в темном углу. Он барственно ответил:

— Мы предупреждали.

— Твоих рук?.. — сняв кроссовку, свирепо завопила Кумачная Ника и, с последними силами запустив обувью в домового, упала на пол.

— Гы-гы-гы-гы-гы, — засмеялся страж и как ватага тараканов скрылся под обоями.

— Паршшиффец, — было последнее, что вымолвила девушка, пуская слюни.

Кроссовок полетел в голову хозяйки нежным швырком и издевательски замер у стены, показав «язычок».

* * *

Скоропостижное онемение прошло через час. За это время замороженная агент Верис успела сосчитать все торчащие из плинтуса гвозди, позолоченные цветы на обоях и тысяча двести визуализированных гиппопотамов. Бойкость первой вернулась к пересохшим губам, языку, затем и остальному телу.

— Наконец-то, — желчно сказала Ника, поднимаясь на локтях.

Ноги-тряпки постепенно оживали. Девушка дотянулась до кроссовки, понюхала, заглянула внутрь.

— Это уже наглость, — забурчала Верис, вытряхивая из обуви, засушенные домовые экскременты. — Знаешь что, лохматый, если ты не собираешься со мной дружить, то я, как человек, официально представляющий управление, нареку тебя новым позорным именем.

Ника поднялась на ноги и конвульсивными волнообразными шагами, направилась на кухню. Дрейфуя подошла к раковине, дрожащей рукой включила кран, сунула под воду обгаженную кроссовку.

— Тебе нравится Тетешка или Фуфлыга? А может быть Дафна? Какого ты вообще пола? — не унималась она.

Страж разумно молчал.

Ополаскивая обувь, между делом агент Верис осматривала кухню и поглядывала на свое отражение в зеркальной дверце навесного шкафа. В отличие от временного онемения внешняя багровость ее тела не собиралась исчезать. Через несколько минут оскверненный домовиком спортивный башмак печально сушилась на батарее, а агент Верис ковыляла по кухне в одной кроссовке. Помещение напоминало заброшенную читальню, забитую свитками и картами.

— Что ж ты Фрост все изучаешь? — вслух спросила девушка, открыв книгу с многообещающим названием «Улучшение памяти по методу Перерожденского».

Ника уже было хотела сморозить очередную гадость, но голодный желудок опередил словесный экспромт перекатистым позывом.

— Черт, есть охота, — сказала Ника в пустоту и подумала, раз с ней произошла очередная нелепица, почему бы решительно не обнаглеть для того чтобы хотя бы перекусить.

Девушка прислушиваясь, выглянула в окно — никаких эпизодических свидетелей. Осмелев, Верис открыла холодильник — пусто. Внутри не было ничего, кроме бессовестно гнилого яблока.

— Ну, конечно, — сердито произнесла Ника. — Я так и знала, что ты, Фрост, питаешься гнилью.

Девушка злобно закрыла холодильник. Удивленно ахнула. Она совсем не ожидала увидеть записку, прикрепленную магнитиком к дверце:

«Меня не волнует, что вы, Верис, собираетесь делать в моем доме. Но советую держаться подальше от моей спальни. Я наложил на комнату дополнительные охранные чары. Будьте осторожны.

P.S. А если вы не так умны, как кажитесь, то смею вас успокоить, краснота сойдет через пару часов».

— Пару часов? — возмутилась Ника, услышав свой писклявый голос. — И что мне делать все это время?

Ника в очередной раз посмотрела на отражение в дверце шкафа. Огорченно вздохнула. Лицо все еще было цвета праздничной вишенки на торте, но все остальное уже приобретало более естественный оттенок. Агент Верис понуро присела за стол, сложила руки на груди и настоятельно порекомендовала себе дождаться конца смены в более-менее адекватном расположении духа.

По счастливому этикету домовых, стражи были обучены приветствовать каждого, кто входил в дом.

— Рады вас видеть, хозяин. У нас гости.

— Кто? — послышался настороженный голос Фроста.

— Гнусный Человек Официально Представляющий Управление.

— Паскуда-домовик, — шепотом выругалась Ника, поднялась и замерла в ожидании, пока Фрост шел через гостиную в кухню.

Девушка аккуратно пригладила все еще красные волосы и посмотрела на остановившегося в дверях мужчину.

— И где вы пропадали? — спросила она первой.

— Верис? — спросил Фрост неуверенно.

Ника сложила руки на груди и деловито кивнула.

— Вы не узнали меня в красном?

— Ну, почему же, я предполагал, что вы полезете в мою спальню. Не думал только, что вы это сделаете, несмотря на записку с предупреждением.

— После, — сказала Ника строго, стараясь не выдавать стеснения из-за своего внешнего вида. — Я прочитала ваше послание после. И я не понимаю, с чего вы вообще взяли, что попав в ваш дом первое, куда я направлюсь, будет именно кухня, точнее холодильник?

Фрост улыбнулся.

— Примите мои извинения, Верис. Я должен был догадаться, что попав в мой дом, вы первым делом направитесь именно в мою спальню. Вы надеялись застать меня там?

Ника проглотила возникшее негодование, и ее желудок постыдно забурчал.

— На самом деле, я предположил, что вы проголодаетесь раньше, — сказал мужчина спокойно. — Ваше дежурство ведь длится более шести часов.

— Проголодаюсь? Вы вообще в курсе, что в вашем доме совершенно нет ничего съедобного. Решили поизмываться, оставив мне этот гнилющий плод? Даже у спящей красавицы яблоко было менее ядовитым.

Фрост подозрительно свел брови к переносице.

— Не прошло и двух минут, Верис, а я уже устал от вашего присутствия. Должен признаться, что надеялся вас здесь не застать. Почему вы находитесь в моем доме?

— Вообще-то я не должна отходить от вас ни на шаг.

— Какая досада… Потому что ваш напарник более благоразумен и охраняет меня, не переступая порог моего дома.

— Надо же, ему вы тоже противны. Кстати, несмотря на то, что вчера я была занята делами более важными, я узнала, кто была та тварь, что напала на вас в тот вечер.

— Агент Верис, это был малум. Если вы имеете в виду ту ящероподобную тварь, использующую жалящие чары, а не себя.

Он прошел на кухню бросил на стол свежий номер многотиражки, снял плащ, аккуратно расправив его на спинке стула.

Нике потребовалось какое-то время, чтобы в следующей произнесенной фразе не прозвучало оскорбление. Поэтому она просто ехидно спросила:

— И зачем, по-вашему… вашим союзникам нападать на вас?

Фрост злобно посмотрел на девушку, но сдержавшись, произнес совсем не то, что безудержно заплясало на языке.

— Когда закончиться ваша смена?

Ника развела руками.

— Увы. Осталась пара часов.

— Тогда вам придется завершить свое безделье в моей компании, — сказал он без выражения.

— К сожалению, мне выбирать не приходится. Если, конечно, вы не выставите меня за дверь.

Фрост смерил девушку взглядом.

— Не в этот раз, Верис.

Затем он старательно мыл руки, тщательно вытирал их полотенцем, напевая ординарную песню. Ника с прискорбием заметила, что прокушенная пару дне назад рука Фроста, почти зажила.

— Как ваше плечо? — спросила девушка, желая выглядеть максимально равнодушной.

— Вам действительно это интересно? — ставя на плиту полупустой чайник, спросил мужчина.

Верис хмыкнула:

— Действительно. Не интересно.

Фрост подкупающе улыбнулся и подошел к холодильнику. Ника опасливо отстранилась, дабы не иметь нечаянной возможности соприкоснуться с ненавистным маджикайем.

— Вас что-то беспокоит? — поинтересовался Фрост, открывая дверцу холодильника.

Внутри оказалось достаточно разнообразной еды, чтобы сварганить небольшую пирушку.

— Хи-хи-хи, — раздался гнусный смех домовика, сокрывшего от голодного взора агента службы охраны всю еду в доме.

Ника обиженно затеребила край футболки и спросила:

— Кто-то кроме вас? Ваш отвратительный домовик, — сказала она сердито. — Он покушается на мою разумность.

— А вы знали, Верис, что домовые стражи являются отражением помыслов пришедшего гостя? Не стоит приходить в чужой дом с дурными намерениями, домовики, как правило, отвечают тем же. Так что «что-то не так» именно с вами.

Вспомнив необдуманное обещание, что дала начальнику Масса, Ника решила промолчать. Брусничный цвет ее лица искусно утаил, как девушка покраснела от злости.

— Присаживайтесь, — сказал Фрост подозрительно вежливым тоном и достал из полки кружку.

— Это еще зачем?

— Я слышал, что вы голодны.

Ника стыдливо втянула живот и оправила майку.

Фрост иронично поднял бровь.

— У меня нет желания вас отравить, Верис.

— Одна мысль о том, что мне придется сидеть с вами за одним столом, вызывает ощущение тошноты.

— Как хотите, — сказал Фрост, доставая из холодильника запечатанные в фольге бутерброды.

Запахло копченой колбасой. Желудок агента Верис сжался и снова что-то произнес. На плите вовремя засвистел чайник.

— Куда вы каждый день уходите? — спросила Ника нагло, желая отвести внимание от предательски бурчащего живота.

— Вас не должно это беспокоить, — ответил Фрост, снимая чайник.

— А что это за старые книги? Вы их изучаете?

— Да, я чрезмерно любознателен.

— Как вы выжили?

— Мне повезло, — произнес мужчина и раскрыл газету.

Агент Верис не унималась.

— Где пропадали все эти годы? Почему вернулись?

— Были причины.

— Завтра состоится предварительное слушание по вашему делу. Вам предъявят официальное обвинение. Вы вообще в курсе?

— Да. Я получил извещение.

— А то, что я буду свидетелем?

Фрост вздохнул, устало посмотрел на красноликую девушку.

— Что мне сделать, чтобы вы заткнулись, Верис?

— Сдохнуть, — честно ответила Ника.

— Почему из всех квалифицированных работников службы охраны мне досталась, самая беспардонная заноза??

— Чертовы беспричинно-следственные связи.

— Ах, верно. Как я мог об этом не подумать. И да… я в курсе, что вы обвиняете меня в убийстве вашей матери. Но так же мне известно, что вы были не в состоянии адекватно оценивать ситуацию и тем боле распознавать лица. Никто не воспримет вас всерьез. И вы это знаете.

Ника понимала, что Фрост прав. Она сама с трудом верила тем воспоминаниям.

Девушка продолжала допрос:

— Зачем вам был нужен дневник Ментора Менандра? Ведь все это из-за него.

Фрост какое-то время молча смотрел на Нику.

— Так это были вы? — спросил маджикай, разворачивая к девушке страницу газеты с почти праздничной новостью о казни Варпо Цератопа. — В теле этого тролля?

— Я была тем троллем, — неохотно ответила агент Верис. — Но казнят его из-за вас.

Фрост рассмеялся.

— Вы собираетесь повесить на меня все причины вашего неудовлетворения?

— Только те, к которым вы причастны.

— А если я скажу, что не причастен ни к одному из эпизодов, по которым меня обвиняют.

Ника хитро улыбнулась.

— Тогда я скажу, что вы лжете.

— А что насчет этого низшего сверхъестественного существа? Вы тоже считаете, что он лжет? Управление обвинило тролля и никто из тех, кто читает эти газеты, — Фрост помаячил многотиражкой, — не замечает очевидного.

— Например? — спросила Ника, сложив руки на груди.

— Например, тролли повторюсь — низшие существа. Они не умеют создавать порталы. Им не подвластна эта сила. Их оружие кулаки и дубины, а магические возможности слишком малы. Почему никто не обратил внимания на эти элементарные вещи? — мужчина рассудительно предположил: — Но даже если кто-нибудь и обратил, нашлись бы другие «доказательства», верно? А Цератопов, между прочим, не так много осталось. Но насколько я понимаю, выгораживают вас, Верис… кхм, точнее честь агентов управления. Все уладили именно по этой причин? В чем здесь моя вина?

— Если бы вы не появились тогда и не создали брешь, мальчишки…

— Если бы вы тогда не появились, — подняв бровь, грозно перебил Фрост.

— Тогда что? — спросила Ника испытывающе.

Мужчина задумчиво отхлебнул из чашки и лишь через некоторое мгновение понял, что она пуста.

— Этот фолиант у вас? — поинтересовался Фрост, наливая кипяток в кружку.

— Дневник Ментора Менандра?

Мужчина кивнул и подлил в чашку заварки.

— Да.

— А если и так? — спросила девушка сухо.

— Мне он нужен.

— Ха!

— А как насчет сделки?

Ника была возмущена настолько, что не смогла вымолвить и слова. Они молча смотрели друг на друга.

Девушка первой нарушила тишину:

— Вы рехнулись? Я ни за что не пойду с вами на какую-либо сделку?!

— А если мои условия вас заинтересуют?

 

Глава десятая «Меньше мыслей, больше наваждений»

Ника появилась перед лазарет-клубом «Помойная Кошка» поздним вечером. На невысоком здании была удивительная система дренажных водостоков, имеющих различный размер металлических воронок, что играли дивную музыку, когда шел дождь. И большая неоновая вывеска в виде выгнувшейся кошки. Все маджикайи лишенные титулов новым правительством, имели здесь особые привилегии — в знак памяти и солидарности перед былым величаем. Поэтому основным процентом посетителей являлись великородные голодранцы, рефлексирующие по забвенному прошлому. Здесь исчезало чувство реальности. Лабиринты залов, плавно переходя из одного в другой, искривляли пространство и время. Великородные маджикайи с печатью легкого безумия на лицах часами просиживали в vip-ложе один на один со своими воспоминаниями. Гремящая музыка вместе с сигаретным дымом пребывала в постоянной борьбе за пространство, настолько переполненного магической силой постояльцев, что буквально искрившим. Владельцем это шумного заведения являлся причудливый Гевин Дрисварколь. Вместе с Рик'Ардом Масса он входил в триаду карателей, ту самую, которая казнила нападавших на храм Рубикунда: в том числе и недавно воскресшего сигнатурного маджикайя. Сегодня хозяин клуба справлял именины малознакомой фривольной особы. Укуренный, полураздетый он сидел на мягком кожаном диване, поглаживая обнаженную грудь лежавшей на его коленях несовершеннолетней блудницы, словно последнюю причину для существования. С каждым выпитым бокалом в господине Дрисварколе оставалось меньше мыслей, больше наваждений. Но именно благодаря бесовщине идей своего владельца клуб «Помойная Кошка» был так популярен.

Ника отыскала глазами забронированный столик. Если когда и было подходящее время чтобы напиться, оно было сейчас.

— Привет. Что у тебя с лицом? — спросила Ника, подходя к сидевшему за столом Киррану.

Мак-Сол был привычно нетрезвым и понуро смотрел на столешницу.

— Слушай, вон тот парень с серьгой в ухе, пытался за мной приударить пока я ходил за пивом. К чему бы это? — пожалился егерь.

Девушка посмотрела в толпу пляшущих. Татуированный мужик с дикими глазами и в одежде, которую стоило давно выбросить, подмигнул ей.

— Ну… наверное, ты в его вкусе, — растерянно произнесла Ника. — Понравился ему и что такого?

— По моему лицу, похоже, что мне это льстит? — покачав головой, ответил Кирран и протянул подруге бутылку пива.

— Не парься, — девушка присела, но вдруг вспомнив о тролльчонке, обеспокоено спросила: — А где Кроуш? С кем вы его оставили?

Кирран выпрямился и беспомощно пожал плечами.

— Сначала Дин запер его в кладовке, но гаденыш выбрался… Представляешь, тролль видит Репентино, даже когда тот становиться невидимым. Нам бы с тобой эти навыки.

— Слушай, а Дин его в жабу или в еще что-нибудь более мерзкое не превратил?

Кирран жалобно протянул что-то невнятное и набрал в рот пива.

Ника глазам нашла похотливого приятеля: Дин был одет, приторно галантен и охмурял златокудрую цацу у барной стойки. В его руках мило похрюкивал розовобрюхий поросенок.

Верис рассеянно забарабанив пальцами по бутылке, спросила:

— Надеюсь, Репентино не заставит нас весь вечер пялиться на то, как он снимает очередную дуру. А что за свинья у него на руках?

— Ну… это и есть Кроуш, — наконец проглотив пиво, осторожно ответил Кирран.

— Что?!

Ника поднялась на ноги и отчаянно пожелала Дину свалиться в обморок от сигаретного дыма.

Кирран пожал плечами:

— Ты просила не оставлять его дома одного. Пришлось, взять с собой. Ну, сама понимаешь, троллей сюда не пускают. Зато не жаба…

— Вам вообще что-нибудь можно доверить?

— Что-нибудь — наверняка.

— Я надеюсь это обратимый процесс?

— Я тоже надеюсь, — ответил Кирран задумчиво. — Ник, сядь. С этого ракурса ты становишься похожа на мою маму. В не самые лучшие ее годы.

Никария вздохнув, оперлась на край стола и зашептала:

— Слушай, я тут кое-что решила. Что если я куплю разрешение на однократное перемещение и как-нибудь просуну его Цератопу?

— Зачем?

— Тогда он сможет переместиться. Сбежать перед казнью. А кто купил разрешение, не выяснят, потому что документы при покупке одного перемещения не нужны. Как тебе идейка?

— Говно, — сказал Кирран, забрасывая в рот горсть соленых орешков.

Ника присела, отодвинула тарелку с арахисом подальше от приятеля и с обидой спросила:

— Почему говно?

Пришлось какое-то время ждать, когда Кирран прожует орехи и сделает спасительный глоток жидкости. Потом он ответил:

— Я, как рационально-думающий индивид, хочу тебе напомнить, что ни в доме покаяния, ни в зале суда нельзя перемещаться. Иначе бы все сбегали. Там блокаторы подобные тем, что в храме Рубикунда стояли. Если ты помнишь, перемещаться возможно… — Кирран отрыгнул, — только по порталам.

— Ты чертов зануда!

— С чего это?!

— Ты только что развеял мой гениальный план по спасению тролля, — возмутилась Ника, обессилено опустила голову на стол. — У меня больше нет идей. А послезавтра Цератопа казнят.

— Попроси Фроста помочь тебе, — зевнув, предложил Кирран.

— Он-то здесь причем?

— А вспомни, когда ты обнаружила его в храме. Фрост каким-то чудесным образом переместился из своего кабинета. Наверняка знает, как обойти блокировку. В конце концов, он как-то же провел тех ящеродемонов, что сожгли Рубикунда.

— Я не собираюсь обращаться за помощью к ублюдку, который впустил малумов в храм!

Девушка вдруг почувствовала, как чья-то крепкая рука фамильярно схватила ворот ее куртки.

— Какого дьявола? — словно муха-таран пронеслось над ухом агента Верис.

Нику дернули за воротник и приподняли.

— Какого дьявола, Верис? — повторил странный старик, закутанный в домашний халат.

— Дед ты о чем? — растерялась Ника, совершенно не понимая, что имеет в виду незнакомец.

— Я не могу попасть в свой дом.

— Эй, бич, — угрожающе пробубнил Кирран, — отвали от нее.

По лицу старика было отчетливо видно, как закипает сдерживаемая до этого момента злость и раздражение.

— Я-то здесь причем? — Ника попыталась вырваться. — Я вас вообще не знаю.

Старик не унимался:

— Какого дьявола, Верис, вы дали моему стражу новое имя и не предупредили меня об этом?!

Ника уставилась на старика во все глаза. Над головой девушки зажглась воображаемая лампочка озарения.

— Фффрост? — неуверенно спросила Верис.

Ника ошарашено открыла рот, оглядела старика. Он стоял перед ней в халате и клетчатых тапках одетых на босу ногу. Лицо выглядело сморщенным, как дешевая резиновая маска, а вот шея, руки были естественными — на пару десятков лет моложе. Фрост заметно дрожал, не то от холода, не то от злости. Низкопробная личина хрыча делала его раздражительным.

— Какого дьявола, я вас спрашиваю, мне пришлось разыскивать вас по всему городу в одном халате и тапках?! — остервенело спросил он.

— Но почему вы не переоделись? — поинтересовалась Ника удивленно.

— Весь мой гардероб висит в шкафу. Который находится в доме. В который меня не пускает долбанный страж! Потому что я не назвал его по имени! Новому имени, Верис! До вашей самодеятельности мой страж этого не требовал!

Напомнив себе, что она все-таки ненавидит стоящего перед ней маджикайя, Ника постаралась сдержать порыв, покатится со смеху. Вместо этого девушка сжала губы в трубочку, надув щеки. Она попыталась заговорить, будто с полным воды ртом:

— Ему просто понравилось его новое имя. А что с вашим лицом? Это вас так старит халат?

Фрост схватил девушку за запястья одной рукой, а второй вложил в ее ладонь коробку пластырей преображения. Дешевые прибамбасы для забавных метаморфоз могли изменять лица на физиономии известных персонажей, или же предавали смехотворные черты, такие как тройной подбородок, мимические морщины или бородавки.

Фрост почти прорычал:

— В целях моей безопасности, мне пришлось забежать в лавку фиглей и обменять свои часы на эти наклейки. Потому что не ношу денег в домашнем халате, как вы догадались! Вы должны мне часы, Верис!

Ника сумела остаться невозмутимой.

— Вам вообще-то опасно выходить из дома, тем более в халате. Куда в нем намылились?

— Какое это имеет значение?

Девушка пожала плечами:

— Хм, мне любопытно.

— А мне любопытно, какое имя вы дали моему стражу.

— Какое это имеет значение? — передразнила Ника, чудом сдержав себя от того, чтобы не показать язык.

Маджикай сердито пробурчал:

— Если бы вы не были девицей, я бы вам немедленно врезал.

Ника не растерялась:

— А врежьте ему, — предложила она, показав на Киррана. — Он мой близкий друг.

Мак-Сол растерянно развел руками.

Верис была непреклонна:

— Не назову имя, пока не скажите куда собирались! Вы все время куда-то уходите. А я вас охраняю и мне нужно знать!

Фрост закатил глаз, а маска на его лице неестественно сморщилась. Маджикай сказал:

— Черт возьми, Верис. Я вышел во двор, чтобы покормить курицу. А страж, не пустил меня обратно, потому что ему вздумалось услышать свое новое изысканное имя!

Ника перестала «держать лицо» и расплылась в широкой улыбке.

— Покормить курицу?

— Да. Вы нашли в этом нечто постыдное?

— Нет, что вы. Нет ничего постыдного, чтобы выйти покормить андалузского сатану, — бросив быстрый взгляд на приятеля, ответила девушка.

Кирран постарался скрыть ухмылку в глотке пива.

— Я достаточно вас развлек? — спросил Фрост опасным тихим голосом. — Какое имя?

— Вильгельм, — снисходительно сказала Ника.

— Благодарю, — сквозь зубы процедил маджикай, слишком близко приблизившись к лицу девушки. — Я должен знать что-нибудь еще, чтобы без препятствий попасть в свой дом?

Долгий взгляд глаза в глаза. Время потекло как сироп. Ника сделала шаг назад и сиротливый неоновый лучик, пробившись сквозь мрачную волну сигаретного дыма, скользнул по ее волосам.

— Нет, — тихо ответила девушка.

— Я несказанно рад…

Магическая паутина, что стерегла в клубе перманентных спорщиков и драчунов, словно клубок сахарной ваты собралась над головой Грегори Фроста. Пластырь преображений был способен обмануть физическое зрение, но не магический караул клуба. Грохочущая музыка моментально стихла.

Внимание всех присутствующих мгновенно перевелось на мужчину в домашнем халате.

— Эй, Фрост! — донеслось из параллельного конца клуба.

Ника выглянула через плечо своего подопечного. К ним уверенными вальяжными шагами приближался хозяин «Помойной Кошки». Сигаретный дым мгновенно рассеялся. Фрост посмотрел в глаза стоящей перед ним агента, в них мелькали опасные стрелы светомузыки. Маджикай вопросительно кивнул.

— Это Гевин Дрисварколь, — на немой вопрос ответила Ника.

Фрост опустил взгляд и, предчувствуя заварушку, завязал клетчатый халат потуже.

— Дьявол, — выругался маджикай и отлепил с шеи уже бесполезную голографическую наклейку.

Как только лицу вернулись истинные черты, Фрост обернулся к владельцу клуба.

— Я думал, новость о твоем воскрешении очередная шутка хроникеров! — воскликнул Гевин.

Дрисварколь был рослым и плечистым, имел грубые мужественные черты лица, широкие скулы, упрямый подбородок, глубоко посаженные добрые глаза и веселый рот. Его жесткие руки, что пару минут назад тискали юные прелести дешевой девицы, покрывала черная испарина. Недобрый знак. Гевин был морриганом, — маджикайем с рождения обладающим трансцендентной некро-силой. Абсолютно не нужная в быту сверхъестественная способность, но не бесполезная при встрече с врагом.

— Ублюдок, с какого лешего ты явился сюда? — спросил Дрисварколь недоверчиво.

— Ты его все равно не знаешь, — бестрепетно пошутил Фрост.

— А почему только ты? Где же барон?

— Без него в городе как-то спокойней. Ты не считаешь?

Гевин оскалился. Ника была уверена, что в возникшей тишине она услышала, как скрепят от ярости его зубы.

— Дело дрянь, — прошептал Кирран, переглянувшись с подругой.

Ника отмахнулась.

— Ну и хрен, пусть Дрисварколь убьет мерзавца.

Фрост озадаченно глянул на агента призванную обеспечивать его безопасность.

— Я все слышу, Верис.

Ника пожала плечами.

— Мне нечего скрывать. Я желаю вам смерти.

В этот же момент ненавистного ей маджикайя поразил «поцелуй мораны» — бесовское заклинание удушья. Фрост пролетел пару метров, упал на стол, своим весом разбив столешницу на две половины. Запищавшие девицы разбежались по углам, как шкодливые мыши. Фрост поднялся на колено, стянул с головы промокшую в вине скатерть, медленно встал на ноги. Защитная пентаграмма на его ладони впитала губящее заклятье и спасла маджикайю жизнь.

— Слушай, Гевин, может, отложим выяснения отношений, до того как… на мне будет хотя бы больше одежды? — попросил Фрост.

— Как ты выжил? — поинтересовался Дрисварколь и, не дожидаясь ответа, послал в маджикайя зеленую молнию.

Фрост отлетел в стену, проломил еще один стол. Молящий хруст в позвоночнике. Грегори с трудом, но все же поднялся. Красная молния. Еще один стол.

— Что с тобой? За тобой в этот раз никто не стоит? — усмехнулся Дрисварколь.

— За мной никто никогда не стоял, — прокряхтел Фрост, вытаскивая из-под осколков примеченную тару с горчицей. — Меня подставили, Гевин, — он окунул палец в приправу и нарисовал на полу щит-тетраграмму, прежде чем черная молния ненависти поразила его.

Разряд поганым змеем проглотил невидимую преграду вместе с бутылей горчицы и растворился в воздухе. Следующая молния поразила Фроста в раненное плечо. Еще одна молния. Стол и несколько стульев разлетелись вдребезги.

Продажная свита Дрисварколя радостно зааплодировала — ничто не развлекало их, как неравные побоища, в которых участвовал владелец клуба. Ника же пыталась сохранить спокойное выражение лица, но ее губы радостно дрогнули, когда под деревянными обломками пошевелилась рука Фроста. Он не обладал активными сверхъестественными возможностями. Экстраординарной одаренностью сигнатурного маджикайя была способность работать с энергоинформационными символами. Он хорошо знал руны, октаграммы, свастику, владел техникой кодировки талисманов. Фрост интуитивно составлял символы, предохраняющие от ранений, сглаза, болезней. Венцом его творения считались защитные пентаграммы, способные принимать на себя почти любое магическое воздействие, корректировать неблагоприятные обстоятельства, минимизировать риск. Именно благодаря этому знанию наполовину истершаяся защитная пентаграмма на его ладони в очередной раз не подвела. Девушка поняла, что еще пара подобных ударов и морриган убьет Грегори Фроста, который сейчас был настолько жалок и беззащитен, что вызывал стойкое убеждение в несправедливости происходящего.

Ника отгрызла ноготь указательного пальца и заранее пожалела о следующей выкрике:

— Именем закона остановитесь!

Тривиальная фраза всегда срабатывала. Могильная испарина на руках Гевина превратилась в черный иней. Дрисварколь обернулся.

— Ника? — удивленно спросил он, узнав неуверенную девушку у барной стойки.

— Здравствуй, дядя Гевин, — скромно поздоровалась агент Верис.

— Это ты сейчас что-то про закон тявкнула?

Ника кивнула:

— Я теперь работаю в службе охраны. А Фрост под защитой СОМа. Под… моей защитой… черт возьми.

Морриган бесстыдно захохотал и поманил племянницу пальцем. Как только девушка подошла ближе, Дрисварколь схватил ее за шею и притянул к груди. Нике подумала, что именно эта часть ее тела сегодня кармически притягательна для грубых посягательств.

— Что-то я не понял. Хочешь сказать, что обеспечиваешь защиту маджикая, убившего твою мать? — подло спросил Гевин.

Верис осознала всю убогость этого задания. Сейчас, в толпе малознакомых маджикайев ей стало по-настоящему стыдно за свою нерешительность. Как она могла предать ненависть, что питала ее эти годы? Почему не воспользовалась удобным моментом для мести? На Грегори Фроста не действовала ее мануальная сила. И что? Почему она не воспользовалась ножом, ядом, ловушкой, не наняла посредника?

— Состоится суд… и там… — несмело произнесла Ника.

— Ты серьезно? — погладив девушку по голове, словно любимую псину, спросил Гевин. — Ты уже забыла, кто он и что он сделал? Ты ждешь суда?

— Я ничего не забыла, — ответила та.

Ника только сейчас поняла, что действительно ждет суда, потому что не верит своим воспоминаниям. Девушка столько сил тратила на сохранение душевного равновесия, что их просто не осталось для принятия по-настоящему важного решения. Жизнь научила ее откладывать славные дела в дальний ящик, а ответственность развешивать на чужие плечи.

— Тогда что с тобой? — ретиво спросил Дрисварколь и сильнее сжал шею племянницы.

Нике показалось еще немного, и ее кости захрустят от напряжения. Черный иней на руках Гевина расплавился, и жгучая капля воспоминаний упала девушке за шиворот. Ядовитая кроха покатилась, обжигая и оставляя на коже красную полоску грусти. Это была память бесстыдных рук Гевина, память о бьющемся в судорогах теле его жены, о ее обоженном лице, никчемных попытках нащупать пульс, о вспоротом животе, к которому когда-то морриган осторожно прижимался ухом, чтобы услышать неродившегося сына. В ту роковую ночь, в храме сгорела его семья, а душа истлела. Лишь жесткие руки ничего не забыли.

— Что он с тобой сделал? — голос морригана угрожающе заскрипел.

— Я всего лишь хочу знать правду. Мне больно, дядя…

— Больно? А не вернулся ли мой брат с этим ублюдком напару?

— Девчонка выполняет свою работу! — прокричал Фрост, поправляя грозивший свалиться с его худого тела халат. — Барон не возвращался! Отпусти ее, Гевин!

Дрисварколь не зря считался безумцем. Неоновый поток цветомузыки лишь на мгновение показал маску смерти на бесноватом лице. Морриган с силой оттолкнул агента Верис и переключил некро-внимание на «воскресшего» маджикайя. Ника пролетела через барную стойку. Фрост же разбив вертикальный аквариум, врезался в соседнюю стену. На какое-то время Никария была дезориентирована и словно ребенок из песочницы начала стряхивать бутылочные осколки со своей одежды. В глазах двоилось, но девушка поняла, что почти не пострадала, потому что удачно приземлилась на мягкотелого бармена. Подтверждением тому стал голос Киррана:

— Похоже, цела, — сказал он, ощупывая руки и плечи подруги.

Ника не заметила, как появился Мак-Сол, чтобы прийти в себя она сползла с бармена и поднялась на колени.

— Покажи мне пальцы, — прошептала она.

— Что? — растерялся Кирран.

— Покажи мне пальцы и спроси сколько их.

Мак-Сол показал три пальца и спросил:

— Сколько видишь?

Ника встряхнула головой и, посчитав, серьезно ответила:

— Семь.

— Правильно, — с ухмылкой согласился Кирран.

Он взял подругу за плечи, помогая ей подняться. К ним за барную стойку перевалился Грегори Фрост. Маджикай был облеплен погаными тварями, напоминающими пиявок. Мужчина зарычал, отчаянно сбрасывая спиритических гадов. Они прогрызали лазейки, забираясь в вены, и отравляли кровь. Если бы не защитные символы на теле Фроста, мужчина бы давно потерял сознание.

— Вашу мать, Фрост — вы тряпка, — зашептала Ника. — Почему вы не даете Дрисварколю отпор?

— Чем? — возмутился тот. — Тапкой?!

Маджикай снял с правой ноги шлепанец и с обидой запустил его в зал. Раздался дикий хохот морригана. В клубе затрещали полы, а светомузыка приняла сверхъестественный характер. Ника осторожно выглянула из-за стойки. Мимо пробежал визжащий поросенок с мужскими трусами на морде. Агент Верис в очередной раз встряхнула головой и, сфокусировав зрение, поняла, что над их укрытием возвышается Гевин Дрисварколь с перекошенным ненавистью лицом. Пугающе щурясь, он занес руку для последнего удара. Но тут, словно в самопальном кукольном театре, полупустая бутылка мартини заплясала за его спиной. В воздухе появились белозубый оскал, задорные глаза и нос. Бутылка сделала предупредительный крен вправо и шарахнула Дрисварколя по голове. Гевин осел на колено.

— Чего расселись недоумки? — послышался голос Репентино.

Мигом, сообразив, Ника взяла за руку Фроста, Киррана и перенесла их на Благополучную улицу. В межпространственный тоннель проникли несколько красных молний, выпущенных Гевином напоследок. Одна из них попала Мак-Солу в ногу, остальные рассеялись над головой Фроста.

Грегори тяжело дыша, лежал на траве. Ника сидела рядом.

— Все живы? — отдышавшись, спросила она.

— Мне промолчать, чтобы доставить вам удовольствие? — послышался сиплый голос Фроста.

— Вы уже меня разочаровали. Не предполагала, что вы настолько беспомощны.

Фрост развел руками:

— А что вы хотели? Чтобы я скинул халат и запел «Кум ба Ях»? Я не изрыгаю огонь, не владею заклинаниями, я даже не могу стать невидимым. Я работаю с символами. И как вы успели заметить, у меня не было даже карандаша, что бы нарисовать чертов ваджр!

— Тоже мне, нашли оправдание, — отмахнулась Ника, — «небыло-ка-ра-ндаша». Тьфу, на вас! А ты Кир? Живой?

Домовой егерь молчал.

— Кирран? — обеспокоенно повторила Ника и обернулась.

Мак-Сол лежал на стылой земле и не шевелился.

— Ты убил его Фрост! — воскликнула Ника, подползая к другу.

— Ну, конечно, — закатив глаза, отозвался мужчина, — кто кроме меня.

Девушка склонилась над другом.

— Зюзя, мой хороший, очнись, — сказала она ласково.

Кирран не шевелился.

— Кто так приводит в чувства? — усмехнулся Грегори.

— Заткнитесь!

— Пара пощечин и если он не мертвый, то придет в себя, — предложил Фрост, потирая ноющее плечо.

— Заткните. Свой. Рот, — огрызнулась Ника и, поглаживая друга по волосам, защебетала: — Киирююша.

— Губы… губы вытяни, — послышался еле уловимый шепот.

Ника сразу узнала, кому принадлежал циничный голос. Кирран по совету невидимого приятеля вытянул губы, и легкий румянец появился на его щеках. Девушка уронила голову притворщика на землю.

— Придурки! — выругалась она. — Я скоро совсем перестану за вас переживать. А ты, Репентино, какого фига превратил Кроуша в свинью?

— По мне так, он стал симпатичней, — появившись, ответил Репентино. — И кстати, возвращаясь к вопросу о геройских поступках, только что, возможно, я спас вам жизнь.

Ника возразила:

— Дядя Гевин не зашел бы так далеко.

Репентино усмехнулся:

— Ага, это было видно по его большим безумным глазам.

— Ое-е-ей, моя нога, — поднимаясь на локтях, застонал Кирран. — В меня попала молния.

— Да, ты рассказывал, в детстве, — отозвался Дин.

— Да нет же, я хотел сказать, что опять. В меня опять попала молния. Ник, передай своему неуравновешенному дядюшке, что он должен мне бесплатную выпивку на целый год.

— Сам ему и передай, — вставая, буркнула Верис. — Алкаш!

Репентино склонился над правой ногой приятеля. Штанина была пропитана кровью, которая тоненькой струйкой стекала на землю.

— Похоже, у тебя с молниями крепкая психосоматическая связь, — отшутился невидимка, помогая Киррану подняться.

— Так, мне нужно в больницу, — сказал Мак-Сол. — Я понял, что из всех нас пострадал только я, значит, я чертовски невезучий и могу умереть от потери крови.

— Не волнуйся, не умрешь, — успокоил Репентино. — Если что тебе просто ампутируют ногу.

Дин похлопал приятеля по плечу, перевел взгляд, на сидящего на земле маджикайя. Фрост был так близко. Казалось, протяни руку, придуши мерзавца и отомсти за погибших. Ника поняла, что подобная мысль промелькнула в голове Репентино.

Грегори почувствовав это напряжение и превознемогая боль во всем теле, поднялся на ноги. Дернул ворот, похожего на решето халата и спросил:

— У тебя ко мне тоже какие-то претензии?

— Есть парочка, — кивнул Репентино.

Кирран решил развеять нависшее, как грозовая туча напряжение и невинно хлопая ресницами, попросил:

— Дружок, переправь меня в медчасть. Нужно во что бы то ни стало сохранить мне ногу.

Дин закатил глаза, и они с раненным егерем тут же исчезли.

— Позвоните мне, — крикнула девушка вдогонку.

Сиреневая межпространственная пыль закружилась в нелепом танце, оседая на асфальт.

Ника вздохнула, уперла руки в бока и покосилась на Фроста.

— Сама не знаю, зачем я вам помогаю, — сказала она гордо.

— Быть может, я вам нравлюсь? — игриво предположил Фрост.

Ника кивнула.

— Да. Возможно. Как мусороуборочная машина в пять утра.

Мужчина усмехнулся и посмотрел на свою ладонь. Правильная геометрическая фигура, больше не была симметрична, потеряв свои защитные свойства.

— Мне нужно, как можно быстрее обновить пентаграмму. Пока я рядом с вами, я нахожусь в постоянной опасности. Надеюсь, вы не собираетесь, провожать меня до дома?

Ника достала из кармана шоколадную конфету и, отправив ее в рот, сказала:

— Вообще-то, собираюсь. Вы, типа там во всех местах ранены. И мне нужно убедиться, что вы не умрете в своей постели.

— Боитесь, что засадят вашего неприрученного родственника?

Ника кашлянула и молча достала из сумки карту. Но, к сожалению агента, дома на Благополучной улице сегодня были иначе «перетасованы». Каждый раз, если жилище охраняемого объекта подвергалось незапланированному визиту посторонних, а когда Грегори Фрост назвал неправильное имя стража, он оказался чужеродным гостем, дом в целях безопасности менял свое местоположение.

— Что-то я не поняла, — проглотив конфету, возмутилась девушка. — Мне дали не ту карту. Ну, Луви…

И тут Верис сообразила, что карту нужно обновлять после каждого изменения. Например, со сменой имени стража. Все это было указано в инструкции, которую девушка так и не нашла времени хорошенько изучить.

Фрост вздохнул и сказал:

— Мой дом уже перемещался, когда вы вероломно вломились в него пару дней назад. Теперь нужно вызвать черную курицу. Она проводник.

— Та кошмарная птица, что сидит на качелях?

— Да.

Мужчина долго смотрел на девушку.

— И что вы стоите? — не выдержала Ника. — Вызывайте!

— Чертов день, — наконец сказал Фрост. — Я позову курицу, но предупреждаю, Верис, чтобы не было никакого глумливого выражения на вашем лице, пока я это делаю.

— Даже если вы заговорите на курином языке, мое лицо останется безразличным, — сказала агент уверенно.

Грегори еще какое-то время молчал, но потом, набрав в легкие побольше воздуха, произнес:

— Ко-ко… Залубко, ко-ко…

На лице Ники появилось то, самое глумливое выражение, с которым девушка не смогла справиться даже при титаническом желании. Она готова была взорваться, но держалась из последних сил.

— «Ко-ко Залубко»?! — переспросила девушка и издала несколько сопящих отзвуков в попытке обуздать смех.

— Я не давал курице такую кличку, если вы об этом Верис. И позывные я тоже не придумывал!

— Это типа, чтобы никто не догадался, как вызвать проводника?

— Возможно, чтобы Вызывающий чувствовал себя непреодолимо глупо.

Через минуту на дороге показалась черная курица. Она предупредительно постучала когтем по асфальту и направилась в нужном направлении.

— О! Вот и Залубко, — издевательски улыбнувшись, сказала Ника.

— Идемте, — произнес мужчина хмуро.

— А с чего вы взяли, что я вечером буду именно в баре? — вдруг спросила девушка, швырнув обертку очередной конфеты в сторону. — Как вы меня нашли?

Фрост лукаво ответил:

— По конфетным фантикам, — усмехнулся он. — Я оставил маячок на вашем мизинце. В тот, самый вечер, когда вы были троллем.

— Что? Зачем?

— Так, на всякий случай. Как видите не зря.

Ника съела еще одну конфету, стыдливо спрятала обертку в карман, и посмотрела на свой мизинец.

— Вы что следили за мной? — перекатив жевательную карамель за другую щеку, спросила она.

— Не беспокойтесь, у меня не возникло желание понаблюдать, как вы спите или принимаете душ, — произнес Фрост удовлетворенно. — От вас мне нужен только дневник Ментора Менандра. Ну, и немного покоя.

Ника посмотрела на маджикайя скептически, но ничего больше не сказала. Лишь вытащив из мизинца, похожий на занозу маячок, девушка облегченно вздохнула. И как она не заметила его раньше?

Минут через десять они оказались у дома номер двадцать один. Черная курица забралась на качели и важно дернула клювом. Фрост постучал в дверь.

— Кто-там? — отчеканил страж.

— Открывай… эээ, Вильгельм.

— Оооо, хозяин стал благоразумным и признал нашу автономию, — захихикал домовик.

Ника усмехнулась, подарив Фросту игривый взгляд. Маджикай скривился.

— Да, да. Благоразумнее некуда. Открывай уже!

Дверь отворилась. Страж вежливо поклонился, приглашая в дом.

Фрост резко обернулся к агенту службы охраны и предложил:

— Верис, не попьете со мной чай?

— Чай? — удивилась Ника.

— Ну, или что вы там пьете? Пиво?

— А у вас есть пиво?

— Нет. Поэтому я предлагаю чай. Мне нужно с вами серьезно поговорить.

Ника погрозила пальцем.

— Предупреждаю, я даже слышать не хочу о сотрудничестве. Ни о какой сделке. И я не отдам вам дневник Менандра.

— Ни о какой сделки речи не пойдет. В конце концов, вы имеете право знать.

— Знать что?

— Так значит, вы согласны на чай? — спросил Фрост вполоборота.

Ника выдохнула и сказала:

— Согласна. Надеюсь, вы пьете сладкий.

— Пью, а что?

— Я подсыплю в вашу сахарницу стрихнин.

— Ох, Верис! Вам не надоело язвить?

— Отнюдь.

— Заходите, черт бы вас подрал!

* * *

Ника напряженно мешала ложкой в чашке с чаем. Она поняла, что какое-то время просто наблюдала за своим подопечным. Как он совершенно расслабленный натягивал на избитое тело свежую рубашку, выводил на ладони новую защитную пентаграмму, наливал кипяток, бросал в чашку кусочки сахара. Пока ее мысли не зашли слишком далеко по тропе добродушия, Ника заставила себя вспомнить, что ненавидит Фроста. Предателя, убийцу и просто коварного ублюдка.

Разрушив тишину, девушка спросила:

— Позвали меня, чтобы я наблюдала, как вы похлебываете каркаде? Это чайный эксбиционизм? Вы хотели серьезно поговорить об этом отклонении?

Фрост аккуратно поставил кружку на стол. Где-то он слышал, что одиночество не становится безумием, если его с кем-то делить. Глупо конечно, но эти мысли прочно засели у него в голове. Мужчина оглядел обремененную старыми книгами и свитками кухню и спросил:

— Хотите знать, зачем мне все это. Куда ухожу, что изучаю?

— Да, — развернув конфету, согласилась Верис. — А то я плохо сплю по ночам.

Фрост вопросительно поднял бровь.

— Просто послушайте меня, Ника. Послушайте, как незнакомого человека. Без иронии, без сарказма.

— Как незнакомого?

— Да. Будьте любезны.

— Буду — согласилась девушка. — Только наденьте пакет на голову. А то ваше лицо мне кого-то напоминает.

Фрост зажал рукой глаза и покачал головой.

— Видят небеса, вы посланы мне в наказание, — пожалился он.

— Тогда вы легко отделались. Потому, что за то, что вы натворили…

— Да в том-то и дело, что я ничего не делал, — перебил маджикай и, повысив голос, отчеканил: — Я. Не. Убийца. И. Не. Предатель.

Ника откусила от конфеты половину, сделала глоток остывающего чая и сказала:

— А никто и не ожидает, что вы признаетесь. Но я вот, например, видела вас.

— Вы не могли меня видеть, потому что я этого не делал.

— Да и кто тогда это был?

— Может быть, кто-то переодетый в тролля? — иронично спросил Фрост.

Ника вспомнила историю Варпо Цератопа и умерила пыл.

— Хотите сказать, что вас подставили?

— Я надеюсь, — сказал Фрост.

Девушка заметила, как в его глазах блеснуло отчаяние.

— В смысле надеетесь?

— Проблема в том, что я ничего не помню.

Ника дернула бровями и уселась поудобней.

— Не помните?

Фрост кивнул:

— Со дня, когда в храме последний раз отмечали праздник шаманов.

Девушка посмотрела вверх, пытаясь в направлении прошлого пересчитать года. Самобытный праздник шаманов отмечался раз в три года, на седьмую луну. В этот день, а точнее ночь устраивалось шумной действо — пляски вокруг костров, купание в святых источниках, а также торжественные песнопения. По приданию в эту ночь вода дружила с огнем, а тень со светом.

— Погодите, но это почти за год до…

— До Мерзкой Ночи, когда был сожжен храм. Все правильно. Последнее, что я помню, это как после праздника, немного перебрав вина, я отправился спать в свою комнату… — Фрост замолчал.

— А потом? — спросила Ника.

— А потом Верис, — он снова повысил голос, — я очнулся в ней, пять лет спустя. И ничего не помню из того, в чем вы все меня обвиняете!

— Не помните?

— Абсолютно ничего. Поэтому я с уверенностью заявляю, что не мог причинить боль тем людям, которых знал. Которых любил.

Ника посмотрела на чашку чая, ставшую совершенно холодной.

— А зачем вы мне все это говорите? И почему я должна вам поверить?!

Фрост отхлебнул из своей кружки и ответил:

— Масса поверил. Он залез мне в голову и ничего не нашел там. Это для вас не аргумент?

— Залез вам в голову? Масса? Неее, не может быть. Без официального разрешения он больше этого не делает! — встав на защиту начальника, возмутилась девушка.

— Тогда почему Рик'Ард так просто согласился меня охранять?

Грегори иронично дернул бровями.

Первым, что сделал Масса, когда увидел пришедшего за помощью Фроста, заставил испытать воскресшего маджикайя ужас тех, кто пострадал в ночь сожжения храма. Крики казалось, длились вечно, пока телепат проводил поиски нужных воспоминаний. Найди Масса любой намек на причастность сигнатурного маджикая к прошлым злодеяниям, не раздумывая отправил бы Фроста в деспотию боли и страха — на долгие годы, а может и вечность. Рик'Ард способен на жестокую месть, но покопавшись в голове Фроста понял — ему нечего предъявлять. Результат исследования ректора Института Милосердия это подтвердил: объект экспертного исследования страдает частичной потерей памяти, предположительно возникшей после различных психоделических повреждений. Выявлена основательная неспособность помнить текущие события. Наблюдается затруднение в приобретении фактических знаний.

Грегори действительно ничего не помнил и чувствовал, что не способен на подлость, предательство, что он не убийца. Рик'Арду Масса нужна была только правда, поэтому он согласился опекать Фроста до суда.

— Это что получается, Масса знает, что вы ничего не помните?

— Лишь поэтому я все еще жив, — уныло сказал мужчина, — если это можно так назвать.

В каждой душе, в которую неосторожно заглядывал телепат, навсегда оставались болеточащие шрамы. После встречи с начальником протекториата Фрост стал плохо спать по ночам.

— А что вы от меня хотите? — спросила Ника, до конца не осознавая услышанное.

— Мне нужен дневник Ментора Менандра.

— Зачем?

— С помощью него я хочу воссоздать пропущенные годы. Для меня это важно. Я сейчас не предлагаю никакой сделки, — мужчине дались следующие слова с трудом: — Я прошу помощи.

Ника вспомнила байки про старика Менандра, о сотворенном зеркале правды, что способно показать самую забвенную ложь, любого кто смотрелся в него. Но все услышанное упрямо не укладывалось в голове. Ника поняла, что ей требуется какое-то время вдали от ненавистного лица Грегори Фроста, его пристальных черных глаз.

Девушка быстро поднялась и сказала:

— Ммм, я тут вспомнила, мне нужно забрать свинью из бара.

— Что? — опешил маджикай. — Свинью? Верис, я говорю правду.

Ника растерянно посмотрела в пол.

— Это сейчас не имеет никакого значения. Мне просто нужно идти.

Фрост проводил беспокойную девушку до самой двери. И было в нем что-то ранимое, когда он, держась за дверную ручку, спросил:

— Вы придете завтра?

Ника обернулась. Оглядела стоявшего на пороге маджикайя, заметила проступившую на его плече кровь. Червленое пятно на белой рубашке, словно бессодержательная чернильная клякса Роршаха тестировала агента Верис на профпригодность.

— Я вызову вам врача, — спускаясь с крыльца, сказала она.

— Не стоит. Справлюсь с этим сам, — произнес Фрост, держась за плечо, раненное пару дней назад ритуальным клинком. — Ника…

Агент Верис вдруг возмутилась:

— Я в некотором замешательстве, знаете ли! Надо переварить. Подумать. То есть… я даже не хочу начать пытаться вам верить.

Фрост улыбнулся.

— Я понимаю.

— Хорошо. Тогда, — Ника кивнула, — до завтра.

Агент Верис вернулась в клуб «Помойная Кошка». Сразу после заварушки колобродивший народ начал расходился по домам. Бармен собирал уцелевшие бутылки спиртного и подсчитывал убытки, а полуобнаженные танцовщицы, как только заткнулась музыка, быстро переквалифицировались в уборщиц, собирая осколки и расставляя по местам пострадавшую мебель. Хозяин клуба, сидел за столом в центре танцпола и с многострадальным выражением на лице прижимал к ушибленной голове пакет фруктового льда. Ника направилась к родственнику.

— Здравствуй, — робко произнесла она, пробуя по взгляду распознать настроение Гевина.

Дрисварколь убрал пакет со льдом и покаянно посмотрел на племянницу.

— Здравствуй. Садись.

Ника улыбнулась и присела напротив.

— Выпьешь что-нибудь? — спросил морриган, щелчком пальцев привлекая бармена.

— Если только воды.

— Только воды, — скомандовал Гевин. — Как ты? Я не сильно тебя?

— Пара синяков, — ответила Ника, ободряюще сжав руку морригана.

— Прости, ты же знаешь, я неадекватен бываю.

— Я не в обиде. Все нормально, правда. Скажи… а вы тут тролля не находили или бесхозную свинью с трусами на голове?

Розовокожая официантка принесла гостье воды, и нечаянно услышав предмет разговора, перед тем, как откланяться сказала:

— Мы заперли тролльчонка в подвале. Он ужасный проказник.

— Так это твой? У современной молодежи странные вкусы при выборе домашних животных, — усмехнулся Гевин. — Сейчас скажу, чтобы привели.

— Не-не-не, — поторопилась Ника. — Если можно пусть он побудет у тебя. Пока я его не пристрою. Стены моей кладовки его не выдерживают.

— Сколько угодно, Ника. — Дрисварколь с восхищением посмотрел на агента Верис. Он не знал о чем с ней говорить и как правильно себя вести с повзрослевшей племянницей. — Совсем уже большая стала. Почему не заходишь?

Ника сделала глоток воды и ответила:

— Вообще-то я бываю здесь почти каждый четверг.

Гевин не нашел чем оправдать свою невнимательность, он лишь со вздохом положил пакет фруктового льда на гудевшую макушку.

— Как голова? — обеспокоенно спросила Верис.

— Перегрузилась… Ника, прости, я совсем тебя забросил. Я почти ничего о тебе не знаю.

Стаи бесполезных мыслей, летали по просторам прокуренного сознания Гевина. Но племянница, как оказалось, не собиралась поджигать костер неожиданного сгорания от стыда.

— Да в моей жизни мало нового. Скажи, ты не злишься, что я встала на защиту Фроста? Ты мог его убить.

— Нет. Не злюсь, — неожиданно для девушки ответил морриган. — Ты правильно поступаешь, что ждешь суда. Не бери на себя ответственность лишать кого-то жизни. Никогда. Даже если эта падла виновен. Не пачкай руки. — Гевин посмотрел на свою жесткую ладонь. — Я вон, свои до сих пор не отмыл.

Ника понимала, что имеет ввиду дядя. Она сказала:

— Но у вас тогда не было выбора.

— Выбор был! — возразил Гевин, швырнув пакет льда на стол. — Тогда переполненные гневом мы казнили всех, на кого падало подозрение. Очевидным предателем являлся ведь только твой отец… мой братец. А скольких приближенных к нему мы обрекли на тяжкие муки. И что? Как выяснилось, половина из них, ни в чем не виноваты. Разве только в том, что были слабы духом. Кого-то мы загубили просто так — на кураже. А в ком-то в день сечи сидели малумы. Дьявольские твари!

Ника заинтересованно придвинулась ближе и спросила:

— Получается, что и Фростом в ту ночь могли управлять ящеры?

— Откуда мне знать? Может и могли. Спроси у посла этих уроборийцев. Может Датрагон расскажет тебе, чем эти демоны подкупили наших товарищей. — Гевин захрипел, как старый патефон: — Послушай, Ника, не верь Фросту. Он водился с Датрагоном, был другом твоего отца. Ты, конечно, не обязана меня слушать, но вот тебе мой совет: делай свою работу и никуда не ввязывайся. Не вороши прошлое, что-нибудь обязательно всплывет, начнет вонять, отравляя тебе жизнь.

— Я это уже поняла, — сказала Ника и сделала последний глоток воды. — Поздно уже, я пойду.

— Отвезти тебя?

— Спасибо, у меня проездной.

Девушка подошла к морригану и подарила ему немного тепла, чмокнув Гевина в щеку. Дрисварколь разучился адекватно реагировать на нежность, он запустил руку в карман и вытащил несколько бумажных купюр — так он обычно благодарил женщин за ласку.

— Возьми, — стыдливо протягивая деньги, сказал он.

— Зачем? — удивилась Ника.

— Я ведь совсем тебе не помогаю.

— Мне не нужны от тебя деньги, — мягко сказала Ника.

— Возьми. Я могу дать тебе только это.

— Знаешь, оставив у себя тролля, ты мне очень поможешь.

— Мы же уже договорились, я буду держать его столько, сколько тебе понадобиться, — облегченно выдохнув, заверил Дрисварколь.

— Спасибо. Заходи в гости, — приличия ради пригласила Ника.

Ради приличия морриган согласился:

— Конечно, зайду. Может, на следующей неделе, да?

— Да, — кивнула девушка, — было бы хорошо.

Дрисварколь неуклюже улыбнулся. Он не собирался приходить и Ника об этом знала.

Девушка вышла из клуба «Помойная Кошка». В этот непогожий вечер, снова моросил дождь. Где-то гремел гром, и пасмурная хмарь нависала над клубом. Ника застегнула куртку. Холодный ветер раздул морок неясных мыслей, как осенние листья, по закоулкам души. Агент Верис перестала чувствовать себя запущенным в небо надувным шариком, бесконтрольно бороздящим воздушные просторы. В конце концов, у нее появился план по освобождению разума из липких пут совести.

 

Глава одиннадцатая «Кот и мыши»

Яркая молния расчертила небо. Белокаменный Симург, что хищной птицей восседал на восточной и самой высокой башне храма Рубикунда, никогда не видел грозовой небосвод так низко. Ему вообще, не доводилось знать о суровых планах матушки-природы. Желтые облака, поглощая друг друга, складывались в сложно-структурный слоеный пирог и будто подгорали в старой печи продажной фортуны. Занавес атмосферных явлений стал подниматься, приглашая на сцену иномирных лицедеев. Небо, словно огромный осьминог, всасывало стабильные нижние слои облаков и протягивало огромные щупальца к храму. Поднялся холодный ветер. В брюхе нерукотворного монстра что-то громыхнуло и невидимые физическим зрением ворота открылись…

Сугойши, Авециано, Чистый Герор, Лавила Свифт, Пол, Риарх, Тиавель…

Зеленые, как молодая трава глаза Тиавеля смотрели на багровую гладь. Верный сторожевой пес по кличке Вермут зубоскалил обоженную морду. Он был слишком предан своему хозяину, чтобы бежать, оставив мертвяка без охраны.

Вой переходящий в жалостливый скулеж.

Анарет Дижон, Бобеко Ри, Лисавет Ширкая, Нила, Давид Дорн, Симон, Эллетта…

Маленькая рыжеволосая Эллетта, прижав окровавленные ладоши к ушам, зажмурилась — девочка никогда не видела таких чудовищ.

Грязные лужи крови в детских постелях. Огромные желтые зубы, пожирающие юную плоть.

Криста, граф Оливера, Зиратта Паутан, Арруна, Юджил, Оррига…

Чванливого старикашку Оррига, словно штопаный шерстяной носок вывернули кишками наружу.

Недолгая тишина. Чьи-то молитвы.

Чаада, Мирон Мортон, Бякишта…

Доходяга Бякишта с оторванными по самый локоть руками бежал по коридору, искренне не понимая, какого бога его поганый язык мог оскорбить и разгневать, и за что всем подобная участь.

Теплая вонючая ночь чужими криками стояла в ушах. Чужая боль, словно венерина мухоловка, захлопывала чувствительные листья ловушки. Грегори простонал в подушку от страха. Он понимал, что если немедленно не проснется, то неизбежно сойдет с ума. Столько личностей не сможет без последствий ужиться в его голове. На выручку пришел зазвеневший будильник. И наваждение пропало. Мужчина поднялся с влажной от пота постели, осмотрелся. Комната была реальной, обстановка привычной. Лишь вид из окна оказался чужим.

Кроме агента Верис в лифте ехали еще пара маджикайев — мало кто спешил на работу в такую рань. Попутчики удивленно косились на похоже приколдованную девушку, нажавшую кнопку тринадцатого этажа. Резиденция посла Датрагона не являлась глиптотекой, чтобы у случайно заблудившей барышни глаза горели подобным смыслопорождающим блеском и даже не зоопарком, чтобы с таким заинтригованным лицом спешить в гости к рептилиям.

Номера этажей поочередно загорались красным, и лифт упорно двигался вверх. Воодушевленная Ника нервно трясла ногой, мысленно перебирая в голове все те вопросы, которые собиралась задать Датрагону. Она лишь однажды видела живых малумов, и понятие не мела, как вели себя ящеры в мирное время. Сейчас — на одиннадцатом этаже, идея забежать в гости к послу, показалась Нике до смешного ребяческой. Но, в конце концов, она собиралась, используя репортерский пропуск Лизабет Локус, просто задать пару вопросов, а Датрагон мог на них ответить или не ответить, выставив псевдожурналистку за дверь. Не станет же он раздирать ее плоть и высасывать глаза, как только увидит?

«Или станет?» — взволнованно подумала Ника.

Лифт открылся, слегка подпрыгнув. Перед агентом предстал просторный атриум. Источником света здесь служил огромный, будто усыпанный множеством драгоценных камней светодиодный купол. Его своды поддерживали массивные черные колонны из природного камня. В центре на полу была изображена похожая на красное солнце лучистая фигура, стрелы которой являлись распределительными дорожками. Резиденция занимала весь этаж: здесь были комнаты для исследований и опытов, кухня, служебные помещения, апартаменты для гостей и переговоров, место для отдыха, СПА и даже пятнадцатиметровый бассейн и, конечно, личные покои посла Датрагона.

Двери лифта громыхнули и закрылись. Ника прошла в центр парадного зала и не без опасливой дрожи осмотрелась. Агент Верис не ожидала, что здесь будет столько вооруженной охраны. Девушка даже не вспомнила, когда в последний раз видела огнестрельное оружие своими глазами. Все без исключения стражники были одеты в черные кожаные комбинезоны и носили красные повязки на правом предплечье, как символ гвардейцев Датрагона. Но больше всего Нику заинтересовали, висевшие на поясах служащих подгнивающие тушки животных: птиц, крыс, кошек, миломордых щенков. Ника возрадовалась, что не успела позавтракать, иначе бы ее непременно стошнило на этот дорогой, тщательно отполированный мраморный пол. Верис вспомнила, что когда-то и Грегори Фрост носил мертвого воробья у себя на поясе — появился еще один вопрос к послу Датрагону.

Миловидная девушка, в красном латексном одеянии и зачесанными в высокий хвост волосами, подошла к агенту службы охраны.

— Здравствуйте, меня зовут Амалией. Я могу вам чем-то помочь? — спросила она без явного интереса к гостье.

— Я бы хотела попасть к послу, — сказала Ника скромно, совершенно не уверенная с каким тоном по шкале наглости разговаривают хроникеры.

Девушка в красном удивленно осмотрела визитершу, достала из кармана планшетный компьютер, стилус-ручку и предприимчиво произнесла:

— Назовите ваше имя и вопросы, по которым хотите обратиться. Я запишу вас на личную консультацию, которая состоится… приблизительно через две недели.

— Две недели? — изумилась Ника. — А почему так долго?

— У посла очень много работы. Консультации он устраивает раз в месяц, по свободному графику, — сказала Амалия, неуважительно посмотрев на часы, враждебно обхватывающие ее тонкое изысканное запястье.

Ника залезла в карман куртки и вытащила серебряный пропуск журналистки Лизабет Локус.

— Я пишу статью и хотела бы взять интервью…

Амалия вежливо улыбнулась:

— Оставьте свои данные и посол с удовольствием даст вам интервью, как только посчитает это возможным.

— А если бы я была агентом ЦУМВД? — спросила Ника притворно.

До этого момента удостоверение сотрудника всегда ей помогало, и Верис была готова его предъявить.

— У рядовых агентов нет абсолютно никаких привилегий. Посол Датрагон лишь арендует здесь помещение. Он не сотрудничает с директоратом управления.

— Прям уж так и не сотрудничает? — усмехнулась Ника. — Мне всего-то нужно задать ему пару вопросов.

Девица в красном была непреклонна:

— В данный момент вы не сможете этого сделать.

Ника фыркнула и направилась обратно к лифту.

— Тоже мне, важная персона, — прыснула она.

Верис чувствовала потребность в новой информации и не могла позволить себе, начать доверять Грегори Фросту взяв за основу личные впечатления и пристрастия. Ника считала, что обязана сделать выбор «поверить ему или нет» до того, как сегодня, переступив порог дома своего подопечного, посмотрит в его глаза. Почти у самого лифта агент обратила внимание на далекую черную дверь, к которой услужливой стрелой вела одна из красных мраморных дорожек. Тяжелые створы разъехались, выпустив, словно из паучьего гнезда две уродливые твари. Одна из них, тупоголовая пучеглазая пестро-оранжевого цвета, быстро перебирая кривыми ногами что-то бурно рассказывала. Вторая зеленокожая с лицом похожим на закругленную морду лягушки, потеряв нить повествования, остановилась и, учуяв в воздухе нечто знакомое, дернула ноздрями. Это было то самое существо, напавшее на Фроста пару дней назад в переулке. Верис хорошо запомнила короткопалого уродца и висевшее у него на поясе хрустальное орудие. Ника поспешила спрятаться за колонной.

— Вот, гады, — прошептала она, стараясь быть незаметной.

В ее голове тут же развернулись коварный план и фундаментальная интрига Датрагона. Ника подумала, что наверняка посол, задумал убить Фроста, потому что маджикай что-то знал, но, к сожалению, ничего не помнил об этой тайне. С обличающим лицом и чуть ли не с победоносно отступающим кличем, Ника попятилась назад. Где уж ей, в порыве тайного озарения, было заметить выходившего из лифта нескладного рыжеволосого парня с тележкой. Повалились какие-то чашки, колбы, инструменты, провода, а уникальная акустическая система атриума быстро разнесла этот грохот по залу. Ника успела спрятаться за юношу, присев за телегой. Гвардейцы обратили внимание на источник шума, но узнав в нем недотепистого разносчика, спокойно вернулись к работе.

— Что ты натворила? — пискнул парень, позеленев и покраснев одновременно.

— Прости, — прошептала Ника. — Я тебя не заметила.

Юноша был напуган не меньше.

— Меня опять накажут, — запричитал он и упал на колени, судорожно подбирая разбросанные инструменты.

— Брудо! — прокричала девушка в одеянии из красного латекса. — Немедленно все здесь убери!

— Сейчас, сейчас, — покорно закивал юноша, ползая по мраморному полу, собирая провода и колбы. Стальное мигающее разноцветными огнями кольцо выкатилось из его рук и поскакало под ноги зеленокожей твари, что пристрастно принюхиваясь, приближалось к тележке. Уродец пнул сбежавшее звено, словно постылый футбольный мяч и нерадивому Брудо пришлось ползти дальше, жадно хватая руками ускользающий предмет, как брошенную на ветер милостыню.

Ника в страхе прижалась к тележке, соображая, какую из ее конечностей зеленокожая тварь откусит первой. Девушка скрестила пальцы для фарта. Проблемой агента Верис всегда было неумение выстраивать логическую цепочку последовательностей и создавать планы. Ника, как обычная девушка руководствовалась эмоциями, полагаясь на, увы, не всегда проницательное шестое чувство. Зато бредовые порывы частенько проникали через лазейки разума, для контроля над ее телом. Вот и в этот раз, посмотрев на тележку до самого пола накрытую красной скатертью, девушка взволнованно приподняла край ткани и, убедившись, что тут достаточно места, чтобы поместиться одному юному агенту службы охраны, юркнула в хромированное убежище. Здесь было жутко неудобно, но судя по удаляющимся шагам, существо с лицом лягушки, не обнаружив ничего подозрительного, прошло мимо. Удивительно, но очень часто явственная череда неудач, приводит к очевидно удачному финалу. Ника благодарно обняла находившееся под тележкой мусорное ведро и, просидев какое-то время в безмолвии, высунула пятку кроссовки для высвобождения. В этот момент, возможно, самый неподходящий в жизни невезучего агента, тележка покатилась. Верис едва не закричала «погодите, я сойду!», но вовремя себя остановила.

— Ты неуклюжий недоносок, — послышался голос, принадлежавший девушки в красном. — Вечно у тебя все из рук валиться! Давай быстрее.

— Этто-не-я, — отозвался паренек. — На меня налетела, к-какая-то дура.

Ника сощурилась, как мстительная кошка. Через зазоры она видела, как мелькал красный пол — сориентироваться, куда ее везут, не представлялось возможным. Электронный писк известил об открытии дверей, по стуку каблуков Верис поняла, что тележку перехватила девица в латексе.

— Здравствуйте, посол, — проскулил Брудо, вошедший следом.

Донеслось шипение:

— Почему так долго?

— Брудо прокопошился, как невеста в день свадьбы, — сказала Амалия.

Послышался понурый голос юноши:

— Пппростите, посол, эт-того больше не п-повториться.

Сообразив, что оказалась в апартаментах Датрагона, Ника еще крепче обняла ведро. Тележка остановилась, скрипнув тормозами. Верис взмолилась, чтобы сегодня, ни одной душе во всей вселенной не пришло в голову заглянуть под какую-нибудь красную скатерть.

— Мальчишка, напомни, почему я терплю тебя, если ты не можешь справиться даже с тележкой? — спросил тихий голос, который как поняла Ника, принадлежал послу.

— Потому что я н-носитель номер два, — сказал Брудо печально.

— Ты настолько убогий, что я все время забываю об этом.

— Некая Лизабет Локус хотела взять у вас интервью, — заговорила Амалия, взяв какие-то инструменты с тележки.

— Интервью? Из какой она газеты? — поинтересовался посол.

— Она не сказала, — девушка ушла вглубь комнаты. — Явно какой-то внештатный хроникер.

— Ладно, начинай, — сказал шипящий голос. — Сегодня будь поласковей.

Ника сглотнула и пожелала превратиться в бездыханный камень на дне непроглядного омута, до которого никому нет особого дела. Верис оказалась готова вечность отсидеть в духоте, под спасительной скатертью, лишь бы осталась незамеченной эта очередная шалость судьбы. Ника услышала звук расстегнувшейся молнии, как забренчали пряжки и тихий стон. Желудок свело судорогой, как только она подумала, что, скорее всего, будет присутствовать при какой-нибудь зоопарафилии. Возможно, если агента не найдут и не заставят участвовать в этой оргии, то за бутылочкой крепкого пива Верис расскажет о случившемся Репентино и это будет даже веселый вечер.

— Брудо, подай ведро, — требовательно произнесла Амалия.

Ника посмотрела на стальное ведро в своих руках.

Красная ткань приподнялась, показалась худая веснушчатая рука юноши, затем его удивленное изъеденное оспами лицо. Ника поняла, что парень чудом сдержался, чтобы не упасть в обморок от беспокойства.

Брудо начал заикаться:

— Эээ, т-тут… эт-то…

— Что? Ты его не взял? — возмутилась девушка в латексе.

Агент Верис не нашла ничего лучше, как погрозить парню кулаком и с каменным лицом вручить ему каверзное ведерце. Недоросль, принимая подарок, растерянно кивнул и молча опустил скатерть.

— Поставь туда, — сказала девушка в красном.

— Х-хорошо.

— Все можешь идти.

— Дд-досвидания…

Раздался писк открывающихся дверей. Ника кое-то время прислушивалась, пытаясь понять, дал ли рыжеволосый Брудо каким-то образом знать, что внутри тележки находится напуганная до смерти Случайность. Но и через пять минут никто под скатерть не заглянул.

Время шло, Ника ждала. Здесь было жарко, капли пота неприглядным ожерельем собирались на шее. Воздуха с каждой просиженной секундой становилось все меньше, и агент службы охраны была готова вытащить голову из-под скатерти, чтобы просто подышать. Девушка сидела и придумывала, что именно стоит написать в смс Киррану, чтобы верный товарищ смог без труда вызволить ее из очередной неловкой ситуации.

В апартаментах не было ни суеты, ни беспокойных шагов, ни разговоров, что царили в парадном зале. Поэтому когда раздался яростный рев, девушка вздрогнула и, не сумев удержать любопытство, оттопырила край скатерти. Свежий воздух нежной волной прошелся по руке, поласкал ноздри. Небольшой зазор явил агенту Верис одно из самых неприятных зрелищ, что она, когда-либо видела. В центре комнаты сидел полуголый ящероподобный человек или же человекоподобный ящер, а миловидная девушка в красном латексе осторожно сдирала с его спины ороговевшую чешуйчатую кожу. Посол не был похож на тех лягушкамордых или клюворотых ящеров, которых довелось видеть Никарии, но казался не менее устрашающим.

Полукровка Ксенкс Датрагон являлся результатом эксперимента по скрещиванию двух генетически несовместимых видов — человека и ящера уроборийца. Кожа на лице, передней части туловища, сгибах локтей и коленей, ладонях имела серо-палевой оттенок, а вся остальная сапфировый окрас узорчатого полоза. У посла были длинные серо-голубые волосы, темные круги под глазами, хищные ноздри, тонкие губы. Ника сумела разглядеть пирсинг на переносице, кольцо на нижней губе, правом ухе и иглы в сосках. Смотря на это существо, Верис, не могла понять, посол от кожесдирательного процесса получает удовольствие или нестерпимую боль. Ника убрала прядь волос со вспотевшего лба за ухо и опустила скатерть, молясь всем известным богам, чтобы экзекуция поскорее закончилась. Агенту пришлось просидеть в духоте еще какое-то время, прежде чем она услышала приближающиеся к тележке шаги. И это не был торопливый цокот каблуков девушки в красном латексе. Тихое шуршащее движение. Агент Верис замерла в надежде и страхе одновременно.

Скатерть медленно приподнялась.

— Не надоело там сидеть? — наклонившись, поинтересовался Датрагон.

У него был тяжелый взгляд зеленых глаз, острые скулы и причудливый чешуйчатый рисунок на лбу.

Ника еще мгновение просидела неподвижно, где-то в глубине души надеясь чудесным образом слиться с хромированной поверхностью своего убежища. Через несколько секунд посол уважительно протянул Нике когтистую руку.

— Не эта ли девушка хотела взять у меня интервью? — спросил он, поворачиваясь к помощнице.

— Она самая, — выглядывая из-за плеча Датрагона, ответила Амалия, — я сейчас вызову охрану.

— Не стоит, — сказал посол и посмотрел на Нику. — Вам там больше нравится, госпожа… Локус?

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась агент Верис, но игнорируя протянутую руку, самостоятельно вылезла из тележки.

Она полной грудью вдохнула теплый влажный воздух, как если бы до этого момента никогда не дышала. Ника бегло осмотрелась: обои с богатым орнаментом, гротескная лепнина на потолке, высокое окно с витражом, обилие драпировки, кованная массивная кровать с красным балдахином, старинное почти двухметровое зеркало в гипсовом обрамлении.

«Тяготеющий к пафосу полукровка!» — подумала незваная гостья.

Посол бросил колючий взгляд на свою помощницу, верно сообразив, Амалия немедленно убрала с глаз ведро с «выползком».

— Мое происхождение дает о себе знать, — сказал Датрагон, его голос стал приятным, даже нежным. — Мне жаль, что вам пришлось все это наблюдать.

— Я ничего не видела, — наконец, имея смелость расстегнуть куртку, ответил Ника. Промокшая одежда назойливо липла к телу.

— Я понижу температуру, — произнес посол, подходя к панели климатизатора, удивив визитершу своим дружелюбием.

Искусственное происхождение почти всю жизнь Датрагона приносило ему массу неудобств. Например, посол не мог долгое время обходиться без воды, начиналось обезвоживание — он в буквальном смысле высыхал. Много лет назад в организм полукровки были искусственно введены специальные слизистые железы, поддерживающие в теле оптимальный уровень жидкости. Существенным минусом этой системы было постоянное ношение с собой сосудов специального концентрированного раствора. Они были встроены в левую руку Датрагона и менялись, когда вода начинала испаряться.

— Извините меня, — сказала Ника пугливо. — Я действительно хотела с вами поговорить, не прибегая к подобному способу, правда. Я случайно отказалась в этой тележке. Это недоразумение. Со мной такое случается.

— Недоразумения случаются со всеми, — изрек посол философски.

Верис не знала с чего начать, поэтому спросила:

— И с вами?

Датрагон безрадостно посмотрел на гостью:

— Вы имели дерзость без приглашения пробраться в мои покои, имейте благоразумие не тратить мое время напрасно. Правильно задавайте вопросы. Если вы пришли сюда за этим, конечно.

Посол кивнул помощнице. Понимая своего хозяина без слов, вышколенная девица в латексе принесла черный кожаный плащ и помогла хозяину одеться. Все помощницы Датрагона носили одинаковые красные костюмы и обезличивающее общее имя Амалия.

— Я вас внимательно слушаю, — сказал Датрагон и когтем показал на мягкое кресло. — Присаживайтесь.

Ника послушно присела и, вытащив мобильник, включила диктофон. Хвала техническому прогрессу, благодаря которому в телефон встроено масса полезных гаджетов для непредвиденных обстоятельств.

Госпожа Локус начала «интервью»:

— Эээм, у ваших гвардейцев на поясе висят тушки животных. Почему?

— Уроборийцы. Или как вы их здесь называете — малумы, вселяются только в пустой телесный сосуд, — ответил Датрагон. — Они способны вытеснять дух предыдущего хозяина, заняв его место. Мои люди не хотят лишиться души при встрече с демоном. Поэтому носят с собой вакантное для него местечко. Считайте это талисманом от злых духов.

— Получается, — Ника вспомнила, как в фильмах себя ведут журналистки и деловито закинула ногу на ногу, — что они могут вселяться в человеческое тело и управлять им?

— Да, уроборийцы владеют подобной техникой, — ответил Датрагон сухо в ожидании новых вопросов.

— Получается что в ночь, когда вы напали на храм…

— Лично я не участвовал в данном мероприятии, — доверительно понизив голос, осек полукровка.

— Спрошу иначе. Те люди, которые оказались предателями, могли быть одержимыми малумами?

— Одержимыми? — посол улыбнулся, обнажив мелкие острые зубки. — Возможно упомянутые «предатели» просто получили со стороны уроборийцев выгодное предложение?

Ника недоверчиво наморщила лоб.

Датрагон продолжил:

— Люди часто переоценивают преданность народа в мирное время. Разве когда все хорошо, вам не хочется кусок хлеба побольше? А когда у вас нет ничего, вы бесконечно благодарны за крошки.

— Из-за куска хлеба, я бы ни за что не обрекла своих друзей на подобные страдания. Уж лучше голодать.

— В данном вопросе нельзя не обратить внимания на желаемые ценности обеих сторон.

Горькая обида, постепенно начала подступать к горлу и голос Ники начал дрожать.

— И какие же ценности были у ваших малумов? — спросила она, с возмущенным блеском в глазах.

Датрагон ответил:

— Честолюбие. Презрение. Новые территории. Господство. И все остальное по заурядному списку эстетической тирании.

— Но ведь между нашими мирами не было никаких разногласий.

— Потому что не было контакта. При первой же коммуникации мы поняли… — полукровка пожал плечами, — что мы друг друга не поняли. У кота и мыши ведь тоже не было разногласий.

— Но почему на храм?

— Вас, великородных маджикайев, там было слишком много. Тех, кто был способен дать уроборийцам отпор. Великие наставники. Все те, кто хранил вашу историю. Секреты. Силу. Рубикунда был сердцем вашего мира. Но вы словно романтики, были наивны и не берегли свою душу. Он оказался на удивление незащищенным, правда?

— От предательства защититься невозможно, — с болью в голосе произнесла девушка.

Ника сожалела, что события Мерзкого Дня стали переломными не только для ее жизни, но и для мира в котором она когда-то беспечно существовала.

— Склонность к измене это слабость характера. От него не нужно защищаться. Характер должно воспитывать, — голос Датрагона постепенно набирал обороты враждебного тона. — Теперь вы беззубы. Ваши законы изменились. Сейчас ваш мир некому защищать.

— В тот день, не все великородные маджикайи погибли, — сказала «журналистка» резво.

Полукровка произнес:

— Согласен, осталось несколько моральных инвалидов далекой крови, да те, чьи молодые души отравлены скорбью и ненавистью. Маджикайи подобные вам. Наследники Победы, так вас называют? Наивные мальчишки и девчонки, когда в следующий раз малумы придут в ваш мир, хваленый директорат предоставят его им на блюдечке. Пожелав приятного аппетита, — последние слова посол почти прорычал.

Никарии вдруг показалось, что полукровка возмущен бездействием маджикайев. Из-за противоречий физиологии в Датрагоне боролись несхожие сущности, словно разнозаряжанные стороны магнита, насильно удерживаемые в экспериментальном теле.

— Но я уверен, лично вам повезет, — сказал посол ласково. — Ведь ваш папочка, позаботится о вас, госпожа Верис. Говорят, он вас любил.

Ника удивленно поднялась с кресала. Она не называла настоящего имени.

— Не удивляетесь. Мне знакомы лица многих наследников лишенных титулов маджикайев. Такая у меня работа. И вас я сразу узнал, — сказал Датрагон и присел напротив агента Верис на край стола, развернувшись вполоборота. Его голос снова был приятным: — Присядьте, Ника. Я существо дружелюбное.

— Мне пришлось, — агент Верис не поняла, зачем начала оправдываться: — Ваша помощница меня не пускала. А мне нужно…

— Для этого было достаточно назвать свое имя… истинное, — перебил посол. — Моя помощница наизусть знает имена всех достойных маджикайев, которых я могу принять в любое время. Присядьте. И вы не поделитесь со мной, в чем была притягательность подобной лжи?

— Просто о вас ходят много чудноватых слухов.

Полукровка улыбнулся, почти промурлыкав, спросил:

— Например?

— Много всяких.

— Ну же, смелее.

Никария нехотя ответила:

— Что вы высасываете глаза у своих гостей, но иногда журналисты избегают подобной участи. Чтобы быть внимательными и видеть, что они про вас пишут.

— Это не слухи. Присядьте.

— Спасибо. Я постою.

— Садитесь! — прорычал Датрагон.

Верис испуганно плюхнулась обратно в кресло.

— Так для чего вы на самом деле явились? — спросил посол ровным голосом. — Что вам нужно?

Ника решила задать, волнующий ее вопрос:

— Говорят, Грегори Фрост сотрудничал с вами…

— Люди, вообще, любят поговорить. А конкретно со мной, никто по имени Грегори Фрост никаких дел не имел.

Агент Верис вздохнула.

— Мне важно знать сотрудничал Фрост с малумами по своему собственному желанию или он был одержимый.

Датрагон осклабился.

— Как вы думаете, почему столь умный и предусмотрительный Рик'Ард Масса, назначил именно вас охранять вдруг воскресшего Фроста? Не обижайтесь, но даже ваше сегодняшнее появление указывает на безрассудство и непрофессионализм.

— По мне так, это указывает на мою храбрость.

Датрагон прошелся вокруг стола, рассматривая свои покои, словно был здесь гостем.

— Я бы назвал это глупостью.

Агент Верис уязвлено сказала:

— Называйте, это как хотите. Я делаю то, что я делаю. А вы так и не ответили на мой вопрос.

Посол встал позади агента службы охраны. Положил руки на спинку кресла, наклонился к уху девушки.

— Я ответил на несколько ваших вопросов. А вот вы мой проигнорировали.

Ника брезгливо отстранилась.

— Не знаю, — напряженно произнесла она, решив говорить доводами своего начальника, — может быть, потому что у меня с Фростом личные счеты и мне будет важно докопаться до сути. Поэтому Масса поставил меня.

— Сомнительный аргумент, — умильно шепнул Датрагон.

— Хорошо, — шлепнув себя по колену, дернулась Ника. — Какой правильный ответ?

Посол склонился еще ниже, горячим дыханием касаясь подбородка взволнованной барышни.

— Это провокация. Масса ждет появления вашего отца. Вы всего лишь сахарная приманка. Огненный барон ведь любит сладкое? А теперь отвечаю на ваш вопрос: Фрост «сотрудничал» с Отто Дебарбиери — с вашим отцом, Никария. А вот по собственному желанию это было, или по принуждению, мне неизвестно. Уж простите меня за мою неосведомленность.

Ника решительно поднялась с кресла, обернулась к послу и спросила:

— Причем здесь мой отец?

— Потому что именно ему захотелось самый большой кусок хлеба. Предполагаю, что даже триада карателей не сумела его уничтожить.

— Они не сумели его найти.

— Да, да. Огненный барон исчез, но обещал вернуться… Грегори правая рука, Ника любимая дочь… Притягательное сочетание, не так ли? Я бы на месте Масса тоже непременно свел вас вместе.

— Если все дело в моем отце, — Ника подавила бунт сверхъестественных возможностей и поинтересовалась: — тогда зачем пару дней назад ваши люди пытались убить Фроста?

— У меня с ним свои счеты. Еще вопросы?

Девушка заметила опасный блеск в глазах Датрагона.

— Вы не съедите мои глаза? Не убьете меня? — спросила агент Верис наивно.

Посол добродушно рассмеялся — у него были свои, мало кому известные планы на эту девицу.

— Что вы, Никария. У нас с вами есть кое-что общее, — он взглядом скользнул по грубому послеоперационному шраму на ее груди. Ника тут же застегнула куртку. — Мне незачем вас убивать, моя дорогая. Вы сами об этом позаботитесь. По глупости. Или как там вы ее называете — храбрости. Я провожу вас, — Датрагон подошел ближе, взял девушку за плечи и подтолкнул к двери. — Передавайте Масса мое почтение. И вашему лечащему врачу. Надеюсь, вы предупредите господина Лионкура, когда решите снова рискнуть здоровьем.

Ника вырвалась из рук посла и вышла в открывшиеся с писком двери. Ей показалось странным, что полукровка так много о ней знает.

— Вы отвратительное пресмыкающееся — выплюнула она.

— Да. Теперь вы знаете мой секрет, — ничуть не смутившись лукаво, произнес Датрагон, разводя руками. — Будьте осторожны, Ника. Это просьба.

Девушка в красном одеянии, что до этого момента молчала, как грациозное мраморное изваяние, взяла горе-журналистку под локоть и проводила до самого лифта.

— Почему вы на него работаете? — спросила Ника, обиженно нажимая на кнопку. — Неужели нельзя было найти что-нибудь менее мерзкое?

— По-вашему быть дешевой шлюхой, глотая брызги пьяных ублюдков менее мерзко? — спросила Амалия равнодушным тоном. — Несмотря на лишенные привилегии, вы все еще остаетесь ребенком великородных маджикайев и понятия не имеете, как на самом деле живут остальные.

— Мне плевать на то, как живут предатели.

Заходя в лифт, агент Верис с осуждение посмотрела на миловидную девицу. Двери закрылись. Только тогда Ника смогла спасено вздохнуть. Ноги вдруг захотели подкоситься, но девушка была настолько обеспокоенна неоднозначными и подлыми намеками полукровки, что просто не обратила на это внимание. Верис не получила желанных ответов, за которыми приходила, но прежде чем появится у своего подопечного она запланировала посетить старого приятеля. Это означало, что у агента еще было время подумать.

Приближаясь к дому номер двадцать один, Ника заметила сидящего возле крыльца свиномордого парня с фиолетовой челкой, спадающей на правый глаз, как спасительная вуаль у вдовы.

— Увот мы и сново встретилыся, — довольно потягивая самокрутку, произнес вепрь-перевертыш. — Жгучая моя.

Агент Верис перекинула тряпичную сумку на другое плечо и, осмотревшись, спросила:

— Кабан, ты-то, что здесь делаешь?

— Стерэгу прэдателя, — перевертыш кивнул на дверь, — и убивца.

— Я его стерегу, — тявкнула Ника.

— Нэт, нэт. Ты, рыба моя, бережешь его, а я стерэгу. Шобы раньше врэмэни он не сбег.

— Ему выдвинули официальное обвинение? — догадалась агент Верис.

— Угу, теперя он под надзором Отдела Прэследования. И под моим лично, — Кабан стукнул себя в грудь, будто потребовал восхититься им, как если бы он был доминантным вепрем-производителем или единственным мужиком на всю деревню.

— Понятно, — безучастно произнесла Ника, перешагивая через колено перевертыша. Уже у самой двери дома она обернулась и спросила: — Как Лушана?

— В печали. Волосюхи отрастут, а обида останэтся.

— Она дура и сама виновата, — буркнула девушка и запустила руку в сумку, разыскивая нечаянно похищенный пропуск Лизабет Локус. — Если тебе не сложно верни его мормолике. Мне он не пригодился.

— Не вопрос, душа моя, — добродушно прокряхтел Кабан, забирая пропуск.

Ника благодарно улыбнулась и постучала в дверь.

Грегори Фрост сидел за кухонным столом и просматривал монографию о магических талисманах. Он искал все, что могло натолкнуть хоть на одну достойную мысль о том, как вернуть свою память. Блестящей идеей казалось посмотреть в отражение истины, используя зеркало правды старика Менандра. Но часто наши даже самые беспритязательные планы рушатся притесненные нечаянным казусом судьбоносной самоиронии.

Домовой поприветствовал гостя. Фрост отложил книгу, выпрямился, хрустнув избитым телом, и с надеждой посмотрел в дверной проем.

— Добрый день, — поздоровалась вошедшая в кухню Ника, швырнув любимую котомку на стол. — Не ожидала застать вас дома. И если честно, предполагала, что вы переименуете стража.

— Я не настолько злопамятен, как вы подумали, — сказал Фрост.

— Баа, — протянула девушка, — а почему вы похожи на доску объявлений?

Фрост устало закатил глаза и, снимая цидулки восстановления с синяков и ссадин, сказал:- Вы опоздали.

— А что соскучились? — усмехнулась Верис, но заметив на руках своего подопечного усмиряющие браслеты, погубила желание шутить дальше. Она сказала: — Зато я провела время с пользой.

— Не хотите поделиться? — равнодушно поинтересовался Фрост.

— Во-первых, я узнала, что нападавшие на вас, тогда в переулке, были людьми Датрагона. Как думаете, зачем послу убивать вас?

— Я понятия не имею, — ответил маджикай, перекладывая сумку агента на стоявший рядом стул.

— Что даже не можете предположить?

— Если бы я знал, я бы вам сказал. Или не сказал, если бы знал, что это меня как-то скомпрометирует.

Ника села напротив.

— Урод-полукровка на этот вопрос мне тоже ничего не ответил.

— Вы были у Датрагона?

— Да. Утром.

— Вы рехнулись, когда решили спрашивать его об этом? — возмутился Фрост, придерживая травмированное плечо. Рана не заживала, несмотря на стандартные животворящие символы, которыми воспользовался маджикай.

Ника одарила подопечного оскорбленным взглядом.

— Нет. Я рехнулась до того. Когда решила работать с вами.

— Не могу с этим не согласиться.

Девушка возмутилась:

— Вообще-то я задумала вам помочь.

— Вы радикально безответственная! — вдруг воскликнул Фрост. От неожиданности девушка чуть не подпрыгнула. — Лучше бы вы задумали прожить свою жизнь бесконечно счастливо в каком-нибудь пряничном доме для престарелых маджикайев.

Встретившись с Фростом взглядом Ника вдруг поняла, что он беспокоился.

— Я не надеялась заслужить вашу похвалу, — сказала Верис чопорно. — Как видите, со мной ничего не случилось. Датрагон оказался милейшей тварью. Раздевайтесь, кстати.

Фрост выглядел растерянным.

— Раздеваться?

Ника достала из сумки бинты, баночку мази и стальное дугообразное приспособление.

— Да-да, вы не ослышались. Потому что, Во-вторых, я была у лучшего из врачей и рассказала про ваше чертово плечо. Лионкур предположил, оно не заживает, потому что в нем остался незаметный осколок. И поскольку вы упорно противитесь обращаться к адептам, я вытащу его сама. Ничего сложного. Вы же не против?

— Вы оканчивали врачевальные курсы? — поинтересовался Фрост.

— Да. Конечно, — честно соврала Ника.

— Ваше желание мне помочь, означает ли оно, что вы мне верите? — уточнил маджикай, стаскивая с себя рубашку.

Ника изумленно дернула плечами — она думала, Фрост будет сопротивляться дольше или же вообще не захочет доверять ей раненное плечо.

— Я поверила, что вы ничего не помните, а не в вашу невиновность. И у меня появилось желание докопаться до правды, — девушка внимательно посмотрела на маджикайя, — Батюшки, какой вы тщедушный, — сказала она, поднимаясь со стула. — Вам надо лучше питаться.

Грегори Фрост улыбнулся.

— Из ваших уст, Верис, это звучит как беспокойство.

— Я беспокоюсь лишь за то, чтобы вы не умерли от истощения до того, как вам вынесут приговор, — ответила Ника, намыливая руки.

— Вас допустили как свидетеля? — вдумчиво спросил маджикай.

Агент Верис подставила ладони под кран с теплой водой и прежде чем ответить, тщательно смыла с рук грязную пену.

— Нет, — сказала она.

Ника ожидала, что прочитав ее медицинскую карту, никто из прокуроров даже не подумает использовать ее показания. Девушка осталась один на один со своими воспоминаниями и воскресшим персонажем этих кошмаров. Она подошла к столу и, опустив в баночку с мазью указательный палец, словно в сопливою неожиданность непутевого младенца, предупредила:

— Будет больно. Я полагаю.

— Потерплю, — произнес Фрост внимательно следивший за каждым движением агента службы охраны. — Почему вы до сих пор обвиняете меня?

— Потому что больше некого, — ответила Ника строго. — А свою невиновность вы не доказали.

— Я это сделаю, когда…

— Заткнитесь. А я займусь вашим плечом.

Ника смазала рану вязкой мазью, на мгновение брезгливо отдернула руку, испачкав пальцы в проступившей крови своего подопечного. Делая вид, что ей безразлична помощь человеку, которого пару дней назад она люто ненавидела, Верис спросила:

— Вы помните моего отца?

— Мне дозволено говорить?

— Не ерничайте.

Маджикай ответил:

— Я помню вашего отца. Но до того как он решил стать пешкой вселенского зла.

— Говорят, вы были его правой рукой.

Фрост повел бровью и сказал:

— Мне же помнится, я был ему другом.

Ника поднесла к ране выгнутый по форме скобы прибор для извлечения осколка, включила его. Раздался еле уловимый писк и сиреневое магнитное излучение осветило плечо Фроста. Найденный прибором небольшой обломок хрустального клинка накалился и, разрывая наполовину зарубцованные ткани, показался из раны. Мужчина оскалился, но крепко сжав край рубашки в руке, не произнес и звука.

Ника осторожно извлекла осколок, затем положив его в стеклянную колбу, спросила:

— А почему вы не захотели обращаться к врачам?

— Сейчас я им не доверяю.

— Но Лионкур вас уже осматривал.

— Ему в особенности. Тогда мне пришлось, Масса настоял на осмотре. А он умеет убеждать.

— Это точно, — согласилась Ника, достала из сумки пластырь, взяла бинты.

Понятия не имея, как правильно накладывать повязку девушка начала импровизировать.

— А мне значит, доверяете? — хитро спросила она.

— По крайней мере, больше чем кому-либо.

— Но я ведь не просто так с вами вожусь, — сказала Ника, накладывая на плечо подопечного неказистую повязку. — Мне нужна ваша помощь.

— Я не ослышался? Помощь?

— Мне и самой не нравится эта формулировка, — криво улыбнулась Верис, рассматривая свое произведение врачевального искусства.

Фрост заинтересованно посмотрел на девушку, упорно избегавшую его взгляда.

— И что вам от меня нужно? — тихо спросил он.

— Тогда в Рубикунда, вы смогли обойти блокаторы и переместились. Как?

— Я использую порт-октаграммы.

— А с помощью подобной возможно переместиться из здания суда или дома покаяния, например?

Фрост ничего не ответил, он подождал, пока Ника завяжет из бинтов нелепый бант и накинул рубашку. Девушка сложила дугообразный прибор, колбу с хрустальным осколком обратно в сумку и, негодуя, спросила:

— Так возможно переместиться или нет? Почему вы молчите?

Фрост сдвинул тяжелый браслет на левом запястье и поинтересовался:

— Для чего вам это? Пытаетесь выяснить смогу ли я сбежать из зала суда, и на этот раз избежать смертной казни?

— Нет. Я об этом и не… — Ника не договорила. Она задумалась и через мгновение ее лицо просияло. Агент Верис вообще любила собственными силами доходить до скрытых истин:

— Так вот как вы спаслись. Вот почему Масса и дядя Гевин не смогли вас убить. Вы просто переместились в тот самый момент, когда они сотворили заклинание. Вы не просто сбежали. Вы все подстроили так, чтобы остальные думали, что вы сдохли?

Фрост поднялся со стула, застегивая рубашку, подошел к окну. Можжевельник во дворе мирно покачивался на ветру. Грегори подумал, что сейчас, когда на его руках находились блокирующие перемещения кандалы, выпутаться из сложившейся ситуации в одиночку у него не получится. Выбрать же в союзники эмоционально-неустойчивую особу казалось крайне глупым. Но маджикай понимал, сторонника порядочнее агента Верис ему не найти. В конце концов, череда непростительных ошибок всегда заканчивается запятой. Он сказал:

— Я не помню об этом намерении. Но да, при помощи порт-октограммы возможно исчезнуть из зала суда. В том числе в момент казни.

— Мне нужна такая, — запальчиво произнесла Ника.

— Зачем?

— Какая вам разница? Между прочим, это все из-за вас. Это вы тогда открыли портал к эвентуалам.

— Хорошо я помогу вам.

Ника удивленно скривилась:

— Что, так просто?

— Верис, дурные люди тоже совершают хорошие поступки. Правда от этого им не становится так же приятно, как хорошим людям, совершающим поступки плохие. Не так ли?

Сообразив, к чему клонит подопечный, агент Верис сказала:

— Я не собираюсь делать ничего плохого. Как раз наоборот хочу помочь.

— Почему-то мне кажется, если вы кому-то помогаете, это непременно заканчивается бедой. В конечном счете, это не имеет никакого значения, Верис. Я помогу, потому что вы мне нравитесь.

Ника безынициативно кивнула:

— Как мило. А что я вам буду должна за эту симпатию?

Маджикай улыбнулся.

— Дневник Ментора Менандра.

— И почему я не удивлена? Но у меня нет фолианта. Я лишь знаю, где он.

Фрост рассмеялся:

— Нет, нет, Верис, информации о местонахождении дневника для меня мало. Сейчас после официального обвинения я скован в своих действиях. Если вы просите помощи у меня, значит это слишком важно для вас. Думаю и я могу просить у вас то, что важно для меня. Я сделаю все, о чем вы меня просите за фолиант.

В голове Ники мгновенно воздвиглись несокрушимые весы справедливости. Что будет, если девушка задумает вытащить фолиант из-под носа господина Масса? И насколько чреватым станет этот поступок? А стоит ли ей вообще делать что-либо за спиной начальника?

Ника поинтересовалась:

— Что такого в этом чертовом дневнике?

— Я хочу взглянуть в отражение истины, а в дневнике описано, как найти сотворенное Ментором Менандром зеркало правды. Поскольку я не верю, что был способен на все те злодеяния, в которых меня обвиняют, мне важно знать то, чего не помню. Если это вообще было со мной.

Ника подумала, что может обмануть Фроста, по понятным причинам не выполняя свою часть уговора.

— Хорошо, — согласилась она, стараясь не фальшивить любезным тоном. — Но сначала вы сделаете мне октаграмму для тролля.

— Тролля? — спросил Фрост, любопытно подняв брови.

— Да. Его завтра казнят.

— Тогда боюсь я не смогу вам помочь, — сказал маджикай с сожалением.

— Что? Почему?

— Тролли низшие существа им потребуется особые символы и выдержка. В этом сложность. У меня есть готовая октаграмма только для человека, но она совершенно не подойдет троллю. Она просто разорвет его на куски. Если конечно вы не сможете отложить казнь тролля на пару дней, чтобы я разобрался в их физиологии. Хотя и у меня нет столько времени…

— Пару дней. Вот западло, — простонала Ника.

Она села на стул, обхватила голову руками. Последняя надежда на спасение Цератопа, прошла словно насморк. Отчаяние показало липкий нос, и радостно виляя хвостом, обнюхало ноги хозяйки. Но тут Нику снова осенило. Она воскликнула:

— Хорошо! Тогда делайте октаграмму для меня.

Фрост подозрительно спросил:

— То есть не для тролля, а для вас?

— Для меня. И мне эта октаграмма нужна уже завтра.

— Это я смогу сделать.

— От меня что-нибудь требуется? — побеспокоилась Ника.

— Да. План места, из которого вам нужно переместиться. И если это возможно маркировка блокаторов.

Более эффективными октаграммами перемещения являлись символы, ориентированные на выполнение узкой, определенной задачи и для конкретной персоны. Требовалась тишина, в которой создавалась абстрактная ситуация перемещения, сосредоточение на владельце и в завершении многочасовой настройки вербальная формулировка задач.

— Хорошо, я достану. Буду через час, — сказала Ника и воодушевленной вылетела из кухни. Но тут же вернулась и, выглянув из коридора, спросила:

— Эм, Грегори? — начала Верис неуверенно. Она никогда раньше не произносила его имя отдельно. В ее устах оно звучало странно. — У меня есть один вопрос.

Фрост вопросительно поднял бровь.

— Вы обязательно должны выглядывать из коридора, чтобы задать его?

Ника зашла на кухню и сказала:

— Сегодня, когда я была у Лионкура, он подтвердил, что вы ничего не помните. А еще… сказал, что проснувшись завтра, вы не будите помнить наш сегодняшний разговор. Это так?

Фрост долго смотрел в глаза девушки, потом ответил:

— К сожалению, да. Каждый раз я просыпаюсь как будто в то самое утро, после праздника шаманов. Каждый день я заново узнаю о смерти своих друзей. И что обвиняют в этом меня.

На мгновение, Ника задумалась, считал ли Фрост, что она повзрослела, но быстро вернувшись к разговору, спросила:

— А как все это узнаете? Вы ведь ничего не помните.

Маджикай с улыбкой попросил:

— Только не смейтесь, ладно.

— Ладно.

— Я веду дневник, — сказал Фрост, — в который записываю все самое важное прожитого дня.

Ника обещала не смеяться, она тихо хмыкнула и вышла из кухни. В этот момент, ей на мгновение показалось, что она простила сигнатурного маджикайя.

* * *

— Я всего-то хочу вам помочь, — брезгливо скривившись и передернув плечами, сказала Ника.

— Бумагу подкинь, — попросил Цератоп, приподняв смердящий зад с унитаза. — Не подходящий ты, деваха, момент нашла.

Ника просунула руку через решетку, взяла с полки туалетную бумагу.

— Да откуда ж я знала, что вы на горшке сидеть будите! — кинув рулон в темноту, возмутилась она.

— Здесь очень сытно кормят, — попытался оправдаться тролль.

На какое-то время в камере воцарилось напряженное молчание, нарушаемое доносящейся из нужника физиологической «стрельбой».

— Оооо, хорошооо, — удовлетворенно прокряхтел тролль после.

— Какое унижение, — зажав нос рукой, пробормотала девушка.

— Дуреха, твой план мне не нравится, — донеслось из темного угла. — Я ж тебе не скоморох!

— Я пытаюсь вас вытащить отсюда, а вы называете меня «дурехой». Не очень-то дальновидно с вашей стороны.

В камере раздался звук слива.

— Эх, хорошо, хорошо. Виноват, — согласился Цератоп, подходя ближе. — Я удивлен. Нет. Я польщен. Чтобы какая-то великородная фря, так пеклась обо мне? Чем же я заслужил подобную милость?

— О, небеса. Это не имеет никакого значения. Вы поняли, что нужно делать или нет? — спросила Ника изнывающим шепотом.

— Странная ты моя, скажу тебе больше, — усмехнулся тролль, — я ни шиша не понял. Но поскольку завтра мне все равно умирать, — пропыхтел Варпо, потягивая через решетку лапу. — Согласен.

— Ой, давайте без рукопожатий, — гадливо отдернув руку, предложила Ника. — Вы ей только что подтирали свой зад.

Тролль понюхал лапу и спросил:

— А ты, разумница, уверена, что духи тебя послушают? А этот твой врачишка не проболтается?

Ника по-деловому начала загибать пальцы:

— Во-первых — я маджикай. Во-вторых — я агент ЦУМВД и духи должны мне подчиниться. В-третьих — вы тролль и никому нет до вас никакого дела. Нас даже сейчас, никто не подслушивают. А в-четвертых мой врачишка знает не все, и лишь поэтому, согласился мне помочь. Варпо, если вы все поняли и не хотите завтра скопытиться, тогда может, начнете?

— Прямо сейчас?

— Пожалуй, откладывать не стоит.

Цератоп вытер губы тыльной стороной лапы. Уселся на пол. Бросил недоверчивый взгляд на юную посетительницу и закричал:

— А-А-А-А-А-А! — эхо унесло этот вопль ко всем дежурившим в это утро призракам. — О-О-О-О! КАК ЖЕ БОЛЬНО!

— Не переигрывай, Цератоп, — пропищала Ника, оглядываясь по сторонам.

Варпо прислушался к совету — понизил вопли, но заколошматил ногой по решетке. Тролли вообще не умели вести себя тихо.

— О-о-о! Как же мне больно! Помогите! Спасите! Погибаю! Тону! Схожу с ума!

«Немногим лучше»- подумала Ника. — Гиберт! — позвала она, пытаясь перекричать вопли тролля. — Гиберт Эсс Ки!

Как только было произнесено его имя, призрак, словно тесто поднялся из пола.

— Что случилось, госпожа? — спросил он вежливо.

— Смотрите, — девушка показала на катавшегося по камере синекожего притворялу. — Этому громиле плохо. Ему срочно нужна квалифицированная помощь.

Наблюдательный призрак почти незаметно улыбнулся.

— Не беспокойтесь. Тролль симулирует и не стоит ваших переживаний.

Цератоп на какое-то мгновение приостановил старания, но заметив невозмутимое лицо соучастницы, продолжил страдать.

Ника проигнорировала недоверие призрака. Она твердым голосом сказала:

— Я требую, чтобы вы немедленно отвезли Цератопа на осмотр. Его необходимо обследовать. Тролли переносчики страшных инфекций.

Страж внимательно посмотрел на девушку.

— Никогда об этом не слышал, госпожа.

Ника строго нахмурила брови.

— Не советовала бы вам рисковать такими вещами, — угрожающе произнесла она, сама не понимая чем вообще можно напугать призрака.

Гиберт Эсс Ки оказался в некотором замешательстве, за всю свою почти вековую службу в доме покаяния никто не требовал оказать троллю медицинскую помощь. Призрак растерянно задумался, существовала ли какая-либо документационная форма выписки этих монстров. Сколько конвоиров выделить для транспортировки и, вообще, какой из местных врачевателей согласиться осмотреть тролля.

— Беспрецедентный случай в моей практике, — сказал Гиберт.

Тролль решил взять инициативу.

— Как мне больно. Быстрее, помоги мне страж, моя жопа сейчас разорвется!

— Конечно же, мы не можем этого допустить, — с явной усмешкой сказал призрак.

— Отвезите его в институт милосердия. Под личное наблюдение реаниматора Лионкура, — поспешила отдать очередной приказ Ника. — Он в курсе.

— В курсе? — уточнил страж, на долю секунды ставь менее плотным, чем обычно.

Ника поняла, что едва не прокололась.

— Да, — ответила она чуть взволнованнее, чем этого следовало, — Лонгкард Лионкур занимается троллями. Настоящий спец по этим уродцам.

— Уродцам? — возмутился тролль.

Ника строго посмотрела на синекожего монстра.

— Ой! Как же больно! — запричитал он тут же.

— Увозите его, — скомандовала агент Верис.

— Как пожелаете, — сказал страж, склоняя голову. — Но прежде, вам, как сотруднику управления стоит заполнить директиву… в свободной форме, я полагаю. Пройдемте со мной.

— Конечно, конечно, — согласилась Ника и бросила победоносный взгляд в камеру.

Тролль бесстыдно подмигнул агенту Верис, дабы та возрадовалась его актерским данным.

Она шепнула монстру:

— До завтра.

 

Глава двенадцатая «Обратный отсчет»

Для смертной казни сверхъестественных существ в подземельях дома покаяния было отведено просторное овальное помещение с парадно-пыточным зеркальным «стаканом» диссипации в центре. Зрительская сторона располагалась полумесяцем и была рассчитана на небольшое количество наблюдателей. Обычно здесь сидели навь-сектанты, прибывающие во время процесса в конвульсивном священном угаре. Они скупали билеты на казнь и молились о лучшей доле смертника. Рассеивание сверхъестественных преступников являлось хорошей гарантией рецидива правонарушений и, несомненно, моральным удовлетворением пострадавшей стороны. Раньше считалось, что отбирать жизнь должны лишь те, кто ее порождал или же состоял в кровном родстве с приговоренным. Еще совсем недавно, диссипацию производили родители преступника. По своему желанию или против, но им приходилось вершить правосудие. Таким образом, наказывая не только свое нерадивое чадо, но и самих себя, не сумевших правильно воспитать отпрыска. Со временем правила стали более сострадательными и исполнением приговора начали заниматься только палачи.

Бывало, устраняли индивидов, которые не придавали телу большую цену, шли на принудительную казнь легко, с некоторым энтузиазмом, и не относили смерть к тягчайшим из наказаний или бесконечному злу. А вот члены охраны сверхъестественной природы считали, что пока существо добровольно не уступит права на свою жизнь, смертная казнь всегда будет противозаконной. По этому поводу, с удовольствием и без явного стремления к успеху, они устраивали традиционные митинги. Невзирая на все «за» и «против» назначенная судом диссипация продолжала существовать, как исключительная мера наказания.

Зрителей на рассеивание Варпо Цератопа собралось немного. Несмотря на низкое присхождение преступника, на казнь пришли элитарные персоны общества — начальники и замдиректора, которых руководство обязало зафиксировать смерть тролля в присутствии хроникеров, как общественных свидетелей.

В центре, словно нелюдимый соглядатай сидел новый начальник Отдела Чрезвычайных Происшествий — Чач Далистый. Он нервно постукивал пальцами по подбородку, бездумно вслушиваясь в разговоры у себя за спиной. Это было первое рассеивание, на котором молодому руководителю пришлось присутствовать. Далистый полагал, что смертная казнь не может быть оправдана какими-то особенными целями, поэтому до последнего пытался уговорить судью не лишать тролля жизни, а отправить под клятву о невыезде обратно в заповедник. Новый начальник ОЧП вообще был способен на частые альтруистические поступки.

По правую руку от Далистого сидел замдиректор Вывер Вишнич. На первый взгляд могло показаться, что и ему крайне некомфортно присутствовать при сегодняшней казни. Но старшего замдиректора, повидавшего в своей жизни множество смертей, сейчас беспокоили две вещи: чрезвычайное несварение желудка, из-за рвавшейся наружу стряпни треклятой женушки, и ее же писклявый голосок, раздражающий ухо пуще кровожадной комарихи. Сама супруга, сидела рядом с мужем в сопровождении забавных подруг, разодетых в вульгарные платья и циничные брэнды. Эти дамы облагороженные драгоценностями, будто безутешные вдовы — слезами, прихватили замедляющие монокли, для более красочного воспроизведения рассеивания чужой жизни. Сегодня вечером сплетницам будет, о чем посудачить.

Слева от молодого начальника сидел Рик'Ард Масса, как всегда сдержанный и статный. Его темно-красные глаза смотрели в пол, казалось, под пристальным взглядом телепата зеркальные плиты плавились, как галлий в руках теплокровного экспериментатора. Масса был слишком ярок для сборища этих любопытных и громкоговорящих персон. Гордым цветом горели его ализариновые волосы, спесивая осанка затмевала высокие чины присутствующих, а опасное молчание волновало сидящих рядом.

Хроникеры располагались вокруг «стакана», позади руководителей. Рядом с куполом стоял бородатый начальник дома покаяния. Обычно он не присутствовал на рассеивании низших сверхъестественных существ, но узнав, что будут делать фотографии для газеты, надел лучший костюм, новый галстук и, причесав окладистую бороду, для проформы притащился на казнь. Возле него с не менее равнодушными лицами стояли прокурор по надзору и юный адепт магической экспертизы, для констатирования факта смерти.

В зал ввели Варпо Цератопа. Сразу никто, кроме ярких вспышек фотокамер, не обратил на грустного монстра внимания. Дамы продолжали наперебой рассуждать о модных прическах, Вишнич стоически старался их не слушать, Масса делал вид, что его не заботит судьба тролля, и лишь Далистый сентиментально прикусил нижнюю губу.

«Стакан» для рассеивания изнутри был полностью зеркальным, чтобы неуемная сила разрушения тела приговоренного, превалирующая над другими энергиями, не пробивалась к зрителям и не блокировала жизнеточащие чакры. Наблюдение за чужой смертью физически являлось безопасным.

Исполнителю приговора тоже не было до тролля никакого дела. Палачу снились лица людей, которые месяцами ждали помилования, он помнил, как менялись приговоренные до неузнаваемости, как умирали до исполнения от разрыва сердца, поэтому судьба синекожего чудовища, его, душегуба, закаленного чередой смертей, совсем не заботила. Исполнитель монотонно и с театральной выдержкой читал приговор:

… в связи с чрезвычайным положением на территории отъединенных земель, и чтобы своевременно воспрепятствовать ухудшению обстановки. По указу Верховного судьи, полномочного представителя Лиги Сверхъестественного, в ряд правовых актов несколько лет назад были внесены изменения и упразднено право на открытие межтерриториальных тоннелей. Согласно указу, любой, кто уличен в несанкционированном открытии порталов или же в содействии создания проходов, подлежит смертной казни через рассеивание…

По все тем же новым сострадательным правилам, приговоренные к смерти не должны видеть зрителей за пределами купола, поэтому через зеркальные стены «стакана» было возможно лишь внешнее наблюдение. Находившееся внутри синекожее чудовище, встретившись обреченным взглядом со своим отражением, едва не запаниковало, желая сокрушить этот блестящий купол и выбраться на волю. Но ведомыми только ему аргументами тролль уговорил себя не делать глупостей, а с достоинством принять свою судьбу. Будь, что будет.

— … вы обвинены в создании несанкционированного межтерриториального портала. В неумышленном переселении эвентуалов на отъединенные земли. Приговор привести в исполнение.

Пошел обратный отчет:

— Десять. Девять. Восемь.

Синекожий монстр напуганно закрыл глаза. Кому известно, что творится в голове существа, которое сознательно переступило порог жизни?

— Семь. Шесть. Пять.

Тролль скрестил пальцы, чем рассмешил присутствующих. Необузданный страх, словно неприученный к езде жеребец, встал на дыбы, сбросив разум, как халтурного наездника.

— Четыре. Три. Два.

В ужасе приговоренного Рик'Ард Масса почувствовал нечто незапланированное, ошибочное, неладное, знакомый бунтарский дух. Разоблачающим взглядом телепат посмотрел на синекожего заключенного. Никогда в своей жизни Масса так не боялся троллей, как в эти несколько секунд посмертной мизансцены. Начальник службы охраны испытал едва не животный ужас при виде двухметрового монстра, когда узнал в нем своего агента, самовольно примерившую личину заключенного монстра. Вокруг Масса появился невидимый вихрь его размышлений.

— Один…

«Никаааа!» — мысленно грянул телепат.

Ее имя растворилось, как одинокая звезда, незаметно исчезнувшая с ночного небосвода, под которую ни один мечтатель не успел загадать желание.

Говорят, что в последний миг нашей жизни нет ничего кроме воспоминаний. Нику ослепил калейдоскоп прошлых событий. Поднялся сильный ветер, от холода которого немели кончики пальцев, а на ресницах появлялся иней. Свирепый звездный океан грозно зарычал, сторожевым псом предостерегая не приближаться. Но девушка двигалась дальше, пока не поняла, что висит над обрывом. Вниз, как старые фотографии, падали любимые игрушки, навязчивые песни, потерянные друзья, поступки, тайны, страхи и надежды. Вспененные энергетические вихри, словно стая коварных стервятников нападали на самые яркие воспоминания, обгладывая с них остатки жизни. Ника побоялась пошевелиться, чтобы ненароком не сорваться вниз, в непроглядную пучину незапланированного будущего, в котором она умирает. Ее сознание уподобилось безымянному призраку, потерявшемуся между миром живых и миром мертвых. На какое-то мгновение, длившееся по суровому долго, Верис поняла, что она больше не висит над зияющей бездной, а блуждает по темному лабиринту, все время, натыкаясь на ледяные стены стыда и боли. И тогда девушка услышала знакомый голос, притягательный, как дуновение теплого ветерка. Скрываясь от холода, Ника пошла на этот звук и вдруг осознала, что вовсе не собиралась умирать сегодня. Что ей немедленно нужно переместиться. Преодолев страх, Верис вспомнила про октаграмму, спрятанную в брюхе тролля.

Зеленая вспышка. Желтая. Оранжевая. Красная.

Девушка начала падать. Крепко зажмурившись и сгруппировавшись, приготовилась к удару о землю, который, как она решила, будет ее последним физическим ощущением.

Агент Верис очнулась от ноющей боли в спине. Ника лежала на чем-то холодном и твердом.

— Ай! — запоздало вскрикнула девушка.

Сердце в груди билось с такой силой, что закладывало уши. Верис не слышала ничего, кроме царивших в голове шума и смятения. Никария пошевелила головой, руками, ногами — жива. Постепенно до сознания начали доходить и другие ощущения кроме боли. Девушка медленно открыла глаза, определяя свое местонахождение: безлюдный холодный коридор, недовольные портреты начальников СОМ на стенах, вместо райской перины — кишки, синяя слизь и искусственная кровь, оставшаяся от деинсталлированной личины тролля. Ника облегченно вздохнула, когда поняла, что не сыграла в ящик, а перенеслась к приемной своего начальника. Хотя неизвестно, что было меньшим из зол в сложившейся ситуации. Голос, который вытащил агента из смертельных пут, принадлежал господину Масса, как и мысленное повеление, переместиться именно в резиденцию службы охраны. Ника перевалилась набок, изнеможенно покряхтев, поднялась.

— Святые небеса, живая. Живая, — пропищала она.

Из-за того, что ее голова была неимоверно тяжелой, агенту Верис какое-то время пришлось искать равновесие, хватаясь за стены и все, что благополучно попадалось под руки. Девушка настороженно ощупала огромную волосатую голову тролля, которая, словно охотничий трофей, держалась на ее плечах. Ника попыталась снять душное чучело, но синяя морда приросла намертво.

— Больше никогда в жизни, — буркнула агент, понимая, что едва не погибла.

А что было бы, если Масса не присутствовал на казни тролля? А что было бы, если телепат ее не узнал? «Ой, а что же будет сейчас?» — Ника пугливо вжала огромную голову в плечи и решила переместиться, до того, как появится грозный начальник. Похожая на Минотавра, мечущегося по Кносскому лабиринту, девушка наткнулась на стену, сокрушенно шлепнулась на пол и, решив больше не делать лишних телодвижений, достала абонемент. Но прозорливый господин Масса успел наложить метафизическое вето на перемещения из его приемной. Вместо исчезновения Ника, как целлофановый пакет подлетела на пару метров вверх и снова рухнула на пол в склизкие останки тролля. Портрет первого начальника протектората, покосился и если бы мог, непременно забрюзжал.

— Дьявооол, — простонала Ника. — Плооохо, дело…

Сообразив, что ее ждет неминуемая беседа с рассерженным начальником, девушка поползла в приемную.

Юная секретарша удивленно приподнялась, когда из-за ее стола показались синие уши тролля.

— Привет, Луви, — хрипло поздоровалась Никария.

Круглолицая барышня напуганно ахнула:

— Здравствуйте! Кто вы?

— Это я — Ника.

— Госпожа Верис?

— Меня Масса сюда направил, — придерживая тяжелую голову личины рукой, сказала Ника и с хрустом в позвоночнике поднялась на ноги. — Ох, как же больно…

— А что это с вами, Никария? — поинтересовалась Луви и, достав гигиенические салфетки из полки, как заботливая гусыня начала вытирать синюю слизь с одежды агента. — Похоже, что вас обсморкал что-то.

— Неудачная деинсталляция, — ответила агент.

— А эта голова?

— Через час… или даже больше голова исчезнет.

— Так просто вас не оттереть, — суетливо сказала секретарша, — я сейчас принесу растворитель.

— Не беспокойся. Быть может Масса не захочет говорить, когда увидит меня в подобном виде…

— Что вы, Никария, никакого беспокойства. Я быстро.

Ника схватила барышню за руку.

— Нет-нет! Лучше не оставляй меня одну, Луви.

Секретарша кивнула с пониманием:

— Как скажите, госпожа. Вас ожидает серьезный разговор?

— Угу…

— Когда господин Масса бывает серьезным, — произнесла Луви, покраснев, — мне тоже становится так страшно.

Ника поняла, что на самом деле ей нравится эта юная, немного нескладная секретарша. В Луви было столько милосердия, столько наивной доброты, что провинившемуся агенту просто не захотелось покидать уюта ее персоны. Но было бы скверно со стороны Верис, позволить этой милой барышне становиться невольным свидетелем свирепства телепата.

— Я подожду в кабинете, — обреченно сказала Ника, направляясь к двери начальника. — Масса меня там и убьет.

— Не наследите только, — Луви, подала девушке вчерашнюю газету. — Вы что-то натворили?

— Да, — Ника выхватила многотиражку.

— Похоже, вы обожаете слишком креативно решать проблемы, — пробормотала круглолицая.

— По-другому не умею, — отозвалась Ника, врезавшись огромной головой в открытую дверь. — Черт!

— Осторожней!

— Ты не сделаешь мне «тот самый» кофе? — попросила Ника, вспомнив об успокаивающих свойствах чудотворного напитка. — И для Масса в чашку побольше, пожалуйста.

Луви улыбнулась и, кивнув, побежала кофеварить.

Агент Верис зашла в кабинет, осторожно прикрыла дверь.

— Я так понимаю, — раздался голос Масса прямо у нее над ухом, — что у тебя есть разумное объяснение этому поступку?

Ника взвизгнула от неожиданности, но голова тролля, впитала в себя этот вопль, как толстая пуховая подушка.

— Конечно, — взволнованно ответила девушка, понимая, что ее тело поднимается в воздух, — я спасла от смерти невиновного тролля.

Голос начальника прогремел словно гром:

— Ты только что чуть не погибла сама!

— Ну… я же не знала, что смерть настолько притягательна, — сказала Верис и, испугавшись, что из-за мыслительных вихрей негодующего начальника, вылетит к собачьим чертям из кабинета, схватилась за канделябр.

Рик'Ард сгреб агента за воротник и, притяну к себе ближе, зловеще переспросил:

— Притягательна?

Ника конвульсивно кивнула. Смерть действительно показалась ей завлекательной, но вместе с тем до оскомины неприятной. Да, погибель агента Верис истребила бы все прижизненные задачи, превратив их в нерешенные проблемы мертвых. И если у живой Ники была бы вся жизнь, на их разрешение, то у почившей — целая вечность, но лишь на пассивное созерцание.

— Господин Масса, спасибо, — девушка благодарно склонила тяжелую голову, надеясь, что этот нелепый реверанс вызовет в начальнике какие-либо умиротворяющие чувства, — за то, что вытащили меня. Я не планировала забыться.

— Почему ты не можешь обойтись без необдуманных поступков? — хмурясь, спросил Рик'Ард и отпустил воротник агента.

Он не любил физическое проявление своих эмоций, поэтому как всегда старался держать дистанцию до вседозволенности, оставляя ум ясным, а сердце холодным. Именно из-за этой особенности характера красноволосого, Дин считал своего отца бездушным.

— Потому что работа в ЦУМВД очень опасна и безумна, — игриво сказала Ника, стараясь избавиться от возникшего напряжения. — Поставьте меня, пожалуйста.

Выражение лица начальника изменилось, но Верис не смогла понять, что именно оно теперь означает. Как только девушка медленно опустилась на пол, обстановка в кабинете будто переродилась. Несмотря на то, что в комнате было тепло, Ника задрожала, как осиновый лист. Чтобы как-то унять озноб, она обхватила себя руками. За спиной молчаливого начальника словно стоял огромный кровожадный ализариновый лев и магнетизировал девушку напряженным взглядом хищника. Лишь одно непроизнесенное телепатом слово, удерживало зверя от жестокой расправы над агентом.

— Я поступила по совести, — вздрогнув, сказала агент.

Масса молчал, что оказалось намного хуже, если бы, выпустив пар, он скверно отлаял своего агента. Красногривый лев скалился и капал слюной.

Теребя газету, как носовой платок сентиментальной плакуши, агент Верис забормотала:

— Знаете, я не должна была вас предупреждать. Вы, очевидно, не разрешили бы мне помочь троллю. А я не могла позволить Цератопу умереть. Не могла. Уж лучше бы со мной что-то случилось. Не знаю, как он, но я точно для всех бесполезна.

Напряжение возрастало, девушка почувствовала, как по ее плечам, стекает что-то теплое и зловонное. На долю секунды она подумала, что под натиском телепатических способностей начальника плавятся ее непутевые мозги. Ника ощупала голову и облегченно вздохнула, когда поняла, что потекшей субстанцией оказалась башка синекожего монстра.

В кабинете какое-то время стояла многообещающая тишина.

— Ну, скажите хоть что-нибудь, — не выдержала агент Верис.

Красный лев телепатических негодований напоследок рыкнул и скрылся в невидимой клетке.

— Хорошо, что ты способна на отчаянные поступки, — вдруг сказал Масса.

За четыре года, которые телепат проработал с молодыми агентами, Рик'Ард осознал, что новое поколение не способно на подвиги. Юные маджикай не знали чести, чурались доблести и плевали на праведность. Это навивало на Масса тоску по усопшим воякам, которые к его великому сожалению, не успели научить своих детей бороться.

Ника изумленно, но гордо вздернула испачканный сизой слизью нос.

Начальник тут же осек эту негаданную важность:

— Но отчаяние не всегда бывает вызвано смелостью, иногда бестолковостью.

Агент Верис потупила взгляд и спросила:

— А кто-нибудь еще понял, что это была я?

— Нет, не думаю, — ответил телепат спокойно и, подойдя к столу, спросил: — Как тебе удалось обойти защиту и переместиться? И кого ты еще в это впутала?

Никария вытерла лицо рукавом и сказала:

— Не волнуйтесь, мне никто не помогал. Кроме Фроста. Но вряд ли это как-то скажется на его репутации.

— Фрост? Он что, просто так, решил тебе помочь? — поинтересовался Масса.

— Вообще-то, он должен мне жизнь, — ответила Ника смело, — даже как минимум две.

Рик'Ард Масса сел за стол и неторопливым движением руки показал девушке под ноги. Ника посмотрела вниз, на образовавшуюся василькового цвета лужицу слизи. Чтобы не приносить начальнику очередного недовольства агент постелила на пол газету и встала на измятую многотиражку.

— Я не могла не помочь Цератопу, — пробурчала девушка.

— Этот поступок мог стоить тебе жизни, — сказал телепат озабоченно.

— Ай, — отмахнулась Ника. — Моя жизнь ничего не стоит.

— О небеса! Ты так ничего и не поняла, Никария.

— Ну, почему же, — возмутилась агент Верис. — Я много думала вчера… Да. Я не осталась сторожить портал, частично из-за меня пострадали мальчишки, и по моей вине чуть не погиб Цератоп. Но прикрываясь троллем, вы вовсе не меня защищали.

— И кого же?

— Себя.

Начальник удивленно поднял бровь.

Ника сказала:

— Раскройся это недоразумение, непременно бы выяснялось, что именно вы отправили меня — тупого, эмоционально нестабильного агента. Пострадала бы репутация не просто вашего отдела. Прежде всего — ваша собственная.

Масса улыбнулся.

Никто не знал, почему Чач Далистый беспрепятственно получил место в отделе чрезвычайных происшествий. Молодой начальник, имевший некоторое влияние на официальные газетные издания, собрал достаточно информации, чтобы выложить настоящие сведения о деле пропавших мальчиков-эвентуалов. Он знал, что в теле тролля была агент Верис, отцом которой являлся огненный барон, и чьи выписки из амбулаторной карты могли быть с легкостью обнародованы. Далистый обещал молчать о проколе гордого телепата, если тот самостоятельно переведется, уступив свое кресло, столь желаемое молодым замдиректором. Масса знал, что с плохой репутацией жить ему станет легче, чем с хорошей. Но бескомпромиссное стремление держать все под контролем, превращало любое отклонение от нормы в преступление. Честное имя Рик'Арда Масса было притягательной могилой для его свободы. Телепат не осуждал своего агента, потому как и сам старался поступать по совести. Только у его совести были далеко не ординарные пристрастия и мало кому понятные побуждения.

Ника продолжала:

— Зачем вы вообще отправили меня в тот магазин? Вы знали, что там будет Фрост или это совпадение?

Ника ждала, что Масса даст объяснение, которое никак не скомпрометирует уважаемого начальника.

— Случайность, — спокойно ответил Рик'Ард. — Хотя я в них не верю. Но я действительно не знал, что в тот же день, в то же самое время, Фрост зайдет в тот же самый магазин. И уж тем более не предвидел, что ты его узнаешь. Я телепат, Ника, а не предсказатель.

— А зачем вам вдруг понадобились те самые книги? В том числе этот чертов дневник Менандра.

— Это список книг, которые по указу замдиректора Вишнича должны были находиться в келейной библиотеке ЦУМВД. Отдел чрезвычайных происшествий занимается скупкой находящихся в розыске вещей, в том числе и литературы.

— И что? Дневник Менандра сейчас в библиотеке управления? — спросила Ника, вспомнив детскую считалочку, чтобы ее незатейливый ритм смог отвлечь телепата от истинной причины последнего вопроса.

Начальник ответил:

— Нет. Поскольку я не верю в подобные совпадение, мне показалось это странным. Я оставил книги у себя — в хранилище, в кабинете ОЧП. И документацию о передаче скупленного не успел подписать. Полагаю, пока Далистый разберется с описью… книги до сих пор будут находиться в моем… в его сейфе. — Масса сознательно не спросил, зачем его агенту эта информация.

Боясь этого вопроса и испугавшись, что не сможет обмануть начальника, Ника быстро сменила тему:

— Но почему меня?

— А тебя я туда послал, потому что это, — Масса сделал паузу, и по-отечески строго посмотрел на стоящую перед ним девушку, — как мне казалось, безопасно. И просто в исполнении, и ты при делах. Я старался делать все, чтобы ты смогла встать в строй, но и не пострадать при этом.

Ника часто задавалась вопросом, почему Масса не пускал ее на серьезные задания, почему всегда держал на подхвате, и все чаще отправлял в архив, якобы для дел особо важных. Верис не раз чувствовала себя бесталанным чадом спонсора, что отсиживался на скамейке запасных. Девушка полагала, что истинной причиной тому была ее бесполезность, а не неоцененная забота начальника.

Страх и негодование ушли рука об руку, как старые супруги, и девушка решила спросить:

— Почему вы мне не сказали, что Фрост ничего не помнит?

— Я и не должен был. Это не моя тайна. И его просьба.

— Но получается, что он может оказаться невиновным.

— Может. Я этого не отрицал, — честно ответил Масса.

— А почему на самом деле вы назначили меня охранять его? Тоже простое безопасное задание?

— Можно сказать и так. Я полагал, если вернулся Фрост, то он мог вернуться вместе с огненным бароном. А поскольку ты бы проводила большее время на благополучной улице, под надзором, пусть и, предполагая, что охраняешь кого-то, была бы и сама в безопасности.

Ника напряглась, как струна, готовая наиграть жалостливый мотив.

— Так… я что… в действительности не охраняла Фроста?

Рик'Ард Масса посмотрел грозно. Верис ненавидела кардинальные перемены его настроения.

Начальник ответил:

— Я не обязан тебе что-то объяснять. Но за вами двумя, мне следить проще, чем, если бы вы были по отдельности. Ты совершила много ошибок.

— Знаете, если бы вы с самого начала, были со мной честны, многих ошибок, я бы не совершила!

— Не стоит тебе повышать на меня голос, — сказал начальник с угрожающей хрипотцой в голосе.

— Хотите сказать, я не имею на это право?

Несмотря на то, что Масса сидел, Нике показалось, что он возвысился над ней, как трехметровый идол бога-изувера.

— Сейчас Фрост под надзором, — ответил телепат, — его охраняют. Не скажу, что мне нравится политика Отдела Преследований, но раз так все вышло… ты, Ника, действительно не занималась охраной Грегори Фроста. Лишь официально, чтобы у тебя был доступ к его дому. За ним, как и за тобой присматривал агент Себастьян.

— Агент Себастьян? Я ни разу не видела.

— Себастьян мастер своего дела.

Девушка была удивленна и даже разочарованна. Вот так просто, сейчас, она лишилась возможности видеть Фроста, вникать в его проблемы и завершить нелегкую до ничтожных мелочей невыносимо тяжелую попытку поверить врагу.

— Вы так просто это говорите сейчас? — возмутилась Ника.

Начальник протекториата хмыкнул:

— В правде нет ничего сложного. И что у тебя с лицом? Ты не рада, что избавишься от «мерзавца» Грегори?

— Конечно, нет. Вы не представляете, сколько всего я пережила и переосмыслила.

— Успела привязаться к Фросту?

— Причем здесь это? Он может оказаться невиновным. Такая же ситуация как с этим троллем. Вам ведь только имена нужны, на истину плевать.

— Фросту выдвинули официальное обвинения, и его охрана уже не твоя забота. Впрочем… как и никогда не была твоей. И, Ника, твоя безосновательная самоотверженность, не доведет до добра. Послушай меня, девочка…

— Как вы могли? — рассерженно перебила Ника, сжимая готовые вспыхнуть кулаки. — Я не кукла, чтобы так играть со мной! Хочу — скажу, хочу — не скажу. Никогда в жизни, я не была так разочарована вами, господин Масса…

Ника прищурилась, ей не нужны были дальнейшие слова или мысли, что бы Рик'Ард понял, что она сейчас испытывает. Выражение лица, было как никогда красноречивым.

В кабинет вошла Луви, с подносом на котором весело побрякивали чашки с кофе, и почти физически ощутила раздражение и гнев, витающие в, казалось бы, уютном помещении.

— Здравствуйте, господин Масса. Госпожа Верис, я принесла кофе, как вы и просили.

— Спасибо, уже не надо, — сказала Ника сквозь зубы, и вышла из кабинета, оставив на холодном полу следы разочарования и скорбящего уважения к начальнику.

Ника сидела на кособокой дубовой лавочке, пока лифт медленно спускался в архив. Девушка не захотела перемещаться по абонементу и шмыгая носом, утирала слезы чистым краем измазанной в слизи футболки. В ее жизни не было ничего унизительнее, чем ощущать себя обманутой. В очередной раз. Всю жизнь агента Верис фальшь, как тень, шла попятам и каждый раз разыгрывала низкодушные спектакли в неподходящем месте, неподходящее время и перед неподходящим зрителем. И никто из гастролеров не заслуживал честных оваций. Никто кроме виновницы этого маскарада — Никарии Верис, недальновидной, зацикленной на себе великородной наследницы.

В этот раз путешествие вниз было на удивление быстрым. Двери грузоподъемника открылись, явив знакомый длинный черный коридор. Запахло свежевскопанной землей. Агент Верис вздохнула и направилась вперед по коридору. Она шла бездумно пока не наткнулась в трехступенчатый пьедестал, на котором в красном вельветовом кресле покоилось тело похожего на крота архивариуса.

— Господин Сторхий, — нежно, произнесла Ника, и чтобы пробуждение перевертыша было более мягким, погладила старого маджикайя по руке.

Сквозь сон архивариус пробормотал:

— Бери билет, распишись и проходи.

— Мне нужно найти информацию о Менторе Менандре.

— Бери билет…

— Господин Сторхий! — повысила голос Ника.

Перевертыш открыл глаза и сладко чавкнув, сказал:

— Здравствуйте, Никария, — у старика была отменная память на лица. — Шшшто? Ищщите информацию о маджикайе Менандре?

Агент Верис улыбнулась.

— Да. О нем, о его творениях… в особенности о…

— Зеркале правды? — гнусаво уточнил архивариус, вытащив носовой платок из кармана и осторожно, будто тайком, чтобы не обидеть чумазую посетительницу, стер со стола синие следы слизи, оставленные рукавом ее куртки.

Ника удивленно кивнула:

— Верно, о зеркале.

— Был тут уже кое-кто. Тоже интересовался. Про копию дневника спрашшшивал.

— Грегори Фрост? — уверенно уточнила Ника.

Перевертыш зевнув, спросил:

— Фроааст? Нет. Нет. Толстый замдиректор.

— Толстый? — удивилась Ника. — Вывер Вишнич?

Архивариус кивнул и буркнул в длинные седые усы:

— Я вам, голубка, ничего не говорил. Но он приказал извлечь из архива всю информацию про Менандра.

— Это еще зачем?

Перевертыш пожал плечами и сонно ответил:

— Неведомо мне. Может, изучает чего.

— То есть в архиве сейчас ничего не найти про Менандра?

— Ничего малютка, — подтвердил перевертыш. — Ни о нем, ни о Цератопах.

— Цератопах? А причем здесь они?

— Так их семейство старику Менандру путь помогали прокладывать. До зеркала заветного.

— Только не говорите, что этот факт всем известен, — протянула Ника разочарованно.

— Боюсь, что только старикам. Вам самой этот Менандр зачем?

— Хочу посмотреть в зеркало правды, — ответила девушка.

— Тогда вам в заповедник надо. Оно, как и прочая свободная магия, за стенами резервата находится. Схоронено там.

Агент Верис мало что знала про заповедник, поэтому это упоминание не вызвало у нее какого-либо трепещущего азарта, на который надеялся перевертыш.

— Значит, пойду в заповедник, — пожимая плечами, произнесла Ника.

Архивариус покачал головой и тихо сказал:

— Лики этих отражений никогда никому не нравились. Зеркало может быть опасным. Правда бьет метко.

— А я закаленная, — с пасмурной улыбкой ответила девушка. — Что еще вам известно о зеркале Менандра?

— Кроме того, что сам Менандр поплатился жизнью за увиденную правду, ничего. Говорят, рядом с зеркалом лежат его кости.

— Вот и проверим, — сказал Ника, и брезгливо повела плечами. Ей захотелось смыть с себя остатки тролля и негаданных разочарования. — Господин Сторхий, я пойду. Спасибо за информацию.

— Всего доброго, Никария. Берегите себя.

— А вот это у меня плохо получается.

Ника достала мобильник, стерла слизь и набрала номер невидимого приятеля. Вызываемый абонент быстро снял трубку.

Верис сказала:

— Алло, Дин. Привет, ты дома? У меня к тебе дело есть…

* * *

Для молодого начальника ОЧП появление разоблачающей записки показалось столь же радостным, сколь подозрительным. Но удача, блуждающая по грязным переулкам равнодушной вселенной, частенько сворачивала к дому Далистого и стучала в его двери. Чач был не удивлен, хотя немного растерян. В эпистолярном сюрпризе указывалось на великолепие личности молодого начальника, на его блестящий ум, стремящуюся вверх карьеру и на одну прогнившую ступень на лестнице этого успеха. Речь шла о полной версии того самого, отснятого на мобильный телефон компрометирующего видео. В записке говорилось, что оригинал находится в сейфе начальника Отдела Чрезвычайных Происшествий. Далистый уже около получаса рылся в огромном хранилище, порицая себя за своевременную недогадливость. Конечно, где еще могла храниться пошлая запись, если не под крылом заботливого батюшки-телепата?

Разыскивая что-либо хоть отдаленно напоминающее носитель с компроматом, начальник перебирал мешочки разноцветного порошка из резной коробки. Чем на самом деле являлись хранимые в сейфе вещи, Далистый не знал, и, понимая, что ему придется сверить все это добро с номенклатурой, то и дело утомленно сокрушался. Увлеченный поиском «сокровища» молодой начальник не услышал осторожные шаги, не заметил, как открылась дверь хранилища. Но вдруг почувствовав чье-то присутствие, обернулся — но никого не увидел. Далистый угрюмо вздохнул и, заметив на нижней полке небольшой сундук, опустился на колени для расхищения очередного тайника.

— И это что, имеет какую-то ценность? — пробурчал начальник, рассматривая связку ржавых ключей. — Масса чудак, раз хранил все это здесь.

Какое-то время спустя Чач услышал шорох у себя за спиной и, не вставая снова обернулся. Тяжелый хрустальный ларец, парящий над его головой, как грозовая туча, поднялся выше. Далистый подозрительно повернулся вправо — ничего. Затем влево — ларец повторял движение его головы, словно ангельский нимб.

«Кто-то определенно меня дурачит» — подумал начальник и продолжил поиски.

А тем временем хрустальный ларец, покачиваясь на невидимых волнах, как беззаботная малютка в колыбели, вылетел за пределы хранилища. Несомненно, это умыкание, оказалось бы одним из самых удачных недоразумений, если бы в кабинете начальника ОЧП не появился бдительный фавн.

Ника стояла возле стола Мирзы и уничижительно косилась на старуху.

— Вы, уже какую минуту стоите и бубните что-то невнятное, — возмутилась секретарша, скривившись. — Что вам все-таки нужно, Верис?

Ника поборола желание треснуть старухе по лбу и захотела произнести очередную нелепицу, но тут дверь начальника ОЧП открылась с шумом пушечного выстрела, и с этой же скоростью из кабинета вылетел хрустальный ларец. Агент Верис, воспользовавшись моментом и со словами: «всегда мечтала это сделать!» — скинула со стола секретарши всю канцелярию, дотошно расставляемую Мирзой каждое утро.

— Да что вы себе позволяете! — вскрикнула старуха.

Ника так бы и смеялась, восхваляя спонтанность и очередную смелость на которую оказалась способна, если бы невидимая рука не схватила ее за ворот куртки и не вытолкнула в коридор.

— Давай быстрее, — раздался голос Репентино.

Оказавшись в безопасности от любопытных глаз, Ника раскрыла сумку и спросила:

— Он ничего не заподозрил?

— Далистый — идиот, — сказал Дин, явив голову.

Репентино было в радость насолить молодому начальнику, поэтому без раздумий откликнулся на просьбу приятельницы. К тому же он бывал в хранилище ОЧП и мог сориентироваться в поисках дневника Менандра.

Хрустальный ларец погрузился в сумку. Ника повесила ее на плечо и улыбнулась приятелю. Безнаказанная кража, как дурманящее амбре, затуманивая разум, вышибает адекватную самооценку. Девушка почувствовала себя царем горы, пусть и воздвигнутой чужими руками.

Послышался цокот. Агент Верис и голова Дина посмотрели друг на друга. Затем в сторону приближающегося шума.

В коридоре появился фавн — высокий, мускулистый, с мощными рогами оленя на голове. Смотря на это чудо мистической природы, Ника, кажется, поняла, почему элементаль оказался слабостью Чача Далистого. Фавн выставил рога вперед и, предупредительно пробороздив пол копытом, ринулся на парочку хапунов.

— Перемещайся быстрей, — сказал Дин и, оттолкнув от себя Нику, принял разбивающий удар фавна на себя. Хлопок, крап межпространственной пыли на стенах.

Элементаль повалил невидимку на пол. Репентино попытался вырваться и полностью исчез. Фавн встряхнул шерсть, словно промокшая под дождем псина и мерцающие частики, повторяя все, даже самые незначительные изгибы тела, осели на невидимку.

В коридоре появился молодой начальник отдела чрезвычайных происшествий. Далистый подошел ближе, наступил на мерцающую грудь воришки.

— Так, так, — триумфально произнес он, — Дин'Ард Репентино. Теперь тебе не отвертеться, нахальный Любитель Разгуливать Телешом.

Молодой начальник поймал фрагменты межпространственной пыли оставленной после исчезновения агента Верис и, растерев крупицы между указательным и большим пальцем, протянул руку фавну.

Элементаль принюхался, приняв охотничью стойку.

— Ищи, Мерх, — приказал молодой начальник.

Вспыхнув ярким пламенем, фавн исчез.

— Ну, и что ты делал у меня в кабинете? — с кривой улыбкой спросил Чач Далистый. Полоска его усов изогнулась зигзагом.

Репентино наигранно удивился:

— В вашем? А это разве не кабинет моего отца?

Неудачно приземлившись на колени, Ника появилась на Благополучной улице, потому что надеялась, что особенная защита не запустит непрошеных гостей в эти пределы. Поправив тяжелую сумку, она поднялась и замерла в надежде, что следом появиться Репентино. Но ожидание явило лишь духа стихий без труда, обошедшего эгиду улицы — огненный элементаль возник позади агента.

Ника обернулась на уже знакомый цокот и тут же получила удар в живот.

Дыхание со свистом покинуло грудную клетку. Девушка упала на колени, инстинктивно сворачиваясь в клубок. Элементаль жестко сгреб ее за волосы и протащил пару метров. Жгучая боль, миллионами маленьких игл пронзила голову. Кровь зашумела в ушах. Мир потерял четкость и звучность, словно девушку поместили в грязный граненый стакан и плотно накрыли крышкой.

Элементаль сорвал с плеча воровки сумку и угрожающе прошипел. Ника подумала что, наверное, нужно что-то ответить, но слова застряли в горле.

Превозмогая боль, агент Верис смогла собрать в кулак небольшой электрический импульс и запустила им в рогатого противника. На теле элементаля лишь шерсть стала ершистой и жесткой. Фавн прорычал, сдавливая горло брыкающейся девицы.

Ника поняла, что задыхается. Теперь смерть не казалась ей столь привлекательной. Чадящий фитилек страха вспыхнул пламенем злости. Верис зарядила второй импульс — рогатый отлетел на пару метров. Не забывая о дыхании, девушка схватила сумку и попыталась подняться, но уже через мгновение получила копытом по голове.

Мир потерял краски.

Последнее, что Ника увидела перед тем, как погрузиться во тьму — мужчина со шрамом на лице перерезает фавну горло.

Ника очнулась на мягком диване. Широкая подушка, заботливо держащая гудевшую голову. Теплый плед и торчащие из-под него босые ноги. Ника почувствовала во рту привкус крови и в стыдливом забвении поднялась с дивана.

— Тише, тише, — произнес Фрост, усаживая девушку обратно. — Не так резко.

Ее тело ответило брезгливым импульсом — Ника по привычки дернулась в сторону от этого маджикайя. Агент Верис поняла, что предстала перед Фростом во всей послепробужденной красе, к тому же с чумной неразберихой в пробитой голове.

— Что произошло? — спросила она, присаживаясь на диван.

— Не знаю. Надеялся, вы мне объясните. Я нашел вас без сознания рядом с домом.

Ника помнила, что переместилась далеко от убежища Фроста. Неужели она ползла сюда? И фавн! Она вспомнила фавна.

— Отвернитесь, — попросила она. — Как долго я была без сознания?

Грегори вздохнув, отвернулся и ответил:

— На моем диване около получаса. А сколько вы провалялись на улице, мне неизвестно. Это даже мило, еще ни одна девушка не теряла сознание перед порогом моего дома.

— Не обольщайтесь, — буркнула девушка, поднимая футболку.

Огромный синяк на животе расписался яркими кровоподтеками на коже. И сразу, будто ждавшая внимания тупая боль растеклась по брюшным мышцам.

— А что с элементалем? — спросила Ника, морщась.

Грегори не без издевки уточнил: — Что можно повернуться?

— Хватит вам. Фавн жив?

Фрост посмотрел на девушку.

— Какой фавн?

Очередные воспоминания молнией поразили агента Верис в незаземленное сознание: «Фолиант Ментора Менандра! Сумка!»

Ника бегло осмотрелась. Родная котомка, лежала на столе рядом с креслом, на котором сидел Фрост — спокойный и, кажется довольный. Девушку обуял страх, ведь маджикаю стоило лишь протянуть руку, и желанный дневник оказался бы у него. Ника по взгляду пыталась понять, завладел сигнатурный маджикай фолиантом или нет.

Фрост подозрительно нахмурился, посмотрел на сумку и спросил:

— Что?

— Подайте сумку, — чуть не взвизгнула девушка. — Там телефон, — запинаясь, произнесла она, — мне нужно позвонить. Пожалуйста.

Фрост передал тяжелую котомку дрожащей девушке. Ника растянула замок, заглянула в сумку — на месте. На обладание дневником Менандра никто не посягнул. Удивление жаркой волной отозвалось в избитом теле.

«Дин!»- вспомнила Ника и спросила:

— А где моя куртка? В сумке нет телефона.

Фрост, как малоречивый прислужник подал висевшую на спинке кресла куртку.

Ника трясущимися руками достала из кармана мобильник, набрала номер Репентино. Абонент оказался недоступен.

— Черт! — выругалась Верис, и это возмущение церковным звоном ударило в голову. Девушка закрыла глаза и на какое-то мгновение, время для нее остановилось.

— Вы не объясните, что с вами произошло? — обеспокоенно спросил Фрост.

— Я… не знаю… на меня напал элементаль.

— Элементаль напал на вас? — удивился мужчина. — И что же вы, маленькая идиотка, натворили на этот раз?

— Маленькая идиотка? — возмутилась Ника. — Запомните это оскорбление до определенного момента.

Фрост засмеялся:

— Какого именно, Верис?

— Я укажу вам на него. А сейчас, простите, мне надо позвонить.

Ника потерла ушибленный висок и набрала номер Киррана. Как только тот услышал голос подруги, тут же пьяным хрипом обрушил на девушку несколько неприятных эпитетов.

— Эй, Кир, полегче, у меня пробитая голова. Возможно, я умираю… Да, не ори так! — возмутилась Верис.

Из трубки донеслась очередная волна беспокойства.

— С Дином что? Его поймали? — Ника посмотрела на Фроста и поднялась с дивана. — Хорошо, Кир, я поняла. Не надо забирать я сама доберусь. Все, жди меня.

— Так, что произошло? — искренне поинтересовался Фрост.

— Задержали моего друга, — ответила Ника, пропихивая ноги в кроссовки, аккуратно стоящие возле дивана. — Мне нужно бежать.

— И вы думаете, я отпущу вас в таком состоянии?

Верис усмехнулась:

— А вы думаете, я буду спрашивать у вас разрешения?

— Ника, — сказал Фрост серьезно.

Девушка замерла и с интересом посмотрела на маджикайя: — Что?

— Я выполнил свою часть сделки.

— Да. Я помню. Спасибо. Вы очень помогли.

— А вы? — произнес мужчина требовательно. — Вы помните — услуга за услугу?

— И это я тоже помню, — сказала Ника, прижимая сумку с фолиантом Ментора Менандра к себе. Девушка лучезарно улыбнулась и сказала:

— А теперь, та-дам, тот самый момент: я достала для вас этот хренов дневник.

— Достали? — Фрост озадаченно улыбнулся. — А я искренне полагал, что вы не станете выполнять свою часть сделки.

— Рада была разочаровать. Ну и кто из нас теперь маленький идиот?

Фрост и до этого момента позволял девчонке очень многое, но теперь, когда она владела фолиантом, он понял что стоит быть более доброжелательным и покладистым.

«В конце концов, до поры до времени» — подумал маджикай и неохотно произнес:

— Очевидно, я был не прав. Хм… когда я получу свой дневник?

— Ваш? Это дневник Менандра.

— Не придирайтесь к словам.

— Я принесу его завтра. Он спрятан, — сказала Ника, накидывая куртку. — Мне нужно идти сейчас. Спасибо за… заботу… одеяло, подушку и все такое.

— Я провожу вас, — произнес Фрост поднимаясь.

— Не стоит. Я знаю дорогу, — вылетая из гостиной, сказала Верис.

Девушка остановилась у входа, положила ладонь на дверную ручку, словно на плечо старого приятеля и задумалась. Ей и самой не терпелось отдать фолиант Ментора сигнатурному маджикаю и как можно скорее распрощаться с этой историей, как с плохим сном. Какое-то время Верис топталась у порога, принимая решение. Ника никогда не отличалась особенной терпеливостью, всегда безжалостно рвала оберточную упаковку подарков, снимала чайник за долю секунду до момента кипения и останавливалась на дороге за шаг до окончания пути. «Не выдержу до завтра» — подумала девушка и повернула обратно в гостиную.

— Вот, — сказала она, доставая тяжелый хрустальный ларец из сумки.

Грегори Фрост ожидал чего угодно, но только не черезминутного возвращения несносного агента службы охраны, да еще и с долгожданным фолиантом в руках. Он был растерян и выбирал между придурковатым захватом дневника и проявлением элементарной благодарности.

— Спрятан, говорите? — спросил Фрост иронично подняв бровь.

Ника закатила глаза и, протянув дневник сказала:

— Держите и не выпендривайтесь. Но учтите, чтобы вы не нашли в этом фолианте, в заповедник я пойду с вами.

— В заповедник? — уточнил маджикай, взяв в руки хрустальный ларец.

— Зеркало правды находится там. Если, конечно, в действительности нужно вам именно оно.

Прикоснувшись к крышке Фрост настороженно спросил:

— Вы уже читали дневник и знаете, где находится зеркало?

— Нет, я даже не успела раскрыть его. Но если я не ошибаюсь, все великое сверхъестественное находится либо в хранилищах ЦУМВД, либо в заповеднике. А поскольку замдиректор Вишнич искал информацию о фолианте, значит, в управлении его нет.

— Вывер Вишнич? — удивился маджикай.

— Да. Только не спрашивайте, зачем ему это. Я ничего об этом не знаю, — Ника удивленно пожала плечами. — И… что вы такой скромный? Где сахарная вата, фейерверки? Вы не рады, что держите в руках эту прелесть?

— Позволите? — с улыбкой спросил Фрост и повернул защелку хрустального ларца.

— Валяйте, — потирая ноющий живот, сказала Верис. — Все началось ради этого.

 

Глава тринадцатая «В тени чистой крови»

Задумчиво похлебывая горячий чай, Ника посмотрела на сидящего напротив мужчину. Фрост даже не прикоснувшись к своей чашке, увлеченно изучал фолианта Ментора Менандра, из которого он то и дело что-то выписывал. Дневником оказалась тоненькая тетрадка в несколько страниц, с позолоченной обложкой. Лицо Фроста сейчас не являлось таким дружелюбным как раньше. Оно было холодно и напряженно настолько, что Нике казалось, она вот-вот услышит, как заскрипят зубы маджикайя. Сейчас Грегори не производил впечатления неповинного человека, который случайно стал заложником чьей-то жестокой игры. Девушка нервно барабанила пальцами по кружке, сомневаясь в правильности своего решения. А что если она в очередной раз совершила ошибку и зря отдала фолиант в руки сигнатурного маджикайя?

Пока Ника ждала, когда Фрост заговорит, в ее сумку забрался домовик и сожрал все оставшиеся пунтики. Девушка надеялась, что Кирран перепутал муку с крысиным ядом, и выпечка оказалась отравленной.

— Ну, и? Что вы нашли? — не выдержав напряжения, спросила агент Верис.

Не услышав обращения, маджикай перевернул очередную страницу.

Ника цокнула, поставила чашку на стол и, подойдя к мужчине, склонилась над его ухом и повторила вопрос:

— Фрооост, что любопытного вы там нашли?

Грегори посмотрел на девушку и какое-то мгновение с интересом разглядывал ее лицо.

— Ты так похожа на свою мать, — тихо произнес он.

Ника, как ошпаренная отскочила на пару шагов. Прошибленная голова пошла кругом. Девушка раздраженно спросила:

— Причем здесь моя мать?

— Всего лишь воспоминание. Садитесь, — сказал Фрост, придвигая свободный стул к себе ближе. — Простите, Верис, я так увлекся лишь потому, что старик Менандр, оказывается, был любопытным маджикайем. И это совсем непростой дневник… взгляните…

Ника подозрительно посмотрела на Фроста, на развернутый для нее фолиант и немного поколебавшись, присела на приготовленный стул. Ее взору предстал рисунок, выполненный чернильной ручкой, на котором была изображена обнаженная женщина в бесстыдной позе.

— Да ладно? Менандр рисовал порно? — усмехнулась агент Верис. — Только не говорите, что вам был нужен дневник из-за этих картинок?

— Я понятия не имел о содержании этого дневника. Читайте, — нахмурив брови, попросил Фрост, проведя пальцем по аккуратной надписи под картинкой.

Ника вздохнула, покосилась на маджикайя, затем начала читать:

— Этой ночью не устану восхвалять я: пальцев тонкие изгибы, нестесненную корсетом грудь и ложбинку… — Верис остановилась, возмущенно стукнув Фроста по плечу. — Вы издеваетесь? Что это такое?

— Дьявол побери вас, Верис, читайте ниже.

— Ниже? То, что ниже ложбинки?! Я не собираюсь читать это, тем более вслух!

Фрост дернул дневник в свою сторону и зачитал:

— И раздвинув недра Евы Льстивой, я увидел ту тропу…

— Отвратительные аллегории, — сморщившись, сказала Ника. — Зачем вы это мне показываете?

— Посмотрите, это предложение выделено темно-синими чернилами, в то время как в остальном тексте использовались черные.

— И?

— Какое-либо выделение текста есть и на других страницах дневника. Это или цвет, или какой-то знак, указывающий на слово.

— И что? — удивилась Ника. — Хотите сказать, что в этих эротических стихах что-то зашифровано?

Фрост кивнул. Грегори и сам ожидал, что в фолианте вполне себе открытым текстом будет указанно, то, что он ищет. Но старик Менандр оказался не так прост, и не так уж и невинен.

— Не что-то, а местонахождение зеркала. — Мужчина пролистал несколько листов в начало. — Фрагмент первый, который посвящен некой чернокудрой Конастананте так и называется «заповедный лес твоих волос».

— Заповедник, — щелкнув пальцами, произнесла Ника.

— Да. Возможно, насчет заповедника, вы были правы.

— Ну и зачем, по-вашему, Ментору нужно было так шифроваться?

Фрост развел руками:

— Быть может, чтобы не было все просто. Или старик решил посмертно позабавиться. Я склоняюсь ко второму варианту.

— А вы хоть раз были в заповеднике?

— Нет. По крайней мере, я этого не помню. А вы?

Девушка мотнула головой и посмотрела на часы:

— Даже не представляю, что это за место. Думаю нам понадобиться проводник. Кто-то кто бывал в резервате.

— Нам?

— Конечно, я ведь же уже предупредила, что пойду с вами. Вы что думали, я так просто отдам вам дневник? — усмехнулась Ника, собрав со стола листок с выписками, которые сделал Фрост, и потянулась к фолианту.

Маджикай схватил девушку за руку и грозно произнес:

— Что это вы делаете?

— Пока вы думаете, как избавиться от кандалов, — агент Верис указала на браслеты на запястьях маджикайя, — которые не позволят вам и шагу ступить за порог этого дома, без соответствующего сигнала агентам отдела преследования, я поищу для нас проводника. К тому же я знаю, кто сможет нам помочь. А дневник и все, что вы успели записать, будет находиться у меня. Потому что, — Ника выдернула фолиант, — мне не хочется, чтобы вы сбежали с порно-рассказами подмышкой. Правда, нужна не только вам. И если зеркало покажет, что вы, Фрост, виновны, я убью вас… собственными руками.

Мужчина задумался, беспрепятственно позволив девушке забрать дневник себе.

— Если я окажусь виновным… я не стану сопротивляться этому, — печально сказал он.

— Ловлю вас на слове. А сейчас, мне нужно идти. Я и так задержалась.

Несмотря на то, что Грегори не хотел откладывать изучение фолианта ни на минуту, он понимающе опустил взгляд.

— Надеюсь, — черные глаза Фроста сверкнули, — вы обратитесь к врачу? Мне бы не хотелось, чтобы завтра вы загремели в больницу с сотрясением.

— Не беспокойтесь, я приду даже без головы. Мне и самой интересно, чем закончится эта история. Всего доброго.

Придерживая раскалывающуюся, как земля после сейсмической грозы голову, Ника вышла из гостиной.

Впервые за последние годы Фрост выглядел счастливым. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и подумал, что ни за что не позволит себе сегодня уснуть — неизвестно, что еще выкинет эта девчонка, а забывать прочитанное ему не хотелось.

— Всего доброго, — сказал маджикай мечтательно, и пусть запоздало, но с искренним пожеланием.

Назначенный судьбой день бросил свой жребий.

Кирран нахмурился еще до того, как Ника успела хоть что-то произнести. Охмеление прошло сразу же, как он увидел избитую подругу на пороге комнаты. Сейчас девчонка, подобрав ноги, сидела на подоконнике в ванной и смотрела, как холодные бусины града барабанили по земле.

— Это немыслимо! Чем ты только думала? Почему мне ничего не сказала? — негодовал Кирран.

— И чтобы это дало? — спросила Ника, устало прислонив гудевшую голову к холодному стеклу.

— Я бы не позволил тебе так рисковать.

— Поэтому и не сказала.

— К чему вообще, это геройство? Тебя за это к награде не приставят.

— Я не геройствовала, а исправляла ошибки. К тому же почему бы и нет? — девушка посмотрела на друга. — Мы с тобой Кир, живем в общаге полной равнодушных трусов. Ко всему, что вокруг них происходит! А помнишь, как в детстве мы с упоением слушали рассказы о подвигах великих маджикайев, которые боролись за добро и справедливость. Что с нами со всеми стало? Почему мы перестали в это верить?

Кирран облокотился на раковину и ответил:

— Мы выросли и поняли, что все эти герои — легенды. Когда становишься старше, места для подвигов становится меньше. Зато больше забот!

Ника погрозила пальцем и возразила:

— Но даже наши родители были лучше нас. Они во что-то верили, к чему-то стремились.

— Наши с тобой родители неудачный пример. Мои — всего лишь простые люди. Твой отец — приспешник зла, а твоя мать — погибла.

— Погибла, защищая детей, — с болью в сердце, проговорила Верис.

— А я не хочу, чтобы ты погибла, защищая троллей. Это не одно и тоже!

— Ну, что ты завелся, Кир? Все же обошлось.

— А если бы не обошлось?!

— А если бы не обошлось, — Ника улыбнулась, — то и разговора этого не было. Поэтому он бессмысленный в любом случае. Понимаешь? Зато Цератоп живой.

— Ника, диссипация, это не смерть — лекторским тоном заговорил Мак-Сол. — Это рассеивание частиц. Они не уходят в никуда. Частицы преобразуются во что-то новое. Тролля ждала другая жизнь. Возможно, он смог бы стать пяткой новорожденного маджикайя.

— Прекрасная перспектива стать пяткой, не считаешь? — возмутилась девушка.

Кирран выпрямил спину и с улыбкой ответил:

— А вот это уже зависело бы от него. Быть может, твое чудище настолько высокодуховно и развито, что переродилось бы в целую ногу.

— Ногу?

— Ника, это всего лишь тролль.

Верис строго сказала:

— Он, прежде всего, полноценное живое существо. И если уж на то пошло и у тебя так все ладно, зачем тогда переживаешь? Диссипация это же не смерть. Если бы у меня ничего не получилось, я бы превратилась в чей-нибудь пупок. Разве не прикольно?

Кирран посмотрел на Нику. Его охватило беспокойство, граничащее с желанием собственноручно придушить подругу. Так бывает, когда стремления уберечь близких, обесцениваются их постоянным равнодушием. Мак-Сол вздохнул и вытащил из нижней полки аптечку.

— Вообще, как ты узнал, что я была вместо тролля? — тихо спросила Ника.

— Ты оставила инструкцию и пробирку исходного материала на кровати.

— Ну, где-то же я должна была проколоться, — буркнула девушка. — К тому же, я бы все равно тебе рассказала.

— Серьезно?

— Серьезно, — передразнила она и, решив сменить тему, спросила: — А когда Дина освободят?

Кирран достал настой для дезинфекции ран, заживляющую мазь и ответил:

— Как только Репентино отдаст оригинал той самой записи, Далистый его отпустит без каких-либо обвинений. Порой мне кажется, что Дин и дьявола уговорит не носить рога.

«Рога дьявола» натолкнули Нику на неприятное воспоминание. Она спросила:

— А что с фавном? Он жив?

Кирран удивленно посмотрел на подругу.

— Ты что пыталась убить фавна? — с обоснованными подозрениями в голосе спросил он.

— Я? Нет… не пыталась. Просто спросила. Мало ли.

— Мало ли? Я требую подробностей.

— Так живой он или нет?

— Со знаменитым фавном все в порядке. Он охраняет Дина. Потому что видит его. Тролли, элементали — оказывается многие существа, кроме нас замечают его. Что за несправедливость? Кстати, покажи-ка голову.

— Да нормально там все.

— Немедленно, покажи свою несносную головеху!

Ника повернулась ушибленной стороной. Уперла голову в грудь друга.

Осматривая повреждения, Кирран осторожно погладил девушку по волосам, и облегчено выдохнув — рана оказалась не серьезной, смочил ватный тампон в вонючем настое.

— Фуу, воняет-то как, — фыркнула Верис.

— Зажми нос, если воняет, — сказал Мак-Сол и приложил тампон к ране.

— Ай, черт, щиплет! — взвизгнула та.

— Еще бы, у тебя пол башки рассечено.

— Не преувеличивай там всего лишь царапина.

— Что-нибудь, кроме твоей головы, еще пострадало?

Беспокойство друга, заставило Нику стыдливо натянуть футболку и промолчать о гематоме на животе.

— Нет, — ответила она. — Ты же не сдашь меня Лионкуру? Он убьет меня или запрет в лечебнице, чтобы я не прибила себя сама.

— И правильно сделает…

— Ну, Кир…

— Все будет зависеть от твоего дальнейшего поведения.

Ника обняла Киррана. Ей захотелось посвятить друга в свои замыслы и, раскрыв план, попросить сопровождать в заповедник. Идти туда одной с Фростом, она посчитала глупым. А идти все равно придется, потому что агент Верис не могла не проследить за развитием событий. В конце концов, она должна была знать, кем на самом деле являлся сигнатурный маджикай.

— Когда-нибудь, кто-то, кто тебя бережет, сильно пострадает, — возмутился Кирран, прижигая ссадину на беспутной голове буйной подруги.

— Ай, да больно же!

— Терпи! Я пока еще очень добр, — сердито произнес Мак-Сол, но с трепетом милосердного бриза подул на рану. — Хорошо, что с Дином все обошлось. Два остолопа. Кому из вас вообще в голову пришло залезть в кабинет Далистого?

— Мне, — ответила Ника, почувствовав, как кровь стыда приливает к лицу.

— Ну, конечно. Помимо своей жизни, ты еще и рискуешь нашими.

— Ничего я не рискую, я просила помочь. Только Дин бы мог вытащить дневник незаметно.

— Охота за правдой для тебя так важна? — смазывая увечье мазью, спросил Кирран. — Важнее чем те, кто тебя любит?

Ника дернулась в сторону и спрыгнула с подоконника.

— Тех, кто меня любит уже не осталось.

Кирран рассерженно швырнул тюбик мази в раковину.

— Какая же ты эгоистка! Ты вообще видишь что-нибудь дальше своего носа? — Мак-Сол возмущенно ткнул пальцем в нос подруги. — Что-то помимо твоих псевдопроблем ты замечаешь?

— Погоди. Хочешь сказать, ты никогда не воспринимал мои переживания всерьез?

Кирран простонал:

— Ох, как ты любишь все усложнять. Тебе, что все объяснять нужно?

— Ты хочешь, чтобы мы поругались? — спросила Ника небрежно.

Кирран замолчал, уставившись в пол, попытался вернуть самообладание.

— Я лишь хочу донести до тебя несложную истину, — сказал он мирно.

Девушка вздохнула, достала из раковины тюбик мази и, закрыв крышкой, положила обратно в аптечку, потом спросила:

— Какую именно?

— Я… — Мак-Сол на какое-то время замолчал, но передумав делиться своими чувствами сказал: — Лионкур, Масса, Дин и даже твой дядя — беспокоимся за тебя. И когда вляпываешься в очередную неприятность, ты тянешь нас за собой. Ты борешься против всего мира, а мы боремся за тебя. Но то ли ты наивна настолько, то ли ко всему равнодушна и не думаешь о нас, когда впускаешься в авантюры.

— Я думаю о вас.

— Неужели? — усмехнулся Кирран. — Только когда тебе нужна наша помощь? Черт возьми, Ника, дело даже не в этом. Ты просто так привыкла, что за тебя все делают остальные, что не заметила, как превратила нашу дружбу в товарищеское рабство. У нас односторонние отношения получаются.

— Односторонние? — насторожилась девушка.

— Да! Вот какой у меня, например, любимый цвет?

Никария произнесла что-то невнятное и надув щеки, словно рыбка Шаротел при малейшей опасности, развела руками. Она действительно не знала о цветовых пристрастиях своего друга.

— Что ты, вообще, знаешь, обо мне? — спросил тот.

Ника удивленно пожала плечами и собралась перечислить все, то, что ведала о Кирране, но на мгновение задумалась. Она словно листала альбом старых фотографий, где не было ни одного нового снимка. С того самого момента, как Верис вышла из больницы, она, кажется, ни разу не поинтересовалась, как изменилась за это время жизнь ее друзей.

— Что? — с грустью поинтересовался Кирран, присаживаясь на подоконник. — Тебе нечего сказать?

— Ты на меня так взъелся, потому что я первым делом обратилась к Дину, а не тебе? И что значит «за меня все делают остальные»?

Кирран пожалел, что затеял этот разговор. Ему всегда было проще уступить, чем выяснять с кем-либо отношения. Возможно, именно по этой причине его все любили.

— Ладно, не важно, — отмахнулся Мак-Сол. — Я действительно не хочу ругаться.

Ника толкнула друга в плечо.

— Нет уж, договаривай! Что ты, в конце концов, имеешь в виду?

Кирран вздохнул и сказал:

— Если бы ты не была дочерью своих родителей…

— Даже не начинай об этом, — с обидой в голосе, перебила агент Верис.

Девушка и сама понимала, что если бы Люмена Верис не была ее матерью, она не имела бы ни этого общежития, ни работы, ни даже того скудного банковского счета. К тому же, девушка просто бы не выжила. Ника считала, что Лионкур спас ее, потому что она являлась потомком великородных маджикайев, а по закону наследников должны спасать первыми и любыми доступными средствами. И ее бесило осознание этого факта. До физического зуда раздражало, когда здороваясь с Никарией Верис, приветствовали воспоминания о ее великолепной матери. Ника потому и была нелюдима, что чувствовала себя пустым местом. Тень Люмены Верис хоть и спасала от палящего солнца, но часто под ней было слишком темно, холодно и одиноко.

— Ты прости, если я уделяю тебе мало внимания, — виновато сказала девушка, — но я как бы трагедию переживала… мне было не до тебя…

Кирран посмотрел уязвлено.

— А когда тебе будет до меня?

Ника разволновалась и суетливо, начала расставлять ванные принадлежности по привычным местам.

— И кто из нас еще эгоист? — раздраженно спросила она. — Ты меня походу не понимаешь. Все время ворчишь, наставляешь. Мы ведь просто соседи…

— Просто соседи? — усмехнулся верный друг.

Он понимал, что в девушке говорит обида, не сколько на него самого, сколько на весь мир, судьбу и даже не погоду. Кирран прощал это, но запах горечи душистым ароматом отравлял настроение.

— Да! Нечего меня опекать. И если ты так боишься, что с тобой что-то случиться, я не стану к тебе обращаться. Никогда больше. Я не знала, что тебя это как-то напрягает.

Мак-Кирран-Сол покачал головой, он был настолько взволнован возможной гибелью подруги, ее обидными речами, что в ответ за свою боль, захотел причинить ее кому-то еще. Но он оставался сдержанным, несмотря на то, что был пьян, поэтому спросил:

— Я надеюсь, ты больше не примешь очередного «важного» решения, не предупредив меня?

— А почему именно тебя?

— Хорошо. Не меня. Любого, кто является более рассудительным, чем ты и наиболее объективно оценивает потенциально опасные ситуации. И никогда не делай ничего в одиночку. У тебя это плохо получается. Соседка.

— Какой же ты дурак, — обиженно произнесла Ника и приложила больше, чем нужно усилий, чтобы уходя, закрыть за собой дверь.

* * *

Яркая вспышка. Хлопок. Еще хлопок. Межпространственная пыль едким туманом расплылась на месте появления агента Верис. Разгоняя пелену руками, Ника закашляла и только теперь поняла, почему дядя Гевин не советовал пользоваться абонементом, а вызвать такси. В Умбраседес осталось слишком мало доступных межпространственных порталов, а те, что действовали, пришли в негодность и перемещаться по ним, стало опасно. Но упрямой Никарии Верис не терпелось найти проводника, поэтому двухчасовая поездка в автомобиле была сродни летаргическому сну, а девушке не хотелось пропустить ничего интересного.

Уперев ладони в бока, она наклонилась, пытаясь отдышаться после тернистого перемещения. Несколько капель крови упали под ноги агента службы охраны. Девушка шмыгнула носом. В глазах потемнело, голова закружилась и Ника опустилась на колени. Во время трансгрессии агента Верис, словно разобрали на куски, а перед приземлением собрали в неправильной последовательности. Алые капли растеклись по асфальту незатейливым символом удачи — четырехлистным клевером. Верис зажала кровоточащий нос и осмотрелась: над головой фосфорилировала зияющая пасть портала, что зримым коридором устремлялась вверх, рассекая непроглядное небо зеленой полосой; здесь было темно, сыро и пахло нечистотами; хмурые тучи нависали могучими седыми бровями над безрадостным районом. Предзакатное солнце, хоть и было затянуто плотным одеялом органического смога, но бросало на территорию колонии теплые охристые оттенки света — это явление, пожалуй, единственное, что здесь могло по-настоящему согревать.

Никария никогда не бывала в неблагополучных районах. Прожив почти всю жизнь высоко в небе, в храме Рубикунда, ни она, ни ее мысли, не опускались до мест обитания низкородных маджикайев и прочих сверхъестественных субъектов. Здесь жили словно под мрачной тенью Великого Священного Замысла — горестно, бедно, напрасно. Узкие грязные улицы, как земляные вермисы, в повседневной жизни были медлительны и противны. Филиал тартара, в котором выживание было превыше голода, с плотоядным оскалом принял белокурую, отмытую и немного надушенную великородную наследницу.

Ника шла загаженным вонючим проулком, взволнованно сравнивая номерные знаки строений с адресом, небрежно написанным на салфетке шариковой ручкой. Встречаясь с диким интересом прохожих, девушка уже жалела, что не вызвала такси и не воспользовалась предложением Гевина о сопроводителе. Пусть не охранник, но если бы кто-то с более-менее дружелюбным выражением лица шел рядом, это оказалось бы для девушки очевидным эмоциональным спасением. Агенту службы охраны захотелось с головой окунуться в ближайшую смрадную лужу, чтобы хоть как-то слиться с местным колоритом и отвести от своей персоны эти жадные взгляды.

В глубине души, оставаясь наедине со своими страхами, Ника столько раз желала себе смерти, что ввязываться в неприятности стало прихотью ее выдрессированной души. После недавнего разговора с Кирраном, девушка требовала от себя принципиальной самостоятельности, пусть и граничащей с самообманом, но хоть как-то указывающей на личную независимость. Но голос инстинктов всегда звучит громче и более внятно, потому что, в отличие от души, говорит на понятном каждому смертному языке. Нике было действительно страшно.

По улицам слонялись завсегдатаи баров, в домах плакали дети, в подворотнях хохотали пьяные. Здесь, казалось, у всех были одинаковые лица, не обремененные хотя бы мимолетной радостью и здоровыми зубами. Сюрреалистичная картина жизни лишний раз подтверждающая, что мир любит впадать в крайности.

Ника встретилась с заинтересованным взглядом, ничего общего не имеющим с презрительным взором низкородных прошлецов. На девушку смотрела старая проститутка, скрывающая утомленный образ под тенью навеса. Агенту СОМ захотелось поговорить именно с ней — женщиной с глазами, полными мудрости и тоски. Как только Ника сделала шаг, расправляя листок с адресом, из темного переулка послышался крик о помощи. Верис обернулась, долг и звание предложили ринуться на подмогу, но равнодушные лица других охладили пыл молодого агента. Ника растерянно посмотрела вокруг, словно закружившись в белом танце, партнером в котором оказалось холодное безразличие.

— Не вертись милая девочка, не привлекай излишнего внимания, — тихим голосом сказала старая проститутка. — Это голос судьбы. Не тебя он зовет сегодня.

Ника посмотрела на женщину: серое лицо, покрытое грубой паутиной морщин, бесцветные глаза, нещипаные брови, кривая волна ненакрашенных губ, сальные волосы, собранные в тугой пучок. Старая шалашовка ненавязчиво улыбалась агенту службы охраны, пытаясь предугадать, зачем эта барышня здесь появилась.

— Простите, — хмуро произнесла Ника, — но там ведь кто-то кричал.

— Кричат здесь постоянно…

— И никто друг другу не помогает?

Женщина подошла ближе.

— Здесь все друг другу никто, — ответила она.

Ника вздохнула и, сжав в ладони намокшую салфетку с адресом спросила:

— А вы не поможете мне?

Старая проститутка кивнула, и бесстыдно распахнув на груди перелетанное платье, сказала: — Помогу… за гроши…

От неожиданного зрелища у Ники сжался пустой желудок.

— Нет, нет, — брезгливо мотнув головой, возразила девушка, — я сюда не за этим пришла.

С невозмутимым выражением лица, женщина задрала подол платья, предъявив изгаженную временем наготу, как последнее, чем она могла помочь незнакомке.

— Опустите платье, — сказала агент Верис смущенно, выгребая из кармана куртки завалявшуюся мелочь. — Вот возьмите.

Шалашовка одернула грязное платье, с опаской осмотревшись, выхватила деньги, словно голодавший кусок хлеба, и, спрятав добычу в тряпье поинтересовалась:

— Тогда что для тебя сделать щедрая девочка?

Ника показала записку. — Мне нужно найти этот дом. Вы знаете, где это?

Женщина взволнованно поправила прическу и сказала:

— Знаю. Семнадцатая стройконтора. Зачем тебе туда?

— Ищу кое-кого, — ответила Ника.

Женщина сощурила бесцветные глаза. Несмотря на то, что предавать друг друга здесь было принято, как желать доброй ночи в изысканном обществе, сдавать никого из своих шалашовке не хотелось, поэтому она уточнила:

— Должника?

— Нет. Не должника. Так вы мне поможете?

Женщина кивнула и плавным движением руки, повелела идти за собой. — Идем, милая девочка. Ты ищешь своего раба?

Они прошли под мокрым навесом и устремились в узкий проход между домами.

— У меня нет рабов, — ответила Верис оглядываясь.

— Далекая кровь и нет рабов? — обернувшись, удивилась женщина.

— Рабы нынче не в моде, — перешагнув через пробегающую мимо крысу, сказала Ника. — А с чего вы взяли, что у меня далекая кровь?

— Я это вижу. Почти все здешние жители обладают каким-либо даром, — женщина говорила с приятной хрипотцой и лаской в голосе. — Мое имя Хаая Элора. А твое?

Ника подумала, что не стоит представляться первой встречной, которая могла оказаться каким-нибудь мстительным эвентуальным объектом. Верис сказала:

— А мое имя не имеет никакого значения.

Женщина поклонилась, продолжая идти.

— А если не должника, и не раба, то кого ты ищешь, девочка без имени?

Ника не понимала, почему женщина так настойчива в данном вопросе, поэтому решила ответить так, чтобы убедить незнакомку в своих доброжелательных намерениях:

— Я ищу… эм, друга, — осторожно сказала агент службы охраны.

Шалашовка остановилась. Медленно обернулась и глазами полными удивления, будто слезами, поинтересовалась:

— Белая голубка дружит с червем? Маджикайи разве не губят за подобные связи?

— Вы, наверное, давно не были у маджикаейев. Они изменились.

Женщина посмотрела оскорблено. От этого холодного взгляда Нике стало не по себе, как если бы она в порыве гнева оскорбила банковского агента, от которого завесила судьба запланированного кредита. Девушка подумала, что обидела проводницу.

— Я никогда не была там. Нам, — проститутка показала запястье, с клеймом в виде нескольких засечек, — запрещено покидать Умбраседес.

Ника знала, что каждая горизонтальная линия клейма обозначала отпрыска, а вертикальная отпрыска неудачного образца. У женщины было три пары пересекающихся линий — три «неудачных» ребенка.

— Простите, если мои слова вас как-то обидели, — извинилась Верис.

Женщина усмехнулась и обвела взглядом место, в котором они остановились.

— Посмотри где я, посмотри кто я, чем занимаюсь. Неужели ты подумала, что слава какой-то белобрысой девчонки могут как-то обидеть?

Ника промолчала, только пожала плечами, чтобы снова не сказать ничего лишнего.

Шалашовка вздохнула и произнесла:

— Пойдем, поспешная девочка, нам немного осталось. Почти пришли.

Хаая Элора была колонисткой-эвентуалом — когда-то простым человеком. Однажды она получила сверхъестественные способности, а вмести с невиданной силой официальное приглашение в магический мир маджикайев. Привлекательный, но беспощадный при близком рассмотрении. Несмотря на то, что переход между мирами является добровольным, никто из маджикайев не предупреждает, что, как только эвентуал перейдет границу, его жизнь в большинстве случаев перестанет ему принадлежать и превратиться в расходный генетический материал, для высокородных персон.

Все началось с того, что мир маджикайев перестал генерировать новые сверхъестественные силы. Из поколения в поколение передавались одни и те же способности, что делало их обладателей сверхуязвимыми. Вопреки этому, помешанные на чистоте крови кузены женились на сестрах, деды — на внучках, дядья — на племянницах. В течение двухсот семидесяти лет, за которые кровь ни разу не обновлялась, в семьях маджикайев начались генетические отклонения и болезни. А после того как женщины стали бесплодными, мир благородных и чистокровных зашел в тупик, и началось его угасание. В итоге самые колоритные персоны древних маджикайев из-за распространения имбриндинга были уличены в дегенерации.

Тогда было принято решение обязательного выбора супруга эвентуала, тем самым порождая новые силы, которые совершено спонтанно и непредсказуемо появлялись у простых людей. С тех самых пор чистота крови была разбавлена. Раньше людей, обладающими сверхъестественными способностями, забирали насильно, сейчас все это продолжает происходить, на мнимых добровольных началах. Но, невзирая на все это, программа аварийного воспроизводства популяции маджикайев плохо работала, их мир все равно угасал.

На сегодняшний день осталась всего одна семья, имеющая по-настоящему чистую кровь — Вурхолчи, которые остались верны своим идеалам и, пусть они косолапили, страдали от расщепления неба и искривления позвоночника, именно они возглавляли Лигу Сверхъестественного.

Ника и Хаая Элора прошли через обветшалый дом, жители которого, давно привыкли, что из их пристанища был сделан проходной двор. Чумазый ребятенок оббежал агента Верис вокруг и что-то пробормотав, скрылся в другой комнате.

— А почему вы согласились мне помочь? — поинтересовалась Ника.

Женщина тихо ответила:

— Потому что ты мне заплатила. Пришли.

Семнадцатая стройконтора была пятиэтажным покошенным зданием, с выбитыми огнем окнами. После пожара помещение использовалось как жилое. Раструб висевшего на столбе громкоговорителя, хрипел ненавязчивой мелодией. Возле двери сидел вислоухий пес и облизывал плешивую лапу.

— Идем, — сказала женщина и уверенными шагами направилась в здание.

Ника трусливо посеменила следом.

Внутри бывшая стройконтора была не менее убогой: на стенах первого этажа лежал толстый слой копоти; кое-где каменная кладка была разрушена и служила незапланированным дизайнерским окном; оббитый стальными пластинами пол, при каждом шаге вошедших хрустел строительной пылью и предупреждал лучше лающего у двери пса; на второй этаж вела массивная кованая лестница.

Ника прошла в холл и увидела несколько странных типов, сидящих на раскладных стульях и играющих в карты. Один из них был невысокого роста с торчащими передними зубами, огромным розовым носом и внушительными когтями на руках. Сзади, из когда-то торопливо вырезанной на штанах дырки торчал обрубок хвоста. Второй был длинным, худым и покрытым светлим пушком, словно какой-то невинный птенец. Третий казался более приятной наружности, но вместо ног у него были стальные протезы, которые требовали смазки, как этот дом ремонта и скрипели при каждом движении. Инвалид был лидером в этой троице и то и дело отвешивал приятелям подзатыльники. Столом для покера служила перевернутая алюминиевая бочка, на которой вместе с картами располагались несколько бутылок пива и чаша с сушеными крысиными хвостами.

— Кто из них твой друг, добрая девочка? — спросила Хаая.

Девушка пожала плечами:

— Его здесь нет.

Тип на искусственных ногах обернулся на голоса.

— Мамууууууля, — протянул он, без какой-либо радости.

— Матушка, кого это ты к нам привела? — отозвался пушистый.

Шалашовка улыбнулась отпрыскам и ответила:

— Она шла к кому-то из вас. Я забеспокоилась, что вы снова что-то натворили.

Ника тут же смекнула, почему женщина была столь дотошна в вопросе, кого именно искала великородная девчонка.

— Нет-нет, — засуетилась девушка, — никто из ваших сыновей мне не нужен.

— Оооо, так это далекая кровь, — принюхавшись, подскочил хвостатый.

Инвалид поднялся следом и, скрепя протезами, направился к гостьям. За старшим братом побежал и розовоносый. Ника почувствовала себя музейным экспонатом сомнительной ценности. Сыновья госпожи Элоры прошлись вокруг агента службы охраны, потрогали ее светлые волосы, но как только коснулись сумки, в которой находился фолиант Менандра, Ника собрала в руке мануальную энергию.

— Даже не думай, — пригрозила девушка, и энергетическая сфера заискрила над ее ладонью.

— Ой, а что у тебя в сумочке что-то ценное? — усмехнулся парень на протезах, широко открыл рот и, вдыхая, втянул энергетический шар в легкие.

Мануальная сила Ники не принесла инвалиду никакого вреда, тот лишь передернул плечами и скривился, словно проглотил ложку васаби. Агент Верис была крайне удивлена, потому что с самого детства ей говорили, что возможности эвентуала, какой силой бы он не обладал всегда меньше способностей любого маджикайя.

— Я же говорила тебе, что здесь у всех свои силы, — сказала шалашовка, скверным тоном, будто была глубоко оскорблена удивленным выражение лица высокородной гостьи. — Или ты что думала? Если у тебя далекая кровь, то ты априори сильнее?

Братья загоготали, как голодные гуси.

Сердце агента Верис тревожно забилось. Ника попробовала трансгрессировать, но межпространственный абонемент не нашел поблизости ни одного работающего портала, чтобы переместить владельца без потерь каких-либо частей тела. Абонемент затрещал и издал расстроенное «у-ух».

Парень с обрубком хвоста спросил:

— Матушка, а можно мы ее съедим?

— Конечно, — сказала Хаая Элора с хорошо спрятанной до этого момента ненавистью в глазах.

— Только давайте, спрячем ее, — произнес инвалид, проведя рукой по плечу агента службы охраны, — а то с Хмурым делиться придется. Этот ушастый услышит ее крики.

Ника брезгливо отдернула руку поганца и, приготовившись, если потребуется повторно сжечь это здание, вдруг сообразила: скорее всего, Хмурый, с которым не хотели делиться и есть тот самый проводник, к которому она шла.

Подгоняемая страхом, агент Верис что есть силы заорала:

— Варпооооо!

Братья переглянулись, а старая шалашовка озадаченно посмотрела на крикунью.

— Варпо Цератоп! — прокричала Ника снова.

— Чет, я не понял… — пробурчал пушистый, потирая затылок, — она к нему чтоль пришла?

— Девочка без имени искала тролля? — поинтересовалась женщина и посмотрела наверх.

Железная лестница в центре первого этажа заскрипела, и на втором показался силуэт.

— Эй, Хмурый, — с презрением произнесла Хаая, — эта голубка сказала, что ищет друга. Не ты ли это?

Хвостатый трусливо засмеялся. Сверху послышался тяжелый рык, и силуэт сделал шаг вниз, под его весом прогнулась ступень. Еще и еще одна. Парень на протезах опасливо отошел в сторону. Из тени второго этажа появился угрюмый синекожий монстр. Он посмотрел на знакомую девушку и хмыкнул — если тролль называют другом маджикайя, это неправильный тролль. Все равно, что признать, что являешься домашним псом, облизывающим пятки хозяина, когда будет позволено. Но Цератоп, хоть и не хотел в этом признаваться, был благодарен агенту Верис за спасение, поэтому кивнул и сказал:

— У маджикайя и тролля разное представление о дружбе. Но вам, страхолюды, не понять ни того, ни другого. А ты, дерзкая фря, поди сюда.

Братья пошептались и отступили на несколько шагов. Осмелев, Ника прошла мимо шалашовки, толкнув женщину плечом, и с жалостью посмотрев ей в глаза, сказала:

— Вам никогда отсюда не выбраться.

Хаая Элора изменилась в лице, приобретя черты боровой бесовки, но промолчала.

Ника подлетела к троллю с благодарным «здрасти». Прорычав в ответ Цератоп схватил девицу под локоть и потащил к выходу.

— Ты что одна? — спросил он шепотом.

— Да. Но теперь уже нет. Спасибо.

— Не благодари. Я провожу тебя до портала, и мы квиты. Что такая цаца как ты, вообще здесь делает?

Не успевая перебирать ногами, девушка ответила:

— А я тебя… вас искала.

— Меня? И почему именно здесь?

Ника показала салфетку, сейчас превратившуюся в комочек промокшей бумаги, и сказала:

— Тут, в общем, адрес был. Мне дал его дядя Гевин. Он вам вчера Кроуша привез.

Варпо остановился у самой двери. Посмотрел, как из носа девчонки бежит алая струйка, растекаются по футболке, капает на джинсы и обувь гостьи.

— Что это с тобой? — поинтересовался он, смазав пальцем кровь, непроизвольно нарисовал под носом агента подобие красных усов.

Ника вытерла нос краем футболки и сказала:

— Это от перенапряжения. Со мной бывает. Кстати, как Кроуш?

Тролль распахнул двери и вывел девушку на улицу. Вислоухий пес испуганно поджал уши.

— Этот маленький дебошир все время просит у меня какие-то мундики. Чем вы его там кормили?

— Пунтики, — исправила Ника, — это выпечка.

— Кормить тролля выпечкой?! — зашумел Цератоп. — Так и знал, что станете глумиться над недоростком.

Ника остановилась и сказала:

— Варпо, мне нужен проводник. Кто-то, кто был в заповеднике.

Цератоп вздохнул, посмотрел в желтое небо, почесал затылок и ответил:

— У меня нет никого на примете. Все кто был в заповеднике обычно там и остаются. На них ведь маячки.

— Вот и я о том, — Ника посмотрела на тролля и захлопала ресницами.

Тролль нахмурился еще больше и, сообразив, к чему клонит девчонка, спросил:

— Ты же не хочешь сказать, что?..

— Да. Я пришла к тебе.

Цератоп засмеялся, придерживая синее брюхо, будто бы оно могло лопнуть.

— Ты подумала, что я вернусь в заповедник?

Ника сказала: — Но это же только на время. У меня есть карта направлений, но я ничего не знаю о резервате.

Продолжая смеяться, тролль произнес:

— Простите, если какими-то выходками или неосторожными словами, я ввел Вас, Госпожа Ника, в заблуждение, что когда-нибудь стану тебе помогать. Но я не буду этого делать.

— Но ты уже выручил меня. Только что, — сказала Ника, прикоснувшись к лапе тролля. Но поняв, что зря вторглась в личное пространство синекожего монстра, быстро отдернула руку.

— Только что, я рассчитался с тобой. Наши непонятные симпатии и так зашли слишком далеко.

Настала очередь хмуриться агенту службы охраны.

— У нас нет никаких симпатий, — тявкнула Ника, — потому что я маджикай, а ты тролль.

— В этом и проблема!

— У меня с этим проблем нет.

— Потому что не тебя, за то, что ты разговариваешь с великородной задавакой, вывернут кишками наружу. Я уже не говорю о сногсшибательной подставе, назвать меня своим другом.

— И чего ты испугался? Маджикайи думают, что ты умер, — сказала Верис.

— А я сейчас не маджикайев имею в виду, — склонившись к девушке, прохрипел тролль. — Уходи!

Ника посмотрела на оставшееся позади здание семнадцатой стройконторы: из окна первого этажа выглядывала сумасшедшая семейка эвентуалов. Здесь не любили маджикайев и всех тех, кто имеет с ними хотя бы приятельские отношения.

— Иди, я сказал, — шепнул Цератоп и подтолкнул девчонку.

Ника осталась на месте — ни сколько из-за упрямства, сколько из страха, что снова придется идти одной по этим жутким улочкам.

— А если я заплачу? — спросила Верис.

— Заплатишь? — усмехнулся синекожий и провел лапой по плечу агента. — Чем же?

Ника раздраженно шарахнула небольшим импульсом в тролля. Шерсть на теле Цератопа наэлектризовалась и встала дыбом. Бормоча что-то под нос, Варпо попытался пригладить пушок и обозленно толкнул девушку вперед, сказал:

— Чтобы никто не свернул тебе шею, я провожу тебя до портала. И это единственная помощь, которую окажу.

Ника кивнула. Но, несмотря на сожаление, сейчас агенту СОМ больше всего хотелось покинуть это зловонное место. Чтобы разговорить и попытаться вернуть расположение тролля, девушка поинтересовалась:

— А почему эта семейка из фильма ужасов, с моей силой справиться смогла, а тебя испугалась?

Варпо недолго помолчав, ответил:

— Хлик, который хвостатый, унаследовал мамашину возможность по запаху определять силу маджикайя. Дворд, безногий, поглощает ее. А пушистый может поглощенную братом способность воспроизвести. Так что, твоя слабость — в магической силе, а моя сила — физическая. Дал пару раз в лобешник и все. Сверхъестественные возможности — ничто, против возможностей кулака. К тому же у меня авторитет, — сказал тролль, энергично поправляя жилет.

Ника еще раз обернулась на дом.

— Я видела глаза этой женщины. Она смотрела на меня с такой злостью и презрение… хотя и видела первый раз.

Тролль подтолкнул девушку вперед и усмехнулся.

— Потому что для вас, маджикайев, такие, как она — расходный материал. Вы трахаете их жен, сношаетесь с сыновьями, а получив маджикайя неправильно мод… модифцы… как там?

— Модифицированного, — предположила Ника.

— Да, как-то так. Короче после этого выкидываете их на помойку.

Агент Верис возразила:

— Мой друг простой эвентуал. И наравне со мной рос в храме.

Тролль развел руками.

— Не спорю. Некоторых симпатичных детенышей вы берете себе под крыло. И в смысле друг? Такой же «друг» как я тебе? — спросил Варпо.

Ника вспомнила, что в последней ссоре назвала Киррана соседом. Девушке стало стыдно. За свой язык, наивные помыслы, за то, что она не знала, какой у Киррана любимый цвет, как на самом деле обитают существа на свалках жизни. За то, что пока великородные маджикайи обзаводились подарками прогресса, развлекались и покупали карманных собак, дороже домов целого квартала в Умбраседес, существа именуемые отбросами и монстрами утопали в болоте порока и голода.

— Чем ты здесь занимаешься? — чтобы сменить тему, спросила Ника.

— Я варю чудотранское мыло.

— Чудотранское?

— Да, то самое, которым великородные дамы намыливают свои прелести. — Цератоп засмеялся. — И постоянно мочусь туда.

Ника подумала, что больше никогда не будет пользоваться этим средством личной гигиены.

— Какой ужас. Не за это ли тебя сослали в заповедник? — спросила она.

Тролль покосился на девушку и сказал:

— Меня поймали, когда я срал в чан зубной пасты от пародонтоза. Всего-то.

Ника посмотрела на синекожего монстра и улыбнулась, такой теплой улыбкой, какую тролль никогда не видел обращенной в свой адрес. Даже его мать ограничивалась лишь ласковыми шлепками по провинившемуся заду. Цератопу стало не по себе, и он расстроено опустил взгляд.

— Я не вернусь в заповедник, — прорычал он.

Ника вздрогнула от неожиданности.

— Господин Цератоп, — эмоционально обратившись к троллю, произнесла девушка, — я не знаю, что там такого страшного в этом резервате, но если ты согласишься мне помочь…

— «Господин Цератоп» — с приятным оскалом повторил он и вдруг предложил: — Давай сыграем?

— Сыграем? — удивилась Верис.

— Этот твой взгляд… — раздраженно сказал Варпо. — Я к чему… Короче, фря, если я выиграю, то ты от меня отвалишь, забудешь, кто я и где меня искать. А если ты…

— Ты поведешь меня в заповедник.

Синекожий кивнул:

— Поведу. Но в любой момент, если мне зудец как захочется вернуться, я это сделаю. И плевать если ты там останешься, — сурово произнес тролль и, вытащив из кармана колоду карт, спросил: — В покер?

— Хорошо, как скажешь, — согласилась Ника, — Только в покер я не умею.

Тролль закатил глаза и дернул носом.

— Предлагай тогда, как проверить твою удачу, — буркнул он.

Ника задумалась: во что именно в этом самом месте, в этот самый момент они смогли бы сыграть? Пожалуй, единственной игрой, в которой у Верис вообще получилось бы выйти победителем, была всезнайка. Но коробки с любимым «символом скуки» здесь не найти, поэтому девушка предложила:

— Камень-ножницы-бумага?

— Что за ерунда? Никогда не слышал.

Ника набрала в легкие побольше воздуха и в буквальном смысле на пальцах объяснила могучему монстру, что из себя представляет эта незатейливая игра. Цератоп поворчал и согласился.

Подумав, что она никогда еще не играла с монстрами, Ника начала отсчет:

— Камень, ножницы, бумага. Раз, два, три.

Удача любит случайности — у игроков выпало по камню.

Цератоп победоносно причмокнул и сказал:

— Все, цаца, проиграла. Везуха на моей стороне.

— С чего это вдруг? — возмутилась Ника. — У нас два камня. По правилам, это ничья.

Тролль погрозил кулаком.

— Ничья? Посмотри на мой камнище и на твой камушек. Очевидное превосходство.

Девушка посмотрела на синюю лапу тролля, которая по размеру была сравнима чуть ли не с ее головой.

— Если рассуждать логически, то да, — согласилась Верис. — Но по правилам игры… я тебе уже объясняла это… если выпадают два одинаковых предмета, то игроки переигрывают. Так что давай еще раз. Или ты испугался?

— Я испугался? Га! Давай еще раз, — гаркнул Цератоп и они начали игру заново.

На этот раз агент службы охраны показала два пальца, а синекожий раскрытую ладонь. Ника сделала импровизированный разрез «бумаги» и триумфально объявила монстру о его проигрыше.

Тролль возмущенно всплеснул руками и сказал:

— Что? Как? Это нечестная игра!

— Почему нечестная. Тут, даже логически все сходится — ножницы разрезают бумагу.

— Переиграем, — предложил Варпо и с грозным выражением морды, сжал лапу в кулак. — Давай, давай, фря. Или ты испугалась?

— А вот это уже нечестно, — обиженно сказала Ника.

— Так, если сейчас не переиграем, то я никуда тебя, фуфыря, не поведу.

— Хорошо, — проглотив капризы синекожего чудовища, сказала девушка и согласилась переиграть. — Камень. Ножницы. Бумага. Раз… два… три!

И в этот раз удача улыбнулась представительнице великородных маджикаейв. У госпожи Верис выпал снова «камень», а у тролля «ножницы». Покривившись и попыхтев, монстр не сразу, но все же согласился, что даже его огромные и мощные ножницы со временем могут затупиться об это маленький девчоночий камушек.

— Теперь ты согласен, что проиграл? — спросила Ника звонко.

— Согласен. Но я не проиграл! Просто не повезло…

— Пусть так. Значит, ведешь меня в заповедник?

— Веду.

— Завтра?

— Дай собрать вещи и поведу сегодня.

Ника задумалась:

— Нет. Мне и самой вещи собрать надо. Завтра.

— Как скажешь… голубка… Завтра в десять жду тебя в баре на болоте. Знаешь где это?

Девушка задумалась и сказала:

— Найду.

— Какой бес меня за язык дернул… — огорченно произнес Цератоп и подумал, что в этой простецкой игре, должна быть и своя незатейливая стратегия. Он решил, что в последний момент поступил необдуманно, загадав очевидно самый слабый предмет — «бумагу». И больше этой ошибки он не повторит.

 

Глава четырнадцатая «Заповедная зона»

Этим вечером Ника не стала перемещаться домой, ибо понимала, что придется объясниться с Кирраном, говорить неприятные вещи и услышать то, чего слышать совсем не хочется. Ко всему прочему, агент Верис была полна решимости доказать «просто соседу», что может обойтись и без приятельской помощи. Никария больше не собиралась втягивать друзей в непростые передряги.

Уставшая после самого некомфортабельного перемещения в ее жизни, и грязная, будто на ней писали картины обозленные экспрессионисты, девушка подошла к дому номер двадцать один, устало поздоровалась с Кабаном, и, ничего не ответив на колкости домового стража, вошла. Если бы пару дней назад кто-нибудь сказал госпоже Верис, что наступит момент, когда в убежище ненавистного маджикайя ей будет находиться вольготней, нежели в собственной квартирке, она бы не постеснялась вцепиться этому хохмачу в волосы. Но сейчас Ника с прискорбием осознала сей факт.

В доме Грегори Фроста стояла подозрительная тишина.

«Неужели сбежал?» — подумала агент службы охраны.

Волнение раскаленными клещами сжало горло. Ника заметалась по квартире. Кухня, гостиная — пусто.

— Фроооост! — прокричала она, остановившись у его спальни и пинком отворила захрустевшею дверь.

— Потеряли кого-то? — оживленно спросил Грегори, смиренно сидевший на своей кровати.

Агент Верис никогда не была так рада видеть Фроста, как в эти несколько секунд.

— Я думала, вы сбежали!

— Я тоже подумывал: а не сбежать ли мне? — сказал маджикай усердно обматывая браслет на левой руке белой лентой, на которую предварительно были нанесены лабиринтоводящие знаки. — Проблема в том, что дневник, который мне нужен — у вас.

— Что это? — спросила Ника, указывая на расписную полоску ткани.

— Это для того, чтобы я смог переместиться и агенты не сумели меня засечь. А вы… нашли проводника?

— Да, — ответила девушка, затем осмотрелась.

Ей показалось странным, что обстановка в спальне этого дома была почти идентичной комнаты сигнатурного маджикайя в храме.

Простая узкая кровать располагалась у стены, рядом находилась одинокая, нарочно состаренная хозяином тумба. В противоположном углу стоял запертый секретер из темного дерева, над которым висели несколько книжных полок. У плотно зашторенного окна пряталось в тени кресло с высокой спинкой. Спальня была декорирована в серебристых тона и казалась, как просторной и светлой, так и враждебно холодной.

— Дежавю, — произнесла Ника. — Комната такая же как…

— В храме, — перебил Фрост, и на какое-то время замолчал, помогая себе зубами завязать узел на ленте. — Это вынужденная мера. Каждый раз, просыпаясь в чужом месте, я чувствую себя крайне уязвимым. Мне хотелось, открывая глаза и не зная всего скверного, думать, что нахожусь дома. Но откуда вам известно, как выглядела моя комната?

— Когда я искала вас в храме, я была не только в вашем кабинете, но и в спальне. Не помните?

— Вас в моей спальне? Если бы мог, я это запомнил, — сказал мужчина огорченно. — Не расскажете мне, как прошел ваш день? — он оглядел запачканную девушку. — Вы провели его в печной трубе?

Ника недовольно закатила глаза и спросила:

— К сожалению, нет. Но раз уж вы заметили… можно… мне воспользоваться вашей ванной?

— Да, вам бы это не помешало, — произнес Фрост, кивнув, и показал на серую дверь напротив.

Проходя мимо прикроватной тумбы, девушка заметила тетрадь в коричневом переплете. На обложке черным маркером была выведена надпись «Грегори Фрост прочти это немедленно» и несколько незнакомых агенту символов.

— Это тот самый дневник? — с улыбкой поинтересовалась Ника.

Фрост ничего не ответив, дотянулся и стащил тетрадь с тумбы.

— Дайте, как-нибудь почитать, а? — сказала Верис, закрывая за собой дверь ванной.

Маджикай сунул дневник в стоящий у кровати рюкзак. Без этой тетради, которой обычные пубертатные малолетки смущенно доверяют свои переживания, передвижение Грегори Фроста по жизни было просто бессмысленно. Все что не записано — утеряно. Несколько страниц, около двадцати — вот и вся его жизнь за последние годы.

Ника долго смывала следы копоти и неблагополучия, застирывая, где могла, одежду, при этом отказалась использовать чудотранское мыло, которое так весело глядело на нее с края раковины. Девушка посмотрела в зеркало и мысленно спросила у своего отражения: «Куда же ты лезешь?». Подумав, что все равно нечего терять, Верис воспряла духом и пожелала себе удачи.

— Хозяин и Человек Официально Представляющий Службу Охраны куда-то собираются? — спросил появившийся над чугунной ванной домовик.

— А тебя не учили, что подглядывать за девушками нехорошо?

— Мы не подглядываем. Мы следим, чтобы Человек Официально Представляющий Службу Охраны чего-нибудь не украл.

— Сейчас, официально, я представляю только саму себя, — произнесла Ника, вспомнив, что была прислана в этот дом, лишь для своей безопасности.

— Мы слышали, вы собираетесь в заповедник, — прощебетал страж.

— У тебя слишком большие уши, — сварливо сказала Ника и потянулась к домовику.

Но страж скорчив рожу, исчез под кафельной плиткой.

Ника тяжело вздохнула и снова посмотрела в зеркало. Верис мало что знала о заповеднике. Слышала лишь, что резерват — место, где магия текла естественно. Там царили свои созидательные законы возникновения сил и равновесий. Боясь природных способностей, словно чумы, великородные маджикайи на протяжении нескольких сотен лет ссылали в заповедник, все, что, по их мнению, представляло угрозу, но было на грани вымирания.

Ника проверила, находится ли дневник Менандра в ее сумке, убедившись, что ценный фолиант на месте, вышла из ванной. Фроста в комнате не было, и агент Верис решила воспользоваться моментом и осмотреться. Девушка подумала, каково просыпаться каждое утро в знакомой обстановке, даже не предполагая, что мир за окном существенно изменился. Ника поняла, что мало чем отличается от Фроста, потому как, несмотря на то, что ее фактическая память находилась в относительном порядке, девушка не знала иного времени, кроме воспоминаний.

Философствования на тему дихотомии бесконечности и быстротечности времени разрушил ворвавшийся в комнату Фрост, схвативший агента за рукав куртки. Он потащил девушку в коридор.

— Верис, нам нужно срочно уходить, — сказал он.

У входной двери Ника вырвалась:

— Какая еще срочность? Что-то случилось?

— Нам просто пора. Или вы передумали сопровождать меня?

— Вообще-то нет, — ответила Верис и перешла на шепот: — А как насчет сидящего у двери дома свинорылого агента?

Фрост загадочно улыбнулся, и морщины в уголках его глаз приобрели победоносный росчерк трезубца.

— Пока вы принимали ванну, я с ним разобрался, — сказал мужчина, поправив рюкзак на плече.

— Что значит: «разобрался»?

Ника взволнованно открыла дверь.

На крыльце в колючем кружеве пентаграмм сидел Кабан. Он мирно посапывал, будто накрытый одеялом заботливой матушки.

Верис порывисто развернулась к маджикаю, спросила:

— С ним все в порядке? Это его не убьет?

— Не беспокоитесь, Верис. Это руническая формула добрых сновидений. Уверяю вас, ему сейчас приятно.

Ника бросила быстрый подозрительный взгляд на Фроста, затем опустилась перед перевертышем на колени и посмотрела на его сладкую морду.

— Вид у него, по крайней мере, счастливый.

— Может быть, ему снитесь вы?

Ника вспомнила про агента СОМ, который должен был, охранять именно ее, и взглядом старой ищейки обвела окрестности.

— Хотите избавиться от случайных свидетелей? — с усмешкой спросил Фрост.

— Избавиться? Если только от вас, — поднимаясь, ответила девушка, прозорливо умолчав о втором оберегателе.

Фрост за последние сутки устал от упрямых колкостей этой девицы, вздохнув, он спустился с крыльца и предупредил:

— Вам придется взять меня за руку.

— Чего-то испугались?

— Я перенесу вас, — спокойно ответил мужчина, стараясь хранить самообладание. В последнее время это давалось все тяжелей.

Ника сложила руки на груди и ехидно спросила:

— Куда? В заповедник? Но с проводником я встречаюсь только завтра.

Царившая на улице тишина, словно хлыст чертяги, подгонявший грешника, действовала на нервы маджикайя.

— Верис, я перенесу нас туда, где прятался все время после пробуждения.

— Это ведь не храм? — настороженно спросила девушка.

— Нет.

Ника медленно спустилась по ступеням.

— А вы, Фрост, уверенны в своих письменах? — девушка показала на расписанную ленточку, обвитую вокруг охранных браслетов.

— Нет, не уверен. Я лишь надеюсь, что моих знаний хватит, чтобы при перемещении мне не оторвало руки.

Мужчина протянул девушке раскрытую ладонь. Ника посмотрела на руку Фроста, словно на взятку, с количеством купюр точно совпадающих стоимости жизненно важной операции умирающей бабушки.

— Доверьтесь мне, Ника, — сказал мужчина, стараясь выдавить из себя самый дружелюбный и ласковый тон, на который он в данной ситуации был способен.

— Я совершенно не собираюсь этого делать. К тому же, что будет со мной, если у вас могут быть оторванные руки?

— Самое страшное, что грозит вам, это появиться в незнакомом месте с двумя окровавленными культями, — заверил маджикай и, не дожидаясь согласия агента, схватил девушку за руку, и что есть силы сжал пальцы.

Перемещение при помощи пентаграмм значительно отличалось от путешествия по абонементу. Символы не используют существующие порталы, а прокладывают свои. Более красочные, но и более тернистые. И комфорт уже зависел от мастерства того, кто использовал пентаграмму.

Ника почувствовала, как рука Грегори Фроста метафизически обвила ее талию, не давая девушке сбиться с курса. Верис показалось, что она сейчас с легкостью воды утечет сквозь обжигающие пальцы маджикая. К тому же, перемещение с человеком, заключенным в противоугонные кандалы, было крайне неприятным.

Они проносились мимо людей, фонарей, сквозь крыши домов и деревья, мимо гремящей музыки, смеха и нескончаемого вихря веселья. Знакомый город оказался закутанным в вечный танец и призрачную атмосферу, как младенец в пеленку. Когда воздух перестал трепать волосы, они остановились на дороге. Кто-то из прохожих с любопытством оглянулся на появившуюся парочку.

Ника нацепила личину строгой невозмутимости и гордо выпрямив спину, отошла от Фроста.

— Зачем было меня к себе так прижимать?

— Незачем, — криво улыбнувшись, произнес мужчина, — я старался, чтобы вы не улетели. Кстати, добро пожаловать.

Агент Верис осмотрелась: перед ними находилось высокое серое здания, защитные чары которого, то и дело, лишали строение видимости. Дорога, мощенная красным кирпичом, вела к массивным дверям между двух обнаженных кустов терновника.

— Погодите, — сообразив перед каким зданием, они оказались, произнесла Верис. — Это ведь Фата-Моргана?

— Все верно, — кивнул Фрост и ступил на кирпичную дорогу.

— Так вы скрывались в общине мормоликов?

— Здесь скрывался не только я. Идемте.

— Ннне-нет. Почему было сразу меня не предупредить, что мы отправляемся в Фата-Моргану? Я туда не пойду! — возмутилась Ника.

Фрост засмеялся.

— Что за предрассудки, Верис? Это не вампиры, это всего лишь мормолики.

Ника раздражено почесала вдруг загудевший локоть и сказала:

— В том-то и дело. Если бы это были вампиры, патлатые оборотни, живоглоты, я бы еще подумала. Но с мормоликами, как бы это сказать… у меня очень напряженные отношения. Вообще, зачем была такая спешка?

— Верис, спешка? В любой момент меня могли заключить под стражу. И сидел бы я не на своей милой кухоньке, а за решеткой. Откуда, как вы сами понимаете, — мужчина показал на обмотанные исписанной тканью браслеты, — никакие расписные ленты меня бы не вытащили. Кстати, хвала небесам, что мне не оторвало руки.

Ника понимающе опустила глаза и с надеждой в голосе предложила:

— Остановимся где-нибудь в другом месте?

— Нет. Здесь у меня постоянный номер. И если уж на то пошло… — сказал Фрост, снимая с себя плащ и накидывая его на девушку, — наденьте это и скройте лицо за капюшоном, чтобы вас никто не узнал. Это всего лишь на одну ночь, Верис.

Ника подняла глаза на маджикайя и жалобно произнесла:

— На одну долгую ночь рядом с вами.

Фрост подумал, что ночь будет действительно затяжной, поскольку в связи с последними событиями, маджикай не собирался ложиться спать.

— Обещаю не приставать, — сказал он, натягивая капюшон на голову недовольного агента.

Ника понадеялась, что кошмарные воспоминания не выпрыгнут из ее головы, чтобы материализоваться, и поплелась за сигнатурным маджикайем.

Пока они подходили к зданию, девушке все время казалось, что община мормоликов исчезнет, как только вечерние гости решат постучать в дверь. Фата-Моргану называли миражом, и она всегда появлялась перед теми, кому было необходимо убежище, независимо от происхождения, социальной ступени или пола. Весь секрет был в силах, что хранились в общине. За долгое время существования «Фаты-Морганы» в укрытии успело побывать уйма сверхъестественных существ, маджикайев и эвентуалов, каждый из которых оставлял генетический код своей силы в банке расчетливых мормоликов. Все это в совокупности создавало мощнейшее экстраординарное явление именуемое «Фата-Моргана» — убежище, для нуждающихся.

Призрачная фигура подметалы, разгоняющего пыль ветвистой метлой по красной дороге, растворилась, когда Ника подошла ближе, будто дворника и вовсе не существовало. Остался лишь звук помела скребущего по мощеной дороге.

Ручка на двери была сделана в форме протянутой для дружественного рукопожатия десницы, и приветственно скрипела стальными суставами. Как только Фрост ее коснулся, железные пальцы сомкнулись и слегка царапнули тыльную сторону ладони маджикая. По выступившей крови чудо-дверь определила постояльца и радушно отворилась. Ника возрадовалась, что избежала кровопускательной процедуры идентификации и вошла следом за Фростом. Здание, многоэтажность которого из-за доминирующего в округе тумана было невозможно определить извне, постепенно становилось плотным и благожелательно принимало гостей.

Ника вдохнула теплый воздух, как ей показалось, насквозь пропитанный запахом дешевого ликера. Она бы с удовольствием начала осмотр убежища, но глубоко посаженый капюшон, словно крохобор, выдавал обзор лишь на пару метров вперед. Все, что агент смогла рассмотреть, так это удобные кресла в центре, стены, обклеенные какими-то старыми фотографиями, банкнотами и вырезками из газет, да длинную отполированную стойку ресепшена, за которой стоял громкоголосый толстопуз. Он вытирал пыль со странного предмета, чем-то напоминающий неуклюжий позолоченный комбайн.

— Мой номер свободен? — спросил Фрост, приложив указательный палец в специальную выемку на агрегате для кровавой оплаты номера.

На деревянной панели, на которой висели сотни ключей, загорелся огонек над номером двести пятьдесят восемь.

— Господин Джелу, — обходительно произнес тучный представитель мормоликов и передал связку маджикайю. — Ваши ключи. Давно вас не было.

— Путешествовал, — ответил Фрост с мягкой улыбкой.

Порой Нике казалось, что подобные дежурные фразы произносят только для того, чтобы указать на личную неприязнь к собеседнику.

— Хорошо отдохнули? — спросил пучеглазый.

— Не передать как, — произнес Фрост и, бросив невеселый взгляд на спутницу, сказал: — Со мной госпожа Вентоса. Она переночует в моем номере.

Ника задрала голову, что бы испепелить Фроста взглядом, но капюшон лишь сильнее сдвинулся на нос.

Мормолик улыбнулся и произнес то, что говорит всем новым постояльцам:

— Цена наших услуг — одна капля крови.

Фрост толкнул девушку локтем и сказал:

— Положи туда палец. Им нужна твоя кровь.

— Чшшшштооо? — донеслось шипение из-под капюшона.

— Это безопасно и тебе ничем не грозит, — заверил мужчина.

Ника выдохнула через ноздри, словно бык получивший укол бандерильей. Она помнила, рассказы Лушаны о том, что их общине ничего ненужно, кроме крови и положила палец в золотой «комбайн». Раздался звонкий щелчок и что-то, будто оса ужалило девушку.

— Ссс-ау! — всхлипнула Ника, отдергивая руку. Капля крови проступила в центре петлевого узора на подушечке указательного пальца и покатилась по фаланге. — Было больно, — пожалилась девушка.

— Спасибо за понимание, — с легким наклоном головы поблагодарил мормолик. — Приятной вам ночи.

— Я здесь не затем, о чем вы подумали… — начала была оправдываться Верис, но Грегори тут же пресек эти стеснительные извинения, дернув девчонку за плечо.

— Никого не заботит, зачем ты здесь, — прошептал он.

— Зато меня заботит моя репутация.

— Госпожа Вентоса, — сквозь зубы проговорил Фрост, — здесь никому не интересно, кем ты на самом деле являешься. Никто не требует имен, удостоверений, денег. Им нужна только капля крови. Капля крови и постоянная резиденция до конца дней — твоя. Разве это плохо? — маджикай подтолкнул девушку к лестнице.

— Это не просто плохо, это подозрительно, — пробубнила мегера из-под капюшона.

Мормолики получали силу через чужую кровь. А благодаря этому убежищу у них в распоряжении была огромная генотека экстраординарных способностей. В этом волшебном мире, каждый выкручивался, как мог.

Поднимаясь по лестнице, девушка бросила взгляд на грузного мормолика, который с особым энтузиазмом вытаскивал пробирку с кровью нового посетителя.

Номер Грегори Фроста выглядел, так же, как и комната в доме на Благополучной улице: те же серебряные оттенки, та же кровать, кресло и плотно зашторенные окна.

Сам маджикай сидел за секретером и, несмотря на то, что его клонило в сон, изучал фолиант Менандра. Интерес, подогреваемый новыми фактами, заряжал энергией разум, но не тело мужчины. Сладкая дремота страстной красавицей, манила в постель, но Фрост, словно последователь пуританской морали, не поддавался соблазну.

Агент Верис, не разувшись, сидела на кровати и сверлила маджикая взглядом. Мягкая подушка приятно обнимала уставшее тело. Девушка была расслаблена, и ей хотелось говорить:

— А вы маджикай в каком поколении? — зевнув, спросила она.

Фрост перевернул страницу дневника и ответил:

— Я эвентуал. Мои родители были простыми смертными. До двадцати трех лет и я был таким.

— Вы шутите? — удивилась Ника.

— Нисколько.

— И как вы стали маджикайем?

— Слишком долгая история, Верис. Половину из этого я уже не помню. У меня было другое имя. Другая жизнь. Но я достаточно пробыл в Умбраседес, чтобы понять, как мне повезло.

— Я была сегодня там. Жуткое место и подлые люди.

Фрост заинтересованный предметом разговора больше, чем эротическими шарадами старика, отложил ручку и повернулся к девушке.

— Верис, обычно, чем тебя кормят, тем ты и опорожняешься. По условиям договора, не родившая «правильного» отпрыска женщина-эвентуал теряет все привилегии мужа и отсылается в колонию. Несмотря на то, что у мужика есть три попытки, его участь тоже незавидна. После того, как забетонируют поле, вы хотите, чтобы на нем выросли цветы? — сердито поинтересовался маджикай.

— Походу, там и до бетонирования никакие цветы не росли. Так… это получается, вы из Умбраседес попали в Рубикунда?

— Да. Мне часто фартило до того злосчастного праздника шаманов, — ответил Фрост со вздохом. — Хм. Честно говоря, я даже понимаю, почему на меня после… якобы смерти, навешали столько злодеяний. Из-за моего происхождения. Я из колонии ублюдков, поэтому, по-вашему, наверняка такой же. Удивительно, что большинство маджикайев не понимает, что сами родом из грязи. Есть «далекая кровь», а «чистой крови» уже нет.

— Вурхолчи, — добавила Ника.

— Вы, Верис, сами видели этих уродцев?

— Да кто бы мне позволил?

— Вот и я о том. Может, и нет их, — сказал маджикай, вернувшись к изучению фолианта.

Ника посмотрела на Фроста, было так странно находиться с ним в одной комнате и не испытывать животной потребности четвертовать «ублюдка». На все в нашей жизни дается свое время — свое время у любви, у радости и печали. И девушка была готова с прискорбием заявить, что ее ненависть к этому мужчине подверглась тому же вырождению, что и наследники чистой крови. Ника вздохнула и достала мобильник. Обычно если подруга не появлялась дома и не предупреждала, Кирран всегда названивал или сбрасывал тревожные сообщения — в этот раз на дисплее телефона не было ни одного пропущенного звонка или смс.

— Уже поздно. Вы не хотите вздремнуть? — спросила девушка, вырывая Фроста из паутины фраз и намеков.

Мужчина ответил коротко:

— Нет.

— Не устали?

— Не хочу что-нибудь упустить. Если я усну, то проснувшись уже ничего, не вспомню.

— А как же ваш дневник? Вы больше его не пишите?

— Верис, я не могу описать все. Это глупо и занимает слишком много времени. К тому же, то, что я конспектирую в дневнике, носит лишь информационный характер. Какие-либо эмоции или чувства мне уже не испытать. — Фрост покачал головой, ведь если он кого-то ненавидел сегодня, и завтра об этом факте прочитает в дневнике, это будут всего лишь слова. Нелепое сочетание букв, которое, если нет воспоминаний, ничего не значат. — Для того, что бы что-либо чувствовать, я рисую символы на своем теле. Они вызывают непросто воспоминания, а рефлексы на что-то или кого-то. Это очень помогает. Получается что-то типа шестого чувства, когда я ничего не помню, но что-то ощущаю. Все же, жизнью человека правят впечатления, связанные с воспоминаниями, а не сухие факты.

— А я? — Ника снова зевнула.

— Что вы?

— Вы оставили какой-нибудь символ обо мне?

Фрост посмотрел вверх и словно кивнув потолку, сказал:

— Да, Верис. Оставил. Он обозначает, что вы меня в основном — бесите. А теперь найдите себе занятие и не отвлекайте меня.

Ника подняла подушку повыше и накрылась покрывалом. Она и сама не могла уснуть, то ли боясь побега Фроста, то ли ожидая звонка от друга. Но пережитое за последние дни гнало усталость, как подпольный самогон, и Ника не заметила, как задремала. Словно на минуту. Ни снов, ни образов, ни видений, а подобное бывает с ней крайне редко.

Девушка открыла глаза, посмотрела на черный экран телефона — мобильник не подавал признаков жизни. Кирран так и не предпринял первого шага к примирению. В комнате было пусто и тихо.

— Фрооост? — тревожно произнесла Ника, поднимаясь с кровати.

Тишина ответила тиканьем настенных часов. Агент посмотрела на секретер, за которым совсем недавно сидел маджикай — ни дневника Менандра, ни каких-либо листов с записями. Ника глянула на часы — раннее утро.

— Черт! Черт, какая же я дура! — взвизгнула девушка, шлепнув по лбу ладонью и голова тут же раскололась на сотню беспорядочных кусочков мозаики.

Верис простонала от боли и, подняв с пола сумку, выбежала из номера. Она понятия не имела, как давно Фрост улизнул вместе с фолиантом, и как скоро она сможет его нагнать. А главное, куда именно ей следует мчаться. Сигнатурный маджикай рано или поздно должен был сбежать от нерадивой девчонки, даже если и не планировал, но Ника так часто думала о побеге, что по закону притяжения иного хода событий и не предвиделось. Девушка словно в параноидальном бреду спустилась по длинной лестнице в холл.

— Извините, а господин… — подходя к ресепшену спросила она, напрочь забыв под каким именем здесь был записан Фрост, — в чьем номере я ночевала, давно ушел?

Пузатый мормолик улыбнулся и, пожав плечами, ответил:

— Господин Джелу никогда не докладывает, когда уходит.

Верис стукнула кулаком по стойке и опустила голову. Какое-то время, проплавав в бушующем океане своих мыслей, девушка вдруг почувствовала на себе тяжелый взгляд. Да настолько гнетущий, что Ника не выдержав, подняла голову и обернулась.

На лестнице в опасно-боевой позе стояла мормолика с ярко-голубым париком пластиковых волос на голове.

Ника сглотнула подкатившую к горлу жуть и поняла, что не надела плащ, который, даже если бы она о нем и вспомнила, ушел вместе с Фростом.

Мормолика сделала несколько тяжелых шагов вниз по лестнице, нахмурила подпаленные брови, сжала руки в кулаки и оскалилась.

— Лушана? — тихо произнесла Ника и попятилась назад.

Мормолика прибавила темп, и агенту службы охраны, ничего не оставалось, как побежать — трусливо, словно прогоняемая поганой метлой.

— Нет, Лушана! Успокойся, — возмутилась Ника, выбегая из здания.

Сзади слышался грозный топот. За госпожой Верис будто гналась разъяренная медведица. Пролетев несколько метров, Ника подумала, что достаточно глупо бежать, при условии, что в распоряжении были сверхвозможности, в отличие от способностей мормолики.

— Лушана, давай поговорим, — с усталой улыбкой сказала Верис, остановившись.

И тут же была сбита с ног.

Захрустели ветки. Мормолика шипела, а агент службы охраны беспардонно сквернословила, пока они кубарем катились в овраг. Колесо из девичьих тел закончило путешествие, встретившись с доброжелательно раскинувшим корни деревом. Ника сбросила свалившиеся на лицо обломленные ветки, да листья, и замерла, увидев кулак-молот, однажды уже грозившийся сокрушиться прямиком в нос.

— Аггха-хагха-гха, — устрашающе произнесла Лушана.

— Давай сыграем во «всезнайку»? — выставив вперед руку, протараторила Верис.

Мормолика произнесла насмешливо, но удивленно:

— Гха?

— Извини, меня Лушана.

Мормолика ожидала чего угодно, но только не извинений из уст великородной наследницы.

— О чем ты говоришь? Я сейчас размозжу тебе глаз!

— Я хочу сказать, что сожалею о том, что сожгла ту папку. Но ты сама виновата, потому что дело твоей жизни, было жизнью моей.

Мормолика опустила кулак, и ее лицо приобрело дружелюбно-растерянные черты. Какое-то время она тяжело дышала. Минуты две девица разбиралась в собственных чувства и, наконец, произнесла:

— Тогда уж и ты меня извини.

Ника поднялась на локтях и сказала:

— Мне было очень обидно, потому что я привязалась к тебе. Да, я знаю, я отвратительная подруга. Мне уже сказали, что я эгоистична и ничего дальше своего носа не вижу…

— Это точно, — согласно кивнула Лушана, поправляя съехавший на бок парик.

Ника бросила возмущенный взгляд на мормолику.

Лушана улыбнулась, протянула руку и помогла агенту Верис подняться.

— Сначала я тебя просто ненавидела, — начала исповедь мормолика, — потому что ты великородная, и к тебе особое отношение. Но потом поняла, что и тебе непросто. На самом деле, я бы не опубликовала материал про твоего отца, не сказав тебе, — но подумав, добавила: — Наверное.

Ника усмехнулась.

— Слухами больше, слухами меньше. Все равно, примечательнее моих родителей в моей жизни ничего и не было.

— Тогда зачем ты сожгла мою папку?! — возмутилась Лушана, занося кулак для удара. — Я все же размозжу тебе что-нибудь!

Ника опешила, и осторожно шлепнув мормолику по плечу, сказала:

— Эй… давай ты это сделаешь, как-нибудь в другой раз. Все же ты первая оказалась не права. Потому что это унизительно, когда с тобой дружат, из-за того, что это выгодно.

— Так было только поначалу.

Лушана и Ника замолчали, с заметной симпатией в глазах смотря друг на друга.

Мормолика спросила:

— А что ты здесь делаешь?

Ника раскрыла губы для ответа, но опыт прошлого залетел в рот, словно муха и девушка замолчала, покосившись на Лушану.

— Ладно, поняла, — отмахнулась та. — Ничего не говори. Я… кстати… видела здесь твоего Фроста.

— Что? Когда?

— Где-то два часа назад, он уходил из общины.

— Два часа назад? — переспросила Ника, воодушевленная осознанием того, что не так уж давно разминулась с Фростом.

К тому же проводник в заповедник был только у нее, и девушка вспомнила, что в сумке валялись первые выписки, которые делал маджикай — появился достаточно перспективный шанс его настигнуть. В любом случае она знала, что в конце финишной прямой — Зеркало Правды.

— Спасибо, Лушана, — поблагодарила Ника. — Извини, мне надо бежать… погоди… но ты ведь говорила, что даже не чаешь, кто такой Фрост.

Лушана виновато потупила взгляд.

Ника покачала головой.

— Слушай, а ты случайно не знаешь… про бар на болоте?

— Знаю. Если хочешь, я тебя подброшу, — с широкой улыбкой подруги-акулы предложила мормолика, — по старой дружбе.

* * *

Духота, запах свиного жира, свежего пота и хмельных посетителей — то первое, с чем пришлось столкнуться агенту Верис при входе в заброшенный бар на болоте.

За деревянным столиком сидел синекожий тролль, доедающий вторую тарелку омлета с беконом. Запивая завтрак сладкой брагой, он размышлял на тему, почему все особи женского пола имеют привычку опаздывать. Цератоп думал о неисправной стороне их биологических часов, содержании бабьих голов и пресловутой дамской наглости. Как бы в подтверждение последнего за его столик плюхнулась девушка, чей всклокоченный вид, кажется, стал привычным и, что удивительно, ей шел.

— Грохоты! — фыркнула она по-звериному.

— И тебе доброе.

— Какой, кошмар эти Грохоты! Прости, я опоздала.

Тролль хмуро кивнул и сказал:

— Надо же, ты тоже это заметила.

Верис не унималась:

— Я всегда считала, что когда мормолики говорят, что «я приехал с грохотом» это имеется в виду тот привычный шум, с которым они передвигаются. Но откуда же я знала, что Грохоты — это Огромные Летающие Головы.

Цератоп посмотрел на девушку. Сомневаясь, что все, что Ника сейчас произнесла, адресовалось именно ему, обернулся.

— Летающие головы? — уточнил синекожий.

— Да! Большая сквернословящая голова. И она меня укусила, — Никария бесцеремонно задрала ногу на стол и закатала штанину, демонстрируя два красных полукруга.

— Хм, так ты, поэтому опоздала?

Все еще не отошедшая от бесноватого полета агент Верис протараторила:

— Я опоздала, потому что очнулась в номере одна, потом на меня напала лысая подруга, а убийца моей матери — сбежал.

Цератоп отодвинул тарелку с омлетом и сказал:

— Ооо, ну тогда повод-то у тебя был серьезный. Прошу прощения. Конечно. А теперь, пошли, фря. Кстати, заплати за меня. Пока я тебя ждал, мне стало скучно, и я объелся.

— Почему я должна платить за твое обжорство?

— Потому что я помогаю тебе до безвозмездности бесплатно, — ответил тролль, поднимаясь из-за стола.

— Вообще-то, — возразила девушка, — потому что ты проиграл.

— Ой, что-то мне так тошно возвращаться в заповедник сегодня, — сказал Варпо игриво. — Давай пойдем завтра?

— Хорошо. Я заплачу, — тявкнула Ника.

Вытащила из кармана несколько смятых купюр и, положив их на стол, девушка пошла вслед за троллем.

Они подошли к клювомордому бармену, тот внимательно осмотрел Нику, затем осторожно кивнул в сторону двери на кухню.

— Дай ему монетку, — шепнул Цератоп.

— Ты не предупредил, что вход в заповедник платный.

— Кикимора. Это на удачу, чтобы вернуться. Все так делают.

Ника цокнула, но с уважением к традиции положила несколько монет на барную стойку.

— Воз-возвращайтесь, — прокудахтал бармен.

Агент Верис и синекожий монстр прошли через жаркую кухню, спустились в подвал и остановились перед дверью в холодильное помещение.

— Туда? — с сомнениями в голосе, спросила Ника.

— Да, но нам понадобится пропуск.

— За него тоже нужно платить?

Цератоп рыкнул и подошел к огромному сундуку, и откинул отвратительно заскрипевшую крышку. Каждое существо, которое появлялось в заповеднике непомеченным специальным маячком, отлавливали и заносили в базу. Но благодаря потайным тоннелям, заключенные выходили из резервата и могли спокойно передвигаться по городу, снимая идентификатор со своего тела. Тем, кто не был занесен в базу данных, но по каким-то причинам желал попасть в заповедник, было сложнее. Но предусмотрительные активисты, создающие тоннели, просто снимали маячки с тел погибших в резервате по тем или иным обстоятельствам, и оставляли жучки у входа, чтобы любой желающий смог нацепить идентификатор и посетить резерват.

Варпо вытащил зеленую клипсу и, бросив побрякушку агенту, сказал:

— Думаю, тебе подойдет. Нацепи на себя.

— Они хоть стерилизованы? — спросила девушка.

Цератоп посмотрел в пол.

— Да, — ответил он раздраженно.

— А что это?

— Если кто-то появится в заповедных землях без жучка, есть шанс, что его быстро поймают и придадут суду. Хочешь?

— Нет. Не особо.

Синекожий достал ошейник, который когда-то принадлежал такому же монстру, как и он. Варпо вспомнил об иллюзорной свободе в заповеднике, о том, что каждое его действие записывалось и отслеживалось, о тех пещерах, в которых содержали троллей.

— Я не хочу это одевать, — честно сказал Варпо, присаживаясь на сундук с идентификаторами. — И не хочу туда возвращаться. Извини, но похоже, придется тебе идти одной.

— Но как же…

— Я пообещал, что больше не одену ошейник. Чем только думал, когда согласился. Это все твоя улыбка…

Ника подошла к чудовищу, забрала из его лап мигающий ошейник и положила его в сумку.

— Вообще-то, господин Цератоп, — сказала она, перекидывая котомку через плечо тролля, — не обязательно его надевать. Тогда просто носи при себе.

На синекожей морде появилась клыкастая улыбка, и Варпо чуть ли не промурлыкал:

— Обожаю, когда ты меня называешь господином. Пошли, луковка. Ты же не против, если я понесу твою сумку?

Тролль снял со стены фонарь и зашел в холодильное помещение первым.

— Не против, — тихо согласилась Ника и, как растение, замерла у открытой двери, не сумев быстро переварить внезапную перемену в настроении громилы.

Цератоп выглянул из холодильника, посмотрел на девушку, и дернул ее за ворот куртки в легкую прохладу.

Они прошли несколько полок с мороженным мясом, грибами, банками заправки и подошли еще к одной двери.

— Хочешь сказать, что в заповедник можно попасть через морозильную камеру?

— Через эту — можно. Там будет темно. Так что держись рядом со мной, чтобы не потеряться.

Ника кисло посмотрела на тролля и, взявшись за шнуровку на его жилете, сказала:

— Хорошо, хоть на Грохотах лететь не придется.

Они зашли в черный коридор. И только сейчас девушка поняла, что именно обозначает выражение «темно хоть глаз выколи». Даже небольшое свечение, казалось бы, яркого фонаря, опережало гостей всего лишь на пару шагов. Ника для интереса выставила руку вперед, и ее кисть скрылась, словно в черном киселе. Через несколько метров полной тишины, темнота ожила видениями. Была ли это реальность или воображаемые страхи, девушка не знала, но каждый раз, когда она слышала позади шаги, с волнением оборачивалась, но за спиной не было ничего, кроме темноты.

— За нами, кажется, кто-то идет, — сказала Ника, дернув тролля за жилет.

Цератоп ответил небрежно:

— Не обращай внимания, это местные.

— Местные? Что еще за местные?

— Черти, — невозмутимо объяснил Варпо. — Ты по сторонам-то не смотри.

— А то что?

Синекожий остановился, обернувшись, направил свет фонаря на морду и зловеще произнес:

— Увидишь чего.

— Иди-ты, брехун, — пихнув тролля в бок, пробурчала Верис.

Тролль засмеялся, и фонарь в его руках погас.

— Не смешно! Включи фонарь. И так жутко! — возмутилась Ника и почувствовала, как что-то дернуло ее за куртку да с такой силой, что девушка не удержалась и плюхнулась на землю.

— Цератоп, что за шуточки?!

— Я здесь не причем, — хихикая, отозвался тролль, и протянул агенту лапу. — Давай руку.

Ника нащупала опору и ворчливо поднялась:

— Придурочный тролль…

— Ну, — поторопил Варпо, — где там твоя рука?

Ника, в ужасе сжав чью-то лапу, спросила:

— Моя? Вот же. Я держу тебя.

— Меня?

Агент Верис отпустила лапу и инстинктивно шарахнула энергетическим всплеском в стоящее рядом существо.

— Ай! — воскликнул тролль, получив электрическую оплеуху. — Да я это был! Я! Пошутил.

— Дурацкая шутка! Дурацкий тролль! — воскликнула Ника и для верности еще раз запустила разрядом в тролля.

Цератоп уклонился от удара и засмеялся.

— Ладно, ладно, фря, не вспыхивай, — Варпо снова протянул лапу, и взял девушку за руку. — Без шуток, пошли.

Ника достала из кармана мобильник, посветив дисплеем, подошла к троллю и взяла его за шнурок жилета.

— Если ты здесь, — мрачно усмехнулся синекожий, — то кого я держу?

Громила включил фонарь, при свете которого рядом с Цератопом сверкнули глаза…

Ника никогда не слышала, как визжат тролли.

— О небеса! Сколько же в тебе децибел, — зажимая уши, сказала Ника.

Варпо фыркнул, перевалил агента через плечо и ускорил темп.

— Ты ничего не слышала, — погрозив кулаком, сказал монстр.

— Я даже не знала, что тролли, так импозантно пугаются, — усмехнулась Верис. — Что это было?

— Черти. Я же сказал.

— Черти?

Чтобы не увидеть лишнего, Ника зажмурила глаза и до конца путешествия на плече тролля ни разу их не открыла.

Минут через двадцать повеяло свежим воздухом. Ника почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев — так защитные чары резервата приветствовали новую гостью. Варпо пинком отворил щербатую дверь, и все вокруг залило ярким светом. Верис поежилась, медленно открыла глаза.

Цератоп опустил девушку на землю, причмокнув, сказал:

— Мы сейчас находимся в заповеднике, предупреждаю, здесь очень опасно.

— Ты только сейчас предупреждаешь? — пытаясь привыкнуть к яркому свету, возмутилась Ника.

— Так ты даже не поинтересовалась, каково здесь. Кстати не поведаешь, зачем приперлись?

— Теперь, чтобы найти одного ублюдка.

Ника потерла заслезившиеся глаза и обернулась на звук, похожий на шум находящегося под напряжением электрического генератора. В огромной искрящаяся стене, уходящей далеко вверх, словно застывшие в смоле насекомые, находились хвостатые существа в черных доспехах.

— Уроборийцы? — догадалась Ника, подходя ближе.

— Они самые. Осторожно.

Ящеры, как тренированные солдаты, свернули морды в сторону агента службы охраны и отсалютовали правой лапой и громким стуком тяжелых сапог. Ника почувствовала, как ее сердце забарабанило в грудной клетке, будто приметив сородичей, рвалось наружу. Верис отошла назад.

— Ух-ты! — удивился тролль. — Раньше ящеры меня так не встречали.

Девушка с улыбкой посмотрела на Цератопа и поинтересовалась:

— Что они там делают?

— Ваши начальники думают, что, благодаря технологиям, посол Датрагон помогает сдерживать червточины. Посмотри, сколько их здесь стало…

Ника глянула в небо, которое, словно покрытое струпьями тело, было изъедено черными дырами.

— Ого. А ты сам что думаешь? — спросила агент.

— Предполагаю, что посол не сдерживает бреши, а следит за ними. Это для вас — маджикайев червоточины, как священные язы на теле демиурга. А для Датрагона это возможность вернуться домой. Я хоть и тролль, но не дурак. Ладно, фря, куда идем? Или ты еще не налюбовалась?

Ника оторвала взгляд от дырявого неба и подошла к троллю. Достала из кармана куртки листок с записками Фроста и показала громиле.

Синекожий развернул бумажку, прочитал и, удивленно погладив подбородок, спросил:

— Ты мне точно то, что нужно дала? Тут написано про плечи, бедра, волоски…

— Я знаю, что там написано, — перебила Ника.

— Хех, странное поветрие у нынешней молодежи. Ты это… как там их называют… экстраординарная извращенка?

— Что? Нет!

Тролль улыбнулся.

— Меня должны были эти писульки возбудить?

— Цератоп, ты о чем вообще думаешь?!

— А зачем ты завела сверхъестественное существо в экстремальную зону, подсунув плотские стишата?

Ника вырвала листик и сердито сказала:

— Это загадки. Вот смотри, мне нужна чернокудрая Конастананта. Все начинается с нее. Ты знаешь, что это может быть? Это наверняка какая-то аллегория. Подумай хорошенько.

— Хэх, — усмехнулся тролль. — А что тут думать. Конастананта это местная фараонка.

— Фараонка? Русалка в смысле?

— А то! Фараонок в природе осталось очень мало, вот мадаму и сослали в резерват. Она отбывает здесь срок за кровожадную проституцию. Я ж говорил — ты извращенка.

— Никакая я не извращенка! Эта ваша Конастананта пункт на пути Ментора Менандра. Он написал это в своем дневнике, чтобы скрыть доступ к зеркалу правды. Ты должен это знать. Ты же Цератоп твои предки должны были помогать Менандру.

— Так тебе нужно Вердадереспехо? — поинтересовался Варпо.

Девушка сморщилась:

— Вардаре-что?

— Вердадереспехо. Правдивое зеркало.

— Да… Нет. Я не его ищу. Зеркало ищет убийца моей матери. А я ищу убийцу своей матери. Так… — Ника запнулась, — ты, что ли знаешь, где это… «вардадеспехо» находится?

Варпо гордо расправил плечи и сказал:

— Но не только мои предки работали на этого шального старика. Я тогда был не старше Кроуша.

— Дьявол, сколько же тебе лет? В твоей анкете про это не написано! — возмутилась Ника.

— Много. Много стоят мои услуги, — поумничал тролль. — Однажды я продал информацию о местонахождении Вердадереспехо одному маджикаю.

Агент Верис вспомнила подозрительный интерес Вывера Вышнича к информации о Менандре.

— Толстому замдиректору? — поинтересовалась она.

Варпо воспользовался растерянностью своей спутницы и приобняв девушку за плечи, ответил:

— Тот, что благословил мое рассеивание? Конечно, нет! Оторвать бы ему яйца! Не он это был.

— Только не говори, что ты продал это Грегори Фросту? — заподозрила Ника.

— Откуда мне знать, как звали того мужика. Он не представился, цаца. Я и рожи-то его не видел.

— Варпо! Как ты мог заключить сделку с кем-то, не увидев его лица? — возмутилась девушка и скинула лапу тролля с плеча.

Синекожий ответил:

— Запросто, если за это щедро платят. К тому же мне плевать, потому что зеркальце-то не работает.

— Как не работает?

— С тех пор, как в него смотрелся старик Менандрэ, оно больше ничего не показывает. Сломалась игруха.

Ника произнесла мысли вслух:

— Но Фрост, то об этом не знает. Или в дневнике написано, как его починить?

— Не имею понятия, фря. Я ни про какой дневник ничего не знаю. Я лишь укладывал камни и собирал огнецветы для дурного старика.

— Отведи меня к зеркалу.

Варпо причмокнув, сказал:

— Так бы сразу и сказала, что тебе именно оно нужно. А я-то думал ты извращенка и мы побалуемся.

— О, небеса! — звонко произнесла Верис. — Я думаю, кого ты мне напоминаешь. Моего приятеля! Ты такой же противно-пошлый, как Дин.

— О, он тоже тролль?

— Да. Только в человеческом теле.

Варпо внимательно посмотрел на спутницу, приподнял штанину, оголив лохматую щиколотку, спросил:

— Тебя точно не возбуждает моя нога?

Поднимая с земли камень, Ника прорычала:

— Церррррр-ра-топ…

 

Глава пятнадцатая «Зеркало правды»

Низкое небо, изъеденное червоточинами, угрожало пролиться дождем. Деревья в благодарной молитве поднимали вверх дрожащие ветви. Господствующий лес негостеприимно шумел редеющими макушками. Худой силуэт Грегори Фроста сливался с фоном грозовых облаков. В душе маджикайя было столько же смятения, сколько ненастья в настроении погоды. Холодный ветер играючи трепал волосы и развевал плащ. Фрост был похож на выпущенную на свободу подневольную птицу. Он дышал полной грудью и наслаждался простором.

Заложник времени бросил взгляд под ноги: первые признаки тлена коснулись пушистого мха и травы. Как и молодость этих растений, вместе с памятью сигнатурного маджикайя исчезали и его экстраординарные способности. Грегори понимал, что каждое воспоминание, растворяющееся в забытом прошлом, стирает все его знание и умения. Запасы пентаграмм и символов уменьшались с каждым прожитым днем, словно безжалостный ластик бесталанного художника стирал величайшее из сокровищ — человеческую память.

Фрост раскрыл дневник Ментора Менандра, его пальцы заскользили по чужим воспоминаниям. Словно желторотый щебечущий слеток, перед глазами всплыл образ наивной девочки, для которой борьба за справедливость оказалась превыше многолетней ненависти. Грегори поймал себя на мысли, что по-хорошему завидует подобному простодушию. Маджикаю стало не по себе. Фрост видел, в каком обмане росла Никария Верис, и он сожалел о том, что сплел несколько узоров на паутине всеобщей лжи. Хотя, сейчас, стоя в паре метрах от Зеркала Правды, маджикай понимал, что поступил правильно, так бесславно сбежав от девчонки, оправданно не доверяя своему прошлому. Несмотря на то, что теперь было трудно представить, что он совершил хоть одно злодеяние, маджикай понимал, что способен на это. Рисковать жизнью Ники Грегори не собирался изначально, заведомо выписывая из дневника ложные ориентиры. Обмануть девчонку и сбежать при первом удобном случае, оказалось несложно. Добрая, наивная Никария — уставшая от жизни не меньше самого Фроста. Именно из-за этого, маджикаю никак не удавалось избавиться от ощущения бесчестности своих действий.

Фрост подошел ближе к огромному зеркальному полотну, обрамленному безликим багетом. Доминирующим эффектом был лишь разноцветный фьюзинг. Оплавленные элементы стекла, словно рельефная резьба, в деталях представляла самые яркие эпизоды из жизни маджикайя создавшего Зеркало Правды. Вверху старик Менандр вершит заклинание, чуть ниже отливает зеркало, в середине заключает договор с рогатыми джинами, а в самом низу приносит в жертву человеческого младенца. Грегори посмотрел на свое мутное отражение. Он вспомнил то, как приобрел разрушившие его жизнь знания, как впервые переступил порог между мирами и стал сигнатурным маджикайем. Мужчина выдохнул и прочитал то, что действительно было зашифровано в дневнике Ментора Менандра — заклинание активации:

Зеркало молчало.

Фрост повторил заклинание — четко и с большим выражением выговаривая слова.

Тишина.

Мужчина посмотрел на стеклянную фигурку младенца и понял, что зеркалу нужна жертва. Фрост вытащил из кармана перьевую ручку, которой обычно делал записи. Осторожным движением, маджикай резанул по руке и оставил червленые отметины на зеркальной глади.

Отражение ожило, отбросив воспоминания на пару дней назад, в тот самый момент, когда Грегори впервые после пробуждения встретил Никарию Верис.

Черные кроны деревьев сомкнулись над головой Фроста. Маджикай сделал новый порез, превратив пятна крови в хаотичные линии на стекле. Зеркало снова показало признаки жизни. Но это было слишком близкое прошлое, чтобы получить все необходимые ответы. Мужчина начал развязывать расписные ленты с браслетов, прекрасно понимая, что чем дальше он находится от дома на Благополучной улице, тем больше у него шансов распрощаться с жизнью. Чувствуя это, зеркало, задрожало, отчаянно грозя разлететься вдребезги, будто невидимая сила рвалась из безмолвных тисков отражений.

Грегори заорал от боли.

Пронзительный крик воспоминаний.

Водоворот событий увлекал все глубже.

— Неееееееееет!

Все, что Фрост хотел знать, осиновым колом ударило в грудь. Он упал на колени, лишившись последней надежды на спасение из пут ложных обвинений. Маджикай смотрел на свое отражение и понимал, что позади не осталось практически ничего, что было возможно утаить.

Когда жизненные силы Грегори почти иссякли, он увидел в отражении знакомый силуэт.

— Ника… — прошептал Фрост, обрадовавшись ее появлению и разочаровавшись одновременно.

— Варпо, вытащи его оттуда, — послышался столь надоевший за последние дни голос.

Могучие синие лапы, выдернули маджикайя из зеркальных объятий. Фрост понял, что теряет сознание. Сложно описать тот ужас, который испытывает человек, засыпающий каждый вечер с мыслями, что проснувшись утром, не сможет вспомнить своего имени.

Грегори не хотел забыть увиденное.

— Верис, не дайте мне уснуть. Не дайте мне уснуть, — сказал он и потерял сознание.

На руках неотступного агента службы охраны — Никарии Верис.

Будучи молодым и менее сметливым, Дин'Ард Репентино частенько оказывался в камерах дома покаяния — за разбой, домогательства или простой дебош. В этот раз он отсиживался по личному приказу нового начальника ОЧП, без протоколов и каких-либо официальных обвинений. Мимо темницы Репентино нарезал круги рогатый элементаль. Фавн то и дело, поглаживал шею, которая почти зарубцевалась после нападения. Чач Далистый, спустившийся в подземелье, вот уже минут десять стоял возле камеры, беспокойно поглядывая на часы.

Дин не выдержал и, подсочив с кровати, спросил:

— А вам, вообще, голубки, не стыдно здесь вместе появляться?

Фавн зарычал и в пару метафизических прыжков оказался в камере с невидимкой.

— Мерх, ко мне! — приказал молодой начальник.

Элементаль материализовался рядом с хозяином.

— Хороший мальчик, — просюсюкал фавну Репентино.

Далистый сказал:

— Я бы давно тебя вздернул.

— Ой, нет, — усмехнулся Дин, — играйте в эти игры с вашим волосатым элементалем. Я болею за другую команду… начальник.

— А ты я смотрю, привык, что тебя папочка из всех передряг вытаскивает?

— Да, привык.

В подземелье появился Кирран. Взволнованно теребя в руках флэшкарту с постыдным видео, он подошел к Далистому.

— Добрый вечер, — поздоровался Мак-Сол.

— Привет, Кирюша! Заждались тебя! — заголосил Репентино.

Чач вырвал флэшку из рук приятеля невидимки и, как мог, скрывая стеснение, спросил:

— Надеюсь это единственная копия?

Дин вытащил руки через решетку и, опираясь на прутья туманно произнес:

— Надежда умирает последней…

Лицо начальника, которое обычно напоминало морду умирающей антилопы, изменилось — парнокопытное ожило и задумало гадость.

Далистый сказал:

— Ты, наверное, не смекнул, что можешь сгнить в этой камере раньше, чем умрет моя надежда.

— Это единственная копия, — сказал Репентино без улыбки.

— Гиберт выпусти его, — тихо произнес Чач и, бросив последний взгляд на сына телепата, ушел.

Из стены, появился призрак. Он подлетел к темнице и бесшумно отворил дверь. Как только заключенный вышел, исчез и фавн.

Кирран выглянул в коридор и, убедившись, что нового начальника нет, запричитал:

— Какого черта, Дин, ты прятал эту гребанную запись в моих снастях?

— Потому что ты ими не пользуешься, дружок, — ответил Репентино.

— У меня просто нет сейчас времени.

— Тогда откуда этот возмущенный тон?

Кирран тыкнул указательным пальцем в друга и зашипел:

— А если бы я пошел на рыбалку?

— Но ведь не пошел.

— А если бы пошел? И вообще, где мое заслуженное «спасибо»?

Дин сделал реверанс и искренне произнес:

— Благодарю вас, о Великий Рыболов, что освободили меня из тюряги.

— Сойдет…

— Если вы закончили, следуйте за мной, — произнес страж. — Я провожу.

Мак-Сол и Репентино переглянулись и поплелись за призраком.

— А чего Никуля не пришла? — спросил, довольный своим освобождением невидимка. — Такое событие пропустила — выход любимого друга, после тяжелой отсидки.

— Ты просидел в камере всего сутки.

— И это было нелегкое время. Я даже наколку хотел сделать. В виде обнаженной эльфийки, — Дин резко сменил тему: — Так что, она опять у Фроста?

Призрачный страж повернул направо, и друзья последовали за ним.

— Понятия не имею, — фыркнул Кирран, — ни почему не пришла, ни где она ночевала.

— Ооооо. Из-за чего поругались? — догадался Дин.

— Как обычно. Из-за нее. Ты знал, что она пошла на казнь вместо тролля?

Репентино покачал головой и сказал:

— Дурочка…

— Идиотка!

— Поддерживаю.

— Издеваешься?

— Да, — довольно промурлыкал Дин.

Кирран обозленно посмотрел на приятеля.

— Мог бы и соврать. Бегаешь тут, переживаешь за вас, хоть бы кто проявил элементарное уважение.

Дин мечтательно посмотрел вверх:

— Ты, наверное, хотел сказать «элементальное».

Мак-Сол засмеялся:

— Ни за чтобы не подумал, что когда-нибудь увижу эту парочку вместе. А это правда, единственная полная версия той ночки?

Репентино пожал плечами и улыбнулся.

— Я даже не знаю… у тебя, Кирюша, еще столько хлама в комнате.

Кирран покачал головой, достал из кармана брюк мобильник — ни одного сообщения от подруги.

Дин сказал:

— Хоть ты меня и бесишь, я тебе скажу, что вообще-то тебе не зачем за Никулю волноваться. Отец приставил к твоей зазнобе оберегателя.

Мак-Сол помрачнел пуще прежнего:

— Что еще за оберегатель?

— Себастьян из дома котов. Он за нашей девочкой последит.

Эта новость мало чем утешила Киррана. Несмотря на то, что у Мак-Сола было дурное предчувствие, чтобы не давать приятелю очередных поводов для подколов, он промолчал.

Ника вздрогнула. За ее спиной ветки деревьев опасно шелохнулись. Девушке все время казалось, что за ней кто-то следит. Вспомнив о втором агенте, Ника немного успокоилась.

На исходе дня, который она провела в резервате, ее изрядно покусали насекомые. Расчесанные в кровь руки были готовы послать все запреты к чертям собачьим и воспользоваться пировозможностями — дабы спалить несколько гектаров окружающего леса. В недрах, которого пряталось нечто маленькое, но столь свирепое. Ника подумала: если бы она, как Фрост, вела дневник, то непременно бы записала предельно лаконичную на сегодня фразу: «Мерзкие насекомые!»

— Эй, чесночина, — произнес тролль, — я ведь взаправду не знал, что этот мужик — твой Фрост. К тому же это было задолго до тебя.

Ника хмыкнула:

— А если и знал, что? Не взял бы из его рук денег?

— Взял бы, — чавкнул Варпо, — А еще бы сыграл с ним в эту идиотскую игру.

— Не наигрался еще?

— Неет. Фря, я хочу потренироваться.

— Ну и тренируйся. Я тебе, что мешаю?

Тролль протянул лапу.

— Давай сыграем, пока твой Фрост спит.

— Он не мой… и не хочу играть.

— Ты помнишь, что я на халяву тебе помогаю?

— Чертов тролль. Давай, — согласилась Ника, — выставляя вперед кулак.

Варпо повеселел.

— Камень, ножницы, бумага. Раз, два, три.

У агента Верис выпала «бумага», а господин Цератоп предъявил «камень».

— Ха-ха! — возрадовался синекожий. — Я выиграл! Мой тебе совет, фря, никогда не загадывай «бумагу».

Девушка улыбнулась и сказала:

— Вообще-то, нет. Бумага оборачивает камень. Так что выиграла опять я.

— А мой камень, прорывает твою бумагу! — раздраженно прорычал тролль.

— Нет. Бумага побеждает камень.

Варпо возмутился:

— Как говенная бумага может быть сильнее камня?

— Цератоп, таковы правила.

— Что за дрянные правила? Ты сама их придумала?

— Нет, Варпо. Это придумал… народ.

— Тьфу! Хреновая игра.

— Сам предложил сыграть, — сказала Ника и посмотрела на лежащего без сознания Фроста. Пробивающееся сквозь листья закатное солнце золотило его кожу. У маджикайя был настолько изнеможенный и разбитый вид, что агенту Верис стало по-настоящему жалко его. Но вину за это неожиданное чувство Верис списала на тролля — она могла проникнуться к Фросту исключительно на его синекожем фоне. Повернувшись к сидящему в тени Цератопу, Ника заметила в его руках небольшую тетрадку, и возмущенно фыркнула:

— Цератоп! Какого дьявола?

Тролль улыбнулся:

— Да ладно, не вопи фря. Мне просто интересно, что за чувака я сюда привел.

— Читать чужие дневники нехорошо, — равнодушно произнесла девушка.

Варпо игриво дернул косматыми бровями и сказал:

— А тут, кстати, про тебя написано.

— Про меня? — Ника встрепенулась.

— Да, да, — произнес тролль в нос и, сделав наиумнейшее выражение морды, пролистнул несколько страниц и прочитал: — Волею судеб, моей спутницей на пути к цели стала самая противная агентша треклятого управления — Ехидна Верис.

Девушка хмыкнула: — Там не может быть так написано!

— В этом нет. Так начиркано в моем.

— Хах, ты ведешь дневник?

— Да. Это единственная надпись.

— Не беспокойся. Раз я тебя так бешу, обещаю, что больше мы с тобой не увидимся, — сказала Ника, выхватив тетрадь из лап тролля.

— Буду скучать… неимоверно.

Несмотря на жгуче желание полистать дневник Фроста, девушка не сумела даже раскрыть тетрадь. Обложка словно была высечена из камня и не поддавалась внезапному осквернению.

— Знаешь что, Варпо, я не собираюсь его читать. Это мерзко. И плевать, что там про меня может быть написано на самом деле. Фрост ублюдок и написать что-то хорошее, вряд ли мог.

Тролль удивленно посмотрел на девушку и, усмехнулся. Снова завладев тетрадью, сам раскрыл дневник.

— Не парься, там все на неизвестных символах.

Верис покосила глазом в тетрадь. Действительно, даже если бы девчонка обнаглела и заглянула в дневник Фроста, ничего из написанного она бы не прочитала.

— Гляди, кажется, твой «ублюдок» просыпается, — толкнув девчонку в плечо, шепнул тролль.

Ника обернулась.

Сигнатурный маджикай поежился, ощупал землю вокруг себя и открыл глаза. Ника медленно направилась к Фросту. Она понятия не имела, как мужчина себя поведет и помнит ли вообще, что с ним произошло.

Сразу после пробуждения Фрост выглядел моложе, но по мере того, как осознание искаженных событий приходило в голову, его лицо начинало стареть, как чернеет яблоко при воздействии кислорода. Грегори посмотрел на Нику и поздоровался:

— Здравствуй Люмена.

— Здравствуйте Грегори. Только я… Ника.

— Ника? — удивился маджикай, потирая виски.

— Что последнее вы помните?

— Вчера я изрядно перебрал, — он виновато усмехнулся, — раз проснулся в этом месте…

Поняв, что Фрост снова ничего не помнит, Ника молча протянула маджикаю тетрадь.

— Что это?

Как только мужчина взял дневник в руки, он почувствовал, что между моментом, когда закрыл глаза и моментом когда открыл, прошла тяжесть долгих лет.

«Грегори Фрост немедленно прочти это» гласила надпись на тетради.

Маджикай открыл первую страницу и окунулся в жестокую реальность своего бытия.

Грегори бросил удивленный взгляд на Нику, и понятливо кивнув, та отошла обратно к троллю.

Чем дальше Фрост вчитывался в свое прошлое, тем туманнее выглядело его будущее. Он прочитал краткое описание того, что пробовал делать для возвращения памяти. Заклинания, чистка, стимуляторы, духовники — все эти слова не вызывали в нем никакого эмоционального отклика. И лишь когда было упомянуто Зеркало Правды, появилась цепочка ассоциаций.

Сейчас Фрост не помнил, но за последнее время он научился ценить каждое мгновение. Время неслось бурным потоком и маджикай, почти физически ощущал, как прожитые минуты становятся прошлым, как вовремя неоцененные мгновения исчезают еще до того, как он их осознает.

Каждое пробуждение было подобно маленькой жизни. Фрост надеялся, что после того, как зеркало восстановит его память, он больше не будет бояться заснуть.

Сейчас, Фрост был рад, что спокойствие: ощущаемое в легком перешептывание листвы, щебетание птиц и назойливо зависающие в воздухе в поисках добычи насекомые, встретили его пробуждение.

Взгляд маджикайя скользнул в тень, где находились молодой агент и синекожий монстр. Он не знал, имеет ли смысл что-либо сейчас говорить, но все же произнес:

— Простите, Верис. Вы очень похожи на свою мать. И… вы так выросли. Я обознался.

Ника была растеряна не меньше Фроста. Ей казалось, что она присутствует при чем-то личном — настолько, что не имеет право быть озвучено кем-то вслух. Слова так часто бывают губительны. Девушка видела, как в процессе чтения дневника, менялось лицо маджикайя, как прожитые события искажают его черты.

Когда ознакомление с прошлым было закончено, Ника начала говорить совсем не то, что считала правильным. Возмущение складывалось в дерзкие предложения и как предатели самовольно слетали с губ. Верис говорила, о том, что порядочные люди так не поступают, что нельзя было все это время водить ее за нос, потому как она приложила невероятные усилия, чтобы начать доверять человеку, которого ненавидит. Что Фрост действительно ублюдок и ничего не понимает в чувствах нормальных людей, и что правильно его наказали, лишив воспоминаний.

— Спасибо, Верис, тут написано, — маджикай постучал указательным пальцем по дневнику, — что вы крайне доброжелательны.

— Это один из лучших моих минусов! — тявкнула Ника.

— Я полагаю, пока я был без сознания, дневник Менадра оказался снова у вас?

— У меня, — пояснил тролль, вертя в лапах позолоченный фолиант.

Ника ответила маджикаю:

— Самое главное, что он не у вас.

— Вам не кажется, что столь ценной вещице не стоит находиться в этих синих лапах? — спросил Фрост, поднимаясь на ноги.

— Я ему доверяю больше чем вам, — ухмыльнулась Ника. — Если бы я не заснула тогда…

— Я бы нашел способ избавиться от вас, Верис, — перебил маджикай. — По крайне мере, в моем дневнике написано, что я хотел бы этого.

— Эй, убивец, как найдешь этот способ, сообщи мне, — прохрипел тролль, подмигнув маджикаю. — Ну, как бы услуга за услугу. Я тебе дорогу к зеркалу, ты мне дорогу к спасению…

Ника возмущенно зыркнула на Цератопа, а Фросту задала вопрос:

— Ну и что в этом дневнике зашифровано на самом деле?

Грегори вздохнул. Он еще не свыкся с прочитанными фактами своей биографии, поэтому даже не старался просчитать ход своих действий или новые пункты плана.

— В тексте были выделены не слова, — маджикай шлепнул по руке, прихлопнув успевшего испить крови комара, — а буквы. Из них составляется заклинание, которое активизирует зеркало. Именно для этого я и просил Вывера, достать мне фолиант…

Фрост замолчал. В его голове вспыхнуло воспоминание. Появился образ старшего замдиректора Вишнича.

— Вы что? — спросила Ника настороженно.

— Кажется, я… — промямлил маджикай, подходя к зеркалу.

Отражение колыхнулось, будто потревоженная веселой детворой водная гладь: огонь пожирал стены храма. Он со связанными руками стоял на коленях напротив замдиректора Вишнича.

— Когда вы будите меня казнить. Вывер, постарайся сделать так, чтобы я выжил.

— Я не смогу скрыть это от Масса мысленно, а Гевин почувствует, что смерти не было. Я не стану себя подставлять…

— Уничтожь прошлое. Направь их силы на мою память. Отдай дань Костлявой моими воспоминаниями… Когда настоящий появится, найди дневник Менандра… я все предусмотрел…

Воспоминание свернулось в клубок и настоящее шкодливым котенком унесло его прочь.

Ника спросила:

— Так вы вспомнили, что показало вам зеркало?

— Нет… не уверен, — сказал Фрост и протянул ладонь, заметив аккуратно обмотанные расписной лентой кандалы на руке. — Дайте мне фолиант, Верис.

— После того, как вы его украли? Зачем на этот раз?

Фрост почувствовал, как прежнее спокойствие рвется, словно промокший лист бумаги.

— Верис, дайте мне фолиант, вы ведь тоже хотите знать правду!

Ника посмотрела на тролля. Тот лишь пожал плечами и сказал:

— Не смотри на меня, фря. Я не знаю, зачем ты сюда шла. Но если это тот, кто убил твою мать…

— Я не убийца! — прокричал Фрост.

Завершение этой истории неумолимо клонилось к закату, как печальное солнце к горизонту.

Ника забрала из лап тролля дневник и, подойдя к Фросту, протянула фолиант.

— Спасибо, Ника, — искренне поблагодарил Грегори.

— Надеюсь, это будем моей последней ошибкой, — сказала девушка.

Маджикай пролистнул позолоченную тетрадь и вытащил листок-закладку с составленным из зашифрованных букв заклинанием.

Фрост какое-то время просто смотрел на слова, будто давно разучился читать. Он глубоко вздохнул и обернулся.

— Если то, в чем меня обвиняют, окажется правдой… — тихо сказал он, посмотрев на Нику. — Здесь и сейчас, хочу сказать… что мне жаль…

Мужчина не договорил, он посмотрел на свое отражение и до боли в порезанной ладони сжал руку в кулак. На землю закапала кровь. Маджикай потянулся к зеркалу.

— Грегори, — окликнула Ника.

Фрост взволнованно оглянулся.

Девчонка сказала:

— Мне тоже… если это окажется правдой.

Маджикай благодарно кивнул и снова посмотрел в зеркало. Окровавленной ладонью он нарисовал прямую линию на серебристой глади.

Ника встревожено взяла тролля за лапу.

Зеркало затрещало и отражение колыхнулось. Но только для Фроста.

Огромное лавандовое поле, манящее своей красотой и пугающее неизбежностью. Очередной обман реальности — как не справедливо, что столь умиротворяющее место было выбрано для казни. Он с решимостью человека, который понимал, что ни в этом мире, ни в каком-либо другом, ничего хорошего его не ждет, шел вперед. Вокруг летали отголоски душ давно умерших преступников и тех, кого казнили совсем недавно. В этом прекрасном месте не было надежды.

Он опустился на колени перед триадой карателей и даже не взглянул в глаза приятеля, что стоял перед ним. Солнце уже позолотило окраину и певшие всю ночь сверчки уступили права причудливой трели птиц.

— Mori mortuus — произнес морриган Дрисварколь.

Паскудная тварь, что так любит пускать пыль в глаза и тешить смертных иллюзиями, указала костлявым перстом на склонившего голову мужчину. На смену Безносой пришел Ужас…

Видение черным вороном упорхнуло ввысь. Грегори было мало и он с заметным раздражением к своей беспомощности, разрезал вторую ладонь, прыснув кровью на свое отражение.

Ящер клацнул пастью и протянул трехпалую конечность.

— Я открою храм, — сказал он, пожимая когтистую руку. — Делайте, что хотите… но оставьте мне кольца…

Ника посмотрела на тролля.

— Варпо, оно точно работает? Я ничего не вижу.

— И я не вижу. Это не моя правда. — Цератоп пожал плечами и предложил: — Прикоснись к нему.

По телу агента Верис пробежала дрожь. Девушка знала, что и у нее есть воспоминания, за достоверность которых она не может поручиться. То, что бередило душу, что силком тащило в кошмарное прошлое.

— Хорошо, — прошептала Верис.

— Погоди.

Тролль схватил девчонку за руку и царапнул когтем по запястью. Ника посмотрела на выступившую кровь. На Цератопа. На зеркало. Выдохнула и направилась к Фросту.

Очередное воспоминание лопнуло мыльным пузырем, оставив лишь скорбящие брызги на лице сигнатурного маджикая. Это видение опять ничего не прояснило.

— Нет! — вскрикнул Грегори, готовый превратить свои ладони в кровавое месиво.

Его остановил стук сердца. Напуганный ритм приближающейся развязки. Фрост обернулся.

Рядом стояла агент Верис. Девушка прикоснулась к руке маджикайя и зеркало задрожало…

Мир за их спинами исчез, являя взору колдовской водоворот прошлых событий. Засвистел ветер, предупреждая ни задерживаться здесь, ни на секунду. Но Грегори и Ника вглядывались в призраки былого, того что уже не вернуть. Они не отступали с пути раскаяния и мести. Страшнее всего было видеть тех, кого уже нет в живых. Их лица кружились в безумном танце, смазанные, как неудачные фотоснимки. Хроники последних минут жизни мужчин, женщин… детей.

И вот она женщина, которой так все восхищались. Задушена. Светлые волосы небрежными локонами разметались по лицу женщины. Она лежала, словно разбитая фарфоровая кукла, окруженная коралловым ореолом разорванных бус. Таких же алых, как и кровь на ее белоснежном платье.

Ника чувствовала, что снова переживает эту трагедию. Как наяву. Сердце силилось вырваться из груди, а горло сдавил немой крик. Девушку словно обожгло чье-то невидимое присутствие. Сигнатурный маджикай. Фрост равнодушно смотрел на тело Люмены Верис. Беспроглядно-черными глазами, которые Ника никогда не забывала. Она узнала взгляд, в котором ей казалось, обитает самая лютая злоба. Его полуулыбка, наклон головы.

Пространство и время причудливо переплетенные с правдой, показали кукиш, и захлопнули перед носом желанную дверь. Напуганное вместе с Никой отражение задрожало.

Добрый и всепрощающий взгляд Люмены Верис осыпался вместе с зеркальным крошевом. Призраку этой женщины больше нечего было искать в этом мире. Девочка узнала правду. Жизнь обожает повторять чужие ошибки, слишком красноречиво дублируя повороты судьбы.

Сейчас, когда Фрост сравнялся со своим отражением годами, Никарии стало страшно смотреть в его черные глаза — глаза человека, которого она так хорошо знала.

Вдруг все встало на свои места.

Ника поняла, что воробьиная тушка, которую таскал с собой сигнатурный маджикай, являлась пристанищем для души Фроста. В то время как в теле Грегори господствовал огненный барон. Несколько лет назад после самобытного праздника шаманов — в ночь, когда вода дружила с огнем, Отто Дебарбиери подчинил знания друга своей воли. Вселившись в тело маджикайя Фроста, огненный барон хотел завладеть символами, открывающими проход между мирами. Грегори когда-то отказался делиться с иномирными представителями расы уроборийцев такой властью. И лишь в момент казни, господин Дебарбиери понял, что так просто не сможет выбраться из чужого тела…

Ника смотрела в глаза стоявшего рядом мужчины.

— Фрост? — спросила она с надеждой.

Набирая обороты, стук донорского сердца заглушал звук собственного голоса.

— Грегори? — переспросила Никария и опасливо шагнула назад.

Маджикай посмотрел на девушку.

— Грегори Фрост невиновен, — сказал он с полуулыбкой.

— Папа?..

Ничего не ответив, мужчина исчез, оставив после себя ворох новых вопросов и голубоватую межпространственную пыль.

Потолочина над головой девушки затрещала и, расколовшись на несколько частей, упала вниз.

Никария почувствовала, как расщепленная злым пламенем древесина, словно осиновый кол, вонзилась в ее сердце.

Сердце агента Верис, как и в погаснувшем воспоминании вдруг остановилось.

Провидение продолжало плести кружево, затягивая узелки на судьбах.

* * *

Лифт открылся на шестом этаже. Тихими шуршащими шагами из него вышел посол Датрагон в сопровождении офицера Феликса Себастьяна из дома котов и неуклюжего паренька Брудо. Рыжеволосая помощница, ректора Института Милосердия, приметив непрошенных гостей, схватила трубку телефона, чтобы предупредить Лонгкарда. Но быстрый и осторожный Себастьян прижав палец к губам, придержал руку девушки на кнопке вызова, не дав Зои оповестить реаниматора.

— Посол любит сюрпризы, ты же знаешь, — он подмигнул девушке и улыбнулся. Шрам, делающий его улыбку шире, лишь отпугнул секретаршу.

Зои встала и, поклонившись Датрагону, открыла для него дверь с надписью «Studiollo № 6». Как только полукровка и рыжий мальчишка скрылись в кабинете, офицер присел на стол помощницы и спросил:

— Ты все еще отказываешься со мной поужинать?

— До конца моих дней, — ответила Зои устало. — Что твоему полукровке опять нужно?

— После ужина отвечу.

— Себастьян, ты не в моем вкусе. Я это уже говорила. У меня аллергия на кошек.

— Dum spiro spero… — сказал Феликс, снимая шляпу.

Лионкур сидел за столом, подперев подбородок кулаком, и смотрел на свою любимую пациентку через стекло. Приборы жизнеобеспечения мирно трещали, зажигая то зеленые, то желтые лампочки. Реаниматор в очередной раз спас девчонке жизнь.

— С ней все в порядке. Не о чем волноваться, — заверил он посла, поднимаясь.

— Я не могу постоянно рисковать, — прорычал Датрагон. — Ты сказал, что она под твоим контролем.

— Я думал что…

— Ты думал?! Мне плевать на то, что ты думал. Она неуправляемая. Я хочу, чтобы ты сделал пересадку немедленно. Брудо?

Юноша вышел вперед и, посмотрев на девчонку, с удивлением обнаружил, что уже где-то ее видел.

— Я г-готов прямо сейчас стать с-священным н-носителем, — промямлил он, склоняя голову перед реаниматором.

Лионкур дотронулся до руки посла и сказал:

— Послушай Датрагон….

Прикосновение полукровке не понравилось.

— Посол, — исправился Лионкур. — С пациенткой Верис все в порядке. Ссадины и гематомы, в этом нет ничего страшного. Ее сердце остановилось, потому что девушка пережила сильное эмоциональное потрясение. Сейчас все показатели в норме.

— Покажи мне его, — приказал Датрагон.

Лионкур вздохнул и нажал на кнопку клавиатуры.

Голубой луч сканера, воспарил над агентом Верис и, пройдясь вдоль ее тела, остановился в области груди. Стекло, за которым находилась пациентка, превратилось в огромный дисплей и явило результат ультразвука.

Датрагон подошел ближе. Внутри девушки, словно свернутая в клубок змея билось механическое сердце.

— Химера не пробудилась, — сказал Лионкур и передал полукровке листок с данными.

Датрагон немного упокоился, но желчно произнес:

— Если с ее сердцем что-то случится…

— С ним ничего не случится. Я прослежу за этим.

— Отвечаешь головой. Стань для девчонки матерью, воздухом. Сделай так, чтобы она была прикована к кровати. Стала овощем. Но я хочу, чтобы эта великородная наследница была полностью под твоим контролем.

— Я понял…

— Всем, что у тебя есть, ты обязан мне и если…

— Я же сказал, что все понял, — озлобленно повторил Лонгкард.

Датрагон кивнул мальчишке.

— Обрадуй отца. Сегодня не твой день.

Брудо облегченно выдохнул, избежав жуткой участи стать донором иномирного орудия. Рыжий недотепа молился всем известным его семье богам, чтобы первый носитель протаскал в себе это сердце до пробуждения, а единственному отпрыску Биллибо Бора не пришлось бы прощаться с жизнью.

— Д-до свидания, господин Лионкур, — тихо попрощался юноша.

— Пока Брудо, — сказал реаниматор и кивнул полукровке. — Посол.

Датрагон попрощался презрительной ухмылкой.

Непрошеные гости покинули кабинет так же быстро, как и появились, оставив тишине мытарство совести.

Лионкур какое-то время смотрел на дверь. Реаниматор проклял тот день, когда дал согласие Датрагону спонсировать его опыты. Полукровка обещал оплачивать все прихоти ученого, но при одном условии: Лонгкард должен был найти доноров для трех элементов сверхнового оружия уроборийцев. Одна из деталей и находилась в теле наследницы великородных маджикайев — Никарии Верис. Лионкуру нравилась эта девочка, поэтому он чувствовал себя безмерно гнусно, когда врал, что донорское сердце принадлежит ее матери, когда подделывал документы и продумывал все, что придется сказать.

РДК — проворный гусеничный помощник, словно почувствовав настроение хозяина, ткнул Лонгкарда в ногу телескопическим глазом и, приободряя, мигнул лампочкой.

— Был бы ты псиной, я бы потрепал тебя по шерсти, — уныло сказал реаниматор, приласкав механического сподручника, носком начищенного ботинка.

Раздался телефонный звонок. Лионкур неспешно поднял трубку:

— Да, Зои?

— Лонгкард, мальчишка сбежал.

— Какой мальчишка? — насторожился реаниматор.

— Тот, которого нашли. Альфаобращенный.

— Что?! Как это могло произойти?

— Его кто-то освободил.

— Черт возьми! — выругался Лионкур, выключая дисплей с результатами ультразвука. — Восемнадцатый, уничтожь это, — сказал он, выбросив на пол скомканный листок с данными по «сердцу химеры» и в спешке вышел из кабинета.

Помещение словно потеряло краски, впустив грустную прохладу и погасив лишние источники света. РДК вытянул манипулятор, схватил механическими пальцами выброшенную бумагу и поджог при помощи мини-горелки. По полу лениво заплясали тени. Когда от листка осталась седая горстка пепла, в кабинет постучали.

— Лионкур? — спросил, заглянувший Кирран.

Гусеничный помощник повернулся в сторону двери и приветственно пропиликал.

— Лионкур ты здесь? — ради приличия повторил парень и зашел в кабинет.

РДК грозно вытянул телескопический глаз, направляя на Мак-Сола сканирующее излучение.

— Восемнадцатый, это я, — произнес Кирран, достал из кармана пропуск и подставил его под зеленый луч.

Гусеничный помощник признал гостя, поприветствовал монофонией и удалился по своим делам.

Осмотревшись и отыскав подругу глазами, Кирран подошел к стеклянной двери. Какое-то время он просто наблюдал за спящей девушкой. Юноша настойчиво пытался отогнать дурные мысли и приедчивое чувство вины, которое, как ему казалось было заразным.

Словно почувствовав присутствие друга, Ника поежилась и приоткрыла глаза.

Кирран обернулся. Кабинет Лионкура в отсутствии хозяина, не показывал признаков жизни. Мак-Сол открыл дверь и вошел в палату.

— Привет, дуреха, — шепотом поздоровался он.

— Кирран! — обрадовалась Ника и почувствовала укол совести, все еще помнив, что когда-то назвала друга «соседом».

— Как ты себя чувствуешь? — взволнованно спросил Кирран и подошел ближе.

— Пока не поняла. Что произошло?

— У тебя сердце остановилось.

— А что с Фростом?

— Никто не знает где он, — Кирран взял подругу за руку. — Он исчез.

— Опять? — переспросила Ника, пытаясь подняться. — А Варпо? Тролль.

— Он в доме покаяния. Его поймали.

— Как пой-мали? — поинтересовалась Ника.

Разочарование вместе с болью разливается по ее телу.

Девушка опустилась на подушку и повторила. — Как поймали?

— Он принес тебя сюда. Он спас тебе жизнь…

— Кирран, вытащи его… как-нибудь… как же… я устала.

Мак-Сол вздохнул.

— Ладно, я пойду. Действительно. Тебе нужно отдыхать.

— Кирюша, Варпо хороший, помоги ему. Пожалуйста.

— Ник, мы что-нибудь придумаем. Я приду завтра. Выздоравливай и не шали.

Верис крепко сжала пальцы друга и, потянув на себя, попросила:

— Кир, погоди. Еще один вопрос. Очень важный.

Кирран склонился и ласково спросил:

— Что?

— А какой у тебя любимый цвет? — со слезами на глазах поинтересовалась Ника.

— Желтый, — улыбнувшись, ответил друг. — Мой любимый цвет — желтый.

Девушка почувствовала, как усталость уносить сознание далеко во вселенную и, отпуская руку друга, пробормотала:

— Ну, вот теперь мы стали немного ближе, правда?

— Намного ближе, — усмехнулся Кирран, — намного… спи…

Продолжение следует…