1. Контакт

Как и предупреждал Такэси, кордонная служба Резервата оказалась на высоте. Скидану и Краснову пришлось поставить сумки на ползущую резиновую ленту, а самим пройти по мостику под узкой металлической аркой. Скидана арка не почувствовала, а когда на мостике оказался Краснов, под столом контролера замигала красная лампочка и зазвенело.

— Прошу не двигаться, — кордонник в желтой форме встал, взял со стола черную коробочку и направился к Краснову. Четверо других деликатно взяли наизготовку короткие автоматы. Контролер включил коробочку и стал водить ею перед Красновым. На уровне живота коробочка запищала.

— Прошу предъявить металл, — сказал кордонник. Стволы четырех автоматов дрогнули.

Краснов извлек из-за пояса пистолет Скидана и рукояткой вперед подал контролеру. Тот вернулся за стол, предложил Краснову присесть и достал небольшой бланк.

— Марка оружия?

— "ТТ".

— Странно. Никогда не встречал.

Кордонник разговаривал дружелюбно, однако Скидан краем глаза хорошо видел, как напрягся бывший зек: наверно, вспомнил бесконечные лагерные шмоны и унижения.

"Теперь он живым не дастся". - подумал Скидан, глядя на экран элевизора, на котором, как на рентгене, появились внутренности его сумки. Там ничего запрещенного не было, история с пистолетом волновала больше: не понадобится ли Краснову помощь и возможно ли вообще эту помощь оказать под дулами четырех автоматов.

Контролер между тем никакого беспокойства не проявил. Он нашел на пистолете номер и внес его в свой бланк. Затем спросил Краснова, надолго ли и с какой целью въезжает в Резерват, и записал ответы. Потом взял пистолет и пригласил Краснова проследовать в соседнее помещение. Краснов еще более напрягся, но бунтовать не стал, ушел за кордонником, и дверь за ними закрылась.

Скидана тем временем попросили взять с ленты обе сумки и поставить их перед собой. Кордонница, игравшая в сторонке с небольшой собачкой, подвела свое животное к вещам Скидана. Беспокойный носик зашнырял по одежде человека, затем по сумкам. Над сумкой Краснова собачонка залаяла и стала жадно скрести ее лапой.

— Прошу открыть, — сказала кордонница.

Скидан расстегнул сумку, и собачонка набросилась на походную аптечку.

— Прошу открыть, — повторила кордонница. — У вас что-то наркотическое.

Короткие автоматы следили за Скиданом.

— А-а-а, — сказала кордонница. — Таблетки от головной боли.

— От любой, — поправил Скидан.

— Да-да, — она криво усмехнулась. — В Лабирии есть все. Закрывайте.

— Вам нужно? — озаботился Скидан.

Она сухо ответила, что работники кордона подарков не принимают.

В эту секунду за дверью, куда увели Краснова, глухо ударил пистолетный выстрел. Скидан машинально шагнул в ту сторону. Навстречу насторожились четыре ствола.

— Что там? — спросил он кордонницу довольно резко.

— Отстрел.

— Что за отстрел?

Из двери вышли Краснов с контролером. Оба излучали взаимопонимание.

— Револьвер все же надежнее, — говорил контролер, подбрасывая на ладони пулю.

— Зато его дольше перезаряжать, — отвечал Краснов.

— Как правило, это не требуется, — возражал кордонник. — Зато балансировка лучше, значит, точность выше, а при вашей меткости…

— Согласен, — говорил Краснов. — Да где возьмешь?

— Оружейных магазинов нет, — кордонник сел к столу. — но на рынке найти можно. Что-нибудь вот такое…

Он вынул из желтой кобуры и положил перед Красновым средних размеров "пушку", а сам стал заворачивать пулю от "ТТ" в бланк и упаковывать все это в специальную коробочку.

— К вещам претензий нет? — осведомился Скидан. И поспешил к Краснову, который уже разглядывал казенный револьвер.

— Смотри, — изумлялся Краснов, — вот это барабан!

Вместо барабана револьвер был снабжен чем-то вроде гибкого набора из десятка трубок, соединенных в подобие тракторной гусеницы, что позволяло сделать револьвер плоским, похожим на пистолет Маузера.

— Сколько? — спросил Скидан.

— Одиннадцать, — кордонник протянул руку за револьвером, ловко отсоединил "ленту-барабан" и продемонстрировал ее внутреннее шарнирное устройство. — И самовзвод.

— Надежно, — оценил Краснов, пряча "ТТ" за пояс.

— Ищите такой, — посоветовал контролер. — Только зарегистрируйте сразу. У любого рулевого.

— У вас это так запросто. — удивился Скидан.

— Нет, своим нельзя, — был ответ. — Но гостям даже советуем. Потому что полной безопасности ПОКА гарантировать не можем.

— А если прямо здесь продавать? — спросил Краснов, — Или выдавать. На время пребывания.

— Не положено. В случае потери вами такого оружия это увеличит его количество в руках ночников. Понимаете?

— Кто такие ночники?

— Это общее название преступных личностей.

— Так ведь и это, — Краснов хлопнул себя по животу, — может к ним попасть.

— Может, — согласился контролер. — Но, во-первых, это не будет из наших рук, а во-вторых, мы не всем оставляем оружие. Кто не умеет пользоваться, оставляет его на кордоне. — Контролер поднялся. — Желаю вам удачно поработать в Резервате!

Скидан с Красновым подхватили сумки и двинулись к выходу на просторы таинственного государства. — Еще совет, парни! — остановил их у входа один из желтых автоматчиков. — Пока у вас только один ствол, поездом ехать нее стоит, и автобусом не надо, могут остановить. Возьмите такси.

— Благодарю — сказал Скидан.

— Только выбирайте вездеход, — добавил кордонник дружелюбно.

— Чтобы его на себе не тащить, — сказал его напарник, и оба засмеялись.

Выйдя из проходной кордона, они увидели перед собой не очень обширную площадь. Справа располагался бетонный шатер, одноэтажный, но метров десяти в высоту, с большой светящейся буквой "А" над входом. Буква была оснащена светящимися же крыльями с автомобильной баранкой посередине. На площадке за шатром виднелись автобусы.

— Автовокзал, — определил Краснов.

Прямо за площадью крылатая буква "Ж" украшала бетонный куб железнодорожного вокзала.

Путешественники пошли налево, где не было никаких строений, кроме примитивного навеса, над которым светилась знакомая с ТОЙ жизни буква "Т" в кружочке, среди шашечек. У навеса блестели на солнце легковые автомобили. Среди них выделялся размерами и пестрой раскраской тупорылый полуавтобус-полугрузовичок с рубчатыми колесами, некая помесь "лендровера" с "доджем" и мулом. От этого чудовища к разведчикам бежала совершенно роскошная молодая блондинка в клетчатом комбинезоне и белой рубашке, туго облегающих, и все такое. Приблизилась вплотную, совершенно не запыхавшись. Упругие формы без признаков лишнего жира, на руках кожаные перчатки, на лице много косметики, уши скрыты густой гривой.

— В Якутск! — не спросила, а позвала, как в гости. Ее низкий голос зачаровывал.

Мужчины дружно улыбались.

— Тогда за мной!

И побежала обратно. Когда поворачивалась, оба отметили на правом бедре карман с тяжелым угловатым предметом. Из кармана к кольцу на широком кожаном поясе тянулся шнур.

Разведчики переглянулись, улыбнулись еще раз и привычно, по-лабирийски, подбежали к пестрому чудовищу на рубчатых колесах.

— Васса! — представилась красотка, запуская мощный мотор и сразу трогая машину.

— Александр! Василий! — назвались пассажиры.

Она чему-то усмехнулась и сразу спросила:

— Сколько стволов?

— Один, — сказал Краснов и уточнил: — пистолет.

Он сидел рядом с водителем и, отвечая, с уважением покосился на ее правое бедро.

— Не густо, — оценила дама. — Возьмите-ка…

Достала из-под своего сиденья и подала Скидану точно такой же револьвер, как у давешнего контролера.

— А это вам…

На колени Краснову лег автомат с коротким стволом.

— В револьвере одиннадцать, в автомате — тридцать.

Краснов оглянулся на Скидана, оба засмеялись.

— Вы не боитесь нас? — спросил Скидан.

Она обернулась и так улыбнулась, что он чуть не выронил револьвер.

— Мы знаем, Вася, кого нам бояться! Верно, Саша?

И первой залилась таким смехом, будто напомнила обоим некую общую и очень интимную тайну.

Небольшой населенный пункт, обслуживающий, вероятно, только два вокзала и кордон, быстро кончился, и вездеход, мощно дыша мотором, помчался по широкому асфальтированному шоссе между высокими стенами смешанного леса, представленного в основном елками и тополями.

— Что-то у вас не видно машин на воздушном экране, — сказал Скидан.

— Их ЗДЕСЬ боятся, — откликнулась Васса. — Боятся, что ночника не догонишь, боятся побегов за границу, боятся контрабанды. ЗДЕСЬ много чего боятся.

— Кто боится? — спросил Краснов.

Она впервые взглянула удивленно. Но ответила сразу:

— Так называемая власть. Режим. Понятно, да?

Скидан не ответил. Ему пришлось сосредоточиться. До сих пор понятия "власть" и "режим" имели для него противоположное значение. "Советская власть", "власть народа" — это было родное, это было хорошо и правильно. "Режим" связывался с фашизмом, притеснением, угнетением. Но это лишь во-первых. Во-вторых же странно звучало и утверждение, будто власть — боится. Что ж это за власть, если она боится?

Но говорить об этом вслух Скидан поостерегся, ибо знал мнение Краснова на этот счет.

Заговорила сама Васса, будто подслушала мысли:

— Вы только, бога ради, не поймите так, что я против здешних властей. Человечество пока таково, что без власти ему нельзя. Ну, не может жить без власти, потому что не представляет, КАК… Поэтому я считаю, быть против сегодняшней власти — такая же бессмыслица, как быть против сегодняшней погоды.

Она замолчала, давая им время на осмысление. Скидану вспомнился один из Светкиных снов — о власти, лукавый.

— Это что же, — Скидан осмыслил первым, — и против фашизма быть нельзя?

Она склонила очаровательную свою головку, будто размышляя. Затем:

— Фашисты… Фашисты… Это… Словом, тоталитарный режим вы имеете в виду? Глобальный контроль сверху, отсутствие горизонтальных связей… Да?

Скидан не очень понял, но на всякий случай согласился, ибо что-то в этих словах звучало похоже на фашизм.

— Разумеется, — продолжала эта умняга, чем-то начиная походить на его Светку, — если жить вне режима, в другой стране, то можно быть ему противником. Особенно, если в вашей стране живется лучше и вы это знаете наверняка. Но если вы в данном режиме выросли, и ничего другого никогда не видели, то надо вам родиться гением, чтобы… Ну, согласитесь: если того же фашизма нет в душе человека, в его сознании, то он не потерпит его и вокруг себя… Хотите шутку?

Разумеется, они хотели.

— Тогда вопрос: из каких людей получаются наилучшие рабы?

— Из тех, которые родились рабами, — Краснов ответил не очень уверенно.

— А вы, Вася, как думаете?

— Из слабых духом, — Скидану ничего не оставалось, как привлечь свой лагерный опыт.

— Вы оба неправы! — Она не торжествовала, просто веселилась, вполне свободная женщина за рулем чудовища. — Как показывает историческая практика, наилучшие рабы — это рабовладельцы! Ибо их сознание наиболее поражено необходимостью работать. Любой рабовладелец — прежде всего раб своих рабов. То есть, он больше раб, чем его рабы. Непривычные уши от этой истины вянут… Я немного удивлена, что у вас тоже. Ведь вы из свободной страны…

— Мы просто об этом не задумывались, — сказал Краснов.

— Да-да, я согласна, я поняла. Чтобы свободный человек задумался о рабстве, ему надо хоть что-то знать о рабстве. А ведь у вас в Лабирии история запрещена…

Скидан почувствовал, как раскаляются уши. Он видел окаменевшее лицо Краснова, будто бы следящего за дорогой, и вдруг подумал: "Интересно, хочется ли ему сейчас всадить в меня очередь?"

"Почему он пошел со мной в Резерват? — Скидан в тысячный раз поймал себя на этом вопросе. — Не хотел убирать в Лабирии? В благородной Лабирии? Но ведь как-то сорвалось у него, что людей видеть не может и на Острове Скорби — самое для него место. Значит, наказания за убийство не боялся… Да, только было это до их встречи со Светкой". Значит, вероятен такой ход: Скидана "потерять" в Резервате и — к Светке. Она, сучка, любого примет, а такого героя — подавно. Ни слову о ее верности Скидан не верит. И все ее сны — отвлекающая выдумка. Она способная, что хочешь сочинит.

— Вася! — Женский голос вернул его к реальности. — Ты чего там замолк? Жену вспоминаешь?

Будто бы невзначай, а снова учуяла его мысли. Скидан отодвинулся.

— Жену забывать нельзя, — он решил тоже перейти на " ты". — Небось, сама о муже думаешь.

Васса оглянулась на него, забившегося в дальний угол за спиной Краснова, и вдруг захохотала. Почему-то это было страшновато, и Скидану захотелось спать. Вспомнил из "Курса психологии": запредельное торможение.

— Ты совсем сонный, — заметила дама. — Ложись на сиденье, а я поеду не так быстро.

— Да я спать не хочу, — солгал Скидан, вспоминая последнюю бессонную ночь со Светкой.

— Ложись, ложись! — Васса опять засмеялась. — Часок поспать успеешь, а там хорошая дорога кончится, будет не до сна.

Скидан не хотел, но валился на просторное, как вагонная полка, сиденье, проваливался в сон. Последняя мысль: "Усыпила, что ли? Снюхаются, убьют, выбросят на ходу…"

Ему стал сниться странный сон. Он будто не спал, а рассказывал о последних днях перед отъездом в Резерват. Даже не рассказывал, а будто предъявлял кому-то свою память, показывал, как кино, и непонятные места объяснял.

…Вот они втроем — Кампай, Скидан и Краснов. Неожиданная новость: правительство Резервата открыло свой кордон. Для деловых людей. Ввоз идей, сил, капитала. Но — никакого вывоза. Правительство предпринимает очередную попытку оживить свой народ. Именно так: оживить народ. Удрученное отсталостью Резервата в технологии и его положением сырьевой базы для всего цивилизованного мира, оно сначала расторгло все договоры, основанные на поставках сырья, и закрыло границы, а вот теперь границы полегоньку открываются и ползет слух о том, что сырьевые договоры возможно восстановить, но от цивилизованных партнеров потребуются взамен не товары, а самая передовая технология. Поэтому разведка, предпринимаемая староверами, приобретает теперь значение не только для укрепления позиций староверства, но и для Общего Совета Лабирии: методом множественных контактов выяснить возможности Резервата для серьезного сотрудничества, для восприятия идей, а особенно намерения его правительства отказаться от навязывания соседям своего образа жизни как единственно верного…

… Отчаянно не желая рассказывать, Скидан подробно, от самого лагеря, излагает историю знакомства двух капитанов Красновых и своего превращения в Скидана. Кто его внимательный слушатель? Почему так легко отдает ему Скидан свои самые стыдные тайны?

Слушатель обходит молчанием вопрос о своей личности, но утешает Скидана: если тебе стыдно за прошлое деяние, значит больше ты его не совершишь, постараешься, по крайней мере, не совершить. Скидан возражает: но ведь ТОГДА стыдно не было, ТОГДА было нормально. Ничего, утешает собеседник, человек меняется, и если меняется в пользу совести, это прекрасно уже само по себе. Но я не доверяю Краснову, говорит Скидан…

И просыпается…

Он сел, протер глаза и огляделся.

Машина стояла у самого обыкновенного железнодорожного переезда, каких он видел множество в ТОЙ своей жизни. Желто-синий шлагбаум загораживал путь. По рельсам задрипанный паровоз тащил расхлябанные желтые вагоны, во многих местах помеченные мелкими черными отметинами. Вглядевшись, Скидан понял, что это пулевые пробоины.

— Где мы?

— А, проснулся! — Васса все так же ослепительно улыбается.

— Я долго спал?

— Шестьсот километров! — Смех еще пуще.

— Молодчик! — Это Краснов. — Ты выспался что надо.

— А ты?

— А я — ни в одном глазу.

— Где мы? — повторил Скидан, хотя по расстоянию и сам догадался.

— Мы въезжаем в город Якутск, — сообщила Васса. — Перед тобой поезд, который ушел от Кордона вчера.

— Дырки в нем свежие? — спросил Краснов.

— Может быть, есть и свежие. Их чинят и красят раз в декаду.

Стал виден последний вагон поезда.

— Автомат — под сиденье, — скомандовала Васса.

Краснов подал ей оружие.

— Остальное далеко не прячьте: мало ли…

Поезд прошел, шлагбаум поднялся, разведчики въехали в город.

Наверстывая упущенное, Скидан вертел головой, благо остекление салона позволяло осматриваться по кругу.

Однако ничего неожиданного, вопреки ожиданиям, на глаза не попадалось. Бревенчатые окраинные дома, не выше двух этажей, к центру сменились кирпичными. Кирпич был привычного красного цвета и привычных размеров, этажей насчитывалось не более пяти.

Проехали пустынную площадь, явно центральную: несколько мощных зданий с колоннами, штукатуренная трибуна для демонстраций — все как полагается, только на том месте, где по всем признакам должен был стоять памятник, раскинулась, как бельмо, новоиспеченная круглая клумба. На пустом фронтоне главного здания рабочие в двух люльках прикрывали свежее пятно штукатурки круглым циферблатом десятичных часов. Шпиль над ними хлопал на ветру пустым тросиком, на котором когда-то был какой-то флаг.

Краснов перехватил взгляд Скидана. усмехнулся и опередил его вопросом:

— Васса! Тут что, переворот был?

— Нет, Саша! — Она, кажется, впервые не засмеялась, отвечая. — Переворот здесь идет уже девять лет. Конца ему не видно.

— Это хорошо или плохо? — спросил Скидан.

— О! — Васса улыбнулась весьма серьезно. — Будем ЭТО выяснять вместе!

Почти сразу за центральной площадью открылась еще одна, гораздо больших размеров, обнесенная массивным низеньким барьером. Барьер этот был превращен в прилавок для продажи цветов, напитков, газет, различных безделушек. За барьером теснились торговые ряды из палаток и навесов, прилипшие к стенам круглого просторного купола с множеством дверей. На воротах этого вместилища товаров, продавцов и покупателей крупными светящимися буквами значилось: "МАЙДАН". Широкой лентой вокруг всего этого располагалась автомобильная стоянка. Площадь, как озеро, впитывала в себя несколько лучами расходящихся улиц, обмениваясь с ними потоками машин.

С одним из этих потоков машина разведчиков втиснулась на площадь, свернула за "Майдан" и вкатилась на отгороженный участок автостоянки, где виднелся столь же пестро выкрашенный фургон на рубчатых колесах, лишь немного уступающий в объеме половине железнодорожного вагона. Рядом с ним хватало места как раз для такого автомобиля, как…

— Как зовут это чудовище? — спросил Скидан, когда они вышли из вездехода.

— Мы называем его "Арлекин", — ответила Васса. — А это — "Палитра".

Дверь "Палитры" тем временем распахнулась и по сходне сбежал высокий молодой мужчина, тоже блондин, похожий на Вассу не только лицом, но и одеждой. Поднятая для приветствия рука в перчатке сходу опустилась для рукопожатий. Хозяин представился, улыбаясь:

— Кросс!

Едва дав гостям представиться, он спросил:

— Вы откуда, парни?

— Скорее в дом, — опередила Васса. — Приготовься умереть от восторга.

Все поднялись в "Палитру". От входной двери к следующей вел короткий узкий тамбур. Кросс, который шел впереди, задержался:

— Осмотритесь. Это морозильные шкафы для продуктов, а здесь — ванна с душем и туалет.

Следующее помещение — два стола, откидные лавки — человек на десять, множество настенных шкафов и электрическая печь с духовкой.

— Здесь все ясно, — бросил Кросс через плечо и сдвинул в стену следующую дверь. Открылся еще один тамбур с тремя дверями.

— Левая дверь — наша, в правую бросьте сумки и — пошли прямо!

Скидан сдвинул правую дверь, мельком оглядел нечто вроде просторного купе с четырьмя мягкими полками и большим столом, бросил обе сумки на одну из нижних полок и, следуя за всеми, попал в богато оборудованный небольшой спортзал. По назначению зал больше всего подходил для отработки всех видов самообороны, включая даже тир. Из щита, укрепленного рядом со стрелковой мишенью, торчал мастерски всаженный нож. На крючках висели боксерские перчатки, арбалет, колчан со стрелами, несколько разных ножей в ножнах. Стену напротив мишеней занимала карта Резервата, полузакрытая шторами, так что уральская и лабирийская границы были не видны. На карте имелись непонятные отметки в виде больших и маленьких букв разного цвета, обведенных кружочками.

— Огляделись? — Кросс обвел руками помещение. — Разобрались? Пошли обратно! надо же вас накормить…

Они вернулись в столовую. Хозяин усадил путников за стол, поставил на печку чайник, достал из морозильного шкафа сало и колбасу, нарезал хлеб и занялся посудой: две большие фарфоровые кружки, две ложечки, два ножа были помещены перед гостями. Для себя же и для Вассы он принес нечто похожее на старинный фотоаппарат, только поменьше и со шнуром. Пока Васса готовила аппарат к работе, Кросс отошел к дальнему окну, закрыл жалюзи и опустил белую шторку — получился киноэкран.

Гости молча наблюдали, переглядываясь не без тревоги.

Кросс подсел к столу. Скидан разглядел его лицо: тоже сплошная косметика.

Пара хозяев и пара гостей сидели, как на международных переговорах, по разные стороны стола и молчали. Начал шуметь чайник.

— Н-ну, — Кросс нарушил молчание, — с чего начнем? — Повернулся к Вассе: — Я готов умереть от восторга.

— Только вы пока молчите, — Васса без улыбки подмигнула гостям, — и не удивляйтесь. Будет все-все понятно. — И выпалила: — Кросс! Они — тоже разведчики. И не просто разведчики! Они даже не лабирийцы. Они — из вариантного мира!

Кросс был потрясен. Он переводил глаза с Вассы на гостей и обратно на Вассу, не веря и восхищаясь. Потом пробормотал:

— Таких удач не бывает… Парни, можно я вас потрогаю?

Он дотянулся через стол и потрогал их по очереди. Потом заорал:

— Васса! Да ты представляешь?.. Нет, ты представляешь?..

— Да, — Васса ответила очень тихо, — я не представляю. Я от самого Кордона пытаюсь представить и — не верю. Мне тоже все время хотелось их потрогать. Но мне было неловко: все-таки женщина, могут не так понять.

Они посмотрели друг на друга и коротко захохотали. Потом Кросс выскочил из-за стола, убежал в дальний угол и с минуту простоял там, уткнувшись лбом и постукивая кулаками по стенам. Васса тем временем разглядывала гостей с откровенной любовью и говорила:

— Пространственное смещение — от одного до полутора микрометров. Смещение во времени — две наносекунды с четвертью. Практическая полная совместимость, а вот поди ж ты… Интересно, возможно ли зачатие?.. Парни! Вы в Лабирии детьми не обзавелись?

Разведчики мотнули головами.

— Жаль, — Васса искренне вздохнула. И сразу вопрос: — Не успели или не получилось?

Пока Скидан размышлял, как ответить, Краснов не сильно, но увесисто пристукнул кулаком по столешнице и, став сонным, пробасил:

— А какого, извиняюсь, черта?

Кросс быстро вернулся из угла, сел рядом с Вассой и обнял ее за плечи:

— Он прав. Не спеши. Надо сначала. Включай.

На экране вспыхнул яркий прямоугольник, как в кино. Затем появилось изображение — такое примитивное солнышко, что любят рисовать все дети.

— Это Солнце, — пояснил Кросс.

— Похоже, — подтвердил Краснов. — Что дальше?

Вокруг солнышка на экране полетели два шарика — Земля и Луна.

— Понятно, — сообщил Краснов, не дожидаясь объяснений.

— Всмотритесь на ту сторону, — сказала Васса.

Это было самое настоящее кино. Солнце пылало и было огромно, плотненькая маленькая Земля, медленно вращаясь, летела вокруг Солнца, а плотненькая, совсем крохотная Луна исправно выполняла свои обязанности. Всматриваться надо было, вероятно, за Солнце, в то место, которое никто никогда не видел с Земли. Скидан всмотрелся и — разглядел: такая же Земля с такой же Луной, только не массивные, а прозрачные, похожие на стеклянные шарики, в точности повторяли движение хорошо известных ему планет.

— Отражение, что ли? — Скидан сказал первое, что пришло на ум.

— Гм-м, — прохрипел Краснов. — Да неужто?

— Все самое настоящее, — сказал Кросс напряженным голосом. — Мы с вами — соседи по орбите. Для простоты пусть наша Земля будет Гея, а Луна — Селена.

Он остановил изображение: пусть гости всмотрятся. Или не гости, а хозяева? Хозяева планеты, на которой гости — Васса и Кросс?

— "Война миров", — пробормотал Скидан.

— Что? — Васса вздрогнула. — Почему война? Мы пришли с миром, с помощью, мы…

— А, это книга была такая, — спохватился Скидан. — Прилетели марсиане, захватили Англию… На осьминогов похоже, в треножниках.

— Не знаю, не знаю, — быстро ответил Кросс. — Не встречал там подобных форм жизни. А наши поселенцы — полностью исключаются.

— Да нет, — объяснил Скидан, — это художественная книга. Выдумка.

— Злая выдумка, — сказала Васса. — Зачем обязательно воевать? Мало во Вселенной места?..

— Ребята, — перебил Краснов, — а это не розыгрыш? Вы нас дурите?

— Давай второй кадр, — сказала Васса.

Кросс пустил кино дальше. От прозрачной Геи отделилась прозрачная линзочка и по общей орбите пустилась догонять Землю настоящую. Для ясности Земля и Луна увеличились и остались на экране одни. Линзочка приближалась, и сквозь нее просвечивали дальние звезды. Вот она опустилась на Луну, вот рядом с ней сели три такие же, еще четыре. Вот они, прозрачные человечки, быстро и ловко строят на нашей Луне свою прозрачную базу. А вот и главное — одна из линзочек улетает к Земле. Все беззвучно и ускоренно, как во сне. И ничего не сделаешь, только сиди и смотри, как тебя невидно завоевывают… Скидан вспомнил, что тяжелый револьвер с одиннадцатью патронами все еще у него за поясом.

…Прозрачная линза опустилась на большую таежную поляну, из нее выкатилось знакомое чудовище на рубчатых колесах, волоча за собой вагон. Оба еще не раскрашенные. Вот их уже раскрашивают. А вот и Васса с Кроссом, еще прозрачные, сквозь них видна их машина. Оба намазывают лица, чтобы стать заметными…

— Стоп! — Краснов схватил Вассу за руку. — Сними перчатку!

— Снимай сам, а то еще не поверишь.

Перчатка упала на стол.

— Давай вторую!

Кросс сам стянул свои перчатки.

Четыре человеческие руки лежали перед землянами. Сквозь них можно было читать газету.

Чайник свистел и стучал крышкой.

Скидан с Красновым все разглядывали руки пришельцев.

— Трогайте! — разрешила Васса.

Краснов накрыл ее ладонь своей. И сказал:

— Я когда-то думал, как прикасаться к негру? А в Дахау потрогал — ничего, нормально.

— А у меня? — Васса улыбнулась.

— Человек как человек, — сообщил Краснов. — Прозрачная раса.

— Вот нас и определили, — Кросс со смехом встал и включил плиту. Он бросил в кружки землян по ложечке черного порошка, залил кипятком — и сильно запахло хорошим чаем.

— Отличное изобретение, — сказала Васса, отнимая руку у Краснова, — растворимый чай. Делают в Ассаме — это отсюда в пяти тысячах километров, на юге.

— Заправляйтесь — одобрил Кросс. — Вся еда — здешняя. Прозрачными не станете.

— А вы? — Краснов удивился. — Васса весь день за рулем.

Пришельцы переглянулись.

— Совершенно кроме шуток, — сказала Васса. — Наша еда — энергия пространства. И мы сами, и наши машины — в специальном горючем не нуждаемся.

— Ы-ы-ы, — зарычал Краснов, — вот чего в лагере не хватало, а, начальник?!

Скидану вдруг стало зверски стыдно. Он подумал с раздражением и обидой, что сейчас этот Сашка, вроде уже не чужой человек и товарищ по разведке, начнет его продавать инопланетянам, и они составят о нем самом и о представляемой им стране, о самом передовом государственном строе совершенно искаженное мнение. Он хотел сказать Краснову, что не стоит вмешивать гостей планеты в непонятные для них классовые проблемы, но Васса быстро прикоснулась к его руке и успокоила:

— Вас-ся! — Ему на миг показалось, что перед ним его Светка. — Ничего не случилось. Все в порядке. — Она поглядела на Краснова мощным, проникающим взглядом, таким же, как тогда, в машине, после чего Скидан не смог справиться со сном.

— Ты прав, Саша: это очень удобное питание. Когда-нибудь ваше человечество его освоит.

Голодно глотая земную пищу, Скидан поглядывал на жующего Краснова, тот отвечал глазами, и им казалось, что они слышат невнятные мысли друг друга, будто просыпается какая-то дремучая, почти отмершая способность обходиться без слов, которая процветала, когда слов еще не было.

— Хорошо, хорошо, — сказала о чем-то Васса. И встала. И выключила свой проектор. И спросила: — Ну, что, вы нам поверили?

— Переварить надо, — ответил Краснов теми же словами, которыми хотел ответить Скидан.

— Хорош-шо! — повторила Васса. И вдруг засмеялась: — А переваривать лучше всего во сне. Мойтесь, я вам заправлю постельки. — Повернулась к Кроссу. — Морской закон, братан! Убирай со стола!

После душа Скидана так потянуло ко сну, что он едва добрел до постели. Последняя мысль была бессвязной: "Война миров…, человеки-невидимки…, матерь вашу…"

 

2. Экскурсия

Назвать это экскурсией придумал Скидан. Погулять по городу, осмотреться… Васса поддержала его радостно и бесцеремонно:

— Побудьте вдвоем, ребята. Вам после такого знакомства надо как следует пошептаться. На одном смею настаивать: доверяйте нам, мы — за вас.

Легко доверять после Лабирии, думал Скидан. Но еще года не прошло после ТОЙ жизни: как после НЕЕ доверять первым встречным инопланетянам, если своему, рядом живущему, верить не привык? Где была гарантия надежности ближайшего помощника, лейтенанта Давыдова? Или этого иуды, Кешки Коеркова? Или стервы Светки? Где гарантия, что Краснов сейчас не отомстит за прииск? Где гарантия, что Скидан может полностью доверять самому себе?

— Они читают наши мысли, — сказал он Краснову. — Тебе не кажется?

— Вот и я о том же, — сказал Краснов.

Они сидели на лавочке без спинки, на пустынной парадной набережной Лены: бетонный парапет, фонарики-торшеры и чахлые, весной привезенные березки-прутики. Ветер сдувал их разговор в пустынную реку и уносил к песчаному, дикому левому берегу. По крайней мере, гарантия, что никто не подслушивает.

— Ты веришь, что они — инопланетяне? — спросил Скидан.

Краснов пожал плечами.

— Знаешь, — сказал он, — мне это как-то побоку.

— Зачем же ты сюда поперся?

— А мне все равно куда. Лишь бы подальше.

— От кого-чего?

— Да от всего.

— Может, еще здесь останешься?

— Не знаю, — Краснов дернул плечом. — Не думаю. Посмотрим.

Посидели молча, потом Скидан вернулся к своему.

— Говорят, "мы — пришельцы". А если они из контрразведки?

— Ну и что? — Краснов смотрел на воду.

— Заберут! — объяснил Скидан с раздражением.

— Уже бы забрали, — сказал Краснов.

Помолчали еще.

— Оружие дали, — добавил Краснов.

— Мысли все прочитают и отберут.

— С чего ты взял?

— Что?

— Насчет мыслей.

— А вспомни, — Скидан положил ему руку на плечо, но смутился и сел, как сидел. — Вспомни, как она меня усыпила в машине.

— Усыпила? Меня же не усыпила.

— Ты ей нужен не был… — Скидана вдруг осенило. — Ну-ка, что тебе снилось сегодня ночью?

— Гм, — Краснов сосредоточился. — Да вроде ничего… Или нет… Война, десантная школа при Академии Фрунзе… Снилась та операция, когда я в плен попал… Так-так-так, погоди, начальник. Погоди… Мне снилось все. Вся моя жизнь.

— Ага! — Скидан забылся и опять хлопнул его по плечу. — И у меня то же самое! И в машине было так же!.. Когда я спал, вы с ней о чем говорили?

— Она молчала. И я молчал. Дорога скоро пошла плохая, она старалась, не отвлекалась.

— Она в это время меня допрашивала! — заявил Скидан. — Она мне подсказывала сны и смотрела мою жизнь вместе со мной. В памяти рылась, понимаешь?

Скидан торжествовал: сейчас Краснов поймет, что они в руках контрразведки. Но тот подумал и заявил:

— Такими способностями ни один человек не обладает. А значит — они пришельцы. Им можно доверять.

— А ты забыл, — напомнил горячо Скидан: — "Не верь, не бойся, не проси"?

Краснов ответил долгим сонным взглядом.

— Чего смотришь? — не выдержал Скидан.

— Браво, начальник, — прогудел Краснов. — Ты зековскую науку лучше меня усвоил. — Он повел плечом, освобождаясь от руки Скидана. — А я эту науку — знаешь, где видал? — Последовала замысловатая матерщина. — Мы с тобой в разведке, а не в зоне. И они в разведке. Я это ЧУЮ. И я буду им доверять. И тебе приказываю.

— Приказываешь? А ты…

— Закон разведки, — оборвал Краснов. — Обсуждаем вместе, а приказывает — один. Ты в разведку ходил? Нет. Значит, подчиняйся мне. — Он вдруг рассмеялся и сам хлопнул Скидана по плечу: — Не боись, не пожалеешь. Я не мстительный.

Краснов начал вдруг всматриваться мимо Скидана вдоль набережной.

— Слушай, — сказал он озадаченно, — пойдем-ка отсюда. Не нравится мне вон та компания.

Со стороны хлебного магазина, где с утра скандалила очередь, к ним неслась группа мотоциклистов. Прямо по тротуару, занимая его весь.

— Да ерунда, — сказал Скидан, но для верности тронул на животе револьвер.

— Назад! — рявкнул Краснов.

Чтобы не проехали по ногам, им пришлось прыгать спиной вперед на газон. Скидан потерял равновесие, Краснов его подхватил.

Заревели моторы, их окружили семеро, в руках — цепи и стальные прутья. Кожаная одежда вся в заклепках и бляхах, на головах блестящие шлемы, яркие, все в наклейках.

— Ложись, мослы!

Семеро были молодые и рослые. Они уже слезали с мотоциклов.

— Ложись, я сказал! Мордой вниз!

Выхватывая из кармана ТТ, Краснов обернулся на голос и выстрелил в бензобак. Незнакомое горючее сдетонировало, кожаного обдало жидким огнем, он закричал истошно и жалобно.

Шестеро передумали слезать с мотоциклов. Они дали газ и помчались прочь. Горящий вожак побежал следом, но Краснов сбил его подножкой, сунул пистолет в карман, сорвал с себя куртку и начал сбивать пламя. Только тогда Скидан очнулся и стал ему помогать.

Одежду, сшитую из искусственной кожи, пришлось с этого парня стащить, потому что она не хотела гаснуть и плавилась. Чтобы не отбивался и не мешал спасению, пришлось его отключить ударом по шее.

Мотоцикл гасить не стали — и так пообожглись об дурака.

— Слушай, — Краснов склонился к обоженному, — как тут у вас "скорую помощь" вызывают?

— Да пош-шел ты, мос-сол! — Краснова попытались ударить босой ногой (из-за узких брюк пришлось горящего разуть).

Краснов отбил ногу литым плечом и отшагнул. Обгорелый тут же вскочил. В трусах и майке, весь в скользких пятнах лопнувших пузырей, в большом блестящем шлеме со стеклянным забралом — он выглядел дико и жалко. Он выкрикнул: — Ты зачем, порно, стреляешь? — И бросился бежать. Через три прыжка оглянулся: — Я тебя, мосол, засек!

Краснов топнул ногой, Скидан хлопнул в ладоши, обгорелый придурок помчался по набережной к своим, сбившимся кучей в полукилометре от взрыва.

— Вот зараза, — Скидан удивился. — Мы же и виноваты.

— Мазохисты, — сказал Краснов, подбирая свою куртку. — Прячь наган да дерем отсюда. Что-то мы сделали не по-ихнему.

— По-ихнему надо в лоб стрелять, — сказал Скидан на ходу.

— Горячишься, — ответил Краснов. — Посмотрим.

Они вышли к центральной, все еще пустынной площади и тут же услышали сзади набегающий треск мотоцикла. Один из кожаной семерки промчался на безопасном расстоянии и смешался с транспортом, обтекающим площадь по краю. Чтобы добраться до "Майдана", им следовало пройти подземным переходом на другую сторону транспортного потока. Над головой гудело, тревога шла рядом. Дойдя до конца перехода, оба разом оглянулись. Освещенные матовыми подземными плафонами, вслед им глядели трое.

— Нельзя вести их к нам, — сказал Краснов, когда свернул на лестницу. — Бежим в рынок. Там я видел выход в нашу сторону. — Удирать? — Скидан остановился. — Да я их сейчас…

— Приказываю, — тихо сказал Краснов. — Бегом!

На бегу он напомнил, что сам-то не боится и Скидана понимает, но неизвестно, сколько этих кожаных за ними гонится, а "дома", за "Майданом", находятся товарищи — разведчики, на которых никак не стоит наводить местных хулиганов.

Рынок прошли, будто, без "хвоста", перескочили барьер между прилавками и очутились, наконец, у временного своего жилища.

— Успели, — сказала Васса. — Представление вам надо посмотреть.

Скидан хотел было рассказать о стычке на набережной, предупредить и посоветоваться, но Кросс остановил:

— Прости. Потом. Надо сосредоточиться. Трудная работа.

 

3. Цирк

Всякий разведчик, для обеспечения собственной легальности, должен, как известно, иметь "крышу", то есть такое дело, которое позволяло бы ему заниматься разведкой, не привлекая к себе внимания. "Крыша" разведчиков с Геи, если подходить формально, обладала как раз противоположными свойствами. Во-первых, она не имела собственно кровли, то есть работали они под открытым небом, а во-вторых, ее назначение состояло как раз в том, чтобы привлечь как можно больше внимания.

В трех десятках метров от стоянки автомобиля возвышался дощатый цилиндр, метров пяти высотой и метров пятнадцати диаметром. Снаружи он весь был размалеван фигурками акробатов и метателей ножа, сквозь которые пробивалась надпись: "ЦИРК". ВАССА и КРОСС. Смертельные номера с угадыванием мыслей. Только для сильных духом. Только одно посещение".

Перед тамбуром, встроенным в цилиндр, уже стояла очередь. Многие с сумками, прямо с рынка — место для цирка выбрано удачно. Ожидающие поглядывали на две мачты с натянутым тросом и обсуждали ожидаемое:

— Говорят, без сетки.

— Вообще без страховки.

— Метров семь. А пол, говорят, деревянный.

— Из бруса.

— А что, правда, второй раз не попадешь?

— Точно. Сама стоит на входе, всех помнит.

— А если в гриме?

— Один пробовал. Два целковых пропали.

— Все равно, можно и отсюда смотреть.

— А мысли? А ножи?

— Ножи — конечно. Говорят, он раз промахнулся.

— Прямо в не?

— Прядь волос отсек.

— Подстроено.

— А я слышал, одежду пробил.

— Да подстроено!

— А ты сам станешь?

— Говорят, он приглашает.

— Да-а, с завязанными глазами. Ты станешь?

— Уже без пяти.

— Идут!

Артисты сбежали по сходне и быстро пересекли открытое пространство, воздетыми руками отвечая на аплодисменты. Скидан и Краснов, уже готовые заранее, распахнули перед ними дверь тамбура и вошли следом. Кросс начал проверку оборудования, Васса поправила сумку на плече и осталась на входе — принимать от зрителей деньги.

Скамьи для публики поднимались крутым амфитеатром к самому верху, оставляя артистам десятиметровую арену. Скидана и Краснова Кросс попросил разместиться в первом ряду, по сторонам от двери.

Внутренняя дверь тамбура осталась распахнутой, наружную заперли.

— Мировой аттракцион! — провозгласил Кросс.

— Единственный в Солнечной системе! — добавила Васса и захохотала, приглашая поддержать шутку. Зрители недружно засмеялись. — Выполнение трюков на канате по мысленному заказу из публики.

— Без страховки! — объявил Кросс.

Амфитеатр ответил дружными аплодисментами.

— Всякий желающий, — сказала Васса, — может сам попробовать пройти по канату. Ну, кто смелый? — Стало тихо. — Мужчины! — Стало страшно.

— Ах, Васса, — Кросс вмешался в самый жуткий момент. — Ну как тебе не стыдно? Зачем ты путаешь ловкость со смелостью?

Мужчины на лавках облегченно засмеялись.

— Для хождения по канату, — Кросс поднял голову, — да еще на такой высоте, — весь его вид выразил презрение, — смелость не требуется.

Новый взрыв смеха.

— Тут нужна чисто женская ловкость, только женщинам присущая.

— Так, может быть, ты попробуешь? — Это была обычная цирковая буффонада. — Полезай!

— Да ведь мужская смелость нужна совсем для другого! — Кросс под общий хохот попытался обнять Вассу, но она ловко вывернулась и, оставив ему свой плащ, устремилась в тамбур. По лестнице быстро поднялась на крышу тамбура и по перекладинам с мачты взлетела на крошечную площадку, укрепленную вровень с тросом. Позвала сверху:

— Ну, что же ты?

Окруженный хохотом, Кросс смотрел вверх испуганно, и его руки с плащом Вассы, прижатые к груди, крупно дрожали.

— Ах! — Васса сделала сальто вперед и оказалась на тросу. — Ап! — Таким же прыжком назад она вернулась на площадку.

Публика ойкнула и затихла. Многие привстали.

— Что, страшно? — Кросс изобразил сочувствие, продолжая дрожать.

— А как ты думаешь? — был ответ. — Я ведь не мужчина. — Публика облегченно смеялась. Большинство здесь были мужчины. — Просто не знаю, с чего начать, — продолжала Васса.

— Так мы спросим у публики, — оживился Кросс. — Вот вы, пожалуйста! — Он позвал Краснова. — Прошу вас сюда! — Краснов вышел на середину арены. — Представьте себе любое действие на канате, — попросил Кросс.

— Представил.

— Васса, — позвал Кросс, — ты слышишь его мысли?

— Кажется, да, — отвечала Васса.

— Ты готова?

— Я готова!

— Но это выполнимо? — Кросс был встревожен.

— Кажется, да.

— Тогда вперед!

Гибкая, вся в блестках розовая фигурка пробежала над ареной и остановилась на противоположной площадке.

— Ап! Я угадала ваше желание?

Краснов кивнул. Публика недовольно загудела. Раздался голос: "Подсадка!" Краснов пожал плечами и смущенно вернулся на лавку.

— Поздравляю знатоков! — Кросс красиво взмахнул плащом. — Но это не подсадка. Прошу теперь любого. Может быть, вы? — Он указал на Скидана.

— Тоже подсадка, — раздался счастливый голос сверху. — Давайте я!

И началось. Вассу заставляли выполнять тройное сальто с поворотом и перебегать с площадки на площадку на руках, "крутить солнце" и даже танцевать вальс. За свои два целковых каждому хотелось проявить какую-нибудь выдумку, и Скидан не раз поражался изощренной, почти садистской фантазии приличных с виду людей.

Одно из желаний Васса отказалась выполнить. Более того, она потребовала, чтобы выразивший его мужчина принес извинения и покинул цирк. Мужчина стал было возмущаться, но Васса, балансируя посреди каната на одной ноге, заявила, что в таком случае она сейчас же, в присутствии находящейся в шестом ряду жены, объявит это желание вслух. Мужчина поспешно вышел, за ним выбежала сопровождаемая шутками жена.

— И довольно ловкости! — объявил Кросс. — Второе отделение!

— Плащ! — звонко потребовала Васса.

— Ап! — ее пурпурно-голубой плащ взлетел на семиметровую высоту, она распахнула его парашютом и бросилась вниз. Публика сжалась. Васса пологой спиралью пролетела над рядами, и ее руки встретились с руками Кросса — это смягчило приземление. — Ап! Зрители заревели. За стенами цирка тоже раздался свист, визг и рев нескольких сотен глоток.

— Второе отделение! — Повторил Кросс. — Сила, выносливость, красота, — он простер длань к точеной фигуре Вассы.

— И смелость! — подхватила Васса. — Ибо только настоящий храбрец решится обстреливать ножами любимую жену!

Смех и аплодисменты зрителей, рев болельщиков снаружи, стук в стены цирка.

— Закроемся от любопытных! — Кросс с видом заговорщика захлопнул внутреннюю дверь. На ее обратной стороне обнаружился щит из толстых досок с нанесенным на нем контуром человека. Присмотревшись, каждый мог понять, что контур обозначен следами ранее втыкавшихся ножей. Уважительный гул потек с трибун.

— Ап! — сказала Васса и встала в контур. — Ап! — отшвырнула Краснову плащ-парашют. — Ап! — Сняла с гвоздя и бросила через всю арену обтянутой кожей ящик. Кросс поймал ящик, задумчиво уронил на брусья арены свой плащ и высыпал на него длинные узкие ножи, не менее двух десятков. Поднял голову к зрителям.

— Желающих прошу убедиться в подлинности ножей.

И отошел к Вассе, положив ей руки на плечи, утешая.

Из первого ряда протянулись руки. Ножи пошли по рядам.

Кросс подождал пару минут и повернулся.

— Ну, бросайте сюда!

Ножи полетели на арену, он их ловил. Одним уколол себе ладонь, ойкнул, стряхнул кровь на брусья арены и тут же замотал руку протянутым какой-то дамой носовым платком. Сказал ей:

— Спасибо! Сегодняшнее выступление я посвящаю вам, благородная душа. Васса! Ты готова?

— Да, мой повелитель!

— Может быть, завяжем тебе глаза?

— Нет, мой повелитель! Женщины тоже умеют быть смелыми. А если ты так боишься за меня, то лучше завяжем глаза тебе!

Стон пополз по рядам.

— А ведь это идея! — вскричал Кросс. — Когда-то завязывали глаза тем, кого расстреливали, но никто не делал наоборот.

Испуганный смешок был ему ответом.

Кросс сорвал с себя черный шейный платок и повернулся к той даме, что перевязывала ему ладонь:

— Прошу вас! Помогите еще разок!

Дрожащие руки завязали концы платка на его затылке.

— Э-э, не годится! — закричал Кросс. — Вы напрасно меня жалеете! Ведь я действительно не переношу этого зрелища! Пусть вам поможет ваш муж!

Встал муж и завязал Кроссу глаза.

— Вот настоящая мужская помощь, — Кросс вызвал взрыв смеха.

И сразу стало совсем тихо, потому что он быстро нащупал ножи на плаще, выбрал один и повернулся лицом не к Вассе, а к залу, занеся руку для броска и как бы всматриваясь. Кто-то сразу крикнул: "Не сюда!"

— Тихо! — Кросс опустил руку с ножом. — Васса, где ты?

— Я здесь, мой повелитель! — Она ответила дрожащим голосом.

Кросс повернулся на голос, присел, еще раз ощупал ножи на плаще, встал, опять перекрикнулся с Вассой и снова обратился к залу:

— Я начну от ее правого колена. Васса! Покажи всем это место! Затем буду подниматься вдоль правого бока к голове, затем спущусь к левому колену. Двадцать ножей. Примерно через десять сантиметров. Прошу всех мне помочь, это очень важно. Внимание! Как только первый нож воткнется, все должны представить место второго ножа и думать только о нем, до самого броска. Потом — следующий и так до двадцатого. Помните! Своими мыслями вы направляете мой нож! Васса, ты готова?

— Да, мой повелитель!

— Начали! Р-раз!

Розовая, вся в блестках, фигура Кросса, обезображенная черной повязкой, гибко качнулась, сверкнул на солнце нож и задрожал у правого колена Вассы. Коротко сорвались аплодисменты, но Кросс сурово поднял левую руку:

— Внимание! Не мешать! Промах — смерть! Думать всем! Васса!

— Я, мой повелитель!

— Два!

Второй нож, задев кожу, вонзился в доску у правого бедра. Показалась кровь. Васса вздрогнула от боли, но не издала ни звука. Зал понял наконец, что все это всерьез, и перестал дышать.

— Васса!

— Я, мой повелитель…

— Тр-ри!

— Васса!

— Я здесь!..

Когда двадцатый нож встал на свое место, у всех немногочисленных женщин началась истерика. Мужья им не помогали, они были заняты бешеной овацией. У щита Кросс поднимал осевшую на пол Вассу, зажимал порез на ее бедре своим дареным окровавленным платком, сорванным с руки. Мужчины, проходя, старались похлопать Кросса по плечу.

Цирк опустел. Скидан запер дверь. Краснов сочувственно наклонился над порезом Вассы. Она озорно подмигнула и выдернула из-под разрезанного трико узкий пакетик из прозрачной пленки:

— Это клюквенный сок, Саша. Ты забыл: наша кровь для вас — вода.

— Гм, — Краснов смутился, — действительно… Однако точность!.. Я сам кое-что умею, но такого…

— Ну-ка! — Васса раскачала и выдернула первый нож. — Метни-ка!

— Только не в тебя, — Краснов отошел к плащу и воскликнул: — Ого! Набросали денег целую кучу!

— Да это всегда, — Кросс присел, собирая в сумку деньги. — Артистам на бедность.

— Из уважения к таланту, — поправила Васса. — Ну, давай! Сюда!

И показала пальцем на шею мишени.

Краснов примерился и — попал.

— Молодец, — похвалил Кросс, сворачивая плащ. — Будешь выступать?

— Ни за что! — Краснова даже передернуло. — В человека!

Скидан извлекал ножи из щита, опускал их в ящик и думал, что вот уже Краснов с легкостью называет этих хитрых чужаков людьми. А они только что одурачили две сотни человек, настоящих человек, землян, и его подбивают…

— Как же все это на самом деле? — Скидан набросил ремень ящика на плечо Вассе.

— Секрет фирмы, — Васса перевесила ящик на Краснова. — Ап!

— Дома все узнаешь, — Кросс вернул дверь в распахнутое состояние. — Это кто так долбится?

Он подошел к наружной двери, обернулся к своим, приглашая быть настороже, и отодвинул мощный кованый засов. После краткого разговора с кем-то он впустил пожилого мужчину, одетого в неприметное и просторное, украшенного холеной бородкой клинышком, без усов и в тирольской шляпе со значком и перышком. Тот вошел хозяином, кивнул Краснову и Скидану, поцеловал ручку незаметно ухмыльнувшейся Вассе и начал без обиняков:

— Я к вам с переговорами, поэтому, как принято у дипломатов, хорошо бы крышу, стол, ну и все прочее. А?

— Поскольку здесь ни стола, ни крыши, — Кросс легко принял дипломатический тон, — понимать надо так, что либо вы приглашаете нас к себе, либо мы ведем вас в "Палитру".

— Куда? — гость не понял.

— В наше жилище на колесах.

— Я предпочел бы "Палитру".

— Тема разговора?

— За столом, — сказал гость.

— Здесь, — ответил Кросс. — Будем ценить время.

— Хорошо, — тон гостя посуровел. — Дело касается охраны вашего цирка.

— А-а-а, — Кросс посмотрел на Вассу, — понятно. Это можно и без стола. — Грубо спросил: — Сколько?

— Вы деловой человек, — сухо оценил гость. — Давайте посчитаем. Четыре сотни за места плюс сотня на плаще — это пять. Вот эту сотню…

— Договорились, — сказал Кросс. Он достал из сумки пригоршню монет, бросил на пол плащ и высыпал на него деньги.

— Отсчитайте и убирайтесь.

Гость присел, не считая, сгреб все деньги в карман и поднялся.

— Это первое — сказал он. — Второе…

— Убирайтесь, — повторил Кросс.

— Вы безусловно сильнее меня, — сказал гость. — Но мы! — безусловно сильнее вас. Уже потому, что вы на виду, а мы! — невидимы. Поэтому второе — с глазу на глаз, под крышей и за столом.

— Я знаю второе, — сказал Кросс. — Это не наш профиль.

— Вы будете получать столько, что сможете закрыть цирк.

— Нам нравится цирк, — сказала Васса.

— И никаких налогов, — посулил гость.

— Переговоры окончены, — сказал Кросс. — Сотня будет вручаться вам лично после каждого выступления…

— Я буду присылать мальчика, — перебил гость.

— Вам лично, — повторил Кросс. — И не вздумайте с нами шутить. Вы сейчас хотите попугать нас поджогом цирка, верно? — Гость побледнел. — Предупреждаю: сотня ваша, черт с вами, но за пожарную безопасность доплаты не ждите. А дернется кто поджигать или там растяжки — ты, дядя и попенять не успеешь: первая пуля — твоя.

— Вы в самом деле читаете мысли? — гость еще был бледен.

— Можете не сомневаться, — Кросс вернулся к дипломатическому тону. — Разговор не был приятным, но он был… полезным. Кроме вас, конечно, нашлись бы и другие вымогатели, поэтому платить вам будем. Но — за работу! Понимаете меня? Чтоб никаких неудобств! — Тяжелой рукой хлопнул по плечу. — Ну-ка, покажите вашу пушку… — Быстро продел голую руку под просторную одежду гостя, будто обнимал за талию, и из-за спины извлек небольшой плоский пистолет. Наступил на правую ногу, присел, задрал широкую штанину, отстегнул от голени кинжал.

— По карманам шарить противно, поэтому то, что в правом, можете оставить себе, дарю. А это — принимаю от вас на память. Всего.

Вышли все вместе. Заперли дверь. Раскланялись. Гость пошел к белому автомобилю спортивной марки, рядом с которым дежурили четверо кожаных с мотоциклами. Скидан с Красновым переглянулись.

— Они? — спросила Васса. Разведчики не успели ответить. — Они, — сказал Кросс. — Где жарится, там и они. Пошли домой, ребята.

Под пристальными взглядами кожаных они перешли в "Палитру" и заперли дверь.

— Жаль, что далеко, — сказала Васса. — Ты что-нибудь разобрал?

— А чем я лучше тебя, — Кросс пожал плечами. — Галдят, матерятся, а до них метров пятьдесят.

— Они же молчали, — сказал Скидан.

— Ты все еще не веришь, — Васса горько усмехнулась. — Пора бы, Вася. Свои мы, свои. Вон у Саши спроси.

— Уже спрашивал, — отозвался Краснов. И успокоил: — Он поверит.

Краснов поставил греться чай, Кросс принес продукты для двоих.

Сели за стол.

— Ну, рассказывайте, — вздохнул Скидан.

— Что именно? — спросила Васса.

— Все, что мы не знаем.

Пришельцы улыбнулись без насмешки, скорее грустно.

— Вы не все поймете, — сказал Кросс. — А мы не все сможем объяснить.

— Потому что не все знаем сами, — уточнила Васса.

— Спросите что-нибудь для начала, — предложил Кросс.

— И всегда обо всем спрашивайте, — сказала Васса. — Вам все можно.

Скидан, неожиданно для себя, почувствовал что-то вроде гордости или, по крайней мере, утешения: его сравняли с Красновым. Если не в доблести, то в правах. А в доблести, Скидан это сегодня понял шкурой, лагерному волкодаву с фронтовым разведчиком лучше не тягаться. Но подтягиваться — необходимо.

Васса бесстыдно подмигнула, давая понять, что подслушала мысль и весьма ею довольна. Скидан насупился и решил спросить, на каком расстоянии пришельцы могут улавливать мысли. Но с этим же вопросом его опять, будто подслушав, опередил Краснов.

— Ты не расстраивайся, Вася, — утешил Кросс. — У Саши более тренированная реакция. — И стал отвечать. — На Гее живут обычные люди, и далеко не все умеют слушать мысли. Но в космосе работают только те, кто умеет. Самые слабые слышат только рядом. Мы с Вассой можем метров на тридцать. Есть такие, что достигают почти на сто. Но это дается зверской тренировкой и обычно за счет других качеств. Например, Васса потеряла бы свое чувство равновесия. А я бы, может быть, разучился видеть в темноте.

— Так ты видел ее сквозь повязку!? — угадал Краснов.

Васса расхохоталась и закивала.

— Неотчетливо, пятном, — сказал Кросс. — Но для броска, если умеешь, достаточно.

— Так никто мыслями твои ножи не направлял? — Краснов побледнел.

— Он за меня испугался! — Васса возликовала. — Есть же на Земле люди!

— Никто, конечно, — Кросс улыбнулся. — Мысли нужны были Вассе…

— Я расскажу, — Васса остановила его движением руки.

И Скидан с Красновым узнали, что два смертельных, действительных смертельных номера — канат Вассы и ножи Кросса — отработаны тяжкими тренировками не ради хлеба насущного, хотя лишние деньги и вечно сытым не мешают. Все эти фокусы нужны для изучения человеческой массы. Чем больше людей пройдет через цирк, тем лучше. Вот почему вторично никого не пускают. Нужна именно рядовая, низшая масса, так называемая толпа, в которой инстинкты не подавлены какой-либо дисциплиной, а присутствуют в том чистом виде, в каком проявляются при общественном катаклизме, буде таковой произойдет. Научно говоря, задача в том, чтобы выяснить, не безнадежно ли поражено массовое и индивидуальное сознание резерватцев, стоит ли пытаться развить его до ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО уровня…

— А если не стоит? — спросил Скидан.

— Улетим, да и все.

— А если стоит? — спросил Краснов.

— Нашлем на них какой-либо из первичных нравственных законов.

— Это как? — Скидан и Краснов спросили хором.

— Если сознание толпы еще в состоянии сопротивляться антигуманному психозу, по-вашему — фашизму, можно с той и иной мягкостью снять источник психоза и заменить его тоже массовым, тоже основанным на поклонении кумиру, но более гуманным генератором сознания. Он называется авторитарным. Если не понимаете, просто следите за мыслью, объясним позднее. У каждого режима — свои кумиры, своя вера, свои обряды, но главное, что в движении — в постепенном, строго контролируемом движении все это смягчается, пока общество не пройдет высший уровень государственности — так называемую демократию, при которой все движения каждого подчинены только законам, множеству законов, предписывающих одно, запрещающих другое и позволяющих все остальное.

— Да что же выше демократии? — возопил подкованный Скидан.

Кросс поднялся и опустил на окнах все наружные жалюзи. Сделав это, он посмотрел на Вассу.

— Да, — сказала Васса. — У меня тоже душа не на месте.

— Что выше демократии? — Кросс вернулся к разговору. — Трудновато объяснить. У вас такие названия, что от них и нам впору шарахаться. Всякие тоталитаризмы, анархизмы, анархо-синдикализмы, либерализмы, поликратии, черт их знает… Кажется, не очень страшно прозвучала бы антикратия. Или просто акратия. Если вдуматься, конечно.

— Как в Лабирии? — подсказал Краснов.

— Может быть, — Кросс задумчиво кивнул. — С Лабирией мы еще по-настоящему не знакомы. Собираемся… Все зависит в любом обществе от уровня энергетики и технологии, да еще чтоб не было нетерпимости. То есть, любой ценой, бережно, постепенно развивать общую культуру и всем забыть про политику… Эх, нет, ребята, невдомек это вам. Вон даже в Лабирии запрещена история, художественная литература. Почему? Потому что боятся разложения. А где страх, там власть. А где власть, там политика. А где политика, там… Пропади оно все пропадом! Сколько мы уже пытались что-то сделать на Земле, сколько лучших тут погибло, сколько гибнет сейчас… С этим буддизмом, христианством, исламом, с коммунизмом… Обязательно пастыри, вожди, фюреры… Стада, а не народы, прости меня, мама. И вы, ребята, простите, вы хорошие… Вообще, знаете, что? Айда-те спать? После выступления выматываешься…

— Один только вопросик, — остановил поднявшихся Краснов. — Васса, что же ты сегодня узнала о здешних людях?

— А вот что, — она вздохнула. — В глубине души почти все хотели, чтобы я сорвалась и хоть что-нибудь сломала. А ножи почти все направляли мне в горло. Особенно та "благородная душа", которая Кроссу платочек подарила.

 

4. Осада

Скидану снился родной лагерь. Сам он стоял на трибуне, зачем-то построенной у лагерных ворот, прямо под стандартной фразой вождя — жестяными буквами по мелкой сетке: "Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства". На самой трибуне было для чего-то начертано другое крылатое изречение, не имеющее отношения к делу: "Кино в руках советской власти представляет огромную, неоценимую силу". Впрочем, оно было не так уж и не к месту: рядом со Скиданом суетились два киношника с лабирийскими диковыми камерами — снимали зековский парад, который принимал Скидан, держа руку у шапки. Он кивал отрядам и отечески улыбался, а заключенные были почему-то одеты с иголочки, в спецовки первого срока, они шагали румяные, крепкие, печатая шаг по щебенке крепкими меховыми сапогами на медных гвоздях. Все зеки были вооружены новенькими автоматами ППШ, а сопровождала их жиденькая цепочка заморенных, едва обутых, худо одетых, обмороженных охранников с разболтанными винтовками на потертых до ниток ремнях. Охрана едва тащилась за доблестным строем "врагов народа", спотыкаясь, роняя винтовки, не поднимая лиц. Даже родная, шипящая патефонная "Элегия" Глинки, исполняемая очень кстати в ритме марша, не вызывала у охранников подобающей бодрости.

— Неис-кушай-меня-безнуж-ды!..

рубил вовсю замечательный тенор Козловского, а эти, дубье, не могли даже ногу подобрать… Скидан совсем было открыл рот, чтобы обложить их бодрящим отеческим матом, как вдруг ближайшие охранники сбросили с себя замызганные шинели и оказались самыми настоящими зеками. Из-под драных телогреек они выхватили незнакомые Скидану короткие автоматы — совсем не такие, как у кордонников — залегли и открыли огонь. Мнимые румяные демонстранты оказались надувными игрушками и лопались от пуль с металлическим звоном. Одна за другой две автоматные очереди ударили по трибуне, но в Скидана почему-то не попали, только стало страшно. Он открыл глаза и проснулся в избушке Коерковых. По комнате металась раздетая, распатланная Светка, а в дверь и в окошко разом изо всех сил стучал Иннокентий. Деваться было некуда. Скидан нашарил свой ППШ и открыл огонь по окну и двери, по Кешке…

Теперь он проснулся по настоящему. Не было ни Светки, ни Кешки, ни зеков. Нет, один зек все же был: капитан Краснов дозаряжал свой ТТ, а коленом расталкивал Скидана. По стене гремело. Кажется, в самом деле стреляли из автоматов.

Скидан выхватил из-под подушки револьвер и за Красновым выбежал в тамбур, затем в кухню. Там на полу валялся откинутый коврик и косо торчала открытая крышка люка. В люке мелькнула грива Вассы, и Краснов тут же свесил туда голову, чтобы разглядеть, куда прыгать, Но прыгать не пришлось. Четыре негромких хлопка под вагоном выключили грохот очередей, и Васса, а за ней Кросс впрыгнули из люка в кухню и захлопнули его за собой.

— Что там было? — спросил Скидан.

— Стреляли по стенам, — Кросс положил на стол плоский пистолет, конфискованный днем у вымогателя. — Хорошо бьет, просто не ожидал.

— Так ты их всех… — Скидан не смог сказать: "Убил."

— Они не знали о броне, — сказала Васса, — они не знали об этом люке. Но они пришли убивать. Они признают только силу — так чем же их можно убедить?

Это Скидан понимал, но против собственной воли сказал вслух то, что думал, все равно услышат:

— Землян, наверно, легче убивать, чем своих.

Пришельцы опустились на лавку.

— Вот и вы, — сказала Васса тихо. — Оба подумали одно.

— Не обижайтесь, — быстро сказал Краснов. — Так приучены: хоть плохой, да свой. Глупо.

— Чувства против разума, — Кросс помотал головой, что-то хотел добавить, но смолчал. Однако все ждали и смотрели на него, убившего сейчас четверых. Он молчал и молчал.

— Договори, — попросила Васса. — Я тоже так чувствую.

— Когда стреляли, — Кросс посмотрел в глаза Скидану, потом Краснову, — я стрелял по своим.

— Ведь вы — это мы, — быстро сказала Васса. — Мы точно такие же люди.

Краснов вдруг усмехнулся:

— Во всем такие же?

Васса подняла на него глаза. Потом перевела их на Кросса. Тот мрачно покачал головой.

— Во всем, — сказала Васса. — Во всем абсолютно. — И добавила: — Бесстыдник ты такой…

Скидан не обращал уже на это внимания. Он вслушивался. За стенами нарастал какой-то гул.

— Что это? — спросил он тревожно.

— Цирк подожгли, — спокойно ответил Кросс.

— Так надо тушить, — Скидан вскочил. — Пожарных вызвать!.. — И тут же сел, понял по гулу, что цирка не спасти.

— Сейчас приедут, — успокоил Кросс. Он становился все более мрачным, при этом проявлял признаки сильной сонливости.

— Иди, — сказала ему Васса. — Иди усни хорошенько.

Кросс кивнул и молча ушел.

— Перегрузил нервы, — объяснила Васса. — Защитная реакция… Кстати, у вас ведь так бывает.

— Еще как, — согласился Краснов. — После боя — обязательно.

Гул за стеной нарастал. Что-то с треском рухнуло.

— Мы не изжаримся? — Скидан вдруг вспомнил, что цирк совсем рядом.

— Да что-то не жарко, — удивился Краснов.

— Машины старательно заряжаются, — сказала Васса. — У них же на крыше вся энергетика.

Дурными голосами закричали, приближаясь, сирены пожарных машин. Тут же что-то еще обрушилось в огне.

— Не пора ли выходить? — спросил Скидан.

— А зачем? — Васса пожала плечами. — Пожарным только помешаем, а рулевые сами нас найдут.

— Какие рулевые?

— Да милиция, — напомнил Краснов. — Забыл, на кордоне говорили?

Затопали на сходне. В дверь забарабанили.

— Вот и они, — сказала Васса, не вставая. — Идите к себе, начните одеваться. Но не очень спешите.

— Ну спят! — раздалось за дверью, и опять постучали. Потом предположили: — А может, их нет?

— Машина — вот она, — ответил второй голос. — У них представление было днем. Они после представления отсыпаются.

Снова застучали. Скидан с Красновым ушли к себе, Васса, в коротком халатике, двинулась к двери. Некоторое время выясняла, кто беспокоит, сомневалась, наконец открыла.

— Какой кошмар! — донесся ее низкий голос. — Кто это сделал? Вы задержали?

Тесня хозяйку, вошли двое рослых рулевых. Она пропустила их к столу и заперла снаружи дверь.

— Зачем запираете? — голос первого звучал насмешливо.

— Я знаю, кто поджег, — Васса начала разыгрывать перед ними женский переполох. — Это кожаные ночники на мотоциклах и их самый главный, пожилой, он на белом "Финише", у него бородка без усов! Они вчера чуть не сорвали нам представление, а после работы ограбили нас, отобрали деньги под угрозой пистолетов…

— Ха! — сказал Первый. — У вас же такие ножи!

— Ножи! — воскликнула Васса патетически. — Ножи — это искусство, а пистолеты — это убийство! Мы делаем вам заявление…

— А где ваш супруг? — спросил Второй. Тон у него был сухой.

— Он спит, — отвечала Васса, — мы спали. Мы так вчера волновались, что он зацепил меня ножом. Пусть он спит…

— Позовите, — велел Второй. — И ваше оружие попрошу. И гостей ваших. С оружием.

Васса заглянула к гостям, подмигнула, забрала револьвер и ушла в свою комнату.

Скидан с Красновым прошли в кухню и сели молча к столу.

— Ваши документы попрошу, — сказал тот, кто говорил Вторым голосом. Несмотря на одинаковость желтой формы и снаряжения, он выглядел старшим. Повертел в пальцах лабирийские карточки, вернул. — Купцы? Заказчики?

— Разведчики, — прогудел Краснов, выкладывая на стол пистолет.

— То есть? — брови обоих рулевых поднялись.

— Ищем, где бы применить новую технологию.

— О! — рулевые заулыбались, как на смотринах. — Это сколько угодно!

— А здесь вы как? — поинтересовался радушно Второй.

— Подвезли попутно, — сказал Краснов. — Предложили комнату.

— За сколько? — еще радушнее спросил Второй.

— Еще не обговорили, — радостно ответил Краснов. — Вот сейчас хозяева придут… А что случилось? Неужто цирк загорелся?

— А вы не слышали? — Второй заглянул в ствол ТТ и сразу потерял к нему интерес.

— Нет, — сказал Краснов и сунул пистолет в карман.

Держа за стволы два одинаковых револьвера, вошла в своем коротком халате Васса. Опустила оружие на стол.

— Ножи нести?

— Не надо, — Второй усмехнулся. — Ножи — это искусство.

Первый тем временем достал из сумки и расстелил перед собой бланк. Васса ужаснулась размерам бланка.

— Четыре трупа надо разместить, — Первый тоже усмехнулся.

— Че-ты-ре тру-у-па? — Васса рухнула на лавку. — Сгорели?

Первый не ответил, посмотрел на второго. Тот задумчиво глядел на одинаковые револьверы, предьявленные Вассой. Потом покивал чему-то своему и спросил утвердительным тоном:

— Других стволов не имеете?..

— Боже сохрани! — Васса даже отмахнулась.

Вошел заспанный Кросс. Лицо бледное и помятое. Рулевые переглянулись, и Второй повторил ему вопрос о других стволах. Кросс мотнул головой и тяжело сел на лавку. Сказал бессвязно:

— Они, гады, в горло направляют… Я ее чуть не зарезал…

— Кого? — взметнулся Первый.

— Меня, — Васса поморщилась. — Я же говорила. Зацепил ножом.

— Как? — не понял первый.

— Так ты что, не был у них на представлении? — Второй хлопнул его по плечу. — Много потерял. И уже не побываешь. Ну, я тебе потом объясню, напомнишь…

— Почему не побывает? — Кросс вытаращил красные глаза. — Пускай завтра приходит. Рулевых пускаем даром. Но — тоже по разу. Не был — приходи. Видел — проходи.

Гости опять переглянулись.

— Убирай свою скатерть, — сказал Второй. — Там калибр меньше.

— Но мастер! — сказал Первый, пряча бумагу. — Всех — в лоб!

Рулевые встали.

— Вы стрелять-то из этого ружья умеете? — спросил Второй как бы мимоходом.

— Ножом быстрее, — самолюбиво ответил Кросс. Он взял тяжелый револьвер за ствол и вяло изобразил забивание гвоздя. — А это что — пугать собак…

— Ну, пошли, — сказал второй. — Примите наше сочувствие.

— Никакого сочувствия, — сказал Кросс.

— Как же будет с поджогом? — заголосила Васса. — И ограбили нас вчера. Вот, при людях.

— Принесите завтра письменное заявление, — ответил Второй лениво.

— А что за трупы? — спросил Скидан.

— Не стоит внимания, — ответил Второй. — Это наши проблемы.

— Так приходи завтра! — сказал им вслед Кросс. — Я тебя узнаю!

Васса заперла за рулевыми дверь и села на угол стола. Кросс перестал выглядеть сонным.

— Ты зачем так однообразно стрелял? — спросила Васса. — Всех в лоб…

— Плохо соображал, — покаялся Кросс. — Плохо проснулся.

— Как же теперь? — спросил Краснов.

— Уезжать надо, — сказала Васса. — Здесь уже все ясно. В Иркутск поедете, ребята?

— На "Арлекине или на "линзочке"? — спросил Краснов.

— А-а! — Васса улыбнулась. — Понравился наш корабль!

— Просто тишины хочется, — сказал Краснов. — Знал бы, как тут хулиганят, не поехал бы.

— Так вернись, — Скидан почувствовал на лице прилив крови.

— Не знаю такого правила, — отрезал Краснов.

— Такого правила нет, — сказала Васса. — Вася пошутил.

Завтра едем.

— Ч-черт! — хмуро сказал Краснов. — Мы ведь ни черта не успели сделать. Даже ни разу не сели путем и не потолковали.

— Увы, — сказала Васса. — Все мешают да некогда.

— В дороге будет время, — сказал Кросс.

— А пока давайте доспим, — вдруг предложил Скидан.

Все остальные уставились на него.

— Вот это нервы! — выдохнула Васса. — Да тебе космиком быть…

— Кем? — Скидан не понял.

— Ну, в космосе работать, — она ткнула пальцем вверх.

— Нам бы тут управиться, — важно сказал Скидан. — Пошли, правда, спать.

— Возьми револьвер, — Васса кивнула на стол.

Скидан не стал брать револьвера.

Он попросил у Кросса трофейный пистолет:

— Если я кого-нибудь шлепну, тебе не придется отвечать.

Не без сожаления, но ценя благородство, Кросс отдал Скидану трофей.

Показал, как пользоваться.

— Это — "швец". Полсотни патронов за раз. Видишь, какие тоненькие. Вместо пороха — флегматизированная взрывчатка. Гордость резерватской техники.

— Почему же полиция ходит с такими "дурами"? — Скидан кивнул на револьверы.

— Потому что эти пистолеты делают только для очень большого начальства.

— Значит, тот с бородкой — большой начальник?

— Он большой вор, — сказал Кросс. — Это здесь почти одно и то же.

— А знаете, что? — вдруг предложила Васса. — Давайте уедем сейчас Что-то мне тут неуютно.

— Мне тоже, — Краснов выхватил ТТ и бросился к наружной двери. Васса — за ним. Лязгнул засов. "Сто-о-ой!" — голос Краснова снаружи. И свист. И сразу же они вернулись.

— Надо ехать, — сказала Васса, — пока пожарные здесь, пока рулевые здесь. Я оденусь, а вы осмотрите днища и цепляйте.

Кросс, Краснов и Скидан выбежали наружу. Пожарные добивали огонь пенными струями, рулевые уже отъезжали в своей желтой машине. Трупы кожаных ночников грузили в черный фургон.

— Прикройте меня, — сказал Кросс. — Я все сделаю сам. Возьмите револьверы.

Под внимательными взглядами из желтой машины он вручил им револьверы и юркнул под вагон. Через минуту появился и при свете фонаря показал нечто похожее на большую консервную банку.

— Мина! Под колесом была! Значит, они ожидают нашего отъезда.

Из-под "Арлекина" были извлечены сразу четыре мины — все такие же, нажимного действия. Кросс умело перевел предохранительные скобы в безопасное положение, побросал мины в кабину, запустил мотор.

— Помоги мне! — Васса задвинула дверь, спрыгнула и стала поднимать сходню. Втроем они закрепили сходню на стенке и подняли прицепное устройство навстречу сдающему назад "Арлекину". Щелкнул буксирный замок.

— В машину!

Легко таща громоздкий вагон, автомобиль с опущенными жалюзи устремился к мосту через Лену.

— А если выстрелят в лобовое стекло?

— Не пробьют. Разве что из пушки.

 

5. Исход

— Что за страна, — брюзжал Скидан. — На тебя охотится банда, а полиция выясняет, не ты ли убил бандитов.

— Скажи спасибо, что оружие разрешено, — насмехался Краснов. — Как говорил этот, как его, ну, лысый-то в очках! — общество равных шансов.

— Пар-родия на общество, — скрежетал Скидан. — Природосообразие по-резерватски — побеждает сильнейший.

— А что, — издевался Краснов, — это вполне спортивный девиз.

Пестрый автопоезд пришельцев резво катился по хорошему шоссе, обгоняя очередной железнодорожный состав. Беззаботно бросая баранку, чтобы пожестикулировать, веселая Васса вмешалась в разговор:

— Вам, братья, вредно смотреть политические передачи.

— Это почему? — оба хором.

— А вы делаете однобокие выводы.

— Мы — народ, — веско заявил Скидан. — Наши выводы — это выводы народные.

— Спасибо, признал, — сказал ему негромко Краснов.

— Чего? — Скидан не понял.

— Я говорю: спасибо от бывшего "врага народа"! Ты ж меня народом признал!

— Язва ты, — Скидан сморщился. — Без ехидства не можешь.

Васса хохотала, незаметно поглядывая в зеркало заднего вида.

— А не включить ли нам элевизор? — спросил проснувшийся Кросс.

— Потом, — быстро ответила Васса. — Оружие к бою!

Краснов тихо выругался и снял автомат с предохранителя.

— Кто там еще?

— Похоже, что сам, — Васса, не сбавляя скорости, внимательно смотрела в зеркало. — На белом "Финише". Фарами сигналит. Дай-ка мину.

Скидан расконтрил и вложил в протянутую ладонь бандитскую нажимную мину. Сказал:

— Последняя.

При ударе о твердое эти мины хорошо взрывались. Удачно брошенные, они легко переворачивали обгоняющую машину любого класса.

Проверяя свой ТТ, который Краснов охотно вернул ему в обмен на превосходный "швец", Скидан прикидывал: первую машину они подорвали еще позавчера, со второй попытки; две следующих вчера; неужто сам босс, не сделав никаких выводов, так примитивно ищет смерти?

Васса опустила боковое бронестекло и приготовилась бросить мину.

— Не стреляйте в парламентера! — ворвался в окно далекий металлический голос. — Остановитесь. Имею важное поручение!

— Попробуем? — Васса отдала назад мину, высунула в окно руку и показала, что можно обгонять. Но не остановилась, а лишь сбавила скорость.

Белый "Финиш" промчался рядом, удалился на сотню метров и резко остановился. Мгновенно откинулась крышка багажника, и там сверкнуло. Эту секунду Васса успела употребить на то, чтобы дать полный газ, резко вывернуть баранку и крикнуть "Держись!" Сверкнуло сбоку, ударило сзади.

Васса дернула какой-то рычаг, и машина, будто потеряв вес, прыгнула вперед, через глубокий кювет, и понеслась, давя дикие травы, по целине, навстречу косым вспышкам, которые хлестали из белого лимузина.

— Поздно, поздно, гады, — она подняла стекло и, почти поравнявшись с "Финишем", повернула на шоссе.

Был удар, еще несколько выстрелов, короткая погоня, затем раненого и связанного "босса" бросили рядом с его бездыханными помощниками и поспешили к зажженному гранатой вагону.

Автоматическая система тушения спасла "Палитру", но мойка была выжжена совершенно, в стене кухни зияла дыра, все внутри кухни и обоих тамбуров покрывала копоть.

— Легко отделались, — подытожил Кросс.

Они бросили "босса" на кучу трофейных автоматов, себе под ноги, прицепили вагон к машине, отъехали пару километров до ближайшей грунтовой дороги и свернули в лес. "Арлекином" управлял Кросс. Васса отдыхала после гонки и тарана, безучастно глядя, как Скидан с Красновым, развязав пленного, пытаются его допрашивать.

Маленький босс был ранен навылет в мягкую ткань бедра и получил квалифицированную помощь (Краснов даже помог ему натянуть дважды пробитые пулей "швеца" штаны), однако никакой признательности за сохранение собственной жизни не выражал и желания отвечать на вопросы не обнаруживал в весьма вызывающей форме: смотрел в темный угол, при толчках презрительно морщился и часто сплевывал на пол. Отказался даже назвать свое имя.

— Хорошо, — сказал Краснов. — Гномом будешь. Надо же тебя как-то называть…

Когда шоссе исчезло за деревьями, Кросс на первой же удобной поляне развернул свой автопоезд и остановился:

— Ну, братья артисты, как будем его казнить?.. Предлагаю костер.

Глаза пленного испуганно метнулись. Но только на миг.

— Космачи порхатые, — сказал он спокойно. — Вы меня не пугайте. Я знаю, что вам от меня нужно. И вы знаете, что нам от вас… Но вы отказались, и вас все равно уберут. Я уже ничего не значу.

— Тем более, — сказал Кросс, поворачиваясь вместе с сиденьем. — Мы бы не прочь узнать о ваших там планах, но раз не хочешь… — Он встал. — Пойду готовить костер.

И вылез из машины.

— Но сначала, — заявила тут же Васса, — мы будем пытать его электричеством.

— Не имеете права, — пленный выдал свой испуг слишком поспешным возражением.

Васса едко засмеялась.

— Непонятно ты, Гном, говоришь. Какое право?

— Пытать не имеете!.. Ты ведь женщина…

— О, сколько собрал! И права, и женщины… А тебе, значит, все можно? И людей убивать… И даже женщин…

Гном не думал ни секунды:

— А вы не люди! Вы — космачи порхатые! У вас тело прозрачное — вон, краска на лице стерлась! Вам чего у нас нужно?..

Он проворно подхватил с пола один из автоматов, но был тут же оглушен, обезоружен и опять связан.

— Пытать, пытать, — приговаривала Васса, вытаскивая из-под Скидановой лавки какие-то провода. — Что костер… И так до смерти задергаем…

— Ладно, упросили, — процедил Гном. — Боюсь тока. Спрашивайте.

Его развязали и посадили на лавку, отпихнув подальше автоматы.

— Спрашивайте, — повторил Гном.

Васса молча втирала в кожу лица какую-то мазь, пристроившись у настенного зеркальца. Еще до окончания этой процедуры она спросила, не оборачиваясь:- Что знаете о нас?

— Мы видели вашу тарелку, — сказал Гном.

— Какую?

— На которой вы летаете. Вроде стеклянной линзы. Все прозрачное.

— Что еще?

— Что вот эти двое служат вам, — пленный презрительно кивнул на Скидана и Краснова.

— Гм, — Васса усмехнулась. — Дальше.

— Видите в темноте, — начал тот перечислять, — читаете мысли, стреляете без промаха даже на звук, летаете без крыльев, не боитесь яда, вообще бессмертны, но вас…

— Ну-ну!

— Можно убить…

— Ну же!

— Серебряной пулей, — договорил Гном. — Но я в это не верю.

— Гм, — повторила Васса. — Все? Все давай.

— …Что вы хотите захватить всю планету!

— Вот теперь все! — Васса откинулась в водительском кресле. — Вот это и есть главное!

Гном молчал и смотрел на нее с забавным выражением страха, ненависти, надежды и восторга. Васса, как показалось Скидану, не оценила это выражение никак, даже не заметила. Она продолжала допрос:

— Кто стоит за тобой?

Вернулся Кросс. Протянул Вассе расплющенный кусок металла:

— Угадай, что это?

— Это серебрянная головка гранаты, — ответила Васса, поглядев только мельком. — Они считают нас нечистой силой.

— Правильно делают, — Кросс усмехнулся. — Однако о кумулятивном заряде тоже не забыли. — Кросс посмотрел в глаза пленнику. — Твоя работа?

— Идея, — ответил Гном.

— Вот и будешь нам все оттирать.

— Сами ототрете.

— Про электричество не забывай, — напомнила Васса. И повторила вопрос: — Так кто стоит за тобой?

— Большие люди стоят. Бежать вам надо.

— Кто такие?

— Вы их не знаете.

— А все-таки?

— Вам до них не добраться.

— Ага-а, — протянула Васса и взяла в руки свои провода, — значит, не хочешь говорить?..

Пленный задрожал, но зажмурился, оборол ужас и мелко-мелко замотал головой.

— Ладно тебе, — Кросс улыбнулся, — брось ты эти провода. — Он похлопал пленного по напряженной спине: — Все, очнись, Гном. Мы никого не пытаем, это нам не нужно. Мы и твое имя знаем, и твоего Большого Босса — вы ведь так его называете? Ну-ну, не дрожи. Мы тебя не продадим. Мы — не вы… Твой Большой Босс — ага, ББ его зовут! — работает ночным диспетчером Якутского горотдела полимилиции… Что? Ну да, "желтеньких". Верно?

Пленный, закусив нижнюю губу и, вероятно, язык тоже, смотрел глазами затравленного хищника, выбирающего, кому из врагов во что вцепиться, чтобы отдать жизнь не даром.

— Ну-ну, расслабься, — продолжал Кросс. — И не бойся: насчет костра мы тоже пошутили. И вагон нам мыть не будешь: нечего тебе там толочься. Отпустим хоть на все шесть. И всего с одним предупреждением: в случае твоего личного участия против нас ББ немедленно узнает, кто нам его продал.

— Да вас убьют любой ценой! — Гном пришел в себя и в порыве какой-то смеси благодарности с великодушием решился приоткрыть карты. — Вот если бы я сейчас приехал вместе с вами в одно место и оттуда сообщил ББ, что вы согласны, тогда бы это задание отменили.

— И дали бы другое, — подхватил Кросс.

— Нам служить, — сказала Васса.

— Да, — Гном кивнул. — Вы читаете мысли, теперь верю… Но в ваше бессмертие — нет! Вы уязвимы даже для ножа. Это — все. А во-вторых…

— Что же?

— Да что, вы и так слышите…

— Смотреть программу "Жизнь", — подтвердила Васса. — Ну и что?

— Там сегодня будет о вас. Поймете, что вас ожидает.

— Что же нас ожидает? Ах, сам не знаешь… Ну, ладно. Поехали.

Они высадили бандита и уехали.

Накрутив несколько километров на запад по шоссе, нашли еще одну малоезжую дорогу в лес, углубились по ней до ближайшего ручья и разбили лагерь.

Вся утварь из захваченных пожаром помещений была вынесена на траву, рассортирована и отчищена. Кое-что пришлось тут же без почестей похоронить. До самой темноты скребли и ремонтировали "Палитру", закрашивали прозрачные места, где обгорела роспись, возвращали утварь на свои места.

На всякий случай стволы постоянно держали наготове и оглядываться по сторонам не ленились.

Ужинать сели, когда стемнело. Закрылись в "Палитре" и включили элевизор — как раз поспели к программе "Жизнь".

…Как и во все вечера, когда удавалось посмотреть "Жизнь", события и комментарии подавались в строго установленном порядке. Прежде всего дикторы — средних лет мужчина и строго красивая дама вне возраста — вкратце изложили новости о перемещениях и встречах политических лидеров — то, что Васса равнодушно назвала "придворными сплетнями". Затем дали несколько фрагментов правительственного заседания с избранными отрывками разных выступлений — мужественнолояльных или умеренно-критических. Затем был репортаж с митинга так называемых неофициалистов, которые выкрикивали что-то неотчетливое. Можно было только разобрать "долой" и "в отставку", а лозунги, поднятые над толпой, опытный оператор снимал так, что их никак было не прочесть. Когда шеренга рулевых двинулась на толпу, съемка прекратилась и появился диктор: "Полимилиция взяла площадь в режим и через полчаса распустила этот неутвержденный митинг".

— Нашли словцо! — крякнул Краснов. — Сказать бы прямо: "Рулевые разогнали народ".

— Растешь, — заметила Васса.

Потом пошли комментарии к очередной забастовке шахтеров. Заместитель министра объяснял политологу, почему забастовка наносит вред экономике, политолог объяснял заместителю министра, чем забастовка вредит идеологии, а сошлись они на том, что если каждый гражданин Резерватара, независимо от того, какой пост он занимает, сделает все от него зависящее на своем месте, то в стране уже через полтора-два года может наметиться тенденция к определенному снижению темпов спада экономики…

— Идиоты, — прокомментировал Кросс.

— Отнюдь, — возразила Васса. — Это умные негодяи, и они отвечают за каждое свое слово.

— Да там не за что отвечать! — воскликнул Краснов.

— Я и говорю — растешь! — Васса улыбнулась.

На экране тем временем пошли новости культуры. Первенство Резервата по ритмическому вождению мяча. Мастера статического танца. Переговоры о закупке новых лабирийских элевезиров в обмен на никель и медь. Короткое интервью с элепсихолекарем: "Да, я лечу всех от всех болезней. В доказательство моей силы сейчас у всех, кто смотрит эту передачу, станут горячими уши". И уши у Скида вдруг действительно стали горячими. Он мельком взглянул на Краснова: уши у того красными не были. "Может, они не краснеют, — подумал Скидан, — только теплеют?" Краснов взглянул на Скидана и усмехнулся. Из глубины опустевшего экрана, увеличиваясь, как локомотив, на них бросилось слово "ВДРУГ!". И исчезло. И так несколько раз. Потом появился мужчина в желтой форме с офицерскими знаками различия. Мужчина смотрел в объектив сурово и бесстрашно. Камера отъехала и показала рядом с ним еще двоих. В середине сидел ведущий программы "ВДРУГ!", а третьим был некто в штатском.

— Что тревожит нас сегодня? — заговорил ведущий тоном задушевного друга. — Как вы знаете, некоторые, наиболее развитые, национальные территории Резервата в частности — на юге и на границе с Уралом находятся под угрозой отделения в самостоятельные малые государства, и первые шаги в этом направлении кое-где уже сделаны. Однако такого, о чем мы сейчас услышим, в нашей стране еще не бывало. Мой собеседник справа — министр порядка…

Ведущий назвал имя, и министр порядка поведал о том, что ему вот только что представили результаты референдума, проведенного в Новониколаевской территории. Результаты референдума можно сразу аннулировать, поскольку само это мероприятие не было санкционировано или хотя бы утверждено правительством, однако провели его столь уважаемые с стране депутаты и оформили столь убедительно, что приходится считаться. Что же это за результаты? Они показывают, что подавляющее большинство Новониколаевской территории желает отделения этой внутренней территории от Резерватора с целью образования самостоятельного государства. Столицей этого государства, естественно, должен стать Новониколаевск. Но как же тогда быть со столицей Резервата, если она с незапамятных времен и по сегодняшний день тоже находилась в Новониколаевске? На этот вопрос участники референдума ответили единодушно: пусть так и остается. Но возникает новый вопрос: как управлять страной из столицы, которая находится в столице другого государства? По поводу этого политического парадокса завтра соберется экранная правительственная комиссия.

— Идиотизм какой-то, — повторил Кросс.

— Либерализм, — поправил Скидан. — Нет крепкой руки.

— У них когда-то была крепкая рука, — начала Васса, но тут ведущий перешел ко второму вопросу, и она замолкла.

Ведущий назвал желтого офицера. Это был ночной диспетчер горотдела полимилиции города Якутска. Это был ББ!

— Три дня назад, — начал он, — в нашем городе закончились гастроли цирковой пары "Васса и Кросс" — акробатика, метание ножа, угадывание мыслей. Мне хотелось бы после этих слов воздать хвалу артистам и пожелать им счастливого пути. Однако вынужден говорить о другом. Накануне отъезда, по неизвестной причине, сгорел деревянный амфитеатр, в котором выступали Васса и Кросс (более подробно их имен мы, к сожалению, не знаем), при этом, во время пожара, таинственная смерть постигла четверых студентов технического училища, которые по неизвестным причинам оказались рядом с цирком. По ряду признаков, убийство совершено одной опытной рукой… Сейчас трудно делать окончательные выводы и, тем более, что-то предполагать, но сразу после убийства, еще до окончания пожара, артисты на своей машине с фургоном поспешно покинули Якутск, и после этого никаких известий о них не поступало.

— Извините, — с готовностью вмешался ведущий. — А нет ли здесь связи с недавним побоищем между двумя враждующими группировками рэкетиров, которые не поделили сферы влияния на…

— Одну секунду, — остановил его ББ. — Ваши слова надо понимать так, будто бы у нас есть организованная преступность?..

И он дружески улыбнулся, глядя ведущему в самую душу.

— Да нет, конечно! — Ведущий улыбнулся еще дружелюбнее. — Я ведь имел в виду…

— Я так и понял, — засиял ББ. — И обещаю вам, что к следующей нашей встрече столь внезапно исчезнувшие артисты найдутся. Для тех граждан Резервата, которые пожелают помочь нам в поисках, сообщаю приметы пропавших…

— Силен, — сказала Васса. — Даже не стесняется.

— А ему нечего стесняться, — сказал Кросс. — Он знает политику… Лучше обрати внимание: он так нагл в присутствии своего министра, откуда следует — что?

— Либо министр — пешка, — ответил вдруг Краснов, — либо они хлебают из одного корыта.

— Скорее, и то и другое вместе, — сказала Васса. — Но нам это уже второстепенно. Нам, ребятки, надо "линзу" вызвать, потому что на нас объявлена охота.

— Ну, не охота, — возразил Скидан. — Просто ищут.

— Вот именно, — Васса весело подмигнула, — просто ищут. И в каком виде отыщут, в таком и ладно. Мы ведь можем до этого сгореть, утонуть, перестрелять друг друга, правда?

— Да правда, правда, — сказал Краснов. — Интересно, почему о нас со Скиданом ничего не сказали?

— И это нормально, — сказала Васса. — Вас вообще не должно быть. Зачем Резервату международный скандал? Вы занимаетесь какими-то своими делами и никому не подотчетны. А когда вас найдут вместе с нами, можно будет всплеснуть руками: "Кто бы мог подумать?" И послать соболезнование Лабирии. А то и ноту: "Ваши граждане нарушили…" А что нарушили, найти нетрудно.

— Ты права, — Кросс поднялся. — Пойду, включу маячок.

"Еще увезут с Земли", — подумал Скидан, забыв, что его слышат.

— Не бойся, — сказала Васса без всякого раздражения, — не увезем. Но отсюда вытащить мы вас обязаны… Вообще, знаешь, убивание себе подобных нашей культурой не предусмотрено. Очень тяжело переносим. Надо нам отсюда убираться. Толку от нас тут нет. — Она помолчала и добавила: — Освобождение народа — процесс бесконечно длительный. И состоит он единственно в разъяснении позорных признаков рабства.

— Но здесь нет рабства, — возразил Скидан. — А что бардак, так где его нет… Тот не ошибается, кто не работает.

Васса молча глядела в пол и качала головой.

— А по-моему, — сказал Краснов, — ваше дело вообще безнадежное. В каждом рабе прячется рабовладелец, в каждом рабовладельце притаился готовый раб — их не освободишь друг от друга.

— Ах, Саша! — Васса вскинула голову. — Да вот ты! Ты на моих глазах стал свободным, и ради одного тебя стоило сюда лететь!

Краснов смотрел на нее странным взглядом, на что-то решаясь. А когда решился, она не дала ему говорить.

— Прости за обман, но так было удобнее работать. Я не женщина. Разве ты послал бы женщину на такую опасную работу?

Вернулся Кросс.

— Ну вы даете! — Краснов приходил в себя.

— У нас женщины, — сходу включился Кросс, — вообще в космос не летают. Разве ненормально?

— А равноправие? — Скидан подал голос.

— Ах, Вася, — сказала (сказал!) Васса уже другим тоном. — Равноправие хорошо там, где нет обязанностей. Краснов расхохотался.

"Неуютно с ними, — подумал Скидан. — Как голый". Не глядя на пришельцев и опасаясь ответа, он встал: — Пойду огляжусь. — И покинул вагончик.

Следом за ним со сходни спрыгнул Кросс.

— Василий! Не отходи далеко. Наши могут уже быть на подлете.

Скидан следом за Кроссом влез в машину. Голубая лампочка маяка сложно мигала, дублируя сигналы вызова.

— Не думай, что мы злые, — сказал Кросс. — В нашей культуре злоба подлежит подавлению. Кто не подавил, того в космос не пускают… Мы для вас — просто непривычные.

Скидан молча наблюдал за голубой лампочкой. Она вдруг перестала мигать и загорелась ровно и ярко. Кросс тоже это заметил.

— Ну, вот и все, — сказал он, — пошли за ребятами.

Они вернулись в "Палитру", Васса понял все сразу и положил руку на плечо Краснова:

— Идем, Саша. Наши близко.

Над поляной, медленно вращаясь, уже висела искрящаяся спираль, похожая на галактику из школьного учебника астрономии. Искры мигали, суетились и потрескивали. Это совсем не походило на "летающую шляпу" из Светкиного сна.

— Возьмите свои вещи, — напомнил Кросс. — И сумку с продуктами — в холодильнике.

Открылся люк. Спустили трап. Сбросили толстый трос, зацепили крюком за форкоп автомобиля.

— Утащим на весу, — объяснил Кросс, — а в Лабирии погрузим в корабль. Давайте наверх!

Прозрачный люк задвинулся за ними, таежная, залитая туманом поляна пошла вниз и вбок, звезды и Луна завертелись, пока не обозначился курс.

— Смотри! — толкнул Скидана Краснов.

Цепочка автомобильных фар сворачивала с шоссе на ту дорогу, по которой они въехали в лес.

— Ушли от боя, — Васса обнял их за плечи и залился своим сногсшибательным смехом.

…Через полтора часа прозрачные члены экипажа и Васса с Кроссом, сохранившие косметику до прощания, пожимали руки землянам на лабирийской земле. В полукилометре светилась платформа монорельса, к которой уже скоро (видели сверху) должен был подойти вагон.

— Вы улетаете совсем? — спросил Краснов старшего из прозрачных.

— Нет, мой брат, Лабирия больше всех готова к контакту, и мы с вами скоро увидимся.

Пришельцы занялись погрузкой машины и прицепа.

Скидан с Красновым пошли к платформе.

— Какие, оказывается, чудеса — обыкновенные, — пробасил Краснов.

Скидан не ответил.

— А, начальник? — Краснов толкнул его плечом. — Небось, ты в свой лагерь бы сейчас не вернулся?..

Скидан молчал.

— Или скучаешь? А, Васька? Герр лагерфюрер!

— Отстань, капитан, — тихо сказал бывший Краснов. — Паршиво мне.

Он и в самом деле думал сейчас о своем лагере. Пришельцы, как нарочно, высадили их рядом с той самой платформой. Только с другой стороны от входа в тоннель. Сашка, конечно, не помнит этого места, его подобрали без памяти на полпути сюда. А Скидан узнал сразу, даже в темноте.

— Какой родной запах, — гудел Краснов. — Точно, где-то здесь… Начальник, слышь… Почти год, как мы познакомились, помнишь?

— Если бы не ты, — сказал Скидан, — я бы не верил самому себе.

— А я — реалист, — заявил Краснов. — Нам, зекам, не до романтики. Я все помню и во все верю. Может быть, мы в каком-то будущем. Это терпимо. Но если мы действительно в параллельном времени, то это значит, что сейчас вот здесь же, на этом месте, или совсем близко, бьют кого-то беззащитного прикладом по башке!.. Это невыносимо. Мне кажется, что я сплю. Вот дали на прииске по башке, и я сплю и вижу все это во сне. И я не хочу просыпаться, потому что ТАМ я знаю тебя другого, и я сделаю все, чтобы ТОГО тебя… в общем, убить как можно скорее.

Показался прожектор вагона.

— Что ж, — сказал Скидан, — давай спать дальше. Мне просыпаться тоже неохота.

Низко над платформой проплыла гигантская спираль космического корабля. Хорошо освещенные, Кросс и Васса, все еще не смывшие грима и не снявшие земных одежд, оторвались от возни со своими машинами и махали дружно двум землянам.