На заседание совета отряда пришла учительница второй группы Елена Константиновна.

— Ребята! — сказала она. — Мы организовали три октябрятских звёздочки. Нам нужен вожатый. Выделите, пожалуйста, хорошего пионера…

Мы задумались.

— Желательно, чтобы он умел петь и играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, — продолжала Елена Константиновна. — И вообще, чтобы он был весёлым человеком.

— У нас есть такой, — нерешительно проговорил Дима. — Очень весёлый человек… На всех инструментах играет — на бутылке, свистульке, гребешке, в общем, на чём хотите…

Мы, члены совета, сразу поняли, кого имеет в виду наш председатель, и недоумевающе переглянулись.

— Кто же это? — спросила Елена Константиновна.

— Черепанов Владимир.

У Елены Константиновны сделалось испуганное лицо.

— Это Вовка, что ли? Тот, которого вы называете Черепком? Тот, который на руках ходит, учителям грубит и вообще самый недисциплинированный ученик?.. Да ты что, Дима, смеёшься?..

— Нет. Я вполне серьёзно. Я считаю, что, если мы дадим ему эту почётную нагрузку, он исправится.

— Что ж, возможно. Раз вы так считаете…

Елена Константиновна не ожидала, что дело примет такой оборот.

На другой день октябрята, не дождавшись, когда вожатый придёт к ним, сами прибежали в нашу группу после первого урока.

Вовка в это время ползал на четвереньках под партами. За ним с веником в руках гонялась дежурная по классу. Из-под парт доносился то собачий лай, то мяуканье. Октябрята с интересом наблюдали за этой сценой.

Наконец, Вовка, весь взъерошенный и растрёпанный, вылез.

— Это… Это ваш вожатый, ребята-октябрята, — отрекомендовала я и отошла в сторонку.

Ничуть не смутившись, Вовка поздоровался с каждым из октябрят за руку и сказал:

— Да, я ваш вожатый. Я вас буду воспитывать. И вы должны меня слушаться. Ясно? Иди сюда! — подозвал он мальчика Сашу. — Скажи, почему так гладко, а так нет? — И он провёл ладонью по его лицу от лба до подбородка и в обратном направлении.

Это была старая и не очень умная шутка, но Саша всё же вежливо улыбнулся и сказал:

— Не знаю.

— Тогда, может быть, дать вам, ребятушки, «солдатского хлеба»?

Это была ещё более старая и ещё более глупая шутка.

— Не надо! Не надо! — закричали октябрята и бросились наутёк.

— Это безобразие! — возмутилась я. — Разве мы для этого тебя назначили вожатым?

— Не вмешивайся, пожалуйста, — сказал Черепок. — Дети должны знать, что я не считаю себя вождём, я человек скромный, одним словом, «свой в доску», и вообще, это мой метод. Дальше всё пойдёт как по маслу.

И пошло как по маслу.

На другой день Черепок ушёл с последнего урока.

— Пойду организовывать младенцев, — сказал он старосте Вере.

Но не успел прозвенеть звонок с урока, как в класс к нам ворвались октябрята. И все вместе затараторили:

— Где наш вожатый?

— А мы его ждали-ждали целый урок.

— Он обещал нас на Владимирскую горку повести!

— Он сказал — будем на бутылках и на гребешках играть.

Мы не знали, как оправдаться. Когда на следующее утро Черепок явился в школу, его загорелое лицо красноречиво подтвердило наши подозрения.

— Я так и думал! — возмущённо вскричал Дима. — На Днепре был, на лодке катался?!

Ничего подобного! Я был с этими… с октябрятами… Так устал, так устал от этой ответственной нагрузки.

Чем ярче светило солнце и становилось теплее, тем Черепок стал чаще уходить на Днепр. Он пропускал уроки, хватал «неуды» и в ответ на упрёки учителей нахально оправдывался:

— Понимаете, у меня ответственная общественная нагрузка! Воспитание младшего поколения.

Мы возмущались Черепком, вызывали его на совет отряда, стыдили. И так мы были злы на него, что один случай, может быть не очень уж значительный, окончательно вывел нас из терпения. Черепок любил семечки. Он потихоньку щёлкал их на уроках, складывая шелуху в карман, на переменках, на улице, дома, — губы его постоянно были в движении. Как мы ни объясняли Вовке, что в стране объявлена культурная революция и щелкать семечки — это значит позорить пионерское звание — ничего не помогало. Вовка говорил, что это экономно и семечки заменяют ему обед, завтрак и ужин.

Как-то раз, на переменке, мы гуляли во дворе. По обыкновению, у Вовки карманы были набиты — в одном семечки, в другом — шелуха. Вовка прогуливался взад и вперёд, щелкая семечки и размышляя о том, под каким предлогом удрать с урока.

— Вова! — окликнула его октябрёнок Оля.

— Вова! — она стала перед ним, даже на цыпочки приподнялась, чтобы посмотреть ему в глаза, и тоненьким голоском пропищала:

— А разве пионеру можно есть семечки?

— Много будешь знать, скоро состаришься, катись отсюда, — рассердился Вовка.

Обиженная девочка убежала. Тогда Черепок сжалился, догнал её и насыпал полную горсть семечек.

— Видели, как она меня обожает? — спросил он нас.

— Да. Видели, — мрачно ответил Димка.

На этом педагогическая карьера Черепка закончилась. Мы освободили его от нагрузки вожатого октябрят и поставили ему на вид.

— Напрасно, — говорил Вовка. — У этих октябрят ни с кем не будет таких демократических отношений, как со мной. Лучшего вожатого вы не найдёте!

На экстренном совете отряда мы долго обдумывали вопрос: кого назначить вожатым октябрят?

Дима, наш суровый председатель, взял слово и, откашлявшись в кулак, сказал:

— Товарищи! Вы знаете, что международное положение сейчас очень напряжённое. Вы знаете, что Чемберлен послал нам ноту о разрыве дипломатических отношений. Капиталисты угрожают войной Советскому Союзу. Все свои силы и знания мы должны отдать укреплению обороноспособности нашей страны. Поэтому вожатым октябрят нужно назначить человека с военной подготовкой.

Мы все посмотрели на Сеню Линько. Он недавно начал заниматься в стрелковом кружке, кроме того, хорошо шагал в строю. Следовательно, именно его нужно было считать «человеком с военной подготовкой». Сеня покраснел от удовольствия, услыхав такую характеристику своей персоны, вскочил с места, и мы ещё не успели обмозговать это предложение, а он уже радостно кричал:

— Я согласен! Я начну военизацию. Я им покажу, этим октябрятам!

И начал. В отличие от Черепанова, Сеню обуревала жажда деятельности.

На другой день он созвал всех своих октябрят, повёл в зал и выстроил в ряд.

— Смир-ну-у! — оглушительно скомандовал Сеня, делая ударение на последнем слоге — «ну»… — Итак, я ваш вожатый! У нас должна быть железная дисциплина. Как в Красной Армии. Ясно?

— Ясно!.. — нестройно отозвалось несколько голосов.

— А теперь — направу! — снова загремел Сеня. — Раз-два, раз-два!

Ребятам это понравилось, и они весело шагали, потихонечку переговариваясь.

— Отставить разговорчики! — заорал Сеня. — На месте стой. Оля, выйди из строя!

— Я больше не буду, — бледнея, пролепетала Оля.

— На первый раз прощаю. Ну пошли, шагом марш.

Наконец, уставший от крика и вспотевший Сеня присел на низенькую скамейку. Ребята врассыпную бросились за ним.

— Кто нарушил строй? — гневно прокричал Сеня. — Встать на место и продолжать маршировку. Ать, два! Ать, два! — командовал он, сидя на скамейке, вытянув ноги. — Я уже закалённый, мне можно и отдохнуть немного. А вот вам нужно закаляться с детских лет.

На другой день Сеня с торжествующим видом сообщил нам:

— У меня дисциплинка — во! А как они меня боятся, если бы вы знали, просто дрожат от страха. Вы увидите, как я их закалю!

На очередном сборе он рассказал октябрятам о тайном революционном обществе в Китае, которое борется против богачей и капиталистов. Называется оно «Красные пики». Оказывается, в «Красные пики» не так-то легко поступить. Члены этого общества должны быть закалёнными и крепкими. Даже зимой, на холоде, новичок должен раздеться донага, облиться холодной водой и тут же выпить четыре-пять кружек холодной воды.

— К чему я это говорю? — спросил Сеня. — К тому, что вам нужно брать пример с членов общества «Красные пики». И тоже так закаляться.

— Мы боимся… — заплакали Оля и Поля.

— Отставить слёзы! — грозно крикнул Сеня. — Девчонок это временно не касается. А мальчики, то есть бойцы, я хотел сказать, должны сегодня же дома облиться тремя вёдрами ледяной воды. И сразу же выпить три кружки воды. На следующем сборе доложите мне о результатах. Ясно?..

— Ясно! — не очень дружно отозвалось несколько голосов.

Через несколько дней к заведующему школы явились мамы двух октябрят — Саши и Пети. Они кричали так, что в вестибюле и в группах звенели окна.

— Безобразие! Возмутительно! Мы будем жаловаться в наробраз.

— Мой Сашенька лежит с ангиной.

— А у моего Петеньки грипп. Температура 37,8.

— Саша сказал, что в школе ему велели вылить на себя четыре ведра воды.

— А Петенька пил воду. Кружками из крана. Он потом мне рассказал…

Елена Константиновна прибежала к нам в группу и устроила скандал Сене.

— А ты-то сам обливаешься ледяной водой? — возмущалась она.

— Я и так закалённый, — пролепетал Сеня…

Вся его военная спесь исчезла. Он перепугался не на шутку. Но Петя и Саша, как говорят, слава богу, выздоровели.

Сеню мы единогласно освободили от работы вожатого октябрят.

В третий раз мы подбирали кандидатуру вожатого для октябрят.

— Я думаю, — сказал Дима, — это должен быть человек с солидной политической подготовкой. Что нужно октябрятам? Им нужно политическое образование.

Дима не должен был называть фамилии человека с солидной политической подготовкой. Совершенно ясно было, кого он имеет в виду. Кого же другого, как не Лёню Царенко, редактора газеты «Красный школьник» и знатока эсперанто. Его ораторское искусство хорошо испытала на себе вся школа. Лёня мог закатить речь по любому поводу и говорить без остановки.

— Я буду всеми силами, — пообещал нам Лёня, — добиваться того, чтобы октябрята меня уважали.

Когда Лёня пришёл к октябрятам знакомиться, они играли в кошки и мышки.

— Поиграем мы в следующий раз, а сейчас я вам прочту доклад о текущем моменте, — сказал Лёня.

Ребята уселись, Лёня поправил сползающие на нос очки и начал доклад.

— Гегемония… диктатура… пролетариат… Макдональд, Чемберлен, дипломатическая нота… — сыпал он, как горохом из мешка, увлечённый своим красноречием. Что касается слушателей — о них нельзя было этого сказать. Оля и Поля вынули из сумки «жулики», выковыривали из них изюм и складывали изюминки на кучку. Саша и Петя играли в крестики и нолики, а остальные, положив друг другу на плечи головы, спали.

— Ты поняла мой доклад? — передохнув, спросил Лёня у Поли.

— Гармония… — радостно улыбнулась Поля.

— Я тоже хочу галмонию, — поддержала Оля.

Лёня не слыхал ответа. Вообще, у него была такая черта, — слушал он только себя.

— Вот и хорошо, — похвалил он девочек. — Если вы будете слушать внимательно мои доклады, то скоро придёте на смену нам, старым, утомившимся борцам — то есть пионерам.

Воодушевлённый своей деятельностью, Лёня сообщил нам, что октябрята относятся к нему с огромным уважением.

Мы не разделяли Лёниной уверенности. Наоборот, мы замечали, что малыши как-то сторонятся Лёни, а когда он обращается к ним, лица у них делаются постными и скучными. А вот когда появляется в школе наш старший вожатый Коля — октябрята тут как тут! Облепят его со всех сторон, на шее виснут, за пуговицы его кожаной куртки держатся и, как галчата, галдят.

— Товарищ Коля! Посмотри, какие мы картинки вырезали…

— Товарищ старший вожатый, а я самолёт сделал. Настоящий, из картона… Показать?

— Товарищ Коля! А у дяди Будённого усы досюда?.. Правда? Длинные-предлинные.

— А я песенку выучила!

Нам из-за октябрят просто невозможно было протиснуться к Коле.

Однажды Коля сказал Лёне:

— Скоро Первое мая. Нужно лучших октябрят передавать в пионеры.

— Они ещё недостаточно политически выдержаны, — возразил Лёня. — Я должен им прочесть ещё четыре доклада, провести три политигры и потом экзамен. У меня так запланировано.

Но Лёнины планы были нарушены самым неожиданным образом.

Перед днём Первого мая Коля созвал совет отряда.

— Я прошу поставить вопрос о принятии лучших октябрят — Саши, Пети, Оли и Поли в пионеры, — сказал Коля.

Двери открылись, и друг за дружкой вошли октябрята. Саша держал в руках какой-то рулон. Не дав нам опомниться, он развернул этот рулон и прикрепил его к доске. Это оказалась стенгазета. И какая злая, насмешливая, колючая! Сеня чуть не заплакал от досады, когда увидел карикатуру на себя: он сидит, развалившись на скамейке, и командует: «Ать-два, ать-два…»

Черепок, увидев себя с чернильной татуировкой на руках, и лицом, облепленным семечковой шелухой, растерянно произнёс:

— Смотри. Похоже…

Потом насупился и сразу протянул руку к стенгазете, чтобы сорвать её. А Лёня, узнав себя, покраснел и сказал, что ничего остроумного в этом не видит.

— Спокойно! — произнёс Коля своё излюбленное слово. — А теперь ребята-октябрята расскажут вам, как они подготовились к поступлению в пионеры.

Саша, Петя, Оля и Поля выстроились в ряд и по очереди стали рассказывать нам законы и обычаи юных пионеров. Оля рассказала, что такое пионерский салют и почему мы поднимаем его выше головы.

— Потому что интересы рабочих стран всего мира для нас превыше всего. Ясно? — спросила она Лёню. Изумлённый Лёня открыл рот. Ведь он об этом ничего не рассказывал малышам. Откуда они всё знают?

— Да откуда они всё знают? — уже вслух стали мы удивляться. Ведь по сути у них не было вожатого.

А Коля сидел в сторонке и улыбался. И вдруг нам всем стало ясно. Был у них вожатый, у ребят-октябрят. Да ещё какой хороший!