Сима колдовала на кухне. За целый месяц безделья она даже соскучилась по кулинарии, и потому готовила нечто изысканное, со всевозможными ингредиентами.

То есть эти самые ингредиенты не пришлось покупать, а надо было всего лишь набросать в кастрюлю предварительно обжаренные кусочки полузасохших, заветрившихся в холодильнике колбас, ветчины и даже остатки курицы-гриль, которую на днях приносила забежавшая к ней Зоя. Курица была вкусная, но большая, размером, пожалуй, с небольшую индейку, так что за один присест даже семейство Назаровых не смогло ее одолеть…

Она переложила мясную нарезку в кастрюлю, а на сковороду выложила нарезанный полосками лук и морковку. Можно было бы открыть банку с солеными огурцами, но Сима предпочитала в солянку вместо огурцов добавлять сок лимона. У каждого кулинара свои секреты.

Блюдо называлось «солянка», и каждый раз имело какой-то иной привкус, потому что составляющие его компоненты назывались «то, что завалялось в холодильнике».

— Что там у тебя может заваляться? — насмешливо интересовалась Зоя. — Дети растут, всегда голодные…

— Всегда, да не всегда, — отмахивалась Сима. — Они предпочитают что-нибудь свеженькое, а кусок сырокопченой колбасы могут гонять по холодильнику целый месяц.

— Для меня это тайна, покрытая мраком, — задумчиво проговорила Зоя. — Насколько я знаю, мои доходы даже превосходят твои, но ты ухитряешься при этом так питаться, как я, например, не всегда могу себе позволить…

— Вот именно, питаемся мы хорошо, а вот чтобы одеться помоднее, мне приходится так изворачиваться… Вон порой даже курсовые студентам политеха черчу. Лера за переводы берется. Лешкиных алиментов ждем как манны небесной… Конечно, с Володькой было не в пример легче…

Зойка посмотрела на нее соболезнующе:

— Зато теперь твоей Вере не в пример легче! Ты, Назарова, совсем спятила. Такого мужика из дома прогнать.

— Не обсуждается! — коротко сказала Сима — подцепила фразу из американских боевиков. — Ты лучше скажи мне, как там Дина.

— А она мне не звонит, — обиженно сказала Зойка, — и все потому, что я пыталась ей посоветовать…

— Знаю, как ты пытаешься. Берешь за горло и душишь.

— Душу, — согласилась та, — но я же хочу как лучше! Я же люблю вас, дурехи! А молча смотреть, как вы сами себе жизнь портите, у меня просто сил нет!

— Кто может знать, как лучше другому, — философски заметила Сима.

— Распалась наша дружба, — подвела итог подруга. — И ради чего? Ради того, что никогда не произойдет!

— Не поняла, — подняла брови Сима.

— А тут и понимать нечего. Не получит она своего Профессора, зря только нервы тратит! Он и в самом деле симпатяга — я на всякий случай пошла посмотрела. Студенты его любят. Жена наверняка тоже… Правда, детей у них нет, но для этого ему лучше сойтись со студенткой, а не со старой бабой!

— Дина — старая?

— Так-то не старая, а чтобы рожать — не молодая!

Сима мешала солянку и задним числом удивлялась: чего Зойка так злится? Завидует тому, что Дина ничего не боится? Сама Зойка тоже как-то влюбилась. Пару лет назад. И мужчина был разведен. Но она сказала тогда:

— От добра добра не ищут! — А подумав, добавила грубее: — Хрен на хрен менять — только время терять.

Сима решила, что она нарочно произносит эту пошлую поговорку, оправдывая свой ход назад. Менять устоявшуюся обеспеченную жизнь неизвестно на что ей не хотелось. Для этого определенная смелость нужна. А вернее, настоящая любовь, ради которой можно чем-то и поступиться.

Для солянки, однако, не хватало фасоли, и Сима послала в магазин Алексея, первого, кто попался ей под руку, и тот принес ей банку натуральной фасоли — «Казачьи разносолы».

Солянка была уже готова, осталось заправить ее зеленью — в огороде у Серафимы этим летом уродился укроп, и она никогда не забывала добавить его в очередное блюдо.

— Это полезно! — заявляла она в ответ на робкие сетования своих домашних, утверждавших, будто они все пропахли этим дурацким укропом.

И тут зазвонил телефон. Серафима резала хлеб, потому, привычно прижав трубку к плечу, она поинтересовалась:

— Алло, кто звонит?

— Это я, Михаил, — ответили ей с некоторой заминкой.

Михаил? Какой Михаил? В запарке она даже не сразу сообразила, кто это и почему звонит ей домой.

— У вас опять проблемы?

— Проблемы, — согласился он поспешно.

Сима на мгновение задумалась: одно дело, когда Михаила в дом приводил Володька. Приводил и уводил, а в каком качестве заявится он в дом к женщине, которая теперь живет одна? Как ей вести себя с ним?

— Вы солянку едите? — спросила она.

— Что? — не понял он.

— В общем, приходите. Но если хотите успеть к ужину, поторопитесь.

Наверное, Михаил удивился, что Сима его торопит, но она не любила, когда гость опаздывал к столу. Не ждать же им четверым, когда в дом чужой дядя заявится!

К столу собрались все. После того как Серафима почти месяц проторчала в своей спальне и ее домашние были не то что предоставлены самим себе, но соскучились по домашнему очагу, по веселой атмосфере ужинов и завтраков выходного дня, они подтягивались теперь к оговоренному ею часу.

— Чтобы в семь тридцать вечера были дома! Кто не успел, тот опоздал.

— Что, и его не накормят? — интересовался младший сынок.

— Будет есть сам, и то, что останется. Как в санатории. Дежурное блюдо.

А сегодня у них еще и должен появиться гость.

— Опять! — фыркнула Лера, заметив, что Сима выставляет пятый прибор.

— Что значит — опять? — возмутилась Сима; до чего распустились эти деточки!

— «Что-то давно никого не было», — Лера хочет сказать, — смягчил мамин рык Лешка.

В отсутствие будущего гостя, конечно. А пока Кирилл был отправлен матерью открыть калитку.

Дня три никто не приходил, а детки уже ехидничают. И что плохого, что у Симы открытый дом, в который с удовольствием приходят друзья?

— Вот погодите, — с ехидцей заметила она, — скоро дожди зарядят, слякоть начнется, сами будете ныть, почему в гости никто не приходит!

Михаил явился с таким огромным тортом, что дети, кажется, тут же переменили свое мнение о вреде гостей.

— Присаживайтесь к столу, — сказала Сима, как всегда, не спрашивая, хочет он есть или нет.

— Да вообще-то я уже ел… — несмело начал Михаил, но Сима его перебила:

— Извините, но у нас обычай: гостя кормить. Мы даже и не спрашиваем, ел он или не ел. Все равно то, что у нас, он нигде не попробует.

Кирилл хихикнул, но осекся: а то мать еще подумает, что он сомневается в съедобности ее фирменного блюда.

— Ну, раз обычай, — согласился Михаил, усаживаясь со всеми за стол. А потом, увлекшись, так приналег на солянку, что незаметно для себя начал даже урчать, как их кот Тишка. — До чего вкусно!

Назаровы переглянулись: интересно, когда это он «уже ел»? Вчера, что ли?

Дети быстро доели солянку и стали с нетерпением посматривать на гостя, который никак не мог доесть свою порцию. Серафиме даже стыдно стало за них: можно подумать, этих деточек она не воспитывает! Или их не кормит. Ждут, когда подадут сигнал: «К торту приступить!»

Может, оно и к лучшему. Быстро попьют чай и, умиротворенные большим количеством сладкого, отправятся по своим комнатам.

Торт таял во рту. Даже Валерия, которая обычно остерегалась есть торт — из-за сладкого она поправилась на целый килограмм! — попросила добавку. И отправилась к себе с блюдечком в руках — доедать за компьютером. Серафима не стала делать замечания. Ей самой не терпелось узнать, с чем пожаловал к ней приятель Володьки. Во всяком случае, не уговаривать же Серафиму принять Сумятина обратно!

Она ли не знала своих детишек? Поспешили разойтись, в надежде, что Сима не станет оставлять кого-то из них — убирать со стола посуду, а потом и мыть ее.

Не стала. Странно, что едва она поднялась из-за стола, чтобы сложить грязные тарелки в раковину, как Михаил остановил ее:

— Позвольте, я помогу вам? Я же знаю, вам только недавно сняли гипс.

— Недавно? Уже больше месяца прошло. К тому же все зажило, как на кошке, — сказала она, внимательно глядя ему в глаза.

Предисловие заставляло задуматься. Можно подумать, кто-то снабжает его информацией о Серафиме. Володька, с той поры как она отправила его с Верой, в доме не появлялся. Значит, он сам поинтересовался? У кого?

Но потом сама же над собой мысленно посмеялась: подумаешь, бином Ньютона! То, что гипс снимают через месяц, и так каждому известно.

Можно было бы его спросить. Прямо, в лоб, но не хотелось его смущать. Михаилу явно от нее что-то нужно. Иначе он бы так и сказал:

— Я зашел вас проведать.

Кстати, он перед ней все еще робеет, всё зовет на вы, а она его — на ты… Где-то в шкафчике завалялось полбутылки коньяка. Володька в отличие от многих других алкоголиков не подбирал по дому недопитый алкоголь, а всегда покупал в магазине…

Лимона в холодильнике больше не нашлось, остававшаяся половинка пошла на солянку, и Сима порезала апельсин, поставила на стол остатки торта — кто сказал, что он большой? — при этом поглядывала на несколько напряженную спину Михаила, который мыл составленную в раковине посуду. Причем делал это сноровисто, значит, не в первый раз приходится мыть, он это не напоказ делает, а и в самом деле считает, что Серафима еще недостаточно здорова…

Ладно, она позволит себя пожалеть. Тем более раз у него к Серафиме дело, пусть заранее отработает услугу, которую она ему окажет.

Сима села на кухонном диванчике, привычно вытянув вперед ногу, как если бы она все еще была в гипсе.

Теперь он вытирал посуду, чего в доме Назаровых не делали. Посуду просто укладывали в сушилку, и все.

Делал он это не очень быстро, как будто оттягивал время. Да что с ним случилось?!

— Сима… — Он осторожно присел на край диванчика, и она усмехнулась про себя: как маленький мальчик перед строгой учительницей. Неужели она производит впечатление такой серьезной, неприступной особы?

Если это так, то ничего хорошего. Она всегда располагала к себе мужчин скорее доверительностью и открытостью. Не то чтобы обликом своего парня, а просто женщины сердечной и понимающей…

Но чего гадать, можно же просто спросить.

— Миша, — не дожидаясь, пока он полностью освоится, начала говорить она, хотя следовало бы потерпеть, пока он сам осмелится сказать, — у вас что-то случилось и вы думаете, что я смогу вам помочь?

Поневоле и она стала держаться с ним официальнее. Как аукнется, так и откликнется.

— Случилось, — согласно кивнул ее нежданный гость. — Я влюбился.

— Так это же хорошо!

— Не совсем, — мрачно пробурчал он, — если учесть, что эту женщину любит мой друг.

— А она?

— Что — она? — Теперь он уставился на Симу, не отводя глаз, так что она даже почувствовала неловкость. Какой-то неадекватный мужик.

— Ну, она кого из вас любит?

— Это неизвестно.

Сима, не выдержав, расхохоталась.

— Но от меня-то что вы хотите? Чтобы я с ней поговорила? Или с вашим другом?

— Ну вот, я так и знал, что все запутается! — вздохнул Михаил. — Вы действуете на меня, как дудочка факира на змею.

— Лестное сравнение… Но в любом случае вам, как я думаю, нечего бояться. Вы с виду настолько положительны, что любая женщина, конечно же, выберет вас. По крайней мере я так думаю…

Опять возникло молчание, в течение которого Сима еще раз оглядела Михаила, то ли погруженного в раздумья, то ли пытающегося выйти из ступора.

Однако до чего он хорош! Когда он приходил в первый раз, это был совсем другой человек… Но с другой стороны… Что-то ее вдруг встревожило. Теперь, не спеша, она увидела в Михаиле еще что-то. Никакой одеждой и прической этого не исправишь, как ни старайся! Чего — этого? Опасности, которая исходит от этого мужчины.

Он поднял голову и опять посмотрел на нее долгим взглядом. Что за тягомотина! Просто какой-то нудный толстый роман, который Серафима вынуждена читать, потому что ничего другого под рукой нет.

Она почувствовала опасность? Какая глупость! Ничего опасного в нем нет и быть не может! Уж Володька рассказал бы об этом еще в прошлый раз. Или не привел бы его в дом.

Да и вообще, придет же в голову такая глупость. Видимо, так на нее подействовал слишком сладкий торт. Не надо было есть его так много.

— Я сказала что-нибудь не то?

Он взглянул на нее даже с некоторой досадой.

— Сима, как вы не понимаете, речь идет о вас!

— Приехали, — теперь смутилась она. — А ваш друг, надо понимать, Сумятин?

Михаил кивнул.

— Тот самый, который в настоящее время живет с моей подругой Верой?

Она нарочно сказала открытым текстом, потому что экивоки ей изрядно надоели. А то странно в связи с этим обстоятельством выглядит упоминание о ней как о женщине, которую любит этот самый Сумятин.

Мужчина смешался: она думала ему помочь, а вышло, что лишила приготовленной реплики. Теперь ему надо было перестраиваться и опять собираться с духом. Такое впечатление, что Михаил никогда прежде не влюблялся и вообще имел крайне малый опыт в общении с женщинами.

— Он говорит, что вы сами его выгнали.

— А почему — не говорит?

— Говорит… Вам не нравилось, что он пьет.

— А другим женщинам нравится, — усмехнулась Серафима. — И этим я выбиваюсь из общего ряда.

— Ну зачем вы так? Просто войдите в мое положение: я люблю женщину, которую… которая…

— Которой! — подсказала Сима.

Он тоже засмеялся, глядя, как она в смехе запрокидывает голову и какие у нее ровные белые зубы.

— Итак, я вошла в ваше положение, но все равно не понимаю, что вам от меня нужно.

— Любви, конечно! — Казалось, он оскорблен в своих лучших чувствах.

Она покачала головой и вздохнула:

— Увы!

— И это все, что вы можете сказать?

— Похоже, я исчерпала лимит своих любовей. Это слово вообще не вызывает в моей душе никакого отклика. Раньше только в американских фильмах говорили: займемся любовью, а теперь уже и в наших. Так что с этим словом ассоциируется у меня только секс.

— Наверное, вы правы, — неохотно согласился он, — но я могу надеяться… черт, опять глупо звучит! Но вы ведь могли бы, к примеру, провести со мной выходной день? Как вы смотрите на то, чтобы поехать вместе с моими друзьями на природу? В субботу одному из них исполняется тридцать пять лет. Грех не отметить. Поехали, а? Вам понравится. Друзья у меня веселые, их женщины доброжелательные и будут только рады моему выбору… Я имею в виду, будут рады познакомиться с женщиной, которую я… — Он взглянул на нее и улыбнулся: — Представляю, какое у вас сложилось мнение обо мне: человек двух слов связать не может, а сам — один из руководителей солидной фирмы. Но вы на меня так действуете.

— Да, я помню, как дудочка на змею… То есть в моем присутствии вы столбенеете и теряете дар речи?

— Типа того.

Она задумалась. Опять судьба, словно в насмешку, подсовывает ей решение проблем и при этом не оставляет времени подумать. Только скажи «да» этому, по сути дела, чужому человеку, и на другой день он переберется в ее дом с вещами и будет давать ей деньги на хозяйство, так что Симе не придется ломать голову, кого первого из детей одевать, а кто еще потерпит.

Симпатичный молодой мужчина… Излишне молодой для нее… Смешно, разве можно быть молодым излишне?

— А сколько вам лет?

— Мне тридцать пять. Скоро исполнится.

— Моя дочь спустя два месяца после дня рождения тоже стала говорить, что ей скоро девятнадцать…

Сима уже открыла рот, чтобы отказать Михаилу: что-то у нее начался период молодых мужчин, и каждый последующий будет теперь моложе предыдущего? Неужели она начала комплексовать из-за этого? Четыре года, такая ли уж большая разница в возрасте? Наверняка подруги начнут посмеиваться над ней. Мол, еще немного, и она сможет быть для своих мужчин заботливой матерью…

— Ладно, поеду, — сказала она назло самой себе, потому что не любила самоуничижения. — В самом деле, нужно расслабиться, а то в последнее время в моей жизни произошло слишком много событий. Причем далеко не самых радостных.

— Конечно, надо расслабиться, — обрадовался Михаил. — Так я заеду за вами послезавтра?

То есть в субботу. А что, ребятишки у нее уже достаточно большие. Вон даже Кирилл умеет кое-что готовить. По крайней мере охотно варит себе пельмени из пачки. Тут уж особого ума не нужно.

— А обращаться друг к другу мы так и будем на вы? — не удержавшись, ехидно спросила она.

От ее согласия Михаил сразу приободрился, на глазах обрастая уверенностью.

— Ну, до субботы у нас еще бездна времени. По крайней мере мы могли бы выпить на брудершафт.

Он протянул руку за бутылкой, которую Сима выставила на стол, но отчего-то забыла предложить, разлить коньяк по рюмкам. Сейчас представился повод.

Когда он потянулся губами к ее губам, внутренний голос Симы хихикнул: «А что, он и в самом деле очень симпатичный мужчина. Еще один повод заставить некоторых приятельниц завидовать. Что-нибудь вроде: где она находит таких красавчиков? И говорить между собой: это при трех-то детях!»