Сима опять лежала в постели без сна. Последнее время с ней это случалось все чаще. Вернее, сегодня она спала минут двадцать, но при этом ей приснился такой страшный сон, что Сима проснулась с бьющимся сердцем и теперь не могла заснуть, раздумывая: включить свет и почитать или выпить валерьянки и снова попробовать заснуть. Ей же завтра на работу.
Приснилась ей Дина. Во сне ее убивали. Сима не видела, кто это делал, но почему-то стояла в бездействии и смотрела. Лицо у Дины было все в крови, а рот беззвучно открывался, и в нем не было зубов!
Но Дина и так в больнице. Чего же им еще надо?! Кому — им? Не ее же Александру, которого арестовали за нанесение жене и гражданину Сергею Лозовскому тяжких телесных повреждений?!
У Симы было такое ощущение, будто некто злорадствующий и наблюдавший прежде за ее жизнью издалека вдруг приблизился так, что было слышно его дыхание.
Определенно, Серафима сломала не только ногу, но и заспала еще пару извилин, месяц провалявшись дома.
Открытие, сделанное ею походя — она живет не так, как надо, и делает ошибки сплошь и рядом, — привело ее к бессоннице. А между прочим, с каждым днем остается все меньше времени для того, чтобы исправить допущенные ошибки или хотя бы постараться больше их не допускать.
Вот, например: что плохого сделал ей Александр Романов, муж Дины? Почему она не подумала о нем, когда помогала подруге? Сколько раз они встречались за одним столом, вместе ездили на природу и всегда при этом оставались добрыми приятелями… За сколько грехов Симе еще придется расплачиваться?!
А с другой стороны, как бы она могла себя повести в той ситуации? Прийти к нему и предупредить, что жена пошла вразнос?
Сима не видела Александра месяца полтора, но вполне представляла себе его чувства. Они обе сбросили его с весов. Вернее, решили, что он и так не пропадет. Ошибочка вышла.
Но Дина — понятно, у нее была любовная эйфория, но Серафима-то! Совсем разучилась прогнозировать результат. Фея убогая.
Она представила, как изумились случившемуся Сашины родные и друзья. Рассудительный, спокойный человек, почти рафинированный педант, вдруг будто с цепи сорвался. Наверное, именно про таких в народе говорят: в тихом омуте черти водятся.
Ударить жену! То, что он избил любовника, еще можно понять, но поднять руку на женщину…
Эй, что за патетика! Он должен был взглянуть на них, предававшихся греху прелюбодеяния прямо на супружеской постели, и тихонько закрыть дверь?
Определенно, сегодня Симу тянет на что-то книжное. На слезливую мелодраму, в которой обманутый муж самое большее что мог сделать, так это собрать чемодан и, уходя, хлопнуть дверью, а он решил разобраться. Сразу с обоими.
Все-таки легкомысленность женщин в таких вопросах проистекает от того, что они считают мужчин неспособными на глубокие переживания. Подумаешь, жена изменила! А он уйдет и найдет другую… Якобы даже обрадуется: вот он, повод уйти из семьи.
— Я подам на развод, — сказала Дина, когда передавала навестившему ее следователю заявление о том, что ни она, ни гражданин Лозовский не имеют претензий к гражданину Романову.
Заявление для подписи носила Сергею медсестра. Все отделение травматологии было в курсе их романа, и сочувствовали, как ни странно, всем троим. Любовникам — они не виноваты, сердцу не прикажешь! И мужу, который сражался за свою семью и потому навалял предательнице и ее хахалю. Пусть скажут спасибо, что вообще не убил!
Александра к тому же не хотели выпускать, так что — цирк, да и только! — Дине пришлось давать взятку следователю за то, что он закроет дело. Все-таки, как ни крути, а это муж, с которым прожили вместе больше девятнадцати лет. Точнее, в этом году Романовы собирались отметить двадцатилетний юбилей.
— Сашка сказал, что из нашей квартиры он не уйдет. Мол, мы вместе с ним ее приобретали, — жаловалась Дина, когда Сима приходила к ней в больницу, — а ему идти некуда. И если я не хочу видеть каждый день его рожу — дословно так и сказал! — могу уйти со своим любовником на квартиру.
И в самом деле, когда-то в начале семейной жизни Романовым, как молодым специалистам, дали на двоих однокомнатную квартиру, а потом уже, когда у них родился ребенок, они приобрели трехкомнатную. Кстати, по случаю, не очень дорого, но еще лет пять выплачивали долги, которые в спешке набрали у друзей и знакомых…
— Ну и где вы со своим Сережей будете жить? — между прочим интересовалась Сима.
— Придумаем что-нибудь, — беззаботно махала рукой ее травмированная подруга. — Вначале, думаю, будем снимать квартиру, а потом купим что-нибудь.
Несмотря на болевшие сломанные ребра и прочие переломы, Дина была на удивление весела и беспечна.
Сергея выписали на неделю раньше Дины, и та радовалась, что сердечный друг так легко отделался.
— Это я во всем виновата, — твердила она. — Могла же что-нибудь придумать. Снять, к примеру, номер в той же гостинице… Но все хорошо, что хорошо кончается…
Говоря об этом с Симой, она вдруг запнулась о какую-то свою мысль и помрачнела.
— Вот только почему он не зашел ко мне, когда его выписывали? Даже странно…
— Наверное, все объясняется просто: из больницы его забирала жена. Может, с детьми…
— У них нет детей, — сухо поправила Дина, как будто забывчивость подруги в таком важном вопросе казалась для нее чуть ли не кощунственной.
— Но и присутствие его жены тоже достаточно уважительная причина, — мягко проговорила она, мельком подумав, что, вот так подставляя свою грудь под амбразуру, всегда можешь получить если и не пулю, то ядовитую стрелу.
— Не понимаю я таких женщин, — раздраженно проговорила Дина. — Уж наверное, ей расписали во всех подробностях, при каких обстоятельствах ее муж попал в больницу, так нет, опять хватает его своими цепкими руками, опять не хочет отпустить от себя!
«Может, потому, что он и сам не хочет «отпускаться»?» — подумала Серафима, но вслух произнести это поостереглась.
Но когда через неделю в больницу пришел муж Дины Саша и при этом сам бегал по врачам, брал какие-то выписки, подруга, позвонившая Симе с просьбой забрать ее из больницы, заботам мужа подчинилась.
А Симе при этом еще и досталось от Александра.
— Ты-то что тут делаешь? Цирка ждешь? Так его не будет!
Нашли крайнего. Правильно говорят: свои собаки грызутся, чужая не встревай. Теперь уже не только Дина на нее обижается, но и ее муж.
Против ожидания он вовсе не отступился от своей грешной жены! Мало того что он каждый день навещал Дину в больнице, он и приехал за ней на своей машине, ничего не видя в том особенного. Наоборот, всем своим видом он говорил: вы можете думать обо мне все, что вам заблагорассудится! Меня это совершенно не волнует. В конце концов, это моя жена, и я сам буду решать, прощать ее мне или не прощать!
Да и сама Дина, кажется, не видела в этом ничего странного. То есть недавно осуждала жену Сергея за то же, за что своего мужа не винила. Держится, хватает своими цепкими руками, значит, есть причина.
Зато потом, дня через два после того, как Дина вышла на работу, она среди дня вдруг позвонила Симе и, захлебываясь от рыданий, стала просить, чтобы та срочно ушла с работы, потому что им необходимо встретиться. Сима едва упросила ее подождать до перерыва, а потом кланялась в ножки главному инженеру, чтобы в случае чего — должен был прийти один из самых важных заказчиков — он смог ее прикрыть, поговорить с ним сам.
— Что-то случилось? — осторожно спросил Иван Матвеевич.
— Случилось. У подруги какая-то беда. Рыдает и просит встретиться. Я, конечно, постараюсь уложиться в обеденный перерыв…
— Не спешите, — заботливо проговорил главный инженер, — за пару часов ничего на нашем любимом производстве не случится. — И, помедлив, спросил: — Случайно, это не та подруга, к которой вы все время ездили в больницу?
Сказать, что Сима удивилась, значит, ничего не сказать. С губ ее рвалось: что, откуда вы знаете? Но с другой стороны, выяснять это — можно и завязнуть в выяснениях, а она торопилась.
Только сказала, как будто главный, само собой разумеется, был в курсе всех ее дел:
— Та самая.
Лучше вот так коротко, не давая ему никакого шанса. Ведь он же ждет, что она начнет его расспрашивать.
— Вы знаете номер моего мобильного телефона?
Спросила так, на всякий случай.
— Естественно, — не стал скрываться он.
— Тогда мне не о чем беспокоиться: наше дело в надежных руках.
Он несколько замедленно кивнул, будто ожидая от нее какого-то подкола, но не дождался.
Сима торопливо шла к автобусу, мысленно сетуя, что так и не собралась купить себе машину. Хоть самую маленькую. «Хонду» там или «фольксваген»… А что, и помечтать нельзя?
Дина ждала ее у входа в кафе, от нетерпения перебирала ногами. Прикладывала платок к глазам и нервно озиралась. Как будто кто-то следил за ней.
— Это такой кошмар, такой кошмар! — повторяла Дина, когда подруги усаживались за столик в кафе «Меридиан», где они часто бывали и чью кухню любили за вкус и демократичные цены.
Сима оглянулась по сторонам — на них уже обращали внимание — и сжала локоть подруги. Та ненадолго понизила голос, но, забывшись, опять стала громко причитать:
— Я не переживу этого!
Но при этом что-то в ее голосе убедило Симу, что Дина говорит так скорее по привычке. В уме она создала свой собственный образ горюющей… жены? Просто женщины?.. Нет, не брошенной любовницы, этот образ она, несмотря ни на что, отринула.
Между тем Дина вынула из сумочки сигареты и дрожащей рукой попыталась прикурить от зажигалки.
— У нас не курят! — тут же появился перед их столиком официант.
— Ах да, простите, я машинально!
Дина спрятала сигареты в сумочку и посмотрела на Симу с ожиданием, чему та удивилась. Вроде это Дина звала ее для разговора.
— Я ужасно выгляжу, да? Глаза, наверное, опухшие, красные. После рева я всегда ужасно выгляжу. — Она прерывисто вздохнула. — Хотя, если разобраться, я стала участницей фарса, который почему-то называла любовью двух близких людей.
— А нельзя подробнее? — спросила, не глядя на нее, Сима, рассматривая меню, которое принес им официант. — Грибы будешь?
— Буду! — кивнула Дина и проговорила с ожесточением: — Так ты готова меня выслушать?
— Готова, почему нет, у меня уши не заняты.
— Считаешь, я собираюсь пичкать тебя какой-то ерундой? Потому и ерничаешь.
Сима удивилась:
— У меня и в мыслях такого не было. Ты не нервничай. Просто вспомни, я всегда была и буду на твоей стороне, что бы ни случилось.
— А я уже подумала, что ты стала жалеть моего Сашку.
«Моего»! Непонятно, откуда и куда дует этот шальной ветер.
— Между прочим, я так и не услышала сути. Не можешь подобрать слов или считаешь, что я тебя не так пойму?
Дина в какой-то момент вдруг поникла, ее воинственность на глазах сползла с нее, будто панцирь краба при линьке. Серафима видела такое однажды в большом морском аквариуме. Панцирь с краба упал, и под ним обнаружилось живое розоватое мясо. Ей даже стало не по себе, словно она невольно подсмотрела некий интимный процесс, для чужих глаз не предусмотренный. Дину ей стало жалко.
Вот чего они друг перед дружкой будто спектакль разыгрывают? Но и Дина прониклась тем же настроением, потому что выпалила уже безо всякой подготовки:
— Представляешь, сегодня идет он из столовой с женщинами своего факультета. Увидел меня и спрятался за одну из них. Так глупо, по-детски, и так обидно!
Она судорожно вздохнула, втягивая внутрь подступившие к глазам слезы.
— А тебе не показалось? — осторожно спросила Сима.
— Хотела бы я ошибиться, — прошептала Дина.
— Ты его окликнула?
— Нет, я прошла мимо и сделала вид, что-таки его не заметила.
— А почему? Почему ты не подошла и не поздоровалась? И не назвала его каким-нибудь интимным словечком вроде Лапусик или Медвежонок?
— Хочешь сказать, если твой… друг поступает… как скотина, ты должна ему уподобляться?
— Ах, какие мы благородные! — рассердилась Сима и тут же оборвала себя: имеет ли она право осуждать подругу? Попробовала бы себя представить на ее месте. Очень мало на свете женщин, которых никто никогда не предавал. Но и тех, что в подобных ситуациях ведут себя достойно, вряд ли большинство… К тому же Дина ведь его любит. Как же она, бедненькая, это все переносит?
— Не смотри на меня с такой жалостью! — вспыхнула Дина. — Честное слово, будто я калека.
— Представляю, какой это для тебя удар.
— Не представляешь, — сухо проговорила Дина; ее лицо как-то дернулось, будто она собиралась не то зарыдать, не то сбросить надоевшую маску, которая стискивала лицо и не давала эмоциям вырваться наружу. По крайней мере отобразиться на нем.
— Погоди, если тебе неприятно мое присутствие…
— Я такого не говорила.
— Но ты попросила меня приехать, а теперь разговариваешь так, будто я перед тобой виновата. Считаешь, я должна была тебя отговорить?.. То есть думаешь, у меня бы это получилось?
— Конечно же, нет, — выдохнула Дина и неловко погладила Симу по плечу. — Просто ищу виноватого, неужели непонятно? А ты как раз рядом.
— Куда ты пойдешь сейчас?
— Домой, куда же еще? — Дина устало улыбнулась, словно ей предстояло нести на плечах огромную ношу. — Скоро придет с работы Саша, а у меня в холодильнике шаром покати.
— Саша… Хочешь сказать, что ты возвращаешься к мужу?
— Вообще-то я от него и не уходила. Вон даже любовника к нему привела.
— Он тебя простил?
— Простил. Целую теорию выстроил. Мол, женщины тоже боятся старости, потому и бегут навстречу новой любви… И что он тоже в этом виноват. Забыл о том, что женщине нужно уделять внимание, даже если ты женат на ней целых двадцать лет. Долго говорил. О кризисе среднего возраста. И что он бывает не только у мужчин… У тебя-то как дела?
— Нормально, — бесшабашно ответила Сима; пусть, как и прежде, думает, что у нее нет никаких проблем.
Она могла бы рассказать Дине, что и ей достались побои, хотя она и вполовину не была так же виновата перед тем, кто ее бил.
Вопреки опасениям, что Михаил станет ее преследовать, он не появлялся и даже не звонил. С одной стороны, она этому обстоятельству порадовалась, а с другой — удивилась: а как же угрозы ее не оставлять? Он не похож на человека, который о своих обещаниях забывает…
Дина ничего этого не знала, да и знать не хотела. А спросила насчет ее дел, как спрашивают посторонние люди, между прочим, не надеясь на ответ.
— Тогда я побегу.
— Конечно, ведь и мне на работу нужно вернуться.
Ну вот, и в перерыв уложилась. Опоздает всего минут на десять, так что Гвоздеву не придется за нее работать…
Дина ушла, а Сима еще некоторое время стояла и смотрела ей вслед, так и не найдя ответа своему вопросу: подруга решила поставить на себе как на женщине крест или приходит в себя после крушения надежд, чтобы жить дальше, но уже совсем с другими надеждами?
В жизни шекспировские страсти, конечно, имеют место, но гораздо реже, чем о том можно подумать. Те, у кого с психикой все в порядке, находят выход — не лезть в петлю и не резать вены.