Я проснулась среди ночи от того, что где-то стукнула дверь. Причем даже со сна я решила, что входная. Только на ней была такая тугая пружина, что тот, кто этого не знал, почти всегда невольно отпускал дверь раньше, чем нужно, и потому раздавался такой характерный резкий звук.

Сергей крепко спал рядом со мной. Если кто и мог ходить по нашему дому среди ночи, то разве что Санька, наш полуторагодовалый малыш. Но вряд ли он, даже проснувшись, смог бы открыть дверь, запертую на ключ, а потом, погуляв по двору, вернуться в дом.

— Сережа, — шепотом позвала я.

Муж сразу проснулся — и отозвался абсолютно не сонным голосом:

— Что-то случилось?

— Мне показалось, у нас в доме кто-то есть.

— И ты не ошиблась. — Он потянулся и обнял меня, собираясь, очевидно, опять заснуть. — У нас в доме, кроме тебя, еще Санька и я.

— Подожди, Сережа, я знаю, ты умеешь спать с открытыми глазами, но я слышала, как стукнула входная дверь.

Теперь муж проснулся окончательно. Он быстро вскочил, метнулся к шкафу и, вынув оттуда пистолет, бесшумно двинулся из спальни, успев шепнуть мне:

— Лежи тихо.

Конечно, я не стала вопить: «Как, у тебя есть пистолет?!» Но все-таки удивилась, что муж ни словом не обмолвился об оружии. И надо же, я ведь совсем недавно перекладывала белье в шкафу и ничего такого не находила.

Лежи тихо, как же! В доме кто-то посторонний, а я буду лежать и ждать, чем закончится поединок между ним и моим мужем? Мой ребенок! Что я за дура, поставила его кроватку в отдельную комнату. Он еще такой маленький! Что же мы с Сережкой за родители, если решили, что сын уже большой! В полтора-то года…

Но тут же я оборвала свои мысленные стенания: разве я меньше волновалась бы за него, будь он постарше?

Как и Сергей, я могла ходить по дому, не включая свет, и потому бесшумно выскользнула из спальни, заглянула в детскую: ребенок безмятежно спал. Но это я проверила больше для самоуспокоения. Что ему еще делать среди ночи?

Едва я закрыла дверь в детскую, как в коридоре раздался выстрел, а потом что-то упало. И еще послышались звуки ударов, но какие-то глухие, а затем кто-то выругался.

«Убили! — взорвалось в моей голове. — Моего мужа убили!»

Хорошо, что у нас длинный коридор и Санькина комната находится в углу, за аркой, и потому из коридора ее не видно, и хорошо, что я купила на днях подставку для цветов в виде небольшой мраморной колонны. Цветок еще не поставила — все собиралась пересадить его из более мелкого. Да и колонна не слишком тяжелая, не мрамор, конечно, какой-то пластик… Но я схватила ее и приподняла, пробуя, сумею ли ею замахнуться. Кто сказал, что она не тяжелая? И где незваный гость? Что он делает в коридоре? И почему не залаял Поль? А если их двое?

Я нарочно задавала и задавала себе эти вопросы, стараясь не думать о том, что, возможно, сейчас в коридоре лежит без движения — или бездыханный?! — мой муж Сережа. Почему же он, такой спортивный, тренированный, дал себя… сбить с ног? Слово «убить» мой взбудораженный мозг отказывался воспроизводить.

Слух мой невероятно обострился. Теперь я слышала не только осторожные шаги, но даже прерывистое дыхание того, кто проник в наш дом.

«Господи, помоги мне!» — взмолилась я.

Он шел, держа пистолет обеими руками, как обычно показывают в боевиках. Они первыми и появились, его руки, и если бы я от страха не промедлила, можно было бы ударить его колонной по рукам, выбить пистолет… Но я ударила куда попало. Наверное, даже зажмурилась, потому что до того мне не приходилось никого бить, а уж тем более так опасно. И уже не думалось, что на весах судьбы с одной стороны жизнь членов моей семьи, а с другой — незнакомца, неизвестно как проникнувшего в наш дом.

Я ударила. Раздался крик. То ли того, кто подломился под моим ударом, то ли мой собственный. И почти сразу же я зажгла свет, все еще сжимая в руках тяжеленную колонну. Железная она, что ли?!

Передо мной на полу, скорчившись, лежал… Женя Макаров! Без сознания. Или я его убила?!

Рухнув перед ним на колени, я послушала сердце. Бьется! Я дотянулась до выпавшего из его рук пистолета и только потом метнулась в коридор, где на полу лежал мой муж, с залитым кровью лицом.

Слава Богу, он был жив. Кровь сочилась из пореза на лбу. Нужно было скорее промыть рану, но как быть с Макаровым, который мог в любую минуту очнуться, чтобы довершить то, ради чего к нам вломился?

Что мне все время мешает? Ах да, пистолет. Я выскочила в ночной рубашке и теперь не знала, куда его приткнуть, и то перекладывала его из одной руки в другую, то совала под мышку.

В конце концов я положила оружие на полку для шляп и прикрыла его своим беретом. Тут мне под руку попался кожаный пояс от моего пальто, а еще я поспешно отстегнула от своей сумки длинный ремешок. Им я связала Евгению руки, а поясом — ноги. Потом сбегала в кухню, вынула из морозилки лед, из аптечки йод и занялась раной мужа.

Я склонилась над ним и босой ногой коснулась чего-то холодного. Пистолет Сергея! Его я тоже сунула на вешалку для шляп.

Сергей очнулся и попытался тут же вскочить.

— Лежи, — строго сказала я, придерживая на его лбу полотенце со льдом.

— А где… этот?

— Потерял сознание. Очнулся — гипс, — неуклюже пошутила я.

Но муж все же поднялся, стараясь не смотреть в мою сторону — чувствует себя виноватым, что не сумел противостоять проникшему в наш дом бандиту? — подошел к Макарову.

— Это же Евгений — жених Быстровой, — сказал он удивленно. — Ты его приложила? — Он посмотрел на меня с уважением, но потом, что-то вспомнив, нахмурился: — Я же приказал тебе лежать!

— Ага, щас! — фыркнула я. — Лежать и ждать, когда он войдет?

Мой муж покраснел. Надо же! Я с любопытством уставилась на него.

— Вот уж не ожидала, что ты умеешь краснеть.

Сергей зачем-то вернулся в коридор и постоял там, тупо глядя на пол. Я опять сунула ему в руку полотенце со льдом.

— Прикладывай, а то у тебя завтра такая шишка будет! Только старайся раны не касаться.

— Я поскользнулся, — объяснил он. — И знаешь на чем? Вот на нем, на Санькином клоуне. Ударился головой об угол зеркала и вырубился.

— А кто выстрелил?

— Он. Я хотел схватить его за руку, нырнул под выстрел и… Дальше ты знаешь.

— А я говорила тебе, нечего в коридоре такое массивное зеркало устанавливать.

— Но гостям нравится.

— А они так часто у нас бывают! — съехидничала я.

Клоун — любимая Санькина игрушка. Резиновая, он ею играл еще тогда, когда ходить не умел. Теперь он с этим клоуном расхаживает по дому, изредка нажимая, чтобы игрушка пищала. А уронил он клоуна вчера, когда любимый папочка подбрасывал его к потолку как раз в коридоре.

Никто из них про упавшего клоуна не вспомнил.

— Постой, а что же это мы не торопимся милицию вызвать?

— Я не вызывала, потому что не знала, кто выстрелил. А вдруг, думаю, Сергей стрелял, а разрешения на ношение оружия у него нет?

— Вообще-то нет, — подтвердил муж и потупился.

Так бы и дала в лоб! Как этого человека могли в военное училище принять? У него же в крови непочтительность к закону, которая когда-нибудь вылезет ему боком.

— Так. У меня под беретом оба пистолета. Возьми свой, а этот мы милиции отдадим.

— Надо же, собственный сын подножку подставил, — вздохнул Сергей. Он обернулся к Макарову, который, кажется, пришел в себя, и включил еще одно бра, поярче. — И в самом деле Димка! Я бы не узнал. А документы у тебя на чье имя?

Он бесцеремонно залез в карман куртки Евгения, которого почему-то называл Димкой, и вынул права.

— Гусев Дмитрий. Третий вариант. Что же это, Елена тебе на слово поверила или знала, кто ты есть на самом деле? А если знала, почему с такой помпой все обставляла? Мол, известный человек, как будто нельзя было это проверить.

— А кто стал бы проверять? Главное — ошеломить, возбудить зависть. Они же оба выдавали себя за тех, кем не были. Людьми значительными.

— Зачем только ты ее отравил?

— Я не люблю, когда меня к чему-то принуждают. Пусть это только женитьба, — скривился Димка-Евгений, не в силах встать с пола.

Видно, здорово я его приложила! Правда, я защищалась… Но отчего-то теперь мои оправдания перед самой собой выглядели жалко. Я ведь вполне могла его убить.

— Чем ты его ударила? — встрепенулся Сергей.

— Вот этой подставкой для цветов, которая тебе не понравилась.

— Отдай ее лучше мне, я отнесу в наш офис. Не для дома она, а…

— Для защиты, — подсказала я.

— Два сапога — пара, — пробурчал Фокин, Макаров или как его еще там.

— Подожди, — задумалась я, — а как он проник в дом? Выходит, открыл замок, который, по твоему уверению, открыть невозможно? — Я вопросительно взглянула на мужа.

Он опять полез в карман куртки незваного гостя и вытащил связку ключей. На нем висело и кольцо с тремя ключами… нашей няни Ани. С брелоком в виде утенка, который мы с Санькой ей подарили.

Сергей отправился прятать свой пистолет на место в шкаф, а я нагнулась над лежащим, чтобы посмотреть, не надо ли обработать раны и ему. И в это время на лестнице затопали шаги по крайней мере двоих мужчин. Я схватила пистолет и наставила его на дверь. Никто из нас, конечно, не подумал ее закрыть.

Отчего-то никакой иной мысли, кроме как: «Сообщники!» — мне в голову не пришло. Раздумывать о том, смогу я выстрелить или не смогу, времени не было. Я вдруг поняла, что смогу защитить не только себя, но даже мужа и сына. Ведь смогла ударить псевдо-Евгения так, что он упал и потерял сознание. И, сделав это, не ужаснулась, не испугалась, а хладнокровно проверила у него пульс: если его нет, значит, этот бандит умер и потому больше не представляет для нас никакой опасности.

Шаги остановились у двери и замерли. Потом начала медленно открываться дверь.

К счастью, как раз в это время вернулся Сергей, который меня разоружил, а потом не слишком вежливо вытолкал из коридора в комнату.

— Что у вас тут происходит? — добродушно пробасил кто-то, и я выглянула, чтобы посмотреть на вошедших. Это были два милиционера в полной форме, высокие и широкоплечие. — Семейные разборки? — полюбопытствовал обладатель баса, старший лейтенант.

«Наверное, он имеет в виду ссадину на лбу Сергея», — подумала я.

— Если бы, — сказал с усмешкой мой муж. — Вряд ли бы тогда нам пришла в голову мысль вас вызвать. Кстати, — он оглянулся на меня, — ты только что сказала, что милицию надо вызвать, а она уже тут как тут.

— Нам позвонила какая-то девушка, — объяснил один из вошедших.

— Думаю, это она сидит на крыльце, — заметил второй. — Вы куда? — Это уже он сказал мне вслед.

— Сейчас вернусь.

На крыльце сидела Аня и горько плакала.

Все-таки я идеалистка. Отчего-то считала, что раз мы платим ей приличные деньги и вообще хорошо к ней относимся, этого достаточно, чтобы она была нам предана. А она взяла и отдала ключи человеку, которого наверняка считала опасным.

Да, она вызвала милицию, но если бы не благоприятное стечение обстоятельств, возможно, нас с Сергеем и Саньки уже не было бы в живых…

И только я об этом подумала, как вся жалость к Ане исчезла бесследно. Интересно, ее арестуют или нет?

Словно в ответ на мои мысли из дома вышел один из милиционеров и строго сказал плачущей Ане:

— Гражданка, пройдемте со мной.

Она встрепенулась и с надеждой взглянула на меня. А я смотрела на неподвижное тело нашего пса, лежащее прямо под фонарем у ворот. Бедный Поль! Он не лаял, потому что знал Аню и подпустил так близко того, кто с ней пришел. Наверное, Макаров, или как там его, ударил собаку ножом.

Я вернулась в дом вместе с милиционером и нашей бывшей няней.

Второй милиционер, составляя протокол, как раз в это время пошутил:

— Зачем надевать ему наручники? Его можно транспортировать и в домашней упаковке.

— Ну да, на руках у него, между прочим, ремень от моей сумочки, — проворчала я.

— Героическая у вас жена, Шувалов, — сказал милиционер.

— Что есть, то есть, — согласился мой муж.

— Прочитайте и подпишите.

Сергей быстро пробежал лист глазами и поставил размашистую подпись.

Дверь опять хлопнула, и появился третий милиционер, в форме с погонами капитана.

— Смотрю, у вас тут серьезно? — Он взглянул на меня и пояснил: — Мы уж, грешным делом, думали, кто-то неудачно развлекается. Это вы нам звонили?

— Нет, я била… колонной. А звонила девушка, что сидит на диване. Она работала у нас няней.

Аня, услышав мое «работала», опустила голову. Неужели она думала, что я ее прощу? Сделаю вид, что ничего не произошло?

— Что ж, все хорошо, что хорошо кончается, — подытожил капитан, которому старший лейтенант вполголоса объяснил, что к чему. — Пошли с нами, голубки.

— Простите, — обратилась я к капитану, который кивком велел арестованным следовать за ним, — можно я задам… Дмитрию один вопрос?

— Если он ответит.

Капитан был настроен добродушно. Наверное, Сергей сказал, в чем еще может быть замешан Макаров. Звать его по-другому не получалось. Как-то я уже привыкла к этой фамилии.

— Скажите, Женя… в смысле Дмитрий, вы не знаете, для чего Елена пригласила нас всех к себе на день рождения?

Я думала, он удивится. А то и посмотрит на меня как на ненормальную. Мол, что задавать такие дурацкие вопросы! Зачем людей приглашают на день рождения?

А он расплылся в улыбке и одобрительно взглянул на меня.

— Она вас всех ненавидела.

От неожиданности я даже не села, а прямо плюхнулась на ближайший стул.

— Всех?

— Всех.

— И она знала, на ком женат Кононов, ее бывший муж?

— Конечно, знала. На балконе, когда мы с ней разговаривали, она прямо укатывалась: «Замаскировалась! Думала, я ее не узнаю». И еще говорила, что в сложившейся ситуации ее беспокоило только одно. «Эта, — сказала, — сучка разродится прямо за столом, убирай потом за ней!»

Одному из милиционеров, как видно, надоел наш разговор, но капитан, внимательно слушавший, показал беспокойному кулак, а сам, словно невзначай, присел на стул.

— Да вы мне все должны спасибо сказать, — продолжал увлеченно Дмитрий. — Я, можно сказать, вас всех с того света вытащил.

— А яд где взял?

— Так у нее в шприце он и был. Лена собиралась им торт начинить. Она нарочно купила такой большой, чтобы остался, и тогда она каждому дала бы по кусочку с собой.

— Да ну, брось! Чтобы Быстрова решила отравить всех своих гостей? Никогда не поверю!

— Хочешь верь, хочешь не верь. — Он пожал плечами, откровенно наслаждаясь моим ужасом.

— Неужели она собиралась сесть в тюрьму за массовое отравление?

— Еще чего! У нее все было приготовлено. Грибы, в которые она бросила парочку мухоморчиков… Кто стал бы обвинять ее в том, что она купила у какой-то незнакомой старушки некачественные грибы?..

— А почему сама их не ела?

— А у нее аллергия на грибы.

— Ну, хватит, пойдем. — Капитан наконец встал. — Приятно встретить разговорчивого человека. А то есть обвиняемые, из которых слова не вытащишь.

Он взял за локоть скованного наручниками Фокина и повел за собой.

— Григоренко, — бросил он через плечо, — а ты девчонку с собой захвати.

Старший лейтенант посмотрел на меня.

— Да не хозяйку, а ту, что на диване сидит!

Я услышала, как он, удаляясь, подшучивает над коллегой:

— Губа не дура у тебя, Григоренко, сообразил, кого приятнее допрашивать.

— А ты ментам понравилась, — сказал Сергей.

— Только ментам?

— Мне ты не просто нравишься. Я тебя люблю.

— А мне в какой-то момент показалось, что у тебя открылась ностальгия по прежней жизни.

— Ты что, подумала, я по Наташке заскучал?

— Было дело, — призналась я, осуждая себя за приступы ревности, с которыми никак не могу совладать. Подумать только, что прежде ревнивцы, независимо от пола, меня удивляли и даже смешили.

— Я думал, она меня даже если и не проклинает, то в любом случае вряд ли может простить, что я от нее ушел, а она предупредила меня насчет Фокина и сказала, что я своим уходом ей помог.

— В каком смысле?

— У нее свое дело появилось, она институт закончила, а теперь вот и замуж выходит.

Я испытала благодарность к женщине, которая смогла не только справиться с трудностями, но и вырасти, пойти вперед…

— Знаешь что, — сказала я мужу, — а давай пожелаем Наташе удачи! Пусть у нее все будет хорошо.

— Давай пожелаем, — согласился он.

Сергей достал из холодильника бутылку шампанского, разрезал на дольки огромный апельсин, и в половине четвертого ночи мы выпили за Наташу Шувалову, которая в скором времени наверняка сменит нашу общую фамилию на другую.