Утром перед визитом в прокуратуру я зашла на кухню выпить кофе. Там уже сидели Аня с Сашей и ели запеканку, которую Лидия печет божественно. Сын это блюдо очень любит, и здесь его не надо уговаривать и кормить с ложечки. Он предпочитает орудовать сам, и когда кусочки запеканки разлетаются по столу, он сосредоточенно собирает их пальцами, гоняясь за ними, словно котенок за мухами.

— Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и…

— …биясь, — солидно докончил Санька.

Мы с Аней переглянулись и прыснули.

Уходить из дома мне совершенно не хотелось, и я тянула время, как могла. Но впрочем, опаздывать я тоже не собиралась, потому пришлось взять себя за шкирку и вытащить из дома.

Следователю я не понравилась. Не как женщина, а как свидетель. Он смотрел на меня исподлобья, с некоторым налетом пренебрежительности, как смотрят обычные люди на попрошайку или бомжа.

— Мы прежде нигде не встречались? — поинтересовалась я. — Может, я вам деньги не вернула или наступила на ногу и не извинилась?

— Я думаю, из-за вас погиб человек, — строго сказал он.

Я чуть со стула не свалилась.

— Не подскажете, кто именно?

— Дорохова Светлана Кузьминична.

— Вы считаете, что это я ее застрелила?

— Дорохову не застрелили, а зарезали, и это вам прекрасно известно. Вы отказались сотрудничать с милицией и не сообщили, что в ящике с печеньем находилось… гм… неспецифическое вложение.

«Ищи дурака! Я еще ничего не сделала, а уже занесена в список подозреваемых, а если бы сообщила о героине капитану Капитонову, неужели он отпустил бы меня с миром? Небось в момент в кутузку отволок бы.

Нет, дорогой, для того чтобы население сотрудничало с представителями правопорядка, последние должны зарекомендовать себя честными и законопослушными… Вот именно, я не оговорилась, милиционеры сами сплошь и рядом нарушают закон, а нас призывают ему следовать. Докажите, что вы действуете не во вред нам, и мы к вам потянемся. Покажите на личном примере честность и принципиальность, и мы станем действовать так же. По крайней мере большинство из нас.

А пока что мы вас боимся. И большинство из нас откровенно вам не доверяет, ощутив на собственной шкуре ваше коварство. Ведь поверил же капитан Капитонов какому-то сигналу, примчался ко мне на склад и без всякого ордера на обыск стал в нем шарить… То есть какая-то гнида решила упрятать меня в тюрьму, а капитан сделался чьим-то орудием».

Однако как лихо я отделила себя от закона! Даже шутки в голове складывались какого-то явно криминального направления.

Все же кто в такой ситуации должен обо мне позаботиться, как не мой муж или я сама?

Я сказала:

— Однако как легко у вас получается с обвинением в мой адрес. Можно подумать, по вашей картотеке я прохожу как рецидивист, которому никак нельзя верить.

— Может, не вам, но вашей второй половине точно нельзя верить. А муж и жена, известно, два сапога — пара.

— Это почему?

— Потому что на наш запрос с места последнего проживания вашего мужа пришла такая характеристика, что хоть сейчас давай ему пожизненное заключение.

— Мой муж — подполковник запаса.

— Но это не помешало ему после ухода из армии заняться противоправными действиями.

— А мне что не помешало? — спросила я.

— На вас ничего криминального нет. Отличница в школе, институт окончили с красным дипломом. Даже ваши занятия бизнесом ни у кого не вызвали нареканий. Один ваш коллега сказал: «Киреева — предприниматель будущего». Это прозвучало как высшая оценка… Как же вас так угораздило?

Я опять не сразу поняла, а потом меня осенило: он считает, что я совершила ошибку, выйдя замуж за Сергея. У меня с языка уже рвалось что-то вроде «не ваше дело», но я вовремя остановилась. Чего, спрашивается, дразнить гусей?

— Я все-таки не поняла, что вас интересует.

— С какой целью Дорохова решила поместить свой товар на ваш склад?

— Я и сама хотела бы это знать.

То есть я знала, но вот кому это было надо? В то, что Дорохова могла чувствовать ко мне зависть, я еще могла бы поверить, но ненависть… Скорее всего ей хорошо заплатили. Опять же кто?

— И она ничего не объяснила?

— Сказала, что якобы сдала свои склады в аренду кому-то очень выгодно.

— И вы этому поверили?

Я пожала плечами:

— А мне какая разница, что у нее была за цель? Дорохова сказала: «Сдай мне в аренду свой склад на месяц». Я согласилась, тем более что больших партий товара в ближайшее время не ожидала. У меня вообще складов больше, чем нужно, но поскольку мы закупили весь участок прежней базы фабрики кожизделий, то склады я решила пока не ломать.

Я не знала, для чего рассказываю следователю эти подробности, но молчание между нами становилось слишком тягостным. Вот я и торопилась побыстрее ответить на все вопросы и уйти.

— Как вы познакомились с Дороховой?

Мало ли как могут познакомиться женщины в не самом большом городе России, да еще будучи коллегами?

— Мы познакомились на форуме интеллигенции края.

— Поня-ятно.

Больше ему явно было не о чем спрашивать, но он все тянул время, будто не хотел меня отпускать. На свободу или вообще?

Ушла я из прокуратуры с тяжелым сердцем. Только недавно все было вокруг «голубым и зеленым», и вот будто кто-то сглазил.

Откуда пришла характеристика на Сергея? Ясное дело, из Ивлева. Кто ее написал? Федя Михайловский, я отчего-то была в этом уверена. Он и раньше не любил Шувалова, а когда я вышла за него замуж, отрицательный заряд недоброжелательности вырос в несколько раз.

На мгновение показалось, что мы с Сережей и Санькой одни в чужом, враждебном мире, но потом я опомнилась: а мои родители, а Оля с Лешей? То, что в последнее время мы с Кононовыми видимся редко, вовсе не повод считать, что подруга меня забыла. Надо будет перед отъездом позвонить, поговорить. Рассказать о неприятностях, которые на меня свалились.

Мне казалось, незаслуженно.

Незаслуженно? Это как посмотреть. Разве я не лишила мужа неизвестную мне Наталью Шувалову? Разве не ответила отказом хорошему человеку Федору Михайловскому, который даже назначил день свадьбы, а потом должен был объясняться с близкими, почему она не состоялась? А если он в самом деле меня любил, то я нанесла Федору еще и серьезную психологическую травму…

Теперь я на собственном опыте убедилась в точности Сережкиного постулата о том, что за все надо платить.

А еще через день мы с Сережей и сыном улетели на отдых в Сочи, предварительно выдав отпускные Лидии и Ане.

Женщины откровенно обрадовались.

Лида сказала:

— Ох, спасибо, Лариса Сергеевна, так кстати! А то у сестры муж вахтовым методом работать устроился, вернется только через две недели, а у нее в этом году небывалый урожай поздних персиков. Смогу себе варенье наварить, да и поторгуем. Персики — фрукт выгодный.

Аня тоже обрадовалась. Она сообщила по секрету, что как раз познакомилась с потрясающим мужчиной и из-за него запустила учебу в университете. Теперь у нее будет достаточно времени, чтобы избавиться от хвостов и заняться личной жизнью.

Так что наш отъезд всех облагодетельствовал. Кроме мамы, которую я попросила поливать цветы в моей недавно построенной оранжерее.

— А то, может, поживете с отцом у нас, пока мы будем в отъезде?

— А мои цветы?

У мамы было всего три горшка с цветами.

— Соседка польет.

— А что, Сережа, — сказала мама отцу, — может, и правда, поживем как буржуи? У них с этой «тарелкой» сотня программ, а мы, как двадцать лет назад, только первую и вторую программы смотрим.

В общем, хозяйственные дела уладились довольно легко, хорошо бы и остальные так же. Но об этом оставалось только мечтать.

А в Сочи было тепло и солнечно. Мы с Сережей попробовали даже окунуться, но море все же было холодновато, так что пришлось плавать в бассейне с морской водой.

Особенно удобным было то, что в доме отдыха, где мы остановились, работала группа профессиональных воспитателей, которые занимались с детьми, в то время как их родители ходили на экскурсии или просто хотели развлечься.

Мы вначале боялись, что Санька — типичный домашний ребенок — побоится остаться один с незнакомыми тетями и детьми, но ничуть не бывало. Ребенок с первых шагов будто попал в сказочный мир, где ему ничего не запрещалось. Он мог кататься на машине, плавать на резиновой лодке по небольшому бассейну, на полметра заполненному водой, играть в футбол легкими надувными мячами и падать на пушистый ковер, на котором невозможно было ушибиться.

Безопасность игровых помещений была отлично продумана, так что ребенок никак не мог нанести себе вреда ни игрушкой, ни на мини-аттракционе. Упав, например, с шагающего на месте большого верблюда.

— Сам бы играл, да люди засмеют, — вздохнул Сергей, когда мы оставили сына в развлекательном центре и пошли прогуляться по городу; ребенок на наш уход даже не обратил внимания.

А я все-таки не могла переключиться на какой-нибудь другой предмет для разговора, кроме как случившаяся с нами неприятность.

— Неужели и правда характеристику из Ивлева давал тебе Михайловский? — сказала я. — Следователь готов был немедленно тебя арестовать. Я не ожидала, что он такой непорядочный.

— Скучает майор, — пожал плечами Сергей. — Дочь уехала учиться в Америку, а сам Федя все никак не женится. Вот ему энергию и некуда девать. Решил отомстить.

Наверное, от нервного напряжения, которое никак не хотело проходить, мне показалось, что в спину мне кто-то смотрит. Я обернулась — какой-то мужчина зашел за киоск с газетами. Надо же себя так настроить: мне показалось, что за нами шел Федор Михайловский, который жил и работал в тысяче километров от Сочи.

— Что с тобой? — спросил Сережа. — Ты даже вздрогнула.

— Показалось, что за нами кто-то идет.

— Это называется манией преследования, — рассмеялся муж. — От нее, между прочим, есть прекрасное средство.

— Какое? — Я сделала вид, что не поняла намека.

— Пойти в ресторан, выпить хорошего вина, потом вернуться в номер…

— А Санька?

— Не перебивай. Вернуться в номер и через пару часов забрать Саньку. Как раз подойдет время послеобеденного сна.

Вот так мы с мужем отдыхали, стараясь не думать о том, что придется-таки возвращаться к тем же проблемам, которыми мы не могли управлять и в которых выглядели не лучшим образом, хотя на момент убийства Дороховой оба имели алиби. Но мы словно испачкались в чужой грязи. Прав народ: как себя ни поведешь, от напраслины не уйдешь. Вроде перед законом мы чисты, а законники уже взяли нас на заметку. Кажется, это называется «проходили по делу». Пусть и как свидетели.

О своих мыслях я Сергею не рассказывала. Что он мог мне сказать: «Не обращай внимания»?

Прав был следователь. Я законопослушная гражданка, далекая от авантюр, если не считать создания фирмы по продаже оргтехники. Но там основную тяжесть по организации работы и добыванию денег тащила на себе моя подруга Оля. Так вот, я — такая правильная и грамотная — вдруг оказалась причастна к уголовщине. В былые времена я бы, наверное, от страха умом подвинулась. А теперь лежу возле бассейна в шезлонге и лениво рассуждаю, что меня может ожидать.

Знала, за кого замуж выходить. Но вот предложи мне кто вернуться к точке отсчета, к тому моменту, когда передо мной вдруг возник Сергей Шувалов со своей любовью, согласилась бы я что-то изменить? И я отвечаю самой себе: не согласилась бы. Я не хочу никого другого, пусть правильного и законопослушного, без пятен на биографии. И готова терпеть за свое несогласие все, что отмеряет мне судьба.

«Глупый, глупый Сережка! Ну почему ты не подумал о том, что у тебя может родиться сын, который захочет гордиться своим отцом? Почему ты не построил свою предыдущую жизнь так, чтобы на ней не было пятен? Почему?..» И сама же себе ответила: «По кочану!»

А Сергей как раз учил сыночка плавать. Санька визжал от удовольствия, поднимал кучу брызг, и я поняла, что счастлива, несмотря ни на что.

Все-таки три недели, как собирались, мы не смогли пробыть в доме отдыха. Хорошо, что с администрацией договорились заранее: заплатили за две недели с обещанием, если захотим, продлить свое пребывание здесь.

Мы возвратились домой и ужинали тем, что я наскоро соорудила из полуфабрикатов, — пельменями в бульоне. Прежде, во времена, когда в моей жизни еще не было Шувалова, я это готовила. Кидала в кипящую воду три бульонных кубика, пельмени и крошила зелень. Получалось вкусно. Теперь в морозилке лежат пельмени, слепленные искусницей Лидией, так что и блюдо получается на «пятерку». Его с удовольствием ест даже Санька, вылавливая пельмени рукой. Ну неудобно ему брать их ложкой! Мы с Сергеем переглядываемся и улыбаемся, но так, чтобы сосредоточенный Александр Шувалов наших улыбок не видел. Хорошо, что и наша няня Аня этого не видит. Она непременно заметила бы, что это непедагогично.

Кстати, я уже ей позвонила, как и Лидии. Обе готовы завтра выйти на работу. Думала ли я прежде, что буду жить вот так обеспеченно? Надо сказать, что человек к хорошему быстро привыкает. Я настолько к своей жизни привыкла, что воспринимаю ее как должное. Но при этом тихий внутренний голос шепчет мне, что, не будь у Сережи того самого пятна на биографии, я бы ничего этого не имела.

Уложив Саньку спать, Сергей позвонил Корнею, а положив трубку, с удивлением обернулся ко мне:

— Представь, Гошка говорит, что нашли убийцу Дороховой.

— А как он узнал? В газетах писали?

— У него есть свои каналы, — уклончиво ответил муж. — Я попросил его держать руку на пульсе расследования, что он и делал… Знаешь что, давай то печенье, что лежит у тебя, отдадим в детдом, но не в мой.

Он уже называет детский дом своим! В другой так в другой. Я только замечаю:

— А если оно проходит по каким-то документам?

— Вряд ли. Кто-то все продумал. Так, чтобы от этого товара можно было откреститься в любое время.

— А кто этот человек, он не говорил?

Мои мысли перескакивают с одного на другое, наверное, оттого, что в сообщении Корнея мне чудится какая-то неправильность. Человек, который все так организовал, заставил Светлану Кузьминичну, прожженную в делах, действовать по собственному плану, не мог так легко попасться.

— Говорил. Вроде кто-то забрался к ней в квартиру, думая, что, как обычно, она в это время на работе.

— И ты веришь в это? Ну, в то, что ее убил какой-то вор?

— Верю, не верю, а нашли его очень кстати. Не ломай ты голову над тем, чего не знаешь! Мало ли какие тонкости есть в этом деле. Пусть им менты занимаются…

— А мы?

— А мы будем жить как жили, — подвел черту Сергей.