В квартире, принадлежащей Борису и Варваре Будилиным, все было как обычно. Только зеркала кто-то занавесил простынями. Кто, она не могла вспомнить, но решила, что теперь уже их можно снять, потому что с занавешенными зеркалами жить было страшно.

Казалось, именно за этой белой тканью в зеркальных прямоугольниках и овалах прячется что-то нехорошее. Может, потусторонняя жуть.

Варя подумала, что зеркала закрывают, потому что в первые сутки, когда душа отправляется на тот свет, приоткрывается дверь в загробную жизнь. Если не уследить, оттуда может что-нибудь этакое вырваться или живого человека туда утащить.

Вот ведь какая дурь в голову лезет!

Варя почувствовала озноб, прошла на кухню и поставила на плиту чайник. Надо выпить что-нибудь теплое. Согреться.

Ей было плохо. Неуютно. Одиноко. Но ведь Борис раньше частенько отсутствовал дома — у него всегда находилась куча дел, а Варя одиночества не чувствовала. Наверное, оттого, что оно поселилось в квартире совсем недавно. В тот день, когда она узнала о гибели мужа.

Она заварила себе чай, отрезала лимон, положила три ложки сахара и стала пить тоже машинально, вроде ни о чем не думая. Но по мере того как Варя согревалась, заработал и ее застывший от нервного озноба мозг.

Итак, она осталась одна. И хотя Варя не была экономистом, первым делом стала прикидывать актив и пассив, чисто бухгалтерские термины.

В пассиве у нее: резкое снижение уровня жизни — она опять станет жить на одну свою зарплату, а за коммунальные услуги платить гораздо больше, чем прежде. Сбережений у них никаких не было. Варя предлагала Борису каждый месяц откладывать по три тысячи на книжку, но он сердито фыркнул и сказал:

— Что тебе дадут эти копейки?

— За год — тысяча двести баксов.

Он одобрительно посмотрел на свою хозяйственную жену, но сказал:

— Пока не надо. Вот проверну я кое-какое дельце, тогда сразу положишь кругленькую сумму.

— Дельце? — удивилась Варя. — Но какое?

— Много будешь знать, скоро состаришься, — сказал тогда Борис и потрепал ее по щеке.

Словно маленькую дурочку.

Он вообще всегда ее недооценивал. В смысле, считал недалекой. Ну да, у Вари не было высшего образования. Один колледж…

Отчего вообще он считал, будто его технологический институт и возможность работать на мясокомбинате главным технологом ни в какое сравнение не идут с Вариной профессией — знанием компьютера. Да за время ее работы в издательстве она стольким вещам научилась, день за днем набирая на компьютере умные статьи и доклады, а иной раз в качестве шабашки даже кандидатские диссертации, что Борису и не снилось!.. Но это она уже так, от обиды.

Кстати, теперь и о продолжении образования можно подумать… Вот уж совсем некстати!

Нет, правда, поступить на заочное отделение в университет… Говорят, сейчас на учебу нужны деньги, но тогда… Варя может продать машину! И гараж… Трудно было сказать, чего вдруг она стала строить планы на будущую жизнь прямо сейчас. И начала не с чего-нибудь, а с учебы.

Хорошо. Получит она высшее образование, но для чего? Чтобы зарабатывать побольше денег? Диплом — вовсе не гарантия будущего процветания.

Диплом. Она думает о дипломе, будто ничего не произошло. Ее муж умер!

Плачь, Варвара, рыдай, а не рассуждай о том, что будет без него. Носи траур.

Но голова упорно не хотела настраиваться на горестные размышления, и Варя заснула, но не видела никаких страшных снов, несмотря на стресс, испытанный ею из-за гибели мужа.

На другой день она не пошла на работу, потому что в связи с похоронами директор издательства отпустила ее до конца недели. Она стала привычно приводить все в порядок, мыть полы в квартире, пылесосить ковры. Все было как обычно. Прибавилась только фотография Бориса с траурной лентой на журнальном столике и стопка водки подле нее, накрытая кусочком хлеба. Говорили, что так она должна стоять девять дней.

Интенсивная умственная деятельность сегодня Варю оставила. Мыслей было немного. Текли они лениво. Вроде того внезапно проснувшегося в ней удивления: чего это она уцепилась за свою работу в частном издательстве? Она хорошо знает компьютер, считается неплохим наборщиком. Умеет составлять программы. Ее бывшие однокурсники-ребята этим неплохо зарабатывают на хлеб и даже на икру.

Подруги говорили, если поискать, можно найти работу с оплатой раза в два больше. А то и в три. Раньше это Варвару не интересовало. Боря хорошо зарабатывал и сам отговаривал ее:

— Чего тебе дергаться? Сиди где сидишь. Начальница не вредная. Надо — по делам отпускает. Работой не заваливает. Сидишь в тепле…

Она вдруг вспомнила стихотворение известного юмориста, пришедшее на ум по странной ассоциации:

Это Варя про себя посмеялась по поводу работы в тепле, потому что как компьютерщик и должна была сидеть в тепле…

В это время зазвонил сотовый телефон. Бориса. Мелодию для него сама Варя записывала. «У природы нет плохой погоды». Мелодию из кинофильма «Служебный роман». Кто-то звонил ему, не зная, что хозяин умер. Варя решила даже сначала трубку не брать. Но телефон продолжал звонить. Придется ответить. Она нажала кнопку мобильника.

— Борик! — раздался жизнерадостный женский голос. — Это Пампусик.

— Боря умер, — сказала она Пампусику, и та быстренько отключилась.

Но через некоторое время телефон опять затренькал. На этот раз, едва Варвара сказала «алло», звонивший опять отключился. Но определитель номера — мобильник у Бори навороченный — высветил телефон, и она тут же набрала его.

— Это вы Пампусик? — спросила Варя у того же женского голоса.

— Меня зовут Ирина, — высокомерно проговорила та.

— Наверное, вы думаете, что это я так несмешно шучу? — сказала Варя. — Но Бориса и в самом деле убило сосулькой. Вчера его похоронили.

— Так это Бориса убила сосулька? — ахнула Пампусик. — А я не знала. Меня с работы в командировку посылали. Подруга говорила, на какого-то мужика сосулька упала, но я и не подумала, что это знакомый… Извините, что побеспокоила, и примите мои соболезнования. Нам теперь все равно нечего делить. Прощайте.

Как она странно сказала: теперь нечего делить. А раньше — было что? Нельзя сказать, будто у Вари вдруг наступило прозрение. Больше того, она своему новому знанию сопротивлялась как могла, но от этого, увы, не перестала о нем думать.

Что же это получается? Варя считала, что муж у нее не гулящий, а оказывается, у него была эта… Пампусик! Он же, наверное, не в кино с ней ходил…

А Варя еще радовалась: ей муж попался не такой, как другие! Тогда ни о каком человеке нельзя сказать, делает он то-то или не делает? А всего лишь — знает заинтересованный человек о нем все или не знает?

Прежде мобильный телефон мужа Варвара и в руки не брала. Зачем? Она считала, что ему звонят друзья или партнеры по делу. Оказалось, не только друзья, но и подруги.

Она заглянула в «память» мобильника и прочла кое-какие сообщения, пришедшие электронной сотовой почтой. Мамочки, у покойного мужа была очень насыщенная любовная переписка! Он и не попытался стереть эти «эпистолы». Наверное, для того, чтобы перечитывать на досуге. К примеру, когда жена суетится на кухне, что-то к ужину готовит, а он лежит на диване и балдеет…

Его глупая жена так и осталась бы в неведении, если бы не сосулька. Страшная ледяная убийца оказалась тем шилом в мешке, которое и позволило не утаить правду. Только вот нужна ли она Варваре?

Значит, первый итог: женщины у Бориса на стороне были, она всего лишь о них не знала. А о чем знала? Только о том, где он работает и какую собственность имеет… Момент, а так ли уж она уверена в этом втором знании?!

Высмотрел Борис Варвару как раз в издательстве. Пришел заказывать тоненькую брошюрку по технологии производства колбасы с добавлением сыра, в производство которой он внес какие-то изменения. Варвара рукопись слегка подредактировала, согласовала с автором, и он остался доволен.

— Спасибо, Варя, вы мне очень помогли.

А когда брошюру напечатали, пригласил ее вечером в ресторан.

Они стали встречаться, и через месяц Борис сделал Варе предложение. Причем сразу и разложил по полочкам их будущий семейный бюджет.

— Конечно, я не бог весть какой крутой, и зарплата у меня средняя. Ежемесячно я буду давать тебе на хозяйство десять тысяч рублей да плюс твои четыре — на первое время нам хватит?

Варвара согласилась, что прожить на эти деньги вполне можно. На каждого члена их маленькой семьи получалось по семь тысяч, в то время как до встречи с ним Варя могла обходиться всего своими четырьмя.

Она вообще привыкла планировать ежемесячные расходы и ухитрялась на свои деньги неплохо одеваться, соглашаясь в таком случае на левый заработок. У нее в квартире стоял «Пентиум-3», который работал, что называется, без сучка без задоринки. Варя улыбнулась своему сравнению: сказать такое про компьютер!

Из воспоминаний она опять вынырнула в день сегодняшний. В принципе, если заниматься компьютерными программами как следует, можно было вообще ни на какую работу не ходить. «Пентюша» ее вполне бы обеспечил, но почему-то такое желание Варю никогда не посещало. Делать деньги дома? Наверное, она просто не умеет работать в одиночестве. Каждый день ей надо быть среди людей.

Варя не пыталась поменять нынешнюю работу на высокооплачиваемую еще и потому, что ее откровенно расхолаживала помощь родителей.

Она частенько ездила к отцу с матерью на выходные и привозила от них продукты. По крайней мере куры, мед, сало, сливочное масло, не говоря уже о картошке и рисе, у нее не переводились.

В десяти километрах от родительского дома располагался рисоводческий совхоз, работники которого продавали рис селянам из близлежащих мест по очень дешевым ценам. Варина мама покупала у них мешок, а потом делилась и с дочерью. Словом, и семья ее родителей, и она сама, как большинство россиян, жили вовсе не так плохо, как можно было бы предполагать, исходя из официальных источников дохода.

Да что там говорить! Ее родители покупали у соседки, которая тоже держала корову, такую сметану, что ложка стояла в ней торчком, и сметана эта не портилась в холодильнике по многу дней, только еще больше густела.

Молоко от своей коровы мама сдавала оптом. Не хотела возиться, как она сама говорила. Каждое утро по дворам ездила машина и покупала у селян молоко. Вот потому Варина семья брала сметану и масло у соседки, которая работала только на свое хозяйство.

Мама Вари работала цветоводом в частной оранжерее — ее построил на окраине поселка какой-то умник из городских и «срубал» с нее неплохие деньги, а папа был здесь же и электриком, и грузчиком, и шофером — развозил цветы по точкам.

Когда Варя вышла замуж за Бориса, супруги стали ездить к ее родителям на машине и по предложению Бориса покупали продукты впрок, помногу, и это всегда оказывалось выгоднее, чем приобретать их в каком-нибудь супермаркете.

Словом, жили они неплохо. Крутились. И деньги у Вари оставались, так что она все время покупала в дом то постельное белье, то пуховые одеяла, то красивую посуду — обустраивалась.

Одного Варя не знала — сколько на самом деле получает ее муж? Она догадывалась, что у него бывают приработки, но куда он девает заработанные на стороне деньги, отчего-то стеснялась спросить. Он мог сказать:

— Разве тебе не хватает на хозяйство тех денег, что я даю?

Ведь ей и в самом деле хватало. Может, он хотел сделать ей какой-нибудь сюрприз, какое-нибудь приобретение, на которое деньги нужно некоторое время копить? Мало ли… Такая вот она была нелюбопытная супруга, что Борису, надо думать, очень нравилось.

По обрывкам разговоров она понимала, что какие-то люди звонили Борису, предлагали оптом мясо, и он торговался, сбивал цену. Потом куда-то ехал и через несколько часов возвращался, довольно потирая руки:

— Сегодня я неплохо поработал.

Почему бы вообще ему закупать мясо, если он не снабженец и даже не директор, а всего лишь технолог? Пусть даже и главный. Следи за технологическим процессом — вот твои обязанности.

Скорее всего он использовал производственные мощности, выпускал на них мясопродукты, которые нигде по документам не значились. Как и левые деньги, которые он имел. Наверняка Борис делился с директором, иначе его давно бы застукали. Из ее рассуждений следовало, что деньги у Бориса были не только карманные.

Сама Варвара могла более-менее уверенно рассуждать о производстве — не колбас, а вообще, — потому что работала в издательстве, которое, кроме всего прочего, выпускало свою газету, брошюры и книги самодеятельных поэтов и писателей. Тех, кто мог выпускать книги за собственные, надо сказать, немалые деньги. Большинство этих книг представляло собой галиматью. Варя мысленно стонала, набирая этот бред. Директриса посмеивалась над ее мучениями.

— Что поделать, Варя, кто платит, тот и заказывает музыку. В нашем с тобой случае они же ее и пишут.

Для газеты Варя набирала тексты статей, верстала материал. И понятное дело, поневоле читала.

Не обходилось и без заметок о криминале. И порой авторы таких заметок подробно рассматривали технологии всяческих афер и возможности их воплощения в жизнь.

Странно, что она подозревала мужа в каких-то махинациях и не ужасалась этому, а лишь спокойно прикидывала, на чем он мог делать деньги. Наверное, в стране, где закон приглядывает за своими гражданами вполглаза, на конкретных примерах показывая, как отдельным членам общества спокойно удается этот самый закон обходить, в этом нет ничего странного.

Законопослушные граждане потихоньку деградируют и превращаются в людей, которые постоянно выискивают неплотно пригнанную доску в заборе законодательства, пытаются ее отодвинуть и проникнуть в нужное им место, минуя бдительную охрану на вахте…

Если ее рассуждения небеспочвенны и Борис имел приличные левые заработки, он должен был где-то прятать эти деньги. То есть иметь тайник. Не то что Варя прямо-таки жаждала эти деньги найти, но ей было интересно.

Поверхностный обыск она провела в квартире невольно — искала паспорт Бориса, чтобы оформить свидетельство о смерти. И нашла пятьсот долларов — пять бумажек по сто — в его рабочем портфеле.

Причем купюры зацепились за распоровшуюся подкладку портфеля и по этой причине хозяин их не заметил. Неужели здесь было столько денег, что можно было не заметить пятьсот баксов? Он их не пересчитывал? Просто бросил куда-то, не заметив пропажи… О дальнейшем Варвара боялась додумывать.

Нет, она вовсе не была корыстной. По крайней мере прежде, но теперь, когда ее теоретические выкладки вдруг стали получать практическое воплощение… Пятьсот долларов — не так уж много, но самой Варе, чтобы их заработать, понадобилось бы почти четыре месяца. Это если не есть, не пить и не платить за квартиру.

Но вот Борис… Она подумала, может, у него была сберегательная книжка — книжки не оказалось. Наверное, когда-нибудь потом эти деньги откуда-то вылезут. То есть она найдет их как-нибудь случайно: то ли в банке с крупой, то ли под его чистыми трусами. Где, интересно, мужчины прячут свои заначки?

Варя задумалась и вздрогнула от телефонного звонка. На этот раз звонил обычный, стационарный телефон.

— Здравствуйте, — сказал незнакомый мужской голос, — вы — жена Бориса Будилина?

— Да, это я, — ответила Варя, невольно настораживаясь.

— Мне надо с вами поговорить. И как можно скорее.

— Но о чем мы можем с вами говорить? Судя по голосу, мы с вами не знакомы… И потом, только вчера похоронили моего мужа…

— Я знаю.

Мужчина там, на другом конце телефонного провода, явственно смутился, но, помолчав, все же упрямо продолжил:

— Мне необходимо вас увидеть. Может, тогда давайте завтра?

Назавтра была пятница, но поскольку Варвару отпустили с работы в связи со смертью мужа, «пока она не уладит все дела», она могла бы с настырным мужиком встретиться. Только вот хотела ли? У нее не было в планах с кем-нибудь встречаться и вообще выходить из дома.

До настоящего времени Варя никак не могла просто остаться одна, чтобы посидеть, подумать, осознать наконец, что случилось в ее жизни. Потому она спросила коротко и по-деловому, как человек занятой и не расположенный к таким вот незапланированным встречам:

— Где, когда и во сколько?

Видимо, она застала его врасплох не тем, что спрашивала о месте встречи — он наверняка уже все обдумал, — а именно своей деловитостью. Но он не ударил лицом в грязь и тоже быстро сориентировался:

— В кафе «Три богатыря» в одиннадцать часов дня вас устроит?

— Устроит. Вы меня прежде видели?

— Увы, не имел счастья.

Ты посмотри, как он стрекочет! Чем же, интересно, может помочь ему женщина, которую он прежде даже не видел? Вернее, какое у него может быть к ней дело?

— Ну и как мы друг друга узнаем?

— Я мужчина высокий, метр девяносто, в толпе не затеряюсь, но для пущего эффекта надену пиджак песочного цвета и шейный платок.

Варя подумала, что ослышалась, но переспрашивать не стала. Конечно, если он такой колоритный, она его узнает… Шейный платок, надо же!

— Я к вам подойду, — сказала Варя.

— Надеюсь, вы не опоздаете, — буркнул он и отключился.

Наверное, Варвара со стороны никак не напоминает безутешную вдову. Она даже немного расстроилась от собственной бесчувственности. Ей полагалось сутками рыдать не переставая, оплакивать потерю близкого человека.

Близкого ли? Неужели мужа надо потерять, чтобы осознать свое отношение к нему? А ведь Варвара собиралась прожить с Будилиным всю жизнь и за три года супружества ни разу не усомнилась в том, что сделала правильный выбор, выйдя за Бориса замуж.