На другой день она решила перебрать вещи Бориса. Насколько Варя знала, большинство людей предпочитают не держать в доме вещей покойного и раздаривают их соседям и знакомым.

Она открыла шкаф и уставилась на полку, на которой лежали вещи Бориса. Варя старалась не думать о том, что под предлогом просмотра вещей она задумала произвести небольшой обыск.

В самом-то деле, что же она за хозяйка, если не знает каждого закутка в своей квартире? Вернее, она считает, что знает, но после вчерашних размышлений начала в этом сомневаться.

Просто лежать на диване и бесцельно осмысливать свою жизненную катастрофу Варя больше не могла. Не потому, что была такой уж деятельной, энергичной, а потому, что в лежачем положении ей на ум приходили глупые мысли вроде той, что жизнь ее уже кончилась и она теперь до конца дней будет ходить в черной косынке и горевать, как и положено вдове.

С другой стороны, что она хотела найти в вещах мужа? Какой-нибудь компромат на него? Но если Варвара и дальше станет узнавать о его пристрастиях и симпатиях, среди которых ей не было места, она начнет и вовсе думать о нем плохо, а ведь народная мудрость гласит: о покойниках или хорошо, или ничего.

Ее поиски успехом не увенчались. В том смысле, что Варя не нашла больше ничего, кроме тех пятисот долларов. Сей факт вызвал у нее некоторое разочарование. Она уже приготовилась к тому, что Борис обманывал ее во всем. Так ей легче было объяснять нежелание горевать о своей пропащей жизни.

Она увлеклась всеми этими мыслями и переживаниями и чуть не пропустила назначенное время свидания с незнакомцем.

Во что одеться? Носить траур отчего-то не хотелось. Но и рядиться в яркие вещи на третий день после смерти мужа просто неэтично.

Варя надела черное пальто, черную шляпку и фиолетовый шарфик. Говорят, это цвет вдовы. То есть моменту соответствует.

Взглянула на себя в зеркало. Как ни странно, выглядела она превосходно. Черный цвет вообще шел к ее внешности натуральной блондинки и белой гладкой коже. Не красавица, но, как говорила Фаина Раневская, чертовски мила!

Она спустилась по лестнице со своего третьего этажа и медленно пошла по улице. Привычка быстро собираться дала ей несколько лишних минут, чтобы пройтись не спеша и подышать воздухом, в котором уже ощущался отчетливо уловимый аромат весны. Странно, вроде почки только набухают, а уже будто цветами пахнет. Правда, не летними, особо пахучими, а цветами начала весны, вроде цикламенов и подснежников.

Почему Варвара так спокойна? То есть не перед свиданием с неизвестным мужчиной, а вообще? У нее умер муж, свет должен померкнуть, а она идет себе по улице как ни в чем не бывало, бедрами слегка покачивает, и в душе у нее полный штиль. Безветрие. И запах цветов.

Оказывается, трудно не вписываться в рамки обычных представлений, стереотипов. Получается у тебя не так, как вроде бы положено, и уже комплексовать начинаешь: может, ты уродка какая?

Вот и пробуксовывает Варя на одном и том же месте, все задает себе без конца вопрос: почему ей не горюется? Наверное, потому, что она черствая и бездушная. Даже смерть близкого человека не смогла вывести ее из себя.

Когда Борис всего через месяц знакомства предложил ей выйти за него замуж, Варя подумала, что двадцать семь лет для невесты — не слишком юный возраст. Раз зовут, надо идти. Вот, в этом все дело. Она вышла замуж без любви, три года жила, всего лишь выполняя обязанности жены и хозяйки.

А Борис ее любил? По крайней мере он ни разу не говорил ей об этом. Почему это Варю не задевало?

Хотя, с другой стороны, получается, что от такого брака по расчету выгадали оба. Борис получал гораздо больше Варвары. Но и она была хозяйкой экономной, и за три года молодая семья не только купила в квартиру самое необходимое из мебели, но и приоделась…

— Оказывается, за несколько десятков рублей в загсе можно приобрести себе очень выгодную жену! — грубовато шутил Борис, но ей было приятно.

Вообще-то во вкусе Варвары были мужчины более тонкие и интеллигентные, но тут, как говорил ее собственный отец, не до жиру, быть бы живу. В том смысле, что нос воротить уже некогда — и так в девках засиделась.

Приходилось мириться и с увлечением Бориса пошлыми анекдотами, и с матерком, который в семье ее родителей никогда не был в ходу. И с мужицкими ухватками супруга по отношению к ней: стоило ей пройти мимо, он обязательно хлопал ее по заднице или щипал. И ржал как конь, когда она пыталась увернуться, но не могла.

Но терпела это все Варя ведь не для того, чтобы побыть замужней женщиной всего три года!

Терпела! Бог терпел и нам велел. Бабы каются, девки замуж собираются. Если подумать, американские феминистки, столь нелюбезные сердцу русского мужика, недаром организовали свое движение. В самом деле, постоянно держать на вторых ролях в обществе женщину, благодаря которой это самое общество и существовало!

Воспитывай ее мама не в страхе, что она останется старой девой, а в убеждении, что уж она-то найдет себе мужа по сердцу, может, Варя так не торопилась бы, не мчалась замуж, словно на пожар. И не считала, что ей повезло только потому, что муж ее не был алкоголиком и явно не кобелировал…

В кафе Варвара сразу увидела того, кто назначил ей встречу. Народу было немного — до обеденного перерыва уйма времени, а он со своим ростом и в песочном пиджаке виделся издалека. Даже без своего дурацкого шейного платка. Что он вообще из себя изображал?!

Он тоже заметил Варвару и поднялся навстречу ей из-за стола. И спросил несколько неуверенно:

— Вы — Будилина?

Она чуть заметно улыбнулась:

— А что, я не соответствую образу, который вы себе нарисовали?

— Это правда, не соответствуете. Я представлял вас старше и менее привлекательной.

— По голосу?

— Нет, по тому, какую жену мог бы иметь Борис…

— Чтобы ей изменять? — спросила напрямик Варвара.

Мужчина смутился от ее откровенности. И еще раз украдкой, даже с некоторым недоверием оглядел ее.

— Может, вам паспорт показать? — ехидно спросила она.

— Не надо, я вам верю. — Он будто с усилием отвел глаза.

— Вот спасибо! — сказала, кланяясь, Варвара.

Она пришла вовремя, а он, наверное, приготовился ждать долго.

— Я заказал себе отбивную, пообедаете со мной? Что вы хотите?

— Кофе и пирожные, — сказала Варя.

Они сели за столик.

— Я знаю, как вас звать, а меня — Вадим.

— Очень приятно.

— Не знаю, будет ли вам приятно после того, как вы узнаете о цели моего визита.

Он помахал рукой официанту и спросил ее:

— Сколько пирожных вам заказать?

— Три, — сказала она, — а кофе со сливками.

Ей показалось, официант спрятал улыбку, но внешне он остался бесстрастным, лишь согласно кивнул.

Вадим с некоторым удивлением посмотрел на нее: три пирожных! Мало кто из женщин не постеснялся бы заказать такое количество. Притом она вовсе не полная. Размер сорок шестой. Вадим умел определять это на глаз. Как-то ему пришлось три месяца проработать товароведом в отделе женского платья.

— Не волнуйтесь, у меня с собой есть деньги, — шепнула Варвара, когда Вадим не успел быстро отвести взгляд.

— Да и я как-то не обеднею, если заплачу за ваши пирожные, — проговорил он.

Потом, помедлив, вытащил из кармана бумагу — сложенный вчетверо лист — и протянул Варе.

Она развернула. Это была расписка — руку Бориса Варвара узнала — о получении в долг суммы, пять тысяч долларов.

«Вот и деньги появились, — с усмешкой подумала она. — Жаль, с другим знаком. Вместо плюса — минус».

На самом деле Варя растерялась, но решила держать себя в руках и не подавать виду.

— Ну и зачем вы мне ее показываете?

— Затем, милочка, что долги надо возвращать.

Он нарочно назвал ее «милочкой», чтобы разрушить атмосферу дружелюбия, которая между ними чуть было не воцарилась.

— У меня долгов нет, — сказала Варя.

— Но они были у вашего мужа!

— Вот с него и спрашивайте.

Варвара и в самом деле внезапно успокоилась и даже не нервничала. Но вполне представляла себе, как его раздражает ее спокойствие.

— Загляните под стол, — сказал он приказным тоном.

Она повиновалась. Вадим держал на коленях пистолет. Конечно, его марку определить она бы не смогла, но оружие походило на настоящее. Хотя кто его знает, сейчас выпускают игрушечное оружие, на первый взгляд неотличимое от боевого.

Интересно, сколько такой пистолет стоит? Варя тоже хотела бы иметь пистолет. Она даже внутренне посмеялась, представив себе такую картину: он показывает оружие ей, она — ему, и кто бы больше испугался?

Но вообще-то и прикид его, и вот эта показуха прямо за версту отдавали ребячливостью. А ведь по виду не скажешь, что он такой уж юный. Скорее всего Варин ровесник.

— Я недавно видела похожую сцену в каком-то фильме, — кивнула Варя. — Вы, наверное, любите боевики?

— Дура, — прошипел он, — одно движение пальца, и твой живот будет нафарширован пулями, как гусь яблоками!

— Как рулет орехами, — поправила она.

— Что ты сказала?

— Что ВЫ сказали! Пожалуйста, не переходите на ты, я терпеть не могу панибратства… И потом, я думаю, образ моего живота как гуся не слишком удачен, — проговорила Варя. — Он чересчур плоский для этого.

— Вы мне зубы не заговаривайте! Я жду, — напомнил он с нажимом.

Но в его словах прозвучала некоторая неуверенность. Видно, общение между ними пошло вовсе не по тому сценарию, какой он себе предварительно набросал.

— Хорошо, я подумаю, — сказала она Вадиму.

Она просто хотела его успокоить. Парнишка нарочно взводил себя перед ней, чтобы показать, какой он крутой.

Варя даже буркнула едва слышно фразу из чеховского «Медведя»:

— Ух, как я зол!

Сидевший до того в напряженной позе, он сразу расслабился и проговорил:

— Ну вот, это другое дело. Надеюсь, вы понимаете: сбежать от меня не удастся. Я не собираюсь никому дарить заработанные деньги.

— Непосильным трудом, — подсказала она.

— Что?

— Не обращайте внимания, я просто вспомнила известную комедию.

— Еще слово, и вам будет не до шуток!

Кажется, ему нравилось держать ее на мушке. Вернее, считать, что держит. Согласие подумать он воспринял как испуг, как решение расплатиться с ним, хотя Варя имела в виду совсем другое.

То есть она хотела прикинуть, на что Борису могла понадобиться такая сумма, и по возможности попытаться ее вернуть. Куда-то ведь он эти деньги потратил! Ей отчего-то не верилось, что на женщин. Вернее, в том, что другие женщины у покойного были, она уже не сомневалась, но в то, что он тратил на них много денег, ей не верилось. Не тот он был тип.

Кстати, этот Вадим и не подозревает, что у нее таких денег просто нет. Смерть Бориса застала Варю врасплох. До десятого числа, дня, в который муж отдавал ей положенные десять тысяч, оставалось больше недели, и выданные еще Борисом деньги на хозяйственные расходы заканчивались.

От найденных Варей пятисот зеленых остались только рожки да ножки, потому что, оказывается, похоронные церемонии стоят очень дорого. Даже при том, что основные расходы по захоронению взяло на себя предприятие Бориса. Его мясокомбинат.

Вадим ничего не говорил, только сидел и смотрел на Варвару. Наверное, думал, что она вот прямо сейчас все и решит. Откроет сумочку и даст ему пять тысяч баксов.

Официант принес кофе и пирожные и поставил перед ней. Варя немедленно стала есть. Пирожное было вкусным, свежим и проскочило в желудок без задержки. Только вот этот Вадим на нее уставился так, что, будь у нее нервы послабее, кусок бы в горле застрял.

— Вы тоже хотите пирожное? — спросила она, впрочем, без попытки с ним поделиться.

— Нет, — не выдержав серьезности, улыбнулся он, — просто вы так аппетитно едите…

Какая Варвара все-таки рассеянная. Расписку увидела, и текст сразу сбил ее с толку. То есть она такого не ожидала, потому и прочла, кажется, только заглавие «Расписка» и сумму — пять тысяч долларов.

— Можно еще раз взглянуть на эту вашу бумагу? — спросила она.

— Надеюсь, вы не станете делать глупости и рвать ее? Учтите, я снял ксерокопию, и этого будет достаточно, чтобы в один прекрасный момент с вас потребовали долг куда более серьезно!

— Под угрозой убийства, что ли? — хмыкнула она.

— Уверяю, тогда вам будет совсем не до шуток.

Но расписку он ей протянул и настороженно следил, как обращается Варвара с его столь ценной бумагой. Детский сад!

Ну конечно, здесь же все написано: «Рашину Вадиму Львовичу… обязуюсь вернуть…» Разве Боря, когда ее писал, мог представить, что все его планы в один момент перечеркнет какая-то дурацкая сосулька!.. Для чего все-таки понадобились Борису такие большие деньги? Ни о каких предполагаемых тратах он Варе даже не обмолвился. Никаких дорогостоящих планов они не строили. Варя же все-таки была женой Бориса, а не просто соседкой по квартире!

Она вернула Вадиму его бумагу.

— Когда мне вам позвонить? — спросил он.

— Зачем?

— Узнать, что вы надумали! — опять прошипел этот настырный тип.

Определенно у него не все в порядке с нервами. Неужели такому дерганому человеку выдали лицензию на ношение оружия? Иначе вряд ли он стал бы показывать его постороннему человеку. Интересно, они получают справку у психиатра?

— Позвоните во вторник.

Она прикинула, что трех дней ей хватит, чтобы разобраться, что к чему, но все-таки спросила его — как говорится, спрос не бьет в нос.

— Вадим, а вы, случайно, не знаете, на что мой… покойный муж брал у вас такую сумму?

— Он сказал, что хочет купить дачу.

Дачу? И разговора о даче у них никогда не было. Для кого же он собирался ее покупать? И дачу ли? У них вообще в последний месяц совсем не было свободных денег, потому что накануне с согласия Бориса Варя поменяла на кухне газовую плиту.

— Наверное, — с запинкой проговорила она, — вы не знаете, сколько эта дача стоила и где находится?

— Где находится — не знаю, но просили за нее тридцать пять тысяч долларов.

— Тридцать пять тысяч — за дачу?! — не поверила Варвара. — Вы не ошиблись, долларов, не рублей? Наш город не Москва и не Питер, разве у нас может столько стоить обыкновенная дача?

— А она необыкновенная. Ваш муж… покойник говорил, что ее вообще продают за полцены.

— Иными словами, ее коммерческая стоимость семьдесят тысяч? Где же он собирался брать такие деньги?

Собственно, она уже у него и не спрашивала, просто размышляла вслух. И надо сказать, в величайшем недоумении.

Но он ответил:

— А они у него уже были. — И тут Вадим слукавил — зачем ей было знать, что не хватало Борису четыре с половиной тысячи? — Ему только пяти и не хватало.

— У Бориса было тридцать тысяч долларов? Но откуда?!

— Понятия не имею, — сухо отозвался он.

И в самом деле, чего Варвара к нему прицепилась? Случайный приятель. С такими обычно серьезные дела не обсуждают. Однако до чего он скучный и занудный тип! Еще и пистолетом угрожает.

Да по этому Рашину видно, что он триста раз подумает, прежде чем его с предохранителя снять! К тому же с психологией у него полный напряг. Отчего он вдруг решил, что может так просто ее напугать, что она сразу отдаст ему эти деньги… Если бы они у нее были… А так… где Варвара их возьмет?

Она поднялась из-за стола, и Вадим следом за ней, оставляя на столе деньги для официанта.

— Можно спросить у вас кое о чем? — полуобернувшись, проговорила она. — Ваш пистолет заряжен?

— Естественно! — процедил он. — Иначе чего бы я стал носить его с собой?

— Ну, например, пугать своих должников. Никто ведь не знает, есть у вас патроны или нет…

— Показать обойму?

Эта баба достала его до печенок!

— Не надо. Я подумала, как бы вы стали стрелять в этом кафе? Ведь здесь столько свидетелей. Или заодно мочканули бы всех?

— Однако у вас и лексикон! — пробурчал он, подавая ей пальто в гардеробе. — Где вы слышали это слово?

— Мой муж, так же как и вы, увлекался боевиками. Иной раз и я в них заглядывала. Что может интересовать человека в таких изданиях, если у него извилин больше, чем одна?

— Бывают и качественные боевики, — не согласился он. — Например, «Бандитский Петербург».

— Автор — Андрей Константинов? — фыркнула она, — читала для общего развития.

— Ну и как?

— Да уж не «Идиот»!

— В каком смысле? — не понял он.

— В смысле Достоевского. И последний вопрос: вы кем работаете?

— Телохранителем.

— А, ну тогда все понятно.

Что она себе позволяет? Вадим не то чтобы разозлился — рассвирепел. Он и сам не знал, почему эта женщина его так заводит.

— Что вам понятно? — спросил он, с трудом заставляя себя успокоиться.

— Только то, что вы и похожи на телохранителя. Правда, я прежде считала, будто они никогда не вынимают оружие без нужды. Я ведь вашей жизни не угрожала, не так ли?

Вадим хотел бы испепелить ее взглядом, но опять приказал себе успокоиться. Она ведь нарочно его злит. Небось напридумывала себе, что он корыстный, мелочный… Конечно, ее муженек поднимал такие бабки, что для него пять тысяч баксов — мелочевка!

— До свидания, — сказала она, не дождавшись от него Ответа — ко всему прочему он еще и приторможенный! — Надеюсь, ваш вопрос можно будет решить.

И пошла себе прочь, ничуть не заботясь о впечатлении, которое на Вадима произвела.

Жалко, она не видела, с какой растерянностью смотрит ей вслед кредитор.

Дело в том, что Вадим считал себя женоненавистником. То есть не из тех, которые нетрадиционной ориентации, — услугами женщин он пользовался. Но чтобы они задерживались около него надолго? Спаси и сохрани! То ли ему такие попадались, то ли их было большинство, но ни с одной не доводилось ему говорить на равных. А уж чтобы над ним женщины посмеивались, такого и вовсе не было.

Обычно женщины Вадима побаивались. Конечно, не вообще, а когда им случалось его почему-либо разозлить. Тогда он молча смотрел на них слегка сузившимися глазами, что означало у него: «Я тебя насквозь вижу!» А им, наверное, казалось: «Только посмей рот открыть!»

До сего дня Вадим считал, что знает женщин. Снисходительно отмечал, что они — трусихи. Чуть что — визг, крик. Потому иной раз и показывал им пистолет, чтобы знали свое место. Видели в нем реальную силу и не пытались вовлечь в водоворот своих фантазий и истерик.

А сегодня вдруг привычное развлечение превратилось в фарс, когда он попробовал провернуть тот же трюк с Варварой. В ее глазах он прочел не страх, а соболезнование. Мол, ну и дебил ты, парень!

Только тогда он вспомнил, что игры с оружием вообще запрещались кодексом телохранителей. Но его так задела снисходительная улыбка этой женщины, так разозлило равнодушие, с которым она скользнула по его лицу, и взгляд ее при этом ничего не выразил. Она даже не попыталась с ним кокетничать, словно он урод какой-то.

Вадим пригрозил ей пистолетом от бессилия, от неумения воздействовать на нее. Он предвкушал лицезрение хотя бы испуга — ничуть не бывало. Она взглянула на пистолет между прочим, как если бы Вадим расстегнул ширинку, чтобы показать ей кое-что, и она нашла показанное не слишком значительным… Его даже в жар кинуло. Несколько минут общения с этой гнусной бабой совершенно вывели Рашина из себя.

Разрешение на ношение оружия он имел, как и диплом профессионального телохранителя. Он представлял, как обхохотались бы его коллеги, узнай о сегодняшнем проколе.

Судьба сыграла с ним злую шутку, познакомив с Борисом. Теперь он вынужден общаться с его женой, хотя предпочитал бы никогда в жизни не видеть ни того, ни другую.