Был субботний день, и после завтрака Саид с Яной, оставив Зарочку под присмотром русской бабушки, поехали к старшей сестре Саида забирать малышку Марьям. Марине не терпелось увидеть младшенькую внучку, а пока зять с дочерью не вернулись, они с Зарой играли в мячик, катая его по полу, потом — в догонялки, а когда надоело, стали разучивать стихотворение Барто «Уронили мишку на пол». И тут в комнату вошла Амина-ханум.

— Садитесь, пожалуйста, — по-английски пригласила её Марина Михайловна. Та села и сконцентрировав внимание на внучке, стала что-то говорить ей на урду. Зарочка мгновенно отреагировала и протянула бабушке ручку. «Смотри-ка, а ведь ребёнок её понимает, и это, не смотря на то, что полгода она жила со мной и я разговаривала с ней только по-русски!» — удивилась Марина. Чтобы как-то поддержать разговор, она спросила сватью на английском, как дела, на что та ответила, что всё хорошо. Добавила ещё что-то, но Марина не поняла, но услышав во фразе имя Саида, догадалась, что речь идёт о нём. Марина заверила сватью, что Саид ей нравится, он хороший человек и хороший сын. Его мать гордо закивала головой, затем что-то быстро произнесла по-английски, примешивая слова урду. Марина несколько раз услышала «Амна», и по недовольному выражению лица собеседницы поняла, что та, похоже, жалуется на Яну. Марина развела руками и сказала, что не понимает. Амина-ханум поджала губы, взяла Зарку на руки и ушла к себе. Гостье из Казахстана показалось, что сватья нарочно приходила, намереваясь забрать у неё Зару. Она почувствовала это интуитивно, хотя не понимала причины. Марина предположила, что это, скорее всего, обычная ревность. Но что поделать? Она здесь в гостях и живёт, можно сказать, на птичьих правах. Оставалось только смириться.

Вскоре сияющая улыбкой приехала Яна с малышкой на руках.

— Смотри, бабуля, какая у тебя чудная внученька! — обратилась она к матери. Марина с улыбкой склонилась над ребёнком..

— Почему ты сказала, что она страшненькая? Она, конечно, не похожа на Зару. У неё совсем другие черты лица, прямой нос, высокий лобик, но она будет такой же красавицей — кожа у неё белая, глазки чёрные, а черты лица европейские, она в кого-то из нас пошла! Она мне даже кого-то напоминает, только не пойму, кого…

Нет, она и вправду родилась страшненькая, знаешь, вся такая красная, сморщенная, как варёная морковка!

 Марина невольно улыбнулась и нежно прижала внучку к груди. — Ещё один котёночек мой — Марьяшка! А знаешь, Яночка, а ведь Марьяшка напоминает моё имя — Маришка. Точно ведь?

— Ну вот, мамочка, теперь она в твоём распоряжении. Кушала полчаса назад. Не знаю, будет ли спать сейчас… А я пойду обед готовить. Время летит быстро, вот-вот все завопят: «Есть хотим!» А после обеда поедем на небольшой пикничок на берегу океана. Мы хотим показать тебе Индийский океан днём, ведь в прошлый раз ты его видела ночью, а это — не то совсем впечатление, так что, готовься!

— А что готовиться-то? Нищему собраться — подпоясаться! — улыбнулась мать.

Недолго походив с Марьяшей на руках, Марина заметила, что кроха уснула. Положив её в манеж, она предложила Яне свою помощь, но та, как всегда, отвергла её.

— Знаешь дочка, ты не отказывайся! Для чего, спрашивается, я ехала сюда? — И, не дожидаясь разрешения, Марина Михайловна принялась за посуду, которая горой заполняла раковину. Зашла Амина-ханум. Увидев, что гостья моет посуду, она чем-то возмущённо попеняла снохе и вышла, буквально через минуту явился Саид и стал настойчиво оттеснять тёщу от мойки.

— Мама, ради бога, прекрати, прошу тебя! — вмешалась Яна. — У меня из-за тебя будут неприятности.

— Да что же тут такого? Саид, ну ты же знаешь, бывал у нас, видел, что у нас принято трудиться всем, помогать друг другу. — Яна перевела. — Я ведь специально приехала, чтобы помочь дочери с детьми, немного разгрузить её. Что плохого в этом? Прошу, не обращайте внимания. Мне это не трудно.

Саид, пожав плечами, вышел из кухни. Перемыв посуду, Марина ещё оставалась некоторое время на кухне, помогая Яне. За разговором женщины не заметили, как обед был готов.

А после, как было обещано Яной, все домочадцы с детишками на руках уселись в машину и покатили за город к океану.

— Знаешь, мамочка, мы едем в совершенно другое место, не на то побережье, на котором ты тогда ночью была. То был городской пляж. Впрочем, «пляж» слишком громко сказано. Сейчас мы везём тебя на абсолютно дикий океанический берег. Мы с Саидом несколько раз там бывали. Осталось очень сильное впечатление! Я хочу, чтобы ты тоже увидела настоящий океан, быть в Карачи и не полюбоваться его величием просто нельзя!..

Путь оказался не близким, и Яна без умолку болтала по-русски — старалась развлечь мать рассказами о местной жизни, делилась некоторыми впечатлениями от страны, от здешних обычаев, благо, русский язык никто, кроме них двоих не понимал.

— Представляешь, мам, тут столько на улицах встречается различных уродов! У нас дома я никогда в таком количестве их не видела. А ещё, знаешь, есть много таких, кто является не понятно кем — то ли мужчиной, то ли женщиной…

— Да, я тоже таких встречала. Это, похоже, гермафродиты, люди у которых имеются половые признаки и мужские, и женские. Мне кажется, что это ошибка природы, наверняка результат инцеста, браков между родными и двоюродными братьями и сёстрами, которые здесь очень распространены.

Что-то сказала на урду Амина-ханум. Яна перевела:

— Мама, дади спрашивает, нравится ли тебе Пакистан.

— Здесь всё иначе, чем в моей стране, но тем и интересно, — ответила Марина, — познавательно. Увидев вашу жизнь своими глазами, начинаешь понимать, что и ваш уклад жизни по-своему хорош — в чём-то лучше нашего, в чём-то хуже, но люди в большинстве своём добрые, любят, например, детей, не только своих, но и чужих. Яна перевела и подхватила тему:

— Да-да! Здесь, бывает, идёшь по улице с маленьким ребёнком на руках, и встречные, совершенно незнакомые люди, и мужчины, и женщины, не могут равнодушно пройти мимо ребёнка — останавливаются и без всякого стеснения ласково треплют твою малышку за щёчки! Меня это вначале шокировало, но они настолько искренне и ласково смотрят на дитя, что язык не поворачивается высказать недовольство происходящим.

Так, в разговорах, они и не заметили, как приехали. Саид свернул с загородной трассы и через считанные минуты припарковал машину на берегу, метрах в двадцати от океана. Берег был пустынен. Марина Михайловна, как только покинула машину, направилась к воде.

Ей приходилось бывать на Чёрном, Каспийском и Балтийском морях. Все они были разными, и каждое оставляло в душе свой неизгладимый след. Так и сейчас. Женщина была невероятно взволнована увиденным. Высокие мощные волны катились к берегу, разбиваясь на миллионы мелких осколков, превращающихся в пену у берега. Шум прибоя заглушал голоса. Купаться и тем более раздеваться перед этим здесь было не принято, разве что можно было окунуться прямо в шальвар-камизе… Марине уже приходилось наблюдать, какой жалкий вид имеют выходящие из воды в мокрой одежде, ставшей прозрачной и облепившей тело. Поэтому она просто попыталась войти в воду буквально на метр-полтора, сделала несколько шагов… Но тут её захлестнула высоченная волна прибоя и почти сбила с ног. Она в испуге попятилась назад. «Вот это мощь!» — подумала потрясённая женщина.

О, океан могучий и бескрайний! Ты — кровь Земли, ты — жизни всей основа… Стою я пред тобою утром ранним, величие боясь нарушить словом. Лишь ты и небо… Как мне надышаться, напиться чистоты твоей хрустальной? Как справиться с нахлынувшим вдруг счастьем слияния души с Вселенской Тайной? Я ощущаю полное единство: тебя впитать готова каждой клеткой! Я мысленно стремлюсь в порыве диком в пучину волн, как жизнь сама, несметных. И грудь моя вздымается в волненье, знать, мы друг другу несказАнно рады.Ты стелешься к ногам, ласкаешь пеной… Душа поёт прибою серенады. Как ты велик! А я — всего лишь капля… Но в капле той — чувств океан огромный, любовью движим, так же волны катит, мир светлою энергией наполнив…

— Мама! Не заходи далеко в море, а то унесёт запросто! Здешние жители, имея океан «под боком» в большинстве своём не умеют плавать — очень боятся. Было столько случаев, когда океан забирал людей в свои пучины.

— Да, доченька. Я уже поняла, почувствовала его огромную силу. Я просто посижу на берегу у самой кромки воды. Люблю помечтать у моря, мысленно витать в его бескрайней шири, чувствовать себя его песчинкой.

Пробыв на побережье около двух часов, путешественники отправились в город. Близился вечер.

Постепенно Марина Михайловна вошла в ритм местной жизни. Каждый день приносил что-то новое, интересное. Не понимая языка, женщина, тем не менее, стала разбираться во взаимоотношениях в семье Саида. В их доме очень часто бывали гости, родственники, знакомые, друзья, и Марина всегда присутствовала при их общении с хозяевами. Всякий раз гости уделяли вежливое внимание матери Амны, беседуя с ней на разные темы. Конечно, назвать такое общение беседами было трудно, если рядом не было Яны-переводчика.

Марина всегда считала себя русской азиаткой, поскольку родилась и выросла в Казахстане, было это в советские годы, когда большинству людей был присущ интернационализм, когда люди относились друг к другу не по национальному признаку, а исходя из человеческих качеств.

Тем не менее, истинно азиатские традиции казахов, их дружелюбие, непреложное уважение к старшим, гостеприимство, готовность поделиться с гостем всем, что имеет сам хозяин и накормить до отвала — всё это было впитано ею с детства, как само собой разумеющееся. И здесь, в этой чужой для неё стране, она наблюдала такие же жизненные устои. Во всяком случае, сделала такие выводы, наблюдая уклад жизни семьи Саида.

О «черни», как называлась здесь нищая прослойка общества, Марина не имела представления, поскольку сталкиваться с такими людьми близко ей не приходилось, кроме наблюдений за приходящей ежедневно прислугой. Эти люди были очень почтительны с хозяевами дома, беспрекословно выполняли их поручения. И слово «чернь» очень подходило к их внешности, поскольку кожа их была чёрной, как у африканцев.

Как-то несколько дней подряд в их доме жил мальчик лет девяти, ночующий в прихожей на полу, на ковре, а всё дневное время приставленный смотреть за малышами-детьми, которых набиралось по шесть — восемь, когда погостить в материнский дом приезжали многодетные сёстры Саида. Тогда взрослые женщины, все или поочерёдно, возились на кухне, общались между собой, находя для этого время, исключительно благодаря этому маленькому няню. Мальчишка работал только за еду. Видимо его семья была рада, что хоть кто-то из детей, в данном случае он, сытно накормлен. Гости через некоторое время разъезжались, и мальчик, оставшись без работы, отправлялся восвояси, где его вновь ожидало полуголодное существование.

Однажды, проезжая по трассе недалеко от центра города, Марина видела в окно широкую лощину, тесно усыпанную крохотными лачугами, сделанными, казалось, из картона. Они были расположены столь близко друг от друга, что на ум пришло сравнение с пчелиными сотами. И в каждой такой каморке жили люди!

«Всё в этой жизни познаётся в сравнении! — думала Марина Михайловна. — А ведь совсем недавно я казалась себе нищей, потому лишь, что в данный момент у меня не было денег на хлеб! Но я тогда не задумывалась о том, что у меня не просто есть крыша над головой, а имеется прекрасная комфортабельная квартира, обставленная уютной мебелью. Дети мои выучены и нормально обеспечены, у меня не болит голова об их судьбе! Не зря же говорят в народе: бог даст день — бог даст и пищу! Сколько раз в моей жизни было в последние годы таких ситуаций, когда, казалось, что мы, тонем, вот-вот опустимся на дно. Но наступало новое утро, и ситуация как-то улаживалась, и мы, хоть и ходили по самой границе бедности, ни разу не легли спать голодными! Человек не знает своего запаса прочности. В этом убеждаешься, глядя на этих обездоленных людей.

С другой стороны, Марина удивлялась заведенному здесь среди обеспеченных людей порядку — делиться едой с бедными. И в доме Саида не принято было оставлять приготовленную на сегодня пищу, однако не съеденную за день, хранить её в холодильнике. Такие излишки складывались в специальные пакеты и раздавались на улице голодным людям. Это правило сохранялось неуклонно. Согласно религии, здесь считалось, что богатые люди это существа, обласканные богом, но созданы они Всевышним именно для помощи бедным. Поэтому среди обездоленных не было злобы в отношении к чужому богатству, а среди богатых не наблюдалось презрительного отношения к бедноте. «Ох, и умный кто-то создавал эти книги жизни — Коран и Библию!» Впрочем, Марина считала, что поскольку писались эти книги людьми, то естественно предположить, что много в них внесено пишущими по подсказке политиков и сильных мира сего, чтобы легче было держать в подчинении целые народы.

В домашней суете, в бесконечных хлопотах с маленькими внучками, время летело быстро. Каждый день приносил много впечатлений. Уже неоднократно Марина с дочерью, оставив малышей на попечение другой бабушки, бывала на местных базарах. Однажды на её пути встретилась лавка с женской одеждой местного производства. В эти дни там проходила распродажа. Красивые, выполненные в национальном духе комплекты из шальвар-камиза и дуперты стоили буквально копейки. Марина посетовала Яне на её весьма скромную одежду, которую шила для нее Амина-ханум из каких-то невзрачных блеклых тканей. Серая мышка да и только!

— Мама, пойми, мне неудобно что-либо покупать для себя! Ведь я денег не зарабатываю! А клянчить их у Саида… не могу, понимаешь? Вот, и хожу в том, что есть. Я ведь дома, кто там на меня смотрит?..

— Да ты что, Яна?! Молодая симпатичная женщина! Даже дома ты должна хорошо одеваться! Это и Саиду нужно. Ему приятно видеть перед собой всегда хорошо одетую, ухоженную жену. А ваши гости?.. Видя тебя в красивой одежде, они будут считать твоего мужа молодцом, который всегда заботится о тебе. Вот сейчас у тебя же есть какие-то деньги с собой? Давай купим тебе два-три разных комплекта. Они же очень дёшевы!..

Яна в сомнении покачала головой. Потом улыбнулась:

— Ладно… уговорила!

В тот же день перед вечерним намазом Яна переоделась в новый костюм, слегка уложила волосы и чуть подкрасила глаза. Саид был дома, когда она вошла к нему в комнату:

— Вот, Саид, посмотри, что я сегодня купила! — Она покрутилась перед ним. — Это мы с мамой были сегодня на базаре, и она уговорила меня, сказала, что нужно всегда нравиться мужу…

Он смотрел на неё и… молчал… Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Где ты взяла деньги на покупку? — бесстрастным тоном спросил он.

— Саид, ты не подумай, я купила это на распродаже, очень дёшево! — Яна назвала цену. Муж по-прежнему холодно взирал на неё.

— У тебя нечего носить?.. Зачем зря деньги тратить на ненужные вещи? Ты должна понимать, что я зарабатываю их тяжёлым трудом. Ты должна в следующий раз хорошо подумать, прежде, чем делать подобные покупки!

— Саид, но ведь ты не жалеешь денег на себя, заказываешь костюмы в самых дорогих ателье, выбираешь рубашки самых дорогих фирм, носишь обувь только из натуральной кожи, употребляешь только французский парфюм! Почему же я не могу выглядеть достойно в глазах других людей? Разве тебе не приятно, если твоя жена выглядит под стать тебе?

— Я мужчина! Я должен, просто обязан респектабельно выглядеть. От этого многое зависит в моей карьере. А кто ты? Домохозяйка… Для кого тебе наряжаться?

— Саид, мы выезжаем по вечерам куда-то в город, бываем на людях, почему мне нельзя хорошо выглядеть, ведь это честь и тебе!

Недовольно махнув рукой, Саид вышел из комнаты. Яна некоторое время была в полной растерянности, стараясь найти здравый смысл в услышанном. Но она не побежала переодеваться в старьё. Более того, в последующие дни надевала к вечеру свои новые наряды. Однажды к ним в гости зашли родственники и обратили внимание на то, как она хорошо выглядит. Женщины стали расспрашивать, где она одевается, желая и себе приобрести что-нибудь подобное. Марина взглянула тогда на Амину-ханум. Та сидела с недовольным лицом, поджав губы. Точь в точь, как ее сынок, когда впервые увидел Янины обновы. «Ничего-ничего! Привыкайте потихоньку! — подумала Марина, — а то превратили девчонку не понятно во что».

Несколько дней Саид не разговаривал с женой, а тёще перестал улыбаться, избегая разговоров. Мать с дочерью переживали случившееся.

— Доченька, ты, выходит, была права насчет этих злосчастных шальвар-камизов. Ты прости меня! Я никак не ожидала, что эта покупка так разозлит его! Для тебя это, наверное, уже не впервые. Я не знала, даже не могла предположить, что из-за такой мелочи, разразится ссора. Больше ни во что не буду вмешиваться. Хотя душа моя изболелась! Во что тут тебя превратили! Да, это моя вина!

— Ой, ради бога, мама, не казни себя! Этот случай помог мне понять, что нельзя быть такой… медузой бесформенной. Во что тогда можно превратить себя? Только позволь им, они из меня верёвки станут вить! Нет, я поняла, что надо сохранять собственное достоинство, иначе можно потерять себя. Пусть научатся воспринимать меня такой, какая я есть!

— Ах, доченька… как найдёт коса на камень… ещё не известно, что найдёшь, что потеряешь. Это не та страна, где феминизм нужно внедрять. Здесь всё устроено для мужчин, для их удобства.

— Да, мне как-то Саид объяснял, что женщина должна быть закрыта с ног до головы, чтобы не волновать своими прелестями бедных мужиков. Не дай бог такому захотеть чужую женщину, это большой грех перед Аллахом! Только мужикам, мне кажется, всё равно! Чем более женщина закрыта, тем больше разыгрывается их фантазия. Запретный плод сладок, не так ли? Потому женщина здесь изначально — развратная соблазнительница, грязная, представляешь? И она должна следовать за мужчиной позади его, в двух шагах, а в мечети молиться в стороне от него, а еще лучше — в другом помещении, чтобы не осквернить своего властелина. Ужас просто! Когда он спит с женой, она, понятное дело, его не оскверняет, а во всех других ситуациях — коварная и нечистая…

— Детка, об этом, вообще-то, во всех религиях, в том числе и в Библии сказано. Просто прочий мир уже давно отошёл от этих требований, а они здесь нарочно стараются жить в изоляции от других культур, чтобы, якобы, хранить свою веру в чистоте. Уж не знаю, удается ли им это, но такова вера мусульман. Их чувства нужно уважать, если хочешь жить в гармонии с их культурой, ведь ты выбрала в мужья человека такой веры.