Наступил четверг. После завтрака, как только Амина-ханум отлучилась во двор, чтобы повесить выстиранное бельё, Яна бросилась к телефону и позвонила в в курьерскую службу. Ей сказали, что всё в порядке, курьер уже в пути, скоро доставит оформленный паспорт. Обрадовавшись, Яна достала припрятанные деньги, отложенные для расчёта с курьером, схватила Марьяшку на руки и сделала вид, что решила прогуляться с ней по двору. Незаметно вышла за ворота, надеясь на улице перехватить нарочного. Заявившись в доме, он может выдать её. Так прогуливалась минут десять, пока, наконец, не подъехала машина. Не дав посыльному даже выйти из неё, Яна расписалась за получение пакета с документами и расплатилась. Автомобиль тут же уехал, и Яна облегчённо вздохнула: «Кажется, всё сошло благополучно, никто не заметил!». Она спрятала конверт за вырез своего камиза и вернулась в дом, прошла в комнату матери и, плотно прикрыв дверь, обрадовала её — с паспортом всё в порядке. Они прильнули к документу, куда отныне была вписана и Марьям, и красовалась её фотография.

— Теперь нам надо разработать стратегию отъезда. Завтра — жума, пятница, святой день. Свекровь большую часть дня проведёт дома в молитвах и чтении религиозных книг. Но это даже лучше, что мы уйдём при ней. Скажем, что допоздна отправляемся в гости, тогда она долго не заподозрит нас и не кинется, в случае чего, звонить сыну. Ещё не хватало, чтобы Саид застал нас в аэропорту! Ему достаточно заявить любому служащему, что две иностранки украли у него детей — и наша песенка спета! Ладно, не будем о плохом, мамочка! Будем надеяться, что всё будет хорошо. Так. Теперь надо придумать, к кому мы завтра пойдём «в гости». Вдруг свекровь решит проверить, позвонит, а там про нас никто и понятия не имеет. Значит, я сейчас свяжусь со своей ташкентской приятельницей Айшой-Викой, помнишь я тебе рассказывала о ней? Надеюсь, она согласится помочь. Ты, мамуля иди, отвлеки свекровь разговором, потрынди с ней во дворе, а я в это время звякну Вике. Я быстро.

Марина вышла во двор, подошла к сватье и стала ей что-то медленно говорить по-английски, дескать, еще утро, а уже так жарко, придумывая на ходу, как продлить этот праздный разговор. Амина-ханум принялась что-то отвечать ей на урду. Марина делала вид, что внимательно слушает, кивала головой и удивлялась в душе, что у них вышла какая-никакая беседа. Вскоре подошла Яна с Марьяшкой, дав тем самым матери понять, что переговорила с Викой. За ними прибежала Зарка, и Яна прикрикнула на неё по-русски «Смотри, упадёшь!..»

Марину Михайловну, наблюдавшую этот спектакль, вновь охватили муки совести: она участвует в обмане!

Бывают ситуации порой, когда стоишь пред выбором не лёгким: в желании своём свершить добро ты сам себя за то стегаешь плёткой, поскольку для одних твоё добро — спасение от трудных испытаний, а для других оно, как нож в ребро — причина для немыслимых страданий.

И кто здесь больше прав? Кто виноват? И, как ни бьёшься, не найти ответа. Ко всем ты справедливым быть бы рад, но выход не сыскать — чтоб тем и этим.

Когда-то ими Выбор был свершён, и стали судьбы их единым целым. Твой поиск справедливости смешон. Своим добром всех держишь под прицелом: спасёшь одних, других повергнешь в зло, а с ними посчитавшись, ранишь этих.

Им с Выбором судьбы не повезло — за все ошибки кара есть на свете.

Но пусть она лучше возьмёт грех на душу, чем откажется от дочери и внучек!

Когда заговорщицы, наконец, остались наедине, Яна сообщила, что договорилась с Викой. Завтра она позвонит часов в одиннадцать и пригласит Амну с матерью и ребятишками к себе в гости на целый день.

— Ну, а на самом деле, мы двинем в другом направлении. Дай-то бог нам улететь, пока Саид не вернётся с работы! Да. Время вылета примерно совпадает с концом его рабочего дня. А мне сегодня еще нужно смотаться с Люсей и её мужем в миграционную полицию. Вот… куда бы только сплавить свекровь, хотя бы на час-полтора? Или придумать правдоподобный предлог на тот случай, если она окажется весь день дома. Как ты думаешь, а мам?..

Так и не сумев придумать ничего путного, они протянули время до обеда. После еды Амина-ханум прошла в свою спальню — для дневного отдыха. Видимо, как всегда, прилегла. В это время позвонила Люся и сказала, что она с мужем заедет за Яной минут через двадцать. Молодая женщина помчалась в комнату матери.

— Посиди, пожалуйста, с девочками, я их только уложила. Если вдруг проснутся, покачаешь, усыпи снова. Главное, чтобы свекровь не проснулась! Я поехала в полицию, Люся сказала, что это недалеко от нас. Так что, помоги мне Бог! Марина зашла к детям и прилегла на кровать. Но у неё было такое ощущение, будто она лежит на гвоздях — нарастали напряжение и страх.

Но всё прошло благополучно, и через пятьдесят минут Яна вернулась, тихонько проскользнула в свою спальню и облегчённо прилегла рядом с матерью, показав ей паспорт со всеми визами и печатями, разрешающими выезд. Теперь до завтрашнего дня можно было, наконец, спокойно вздохнуть. И обе измученные женщины впервые за эти дни почти спокойно уснули.

Вечером, когда появился Саид, чтобы избежать разговоров с мужем о паспорте, Яна предложила ему поужинать где-нибудь в городе, сказав, что они уже давно никуда не выбирались и ей надоело безвылазно сидеть дома. Подумав, Саид согласился с её предложением. Казалось, он в последнее время разучился улыбаться, вечно был мрачен и неприветлив. В душе он был очень рад, что тёща наконец-то уезжает, и готов был сделать всё, чтобы у жены не возникло желание последовать за ней. Он мечтал, что, оставшись одна, Амна станет послушной, уважающей мужа женщиной и был уверен, что, придет время, и она свыкнется со своим положением в их доме.

Марина Михайловна на протяжении всей поездки в ресторан чувствовала себя неуютно, зная, как на самом деле относится к ней зять. А у Яны всё это время роились в голове мысли о завтрашнем, самом ответственном для них с матерью дне. Домой вернулись поздно вечером и сразу улеглись спать.

И вот он настал, самый ответственный день. Саид с утра позвонил в аэропорт и узнал, когда вылетает самолёт в Алма-Ату. Узнав, что это будет вечером, предложил отвезти тёщу в аэропорт. Марина Михайловна сказала, что не хочет обременять зятя, что у неё есть деньги на такси, и она доберётся сама. Яна спокойно подтвердила: не стоит беспокойства, мама возьмёт таксомотор. Она в Карачи не впервые, ориентируется хорошо. Нужно будет только посадить её в машину, а дальше она сама справится, поскольку там за всех отвечает, как всегда, руководитель группы, который встретит её и других членов группы у входа в аэропорт.

Снабдив Саида термосами с обеденной едой, Яна проводила его на работу. Затем уселась смотреть телевизор. Марина тоже пришла в гостиную, взяла на руки Марьям, стала играть с ней. Обе женщины излучали покой и доброжелательность. В гостиную пришла и Амина-ханум, тоже стала смотреть телевизор. Семейная идиллия да и только! Около одиннадцати часов раздался телефонный звонок, Амна метнулась за упавшей в этот момент Заркой, и к телефону подошла свекровь. Немного поговорив, она отдала трубку снохе, сказав, что Айша приглашает их с матерью в гости. Яна взяла трубку, поблагодарила подругу, пообещав, что они обязательно к ней приедут, дескать, мама, очень хочет попрощаться перед отлётом. Закончив разговор, она «объяснила» Марине Михайловне, что они приглашены в гости и что надо собираться, ведь к вечеру надо быть дома. Свекровь, хоть и не понимала, но видела, как мать Амны, пожав плечами и изобразив удивление, согласно кивнула головой, встала и направилась в свою комнату, а сама Амна стала наряжать детей и переодеваться в нарядный шальвар-камиз. В своей комнате, Марина оставила на столе всё, как есть, свои наручные часы, пакет с косметикой, на тот случай, если сватья заглянет в её комнату до срока. Нужно, чтобы всё выглядело так, будто она покинула спальню только на время.

И вот вместе с девочками и небольшим пакетом в руках, в котором была только молочная смесь для Марьяшки, сказав Амине-ханум «пока-пока», они вышли за ворота и направились к центральной трассе, дойдя до которой, прощально оглянулись. Поймав такси, назвали водителю адрес Русского дома.

В гостях пришлось некоторое время ждать, так как до отлёта самолёта оставалось ещё довольно много времени. Чем ближе приближался урочный час отлёта, тем больше  женщины нервничали, даже Люся барабанила пальцами по столу. Марьяшке пора было спать, но она никак не закрывала глазки — видимо, и ей передалось волнение взрослых.

Наконец, настал час отправки в аэропорт, куда их отвезли Люся и её муж на своей машине. Выяснилось, что внутрь здания аэропорта впуск пассажиров закрыт. Служащий объяснил, что их рейс задерживается и поэтому придётся подождать на улице. Люся с мужем простились с ними и, пожелав счастливого пути, уехали. Женщины остались одни, ожидая, когда откроются двери терминала. Они переживали, что, завершив работу, Саид может примчаться сюда и застать их врасплох. Тут из здания выглянул руководитель группы, высматривая своих. Марина ринулась к нему с просьбой разрешить им с дочерью и детьми в войти в порядке исключения в помещение, разъяснив ситуацию с побегом. В их глазах метался неподдельный страх, и глава группы, коротко переговорив со служителем, предложил им пройти внутрь. Они тут же влились в толпу пассажиров, ожидавших объявления о регистрации багажа. Марина то и дело взглядывала на входные двери, ожидая появления Саида, так как его рабочий день уже час, как закончился, и он наверняка уже знал, что они, уйдя рано утром, так до сих пор не появились дома. Логично, что с минуты на минуту он мог появиться в аэропорту.

Наконец, объявили регистрацию, и наши беглянки ринулись занять очередь. На какое-то время отвлеклись, чтобы приготовить паспорта и перенести вещи к месту регистрации, и тут… Марина увидела, как о чём-то разговаривая с сотрудником аэропорта, по залу шёл Саид. Лицо его горело, глаза метали молнии. Увидев жену и тёщу с детьми, он решительно направился к ним. Марина кинулась к Зарке, прыгающей неподалёку, схватила её за руку и прошла дальше, стараясь выиграть время. Она увидела, как Яна бросилась навстречу мужу и преградила ему путь, что-то горячо говорила ему. Он не менее горячо бросал ей обвинения. Марина, забыв про очередь на регистрацию, постаралась увести детей подальше. «Ведь, стоит ему поманить Зарку, она сразу побежит к отцу!» Марину колотила нервная дрожь, даже зуб на зуб не попадал.

Выяснение отношений затягивалось. Марина обратила внимание, что регистрация уже подходит к концу, так как самолёт был небольшой, и пассажиров было не очень много. Тогда Марина Михайловна издалека крикнула Яне, что они могут опоздать, почти все уже прошли к дверям на посадку. Яна сделала решительный взмах рукой, развернулась и направилась регистрировать багаж. Марина же продолжала стоять в отдалении, наблюдая за Саидом, который в бешенстве развернулся и … пошёл к выходу из здания. Только убедившись, что он окончательно покинул помещение аэровокзала, Марина Михайловна приблизилась к стойке регистрации и вслед за Яной подала чиновнику свой паспорт.

Силы почти оставили её. Документы были рассмотрены, но им предложили задержаться до выяснения каких-то обстоятельств. Чиновник принялся регистрировать багаж следующих пассажиров. Яна спросила по-английски, в чём дело. Ей предложили набраться терпения и ждать. Наконец, очередь иссякла, а они всё стояли в выжидании. Сотрудник терминала, не глядя на них, занялся каким-то своим делом. Первой возмутилась Марина и на повышенных тонах стала выяснять, в чём дело. Служащий продолжал игнорировать их. И только после угрозы пожаловаться его начальству, он сквозь зубы пояснил женщинам:

— Вы везёте детей-пакистанцев, здесь был их отец и просил задержать детей.

— А я их мать! Я — иностранная подданная, и это мои дети, они вписаны в мой паспорт! Там же имеется разрешение миграционной полиции на выезд! На каком основании вы проявляете самовольство?!

К стойке подошёл ещё какой-то служащий, судя по всему, более высокий по должности. Он взял их паспорта, несколько раз их внимательно просмотрел, видимо, выискивая к чему бы придраться, но оснований не нашёл, и тогда, бросив паспорта регистратору, коротко сказал:

— Оформляй! У них всё чисто.

Служащий неохотно повиновался.

С трудом понимая, что всё обошлось, бледные и трясущиеся, женщины, наконец, примкнули к пассажирам, летящим с ними одним рейсом.

Уже в самолёте Марина Михайловна всё не могла поверить, что Саид не вызвал полицию, а ведь вполне мог это сделать. Он наверняка надеялся, что Яна не сумела правильно оформить документы, что их задержат, как это уже было однажды. Ведь он не знал, что его жене помогали многие люди, не понимал, как она сможет улететь без денег и без разрешения миграционной службы, не знал и то, что в паспорт его супруги уже вписана Марьям. Он и покинул зал аэропорта, будучи уверенным, что её не выпустят, тем более его уверил в том и служащий терминала.

Яна рассказала матери, как Саид в бешенстве угрожал, что она ещё пожалеет, что родилась на свет, что он приедет, и, рано или поздно, дети всё равно будут с ним, а первой, кого он «размажет по стенке», будет, конечно же, Янина мать.

Марина на протяжение всего полёта сидела безмолвная и окаменелая, она не чувствовала, что у неё затекли руки и всё ещё не верила, что держит на руках свою крохотную внученьку, что вторая — на руках у Яны, и что этих дорогих для неё существ никто не отобрал!

По щекам Марины непрерывно текли слёзы. Яна поглядывала на неё с немым состраданием и тихонько гладила её по руке.

Евгений Иванович, осунувшийся и какой-то постаревший, как показалось Марине, встречал их с одеждой и одеялами для детей. Его же, наоборот, потрясло безучастное выражение лица Марины, какие-то странные тёмные круги под её глазами, потухший взор… Да и Яна тоже была заметно измучена. Дети спали на руках у женщин. Укутав их сверху в одеяла, Евгений подхватил вещи и стал грузить их в багажник нанятой машины. Уже через час они входили в свою квартиру.

Уложив детей и тепло укрыв их, женщины опустились на диван и некоторое время сидели молча, постепенно приходя в себя. Евгений Иванович согрел чайник, достал колбасу, сыр, масло, сделал бутерброды и пригласил своих женщин перекусить, выпить чаю. Они, как сомнамбулы, пришли в кухню, сели, распластавшись на стульях, глядя перед собой в одну точку. Выпив по чашке горячего чая, измученные женщины разошлись по своим спальням и, добравшись до кроватей, моментально вырубились, у каждой иссякли все силы. Но Яна и её мать теперь точно знали, что можно спокойно спать. Они, наконец, дома!