У роденийской столицы нет названия, и местные жители говорили о ней попросту — Цитадель, подразумевая, в зависимости от интонации, или сам город, или возвышающуюся над ним крепость. Иностранцы же, незнакомые с тонкостями произношения, часто попадали впросак, и бывали случаи, когда чужеземные купцы колотили в ворота, на полном серьёзе уверяя, что в резиденции Владыки жить не могут без пары-другой телег с солёной рыбой или целого обоза со шкурками большеухих тушканчиков. У охраны даже существовало соревнование — кто таких гостей пошлёт дальше и изощрённее.

Да, это вам не пиктийский захолустный Ситэ, где не знающие солнечного цвета улицы давно превратились в топкие болота, здесь всё иначе. В первую очередь удивление вызывают приподнятые пешеходные дорожки, выложенные тёсаным камнем, а в гладком покрытии проезжей части виднеются забранные частыми решётками прямоугольные отверстия ливнёвок. Полезное, между прочим, изобретение, особенно при частых в этих местах грозах. Удобно, только иногда ругаются столичные модницы, сломавшие тонкие каблуки, но общая полезность окупает мелкие частные неприятности.

Сегодня нет обычного многолюдья, и крытые серой черепицей дома выглядят хмурыми и даже сердитыми, будто обиделись неизвестно на что. На некоторых видны следы пожаров, иные стоят с обрушившимися крышами и выбитыми окнами — да чтоб они сдохли, эти пиктийцы, почти целую неделю подряд атакующие город.

Маленькая девочка, размахивающая укрытой салфеткой корзинкой, помнила о наказах мамы и старалась держаться как можно ближе к стенам, готовая в любой момент нырнуть в первую попавшуюся дверь — недавний Указ предписывал держать их открытыми как раз для такого случая.

— Стой! — строгий голос с противоположной стороны улицы заставил юную путешественницу повернуть голову. — Почему без сопровождения взрослых?

— Ой, здравствуйте, дяденьки! — девочка поправила постоянно сползающую на глаза красную шапочку и доверчиво улыбнулась догоняющему её армейскому патрулю. — А вы из «Волчьей сотни»?

— Да, — десятник в серой форменной накидке с изображением оскалившегося волка приветливо кивнул. — И ты здравствуй. Пирожки несёшь?

— А вы откуда знаете?

— Мы всё знаем. Пирожки для больной бабушки?

— А вот и не угадали! — обладательница красной шапки высунула язык. — Бе-е-е…

— Оторву, — пряча улыбку в седых усах, пригрозил десятник.

— А бабушка мне его обратно пришьёт, вот!

— Она портниха?

— Нет, она Матильда Жайворонок.

— Понятно… такие бабушки никогда не болеют.

Имя начальницы целительской службы роденийской столицы в последнее время стало известно каждому и внушало уважительное почтение. Попасть в её руки считалось удачей, а недавняя операция по приживлению оторванной попаданием «ледяного копья» ноги принесла целительнице славу почти всесильной волшебницы. Эта сможет язык на место пришить.

— Постой, а ты, получается, Милена?

— Ага, и тоже Жайворонок.

— Дочь командира третьей батареи?

— Я их не считала, — девочка пожала плечами. — Так я пойду, дяденьки? Там папка с утра голодный.

— Им еду прямо в башню привозят, — возразил десятник.

— Так это еду! А я пирожки несу. Настоящие.

— Ну, если настоящие… Яромир, проводи барышню и сдай отцу.

— Слушаюсь, товарищ десятник! — один из бойцов щёлкнул каблуками и протянул Милене руку. — Пойдём?

Та посмотрела на широкую ладонь и покачала головой:

— Как ты будешь оружие держать?

— Уж как-нибудь удержу.

— Как-нибудь не надо. Папа говорит, что военному делу нужно учиться настоящим образом. Или ты плохо учился? Двоечник, да?

— Я отличник, — улыбнулся солдат.

— С отличником пойду, — кивнула Милена. — Хочешь пирожок?

За последние четыреста лет роденийская столица выросла втрое по площади и вшестеро по количеству населения, потому Владыка не мог себе позволить строить новую городскую стену каждые полвека. Никакая казна не выдержит подобных нагрузок, а повышать налоги в Родении как-то не принято. Вот на университет потратиться можно или на пенсионы отставникам, но не оборонительные укрепления. Народ тогда чего-нибудь стоит, если умеет защищаться! Без стен, да…

Но нельзя сказать, что совсем уж без них. Нет, по окраинам возвышаются башни, в старые времена служившие опорными пунктами активной обороны, а сейчас задействованные под размещение противодраконьих батарей. Когда-то их было больше, но милостью Триады давно длился мир, прерываемый лишь мелкими стычками на границах, и этого оказалось достаточно, чтобы расслабиться.

Яромир немного напрягся — исполняемая маленькой девочкой песня появилась недели две назад, завоевала бешеную популярность среди защитников столицы, но текст предназначался отнюдь не для детских ушей. Особенно со второго по двенадцатый куплеты, в которых весьма вольно описывалась история происхождения пиктийцев, их родословная и особенности взаимоотношений с драконами. Определённо старший сотник Людвиг Жайворонок упускает из виду воспитание дочери.

У солдата отлегло от сердца — скорее всего неизвестные авторы написали два варианта песни, и Милена знала только детский, немного жестокий, но безупречный с точки зрения пристойности. А что до жёстких моментов… так жизнь такая.

— Дяденька, не отставай! — девочка строго посмотрела на сопровождающего. — Если отстанешь, то я тебя искать не буду!

Яромир постарался принять как можно более серьёзный вид и виновато улыбнулся:

— Извини, я не специально. Тяжёлая броня мешает быстро ходить.

Заблудиться на прямых и широких столичных улицах не смог бы и слепой, но в детях нужно с самого раннего возраста воспитывать ответственность за других. И разрешать немного покомандовать — оно пользительно для характера.

— А давай я с папой поговорю, и он тебя на батарею возьмёт? Хочешь на батарею, дяденька?

Хороший вопрос. Потери на башнях во время налётов чуть не втрое превышали таковые среди фронтовых частей, и драконоборцев часто называли смертниками. Отказаться — проявить трусость. И пусть даже перед одной-единственной маленькой девочкой… Всё равно нехорошо. А при согласии можно сразу идти и копать могилу на ближайшем кладбище, чтобы сметённые в кулёк останки не нужно было далеко нести. Смешная шутка…

— Твой папа может решать такие вопросы?

— Мой папа всё может, — успокоила Милена. — Так я попрошу?

Вот он, момент истины. Или всё же лучше на фронт? «Волчья сотня» как раз заканчивает приём пополнения и переподготовку, а ползать разведчиком по пиктийским тылам не менее почётно и опасно. Городские патрули, они так, дополнительная тренировка перед отправкой.

— Давай сначала придём, а там на месте всё и решим, хорошо?

— Как скажешь, ты же отличник, — согласилась девочка. — Ещё пирожок будешь?

Звон колоколов подбросил старшего сотника с топчана, на котором тот спал, не раздеваясь и не снимая сапог. Тревога! Шестая тревога за сутки, если с вечера считать, да чтоб этим пиктийцам пусто было, а их ящерицы превратились в винторогих кагулов!

— Поднимайте заграждение! — рявкнул Людвиг вестовым и поспешил к орудиям, на бегу цепляя к поясу положенный по форме одежды меч.

Вот ещё недоразумение… Как им воевать против летающих тварей? Если только зарезаться от безысходности, когда закончатся заряды, но и то для самоубийства больше подходит ручная огнеплюйка ближнего боя.

Колокола сменили темп ударов, вместо тревоги отбивая команду, и, когда Жайворонок выскочил на орудийную площадку, огромные пузыри с летучим газом уже поднимались вверх над городскими кварталами, удерживаемые на привязи толстыми канатами с огнеупорной пропиткой. Не ахти какая защита, но ежедневно пара-другая драконов запутывается в верёвках и, теряя подвижность, становится лёгкой целью, почти как мишени на учениях.

— Змеев запускай!

Вот эта штука посерьёзнее будет — хрупкая на вид конструкция несёт на себе несколько выращенных алхимиками соляных кристаллов, до предела накачанных энергией и взрывающихся при приближении чужеродной магии. Таковая здесь только пиктийская, и ублюдков встретят тысячи мельчайших осколков свиного железа, а их количество способно истощить защиту любого щита.

— Идут прямо на нас! — доложил боец с коробкой переговорника за плечами. — Как сообщают — не меньше трёх полков!

— Уроды! — Людвиг зло сплюнул под ноги. — Отдыхающей смене быть наготове!

Приказ командира подбодрил расчёты орудий — теперь если и убьют, то не оставят валяться на площадке, а оттащат в сторону. Помирать, конечно, не очень хочется, но если нет другого выхода, то желательно быть похоронену в более-менее пристойном виде. По городу ходят ужасающие слухи о сметаемых вениками пригоршнях пепла… что же, определённая доля истины в них есть. Тем ценнее забота старшего сотника о достойном посмертии. Хороший человек Людвиг Жайворонок, дай ему Триада здоровья хотя бы на сегодняшний день.

Вчера пикты испробовали новую тактику. До этого они налетали на город одновременно со всех сторон, причём одна часть старалась связать боем сторожевые башни, а другая пыталась прорваться. Распыляли силы, придурки… Видимо, у имперских магов мозгов в головах нисколько не больше, чем у их драконов под хвостами. Единицам удавалось пробиться сквозь плотную оборону, и ни у одного не получилось вернуться обратно. И бросать тучи стальных стрелок поднявшись выше облаков никак не могут — на полутора верстах их сносит в сторону постоянно дующими в это время сильнейшими ветрами, а опустившихся ниже ждёт «гром небесный». Пробовали вываливать смертоносный груз на подлёте, чтобы его тем же ветром сносило на роденийскую столицу, но разве можно предугадать сумасшедшую пляску вихрей? Не менее десятка тварей попало под собственные подарки, и вот тогда какая-то скотина изобрела новый способ воздушной войны.

Со вчерашнего дня, точнее ночи, пиктийцы стали атаковать в одной точке, собрав для прорыва все наличные силы. Ну, может, и не все, но отражавшему налёт гарнизону башни показалось именно так. И по прихоти судьбы батарея Людвига Жайворонка стала тем местом, которое имперское командование выбрало для взлома обороны Цитадели.

— Уроды, — старший сотник вспомнил о предыдущих налётах и добавил кое-что покрепче.

В темноте, кстати, отбиваться легче — драконы выдают себя огненными плевками, да они ещё сами слепят тварей… И взрывы соляных кристаллов на воздушных змеях здорово подсвечивают противника. Наводи по вспышкам, и точно не промахнёшься.

С рассветом стало труднее — теперь пиктийцы не только видели цели, но и могли избегать столкновений с висящим в воздухе заграждением. Не все и не так успешно, как им хотелось, но у многих получалось, и обороняющимся пришлось несладко. Из двенадцати орудий батареи к концу пятого налёта осталось более-менее работоспособными только три, и лишь внезапный отход неприятеля дал шанс дожить до вечера. Или не дожить, но утащить с собой к Эрлиху Белоглазому как можно больше аристократических ублюдков и их ублюдочных ящериц с крыльями. Как уж получится…

Передышка продлилась до полудня, что позволило заменить разбитые стреломёты на новые и хоть немного вздремнуть. И вот опять тревога.

— Ну и где они? — командир бросил раздражённый взгляд на бойца с переговорником.

— Летят, передали же… — тот развёл руками, что послужило поводом к новому нагоняю.

— Чего лапами машешь? Не мельница! И почему на площадку вылез? А ну марш в укрытие, герой невидимого фронта!

Да, переговорные устройства были настолько редкими артефактами, к тому же настраиваемыми индивидуально на своего оператора, что их приходилось беречь. Обоих. А этот временно приписанный к гарнизону башни оболтус так и норовит пробраться к орудиям, в тайной надежде совершить какой-нибудь подвиг. Сопляк… героическая смерть редко попадает в списки великих деяний.

Откуда-то издалека донёсся грохот взрывов, и с соседней башни, что стоит на пересечении улиц Правды и Последнего лихоимца, ушли в небо огненные стрелы. Не слишком ли рано? Даже если у них новые образцы зарядов…

— Батарея, к бою!

«Железный град» простучал по щитку стреломёта, выбивая искры и оставляя вмятины, и тут же следом обрушилась новая порция. Собственно, это не железо, а обыкновенный лёд, но колдовство пиктийцев придаёт ему необыкновенную твёрдость, что при огромной скорости очень опасно. Складные навесы, установленные после первого же налёта, убрали сразу — мешают круговому обстрелу. Вот и остаётся надеяться только на доспехи. Да ещё на удачливость, военными людьми ценящуюся не меньше прочих талантов.

Ледяное копьё, прилетевшее откуда-то сзади, рассыпалось по каменному полу площадки мелкими крошками и заставило Людвига произнести вслух старинное фамильное ругательство:

— Шайссе пута бастардо блиатт!

Значения этих слов давно никто не помнил, но по семейным преданиям они выручали не одно поколение Жайворонков в трудную минуту. Помогло и сейчас — атакующий дракон будто врезался в невидимую стену, и тут же в открытую пасть влетела огненная стрела. Уродливую зубастую голову разнесло в клочья, и отливающее на солнце зелёной чешуёй тело рухнуло вниз, радуя слух воплями пристёгнутых к сёдлам фигурок в алых мундирах.

Старший сотник уже не командовал батареей — отлаженный неделями тренировок и предыдущими налётами механизм обороны работал сам по себе и в дополнительном руководстве не нуждался. Разве что иногда требовалась замена выбывших из строя шестерёнок того механизма, но бойцы второй смены, бывшей отдыхающей, без понуканий заменяли погибших номеров расчётов.

«Одно хорошо, — подумалось Людвигу при виде очередного драконьего плевка. — Не скользко будет. Подсушивает…»

— Стрелу!

Мог и не кричать — заряжающий без напоминаний положил в приёмный лоток стреломёта длинный цилиндр с заострённым носом и металлическими перьями хвостовика, а наводчик нажал на рычаги, поворачивая орудийную платформу.

— Бойся!

Алхимический заряд вытолкнул стрелу из ствола, а дальше она летела уже сама — огненный хвост ускорителя вспыхнул на пару мгновений, не больше, но этого хватило, чтобы снаряд оторвал крыло ближайшей твари и ушёл дальше, взорвавшись в гуще пиктийских ублюдков. Удачный выстрел! Обычно не отличающиеся особой точностью стреломёты создавали сплошную стену осколков на пути драконов, а тут повезло. Впрочем, не в первый раз.

— Стрелу! — Людвиг не услышал знакомого лязга и повторил: — Стрелу клади, мать вашу!

— Готово!

Голос незнакомый, и Жайворонок обернулся — место заряжающего занял боец в серой форменной накидке с изображением оскалившегося волка. Откуда он взялся?

— Бойся!

Выстрела не последовало — «ледяное копьё» попало точно в верхнюю кромку щита, и наводчика снесло с сиденья.

— Вот же… — пробормотал старший сотник, бросаясь к поворотным рычагам. — Бойся!

Бухнул заряд, отправляя очередной подарок пиктийцам, а на лоток уже легла новая стрела.

— Бойся! — Людвиг выстрелил и, не услышав ожидаемых звуков, взглянул назад. — Эх…

Боец из «Волчьей сотни» ничком лежал на ящике с зарядами, и вывернутая шея ясно показывала — он уже никогда не встанет.

— Замену! — прокричал Жайворонок и спрыгнул с сиденья, чтобы самому зарядить орудие.

Это его и спасло — «град» с зависшего над башней дракона сыпанул широким веером, и часть ледяных горошин забарабанила по только что покинутому металлическому креслицу. Людвиг вздрогнул и пригладил волосы — шлем пропал куда-то ещё в начале боя. И даже одной градины хватило бы… Нет, лучше и не думать…

Соседнее орудие выстрелило по разинувшей пасть твари, но из-за торопливости расчёта стрела прошла выше, смахнув с сёдел имперских магов. Дракон вообще тупая скотина, а потерявший наездников — тупой вдвойне, и замешкавшегося ящера разорвало сразу тремя попаданиями.

— Молодцы! — Жайворонок столкнул с зарядного ящика убитого бойца и потянулся за стрелой. — Где смена, мать за ногу?

Тишина стала ответом. В крохотный промежуток времени не было ни одного выстрела, взрыва, крика, стона… Лишь напряжённая звенящая тишина, нарушаемая свистом разрезающих воздух крыльев.

Вспышка…

Сознание к старшему сотнику вернулось вместе с болью. Кто-то невидимый бинтовал ему голову, заматывая лицо вместе с глазами. Глазами? Что с ними?

— Я ничего не вижу!

Молчание и сосредоточенное сопение. И треск рвущейся ткани.

— Ты кто? Что творится? Где драконы?

Ответа опять нет. Неизвестный затянул узел, отчего у Людвига вырвался непроизвольный стон, и взял за руку. Пальцы молчаливого невидимки оказались на удивление тонкими. Тянет вперёд. Встать и сделать шаг за поводырём. Куда ведёт? Остановился и пытается дёрнуть вниз. Что там? Зарядный ящик? Ага, значит, приёмный лоток должен быть слева. Ещё повоюем?

Зажужжали механизмы, приводящие в движение платформу — новый наводчик явно без опыта, что чувствуется по излишне резким рывкам и некоторой неуверенности. Новобранец? Но откуда он здесь? Гарнизоны башен пополнялись опытными бойцами, на собственной шкуре испытавшими драконьи атаки на фронте. Ладно, лишь бы стрелял.

Теперь за дело: достать тяжёлую стрелу, повернуть колпачок наконечника противосолонь до третьего щелчка… Левое колено упирается в стойку лотка. Готово! Теперь чуть податься назад и… и пошла, родимая! Достать следующую… Кагулово охвостье, пусто!

Людвиг присел и на ощупь попытался найти педаль подачи. Вообще-то на неё нужно надавить ногой, и заряжающие делают это не глядя, только с непривычки и зрячий не сразу отыщет — она прикрыта щитком от случайного нажатия. Ага, попалась! Щелчок, металлический лязг… И деревянный стук свалившегося с платформы пустого ящика. Его полагается сбрасывать самому, но подающий механизм справился без посторонней помощи.

Опять повернуть наконечник. Раз, два, три…

— Готово!

Новый наводчик вполне освоился с управлением тяжёлого стреломёта, и старшего сотника немилосердно швыряло при поворотах платформы. Тому-то что, он сидит по центру, а уравновешивающую ствол площадку с зарядными ящиками мотает, как прицепившийся к собачьему хвосту репей. И ограждение сгорело. И какая сволочь утверждала, будто канаты пропитаны огнеупорным составом? Да, не горят, зато тлеют с мерзкой вонью и рвутся при любом прикосновении.

Жайворонок несколько раз падал, причём дважды после падения слышал стук «железного града», чудом прошедшего стороной. Случайное везение или работа наводчика, грубо, но результативно оберегающего командира? Пара ледяных горошин всё же достали старшего сотника. Он не почувствовал самого момента ранения, только вдруг в сапоге стало горячо, а левая нога онемела и норовила подломиться. Ладно не рука, уж заряжать-то можно хоть на четвереньках.

Тишина и чистое небо. Остывающее железо чуть слышно потрескивает и дымится. Искорёженное нечто, в котором с трудом угадывается тяжёлый стреломёт. Русая девочка с пробитой прямым попаданием «ледяного копья» грудью. Лужа застывшей крови под сиденьем наводчика — в ней почти незаметна красная шапка с обожжёнными краями. Раздавленные пирожки… Обгоревший до неузнаваемости человек с остатками бинтов на голове обнял пустой зарядный ящик…

Обычный момент обычного дня обычной войны. Уже привычный момент…