Как рассказывают легенды, мир сотворился сам собой, и долго пребывал в пустоте, пока в нём не появились Небесные Боги. Откуда они сюда заявились, так и осталось неизвестным, но оказались они ребятами работящими, и живо навели порядок на пустынной планете. Навели, и тут же заскучали без поклонений и молитв, привычных на прежнем месте жительства. Каком? Да кто же из знает!

Скучали недолго — может сто тысяч лет, а может и все двести, но однажды собрались на совет, и решили заселить мир людьми. Всё бы хорошо, но под понятием «люди» каждый из небожителей подразумевал нечто своё, в большинстве случаев отличное от других. Судили, рядили, ругались, подрались пару раз… а потом плюнули, и постановили — делать всем и своих, и пусть сама жизнь рассудит, чьё творение самое лучшее.

Много воды утекло с тех пор, и не осталось даже в памяти названий вымерших рас, а выжили действительно лучшие. Люди, гномы, эльфы. Кто их сотворил, Небесные Боги уже и сами не помнили, поэтому покровительствовали всем понемногу, не выделяя ни кого среди прочих.

Но была богиня, которая пошла ещё дальше, попытавшись объединить три расы. Неведомо, как уж у неё получилось, но что люди, что гномы, что эльфы, могли иметь общее потомство. Да в принципе и немудрено — богиня любви и семейного очага и не на такое способна. Рассказывают, будто… Впрочем, кому какое дело до злых шуток доброй небожительницы? Может быть у влюблённых эльфов детишек не бывает не потому, что оба мальчики, а потому, что недостаточно пожертвований в её храм принесли?

Настоятель ордена Маммоны в вольном городе Окленде тоже считал, что правильное сопровождение молитвы от земли до небесных чертогов не может стоить дёшево, и не поскупился на марки при посещении монастыря Сияющей Матроны, более известной под именем Доброй Тёщи. И, конечно же, ему пошли навстречу.

Граф Оклендхайм никогда ещё не выглядел таким растерянным, как сегодня. Он раз за разом перечитывал строчки короткого послания, но упрямые буквы опять складывались в одни и те же строчки. В слова отказа.

Базилисса монастыря Сияющей Матроны в вежливых выражениях сообщала, что её небесная покровительница запрещает браки между близкими родственниками, и потому проведение обряда венчания виконта Оклендхайма и леди Ирэны невозможно. Далее следовали уверения в совершеннейшем почтении, выражалась надежда на сохранение благожелательного к себе отношения, и прочая, и прочая, и прочая…

— Но я же… — сэр Людвиг уронил свиток на пол, и пока поднимал его, лихорадочно перебирал в памяти даты. — Меня тогда вообще тут не было! Это всё неправда!

— Ясен пень, — согласился норвайский рикс. приглашённый графом для обсуждения щекотливой темы. — Они не могут быть родственниками, я это чувствую.

Сэр Вован знал, о чём говорил. Кто, как не демон, способен разобраться во всех тонкостях и нюансах кровного родства? Да кровь даже на вкус не нужно пробовать, чтобы почувствовать разницу. И не рассказывайте за всякие там лейкоциты с эритроцитами — он просто видит эту разницу, и всё тут.

— Но базилисса…

— Старая кошёлка, а не базилисса! У нас в Норвае, сэр Людвиг, в таких случаях всегда анализ крови на ДНК делают. Очень дорого, конечно, но если деваться некуда…

— Нелепо сравнивать какие‑то презренные монеты со счастьем моего сына! — с горячностью воскликнул граф. — Это даже не обсуждается, дорогой сэр Вован.

Удивительно, но Оклендхайм — старший действительно хотел, чтобы виконт женился по любви. Имея собственный пример несчастливого брака, заключённого по расчёту, в конце концов так себя и не оправдавшему, он одобрил выбор Джонни, и даже не посмотрел на откровенную нищету невесты. А сейчас, когда леди Ирэна привезла из замка маркиза де Рамбуйе огромное приданое, тем более укрепился во мнении.

— Как вы говорите, это называется? Анализ крови? Сделаем!

Три дня спустя вольный город Окленд содрогнулся от ужаса. События, произошедшие нынешней ночью, заставили жителей только о них и говорить — неизвестные злоумышленники проникли в монастырь Доброй Тёщи, но не разграбили его, как можно было ожидать от разбойников, а похитили базилиссу — настоятельницу мать Фригидию. Искали почтенную служительницу богини любви недолго — уже утром её начали находить в разных местах города. Да, именно в разных. По частям.

Голову же, с набитым медными эскудейро ртом, приколотили к дверям банка ордена Маммоны. причём караулившие улицу стражники уверяли, будто совершившие это злодеяние были одеты в хламиды братства. Настоятеля Гругуса, узнавшего о происшествии, едва удар не хватил!

А ближе к обеду в кабинете главы магистрата появился мэтр Рибери — бессменный глава оклендской гильдии нищих вот уже на протяжении последних пятнадцати лет. Когда‑то Тарбаган сам выдвинул отставного капитана панцирной кавалерии на хлопотную, но денежную должность, и с тех пор ни разу не пожалел о своём решении. Друг детства, и по совместительству муж младшей сестры, не только помог избавить город от воров, но и превратил подчинённых в некое подобие тайной стражи, не спрашивая на их содержание ни единого гроша из магистратской казны.

Впрочем, ещё бы требовал — принадлежавшие гильдии нищих мельницы не облагались податями, а часть прибыли по молчаливому уговору шла на дела, о коих приличному человеку и говорить не пристало. И ещё случались дополнительные заработки, вот как этот…

— Держи, Микаэль, — тяжёлый кошелёк упал на столешницу.

— Что это?

— Доля магистрата.

— С каких прибылей?

Мэтр Рибери поправил воротник из дорогого баррийского кружева, и сел в кресло не дожидаясь приглашения. Сцепил на животе пальцы, сверкнувшие самоцветами в перстнях, и едва уловимо улыбнулся:

— Ночные мастера выполнили заказ.

Микаэль вздрогнул, и с беспокойством оглянулся. Нет, не стоит произносить вслух… даже упоминать неуловимых и почти легендарных наёмных убийц не нужно. Лишние уши… то да сё… слухи пойдут. А оно нам надо, как говорит норвайский рикс Вован?

— Я бы попросил…

— Понял, — кивнул мэтр. — Но деньги возьми.

Кошелёк тут же исчез в ящике стола.

— Феликс, ты что‑нибудь слышал о сегодняшнем происшествии?

— Так это и есть тот саамы заказ, — удивился Рибери. — Всё исполнили, как и договаривались.

— Кто договаривался?

— Как это кто? Разве не ты посоветовал его светлости графу Оклендхайму обратиться ко мне для проведения анализа крови?

Тарбаган побледнел:

— Проведения чего?

— Да это по — норвайски! Но смысл‑то понятен.

Глава магистрата несколько раз сильно ударился лбом в столешницу и завопил:

— Что ты наделал, болван!?

— Да пошёл ты в задницу, Микаэль! — мэтр раздражённо дёрнул плечом. — Разве тридцати марок за старую и вышившую из ума бабу тебе мало?

Через неделю виконт Оклендхайм всё ещё оставался холостым — потрясённые гибелью базилиссы, служители Доброй Тёщи объявили о годичном трауре, во время которого невозможны любые венчания.

— Тогда давайте привезём монашек от соседей! — предложил норвайский рикс, приглашённый на семейный совет в качестве друга жениха. — Уговорим добрым словом и пистолетом.

Сэр Людвиг не знал, что подразумевается под «пистолетом», но, судя по всему, нечто страшное. Северные варвары вообще большие затейники по части лишения жизни — один только «анализ крови» чего стоит! Нет, не нужно так поступать с кроткими служительницами Сияющей Матроны. Ладно один раз, как устрашение и назидание за коварство и златолюбие, но отправлять на небеса всех подряд?

— Увы, сэр Вован, это не поможет, — Оклендхайм — старший тяжело вздохнул. — Базилисса успела разослать письма, в коих нашего Джонни и леди Ирэну объявила чуть ли не братом и сестрой, так что любые ухищрения бессмысленны.

— Опротестуем приговор в вышестоящей инстанции, — не сдавался рикс. — Моя бабушка вообще однажды на приём к Косыгину ходила, но своего добилась.

Граф живо представил пожилую норвайку, топором прорубающуюся сквозь толпу к подножию трона Мудрейшего Косыги — бога путешественников, мореплавателей и торговцев, и уважительно кивнул:

— Ваша бабушка была отважной женщиной, сэр!

— И очень умной, — подтвердил Вова. — В столицу нужно ехать.

Ирка недоверчиво хмыкнула:

— Как ходоки к Ленину? Правду искать?

Подобно многим своим ровесникам, знавшим о разрушенной Советской Империи только со слов родителей, она не верила в верховную власть, и была твёрдо уверена, что та создана исключительно для удобства продажи нефти и газа за границу. К «белым ленточкам», правда, рыжая относилась ещё хуже, считая их то ли тупиковой веткой эволюции, то ли переходным видом от хомячка к ослу.

— Ничего вы не понимаете, леди, — отмахнулся норваец. — Дадим на лапу министру магии, и он в два счёта докажет ошибочность выводов базилиссы Фригидии. Вот же имечко, мля…

Оклендхайм — старший не согласился:

— Но сэр, наши маги не могут подтвердить или опровергнуть чьё‑либо родство.

— А за хорошие деньги? — норваец посмотрел на графа, как на несмышлёного ребёнка. — Как говорил один мой приятель, тоже рикс, между прочим: — Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики при помощи гружёного золотом ишака!

(Прим. автора. — Кандидату наук так ошибаться непростительно, но как боксёр — тяжеловес, Вова приписывал авторство цитаты своему тренеру. Тот как раз не имел учёных степеней.)

— За хорошие? — повторил сэр Людвиг. — А вы знаете, стоит попробовать. Лишь бы чёртов герцог Ланца не помешал.

— Пусть только попробует. Вот я ему ужо!

Примерно в это же самое время в десяти днях пути от замка Оклендхайм проходило ещё одно совещание. Светлейший герцог и первый советник Его Величества собрал в своей резиденции верных ему людей, и по странному стечению обстоятельств в их число вошли все без исключения королевские министры. Впрочем, чему удивляться — посторонний человек никогда бы не смог стать министром в Груманте.

Случайный слушатель, доведись ему поприсутствовать на собрании, был бы очень удивлён произносимым здесь речам. Вопреки всеобщему мнению, на совете не планировалось убийство короля с последующим захватом власти, не делили неправедно нажитые богатства, не обсуждалось коварное нападение на сопредельные государства. Напротив, вопросы поднимались сугубо мирные и донельзя скучные.

— Так вы говорите, сэр Фердинанд, что урожай пшеницы в южных графствах ожидается на треть меньше обычного?

— Эпидемия хлебной ржавчины, — кивнул министр погоды и земледелия. — Цены на зерно уже взлетели в четыре раза, и я опасаюсь голодных бунтов к зиме. Местные бароны скупают всё, до чего дотянутся их руки, а граф Лектор смотрит на это со снисхождением.

— Я не собираюсь мешать свободной торговле, сэр! — подскочил упомянутый граф. — Моё дело следить за соблюдением законов, а не подсчитывать будущие прибыли благородных лордов. Законы нашего королевства…

— Если люди начнут дохнуть с голодухи, я тебе свод законов знаешь куда затолкаю? — взорвался министр земледелия. Родной племянник герцога мог себе позволить и более крепкие выражения. — Совсем зажрались, да? Сколько можно просить у вашего сраного университета увеличить приём на погодный факультет? Нет же, учат только лекарей для переделки коровьих задниц в женские морды! Красота спасёт мир, мать вашу?

— Позвольте, сэр! — возмутился ректор Королевского Университета. — Студенты платят за обучение немалые деньги, и вправе сами выбирать подходящий им факультет.

— Увеличьте количество бесплатных мест.

— Вы с ума сошли, сэр Фердинанд!

— Что ты сказал, жаба учёная? — племянник герцога потянул из ножен меч. — Распустились тут без меня?

Стоит заметить, что граф Фердинанд Форбарра получил свою вполне мирную должность всего три года назад, а до этого всю сознательную жизнь отдал пограничной страже, пройдя путь от простого десятника до командующего. Лишь потерянная в стычке нога вынудила сэра Фердинанда передать маршальский жезл заместителю, и сменить седло боевого коня на мягкое кресло министра. Но и на протезе он до сих пор оставался серьёзным мечником, способным противостоять если не троим, то уж двоим противникам точно.

Первый советник Его Величества положил племяннику руку на плечо:

— Успокойся! Ведь здесь собрались не враги, и каждый болеет душой за наш славный Грумант.

Герцог говорил правду — и он сам, и министры, действительно хотели видеть свою страну сильной и богатой. И опять же вопреки всеобщему мнению, сэр Джеронимо не стремился спихнуть с трона больного короля, ибо в этом случае возможны бунты и междоусобицы. Пусть только теоретически, но всё же… Смена династии всегда разлагающе действует на дворянство.

Нет, пусть Его Величество живёт долго, не вмешиваясь в управление королевством, а у герцога и без того забот хватает.

— Я так думаю, что поставки зерна в южные графства нужно поручить армии.

Так как сэр Джеронимо по совместительству являлся главнокомандующим, то предложение приняли единогласно. И самим спокойнее, и даже если армейские каптенармусы поимеют с того дополнительную прибыль — ничего страшного, всяко лучше, чем разбогатевшие на спекуляциях бароны.

— Теперь следующий вопрос, — продолжил герцог. — Маркизат Рамбуйе остался без сеньора, и нам нужно назначить наследника, потому что покойный сэр Гийом так и не озаботился его появлением на свет. Мою кандидатуру не предлагать!

Смысл известия, произнесённого будничным тоном, дошёл до министров не сразу, но уж когда поняли, то восклицания и вопросы хлынули одновременно:

— Что с ним случилось, сэр Джеронимо?

— Его убили?

— Мои владения как раз неподалёку, так что я мог бы…

— Немедленно послать гвардию, дабы воспрепятствовать разграблению имущества!

— По предварительным подсчётам, казна маркиза де Рамбуйе составляет…

Герцог стукнул кулаком по столу:

— Тихо, господа! Маркиз убит при попытке захвата замка Оклендхайм. Гонец с известием об этом печальном событии прибыл в столицу сегодня утром.

Министр земледелия тяжело вздохнул — опять вылез этот проклятый граф! Вот же неугомонный человек… Мало того, что за последние двадцать пять лет умудрился трижды объявить о независимости графства от королевства Грумант, так ещё смог наделать огромные долги, фактически заложив деревни и пахотные земли братству ордена Маммоны. А тем лишь бы лихву содрать, и плевать, что плодороднейшая земля не распахивается и зарастает лесами, что поголовье коров сократилось в три раза, а свиней вообще в восемь. Оно и понятно — какой смысл крестьянину откармливать хрюшку, если ему самому от неё достанутся в лучшем случае только копыта, хвост, и уши?

— Но печалит не смерть маркиза, — продолжил Ланца. — В том же сообщении говорится, что в нападении на Оклендхайм принимали участие эльфы во главе с одним из князей.

— Которым из них? — уточнил граф Форбарра.

— Имя неизвестно, так как все степняки уничтожены сэром Людвигом. Но сам факт…

Да, есть о чём задуматься. Это в нынешние просвещённые времена эльфиек даже в жёны берут, но ещё сто лет назад за любую связь с кочующими по степям отродьями нечистого отправляли на костёр. Слишком дорого обходились Груманту прорывы ушастых ублюдков через пограничные перевалы, и к тому же не забылись события третьей войны с империей, когда союзные императору эльфы вырезали чуть ли не половину населения королевства. У сэра Гийома короткая память? Тогда жаль, что подох — очистительный огонь есть лучшее средство от рассеянности и забывчивости. Родство с всесильным первым советником не помогло бы — светлейший герцог Джеронимо Ланца терпеть не может пятен на репутации.

— Что же тогда получается? — глубокомысленно заметил граф Форбарра. — Сэр Людвиг оказал королевству неоценимую услугу, уничтожив предателя, и достоин награды?

— Серебряные рудники я ему не верну, — предупредил Ланца. — А с наградой… Вот когда сам обратится с какой‑нибудь просьбой, тогда и подумаем над этим вопросом. А сейчас попрошу всех вернуться к обсуждению кандидатуры наследника маркизата.

Лицо первого советника Его Величества приобрело суровое выражение, и министры не решились спорить. Да что та суровость, если есть возможность поделить лакомый кусочек? И никто не услышал тяжёлого вздоха сэр Джеронимо, и его же тихого шёпота:

— Ой вэй, товарищи бояре. Чтоб я так жил, как вы жадные…