Прошло больше двух часов, а пограничная стража всё не появлялась и не появлялась. Не выдержав, рикс грохнул кулаком по столу:
– Хозяин, давай сюда своих перепелов! И вина побольше!
Увы, но давно приготовленное блюдо успело остыть, и пока оно разогревалось, пришлось обойтись обычным окороком, тремя видами колбас, фаршированными орехами заячьими почками, холодной олениной с подливкой из крыжовника и небольшим ведёрком варенных с укропом раков. Вова ворчал, что закуски портят желудок, а не утоляют голод, но именно он съел половину всего выставленного на стол, работая ножом и вилкой не хуже шагающего экскаватора в открытом угольном карьере.
Джонни ел мало. Это только в его книгах герои постоянно обжирались в трактирах и на привалах, в перерывах между пиршествами отвлекаясь на убийство драконов, соблазнение и последующее спасение принцесс, завоевание корон и королевств и прочие приятные мелочи. Иван даже знал писателя, у которого сцены чревоугодия кочевали из произведения в произведение с минимальными изменениями, занимая до половины текста. Другую половину тот предусмотрительно оставлял для разговоров о разнообразных женских прелестях, но и они казались близнецами-братьями. Если точнее, то сёстрами, так как был тот автор насквозь правильной ориентации и не грешил общечеловеческими ценностями.
А на самом деле много ли нужно человеку, чтобы наесться? Это гномы трескают в десятую часть от собственного веса и нисколько не страдают ожирением или несварением желудка – закалённые веками борьбы с харчами бойцы. Тут же попробовал этого, вот этого, ещё вон того… ага, и тут тоже пару кусочков… и уже наелся так, что приходится расстёгивать пояс.
– Ну и где наши перепела? – Норваец для разнообразия перестал корчить из себя интеллигента и бросил обглоданную кость под стол. – Хватит закусывать, пора нормально покушать!
– Они давным-давно сгорели, – заметила Ирка, принюхиваясь к лёгкому запаху дыма. – Мэтр Иштван, вы там не уснули у плиты?
Хозяин трактира явился на зов почти сразу, но с каким-то странным выражением лица. Побледневший, с выпученными глазами, с дрожащей от волнения бородой…
– Там, господа… там оно! Дождь закончился, и оно стало видно!
– Что там за «оно»?
– Заставы.
– Говори яснее.
– Заставы пограничной стражи горят!
Иван первым выскочил во двор и наткнулся на часовых, с любопытством наблюдающих за поднимающимися над лесом столбами дыма.
– Тревога, мать вашу! Выходим немедленно!
Сотник грумантской пограничной стражи с самого утра испытывал какое-то непонятное чувство. Беспричинная тревога и неизвестно откуда взявшееся беспокойство. Их не должно быть в день рождения – предыдущие двадцать девять празднований проходили исключительно в приятной обстановке. Во всяком случае, Карл Гржимек помнил себя лет с четырёх, и никогда на душе не случалось такого паскудства. Вроде бы всё правильно сделал – с вечера озаботился достойным угощением и приличным вином для друзей и гостей с соседних застав, уговорил заместителя не обижаться и принять временное командование от сегодняшнего полудня до завтрашнего утра, но всё равно что-то гложет изнутри и не даёт покоя.
Даже поспать толком не получилось – поднялся ни свет ни заря, и пока лично не проверил посты на перевале и секреты арбалетчиков на нескольких якобы тайных тропах, не успокоился. С чего бы это?
Понятно, что служба на границе с Трансильванией никогда не считалась необременительным времяпровождением, и нередко приходилось схватываться с соседями, слишком увлёкшимися забавной игрой под названием «гражданская война», но особой опасности здесь нет. Почему тогда не сидится на месте, а руки сами непроизвольно тянутся к мечу?
– С днём рождения, ваша милость! – пробегающий мимо сотника кашевар заставы вскинул сжатый кулак к плечу, приветствуя командира.
– Стой, ты куда?
Хотя что за странный вопрос? Ключ в руке пограничника недвусмысленно говорил о намерении открыть единственную запирающуюся на замок дверь. И вела та дверь в погреб для хранения конфискованных у контрабандистов товаров. Собственно, там сейчас имелись только бочки с трансильванской сливовицей, отнятой у пытавшегося прорваться без уплаты пошлины торговца, а остальное ещё до дождей успели отправить в столицу провинции.
– Собираетесь ужраться, сволочи?
– Так ведь по кружечке в честь юбилея, ваша милость. И ещё по одной в лечебных целях по случаю плохой погоды. В прошлом году дозволялось, вот мы и подумали…
Гржимек с укоризной покачал головой, тяжело вздохнул… и промолчал. А что говорить, если сам устроил эти дожди? Будучи слабым магом-погодником, но с дипломом Королевского университета, сотник по несколько месяцев каждый год копил силы, чтобы в свой день рождения нагнать туч и устроить непролазную грязь. Только так можно спокойно отпраздновать, не опасаясь, что через границу кто-нибудь полезет. А на подходах к самому перевалу ещё страшнее – мало найдётся самоубийц, решивших пройти по превратившемуся в бурный поток узкому ущелью. Это досюда не достаёт, срываясь в горное озеро, а что творится там?
– Хорошо, можете выпить по паре кружек, но не больше.
– Ваше приказание будет исполнено в лучшем виде, ваша милость! – во весь голос проорал кашевар. – Разрешите долю заступающих в караул сохранить в оружейке?
Хитрит, зараза. Не только в оружейке спрячет, но и на кухне, в конюшне, и в сено закопает. Насквозь же шельму видно! Но сегодня можно, сегодня праздник, и мелкие прегрешения отпускаются. Вот через месяц прибудет новый командир заставы, тогда и попляшут! Тому выслуживаться нужно, так что возьмётся за воспитание подчинённых с превеликой охотой, как и сам Гржимек шесть лет назад.
Да, получен приказ о повышении, и осталось дождаться замены и передать дела. И так засиделся в сотниках лишний год, хотя граф Форбарра обещал лично присмотреть за карьерой собственного бастарда. Наверное, не посчитал Карла готовым к ответственному посту, не иначе.
– И ещё одно, сэр… – Так и не убежавший за сливовицей кашевар переминался с ноги на ногу, будто хотел что-то сказать, но стеснялся.
– Да?
– Ваша милость, тут ребята подарок приготовили, это самое… Вручить желают, если вы не погнушаетесь.
– Пусть дарят.
– Так это… в торжественной обстановке хотят.
Гржимек польщённо пригладил усы и кивнул:
– Хорошо, будет им торжество. Пусть построятся… э-э-э?
А действительно, где могут одновременно собраться почти сто человек? На плацу перед казармой из-за дождей образовалась огромная лужа, в самой казарме не продохнуть из-за просушиваемых на печке мокрых портянок, площадка для тренировок с оружием раскисла. Единственное сухое место – это крыльцо командирского домика, на котором сотник сейчас и стоит.
– Разрешите идею, ваша милость?
А почему бы и нет? Кашевар в пограничной страже уже лет двадцать пять служит и плохого вряд ли посоветует. Это столичные хлыщи могут пренебречь мнением подчинённых, а граница учит прислушиваться к любым умным словам.
– Давай свою идею.
– В винном погребе места для всех хватит, ваша милость. Я туда уже четыре окорока отнёс и хлеб.
– Шельма.
– Так точно, ваша милость!
– Ладно, уговорил, – усмехнулся Гржимек. – Собирай людей в винном погребе. Но только по три кружки, понял?
– Нешто мы не соображаем, сэр? Тем более в вашем присутствии.
Сотник хорошо знал своих орлов и не сомневался, что при нём всё будет исключительно чинно и благопристойно, зато стоит ему отлучиться в Букурештовку… Впрочем, это уже головная боль заместителя, а у Карла завтрашним утром своя появится. Похмельная.
– Только это, ваша милость… – нерешительно попросил кашевар. – А нельзя ли дождик утихомирить? Хотя бы чуть-чуть.
– Обойдётесь.
– Есть обойтись, сэр!
– Тогда давай пошевеливайся.
Сотник с понимающей усмешкой проследил за тем, как выскакивают из казармы пограничники, оповещённые звоном бронзовой доски. Радовало то, что, даже ожидая сигнала на небольшое застолье, они не оставили оружие и вставали в строй в доспехах и с мечами, как и полагается по тревоге. Или они таким образом раскручивают командира заставы на лишнюю кружку?
Кашевар у распахнутой настежь двери погреба заорал во всю глотку:
– К торжественному маршу! По десяткам! Равнение на командира! К бочкам! Шагом! Арш! Отставить, вашу мать!
Последняя команда была вызвана тем, что новоявленный командующий забыл повернуть строй направо. Пришлось начинать заново.
Под всеобщий смех Гржимек махнул рукой:
– Вольно, орлы! Залетайте побыстрее, а то сливовица скиснет.
В винный погреб сотник зашёл последним и, собираясь закрыть за собой дверь, успел увидеть, как в тесовую крышу казармы ударилось что-то большое и дымящееся, а вслед за этим полыхнуло пламя.
Первое, что пришло в голову Карлу, была мысль о раскалённом камне, отвалившемся от небесной тверди. Ночью часто можно увидеть, как такие же падают, оставляя огненные росчерки, а по осени они вообще сыплются частым дождём.
– Что за…
Бух! Огромный глиняный кувшин рухнул в лужу на плацу, подняв фонтан брызг, но не разбился, а развалился надвое. Вытекающая вязкая жидкость тут же вспыхнула, расползаясь по поверхности воды тонким слоем. Следующий попал точно в окно командирского домика.
– Гномий огонь, – охнул за спиной Гржимека кашевар. – Но ведь его не существует?
– А это тогда что? – Карл захлопнул дверь, чтобы случайные капли горючей смеси не залетели внутрь, и опустился на пол, привалившись спиной к косяку. – Вот это мы попали, ребята.
В детстве Гржимеку, как и любому мальчишке в любом королевстве, доводилось слышать сказки о делах давно минувших дней, преданья старины глубокой, истории о войнах прошлого, о великих подвигах и об отчаянных героях. Вот именно они почти тысячу лет назад остановили победное шествие неимоверно расплодившихся гномов и спасли человечество от неминуемой гибели. Как раз тогда пока ещё не кочевые эльфы убежали от опасности в степи, бросив людей в одиночку сражаться с вооружёнными огненными машинами коротышками. С тех пор бывало всякое, но гномий огонь в войнах больше не применялся никогда, и его секрет считался погибшим вместе с последними мастерами Подгорного королевства, изрубленными на куски после взятия Майдан-Ордора.
И нет у гнусных коротышек столицы… А огонь есть!
– Найду ублюдка, разгадавшего древний рецепт, и собственными руками в нужнике утоплю, – пробормотал Карл, прислушиваясь к рёву пламени за дверью погреба. Пламени, которое невозможно погасить.
Кашевар осторожно тронул командира за плечо и, когда тот поднял голову, протянул глиняную кружку:
– Оно ещё долго будет гореть, сэр.
Сотник кивнул:
– А потом пойдут гномы. Это война.
– Да, сэр. Но уж если суждено погибнуть в бою, то почему мы должны сделать это трезвыми? Предстоящая смерть – вовсе не повод отказываться от сливовицы. Замечательной, между прочим, сливовицы.
Гул голосов показал, что пограничники полностью согласны с обоими предложениями, как насчёт славной гибели, так и насчёт хорошей выпивки. Отказываться от такой наливки – значит совершить грешный поступок и нанести обиду Небесным Богам. А смерть… так все люди смертны, а бойцы пограничной стражи в особенности. Не зря их жалованье в два раза выше, чем у королевских латников, и лишь немного недотягивает до гвардейцев. Но там поголовно дворяне с голубой кровью и белой костью – им простительно получать больше.
– Разливайте, негодяи! А потом в бой!
Картинка, передаваемая Ивану невидимыми даже для него самого разведчиками, вырисовывалась нехорошая. Судя по всему, гномы успели пробраться на территорию Груманта ещё до дождей и ударили по пограничной страже в строго определённое время. Это люди могут считать горы непроходимыми и, закрыв перевалы, чувствовать себя в безопасности. Коротышки так не думают – это для них дом родной и естественная среда обитания.
Так что пограничные секреты грумантцев погибли первыми. Да, стражи дорого отдали жизни, успев сделать по десятку выстрелов из арбалетов, но потом их просто задавили массой. И потянулись по заброшенному трансильванскому тракту запряжённые горными козлами повозки с метательными машинами.
Несколько штук смыло бурным потоком, но воду отвели, за пару часов пробив в скалах новое русло, и уже ничто не мешало хирду следовать дальше. Ничто, кроме застав.
– Ну как там, Ваня? – нетерпеливо спросил норваец.
Когда кони идут намётом, разговаривать трудно, но голос прирождённого мореплавателя способен преодолеть рёв шторма и слышен хорошо. А острый слух рикса позволяет разобрать ответ:
– Я на них сейчас «кузькину мать» сброшу.
– Сдурел?
– Шучу, ОДАБа хватит.
Джонни уже привычно представил клавиатуру с мышкой и навёл невидимый курсор на нужную строчку. Теперь поставить галочку и нажать «ОК». Не понял…
«Система заблокировала команду на запуск из-за возможности поражения дружественных целей».
– Это что за фигня?
«Отключить распознавание «свой-чужой»?»
Срочно щёлкнуть по кнопке «Нет». Этого ещё не хватало, своих бомбить!
– Вова, там наши есть!
– Кто?
– Чёрт их знает! Погранцы, наверное!
Пограничников Вова уважал всегда, хотя сам с детства мечтал служить в танковых войсках. Но не срослось – военком пояснил, что танки под его размер не делают аж с Первой мировой войны.
– Ванька, ребят нужно выручать!
– А мы куда скачем, на дискотеку, что ли?
– Идиот, кого там выручишь вчетвером?
Иван натянул поводья, придерживая коня, и оглянулся. Действительно, кроме них, никого больше нет, только где-то далеко позади виден Стефан, нещадно погоняющий свою клячу. И когда запрячь успел?
Барон тоже остановился:
– Что случилось, сэр Джонни?
– Потом объясню.
Гномы не пришли. То есть они появились, но нисколько не заинтересовались видом полыхающей заставы. Ровные колонны хирда «Швайнкопф» равнодушно месили грязь и не отвлекались ни на что. Получен приказ, и его исполнение – великая честь и почётная обязанность каждого жителя Подгорного королевства. А потрескивающие развалюхи… сколько их таких ещё будет на пути! Впереди богатые города, накопившие жирок за долгие годы без войны. И у каждого воина появится собственная деревушка с послушными крестьянами. Ведь люди ни к чему больше не приспособлены, кроме копошения в навозе. Гномам слава! Грумант на ножи!
Они всё шли и шли, торопясь соединиться с другими хирдами перед решительным броском на Лютецию. Появился слушок, будто там творится что-то неладное, потому командиры и поторапливают. Подгоняют и молчат о причинах недостойной истинных гномов спешки.
Рыжебородый ротен-мастер с нескрываемой досадой смотрел на уходящих вперёд хирдманов. И ведь ни одна скотина не остановится и не поможет разобрать метательные машины. Торопятся, спешат… А им вдесятером нужно управиться с восемью онаграми, уложить их на телеги, ничего не перепутав, и догонять, догонять, догонять… В лучшем случае можно успеть к остывшему ужину, а в худшем будет как обычно – всё сожрут без них и даже котлы изнутри вылижут. Уроды!
Впрочем, сам виноват. Зачем сел играть в кости с этим плешивым отродьем из второй бригады? Ведь он же известный жулик, хотя и ни разу не пойманный за руку на мухлевании. И продул пройдохе, разумеется. Только на кону стояли не деньги, а вот эти самые онагры. Вернее, все работы по их сборке, разборке и перевозке на три месяца вперёд. Почему всего на три месяца? Так ведь война с Грумантом дольше и не продлится – вон экую силищу собрал его подгорное величество Беньямин Восьмой Блюминг.
– Пошевеливайтесь, дармоеды! – Хотя злость и была на самого себя, срывать её ротен-мастер предпочитал на подчинённых. – Пошевеливайте задницами, недоумки!
С удивлением услышав в ответ невнятный хрип, гном обернулся. Выпученные глаза и посиневшая рожа обер-подмастерья настолько произвели впечатление, что не сразу получилось разглядеть удавку на шее бедолаги. А вот человека, её затягивающего, не увидел вообще – короткий свист за спиной, и бородатая голова заскакала по сложенным в аккуратные стопы брусьям онагра.
– Лихо ты его. – Гржимек вытер меч о бороду удавленного кашеваром гнома. – И пикнуть не успел.
– Тут дело нехитрое, ваша милость, – поскромничал пограничник. – Баранов и то сложнее резать.
– Надеюсь, сегодняшний ужин будет не из гномов? – пошутил сотник и огляделся. – Все справились?
Мог бы и не спрашивать. Ну что могут сделать десяток коротышек против правильно обученных пограничных стражей? То-то и оно, ничего не смогут сделать. Тут ведь главное – поближе подобраться, а потом у противника не остаётся ни единого шанса.
Всё тот же кашевар, удачно заменивший не успевшего выскочить из казармы заместителя командира заставы, ткнул носком сапога в детали разобранных метательных машин и задумчиво почесал затылок:
– Ваша милость, а если нам того? Ну, это самое…
Карл понял идею с полуслова. Гномы не могут маршировать сутками напролёт и непременно остановятся на привал. Ещё лучше, если получится застать их на ночёвке. Так что есть вполне реальная возможность вырезать посты и преподнести недомеркам нежданный подарок. Если бы только кто собрал машины в должном порядке.
– Как думаешь, у нас есть кто-то разбирающийся в этой куче хлама?
– Я немного разбираюсь.
– Откуда?
– Жизнь научила, ваша милость.
– Тогда чего же мы ждём?
– Приказа.
– Считай, что я его отдал.
Полсотни человек с любой работой справятся быстрее десяти гномов. Исключение составляет разве что пробивка шахт и рытьё тоннелей, так что разобранные на части метательные машины погрузили в считаные минуты. И тут же в полный рост встала новая проблема – тягловые горные козлы, они же архары, категорически отказывались слушаться возниц, а от ударов кнутом попросту ложились в грязь, не желая тащить телеги.
Гржимек немного подумал и махнул рукой:
– Сами дотолкаем до нужного места. А упрямых тварей под нож и на мясо.
– Уж больно они вонючие, ваша милость. Жрать невозможно!
– А под сливовую наливку?
– А ведь точно! – моментально оживился кашевар и крикнул лупцующим архаров пограничникам: – Ребята, прекратите глумиться над закуской! От побоев мясо портится!
Заменять тягловых животных – не самое приятное занятие, особенно под дождём и по щиколотку в грязи. Причём в лучшем случае по щиколотку, потому что тяжёлые телеги проваливались в колеи до осей. Так что сотнику поневоле пришлось поднапрячь свои невеликие магические способности и утихомирить им же самим вызванный дождь. Поначалу непогода отступала неохотно, но уже через час в разрывах низких облаков начало проглядывать чистое синее небо.
– Эх, ещё бы дорогу подсушить, ваша милость! – Томас Блумберг, произведённый из кашеваров в заместители командира заставы, вопросительно посмотрел на Гржимека: – Никак не получится?
– Даже не мечтай, – покачал головой сотник. – Это уже не магия будет, а настоящее чудо. На такое даже у ректора Королевского университета сил не хватит. Так что, Томми, не будем тешить себя напрасными надеждами и молча толкаем телеги.
– Плохо. – Бывший кашевар с трудом выдернул сапог из липкой грязи. – Ежели чего испортить, так магия в первых рядах, а вот как исправить… Вот в империи, говорят, по дорогам можно ездить в любое время года и не обращать внимание на погоду. Ровные и гладкие, будто стол в приличном кабаке.
– Есть такое, приходилось видеть, – подтвердил Карл. – Только там через каждые двести ярдов закапывают жертву. Ага, живьём… по пять человек на милю. Тебе подсказать общую протяжённость имперских дорог?
– Гномам в задницу такую протяжённость, – откликнулся на предложение Блумберг, но потом ненадолго задумался и спросил: – Ваша милость, а для жертвы только людей нужно или коротышки тоже подойдут? Дороги у нас плохие, а вот в гномах с недавних пор недостатка нет.
– Не знаю, – пожал плечами сотник. – Я думаю, что когда возьмём имперскую столицу на меч, то там и спросим. Вот нюхом чую – без их участия тут не обошлось. Наши «добрые друзья» любят действовать чужими руками.