Капитан шел по мостику, переводя регулировку высоты и управление полетом на главный штурвал. С затаенной нежностью он провел кончиками пальцев, как по телу любимой женщины, по корпусу своего корабля. Обычно наполненный жизнью, спешащими людьми и неумолкающим треском приборов, теперь его крейсер отзывался скрежетом поврежденных переборок и шипением падающих из поврежденной аппаратуры искр.

Встав у главного штурвала, капитан отдал честь погибающему кораблю, точно достойному бойцу, с которым пройдены огонь, вода и медные трубы. Разогнав крейсер на полную скорость, он легким поворотом рычагов скорректировал последний курс.

Внезапно задраенные переборки сдвинулись в сторону, пропуская человека в рясе. Капитан коснулся кобуры пистолета, но в следующий момент удивленно приподнял бровь:

– Я думал, последние шлюпки уже покинули борт.

Инквизитор подошел к капитану.

– Я так прикинул, что одному вам, капитан, никак не справиться, – спокойно произнес монах. – Не волнуйтесь, я постою вон у той управляющей колонны и постараюсь не мешать вам геройствовать. Можете даже считать, что вы вообще один на мостике.

– У меня нет слов, отче, – капитан выпрямился и приложил ладонь к козырьку. – Для меня было честью служить с вами на одном корабле.

– Как и мне, как и мне. А теперь постараемся, чтобы наша малышка выполнила последний приказ.

Инквизитор погрузил ладони в светящуюся колонну.