Сурем ликовал - король и городской совет стремились перещеголять друг друга в щедрости. Фонтаны вина, да не какой-нибудь кислятины из северных провинций, где вопреки здравому смыслу ухитрились развести виноградники, а самого лучшего, кавднского красного и белого из Квэ-Эро. Над мостовыми плыли соблазнительные ароматы жареного мяса и печеных каштанов, во всех харчевнях бесплатно подносили молодой эль и пиво, за здоровье его величества и принца-наследника. Поднимали тосты и за Саломэ - желали ей поскорее произвести на свет младшего брата, чтобы маленькому принцу было с кем играть, но по городу уже ходили слухи, что роды были тяжелыми, и что, быть может, других наследников король от королевы не дождется. Тем больше поводов выпить за доброе здоровье новорожденного!

С наступлением темноты гулянье только набрало силу - почтенные горожане и, самое главное, горожанки, отправились по домам, а на улицы высыпала молодежь с факелами. Подмастерья, клерки, служанки, вышивальщицы из храмовых мастерских - вся эта толпа горланила песни, отплясывала посреди мостовых, ритм отбивали ладонями и деревянными башмаками. Парочки целовались у всех на виду, девицы поправляли шнуровку, случайно оголяя то, что корсаж призван скрывать от нескромных взглядов. Веселились от души, о новорожденном наследнике уже и не вспоминали, когда тебе от силы восемнадцать, не нужен особый повод, чтобы опрокинуть кружку эля и обнять подружку.

И только городская стража не разделяла всеобщего ликования. Стражники ходили по улицам в кольчугах, бряцали железом и отвергали все попытки добросердечных гуляк угостить их вином. Ночь предстоит длинная, самое пекло еще впереди: пьяные драки, грабежи, карманники - разбойный люд своего не упустит. И все равно, как не патрулируй, поутру обнаружится пара-тройка еще теплых трупов с ножом под ребрами.

***

В трактире "Кружка к обеду" собирались самые разнообразные посетители. Места хватало всем - две просторные комнаты для чистой публики, большой зал для народа попроще, а на втором этаже, под скошенной крышей, отдельные кабинеты для жаждущих уединения. Из-за этих кабинетов хозяину приходилось время от времени объясняться с городской стражей, но он каждый раз улаживал недоразумения - у него приличное заведение, вы ничего такого не подумайте, просто некоторые люди любят есть в одиночестве. А что девицы-подавальщицы одеты легко, так жарко им, бедняжкам, бегают весь день по лестницам, крутятся на кухне.

Обычно стражники оказывались понимающими людьми, и десяти монет хватало, чтобы они отправились дальше по своим делам, забыв, что в этом трактире вообще есть второй этаж. До следующего раза. Из-за этой приятной забывчивости "Кружку к обеду" облюбовали разнообразные личности, на лицах которых было написано, чем они зарабатывают на хлеб. Но хозяин в таких случаях предпочитал сказаться неграмотным.

На паренька, сидящего в углу, в зале для "чистой" публики, хозяин поглядывал уже давно. Сперва ему показалось, что мальчишка - сын какого-нибудь богатого купца, удравший из-под домашнего надзора. Костюм на нем был скромный, немаркого коричневого цвета, но из дорогого тонкого сукна - на ткань папаша не поскупился, а вот рюши и кружева пусть бездельники носят. Вот от таких отцов сыновья обычно в самые страшные загулы и сбегают, как только ухитряются раздобыть деньжат. Все пропьют-прогуляют, и с позором возвращаются под отчий кров, отрабатывать.

Но приглядевшись как следует, хозяин передумал. Не было в парне обязательной для купчика основательности, проглядывающей в этом почтенном сословии чуть ли не с пеленок. Костюм, хоть и сшитый по мерке, хорошим портным, казался на юноше снятым с чужого плеча, словно он первый раз в жизни надел дорогую одежду. Да и по годам он не дотягивал до кутилы - ему от силы лет четырнадцать сравнялось, в этом возрасте купеческие сыновья еще под строгим надзором.

Но самое главное, взгляд у паренька был неправильный - строгий и брезгливый, словно он ненавидел и презирал весь мир и себя в первую очередь. Людям с таким взглядом пить вовсе не следует, спиваются они быстрей, чем свечка сгорает, все вокруг им противно, зацепиться не за что. За тридцать лет хозяин повстречал немало таких несчастных, но чтоб мальчишка так смотрел и так пил, еще не видывал. Он опрокидывал в себя весь вечер кружку за кружкой, и куда оно только умещалось! А на лице ни одна черточка не дрогнула, так и сидел, уставившись в одну точку. Похоже, будет пить, пока вот так, оловянным солдатиком под стол не свалится.

Трактирщик уже несколько раз порывался подойти к мальчику и выставить его вон, от беды подальше, но все не решался. Отправил к нему самую красивую подавальщицу, может, хоть девица его от кружки отвлечет, но паренек не обратил на вертлявую красотку никакого внимания, хотя та и качнула содержимым корсажа прямо перед его носом. Хозяин вздохнул и вернулся за стойку - если лезть в душу к каждому посетителю, можно вовсе без клиентов остаться.

Перевалило за полночь, крики на улице поутихли - гуляки разошлись, кто домой, кто по трактирам, кто с девицей в укромный уголок. А в "Кружку к обеду" пожаловали дорогие гости. Гости эти и впрямь обходились трактирщику дорого - Криворукий Варго, главарь самой большой в Суреме воровской шайки, никогда не платил за выпивку, а напившись, часто буянил и обижал девиц. Зато никто из мелкой шушеры не смел безобразничать в любимом заведении знаменитого разбойника, а сам Варго милостиво освободил хозяина "Кружки" от ежемесячной дани, которую ему платили все трактирщики старого города.

В итоге хозяин даже оставался в небольшой прибыли, но каждую кружку эля, поглощенную Варго, все равно считал личным оскорблением. Потомственный трактирщик, он с детства усвоил нехитрую истину, что бесплатной выпивки не бывает, и с болью отступал от этого священного правила всех владельцев питейных заведений.

Шумная компания успела прилично набраться, многие уже на ногах с трудом стояли, но сам Варго казался совершенно трезвым, хотя успел выпить больше, чем все его собутыльники вместе взятые. О способности Криворукого поглощать крепкие напитки ходило столько же легенд, сколько и о его поразительном умении фехтовать левой рукой, много лет назад покалеченной на рудниках. Бандиты направились к большому столу в центре зала, но тут взгляд Варго упал на парня в углу, тот как раз поставил на стол пустую кружку и жестом подозвал подавальщицу.

- Хей, да это же никак Лерик-книгочей! Смотрите-ка, кто тут сидит и эль прихлебывает! А мы-то думали, пропал мальчик, совсем пропал, погубила его любовь к чтению. Хорош, гусь, ай, хорош! Что, добрый тебе господин попался, вместо рудников при себе оставил, книжки вслух читать? - Его спутники радостно заржали - все знали, какие такие книжки читают с симпатичными мальчиками важные господа. За такие чтения в храме Эарнира перед алтарем проклинают.

Варго подошел поближе, сощурился, разглядывая Лерика. Он имел все основания для недовольства - щенку улыбнулась судьба, нашелся богатый покровитель, самое время вспомнить о старых друзьях, а он, понимаешь, нос задрал! Мелкие воришки Сурема исправно платили Варго дань, он отвоевал это право в жестокой борьбе с главарями других банд, не был исключением и Лерик. По правилам, разжившись деньжатами, он первым делом должен был отстегнуть Криворукому его долю, а он спрятался, как мышь под веником, никто и не знал, что мальчишка преуспевает. Такое сукно по десять золотых за штуку идет, а у него еще и сапоги новые, и шляпа с золотой пряжкой!

У юноши вспыхнули щеки, но он остался сидеть, угрюмо уставившись в столешницу:

- Не суйся не в свое дело, Варго. Мне не до тебя было. Что тебе нужно, денег? Вот, возьми, и убирайся, - Лерик швырнул на стол увесистый кошель.

Варго подбросил на ладони замшевый мешочек и хмыкнул:

- Знал бы, что за чтение нынче так хорошо платят, выучился бы сам. Но ты, Лерик, сути не понимаешь, хоть и книгочей. Ты ж меня не уважаешь, парень. Деньги кинул, как кость собаке, вежливого слова не сказал, не пожелал благополучия, какой пример ты ребятам подаешь? Вот они так на тебя посмотрят и тоже забалуют, мне их наказать придется. Ну-ка, - бандит окликнул подавальщицу, - принеси-ка, милочка, вина получше, и два кубка!

Девушка торопливо поставила на стол поднос с глиняной бутылкой, залитой сургучом и двумя бокалами из красного кавднского стекла - трактирщик держал их для самых почетных гостей. Варго ребром ладони сбил бутылке горлышко, понес к губам и удовлетворенно крякнул:

- То, что нужно, - разлил по бокалам, - сейчас ты, Лерик, со мной вместе за здоровье его величества выпьешь и принца-наследника! Да смотри, до дна чтоб, каплю оставить - дурная примета. А то у народа праздник, а ты сидишь сычом.

Криворукий откровенно забавлялся, но в дурашливом голосе пряталась стальная нотка - мальчишка слишком много себе позволил. Сейчас выпьет, послушно, у всех на глазах, а потом его под белы рученьки, ишь, и впрямь, белые, как у благородного, только пальцы в чернильных пятнах, и в переулок. А там уже поговорим по-свойски, все кости пересчитаем, следующий кошель он Варго на коленях принесет, да еще благодарить будет за милость.

У Лерика побелели губы, он встал, неловким движением оттолкнув стул, только теперь стало заметно, насколько он пьян - стоял неестественно прямо, словно боялся, что упадет, если только шевельнется:

- Я не буду пить за здоровье этой твари.

Варго ожидал чего угодно, только не этих слов:

- Чего? Ты что, совсем мозги пропил?

Сам бандит, разумеется, понимал, что не относится к законопослушным подданным его величества, и что попадись он властям, вздернут его именем короля на первой же виселице. Но при этом короля искренне любил - Элиан, ожившая легенда, правил всего год, но уже успел снизить налоги, уничтожить огненных магов, щедро раздавал милостыню нищим (а с этого Варго тоже имел свой доход) и, что самое главное, был мужчиной. А теперь еще и отцом наследника. Сама мысль, что величественная златокудрая наместница в белых одеяниях такая же баба, как вон та, за стойкой, и так же рожает детей, радовала, пускай даже и не от тебя.

Так что, короля Варго почитал - не настолько, чтобы сменить род занятий, но достаточно, чтобы не позволять оскорблять его эльфийское величество в своем присутствии. Он перегнулся через стол, протянул лапу, сгреб Лерика за воротник и подтащил к себе:

- Ах, ты, сопляк! Вот я тебе покажу, как короля хаять, так отделаю, что твой хозяин тебя не узнает! - Слова не разошлись с делом, он вышвырнул мальчишку на открытое место, прямо под ноги своим бандитам.

Били его с удовольствием, хоть и не в полную силу. Во время празднеств городская стража была начеку, драчунов на улицах, не разбираясь, сразу тащили в караулку, а кулаки у молодцев давно уже чесались, дармовая выпивка горячила кровь. Сначала Лерик сопротивлялся, даже ухитрился пнуть кого-то между ног каблуком, но быстро оказался на полу, и только прикрывал голову руками, пока ему пересчитывали ребра. А потом вдруг затуманенное сознание с пугающей ясностью пронзила мысль: пускай убьют, так даже лучше, разве это жизнь?

Он не посмел швырнуть медальон Хранителя королю под ноги, сам даже не понял, почему. Ведь собирался, представлял, как сделает это, как выкрикнет ему в лицо, все, что думает. Но когда его поставили перед троном, как зачарованный, поклонился и поблагодарил за высокую честь. И каждый раз, видя короля на заседаниях Высокого Совета или в тронном зале, Лерик впадал в то же самое благоговейное оцепенение, презирая себя за трусость и подлость. Но Варго не король, его он не боится - это привычное, знакомое с рождения зло, судьба, от которой не уйдешь. Пусть будет так, это справедливо!

Варго прикрикнул на своих ребят:

- Эй, насмерть не забейте, еще пригодится, - он наклонился и ухватил Лерика за разбитый подбородок, - ну что, уяснил?

- Уяснил, - прошептал мальчик, - ты такая же тварь, как король.

- Вот ведь! Ну, сам напросился, - Варго занес кулак, но опустить его не успел, от дверей раздался грозный окрик:

- Стоять, не двигаться!

Он оглянулся, ожидая увидеть стражников, но с изумлением обнаружил гвардейские мундиры. Этим-то что здесь нужно? При оружии, в полном доспехе, по трактирам так не гуляют. Но послушно замер, подняв руки. От гвардейцев не откупишься, если что, зарубят и глазом не моргнут. К скорчившемуся на полу мальчишке подошел молодой человек с лейтенантскими нашивками, наклонился, заглянул в глаза, тяжело вздохнул и приказал привести лекаря, да поскорее. Потом повернулся к Варго:

- Если он умрет, тебя вздернут следом.

- Да я ж из лучших побуждений, вы ж не знаете! - Искренне возмутился Криворукий, - он же короля тварью обозвал, пить за его здоровье отказался! Это его, щенка, вешать нужно!

Лейтенант подошел к Варго вплотную и прошипел тому в лицо:

- Ты, скотина, треплешь королевское имя по кабакам, а потом других обвиняешь? Еще хоть слово, и я даже ждать не буду, на месте зарублю. Ты по пьяни затеял драку и за это ответишь.

- Понял, понял, - Варго сразу же сник. Ох, и крут же у мальчишки покровитель. Неужели… бандит аж похолодел от одной мысли - неужели сам министр Чанг? Иначе с чего бы гвардейцы щенка выручать кинулись? Обычно такими делами городская стража занимается. Упаси, Семеро, с министром связываться! С рудников сбежать можно, а вот из петли уже не вылезешь.

Запыхавшийся лекарь склонился над потерявшим сознание Лериком, (похоже, кто-то в пылу драки все-таки ударил книгочея по голове) проверил пульс, оттянув веко, посветил свечой в зрачки, расстегнул камзол, ощупал ребра, покачал головой:

- Три ребра сломаны, в других могут быть трещины. Больше пока ничего сказать не могу, возможно, пострадали почки, надо будет посмотреть первую мочу, нет ли там крови. Лучше бы оставить его здесь, не перевозить никуда.

- Это невозможно, - сухо ответил лейтенант, - мы обо всем позаботимся, а вы поедете с ним. - Он подозвал одного из своих людей, распорядился о носилках и подозвал хозяина:

- Этой ночью в вашей таверне случилась обычная пьяная драка, почтенный Мартинос.

Хозяин понимающе кивнул, не удивляясь, что ни разу не бывавший в его трактире гвардеец знает его имя, и подумал, что легко отделался - лейтенант явно не хочет огласки. А ведь можно было и по миру пойти. Десять лет назад у заезжего кавднского принца в одном из веселых домов кошель украли, он пожаловался, так заведение закрыли, девок в обитель заточили, а хозяйку выпороли на площади и присудили такой штраф, что бедная все сбережения отдала, да еще в долги залезла. Так потом и не оправилась, в кухарках век доживала, бывшая девица из жалости взяла. Кто его знает, кем и кому этот мальчишка приходится, раз из-за него так всполошились.

Варго и его молодчиков сноровисто забили в колодки, мальчика осторожно переложили на носилки и унесли, бандитов увели, о случившемся напоминала только лужа крови, растекшаяся по полу. Хозяин вздохнул с облегчением и прикрикнул на служанку - за окнами уже светало, через два часа открывать трактир, подтянутся первые страдальцы, лечить головную боль перечным настоем и супом из бычьих хвостов, нужно к тому времени все отмыть, что б и следа не осталось. А что Варго взяли, так оно и к лучшему - пару месяцев спокойно будет, пока сошки поменьше власть делят. Потом, правда, опять придется наливать задаром.

***

Несколько дней после драки Лерик провел в забытьи - лекарь поил его маковым отваром. В короткие минуты пробуждения он не успевал даже сказать, что не хочет пить зелье, как к его губам подносили чашу, и юноша снова проваливался в тяжелый маковый сон.

А первое, что увидел Лерик, очнувшись, было до отвращения знакомое лицо - внимательные зеленые глаза, выцветшая радужка только подчеркивала остроту взгляда, не позволяя отвлечься от пронзительно-черных зрачков, короткие волосы, когда-то черные, широкие брови, властный подбородок. На заседаниях совета Лерик изучил эти черты до мельчайших черточек, пытаясь осознать, что же его так пугает в лице министра государственного спокойствия, да и в самом министре, но так и не смог понять.

Он знал, почему ненавидит Чанга, правую руку короля-убийцы, единственного из министров, сохранившего свой пост и влияние. Чанг мог вмешаться, мог спасти его учителя, для министра нет и не было ничего невозможного, но он только порадовался, что непокорный Хранитель больше не будет мозолить глаза. Лерик ненавидел всех, кто был тогда в часовне - на их глазах вернувшийся король совершил убийство под видом справедливой казни, но после короля в его списке стояли двое - бывшая наместница и господин министр. Саломэ любила Леара, Чанг - ненавидел, и вместе они погубили герцога Суэрсена, Хранителя, человека, который был для Лерика всем.

Но почему он боится Чанга, Лерик не понимал. Министр не обращал на нового Хранителя никакого внимания, столкнувшись в дворцовых коридорах или на заседаниях совета, даже не здоровался - ограничивался коротким кивком. Он, без сомнения, знал Лерику подлинную цену: предатель и трус, никчемный щенок, капризом короля вознесенный на самый верх. Пустое место с громким титулом. Юный Хранитель не сомневался, что ему нечего опасаться, но каждый раз, встречая холодный взгляд тусклых зеленых глаз, вздрагивал и съеживался. Слишком уж отчетливо этот взгляд говорил: я вижу тебя насквозь, мальчишка, словно ты сделан из стекла.

Чанг удовлетворенно кивнул:

- Вам повезло, господин Хранитель, что вы так молоды. По словам лекаря, человек в возрасте мог бы и не пережить подобной встречи со старыми друзьями. Вы же отделались парой сломанных ребер. Но учтите на будущее, что молодость - быстро проходящее преимущество.

Услышав про сломанные ребра, Лерик попытался приподняться, но, вскрикнув от острой боли в груди, передумал и угрюмо спросил:

- Вы что же, следите за мной?

- Слежу, - спокойно подтвердил министр.

- И чего ради?

- Причин несколько: первая - я наблюдаю за всеми членами Высокого Совета, прежде всего, для их же собственной безопасности.

- Особенно за магистром Иланой, вот уж кто без охраны пропадет!

- Магистры ордена Дейкар не сомневались в своей неуязвимости.

- Магистров ордена Дейкар убил король. Вы что же, от него меня охраняете? - Лерик смотрел на Чанга с вызовом, за которым пряталось отчаянье. Он же все знает, играет, как кот с мышью, сейчас еще поваляет по полу, а потом подцепит лапой и в пасть. Его прознатчик все слышал, ну и пускай! Так даже лучше, когда больше нет выбора. Он умрет, сказав правду! Для этого нужно не меньше мужества, чем воину, вступившему в неравный бой! Пускай все узнают, что Хранитель назвал короля тварью и заплатил за это жизнью! Взгляд Лерика горел, щеки пылали.

Чанг сухо поджал губы:

- Я спас вам жизнь, юноша. Хотя бы из вежливости, изобразите благодарность, раз уж вы так мало себя цените.

- Ценю? - Лерик сорвался на крик, - как будто вы не знаете, какая я гнусь! Вы же на меня как на червяка смотрите! Что мне ценить? Это? - Он схватил медальон Хранителя с прикроватного столика и швырнул его в лицо министру. Чанг поймал медальон за цепочку и положил обратно. Наклонился к упавшему на подушку Лерику и негромко сказал:

- Гнусью, мальчик, ты мог бы стать. Если бы носил это с радостью, а не заливал совесть вином в трактирах.

- Зачем мне жить, ради чего? Я никогда не отомщу, я даже сказать ему в лицо не могу, что думаю, как увижу - ноги сами в поклон сгибаются!

Министр грустно улыбнулся:

- И у меня сгибаются.

- И что же вы делаете? - Лерик не скрывал недоверия.

- Я кланяюсь, Лерик. Низко и почтительно. А зачем тебе жить, мы обсудим не сейчас и не здесь, - Чанг поднялся, и сухим официальным голосом простился, - выздоравливайте, господин Хранитель, король ждет вас в Совете.

***

В своем кабинете он привычно откинулся на спинку кресла, и усмехнулся портрету наместницы:

- Молодой человек ищет смысл жизни. Улыбаетесь, ваше величество? Правильно. Молодой человек глуп, иначе бы просто жил. Но раз уж никак не может без смысла, придется ему помочь, - и, уже без тени усмешки, - жалко мальчишку.

А наместница на портрете улыбалась понимающе, сочувственно. Она ведь знала, что жалеет господин министр в первую очередь себя.