Даже в популярном изложении нельзя совсем обойтись без специальных терминов, заменяющих каждый раз длинные пояснения. В качестве примера — название этой главы «Логистика — conditio sine qua non цивилизации».

Логистика в современном понимании — это наука, предмет которой заключается в организации рационального процесса передвижения товаров и услуг от поставщиков товаров к потребителям, функционирования сферы обращения продукции, товаров, услуг, управления товарными запасами, создания инфраструктуры товародвижения. В целом логистика — это учение о наиболее выгодном планировании, управлении и контроле движения материальных, энергетических, информационных и финансовых ресурсов в различных системах. Логистика — достаточно молодая наука, но фактически существует со времён возникновения цивилизации (от греч. λογιστική [логистике] — искусство вычислять, рассуждать). Conditio sine qua non — латинское изречение, означающее буквально «условие, без которого не/нет».

Другими словами, в заголовке сказано что «Система планирования, управления и контроля перемещения материальных, энергетических, информационных и финансовых товарных ресурсов — главное условие, без которого нет цивилизации». Это и есть почти то самое понятие цивилизации, которое будет рассматриваться в рамках логистической теории.

Определение получилось «почти то», но ещё не то самое, к более точному определению и следующим из него выводам мы подойдём в три шага:

— проследим цепочку рассуждений, подводящих нас к «логистическому» определению цивилизации; 

— затем покажем механизм рождения цивилизации и дадим её определение; 

— рассмотрим основные принципиальные схемы дальнейшего развития цивилизации.

 

1. Разграничение цивилизации и «не-цивилизации»

Задолго до возникновения цивилизации абсолютно все люди на Земле жили в так называемом первобытном состоянии. Появление и развитие цивилизации очень долго никак существенно не влияло на сложившийся образ жизни подавляющего большинства населения земного шара, ведь энергетическая эпоха «мускулы — дрова» естественным образом ограничивала пределы численности цивилизованного городского населения. И только с освоением цивилизацией всё новых источников энергии, преимущественно со второй половины 19 века, городское население начало расти как на дрожжах, и только в 20 веке цивилизованное население наконец-то стало не просто заметной, но и существенной частью всего человечества.

Поэтому, прежде чем анализировать сравнительно недавно возникшую цивилизацию, нужно разобраться с понятием того самого первобытного состояния, в котором сначала очень долгое время жило вообще всё человечество, а затем уже во времена цивилизации продолжало жить подавляющее большинство человечества.

Понимая, в чем заключается сущность первобытного, «нецивилизованного» образа жизни, гораздо легче оценить те новшества, которые дали возможность «первоцивилизованным» обществам успешно развиваться и создать ту цивилизацию, которую мы наблюдаем в настоящее время.

Сначала определим общие существенные, необходимые и достаточные признаки тех человеческих сообществ, которые не будут нами относиться к цивилизации в рамках данной логистической теории. Терминов, обозначающих такие общества, наплодили достаточно много: «первобытное общество», «первобытнообщинный строй» или «дикость» по трехчленной классификации Фергюсона и Моргана, «неконтактные народы», «доисторические народы» и проч., так что нам придётся пользоваться наиболее нейтральным термином «первобытное общество».

Все первобытные общества очень разные, они отличаются друг от друга расовым, национальным, этническим составом, культурными, языковыми, религиозными и прочими особенностями. Разнообразие жизненного уклада первобытных обществ обусловлено и местными географическими особенностями: климат, рельеф, имеющиеся пищевые и другие ресурсы. И тем не менее, обнаруживая такие племена в процессе географических открытий, цивилизованные народы однозначно относили их к первобытным обществам, даже не вникая в подробности их социального уклада.

Так по каким же признакам первооткрыватели и исследовавшие их впоследствии ученые считали эти общества первобытными?

Первобытные общества не зависели от их цивилизации, они — вне существующей цивилизации.

У всех первобытных племён есть только одна общая отличительная особенность — система добычи ресурсов, называемая натуральным хозяйством, когда всё необходимое для жизни самостоятельно добывается непосредственно из окружающей природы, а не у других обществ и потребляется самими же, а не другими обществами. Именно это позволяет им жить совершенно самостоятельно, полностью изолированно и ни от кого не зависеть, только от природы и собственных усилий. Если же весь цивилизованный мир вдруг исчезнет, они будут продолжать жить точно так же, как и жили раньше.

Этот, вроде бы, исключительно примитивный и банальный вывод вовсе не так прост, как может показаться на первый взгляд.

В первобытных обществах существовали многие явления, которые учеными рассматриваются в качестве причин возникновения цивилизации или её признаков, но от этого наблюдаемые учёными первобытные общества не становились цивилизованными: 

— расслоение (стратификация) общества: вожди, шаманы и т. п.; 

— интенсификация кормовой базы продвинутыми методами земледелия, животноводства, рыболовства и прочее; 

— разделение труда? Так оно изначально существует в любом обществе. Функции между людьми распределяются по половому, возрастному признаку, в зависимости от умственных и физических способностей и т. п. В той же деревне летом все на сельхозработах, а зимой занимаются ремеслом, каждый по своим умениям; 

— разделение труда по умениям, специализация фактически образуют производство для внутреннего потребления тем же самым отдельно взятым племенем, первобытным обществом (одежда, посуда, оружие и орудия, средства транспорта — плоты и лодки). У африканского племени масаи существует специальная группа, занимающаяся исключительно изготовлением медных наконечников копий и стрел, то есть своего рода каста ремесленников, но масаи от этого не стали цивилизованными; 

— обмены с другими первобытными обществами? Живущие натуральным хозяйством добывали еду, делали одежду, строили жилища и прочее в пределах удовлетворения своих текущих потребностей. Конечно, запасы могут создаваться в зависимости от климатических условий (лето — зима, сухой — влажный сезон) или от удачной охоты/собирательства, но это не самоцель для кого-то постороннего. Некоторые продукты эпизодически и даже сезонно-регулярно могли обмениваться другими племенами, но это не критическая для них процедура, лишь некое необязательное разнообразие;

— цивилизованные народы дарили обнаруженным первобытным народам бусы, зеркала и топоры, домашних животных, но это не превращало их в цивилизованные.

Перечисленные явления часто выдвигаются на роль цивилизующих факторов, но, как уже говорилось, учёными ещё не обнаружено ни одного примера «самозарождения» цивилизации в первобытном обществе. В приведенном перечне преднамеренно не упомянуты такие явления как «общественное разделение труда» и «товарное производство», которые действительно являются очень важными признаками цивилизации, но они будут рассмотрены далее с другой точки зрения.

А пока мы ещё раз повторим, что в рамках данной логистической теории необходимым и достаточным признаком первобытного общества будет способ обеспечения себя жизненными ресурсами, известный под названием «натуральное хозяйство».

Как ни странно может показаться на первый взгляд, но с этой точки зрения к первобытным обществам относится и большинство земледельческих, крестьянских общин вплоть до середины 19 — начала 20 века (в разных странах разные временнЫе границы), которые фактически тоже жили натуральным хозяйством. По классификации Фергюсона, это были «варвары», которые вступили в контакт с цивилизацией, но он не стал для них критически значимым. Деревня нормально существовала и без городских товаров. Однажды приобретенным металлическим топором могли пользоваться несколько поколений, хотя ещё в конце 19 века этнографические экспедиции обнаруживали даже на территории России деревни, в которых люди пользовались каменными орудиями — топорами, скребками и т.п. как старыми, так и недавно сделанными.

И причина вовсе не в пресловутой отсталости России. Даже в продвинутой Европе в 20 веке существовали первобытные общества. В 1930-х годах профессиональный стоматолог из Кливленда Вестон Прайс предпринял беспрецедентное исследование в поисках причин кариеса и других болезней. Он отталкивался от хорошо известного в его время факта об идеальном состоянии зубов у народов, живущих натуральным хозяйством в изоляции от цивилизованного мира и в то же время чрезвычайной распространенности кариеса у цивилизованных народов. Путем личного исследования живущих в изоляции людей и образа их жизни в естественной обстановке он выяснял, что может быть причиной кариеса у тех же самых людей, в тех же самых местах, когда они вступают в контакт с цивилизацией, и изложил свои выводы в книге 1939 года «Питание и физическое вырождение» («Nutrition and Physical Degeneration»), которая, к сожалению, до сих пор не переведена на русский язык полностью и профессионально.

Но здесь нас интересуют не крайне поучительные медицинские выводы, а его критерии отнесения общества к первобытным (по его терминологии — «примитивные народности»). В. Прайс ставил задачу так: «Среди остатков примитивных народностей был предпринят поиск контрольных групп, а также были изучены их контакты с современной цивилизацией, с целью отметить изменения, связанные со снижением иммунитета».

География исследований Вестона Прайса безо всякого преувеличения включает в себя весь земной шар — 14 различных изолированных первобытных обществ: кельтов Гебридских островов, индейцев Северной Америки, эскимосов Гренландии, аборигенов Австралии, племён Индонезии, Африки и т. п. Но самое поразительное для современного человека то, что свои исследования он начал с нескольких изолированных от цивилизации примитивных обществ Швейцарии, живущих натуральным хозяйством в 1930-х гг.: «Для изучения пищи, произведенной в горных районах, с предполагаемой более высокой питательной ценностью, что подтверждается низким уровнем заболеваний, включая разрушение зубов, я провел ряд изучений в Швейцарии в 1931 и 1932 годах. Я хотел найти группы швейцарцев, живущих в такой среде, где физическая изоляция побудила бы их питаться продуктами местного производства. Представители правительства Швейцарии, к которым мы обратились за помощью, предупредили, что найти такие группы будет непросто.

Однако, благодаря завершению строительства тоннеля Лешберг (Loetschberg) длиной 11 миль и строительству железной дороги через долину Леченталь, на уровне приблизительно мили над уровнем моря, стало возможным изучить группу из примерно 2000 человек. Изучение проходило незадолго до 1931 года. Практически всё, в чем нуждались люди долины, за исключением некоторых вещей, например, морской соли, веками производилось в самой долине.

Люди, живущие в этой долине, насчитывают в своей истории более дюжины веков. …Кроме расщелины, через которую река течет в долину Роны, долина Леченталь практически полностью закрыта тремя высокими горными цепями, обычно покрытыми снегом. Частые оползни делают проход через узкое горлышко опасным или совсем невозможным многие месяцы в году.

Люди Лечентальской долины составляют сообщество из двух тысяч человек, а по сути — мир в себе. У них нет ни врача, ни стоматолога, потому что в них они практически не нуждаются; они не имеют полицейских или тюрем, также за ненадобностью. Их одежда сделана вручную из прочной шерсти овец.

Долина производит не только одежду, но и практически всё, что нужно для питания. Во всей Европе жители долины отличаются лучшим здоровьем.

Люди живут скоплениями в нескольких деревушках вдоль берега реки. Возделываемая земля используется для получения сена на корм скоту зимой и для выращивания ржи людям. Земли простираются до самых гор, покрытых лесом. Леса заботливо охраняются, потому что они очень нужны, чтобы сберечь деревушки от лавин снега и камней».

Таким же образом и мы в понятие первобытного общества будем включать не только живущие в полной изоляции племена «дикарей», но и имеющие некоторые контакты с цивилизацией поселения «варваров», то есть живущие натуральным хозяйством «деревни» в кавычках, поскольку в рамках данной логистической теории цивилизации это будет общим названием любых самодостаточных обществ, для которых постоянный контакт с цивилизацией ещё не стал критически важным.

Соответственно, в контексте логистической теории цивилизации, «город» будет использоваться как обобщающий термин для всех населенных пунктов, которые создаются, когда «сюда пришла цивилизация» — монастыри, остроги, крепости, военные базы, миссии, фактории, форты, порты, церкви, пристани, сторожевые башни, собственно города и древние городища и прочие.

Даже в общепринятом понимании термины «город» и «деревня» вполне приемлемы для разграничения «цивилизации» и «не-цивилизации». Во многих странах чуть ли не до 20 века можно было считать, что граница цивилизации проходила по городской, крепостной стене.

В противоположность «деревне» любой населенный пункт цивилизации — «город» не может существовать автономно, без связи с другими «городами», а также «деревнями», откуда он должен непрерывно получать необходимые для существования ресурсы. Если «город» по каким-либо причинам полностью теряет эти каналы поставки, он достаточно быстро исчезнет совсем или в лучшем случае превратится в «деревню».

Известный историк Фернан Бродель, давая обобщенную характеристику Франции, пишет: «Городок: как он устроен. Всякий городок живет лишь благодаря тому, что его рынки, ярмарки, службы, площади приносят пользу окрестным деревням и деревушкам. Неразрывно связанный с деревнями и дополняющий их, городок «извлекает средства существования [и оправдывает само это существование], лишь вступая в многообразные сношения с окружающим миром, разрастается только благодаря этим сношениям. Как правило, он располагается на перекрестке, чаще всего при въезде в долину или при выезде из нее, всегда или почти всегда на границе двух краев с различной специализацией, жители которых обмениваются между собою плодами своего труда».

«Городок, как правило, подчиняет своему владычеству все крестьянские деревни, которые нуждаются в его услугах, но без которых он сам очень скоро бы зачах».

Как цивилизация в целом, так и каждый цивилизованный человек не могут существовать без привычной системы обслуживания, без системы обеспечения ресурсами.

Цивилизованного человека можно сравнить с животным в зоопарке, которое существует в своей клетке-квартире и хорошо знает, где находится кормушка, но не представляет полностью, откуда что появляется. Естественно, что современный человек и не может понять, как жили все люди до появления так называемой цивилизации. Стереотипные представления на эту тему как правило ограничиваются следующим набором: первобытнообщинный строй, каменные топоры, палка-копалка, коллективная охота на мамонта и образ обезьяноподобного существа в звериной шкуре. Всё. Ярлык навешен.

Цитирую полностью статью «Аборигены» из Археологического словаря:

«АБОРИГЕНЫ (от лат. ab origine — от начала) — коренные жители какой-либо области, в противоположность мигрантам.

А. соответствует др.-греч. автохтоны. Обычно под аборигенами понимают отсталое население. Напр., аборигены Австралии не знают земледелия и скотоводства. Они живут так, как жили наши предки в донеолитические времена, 8–10 тыс. лет назад. Однако они хорошо знают природу, знают, где и как можно искать себе пищу.

О жизни аборигена Ф. Робертса, который прошел путь от охотника каменного века до известного врача Австралии, Д. Локвуд написал книгу «Я — абориген» (М., 1971). «Я чистокровный абориген из племени алава, — рассказывает Робертс. — Я прошел все испытания племенной инициации и соблюдал табу... Я верю в Змею-радугу, но верю также в нашего Господа Бога, хотя противоречие между этими религиями приводит меня в замешательство. В юности меня учили выслеживать диких животных и охотиться на них, жить только тем, что дает земля, кормить свою семью с помощью копий и вумуры (копьеметалки)... Несмотря на то, что я стал цивилизованным человеком, я всегда останусь аборигеном. У меня есть обязанности перед племенем...»

Каждые три года Робертс снимает с себя одежду и вместе со своими соплеменниками пешком путешествует через всю Австралию. Они берут с собой только каменные орудия, а пищу находят в лесу и на полянах (Робертс, кроме того, носил сумку с лекарствами).

Однажды во время такого путешествия аборигены встретились с белыми моряками, заброшенными в джунгли для изучения реки. Исследователи голодали. Питание им сбрасывали с самолета. Хотя они имели всевозможные орудия лова, оружие, но никак не могли ни поймать рыбу, ни убить дичь. Белые пили грязную воду и болели дизентерией. На вопрос, почему они пьют эту воду, белые ответили: «Потому что другой нет».

Галбаранга (абориген) рассмеялся. Некоторые из наших мужчин тоже улыбнулись.

— Чистая вода под вами, — сказал Левша.

— На том самом месте, где вы стоите...

С помощью двух аборигенов он вынул несколько фунтов песку. Отверстие немедленно наполнилось свежей водой. Белый закричал: 

— Эй, Блю! Свежая вода! Смотри, чистая как кристалл!..

— А не поймаете ли вы нам рыбы? — попросили белые.

— Хорошо, — сказал Галбаранга. — Сколько? — По одной на каждого.

Мужчины, что помоложе, побежали к реке и через час принесли дюжину больших рыб. Моряки молчали, но глаза их были красноречивее любых слов...

Когда мы подошли к лагерю, моряки разговаривали с нами добродушно, но с оттенком жалости, может быть, из-за того, что мы были голые и грязные. Теперь они прониклись к нам уважением...»

Как показывают последние исследования, люди, до сих пор живущие на уровне каменного века, не так уж беспомощны. На своей земле абориген «точно знает, что она производит и в какое время года. Он знает, какими способами обеспечить себя всем этим. Соответственно он распределяет посещения различных частей своей охотничьей территории... в хижинах туземцев всегда царит изобилие... за два-три часа могут добыть достаточно пищи на целый день», — пишет один из первых исследователей Австралии Дж. Грей.

В.Р. Кабо приводит данные о другом племени, которое тоже сейчас живет на уровне охотников каменного века, — о бушменах Африки: «Для того чтобы обеспечить достаточным количеством пищи всех членов группы, каждому взрослому достаточно было трудиться 2,5 дня в неделю, если считать за рабочий день 6 часов. Это составит 15 часов в неделю или 2 часа 9 минут в день... Напомню, что бушмены, подобно аборигенам Австралии, живут в экстремальных условиях».

Запомним интенсивность труда в первобытном обществе: чтобы обеспечить достаточным количеством пищи всех членов группы в экстремальных условиях, каждому взрослому достаточно было трудиться 2,5 дня в неделю, если считать за рабочий день 6 часов. Это составит 15 часов в неделю или 2 часа 9 минут в день. А в райских условиях экваториального климата вообще можно почти не беспокоиться: еда и всё необходимое под рукой, надо только знать куда и когда её протягивать.

Вот так при своем натуральном хозяйстве, примитивном только с нашей точки зрения, преспокойно жили они без цивилизации многие-многие тысячи лет и жили бы ещё, но к ним в разных точках земли стали приходить цивилизаторы-колонизаторы, которые очень многому научились именно у первобытных племен, ведь те как свои пять пальцев знали местность, свойства растений, повадки животных и т. п. К примеру, всем известные консервы «тушенка» изобрели индейцы Северной Америки, которые далеко не всегда могли своевременно съесть тушу добытого бизона весом около тонны и вываривали мясо, которое запечатывалось сверху «крышечкой» из застывшего жира. Сушеное и грубоизмельченное бизоновое мясо, называемое пеммиканом, использовалось индейцами для зимних запасов, а для цивилизации этот рецепт индейцев оказался незаменимым при снаряжении пищевыми запасами полярных экспедиций.

Таких примеров хватит на целую книгу, но наша задача заключается не в восхвалении или принижении того или иного образа жизни, а в беспристрастном разграничении способов обеспечения общества жизненно важными ресурсами, поэтому для закрепления ещё раз повторяем: 

— как возникает и существует «деревня»? Она образуется везде, где люди приноровились к местным условиям и сумели самостоятельно добывать из окружающей среды всё необходимое для своего существования. Отсутствие связи с другими «деревнями» и «городами» совсем не мешает ей существовать; 

— как возникает и существует «город»? Он образуется только на путях сообщения, обеспечивающих взаимообмен нужными ресурсами с другими городами и деревнями. Если пути сообщения перекрыть, то город как таковой исчезнет («вымрет») или превратится в деревню.

Оценивая различия первобытного натурального хозяйства и «не-натуральной» экономики хозяйства цивилизации по признаку географического разделения труда, достаточно легко понять, что существенным признаком цивилизации является именно удаленная доставка товарных ресурсов, вызванная географическим разделением производителя и потребителя, осуществляемая специализированными структурами — а это и есть логистика.

Другими словами, решающим критерием для разграничения цивилизации и «не-цивилизации» будет логистический способ обеспечения изучаемого общества предназначенными для потребления полезными ресурсами — либо им самим полностью самостоятельно и непосредственно из природы (первобытное общество), или преимущественно через другие общества и для других обществ (цивилизация). То есть откуда общество берет ресурсы для конечного потребления: непосредственно из природы — и общество независимо («деревня»), либо опосредованно через другие общества — тогда общества становятся взаимозависимыми («города»).

 

2. Происхождение цивилизации и её главные элементы

Логистическая схема жизни человека современного в сущности не так сильно отличается от первобытного: он тоже утром уходит из дома для добычи пропитания, перемещается между работой, магазинами и проч., а затем возвращается домой и тащит разные нужные и ненужные покупки. Разница только в других возможностях перемещения и в том, что ресурсы для своего потребления цивилизованный человек добывает не непосредственно из природы, а в основном живёт на готовеньком: другие люди всё уже для него приготовили и подвезли на доступное расстояние. В таких условиях плотность населения может быть невообразимо высокой и приближаться к условиям содержания животных на ферме, кур на птицефабрике, только подвози корм в достаточном количестве.

В отличие от цивилизации, небольшая численность всех первобытных обществ (максимум 100–150 человек) ограничена пределами кормовой базы, которая, разумеется, зависит и от плодородия окружающей природы, умения и навыков её использовать, но, в первую очередь, доступная для использования площадь зависит от пределов дальности дневного челночного (маятникового) пешего перемещения. На добычу еды и других ресурсов первобытные люди, так же как и современные цивилизованные, утром уходили от жилища и к ночи обязательно возвращались.

Достаточно легко прикинуть, что в первобытном обществе предел дневной пешей досягаемости составлял максимум 15–20 км. Человек может за 4 часа пройти 20 км (при неплохой скорости пешего перемещения 5 км/час), столько же потребуется и на обратный путь, поэтому при 12-часовой продолжительности дня на охоту, собирательство и неизбежный отдых остается всего 4 часа, а ведь обратный путь может занимать гораздо больше времени из-за усталости, необходимости тащить добычу и просто из-за случайностей. Другими словами, в идеальном случае территория для прокорма ограничена окружностью с радиусом до 15–20 км = максимальная площадь 120 кв. км, а в реальности — гораздо меньше, иначе будет ситуация: как только добрался — уже пора уходить. Есть ещё такой вполне понятный нюанс, как энергетическая рентабельность действий: если человек получает корма меньше, чем он тратит на его добычу, то смерть от истощения неизбежна, ну, примерно, как если зарплаты хватает только на транспорт и обед на работе. В действительности радиус предела доступности редко превышал 10 км, причем в этом случае движение «туда-оттуда» занимало 4 часа. Не вернуться домой до наступления темноты означало подвергаться повышенному риску быть съеденным хищниками, заблудиться, замерзнуть и проч. Таким образом, площадь доступной ресурсной базы «деревни» составляла не более 50 кв. км.

Что происходит, когда численность племени превышает возможности доступной площади кормовой базы? В классическом варианте часть племени, как правило, группа молодежи, уходит на новое место и начинает жить самостоятельной жизнью, при этом может иногда контактировать с «материнским» племенем, но и совершенно спокойно может жить в полной изоляции, постепенно теряя возможность контакта даже в языковом отношении. По наблюдениям антропологов, например, в Новой Гвинее, зачастую даже племена, живущие всего в 10 километрах друг от друга, уже плохо понимали соседей, а на большем расстоянии вообще воспринимались как чужаки.

Используя биологические аналогии, можно сказать, что натуральное хозяйство, первобытное общество, представляет из себя одноклеточный организм, который размножается делением, и его порождение — новый одноклеточный организм — так же не нуждается в «родителе», как и тот — в своих предках.

Пределы роста численности первобытного племени могли быть несколько повышены за счёт использования одомашненных животных, освоения земледелия, новых методов охоты и рыболовства, но принципиальная логистическая система организации натурального хозяйства не менялась, и первобытные «одноклеточные» общества всегда следовали тем же самым путём воспроизводства — образования новых таких же самодостаточных «одноклеточных» обществ.

Но однажды где-то был найден другой путь развития, который вышел за рамки натурального хозяйства и привел к географическому разделению труда со всеми сопутствующими обстоятельствами — появился зародыш цивилизации.

Цивилизация возникла тогда, когда из основного «материнского» племени выделилась особая неполноценная подчинённая группа, специально предназначенная для удалённого транспортного обеспечения ресурсами основной группы, и при этом образовалась устойчивая взаимозависимая связь между «материнским» и выделившимся социумом.

Именно так возникла первая логистическая структура транспортного дистанционного снабжения ресурсами, которая и является тем самым «условием, без которого нет» цивилизации, её необходимым и достаточным признаком.

Снова проводя биологические аналогии, можно сказать, что общество стало «многоклеточным», причем разделившиеся «клетки» не разошлись навсегда, а остались в контакте и специализировались одна — на управлении и преимущественном потреблении, другая — на подчинении и преимущественной добыче ресурсов.

Залог будущих успехов «первоцивилизованного» племени был заключён именно в этой структурной особенности, которая позволила ему в дальнейшем вырасти в очень большой организм цивилизации. Герберт Спенсер со своей органической теорией в этом смысле был прав: цивилизацию вполне можно сравнить с «живым организмом», имеющим специализированные органы. В общем смысле специализация считается главным признаком развития, эволюции, прогресса.

Но не текущий уровень развития, и не только освоение транспорта, и вовсе не богатая ресурсная база позволили выдвинуться первооткрывателям цивилизации, а открытие логистики, системы дистанционной добычи и доставки транспортом ресурсов для конечного потребления. Постоянная связь между разделенными территориально и связанными транспортом частями одного племени, а также возможность теоретически безгранично увеличивать размеры ресурсной базы за счет удлинения цепочек взаимосвязанных частей племени позволили «первоцивилизованному» племени концентрировать усилия, расти и развиваться, выйти за рамки территории, ранее ограниченной дневным маятниковым ходом первобытного человека.

Образно говоря, вместо «ложноножек одноклеточного организма» первобытного общества у «первоцивилизованного» общества образовались «длинные руки цивилизации», и этими руками новорожденная цивилизация могла дотянуться не просто гораздо дальше, а практически до любых ресурсов, что впоследствии и произошло.

Следует особо подчеркнуть, что разделившиеся «первоцивилизованные» общества стали неравноценными, что обеспечило их взаимозависимость и устойчивую взаимосвязь, иначе самодостаточность быстро привела бы их к сепаратизму и превращению отделившегося общества в такое же обычное первобытное, как и все остальные. Кстати, именно этот вектор деградации и наблюдается при изоляции от цивилизации — политика автаркии, последствия социальных и техногенных катастроф, движение дауншифтинга и прочее. В то же время именно с сепаратизмом и самодостаточностью идет постоянная борьба цивилизации, ибо такими людьми и обществами очень трудно управлять — им почти ничего со стороны не нужно.

Неравноценность образовавшихся социумов «первоцивилизованного» общества, скорее всего, была обусловлена естественным половым распределением ролей: женщина — хранительница домашнего очага и собирательница всего полезного на ближайшем к жилищу пространстве, а мужчина — охотникдобытчик-защитник на дальних подступах к дому.

Поэтому отделившееся зависимое общество, обязанное обеспечивать основное общество ресурсами, состояло, по всей видимости, полностью из молодых мужчин охотниковдобытчиков, что вполне соответствует традициям первобытного матриархата. Сохранившиеся до настоящего времени немногие первобытные матриархальные племена дают нам печальное, но узнаваемое зрелище мужчин на положении рабов в джунглях на отхожем промысле, которых иногда допускают до тела в качестве вознаграждения за хорошо выполненную работу, для размножения и для собственной услады. Впрочем, за подобными примерами и не надо так далеко ходить.

В историческое время основное «материнское» общество вполне узнаваемо называлось метрополией (буквально «городматка»), а отправляемые на добычу ресурсов почти исключительно мужские сообщества образовывали колонии, кормившие метрополию, которая в свою очередь обеспечивала их для этого всем необходимым — оружием и другими полезными и не очень штучками (так устроена «колониальная торговля»). Примерно так же сейчас гастарбайтеры отправляются в дальние края для обеспечения жизни своих семей, по сути, давно известный вахтовый метод, но сейчас они возвращаются, а тогда их отправляли в «бессрочную командировку».

Греческая, и римская, и все последующие колонизации строились по такому же канону: молодые мужчины посылались, как в армию по призыву, «на заработки», то есть на колонизацию. В метрополии-«городе-матке» оставалась классическая триада «старики, женщины и дети».

В целях краткости изложения мы вынуждены пропустить здесь подробный и увлекательный разбор, какими способами метрополия («город-матка») осуществляла контроль своих находящихся вдалеке мужских молодежных колоний, чтобы они не застряли в чужеродной «звезде» и не начали работать на благо другой экономики, хотя всё это совершенно очевидно для любой женщины, а остальные 50% населения могут раскинуть мозгами.

Вообще-то, способы контроля и управления — это и есть те самые социальные взаимоотношения, анализом которых занимаются созданные к настоящему времени теории цивилизации и государства и прочие общественные науки — им и карты в руки, нам же здесь в первую очередь интересна не общественно-виртуальная, а логистически-материальная составляющая, к которой относятся транспорт, пути сообщения, города и всё, что касается производства и потребления ресурсов. Все они объединяются в базовый элемент структуры цивилизации — две взаимозависимых и связанных транспортом иерархически подчинённых части — метрополия и колония.

Взаимодействие метрополии и колонии можно показать на примере простейшей электрической цепи: источник электрического тока (= метрополия) соединен проводником с элементом, который должен выполнить какую-то работу (=колония). Пути сообщения между метрополией и колонией в этом сравнении можно представить двужильным проводом, передающим «туда» и «обратно».

Источник электрического тока (англ. power source можно перевести и как «источник власти») создает напряжение (= метрополия «напрягает» колонию), начинается движение электронов в сторону рабочего элемента (колонии) и лампочка светится/мотор работает (= колония выполняет работу по добыче ресурсов). При этом в обратную сторону по электрической цепи (путям сообщения) идут положительные частицы (позитивный, положительный, полезный поток товаров для метрополии).

Разобравшись с элементарной схемой, поговорим о том, где и куда цивилизация прокладывает пути-«провода».

 

3. Ресурсы, пути и направления продвижения цивилизации

Теперь к показанной простейшей схеме цивилизации (базовому элементу её структуры), двум взаимосвязанным транспортом иерархически соединённым частям, метрополии и колонии, добавим цель цивилизации — источники полезных ресурсов, ради которых и были созданы колонии-«длинные руки цивилизации».

Жизненно важные ресурсы распределены неравномерно, поэтому любой живой организм должен обнаружить их, добраться туда и использовать в своё благо. В биологии есть понятие «тропизм», т. е. направленная реакция (движение) организма на раздражитель. Тропизм может быть и с отрицательной обратной связью, например, убегать от опасности, но нас в первую очередь интересует положительный тропизм к полезным ресурсам.

У растений стебли тянутся к свету, а корни целенаправленно растут в сторону воды и минеральных веществ, грибница тоже прорастает туда, где есть необходимые питательные вещества. Да и любой человек периодически задумывается, где бы ещё достать денег, а потом начинает искать хорошую кормушку, чтобы без особых усилий да побольше, проблемы, в общем-то, у всех одни и те же, только разного масштаба: «у кого-то щи жидкие, у кого-то бриллианты мелкие» — несмотря на банальность, нам всё равно придётся периодически обращать особое внимание на первичные, базовые понятия.

Обычно термин «тропизм» используется только применительно к растениям и грибам, но и животные, регулярно передвигаясь к ресурсам, прокладывают тропы. Как охотник по звериным тропам и следам выслеживает добычу, так и мы займёмся «историческим следопытством» и будем отслеживать пути-тропинки цивилизации по правилам нашей логистической теории.

Цель в виде желанного ресурса мотивирует, даёт направление движения, определяет географический вектор развития цивилизации в сторону полезного ресурса по пути наименьшего сопротивления — принцип экономии сил и средств «умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт».

Путь наименьшего сопротивления (максимальной рентабельности) с глубочайшей древности и до наших дней проходит по рекам и морям водным транспортом. Поскольку всё это совсем не очевидно для современного «земного», сухопутного человека, придётся привести обширную цитату основоположника экономической науки Адама Смита, который в 18 веке писал следующее (подчёркнуто мною):

«Так как благодаря водному транспорту для всех видов труда открывается более обширный рынок, чем это мыслимо при существовании одного лишь сухопутного транспорта, то разделение труда и совершенствование всякого рода промыслов естественно вводятся впервые в приморских местностях и по берегам судоходных рек; и часто эти улучшения спустя лишь долгое время проникают во внутренние части страны. Большой фургон, запряженный 8 лошадьми и при 2 работниках, в продолжение шести недель свезет из Лондона в Эдинбург и обратно около 4 тонн товара. Приблизительно в то же самое время парусное судно с экипажем в 6 или 8 человек, курсирующее между портами Лондона и Лейта, свезет туда и обратно 200 тонн товара. Таким образом, 6 или 8 человек при помощи водного транспорта могут свезти туда и обратно между Лондоном и Эдинбургом такое же количество товаров, сколько свезут 50 больших фургонов при 100 работниках и 400 лошадях. Следовательно, на 200 тонн товаров, перевозимых самым дешевым способом сухим путем из Лондона в Эдинбург, должны ложиться расходы по содержанию в течение трех недель 100 человек и 400 лошадей; к этому надо присоединить уменьшение стоимости лошадей — сумма, приблизительно равная содержанию их, — равно как и 50 фургонов.

Между тем на такое же количество товаров, перевозимых водою, приходится наложить только расход по содержанию 6 или 8 человек и стоимость снашивания судна вместимостью в 200 тонн плюс оплата большего риска или разницы между морским и сухопутным страхованием.

Поэтому, если бы между этими двумя пунктами не было иного сообщения, кроме сухопутного, и из одного из них можно было бы перевозить в другой только такие товары, цена которых весьма значительна в сравнении с их весом, эти пункты могли бы вести между собою лишь ничтожную торговлю по сравнению с тою, которая существует в настоящее время, и, следовательно, могли бы поощрять промышленность друг друга в значительно меньшей степени, чем ныне. При таких условиях совсем не могла бы существовать какая бы то ни было торговля между различными частями света или эта торговля имела бы ничтожные размеры. Какие товары могли бы выдержать расходы по сухопутной перевозке между Лондоном и Калькуттой? И если бы даже нашлись столь дорого стоящие товары, чтобы выдержать такие расходы, то разве перевозка их через территории стольких варварских народов могла бы быть безопасна? Между тем эти два города в настоящее время ведут между собою очень значительную торговлю, и каждый из них, представляя рынок для другого, в большой мере поощряет промышленность последнего.

При таких преимуществах водного транспорта представляется естественным, что первые успехи ремесел, и промышленности имели место там, где это удобство сообщений открывало весь мир для сбыта продуктов всех видов труда, и что они всегда позднее начинали развиваться во внутренних областях страны. Последние в течение долгого времени не могут иметь для большей части своих товаров другого рынка, кроме прилегающих к ним местностей, отделяющих их от морского берега и больших судоходных рек. Размеры их рынка поэтому в течение продолжительного времени должны соответствовать богатству и населению этих местностей, и потому рост их богатства всегда будет отставать от роста богатства упомянутых местностей. В наших североамериканских колониях плантации постоянно устраивались на берегу моря или по берегам судоходных рек и вряд ли где-нибудь простирались на сколько-нибудь значительное расстояние от них.

Народы, которые, согласно самым достоверным историческим источникам, представляются первыми носителями цивилизации, жили по берегам Средиземного моря. Это море, величайшее из известных на земле внутренних морей, не знающее ни приливов и отливов, ни волнений, кроме вызываемых ветром, благодаря спокойствию своей поверхности, а также обилию островов и близости окаймляющих его берегов чрезвычайно благоприятствовало зарождавшемуся мореплаванию в то отдаленное время, когда люди, не знавшие еще компаса, боялись терять из виду берег и вследствие слабого развития кораблестроения того времени не решались пускаться в бушующие волны океана. Проплыть Геркулесовы столбы, т. е. выйти за Гибралтарский пролив в открытое море, долго считалось в древнем мире самым удивительным и опасным подвигом. Много прошло времени, пока финикийцы и карфагеняне, самые искусные мореплаватели и кораблестроители тех отдаленных времен, попытались сделать это, и еще долгое время только эти народы предпринимали такие попытки.

Из всех стран по берегам Средиземного моря Египет, повидимому, первый занялся в сколько-нибудь значительных размерах земледелием и промышленностью и усовершенствовал их. Верхний Египет ни в одном месте не отделяется более чем на несколько миль от Нила, а в Нижнем Египте эта великая река разветвляется на множества рукавов, которые при помощи несложных искусственных сооружений обеспечивали, по-видимому, водное сообщение не только между всеми крупными городами, но и между всеми значительными сельскими поселениями и даже многими отдельными поместьями, как это в настоящее время имеет место по Рейну и Маасу в Голландии. Обширность и легкость этого внутреннего водного сообщения послужили, вероятно, одной из главных причин ранней цивилизации Египта.

Земледелие и промышленность развились, по-видимому, также в весьма глубокой древности в провинциях Бенгалии в Индии и в некоторых из восточных провинций Китая; впрочем, отдаленность этого времени не может быть установлена вполне достоверными для нас историческими источниками. В Бенгалии Ганг и ряд других больших рек разветвляются на множество судоходных рукавов, подобно Нилу в Египте.

В восточных провинциях Китая несколько больших рек с их притоками тоже образуют много судоходных путей и, сообщаясь между собою, порождают внутреннее судоходство, еще более оживленное, чем по Нилу и Гангу или, пожалуй, по обоим вместе.

Вся внутренняя часть Африки и вся та часть Азии, которая отстоит далеко к северу от Черного и Каспийского морей, древняя Скифия, современная Татария и Сибирь во все века находились, по-видимому, в таком же варварском и диком состоянии, в каком они находятся и в настоящее время. Единственным морем Татарии являлся Ледовитый океан, который не допускает судоходства; и хотя несколько величайших рек в мире протекают по этой стране, они находятся на слишком большом расстоянии друг от друга, чтобы по ним можно было поддерживать сношения и вести торговлю с большей частью страны. В Африке совсем не существует таких больших внутренних морей, как Балтийское и Адриатическое в Европе, Средиземное и Черное в Европе и Азии и заливы Аравийский, Персидский, Индийский, Бенгальский и Сиамский в Азии, а потому внутренние области этого великого материка недоступны морской торговле, большие же реки Африки находятся на слишком большом расстоянии друг от друга, чтобы делать возможным сколько-нибудь значительное внутреннее судоходство. Помимо того, торговля, которую может вести народ, пользуясь рекой, не имеющей большого числа притоков и рукавов и протекающей перед впадением в море по чужой территории, никогда не достигает очень значительных размеров, потому что всегда во власти народов, обладающих этой территорией, воспрепятствовать сообщению между истоками реки и морем. Судоходство по Дунаю приносит очень мало пользы различным государствам, через которые он протекает, — Баварии, Австрии и Венгрии, — в сравнении с тем, что оно могло бы давать, если бы одно из этих государств владело рекою на всем ее протяжении до впадения в Черное море» [9] .

Водный транспорт (речной и морской) был важнейшим обязательным элементом самых первых цивилизационных логистических структур, затем безраздельно и непрерывно господствовал среди всех доступных видов транспорта вплоть до второй половины 19 века, когда позиции речного транспорта были подорваны сначала железнодорожным, а затем и автомобильным транспортом.

Но морской транспорт как был, так и до сих пор остаётся важнейшим и незаменимым элементом всей человеческой цивилизации. Приведём короткую выдержку из интервью директора департамента государственной политики в области морского и речного транспорта Минтранса РФ Алексея Клявина:

«— О судоходстве сложилось общее мнение как о чем-то таком, что незаметно в повседневной жизни, носит непонятный и хаотичный характер. Но так ли уж важно, чтобы общественность разбиралась в особенностях морского транспорта? 

— Нашему разговору помогут некоторые факты. Морской транспорт является кровеносной системой мировой экономики. Так или иначе с ним связано более 90 процентов мировой экономики. Морской транспорт зарабатывает около 380 миллиардов долларов в год, что составляет около 5% общего годового объема мировой экономики. Если судоходство остановить, то половина населения земли просто замерзнет, а остальная будет голодать. Это к вопросу о роли морского транспорта в повседневной жизни любого человека».

В «первоцивилизованных» обществах именно водный транспорт стал тем самым незаменимым связующим звеном между «материнским головным офисом» и «сыновними филиалами», который позволял очень удобно и безопасно, а главное — экономично, перевозить издалека полезные ресурсы. Подчеркнём, что важно не само наличие водного транспорта — лодки были и есть у многих первобытных народов — а именно его использование для целей цивилизованных логистических структур в условиях географического разделения труда, когда одна часть племени стала преимущественно потребителем, а другие части племени — производителями. И когда «электрическая цепь соединилась проводами», только тогда добытые одним обществом ресурсы и стали товарами, то есть ресурсами, предназначенным для потребления другим обществом (отсюда и общественное, региональное, территориальное разделение труда).

Цивилизация изначально распространялась по воде, водным транспортом, но цель её — полезные ресурсы — находилась на суше. Из двух видов водного транспорта — речного и морского — преимущество всегда оставалось за морским, как предоставляющим максимальную свободу выбора и маневра: «Если Океан представляет собой мировое «пространство коммуникации», то производство, в том числе демографическое, носит почти исключительно континентальный характер. Геополитический потенциал («материал») лишь перераспределяется на морских просторах. Создается он на материках».

Приоритетное значение морских коммуникаций является центральным пунктом теории «морской силы», или «морского могущества», изложенной в конце 19 века Алфредом Мэхеном, который, сделав вывод о том, что благополучие Великобритании основывается на её морской силе и превосходстве её морского флота, призвал США последовать примеру и фактически предопределил последующее становление США как морской державы.

Морская цивилизация у Мэхена выступает как торговая цивилизация, по этому поводу он замечает: «Нация, которая стремилась обеспечить за собою несоразмерную долю благ морской торговли, прилагала все старания для исключения из участия в них других наций. Колонизация, захват морских коммуникаций и другие действия держав, стремящихся к монополизации торговли, — все это вело к войнам. Поэтому история морской силы… есть в значительной мере и военная история».

Мэхен также подчеркивает, что путешествие и перевозка товаров водою всегда были легче и дешевле, чем сушей, это — главное преимущество моря.

Ключ к пониманию политики морских цивилизаций, по мнению Мэхена, следует искать в трёх факторах: 

— в производстве продуктов с необходимостью их обмена; 

— в судоходстве для совершения этого обмена; 

— в колониях, которые расширяют и облегчают операции судоходства, покровительствуя ему также умножением безопасных для судов станций.

Мэхен выдвинул концепцию о том, что талассократическая (морская) цивилизация принципиально отличается от теллурократических (континентальных) цивилизаций, представляет из себя совершенно другой тип цивилизации.

И только в этом ключевом моменте мы не соглашаемся с Мэхеном, поскольку, с точки зрения логистики товаропотоков, вся цивилизация представляет из себя единое целое, но все-таки будем использовать его термины, имея в виду что «морская» цивилизация является первичной, а все континентальные — вторичными.

То есть по умолчанию (если для данного конкретного случая не будет доказано обратное) будем считать, что на суше мы везде наблюдаем следы внедрения и деятельности морской («внеземной») цивилизации, поэтому вектор распространения морской цивилизации направлен от моря на сушу, к полезным ресурсам.

Внешнее разнообразие «земных» форм цивилизации вызвано местными отличиями (географическими, национальными и прочими), а единство (универсальность) их логистических структур предопределены «морской» цивилизацией.

Из этого параграфа надо усвоить: 

— из чего состоит и как работает простейшая схема (базовый элемент, звено цепи) цивилизации «метрополия — колония»; 

— важнейшую роль водного транспорта в появлении и развитии цивилизации; 

— распространение цивилизации в поисках полезных ресурсов по пути наименьшего сопротивления — водным путям; 

— приоритет морского транспорта перед речным, добыча ресурсов — преимущественно на континентах, перераспределение ресурсов — преимущественно на море; 

— вектор распространения цивилизации направлен с моря на сушу, из Мирового океана вглубь континентов.

А теперь перейдем к рассмотрению принципиальных схем развития цивилизации, которые складываются из уже рассмотренных стандартных, базовых звеньев «метрополия — колония».

 

4. Принципиальные схемы развития цивилизации

 

Чтобы показать на географической карте леса, горы, реки и населенные пункты, пользуются условными топографическими знаками. Точно так же поступают в электротехнике, когда хотят изобразить электрическую цепь, начертить её схему, точно так же поступим и мы, создавая схемы цивилизации.

Схемы бывают принципиальные и монтажные. Монтажная схема показывает, как всё соединяется на конкретном предмете, поэтому зачастую бывает сложно проследить отдельный провод в пучке проводов. Принципиальная схема призвана в максимально упрощённом виде показать взаимосвязи элементов схемы.

Поэтому, прежде чем начинать детально изучать реальные объекты цивилизации, надо рассмотреть и усвоить основные разновидности принципиальных схем её развития.

Но вместе с тем очень важно научиться мысленно примерять рассматриваемые схемы на карте, ибо без знания географии и моделирования транспортных путей история цивилизации повисает в воздухе. Наиболее удобный со всех точек зрения регион — Средиземное море. В 18 веке Адам Смит писал: «Народы, которые, согласно самым достоверным историческим источникам, представляются первыми носителями цивилизации, жили по берегам Средиземного моря».

Мнение Адама Смита надо дополнить двумя пояснениями: во-первых, упоминаемые им народы размещались и на островах, в целом действительно по большей части у береговой линии Средиземного моря; во-вторых, современная наука пришла к выводу, что эти древние цивилизации возникли не там, они пришли откуда-то с готовым набором цивилизационных признаков.

Мы здесь не будем строить предположения, где и когда возникли самые-самые «первоцивилизованные» общества, а ограничимся примеркой получившихся схем на древние цивилизации, которые размещались преимущественно на островах Эгейского (Ахейского) моря. Историки выделяют там Кикладскую (Цикладскую), Эллинскую, Элладскую, Критскую, Микенскую и прочие цивилизации, но для наших целей эти культурные и хронологические различия несущественны, главное — товарная логистика на одной и той же местности.

Кстати, многие ученые считают, что именно там человечество впервые овладело навыками мореходства, поскольку острова находятся на небольшом расстоянии, очень многие в пределах прямой видимости.

Островное размещение имеет большие преимущества в смысле безопасности, но зато и ресурсная база жёстко ограничена территорией. Палеозоология свидетельствует, что доисторическая фауна на средиземноморских островах была достаточно быстро сожрана доисторическим человеком. Как уже говорилось, в условиях уменьшения ресурсной базы у первобытного племени есть два выхода — переместиться на новое место полностью или частично. Пришедшие откуда-то средиземноморские, точнее, племена Эгейского моря, использовали цивилизационный путь развития и отправляли часть племени «на заработки». В историческое время этот процесс известен как период древнегреческой колонизации (и прочих, кстати).

Но нас сейчас интересуют не конкретные подробности, а общие, принципиальные схемы логистики цивилизации, которые одинаковы для любого времени, любой древности, поэтому мы легко и безболезненно можем перескакивать с доисторического на историческое время и наоборот.

Может возникнуть вопрос: а возможна ли цивилизация в каменном веке? Так она оттуда и выросла: археологами найдено множество городов эпохи каменного века, дальнее мореплавание времён каменного века, разные подтверждения дальнего перемещения ресурсов — обсидиан, каури, янтарь, кремень и тому подобные материальные признаки цивилизации.

Из рассмотренных в предыдущем параграфе первичных, базовых звеньев цивилизации «метрополия — колония» образуются следующие основные принципиальные схемы: «линейная цепочка», «морская звезда», «древовидная структура», сеть«грибница». На тот случай, если кому-то излагаемый материал покажется слишком примитивным, он может обратиться к изучению теории электрических цепей, или разделу математики теории графов, или же сразу непосредственно к современному математическому моделированию логистических процессов — там то же самое объясняется более подробно и заумно научно.

 

Схема «линейная цепочка»

Состоит из нескольких базовых звеньев цивилизации, где каждая колония является в какой-то степени метрополией для следующей колонии, то есть важность звена зависит от близости колонии, таким образом создается иерархическая подчиненность звеньев, необходимая для нормального бесперебойного функционирования цепи. Линейная цепочка — аналог последовательного соединения в электротехнике, схема без ветвления, которая может достраиваться ко всем остальным схемам.

 

Схема «морская звезда»

Метрополия, находящаяся на острове, может создать несколько колоний в разных направлениях, и таким образом появляется логистическая структура в форме звезды, где телом звезды будет метрополия, а связи с её колониями — лучами звезды (на латинском «звезда» — astra, астра = остров — исключительно для образного восприятия, без претензий на научность).

При всей своей нелюбви к символизму не могу пройти мимо потрясающе наглядной биологической аналогии — живой морской звезды, название которым Asteroidea («звездообразные») дали ещё древние греки.

Морские звезды — это малоподвижные хищные животные, у которых от центрального диска (= метрополии) отходят обычно 5 (редко — до 40) рук-лучей (= колонии). В руках-лучах располагаются пищеварительные выросты желудка, который способен выворачиваться, проникать в раковину моллюска и переваривать его прямо в его домике, а затем разжиженный корм из жертвы втягивается внутрь тела морской звезды (=колонии доставляют метрополии полезные ресурсы).

Для дыхания, выделения, осязания и движения у морских звезд существует совершенно уникальная единая «амбулакральная» воднососудистая система. Сходство и в этом замечательное — как мы уже говорили, именно «воднососудистый» транспорт является главным связующим элементом системы первоцивилизации.

У морских звёзд очень сильно развита способность к регенерации — восстановлению оторванных лучей: даже часть морской звезды, включающая в себя достаточно крупный кусок центрального диска (= метрополия), способна вырасти в полноценное животное. У некоторых видов даже один оторвавшийся луч (= колония) способен развиться в новый организм.

Способность части морской звезды к регенерации в какой-то степени подобна возможности существования оказавшихся в изоляции от «основного тела» одного или нескольких звеньев цивилизации. Они будут продолжать развиваться в привычном для них стиле, но в отличие от морской звезды через некоторое время приобретут особые черты и через некоторое время могут сильно, до внешней неузнаваемости, отличаться от «материнского» организма. Разумеется, это всего лишь небольшая иллюстрация к диффузионной теории цивилизации.

 

Схема сеть-«грибница»

Морские просторы теоретически дают возможность бесконечного количества соединений элементов цивилизации, но на деле их количество ограничено наиболее оптимальными путями с точки зрения течений, ветров и конфигурации берегов и островов. Тем не менее путей вполне достаточно, чтобы связать разные «морские звезды» причудливой сетью, похожей на грибницу (где грибные тела = метрополии и колонии, а грибные нити, гифы = пути сообщения) или на сеть нейронов мозга, аналогий в живой природе более чем достаточно. Эта схема очень сложна для полного анализа и обычно в конкретных примерах истории морских перевозок приходится выделять её отдельные части. Современный пример — сети железных и автомобильных дорог, трубопроводов, электро- и коммуникационные сети.

 

Схема «древовидная структура»

Рассмотренные схемы «морская звезда» и сеть-«грибница» в древности были характерны в основном для морской логистики. Для анализа развития цивилизации на суше исключительно важна «древовидная структура», соответствующая конфигурации речного бассейна.

Как мы уже говорили, каждая колония может образовать другую колонию, для которой она станет уже «метрополией второго сорта» и так далее, при этом образуется иерархически соподчиненная дискретная линейная логистическая структура — линейная цепочка, но для суши более характерно ветвление цепочек структур.

Колония, которая в поисках полезных ресурсов со стороны моря вошла «в землю» от устья реки вверх против течения, по мере продвижения будет образовывать новые, подчиненные ей колонии-стоянки, образуя древовидную иерархически соподчиненную логистическую структуру. Естественно, что к находящейся в устье реки колонии будут стекаться все земные блага и такая «метрополия второго сорта» будет называться столицей местного государства, территория которого ограничена сферой влияния подчиненных ей колоний в данном речной бассейне.

Речной бассейн, равно как и дерево, древовидная структура компьютерного каталога, начинаются с «корневой директории» = устье (дельта реки) + главное русло реки, ствол дерева.

Затем следуют ветви первого порядка (притоки первого порядка, подпапки, подкаталоги), ветви второго порядка и т. п.

Да будет уместна ещё одна биологическая аналогия: плоды на многих деревьях образуются только на ветвях второго порядка, что как бы символизирует важность главного русла и притоков реки в основном для сплава полезных ресурсов, которые добываются в более мелких притоках.

Где и какие из перечисленных схем были реализованы на деле, можно выявить, обнаружив цепочки взаимосвязанных городов.

 

5. Города — основа цивилизации

Логистические структуры непосредственно руками не пощупаешь, это всего лишь виртуальные специфические устойчивые взаимоотношения между взаимозависимыми обществами, достаточно субъективно оцениваемая социальная категория, которой пусть занимаются общественные науки, мы у них хлеб отбирать не будем, но и не забудем, что к однозначному выводу они до сих пор не пришли.

Поэтому строить базовые исследования цивилизации в первую очередь на основании письменных источников — крайне ненадёжное занятие, поскольку значительная часть реальной истории цивилизации относится к дописьменной и неизбежно выпадает из единого поля зрения, кроме того, письменные источники в большинстве случаев не дают полной картины товаропотоков и могут быть недостоверными по очень многим причинам.

Зато следы деятельности логистических структур цивилизации вполне материальны и объективны: 

— следы добычи и использования ресурсов; 

— дороги от места добычи ресурса до мест потребления; 

— транспорт и транспортная инфраструктура на дорогах; 

— города как главные транспортные узлы на дорогах.

Применение логистической теории цивилизации для изучения истории человечества можно сравнить с действиям охотника, выслеживающего добычу, или зоолога, который хочет сделать свое описание каких-то животных. Они тоже учитывают описания тех, кто видел зверей (аналог письменной истории), но на местности руководствуются в первую очередь следами — места питания и водопоя (ресурсы), тропами (дороги), которые приводят к логову (города). То есть логистическое историческое следопытство по методике не сильно отличается от охотничьего или следовательского.

Итак, о наличии и сущности социальных логистических структур можно с уверенностью судить по следам их деятельности. Фрагменты информации из письменных источников можно будет размещать на путях сообщения, как пазлы на опорных линиях исходной картинки.

Поэтому метод изучения истории цивилизации следует перевернуть, поставить с головы на ноги и в качестве базового принципа принять установление логистики товаропотоков на основании материальных, объективных данных и только потом к ним можно примерять сведения из письменных источников, если таковые вообще существуют для рассматриваемого объекта и периода времени.

Такой материально-объективный подход позволяет максимально абстрагироваться от языковых, национальных, религиозных, культурных и прочих социальных понятий, которые становятся второстепенными, факультативными, дополнительными.

К примеру, по железной дороге, реке или через морской порт могут перемещаться товары, принадлежащие людям многих конфессий, национальностей и т. п. Сначала мы фиксируем сам факт существования дороги, порта, города, их развитие в динамике, затем пытаемся установить, когда, почему, в каком направлении, сколько и какие товары там перевозили, и только потом в качестве дополнительной опции для полноты картины можно и поинтересоваться, кто этим занимался. Кем-то было сказано, что вся суть истории кроется в бухгалтерских книгах.

Но не все бухгалтерские книги сохранились и доступны, иначе всё было бы понятнее. Тем не менее у нас есть сведения географии, данные археологии, подкрепленные историей транспорта, технологий, которые могут дать прямые и косвенные свидетельства направления, состава и мощности товаропотоков.

В истории частенько встречается фраза «религии распространялись по торговым путям». Ну а как же иначе, не по бездорожью ведь или не по специальным «религиозным» дорогам? Так вот, если на основании объективных данных установлены логистические цепочки, то на них уже можно накладывать распространение религии и смотреть, есть ли какая-то взаимосвязь с движением товаров. Иначе вывод повисает в воздухе и остается голым мнением «а мне так кажется». Другими словами, выявление ресурсопотоков и системы обусловленных ими материальных явлений становится «скелетом», на который более точно накладывается «мясо» общественных наук, которые по сути занимаются изучением менеджмента товаропотоков, разбирают методы управления добычей и распределения ресурсов и многими другими вытекающими из этого вопросами, связанными со взаимоотношениями людей.

В отличие от первобытного общества, основанного на натуральном хозяйстве, цивилизация — логистическая структура (система, организация) дистанционного обеспечения нужными ресурсами, основанная на географическом разделении труда, которая реализуется через систему обществ-посредников (взаимосвязанных городов). Города — самый заметный признак цивилизации, для простоты можно сказать, что города — это и есть цивилизация.

Известный архитектор В. Глазычев в книге «Урбанистика» вступительную главу начинает словами: «Сказать «история города» тождественно тому, чтобы сказать: история цивилизации, ведь и само слово цивилизация является синонимом для городского образа жизни».

Поэтому ключ к изучению истории цивилизации — установление реальных причин возникновения, развития, упадка и исчезновения городов. Другими словами, надо сначала научиться находить ответы на вопрос: «Почему город возник именно в это время и в этом месте?» — впервые сформулированный основоположником советской экономической географии Н.Н. Баранским.

Обычно в истории происхождение городов упоминается вскользь и невнятно: «город возник тогда-то» или «город возник на перекрестке торговых путей», «благодаря выгодному географическому положению город быстро вырос», «город вырос на месте такого-то поселения». Зачастую вместо такого куцего объяснения приводятся легенды об основании города из-за стечения каких-то случайных обстоятельств или по волевому решению какого-то исторического деятеля: одному место понравилось, другой просто решил, и всё тут. Попробуйте найти внятное изложение причин основания Александрии в Египте Александром Македонским. Легендарное основание Петербурга Петром I в изложении А.С. Пушкина: «здесь будет город заложен назло надменному соседу» — воспринимается почти как женская логика «назло ему вышла замуж». Хуже всего, что такие сказки слишком многими воспринимаются всерьёз и дальнейшие суждения строятся на основании мифа.

Ситуация с теориями происхождения городов точно такая же, как и с теориями цивилизации и государства — вопрос о причинах появления городов до сих пор в исторической науке и социальной философии является дискуссионным, неоднозначно решаемым. Основные конкурирующие между собой концепции возникновения городов можно свести к следующим:

1. — политико-правовая теория (Гегель, Г. Белов и др. представители «государственной школы» в русской историографии), отдающая приоритет среди причин возникновения городов факторам политического и правового характера: города возникают, прежде всего, как территориально-управленческие центры. Такова, в частности, была позиция П.Н. Милюкова, считавшего, что древнерусские города были явлением, искусственно насажденным сверху. «Раньше, чем город стал нужен населению, — писал Милюков, — он понадобился правительству», в силу чего «городское население приходилось создавать насильно».

2. — оборонная теория возникновения городов как укрепленных пунктов для защиты от внешнего нападения (К. Бюхер, Г. Маурер, М. Вебер); 

3. — вотчинная теория, считающая, что города в Западной Европе возникают как центры крупных феодальных поместий. В отечественной историографии на этих позициях стояли С.В. Бахрушин, П.И. Лященко и др., видевшие в русских городах до 15 века лишь феодальные центры, которые только в 16–17 веках превращаются в центры ремесла и торговли;

4. — общинная теория, согласно которой город вырастал из сельской общины на основе развития крестьянского ремесла, не связанного с барскими дворами крупных вотчин. В русской историографии таковы были позиции М.Н. Тихомирова, Б.А. Рыбакова. Придерживаясь в целом общинной теории, В.О. Ключевский особо выделял роль торговли в общественно-экономической жизни Киевской Руси.

С точки зрения логистической теории цивилизации, почти все эти концепции правильны (кроме 4-й об образовании города из крестьянской общины, что рассмотрено нами в предыдущей главе) и отражают разные стороны одного и того же цивилизационного процесса: 

— города изначально создавались как базы для добычи и дальнейшей транспортировки ресурсов в метрополию, и естественно что в каждой местности они «насаждались сверху», становились «территориально-управленческими центрами» и «центрами феодальных поместий», поскольку их первоочередная задача — организация добычи полезных ресурсов; 

— города естественно в большинстве были «укрепленными пунктами для защиты от внешнего нападения» — в первую очередь, от туземцев, эксплуатируемых «деревень» общин, ведь власть должна быть недосягаема в любом смысле. В ряде случаев приморские или островные города вроде Петербурга, Александрии, Нью-Йорка и т. п. никогда не имели крепостных стен, ведь своих бояться нечего, а туземцы туда не доберутся;

— В. О. Ключевский не случайно подчёркивал значение торговли как одного из наиболее заметных элементов логистики — передачи ресурсов по транспортной цепочке, но торговля вовсе не причина образования городов, а неизбежное следствие удалённой доставки ресурсов, одна из оказавшихся наиболее удобных форм организации товаропотоков.

Логистическая теория устраняет разнобой в теориях и не нуждается в создании отдельных теорий возникновения цивилизации, государств и городов, поскольку создание «города» пришельцами-колонизаторами в какой-то новооткрытой первобытной местности и означает, что туда «пришла цивилизация», а государством будет называться «город» (система городов) в совокупности с находящимися в пределах его властной досягаемости «деревнями».

Если мы попытаемся найти обоснованный ответ на вопрос Н.Н. Баранского «Почему город возник именно в это время и в этом месте?», то нам придётся использовать данные самых различных разделов географии, истории, архитектуры, транспорта, технологий, археологии и т. п., собирая факты и делая выводы самостоятельно, поскольку ни одна из имеющихся на настоящий момент наук этим вопросом комплексно не занимается.

Но в прикладном аспекте процессы градообразования изучает архитектура и экономическая география, которые выделяют важные для наших целей понятия градообразующих факторов, градообразующих предприятий. Ближе всего к концепции логистической теории находятся некоторые исследования географов, экономистов и социологов в русле существовавшей в середине 20 века «школы пространственного анализа», а также соответствующие работы К. Хаусхофера, Ф. Ратцеля, А.Т. Мэхена, Ф. Броделя, Н.Н. Баранского, Ю.Г. Саушкина, В.Л. Глазычева, С.В. Рогачева.

В теории архитектуры есть давний дискуссионный вопрос: «Что первично — город или дорога?». Мы на него отвечаем однозначно — первична дорога, а город является лишь самым заметным и важным элементом дорожной инфраструктуры.

Уже на свой вопрос: «Что первично — полезный ресурс или дорога?» — мы также отвечаем однозначно: первичен полезный ресурс, поскольку он является целью и именно к нему цивилизацией прокладывается и обустраивается дорога.

С точки зрения логистической теории цивилизации, для возникновения нового города необходимы условия:

1. другим городам (то есть цивилизации) известно, что здесь есть некий ресурс;

2. этот ресурс нужен цивилизации, и есть технологии его добычи и переработки;

3. к местонахождению ресурса уже есть (или можно проложить) пути сообщения и соответствующий транспорт, позволяющий доставить ресурсы с места добычи;

4. по энергозатратам (себестоимости) добыча и транспортировка этого ресурса выгоднее, чем из других подобных мест, или вообще безальтернативна.

Города образуются в качестве транспортных узлов на путях добычи, производства, перемещения и потребления ресурсов. В разные исторические периоды потребные ресурсы и возможности по их добыче менялись, поэтому проще всего складывать исторический пазл цивилизации, исследуя города применительно к путям сообщения, поскольку так объективно выстраивается логистическая цепочка движения ресурсов, мы идём по следам цивилизации, моделируем её проникновение и развитие.

Анализ с изложенной позиции предыстории любой цивилизованной в настоящее время территории позволяет восстанавливать реальность на основании объективных факторов.

Все они когда-то были первобытными и цивилизовались одни раньше, другие позже. Но везде «цивилизация туда пришла».

Это — позиция диффузионизма, и в качестве рабочей версии её удобно придерживаться по умолчанию, поскольку наукой не доказано пока ни одного случая «самозарождения цивилизации». Когда такой случай будет обнаружен — его можно занести в актив «полицентрической теории», но пока у нас нет другого варианта.

Практическую проверку вытекающих из теории правил удобнее всего начинать с достаточно недалёкого прошлого — до первой половины 19 века, когда водный транспорт был ещё фактическим монополистом в рентабельных грузоперевозках, а потеснивший его впоследствии железнодорожный транспорт только зарождался.