Привележье — это увалы и короткие кряжи. Между увалами — большое количество озёр и болот, местами значительная заболоченность. Леса среднетаёжные из ели, кедра и пихты с липой в подлеске. Встречаются вторичные осиново-берёзовые леса, особенно в пойме реки Лойвы. Почвы — болотно-подзолистые и кислые неоподзоленные.
Южнее озера Велеги ближе к Лойвинску леса становятся более высокоствольными, однако заболоченность их по-прежнему высока. В подлесках встречается багульник обыкновенный, шиповник иглистый, линнея северная, брусника. Очень много мхов, лишайников и папоротникообразных…
"Лойвинско-Терешская ландшафтная провинция", изд. "Мысль", 1952 г.
…Статус города Лойвинск получил в 1954 году. Название происходит от реки Лойвы (с языка кайсов "лой" — холодная, "ва" — вода). 57 тыс. жителей. Промышленность представлена машиностроением (крановый завод) и приборостроением (радиозавод). Имеются также завод железобетонных изделий, деревообрабатывающий комбинат и ряд небольших предприятий лёгкой и пищевой промышленности. Город находится на самом севере области…
"Город юности и мечты", брошюра к двадцатипятилетию города, изд. "Лойвинский рабочий", 1979 г.
…К услугам туристов и командированных уютные гостиницы нашего города: "Тайга Отель" (территория бывшего радиозавода), "Центральная" (возле бывшего ресторана "Лойва") и "Постоялый дворикъ" (бывший профилакторий "Сосновый" кранового завода)…
Сайт администрации Лойвинского городского округа, 2009 г.
* * *
Дима и Леночка одновременно присели, спрятавшись за забор. Конечно, глупейшее было решение — через штакетник они видны, как на ладони. И дед, разумеется, их тут же заметил и спросил строго:
— Эй, кто такие?
Дима осторожно положил на землю дубинку и подтолкнул локтем Лену.
— Дедушка, мы ягоды собирали и заблудились! — сказала Леночка неожиданно тонким голосом, осторожно поднимаясь во весь рост.
— Ягоды, значит… — ухмыльнулся дед.
— Ага, ягоды, — неуверенно ответила девушка, смущённая дедовой ухмылкой.
Дима сердито поглядел на Лену, сморщился и постучал себе по лбу. Ну и дура же!
Дед поудобнее перехватил берданку и заорал:
— Ягоды они собирают, мать твою! В конце октября, мать-перемать! Ночью, матери твоей плод! Ну-ка ты, мордастый, встань! Что ты за девку прячешься! Я сейчас из тебя дуршлаг сделаю! Ягоды, млин!.. Сразу видно, меняльщики или шпионы!
Ромашин испуганно соскочил и поднял руки вверх.
— Русские? — задал дед неожиданный неполиткорректный вопрос.
— Русские, — поспешно заверил Дима, косясь на берданку, и для убедительности взъерошил светлые вихры.
— А я — марийка наполовину, — призналась честная Леночка, на всякий случай снова аккуратно приседая.
Дима волком глянул на девушку, покрутил пальцем у виска и снова поднял руку вверх.
— Ходят тут всякие… — пробурчал дед, опуская ружьё. — Шпионы, мать их! Вот и приходится бдительность проявлять. Бардак ведь в стране! Развалили всё!..
Деду явно хотелось развить мысль о бардаке в стране, но за спиной деда раздался визгливый голос:
— Сашка, ты чего там застрял, пустозвон?!
— Моя зажужжала! — дружелюбно засмеялся дед. — Перечница старая!
Из-за дедова плеча высунулась рассерженная старушечья голова в пуховом платке.
— Это кто такие? — недружелюбно спросила "старая перечница", враждебно осматривая путников голубыми слезящимися глазками.
— Да свои, Полюшка! — вступился за беглецов дед. — Русские.
— Русские тоже всякие бывают… — резонно заметила старуха. — А чего им надо, русским твоим?
— У вас есть телефон? — взяла инициативу в свои руки Леночка. — Нам в Лойвинск надо срочно позвонить. Такси хотим вызвать.
— Телефон-от?! — Бабка удивилась так, как если бы её спросили про звездолёт.
— А в деревне у кого-нибудь есть? — спросил Дима.
— Откуда ж ему тут взяться? Переговорный пункт-от был с кабинками, так закрыт уже сколько. Как Машка-почтальонша в город сбежала с хахалем-тем, так закрытый и стоит.
— А до города на чём можно добраться? — поинтересовалась Леночка.
— Дак тут давно никто не ездит… — задумчиво ответила бабка.
— Как полигон секретный закрыли, так автобус и перестал ездить! — жизнерадостно подтвердил дед, но под сердитым старухиным взглядом немедленно замолчал.
— Надо вам до шоссы-той пешком дойти, а там и попутка какая подвернётся, — посоветовала старуха. — Дорога тут одна, не смешаетесь.
Дима вдруг почувствовал сильнейшую апатию ко всему на свете. Он присел на скамейку и закрыл голову руками. Обложены со всех сторон! Путь до "шоссы" перекрыт вооружённым Толяном, связи нет, а через (Дима заглянул в телефон) три часа презентация. И если они не успеют к восьми часам на завод, то с должностью директора филиала можно попрощаться.
— Чегой это он сомлел? — спросила Леночку бабка, кивнув на Диму.
— Устал немного и проголодался. У вас магазин есть круглосуточный? — спросила девушка.
— Ларёк-от есть. Завтра откроется…
— Полюшка, может, покормим их? — обернулся гуманный дед Сашка к вредной старухе. — Щи остались с ужина, хлеб есть, яйца…
— Корми их всех! Так и самим можно ноги протянуть!
— Мы заплатим, бабушка! — пообещала Леночка, ослепительно улыбаясь.
Может, деду Сашке удастся уговорить упрямую бабку пустить их в дом. Дима чувствовал, что просто зверски проголодался. А из дверей избы тянуло умопомрачительным запахом чего-то съестного. И ещё в доме тепло, а мокрые ноги озябли…
— А чем заплатишь-то? — не совсем понятно спросила алчная старуха. — Керенками?
— Рублями заплатим, — недалёкая Лена явно не поняла, чего хочет Полюшка.
Дима пошарил в бумажнике и протянул бабке две сотни.
— А, такие рубли-те… — разочарованно протянула старуха, поднеся купюры к носу. — Я-то думала, советские или царские… Ну да и ладно, с паршивой овцы… Ну, заходите, что ли. А то я двери-те в сени не заперла, выстудила, видать, избу-то.
Бабка Поля провела измотанных промокших путников через тёмные сени, забитые всякой рухлядью, в избу. Напротив входа на путешественников уставилась, широко раскрыв пасть, русская печь. От неё веяло таким теплом, уютом и воспоминаниями детства, что у Димы по телу пробежали приятные мурашки. Наконец-то в тепле!
Было бы здорово наплевать на все презентации, совещания и переговоры, переодеться в сухое, забраться на печку, где приятно пахло то ли полынью, то ли берёзовыми вениками, и уснуть, укрывшись каким-нибудь драным тулупом.
— Сымай чоботы-те, посуши, — предложила бабка Леночке, пряча Димины деньги куда-то в передник. — Садись вон к печке и сымай.
— Что снимать? — спросила девушка.
— Кроссовки! — подсказал, ухмыльнувшись, эрудированный Дима. — Эх ты, поколение некст!
Леночка со скрипом стащила кроссовки, сняла промокшие насквозь носки, уселась на низкий табурет и с блаженством протянула бледно-синюшные ноги к печке.
— Давай чоботы, посушу, — Бабка приставила Леночкины кроссовки к печке, сверху набросила на них носки, а взамен кинула девушке мягкие вязаные тапочки огромного размера.
Дима не стал дожидаться приглашения и тоже разулся. Но вязаных тапок ему уже не досталось, пришлось довольствоваться обычными, видимо, купленными на вещевом рынке, ободранными и по-азиатски аляпистыми.
— Девка-то твоя тоща. Захворает. Надо ей ноги самогонкой растереть, — озабоченно произнёс дед. Он ушёл в соседнюю комнату, где бабка звенела посудой, погремел крышкой подпола, почертыхался и вернулся с огромной бутылью прозрачной жидкости.
— Ты что ль натрёшь девке, ягодник? — предложил он Диме, протягивая бутыль.
Дима не отказался бы, но Леночка это заметила и немедленно вскочила.
— Я сама!
— Ох ты, стрекоза! Ну сама, так сама! Держи, растирай.
Дед сходил за стаканом и нацедил Леночке сильно пахнущей хлебом жидкости чуть больше половины.
— А мы с твоим мужиком пока изнутри разотрёмся! — Дед подмигнул Диме и выразительно щёлкнул по горлу. — Смотри, как слеза прозрачная! И сивухой не пахнет!
В глазах Лены Дима прочёл огромное желание присоединиться к выпивке, но у старика даже в мыслях не было предложить девице самогонки. Ромашин увидел, как Леночкина рука поползла в сумку за сигаретой. Незаметно от деда, Дима дёрнул девушку за рукав и отрицательно помотал головой. Он знал из книг, что деревенские обычно очень плохо относятся к женскому курению. Чего доброго, бабка учует и вытурит их опять под дождь.
Дед Сашка сходил за стопками и закуской, они с Димой уютно расположились возле печки, выпили и смачно захрустели солёными огурчиками. Лена сглотнула слюну.
— Да ты не глотай слюнки, — заметил глазастый дед. — Щас Полюшка на стол накроет, завтракать пойдёте. Мы-то рано с ней встаём. Тут из-за Заморочья всё время сбилось, так иной раз…
Дед Сашка неожиданно замолчал.
Из комнаты потянуло аппетитным запахом. Выпивший дед ещё больше подобрел и подсел к Лене.
— Ты, девка, на меня не серчай. Я ж вас чуть не подстрелил.
— Да ерунда какая! Ну, и подстрелил бы, делов-то! — горько улыбнулась Лена.
— Просто объект тут секретный, полигон… Был… Учёные там… Вот я по привычке и бдю. Вдруг диверсант какой. Охраны-то нет теперь… Бардак!
— Помолчал бы ты, пенёк дряхлый! — крикнула из комнаты Полюшка. — Вот ведь дьявол болтливый!
Дед Сашка послушно замолчал.
— А чего бдить-то, дед? — спросил немного порозовевший от печки и спиртного Дима. — Раз охрану сняли, значит, уже ничего ценного нет.
Дед хмыкнул так, будто Дима какую-то ерунду спросил:
— Ну ты выдал, парень! Ничего ценного! А само Заморочье что уже, не ценно?!
— А что в нём ценного? — спросил Ромашин, вспоминая свою способность говорить о незнакомых вещах с тоном знатока.
Старик только разочарованно рукой махнул.
— Во даёт! Газет что ль не читаешь?
— Ты бы, старый, помолчал! — раздался из комнаты сердитый голос хозяйки.
Лена поднялась с табурета, обула вязаные тапочки и прошла в комнату.
— Давайте, я вам помогу, тёть Поль.
Бабка с уважением посмотрела на Леночку, и взгляд ей потеплел.
— Ну, помоги, раз не сидится. Вроде городская, а, смотри-ка…
— Да какая я городская! У меня мама деревенская. Она замуж в городе вышла…
Женщины, старая и молодая, дружно захлопотали вокруг стола.
— Раньше, бывалоча, академики приезжали сюда, на полигон, — продолжил дед. — Военные всякие, начальство… А потом этот… как его… "Обдергон", "Абирон"… закрыли, вот и у нас запустение. Эх, жисть!
— Ты что-то разговорился, старый! — крикнула из комнаты бабка. — Иди-ка лучше дров-от принеси с сарая. Много не бери — русскую топить не буду, подтопок только. И этого городского захвати в помощники. А то, ишь, сидят тут, ржут, пьянчуги!
Завтрак (или поздний ужин) был обилен: хлеб домашней выпечки, наваристые кислые щи, картошка в мундире, крутые яйца, варёное мясо, различные солёные огурчики-помидорчики-грибочки, домашний ядрёный квас с хреном. Вся эта благодать щедро смачивалась самогоном под завистливые взгляды Леночки, пока баба Поля не убрала бутылку подальше.
Сытый, отогревшийся и слегка осоловевший от самогона Ромашин с блаженством вытянул ноги под столом и оглядел комнату. Типичная деревенская комната: везде вазочки, салфеточки, на стене куча фотографий. Директор лениво обежал взглядом чёрно-белую галерею в рамочках. Ничего интересного, дед Сашка во всех ракурсах: в военной форме, кавалерийской бурке, казачьем мундире. Сколько же ему лет, если он на этих пожелтевших фотографиях уже старый?
— Дедушка, а ты что ли в кино снимался? — спросила Леночка, указывая на фотографии. — Казака играл?
Бабка предупредительно погрозила старику кулаком.
— Да это так… Всякое тут… — невнятно ответил дед.
Дима, не услышав ответа, уставился в телевизор. Старинный чёрно-белый "Рекорд" на рябящем экране показывал поля с комбайнами, снопы, стада, улыбчивых крестьян. Хорошо поставленный баритон диктора размеренно говорил за кадром:
— По решению Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР, от Президиума Политбюро ЦК КПСС…
— Что за хрень ты смотришь, дед? — спросил Дима слегка заплетающимся языком. — Тоска зелёная! Включи что-нибудь повеселее: музычку там, клипы. Или новости хоть…
Дед Сашка засмеялся:
— У нас тут каналов-то — раз, два и обчёлся! И что с того? У вас в областном центре полсотни каналов, а смотреть один чёрт нечего! Сенька рассказывал, внук.
Кряхтя, дед поднялся и перещёлкнул канал круглой рукояткой. На втором канале появился диктор и объявил начало прямой трансляции хоккейного матча СССР — Канада.
— Показывать больше нечего, что ли! — проворчал Дима. — Всего два канала, и по обоим фигня идёт.
— Сейчас модно старые передачи показывать, — высказалась Леночка. — Всё время крутят про Гагарина там или ещё кого.
— Это с Заморочья тянет, — добавил дед. — Волны энти, радио… Там же, в Заморочье, этот, как его, контину… время… Ну так вот с разных времён волны и идут… Вчера показывали, как на Плутон высадились…
— Что ты мелешь, чёрт болтливый! — прикрикнула баба Поля.
— Цыц, швабра трухлявая! — ударил по столу кулаком осмелевший от самогона дед Сашка. — Это раньше мы подписку давали о неразглашении! А сейчас уже она не действует! Никаких секретов нет, всю страну ведь разбазарили! Значит, можно говорить!
Старики начали спор на повышенных тонах. Дима глянул на часы — полшестого утра. Он застонал, и дед с бабкой тут же перестали спорить.
— Плохо, что ль? — заволновалась старуха.
— Городским самогонка, конечно, непривычна, — предположил дед.
— Может, тазик принести? — засуетилась Полюшка.
Ромашин отчаянно замотал головой.
— В город нам надо, дед, в город, — проговорил он с отчаянием.
Дед Сашка и бабка Поля пошептались.
— Значит, вот какое дело… — начал дед. — У нас тут внучок… промышляет в Заморочье, сумманты достаёт. Сенькой зовут. Он обычно в полседьмого приходит, аккурат к завтраку. Я ему скажу, он вас и отвезёт в город. У его машина тут в гараже стоит, "Жигуль".
— И что он ночью промышляет, интересно? — удивился Дима.
— Дык в этом мультихроме или мультихраме… не помню… там разницы нет, день ли, ночь, завтра ли, вчера, сто лет ли прошло…
— Да не слушай ты его! — перебила старика Полюшка и путано пояснила. — Просто наш Сенька — охотник-от ночной. На ночного зверя ходит.
Пожалуй, вариант с непонятным Сенькой был единственным способом выкрутиться из всей этой историей. Дима даже воспрял духом. Появилась надежда успеть к началу презентации и тем самым сохранить своё нагретое директорское место. Жаль, бабка убрала самогонку, а то можно с радости и принять грамм сто!
Дед, увидев, что Дима опять вернулся в хорошее расположение духа, решил побаловать всех очередной байкой.
— Сенька рассказывал: пошёл он в мультихр… чтоб его! Ну а хронуказник у его сломался. Как запулило нашего Сеньку к этим, динозаврам! И они его там моментально сожрали, чтоб их мать! — Старик что есть силы хватил по столу кулаком.
— По-моему, дед, ты лишку за галстук залил! — засмеялся Ромашин. — Как же сожранный Сенька нас в город повезёт?
— По-твоему, значит, дед Сашка — брехло? — рассвирепел старик и ещё раз грохнул кулаком по столешнице.
— Ну-ка хватит, старый! — закричала Полюшка. — Развоевался, пенёк лишайный!
— Пойду до ветру прогуляюсь… — сообщил Дима, выбираясь из-за стола. Терпеть уже не было мочи.
— А то, что Сенька разактуалился, ничего не значит, да?! — проорал дед вслед, но Ромашин уже его не слушал.
Дима прошёл через тёмные сени, больно ударившись о приклад висящего ружья, и вышел на крыльцо. На улице было ещё темно. Ощупью Ромашин добрался до деревянного туалета, пройдя через весь двор. Для этого ему пришлось обогнуть гараж, зайти за сетчатую загородку и прошлёпать по лужам мимо сараюшки, с опаской прислушиваясь к басистому хрюканью за стенкой. Хорошо что ещё собаки не было у стариков, какого-нибудь зубастого агрессивного волкодава.
Окончив все неотложные дела, он вернулся на крыльцо и некоторое время всматривался в темноту. В той стороне, дед говорил, загадочное Заморочье, откуда ловятся странные телепередачи, и где Сенька добывает "сумманты". Их же предлагает в гостинице администраторша. От этого всего в голове такая каша!
И тут ему в голову пришла отличная мысль о происках конкурентов! Наверное, какая-нибудь другая фирма тоже решила продать на крановый завод свою программу и решила устранить конкурентов. Наняли исполнителей, один исполнитель отвёз их в клуб, другие — Толян и компания — заманили на дачу, чтобы удержать их там до утра и тем самым сорвать презентацию. Правда, странно, что конкуренты начали работать такими грубыми методами. Всё-таки программное обеспечение — бизнес интеллигентный, даже в лихие годы обходилось без похищений и перестрелок. Ведь деньги тут вертятся не такие большие, как у нефтяников и газовиков.
Только что-то не сошлось у конкурентов — Толян вдруг передумал и решил их освободить. Наверное, чтобы замаскировать своё предательство, он переоделся в камуфляж и замазал царапины скорее всего тональным кремом. Непонятно только, зачем ему нужно было освобождать пленников. Совесть? Вряд ли. Месть своему начальству? Леночка понравилась? Однако оставалось ещё много и других вопросов. Загадочные "сумманты", странные дедовы реплики, раздетый до трусов мужик в клубе… Всё это было очень странно, но Ромашин решил это обдумать после презентации.
Решив, что не стоит до прихода Сеньки ломать голову над всякой непонятной ерундой, Дима захотел вернуться в дом. Он вошёл в сени, прикрыл за собой дверь и тут же почувствовал лёгкое движение сзади. Директор не успел сообразить, что к чему. В бок ему упёрлось что-то твёрдое.
— Не дёргайся, а то пристрелю! — посоветовал ему сзади сердитый голос. — Давай-ка, шагай к сараю!