Манекен покачнулся и схватился за грудь. Джимми поддержал его:
— Вы ранены?
— Пустяки… Не стоит беспокоиться. Ведь я всего лишь кукла…
У тюремщика выбили из руки пистолет, схватили его и поволок ли по коридору. Он брыкался и верещал, как заяц…
Джимми, Рэкс и Манекен вышли за ворота тюрьмы. На улицах было шумно. Несмотря на поздний час, они были запружены народом. Люди поднимали сжатые кулаки:
— Даешь свободу!
Джимми жадно вдыхал воздух полной грудью. После душной камеры он казался таким чистым — даже вкусным!
— Странно, — в раздумье проговорил Манекен. — Я чувствую, что у меня яснеет голова. И начинает возвращаться память…
— Хорошо, что мы теперь все вместе! — сказал Рэкс. — И это благодаря нашему другу. — Он показал взглядом на Манекена. — Это такой человек!
Манекен смутился:
— Ты преувеличиваешь, дружище… Ведь я всего лишь кукла. Но когда-то я действительно был человеком.
— Что же случилось с вами? Расскажите! — попросил Джимми.
Манекен задумался.
— Когда-то я жил, как все люди, — начал он. — У меня была крыша над головой и хорошая семья… Но однажды меня арестовали по ложному обвинению.
— И моего отца арестовали по ложному обвинению, — сказал Джимми.
— Что ж, — вздохнул Манекен, — так у нас случается нередко… Они хотели, чтобы я признался в том, чего не совершал. Другими словами, чтобы я сам оклеветал себя…
— А разве так бывает? — удивился Рэкс.
— Бывает. Еще не такое бывает.
— Среди собак есть очень злые. Они могут облаять ни за что и укусить исподтишка. Но чтобы заставить другую собаку оклеветать себя… Нет, у нас это не принято…
— Да, — развел руками Манекен, — иные люди делают такое, что и людьми-то после этого называться не должны… Так вот, они долго держали меня в одиночке. Пытали. Но не добились ничего. И тогда они объявили меня сумасшедшим…
— А что было дальше? — нетерпеливо спросил Джимми.
— Потом я попал в лабораторию доктора Спиккинса. Там мне делали какие-то уколы, от которых я стал деревенеть… И все за бывать, что со мной было… Я забыл даже, откуда родом и как меня зовут… Я стал похож на куклу-марионетку, которую дергают за веревочку…
— А зачем они это сделали?
— Видишь ли, малыш, такие куклы им очень нужны. Ведь их можно заставить делать все, что угодно. И убивать, и жечь, и взрывать… И не надо опасаться, что они выдадут своих хозяев. Я знаю, кое-кто мечтает, чтобы весь народ превратился в таких кукол…
— Значит, они хотят, — сказал Рэкс, — чтобы люди были, как дрессированные собаки?
— Вот именно, — грустно усмехнулся Манекен.
— А кто опасней: дрессированная собака или дрессированный человек? — спросил Рэкс.
Манекен поднял глаза к уже светлеющему небу.
— Странно, сказал он, — что люди не задают друг другу таких вопросов… А надо бы. И почаще… Конечно, дрессированный человек опаснее. Ведь он умеет стрелять. Его можно посадить в ракету, начиненную страшной взрывчаткой. И он будет управлять ею и поведет на город, который хотят уничтожить…
Вдруг Манекен приложил ладонь к груди:
— Кажется, пуля попала мне прямо в сердце… Но, пока я кукла, мне это не страшно.
— Пока? — переспросил Джимми.
— Да, пока… У доктора Спиккинса был сотрудник. Не такой, как другие. Однажды он открыл мне тайну. Он сказал, что я снова могу превратиться в человека, если совершу что-то такое, чего не может ни один манекен в мире… Но произойдет это не сразу, а ровно через сутки… У доктора Спиккинса что-то не ладилось со мной. Я выполнял не все его команды. И он сказал, что я с браком. А значит, доверять мне серьезные задания нельзя. И тогда меня продали владельцу одного очень богатого магазина. Я должен был с утра до вечера стоять в витрине и улыбаться посетителям. Через каждые полчаса я произносил одну-единственную фразу: «Леди и джентльмены! Добро пожаловать в наш магазин!» Перед витриной вечно торчали любопытные. «Как живой!» — говорили они. Никто и не подозревал, что я в самом деле живой. Ведь хозяин выдавал меня за говорящую куклу. Но хозяин другого, еще более богатого магазина пронюхал об этом. Чтобы избавиться от конкурента, он решил вывести его на чистую воду. Назревал скандал… И тогда я был тайно продан в собачью школу. На мне было удобно тренироваться стражам порядка. Ведь я живой, а избивать живых гораздо интереснее… И обучать собак, как разгонять демонстрантов, тоже было удобнее. Ведь когда полицейские собаки чувствуют живое мясо…
Джимми поеживался и от утреннего холода, и от этого странного рассказа Манекена.
А Рэкс, слушая Манекена, что-то обдумывал:
— Послушайте! — воскликнул он. — А ведь вы совершили то, чего не может ни один манекен в мире!..
— Что же я такое сделал?
— Вы стали защищаться и защищать других! Джимми, ты бы видел, как он разделался с теми полицейскими! Одному — раз! Другому — раз! У тех аж глаза на лоб полезли! Это было вчера утром…
— Значит, скоро истекут сутки, — проговорил Джимми и тревожно взглянул на Манекена.
Тот стоял, прислонившись спиной к дереву, и тяжело дышал:
— Выходит… Я могу скоро превратиться в человека… — Его рука снова потянулась к груди. — Но у меня же смертельная рана… И как только я стану человеком…
Он не договорил. Кровь фонтаном брызнула из груди. Ноги его подогнулись, и он упал на землю.
Джимми склонился над ним.
— Жаль… — глухо проговорил умирающий. — Как хорошо быть человеком… Я это только сейчас почувствовал… Как бы хотел я увидеться с моими близкими. С женой… Старшим сыном Рубби… С младшим… Джи…
— Моего брата тоже звали Рубби! — глотая слезы, воскликнул Джимми. — И меня отец тоже звал Джи!
— Джи… — повторил негр, устремив угасающий взгляд на мальчишку. — Это был славный парень!.. Очень хотел научиться читать… Бывало, посажу я его к себе на колени, разверну газету…
— Отец! — крикнул Джимми. — Это я! Слышишь? Твой сын!..
Но голова негра бессильно запрокинулась назад.
— Нет, ты не умрешь, отец! — прошептал Джимми. — Я сейчас, сейчас!
Он быстро достал из кармана яблоко и подбросил его три раза:
Через минуту они крепко обнялись. А Рэкс смотрел на них и улыбался сквозь слезы.
— Ну что ж, — сказал отец, — начнем жизнь сначала. Впереди у нас столько дел!