После ухода Рише Младшего, дед и внук долго молчали. Когда к Таяну подъехал маленький робот, и вежливо попросил отдать пустую чашку, он вздрогнул.

— А ты откуда здесь, малыш?

— Это проделки Вея. У него таких малюток целая армия. Только работают они в отсутствии людей. Лекс зовёт их Домоводы и мечтает вернувшись домой, стянуть у Вея парочку. Уже больше четырёхсот лет всё мечтает. Странно, что Вей выпустил "официанта" прямо сейчас. А! Он сегодня провинился и наверняка обиделся, что я его отругал. Вот и не хочет лично говорить, и намекает появлением робота. Только на что? До прибытия гостей больше часа. — Мадук включил связь с Веем. — Говори, Вей, что случилось.

— Советник Мадук, у меня конфиденциальная информация!

— Ты предлагаешь Таяну уйти?

— Не обязательно. Пройдите сами ко мне в зал.

— Ну вот, только отключил гравитатор.

— Я его уже включил.

— Точно. — Мадук тяжело поднялся с кресла. — Ты уж не обессудь, внучек. Вею приспичило посекретничать.

Таян растянулся на диване. Хотелось немного вздремнуть, но он прекрасно понимал, что всё равно разбудят. Он встал, прошёлся по дедовым апартаментам. От нечего делать, подошёл к камину и начал разглядывать фотографии. Дед Мадук уже объяснял, кем ему, Таяну, доводятся эти люди. Вот это жена Таяна старшего, её зовут Ирина. Это дочь с мужем, его прапрапрабабка и прапрапрадед. Вот родители самого Мадука. На момент старта Станции они были живы, и как посмеялся дед, у них с Эрной есть все шансы навестить супругов Мадук, на его родине в Карпатах, и отведать бабушкиного борща. Они пробовали задать программу модулятору, чтобы тот "сварил" борщ. Таяну понравилось, а дед сказал, что это просто капустный суп, а у его матери получается объедение. Потому что варит она его по старинке. Из заквашенного буряка, и копчёной буженины. Углероду модератора, так ни за что не смодулировать. Они с Эрной на досуге собирались подсчитать, сколько национальностей было в их роду. Дед Мадук чистокровный гуцул, были поляк, много немцев, даже грек и еврей. Дед рассказал историю имени — Таян. Оно появилось только на Станции, потому, что кроме русского Панкратова, никто не мог правильно выговорить имя Мадука. Все говорили не Тарас, а как кому в голову взбредёт. Вот дед и вычислил, средний для всех акцентов вариант — Таян.

Скучать не хотелось, и он решил пойти на мостик. Всё равно через час начиналось его дежурство. Он нажал на иероглиф, но дверь не открылась.

— Вей, — тихо позвал Таян, — Вей, я хочу уйти на мостик, выпусти меня.

— Погоди минутку, посоветуюсь с Мадуком.

Вот тебе на. Что такого могло случиться, что его не выпускают из апартаментов деда? Но тут раздался голос Мадука:

— Таян, иди сюда, Вей, зря секретничал.

Створки двери разошлись и первое, что бросилось в глаза, это изображение на большом экране. Рише старший сидел в кресле, завернувшись с головой в плед. И рыдая навзрыд пел какую-то песню.

— Вот полюбуйся на нашего Научного руководителя. С горя достал припрятанную бутылку коньяка и теперь горланит Марсельезу.

— Погоди, это кажется гимн Французской революции!

— Да, и государственный гимн Франции. Бедный Рише. Если это увидит Кортни, ему не сдобровать. Отправит на нулевую палубу. А там теперь невесомость по настоящему. И зайти к нему нельзя, без капитанского допуска.

— Так он что, пьяный?

— А ты никогда не видел пьяных?

В это время Научный руководитель сменил репертуар, он пытался спеть какую-то мелодию, но она ему не поддавалась.

— А, это "Жизнь в розовом свете". Слава Богу, за это на нулевую палубу уже не загремит.

— Почему?

— Потому, что на Станции строжайше запрещено использовать без уважительной причины знаки государственности стран участниц проекта "Станция Время". Исполнение гимна в нетрезвом виде грубейшее нарушение этого запрета.

— А я подумал, что за употребление алкоголя. Да, что он так разошёлся?

— Чудит. У него вообще появились странности, после того, как стал коротать время в анабиозах. Эверт долго сопротивлялся, но сейчас дал согласие на сканирование мозга своего отца. Ден Мэй подозревает, у Рише старшего какую-то патологию передних долей мозга. Я же думаю, что он просто со скуки бесится. Разгуляться негде, королевство маловато.

— Королевство?

— Это старая шутка, так говорили, если человеку мало поле деятельности. В нашем случае, Станция, хоть и огромна, целый город по земным меркам, но Пьеру всё равно простора нет. Он привык купаться в славе и быть человеком мира. А вот стать человеком вселенной не очень получается. Смотри, уснул!

И действительно, Рише старший, свернувшим клубочком на полу своей гостиной, сладко спал.

— Вей, присмотри за ним. Как только проснётся, сообщи мне. Я попробую уговорить Зануду, чтобы дал мне допуск в апартаменты Пьеро. Может, удастся вразумить беднягу, отключить эгоцентризм и включить коллективизм.

Резкий аккорд, срочной связи, и взволнованный голос Капитана:

— Ребята, по местам, гости уже тянут переходной трап. И сдаётся мне, он сделан из чего-то подобного нашему аквакерпласту, только в динамике.

— Как это, в динамике?

— Старпом, ты не знаешь, что такое динамика?

— Знаю. Поэтому и удивился, что вы так сказали про аквакерпласт.

— Да, наш отлит в готовой форме раз и навсегда. А у них он гибкий и, похоже, самостоятельно подстраивает свою форму под нужный объект. Пристыковался к малому шлюзу, как родной.

На капитанском мостике собралось много людей. В обычное дежурство бывало не больше шестнадцати человек, а сейчас здесь были все члены Совета, координаторы палуб и сотрудники лингвистической лаборатории, со своим "звуковиком", прибор который был призван идентифицировать язык, если таковой был в его базе. Все всматривались в экраны, на которых транслировалось, как группа их пяти человек едет на "комарах" по эстакаде нулевой палубы. Это были, как их назвал Капитан, парламентёры: Советник Мадук, Старпом Шехем, аналитик Мартин Блюм, Советник Рише младший и сотрудница космологической лаборатории Кармен Санчес. Её, Капитан лично попросил, отправиться с парламентёрами-мужчинами, на первую встречу с гостями у малого шлюза. Когда Мадук его спросил, почему Кармен, она ещё очень молода и неопытна, Кортни отрезал:

— Зато первая красавица Станции. Гости и так испугаются, когда увидят ваши ро…, то есть лица. Пусть хоть глядя на Кармен, их взгляд отдыхает.

— Ну, ты, Зануда и есть зануда.

— А ты что, считал себя красавцем? — Но Мадук уже отвернулся от Капитана и беседовал с кем-то другим.

Таян Шехем снова оказался на одном "комаре" со своим дедом Мадуком. В первую поездку он чувствовал себя рядом с ним не в своей тарелке. А сегодня они непринуждённо болтали о том, о сём. Красавица Кармен ехала вместе с Рише младшим, и тот что-то говорил ей по-испански. Прислушавшись, Таян понял, что Великий Магистр рассказывает о своей матери, которая была испанкой. Замыкал колонну "комар" Мартина Блюма. Сейчас у всех, как у Мадука ноги стояли на гравитаторах, никто и не почувствовал невесомости нулевой. До малого шлюза оставались считанные минуты пути, когда Мадук проговорил вполголоса: "Вей, пора!". "Комары" остановились. Мадук встал и обратился к своей небольшой группе:

— Я остановил наше движение, чтобы сообщить вам одну подробность, которую мы не стали разглашать при всех. Во время контакта с гостями между ними и нами будет прозрачный защитный экран. Это изобретение доктора Панкратова и его сотрудников. Они сумели по-особому настроить лазерную установку станции, и лазер, проходя через какие-то плазменные линзы, генерирует прозрачную завесу, через которую проникает свет и звук, но физический контакт невозможен. Завесу испытали, но в действии применяют впервые. Её свойства до конца не изучены, поэтому прошу вас быть предельно внимательными, чтобы не получить травм. А теперь продолжим наш путь.

— Подожди, Мадук. Зачем нужна, какая-то дополнительная защита, если гости не собираются сегодня проходить на Станцию и останутся в своей смотровой камере?

— Эверт, Капитану показалось очень подозрительным, что дельфины так упорно доказывают, что опасности нет. Даже когда их об этом не спрашивают. Он и напряг русскую палубу, чтобы соорудили щит. На всякий случай.

Вот и малый шлюз. Освещение полное: "Как на генеральной проверке систем", подумал Таян. Все поднялись с "комаров" и они деловито жужжа, откатились в сторону. Люди обменивались шутками, большинство первый раз встали на гравитаторы, и не обошлось без курьёзов. Кто-то, чуть не упал, кто-то чувствовал себя на гравитаторе уверено, только присев на корточки, кто-то всё время размахивал руками, чтобы не потерять равновесие. Мадук с улыбкой наблюдал, как Эверт Рише пытается станцевать танго с Кармен Санчес и, смеясь, рассказывает ей, что это лучшее упражнение для обучения передвижению на гравитаторе. Резкий аккорд по громкой связи и все замерли, обернувшись к экранам.

Капитан выглядел озабоченным.

— Даже не знаю, Мадук, открывать ли шлюз. До встречи тридцать секунд, а смотровая камера гостей пуста. Переходной трап длинной около километра. Чтобы успеть во время, им придётся лететь со скоростью звука. Погодите, от корабля по трапу что-то движется. Похоже на капсулу. Точно! В ней шесть человек! Внимание, приготовились! Гости выходят из капсулы и переходят в смотровую камеру. Открываю шлюз.

Створки медленно поползли в разные стороны.

— Ого, и это смотровая камера? Целый танцевальный зал.

— Эверт, что-то тебя сегодня на танцы потянуло…

Но Мадук не договорил. В зоне видимости появились гости. Выглядели они совершенно иначе, чем на картинке переданной дельфинами. Низкорослые, бочкообразные тела, венчали круглые лишенные всякой растительности головы. Короткие кривые ноги и узловатые трёхпалые руки. Но самыми удивительными были глаза, как у хамелеонов — круглые чёрные зрачки обтянутые чешуйчатой кожей, вращались в разные стороны. Гости дождались, пока створки шлюза разойдутся до конца, построились полукругом, и вытянули вперёд руки. Таян оглянулся на деда.

— Что они делают?

— Понятия не имею. Смотри, что-то отражается от защитного экрана.

И верно, защитный экран заискрился в двенадцати точках, как будто на него попали какие-то лучи.

— Вей, закрыть шлюз в аварийном режиме! — Взревел Мадук. И створки шлюза практически захлопнулись. — Кортни, что показывают приборы?

— Видимо вас хотели убить. Смотрите, что случилось с гостями.

На экране появилась смотровая камера гостей. Все они валялись на полу в немыслимых позах.

— Это сработал наш экран. То, что предназначалось для вас, вернулось отправителям и, по всей видимости, сразило их. Возвращайтесь, контакт окончен.

— Капитан, что вы задумали?

— Переход во времени, Эверт. Надо только стряхнуть этот их трап. Сейчас попробуем тупо "попятиться", может, оторвёмся.

И действительно, Станция медленно "поплыла" назад. На экране было хорошо видно, что трап гостей растягивается как резиновый. Смотровая камера расплющилась, придавив тела гостей. Но всё равно крепко держалась за стыковочный узел. И тут Капитан скомандовал:

— Лекс, давай!

Тонкий луч лазера отрезал трап гостей от Станции. На секунду экран погас и когда он снова включился, все ахнули. Вместо красавца корабля, перед людьми была уродливая посудина, напоминающая земной дирижабль с обрубленными носами. С неё, словно паутина, свисали какие-то искореженные конструкции. По бокам раскрыты крылья солнечных батарей, точно такие же, как на спутниках окружавших Землю, только огромные. Они тоже были искорежены. Переходной трап повис, как хобот.

— Внимание, Стартуем!

Станция слегка дрогнула.

— Ну, вот и всё. Мы в поясе Койпера на двадцать лет тому вперёд. — Голос Капитана был спокоен, как никогда.

Советник Мадук и Старпом Шехем, прогуливались вдоль прозрачного бортика Большого бассейна Станции. Уже прошло трое суток, как Станция переместилась в пояс Койпера. Всё случившееся до и после перемещения казалось страшным сном. Через час после неудавшегося контакта начали погибать животные в Большом бассейне и Зверинце, погибали те, кто являлся доминирующими особями или вожаками своих стай. Первым умер Ники — Кецей. При вскрытии оказалось, что у него было сильнейшее кровоизлияние в мозг. И все остальные тоже погибли по этой же причине. Оставшиеся животные затаились, почти не ели и не выходили из своих укрытий. Вей попытался поговорить с дельфинами, но те ничего не помнили про контакт и не понимали, почему погиб их вожак. И сейчас два Таяна пришли к дельфинам, чтобы выразить соболезнования их стае, и всем животным Станции потерявшим своих сородичей. На этом настаивал Вей. Он считал, что животные оказались жертвами внеземного теракта, который был направлен против людей Станции. Совет согласился, с доводами Вея, признав свою вину. Во первых потому, что животные оказались на Станции не по своей воле, и во вторых — люди не сумели их защитить. Сейчас дельфины выбирали нового вожака. И люди терпеливо ждали. Вей предупредил, что дельфинам нелегко выбрать нового предводителя. В стае нет подходящего по возрасту и опыту самца. А самки не соглашаются. Пошёл второй час, а стая всё медленно плавала в дальнем углу вольеры.

— Дед, а что мы им скажем?

— Что обычно говорят в таких случаях.

— И признаем свою вину?

— Никто ни в чём не виноват. — Звонкий женский голос раздался за их спинами.

Мадук и Шехем оглянулись. Перед ними стояла Лайза Блюм под руку со своим отцом. Девушка опиралась на трость.

— Извините, что вмешалась в ваш разговор. Я дружила с Ники, его подругой и детёнышами ещё со школы. Вот пришла… Навестить…

— Лайза, доктор Мэй сказал, что тебе вредно волноваться.

— А кому полезно, Таян? Полчаса назад я закончила разговор с Капитаном Кортни в присутствии своих отца и деда. Вей, никак не мог с вами связаться, я хотела, чтобы вы тоже там были.

— Да, мы отключились, чтобы не тревожить стаю.

— По этой же причине, мы не воспользовались громкой связью. Теперь вам придётся просмотреть запись моего рассказа, а затем мы снова соберемся на мостике. Капитан хочет услышать ваше мнение. Соболезнования принесёте в другой раз. Думаю, дельфины не скоро освободятся.

В апартаментах Советника Мадука хозяина ждал Капитан.

— Извини, дедуля, что вломился без приглашения. Я хотел бы вместе с тобой и Таяном посмотреть запись разговора с Лайзой.

— Ладно. Можно подумать, что ты уйдёшь, если я не соглашусь.

— Ладно, так ладно. Вей, включай!

На этот раз, Вей, снова воспользовался большим экраном, на котором появилась Лайза крупным планом.

— Капитан Кортни, я попросила о срочной встрече с вами, как только узнала, что произошло на Станции, пока я была без сознания. Но вы были заняты встречей гостей, которая обернулась таким разочарованием. Но разрешите начать с самого начала, иначе вам будет не совсем понятно, о чём речь.

— Конечно, Лайза, рассказывай так, как считаешь нужным.

— Когда кабина подъёмника подплыла к развилке канала, из круглого отверстия вылетел маленький самолётик. В нём никого не было, он подлетел к подъёмнику, завис и открыл дверцу. Я тут же получила мысленный приказ — залезть в него. А что мне ещё оставалось. Я понятия не имела где я, и как там оказалась. Обрыв подъёмника испарился из моей памяти. Самолётик влетел в тот самый зал, где и вы побывали. Но не сел на посадочной площадке, которую идоны потом выдвинули для вашей машины…

— Она называется шаттл.

— Да, дедушка, я знаю. Так вот, самолётик приводнился и подплыл к входу в идонскую базу. Дверца открылась, мне снова мысленно приказали выходить. Я стояла, не решаясь пройти в тоннель. И тут из тоннеля вышли два великана, закутанные в какие то плащи, лица тоже были скрыты платками. Один из них приблизился и положил руку мне на голову. Тут же последовал мысленный приказ снять шлем. Я повиновалась. Великан снова положил мне руку на голову, и я отключилась. Не знаю, сколько времени я была без сознания, да и то, что было потом, сознанием не очень то назовёшь. Я пришла в себя, вернее осознала себя в какой-то капсуле напоминающей стеклянный гроб. Я могла видеть, окружающее пространство. Но не глазами, их я открыть так и не сумела. Я осознавала, что происходит вокруг, в мозгу возникала соответствующая картинка. Я не могла пошевелиться, но знала, чувствовала, что происходит рядом. Сначала идонов было двое, вернее две женщины. Не говоря ни слова, они работали около меня с какими-то приборами. Пару раз открывали крышку капсулы — чтобы надеть мне на голову обруч с проводами и прикрепить на грудь металлическую пластину, очень тяжёлую. После этого, я провалилась в тяжёлый сон, в котором появился седой старик, он как будто просматривал всю мою жизнь на экране и задавал вопросы, если чего-то не понимал. Особенно тщательно он расспрашивал о Станции. Сколько там людей и как она попала в разлом. Старик засмеялся, когда я сказала, что это подводная лодка, потерпевшая крушение в океане. Он сказал женщинам, что я не велайка и видимо скоро меня начнут искать соплеменники. Он велел приготовить куклу. Потом одна из женщин сделала мне укол, довольно болезненный и я поняла, что не сплю. Они подвели к капсуле мою точную копию и, глядя на меня, корректировали её внешность. Например, изменили цвет волос и подогнали детали снаряжения на комбинезоне. Укрепили пульт и медальон связи, они были как настоящие. Я видела, на экране летящий по разлому шаттл. Старик спросил, что за люди в шаттле. Я узнала Таяна и Артура, Капитан Кортни был мне не знаком. Потом старик сказал, что, к сожалению, он не может вернуть меня на Станцию, и вынужден пойти на хитрость, отправляя вместо меня куклу. Он не собирается из-за каких-то туземцев срывать свою миссию. Я попыталась спросить, тоже мысленно, что это за миссия, и не являются ли они подземной цивилизацией. Чем снова вызвала его смех. Но тут шаттл влетел в зал с бассейном и идоны вышли в соседнее помещение. Самое странное, что я тоже как бы вышла вместе с ними. Я была на вашей встрече с идонами, и вернулась с вами на Станцию. Моё сознание было внутри этой куклы-робота, и она пользовалась им как своим собственным. Все мои попытки сопротивляться, были тщетны. Сразу начиналась нестерпимая головная боль, а идоны вкалывали мне в вену болезненный укол, и моя воля к сопротивлению пропадала. В какой то момент, идоны ушли из помещения с капсулой и больше не вернулись, до того самого момента, когда одна из женщин выкинула меня из капсулы. Я по-прежнему неподвижно лежала внутри капсулы, но знала, что прошло несколько суток, что что-то случилось с куклой на Станции. Она перестала использовать моё сознание. Меня удивляли странные видения, как будто я принимала телепередачу. Снова и снова повторялось одно и то же — темнокожая женщина в зёлёном костюме обращалась к Камту с просьбой отозваться. Она просила его не упрямиться. Объясняла, что его уже нашли какие-то туны и через сутки они достигнут Эгана и при помощи своей спутниковой сети перекроют пути отступления. Она повторяла это снова и снова. Потом пошла другая передача. Она предназначалась для меня. Эта же женщина, называя меня — Виц, удивлённо спрашивала, как я попала на Эган к Камту. Я отвечала ей, что я не Виц и пыталась объяснить кто я и откуда. Но она видимо меня не понимала или не слышала. Она сказала, что для меня накопилось много почты, и включила видео-послания для этой самой Виц. От её отца, сестры и маленького племянника. Но мне не была понятна их речь. Ещё удивилась, что понимала ту женщину. Дальше, всё произошло на ваших глазах. Последнее, что я помню — Капитан убирает тяжёлую пластину с моей груди. Уже в лаборатории Ден Мэя, мне снились странные сны. Женщина в зелёном снова и снова выходила со мной на связь. Сначала она обращалась ко мне как к Виц, и просила образумить Камта. Потом поняла, что я не Виц и сказала, что попробует настроиться так, чтобы слышать меня. Мы долго "беседовали" с ней. То, что она мне рассказала, не укладывалось у меня в голове. Она представилась, как капитан корабля велайцев — его цель найти оставшихся в живых идонов. То, что вам рассказывал Камт отчасти, правда. Но он умолчал о том, что Идона давно погибла. Идоны не успели накопить звёздной плазмы, для освобождения планеты из пут чёрной дыры эпсилон Лиры. Последняя энергия ушла на отражение нападения тунов — это паразитирующее население седьмой планеты Тун погибшей звезды Лум. Туны воинственная раса, перелетающая из системы в систему, в поисках энергетических источников. Идоны считали, что они вообще не из нашей вселенной, очень уж они отличаются от всех рас в обозримом пространстве. Их главное оружие мощные экстрасенсорные способности, которые они используют, не вступая в контакт с разумными существами других систем. Они вычисляют слабое место той или иной расы, показываясь в самом привлекательном образе. Потом просто убивают всё живое. У них нет ничего своего. Корабли, на которых они летают, украдены у других народов, захваченные планеты они уничтожают вместе с населением. Идону и Веллу ждала та же участь. Но пока туны грабили природные ресурсы планеты Тун, Лум взорвался, а Идона была уже далеко. Выжившие туны бросились в погоню. Из-за них Идоне пришлось лавировать в межзвёздном пространстве, пока она не угодила в систему эпсилон Лира. Там то и произошло главное сражение. Отбросив тунов мощным лучом антиматерии, Идона не удержалась на орбите и ушла в чёрную дыру. Выжили только те, кто находился на космических кораблях велайцев. Но незадолго до катастрофы, идоны, отправили на поиски планет богатых звёздной плазмой, несколько экспедиций. Их то теперь и ищут велайцы по всей галактике. Идоны древнейшая раса вселенной и если дать ей бесследно исчезнуть, безвозвратно канут накопленные за миллиарды лет бесценные знания.

Я не знаю как, но капитан Ваат, так она представилась, с моей помощью осмотрела Станцию и сказала, что, скорее всего это космический корабль, а не подводная лодка. Но не смогла установить её теперешнее местоположение. Выйти за пределы Станции мешало, какое-то механическое препятствие.

— Да! Термоакустической чулок Терри Лайсона!

— Наверное, Капитан Кортни. Велайцы гораздо моложе идонов, но они уже достигли высочайшего уровня в своём развитии. И признают, что многим обязаны цивилизации идонов. Камт величайший учёный Идоны и такой же величайший чудак. Перессорившись со всеми на свете, из-за маршрута, он улетел в одиночку. Хотя теперь понятно, что он был прав. В этой части галактики находится сразу несколько систем с планетами богатыми звёздной плазмой. Земля одна из них. Велайцы нашли для идонов новый дом. В созвездии Цефея одна из звёзд имеет подходящую планету. Сами же велайцы ищут для себя планету подобную Земле. Её вода идеальна для них по составу. Но препятствие в виде назойливых тунов мешает велайцам заниматься своими делами.

Капитан Ваат очень просила меня передать, что нахождение Станции вблизи Земли очень опасно, если Станция не может уходить в гиперпространство. Туны, как саранча, появляются внезапно, сметая всё на своём пути. Их флот трудно сразу опознать, потому, что там нет двух одинаковых кораблей. И они владеют обманом зрения, придавая своему кораблю совершенно другой вид.

— Мы видели, представление с кораблём, способные ребята. И в гиперпространство Станция не может уходить. Мы можем уходить только в торсионные поля.

— Да, отец мне всё объяснил про Станцию. И про то, что мы ушли в будущее на двадцать лет вперёд. И что нам необходимо вернуться к Земле, чтобы продолжить переходы во времени. И что вы вряд ли согласитесь на новый контакт с инопланетянами. Просто я считала своим долгом всё вам рассказать. И ещё. Едва я усну, мне начинают сниться сны сопоставимые с реальностью. Я переношусь в другой мир. Становлюсь велайкой по имени Виц и существую в её жизненном пространстве. Она капитан звёздного корабля-разведчика с экипажем из восьми человек. В настоящее время они ведут поисковые работы в системе эпсилон Лиры. Проверяют данные о том, что несколько кораблей идонов сумели вырваться из пут чёрной дыры, уйдя в гиперпространство. Мне очень тяжело, Капитан, существовать в двух реальностях. И я бы хотела вас попросить отпустить меня к велайцам. Они наверняка сумеют освободить меня от раздвоения личности.

— И каким образом я могу тебя отпустить?

— Позвольте вернуться в прошлое на шаттле.

— В какое прошлое?

— В точку, где Станция уходит в пояс Койпера, а шаттл, как бы останется.

— Так. И что ты собираешь там предпринять?

— Благодаря Виц, я знаю, как послать велайский сигнал бедствия.

— Ну и задачку ты задала, Лайза. Теоретически шаттл можно поместить в торсионную установку. На Станции их десять, одним больше, одним меньше. Но сумеешь ли ты с ним справиться.

— Артур Вейс согласен лететь со мной. Он знает, как управлять шаттлом.

— Хорошо, девочка, я подумаю. Ты же знаешь, что такие вопросы с разбегу не решаются. Пусть члены Совета, посмотрят запись нашего разговора, и тогда мы решим, как быть.

— Да, Капитан.

Экран погас.

— И что думают об этом Эверт Рише и Мартин Блюм?

— Оба категорически против. Ты же знаешь, Мадук, что Эверт хоть и сын полоумного Пьеро, но отличается железным здравомыслием. Он боится, что они не смогут вернуться обратно. И предлагает Лайзе, как-то связаться с этой Виц и объяснить ситуацию. Лайза говорит, что не может, потому, что не помнит что она Лайза, если живёт жизнью Виц.

— А эта, Ваат, больше не выходила с ней на связь?

— Нет, Таян, после того, как мы ушли в пояс Койпера, не выходила.

— Я полечу с ними.

— Старпом, ты хочешь лететь с Лайзой и Вейсом в прошлое?

— Да, Капитан.

— Ну, ты даёшь! Объясни, ход своих мыслей.

— Я управлюсь с шаттлом лучше Артура. И хочу быть рядом с Лайзой. Ей и так досталось больше всех в новейшей истории Станции.

— Вернее ей одной и досталось.

— Вот именно. А кому как не Старпому возглавлять такую рискованную экспедицию.

— Экспедиция, громко сказано, вернее будет — дерзкая вылазка. Я склоняюсь к мнению отца и деда Лайзы. Нам не следует посылать шаттл в прошлое. Я однажды вернулся из такой же, без ног.

— Вот на Совете и проголосуешь, дедуля. А пока всем отдыхать. Утром будем решать не только отпускать или нет Лайзу с товарищами в прошлое, но и то, как быть дальше Станции в целом.

Вей, все Советники получили ролик с рассказом Лайзы?

— Так точно, Капитан. Кроме Рише старшего.

— Это почему? Он изолирован, но не отстранён от своих обязанностей.

— Пьер Рише всё ещё спит.

— Уже пошли четвёртые сутки…

— Капитан, у него странная реакция на успокаивающую воздушную смесь. Похоже, он впал в анабиоз, хотя я давно провентилировал его апартаменты и туда поступает нормальный воздух. Если через сутки Рише старший не проснётся, Ден Мэй, планирует поместить его в барокамеру.

— Ну вот, придётся тратить лишнюю энергию, чтобы его научное величество проснулось! И по правилам придётся учитывать его голос на Совете, как "против". А он проснётся и возопит, что был "за". Мадук, и ты всё ещё не согласен, что Пьеро заболел?

— Не согласен. По крайней мере, если и болен, то не тем, на чём ты настаиваешь, "доктор" Зануда.

— Ладно, ладно. Встретимся на Совете.

Капитан поднялся и стремительно вышел.

— Дед я тоже пойду. Решил всё-таки зайти к Рене. Сегодня её День рождения.

— Да, это было бы свинство с твоей стороны, не поздравить подругу.

В блоке семьи Каллои было многолюдно. День рождения Рены был в один день с Днём рождения отца, а у него был юбилей. По традиции Станции на юбилеи собирались не только родные юбиляра, но и коллеги по работе. Звучала музыка, помещение было украшено на венгерский манер, некоторые гости танцевали. Рены нигде не было видно. Зато у импровизированной барной стойки, Таян увидел Лекса Панкратова. Тот потягивал через соломинку, какой-то напиток, но мысли его явно были далеко. Таян стоял перед ним уже минуту, а Лекс его так и не заметил.

— Советник, Панкратов!

— Да! Ой, Таян, извини, задумался. Жду появления юбиляра, чтобы поздравить и уйти в лабораторию. Работы много. Да, что-то Миклош не торопится к гостям. Все явно уже проголодались. А вот и он!

В комнате появился юбиляр под руку с женой в окружении своих дочерей. Все они были в национальных костюмах. Зазвучала музыка, и Миклош Каллои сделал несколько танцевальных движений и остановился с поднятой рукой. Танец продолжили четверо его дочерей.

— Чардаш. Это надолго. Но ничего не поделаешь, надо подождать. Они целый месяц готовились. Я боялся, что стремительно развивавшиеся события на Станции помешают празднику. А Миклош его заслужил.

— Разве отец Рены работает с вами?

— Не совсем. Он начальник производственного цеха русской палубы. И именно ему я обязан воплощением в жизнь, разработок моей лаборатории. В последнее время он не появлялся дома. Совсем, как в славные подземные времена. Смотри-ка ты, его половина, носит венгерский костюм как родной, и он ей явно к лицу!

Таян посмотрел, на мать Рены. Родом из индийской семьи, Камала Каллои, действительно была обворожительна, в пёстром головном уборе с ленточками, широкой, короткой юбке и вышитой блузке. Она была точной копией его Рены, только с традиционной, для замужней индийской женщины, точкой на лбу. Но где же Рена? Рена танцует с сёстрами чардаш. Её, чёрные, как смоль локоны украшены яркими цветами, лицо раскраснелось, маленькие ножки отстукивают чёткий ритм танца. Но вот, раздаётся — "Хея!", танец окончен. Гости аплодируют. Хозяин дома приглашает всех к столу. Таян, останавливает, подхватив под руку, убегающую Рену.

— Поздравляю, тебя с Днём рождения, дорогая! — Он привычно зарывается лицом в её волосы, потом целует за ушком и нежно шепчет, — Ты самая красивая, моя девочка!

— Ой, ли? — Рена смеётся — Весь чардаш ты смотрел на маму.

— И, правда. Я только сегодня понял, что ты её точная копия. Надо же так уродиться! Господин Миклош никак не отметился в своей младшей дочке! Я принёс тебе подарок.

Таян достал маленькую коробочку и протянул невесте. Рена недоверчиво взяла и, зажмурив глаза, открыла её.

— Боже, Таян, какая красота.

Золотые серёжки они сделали вместе с Вейсом. Тот переплавил кучу золотоносной руды, прежде чем удалось набрать достаточно золота. Потом Таян два месяца, в свободное время, шлифовал маленькие синие лазуриты. Когда работа была закончена, Артур сказал, что не ожидал, такого результата. В золото обычно не вправляют лазурит.

Рена тут же надела их. Таян не успел, похвалить её красоту, медальон связи передал капитанский вызов.

— Прости, через полчаса начинается Совет. Меня вызывают.

Рена опустила голову.

— А я думала мы вместе повеселимся…

— Да, обидно. Я могу надолго покинуть Станцию на шаттле. Поэтому хочу проститься с тобой.

Таян подхватил Рену на руки и поцеловал долгим нежным поцелуем, на какой только был способен. Раздались аплодисменты. Это гости обратили на них внимание и поддержали нежный порыв. Таян опустил Рену, и быстро вышел.

После заседания Совета, которое закончилось на удивление быстро, он вернулся к Рене. Праздник был в самом разгаре.

Через три дня, шаттл медленно въезжал в специально сооруженный для него шатёр торсионной установки. Старпом Шехем, выруливая машину к заданной точке, блаженно улыбался, вспоминая ночь, проведённую с Реной и её слова сказанные на прощанье. И его совершенно не волновало, что рядом, в кресле пилота-исследователя сидит Лайза Блюм, девушка, так смутившая его мысли, всего несколько дней назад. Из-за неё, он чуть было не покинул ту, что любил всем сердцем.