Вот бывает так — планируешь, планируешь, а боги смотрят на тебя и потешаются. И летят твои планы в тартарары, и забываются самые мысли о них, как забывается прошлогодний снег. Ненавижу планировать! С тех пор, как в детстве поняла — планы эти рукой не потрогаешь, на вкус не запомнишь, да и сбывается запланированное крайне редко. Как бабули учили: «Проси светлых богов того, что они сами знают, для тебя лучше. И не гневи их по пустякам, не доставай своими просьбами». Может, я разгневала богов своими просьбами как можно быстрее нагнать братика и сестренку? Уносимых на могучих плечах троллей-наемников? Может зря я так истово обращалась к высшим силам, просила, умоляла. Просила: «Все сама сделаю… Все-все-все исправлю! Только дайте удали нагнать троллей этих окаянных побыстрее». И что же получилось?

Разбудили меня весьма надоедливые, надо сказать, утренние лучи. Не успела я до конца прийти в себя, понять, где нахожусь, как услышала:

— Сенечка… Сеня… Наконец-то очнулась, маленькая, — увидела склонившегося надо мной мага, поняла, что это сон, закрыла глаза и попробовала перевернуться на бок.

Все тело сковывала неприятная слабость, как после тяжелой болезни или перерасхода сил. Перерасход сил? Вспомнила, что предшествовало этому самому перерасходу. Дом главы. Он сам с увядшим, поникшим взглядом, моя ладонь в руке мага… потом… нет, не хочу вспоминать.

Открыв глаза, к удивлению своему отметила, что маг все еще здесь, все также настороженно смотрит на меня, и взгляд его такой теплый, и вместе с тем нежный, и немного виноватый. Маг вглядывается в мое лицо как будто с надеждой.

— Пить, — не представляла даже, что у меня настолько хрипло-писклявый, настолько отвратительный голос. В тот же момент сударь Лиодор со сноровкой самой настоящей сестры милосердия поднял мне подушку и поднес к губам стакан воды. Учитывая, что меня бросило в жар от его близости, я начинаю приходить в себя. Неловко было пить вот так, из его рук, но в горле так пересохло, что мне было не до стыда. Утолив первую жажду, спросила:

— Где мы? Сколько я спала?

— Где и были, сударыня, — несколько отстраненно заметил маг, так, значит, то, что мне показалось сначала… правда, показалось. Оборотень как всегда неизменно вежлив, — В доме главы Штольграда. А спали вы — двое суток.

Неужели. Вместо того чтобы догонять троллей, похитивших моих мелких, я нежусь тут на пуховых перинах.

— Как он? — не смогла не спросить я, это было даже важнее, чем уточнить, сколько я спала.

— С достопочтенным Хориусом все в порядке, — Хориус… Прекрасное имя, в честь Хорса, светлого бога солнца, мне все больше нравится этот мужик! — Он пришел в себя сразу же, как только вы изволили потерять сознание, сударыня, — «изволила потерять сознание», значит. Интересный оборот, надо запомнить.

— А когда узнал, кто мы такие, не позволил покинуть свой дом, пока вам не станет лучше. И даже собирался послать за какой-нибудь дочерью Дома Травниц или Берегинь, но я уверил его, что и сам справлюсь с вашим недомоганием.

— Сударь, — грозно процедила я, — Значит, вам мало было воспользоваться моим телом в то время, когда я отключилась, так вы еще и посмели бессовестно лапать меня все это время! В чужом доме!

— То есть в своем доме было бы можно? — обольстительно улыбнулся брюнет. Вот зараза. Видимо, ко мне и в самом деле вернулись силы, потому что я от всей души закатила ему звонкую пощечину.

— Сударь? Сударыня! — в дверях покоев стоял и недоуменно открывал и закрывал рот сам глава Штольграда.

— Здравствуйте, сударь Хориус! — с радушием поприветствовала я нашего хозяина, — Мы тут немного повздорили с братом, — я сделала такой нажим на последнее слово, и так гневно сверкнула глазами в сторону «братца», что брюнестистая зараза и не подумала мне перечить. Он выпрямился, держась за ушибленную щеку — жалко, почтенный Хориус так не вовремя появился, я бы ему, подлецу, еще добавила — и учтиво поклонился. Надо же, какие мы манерные!

— Конечно-конечно, сударыня, — поспешил заверить меня глава, и в этом его «конечно-конечно» — убей меня светлые боги! — отчетливо слышалось: «Как вам будет угодно, сударыня, с братом, так с братом».

— Как вы себя чувствуете, сударыня? Сударь Лиодор мне все рассказал — о том, как вы все свои силы потратили на то, чтобы вернуть меня к жизни, пожертвовав драгоценным временем, которое намерены были потратить на поиск брата и сестры.

Вот тролль меня побери! Никогда еще меня так быстро не ловили и не уличали во вранье! Впрочем, раньше я и не врала никогда. Ну, так нагло. Глядя человеку в глаза. Знакомство с наследным герцогом отвратительно на меня влияет. Как же стыдно, ей-богу!

— Мог бы и предупредить! — злобно прошипела я магу, стараясь при этом любезно улыбаться хозяину. Что удивительно — и тот, и другой, старательно сдерживали смех, что бесило.

— Не успел я, сударыня, — давясь смехом, сообщил мне маг. Вот, как говорит наш коловертыш, туес! И чувство юмора такое же — туесовое!

— Сударыня, — любезно обратился ко мне почтенный Хориус, — Поверьте, после всего, что вы для меня сделали, считайте меня своим должником навеки. И я никогда и никому не выдам вашу тайну!

Глава при этом обе ладони прижал к груди, и смотрел на меня так искренне, что мне стало очень, очень, и очень стыдно. Просто мерзко от самой себя. «После всего, что вы для меня сделали»! Знал бы он, что я для него сделала! Приняла ребетенка-тролля от любимой женки и скрыла это ото всех, проводив тролленка с родным папашей. В общем, потупила я глаза, и краской стыда и раскаянья залилась по самые уши.

— Сударыня, — мягко продолжал глава, — Если вы испытываете стеснение от того, что помогли тогда моей Малене с родами… Ну, когда она тролленка рожала…

Зыркаю глазами в сторону мага. Вот, паразит! Ну, хуже бабы ведь, ей богу! Или это легендарная мужская солидарность? Гневно так на него таращусь, а он стоит с совершенно невозмутимым видом и руками разводит — мол, а что вы от меня хотите, сударыня? Я там тоже был и слова молчать никому не давал.

— Сударь, — как же стыдно смотреть главе в глаза.

— Сударыня, — перебил меня этот крупный, добрый, похожий на медведя человек. Не стесняясь, он уселся на край моей кровати и взял меня за руку. И не было в этом жесте ничего предосудительного. Так подсаживается к дочери отец, чтоб пожелать спокойной ночи или спросить, как у нее прошел день. Или узнать планы на завтра. В общем, было в жесте этого большого мужчины, когда он взял мою, все еще слабую руку в свои огромные ладони, столько нежности и тепла, что я как будто почувствовала себя опять маленькой непоседливой девочкой. Девочкой, которую вот так же брал за руку папенька, когда хотел, чтобы она его услышала. Мне наверно повезло — мой отец ни разу не повысил на меня голос. А на последствия так скажем, неправомерных «воспитательных» действий я насмотрелась в селянских избах… Только став взрослой, по достоинству оценила мудрость и справедливость собственных родителей. Впрочем, не зря маги — это элита.

Глава, тем временем, продолжал:

— Сударыня, — повторил он, с отцовской теплотой глядя на меня, — Я и вправду вам благодарен за то, что спасли тогда жизнь моей Малене. И тому, ну, ребенку, — он хмуро потупил глаза, только на один миг, — Я рад, что вы не позволили совершиться непоправимому.

Мужчина задумался, а я молчала, потрясенная.

— Малена подарила мне маленького Игрека, — наконец сказал он, — И вы сохранили для ребенка и отца, и мать, — Хориус вздохнул. Внезапно создалось впечатление, что в его душе что-то оборвалось.

— Я знаю, что она никогда не вернется, — глухо сказал он, и, отвернувшись, спрятал лицо в своих огромных ладонях.

И в следующий миг мне плевать было, что я тут лежу в одной рубашке, а этот Хориус мужчина, причем едва знакомый, и даже не родственник, плевать. Йагиня не может пройти мимо страждущего — а этот мужчина был уже здоров, здоров, как бык, но душу его ела такая тоска, что смотреть было страшно. Я вскочила, и обняла его за шею, положив на плечо голову, и просто молчала. Изо всех сил стараясь подлатать ту часть ауры мужика, которая была разодрана в клочья вероломным поступком Малены. Правда, сил у меня не было совершенно, и на мой взгляд, выходило куда как плохо. Однако через хвилину мощная ладонь накрыла мои руки, и Хориус поднял совершенно спокойное лицо, ясное и умиротворенное.

— Спасибо тебе, дочка, — улыбнулся он мне, и от этой простой человеческой улыбки на душе вдруг стало так тепло, так хорошо. А Хориус усмехнулся и добавил, — Разнылся я, как баба. Значит так, братец с сестрицей, — на этих словах я покраснела, поганец-маг сделал очень заинтересованный вид, а мужик заулыбался еще шире, — Сегодня еще отлеживаешься, сил набираешься, но ужинать чтоб спустилась! — я кивнула, — А завтра с утра выезжаете. Экипаж я вам дам, да кучера своего с вами отправлю, да лошадей добрых.

Увидев всю гамму чувств, написанную на моем лице, глава заявил:

— Без разговоров! — и тут стало понятно, почему именно этот человек стал главой города, налицо была и воинская выправка, и ясный, мудрый взгляд, и привычка к тому, что его приказы всегда и всеми беспрекословно исполняются, — Я с тобой еще за лечение не рассчитался, так что помимо экипажа и лошадей, за мной еще должок! Завтра, перед отъездом, получишь. Не рассуждать! — опять отчеканил он, когда увидел, что я опять собралась что-то сказать.

— Почтенный Хориус, — прошелестела я, — Но ведь не можем мы задерживаться! Итак два дня уже потеряли!

— Я вам провожатую дам к графу де Менферскому, — прогудел глава, — Родственники мы, дальние, правда. Проедете по его земле. Пропустит. Скоротаете путь до границы. А сейчас, — сударь Хориус встал и почему-то лихо отдал мне честь, подмигнув, — Прошу меня извинить!

Едва за главой закрылась дверь, я прошипела в сторону мага:

— Вам тоже следует выйти, сударь.

— Как скажете, сударыня, тем более что я имел возможность лично убедиться: вам действительно намного лучше.

— Нарываетесь, сударь, — я начала искать предмет потяжелее, чтобы запустить им в голову этого мерзавца, но как назло, ничего тяжелее подушки, не находилось. Ей и запустила в оборотня. Его реакция, однако, оказалась совсем не такой, как я ожидала. С невозмутимым видом бросив мою подушку обратно на кровать, маг сел прямо на край, вот нахал, видно решил, что раз главе позволила, то и ему можно! Но не успела я как следует возмутиться по этому поводу, быстро, не заметила как, взял меня за руки и завел их за спину. Я оказалась в весьма неловком положении — в весьма опасной близости от этого голубоглазого оборотня, еще и прижатой к его мускулистой груди. Пока я отчаянно краснела и возмущенно хлопала ресницами, маг сказал:

— Это для моей безопасности, сударыня. Очень уж вы быстры и тяжелы на руку.

— Вы еще не знаете, насколько, — начала я двигать пальцами, чтобы сотворить какой-нибудь пакостный заговор, как мои попытки были опять-таки блокированы.

— Я готов узнать, Хессения, — сообщил этот наглец, — Если и после свадьбы ты останешься такой же гордой и неприступной. Когда я буду в походе, например.

— Не слишком ли вы много себе навоображали, сударь?! — прошипела я, — Если вы посмели воспользоваться моей слабостью, это еще не значит, что я собираюсь выйти за вас замуж. И если это было предложение, то считайте, что вам отказали — раз и навсегда!!

— Да не лишал вас никто невинности, сударыня! Я вообще заговорил с вами о будущем не поэтому! Просто планами поделился.

— Так идите и поделитесь вашими планами, — и дальше я не договорила, возможно и к лучшему, потому что хотела употребить такое выражение… такое… Как-то Митридот его сказал, когда себе топор на ногу уронил. Подпрыгивал на одной ноге и повторял. Я запомнила, я же способная.

Но оборотню я ничего не успела сказать по другой причине, не из стеснения: просто этот нахал взял и накрыл мои губы своими. Твердо, властно, и вместе с тем бесконечно нежно… Голова закружилась, внутри опять тысяча магических светлячков замерцала и замахала крылышками, разбрасывая звездную пыльцу, состояние называется «гормоны — на изготовку!» Я не хотела отвечать на этот его поцелуй, но ответила. Потому что противиться твердому натиску этой безграничной нежности не смогла. Правда, как только он отпустил мои руки, тут же схлопотал очередную пощечину, ибо нечего.

Вскочив с моей постели — и хвала светлым богам, а то засиделся — маг почему-то засмеялся. Я тоже улыбнулась, но тут же на себя напустила серьезный вид.

— Сударыня, — опять начал он, — Но вы согласны, что рассказать все главе про его жену было не такой и плохой идеей?

Я нехотя кивнула. Действительно, куда как лучше, что мужик узнал, что женка давно ему не верна, что давно его не любит, чем думать, что та убежала, поддавшись хвилинному порыву и ждать, что она вернется. Хотя, не смотря на все горе главы, написанное у него на лице, я почему-то понимала: вернется — не простит. Этот — не простит. Эх, бедная Малена. Ну, ты и дура.

— А где коловертыш? — спросила я мага, застав того уже на пороге, — Не иначе, как вы его тут без меня голодом заморили. Он итак на нас злится, надо бы к нему поласковее.

— Вспомнила! — неожиданно раздалось из-под кровати, из-за чего я подпрыгнула, — Какая честь! Неужели хоть кто-то!

— Да как это хоть кто-то, наглец! — опешил маг, — Я его тут кормил на убой. Не знаю, что обо мне слуги подумали, видно, что стены этого гостеприимного дома не видывали еще такого прожорливого мага!

— Что подумали — что подумали, о тебе и думать не надо — вон, все на лице написано! — заявил маленький наглец, выбираясь из-под кровати.

— Тихо! — перекричала их обоих я. Как ни странно, но подействовало. Замолчали оба.

— Вы, сударь, шли бы по своим делам, — сказала я магу, — а ты залезай сюда, знакомиться будем!

— Сударыня! Через три часа ужин! Прошу не опаздывать. Я отправлю к вам служанку с прохладительным и легкими закусками, чтобы подкрепить силы, а потом собирайтесь, — и маг покинул нас с коловертышем.

— Ишь ты, знакомиться! Надо же, до этого моим именем не интересовалась, а тут решила знакомиться.

Коловертыш продолжал бурчать, но уже без прежней злобы.

— Как хочешь, — легко согласилась я, — Не скажешь свое имя, сама что-нибудь придумаю. Извини, но называть тебя просто коловертышем — как-то непочтительно, — бесенок просиял, — И просто неудобно, — коварно добавила я.

* * *

Для приготовления ужина кухарь главы расстарался на славу, видимо почтенный Хориус наказал непременно угодить гостям. Маг, по всему было видно, чувствовал себя на седьмом небе — еще бы, несколько видов мясных блюд — от дикой утки и мясной кулебяки до вожделенной баранины и фаршированного осетра. Волк — и есть волк, что уж говорить. Приятным сюрпризом стало то, что кухарь старался угодить и моему вкусу — овощная запеканка под сметанным соусом, картофельные кнедлики с грибами, несколько салатов из свежих овощей были выше всяких похвал. А когда на сладкое вынесли творожный, в орехах торт, с клубничным кремом, я не удержалась, и захлопала в ладоши, как маленькая, впрочем, тут же устыдилась своего порыва под пристальным и очень нежным взглядом оборотня.

Перевела взгляд на нашего гостеприимного хозяина и продолжила светскую беседу — о последних новостях Штольграда и вестях из Столицы. А еще я была просто ужас какая нарядная в своем новом, прямо как у городских утонченных барышень, платье цвета весенней листвы. Служанка, кстати, та самая, которая сопровождала меня в этот дом в одну памятную ночь, показала мне несколько коробок, с, как оказалось, принадлежавшими мне платьями и дорожными костюмами, шляпками и обувью. Три платья — одно темно-синее, дорожное, и шляпка в тон, еще одно вот это, зеленое и одно домашнее, очень легкое, холодного малинового цвета, видимо предназначенное для того, чтобы переодеваться в него в номере гостиницы или постоялого двора. Ко всему этому прилагались ночные рубашки, и, извиняюсь за столь интимную подробность, исподнее, но какое! Открыв розовую коробку и подняв на двух пальцах кружевное безобразие, я покраснела до корней волос — совсем они в городах своих, стыд потеряли! Нет, ну кому приятно, ежели его женка оденет такое! Ведь ничего ровным счетом, не прикрывает, подчеркивает даже, да еще и прозрачное!

Правда, служанка заверила меня, что все это сейчас очень модно и к тому же удобно, а на вопрос откуда это — ответила, что пока я спала, вызывали лучшую портниху в Штольграде, которая, сняв с меня мерки, в авральном порядке взялась за заказ господина мага. Нет, сам сударь маг ни на снятии мерок, ни во время переодевания меня в ночную рубашку не присутствовал, хотя и настаивал. Так я и знала, вот наглец.

Но, — тут бывшая горничная женки главы мне подмигнула, — был выставлен вон, окончательно и бесповоротно, что меня удовлетворило совершенно. Надо узнать, сколько я ему должна за эти наряды и вернуть. Не хватало еще подарки от этого нахала принимать. Деньги у меня с собой были, а оказалось, что еще и вылечив главу, заработала. Так что нечего.

В общем, ужин удался на славу. И даже недавняя потеря главы его не испортила. Просто этот сильный, достойный человек взял себя в руки, и одним махом отрезал прошлое. И только нет-нет да и появляющаяся в глазах тоска говорила о том, как трудно было это сделать. После ужина мы долго возились с маленьким Игреком — к слову, очаровательным малышом, очень напомнившим мне Никодемку. Надо отдать должное магу — он проявил себя как великолепная нянька: возил постоянно падающего с него малыша на спине, бегая на четвереньках, как маленький пони, учил того испускать боевой клич оборотней, ходил им — то есть малышом по потолку, держа его вверх тормашками и перебирая детскими ножками, и даже собирался, похоже, научить летать, так яро подбрасывая в воздух, что мое сердце каждый раз екало в груди, но малыш был абсолютно счастлив и заливисто хохотал. Смеялся, глядя на все это непотребство и папаша дитятки, очень соскучившийся по сыну. В конце концов пришла нянька малыша и отобрала у оборотня Игрека, отчитав того за буйные игры перед сном. Однако сударь Лиодор так просто не сдался — пока мы с хозяином пили чай, он ушел в детские покои вместе с няней, помог выкупать малыша, а потом рассказывал ему сказку про старинную войну кланов оборотней, пока тот не уснул.

Я уговорила коловертыша, которого оказывается, звали Данилкой, показаться нашему хозяину, и тот, конечно же за щедрое угощение, согласился. Глава только диву давался, с интересом рассматривая заячьи уши и кошачью мордочку бесенка, а еще он от замешательства, видимо, стал говорить нечисти «вы», что несомненно, пришлось Даньке по вкусу и он устроил настоящее цирковое представление, с хождением колесом, кружением волчком, прыжками — переворотами в воздухе, сальто из положения лежа и прочим. Сдается мне, наш маленький провожатый начинает иначе смотреть на свою миссию, и на нас тоже. Это и к лучшему, все равно же вместе путешествовать.