С утра, как только солнце стало пригревать, Циклоп, надев акваланг, нырнул в пучину озерных вод. Махая ластами, он опустился до самого дна. Его глазам предстала интересная картина. В том месте, где в дыру от зенитного снаряда он просовывал колбасу из взрывчатки, зияла дыра длинной около полутора метров и шириной не более шестидесяти сантиметров. Проникнуть внутрь без баллонов было можно, но этого было мало, чтобы спокойно работать под водой. Валентин посветил фонарем в черное жерло и увидел там то ли ящики, то ли коробки. За семьдесят лет все превратилось в кучу какого-то мусора неопределенной формы и массы. Через дыру было видно, что вблизи кабины пилотов тоже лежат какие-то предметы нагроможденные друг на друга. По всей вероятности груз укрепленный веревками со временем развалился, а донный ил сделал свое дело, проникнув во все щели самолета. От времени древесина ящиков разбухла и поросла зеленой озерной тиной. Самолета до половины, был заполнен настоящей грязью. Валентин снял баллоны и протиснулся в дыру. Он светил фонарем, чрево рукотворного монстра и опустил руку, стараясь на ощупь ухватить, то, что там вывалилось из ящиков и коробок. Сквозь грязь он ощутил то, ради чего он задумывал это приключение. Глотнув воздух, он снял с пояса большой мешок и стал складывать в него вывалившиеся из растворенных водой картонных коробок нацистские побрякушки. Через несколько секунд мыть становилась настолько непроницаемой для света, что даже луч фонаря не справлялся с пеленой грязи висящей перед маской. Кое-как на ощупь он все же напихал в мешок желанной добычи. Наощупь найдя дыру, Санников вылез наружу и вытянул за собой баллоны и мешок с наградами. В эти минуты, Циклоп понял, что путь к богатству, лежит через огромный труд. Каждое движение сопровождалось таким выбросом ила, что приходилось долго ждать, пока тот не ляжет на дно. В эти минуты Санников понял, что одному справится с этим объемом работ ему просто не по силам. Груза было так много, что достать все это содержимое было не возможно. Комплекта воздушных баллонов на такой глубине хватало лишь на сорок минут. Оседающая тина и ил, вот что тормозило извлечение этих сокровищ и мешало полноценно видеть. Поднявшись на лодку, Циклоп втянул за собой мешок с крестами и медалями. Некоторое время, он смотрел в пучину и думал каким образом решить проблему ила. Теперь необходимо было пробить еще большую дыру в районе кабины, где было сосредоточено большее количество груза. Сердце билось от прилива адреналина. Валентин подплыл к берегу и пришвартовал лодку.

В это самое время к месту, где в Валентин и Сонька оборудовали лагерь, подъехал местный участковый. Из УАЗа не торопясь вышел старший лейтенант. Следом за ним появился странный дед в валенках с галошами.

— Старший лейтенант Любимцев местный участковый! — представился старший лейтенант, отдав под козырек честь!

— Иван Ксензов, предприниматель с женой Натальей, — сказал Валентин спокойно и уверенно.

— А можно мне взглянуть на документы, — сказал участковый. — Дед жалуется, что вчера вечером кто-то на озере глушил рыбу.

— Документы, без проблем! — Ответил Валентин. Он подошел к своему УАЗу и, достав из бардачка машины барсетку, достал оттуда портмоне. Он подал документы старлею и подморгнул Соньке.

— Все в порядке господин Ксензов! Я вижу вы, далековато забрались к нам. Вам нравится наше озеро? — спросил участковый надеясь на положительный ответ.

— Дерьмо! Ваше озеро участковый, может понравиться только вам. Мы с женой вообще-то ехали в Одессу. Мы каждое лето туда ездим. Но в этом году из-за этих бандерлогов, которые довели Украину до цугундера, пришлось тормозиться здесь.

— Понятно, — ответил старлей отдавая документы назад. — Рыбу из подводного ружья бьёте!?

— Так надежней, — ответил Валентин. — Несколько дней здесь потом поедем в сторону Питера на Балтику. Там пока еще вода прохладная и прогреется только к июлю.

— Машина ваша, — спросил участковый!

— Нет, моего друга. Я взял по доверенности на лето пока тот в Канаду укатил лосося ловить. Все же колеса под задницей, это сподручней чем на паровозе…

— Я Хотел вас спросить! Вы вчера вечером взрывы на озере слышали, может, видели, кто рыбу глушит?

Валентин мгновенно сориентировался и, сделав удивленное лицо, сразу ответил:

— Мы вчера с женой уже спать легли, как вдруг странная волна прошла по земле. Я было подумал, что это гром какой-то. Взрыва не было, а вот, что — то гулкое такое было! Потом я слышал, что по дороге поехала машина. Судя по звуку, похоже было на «Ниву».

— Я те Витали, говорил. Это великолукские тут проказничают. — Сказал дед участковому. — А эти видать люди культурные и рыбу бомбить им нужды нет. Они для себя рыбачат, а не на продажу.

— Поехали Пинкертон Алексеевский, сказал участковый и пошел к своей машине. Счастливо вам отдыхать! Дед посеменил вслед за старшим лейтенантом, махая тростью, как лыжной палкой. Машина тронулась, и покатилась вдоль берега.

Сонька с ужасом смотрела на происходящие. По единственному глазу Валентина, она поняла, что он настроен решительно. Но его выдержка и хладнокровие были на высоте, и поэтому беда прошла мимо.

— Я думала, что ты их порешишь! — Сказала она, подойдя к «Циклопу».

— Пускай себе браконьеров ищут, мы им абсолютно не нужны.

— А ты думаешь, участковый ничего не заподозрил!? — Спросила Сонька.

— Вряд ли, у него своих заморочек хватает. Пошли рыбу готовить, сегодня еще рвать придется. На вот посмотри. — Валентин достал из кармана десяток немецких крестов, которые блеснули на солнце отраженным светом. — Там этого добра навалом, полный самолет. Вот только илом все заплыло. Чуть тронешь и не хрена не видно. Я хочу там сделать дыру метра два длинной, чтобы хоть свет солнечный туда попадал. Там работы месяца на два, это точно. Сейчас возьмем сколько можно. Потом продадим и еще приедем. Среди этого дерьма, где-то есть золотые рыцарские кресты и монеты нацистов с портретом фюрера. Вот их и надо найти. Мне сердце подсказывает, что там есть — есть золото.

— А может Валек, их там нет вообще. — Сказала Сонька, сомневаясь.

— Да нет же, есть! Это все награды целой армии, а в армии людей почти миллион. Вот и думай Соня, сколько там может быть золотых наград!

— Я баба, и ни хрена в этом не понимаю. Я тебе жрать готовлю, а ты делай, как знаешь. Лишь бы только не впустую вся эта наша работа. Деньжат небось от Мейера не много осталось, нам на домик в Барселоне не хватит.

— Да не скули ты! Достану я это золотишко. Не зря этот сраный Мееер, столько народа, за него положил. Не гнушался чужими жизнями банкир гребаный! Значит точно знал, что оно есть.

Сонька взяла улов и молча стала чистить рыбу. Валентин закурив, постоял на высоком берегу, всматриваясь в темную воду. Докурив, он бросил окурок и направился в сторону хутора.

— Я пойду, взгляну, уехал ли этот мент, — сказал он и берегом пошел в сторону дедовой хаты. Хата стояла в километре от их бивака на берегу озера. Циклоп, вроде как, прогуливаясь в поисках рыбных мест, подошел к ней почти вплотную. Из кустов он увидел, как дед сидит на лавочке, опершись на палку, и курит самокрутку.

— Ну, че дед, поймали браконьеров!? — Спросил Циклоп, присаживаясь рядом.

— А где их поймаешь! Они бабахнули окаянные, сели в свои машины и укатили на базар.

Вечером опять прикатят и снова бабахать будут. Как люди ушли с деревни так не озеро, а настоящий полигон сделали, никого твари не бояться. Всю рыбу сялитрой да током побили — гады!

— Да дед, времена сейчас пошли трудные, каждый норовит за чужой счет себе капитал нажить. Ты давно на этом хуторе живешь! — спросил Валентин интересуясь.

А почитай, как в сорок пятом с войны пришел, так тут с бабой и живу. Детей двоих наплодил, а они нам внуков. Живем как люди. Мне Родина машину дала только я на ней всего года два ездил. А потом, что-то в ней испортилось, и кинул железку эту, вон в огороде стоит. Баба хочет там курятник сделать. А я мечтаю помереть, и чтобы меня в ней похоронили. Хочу к райским вратам на машине подъехать, чтобы архангелы меня встречали такого красивого. Я ордены все надену, костюм и ботинки новые. Когда хоронить будут, не надо гроб нести, так на скатах допихають до ямы, да и бросят.

— Рано ты дед собрался на тот свет! Живи еще да радуйся.

— А на хрена мне эта такая жизнь!? Лодку мне два года назад селитрой взорвали. Ты говорят дед, жало свое пилишь в наши дела. Поэтому твой крейсер «Варяг» пускаем ко дну. Я ходил к участковому, но только где искать этих гавнюков.

— Ты бы дед, какой карабин с войны приберег, да шарахнул бы по браконьерам. Тут видно бои были хорошие. Кругом добра такого навалом.

— Я сынок, после войны как эту хату построил, так нас военком обязывал по лесам ходить да трофеи собирать, а потом мы их на подводы клали и топили в этом озере в полыньях. Тут глубоко до двадцати метров местами. Жуть сколько война оружия оставила. Моя баба говорила, там возле острова, вроде, как в войну самолет упал. Только там глубоко, кто нырял не нашли ничего. Ты тоже плаваешь с ластами, так посмотри, может найдешь.

— Спасибо дед, я пойду, пусть этот аэроплан другие ищут. Он, наверное, уже весь заржавел и развалился на части? — Сказал Валентин и пошел.

Шел Валентин, переваривая разговор с дедом. Судя по его информированности, дед точно знал, где лежит самолет, но никому не говорил. Сегодня Санников хотел еще раз рвануть самолет. Тротила должно было хватить, чтобы сделать дыру шире и длиннее.

Подойдя к Соньке, Валентин почувствовал, что Сонька жарит рыбу. Приятный запах, подхваченный теплым ветерком, будоражил нюх и вызывал обильное слюноотделение.

— Ну и что, поймали браконьеров? — Спросила Сонька улыбаясь.

— Ага, поймали! Рыбнадзор их уже лет тридцать ловит на этой луже, все никак не переловит. Участковый местный, сам первый браконьер. Сегодня вечером рванем. У меня кусок шнура остался короткий, придется снова поджигать под водой. Самое главное в нашем деле успеть вынырнуть, чтобы не оглохнуть от взрыва.

— Ладно «Ихтиандр», кушай давай, а то, наверное, проголодался!? — сказала Сонька подавая картошку и жаренную рыбу своему герою. Валентин налил сто грамм водки и выпил, заставляя желудок включится. Покушав Санников и открыв банку пива налил в стакан. Закурив, он растянулся в шезлонге, наслаждаясь приятной послеобеденной истомой.

— Спасибо! Из тебя Сонька, должна получиться хорошая жена, — сказал он наблюдая, как она ловко управляется с посудой.

— Помочь не хочешь?

— Давай поменяемся. Тогда ты, пойдешь готовить заряды, — сказал Валентин, откапывая из-под куста остатки тротила. — Я тебе сейчас воды нагрею. У меня кипяток будет.

Валентин раздробил остатки взрывчатки и сложил все в кастрюлю, поставив ее на водяную баню. Пока тол плавился, он заготовил трубки, скрутив журнальные листы. После чего как в прошлый раз закопал их в песок. Температура плавления тротила была небольшая. Уже через минут двадцать он расплавился полностью и Валентин залил его в бумажные трубки, придавая ему форму продолговатых «колбасок». Повторив, как и в прошлый раз, процедуру изготовления зарядов, Санников спрятал взрывчатку в песок и, достав из машины банку пива, жадно стал насыщать свою утробу приятной горьковатой жидкостью.

— Черт бы побрал, какая жарища, — сказал он глотая пиво.

— А ты окунись, посвежеет, — ответила Сонька.

— Погоди, часиков в десять вечера окунусь.

Собрав несколько пластиковых бутылок, Валентин достал «колбасу» и прикрутил к ней поплавки для придания плавучести. Достав патрон от «Глока», Валентин, как в прошлый раз разобрал его и изготовил огнепроводную трубку. Через пятнадцать минут все было готово к подрыву. Удовлетворенный своим трудом Санников уселся в шезлонг возле костра, и налив в стакан пиво, погрузился в нирвану, мечтая о богатом куше. Вечером предстояло вновь вступить в схватку с алюминиевым «монстром». Предстояло разорвать корпус Юнкерса таким образом, чтобы окончательно получить доступ к грузу и в полной мере насладится находкой.

Отправив Соньку по берегу на другую сторону озера, он приказал ей по сигналу развести костер. Берег с его песчаным пляжем прекрасно просматривался из дома деда. Солнце спряталось за горизонт, и Валентин услышал шипение радиостанции:

— Я на месте, — сказала Сонька, добравшись до обозначенного Валентином точке.

— Минут через двадцать можешь поджигать, — сказал ей Санников, и спустился с высокого берега к озеру. Он сложил в лодку свои вещи и отчалил от берега, тихо работая веслом. Над водой стояла звенящая от комаров тишина. Казалось, что даже его полет был слышен за десятки метров. Водоросли шуршали по днищу лодки, пока он не выбрался до парящей легкой дымкой водной глади.

— Я на месте можешь поджигать, — сказал он в рацию, и скинул за борт якорь.

Сонька разожгла таблетку сухого горючего и веточкой подсунула ее под самую кучу валежника, который она собрала.

— Что мне делать, я уже подожгла, — спросила она Валентина.

— Давай возвращайся «домой», — сказал Валентин, — я скоро буду.

Сонька, сделав дело, побрела по дороге вдоль озера, отмахиваясь веником от назойливых насекомых. Через пять минут окончательно потемнело. Огонь от костра ярким пятном нарисовалось на другой стороне озера, словно маяк, привлекая на себя внимание посторонних глаз.

Багровый закат слегка растворялся в темной, почти черной воде Алексеевского озера. Санников, почти на ощупь надел акваланг, и словно вор бесшумно опустился в воду. Освещая себе путь подводным фонариком, он проник в дыру, волоча за собой длинную колбасу взрывчатки. Войдя вовнутрь, он добрался до пилотской кабины и вдоль выступающего шпангоута пристроил заряд. «Колбаса» прилипла под потолком, поднимаемая плавучестью пластиковых бутылок. Достав из-за пояса «Глок», Валентин нажал на спуск. Из ствола вновь вырвались пузырьки газов и шнур загорелся, неся, огонек в строну смертоносной начинки. Валентин оттолкнулся и махая ногами зашевелил ластами. Он знал, что через полторы минуты грянет взрыв. Когда он старался пролезть в дыру, Санников почувствовал, что зацепился за края рваного металла алюминиевой обшивки, шнуром, который был подвязан к баллонам. Мгновенно доза адреналина с силой взрыва вырвалась из надпочечников, перемешиваясь с кровью. Сердце забилось в бешеном ритме. Тут Циклопа охватила паника и дикий ужас. В голове в обратном порядке включился таймер, отсчитывая секунды его жизни. Через сорок секунд, и взрыв разорвет барабанные перепонки, а гидроудар сделает из Валентина отбивную. На какой-то миг он перестал паниковать и взял себя в руки, стараясь успокоить бешеный сердечный ритм.

— «Тридцать пять, тридцать четыре, тридцать три», — считал мозг. Рука автоматически потянулась к рукоятке ножа, который был, пристегнут к ноге. Достав нож аквалангиста, Валентин окончательно привел нервы в состояние покоя и просунув его под ремень, разрезал. В тот самый миг он почувствовал, что баллоны, освободившись от фиксации, стали спадать с плеч во внутрь Юнкерса.

— «Двадцать пять, двадцать четыре» — считал Валентин, освобождаясь от посторонних предметов, которые могли помешать всплыть. — «Двадцать два, двадцать один, двадцать». Сделав глубокий вдох, он выплюнул загубник и, оттолкнувшись от фюзеляжа, выпрямился, словно пружина и понесся туда, где был воздух, где была жизнь и где его ждала Сонька. Махая ластами, он быстро поплыл наверх, стараясь выскочить из-под воды еще до взрыва. Воздух в легких почти кончился. Циклоп увидел, разноцветные круги и пузыри, которые появились перед глазами. Это был кислородное голодание мозга. Еще мгновение и…

— «Три, два», — считал мозг, — «один»!

Где-то под ногами разорвав корпус самолета, грянул взрыв. На последней секунде голова покинула водную среду и показалась на поверхности. Сделав глубокий вдох, Валентин всем телом ощутил, как его сдавила какая-то страшная сила. Огромный огненный пузырь, оторвался от дна и набирая скорость, вытолкнул его из воды вместе с водой. Валентин в самый последний миг судорожно схватился за шнур, идущий по надувному борту лодки. Взметнувшийся к небу фонтан, оторвал его от воды и приподнял над озером на пару метров. Фонтан спал. Схватив весла, Валентин ориентируясь по свету костра, погреб к берегу, словно ошпаренный. Выскочив в темноте на прибрежный песок, он почти столкнулся с Сонькой, которая спускалась испуганная шумом. Услышав взрыв, она помчалась туда, боясь, что никогда больше не увидит Валентина в живых.

— Ты жив! Жив! Жив! — запричитала она, обнимая своего возлюбленного. — Я ведь думала, что тебя уже нет! Ты что совсем охренел!?

— Успокойся дурочка я живой! Что со мной случится!? Подумаешь, что-то взорвалось. Пошли, выпьем водки, поужинаем и ляжем спать, будто ничего не было! Знаешь, я сегодня родился второй раз! Там, так шарахнуло, что я думал, мне кирдык будет!

Сонька заплакала и, обняв Валентина, завыла, словно белуга. Она представила смерть Валентина. Ей почудилось, что она видит его окровавленное тело, которое плавает посреди озера, словно разорванный кусок мяса, а рыбы и раки рвут его на части, лакомясь человечиной.

Достав коньяк, Валентин налил Соньке и себе по половине пластикового стакана. Он решил расслабиться после такого стресса, чтобы унять ту нервную дрожь, которая трясла его колени. Не смотря на то, что прошло уже больше десяти минуту, ноги были, словно чужие. Дрожь в коленях не отпускала его. Выпив коньяк, Санников закурил и присел в шезлонг возле костра.

— Знаешь Сонь, я сегодня понял, что умереть легко и совсем не страшно. Если бы мне не хватило всего лишь секунды, то сейчас я плавал бы посередине этого озера с кровоизлиянием в мозг.

Сонька подошла сзади, обняла Валентина, и прижав его к своей груди, тихо сказала ему на ухо:

— Я тебя люблю! Не бросай меня, пожалуйста…

Слеза появилась на глазах Санникова, и он дрожащим голосом сказал:

— Ты нужна мне! А без тебя я не хочу жить. Я не хочу существовать на этой земле без тебя. Без твоих губ. Без твоих рук и твоей любви.

Как Сонька говорила, утро вечера было мудреней. Проснувшись с первыми лучами солнца первым делом Валентин, спустился к озеру. Он увидел и понял, что плавающее на поверхности серебро оглушённой рыбы, может свести их усилия в конспирации к полному провалу. Рыба была всюду. Валентин запрыгнул в лодку, и, взяв подсак, стал собирать уже дохлых окуней, лещей и красноперку, которую прибило волной к полосе камыша, отделяющего берег от водной глади. Собрав большую часть рыбы, он вытащил лодку на берег и перевернув, высыпал улов на песок.

— Соня, быстренько возьми лопату и давай ко мне, — сказал он по рации, и закурил от волнения. Через минуту Сонька спустилась к озеру и, увидев такое количество рыбы, запричитала.

— Это что такое?

— Что, что — рыба…

— Я вижу, что рыбы. Почему столько много? — спросила она, не понимая.

Валентин взял лопату и сказал:

— Взрывом оглушило. Выбери на уху, а остальное я закопаю, чтобы не воняло тут тухлятиной.

Сонька выбрала несколько рыбин и откинула босой ногой их в сторону.

Валентин вырыл яму и лопатой спихнул туда остатки ночного улова. Зарыв, он помыл лопату и лодку от чешуи и удовлетворенный облегченно вздохнул.

— Черт побери! Так и засыпаться можно, — сказал он Соньке, которая уже развела костер и варила кофе. — Мешка два будет это точно.

— А сколько еще плавает, — ответила она, подавая Санникову чашку.

Валентин принял чашечку из ее рук, и закрыв глаза, втянул в себя аромат натурального кофе. Испив с любовью приготовленный напиток. Он закурил и только тогда сказал:

— Я, пожалуй, прокачусь к участковому. Нужно притупить его бдительность. Чует мое сердце, дед слышал и найдет способ сдать нас.

Остановив машину около дома деда Матвея, Валентин выше и прямиком направился в хату. Собака с лаем выскочила из будки и взахлеб стала лаять на незнакомца, предупреждая хозяина о визите гостя. Из дома вышел дед. Увидев Валентина, он поздоровался и уселся на крыльцо.

— Чего тебя милок, спозаранку привело ко мне!?

— Поехали дед к участковому. Вчера опять бомбисты приезжали, так бахали, что моя женка перепугалась, думала, что это террористы напали.

— Я видал! Вчера вечером на той стороне костер жгли. Водки видно нажрались, а потом давай бомбить. Только мне подозрительно, что всего один раз. Обычно за ночь до десятка взрывов, а тут один!? Не поеду я с тобой, нездоровится мне. Пусть суки дальше бомбят, мне все равно скоро подыхать. Кому надо тот пусть и жалится.

— Так слушай дед, может, поедешь!? — Спросил Валентин. — Я утром мешка два рыбы собрал. Зарыть пришлось.

— Нет, не поеду. Не хватало, чтобы они селитры и под мою хату подсунули. Коли хочешь, езжай сам. А я пойду в хату, бабка небось, уже блинов напекла. Ты милок, блинков не хочешь со сметаной!? — Спросил дед, лукаво прищуриваясь.

— Да, нет — спасибо! Не поедешь, так не поедешь! Я настаивать не буду.

Валентин сел в машину и вернулся обратно.

— Ты че Валек, не поехал?

— Слушай, дед или что-то заподозрил, или просто артачится. Мне сдается он, все же что-то пронюхал!? Может он отследил, как я в аквалангах нырял.

— Нет Валек, когда, шла, видела, как он возле хаты на лавочке сидел. Вряд ли он мог, что-то видеть. Хрен с ним с дедом, садись, кушай, я уже приготовила. — Сказала Сонька, накрывая на столик. — Поешь, а потом и решим, что дальше делать.

Валентин погрузившись в раздумье. Он не спеша жевал гречку с тушенкой, уставившись в одну точку. Поведение деда его настораживало. Этот старый пердун, вполне мог заподозрить, что это его рук дело. Совершенно не хотелось, чтобы в этом процессе возникали новые свидетели, которые потом придумают больше чем надо. Надо было срочно лезть в воду и достать, как можно больше нацистских артефактов, которые могли стать вкладом в будущие инвестиции.

— Сонька, плывем вдвоем! Я буду на дне в мешки накладывать, а ты будешь сверху.

— Я люблю быть сверху, — пошутила она.

— У тебя только одно на уме. В лодке будешь принимать груз. А потом на недельку другую в Москву прокатимся, чтобы договориться, куда скинуть товар.

— Ты считаешь, что найдешь оптового покупателя на эти фашистские побрякушки? Лично я сомневаюсь.

Валентин сходил к машине, и достав из кармана расположенного в спинке сиденья каталог нацистских наград, вернулся назад к Соньке.

— На, вот, лучше взгляни на это, если мне не веришь! Богатых людей что в Москве, что в Киеве как грязи! Сейчас на Украине эти цацки будут в цене! Там идет война, вот правому сектору и продадим. Нашим парням легче будет бить эту сволоту, — ответил Циклоп. — Они только и мечтают, как украсить себя свастикой назло Путину.

— Ты сейчас прав! Не всех фашистов еще перебили. — Сказала Сонька, без энтузиазма. — В новостях показывали — на Донбассе труба…

— Дураков Сонечка, во все времена хватает. Пока есть люди для кого Гитлер идол, мы с таким товаром можем жить безбедно. А хохлы всегда старались сотворить себе божество, которое бы русским портило нервы. Каждое такое божество, нуждается в материальной поддержке любящего народа. Как только ты стал кумиром, так сразу же к тебе направляется финансовый поток.

— А ты хочешь стать кумиром!? — Спросила Сонька.

— Я Сонька, не знаю украинского языка! Вот Меер мог бы — он был хохлом! Хотя нас с тобой тоже можно назвать кумирами толпы. На всех райотделах уже давно наши портреты расклеены. Все менты нашей необъятной страны уже ищут нас.

— Дурак ты Валентин, а вот если нас поймают, что тогда!?

— Сонечка, поверь мне, как бывшему менту. У них нет ни свидетелей, ни полноценных доказательств. Есть подозрения, а эти подозрения к делу не подколешь. Если конечно при условии, что ты будешь молчать, как рыба об лед.

— Не пугай меня. Не надо делать этого Валентин. Я же люблю тебя. — Сказала Сонька и заплакала. — Может, мы не все знаем? Может они уже где-то рядом!?

— Не скули! От твоих слез мне зубы сводит. У них на меня, есть только фальшивый паспорт и не один суд не сможет санкционировать мой арест даже на время следствия. А это значит, что ни один суд не докажет приступного умысла его использования. Поэтому поверь мне, как бывшему оперу.

— А трупы на даче!?

— А трупы Соня, имеют тенденцию молчать! Без свидетелей, доказать трудно — фактически невозможно. Я все флешки с записями удалил из сервера охраны и придал огню вместе с покойниками.

— Слушай, а как же я!?

— Что ты!? Что ты!? Ты вообще не при делах! Ты моя жена!

— Меня видели свидетели! Вероятно, что менты уже всех гостей опросили кроме меня. Они же знали, что я осталась на даче после того, как все ушли.

Валентин прищурился и задумался. Возможно, где-то он допустил прокол, но вполне возможно, что действительно свидетели в деле уже есть. Настоящий официант из ресторана «Гусятникофф», которого Валентин нейтрализовал одним ударом, явно тоже дал показания. На поисковых листах было написано, что суд вынес постановление на их арест. Идиот! Ни в коем случае сейчас нельзя было попадаться ментам в поле зрения.

— О чем ты думаешь!? — Спросила Сонька, видя, что Валентин замер в каком-то забвении.

— Пора нырять. Вечером сваливаем в Питер, — Сказал Валентин. — В Москве нас ищут, а мы спрячемся в Санкт-Петербурге.

В один момент стало довольно неуютно. Желание нырять отошло на второй план, но потерянные баллоны нужно было доставать, чтобы зарядить. Валентин докурив сигарету, бросил окурок в костер и сказал:

— Да, будет правильно, если мы на время съедем. Тут стало сильно людно.

Опустившись под воду в разбитом настроении, его глазам предстала поистине впечатляющая картина. Большое тело самолета, была растерзано силой взрыва, почти по всей длине и напоминало своими формами, разделанную селедку, из которой удалили кишки. Алюминиевые шпангоуты, стрингера вскрытые силой взрыва, словно ребра торчали в разные стороны. Ящики попавшие в зону взрывной волны, были раздавлены гидравлическим эффектом, а разбросанные награды блестели в лучах проникающего вовнутрь солнца.

— «Ни хрена себе»! — Подумал Циклоп, наблюдая эту картину. Спустившись в самолет, он нашел баллоны, и, привязав к ним шнур, приступил к поиску. Сонька сидела в лодке и ждала от своего «Ихтиандра» условный сигнал, чтобы втянуть мешок с сокровищами. Валентин дернул за фал, подав ей команду на подъем. Придерживая мешок снизу, Циклоп, махая ластами, уперся плечами в тяжелый баул, помогая Соньке втянуть груз в лодку. Муть от взбаламученного ила повисла в воде, словно грязная пелена. Она была везде. Требовалось много времени, чтобы она вновь села на дно и вода обрела первозданную чистоту. Валентин поднатужился и перебросил мешок с артефактами и илом через борт лодки. Следом из воды показался он сам, фырча, словно морж. Посмотрев на Соньку снизу вверх, он вытащил загубник акваланга и сказал:

— Гребем детка, к острову, минут тридцать-сорок придется ждать. Ил поднялся до самого верха ничего не видно.

— Ну и много там много этого добра!? — Спросила Сонька из любопытства.

— Еще КАМАЗа два! — шутя, ответил он, отражая истинное положение дела.

— Ни хрена себе! А куда мы это все денем!? Нужна где-то прятать, — сказала она.

— Вот на острове и спрячем. Тут ни кто не найдет, если конечно хорошо зарыть.

Санников надел маску, и нырнув, скрылся в глубине озера, устанавливая подводный буй, для ориентира. Сонька, тем временем, включив моторчик, поплыла не спеша к острову, осматривая просторы водной глади. Валентин догнав лодку, поплыл следом, направляя ее в нужный фарватер. Там на острове он, спрятал костюм и баллоны, после чего вывернув мешок в воду, прополоскал находку, промывая добычу. Освободив цацки от грязи и ила Валентин сложил их в большую сумку.

— Ну что детка, считай мы с тобой, уже богаты, — сказал Санников, рассматривая один из орденов «рыцарско-фашистской» доблести. — А там этого добра столько, что за лето мы вряд ли все вытащим. Нам нужно искать инвестора и бригаду, которая будет работать здесь. Пора нам ехать. Воздух в баллонах кончается. Еще пару раз и всё — пусто. Последняя пара осталась. Скинем этот товар и вернемся.

— Твои слова Валентин, да богу в ухо! — ответила Сонька, рассматривая трофеи. — Смотри, хорошо сохранились, вроде, как и не было этих лет.

— Давай закругляться. Через минут тридцать повторим заплыв, и можно будет взять тайм аут. При таких деньгах, которые мы выручим от реализации можно нанять бригаду боевых пловцов.

— Какова будет наша доля от этого гешефта? — спросила Сонька предчувствуя плывущее в руки богатство.

— Если нанимать пловцов, то процентов семьдесят мы должны иметь с этого дела. И это не включая самолета, который тоже стоит денег.

— В долларах, — спросила Сонька.

— Я детка, рубли на данном этапе наших приключений, как валюту не рассматриваю, — сказал Валентин закуривая. Он затянулся и расцвел в улыбке, обнимая свою боевую подругу.

Сложив все в баул, Валентин погрузил все в лодку. Оттолкнувшись от берега, он включил моторчик и поплыл к тому месту, где был разбит их бивак. В его планах, было как можно больше собрать артефактов, чтобы иметь запас финансовой прочности и стабильности. От поднятых трофеев его душа пела, и он фактически забыл об утреннем разговоре с Сонькой. Последнее время что-то скребло его сердце. Все эти ощущения Валентин связывал с Сонькиной персоной, которая с каждым днем как ему казалось, становилась от него дальше и дальше. Он не понимал, в чем заключается секрет ее отчуждения, но чувствовал, что она меняется и становится совсем другой.