«Карта»

Уже в понедельник, старший лейтенант Шершнев, стоял с докладом к начальнику особого отдела 11 воздушной армии, полковнику Шершневу, и держал в руках папку с бумагами, среди которых были и расписки Виталия и Сергея, а также наивные протоколы их допросов.

— Ну, что там у тебя — протягивая руку, спросил полковник взъерошенного старлея.

— У меня товарищ полковник, двое школьников, девятиклассников как мне кажется, у них сложились довольно теплые — можно сказать даже любовные, отношения с представительницами другого государства, и я чувствую, что те девушки, возможно, связаны со спецслужбами ФРГ.

— Ну, ты сынок и загнул, они тебе видно насыпали на хвост соли, что ты так забегал — я вижу, невооруженным глазом, что это у тебя чисто личное, и нет тут никакого криминала.

— Пап, мне нужно провести официальное расследование, и это дело, мне абсолютно не ме-шает моей основной работе, только нужно твое добро, чтобы ни кто не мешал.

— Ты, вот лучше мне, расскажи как там Иринка, как внучек? Давненько я тебя не видел у себя дома, а хотелось бы, по чаще встречаться. Внуку то уже три года, а сколько ты раз был дома, мать, ведь тоже хочет понянчиться с внучком. Ты вон, что планируешь на субботу и воскресенье? — спросил полковник.

— Да вот, вроде ничего — а что есть, какие ни будь варианты?

— Тут мужики на закрытие охоты собираются, меня пригласили — хочешь с нами поехать, там отдохнешь, оттянешься по полной программе, да и забудешь этих малолеток.

— Можно, — сказал старлей, представляя себе, не только сраженного им кабана, но и гран-диозную пьянку после охоты, которая традиционно случалась после такого мероприятия.

— Тогда давай, подходи в субботу к 5 часам ко мне, если ты не забыл еще, где батька родной живет?

— Ну, что ты говоришь такое — конечно нет. А едем — то куда, ты часом батя, не в курсе?

Как мне сказали мужики, путевка, выписана в Зеелов, там довольно хорошие места, да и гасштетик там ничего. Ты же должен помнить, мы прошлый год там, семнадцать коз завалили и четыре кабана. Пьяный егерь тогда оставил там свое ружьё, пришлось возвращаться. А еще го-ворят, что немцы не пьют как русские.

— На халяву батя, её родимую даже мусульмане уважают, и не говорят, что это грех и закусывают салом, они его белым мясом называют. Они думают, что если не сало, а мясо, значит жрать его не грешно. Ладно, хорошо, я поеду — сказал старлей, собираясь уходить.

— А, что мне делать с этими малолетками, они распоясались не на шутку, я чувствую, что мы хлебнем с ними горя?

— А ничего — не будешь же ты на них, материал собирать, это же действительно смешно, хоть они и достали тебя? Но раз ты решил, то чем бы дитя ни тешилось, лишь бы пальчик в попу не со-вало.

— Я их в субботу в Берлине видел с их девками, а они мне — это не мы. Винтовки себе пневматические купили, а деньги, откуда? Видно вот они — то и продают секреты, вон у одного батька начштаба, а у другого в самой секретке работает — отсюда то и деньги. Небось, подслушивают, а потом все агентуре докладывают, и денежки за это получают видно не малые.

— Ну — давай, сынок, работай — похлопывая по плечу сына, с иронией сказал полковник, зная, что у него ничего не получиться.

* * *

В субботу, возле полка ПВО, напротив «КПП — Никель», было довольно шумно и радостно, не смотря на столь ранний час. Офицеры и прапорщики, после трудной рабочей недели, собирались последний раз в этом сезоне, на охоту, и предчувствуя, крупную удачу, они шутили и смеялись, вспоминая прошлые вылазки. В каждую такую поездку, всегда было довольно весело, так как после охоты, происходила не только дележка убитой дичи, но и всеобщее распитие алкогольных напитков. Если же таковых было не достаточно, то на пути следования, традиционно посещались немецкие гасштеты. Русские офицеры всегда, были гостями желанными в виду своей щедрой кредитоспособности. Вот, когда все уже было готово к отправке, и охотники расселись в кузове ГАЗ- 66, как к машине подъехал УАЗик, в котором сидел, приглашенный на охоту начальник особого отдела армии, полковник Шершнев, со своим до боли амбициозным сынком. Когда все были в сборе, то обе машины, через полковые ворота, двинулись в сторону намеченной цели, так чтобы уже с 9-00 начать первый загон, последней в этом сезоне охоты.

Охота в Германии, это не просто охота — это нечто большее, так как из — за, огромного количества зверья, на душу населения, страдали абсолютно все посевы сельхоз. площадей и угодий. Только систематический его отстрел, способствовал, регулированию поголовья. Поэтому каждая охота, почти всегда была удачной, как в домашнем загоне. Достаточно было вынуть ружье и выстрелить в любую сторону, как можно было сразить заспавшегося на поле зайца одним выстрелом, а другим его подругу.

Охота подобного плана, всегда приносила богатые трофеи, но основная их часть, как закон поступала в лучшие рестораны Германии, где и поедалась добропорядочными бюргерами, не смотря, на довольно высокие цены на свежую дичь.

В каждом охот коллективе, был свой председатель, из числа авторитетных охотников, и таким очень авторитетным, в этом коллективе был отец Сергея, который с детства приучал своего сынка к спартанскому образу жизни, и почти постоянно брал его на охоту.

* * *

Данилович, как называли отца сослуживцы, был мужчина крупного сложения, широк не только в кости, но и по талии, за постоянно дымящую во рту трубку, и статную походку, получил среди сослуживцев прозвище «Крейсер». «Крейсер», был охотникомматерым, с огромным стажем, и на его счету был не один десяток, добытых в честной схватке кабанов, оленей, коз. Зайцев, уток и другую живность, он уже давно не считал за серьезные трофеи. Данилович, слыл человеком честным, и принципиальным, и имел доброжелательный и веселый характер. А самое главное, это обостренное чувство юмора, что давало ему возможность, любую конфликтную ситуацию погасить острой и заковыристой шуткой.

Не смотря на свой крейсерский размер, охотничьим оружием он владел — виртуозно. Поэтому он всегда и вовсе времена, становился на очень ответственных участках, и ни кто никогда, за это его не упрекнул. Он абсолютно ни когда, повода к этому не давал. Любая, выскочившая на него дичь, в долю секунды, сражалась «Крейсером», снайперским залпом из оружия главного калибра. А прецизионная точность попадания, всегда вызывала много споров. У народа иногда создавалось впечатление, полнейшей управляемости его охотничьих зарядов, или просто, какой-то странной мистикой.

По прибытии на местность, вовсе времена, проходил инструктаж, что было вызвано не традицией, а искоренением несчастных и даже трагических случаев, которые не редко случались на охоте, но этот коллектив, они всегда обходили далеко стороной, пока не появился довольно таки психически не уравновешенный старший лейтенант. Его папик, седовласыйполковник, того же рода войск, в виду своего, жизненного опыта был человеком боле простым, и, не смотря на звание, на охоте всегда подчинялся «Крейсеру», та как тот был, на время охоты, для всех Бог, и Царь, и «Батька родный».

Сынуля же, того полковника особого опыта не в охоте, не в жизни не имел, и поэтому при виде Сергея, в рядах полноправных членов, этого коллектива он удивился. Учитывая его предвзятость к парню, решил на природе взять реванш за оплеванную душу. Ему не терпелось приструнить, как можно жосще, распоясавшегося малолетку. Но подобное желание должно быть всегда, быть связано с его возможностями. Не смотря на свой столь юный возраст, Сергей уже имел в коллективе и уважение, и охотничий опыт. Этому же старлею, подобное уважение не могло и присниться даже в его зрелые годы. Всю охоту Молчи — Молчи, преследовал пацана по пятам, и раз, от разу доставая его своими тупыми подколками и служебными разговорами. Но после охоты, окончательно уставший и взбешенный, он решил на спор, проверить умение стрелять из ружья, своего поднадзорного. Молчи — молчи, предложил ему, поразить в лет его новую полевую фуражку. Условия пари были довольно жесткие, фуражку старлей бросал куда хотел, а Сергей стрелять головной убор на земле, не имел никакого права.

Поглядеть на пари — собрались все охотники, и когдасловно утка фуражкавзмыла в небо — грянул дуплет. Подброшенная дважды, зарядами дроби, она, словно бабочка, мягко упала на еще промерзшую весеннюю землю. Когда же Молчи — Молчи, с чувством негодования поднял её, то сразу же раздался дикий и раскатистый рогат. Такое чудо — мужики видели впервые, так как через дыру в этом головном уборе, не только можно было просунуть голову, но и все остальное туловище. Старлею же — ничего не оставалось сделать, как только выкинуть то, что раньше именовалось офицерской полевой фуражкой.

Особист такого поражения не ожидал, и простить такую наглую выходку пацана, он ужене мог. В душе его кипел и клокотал не только Везувий злобы и горечи поражения, но свои метастазы пустила черная зависть и зреющая раковой опухолью — коварство. Теперь он знал — точно знал, что враг его таится не в стенах ЦРУ и МИ-6, не в разведке ФРГ и не в МАСАДе, а вот он рядом — живущий в соседнем доме, дышащий с ним одним воздухом, и гуляющий с ним по одним улицам. Этот враг, был страшнее и изворотливее чем все шпионы — всех разведок мира, этот враг, унизил его достоинство и нагло растоптал его самолюбие. Он лишил его снаи душевного спокойствия, и прощения этому страшному врагу, не было и не будет, пока в его жилах течет горячая кровь. Он подошел к парню, и на ухо прошипел подобно голодному удаву.

— Я тебя змееныш, с дерьмом перемешаю, вместе с твоим папочкой, ты у меня сука, поедешь в Союз — досрочно.

Алексей — услышал он, слегка отходя от душевной ярости за свое поражение.

— Иди к нам, пора горло промочить — позвали его мужики, к накрытому столу.

— Давай по маленькой, за успешную охоту — подняв стаканы с водкой, офицеры чокнулись и влили содержимое в свой рот.

— Давай закусывай, а то вон, целый день, не жравши, бегаешь — сказал полковник своему сын-ку, протягивая жареную кроличью лапку.

На окраине леса, среди редко растущих сосен, по среди поляны были разложены плащ палатки, на которых, лежали всевозможные яства, приготовленные умелыми руками боевых подруг. Своими запахами и разнообразием эти продукты, вызывали такой аппетит, что не возможно было устоять от изысканности и изобилия деликатесов. Украшением же стола, всегда была водка Лунникофф, которая очертаниями бутылки, напоминала Берлинскую телебашню, с таким же хрустальным шаровидным куполом, под самым ее горлышком.

Расположившись возле отца, Сергей, старался плотно закусить, так как целый день охоты, истощил его растущий организм, и требовал солидной пищевой подкачки.

Изрядно подвыпив, охотники начинали травить свои байки, которые всегда были приукрашены крепким словцом, командирского языка, и каким — то фантастическим неправдоподо-бием, которое почти каждый раз случалось на охоте, и представляло скорее сюжеты кинокомедий, чем реальные истории и события. Описывать подобные случаи, дело не благодарное, так как необходимо передать то настроение и тот сарказм, которые присутствовали в минуты отдыха.

— Ты Леша, не переживай особо, я дам тебе новую шапку — сказал «Крейсер» обращаясь к Молчи-Молчи, у меня их за двадцать лет службы, скопилось штук шесть. Носить некогда, а выкинуть жалко. Почти все новые, ты их можешь на охоту брать и бить их на спор, почти каждый раз. Вообще — то тебе, мужику взрослому, не хрен было с моим пацаном тягаться. Он же кандидат в мастера спорта. Этот сорванец бьет в лет бекаса с трех — метров, а твоя фуражка для него, что дирижабль для «Шилки»*. Спроси вон — любого мужика, они то точно знают, все уже свои шапки опробовали. У них у каждого, был такой эксперимент.

Офицеры снова заржали, а особист, улыбнулся с нескрываемой обидой, и налив себе стакан водки, залпом осушил его, жадно закусывая жареной ногой кролика, наивно намекаяна то, что точно так, он сожрет сынка, этого «Крейсера».

Но его выходка, ожидаемого ужаса на малолетку, не навела, а лишь вызвала очередную порцию гомерического смеха, среди лежащих на плащ-палатках мужиков. Так как они поняли, что этот промах достал особиста до самой глубины его души.

Как правило, закрытие охотничьего сезона, было своеобразным праздником, а, как и любой праздник без салюта, что свадьба без музыки. Было достаточно кому — то поспорить, о фантастических особенностях своего ружья, как вся эта когорта, подвыпивших, взрослых мужиков кидалась, выяснять отношения, при помощи своего оружия. За каких то десять минут, под радостные возгласы и всеобщее ликование, уничтожался весь запас патронов. Бутылки из — под водки и пива, превращались не просто в битое стекло, а в стеклянную пыль.

В то самое время, Леша, пожелав отыграться, предложил Сергею, подбросить свою шапку, но под действием паров алкоголя, он не только не смог попасть в неё, но и даже удержаться на своих ногах. После того как грохнул выстрел, он всем своим широким задом, сел на холодную весеннюю землю потеряв ружье. Чувствуя свою беспомощность, он заплакал подобно ребенку, вытирая слезы грязной рукой, размазывая всю эту грязь по лицу.

Пьяный он сидел на земле и раскачивался словно неваляшка, пока его отец с чувством нескрываемого стыда, не поднял его и не отволок в машину.

Молчи — Молчи, ни когда не допускал никаких проигрышей, но даже в случае своего, не самого крупного поражения, всегда старался отыграться, по полной программе. В виду своей специфической работы, он мог раскопать такое, что жертвы его амбиций, и сами не предполагали. Иногда оказывалось, что их родственники во времена ледового побоища, служили тевтонам, а во времена сражения на Калке, помогали самому Чингис — Хану одолеть русское войско.

Нечто подобное, наблюдалось и с его подопечными — в делах своих врагов, он ковыряться не стал, а начал медленно, но уверенно собирать материал на их подружек. Ему не терпелось нанести коварный удар, прямо в самое сердце, своим недругам. Этот вариант был намного легче, и доступней. Почти на каждого немца было заведено свое досье и службы контр разведки ГЕРМАНИИ, отслеживали все их грехи. Спецслужбы обеих стран, имели крепкие служебные контакты и всегда обменивались не только ценной информацией. На великие праздники, они иногда даже собирались на охоте, и распивали водку за Хонекера и генсека Брежнева.

Так, в течение целого месяца, он гонимый жаждой реванша за свои просчеты, собирал на них досье, и простая пятикопеечная папка, подобно поросенку, руках хорошего хозяина, стала существенно прибавлять в весе. Тогда, он с чувством гордости, за сделанную работу, он положил её на стол полковнику Шершневу, и с нескрываемым торжеством произнес:

— Во, товарищ полковник, я сделал их!

На столе начальника особого отдела, лежала папка, в которой были собраны не бумаги и справки из архивов, там лежали человеческие судьбы, которые могли быть разрушены, в одно мгновение подобно карточному домику.

— Это что — спросил седовласый полковник и показал на папку.

— Я товарищ полковник не знаю, но мне кажется, здесь что-то есть.

Полковник медленно вскрыл папку и стал внимательно изучать собранное документы, перелистывая лист за листом, по выражению лица полковника было видно, что его ничего не заинтересовало в этих документах, и он даже с некой брезгливостью, отодвинул эту папку от себя.

— Ну — и, что — многозначительно спросил начальник особого отдела, поднимая вверх свои густые седые брови.

— Ты Леша, этой сраной мутодристикой, никого не удивишь, у них против нас, воевали почти все, а такой солдат как этот — просто выполнял приказы, и с него как с гуся вода, он может даже, ни разу не стрелял. Да и Гитлер может, его призвал на фронт — насильно. Ты лучше пойди, поработай с архивами ШТАЗИ,* прокатись в Подольск, в Москву, может, что — то и нароешь, а как будет у тебя материал, вот тогда и приходи. А пока мой дорогой, привет семье! Полковник встал и пожал руку своему сыну, прощаясь.

Особист вышел из отдела и закурил. В эти минуты он продумывал, какими путями, он должен теперь двигаться, чтобы на рядового Вермахта, собрать материал как на самого Геринга? Ему очень хотелось раз, и навсегда, покончить со всеми малолетками сразу. Тем более Шершнев чувствовал, что его отец не поверил ему, и этот факт усложнял его задачу потому, что ему как никогда, не хватало поддержки настоящего профессионала.

* * *

В это время, совсем не далеко в маленьком немецком городке Цоссене, Керстин, сидела на краю кровати, возле своего деда, который слегка приболел гриппом, и уже второй день тем-пературил. Девочка подносила ему грог с лимоном, и аспирин, который дед не мог терпеть, не из — за того, что это лекарство, а из — за того, что его название навивало некоторые воспоминания связанные с войной. Дед Керстин и Мануэлы, был еще довольно крепок. Ему еще не было и се-мидесяти, но уже несколько лет как он был на заслуженном отдыхе.

Взявдевочку за руку, дед деликатно спросил:

— Милая девочка, как там твой русский, или вы уже разбежались?

— Ты знаешь дед, я люблю его, он такой хороший! Я когда с ним, то чувствую, как у меня бабочки в животе порхают! — Ответила Керстин, с улыбкой поглаживая себя по животу.

— Ты меня познакомь, я хочу поговорить с ним, я очень давно не говорил по-русски. Иногда просто хочется вспомнить. Тебе я советую, выучить его, как следует, ведь если ты хочешь связать с ним свою жизнь. Я когда был у Иванов в плену, то многие наши солдаты даже встречались с русскими девушками. Правда, не все были тогда счастливы, так как некоторых, за эту любовь сослали далеко в Сибирь. Мы после этого ни разу не видели этих девчонок.

— Дед, а правда говорят по улицам Сибири даже ходят медведи — спросила Керстин.

— Не всему нужно верить, что говорят — сказал дед ты, лучше учись, и будешь знать, что русские, это великий и довольно надежный народ.

* * *

Лето в Германии, наступает рано — даже не то, что рано, лето наступает сразу после зимы, и уже в мае месяце, вода во всех водоемах, прогревается до такого состояния, что позволяет на-ходиться в ней, без ущерба для здоровья довольно длительное время.

Как и во всех школах Советского Союза, каникулы начались 25 мая, но девятый класс, в отличие от всех, переодевался в военную солдатскую форму и строевым шагом, направлялся на десять дней в военные полевые лагеря. Там девятиклассники постигали, все таинство воинской службы, и физически крепли для разгульной, и полной приключений жизни, на летних каникулах.

Лагерь, для юных солдат, был разбит на Вюнсдорфском учебном центре, в районе танковой директрисы, где ежедневно проходили занятия, как по вождению боевой техники, так и по стрельбе из всех видов оружия. Распорядок сборов, не отличался от боевой части, и на первых этапах, предусматривал, ознакомление юношей, со всеми тяготами и лишениями воинской службы. Сергей и Виталий, судьбе противиться не стали, хотя их спортивные регалии, смогли бы помочь, провести это время не на полигоне, а в спортивной роте ЗГВ. Распорядок там, был на много легче, и включал в себя, не только изысканное по меркам армии питание, но и здоровый сон на протяжении двух часов, после обеда.

В первый же день, после военных сборов, друзья, как и водится первым делом, поспешили встретиться со своими подружками, которые, все это время, скучали по своим мальчишкам, и для сохранения им своей верности, все дни просидели дома, штудируя русский язык.

Радость встречи, была очень и страстной и бурной, но очень скоротечной, так как, уже на завтра компания, решила собраться на пляже Вюнсдорфского озера, чтобы отдохнуть от военной службы и насладиться прелестями наступившего лета.

Пока друзья отдыхали, нежась под лучами летнего солнца, в темных и прохладных подвалах и помещениях всевозможных архивов, шла кипучая работа, по сбору компрометирующего досье, на дедушку Kурта.

Месяц поисков привел к удивительным открытиям, и когда в толстую папку лег последний лист, Молчи — Молчи, с торжественным, душевным трепетом, положив последний лист, захлопнул увесистую папку, и, вспомнив изречения великого комбинатора, про себя со злорадством сказал:

— Дело о миллионах господина Корейко, закрыто — теперь командовать парадом буду я. Ему действительно удалось разыскать то, о чем ходили только легенды, и даже ему самому не верилось, что он стоит на грани великого открытия, и это окрыляло его как никогда.

Последние дни дедушка Курт, был сам не свой, так как в своих кошмарных снах, он по — новому переживал все ужасы самой страшной и жестокой войны, и долгие годы русского плена. Хотя как раз в плену он осознал, что ни он, ни Гитлер, небыли правы, приходить в Россию с оружием.

Почти каждую ночь, он видел окровавленное лицо своего командира Aлькмара Гоббе, который, умирая, поведал тогда ему ту тайну. Он как солдат «Вермахта», хранил её всю жизнь в надежде, что его внучки с помощью русских смогут её разгадать. Курт многие годы верил в то, что вернется в Россию, чтобы в один из дней, найти те сокровища, о которых говорил умирающий капитан. Но по прошествии стольких лет, судьба не дала ему такого шанса. А теперь вот — вот он тот шанс, воплощенный в его внучку. Он открывал возможность, отыскать резервные деньги и золото агентуры немецкой разведки.

Каждую ночь, капитан приходил к нему, во снах, как бы предупреждая о том, что их ждет скорая встреча. Этот знак судьбы, подталкивал его, к серьезному разговору с этим русским. Где-то в подсознании он предчувствовал, что необходимо поведать эту тайну.

— Керстин, ты часто видишь своего Сержа? — Спросил дед, окончательно решив раскрыть тайну. Он знал, что очень рискует, но вариантов больше не было никаких, а ждать подарок судьбы было уже некогда.

— Каждый день, почти! — Сказала Керстин, ощущая своим нутром, что дед не будет про-тив.

— Ты, его приведи, я очень хочу с ним поговорить как мужчина с мужчиной.

— Ты знаешь дед, у меня нет слов, чтобы рассказать о нем, потому что в своей жизни, я вряд ли смогу встретить, такого человека как он.

— Ну, вот и прекрасно, я чувствовал моя девочка, что ты полюбишь его! Я думаю, что ты, устроишь нам встречу — сказал дед и задумался.

— В его голове, крутились мысли, которые сводились только к одному, как поведать рус-скому ту тайну, которую он хранил с 1943 года. Тайну, котораякоренным образом, повернет жизнь дорогих ему людей. Ведь не зря все эти годы он помнил — помнил слова, сказанные его командиром в последние минуты его жизни.

Он стал вспоминать русский язык, чтобы по понятней связать свой рассказ. Он вспоминал всё то, что хранил в памяти, надеясь всю жизнь, на его величество случай, который, по его мнению, уже пришел.

Опустившись в подвал своего дома, он прошел в его глубь, и достал из стены кирпич. После чего бережно вытащил жестяную коробочку, завернутую в кусок материи, и сдул с неё красную кирпичную пыль. Поднявшись к себе в комнату Курт, разложил на столе материал и открыл коробку, вытащил шелковую карту. Она лежала в отрезанном кармане его солдатской рубашки. Все эти годы, он трепетно хранил этот подарок судьбы, так как это было не только карта с сокровищами, это была просто память о его молодых годах, которые больше ни когда не вернуть.

Трепетно развернув её, он стал внимательно рассматривать, погружаясь в воспоминания, тех далеких лет, переживая все снова и снова — последние дни, своей войны когда….

* * *

— Курт — Курт быстрее, быстрее, — вскочив в бункер, что было сил, заорал гауптман.

— Давай шевелись, козья ты морда, Иваны прорвали фронт. Скоро их танки будут здесь. Гауптман хватал свои вещи, и старался как можно быстрее покинуть насиженное место.

Вокруг ЗКП, от разрывов тяжелой артиллерии, кипела земля. Огромные фонтаны огня, поднимали на воздух, технику, тела людей и тонны обожженной земли. Все это, моментально с новой силой, обрушивалось с неба, дождем из камней, бревен и раскаленного металла. Окро-вавленные части тел людей и лошадей, были раскиданы всюду. Жалостные звуки умирающих животных, и стоны раненых людей, перемешались с гулом рвущихся артиллерийских снарядов.

Ужас и паника, охватили солдат и офицеров, кто бежал в лес, другие подобно тараканампрятались в окопы и блиндажи, ища спасение от обстрела. Некоторые наоборот, схватившись за голову, сидели на земле посреди этого ада, и животный ужас, сковывал все их движения. Другие — проклиная войну, ползали по кругу, собирая в шоке, остатки своих членов, оторванных осколками снарядов. Они еще надеялись, что полевой хирург их пришьет на место. А иные с нетерпением ждали и ждали своей смерти, которая, по их мнению, должна была избавить их от мучительной боли, и всех земных страданий.

— Давай Курт, пошевеливайся — мы отступаем, минут через сорок, русские танки будут здесь и будут рвать нас на части. Иваны, от Ржева до Великих Лук прорвали фронт.

Схватив, самое необходимое, и плюнув надворец Шехерезады, Kурт и гауптман Гоббе, под плотным огнем артиллерии, загружали офицерский «Хорьх». Лейтенант Штайер ждал, когда командир соберет свои личные вещи, чтобы с помощью машины, вырваться из этой кровавой бани.

Вдруг как в замедленном фильме — Kурт, мельком увидел зловещий облик смерти, в образерусского реактивного снаряда. Тот с воем страшного зверя, воткнулся в стоящую рядом сосну, расщепив её пополам, словно гигантская стрела, выпущенная из лука. От бушующего в его чреве красного огня, он надулся подобно мыльному пузырю. После чего с оглушающим грохотом лопнул, раскидывая вокруг себя, тяжелые и расплавленные осколки. Они со свистом, подобно вырвавшимся из гнезда осам, начали свой смертельный полет в сторону машины, оставляя густой дымный след от сгоревшей пушечной смазки. В тот самый момент, там укладывая пожитки, суетились гауптман Гоббе и лейтенант Штайер. Денщик, упав на колени, стал неистово орать, но звук из его рта, почему-то не выходил. Он словно рыба на суше, лишь раскрывал свой рот, заглатывая горячий дым с горьким привкусом сгоревшей взрывчатки. Когда офицеры все же оглянулись на его крик, осколки словно сабли, скрученные силой взрыва, пронзили их обоих. Своими глазами он увидел, как кусок русского металла, попав в голову лейтенанта, разорвал её на части. Мозги вперемешку с кровью, в долю секунды обрызгали гауптмана, окрашивая его лицо, его форму — багровым цветом восставшей из ада смерти.

Денщик, подбежал к командиру, когда тот, схватившись за правый бок, уже лежал в луже крови, а из — под его ладоней, онахлестала на траву, превращаясь в черно — бардовое месиво. Курт приподняв его голову, со слезами на глазах, стал зубами рвать перевязочный пакет. Ему казалось, что он еще в состоянии помочь ему. Он всеми силами старался остановить рвущуюся фонтаномкровь. Но капитан, уходя от её потери из сознания, задыхаясь и теряя силы, стал тихо говорить ему…

— Курт — Курт запомни, на всю жизнь, может тебе, когда это пригодится — в Сычевке, на городском кладбище, стоит каменный склеп. Там похоронен какой — то поляк. На склепе ангел с крыльями. Внутри него, я похоронил вчера своего друга — барона. Там же под плитами пола, спрятано золото, и много-много денег. Найди их, поделись с моей любимой Карин, обязательно.

Дрожащей окровавленной рукой, гауптман достал, из внутреннего кармана портмоне с документами, и фотографиями его жены и аккуратно сложенную шелковую карту.

— Тут, тут — на карте, я пометил всё, где наши базы. Их необходимо передать в Ставку, но запомни, остров, островслышишь — никогда… там смерть. Карту — карту, передать надо… Канарис.

Из горла гауптмана, пеной хлынула кровь, и он, последний раз прохрипев, сказал, глотая ее, стараясь как — то продолжить разговор. Чувствуя, что душа вот — вот покинет его многострадальное тело, он очень тихо и последний раз — вымолвил:

— Найди это золото — Курт… Карин.

Окровавленное тело гауптмана, тут же обмякло на руках денщика, а глаза неподвижно уставились в бездонно голубое небо. Тот, заливаясь слезами, стал, как ребенок рыдать, над безжизненным телом своего офицера. Словно это был не командир, а его погибший отец. Абсолютно, не обращая никакого внимания на рвущиеся бомбы и адский ураганный огонь, словно в прострации он оттащил трупп под разбитую снарядом сосну. Раскопав саперной лопатой яму. Солдат похоронил капитана, прикрыв его лицо, бархатными портьерами. Он долго стоял на коленях перед земляным бугорком, отпевая Алькмара Гоббе, заменив погибшего полкового капеллана. Внезапно огонь прекратился, и наступилагробовая тишина, нарушаемая стонами раненых, да треском горящего дерева. Весь этот ужас, весь этот кошмар, словно через какую — то мутную пелену, медленно вплывал в эту военную картину, выявляя мельчайшие подробности.

Не вдалеке, стояла развороченная машина связистов, из которой торчало обезглавленное рваное тело немецкого солдата. Весь этот «умиротворенный» пейзаж, наполнялся песней Лили Марлен доносимый сюда, из Германии, по волнам радио эфира. Как ни в чем не бывало, приемникпел — пел о неземной любви. Было совсем не понятно, как — как же смог он устоять, после дьявольского ужаса русской артподготовки? Кровь, подобно расплавленному шоколаду, медленно стекала по руке радиста на землю. Тут же под музыку, доносившуюся из наушников, она превращалась в один большой сгусток.

Сжимая в руках карту, он еще раз поглядел на неё, и вспомнил, все слова сказанные командиром. В тот самый момент Курт для себя понял. Для него, солдата Вермахта, эта война уже — закончилась навсегда. Теперь нужно было, просто сохранить свою жизнь и этот многозначащий, жалкий кусок материала. Чтобы исполнить последнюю просьбу своего погибшего командира. Со стеклянными глазами, он долго смотрел в небо, и абсолютно не обращал уже никакого внимания на паническое бегство своих земляков. Курт сидел и сидел, до тех пор, пока в его голову не уперся ствол русского автомата.

Вот теперь он совсем седой, со слезами на глазах, в кресле качалке теребил этот кусок шелковой ткани. Он навивал в его памятиужасы той проклятой войны. А также долгие, долгие годы русского плена. Он читал, знакомые названия городов, и деревень. Там прошла его молодость, опаленная никому не нужной войной. Слезы горечи ручьем текли по его лицу, а старый солдат, вытиралих этой картой, проклиная страшную войну. Ту войну, в которую втянул весь, весь немецкий народ проклятый Гитлер. Он вспоминал, как после плена, старался разыскать Карин, жену капитана. Кроме обгорелых руин города, и братских могил гражданского населения, он так ничего не нашел. Жемчужина великой Германии Лейпциг, был просто стерт с лица земли, тяжелыми американскими бомбардировщиками.

* * *

Ребята лежали на расстеленном покрывале, в тени плакучей раскидистой ивы. Магнитофон «Весна», хрипением своих динамиков, что-то бурчал, слегка напоминая о своем присутствии. Но качество издаваемого звука, абсолютно не радовало слух, хотя и звучали забойные хиты их кумиров. Девчонки смеялись и бесились в воде, а их друзья на берегу, пили пиво. Оценивающим взглядом влюбленных юнцов, они страстно смотрели на своих подруг. Те, не обращая на них никакого внимания, весело плескались в Вюнсдорфском озере. В те времена оно, было Меккой для страдающей от жары молодежи.

— Серый, а у твоей Керстин, фигурка — то ничего, ладненькая девочка?

— Я и сам знаю, только мне кажется, что нашему роману, пришел сегодня конец.

— Ты что спятил, ведь у вас, так всё красиво, я иногда даже тебе завидую, вы же, как Ромео с Джульетой.

— Ага, обзавидуешься, она мне сказала, что её дедушка хочет со мной серьезно поговорить — сказал Сергей, задумываясь о предстоящем мужском разговоре с дедушкой Куртом.

— Ага, вот почему ты сегодня хмурый словно туча — проговорил Виталий вздыхая.

— Тут будешь не только тучей, нам же остался последний год, а что потом? Мы уедем в Союз, а они останутся возле разбитого корыта? Возможно, что мы никогда, не увидим их больше? А я — явлюбился в неё по уши, и теперь не могу представить свою жизнь без неё. Что — что с нами теперь будет!? — Заскулил Сергей, пуская слезу.

— Ты Серый не хандри, все, как ни — будь наладиться, может они в Союз, вырвутся? А там браток мы, продолжим свои романы с этими девчонками.

— Ты Виталя, неисправимый фантазер, так они взяли и приехали, вроде бы это не, Союз, а какой-то проходной двор. Что ты думаешь туда, могут ехать все, кому захочется черной икры с блинами, и толстую матрешку на сувенир?

— А мы, им вызов сделаем — гостёвку, а еще лучше, чтобы они поступили в институт на кафедру русского языка. Их же потом отправляют к нам на стажировку.

— Вон — гляди, зовут. Пошли, окунемся, а потом поговорим с ними, насчет нашего бу-дущего.

Пацаны, с гиканьем, поднимая фонтаны брызг, бросились в теплую воду. Схватив своих подруг за талии, они увлекли их с собой на глубину. Словно последний разребята обнимали и целовали своих девчонок.

Керстин, влюблено прижалась к нему всем телом, завернув свои ноги за его спиной. Она жадно со страстью, впилась своими губами в его притягательный рот. Медленно они стали по-гружаться под воду, наслаждаясь друг другом в страстном поцелуе. Сергей, крепко держал Keр-стин, и не отпускал из своих объятий, пока они не ушли в глубь до самого дна. Когда же воздуха у неё совсем закончился, Сергей вдохнул в неё спасительный глоток. Он в предчувствии, каких — то глобальных перемен, старался дать её понять, что она рыжая курносая девчонка, нужна ему в этой жизни. В те минуты в его душе, появился страх — страх за то, что его первая любовь, вдруг прекратит своё существование. В такие минуты его сердце разрывалось на части. Он не знал, как и чем, побороть эту душевную боль, которая огнем горела в его груди.

— Керстин, ты знаешь, что через год мы уедем в Союз!? — Не подумав, спросил Виталик.

На её глаза, навернулись слезы, и девчонка, бросив недокуренную сигарету, отвернулась в сторону. Всхлипывая, она уставилась в одну точку, обидевшись, словно ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Керстин понимала, что роман этот затянулся. Это уже был не легкий флирт, а настоящая и полноценная любовь. Она каждый день в своей голове прокручивала тысячи вариантов. Как, как удержать этого русского парня возле себя? Она не хотела терять его, так как была влюблена всем своим существом, всем телом, и широкой душой, абсолютно не свойственной немецкому прагматизму. Ей, тогда показалось, что вот — вот и пришел тот час, когда он скажет ей — уходи. А теперь это было особенно больно. Он с его огромной доброй душой, и большим сердцем истинного славянина, вошел в её арийскую жизнь. Ей было страшно, и совсем не хотелось, потерять парня на бескрайних просторах огромной России. Керстин была готова, следовать за ним, хоть на край земли. Вытирая рукой свои слезы, она прижалась к нему.

— Я тебия лублю! — Сказала она по-русски, но с ужаснейшим акцентом, при этом обнимая своего Сергея.

Настроение у всех мгновенно пропало, и ребята молча стали собираться по домам. Девчонки, видя, как они медленно, но уверенно остаются без своих кавалеров, решились на послед-ний и отчаянный шаг. Они просто разделись, перед ребятами на голо, якобы переодеваясь в сухую одежду. Но пацаны заметили, что сегодня это было не простое переодевание, это было приглашение к решительным действиям. Так как сильно уж артистично, они старались показать свои прелести. Расчет был на то, что мальчики возжелают их, и не смогут отказаться.

Такое поведение девчонок на пляже, никого не смутило. У немцев, было принято переодеваться на виду у всех. Но сегодня ребятам, былдан сигнал на решительные действия, которые ждали они от своих друзей с самого Нового Года.

Виталий с Мануэлой отправились в гарнизон, где у него была свободная квартира. Сергей же подчиняясь воли деда, поехал к Керстин. Им овладел страх, он боялся, что дед перекроет им кислород. Он боялся, что они больше никогда вместе не встретятся.

Всю дорогу, они ехали молча, в предчувствии каких — то перемен в своей судьбе. Лишь когда, они приехали в Цоссен, Керстин сказала:

— Серж я знаю, что ты скоро уедешь в Россию! Я знаю, что мы можем больше никогда не увидеться, но я очень тебя люблю! Я хочу провести с тобой эту ночь! Войдя в дом, Сергей по-немецки поздоровался с сидящим на кресле качалке мужчиной. Он был не очень — то и стар, лишь роскошная, седая шевелюра, выдавала его настоящий возраст.

— Добрый вечер! — сказал мужчина, и попросил на русском, Сергея, присесть рядом.

— Мой друг, я знаю, что ты давно встречаешься с моей внучкой, вернее с двумя.

— О — нет, я встречаюсь только с Керстин! — смущенно сказал парень.

— Я знаю это, но я бы хотел пообщаться с тобой по-мужски, и думаю, что ты меня поймешь — На ломанном русском, стал говорить дед, и довольно таки не плохо.

Сергей впервые в жизни, встретился с глазу на глаз с настоящим взрослым немцем. Ему казалось, тогда, что сейчас он начнет проклинать и ругать его. Запрещать ему, встречаться с любимой. Собравшись своим и сознанием, он уже приготовился к отражению «вражеской» атаки. Даже легкий озноб прокатился по его телу. Но к его удивлению, дедспокойно спросил:

— У тебя это серьезно — с Керстин?

— Да, она мне очень нравится, и я мечтаю о том, что — бы она смогла приехать в Россию — ответил Сергей, сгорая от смущения и страха.

— Поклянись! Что это настоящая, правда. — Сказал дед, глядя пристально ему в глаза.

— Это как!? — Удивленно спросил Сергей.

— Положи руку на библию, и поклянись, что ты любишь Керстин.

Сергей недоуменно посмотрел на него. Раньше он никогда не сталкивался с библией. Не потому, что в бога не верил. А потому, что все воспитание его, носило чисто атеистический характер. Но безвыходность ситуации, диктовало свои условия. Он, не долго думая — согласился из-за страха потерять девочку.

— Керстин, принеси библию! — сказал дед своей внучке.

Та в одно мгновение, пошла в другую комнату и вскоре вернулась, держа в руках толстую книгу. Подав её Сергею, она стала рядом, чтобы видеть, что же замыслил дед. Сергей положил свою руку, на библию и произнес.

— Клянусь — господом нашим Иисусом, что всей своей душей, всем своим разумом, я люблю Керстин. Я всегда буду с ней в радости, счастье и болезни, и пусть только смерть, нас разлучит! — Сказал он, вспоминая кадры, из какого — то фильма.

Дед хорошо понимал по — русские, поэтому клятвой данной пацаном на святом писании полностью удовлетворился. После чего, он что-то сказал девчонке, и она стала рядом с Сергеем, на одно колено.

Дедушка Курт, взяв библию, опустил её по переменно на голову, то своей внучке, то русскому. Он что-то пробормотал по латыни, после чего, улыбаясь, сел в своё кресло.

Керстин, вскочив с колен, бросилась к деду, и стала его обнимать и целовать. А Сергей, стоял как завороженный, и абсолютно ничего не понимая. Сергея пугало, что не дай бог этот случай вдруг станет, известен особистам! В одно мгновение, карьера офицера будет окончена раз и навсегда.

Керстин пылая от счастья, объяснила Сергею, что дед, благословил их на брак. Теперь они не таясь, могут встречаться в любом месте и даже у них дома. Дед Курт попросил Сергея, сесть на диван рядом с ним. Когда же он присел, он начал ему рассказывать, как во время войны, он служил на восточном фронте. Однажды летом 43 года, когда Красная армия прорвала оборону армии «Центр». От смертельно раненого командира, ему досталась карта. На ней указаны места резервных баз Абвера, а так же деньги и золото всей агентуры. Эти деньги, он завещает им и своим внучкам. Отдав карту, дед сказал и показал на ней то место, куда они ни в коем случае они не должны ходить. Он так же подробно поведал, что сокровища, находятся в старом склепе, на городском кладбище. Необходимо только найти ориентир, это был ангела с крыльями.

Счастливая Керстин, моментально увлекла парня в свою комнату, на второй этаж. Как толькоони прошли в неё, то она сразу накинулась целовать парня.

Сергей придаваться пылкому желанию особо не спешил. Из присущего ему любопытства, стал внимательно изучать комнату своей «суженой». Его удивляло всё — удивляло то, что немецкое жильё, ничем не отличается от русского. Удивляли ковры, расстеленные на полу, а не висящие на стенах. Удивляло то, что комната её была скорее похожа на комнату парня, а не девочки подростка. Кругом висели плакаты и постеры молодежных журналов BRAVO, с фотографиями любимых и популярных в те времена английских групп. Соседствовали с ними и проспекты шикарных машин, и супер классных мотоциклов. Еще его поразила цветная фотография размером с хороший плакат. На ней был он, вместе со своей Керстин. В тот миг, их подловила Мануэла, когда они в лесу, так страстно и нежно целовались, что не обратили на попораци никакого внимания. На голове Керстин, был надет венок из дикого плюща, и её счастливые глаза, её улыбка, навсегда, останутся на этом снимке.

Огромное количество всевозможных цветов, превращали её комнату, в цветущий оазис. Видно было, что Керстин обожала их, и все свое время, посвящала разведению.

Терпению влюбленной девочки пришел конец, и благословленная дедом на брак, она завалила Сержа, на свою тахту. Не дожидаясь его действий, она сама страстно кинулась раздевать его. Парень, видя такую активность, со стороны подружки, теряться, не стал, и, потянув на себя пояс её замшевой юбки, услышал как пулеметной очередью, щелкнули шесть кнопок.

Грудь девочки, была упругой и очень красивой, и своей формой, напоминала, две половинки сочного яблока, с розовыми кнопочками, девичьих сосков. Долго Сергей не мог решиться на более активные действия. Ему хотелось, как можно дольше обнимать целовать и ласкать эту девочку. Ему в те минуты просто хотелось, упиваться своей любовью своей страстью к этому милому существу. Целуя её шею, её нежную грудь, он старался своими поцелуями покрыть все её тело. Ему хотелось губами прикоснуться её живота, её милого и эротического пупка. Прикусив резинку её гипюровых трусиков, Сергей зубами стянул их с неё. Она подобно Афродите, рожденной из пены, предстала перед ним во всей красе её обнаженного чистого тела.

Его сердце от нахлынувшей страсти рвалось из груди, отдавая в висках разгулявшейся по венам кровью. Своими ласками он старался сделать её как можно приятней, ему хотелось, чтобы его девчонка визжала, скулила и даже кусалась от неземного блаженства. Первый блин, как правило, всегда бывает комом, и эта банальная ситуация не обошла стороной молодых. В это время его Керстин, была на вершине блаженства. Она со страстью дикой кошки, настойчиво продолжала любовную игру, сжимая свои упругие бедра. Упиваясь парнем, она изнемогала от желания, и когда к её другу вернулись силы. Изловчившись, она сама лишила себя девственности. Через какой-то миг она, почувствовала как после короткой и резкой боли, он ворвался в неё. Все было не так страшно, и уже скоро, она ощутила ту экспрессию и тепло, которое не только грело внутри, но и создавало, такое райское, блаженное чувство. Подобного этому ощущению, она никогда ранее не испытывала. Ей казалось, что — то наполняет её изнутри. Это, чувство было настолько приятным, что, не удержавшись, она заплакала от счастья. Увидев слезы, на глазах своей подруги, Сергею показалось, что он делает ей больно, но инстинкт продолжения рода, не остановил его, а лишь слегка приглушил его темп. Он с необыкновенной чувственностью, и нежностью, продолжил свои движения, пока повторно не испытал то, что пронзило его тело, миллиардами уколов маленьких иголок. Несколько минут, он вообще не мог двигаться, так как любое, самое незначительное ше-веление, вызывало новые и новые приступы, неописуемого ощущения.

Всё, что испытали в этот вечер молодые, уже на следующий же день, вошло в норму, и стало привычным, и желанным, в любом месте, и в любое время суток.

Виталий, аналогично Сергею, так же в этот вечер, расстался со своим детством, и стал настоящим мужчиной, благодаря усилиям Мануэлы. Она, как и Керстин, старалась изо всех сил влюбить в себя парня, и это удалось ей, несмотря на такие «жертвы».

* * *

Молчи — Молчи, с нескрываемой радостью раскопанного дела, словно ветер, ворвался в кабинет, своего папаши, и почти торжествуя победу, положил на стол увесистую папку.

— Ну, что там сынок!? — Спросил полковник, предлагая присесть.

Усевшись, поудобнее в кресло, Леша с разрешения своего папочки закурил сигарету, который тоже предчувствовал, что сынок докопался, до чего — то такого. Закрыв дверь в кабинет, он сел в кресло и приготовился слушать.

— Есть, батя я разрыл, и это может быть сенсацией, как открытие Америки!

— Давай, сынок, не томи душу, рассказывай — говорил папа, сгорая от нетерпения.

— Короче слушай, я два месяца болтался по архивам, но кое, что все — таки нашел. Этот дедушка, совсем парень — то, не простой, он служил в парашютном батальоне «Абвер групп 303 Ева», денщиком комбата.

— Ну и что этот денщик может, он свое отсидел в плену!? Во время войны, он своему офицеру чистил сапоги, да пожрать готовил! — Сказал полковник, без всякого интереса к этому делу.

— Да, да он пешка, но командир его, ни кто иной, как легендарный Aлькмар Гоббе, командир парашютного батальона. Он со своими головорезами, охранял командующего армии ЦЕНТР фельдмаршала фон Клюге! Представлен он был к штабу, после того как возле Вязьмы, в июле 41- го, его рота, по донесению агентуры, остановила конвой наших машин. Тогда из Смоленского банка, перевозили сокровища Наполеона. Их на кануне войны, нашли наши НКВДешники. Вот их след тогда и затерялся под Вязьмой, до сих пор, ни кто не нашел этого золота.

Полковник привстал с кресла, и, закурив, стал слушать очень внимательно, прохаживаясь по кабинету, с суровым выражением лица. Он думал и, что — то крутил своими руками в воздухе, словно дирижер перед оркестром. Вероятно, что по своей службе он где-то слышал эту легенду и теперь просто анализировал её, связывая в один узел.

— Так — так давай-ка Леша, давай дальше, что там за сокровища, такие!?

— Так вот, после того как колонна была остановлена и разграблена немцами, наши старались их вернуть силами десанта, но так ничего, и не нашли. Возможно, что этот Гоббе был в курсе. За это он был представлен к рыцарскому кресту, и сам фюрер повесил ему его на шею. Никаких сведений об этих сокровищах больше нигде не нигде, ни всплывало. Но в конце мая 43 — го года, в том районе появляется некий полковник, барон фон Генрих Йенендорф. Правая рука, самого адмирала Канариса, который вдруг, возникает в пересылочном лагере военнопленных 33/ 4 под командованием Отто Шмидта тот, что был невдалеке от Сычевки.

Из их допросов военнопленных, установлено, что барон этот вывез из лагеря, около двухсот солдат и офицеров, переодев их в немецкую форму. Полковник по данным архива ШТАЗИ, входил в управление Абвера, и курировал 303 диверсионную группу особого назначения.

— Так сынуля, не особо радуйся, по поводу своего расследования, я твои бумажки лучше положу в сейф, так будет надежней! Ты знаешь, что у нас в руках? Возможно, что сокровища самого Наполеона, не зря, там эта шушера, из Ставки, крутилась, перед Курской операцией, видно предчувствовали бля… начало своего конца! Видно, что они тогда и занимались этими ценностями!? Ты мне вот, что скажи, почему в одном случае, ты сказал командир 303 группы спецдиверсионной группы «Ева», а в другом случае «Герра»?

— Это батя, просто. В группе было два подразделения, а это были их позывные. Мной, так же установлено, что ни барон, ни командир батальона, больше нигде в боевых донесениях Вермахта и Абвера не появлялись! Возможно, что они оба тогда погибли, во время Калининского прорыва!? Или еще до конца войны слиняли!? В то времякак раз и возникли показания пленных из этого лагеря. Наш СМЕРШ, их пачками задерживал в немецкой форме. Они все давали тогда одни и те же показания.

Все они указывают, что в районах Ржева, Сычевки и Вязьмы прятали в лесах, какие — то большие алюминиевые ящики. Вся эта операция, контролировалась охраной этих «головорезов» из 303 парашютного диверсионного подразделения. Перед заброской на фронт место их постоянной дислокации было…С лукавым видом знатока всех подробностей, Молчи — Молчи, предложил пари своему папику, выложив на стол сто марок.

— Я плачу сто марок, если ты батя, догадаешься, где стояла эта рота!? — Сказал он, зная, что отец не может этого знать.

— Леша, не надо ребусов, давай всё по существу, я тебе и так дам сто марок только за эти твои бумажки.

— Так вот рота, эта называлась, «Цоссен», и именовалось это подразделение 303 «Ева и Гера». Дислоцировалась она и обучалась здесь в «Майбахе». Это где Новый городок. Там сейчас расквартирован 69 показательный мотострелковый полк.

— Что следует из этого, что мы почти живем в школе Абвера? — спросил удивленный полковник.

— А из этого — следует, что наши подопечные, встречаются с внучками денщика, который знает точно, где находятся сокровища! Только он один из тех бранденбуржцев, который тогда остался в живых. Остальные же, разбежались по всему свету, и работают в спецслужбах многих государств. Но вряд ли кто из них знает об этих сокровищах. Иначе уже давно бы на аукционах Кристи или Сотби, появились эти вещи. Да и пресса бы, каким — то образом об этом заикнулась!? А так батя — гробовая тишина. А это значит, что они еще у нас в Союзе, в Союзе, в Союзе!

— Леша, это нужно как-то узнать, может быть подключим наших коллег из ШТАЗИ!?

— Нет, я думаю, что лучше попробовать нам самим, потому, что дело на миллиарды долларов, а самое главное, что это не банковский кредит, они нигде не числятся и их отдавать не надо. Они могут быть наши, если мы малость этого пердуна старого чуть-чуть пощупаем. Конечно если по их следам, не идет, кто ни будь еще!? Я не хочу делиться, ведь это наш клад и мы его разрыли в куче этих архивных бумаг! Правильно говорят археологи, что все сокровища находятся в бумагах и архивах, нужно только знать, где искать.

— Я даю тебе добро, но только сынок, смотри осторожней, чтобы мы сами нигде не прокололись! Папочку свою, положи-ка лучше в сейфик — так на всякий случай. Если что — то не сложится, то мы, хоть по этим бумажкам, потом сможем отмазаться. А теперь давай попробуем все проанализировать, как следует.

— Первое: есть денщик капитана, который замешан в пропаже «сокровищ Наполеона».

— Второе: ни капитан, ни полковник, больше нигде в боевых действиях участия не при-нимали. Это может означать, что они погибли. А тайна попала к денщику потому — что хоть краем уха, но он слышал об этом, и это вполне весомый факт.

Третье: упоминаний в архивах о сокровищах больше нет нигде!?

Четвертое: Показание пленных об алюминиевых ящиках в районах Вязьмы, Сычевки, Ржева. Расстояние примерно всего сто километров, на сто километров. Опять же, все вокруг Вязьмы. Вот теперь ясно, всё стало на свои места. Денщик должен знать пути своего командира. Необходимо узнать в каком он районе, попал в плен. У нас есть эти данные в Московском госу-дарственном военном архиве на улице Адмирала Макарова. Вот когда ты Леша, узнаешь место его пленения, вот тогда мы можем брать его за его драгоценную жопу!

* * *

Когда еще все родные спали, Сергей позвонил другу и, назначив встречу, в один миг испарился, ему не терпелось все рассказать Витальке. Его так распирало от неожиданного поворота своей судьбы. Да и просто о том, что еще в свои молодые годы он осознать ни как мог.

Встретились они, на развалинах старого бомбоубежища времен войны, которое находилось недалеко от школы. Там, обычно, всегда собирались ребята, чтобы на школьной перемене, вдоволь накуриться. Но сегодня был исключительный и совсем другой повод.

Всю ночь, придя от Керстин, он старался понять карту, которую дал ему дед. Но куча специфической информации, на немецком, никак не приблизила его, к разгадке этих значков. Лишь только косвенно, он разобрался в названиях наших населенных пунктов.

— Ты, что дружбан, с дуба рухнул, я пришел домой в три часа ночи, а ты, будишь меня, ни свет, ни зоря.

— А я, Виталя, тоже, и еще совсем не спал, вон всю ночь просидел над этой тряпкой.

— Я по твоим довольным глазам вижу, что ты вчера, наверное, добрался до её девственно-сти, и не плохо провёл ночь?

— Было и это, но самое главное, что её дед, вчера заставил меня, поклясться на библии, что я женюсь на Керстин, и тогда он, мне дал вот эту карту. Он сказал, что тут спрятаны несметные сокровища, и с меня, взял слово, что мы с тобой, должны, этим поделиться с девчонками.

— Серый, это какая — то паранойя, откуда у этого старого пердуна, такие бабки, он что, арабский шейх?

— Нет, он мне вчера рассказал, что эти деньги где — то награблены, во время войны, но когда немцев поперли, то они их якобы спрятали. Они хотели потом, обеспечивать свою агентуру, в нашем тылу даже после войны. Продуманные же были — суки!

— А чего он сам не достал, он что — то взбрендил этот твой дед, ты его не спросил, может его, контузило во время войны, и он что — то напутал?

— Я всю ночь, просидел над этой картой, и ни как не могу врубиться, где тут, что во — гляди, крестики какие — то, да записи цифрами на полях.

— Дай — ка, дай — ка, ты глянь, карта на шелковой тряпке, я впервые вижу такую! — Удивленно сказал Виталий, внимательно всматриваясь в значки.

— Это братец, координаты по азимуту — с умным видом сказал он.

— Ну и что мы будем делать?

— А ничего, будем гулять, со своими подружками, а этот бред оставим на потом, может он нам, про какие-то подробности поведает! Ты же сейчас, не попрешься в Союз, чтобы копаться, где — то в болотах. Вон гляди — тут, отмечено шесть мест.

— Он еще говорил, про какое — то кладбище где-то в районе Сычевки или в самой Сычевке.

— Ты Серый, глянь — нет тут никакого кладбища, по крайней мере, оно не отмечено, но если мы будем раскручивать это дело, то оно появится точно. Я тебя там сам похороню, если это бред недобитого фашиста. В Сычевке ты быстрее найдешь кладбище французам, там их гарнизон Денис Давыдов под сабли пустил! Мало, кто тогда в живых остался.

— Но, ты лучше посмотри, вон крестик в кружке, где находится, может это там?

— Дурак, это же болото и какой — то бугор на нем — вот это и есть наше кладбище.

— Во — во, он про болото, мне и говорил, но только сказал, чтоб мы туда вообще не со-вались!

— Ай, ну её, твою карту, сорок пять лет прошло, там уже колхозники, всё под поля разрыли. Ты лучше мне скажи как там у тебя с Керстин?

— Как — как все хоккей, я даже и не знал, что она в девках. Я потом её спросил, а она мне про какую — то junfe, что за junfe такая.

Виталик, стал давиться от приступа смеха, он ржал, держась за живот, и катался по бетонным плитам взорванного бомбоубежища, повторяя за Сергеем.

— Junfe — junfe — junfe, ты хоть знаешь, что это по-немецки такое!? — Спросил он.

— Откуда — я что, тебе этот, как его там — пы-ле-гл-от какой.

— Кто — кто, пылеглот? — пы-ле-гл-от, junfe?

Снова истерический смех, сразил Виталика, и тот смеялся, до того, пока не стал сильно икать.

— Ты хоть знаешь, что это junfe — дубина!? Это по-русски целка, и не пылеглот, а по — ли — глот. Ты Серый, рассмешил меня от души, даже вон настроение поднялось. Со своей, ты договорился, что где и как будем сегодня встречаться?

— Договорился — на пляже, как всегда. А твоя Мануэлка, что же?

— Мануэла, о Мануэла, это высший класс, и представь себе, тоже была junfe. -Так что вы-ходит, мы зря боялись, они обе в девках ходили, то есть junfe. А ты мне гад, что заливал, проститутки, сифилис, триппер!

— Да не суетись ты, делать то, что будем? Может, в Потсдам прокатимся?

— Ты Серый, точно кретин, это в такую-то жару — то? Лучше уж валяться на пляже, чем в городе нюхать асфальт, да задницы свои парить.

— А мы поедем в парк Сан — Суси. Там пруды, фонтаны и всякая достопримечательная лабуда. Сосисок похаваем, да пиво попьем!

Езжай ты сам, в своё Сам Соси, в электричке, переться туда обратно — потом все равно, нужно будет, на озеро ехать, чтобы задницу помыть, после такого путешествия.

— Слышь Виталь, а может Фридрих Штат Палас, они приезжают к нами в Дом офицеров. Девчонок своих возьмем, они будут счастливы, поглазеть на шоу. Их же балет кроме как по телевизору, считай, нигде больше не показывают.

— Ну да, чтобы с ходу, да в лапы к Молчи — Молчи. Он спит и видит, как нам ласты завернуть. Вот он то, и будет счастлив по настоящему. Если он, еще узнает про карту, то на сто процентов, поедем мы на лесоповал, как агенты иностранной разведки. А этого писклявого ка-страта, в образе Карела Гота вместе со своей бабской командой, пусть слушают наши мамы и папы.

— Да — прошлый раз, когда приезжал этот балет, мы с пацанами под окном гримерки торчали. Смотрели, как эти девки ходили и трясли сиськами, а в жопе у них перья торчаликак у павлинов. Красота! Заметив нас в окна, они сиськи свои прятать, не стали — нет. Наоборот целой кучей подошли к окну, и выставили их на показ как в телевизоре, так, что нам аж дурно стало. Эти сучки хоть бы постеснялись. Они тогда так заржали, что мы все врассыпную бросились. Они же считай, над нами посмеялись. Ничего эти козы сиськастые, не стесняются!

— Правильно и сделали, я гляжу на тебя Серый, и удивляюсь, у тебя же есть Керстин, захотел посмотреть на её сиськи, сиди, смотри. Не хочешь её, включил Бундес и хоть до утра, не только сиськи — письки во весь экран тебе покажут. Не будь ты, таким сексуально озабоченным — о, великий мой мастурбатор!

— Так что, все-таки на пляж идем, да пивка малость пососем? Смотри, лето кончится, а мы так и не загорели нормально.

* * *

Лето как — то удивительно быстро подходило к концу, и легкая грусть, все чаще и чаще, стала посещать ребят, так как с каждым уходящим днем, близилось их расставание с девчонками. Осень и зима пролетят мгновенно, а за весной экзамены и в Союз. Все эти мысли навивали чувства некого душевного беспокойства. Ведь это были уже не детские игры в дочки матери, а настоящая любовь, которая затянула в свой омут по самые гланды.

Очень трудно — очень трудно было представить, с какими глазами, и с какой болью в сердце, предстояло им это расставание. Правда, сейчас об этом думать не хотелось. — Не хотелось, еще и потому, что пока впереди было, почти десять месяцев, и еще пока было лето.

Несколько дней спустя, возле дома Керстин, появился «Barkas», с тонированными стеклами и надписью технической помощи. Девчонки, уходя на встречу к ребятам, даже совсем, не обратили внимания, так как таких машин, таких было предостаточно, и ни одна, не могла вызвать, хоть какого-то малейшего подозрения, а тем более в Восточной Германии.

Возвращаясь вечером с пляжа, Керстин и Мануэла, почувствовали, что — то не ладное, вокруг дома, стояло несколько зеленых полицейских машин, с включенными проблесковыми маячками. Возле входа во двор, были натянуты, бумажные ленты, с надписью — Полиция. Ребята, укрывшись в зелени деревьев, остались в стороне, а девчонки бросились к дому. Им на встречу вышел мужчина в белой рубашке, и один полицай в форме.

Со стороны, было видно, что после секундного разговора, у Керстин подкосились ноги. Она как подкошенная упала в обмороке, на брусчатку улицы. Мануэла, стараясь удержать, её самаприсела рядом, надрывно рыдая и обнимая кузину.

Ребята, видя такую картину, подскочили к ним, стараясь помочь. Полицейские расступились, и Сергей внес Керстин в дом, уложив её на диван. На тот момент для неё не было ближе человека, чем её русский. Волею судьбы, он был рядом в минуту этого несчастья.

Весь дом, был перевернут вокруг, вещи валялись по полу, и было понятно, что здесь кто — то, и что — то очень старательно искал.

В любимом кресле качалке, сидел дед, накрытый белой простынею. То место, которое предположительно было головой, было окрашено, почти черной кровью. Было видно, что руки к подлокотникам, были привязаны скотчем и торчали из — под простыни. Сергея охватил ужас, так как он впервые видел мертвого человека, который еще вчера был жив. Деда было очень жалко, так как после того как Сергей познакомился с ним, он очень многое узнал от него о войне. Узнал о том, что не все немцы разделяли взгляды и идеи Гитлера. Эти факты, совсем иначе открывали для него глаза, совсем на другую Германию. На то государство, которое испокон веков было, как бы младшим братом России, но очень таки своенравным.

Возле Керстин, приводя её в чувства, крутился доктор. Мануэла же закрыв лицо руками, рыдала сидя на крыльце. Позже выяснилось, что мать Керстин, увидев мертвым отца, с сердечным приступом, доставлена в больницу. Сергей, фактически не имевший никакого отношения к этой семье, как — то очень близко воспринял это горе, что вместе с подругой стал плакать как ребенок.

Полицейский в гражданском, подошел к ребятам, и стал задавать, какие — то вопросы. Друзья, правда, так хорошо немецкого языка не знали и лишь пожимали плечами. Они изо всех сил старались понять, что же от них нужно. После того, как полицай узнал, что они русские, то, не задумываясь, дал команду. Стоящий в форме, другой полицейский, надел на них наручники. Им тогда показалось, что это очередная провокация враждебных сил. Пацаны уже представили, что Молчи — Молчи, будет заниматься их освобождением, и всевозможные дипломаты, будут проводить переговоры по их депортации. А им ничего не ведающим гражданам другого государ-ства, придется ответить за это страшное преступление. Но ребятам не повезло, и пресса и дипломаты, и даже их особист, об этом не узнали, потому что, очнувшись от шока, Мануэла сказа-ла:

— С этими русскими мы были на озере, да к тому же мы помолвлены. Улыбнувшись, полицай расстегнул на руках парней наручники, но просил.

— Хорошо фроляйн. Вы только скажите, чтобы они не отлучались и следствию не мешали.

По дороге домой, ребята шли молча, сочувствуя всему тому, что произошло с девчонками. Теперь, они понимали, что встречи с ними, будут отложены, на долгое время. Во всяком случае, им, придется это пережить вместе со своими подругами.

Около двух месяцев, от девчонок, не было ни каких вестей. Пацаны уже было подумали, что вся их любовь после случая с дедом, приказала «долго жить». Но вдруг в один из осенних дней, подружки сами разыскали их. И в одно мгновение, все, как и прежде вернулось на круге своя.

Это свидание, по накалу страстей превзошло все ожидания, девчонки, пережив горе утраты близких людей, в своей натуре очень изменились. В глазах ребят, Керстин и Мануэла стали, как — то серьезней, и взрослей. И их глазах, уже не было такого детского задора, и простого наивного ребячества. Сергей и Виталий, при виде их, почувствовали определенную неловкость. Девушки по своему поведению, стали намного взрослей и прагматичной. Керстин, обняв Сергея, прижала его к себе и, уткнувшись носом в его плечо, горько заплакала. Обида, на потерю матери и деда, толкали её на поиски той отдушины, которая подобно искусному лекарю, могла своим теплом, залечить её душевную рану. Этим теплом, способным на чудо, был только её русский, которого она любила всей своей душой, и всем своим сердцем.

Она остро почувствовала, что сейчас он опять рядом, и только он был всех родней и всех ближе.

Керстин, рассказала, как похоронила своего деда, а после похорон, не выдержав потери, умерла и мать. Теперь она осталась совсем одна, если не считать её кузину, которая разделила её горе. Они теперь живут в месте, так как родовое гнездо по наследству принадлежит им обоим.

Со слов деда, было ясно, что он ждал смерти, так как перед тем как его убили, он несколько раз во сне, видел своего командира. Тот говорил ему о встрече, уже в ближайшее время. Вот поэтому, он успел оформить завещание в глубокой тайне от девчонок.

Керстин, чуть — чуть, замявшись, пригласила ребят к себе домой, чтобы рассказать о том, что же все так и, случилось с дедом. Ей натерпелось поведать о ходе самого следствия, которое проводила криминальная полиция. Сергей и Виталик, приняли приглашение без всякого обсуждения, так как за это время, они действительно соскучились по ним. В школе они даже стали, объектом насмешек от своих созревших одноклассниц. При удобном случае наши девушки старались рассказать о том, что только русские женщины, самые верные и терпеливые в мире. А вот если бы они, стали объектом воздыхания этих ребят, то без сомнения, они бы никогда не расстались с ними. Удивительно, что даже красавица школы, Русакова Олечка, стала подбирать ключи к сердцу Сергея. Но парень точно знал, что подобные отношения с нашими девочками, кроме поцелуев и прогулок под фонарями, перспектив не имеют. Он деликатно чтобы не обидеть Ольгу, снял напряжение. Сергей дипломатично объяснил, что при всем своем желании, встречаться не может. Легкий флирт ему не нужен, а вступать в половую близость, увы — наши девочки не созрели, ни физически, ни духовно. На что прозвучали в его адрес, слова сожаления и негодования.

— А ты, пробовал — бирюк? Мы же ведь тоже хотим любить, и быть любимыми. Мы ведь тоже мечтаем о свиданиях и поцелуях! Мечтаем, что хоть кто — то с нами будет счастлив. А ведь этим счастливчиком мог быть ты дорогой!

Подобные высказывания, до глубины души тронули Сергея, но уже желаемого результата, они не имели. Его сердце уже целый год принадлежало совсем другой. Тогда лишь слова глубокого сочувствия вырвались из его губ, и он промолвил:

— А где ты Оленька, была раньше!? Я еще в девятом классе, тебе записочки про любовь писал, и воздыхал под твоими окнами. Я каждый день мечтал, о том, что ты видя мои страдания, просто, когда ни — будь, скажешь да. А что теперь? Я люблю свою немку, которая не выделывается как вы. Она просто любит, и тоже хочет, чтобы я был всегда с ней. Да и к тому же, я уже с ней помолвлен на библии, а клятвы своей я нарушать не хочу.

Вечером, когда улицы немецких городов пустеют, словно во время действии комендантского часа, ребята оказались в гостях у своих подруг. Со слов девчонок, они узнали, что про тайну сокровищ деда, знают не только они. Но и тот, кто выстрелом в голову убил деда и перевернул весь дом. Больше ничего полиция установить не могла, и это преступление связала с какими — то, прошлыми делами. Возможно даже это делами времён прошедшей войны.

Керстин рассказывала, что перед самой смертьюдед чувствовал, что умрет, и поэтому старался посвятить в эту тайну русских. Он надеялся на то, что все найденное они по совести, разделят между собой и девчонками. Он видел в их отношениях хороший повод, чтобы там далеко в России, отыскать то, что должно принадлежать им. Он надеялся, что его внучки и их воздыхатели раскроют ту тайну, которая досталась ему ценой жизни многих людей.

* * *

В один вечер, когда основная работа начальника особого отдела была закончена, в квартиру полковника Шершнева постучали. Он открыл входную дверь, и увидел на пороге своего сына, с женой и ребенком.

— О, Леша, Ирочка, проходите давненько — давненько, вы нас не посещали — сказал седой полковник.

На встречу вышла мамочка, и первым делом, кинулась целовать и обнимать своего внука, а уж потом, извинившись, поздоровалась с невесткой и сыном, целуя их в щечку.

— Ты сынок, позвонил быперед приходом, я бы хоть пирожков напекла да внучку, что ни — будь купила, давно же вы у нас не были.

— Ай, мать, не суетись, есть у него всё, и конфеты и бананы, ты вон лучше, развлекай невестку с внуком, а я с отцом хоть пива после службы выпью. Мне тоже хочется пообщаться с нимна чисто мужские темы! — Сказал, Молчи — молчи. Он прошел в комнату, где обычно сидя на диване он с отцом, пил пиво, наслаждаясь соленой соломкой, и как бы, между прочим, смотрели западно — германское телевидение.

— У меня батя, оченьхорошие новости! — Вошел он в комнату, и поставил на журнальный столик несколько бутылок пива «Берлинербир».

— Мог бы, и в кабинет прийти, если считаешь, что это важно! — Открывая пиво, сказал полковник.

— Мог бы, но теперь это дело не государственное, а наше, понимаешь наше, с тобой лич-ное!!!

— Я, как и предполагал, дед то этих девчонок, знал многое. Я его чуть — чуть тряханул, правда, этот старый фашист, ничего не сказал, кроме одного — карта. Мы перевернули всю хату, влезли во все щели, простучали все кирпичи в подвале и нашли — нашли улики.

— Что — что, нашли — показывай быстрее сынок!

— А вот, смотри! — С гордостью о проделанной работе сказал он и вытащил жестяную баночку из — под индийского чая, на русском языке.

Дата изготовления сентябрь 47 года. Московская чаеразвесочная фабрика.

— А что это значит, ведь эта банка, еще ни о чем, не говорит. Сохранил после плена, да и привез как сувенир — сказал полковник, не вникая в эти подробности.

— Ага, товарищ полковник, привез из России сувенирчик, да в кирпичную стеночку спрятал! Потом ждал 45 лет, чтоб я к нему пришел, и эту баночку из стеночки вытащил! А в ба-ночке тряпочка, от форменной солдатскойрубашки, которые только в войну и были. Вернее даже не тряпочка, а целый нагрудный карманчик, а в карманчике том, микро частички крови и шелка. А кровь эта, не принадлежит покойничку. Видно как я предполагал, эта карта досталась ему от его убитого командира, или еще каким ни будь образом?

— Ты, что уже и экспертизу успел сделать?

— Пришлось товарищ полковник, хорошо ребята с экспертного отдела прокуратуры помогли. Правда, пришлось им литр спирта выделить. Ведь ты знаешь, на халяву почти ни кто не работает, и даже мама папе не дает!

— А где же ты его кровь взял — сынок ты мой дорогой?

— Я батя, ему башку с «Парабеллума» на вылет прострелил, и платочком носовым дырочку эту протер. Все сделал, как Родина учила! — Сказал старлей с гордостью.

Полковник от сказанного сыном перекрестился, и одним махом стуча зубами от ужаса, заглотил бутылку пива.

— Я ему батя сперва ввел теопентал* хотел как лучше. Без всякого смертоубийства, но ведь эта фашистская рожа, мне ведь толком ничего не сказала. Он только мычал сука, как бык, а потом, что — то стал лепетать про какую — то там карту, и еще про войну. Тогда я и стал ворошить его хату. После того как нашли эту банку и показали ему, он весь затрясся как от шока. Больше он падла, мне ничего не сказал. Вот тогда я со злости, и разрядил ему в башку две пули наверняка, чтобы сука ни рыпался, да потом подобно Христу, вдруг не воскрес, и ни кому не поведал о моём визите.

— Ты, что его грохнул? — спросил испуганный полковник и перекрестился снова.

— Да грохнул — как бывшего фашиста. Ни кто батя, не забыт, и ничто не забыто!!! Это скажу тебе честно, было просто эхо прошедшей войны! Поверь мне, я даже не испытываю никакого угрызения совести, по поводу его скоропостижной смерти.

Полковник открыл бар, и, достав бутылку водки, налил себе полный стакан. Дрожащими руками, он вылил содержимое себе в рот, не закусывая. Достав носовой платок, он вытер проступившую от волнения на лбу испарину. Полковник Шершнев, с задумчивым видом закурил и, пуская клубы дыма, со страхом в голосе — проговорил.

— Они суки у нас и не такое творили, и не хрен им прощать! Правильно ты — сынок говоришь, ни кто не забыт, и ни что не забыто!!! Их породу, надо было еще в сорок пятом под чистую — как они нас. Я бы на месте Сталина, им бы всем — всем Хатынь сделал, а пленных, заставил всю жизнь без права на помилование — пахать, пахать и пахать. Чтобы они как негры, дохли — дохли на наших картофельных плантациях.

— Мне кажется дед этот, все же передал малолеткам карту. Правда, на них сейчас нажимать нельзя, так как у них папочки имеются. Да и свидетелями они были, когда своих шалав провожали домой. Это было как раз в тот день, когда этот Ганс подох. Мне кажется, их просто нужно сейчас пасти, так как летом, они все равно поедут куда ни — будь поступать. Вот тогда им можно садиться смело на хвост. Сто процентов, что они будут рыться, где — то в районе Вязьмы или Сычевки. Там же этого урода в плен взяли, а далеко он уйти не смог. Ведь в сорок первоми пропал тогда наш конвой. Нашли же суки время тащить эти сокровища, когда Фрицы уже на хвосте сидели. Буд — то кто специально придумал эту операцию перед носом у Гансов!?

— Ну, Леша, ты молодец за это — медали дают и продвигают по служебной лестнице!

— Батя ты совсем охренел — да за такие бабки, я и медаль себе сам отолью из чистого золота, да и по службе как надо продвинусь. А должности? — Должности, я сам буду батя, раздавать на лево, и на право. А пока сперва, нужно добраться до этих богатств.

— Логично — сынок, давай — ка водочки за успех нашего дела! У меня к тебе просьба, ты только не вспугни этих малолеток! — Сказал папочка, наливая по рюмкам водку.

— А я теперь батя, стану им другом, самым — самым закадычным. Да я этих ребятишечек, на руках носить буду. Надо будет, конфетки им куплю и попки их сраные подотру, если это нужно для такого дела. Вот тогда когда они расслабятся, я точно узнаю, где эта проклятая карта. Ты представляешь, какие там деньжищи, ведь на шести машинах везли. Из отчета НКВД, только золота несколько пудов, жемчуг, бриллианты и всякие там украшения.

— На днях я попробую поговорить с ними, и предложить свою помощь, в поступлении в военно-пограничное училище КГБ. Ты батя, если изыщешь время и возможность, то обязательно пригласи их на беседу. Контролировать их по нашему ведомству, гораздо проще, чем где ни — будь в другом месте, а у нас они будут как на ладони.

— Я попробую Леша, мы даже сможем им дать рекомендации, и через управление кадров обеспечить им сто процентное поступление, у меня там есть хорошие связи — сказал полковник.

— Такой шанснам ни в коем случае нельзя упускать, потому, что я уверен, эти сорванцы знают больше нас, и по этому мы должны сейчас играть по их правилам — сказал, Молчи — Молчи.

* * *

На одной из встреч Керстин, сказала Сергею, что полиция арестовала некого Отто Рейле, с которым дед служил в одной части и который хотел жениться на сестре деда. Отто, по архивным данным, был поваром у фельдмаршала фон Клюге, и преданно прослужил у него до 1944 года. Его шеф тогда, принял яд гонимый гестаповскими репрессиями, за покушение на фюрера.

Сергей задумался, и понял, как он много еще не знает, и как много он хотел бы знать. История второй мировой войны, настолько затянула в свои тайны, настолько связала судьбы людей, что в эти минуты он осознал — вот это и есть цель его жизни. Незаменимым же помощником в достижении этой цели, могла быть только Керстин. Он смотрел на неё, теперь не только вожделенным взглядом, он впервые почувствовал, что она нужна ему не только как женщина, а скорее как друг и надежный партнер по жизни. От этой приятной мысли, он обнял свою подругу и прижал её так ласково и нежно, что на душе стало необыкновенно тепло и уютно. Керстин видя такое к себе отношение, в долгу не осталась и, используя все свое обольщение, и природное обаяние, со страстью львицы тут жеотдалась ему. В этот раз, она из своих объятий его не выпускала на протяжении нескольких часов, раз, от разу требуя близости. Когда силы её парня иссякали, то после небольшого перерыва, она самостоятельно брала инициативу в свои руки. Теперь она сама своими движениями, доводила его, до полного физического истощения. Сегодня было все не так, небо было почему — то голубее, вечер намного теплее. Все привычные предметы, были намного ярче и привлекательней чем в обычные дни. Керстин почему — то была особенно, нежна и близка, и рядом с ней хотелось не только петь, но даже и умереть было не страшно. Сергей почувствовал, как она приросла к нему всем телом всей кожей. У Сергея появилось, довольно странное чувство, полнейшего, душевного и телесного единства, с этой маленькой и стройной девочкой.

* * *

В один из октябрьских дней, в школе появился, Молчи — Молчи, и ребята не на шутку испугались, так как от этого типа, можно было ожидать, чего угодно. Но к их удивлению, особист, не стал допекать их дурацкими вопросами. Просто собрав всех в актовом зале, стал проводить лекцию по проф. ориентации. Не упустил, он из вида, и своих подопечных, выясняя у них в какие учебные заведения они намерены поступать. Только когда, они, поведали ему тайны своего выбора, особист, предложил им рассмотреть, возможность, пополнить ряды, доблестных работников Комитета государственной безопасности. Он пророчил, довольно интересные перспективы, в карьерном росте и в течение сорока минут, он со всех сторон, обрисовывал преимущества подобной работы в отличие, от всевозможных гражданских, и военных профессий.

Как правило, дети военных, с младенчества расхлебывали все, тяготы и лишения воинской службы родителей. Проколесив с ними весь Союз, меняя города, гарнизоны и даже государства, предпочитали поступать в основном, в военные училища. Чтобы после, продолжить традиции своих отцов и дедов. Сергей и Виталик, удивились, что контрразведчик, им уделяет такое внимание, что они даже поинтересовались у старлея, о причинах столь особого к себе отношения. Тот ответил так, что все сомнения по выбору места учебы, растворились как простой мираж.

— Ребята, я прекрасно знаю все ваши связи. Не только я, но и мое руководство считает, что — учитывая ваш, опыт, общения с гражданами другого государства, на их языке, а так же ваши спортивные достижения, за столь короткий срок, и безупречность ваших родителей. Всё это в совокупности позволяет вам, поступить в наши учебные заведения и даже с нашими реко-мендациями.

Через несколько дней, отец Сергея, придя вечером со службы, рассказал сыну о том, что его завтра в 16–00, приглашает к себе полковник Шершнев, в особый отдел, для собеседования.

Сергей знал, что вопрос пойдет о его будущей военной карьере, поэтому совсем, не испытал никакого страха. Да к тому же отец уже по телефону беседовал, с полковником и дал своё добро.

Начальник особого отдела, 11 армии, полковник Шешнёв, довольно радушно встретил, своих гостей улыбаясь и здороваясь с каждым за руку. Он после знакомствапредложил им присесть для долгой и задушевной беседы.

— Ну, что мои юные друзья, мне уже доложили, про ваш окончательный выбор, и мне хотелось бы подробней узнать, про каждого из вас. С Лазаревым, я в принципе знаком хорошо, частенько встречаемся на охоте. А вот с тобой Демидов, я еще ни разу не виделся, и мне хотелось, услышать от тебя свое мнение. Поведай нам дорогой друг, как ты смотришь на службу в наших доблестных органах комитета государственной безопасности?

— Я пока сейчас ничего не могу окончательно сказать, так как не решил, и мне хотелось бы еще немного подумать — поведал чекисту Виталий.

Встав из — за стола особист подошел к Демидову, и по отцовски потрепав его по плечу пристально смотря подобно удаву — сказал:

— Ты паренёк, можешь думать, сколько твоей душе угодно, а я уже беседовал с твоим отцом и хорошо знаю его мнение. Наши кадровые службы, уже начали сбор ваших документов. Поступление в учебные заведениянашего профиля, требуют на много больше времени в их подготовке. Еще, не известно сможешь ли ты вообще поступить к нам, так как у нас строжайший отбор. Легче, наверное, пройти в МГИМО или ВГИК, чем пограничное училище Комитета государственной безопасности.

— Я знаю — ответил Виталий, слегка отводя глаза в сторону.

— Ты Демидов, ничего не знаешь, а вот мы — мы знаем всё. Знаем про твою рыженькую по-дружку — знаем, про то, что дедушка её бегал под Москвой со Шмайсером, и стрелял наших коммунистов и комсомольцев. Знаем про твою страсть, ко всяким взрывчатым веществам. Ты еще не весь тротил по местным лесам собрал?

Виталик удивился информированности полковника, и, понурив голову, понял, что в этом заведении ему самостоятельно думать не дадут. Еще хорошо, что особисты не знают про артиллерийские гильзы, а то уже накрутили бы срок, или заставили платить старика не одну зарплату.

— Вот и хорошо, я вижу, Демидов ты очень — очень быстро думаешь и вполне соответствуешь критериям нашего сотрудника, а твой опыт по владению оружием, взрывчаткой, и немецким языком, делает тебя довольно ценным абитуриентом нашего вуза. Мне даже вериться, что выребятки уже курсанты.

— Мы же еще не поступили — сказал Сергей.

— Лазарев, вы уже — курсанты, это тебе понятно — утвердительно намекнул полковник. Два дня я вам даю на то, чтобы принести фотографии, шесть штук 9 на 12 и восемь штук 5 на 6. А теперь ребяткивы свободны. Не забывайте только, что вы у менякак Штрлиц под колпаком у Мюллера — улыбаясь, сказал полковник, с довольно многозначительной улыбкой.

Как правило, от подобной беседы, с представителями подобного ведомства, любой человек на долгое время, остается в некой прострации. Которая, и напоминает о себе обильным выделением пота, как под мышками, так и на ладонях. Так вот и друзья, от этого откровенного разговора вышли, что выжатые лимоны.

— Ты видал Виталя, они про нас с тобой всё знают, где мы и с кем мы встречаемся, что делаем и чем дышим, и даже, наверное — чем гадим.

— Что — то крепко они за нас, с тобой взялись братец, и все этот гад, Молчи-Молчи. Он про нас сука компромат собрал и ходит по пятам, все вынюхивает, все что-то выискивает.

— Я думаю Виталя, как бы они до наших подружек не добрались? Ты же видел он сука, на что намекал — всё знают про них, и про их родственников до десятого колена.

На встречу им, как бы случайно вышел старлей, вроде как, удивившись нежданной встре-че. Пожав им руки он стал расспрашивать, о задушевной беседе с полковником. Зная об озабоченности своих подопечных, он как бы так, невзначай — намекнул.

— Да не серчайте, вы пацаны, я же знаю, что вас сейчас беспокоит больше всего. Пол-ковнику по шарабану кого вы трахаете, так — как это уже не актуально. Я краем уха слышал, что дедушку ваших подружек кто — то привалил, за прошлые грехи. Видно, что парень насолил кому — то еще при жизни ихнего фюрера? Ведь нам было не трудно установить, что он в свое время служил в самом Абвере. Эту контру по всему шарику ищут, они начудили в своё время столько, что еще лет сто их чудеса будут спецслужбы всех стран ковырять. У них же в Новом городке была своя база, и школа этого Абвера. Вы знаете, что на вашем стрельбище, они суки готовились проводить всякие блин диверсионные мероприятия в наших тылах, и против наших граждан.

— А мы можем…

— Можете — оборвал мысль, Молчи-Молчи.

— Можете встречаться, можете трахать их во всех позах и во все дырки, вы молодые и вам это сейчас намного интересней даже, чем даже учеба. Я пацаны, когда — то сам был такой почти ни когда не пропускал, ни одной юбки. А ваши подружки, в виду своего возраста совсем не интересны для нашего серьезного ведомства.

— А мы что?

— А вам братцы, опыт нужен общения и обольщения представителей другого государства. Вы вроде это сейчас, как на практике находитесь, а там черт его знает, может в нелегалы пойдете работать. Разведчики во все времена нужны, а с вашими знаниями…. Во!

Особист махнул рукой и, поправив под мышкой кожаную папку, пошел в управление, крикнув через плечо.

— Счастливо ребятишечки.

Несколько секунд, пацаны стояли как в шоке, перспективы стать нелегалами нарисованные опером, прибавили им уверенности и какой-то собственной значимости.

— Ты слыхал, что он сказал? — Видно они серьезно взялись за нас и хотят, из нас сделать шпионов.

— Ты Серый, не радуйся заранее, еще ничего не известно, чем это все закончится. Мне, почему- то все, это не нравиться. Перспектива стать Штирлицем или каким — то Рихардом Зорге, и где ни будь, загреметь лет на двадцать, меня даже за Героя Советского Союза- абсолютно не прельщает.

— Герой, Герой — штаны блин с дырой, туда людей подбирают, не таких как мы с тобой, туда, берут одного, может даже из десяти тысяч, супер — супер мужиков.

— Да и хрен сними, время покажет Серый, там в том училище, тоже люди сидят, а не роботы, запорешь какой косяк, и загремишь, как этот говорил, как его там — во, Новиков — загремим под фанфары Устин Акимыч, как пить дать, загремим. А после этого училища хоть в куда возьмут хоть в мед. Хоть в пединститут.

— Я сейчас не хочу об этом, и думать, у нас вон чемпионат на носу, а эти особисты в душу лезут со своими делами. Профукаем его, а потом тогда будут нам фанфары и обязательно пединститут, — сказал Виталий.

* * *

— Ну, что там Лёша, как там наши ребятишки? спросил полковник, вошедшего в кабинет старлея.

— Они батя, вышли от тебя, как обосраные — ты видно им рассказал, про политику партии и Советского правительства — вспотели бедняжки, хоть выжимай.

— Да нет, вроде бы получилось все естественно, я им даже, не стал запрещать встречаться со своими шалавами. Сказал просто, что нам, все известно про них, пусть думают, что мы, их как микробов под микроскопом видим, и все про них знаем.

— Как бы нам, не вспугнуть, а то затаятся, ведь где ни- будь. Будем потом думать, как нам наэту карту выйтиќ — сказал, Молчи — Молчи своему папаше.

— Я когда с ними на улице встретился, то намекнул, что нам их подружки уже не ин-тересны. У меня пока, еще нет уверенности, что дед, отдал её этим пацанам, может она, еще пока у девок? Но, чем ближе, будет лето, тем быстрее, все будет становиться на свои места, и уже в ближайшие дни, я поставил эту хату на прослушку. Надо знать, что они говорят там, везде, везде должны быть наши уши.

— Ты сынок, совсем загнул ты, вспомни — еще тело, не совсем остыло, а ты уже повторно туда полезешь. Не успеешь сунуться, как тебе полицаи, браслеты накинут, и ласты завернут.

— Ты батя, не паникуй! У нас есть объект! У нас есть субъект, и есть коллеги из ШТАЗИ. Мы их подпряжем малость и задвинем им такую сказку, что даже у ихнего Хонекера, волосы дыбом встанут.

Вот нам сами немцы из их разведки, прослушку — то, и поставят, и у них и у нас есть повод ковыряться в этом деле. Так как там, наши граждане и их немецкий труп. Мы вроде как при деле, да и им тоже надо висяки свои пристроить.

— Леша, ты гений разведки, и вижу сынок, что ты, точно метишь, на мое место — это же надо как всё придумать, по твоим сказкам, и волки целы, и овцы сыты.

— Наоборот — товарищ полковник, овцы целы и…

Полковник Шершнев, не дал договорить старлею, и прервал его, по ходу мысли.

— В нашем случае сынок, именно так — чтобы волки были целы, а овцы блин, сыты. Вот и думай чем ты, своих овец радовать будешь.

— А так- я понял, ну уж и накормим, были бы овцы, а сено-то мы найдем, всегда найдем — сказал, Молчи-Молчи с присущим ему ехидством.

— Давай, действуй, Родина, и Партия тебя зовут на боевые подвиги — сказал полковник.

* * *

Буквально на следующий день, собрав все бумаги по делу, кроме тех, что давали лишнюю информацию, Молчи- Молчи, прямиком, направился в Берлин, где в старом здании управления Гестапо, на Unter der Lienden*, размещалась знаменитая на весь мир- разведка ГЕРМАНИИ ШТАЗИ.

Коллегам по службам, было интересно знать, обо всех странных, метаморфозах происхо-дящих в маленьком городе Цоссен, на улице Флейш штрассе, и уже через пару дней, представители дружественных спецслужб, сидели в машине. Одев, наушники на голову, они неделю к ряду, наслаждались, оргазменными стонами, гражданок своего государства, которых ублажали, юные представители великой державы. При этом интересующие спец. службы, сведения, вообще не прослушивались.

Хорошо, что за это время, пацаны, кроме как о сексе, ничего не говорили, так как, это мероприятие было на данный момент, превыше всех сокровищ мира, и идеалов коммунизма.

Уже, через пять дней слежки, коллеги из немецкой разведки, вдоволь, наслушавшись подобных эротических звуков, сняли этот канал, оставив русских особистов, без ушей и желаемой информации.

При этом, после удаления системы, они, незамедлительно, постарались пошутить над, советскими контр разведчиками, предложив, им чаще, смотреть телевидение ФРГ, и посещать берлинское варьете и притоны.

Гнев и ярость, от проваленного дела, охватилаМолчи — Молчи, он просто, не находил себе места, стараясь просчитать, все те, варианты, которые, он рисовал в своем больном алчностью воображении и даже стал сомневаться в наличии сокровищ.

Сергей и Виталий, предчувствуя, к себе лишнее внимание особистов, будить зверя, в своем логове не стали. Просто, по своей детской наивности, не зная, какими деньгами они владеют, поспешили тот злополучный кусок шелка, по надежней закопать, чтобы в лучшие времена, найти и приобщить к делу.

В своих же, отношениях с подругами, тему эту затрагивать не хотели, так как, в доме повешенного о веревке не вспоминают, и после смерти деда, было решено, не говорить, о том, что может навредить их связям.

Девочки, наоборот старались, парней своих, не тревожить воспоминаниями, о всяких там допросах местной полиции, так как, по их мнению, это могло навсегда, оттолкнуть ребят. Поэтому, и остались без информации, представители дружеских разведок.

Молчи — Молчи, напротив думал, что после беседы с ними, ребята просчитали его ходы, и ушли в тень, и такая профессиональная игра этих малолеток, вызывала в нем, спортивный азарт реванша, он, старался, подчинить своей логики, сложившеюся ситуацию.

Ребята же, в свою очередь, мыслили совсем иначе, и старались жить, не по логике особиста, а по простой жизненной ситуации, поэтому все пути разведчика, всегда оканчивались тупиком, и это вызывало, в душе Молчи — Молчи, некое уважение к своему новому и молодому противнику.

Жажда легкой наживы, мгновенного обогащения, превратило старлея, уже не в охотника, а в жертву — жертву своих амбиций, абсолютно ни как не связанных, ни с карьерой, ни с богатством.

Все, что двигало им, уже ни каким образом не вписывалось в путь по достижению материального благополучия, ведь этобыло большее, чем игра — это была игра, с достойным и супер интеллектуальным соперником, победа над которым, сулила моральную награду, намного большую, чем всё золото мира.

* * *

Время мчалось с удивительной быстротой, и вот уже не за горами были праздники, которые так судьбоносно, повлияли, на жизнь этих ребят.

Керстин и Мануэла уже несколько дней находились в раздумье и почти каждый день в разговорах между собой, все чаще и чаще, решали жизненно важную делему, которая, как им казалась, могла, навредить отношениям с русскими, и, навсегда поставить в них точку. Но, возможности скрывать женскую тайну, уже не было, и девчонки в этой ситуации, видели только один выход, как честно признаться, что скоро их отношения перейдут в новую фазу. А нашим героям любовникам, придется осознать, что не за горами тот час, когда они вдруг, одновременно станут новоиспеченными, и довольно юными папашами.

По обоюдной договоренности между собой, девчонки делать аборт, даже не собирались, так как их желание стать молодыми мамочками, абсолютно вписывалось в их планы. Даже в случае, если ребята своё отцовство признать не захотят, этот факт, совсем их дальнейшей жизни, не портил.

— Что скажешь старая черепаха, дотрахались, вот теперь, что делать?

— Я думаю, что ребят, нужно пригласить на рождество, и во всем признаться, не будешь же ты Мануэла, скрывать то, что скрыть со временем, будет невозможно.

— Ага, как раз на рождество и одарим их, пусть носочки приготовят, а Святой Николас им туда и положит, плод нашей любви.

— Мне лично кузина, наплевать, я вот чувствую, как во мне бьется еще одно сердце, и что- то такое внутри меня живет, и я совсем не хочу расстаться с тем, что имею.

— Ой — ой — ой, расстаться она не хочет, а со своим Сержем, ты хочешь расстаться? ведь они как узнают, так сразу в Россию, первым поездом быстренько и слиняют.

— Ну и пусть, за то у меня останется сын, и даже если он бросит меня сейчас, то все равно он вернется, пусть через несколько лет, а я не пропаду и даже постараюсь перебраться к русским.

— А что прикажешь мне делать? дорогая кузина.

— Что, что рожай, и будем жить вместе, ведь это наш дом, и дед нам его завещал с тобой, я ведь, не гоню тебя прочь.

— Тебе Керстин, легко говорить, твой Серж, на библии поклялся, что не бросит тебя, и вряд ли он это сделает, так как он тебя любит и даже боготворит.

— Ты кузина не преувеличивай ты, тоже в своего Вита, по уши втрескалась, да и он к тебе не равнодушен, ведь ты у него первая, как и он у тебя. Знаешь, а все — таки нам нужно рожать, так как только это и сможет, наверное, удержать наших ребят, ведь если у нас появятся дети, то возможность найти золото деда, увеличивается многократно. Потому, что эти русские будут связаны по рукам и ногам, и мы тогдабудем в праве, требовать свою долю, а не поделиться с нами они побоятся.

— Да кузина, голова у тебя варит, вот только нужно, чтобы и мой Вит, тоже поклялся на библии, что меня не бросит, и вот тогда, мы, можем раскрыть им свои карты. Я скажу тебе честно, мне тоже, не хочется потерять своего русского, потому, что они не такие, как наши, что — то в них есть такое, что просто очаровывает.

— Я Мануэла, давно это заметила, вот поэтому и буду рожать.

— Я тогда тоже! Куда я без тебя, моя кузина. Будем потом вместе гулять с колясками.

Девчонки растроганные откровенным разговором, и неизвестностью за своё дальнейшее будущее, заплакали, и как закадычные подруги нежно обнялись.

Всё, вернулось на круге своя, вот так вот, когда-то плакали их бабки, провожая на фронт своего любимого дедушку Kурта. Точно так же, как и их внучки, они решали свою проблему, оставаясь один на один, толи со своим горем, толи со своим счастьем, чего было больше, этого не ведал даже сам господь Бог. В те далекие годы, никто не мог быть уверен в своем счастье, так как горе было кругом и к тому же вселенского масштаба. Но жизнь, на то и жизнь, что всегда, идет своим чередом, и на смену выжженной земли, всегда пробивает себе путь, молодая и крепкая поросль.

Прошел ровно год, как девчонки повстречали свою первую любовь, и этот год, принес не только горечь утраты, но и счастье будущего материнства, так как дети эти, были желанны и любимы.

К встрече рождества, девчонки, готовились с особой тщательностью, так как им совершенно не хотелось ударить, в грязь лицом, перед своими ухажерами, и помня о прошлогоднем застолье, они решили сразить, на повал своими кулинарными способностями, и по традиции многих народов рождественская ночь при свечах, абсолютно была невозможна, без запеченного в духовке, жирного гуся. К тому же девочки, новость о своем положении, решили оставить на десерт, так как сытый и подогретый вином мужчина, более добродушный и терпимей относится к подобным неожиданным сюрпризам. Время встречи, и праздничная экипировка, были уже обговорены заранее, и им ничего не оставалось делать, как просто ждать — ждать своих и очень любимых мальчиков. В предчувствии грандиозного праздника души и тела, девочки выглядели бесподобно и для полнейшей победы, за несколько минут, до прихода русских, разожгли камин.

Сергей и Виталий, подобно английским джентльменам, прибыли с такой точностью, какая абсолютно не присуща, лицам славянской национальности, и при этом, каждый, принес с собой подарки. Еще с прихода, как только, колокольчик над дверями, возвестил о появлении на пороге гостей, девчонки погасили свет, и при свечах открыли дверь. Радости встречи, не было предела, Керстин, повисла на шее своего возлюбленного, а ее кузина, с невиданной жадностью, стала целовать Виталия, затянув поцелуй, на столько, что оторвалась лишь тогда, когда другая пара растащила их по разным углам.

— С рождеством Христовым.

Поздравили друзья своих подружек и вручили им подарки.

— С рождеством.

Не оставшись в долгу, ответили и девочки, преподнеся друзьям, цветные коробочки, украшенные перевязанными летами. Подобный романтический вечер, раньше, можно было встретить в книжкахи кинофильмах о любви, но подобные вечера, не вымысел писателей и режиссеров, так как являются реальностью, при условии, полнейшей взаимности двух любящих сердец.

Пройдя в комнату, ребята были потрясены увиденным, тепло горящего камина, мерцающий огонь свечей и красующийся, по среди стола жареный гусь. Запах живой ели, перемешанный, с запахом сладковатых духов, переносил друзей в какую то необыкновенную и не реальную сказку. Комната была украшена со знанием дела, и в традициях католического рождества, огромные шары из раскрашенного перламутрового стекла, снежинки и звездочки в сочетании с золотой и серебряной мишурой. Как водится, под елью не традиционный дед мороз со снегурочкой, как в России, а настоящий вертеп, с фигурками новорожденного Христа в яслях, и матерью божьей о овцами и другими библейскими персонажами. Выстрел пробки шампанского, возвестил о торжественном открытии, рождественского сочельника, на столе помимо гуся, было двенадцать всевозможных блюд, из печеного теста и прочие праздничные закуски.

— С рождеством христовым — по- немецкие сказали ребята, поднимая бокалы с шампан-ским.

— С рождеством — ответили на ломанном русском их немецкие подруги.

Как всегда, подобные вечера не бывают, многословны и друзья не старались вдаваться в дискуссии, а больше, слушали своих девочек, стараясь на практике, овладевать заморским языком, в живом общении. Но самое удивительное, что в таких интернациональных компаниях, разговоры всегда велись, исключительно на противоположных языках, и это не только забавляло, но и являлось исключительной практикой. Девчонки, за год своего общения с ребятами, вполне сносно, могли говорить по — русски, так же как и пацаны, без всяких проблем знали немецкий. Вечер был в самом своем разгаре, и слегка разогретые вином девушки, пригласили танцевать своих ухажеров, в ходе танца неустанно, повторяя по- русски слова любви, чтобы притупить бдительность и расслабить своих воздыхателей. В определенный момент, когда жажда желания, физической близости вышла из под контроля, Керстин, под предлогом разговора, увлекла своего Сержа, в комнату. Поднявшись на второй этаж, она нежно обняла, его за шею, и страстно целуя, увлекла за собой. Толкнув Сергея, на тахту, она включила магнитофон, и под медленные звуки музыки, стала танцевать перед парнем, покачивая из стороны в сторону, своей красивой фигуркой. Столь откровенные эротические движения, сопровождающиеся медленным раздеванием, стали возбуждать русского, и он, включившись в любовную игру, проделал тоже самое, глядя на свою партнершу, до той поры, пока не остался, как и она, без единого предмета одежды.

— Керстин, я тебя очень люблю — сказал Сергей по — немецки.

— Я тоже люблю тебя — ответила девушка по- русски.

Её руки, стали нежно и медленно, касаться его тела, и какая то дрожь, от её касаний, про-катилась по нему, что он, стал страстно, подобно искусному любовнику, целовать её в губы, шею в грудь в её маленькие и красивые соски. В эти минуты неземной страсти, он почувствовал, что на свете, нет прекрасней и ближе человека, с кем, было бы так фантастически приятно. Медленно опустившись на колени, он обхватил за бедра свою Керстин, и стал целовать её в живот, скользя губами по её телу, все ниже и ниже. Грудь девочки, от каждого его поцелуя, стала подниматься все выше и выше, а дыхание становилось всё глубже и глубже, пока из неё, не вырвался стон, неописуемого блаженства. В голове, что — то закружилось, и она, обняв его, упала на спину. От его касаний, она задрожала всем своим женским существом, и с невиданным темпераментом, стала поднимать и опускать свои бедра, на встречу Сергею. Он же, не спешил войти в неё, так как от этих прикосновений, ему, так же было удивительно приятно. Но Керстин, уже не могла, пересилить свое желание, и страстно схватив, его сама, проявила инициативу, и ввела его, в себя.

Как всегда, первое движение было, самым сладострастным и Сергей с удивительной нежностью стал усиливать свой темп, до тех пор, пока, нахлынувшее чувство оргазма, не накрыло его с головы до ног. Привыкнув, друг к другу за последние месяцы, Керстин, так же одновременно, подошла к этому чувству, небывалого наслаждения, и, задрожав всем своим телом, вцепилась в парня своими когтями. Простонав, она мгновенно расслабилась, как смертельно уставший, спортсмен после финиша. После нескольких минут отдыха, девчонка, с новой силой, стала приставать к Сержу. После того как его силы вернулись в его тело, она подобно всаднику, запрыгнула на него сверху, и стала с такой резвостью, двигать своими бедрами, что через несколько минут, повторная волна оргазма, накрыла их обоих.

— Керстин, я заметил, что у тебя грудь стала намного больше, а твои соски, заметно по-темнели, что случилось такое.

— Оу Серж, я не понимаю тебя.

— Я говорю, что твоя грудь — и он стал руками показывать, перейдя на язык жестов.

Поняв его, Керстин, осознала, что пришло время, рассказать парню, что их игры уже имеют необратимые последствия и, заплакав, она произнесла еле слышно, но достаточно для того, чтобы он понял.

— Их хабе кинд.

— Вас? Перейдя на немецкий, спросил Сергей.

Теперь, до него дошло, что он скоро станет отцом, но ни чувства страха, ни сожаления, он не испытал. Наоборот, что- то стало переполнять его душу, и какая — то непонятная радость вырвалась из его груди, в течение нескольких минут, он сидел, будто в какой- то прострации.

За это время, перед его глазами пронеслась, его вся короткая жизнь, и он представил себя, на месте своего отца, и понял, какая непосильная ответственность легла на его плечи. Но все же, он был счастлив.

Керстин, со страхом глядела на него, в ожидании вердикта и её любящее сердце билось с такой силой, что казалось вот- вот оно лопнет. Но после того как Сергей нежно её обнял и сказал, что все хорошо, и он не оставит её, только тогда девчонка, глубоко вздохнула, и поцеловав парня, сказала.

— Я, тебя очень — очень люблю.

Внизу, на первом этаже, послышался, какой то шум, и Сергей с Керстин, спустились на него испуганные, переполохом. На диване, укутавшись пледом, сидела обнаженная Мануэла с заплаканным лицом, Виталий, расхаживал по комнате, и нервно курил, пуская густые клубы дыма.

— Что случилось? — спросил Сергей.

— Что, что! — с дрожью в голосе передразнил Виталий. — Мануэла, в залете, уже три ме-сяца.

— Ну и что тут такого.

— Ты, что, совсем ничего не понимаешь!? Это же катастрофа, это полный писец!

— Дурак ты Виталик, это же хорошо, ты же мечтал на ней жениться, чтобы за жвачкой, за джинсами к родственникам кататься, вот теперь и катайся, у тебя есть возможность исполнить то, что задумал.

— Мне, семнадцать лет дятел, я еще школу не закончил, я хотел в военное училище по-ступать, я хотел стать офицером. Теперь, что прикажешь пеленки- распашонки, да если мой отец узнает, он меня просто прибьет.

— Угомонись дружище, во первых, она не дура и все прекрасно понимает, во вторых она, не будет тебе мешать, а в третьих, не забывай, что мы обещали их деду, что не оставим их.

Постепенно Мануэла, плакать перестала, и не стесняясь ни кузины, ни Сергея, стала одеваться, слегка всхлипывая, но не от обиды на своего русского, а просто из-за того, что ей нужно было в этот момент, простое понимание, и душевная близость.

— Керстин, а ты, что ничего не сказала своему дружку!? — спросила Мануэла, по немецки, так быстро, что ребята ничего не поняли.

— Я, кузина, все рассказала, как есть, и мой Серж, обрадовался этой новости, но только сильно долго переваривал. — Ответила Керстин, прижимаясь к парню.

Мануэла, с новой силой заплакала, и, бросившись на диван, стала рыдать как ребенок, в обиде на всех взрослых.

— Знаешь, Виталик, а ты не одинок в своем горе, так — как и я, тоже скоро стану папашей и Керстин моя, тоже беременна, и ждет от меня ребенка.

Друг, выпучив на Сергея глаза, как-то изменился в лице и более спокойно спросил.

— Так, что твоя, тоже, в залете?

— Да, а ты как думал, или ты считаешь, что ты у нас тут такой один.

— И ты, так спокойно говоришь об этом?

— А, что мне задницу рвать на лоскуты, как это делаешь ты. Вон девчонку обидел, думаешь, она побежит делать аборт? А если, она любит тебя — ты её об этом спросил?

— Я Виталя тоже, как и ты, был шокирован до глубины души, когда узнал об этом, но, подумав, пришел к выводу, что это мне это совсем не мешает, так как она согласна подождать немного. У них вон и дом есть, а может, мы ещё эти деньги найдем? А так как им, доля причитается, ты потом будешь бегать за ней. Ты же мой друг на библии не клялся, и ничего ей не обещал. А сделай она аборт, так ты вообще лишаешься всех прав, на сокровище.

— Дурак ты Серый, поверил в какие то бредни контуженого немца?

— Ты дурак, потому, что мы не знаем еще многих тайн войны. Вон янтарную комнату тоже ищут сколько лет, а какой ни будь дедок сидит на ящиках набитых янтарем и смеется, над теми, кто по всяким шахтам да подземельям, с фонариками лазит. Мой батька, когда служил в Калининграде, рассказывал мне, что солдаты рыли траншею под кабель, и нашли там, всякие сокровища и очень дорогую посуду, с царских запасов. Ты, просто сам не хочешь верить тому, что возможно ещё есть.

— Ты меня Серый, за советскую власть, не агитируй и я не хочу, в свои годы становиться папочкой. Это абсолютно никак не вписывается в мои дальнейшие планы.

— Ну, как сам знаешь, только потом не жалей.

Пока ребята спорили Keрстин, успокаивала Мануэлу, которая продолжала плакать. Фактически весь праздничный вечер, был испорчен, но Виталий, почувствовав, что обидел свою девушку, обнял её за плечи и поцеловал, прошептавласково на ухо.

— Прости меня, я все — таки тебя очень люблю.

Maнуэла, сразу рыдать перестала, и, обняв русского, прижалась к нему с такой нежностью, что Виталий, расцвел в улыбке. Как и подобает в таких случаях, он страстным поцелуем, разрядил накалившуюся обстановку и вернул её в праздничное русло.

* * *

Все каникулы Молчи — Молчи, подобно акуле, накручивал круги вокруг своей жертвы и, собрав достаточно информации, решил перейти в контр атаку, чтобы при помощи шантажа, всё же завладеть секретами, тайных сокровищ Абвера. Посоветовавшись с полковником Шершневым, было решено, под предлогом поступления в училище КГБ слегка, надавить на пацанов, и выведать хоть малейшие детали по этому делу. Правда, стремительные перемены в руководстве Советского Союза, внесли свои коррективы.

Новость эта, стала обсуждением, во всех подразделениях переименованной группировки, которая в силу сложившихся обстоятельств, стала именоваться Западной Группой Войск. Не за горами, совсем не за горами был и крах, социалистической системы Восточной Германии.

А так же крушение знаменитой Берлинской стены, и это способствовала не только объединению двух государств, но и досрочному выводу советских войск.

Подобное политическое решение, вызвало, не только негодование среди офицерского состава, но и раскол в руководстве группировки. Люди разделились на два лагеря одни четко исполняющих свой долг согласно принятой присяги, другие на лицподчиненных жажде личной наживы.

Некоторые, видя, как почва уходит из — под их ног, устремились направо и налево продавать достояние Родины, абсолютно ни чем не гнушаясь. Другие же, до конца оставались людьми, преданными присяге и офицерской чести.

Сильное напряжение, и тяжелая аура, нависли над всеми, кто тогда на передних его рубежах стоял на страже советского государства. Тогда каждый офицер своей кожей ощущал, что подобное политическое решение, приведет не к укреплению государства, а к его полной деградации и развалу.

На какое-то мгновение, ребята выпали из поля зрения компетентных органов. Шершнёвупо долгу службы пришлось заниматься делами более важными, чем какие-то мнимые сокровища Наполеона.

Каждой клеткой своего сердца, отец и сынощущали, как из — под носа у них уходили реальные деньги, которые могли бы осесть и в их бездонных карманах. Поэтому на семейном совете было решено, пусть синица будет в сейфе, чем журавль в болотах Вязьмы. Так примерно и думал, Молчи — Молчи, очередной раз, продавая немцам имущество советской армии.

Тем временем, день ото дня все заметнее становились животы у Keрстин и Мануэлы, и уже никакие ухищрения, не могли скрыть подобного факта.

Ближе к весне, ребята, ссылаясь на подготовку к экзаменам, все реже и реже навещали своих подруг. Причина была не в том, что им приходилось гулять с девчонками, которые из- за своего положения привлекали внимание окружающих. А по той причине, что они больше опасались коварства особиста, который смог бы воспользоваться этим фактом в своих шкурных интересах.

Как — то в школе, на одной из перемен, их срочно вызвали в кабинет директора. Предчувствуя, что — то неладное, они вошли в него, и увидели расположившегося за столом директора школы омерзительного Молчи — Молчи.

— Ну, что красавцы допрыгались? — Спросил он с неизменной ухмылкой.

Ребята с недоумением поглядели друг на друга и, предчувствуя нелегкий разговор, присели на стулья возле стены.

— Как, как Вы, дорогие мои объясните мне, что без пяти минут курсанты училища КГБ, уличены в связях с представительницами другого государства!? Тем более, что…

Особист, не стал вникать в подробности, так как не хотел, придавать гласности тот факт, который мог, как — то повлиять, на исход задуманной им операции.

— Ваше счастье гавнюки, что наш президент Михаил Сергеевич Горбачев, подписал с канцлером ФРГ договор о выводе наших войск. Во времена Андропова, вы бы у меня сидели за это на соловках, не смотря на ваш столь юный возраст. Полковник Шершнев, попросил меня, с вами пообщаться, чтобы расставить все точки над «И». Вы мне дорогие друзья расскажите, каким образом, вы будете закреплять свои отношения с этими гражданками? Может нам стоит, подключить ваших родителей? Чтобы к черту, выслать вас в Союз, с глаз моих вон?

Предчувствуя, что в словах Молчи-Молчи, скрываются, какие-то далеко идущие планы, ребята чуть осмелели, и постепенно взяли на себя инициативу задушевной беседы.

— Уважаемый товарищ старший лейтенант, в принципе, мыне против узаконить свои отношения! Только с одним условием, мы хотим остаться здесь на постоянное место жительство, и получить немецкое гражданство! — Сказал Виталик, с издевкой в голосе.

— Во, во вам господа «Казановы»!!! — Аж подпрыгнув из- за стола, старлей показал, фигуру из трех пальцев под русским названием шиш.

— Я вам бля… дам гражданство, я вам дам жениться!!! В первый же день после вы-пускного — в Союз! Не дай Бог, где суки заикнётесь!!! Мы вам документы готовим, почти устроили в наше ведомство, а они бля… гражданство собираются менять. — Я вам поменяю морды на жопы, а не гражданство — понятно? Пойдите прочь, и молчать, молчать — как Космодемьянская молчала.

— Виталь, а чего это наш курватор так взбесился, ему, что кто соли на хвост насыпал!? — Сказал Сергей, выходя из кабинета.

— Я чувствую, что здесь, что- то не то, и ему, глубоко по барабану, что с нами будет. Поступим мы в погранцы, толи нет, ему на это наплевать.

Виталий, схватив Сергея за локоть, стал молча толкать его вперед к выходу.

— Пошли блин быстрее в курилку, я тебе кое, что расскажу! — Сказал он, выталкивая его на улицу.

На руинах взорванного бомбоубежища, было тихо и не души. Виталий не хотел, чтобы их разговор с Сергеем, кто — то слышал, а тем более видел их эмоциональное обсуждение.

— Серый, что ты, из сегодняшнего разговора для себя уяснил? — Спросил Виталий.

— Что — что, он просто очень хочет, чтобы мы поступили в ЧК.

— Дятел Серый, он и в Африке — дятел. Он нас с тобой держит под колпаком. Как сказал его папочка «подобноШтирлицу, под колпаком у Мюллера». А из этого следует, что мы ему, для чего — то нужны!? А нужны мы ему, скорее, чтобы выведать, где карта!

— Да ну ты Виталя, ты придумываешь всякую херню, он откуда знает? У него, что кругом прослушки стоят, и стукачей полон городок!? Я уже и сам забыл, где эта карта, и что на ней на-рисовано.

— Ему братец, ничего не надо, у него есть архивы, и доступ к ним, и по архивам он мог вычислить все, что его интересует. Почему свой интерес он проявил, только после смерти деда наших подружек?

— Ты же вспомни, ведь он до смерти деда, готов был нас смешать с дерьмом. Но уже после, он стал как котенок, ласковый и пушистый. Готов был тогда нам без мыла, в задницу залезть.

— Что ты, хочешь сказать Виталя, что он, причастен к смерти деда? Там же ведь нашли убийцу, и это вроде как его какой-то его родственник, что ли?

— Родственник этот непричастен совсем, и полиция его уже давно выпустила, мне Maнуэла сказала. Да и как, ты — себе это представляешь? Сошлись два деда с Парабеллумами, и стали палить друг в друга как на дуэли? А потом он по всей хате что- то искал. Я так думаю, девчонок наших нужно предупредить, что — бы они временно съехали, куда ни будь, пока тут все утихнет. Нас чекисттрогать не станет, мы ему для другого дела нужны.

— Нужно сегодня к ним съездить, да поговорить, а то они нас, наверное, уже забыли.

— Никогда, теперь онинас не забудут, так как скоро детей нарожают, и принародно объявят нас папашами! — Сказал Виталик, с ехидством.

Вечером, в дверь Keрстин, кто- то позвонил, и открыв её, она увидела своих русских, ко-торые не появлялись уже больше месяца. Она с Мануэлой, пролив ведро слез, смирились с тем, что они ушли на всегда. Но это появление тронуло их, до глубины души. Они с радостью пригласили ребят в дом, так как довольно сильно соскучились.

Виталик попросил Keрстин, рассказать, что же удалось выяснить полиции, после смерти их деда.

Девушка, вспомнив о том случае, заплакала и, всхлипывая, стала, что- то бубнить по- немецки под нос. Она говорила так быстро, что ребята ничего не поняли. Maнуэла, видя состояние кузины, и недоуменные лица ребят, постаралась нормализовать обстановку, и, перебивая ревущую кузину, стала подробно рассказывать на двух языках, что установила полиция. Из этого рассказа, ребята узнали, что в крови деда было обнаружено сильное психотропное вещество, а так же, то — что в подвале из тайника, пропала жестяная коробка, в которой лежала карта. Теперь все становилось на свои места, и подозрение в причастности Молчи — Молчи к этому делу, стало более очевидным. Виталий, вызвал Сергея на улицу, под предлогом покурить, и там стал рассказывать о своих домыслах, проанализированных в голове.

— Серый, ты вспомни конкретно, как повел себя чекист, после того как грохнули деда?

— Как, как — ты же самзнаешь, что нам тогда предложили поступать в КГБ.

— А почему только нас, и больше никого, ведь в школе еще около сорока пацанов? Ты об этом по-думал? Я чувствую, что они знают, что у нас карта, или какая другая информация.

— Ты Виталя все преувеличиваешь, и стараешься разжечь шпионские страсти, да откуда им знать о сокровищах?

— Откуда, откуда, да от верблюда.! У них есть возможность, шуршать по архивам, а там есть всё, ведь немцы ни одной бумажки не выкинули. Пошли, лучше у наших подружек спросим, что дед говорил, они могут подробнее все рассказать.

В доме у Keрстин, Сергей спросил, что же говорил дед перед смертью?

Девушка стала рассказывать: Дед, предчувствовал, что умрет, но не знал когда и как. Почти каждую ночь ему снился его командир капитан Гоббе. Он то и говорил Курту, что им пора свидеться. Дед очень переживал, что не исполнил его волю и не нашел жену капитана Карин. А еще давно, он в разговоре со своим племянником, вспоминал какого- то Наполеона, и его сокровища. Будто они где-то в России, и им нужно туда попасть. Разговор тот как раз состоялся на кануне подписания Горбачевым и Колем договора об объединении Германии и выводе русских.

Друзья, переглянулись, и все сразу поняли, так как подобная информация, могла не только навредить им всем, но и лишить их даже жизни. Виталик долго ходил по комнате, и что-то думал. Он при этом, как — то странно жестикулировал руками и пальцами, и когда он остановился, то сразу же сказал:

— Серый, это точно! Он, и теперь, он от нас, ни при каких обстоятельствах, не отстанет, если только не случится какого чуда. А пока придется молчать, молчать, и молчать, даже если, нам паяльник, в очко вставят. Ты меня понял!? — Сказал Виталий.

В комнате, воцарилась какая — то непонятная, гробовая тишина, несколько минут, ребята глядели на своих девчонок. Те в свою очередь на них, стараясь понять, что же все — таки произошло. Им было непонятно как теперь им таким молодым, вырваться из этого круга, жестокой взрослой игры, которая, с каждым днем становилась всё опасней.

Сергей и Виталий, чувствуя, свою уязвимость, через своих подруг, решили единогласно: Ради обеспечения их безопасности, предложить им на время переехать к родственникам.

Русским было неведомо знать, что в Германии, родственные чувства довольно прохладны. Они распространяются, только на свою семью, да и то, на некотором удалении. Поэтому после долгих препираний, было все-таки решено остаться дома. Пацаны строго на строго запретили девчонкам открывать кому бы то ни было двери. Несмотря на свою юношескую бесшабашность, в эти минуты парни смогли достойно оценить ситуацию, и принять поистине правильное мужское решение.

Но в те времена, больших и кардинальных перемен, каждый прожитый день преподносил всевозможные сюрпризы, и эти сюрпризы не обошли стороной и друзей. Буквально, через несколько дней, после их последнего посещения своих подруг, они узнали, ту новость, которая не только обрадовала их, но и навсегда сняло тяжелое нервное напряжение.

В один из воскресных дней когда, по своему обычаю, офицеры собрались на закрытие охоты, и настал уже час отъезда, машина, с начальником особого отдела, и его сынком, к назна-ченному времени не появились. Все в это утро, было как обычно, и никто из охотников, их отсутствия, на столь важном мероприятии совсем не заметил, кроме Сергея. Он, предчувствуя, что-то не ладное, спросил отца, почему нет особистов. Отец с нескрываемой радостью, ответил:

— Ты, что сынок, не знаешь, друга твоего вчера, арестовала немецкая полиция, его поймали, когда он, продавал югославам, около трех с половиной тысяч, пистолетов Т.Т. и сейчас он находится, в знаменитой подсдамской тюрьме. А его папика, сегодня ночью увезли в Тойпицы в военный госпиталь, с сердечным приступом, так что теперь их долго с нами не будет.

— Это, как случилось, и откуда столько оружия!? — спросил Сергей, распираемый чувством неземной радости.

— ШТАЗИ, совместно с нашей контр разведкой, провели операцию, по выявлению тех, кто торгует оружием. Дело в том, что с 1945 по 1963 год, каждый офицер, въезжая в Германию, привозил, свой личный пистолет, который он получал в Союзе. Они тут складировались, и назад в Союз не вывозились. В 63 году, на вооружение, поступил пистолет ПМ. ТТешники сотнями тысяч лежали на складах. За это время, абсолютно все документы на пистолеты или затерялись или были съедены мышами и крысами. Сложилась такая ситуация, что ни кто вообще не знает сколько всего есть оружия. А если посчитать, в среднем, то службу, в ЗГВ проходят около 125 тыс. офицеров и прапорщиков. Каждый из них, заменяется раз в пять лет, вот и набегает, что только неучтенных пистолетов примерно так — эдак, тысяч шестьсот, восемьсот. — Сказал отец.

От услышанной суммы, волосы на голове Сергея зашевелились. Он попробовал, представить себе такую огромную кучу этого оружия.

— А что батя теперь будет этому старлею?

— Что, что срок! Лет на пять, а может и десятьсядет в тюрьму! А там, еще не известно может еще, что ни- будь копнут, и тогда…

Сергея распирала необыкновенная радость, он ни как не мог дождаться конца охоты, что — бы сообщить эту счастливую новость, своему другу. Теперь, им ни кто, не угрожал, и не нужно было бояться за своих подруг. Немки от страха из дома последнее время, совсем не выходили.

— Пап! — обратился он к отцу: — А как ты, смотришь на то, чтобы я после школы женился-спросил Сергей, видя хорошее настроение отца.

— Давай сынок женись! Пусть жена тебя кормит! Пусть она тебя учит! Нам с матерью хоть легче бу-дет. — С иронией в голосе сказал отец, и рассмеялся.

— Что Данилович, Сережкажениться собрался!? — Спросил капитан Норенберг, которого все называли «блудоход». Еще не было ни одной охоты, чтобы этот капитан не заблудился. Его тогда, приходилось искать всем коллективом по лесам Германии, чтобы он часом не погиб от голода.

Мужики засмеялись над пацаном, и каждый на перебой высказывал своё мнение на протяжении всего пути. Это переросло в азартный и страстныйспор, и офицеры за этим занятием, даже забылипро свой преферанс, в который они по обыкновению своему играли в машине.

Сергей стал сильно не ловко ощущать себя, среди взрослых и семейных мужиков, которые словно бабы на перебой, стали обсуждать свои семейные дела. Они высказывали только одну парадоксальную теорию: Жениться, вообще не стоит. Тем не менее, женаты были все, и почему- то разводиться из них, них кто не спешил. Подобная тема, настолько взбудоражила, всю компанию, что совсем незаметно охотники, прибыли на место. Отошли от разговора только тогда, когда машина остановилась, в лесу и с улицы послышалась команда.

— Всем к машине!!!

Как и подобает, подобное мероприятие прошло на высшем уровне. В активе юного охотника, появилось сразу два охотничьих трофея. Шикарный самец дикой лани, и коза, убитая с одного выстрела. Подобная удачливость, окрыляла Сергея вместе с радостным известием, об аресте заклятого врага. Каждая минута казалась часом, каждый час на этой охоте, напоминал сутки. Парню не терпелось поделиться со своим другом, этой приятной новостью. Наконец- то вся водка была выпита, а закуска съедена. Офицерыразделив трофеи, стали собираться в обратный путь. Всю дорогу Сергей обдумывал, как лучше представить радостное известие, своему другу. Ведь с его плеч уже упал тот груз, который давил последнее время, заставляя прислушиваться к каждому шагу на лестничной площадке. Не смотря на то, что с охоты вернулись уже поздно, Сергей не задумываясь, позвонил Виталику. Трубку, поднял отец. Сергей с нескрываемой радостью попросил позвать друга. Через несколько секунд, он услышал голос Виталика. Он сказал ему, что ждет его на старом месте. Ведь это дело не требует отлагательств. Отхватив от своей доли хороший кусок мяса, Сергей направился на стрелку. Руины бывшего бомбоубежища были пустынны. Бетон ржавая арматура вывернутая когда-то много лет назад силой взрыва были местом встречи и перекуров вдали от родительских глаз. Сергей закурил. Через пару минут, подошел Виталий. Тот уже из далека, покрыл Сергея, отборным русским матом. Крепкое словцо друга, не только не обидело его, а наоборот вызвало приступ истерического смеха.

— Четы лахаешь, дьявол! Ты меня с постели поднял! Я спал уже и видел седьмой сон, — сказал он изрыгая из себя брань. — Родила девчонка в ночь, не то сына, ни то дочь, ни лягушку, ни кукушку, а неведомую зверушку! — Со злым сарказмом проговорил Виталик.

— На вот, пусть тебе мамаша, котлет нажарит. — Протянув пакет с мясом, сказал Сергей.

— Ты меня гад, из — за этого куска кабанятины поднял? — Спросил Виталий, и достал си-гареты.

— Нет! Я скажу тебе такое… Ты «Винипух» сейчас помчишься в гасшттет, чтобы на радостях отметить эту новость — Сказал Сергей, ехидно улыбаясь, закручивая интрижку.

— Ты что, на охоте замочил Молчи-Молчи, и приволок мне кусок его мяса на котлеты!? — Закуривая, сказал Виталик, с присущим ему чувством юмора.

— Короче слушай. Наш куратор, вчера по самые помидоры вляпался! Его ШТАЗИ за задницуи в стойло — лет на пять или может десять. Онгде-то со склада, дюзнул три с половиной тысячи стволов Т.Т… Хотел загнать стволы югославам оптом, по двести баксов. Эту операцию, проводили наши особистыи немцы, из их контрразведки. А сейчас сидит этот «орел комнатный» в Потсдамской тюрьме, где Клара Цеткин сидела с Эрнстом Тельманом. Теперь нам Виталя братан, ничего не угрожает!!! — Радостно сказал Сергей, и двумя руками похлопал друга по плечам.

— Рано ты Серый, радуешься! Эта тварь может и выкрутиться, а даже если он и сядет, то его папик, нам нервишки еще потреплет. Он то уж, точно в курсе всех его криминальных дел.

— Ничего он нам не сделает. Его скоро домой отправят, на пенсию, так как он, сейчас в госпитале лежит с инфарктом. Ему стало плохо, оттого, что сыночек так позорно, попал в лапы правосудия. Для него, теперь карьера — закончена навсегда.

— Я вижу Серый, добро восторжествовало, и мои пророчества на чудо сбылись. Я, предлагаю сегодня же отметить с нашими подружками, и из этого куска приготовить отменный шашлык. Давай пока по домам, я хочу еще немного вздремнуть, хотя новость эта я скажу тебе…во!

Виталий, пожав руку Сергею, взял мясо и пошел домой в полном раздумье.

— Серый, в школе завтра встретимся. Там все обсудим! — Через плечо крикнул Виталик и скрылся в сумраке ночи, слившись, с огромными глыбами, искореженного бетона.

Вечер с подругами, выдался на славу, во внутреннем дворе, старинного родового поместья покойного дедушки Kурта, насажанные на длинные шампуры, на углях, шипели, отборные куски мяса дикой косули. Покрываясь золотистой корочкой, они источали, поистине волшебнейший аромат, от которого невольно выделялась обильная слюна. Предвкушая торжество желудка, вокруг костра поочередно, старались суетиться все. Но Виталий как истинный мастер своего дела, никого ближе двух метров к костру не подпускал. По договоренности с другом, Сергей молчал о поводе незапланированного банкета, до того момента, когда на столе в гостиной не появились первые шашлыки. Выстрел шампанского, возвестил о старте соревнований, по скоростному, поеданию жареного мяса. Сергей, подняв бокал, с игристым, шипучим вином стал и произнес заготовленный тост.

— Я сегодня, хочу выпить этот бокал чудесного вина за свершившееся чудо, которое открыла нам путь к безграничной любви и богатству.

Девчонки, хлопая своими глазами, не могли ни как понять, за какое — такое чудо, нужно пить это вино. Тогда Виталий, видя их замешательство, по- немецки сказал, что им уже ничего не угрожает, и что теперь они могут свободно выходить из дома и делать все, что им захочется. Последняя фраза им понравилась больше, так как, не смотря на свое положение, они оставались женщинами. Им уже давно хотелось того, с чего начались их близкие отношения. Ребята же напротив считали, что в это время, невозможна никакая близость и поэтому, превозмогая желание, старались держать дистанцию. В камине тлели дрова, наполняя своим теплом и уютом целый дом, а горящие свечи, невольно и романтично напоминали о том вечере, когда они узнали, что их первая любовь уже принесла свои плоды. Виталий лежал на диване, положив голову на ноги Мануэлы. О прислонился своим ухом, к слегка выпуклому животу и прислушивался, как внутри его возлюбленной, что-то шевелится. Чувство какого-то умиротворенного спокойствия охватила его. На душе, стало так легко, что он ощутил, как в его животе запорхали бабочки.

Керстин по своему обыкновению Сергея увела к себе в комнату, чтобы там, в тиши провести с ним хоть несколько минут. Она своим сердцемпредчувствовала уже скорую и длительную разлуку с любимым.