1. СВЕТ ДНЯ
А свет дневной не только ведь от солнца
он и от нас,
и от меня.
Планета выдыхает полусонно
слова, что суетно звенят.
Росой набухнув, новый месяц светит
и мочит волосы в воде.
Куда ни глянешь, женщины и дети,
как символ изобилия, — везде.
А мне казалось — я навек немею,
и так боялся я — а вдруг
простые части речи не сумеют
создать мир вымысла вокруг.
Но вот — лишь захочу — сквозь будни
льет вымысел прозрачный свет,
и вновь я говорю: "Да будет
все то, чего на свете нет!"
2. НАМЕКИ ВИСЯЩЕЙ ЛУНЫ
Взгляд поднимающейся ночи...
Взгляд дня, достигнувшего дна...
Как будто на листке росинка,
висит на небесах луна.
А ведь не падает — повисла!
Зря на нее собака лает!
Как притча с сокровенным смыслом,
как бы намек, луна пылает.
Намек на высь, что от рожденья
себя в воде увидеть жаждет,
на голос, ждущий отраженья,
чтоб пережить звучанье дважды.
Намеки раковины белой,
молящей молча о вниманье,
и тишины гнетущей бегство,
и бегство нашего молчанья.
Намеки родников бурлящих,
намек всего, что силой пышет,
намеки ночью говорящих,
но верящих, что кто-то слышит.
Намек луны, в ночи висящей,
как капелька росы блестящей.
Что ей собака с глупым лаем!
Не упадет она — повисла!
Затем луну мы воспеваем,
как притчу с сокровенным смыслом.
3. ТЫСЯЧЕЛИКИЙ ДОЖДЬ
Мы множество имен дождю давали,
и он всегда нежданный, точно чудо,
всегда он нов, и вечно с новой песней.
И шорохи, шуршание дождинок,
как тысячи мелодий тонкой грусти.
Лишь радость на один мотив поется,
печали — друг на друга не похожи.
Печаль — дитя, вскрывающее сущность
и тайный смысл обыденных явлений.
Печаль — дикарь, надевший маску волка,
чтоб помириться с родичами волка.
И как вино таится в винограде,
она таится в каждом человеке.
Сегодня дождь на новые мотивы
поет, поет, поет твои печали...
Так молви же ему: аминь.
Перевод Л. Цивьяна