Я сижу у нас в комнате и разбираю вещи убитого мною эсэсовца. Разбираю и пока ничего не понимаю. У меня складывается впечатление, что этот человек всё своё носил с собой.

Необычно большой ранец, сшитый на заказ. Широкие, прошитые тройным швом лямки. Отдельная лямка, охватывающая бока и застёгивающаяся на поясе как ремень. Дополнительные накладные карманы с удобными кожаными застёжками. Древний аналог туристического рюкзака, только без станка и из очень качественной кожи.

Ранец полон. Нет. В нём нет личных вещей. Всяких там помазков, бритв и носков тут нет и в помине. Ничего лишнего и личного, только стопка писем, перевязанная толстой чёрной шёлковой лентой.

Очень странный немец. Один набор оружия обескуражил меня ещё там, в лесу, но тогда у меня не было времени с этим разбираться. Ни одной стандартной кобуры, все сшиты на заказ из неброской, но, видимо, очень дорогой кожи. Эсэсовский кинжал, кстати, висел не на поясе, а лежал в специальном кармашке снаружи на ранце. У меня складывается впечатление, что мне жутко повезло, что я убил его со спины.

К примеру, у него на щиколотке была кобура с маленьким «Маузером», но на правой щиколотке, под левую руку. Два «Люггера» под обе руки, что само по себе означает, что это очень подготовленный диверсант, так как стрельбой по-македонски владеют единицы что у нас, что у немцев. Я вот, к примеру, с левой руки стреляю очень хреново, хотя специально учился. Да и накачан он был дай боже, а на левом предплечье у него был метательный нож и удавка на поясе, в отдельном кармашке.

Я смёл с него всё, даже бельё, жетон и серебряный крест. А «Браунинг Лонг»? Тот самый пистолет, что висел у немца в подмышечной кобуре. Очень нестандартный пистолет для немецкого офицера. А то, что он пошёл один? Что мешало взять ещё десяток человек? Понты? Малочисленность инструкторов? Или ты недавно приехал и не хотел, чтобы по твоим многочисленным документам лазали чужие руки?

Неужели на этом поле были все курсанты и я выбил всех, оставив только тех, с кем ты никогда никуда бы не пошёл? Но ты пошёл в лес раньше, чем они вылезли на поле. Кто приказал им сделать такую глупость? Пока у меня нет ответа на эти вопросы. А ещё сверху толстых папок с документами лежали пачки с патронами к «Браунингу» и, похоже, те самые, заряженные ампулами с ядом. Я по крайней мере таких боеприпасов никогда не видел, правда, я и не эксперт.

Кроме того, под мундиром на эсэсовце была надета жилетка из плотного, почти неубиваемого материала, и в ней было девять потайных карманов, равномерно распределённых на поясе. В восьми карманчиках были фотоплёнки в жёстких металлических футлярах, а в одном такой же металлический футлярчик, почти доверху заполненный бриллиантами. Бриллианты очень крупные, от шести карат как минимум. Это целое состояние в любом мире. Ещё изнутри к жилету был прикреплён пояс из плотной материи, наполненный небольшими, исписанными бисерным почерком листочками в хрустящем целлофане.

Очень упакованный мужик, очень умелый и очень сильный. Был. Последнее реально не может меня не радовать.

Вот «Серж» нам всем удружил с этим «родовым гнездом». Как бы нас здесь всех за это хозяйство вместе со всем лесом не закопали. В том, что я сбил погоню с наших следов, я уверен на все сто процентов, но, похоже, нас искать будут до посинения. Нашего посинения или их, не знаю. Одно знаю точно. «Сержу» я всё это не покажу.

В том, что старший лейтенант НКВД знает немецкий язык, у меня нет никаких сомнений, и знает очень хорошо. Слишком он… благороден, что ли? Его поведение отличается от поведения всех остальных встречаемых мною бойцов и командиров. Дворянин? Очень похоже, а это значит, что он знает не один иностранный язык. Вот и проверим на базе, скажет «Серж» про это или нет.

Я пока не уверен, что развалил «Сержа» до конца. Построил, да. Вот только есть ещё одна странность – «Серж» слишком быстро сдался, как будто его всё устраивает. Ну да, с этими хуторами нам повезло, мы захапали сразу столько, что за три года не переварить, тем более я и не собираюсь сидеть здесь три года. Но старший лейтенант НКВД мог и покувыркаться за ништяки и главенство в отряде, а он осознанно идёт в подчинение непонятно к кому. Именно это странно до изумления.

Тогда я ещё не знал, что эти документы перевернут всю мою жизнь. Не знал и того, что немцы случайно потеряли меня. Так как последний здравомыслящий человек в этой действительно малочисленной, элитной разведывательно-диверсионной школе, курсантов которой я, как в простом тире, расстрелял прямо на поле, нарвался на мою хитрую тройную растяжку и умер, не приходя в сознание через несколько часов, подарив такое драгоценное для меня время. А за двадцать минут перед моим приходом на перекрёсток через него прошли несколько человек местных с телегой, и немцы, вызвав по рации группу карателей, отправили их на перехват именно этих крестьян. На свою беду, крестьяне успели добраться до дома, и немцы вырезали больше половины жителей очень крупной деревни, потеряв более суток.

Следов же, внятных и читаемых следов я не оставлял даже в лесу, обмотав свои такие заметные ботинки собственным нижним бельём ещё ночью, отчего следы превратились в бесформенное ничто. Это потом, много позже, немцы перетряхнут все листья в лесу и найдут пребывание ещё нескольких человек на первой точке сбора и коротком отрезке в лесу. Но так и не смогут определить направление поисков, так как через сутки пойдёт сильный дождь, который смоет с дороги остатки следов «Сержа» и Давида.