17 июля 1943 года

Ничего удивительного, что на болоте мы немного подвисли. Проходов «Хаски» нашёл аж три штуки, один, правда, условный и совсем не туда, куда мне было надо, но тем не менее. Расположились мы на достаточно большом острове прямо посредине болота и совсем недалеко от маленького, но глубокого озера на берегу, куда чуть позже «Хаски» протоптал дорожку, так что с водой у нас проблем не было. Продукты мы тоже выгребли из всех землянок и загрузили в десятиместную надувную лодку с мощным мотором, заказанную мной у «Стерха».

Остановился я только с одной целью: мне надо было разобрать оперативную информацию для Смирнова по этому времени и набить десяток географических координат по месторождениям природных ископаемых для срочной передачи ему же. Это только для того, чтобы окончательно прибить его руководство на Большой земле. А «Рубик» своим докладом, понимать: стукачеством, Довершит дело.

Выходить на связь надолго я не могу, поэтому передавать буду небольшими кусками, чтобы немцы меня не запеленговали и не сбросили мне на остров пару тонн бомб. Нет. Пяток «Юнкерсов» мы собьём. Семь переносных зенитных ракетных комплексов «Игла» и четыре «Стрела 2М» «Стерх» мне передал, но это образцы, и угробить их на убитые войной тихоходные колоды мне совсем не улыбается. Так что лучше мы по-тихому посидим на болоте. Целее будем.

Преследования упырей я тоже не боялся, и вот почему. Полутора десятка полицаев из загонщиков первой волны, политых бензином из «пешки», вполне хватит изобразить погибших у пулемётов «лесных бандитов», а после того как там прошлись несколько эскадрилий штурмовиков, опознать их не сможет даже родная мама. На следующий день «пешки» причесали и место нашего выхода в болото, и берег озера, где стояли землянки, так что никаких следов там не осталось. По болоту пройти? Да милости просим! С удовольствием посмотрим на это представление.

Для того чтобы найти тропу, «Хаски» чуть не утонул. Всем отрядом этого «Сусанина» вытаскивали. Но это же «Хаски». Он на таком болоте родился – родители у него геологи. «Хаски» до семнадцати лет с ними по сибирским лесам и болотам болтался. Он мне сам однажды рассказал, как в щенячьем возрасте от отца на болоте спрятался, так его оттуда вертолётом доставали. Десять лет ему было, в школу-интернат ехать не хотел. Не хотел, а пришлось, но, как всегда, нет худа без добра.

Доставали его спасатели, поднимали на специальной люльке прямо в вертолёт, так как тяжёлую машину посадить в трясину было невозможно, а этому малолетнему засранцу понравилось. Пока летели, да и когда прилетели, сразу же его не выгонишь, он от ребят не отлипал. Видимо, тогда кто-то из старых, умных, хлебнувших в своей жизни различных впечатлений мужиков качественно прочистил будущему «Хаски» мозги. С тех пор мальчишка начал с прилежанием учиться, тренироваться и в результате оказался в военном училище. Судьба – штука изворотливая.

С ребятами я поговорил на второй день после того, как мы вылезли на остров, до этого как-то времени не было. Лето, июль месяц, болото, комарья столько, что ими закусывать можно. Пока двигались, ещё ничего, а как встали… Лучше бы не останавливались. Пришлось разбивать лагерь и натягивать камуфлированный полог над сваленным грузом. Да и так работы было много. На острове я собирался зависнуть на пару дней, чтобы собрать мозги в кучу. Уж больно неожиданно для меня было появление всей этой толпы. Оглядывая своих друзей, я мысленно млел от радости, хотя виду не подавал.

Степаныч. Нет, не так. ЭТО ЖЕ СТЕПАНЫЧ. Вашу ж мать!!! Просто легендарная личность. Пятидесятилетний майор, инженерная разведка, умелец на все руки. Это он меня в своё время всяким сапёрным премудростям учил.

Своими руками он может и блоху подковать, и подкову сломать, и открутить голову «Терминатору», поставив эту голову у себя в гараже и присобачив её к древнему «второму пню». После этого дряхлый комп будет работать умным домом, при любом подозрительном шорохе отстреливая в разные стороны по участку в шесть соток противопехотные мины кустарного производства.

Не спрашивайте меня, как он это сделает. Степаныч сам объяснить половины не сможет, но это доказанный факт. Количество поставленных и снятых им мин исчисляется многими тысячами, учеников сотни, начинал ещё в Афгане. Я, когда его увидел, не поверил своим глазам. Звездец Германии, Японии, Америке и всем остальным, вместе взятым. Теперь самое главное – находиться подальше от него. Когда его пробивает на пиротехнические идеи, стонут все вокруг.

Степаныч поэтому майором и ушёл, а не генерал-майором. Слепил он методичку по минно-взрывному делу и из неё на окружных учениях на полигоне стал раскладывать минную постановку благодарным слушателям. В процессе влез в разговор пришлый генерал и начал Степаныча строить как щенка. Степаныч психанул, послал генерала на детородный орган и нажрался с горя. Генерал радостно свинтил, потусил ещё пару часов с себе подобными индивидуумами и покатил на личном «Мерседесе».

«Мерс» выкатился за ворота полигона и очень красиво взорвался. К странно целому автомобилю подскочила едва ли не половина присутствующих на полигоне суровых военных. Сначала добровольные спасатели чуть не подохли от запаха, а потом от хохота. Рванули три синхронно установленные светошумовые гранаты. Все три снаружи, но генералу хватило. Воняло не только в «Мерседесе», но и в радиусе десяти метров от эпицентра генеральского взрыва.

Как невменяемый Степаныч умудрился сотворить такую подлянку, никто так и не понял, ибо он был «в дрова» и всё время на виду. Впрочем, Степаныч мог к этому свои руки и не прикладывать. Приятелей и почитателей у него столько, что подобную пакость мог слепить кто угодно. Странно, что генеральский «мерин» в космос не улетел, а вполне мог, что само по себе означает, что квалификация умелых шаловливых ручек была всё же достаточная. Вот только ни «Зарю», ни «Факел» вояки не используют, а пользуются обычными взрыв-пакетами, что опять-таки означает, что приколист человек запасливый, с правильными мозгами и обширными связями.

К сожалению, генерал оказался с душком не только по запаху, но и по жизни, так что Степаныча «ушли» из армии уже через пару месяцев, и он благополучно перекочевал к «Стерху». Генералу тоже пришлось покинуть славные ряды Российской армии, ибо погоняло «Засранец» прилепилось к нему до конца жизни и, по информации моих друзей, преследует его и на гражданке. Это славное боевое имя периодически появляется на заборе и воротах его очень немаленькой дачи. Однажды даже на капоте «Мерседеса» появилось. Кто-то из доброжелателей постарался навести красоту на новенькой машинке. Гвоздём.

«Мишики». Вот это подарок из подарков. Лучшие технические специалисты, которых я когда-либо видел в своей непростой жизни. Спецы уровня Степаныча. Все трое – полный комплект. Даже не представляю, как они здесь оказались и как их отпустил «Стерх», а под грудой оборудования, что они притащили, прогибаются все бойцы «Погранца» и Авиэля. Старший «Мишик» вообще кандидат математических наук. Средний – уникум. Самородок – золотые руки. С трудом закончил колледж. Как и многие технари, абсолютно не дружит с гуманитарными предметами, но в десять лет из радиоуправляемой машинки собрал радиоуправляемый вертолёт.

Двое русских Михаилов и грузин Мишико. Позывной у последнего – «Датви», медведь по-грузински. Коренной москвич и, между прочим, князь древнейшего рода. Окончил Московский институт радиотехники, электроники и автоматики с красным дипломом. В армию пошёл сам, хотя откосить возможность была. Рост у этого технического специалиста – два метра четыре сантиметра, каждый кулак как два моих, а шерсть, которая его покрывает, даже через верх тельняшки пробивается. Удивительно, но пальцами толщиной с сардельку он может раскидать на мелкие запчасти ноутбук, отремонтировать его и собрать обратно. При этом по жизни просто потрясающий человек, а со средним «Мишиком» они друзья неразлейвода.

«Ким». Снайпер от Бога. В полёте определит мужчину комара и влёгкую отстрелит ему первичные половые признаки. Уникальные глаза и умения. Чего его сюда занесло? Вроде всё у него было в порядке. Работал инструктором в частном охранном агентстве и элитном фитнес-клубе. Учил стрельбе совсем небедных граждан. Странно.

«Сава». Снайпер. Этого знаю мало, но ничего плохого про него не слышал. Как и большинство снайперов, немногословен и крайне надёжен. Работал у «Стерха», что само по себе своеобразная рекомендация. Человека с душком «Стерх» к себе бы не взял.

«Док». Капитан медицинской службы, врач в четвёртом поколении, психолог, кандидат наук, умнейший человек. Какая-то мутная история была с набитым таблом начальника госпиталя и сломанными у него же челюстью и ключицей. Наш человек.

«Багги» и «Лето», разведчики. Выглядят как близнецы, невысокие, коренастые, жилистые живчики. Те ещё орёлики. «Стерх» их, как и меня, достал из глубокого, размером с Марианскую впадину, анального отверстия. У обоих гипертрофированное чувство справедливости, так, как они это понимают. Любого карателя или полицая на этой войне они не моргнув глазом нашинкуют в мелкий винегрет. С этими всё понятно. Оба контуженные на всю голову. Воюют всю жизнь. Непредсказуемые в поступках, но надёжные и очень умелые мужики. Хорошо, что мы на болоте. За ними нужен особый присмотр. С них станется по пути два десятка полицаев вырезать.

Именно так «Багги» на пожизненное чуть не уехал. В рядовом рейде он со своими архаровцами сделал небольшой крюк и совершенно случайно оказался в абсолютно другом районе и в прямо противоположной стороне. Типа, заблудился. Заблудился не только «Багги» с группой, но и стоявший в укромном месте грузовик «Урал» с левыми местными номерами и различными, не относящимися к штатному вооружению группы предметами.

Двадцать девять мужских трупов из семей боевиков, захвативших и зверски замучивших бойца «Багги». Семь суповых наборов опознать так и не смогли. Головы искали всем районом, но так и не нашли, а остальное было порублено на куски, свалено в кучу, накрыто свиными шкурами, облито бензином и подожжено. Пару свиных голов какие-то неизвестные личности пристроили прямо в хозяйской спальне огромного дома, а весь остальной дом изнутри окропили свиной кровью и натёрли свиным фаршем.

У каждого из нас есть свой предел жестокости. У «Багги» он тоже когда-то был. Его демобилизовавшегося бойца, поймали по гражданке дома. Увидев на видео, что делали и что сделали с молодым, здоровым, полным сил двадцатидвухлетнем парнем и его матерью, «Багги» просто-напросто сошёл с ума.

Сдал группу «Багги» кто-то из штабных шакалов. Когда военная прокуратура с помпой и всевозможной шумихой приехала их арестовывать, «Багги» со своими ребятами уже более двенадцати часов был в пути. Среди особистов нашёлся нормальный человек, отправивший их от греха подальше военным бортом.

Кстати говоря, спас он не только «Багги» с группой, но и всю толпу штабных и прокурорских крыс с везде ссущими и всем гадящими левозащитниками. «Багги» был очень серьёзно настроен и живым сдаваться не собирался, зная, что с ним сделают местные мстители после откровенного предательства проплаченных прокурорских чинуш. На аэродроме капитана ВДВ с ребятами уже ждали «Стерх» и очередной военный борт, перенёсший их через половину страны далеко за Уральские горы.

Если кто не знает, Сибирь – это отдельная страна со своим многовековым укладом и гостеприимными людьми. Пойди найди там разведгруппу ВДВ, а мы все посмеёмся над этими потугами. В тамошних лесах и болотах танковую армию можно потерять.

Нормальный человек никогда не сделал бы того, что сотворил отомстивший по полной программе командир разведгруппы ВДВ, но «Багги» к тому времени к нормальным людям никакого отношения уже не имел.

Случай с бойцом «Багги» всколыхнул обе стороны конфликта, и группу находили дважды. Первый раз охотники просто пропали вместе со всей своей техникой, группой поддержки, сидящей в районном центре, оружием и добровольными помощниками. Даже арендованный за бешеные деньги вертолёт пропал, как не было. Вторую группу охотников демонстративно развесили на деревьях вдоль не слишком оживлённой лесной дороги. Правда, добровольных помощников им найти в этот раз не удалось, и привыкшие к безнаказанности у себя дома мстители захватили семью местного лесника.

Ответного визита на родину к кровникам делать никто не стал, ограничившись показательными расстрелами соплеменников покойных мстителей в нескольких крупных городах и уничтожением материальных ценностей последних. В расстрелах отличился лесник, у которого беспощадные и справедливые горные орлы всем скопом изнасиловали, а потом убили жену.

Жутко охраняемый тип, обложившийся охраной, как маленькая девочка шоколадками на кондитерской фабрике, получил крупнокалиберную пулю в голову с тысячи двухсот метров. На чём, собственно, конфликт и закончился. Ибо взять с «Багги», кроме анализов, нечего, а огромный автосалон в Питере, десяток бензоколонок на оживлённых трассах и парочка «Ху шестых» «БМВ» и «Майбах» в Москве, совершенно случайно сгоревшие в течение нескольких дней, потянули на сумму, в несколько раз превышающую содержание десятка таких охотничьих команд в течение нескольких лет.

Искать «Багги» можно вечно, и так же вечно «Багги» с лесным стрелком, примкнувшим к разведгруппе, будут с безопасного расстояния отстреливать всех, кто им подвернётся, а боеприпасы на складах Российской армии никогда не закончатся. Под шумок во всей стране сгорело ещё несколько сотен дорогих и не очень иномарок. Различным несознательным гражданам нашей многонациональной Родины очень понравился подобный способ решения мелких домашних конфликтов и улучшения своего благосостояния за счёт выплаченных им страховых сумм.

С «Лето» та же песня, что и со мной. Сразу после рейда потерявший двоих хороших парней командир разведгруппы изо всех оставшихся сил зарядил штабному генералу в репу. Зубы генерала улетели далеко за горизонт, репа раскололась на множество осколков, а «Лето» не спеша начал собираться на зону. Свидетелей сольного выступления прикомандированного капитана морской пехоты набралось слишком много. Челюсть новоиспечённому инвалиду собирали несколько месяцев, зубы вообще не нашли, а кавалера ордена «Мужества» и двух медалей «За отвагу» отмазывать никто даже и не пытался.

Сидеть за краснолампасного засранца «Лето» не захотел, поэтому с концами пропал прямо из здания суда. К тому времени бывший гвардии капитан был уже глубоко гражданским человеком, и в суд его сопровождали хорошо повоевавшие в своё время омоновцы из местного РУВД.

Знающие историю «Лето» «менты» оказались нормальными мужиками и вовремя отвернулись. Помахав широкими лапищами с набитыми костяшками неспешно уходящему вдаль «Лето», омоновцы смахнули скупые мужские слёзы и для отмазки принялись навешивать друг другу лёгких звездюлей.

Камеры слежения в здании суда в этот час по странному стечению обстоятельств не работали. Видимо, словили глюк. Задумчиво посмотрев на лежащего без сознания оператора камер наружного наблюдения, школьный друг «Лето» Веня Заболотный по кликухе «Водяной» вытащил монтировку из раздолбанного в хлам сервера, почесал этой же монтировкой спину, ибо иначе не доставал, и так же неспешно дошёл до микроавтобуса с наглухо тонированными стёклами, в котором уже переодевался «Лето». Глюком этого двухметрового амбала ещё никто никогда не называл.

До работы у «Стерха» «Лето» четыре года лениво загорал на пляже спасателем в сопредельной стране, навёрстывая не отгулянные в прошлой жизни отпуска. «Лето» стал «Летом» именно по этой причине. Во время службы на Северном флоте загорать лейтенанту, старшему лейтенанту, а затем и капитану морской пехоты приходилось только зимой, и мечта о знойном отпуске стала иносказательной, так как подкалывали его летним отпуском все, кому это было не лень.

Мой командир нашёл этого отпускника первым, а остальные делают вид, что разыскивают его до сих пор. «Менты» тоже люди, и часто достаточно неплохие. Зарплату за то, что они найдут «Лето», им не увеличат, а с прилежанием разыскивать человека, с которым ты мог сра… бывать в одних и тех же горах, – это самого себя не уважать. Так что искать «Лето» такими темпами будут остаток его жизни, что клятвенно и пообещал бывшему подполковнику спецназа один из заместителей начальника того самого РУВД.

По странному стечению обстоятельств в федеральный розыск «Лето» так и не подали, а потом вообще потеряли его уголовное дело. Бывает. В «ментовских» архивах ещё и не то бывает.

Сам по себе бывший морской пехотинец человек не злой, но память у него просто потрясающая. За гибель своих бойцов из-за дебильного приказа штабного выскочки «Лето» сгоряча наобещал ему самых разнообразных и удивительных приключений и изменение внешности, физической конституции организма и пола.

Насколько я знаю, за пять лет, проведённых в организации «Стерха», «Лето» с товарищами анонимно, чтобы не подводить мужиков из РУВД, пообщался с персональным кровником четыре раза. В результате бывший штабной генерал последовательно обзавёлся пятью сломанными рёбрами, выдернутыми из плечевых суставов руками, переломанными ногами, неоднократно отбитыми внутренними органами, капитально отрихтованной бестолковкой, у иных именуемой головой, инвалидной коляской и ветвистыми рогами.

О последнем приобретении постоянно пребывающий в госпиталях недоумок даже не подозревает, но его жена просила заходить «Лето» в любое время года, дня и ночи. «Лето», разумеется, пообещал и как нормальный российский офицер периодически выполняет своё обещание. Формальному мужу это вряд ли понравится, а фактическому на это наплевать – не надо жениться на женщине моложе тебя почти на двадцать лет, если ты не можешь хотя бы иногда радовать её ночами.

Правда, домашний олень приобрёл ещё пару кое-чего. Эти кое-что агукают и, наверное, уже зовут этого марала папой. Не знаю, как это парнокопытное животное, но его жена в диком восторге и на седьмом небе от счастья. Как бы она одного из этих кое-чего «Лето» не назвала. С неё станется, она девочка с характером.

Останься этот пластический хирург в нашем мире, следующее приобретение отставного по инвалидности генерала называлось бы малышкой «Кастрацией». Как и большинство морских пехотинцев, «Лето» – человек слова: если пообещал сделать, сделает обязательно. Судя по тому, что он сидит прямо передо мной, детей у краснолампасного рогоносца больше никогда не будет.

Этих орлов я неплохо знаю. Видимо, придётся приставить к ним кого-нибудь из девчонок «Феи» и сказать, чтобы немного похромала. Тогда они от неё не отлипнут и никуда не денутся. Главное, их за линию фронта целыми и невредимыми довести, а там их к делу приставят. Таю озадачу, они с неё глаз не сводят. Тае – практика, а «Багги» с «Лето» – дополнительный источник информации. Надо только зарядить «Погранца», рассказать между делом о не совсем традиционной реакции Таи на настойчивые ухаживания. Всё равно «Погранец» рядом с ребятами увивается, оружие разглядывая.

«Хаски». Помните, как выглядят глаза у собаки породы хаски? Голубые до прозрачности, как льдинки. Характер такой же: бесстрашный, преданный. Волка в одиночку загрызёт. К «Стерху» попал достаточно давно. Спустя два года после увольнения из армии похоронил родителей и почти сразу развёлся.

«Малыш». Снаружи скала, от которой пули отскакивают, в душе – большой ранимый ребёнок. «Хаски» и «Малыш» мои боевые братья, это они меня из той задницы на себе вытащили. «Малыш» детдомовский. Семьёй ему была армия, а потом организация «Стерха».

А вот оставшиеся двое. Удружил мне «Стерх», нечего сказать. Полковник Малышев Александр Иванович. Чекист до мозга костей. Умный, осторожный, опытный, прошёл три войны. Очень авторитетный в организации «Стерха» человек. Носитель знакового для понимающих людей боевого имени «Чека». Видимо, один из тех людей, кто осуществлял связь «Стерха» с официальными структурами. Появление его здесь – это однозначно попытка навести мост в этот мир. Обломал я нашим «чекистам» всю малину. Будешь теперь в одно лицо здесь крутиться, о подрыве блиндажа ты последним узнаешь.

И наконец, человек, про которого мне написал «Стерх». То, что мне написал о нём мой командир, я прочёл и тут же забыл. Я про этого человека только слышал, но не знал, что он знаком со «Стерхом». В нашем узком кругу этот человек – легенда. Для некоторого количества высокопоставленных уродов было бы желательно, чтобы этот человек был легендой посмертно.

Жизнь этого мужика через мясорубку прокрутила, а он выжил. Уйти сюда – самый лучший для него выход. В нашем мире безопасных мест для него нет и никогда не будет. Это ещё одна причина, по которой я без колебаний подорвал блиндаж. Хрен за ним сюда кто придёт. Запомнил я только одну фразу: верь ему, как себе. Я знаю только одного человека, о котором так сказал мой командир. Этот человек сейчас передо мной. Лисовский Николай Валентинович. «Лис».

Обрисовав общую ситуацию как есть с самого начала, я закончил словами:

– В общем, как-то так. У вас у всех отсюда три дороги. Первая – самостоятельно, как решите сами, без меня. Вторая – с Советским Союзом, там придётся играть по их правилам. Третья – со мной до конца. Я не хочу идти с Советским Союзом вместе. Рядом, да, помочь, чем смогу, не вопрос, но лезть в политические игры и целовать в мягкое место правителей – не моё. К тому же я очень сильно не люблю коммунистическую партию, вернее, не саму партию, а то, во что она уже превратилась.

Заметил одно. Мы другие, разница огромна. Для врастания в среду необходим особенный статус либо тщательная маскировка, и всё равно сдаст в органы базарная торговка или парикмахер. Здесь, в тылу врага, не так заметно, здесь всяких хватает, но люди, прилетевшие из-за линии фронта, это отметили сразу.

Как показала история нашей с вами страны, чуть позже мы будем помогать всему миру, но только не самим себе. В результате имеем, что имеем. Именно поэтому я перевожу весь свой отряд за границу и стараюсь максимально обезопасить себя экономически. Там мой отряд – советские русские, и различия объясняются иным воспитанием, а потом все адаптируются.

Схема, которую я нарисовал, поможет стране получить огромное количество денег на последнем этапе войны и, самое главное, в первый послевоенный период. В то же время просто жизненно необходимо передать максимальное количество информации сейчас. В первую очередь военную, техническую и политическую. Сам я этого сделать не могу, у меня под Ригой люди сидят, без меня их всех уже к осени затравят. К тому же моя личная цель остаётся прежней: физическое уничтожение карателей и нацистов, скрывающихся и скрываемых странами западной коалиции.

Читал я как-то в Интернете, был такой хорватский палач. 29 августа сорок второго года принимал участие в соревновании по убийствам пленных сербов. Одержал победу, убив ножом 1360 человек. Умер собственной смертью в 2007 году в США. Спокойно жил, не особенно и скрывался. У меня сейчас двадцать восемь человек граждане США и шесть Великобритании, все легализированы.

По мотивации всё просто, я попал сюда случайно в июле сорок первого. Все, кого вы видели в отряде, за редким исключением, должны были погибнуть в том же году. Теперь они мои друзья, такие же, как «Малыш» и «Хаски». Без меня их всех пустят под нож просто потому, что они меня видели. – Я замолчал, и тут же Малышев задал вопрос:

– Что ты предлагаешь, капитан? – Ну конечно. «Чека» в своём репертуаре. Обломайся, полковник. Авторитетный человек ты там. Мне на тебя откровенно наплевать. Прогибов от меня можешь не ждать, а строить вас всех мне всё равно придётся. То, что я услышал от «Дочки» про «Малыша» и Виталика, мне жутко не понравилось. Особенно про «Малыша».

Информация о Виталике не удивила – этого следовало ожидать. Длительный стресс, который Виталик получил на войне, необходимо было снимать. От таких переживаний ломались и более подготовленные люди. Виталик не исключение, а денег у него на семь жизней хватит. Отсюда и срыв с безумными гулянками и прочей засветкой.

С «Малышом» ситуация ещё поганее. Мне бы с ним серьёзно поговорить наедине. Вот только выцепить «Малыша» одного пока не получилось, всё это время у меня было много дел с «Рубиком», Авиэлем и «Дочкой». Надо было перетряхнуть всё хозяйство, привезённое «Дочкой», показать кое-что из привезённого «Рубику», загрузить распределением Авиэля. Ну и кормить, маскировать, радиограммы отправлять. Пока всё перетрясёшь, семь потов сойдёт. У меня, как у командира этого табора, дел невпроворот, спать не всегда успеваю. Хорошо, что помощников правильных воспитал, а то совсем бы зашился.

– Товарищ полковник, здесь я полковник госбезопасности или «Командир», в общем и целом, форма не важна, но при моих людях только «Командир». Остальные обращения я просто не услышу. Капитан, «Егерь» и Виктор Егоров остались там. Здесь только так. Мне это звание мои бойцы в самом начале дали, и для меня оно дороже всего остального, вместе взятого.

Сначала решите для себя, по какому пути вы идёте. От этого и будем плясать. В любом случае большая часть из вас должна уходить за линию фронта, в том числе и «Дочка» с ребёнком. Мне их ни уберечь, ни спрятать. Безопасных мест здесь в принципе не существует. Вы же сейчас воевать приметесь, а мне подвиги не нужны. Мне бы своих уберечь.

В стране слишком многое надо менять. Вы, «Мишики», Степаныч, «Док», «Ким», «Лис», «Хаски» можете полностью поменять всю структуру подготовки, помочь избежать ошибок и подтолкнуть страну вперёд. Чего-чего, а воевать мы умеем с полной отдачей, никому мало не покажется. Мне же нужно чёткое понимание того, что конкретно хочет каждый из вас.

Сейчас предложение простое, я его однажды уже использовал. Я отхожу в сторону, и ко мне подходят те, кто со мной. Подошли ко мне, я командир, и правила игры мои, вы их уже знаете. С каждым из вас обсуждаю, что хотите, и решаем, чем мы можем друг другу помочь. Лбом стену пробивать не надо, опыт и знания каждого из вас бесценны. Работы хватит на всех.

Остались здесь – играйте сами. С капитаном осназа НКВД познакомлю, в остальном – удачи. В любом случае от большинства из вас больше пользы будет за линией фронта. Блиндаж – собственность общая, я на него не претендую и возвращаться к нему не собираюсь. Всё, что надо, я оттуда уже взял, даже лишка получилось. Вас я совсем не ожидал увидеть.

– «Егерь», что за дурачка ты ко мне приставил? Мальчишка какой-то несмышлёный, то передо мной лазает, то по пятам ходит. «Броник» увидел, челюсть до земли вывалил. – «Малыш» усмехнулся и осекся, наткнувшись на мой взгляд. Борзый стал «Малыш». Заматерел под крылом у «Стерха». Фразу о моём старом позывном он просто не услышал, видимо, надеясь на наши дружеские отношения. Что ж, виноват сам. Не обижайся.

– Дурачок, говоришь. Лучше бы ты мне это один сказал, не так больно было бы. У этого восемнадцатилетнего юноши «Боевое Красное Знамя», две «Звёздочки» и «Отвага», он со мной с сорок первого. Бронежилет в тот день он увидел первый раз в жизни, а приказ получил от меня конкретный: прикрывать тебя задницей.

К моим приказам они все относятся очень ответственно и выполняют их буквально. Ты там, как в кино, в рост ходил, только шашкой не размахивал. Бесстрашный ты наш. Вот он тебя своей спиной и прикрывал, и твою пулю получил. Не было бы «броника», там бы его и похоронили. Хорошо, пуля на излёте была, «Гном» только трещину в ребре заработал. Что же ты, урод, про снайпера сказал, а сам прогулочным шагом оттуда ушёл?

Встряхнись, «Малыш». Это не кино и не компьютерная игра. Кнопки «перемотка назад» и «перезагрузка» не предусмотрены. Пулю в голову можно получить, как у нас, а запасной жизни нет и не будет. Лично я это только на второй неделе понял, когда каратели деревню резали. С «Гномом» мы там и познакомились, он в собственном расстреле участвовал. Правда, тогда он ещё не был «Гномом», а был простым деревенским мальчишкой шестнадцати лет от роду. «Гном» из той деревни, в которой я с катушек слетел, увидев зверства карателей.

Да, «Малыш»! Совсем недавно от одной нашей общей знакомой один мой знакомый «Малыш» получил кликуху «Дурачок». Между собой они иначе тебя не называют. Ты слово «дурачок» у них услышал, когда к ним подходил, но не понял, к кому они так обращаются. Так что у тебя теперь новое боевое имя. Заслужил.

С «Дочкой» ты неправильно себя повёл ещё там. Не удивлюсь, если вернулась обратно она из-за тебя. Прежде чем лезть к ней со своей любовью, надо было прямо спросить, как она к этому относится. Они другие. Это то, что я сказал сразу. Другое воспитание, другое отношение к жизни, другое поведение в быту и семье, другой менталитет. Для этих ребят «Дочка» – помощник командира отряда и их сестрёнка, а ты для всех пока никто и звать тебя никак. Приблизительно как пилоты «пешки». Просто знакомый. – Я замолчал, спокойно глядя в наливающееся кровью лицо своего друга. Он и правда так ничего и не понимает.

– «Егерь», мы это как-нибудь без тебя решим. – «Малыш» был раздосадован и оттого раздражён. Он совсем не ожидал таких слов и того, что «Дочка» сразу расскажет мне о его сольном выступлении. К тому же, как только Вера вышла из блиндажа, её окружили девочки Таи. «Фея», поговорив с Верой, уже пару раз послала «Малыша» по известному всем адресу, а «Гном» по-дружески просветил неразумного боевого соратника о правилах поведения в отряде.

Отношения между мужчиной и женщиной в моём мире и времени проще. «Малыш» как привык, так себя с Верой и повёл, а они действительно другие. Здесь тоже всё просто, но девчонки ведут себя иначе. Я это понял ещё в сорок первом году при строительстве первой базы. Внутри маленького общества, деревни, посёлка или провинциального городка к женщинам больше уважения, и девушки пользуются бо́льшим авторитетом.

Те же «Погранец» перед Эстер и «Рысь» перед Иланой два года хороводы водили. Они очень долгое время были девочкам чужими, несмотря на то что были инструкторами и к ним было больше доверия. Про «Старшину» я и не говорю. Огромный стокилограммовый облом с кулаками с кирпич, два года державший в кулаке весь отряд, превращался в прыщавого подростка рядом с пятидесятикилограммовой девочкой. Хорошо, что я их на выходе сделал мужем и женой. Сам собой горжусь. «Старшина» от радости, наверное, чуть с ума не сошёл.

А «Малыш»? «Малыш» до сих пор не понимает, как и куда он попал. Жаль, что объяснять ему это придётся при всех.

– Нет, «Малыш». Решать без меня вы должны были там. Вы не бойцы моего отряда, а пока сами по себе. Вы все взрослые мальчики, когда ехали на «сафари», надо было думать головой. Вы имеете право делать всё, что хотите, но к моему отряду это никакого отношения не имеет. Выйдем из болота и разойдёмся в разные стороны. Навязываться вам я не собираюсь, прогибаться перед вами тоже. У меня много своих дел, а времени с каждым днём всё меньше и меньше. Мне необходимо всё это хозяйство переправить за линию фронта, а запасного места для приёма самолётов у меня нет.

Я хочу, чтобы ты понял, «Малыш»: в отряде есть свои правила и они выполняются всеми бойцами, как устав в армии. «Дочка» – боец моего отряда и мой ближайший помощник, а ты для всего отряда реально никто, хотя и мой друг. Ощути разницу. Это там ты был крутой пацан, прошедший войну, а здесь на войне даже годовалый сын Веры. Сколько там у тебя твоей войны было? Полгода в расположении, пяток зачисток и три рейда? А, да! Ещё шесть лет за спиной у «Стерха»? Уже восемь? Кем? Личным шофёром и на великой должности «принеси, подай, иди на хрен, не мешай»?

У этих мальчиков и девочек война каждый день и каждый час. Они ложатся спать на войне и просыпаются на войне уже более двух лет, и это далеко не всё, что ты не понимаешь до сих пор.

Вера считает себя замужней женщиной. Именно это ты с вершины своей крутизны до сих пор не осознал. У неё муж и ребёнок, то, что её муж остался «там», для неё неважно. Как он себя ведёт, тебя не касается, это их семья. Главное, он жив. Если бы Виталик погиб, Вера вела бы себя совсем иначе. Она хорошо к тебе относилась, но не более того. Другое воспитание, «Малыш». Ты должен был понять это раньше. Ты зря сюда приехал за Верой. Вы не решали и не решаете ничего вместе. Она приняла решение вернуться обратно сама, и ты сейчас здесь решишь всё сам только за себя.

У Веры все её близкие погибли в самые первые дни войны. Все. Понимаешь? Её младшую сестрёнку изнасиловали и убили фельджандармы, а ты, дебил, за весь этот год ни разу не спросил о её семье, как и не спросил, почему она сюда возвращается. Для Веры семья это всё, что у неё было в той жизни. То, что ты помогал ей в работе, Вера воспринимала только как дружескую помощь, не более того. Она никогда ни о чём тебя не просила. Для замужней женщины это недостойное поведение. Её так воспитали родители.

С Нового года, видя, что Виталик загулял, ты начал подбивать к ней клинья, а потом и откровенно подкатывать свои вонючие бейцы, а для замужней девушки в этом мире это жесточайшее оскорбление. При наличии живого мужа ты приравнял её к гулящей женщине. Она очень долгое время не могла понять, чем заслужила такое отношение к себе, пока не поняла, что это для тебя норма поведения. То, что мы называем флиртом и свободными отношениями, в этом мире называется проституцией. Для «Дочки» такие отношения неприемлемы, но ты ничего другого ей не предложил. Другой менталитет, «Малыш». Они другие. Разница в семьдесят лет.

Поговори ты с Верой по-человечески вовремя, может быть, она осталась бы там, и со временем у тебя был бы шанс, а ты вместо этого к ней с пузырём и своей неразделённой любовью припёрся. «Дочка» действительно тогда хорошо к тебе относилась, иначе она бы тебе не по роже съездила, а завалила из «Вальтера», который я ей подарил. В тот памятный для вас двоих вечер ты очень вовремя остановился, ещё пара секунд, и ты легко мог оказаться с половиной обоймы в брюхе. Я их всех учил защищать свою жизнь, а слово «честь» для этой девочки не пустой звук. В нашем мире и времени это понятие уже почти забыто.

С оружием «Дочка» не расстаётся, а стреляет очень хорошо с двух рук. У неё за сорок первый год девять упырей и первый из них – в упор из «Нагана». Сейчас разницы между тобой и упырями для неё практически нет. Если ты попробуешь начать ваши отношения заново, ты начнёшь даже не с нуля, а с четвёртого уровня подземного паркинга.

Туда «Дочка» ушла со своим мужем, но ни Виталик, ни ты не смогли стать ей близкими людьми. Вернулась она только поэтому. Здесь эта девочка дома. Все, кто её сейчас окружает, её семья. Другой семьи ни у кого в отряде нет, а ты сделал всё от себя возможное, чтобы стать Вере чужим человеком.

Держись от «Дочки» подальше, я отношусь к ней как к собственной дочери. Это там она рассчитывала только на себя. Здесь рядом с ней её напарница «Фея». За «Дочку» она убьёт тебя, не задумываясь, не думая о последствиях и ни капельки не сомневаясь в своих действиях. Не надо провоцировать «Фею», как ты делал в последние несколько часов, лично для тебя это смертельно опасно. «Дочка» самый близкий ей человек. Они вместе учились, делили одну банку тушёнки на двоих в дозорах, убивали упырей и теряли друзей.

«Дочка» была самым первым человеком, который заботился о «Фее» после зверского уничтожения её семьи, а личный счёт этой шестнадцатилетней девочки давно перевалил за сотню. Из уничтоженных ею нелюдей больше шести десятков – ножами. Гестаповцы, эсэсовцы, офицеры Вермахта, каратели, местные полицаи и полицейские из полицейского полка охранной дивизии. Рядовых Вермахта в этом списке практически нет.

За прошлогодний рейд в Ригу «Фея» получила «Боевое Красное Знамя» и пулевое ранение в грудь навылет. Что она вытворяла в Риге, я лучше рассказывать не буду. Вся твоя жизнь в детском доме, твоя армия, твоя война и твои подвиги за спиной у «Стерха» по сравнению с этим пятинедельным рейдом – это игра малолетнего мальчика в песочнице. Я придержу «Фею», но ты веди себя прилично. Поведёшь себя неправильно, любая из девчонок, охраняющая «Дочку» с ребёнком, засадит тебе пулю в ногу, и будет права. В этом случае тебе никто из отряда руки не подаст. Сдыхать будешь – мимо пройдут.

Всему отряду фиолетово, какой ты крутой. Они не понимают, как можно кичиться тем, что воевал. Для них крутость – выжить в трёхнедельном рейде, по пути взорвав «железку», походя заминировав сделанными собственными руками ПМП несколько дорог, перебив три десятка полицаев и принеся в «клювике» разведданные, чтобы убивать упырей и дальше.

Эти мальчики и девочки воюют два года и пережили такое, что тебе в страшном сне не приснится. – Я тяжело вздохнул, вспомнив лежащую в пыли Сару, забитую до полусмерти ногами и прикладами. Эстер, «Фею», Арье и остальных ребят, стоявших на коленях под дулами винтовок. Просидевшего всю зиму, как собака, на цепи «Ежа», ежедневно избиваемого палками и специально срезаемыми в лесу прутьями. Заморенного голодом, побоями и унижениями, но не сломленного Авиэля и принялся подниматься.

Вот и поговорили. Ничего они ещё не понимают. Встав на ноги, я с сожалением посмотрел на них. Я был таким же два года назад. Я изменился. Изменятся они или погибнут, зависит только от них самих, но всё это уже без меня.

– Думаю, что проще, чтобы отсюда ушёл тот, кто сам. Ты здесь два года и сделал немерено. Ты здесь командир, и это не обсуждается, – неожиданно для меня сказал подполковник Лисовский. Я такой поддержки, если честно, не ожидал и несколько мгновений тупо стоял, пока не понял, что выгляжу просто глупо.

Со мной остались все. Малышев и «Лис», подключив Степаныча, «Мишиков», «Саву», «Малыша» и «Кима», тут же принялись терзать ноуты на предмет текущей информации для передачи сейчас и стратегической для копирования. Генератор и бесперебойники ко мне тоже приехали, а горючки мы с самолёта набрали, да и запас был. Замотался я уже пользоваться генератором, сделанным Виталиком на коленке из двигателя немецкого мотоцикла. Его только на подзарядку аккумуляторов раций хватает.

Сам я, прихватив «Хаски» и «Багги» с «Лето», взялся изучать дальнейшую дорогу через болото. Оказывается, тропу пробивал не один «Хаски», все отметились, и часть жителей Псковской области тоже. «Док» работал по своим базам сам, откладывая мне материалы для совместного обсуждения. Моя идея с патентованием и производством всего за границей увлекла его первого. В нашем мире он успел побывать на Кубе и хотел построить здесь свою Кубу.

Кубу вряд ли, начали уже с Багамских островов, потом будут Карибы, Антильские острова и Мексика. Минимум. Просто все они принадлежат разным странам и очень удобно расположены. Можно не покупать полностью острова, а взять большие куски земли. Есть у меня одна идейка, как забрать себе целый остров, не покупая его.

Пообщался я и с «Рубиком». Вернее, не так. Пообщался я с напрочь обалдевшими «Рубиком», «Кубиком» и «Чуком» с «Геком». Увидели они уже столько, что находятся в нехилом шоке. В первую очередь они не понимают одного: как им теперь быть? Это сколько же народа нас видело. Всех не расстреляешь и на Колыму не отправишь. Тем более как это сделать через мою голову?

Что там «Рубику» Смирнов наплёл, я не знаю, но остальные точно не были в курсе. А теперь девчонки вместе с Авиэлем и его ребятами у «Дочки» ноутбук смотрят, причём смотрят фильм «ВВС» о Багамах, Кубе и Антильских островах. По-моему, все готовы прямо сейчас туда бежать и Атлантический океан для них не помеха. «Гном» с «Ежом», «Погранцом» и его ребятами автоматы с подствольниками облизывают. Доктор с «Доком» сидит. Глаза у него из глазниц уже вылезли и на нервах повисли, как в своё время у «Сержа». Как всем, кто это видел, рот закрыть? Придётся мне этого врача с собой брать. Я ещё и пилотов «пешки» заберу. Ну да это потом.

Пока мы напрягали свои извилины, Смирнов выдал очередной перл. Прислал радиограмму и настаивает на переходе линии фронта. Сейчас всё брошу и, подпрыгивая от восторга, побегу через линию фронта. Нашёл мальчика на побегушках. Вроде вменяемый мужик, но иногда выдаёт такое, что уши вянут. Из тех, кто пешком пойдёт, дай бог половина живыми доберется, и то не факт. Плотность войсковых частей в прифронтовой полосе крайне высокая. Небольшой боевой группой пройдём. А «Дочка» с ребёнком как? Под нож? Да пошёл он на хрен. Ему надо, пусть сам парится. Первичную информацию он получил такую, что двое суток молчал как рыба об лёд, а потом разразился этой ересью. Я пока подумаю, что мне с ним делать.

Елагин тоже получил от меня информацию и прислал свой отчёт. Я не ожидал такой оперативности, но «Серж», Мария, Клаус со своими юристами и «Одой» с группой поддержки – в Лондоне. Клаус патентует шприцы и рекламирует их применение, в том числе и в ветеринарии. «Серж» общается с Елагиным и со мной. В Америке шприцы произвели фурор, их попробовали засекретить, но обломались. По моему совету «Серж» сначала организовал утечку информации о том, что в случае препятствий изобретение будет продано в Южную Америку и в Советский Союз. Так что в Штатах всё пучком, трясёт всех прилично.

Первые партии шприцев, выпущенных Клаусом и Еленой на одном из заводов Америки, растворились в Штатах, как снег в знойной пустыне. Их, правда, будут использовать не как одноразовые. Но разница-то какая? В качестве рекламы вполне пока пойдёт, а дальше есть ещё пара идей. Главное, производить их никто не сможет, кроме семейки Лерманов. Патент перекрывает всё наглухо, а лицензии на производство продаются на ограниченное время и за бешеные деньги.

Елагин пообещал ускорить процесс, англичане очень заинтересовались изобретениями и готовы покупать лицензии, но с отсрочками платежей. Можно и с отсрочками, а можно и не деньгами. Пусть подгонят нам местечко под заводы недалеко от Лондона или пару островков на Малых Антильских островах. Идейку Елагину я уже подкинул. Советский Союз лицензии выкупил первым и уже перевёл часть денег, но это чисто для того, чтобы Марк с родственниками на Багамах и Генрих Карлович с Марией в Великобритании на начальном этапе строительства ни в чём не нуждались.

Шприцы, бронежилеты и разгрузки под различные типы боеприпасов – это так, для начала. В первую очередь разгрузки делаются под американские винтовки M-1 Garand, М-1 Carbine и пистолеты-пулемёты STEN, М-3 и Томпсона. «Серж» всё это уже запатентовал, причём сделал это в Великобритании под крылом у Елагина. Сразу после них будет цифровой камуфляж для различной, в том числе и английской, и американской техники в разные времена года и в различных климатических условиях. Этим у нас в стране занимается Смирнов с художниками. Идея продать за границу практический воздух очень сильно увлекла его. Параллельно разрабатывается такой же камуфляж и на нашу технику.

Наш гений Авиэль уже сейчас чешет свою бестолковку, разрабатывая стиль милитари. «Дочка» ему специально один ноутбук подсунула. Сидит, пока картинки разглядывает. Надо же не просто содрать картинки, необходимо подогнать его идеи под это время, чтобы не пролететь со своими нововведениями. Почему стиль милитари? Лёгкая промышленность во всех странах сейчас заточена под войну. После войны останется просто немереное количество военной формы, и её будут донашивать ещё долгие годы. Дальше, я думаю, эту тему можно не развивать.

Судя по виду и сосредоточенности Авиэля, его гениальная голова работает сейчас, как ноут у него на коленях. Таким я его видел только один раз, в сорок первом году, когда он лежал в госпитале после посещения Виталика, загрузившего его изготовлением разгрузки и аналогов моей «Горки». Сейчас Авиэль пару дней порисует, почешет репу и начнёт идеи выдавать, не остановишь. Забьют они всех производителей своей продукцией, или я плохо знаю своего заместителя по хозяйственной части и одного из лучших снайперов отряда. Война войной, а одеваться в Америке любят и вообще новинки любят. Это то, о чём я говорил Смирнову. Главное – быть первым. Авиэль будет первым во всём, а «Дочка» ему поможет.

Марк и «Старшина» строят базу на Багамах, все уже там и помогают, чем могут, а в основном греются на пляжах. Мама Елагина и Мария тоже при деле. Эти почтенные дамы крутятся в высшем свете. Княгиня Елецкая даже была удостоена аудиенции у короля Великобритании, а затем у его брата, губернатора Багамских островов. Скорость, с которой Елагин получил необходимые документы на владение четырёх никому сейчас не нужных островов, показывает, что некоторая часть бриллиантов засверкает в английской короне, ну или в герцогской, нам разницы нет.

Главное, результат, а результат таков: документы на собственность четырёх островов Багамского архипелага подписаны на княгиню Елецкую и её наследников. Конечно же, острова так и останутся Великобританией. Сейчас это жуткое захолустье, численность проживающих постоянно – человек сто пятьдесят, не больше. Какие острова? В нашем мире они называются Большой Багама, Большой и Малый Абако со всей прилегающей мелочью по акваториям и Бимини, который сейчас на ухо никому не впёрся. На нём сейчас контрабандисты базируются, пусть пока развлекаются, нам они не мешают. Мы начали с Большого Абако. Весь остров будет сдан в аренду семье Лерманов для строительства медицинского центра и медицинских производств.

Услышав о том, что на островах будет медицинский центр, а в основном санаторий для ветеранов и инвалидов войны, который курирует княгиня Елецкая, король пошёл навстречу семимильными шагами. Второй медицинский центр и производство княгиня собирается открывать недалеко от Лондона, вот только подберёт место. «Серж» как раз этим и занимается, помимо всего остального.

Перед отлётом я поговорил со Смирновым. В Великобритании будут два завода. Первый – медицинский. Для начала он будет выпускать шприцы различных объёмов, а затем, после необходимых согласований, с двумя уже готовыми лекарствами. С антибиотиками и с болеутоляющими.

Второй завод будет производить РПГ и бронежилеты. Сначала РПГ-2 со стартовым пороховым зарядом, а потом реактивный РПГ-7. Я не думаю, что англичане откажутся от оружия, эффективно уничтожающего немецкую бронетехнику и пехоту. От возможности засандалить гранату на триста метров ни один пехотинец этого времени не откажется. К тому же у англичан пока нет оружия, эффективно уничтожающего немецкие танки, особенно тяжёлые, но очень скоро будет. Не за красивые глаза, разумеется.

Государственные заказы – это золотое дно. Пока англичане наполнят свою армию нашими гранатомётами, мы озолотимся, а потом и американцы с австралийцами подтянутся. А куда они денутся с подводной лодки? Все ключевые патенты на вооружение конца сороковых – начала пятидесятых годов очень скоро будут на руках у семейки Лерманов и Марка с компанией. И не только на вооружение. Вторая мировая война дала мощный пинок в развитии различной техники, лекарственных препаратов и инструментов, бытовых приборов и прочих вещей, которых не было до войны. Моей команде есть где развернуться.

Почему я верю Елагину? А куда ему деваться? Без Генриха Карловича с компанией эти острова так и останутся жуткой дырой ещё лет двадцать. Все лицензии оформляются на Генриха Карловича, Клауса, «Сержа» и мастеров Марка. Семейство Лерманов завязано на меня, а я попробую отправить туда следующий десант. Док свою Кубу хотел? Вот и пусть трудится. Девчонок бы с ним выпихнуть, я вообще счастлив буду.

Мария ищет людей. Да, именно так. Работать кто-то на первом этапе должен? Сейчас в Англии очень много умелых рук именно еврейской национальности – беженцы со всей Европы. К тому же мы собираемся открыть Дом ребёнка под патронажем католической и христианской церквей, и Мария ведёт на эту тему переговоры. А почему бы и нет? Я ещё и пионерский лагерь организую и приглашу детей из Советского Союза, а позже и инвалидов войны, то есть заберу нетрудоспособную часть населения своей страны. Пусть хотя бы немного безногих мальчишек и девчонок попадёт в рай при жизни, а чем их занять, я найду.

С «Дочкой» я обломался, причём совсем. «Дочка» упёрлась и категорически отказалась переходить линию фронта. Совсем и никак, я с вами, и точка. Отвела меня в сторону и всё выложила, а потом объявила всем за ужином, ошарашив в первую очередь «Малыша». Ну разумеется. А кто бы сомневался? Я и не собирался её неволить, я и сам туда не собираюсь. Нашли идиота. Мы возвращаемся на базу, правда, в этот раз пешком.

Часть своих вещей мы оставим на острове, с таким количеством груза мы далеко не уйдём. Оставляем мы в основном некоторые виды оружия и боеприпасы. Ребята запасались по-серьезному, и на остров мы всё это еле дотащили. К тому же я специально заказывал «Стерху» некоторые образцы стрелковки пятидесятых-шестидесятых годов. Ему даже пришлось ограбить несколько запасников музеев. В том смысле, что он сначала занёс денег, а потом имитировал ограбление. Описание вооружения – это хорошо, но образцы в некоторых случаях значительно лучше.

РПГ-2 и РПГ-7 налепили по моим чертежам уже столько, что на Курской дуге никому мало не покажется. Применять гранатомёты будут хитро. Вооружают ими только специально обученные группы и так, чтобы они не попали к немцам. В основном группы вооружены РПГ-2, но во второй линии обороны, в охране штабов и в местах возможных прорывов танков, есть группы с РПГ-7. Фактически это войсковые испытания, но секретность по ним на уровне первых «катюш», поэтому гранатомётами вооружены бойцы спецполка НКВД. Чертежи и свои пояснения по гранатомётам я ещё с ребятами отправил, а Смирнову дал подробнейшие пояснения. Заводские испытания прошли весной, но на фронт гранатомёты пошли только сейчас. Я специально это Смирнову проговорил. Пусть всем сюрприз будет.

Это я к чему? Мои записи – это одно, но я многого не знаю. Марка металла, из которого делается пусковое устройство, состав ВВ, технологии производства. Это всё мне не известно, и производят гранатомёты пока небольшими партиями на одном из экспериментальных заводов. Год назад, рисуя техзадание «Стерху», я всё это проговорил и сейчас получил описание технологии производства и некоторые образцы, которые помогут поставить гранатомёты на поток. Обкатав их у нас, Смирнов перекинет всю информацию по гранатомёту «Сержу», который его запатентует и официально продаст Великобритании и Советскому Союзу. Мы заработаем для государства первые, но очень немаленькие деньги, а потом спокойно будем производить их сами, продавая готовые изделия по всей Европе.

Эффективность РПГ-2 низкая только для танков пятидесятых годов, а сейчас в самый раз. Люди со связкой гранат под гусеницы танков ложатся. В бочину танку с пятидесяти метров засадить – милое дело, это не килограммовую железяку из окопа выкидывать.

Пока будет строиться завод, «Серж» будет продавать РПГ-2, а как только он выйдет на промышленный уровень, выкинет на рынок РПГ-7 и снимет такие деньги, что моментально покроет все расходы страны на нас. Дальше пойдёт чистая прибыль. Как раз к сорок четвёртому году и союзнички со вторым фронтом раскачаются, да и в Африке наша продукция пригодится. Сильно Роммелю не повезёт с его железными гробами. Активной брони на танках сейчас ни у кого нет, так что РПГ прошивают «Тигры» и «Пантеры» насквозь, выжигая экипажи танков и превращая их в пар.

Активной брони нет ни у кого в мире, кроме Советского Союза. Уже с начала этого года на все наши танки навешиваются первые прототипы динамической защиты, и я надеюсь, что к Курскому сражению Смирнов подготовиться успел. Почему надеюсь? Ну не всё же мне Смирнов рассказывает. Этот энциклопедически образованный майор, а теперь уже полковник НКВД тот ещё тихушник. Один его приказ о переходе через линию фронта чего стоит. Смирнов меня немного уже изучил и прекрасно понимает, что я через линию фронта не пойду, а мало того что не пойду, так ещё и пакость устрою. Пусть ему тоже сюрприз будет.

Перед нашим выходом я выцепил «Погранца» с Эстер, «Фею» с Таей и Авиэля, распределил свой груз по их бойцам и объяснил, что им делать. Не люблю я непоняток. Не нравятся мне последние телодвижения Смирнова, особенно его тупой приказ о переходе линии фронта.

«Погранец» с группой, «Дочкой», Эстер и Авиэлем с ребятами и девчонками «Феи» потерялись в дороге за два дня до нашего прихода на базу. Вместе с ними пропал и весь мой груз, который я заказывал у «Стерха», и всё, что собрала по своей инициативе «Дочка». С ними же ушли «Лис», «Мишики», «Док», «Белка» с напарником, доктор Смирнова и пилоты «пешки». Весь переход они тусили с девчонками «Феи» и тащили контейнеры «Дочки». По просьбе «Дочки» «Малыш» почти всё время был в передовом дозоре и заметил изменение численности нашей группы только на рассвете. «Гном», «Ёж», «Фея» и Тая остались со мной. «Рубик», обнаружив пропажу большей части моего отряда, подлетел ко мне мухой:

– Товарищ полковник! Где остальная группа?

Вместе с ним этот же вопрос задавали мне и все остальные лохи, позорно прошляпившие уход «Погранца» с компанией. Где? Придумайте оригинальный ответ. Я надеюсь, уже к запасной базе подходят. Заберут тех, кто там есть, и ночью пойдут на базу за озером. «Старшина» её ещё зимой расконсервировал, а «Погранец» с «Одой» её периодически всё лето навещали.

Не нашли ту базу немцы, купились на базу на полуострове, где мы пленных после концлагеря держали, и на разваленный хутор, в котором мы зимовали в первую зиму. Вот там каратели и егеря были. Сразу после того, как мы шталаг-347 под Резекне «обидели». Не нашли просто потому, что заход на эту базу теперь только по воде, а лодки спрятаны на одном из маленьких островов, а не на берегу озера.

– В смысле, «Рубик»? Что значит «где»? Какой приказ был? Приказ был идти к линии фронта. Группа пошла к линии фронта.

«Рубик» подвис, но тут же выдал:

– Но я должен был сопровождать группу.

О! Процесс пошёл. Эх ты, «Рубик»! Я бы тебе ясельную группу в детском саду не доверил.

– С чего бы это, капитан? С каких это пор ты сопровождаешь группы моего отряда, выполняющие задания? Ты место своё забыл или званием до генерала подрос? В приказе, мне отданном, о тебе не было ни слова.

Я намеренно шёл на конфликт с осназовцами. «Рубик» получил инструкции своим шифром, а мне передал только расшифрованный приказ. Что было крайне неправильно, обычно радиограммы расшифровывала Эстер.

– Ты приказ отдал, я его выполнил. Вот только ты не сказал, кто отдал приказ. Странно, не правда ли?

«Рубик» сверкнул глазами, но промолчал. Идти на прямой конфликт со мной для него было небезопасно. Выучку моих ребят осназовцы за последнюю пару месяцев оценили, а я могу прямо сейчас развернуться и спокойно уйти, и ничего он с этим сделать несможет.

– «Командир», можно тебя на пару слов? – Вот и Малышев со своим недоумением и остальной командой.

– Свободен, капитан! Понадобишься – я тебя вызову. Мне надо поговорить с полковником наедине. – Когда кипящий от возмущения «Рубик» свалил от меня, я дружелюбно обратился к подошедшему чекисту: – Слушаю вас, Александр Иванович! – Малышев даже притормозил слегка.

– «Командир»! Я чего-то не знаю? – Умный всё же мужик. Жаль, что пока в свои ворота играет и неизвестно, какую сторону выберет. Я подождал, когда вокруг меня соберутся все, кроме «команды Рубика».

– Да всё вы знаете, товарищ полковник. Каждый из вас нарисовал мне свои планы на ближайшее время. Мы отправили в Центр убойную информацию, а получили идиотский приказ идти всем отрядом через линию фронта. Причём приказ приходит неизвестно от кого, и наше энкавэдэшное сопровождение получает отдельные инструкции, с которыми меня не знакомят.

Вы все изъявили желание воевать до победного конца, а у меня такого желания нет. Тем более у меня нет желания воевать со своими. Пока я не пойму, кто отдал этот приказ, я с места не сдвинусь. Включите голову. Нас подставляют. Кто – не знаю. На базе стопудово группа захвата. Я бы со своими бойцами ушёл… – я сделал паузу и усмехнулся, – за линию фронта, но вас бросать права не имею, по нашей договорённости вы тоже бойцы моего отряда. У нас там, куда мы сейчас идём, только новички. Они вообще ничего не знают, а мы туда тащили целый табор знающих все мои базы людей. Может, я и параноик, но мне всё это жутко не нравится.

Малышев ощутимо напрягся, остальные тоже подтянулись.

– И что ты предлагаешь? – Судя по тону, Малышев моментально прокачал полученную информацию и ждал продолжения.

– Не знаю. Вполне возможно, что нас таким ненавязчивым образом приглашают в НКВД. При планировании всех своих летних операций я прорабатывал маршруты боевым группам так, чтобы они не возвращались на основную базу. Часть групп уходила на запасные базы для работы в прежних районах, а большая часть с проверенными людьми ушла на базы под Ригу. Я и сам сюда возвращаться не собирался.

Если бы нам на голову не свалилась подбитая «пешка» с везучим экипажем, мы уже следующей ночью бо́льшую часть людей и груза отправили бы за линию фронта. Уж больно поле там удобное. Отправил бы груз и часть людей, получил пяток специалистов, которых в процессе движения в Ригу обучил владению ноутами, и до свидания. На всех ноутбуках есть папки с обучающим текстом и базовые обучающие программы, а вся информация систематизирована.

С вашим появлением расклад поменялся. Отправить отсюда ещё долгое время ничего не удастся, а времени у нас нет. Мне надо уходить в Ригу. Без вас я бы не торопился и пришёл туда через полтора месяца, наведя здесь шороху по полной программе для отвлечения внимания от района будущих боевых действий. Теперь я этого сделать не могу, чтобы не привлекать внимания к этому району и переправить вас по-тихому. При этом мои задачи в Риге никто, кроме меня, не выполнит. О них и не знает никто. Информацию по своим действиям я сливаю очень дозированно, выдёргивая из-за линии фронта необходимое мне.

Когда я был один со своим отрядом, в НКВД играли по моим правилам. На меня одного надавить было сложно, а то и вовсе невозможно, и меня принимали таким, как есть. Сейчас расклад поменялся. Вероятнее всего, «Рубик» получил приказ при движении за линию фронта вывести нас в определённую точку, допустим, на базу партизанского отряда. Я специально сказал, что иду на свою базу, и он тут же, ещё до нашего выхода, вышел на связь и передал это.

Мы шли около недели, за это время туда батальон перекинуть можно, место дислокации базы известно не одному «Рубику». Я ему спецом мешать не стал. Пусть парнишка в шпионов поиграет. Только мы подобные приколы в прошлой жизни проходили. Это единственное, что мне приходит в голову.

Увидев вас с грузом, «Рубик» передал всё дословно, и нас решили захватить, чтобы не рисковать. Может быть, увидев блиндаж, нас перестали ценить. Кто знает? Вполне возможно, кто-то за линией фронта думает, что при наличии блиндажа мы уже не нужны. Тупых карьеристов в штабах хватает, а здесь такой приз, что голова кружится. Но дело в том, что подлинной информации по блиндажу я не давал никому.

Никто пока не знает, что переход возможен только через год, да и то не факт. Всё надо проверять. К тому же при переходе они воткнутся в «Стерха», а он, кроме вас, никого живым из блиндажа не выпустит. Это он отдельно в письме мне проговорил. Если из блиндажа вылезет кто-либо, кроме вас, «Стерх» без разговоров выжжет всё «Шмелём».

В сорок четвёртом году здесь будет самое месиво. А ну как упыри блиндаж не вовремя найдут? Переночуют два десятка полицаев в блиндаже, а наутро они у нас. Вот и прикиньте, чего они у нас наворотят, пока их не перебьют. Все местные упыри по маковку в крови, им ребёнка зарезать, как высморкаться. Так что такая страховка просто необходима.

Сейчас у нас только два варианта. Первый – лезть с «Рубиком» в западню. Второй – отрываться и идти самим. Можно разделиться: двое из вас пойдут с «Рубиком» и понесут отсортированный материал, остальные уходят со мной. Связываемся по нашим рациям.

Малышев помолчал, а потом выдал:

– Логично. Скорее, совокупность двух факторов, это наиболее вероятно. Немцев ты исключаешь? – Я же говорю, умный мужик, моментально всё просчитал.

– Нет, товарищ полковник! Радиоигру я не исключаю, но в этом случае немцы перекрыли бы болота дивизией СС и завалили бы нас бомбами. Просто чтобы заткнуть нас, а нас отпустили от болот почти на сто километров. Причём за нами не следили. Шли мы ночью, а о наличии у нас «ночников» и тепловизоров знают только внутри нашей группы. Даже «Рубик» с бойцами узнал о них только после выхода из болот, и передать сведения о нашей возможности видеть в темноте он никак не мог.

Проверялись мы серьёзно. «Лису» и «Погранцу» я верю. Если они сказали, что слежки нет, значит, нет. Эфир мы тоже сканировали, а маршрут движения я строил с учётом их проверок. Можно попробовать отправить «Рубика» одного, разложив ему всё по полочкам. Я однозначно на базу не пойду, причины объяснял, да и не люблю непоняток.

Малышев минуту помолчал, разглядывая стоящего в отдалении «Кубика».

– Опять логично, давай сделаем так. Ты говорил, у тебя есть связь своим шифром. – И Малышев изложил мне свой план. Я же говорю, умный и рисковый мужик. Подошедшему «Рубику» с ребятами я сказал просто:

– В общем, так, капитан. Моя договорённость со Смирновым исключает получение приказов от кого-либо, кроме самого Смирнова. Вы идёте на базу без нас. Мы даём вам свою рацию, и он со мной связывается. Если Смирнов не свяжется с нами через четверо суток, все наши договорённости с ним аннулируются. Ни с кем, кроме Смирнова, мы разговаривать не будем.

Мы вам не верим, в первую очередь тебе. Если бы вы со мной не были в Даугавпилсе, я посчитал бы, что вы работаете на немцев. Для дублирования пусть Центр подтвердит приказ шифром, который давался мне. Встречаемся в месте, которое я укажу по рации. Дальше с тобой и Смирновым встретится вот этот человек: полковник государственной безопасности Малышев Александр Иванович. Все дальнейшие контакты с ним, а он уже свяжется со мной и остальной группой.

Тебе напоследок скажу. С нами надо играть честно, передай это Смирнову. Ты со мной воевал и меня же обманул. Понятно, что ты выполнял приказ, но твой приказ к нам никакого отношения не имеет. Ровно, как и твоя группа больше не имеет никакого отношения к моему отряду. Мы всем отрядом вам за карателей обязаны. За Даугавпилс представлю к наградам, но к моему отряду вы даже не подходите. Ты знаешь, как мы относимся к предателям. Не было бы нашего совместного рейда и базы карателей, ты со своими людьми на деревьях бы уже висел. Все контакты с нами только через полковника или того, кого он пришлёт. Я вам больше не верю. Нас всех свои уже предавали.

Со мной и отрядом ушли «Лис», «Ким», «Багги», «Лето» и «Хаски». Хорошо подумав, ребята решили, что война везде одинакова, а пользы они больше принесут здесь, тем более что они уже за линией фронта и на войне, а вот отпустят ли их из разведцентра – это ещё большой вопрос. «Малыш» улетел с «Дочкой» и «Доком» в Штаты. Вероятнее всего, он будет постоянным курьером между Малышевым и «Доком» и будет возить отработанные технологии производства. Доверить это больше никому нельзя.

После встречи Малышева со Смирновым ко мне вернулась команда «Рубика». Смирнов дико извинялся – якобы это была инициатива ретивого генерала госбезопасности. Я сделал вид, что поверил, Малышев тоже с умным видом покивал. Лезть в бутылку нам не было никакого резона. Мне были необходимы пилоты со штурманами, а получить я их мог только от Смирнова. Зачем мне эти люди, я Смирнову не объяснил, но поставил условие, что мне нужны слётанные экипажи самолётов Пе-2 Северного флота, с не менее чем годовым опытом боёв и ночных полётов.

Услышав такое, Смирнов выпал в осадок, но сказал, что сделает. Он тоже уже привык, что я ничего не делаю просто так. «Малыш», «Дочка» с ребёнком, Эстер, «Док» и доктор, «Белка» и Авиэль с ребятами и девчатами ушли за линию фронта первыми и дальше по нашей схеме в США. Малышев, Степаныч, «Мишики» и «Сава» оставались в Москве для дальнейшей работы. «Лис», «Ким», «Хаски», «Лето» и «Багги» мне были нужны в Риге. Ненадолго. Было одно дело, которое я не мог сделать только со своими ребятами. Нет, в принципе мог, но пришлось бы потратить очень много времени на изучение заказанного мной у «Стерха» оборудования. Я так и планировал, но с появлением ребят можно было ускорить процесс.

Четыре пилота и четыре штурмана «пешек» прилетели тогда, когда забирали мою группу. Только после подтверждения Елагиным перехода Смирнов получил от нас с Малышевым всю остальную информацию и Малышева, Степаныча и «Мишиков» в качестве дополнительного бонуса.

С «Доком» я поговорил отдельно. Авиэль и «Дочка» свяжут его с Генрихом Карловичем и Клаусом, и дальше они будут работать вместе, продвигая новые лекарства и изобретения, а в финансах они теперь не стеснены. Я отдал «Доку» все свои запасы, кроме некоторых мелочей. Себе на «чёрный день» я оставлял в Риге небольшую, но очень весомую заначку, а понадобится – ещё наберём. Упыри в Риге ещё не закончились.

Авиэлю отдельно передал все финансовые документы и записи, захваченные мной и «Сержем» в Даугавпилсе. Разберётся, что с ними делать, не маленький, а что не надо, передаст «Лису», «Сержу» или «Доку».

«Док» и «Малыш» свободно говорят по-английски, «Дочка» учится, им и карты в руки. По договорённости со Смирновым уже на Большой земле к их группе присоединили десяток грамотных людей нужной нам национальности и сделали всей группе документы. Пора заниматься США вплотную. Осядет «Док» во Флориде, в оговорённых со мной районах. К его приезду на счета семьи Лерманов упадут очень приличные деньги, и «Док» займётся покупкой недвижимости и общей организацией заводов.

Вот только «Фею» с Таей не удалось выпихнуть. Даже их девчонок отправил с Авиэлем, а они вдвоём упёрлись и ни в какую. Пока всё это утрясалось, я собирал и перетряхивал все свои закладки и передавал координаты баз Малышеву и «Лису». Если у меня всё получится, сюда мы больше не вернёмся.