1. В домике старого Масалима

Я давно наслышан о старом учителе Масалиме Аюповиче, но побывал у него лишь прошлой осенью. Несмотря на свои 75 лет, он ясно сохранил в памяти встречи со многими замечательными людьми. Перед его глазами прошли необычные судьбы, оставившие неизгладимый след на сердце старого учителя русского языка в татарских школах.

Акмулла, Тукай, Гафури, Бабич… Их встречал старый учитель. Достаточно этих имен выдающихся литераторов, чтобы заинтересоваться самим Хамзиным. В Сафакулево, где живет Хамзин, его любовно и уважительно зовут просто дед Масалим.

Наш разговор с Масалимом Аюповичем — о литературе и литераторах. Кое-какие детали и подробности, затерявшиеся в событиях шестидесятилетней давности, помогает восстановить его жена Фирзана Амедьевна.

Разговариваем об Акмулле — просветителе-поэте, чьи стихи и сейчас передаются из уст в уста в в народе.

— Как звон колокольчиков в степи, — говорит Хамзин, — они звучны и приятны, а самое главное — свежи и ароматны, как полевые цветы…

Фирзана Амедьевна доверчиво соглашается:

— Это правда, — и добавляет: — Я видела поэта…

— Да, да! — гордо подхватывает Масалим Аюпович. — Расскажи, Фирзана.

Морщины на лице женщины как бы разглаживаются. Она будто видит себя снова маленькой девочкой в родном отцовском доме.

— Ростом поэт был небольшой, с седенькой бородкой, — вспоминает она. — Мне тогда было лет десять, поэту за шестьдесят. Он носил бешмет, подпоясанный бильбау, старенькую простенькую шапочку, ичиги с башмачками. Облик его запечатлелся на всю жизнь…

Акмулла останавливался в доме отца Фирзаны — Басилова, работавшего в Златоустовской земской управе. Это было в последний год жизни поэта. Он совершал путь из Троицка в Казань.

— Да, да! — кивает головой Хамзин. — Таким поэт запомнился многим, кто встречал его, таким он встает и перед моими глазами. Я перебил тебя, Фирзана, говори гостям о поэте, говори.

— Акмулла был одиноким, семьи не имел. Он все посмеивался надо мной, что ищет невесту и хочет жениться…

— Ты скажи, Фирзана, что ездил он в дрожках, окрашенных в синий, небесный цвет, запряженных в пару сивых лошадей…

Фирзана Амедьевна проводит руками по седой голове. Поправляет жиденькие косы, выбившиеся из-под платка.

— Походная кибитка поэта состояла из трех отделений, — мягко говорит она, — в одном лежали плотничьи инструменты, в другом книги, а посредине он сидел сам…

— В Троицке, где я долгое время жил и работал в медресе «Расулия» преподавал Шайхзадэ Бабич. Это большой поэт. Я люблю его за песенность стихов. Башкиры называют его своим Пушкиным. Бабич погиб в 1919 году. Он много рассказывал мне об Акмулле, называл его, как и Гафури с Тукаем, своим учителем…

Хамзин передохнул, собираясь с мыслями, а потом с чувством гордости за город, в котором жил и работал и который теперь еще любит, сказал:

— Троицк — город поэтов. Тут жил Акмулла, учились Тукай, Гафури, Бабич, работал Акрем Галимов…

Я был благодарен старому учителю. Своим рассказом он навел меня на интересную тему о литературных традициях и первых именах татарских и башкирских писателей, связанных с Южным Уралом.

Мы договорились с Масалимом Аюповичем, что он пошлет в Башкирию по знакомым адресам письма, соберет воспоминания людей, встречавших Акмуллу, Гафури, Тукая и Бабича. В ожидании письма от Хамзина я горячо взялся за розыски материалов в местных архивах и забытых старых изданиях.

Так появились эти заметки из литературного прошлого Южного Урала, далеко не исчерпывающие тему, но захватившие меня радостью маленьких творческих открытий.

 

2. Троицкое литературное гнездо

С чего же лучше было начать поиски, чтобы не открывать открытого, не говорить известного о троицких литераторах? В краеведческом кабинете Челябинской публичной библиотеки я нашел самые скудные сведения, но в библиографическом отделе мне дали список литературы. Многих книг в фондах не оказалось, и их выписали по межбиблиотечному абонементу из Казани, Свердловска и Уфы.

Не теряя времени я обратился в местные архивы, заглянул в единственный свод — литературную энциклопедию. Биографическая справка об Акмулле была коротка. Названо место рождения — деревня Тусанбай, бывшего Белебеевского уезда, указана дата рождения и смерти: 1831 г. — 21 октября 1895 г.

Еще сказано, что при жизни поэта было опубликовано всего одно стихотворение, а потом посмертно издан сборник его произведений. Современному русскому читателю имя Акмулла говорит слишком мало. А между тем это был одаренный и смелый поэт-просветитель, глубоко связанный корнями с уральской землей и ее людьми. Три народа — татарский, башкирский и казахский — заслуженно считают его своим литератором, правдиво отразившим в произведениях жизнь и чувства простого человека. В старом издании «Литературной энциклопедии» еще подчеркнуто, что Акмулла жил своим трудом, все имущество его состояло из лошади и телеги. Разъезжая по окрестностям Троицка, Акмулла высмеивал баев и мулл, призывал народ к просвещению, прославлял разум, справедливость и гуманизм.

Акмулла прожил долгую и подвижническую жизнь, но мы мало знаем об этом талантливом общепризнанном поэте Башкирии, на произведениях которого учились и воспитывались башкирские, татарские и казахские литераторы позднейших поколений. Об учениках и последователях Акмуллы известно больше, чем о нем самом. Поэта преследовали за то, что он в своих стихах выражал думы простого человека, звал его на борьбу с произволом царской власти. Арестованный по доносу казахского чиновника, Акмулла был заключен в троицкую тюрьму. Сидя в камере, он продолжал писать обличительные стихи, в которых показал себя человеком, смотревшим дальше многих своих современников.

Вот два четверостишия из строк, написанных в тюрьме, вошедших в антологию татарской поэзии:

До сих пор не совсем ясны обстоятельства смерти Акмуллы, убитого вблизи Миасского завода во время его переезда из троицкой тюрьмы в Златоустовский уезд после освобождения. Об этом сказано: убит разбойниками.

Мне не удалось напасть на след архивных бумаг, проясняющих обстоятельства этого убийства, но трудно поверить, чтобы разбойники совершили налет с целью грабежа. Поэт был беден. Все пожитки его могли уместиться в телеге. Официальная версия об убийстве Акмуллы понадобилась, возможно, для того, чтобы скрыть подлинного убийцу. Чтобы убедиться в этом, я спросил Масалима Аюповича:

— Правильно ли утверждение, что Акмуллу убили разбойники?

— Этими разбойниками были царские сатрапы, так говорят в народе, — помолчав, ответил Хамзин.

Произведения поэта, как известно, не печатались при жизни. Они из уст в уста передавались среди казахов, татар и башкир. Произведения его были опубликованы отдельным сборником после смерти. Только после Октября 1917 года творчество поэта-просветителя стало широко доступно народу. Стихи Акмуллы вошли в антологии башкирской, татарской и казахской поэзии.

Троицк, где хорошо знали и любили Акмуллу и где среди народа жило и распространялось вольнолюбивое слово поэта, действительно, стал городом поэтов. Сюда, в духовный и экономический центр огромнейшего Тургайского края, тянулась талантливая молодежь, чтобы получить знания и образование. Из далекого башкирского селения в Троицк пешком пришел Маджит Гафури, чтобы поступить в медресе. Здесь в это время учился Габдулла Тукай. С Троицком были связаны Шайхзадэ Бабич, поэт-декадент Закир Рамиев, больше известный по псевдониму — Дардменд.

Рассказы о жизни и подвижнической деятельности Акмуллы, распространявшиеся в народе, подогревали вдохновение талантливых юношей — Тукая, Гафури и Бабича. Он стал их первым учителем. Именно им суждено было приумножить поэтическое богатство своего народа, поднять его демократическую литературу, продолжающую лучшие традиции русской классики.

Так в Троицке упрочилось крепкое литературное гнездо, были заложены национальные литературные традиции. Жизнь города дала богатый материал для творчества Маджита Гафури. Литературное наследие этого крупного поэта, как всякого большого художника, поражает богатством и разнообразием жанров, глубоким проникновением в жизнь народа.

«В его произведениях, — писала «Правда», — слышится и голос поэта-гражданина, борца, в них звучит и пленительная, чарующая глубина чувств, лирика любви» {70} .

Истоки творчества Гафури падают на 1902—1903 годы. Первый рассказ его «Жизнь, пройденная в нищете» показывает бедность и порабощение башкирского и татарского крестьянства. Поэт пытается установить причины народных бед, призывает к активной борьбе.

С первых дней революции 1917 года Гафури активный борец. В стихотворении «Утро свободы» он с гордостью восклицает:

Творчество Гафури разнообразно. В каком бы жанре ни выступал поэт, он прежде всего отражает жизнь своего народа. Не забывает он и исторических тем. После Октября им написаны: поэма «Рабочий», повести «Опозоренные», «На золотых приисках поэта». Последнее произведение — автобиографическое, в нем чувствуется влияние повестей Горького — «Детство», «В людях», «Мои университеты».

В 1905 году Гафури покидает Троицк и переезжает в Казань. То, что увидел поэт в окружающей его жизни на золотых Кочкарских приисках, где он работал в свободное от учебы время, нашло отражение в его произведениях. В Казани поэт приобщается к активной общественной деятельности. Здесь, в первой татарской газете «Казанский вестник», он печатает стихотворение, посвященное свободному слову, становится сотрудником этой газеты. С 1907 года имя поэта уже вносится полицией в список «неблагонадежных».

В автобиографической повести «На золотых приисках поэта» во всей неприглядной реальности отражена жизнь наемных рабочих у золотопромышленников братьев Рамиевых. Один из них — Дардменд — вошел в историю татарской поэзии. Он был певцом «чистого искусства».

«Тысячи изнуренных, падавших от усталости рабочих обогащали поэта Дардменда», — писал Гафури. Он подверг резкой критике его стихи как в повести, так и в эпиграмме «Перечитывая Дардменда», написанной уже в 1930 году.

Дардменд Рамиев продолжал выступать в печати и после Октября. Особенно часто его стихи и статьи печатались в троицких газетах, выходивших как на татарском, так и на русском языках. По форме своей стихи его отличались тонкостью передачи настроений, разнообразием поэтических приемов и находок, но широкого гражданского звучания они не имели.

 

3. Забытый поэт Троицка

Поэт дореволюционного Челябинска А. Туркин в статье на смерть троицкого молодого поэта Акрема Галимова высказывал сожаление, что нет еще хороших русских переводов с лучших образцов мусульманской литературы и говорил, что «бесконечно жаль, что молодой, рано угасший поэт А. Галимов, останется не прочтенным нами, русскими».

«Тем более жаль, — заключает Туркин, — что жил и писал он рядом с нами, волновался мыслями о своем народе, он знал его лучше нас. И мысли его оригинальны именно тем, что поэт — дитя своего многострадального народа, у которого тоже брезжут огни» {71} .

Так оценивал талант А. Галимова его современник — русский поэт. С тех пор прошло более 50 лет. Срок — не маленький. Но, к сожалению, русский читатель так и не знает произведений этого поэта-уральца. Они были известны лишь национальному читателю, а ныне совсем забыты, ибо ни разу не переиздавались после смерти поэта.

Время жестоко, оно беспощадно заметает следы человека. Следует воедино соединить отдельные факты, чтобы восстановить биографию Акрема Галимова. Долгие поиски и исследования, знакомство с редкими источниками, мало доступными массовому читателю, помогли восстановить основные вехи жизни и деятельности этого двадцатилетнего талантливого поэта, общественно-активного литератора, принимавшего большое участие в развитии культуры и просвещения Троицка.

Столичная «Мусульманская газета» вслед за челябинской «Голос Приуралья» также отозвалась на смерть поэта. Она писала:

«В муках, в страшных муках нарождается наша новая жизнь. Видно, много тяжелых испытаний суждено нам перенести по пути своего возрождения, по пути прогресса… Мир праху твоему, юноша-поэт. Та заря нашей лучшей жизни, которую ты так страстно ждал и в появление которой ты верил, уже брезжит над мусульманским миром, и мы увидим за нею и радостное солнце…» {72}

Акрем Галимов в своем творчестве продолжал традиции, заложенные Акмуллой, Гафури и Тукаем. В своих стихах, печатавшихся в мусульманских газетах России, он обличает ишанов, высмеивает раболепие перед баями. Он пробовал свое перо и как драматург. Им написана одноактная комедия «Вопрос о масле или глупый мулла». Она была издана отдельной книжкой в Троицке на татарском языке в год смерти поэта.

И в наше время эта комедия не забыта. Она неоднократно ставилась кружками художественной самодеятельности, главным образом, на сценах сельских клубов, но уже без имени автора, как произведение фольклорного происхождения.

А. Галимов работал секретарем выходившего в Троицке журнала «Ай-кап», был постоянным сотрудником другого местного журнала «Ак-молла», названного так в память поэта Акмуллы. Журнал «Ай-кап» сначала выходил раз в месяц, а с ноября 1912 года стал выходить два раза. Троицкие журналы печатались на казахском языке. В них остро бичевались недостатки тогдашней жизни, изобличались социальная несправедливое и беззаконие.

Журнал «Ак-молла» являлся сатирическим органом троицких литераторов. То и другое издание — библиографическая редкость, заслуживающая внимания исследователей, занимающихся историей дореволюционной печати на Южном Урале, а также литературным краеведением.

А. Галимов, несмотря на свою молодость, очень часто печатался в оренбургском журнале «Шура» и астраханской газете «Идель». Произведения поэта появлялись под псевдонимом и больше известны читателю как стихи Чалла-татар.

Долгое время не удавалось найти какие-либо сведения о том, где и в какой семье родился поэт, как сложилась его литературная судьба.

Однажды, просматривая журнал «Мир ислама» за 1913 год, я встретил заметку обзорного характера. Эта заметка оказалась перепечатанной из казанской газеты «Юлдуз». Галимов в ней назывался Экрем-эфенди Алимов. О нем сообщалось, что умер он 7 августа. На похороны его собралось много молодежи. На гроб были возложены венки с надписями на лентах: «Любимому поэту Экрему-эфенди Алимову». От редакции «Ак-моллы» и «Ай-кап» — «Молодому поэту и нашему писателю Экрему-эфенди Алимову. Мир праху твоему». От редакции троицкой русской газеты, редактором которой в то время был большевик Ф. Сыромолотов — поэт дооктябрьской «Правды», был послан специальный представитель.

Акрем Галимов писал не только стихи, но и выступал как сатирик.

«В Троицке поэта знали как сдержанного, мало говорившего, но дельного и спокойного человека. Легкие, красивые стихи поэта отличало обилие мысли. Он писал содержательные, короткие статьи. Все это заставляло смотреть с надеждой на этого молодого юношу», — отмечала газета.

Учитель С. Черкасов писал о троицком поэте в казанскую газету «Юлдуз»:

«Экрем-эфенди был родом из Кустаная. Учился он в Троицкой медресе Зайнулла-ишана. Путем самообразования он расширил свои знания, понимал русскую литературу и до последнего времени брал частные уроки русского языка. В течение года троицкая молодежь полюбила его» {73} .

Отец Галимова был татарин, мать — киргизка. Поэтому он подписывался Чалла-татар, что значило полутатарин или Кара Туры йегет — темнокожий юноша. Больше года Галимов был секретарем журнала «Ай-кап» и Получал 20 рублей жалованья, а в «Ак-молле» писал и печатал стихи без гонорара.

«Будучи бедным, он никогда не просил гонорара. Бедность и чрезмерная работа привели его к болезни, и в конце концов свели в могилу. Покойный свободно владел киргизским языком. И на этом языке писал статьи и стихи. В свой сборник «Джегетен джимесдяри» («Плоды юности»), он поместил стихи А. Тукаева. Недавно была напечатана его комедия «Май мэсэдеси» («Вопрос о масле»), описывающая жизнь кустанайских старожилов. Покойный отличался большим трудолюбием. Временами, бывало, что он просиживал до пяти часов утра в конторе «Ай-кап», занимаясь всеми делами вплоть до отправки номеров. Несчастный Экрем-эфенди, не осуществивши ни одной из своих задач, погиб жертвою эксплуатации людей, не понявших и не оценивших его дарований. Вот здесь уместны слова из стихов А. Тукая. «Существует ли у нас способность оценивать великих людей?» {74}

Акмулла, Маджит Гафури, Тукай, Бабич, чьи имена вошли в золотой фонд татаро-башкирской литературы и пока безвестное имя поэта Акрема Галимова — вехи одного большого пути, по которому шла и развивалась национальная литература Южного Урала. По этой дороге прошли не только большие и ныне признанные писатели, но и отряд пытливых, преданных делу литературы юношей, оказавшихся забытыми писателями. Каждый из них в меру сил и таланта вносил достойный вклад в общую сокровищницу нашей многонациональной культуры.

 

4. Культурный очаг Челябинска

Челябинская мусульманская библиотека была открыта в 1906 году. Ее рождение совпало с появлением городской общественно-политической и литературной газеты «Голос Приуралья». Появление газеты и новой библиотеки в городе тесно связано с подъемом революционной борьбы на Урале.

Перелистаем документы, касающиеся мусульманской бесплатной библиотеки-читальни, хранящиеся в Челябинском госархиве.

8 августа 1911 года в библиотеке был сделан обыск и конфискованы многие книги Габдуль-Мажит Гафури, в том числе его «Пасынки», «Забота о нации», «Национальные песни» и другие сочинения.

Из протокола, составленного жандармами, можно почерпнуть некоторые подробности, связанные с конфискацией этих книг:

1. «Угей балалар» («Пасынки») сочинения проживающего в Уфе Гафурова представляют собой аллегорический рассказ о том, как оставшиеся после смерти матери дети претерпели невзгоды от мачехи. Далее проводится мысль, что такими несчастными угнетенными пасынками бывают не отдельные лица, а целая нация, к каковой относятся проживающие в России мусульмане.

2. «Миллет-кайгуса» («Забота о нации») и в ней «Яшгумрум» («Моя молодость»). Рисуя всякие положения из жизни мусульман, автор призывает их к объединению. Книга тенденциозного содержания. Сочинения Гафурова» {75} .

Изъятие книг М. Гафури из библиотеки не было случайным. Писатель уже давно значился в списке неблагонадежных, и полиция продолжала преследовать его с 1907 года, когда Гафури, будучи вольнослушателем медресе «Галия» в Уфе, написал рассказ «Жизнь, прожитая в нищете», поэму «Сибирская железная дорога». В этих произведениях М. Гафури показал процесс пролетаризации башкиро-татарского крестьянства, верно отразил настроение угнетенных национальностей в канун 1905—1906 годов.

Несмотря на запрет М. Гафури, челябинская библиотека приобрела его книги и пропагандировала «тенденциозные сочинения» писателя. А о том, что Гафури принадлежал к «неблагонадежным» литераторам, не скрывала даже печать. «Инородческое обозрение» — приложение, выходившее к журналу «Православный собеседник», в июне 1913 года писало, что в «стихах «Любовь к нации», вышедших в Казани вторым изданием, М. Гафури очень остро высказывается по поводу положения своей нации». Цензурный комитет обращал внимание издателей на такие места:

«В эти дни у меня нет своего отечества: местожительство мое стало местопребыванием моему врагу».

«Если посмотришь на детей татар, отцы которых стяжали славу героев, то положение их — рабство. Прежде они, будучи невеждами, были рабами, а теперь это самое невежество сделало нас рабами».

«Однако недолго продлится это время, и к нам повернется день» {76} .

Разительное совпадение! Примерно об этом же двумя месяцами позднее в газете «Голос Приуралья» А. Туркин, продолжая разговор о дружбе башкир и русских, писал:

«Самое течение жизни, условия ее, заставляют наиболее живучий и крепкий башкирский элемент сорганизоваться в том направлении, чтобы улучшить земледелие… Будучи сильнее экономически, население легче и охотнее пойдет навстречу всяким культурным начинаниям».

И далее писатель подчеркивал:

«В деле культурных начинаний, в которых так нуждаются люди, живущие с нами рядом, с правом существования и жизни, разумеется, должны, повторяю, участвовать все посильно. Мусульманские элементы в городе, как наиболее созревшие, первые должны протянуть руку башкирам — своим единоплеменникам. Мусульманская библиотека, общество, деятели могут многое сделать в этом направлении» {77} .

И челябинская мусульманская библиотека пропагандировала произведения не только М. Гафури, призывающие бороться за свободу и независимость, но и других писателей, несших в своих книгах свет передовых революционных идей.

В том же жандармском протоколе, из которого мы узнали о конфискации книг М. Гафури, значится, что одновременно были изъяты из библиотеки сочинения писателя Г. Ибрагимова: «Суд совести», «Путешествие вокруг света», «Зеркало», «Истинная заря» и другие, уже своими названиями указывающие на их «тенденциозное содержание».

Жандармерия конфисковала в библиотеке-читальне книги «тенденциозного содержания», но они вновь появлялись на ее полках, и с ними продолжали знакомиться читатели. Видимо, чья-то волевая рука направляла деятельность этого культурного очага.

Год спустя после полицейского обыска в типографии газеты «Вант» в Оренбурге, издается «Каталог книг Челябинской мусульманской бесплатной библиотеки-читальни». Это любопытный печатный документ.

Среди названий книг, связанных с толкованием корана и изречений о путешествиях в страны Востока, мы вновь находим «Путешествие вокруг света» Г. Ибрагимова, «Пасынки», «Моя молодость», «Жизнь, прожитая в нищете», «Сибирская железная дорога» и другие сочинения М. Гафури, как будто их и не изымала жандармерия.

Легальная социал-демократическая газета «Урал» закрывается, ее издатель и редактор Х. Ямашев преследуется властями.

Полиция конфискует в Казани в магазине «Магариф», который содержал демократический писатель Галиастрат Камал, газету «Урал» и брошюры, выпускаемые ею. А в это время в челябинской библиотеке-читальне продолжают читать газету. О наличии комплекта «Урала» за 1907 год в библиотеке-читальне сообщается в Каталоге.

Из того же Каталога мы узнаем, что на полках библиотеки-читальни в широком выборе имелись произведения русских писателей: А. Пушкина, Н. Гоголя, И. Тургенева, А. Чехова, М. Горького, Мамина-Сибиряка, изданные в Казани на татарском языке. Интересно, что в библиотеке было очень много книг Л. Толстого. А ведь тогда имя писателя всячески поносили реакционные круги «власть имущих».

Все эти факты раздвигают наше представление о деятельности бесплатной библиотеки-читальни. Вспомнить о них — значит, воскресить в памяти замечательные страницы из культурного прошлого Челябинска, забывать которые мы не имеем права.

 

5. Челябинское литературное гнездо

Не сказать о национальных писателях, живших и работавших в Челябинске, значит, обеднить литературное прошлое Южного Урала, не дописать страницу о тех традициях, которые были заложены в нашем крае Акмуллой, Тукаем, Гафури, Бабичем.

Мы почти ничего не знаем об умершем в 1913 году в Казани Мунире-эфенди Хадиеве. А это был прогрессивный ученый и писатель. Будучи учителем челябинской мектебе, он многое сделал для просвещения своего народа.

Мунир-эфенди Хадиев перевел «Историю Афганистана», написал «Историю башкир», работал над «Историей киргизов». До приезда в Челябинск он жил в Троицке и в городе поэтов оставил о себе память, как о деятельном просветителе.

Уже в советское время, в Челябинске жил и работал писатель Габдулла Гатауллин — член партии с 1917 года, участник революционных событий на Урале. Он печатал свои произведения под псевдонимом Апуш, принимал активнейшее участие в татарском альманахе «Подарок Урала», выходившем в Свердловске.

В этом альманахе кроме Апуша печатались челябинские писатели: поэт Хусаин Аминов, прозаик Идрис Туктаров, драматург Абдулла Ахметов. Творчество их неравноценно, но каждый в меру своих сил и таланта стремился отразить в произведениях жизнь народа и родного края.

Конечно, если говорить о важности творчества этой группы литераторов, то наибольшее значение среди них в то время имели произведения Габдуллы Гатауллина. Им написано несколько пьес, поставленных на сцене участниками самодеятельности. Его творчество заинтересовало А. Серафимовича в последний приезд на Урал. В Челябинске А. Серафимович провел беседу с татарскими писателями и в своих записных книжках, еще не опубликованных, отметил имя Габдуллы Гатауллина.

В 20-е годы в челябинской газете «Кзыл Урал» работал поэт Сагид Рамиев. Он был постоянным сотрудником этой газеты, и одновременно преподавал татарский язык и литературу в совпартшколе. Его часто можно было встретить на литературных вечерах, где Сагид Рамиев не только читал свои произведения, но и был активным пропагандистом молодой советской литературы.

Имя Сагида Рамиева, как поэта, появилось задолго до Октябрьской революции и было знакомо читателю по сборнику его избранных стихов. Тогда поэт сотрудничал в астраханской газете «Идель». В Казани им была напечатана автобиографическая повесть «Он не был пьяным», предварительно появившаяся в газете «Баян альхак» («Сказитель истины»).

Сагид Рамиев — уроженец Оренбурга. Он вошел в литературу не только как интересный и оригинальный поэт, но и как прозаик и драматург. Многие годы Сагид Рамиев провел вместе с А. Тукаем и был его личным другом.

Мне удалось лишь затронуть большую тему, решить ее под силу лишь многим энтузиастам-исследователям.