Досточтимому и боголюбезному господину Евсевию Иерониму, пресвитеру Вифлеемскому, Р., смиренный священник ***ский, – о Христе радоваться

Расспросив ныне человека, о котором я писал тебе, я узнал, что случилось с ними после их отбытия из замка, совершившегося тому более двух лет, и передам тебе эту повесть теми словами, как услышал от него, отступая лишь в малом, не для изъятия, но для прибавления. Да не оскорбит и не насмешит тебя это письмо, если покажется тебе чрез меру неприбранным и скудным, ибо, помянув слова апостола: «Всякий язык исповедает Бога», я счел неуместным нанизывать на него пронизи и украшать благоухающими венцами.

Итак, когда наш господин, собрав всех своих людей, принявших крест, простился с женой и покинул замок, причем было сказано много речей и пролито немало слез, они ехали от одного места к другому, покамест не достигли Ольнея, где графом Ги был назначен сбор; и там оказалось, что наши люди снаряжены лучше многих и имеют всего в достатке, так что в иных зародилась зависть к нашему господину, когда они видели, как граф Ги благосклонен к нему из-за его попечений. Выехав оттуда через два дня, они добрались до Везеле в бургундской земле, где покоится тело блаженной Марии Магдалины, и молились ей, чтобы она сохранила их и помогла добраться до Святой земли невредимыми. В этом месте они сделали остановку, ибо туда стекалось множество войска отовсюду, и король Франции встретился там с королем Англии. Для всех пилигримов было большой радостью видеть, как между двумя столь могучими владыками царит прекрасное согласие и как все обиды и насильства, когда-либо бывшие между ними, обоюдно преданы забвению и изглажены из памяти ради Гроба Господня и святого города, которому они обязались оказать всю помощь, какую смогут. Король Англии принял там суму и посох, знаки своего паломничества, а король Франции поручил охрану и защиту королевства своему возлюбленному сыну, и это было одобрено всеми его баронами; кроме того, он составил завещание и сделал распоряжения на случай, если море его поглотит: он оставлял много на восстановление и украшение церквей, коим был нанесен ущерб его войнами, и на другие богоугодные дела. В октаву рождества св. Иоанна Крестителя они все двинулись оттуда в город Лион, стоящий на Роне, и достигли его на девятый день, а при переходе мост через реку обрушился под тяжестью народа, и больше сотни человек попадало в реку, и из-за ее силы и глубины иные из упавших не смогли выбраться; от этого дела многие были сильно смущены, ибо увидели в нем знак, что им не суждено вернуться. Но что суждено каждому, о том знает один Бог, Который откроет это в свое время. Из названного города короли разошлись разными дорогами по причине множества людей, которое невозможно было содержать и прокормить в одном месте, ведь все благородные люди Франции последовали в это заморское странствие за королем, начиная с короля Английского: среди пилигримов был граф Фландрский, граф Шартрский, граф Неверский, граф Шампанский и многие другие знатные мужи, исчислить которых было бы большим трудом; что же до простого люда, его число один Бог ведает. Тогда оправдалось твое, о христолюбивый муж, золотое слово, что все страны рождают чудовищ, одна Галлия – мужей: подлинно, нигде не было видано такого цветения доблести, как в те дни, когда это воинство собралось спасти избранную землю и вернуть ей добрый покой. Так вот, английский король со своими людьми пошел по реке в Массилию, город под властью короля Арагонского, где покоится тело св. Лазаря, брата Марии Магдалины и Марфы, который семь лет был в этом месте епископом после того, как Иисус воскресил его из мертвых. В этом городе добрая гавань, почти отовсюду закрытая высокими горами, а в ней много больших кораблей; жители этих мест издавна искусны в корабельном деле, как свидетельствует Лукан, говоря:

ведь известно, что этот город основан переселенцами из Греции. Что до короля Франции, то он направился в город Геную в итальянской земле. Когда среди пилигримов, бывших в Лионе, распространился слух об этом, они начали переспрашивать друг друга, не зная, где это, и сомневаясь, верные ли это вести; иные же, кто знал об этом городе, восхваляли его, говоря, что Генуя находится в сердце моря и что это лучшее место, чтобы им переправиться в Сирию; и кто не видел, как по морю идут корабли, которыми распоряжается капитан залива или капитан моря, тот не может представить себе, сколь великолепное это зрелище. Ведь они выстилают перекрытия елью, а гребцы работают с отменным искусством, пока они не выйдут из гавани и не натянут паруса, и не поднимут свои знамена и флажки на башни нефов, и на кораблях бьют в кимвалы и трубят в трубы; и если в этом есть надобность, то щиты приказывают вынуть из чехлов и подвесить к бортам нефов. А на галере, где находится капитан, башня с алыми и серебряными забралами и серебряными щитами, и кроме этого она покрыта парчой; и они украшают паруса пестрым виссоном, который привозят из Вавилона, и все это украшено синим и пурпуром. Кажется, что море наполняется ими и пламенеет, когда они собираются вместе, и большего корабельного искусства в этих краях невозможно найти, потому что здесь служат все соседи этого города, на верфях и корабелами и проводниками, кто располагает каким искусством; и это великая радость, видеть, как их флот выходит из гавани. А если бы эти люди, господствующие над морем, доподлинно знали, что совершилось над Святой землей и всеми ее жителями, они бы перестали играть и наполнили свои корабли стоном и плачем, и помянули бы всю славу тех мест, которая была столь великой, а теперь казалась ничем. Так говорили те, кто знал о Генуе, и у многих так разгорелось сердце, что они лучше хотели бы плыть по волнам от народа к народу, чем стоять обеими ногами на твердой земле. Обсуждая между собою это и многое другое, они добрались до Генуи и увидели своими глазами все, что им было обещано, и более того. Все было подготовлено к их отплытию наилучшим образом, дабы не охладить их ревности; и они взошли на корабли, чтобы идти в Иерусалим.