На пути следования «космических туристов» находился «Завод по производству синтетической и синтезированной пищи». Работников завода все звали «Комбайнёры». Они производили синтетическую пищу из подручных средств. Их часто били за качество производимой продукции. Что в «Лаборатории синтеза растений», что здесь — жратву в рот не вломишь. Кое-что, кстати, «Комбайнёры» и сами выращивают. Они тесно сотрудничают с «Заводом по производству белка для получения полноценной синтетической пищи». Проблема состоит в том, что расстояние между ними порядочное. Когда проектировалась орбитальная станция, на это никто не обращал внимание, и, собственно, это не имело никакого значения, но теперь… Теперь за белком нужно снаряжать целую экспедицию, а «Троглодиты», там заправляющие, загибают цены не по дням, а по часам.

В стенах заводской конторы шло совещание руководства предприятия и обсуждение дальнейших планов на расширение ассортимента продукции. Планёрка раздулась до размеров «слёта советов директоров» и казалось, что конца ей не будет. Директор завода Иван Семёнович Карапузов, по кличке «Пузо», имел своё мнение на дальнейшее развитие производства. Он имел и второе прозвище — «Пупсик», но вместе с этим твёрдый и решительный характер. Карапузов протёр стёкла очков носовым платком, а затем им же — лысину. Оглядев присутствующих стальным немигающим взглядом, он решительно сказал:

— Синтетические продукты популярностью не пользуются. Их едят только в самом крайнем случае и чтобы нам не сесть на мель, необходимо придумать отдельную производственную линию, на которой можно будет изготавливать натуральные продукты. Будем делать колбасу. Во что её набивают?

— В кишки домашних животных: овец, коров и так далее, — ответила технолог производства Анна Мария Альварес, женщина горячая и страстная, как и все испанки. — Только где их взять?

Бригадир Александр Григорьевич Котомазов, по прозвищу «Кот», не мудрствуя лукаво, принёс пожарную кишку.

— Вот, — продемонстрировал он подходящую тару.

Инженер Арнольд Петрович Крапов, по кличке «Помеченный», равнодушно пожал плечами и вежливо согласился:

— Ну что же, тогда и кефир будем выгонять в огнетушителях.

— Там брага! — возразил Кот.

— Как брага? — удивился главный инженер японец Коичи Исикава.

— Так! — невозмутимо ответил бригадир, при этом, подбоченясь, как лондонский денди.

— Она же должна зреть в стиральной машине прачечной! — вспомнил Крапов.

— Места не хватило…

Директор представил себе объём промышленной стиральной машины и тяжело вздохнул. Грустные мысли посетили его голову: «С таким количеством пойла нас без боя завоюют».

Заместитель директора шведка Индхильд Юхансон, чья генетическая память о постоянном голоде во время бесконечных войн укоренилась намертво, имела склонность к мясным, и особенно зерновым, продуктам. Скудная земля её родины и во время мира не приносила урожая, поэтому на уме шведки была курица и пшеница. Ей вежливо объяснили, что с курами хлопот не оберёшься, да и то сказать — это занятие «Зоопарка». Пшеницу выращивают в «Оранжерее».

Альварес предложила делать чёрную икру из водорослей, но ей тоже объяснили невозможность сего действа из-за отсутствия сырья или хронических перебоев с ним. В те мимолётные мгновения, когда водоросли появляются на заводе, их, не мудрствуя лукаво, просто так закатывают в банки. К чему чёрная, когда получается просто икра. Сало так же было отклонено. Из чего? Биомасса слишком примитивна, чтобы передать тот неповторимый аромат, который сбивает с ног таких, как Копала.

— Хлеб, чёрный и белый, — внесла очередное предложение Анна Мария.

— Точно, соответственно, из дерьма, — согласился директор. — В первом случае биомассу даже красить не надо. Этот продукт производят в другом месте, а мне нужно что-нибудь ударное! Такое… Ну, в общем, чтобы было что предоставить на рынок.

— Сыр, — многозначительно заявил Крапов.

Карапузов поднял очки на лоб и, посмотрев на инженера снисходительно-уничтожающим взглядом, спросил:

— Из чего, Арнольд Петрович?

— Из кефира.

— Кто тебе его даст? — возмутился директор. — За него нас прибьют! Ладно, если удастся выбраться живым из передряги…

— О! — оживился бригадир. — Крабовые палочки.

— Да, но их делают из рыбы, а её мы из чего делать будем? — возразил главный инженер. — Покупать в «Бассейнах»? Они её сами поймать не могут!

— Замкнутый круг…

Заместитель директора наморщила лоб и, неуверенным голосом, предложила:

— Можно делать овощи, например — морковь.

— Делают под себя, — возразил Карапузов. — В штаны… Всю эту дребедень выращивают в оранжереях «Лаборатории синтеза растений».

— Выращивать-то может и выращивают, но на всех не хватает! — не унималась Юхансон.

— Кого, Индхильд, — не понял главный инженер, — моркови?

— И её тоже, — весело вставил слово Котомазов.

Крапов вдруг заулыбался, растянув губы до ушей и неожиданно предложил:

— А давайте поставим на производственную линию кабачковая икру.

— О — да! — несколько эмоционально согласился снабженец Исаак Крамер, не нуждающийся в представлении по национальному признаку. — Её даже подкрашивать не надо — и так сойдёт. То, что нам присылают с завода по производству белка, вызывает известную долю сомнений. Да и вообще — изготавливать из простого дерьма и ничего менять не надо. Так — добавка лёгкого ароматизатора… Кстати, на этой основе получится отличная ливерная колбаса. Главное — очень похоже.

— Можно делать кабачки, — задумчиво сказал Коичи, чем привлёк к себе повышенное, и даже нездоровое, внимание.

— На хрена нам их делать, если икра уже есть? — недоумённо спросил его Крапов.

— Между прочим, кабачки ещё солят, как огурцы, — для чего-то сказал Котомазов.

— Так и ананасы раньше солили, — согласился Иван Семёнович. — Русские мужики, ещё при царском режиме, освоили выращивание бромелиевых в оранжереях и для себя солили, как огурцы — в бочках. Барину на стол свежий продукт, а сами закусывали самогон солёными ананасами. Если на то пошло, то засолить можно всё, что угодно, вплоть до клубники.

— О, клубника! — тяжело вздохнул Исаак. — Об ней я даже не мечтаю, а вот выпросить ананасы у «Органиков», было бы неплохо.

— Так они тебе и дали их, — мрачно отмахнулся Карапузов. — Это как в старом анекдоте: «Органики» вместе с «Синтетиками» их сами жрут, а на нас — положили…

— Кстати — про огурцы, — встрял в разговор бригадир. — Всем хочется хрустнуть на закуску солёным огурчиком. Так почему бы не наладить их выпуск? Тем более, что состоят они почти из одной воды. Добавил в массу ароматизатор и порядок!

— Где ты его возьмёшь? — не согласился снабженец. — Насколько мне известно, «Химики», на станции, не занимались его разработкой, а нам ароматизатор поставить просто забыли. Или посчитали анахронизмом. Типа, в оранжереи и так их выращивают. Да-а-а… То было тогда, ещё на околоземной орбите…

— В супермаркете, у «Барыг», есть огуречный лосьон, — вспомнил Кот.

— За одну только просьбу нас прибьют на месте! — встрепенулся инженер. — Шансов выжить не останется, так как у алкашей, это — деликатес!

Привыкшая к зелени, как и все южные люди, Альварес сыпала предложениями в том же духе:

— Лук порэй.

— Порэй, — удивился директор, — почему не порей?

— Да так — навеяло…

— Редиска! — поддержал идею Котомазов.

— Кто? — спросил Карапузов, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Да никто!

Кукуруза, петрушка, горох и прочие достойные представители семейства бобовых, вместе с капустой, так же были отклонены общим собранием, как недостойные конкуренты на рынке продовольствия.

— Перец, — обречённо сказала технолог, так же обречённо кивнув головой.

— Горошком? — осведомился директор.

— Почему горошком? — растерянно переспросила Анна Мария. — Стручковый.

Иван Семёнович тяжело вздохнул и выдал короткую справку:

— Настоящим перцем является чёрный перец, растущий в тенистых местах вдоль рек Юго-Восточной Азии, а твои стручки относятся к семейству паслёновых. Они родственники табака и помидоров. Картофель сюда ещё добавь.

— Демагогия! — встрепенулся Крапов. — А вот картофель — это дело!

— Опять проблема — где взять столько крахмала? — возразила Альварес.

Все призадумались, молча уставившись в потолок. Кое-кто сверлил взглядом стену, а вот директор тупо уставился в пол, обречённо поникнув головой.

— О — про тыкву забыли! — неожиданно сказал Коичи Исикава.

— На кой ляд она тебе сдалась? — раздражённо спросил Карапузов, оторвав взгляд от пола и теперь уставившись на главного инженера.

— Тыквенные семечки — отличное глистогонное средство, — нерешительно ответил японец, словно боясь того, что его побьют за это предложение.

— Когда тыкву создадут по технологии искусственного производства, эффект может быть обратным, — засмеялся инженер.

Его смех подхватили все присутствующие и в эту минуту совещание тряслось, грозя сломать стулья.

— Нужно производить репу — вытирая слёзы, заявил Котомазов. — Старинная русская еда.

— Репу? — хмыкнул директор. — Ты видел эти «репы» из лаборатории «Х»? Такие морды низкокалорийным продуктом не прокормишь. И вообще — бросьте вы с овощами заморачиваться! Витамины предоставят «Медики» да «Химики». Это обойдётся куда дешевле.

— Им — да, — согласилась заместитель директора. — А нам что останется?

— Ничего, — согласился Карапузов. — Зато мы не будем делать лишние телодвижения — себе дороже. В этой области, мы им не конкуренты.

— Да, но синтетическое мясо не очень-то получается, — возразила технолог производства. — Заявленные в документации характеристики, явно преувеличены. Я бы сказала больше — производственную линию вообще на Земле не проверяли!

— Правильно, — согласился директор. — Её должны были проверить в условиях космического поселения. Так, Коичи?

Японец страдальчески кивнул головой в знак согласия. В его взгляде промелькнули такие мучительные позывы, что кое-кто стал опасаться, как бы главный инженер не сделал себе харакири. Это настроение уловил Карапузов и предупредил потомка самураев:

— Ты только харакири себе не сделай!

— Сеппуку, — поправил его Исикава.

— Неважно! Твои кишки, всё-равно, для колбасы не годятся…

Синтетическое мясо, изготовленное на непроверенном оборудовании, возвышалось горой и не требовало холода. Пельмени не таяли и обходились без заморозки. Все обитатели станции старались обходиться без этих продуктов. Не всегда, конечно, получалось. Что только с мясом не пробовали делать — даже котлеты, но, рецепт изготовления требовал хлеба и на выходе, получалось только зрелище. Красный краситель, доставленный снабженцем, имел такой интенсивный цвет, что у любого, кто смотрел на этот продукт, пропадала всякая охота его употреблять. Мясо буквально флюоресцировало, светясь, как на бойне в местечке Трои-Зоннера в системе Альфа-Сотис Сириуса. Голодные глаза «Комбайнёров» тоже светились, но — тускло. Гораздо тусклее… И грусть на лицах…

— Кстати, — оживился Карапузов, — а что у нас с 3Д принтером для изготовления еды?

Все неопределённо пожали плечами. Ответил главный инженер:

— А что с ним может быть? Он входит в комплектацию производственной линии и, как она, выдаёт не пойми чего. Если по-вашему, по0русски, то…

— Не надо по нашему! — остановил его Иван Семёнович. — Дамы, всё-таки, присутствуют…

Юхансон Индхильд покраснела совсем немного — Швеция, как-никак, а испанка вообще не проявила никаких эмоций. Жгучая брюнетка оставалась невозмутимой, когда дело касалось ругательств или пошлых шуток, сексуального направления. Иногда Карапузову казалось, что она скоро весь мужской коллектив загонит к себе в стойло, отлавливая каждого по одиночке. И смерть о истощения… «Ох уж мне этот южный темперамент! — думал он. — Горячая испанская кровь!»

А всё-таки, — уточнил директор у главного инженера, — что с принтером не так?

— Дерьмо поступает на переработку в лоток устройства и в виде пасты, возвращается в картридж принтера, оставаясь тем же дерьмом, но красиво оформленным и упакованным.

— Дизайн — превыше всего! — весело отозвался Котомазов, обнажая все тридцать два зуба.

— Погодите-ка, — вмешалась заместитель директора. — С нами пытались связаться «Водяные» из «Бассейнов». У них на «Болоте», то есть в заболоченном отсеке, мокриц развелось — прорва! Девать их некуда и охотников за ними нет!

— При чём тут мокрицы? — удивилась технолог производства.

— При том! — вещала Юхансон Индхильд возбуждённым голосом. — Они родственницы крабов, как бы парадоксально это ни звучало.

— С ума сошла? — осведомился Котомазов, брезгливо прикрывая рот рукой.

— А что — из дерьма готовить лучше, что ли? — с иронией в голосе спросила Индхильд. — Между прочим, в Африке мокриц жарят и трескают, как у вас в России семечки.

— Так тож в Африке! — хором отозвался русский коллектив.

Юхансон прищурила глаза и пригладив рыжую шевелюру и сказала:

— Ничего, немного погодя, когда наступит настоящий голод, вы вспомните и про меня, и про то, какие жирные были у мокриц бока.

— Вот про тебя они и вспомнят, — недовольно буркнул Кот, отворачивая взгляд в сторону.

В стенах заводской конторы планировалась экспедиция на «Болота» за мокрицами. Имелась смутная информация, как о месте охоты, так и о самих крабьих родственниках. Слухи о том, что они огромны, никто не мог: не подтвердить, ни опровергнуть. Люди уходили в полнейшую неизвестность, полагаясь только на себя и на багры с топорами. В состав группы не вошёл ни один из руководителей, а снабженец Крамер, когда ему намекнули на то, что это входит в обязанности снабженца, тут же прикинулся больным. Экспедиционный корпус, в итоге, оказался сплошь из рядовых обитателей завода. Оставшись без руководителя, они сами выбрали себе вожака и кое-кто стал подозревать, что об этой банде ещё услышат, а в стены родного завода группа уже не вернётся никогда.

* * *

Проводник устало смахнул со лба пот и тихо сказал:

— Неподалёку находится «Завод по производству синтезированной и синтетической пищи». Неплохо бы затариться продовольствием, которое изрядно поредело.

— Зато полегчали рюкзаки за плечами, — недовольно проворчал Проныра.

— Ты что, Пётр Семёнович, не хочешь запастись продуктами? — удивился Алексей, под одобряющий ропот остальных компаньонов.

— Ну чего раскричались? — прикрикнул на них Нырков. — На заводе — не хочу! Хоть один из вас пробовал что-нибудь с этого предприятия? Нет? Тогда понятно…

— А что такое? — заботливо спросил Диггер, принюхиваясь к запахам, доносящимся со стороны заводской территории.

— Что-что! — передразнил его Проныра. — В рот не вломишь эту жрачку — вот что!

Лысина Карапузова взопрела, как никогда, а стёкла очков моментально запотели, когда он увидел Проводника в сопровождении такой живописной компании. Алексею показалось, что больше всего директора напугал Ванька-Мутант, но ни тот, ни другой, вида не подали. Даже больше: опытный глаз разведчика отметил в поведении Ивана полную отрешённость от возвышенно-духовных проблем — он с интересом наблюдал за производственным процессом. Намётанный глаз Алексея так же определил то, что Мутант находится в этом месте первый раз в своей жизни.

— Ты чего такой загадочный? — спросил Проводник Карапузова.

— Да вот — думал нападение, а у меня половина бойцов ушла на «Болота».

— Зачем? — удивился Алексей, с изумлением разглядывая поджарую фигуру директора завода.

— За мокрицами…

Кто-чего жевал в этот момент, тот тем чуть и не подавился. После краткого введения в курс дела, Проводник почесал затылок и задумчиво сказал:

— Семечки, говоришь…

— Да-да, — добавил Витя Калахари. — Эти семечки пожрут всех твоих заготовителей. Кстати, кого-кого, а вот мокриц мы на «Болотах» не видели.

— Так вы оттуда? — оживился снабженец, радуясь, что совесть его чиста — заготавливать нечего.

— Проездом, — ответил Васька Дервиш, небрежно махнув рукой.

Фриц Мэнс напряг мозговые извилины, пытаясь проникнуть в тайны великого и могучего русского языка, но, проплутав там некоторое время, так ничего на свет и не извлёк. Он ещё раз напрягся и, обречённо махнув рукой, спросил:

— Послушай, Василий: мы же шли, а не ехали, а ты говоришь — проездом.

— А-а-а, — застонал Дервиш. — Фриц — проехали…

— Ну вот — опять, — растерянно промычал немец.

В диалог вмешался Проныра:

— Послушайте вы — наездники! Хватит вам хернёй заниматься. Разговаривать больше не о чем? А тебе, Фриц, уже давно пора усвоить, что в русском языке не все вещи называются своими именами, а бывает и так, что не своими… Такая, вот, фигня! Забыл, как по науке называется.

Молча жуя синтетический бифштекс, многие русскоязычные разведчики вспомнили старые карикатуры, сравнивающие это мясное блюдо с подошвой ботинка, но, если в сатире критиковалась жёсткость жаркого, то в настоящий момент, кроме твёрдости, присутствовал вполне правдоподобный запах и привкус вышеупомянутой обуви. Проныра с шумом сплюнул несъедобную «подошву» и вытирая рот платком, спросил Проводника:

— Ну, Лёха, а теперь куда оглобли направим?

— Нас ждут чудные зверушки в неподражаемом «Зоопарке»…