«Международный центр управления полётом». Земля. Одиннадцать месяцев назад. Шёл тридцать первый день свободного полёта станции «Пионер» в открытом космосе.

Совещание в центре собрало большое количество участников: маститые учёные, профессора и академики. Отдельную когорту представляли смурные личности, не обезображенные интеллектом. Они держались особняком и почти не задавали вопросов, что выдавало в них представителей спецслужб всех мастей со всех волостей.

Человек в помятом костюме, с козлиной бородкой и растрёпанной шевелюрой, пытался вести собрание, следуя протоколу. Как он, при наличии практически лысой головы умудрился оказаться лохматым, оставалось загадкой, да и протокол приходилось постоянно нарушать, в связи с неординарной обстановкой на станции «Пионер». Пытаясь перекричать шум, стоящий в зале, он в очередной раз обратился к человеку, отвечающему за связь с комплексом:

— Данные о межзвёздном пространстве уже начали поступать?

— Да, но не о пространстве, а о нас — такие пространственные…

— Как это — данные о нас? — удивился председатель. — Что они там передают?

— В основном — мат, — равнодушно ответил главный связист.

— Какой мат, — не понял учёный муж, — шахматный?

— Здоровый, нецензурный… Спустись на грешную землю! Кстати, Вы, по классификации обитателей комплекса, проходите, как человек нетрадиционной ориентации.

— А Вы?

— Не скажу…

— Неблагодарные! — орал учёный муж, яростно почёсывая козлиную бородку.

Он поправил пенсне средним пальцем, в результате чего рассматривал международный символ, скосив глаза к переносице. Затем, с горечью, сказал:

— Миллионеры, за космический туризм, огромные деньги платят, а эти улетели бесплатно! Можно сказать — за государственный счёт и всё недовольны. Жлобьё!

— Да-да! — вмешался маститый академик, у которого вся масть ушла в массу тела. — Одного кефира на баснословную сумму завезли в хранилище комплекса. Бешеные деньги потратили!

— А директор станции, чем там занят? — спросил другой, тощий и являющейся прямой противоположностью предыдущему оратору.

Связист пожал плечами и равнодушно промямлил:

— Он заперт в «Административном центре». Их обложили баррикадами и ждут, когда все сотрудники администрации протянут, от голода, ноги.

— Ну и как? — послышался возбуждённый сводный хор всех мастей и учёных степеней.

— Пока выкручиваемся…

* * *

Разведчики переводили дух, а дрон Табурет подтягивался к основному соединению. Чтобы расставить все точки над «i», Алексей поинтересовался у каждого, кто-что почувствовал, во время марш-броска. Новые члены команды, в один голос утверждали что ничего необычного не заметили и не почувствовали. Мио имела жалкий вид и отрицательно помотала головой. «Похмелье, — подумал Алексей. — В таком состоянии всё кажется хреновым! Не чистый эксперимент!» Проныра неопределённо пожал плечами, а Экономист до сих пор не избавился от имперских замашек. Он главный и мутанты ему не указ. «С этим всё ясно», — сделал заключение Проводник и обратился к менее устойчивым членам коллектива. Диггер подозрительно молчал и когда его спросили про ощущения, полученные им при прохождении «Таинственных туннелей», он состроил крайне глупое лицо. «Ну? — поторопил его Проныра. «Чего? — испугался Копала. — Чего я мог увидеть? Ничего не видел! А вот запах сала стоял устойчивый»… «Вот, Пётр Семёнович, — глубокомысленно произнёс Алексей. — Один чуть не попался!» Витя Калахари с Васькой Дервишем шли на жидком топливе и полагаться на их показания не стоило. Вряд ли они могли быть объективными, а вот Фриц выдал интересную информацию. Оказалось, что весь опасный отрезок пути он слышал не «зов пустоты», а совсем наоборот — приказ идти на хрен! Шагом марш! Гном пропел и пропил, всё на свете, а оставшийся последним, в списке, Пьер Тарантул, предпочёл неопределённо пожать плечами: «Ничего не видел, не слышал, и соответственно, ничего не говорю!» Удивительная сговорчивость, — подумал Проводник, поднимаясь с насиженного места. — Никто ничего не понял — странно всё это»… В этот момент Алексей вспомнил, что забыл опросить своего подопечного. Тот подозрительно молчал.

— Вань, — тихо позвал его наставник. — Ты чего такой загадочный?

— Не знаю, — так же тихо ответил Мутант. — Зябко, как-то…

— Ничего — пробьёмся! — успокоил Ивана Проводник, ободряюще похлопывая по плечу.

Теперь он, а не подопечный, домогался с рассказами про чёрных, красных и зелёных человечков.

— Эх, Ванюша, скоро придём к «Ремонтникам», — продолжал он развлекать Мутанта. — В жилые отсеки не пойдём — делать там нечего.

— А что это за жилые отсеки? — заинтересовался Иван.

— Жилая зона! — несколько возбуждённо ответил Алексей. — Там есть «Спортзал». Так как он входит в зону невесомости, гири тягать — одно удовольствие. Про турник и говорить нечего — только успевай следить, чтобы башкой потолок не протаранить. Заплыв в воздухе самое забавное, изо-всего, что можно увидеть. Пловец напоминает муху, барахтающуюся в паутине.

— А почему мы туда не пойдём?

— Народ там больно агрессивный! Не лучше «Полицаев»… Вот, например, «Качки». Любят на конец цепи приделывать гантель, а то и гирю, у кого здоровья побольше. Замашки бандитские: ограбить, убить, отнять. Ну, ты меня понял. В состав бандформирования входят ещё «Скачки». Это бывшие легкоатлеты, в основном бегуны. Говорят — были ещё «Шахматисты», но их: то ли прибили, то ли выгнали. Вот, кстати, «Чёрный Качок»: стучится в дверь первого подвернувшегося отсека с простым намерением набить всем морды и отобрать всё, что есть. Естественно, его никто туда не пускает.

— Сила есть ума не надо? — усмехнулся Проныра.

Проводник скривился в зловещей улыбке и сказал:

— У других, от нехватки здоровья, приспособления имеются, вроде заточенных электродов. Сколько «Качков» погибло в первые месяцы войны, никто теперь сказать не может! Вот так-то, Ванёк! О, чуть не забыл: моё самое любимое место — «Прачечная». Там ещё есть химчистка и баня, при которой публичный дом. «Прачки», «Банщики» и «Гетеры», так и снуют, как тараканы на кухне, обменивая свои услуги на продукты питания. В этих стенах мораторий на ведение любых агрессивных действий. Помимо того, к бане ведёт неприкасаемый тракт, в простонародье именуемый «Трахт». Название прижилось и впоследствии, закрепилось за ним навсегда. Тянется он аж от «Административного центра», но, в последнее время, кое-что изменилось: администрацию забаррикадировали, а тракт забросили. Теперь и по нему небезопасно ходить. Вот такие парадоксы: когда шла война — путь был безопасен; наступил относительный мир — «Трахт» перестал быть спокойным местом.

— Значит — любимое место, говоришь? — с иронизировал Клоун.

— Почему бы и нет? — невозмутимо ответил Проводник и добавил: — Да, Вань, специально для тебя — «Чёрная прачка». Излишне упоминать, что после получение заказа на стирку или чистку, она исчезает вместе со шмотками. Или, вот, «Чёрный банщик». Любимое развлечение — запирать шваброй жертву в сауне и нагонять критическую температуру. Хорошо, что там есть запасной выход.

— Зачем? — удивились все.

— На станции большинство помещений имеет по два и более входов-выходов, в целях пожарной и прочей безопасности. И на Земле бывают случаи, когда заваленный чёрный ход делает отступление невозможным. Жертва стихии оказывается в западне…

— Это всё? — спросил Мутант, скорее из вежливости, чем из любопытства.

— Почти, — ответил Алексей. — Есть ещё большой вещевой склад, в котором обитают «Барахольщики» и «Сапожники».

— А зачем он нужен? — удивился Тарантул.

— Ты спецовку в «Супермаркете купишь? То-то и оно… Да, и в завершении — «Чёрный сапожник». Ходили слухи об испанских сапогах, которые он изготовил.

— Так кто же их наденет? — усмехнулся Пьер. — Этот станок для пыток видно сразу!

— Это не станок, — спокойно возразил Проводник. — Сапоги сшиты из кожи погибшего испанца…

* * *

После плутанья по станции, группа наконец-то добралась до «Ремонтного отсека», где «Ремонтники» вставили все детали в плазменную винтовку. Без мата не обошлось, но результат был налицо. «Инженеры» отладили оружие. Всё! На пробном стенде Проводник испытал винтарь. Результат превзошёл все ожидания. Главный инженер показал ему регулятор режима мощности, которого Алексей, признаться, не ожидал увидеть. Теперь всё стало ясно. Отпала неизбежность «пальбы из пушек по воробьям», когда в этом нет надобности. «Теперь полная ясность», — с облегчением вздохнул Алексей.

Памятуя наказ Токсина, Проводник решил выяснить всё про маршевые двигатели станции. Группа, как раз, находилась рядом с отсеком, в котором, по данным предварительной разведки размещён силовой агрегат. В разведгруппу вошли новые члены «экипажа»: Клоун, Фокусник, Билетёр, Киномеханик и Спасатель. Под видом агитбригады, несущей в массы культуру и развлечения, им предписывалось выяснить всё про ходовую установку, или, по меньшей мере, как можно больше. Они скрылись за поворотом с песнями, плясками и глупыми шутками, которые морально устарели ещё на Земле. Но, здесь могло и прокатить. Томительное ожидание глушили традиционным способом, нейтрализуя излишнее волнение изнутри — ещё в зародыше. Как в сказке говорится: долго ли, коротко ли, но разведчики вернулись.

В отсек влетел запыхавшийся Проводник, отлучавшийся по делу и с ходу спросил Проныру:

— Какие сведения принесла разведка? Что с двигателями?

— Жвах, Алёша! Они не просто заварены, как утверждалось ранее. Двигатели связаны с целой секцией станции, являясь монолитом. То есть, движки составляют одно целое с корпусом и повернуть их никак невозможно!

— Осталось только добывать колбасу, — вздохнул Алексей, проведя ладонью по лицу.

* * *

Незаметно подкрался торговый праздник. Тихо, как и все прочие праздники, включая Новый год. Каждый первый день месяца объявляется «Базарным днём». На двадцатьчетыре часа между группировками объявляется перемирие. За это время каждая коалиция пытается выменять или купить на «Базаре»: еду, сырьё или материальные ресурсы на весь остальной период — до объявления следующего моратория. Вроде бы простой рынок, но место, под него отведённое, все почему-то называли «Несанкционированный базар». Восточное торжище пестрит красками. Оно предполагает торги — во всех смыслах. Эти театральные подмостки не для начинающих. Сколько здесь разыграно искусственных инфарктов — не поддаётся исчислению. Сколько закатанных к небу глаз натурально изобразили предсмертную агонию — знает только само небо. Сколько порвано шмоток, при попытке растянуть их, как можно шире, игнорируя максимально возможный размер? Можно подумать, что от этого её ценность возрастёт многократно, вместе с интересом, к ней, покупателя. Хасан, в схожей ситуации, прибил соседа по лотку. А нечего ему было совать свою любопытную усатую морду: шаровары порвались и рука сорвалась, врезав заинтересованной стороне по лбу. Хасан посчитал — ничего страшного, если конкурент выведен из строя, а стражники, после получения мзды, посчитали это действие истреблением тараканов.

На территории «Несанкционированного базара» действует мораторий на ведение боевых действий в любое время, стоит только оказаться на его торговых площадях и можешь считать себя в безопасности. Это касается всех — перемирие и неприменение оружия. Ещё полгода назад, помимо «Базарного дня», заключались локальные перемирия между группировками на местах. Временно братались друг с другом, потом не гнушались нарушать договорённости; входили в союз сомнительных фракций и, когда это было выгодно, выходили из него. В общем, жизнь била ключом, напоминая времена колонизации Дикого Запада и заселения его сомнительными элементами. В отличие от жизни, колонисты, в своих войнах, не ограничивали себя банальными разводными ключами, а пользовались широким спектром холодного оружия. В этот список входили рогатки из прочной металлической арматуры. Снарядами служили обычные гайки разных калибров. Впрочем, в качестве снаряда может подойти любой подходящий, по размеру, предмет. Единственная сложность, которую испытывали оружейники, это наличие приличной прочной резины для тетивы. Ещё одно популярное оружие — это праща. Комбинированная, из капроновой ленты и кожи. Снаряды, как и у рогатки. В связи со стеснёнными условиями орбитального комплекса, рогатка была предпочтительней, но, как уже было сказано, сложней в приобретении материалов. Отлично котируются электроды, заточенные с двух сторон и копья из черенков швабр. Наконечниками служат: ножи, особо крупные гвозди и любые другие подручные материалы. Про банальные ножи говорить просто неуместно, но среди них попадаются разделочные, предназначенные для общепитовской кухни и длиной до полуметра. Повышенным спросом пользуются топоры, в том числе и кухонные тесаки. Неплохое средство — цепи, а самое распространённое оружие — ломы. Подобный набор входит в арсенал, практически, каждой группировки. Существует холодное оружие, присущее только конкретным коалициям. Например, таксисты — используют биты и монтировки. Ремонтники: молотки, гаечные ключи и любой подвернувшийся шанцевый инструмент, например — лопату. Замечен у них был и арбалет из стальной рессоры. В качестве тетивы использовался металлический тросик, а в качестве болтов — всё те же банальные электроды. Кроме перечисленного, каждый «Ремонтник» носил с собой за пазухой сюрикены: из листового железа, из сваренных между собой заточенных электродов и заточенных шестерёнок. Как высказался про них один обитатель станции: «Нинзя, хреновы!» «Химики» вооружались запечатанными колбами и пробирками с кислотой, которыми они кидали в противника. «Качки» из «Спортзала» любят на конец цепи приделывать гантель, а то и гирю, у кого здоровья побольше, но, все без исключения, с опаской поглядывали в сторону полицейского участка. Одни поговаривали, что у них в арсенале полно разнообразного огнестрельного оружия, другие утверждали, что патроны давно закончились при бесконечных штурмах «Склада». Были ещё третьи лица, которые утверждали про отсутствие оружия у «Полицаев», в связи с надёжно запертым арсеналам. Этому, окружающие, верили меньше всего…

Разведчики нерешительно вошли на рыночную территорию, пристально рассматривая скопившийся здесь контингент. Молча разглядывая живописную толпу, Проводник искал глазами знакомых, но пока не находил. К нему, неспешной развалистой походкой, подошёл подозрительный тип в длинном драповом пальто.

— Вот «лимончик» для психологической атаки, — сказал незнакомец, втихаря показывая Алексею свето-шумовую гранату из-под полы грязного пальто.

Некогда чёрное, оно видало виды и теперь имело цвет грязно-коричневой лужи и дурно пахло. Граната имела более опрятный вид.

— А действует? — усмехнулся Проводник, усомнившись в ценности приобретения.

— Ещё как! — возбуждённо ответил подозрительный тип и поведал короткую историю, произошедшую с ним и его товарищами: — Один раз мы штурмовали небольшой объект. Забыв предупредить своих бойцов, я запустил гранату в проход. Вспыхнувший ярко-белый свет и сильный грохот парализовал волю самих нападающих. Обороняющиеся, с пониманием отнеслись к действиям противника и проявили удивительную стойкость. Они стояли, как ни в чём не бывало и даже бровью не повели, а вот моя команда дрогнула и побежала. Через некоторое время, поддавшись всеобщему настроению, я бежал впереди всех. На то я и командир, чтобы возглавлять своё подразделение.

Приобретя гранату, группа вышла на периферию рыночной площади. Как и на Руси, здесь не обошлось без кулачных боёв. Дурь изнутри напирала и её просто необходимо было выплеснуть наружу. Площадка находилась за пределами рыночной площади и не попадала под мораторий на запрет ведения боевых действий. Две группы недовольных выстроились друг против друга и атмосфера накалялась. Противостояние достигло пика напряжённости и постепенно переросло в массовое побоище. Противоборствующие стороны не стеснялись в выражениях, были неразборчивы в способе ведения боя и брань, в итоге, затянулась. Она длилась так долго, что в соседнем отсеке самопроизвольно открылся импровизированный тотализатор. Основной ставкой являлся хлеб, но, не брезговали и кефиром.

Имелся на площади и небольшой храм. Или собор, как некоторые его называли. Правда, по размерам собор не тянул на это громкое название. К какой конфессии принадлежали его служители, так же оставалось загадкой. Какое-то универсальное верование, что само по себе является абсурдом. Изнутри выбежал, по всей видимости, настоятель и закричал на послушника:

— Кто тебе разрешил это есть? Это же не скоромное!

— Дожили! — огрызнулся служитель культа. — Не скоромное! Скоро будем есть то, что найдём на помойке!

— Откуда они вообще взялись на станции?

— Из «Лаборатории синтеза растений» расползаются. Или из «Зоопарка»…

— Кто тебе это рассказал? — сурово спросил настоятель.

— Один охотник, — пояснил суть дела послушник и поведал начальнику его рассказ: «Зелёная желеобразная субстанция медленно перемещалась в сторону спящих охотников, видимо, намереваясь ассимилироваться с ними в единое целое. Мысль о том, что светящаяся масса похоронит их в своей ненасытной утробе, не оставила сомнений у проснувшегося егеря. «Тревога! — заорал он не своим голосом, с ужасом наблюдая за наступающим врагом. — Заливное ползёт!» Куда отступать? Что делать? Время на раздумья не оставалось. Предпринять, что-либо целесообразное обстановке, помог проснувшийся от крика заезжий траппер. Он немедленно вник в ситуацию и предложил сжечь зелёную тварь с помощью самодельного огнемёта. «А она не взорвётся, спалив тут всё дотла?» — усомнился егерь. «Были прецеденты?» — уточнил траппер. «В одном отсеке подобная тварь чуть не уничтожила всю популяцию, едва её попытались пожарить». «Популяцию чего?» — не понял иностранец. «Людей, естественно»… «Время на раздумья нет!» — воскликнул траппер, поджаривая «зелёнку» из огнемёта. «Обстановка с каждым днём накаляется всё больше и больше», — с тревогой в голосе прошептал егерь».

— К чему ты мне всё это рассказал? — недовольно спросил настоятель собора.

— К тому, что ничего не взорвалось, а они со мной поделились аппетитным трофеем, — ответил послушник. — Жаркое — что надо!

— Это «Зоофаг» — мутировавшее животное из бактериофага, — авторитетно заявил случайный прохожий.

Трое доходяг из неизвестного Алексею отсека разжились спиртным. Прижимая его к груди, как малолетнее дитё, несущий бутылки сказал компаньонам:

— За углом того поворота нас ждут хвосты — каждый со своим стаканом под полой.

— Без закуски не наливать! — ответил один из собутыльников.

— А где её взять — закуску-то? — спросил другой.

— Вон, лишайники на стенах.

— Ты к чему это сказал? — спросил человек с бутылками. — Не вздумай про это хвостам ляпнуть! Нет у них закусона, значит, нет и выпивки…

Как не раз успел убедиться Алексей — мир слухами полон. Гвоздь сегодняшней программы, то есть слух номер один, байка про «Таинственный туннели». Вся станция шумела — из «Таинственных туннелей» стали появляться «зомби-кефирники». Были они заодно с классическими мутантами или нет, пока оставалось невыясненным.

Толпа, собравшаяся на центральной площади, гадала: «Откуда взялась эта зараза?!»

— Мне кажется, что это диверсия «Химиков», — выдвинул свою версию седовласый старичок, опираясь на трость, сильно напоминающую русскую клюку, в классическом её варианте.

— А может «Кулинаров»? — не согласилась худощавая старушка.

— Причём тут «Кулинары»?! — опешил дед.

— Потому что больно уж на заливное похоже!

— Какое?

— Которое послушник в соборе трескает, — ответила старушка и показала рукой в сторону культового сооружения.

— Ты что, Макаровна? — возразила дородная женщина, с белой косынкой на голове. — Он рассказывал совсем другую историю.

— А что, если они скооперировались? — не сдавалась старушка.

— Кто? — не понял дед с клюкой. — «Химики» с «Кулинарами»?

— Да нет! — раздражённо пропищала худая бабушка. — Медузы с мутантами..

Слово взял бойкий мужичок и нервно размахивая руками, громко кричал, словно боясь. того, что его не услышат:

— Случайные свидетели утверждают, что у мутантов головы размером с солидный глобус и по три руки, у каждого!

— Да брешут, — неуверенно возразил старичок, опираясь на видавшую виды клюшку.

— А вот и нет! — резко возразил психованный оратор. — Осталось выяснить — что это? Порождение чуждого разума? Я думаю, что скорее всего — инопланетного!

— Да грёзы больного воображения! — недовольно крикнул старичок.

— Совокупность обеих факторов, — авторитетно заявил представитель неизвестной фракции. — Инопланетянин, поди, шмякнулся головой о наковальню и вот результат. Башка у него большая: пока нервный импульс от одного края коры головного мозга добредёт до другого — руки уже состряпали…

— Чего? — растерялся нервный мужичок.

— Да всё, что угодно! Трёхрукий мутант — да с таким потенциалом… Нет, а что — удобно! Двумя руками обнимает, радуясь встрече, а третьей, исподтишка, в карман лезет…

Этот разговор, больше напоминающий призыв разворотить «осиное гнездо», не имел, да и не мог иметь никакого продолжения. Поняв это, Алексей пошёл дальше. Выудить какую-нибудь достоверную информацию на рынке было равнозначно тому, чтобы научиться английскому языку по российским газетам. На одном из ларьков висел странный плакат, гласящий: «С Новым годом!» Проводник, несколько, опешил и подойдя к продавцу, спросил:

— Что это за хрень? Какой Новый год на станции?

— Как какой? — радостно отозвался торговец. — Сегодня ровно год, как наша станция улетела с орбиты.

К Проводнику подбежал Проныра и несколько возбуждённо спросил:

— Помнишь, как из «Лаборатории синтеза растений» отправили экспедицию на «Болота» добывать мокриц?

— Ну…

— Банда «Мокрицы», остатки членов этой экспедиции, пугает рядовых обитателей и утром грозила сорвать «Базарный день». «Мокрицы» шли в атаку разномастной толпой, не отдавая предпочтения, какому-либо построению: кто каре, кто фалангой, а кто и черепахой. Было замечено, даже построение свиньёй. Единого мнения, насчёт стратегии наступления, не было. Атаку отбили, а участники бандформирования разбежались, кто-куда.

— Да-а-а, — протянул Алексей, при этом невольно усмехнувшись. — Бывают в жизни огорчения… Однако нам надо найти своих.

— Чего их искать-то? Вон они стоят, нас дожидаются.

Команда стояла рядом с винным ларьком, в котором торговали самогоном. Диггер с Гномом спорили насчёт качества продукта. Сосо утверждал, что чача должна быть прозрачной, а Копала настаивал на мутном варианте горилки, со слегка молочным оттенком. Подошедший Проныра хлопнул Гнома по плечу и сурово сказал:

— Чего ты Копалу слушаешь? Он ещё тот знаток!

— Чего? — возмутился Диггер. — Я дело говорю!

— Тоже мне — орнитолог! Да ты же «Зубровку» от «Зверобоя» отличить не сможешь!

— Где связь, — удивлённо спросил Экономист, — при чём тут орнитолог?

— Связь прямая, даже если она и не прослеживается…

Проводник усмехнулся и добавил:

— Не понять тебе Адам русскую душу. Я уже не говорю про глубинку.

— Какую? — не понял янки.

— Географическую. Самую глушь Российской империи.

В стороне стояла небольшая группа людей и обсуждала очередные новости, накопившиеся в углах станции и теперь выплёскивающиеся наружу.

Один мужик, в потрёпанном комбинезоне говорил другому:

— Слышал новость?

— Какую? — насторожился собеседник в промасленной спецовке.

— В медблоке опарыши Чебураша съели… Только одно искусственно выращенное ухо осталось…

— Побрезговали, значит… А кто такой, этот Чебураш?

— Не знаю, — ответил потрёпанный. — Но, знающие люди говорят, что это пациент трансплантолога.

— Э-э-э! — раздражённо и неопределённо промычал промасленный. — Чего только не придумают. Вроде бы и бабок на «Пионере» немного, и то, в основном, уборщицы, но и они умудряются плодить байки, как кролики потомство.

— Да уж, — согласился потрёпанный мужик. — Где правда, а где вымысел — большой и жирный вопрос.

— Точно, — подтвердил собеседник.

Немного помолчав, промасленный наклонился к потрёпанному, намереваясь что-то ему шепнуть на ухо, но тот отшатнулся, как от прокажённого.

— Ты что? — обиделся мужик в спецовке.

— Мне показалось, что ты хочешь откусить мой сонар…

— Нужно мне твоё ухо, — обиженно прогнусавил «Опарыш».

Случайные свидетели беседы, единодушно окрестили мужика в промасленной спецовке именно так, и до тех пор, пока он не исчез с экрана «радаров», мужик, иначе, уже не позиционировался.

— Я тебе хотел рассказать жуткую тайну, — поведал Опарыш с таким загадочным видом, что ему позавидовал бы самый продвинутый сказочник, на профессиональной основе выступающий перед детьми всех возрастов.

— Какую? — обречённо вздохнул мужик в комбинезоне, приготовившись выслушать очередную сплетню.

— Ты что-нибудь слышал про кефир с красными крышками?

— Ходили слухи, — осторожно подтвердил собеседник.

— Ну, так вот — внутри бутылки наркотик, не дающий эффекта охмурения, но вызывающий сильное привыкание к продукту. После малейшего употребления внутрь, подопытный покупатель уже не мыслит жизни без этого продукта. Потом, как оказывается, впадает в прострацию. То есть, просто-напросто, становится зомби.

— Чего?!

— Того! Такой «Резиновый доктор» уже есть в «Медблоке»…