Пролог

Неопределённое время.

Микронезия. Территория современного Нан-Мадола.

Виман оторвался от обратной стороны Луны и сделав неполный виток, направился в сторону Земли. Пилоты разговаривали между собой на непонятном языке. Если бы стороннему наблюдателю вдруг пришлось услышать их речь, то она, для него, отличалась бы певучестью и даже, некоторой тягучестью, с большим количеством гласных звуков. С высоты геостационарной орбиты отлично просматривался пункт назначения. Все девяноста два острова, соединённые искусственными каналами, были видны, как на ладони. При определённой сноровке и с помощью специальной аппаратуры, отлично просматривался и подземный город. Аппарат пошёл на снижение. Первый пилот сказал помощнику:

— Пефел — проверь готовность и установи таймер на обратный отсчёт. Крепость уже близко.

— Слушай, Ароад. Укрепления у них хоть и так себе, но размещены на слишком большой территории, причём, основная часть строений находится под землёй.

— Раз строения распределены по огромной площади, устроим им грандиозный потоп — жители просто захлебнутся…

Аппарат не стал снижаться на малые высоты, а сделав вираж на безопасной дистанции, сбросил в море начинку трюма. От днища оторвалась тёмная точка и устремилась к водной поверхности. Виман был уже далеко, когда возле острова поднялся гигантский столб воды. Вставшее на дыбы море прокатилось через все острова, снеся слабые укрепления, которые вместе с деревьями, как спички, раскидало по окрестностям. Часть каменных балок смыло в прибрежную зону, усеяв ими дно. Вода с рёвом врывалась в подземные туннели, сметая всё на своём пути и перемалывая, как в жерновах, всё живое. Кто избежал гидравлического удара — попросту утонул. Кого-то на поверхности засыпало камнями, вперемежку со строительными балками, но пилоты вимана этого уже не видели, уносясь с огромной скоростью к своей базе. Их, кажется, вообще не интересовали последствия подводного взрыва, как-будто они сбросили не бомбу, а мешок с углём нуждающимся в обогреве.

Неопределённое время до Р. Х.

Пустыня Наска.

Летательный аппарат неизвестной конструкции, напоминающий современный спортивный самолёт и обладающий поразительными лётными характеристиками, сверкнул из-за облака серебристым крылом. Внизу проплывала земля, с нанесёнными на ней гигантскими навигационными знаками, под которыми разместился подземный город. Аппарат не спеша пошёл на снижение, заходя на левую переднюю лапу огромного паука, из которой уже поднимался выдвижной ангар, готовый принять технику в своё чрево. Всё шло как обычно, но неожиданно из-за облака вынырнул виман, нёсшийся на огромной скорости. Едва не задев лёгкую модель, он еле-еле ушёл от столкновения, скрывшись в открывшемся круглом проходе в голове рисунка. Выслушав на телепатической волне, от оставленного позади пилота, всё, что тот о нём думал, человек сидящий в вимане исчез под землёй.

Неопределённое время до Р. Х.

Район гробниц, почти целиком засыпанных песком и затерянных во времени и пространстве.

Проклиная жару пустыни, трое расхитителей гробниц подошли к постройкам. Основной вход, почему-то, избежал участи погребения. Очевидно, здесь кто-то недавно был, на что намекали свежие следы присутствия хозяев или гостей. Охотники за удачей разместились неподалёку, разведя небольшой костерок. Двое остались копошиться у огня, а третий подошёл к стене, что-то внимательно на ней высматривая. Он достал каменный ключ владельца гробницы, с непонятными знаками и надписями. В свете ультрафиолетового сканера проступили незаметные, до этого, символы, невидимые в обычном свете.

— Ну что там? — спросил один из товарищей, явно нервничающий и не слишком верящий в успех предприятия.

— Порядок, — спокойно сказал предводитель. — Электрическая цепь в исправности. Каждая песчинка на своём месте и намагничена, как положено. Взрывать нам тут двери нежелательно…

— Что это за электрическая цепь? — недоумённо спросил один из спутников.

— Не забивай себе голову тем, чего никогда не поймёшь, — назидательно ответил предводитель.

Ключ с характерным скрежетом вошёл в паз, но ничего не произошло.

— Что такое, Фе? — раздался взволнованный голос.

— Что — что! Ключ настроен на электроэнцефалограмму хозяина, а его здесь нет, если ты ещё не понял… Доставайте отмычки…

Из заплечных мешков товарищи Фе извлекли две каменные флейты, изготовленные из кремнистого сланца. На первый взгляд они выглядели неказисто, но это впечатление складывалось только при беглом взгляде, да и качество грабителям было ни к чему — важен результат. Обработанный плазменной горелкой, халцедон тускло отсвечивал матовыми боками в руках «музыкантов». Поднеся флейты к губам, они заиграли, кто во что горазд, постепенно настраиваясь на волну ключа и отсутствующего хозяина. Внутри Фе прошла приятная вибрация, возникшая от звуков инструментов, а ключ в руке задрожал мелкой дрожью. Войдя в резонанс с ключом, Фе только и успел

подумать о том, что товарищам бронтозавр на ухо наступил, как механизм замка щёлкнул. Издав скрипучий звук, каменная дверь с шумом соскользнула вниз…

Около 1000 года до Р. Х.

Мексика. Район полуострова Юкатан. Владения Ольмеков. Времена бессмысленных и чудовищных, по своим масштабам, человеческих жертвоприношений.

Царь Ольмеков стоял на вершине большой ступенчатой пирамиды, оставшейся от таинственных предшественников. Перед ним открывались зелёные дали орошаемых полей, возделываемых соотечественниками и рабами, захваченными в военных походах. Последним доставалась наиболее тяжёлая работа, которую на них с радостью возлагали местные земледельцы. Солнце поднялось высоко и палило немилосердно. Марево туманных далей тонуло в дрожании раскалённого воздуха, и царь уже намеревался спуститься к прохладному бассейну с пресной водой, как неожиданно, из глубины строения показался Главный жрец. Последний пребывал, в некотором волнении, и с ходу заявил:

— О, Великий вождь, Темопукль разгадал загадку таинственного цилиндра!

Оба немедленно поспешили внутрь пирамиды, намереваясь лично проследить за ходом демонстрации неведомого чуда.

В противоположном углу зала стояла невысокая колонна непонятного назначения. Ещё неделю назад Главный жрец принёс большой монокристалл бесцветного топаза и установил его на вершину колонны, с пояснением своих действий: «Для красоты. Думаю — лишним не будет».

Темопукль намазал валик вонючей краской растительного происхождения и пустил под ним полотно белой ткани. Ткань выползала из-под цилиндра с красивым узором, а под ней, с обратной стороны, бегал загадочный голубоватый огонёк — от края к краю. Неожиданно, земля вздрогнула так, что поколебались стены пирамиды, а присутствующие при демонстрации, еле удержались на ногах. Наступила нестерпимая жара, а бесцветный топаз в дальнем углу прямо на глазах изменил цвет. За пару секунд он прошёл три стадии окрашивания: оранжевый, янтарно-коричневый и голубой. В итоге, взору присутствующих предстал кристалл пронзительного сине-голубого цвета потрясающей глубины.

Присутствующие при демонстрации еле успели выбежать на свежий воздух, не желая сгореть заживо. Все долго гадали, что это могло значить, пока не прибежал перепуганный помощник главного жреца. Он и рассказал, что неподалёку разверзлась земля и всё, что было на

ней, провалилось в пропасть. Это посчитали дурным знаком.

Большое скопление народа посередине поля возле огромной дыры, дна которой не было видно, проявляло крайнее волнение. Измерение связанных вместе верёвок, показало глубину в тысячу локтей. Как это себе представить в воображении, никто не знал. Померившись длиной

рук, собравшиеся уяснили, для себя, что они все разные: и руки, и мысли, и выводы. Выводы царя оказались более определёнными — всех в яму.

Доморощенного красильщика закатали в ткань, которую он сам покрасил и принесли в жертву рассерженному духу, якобы, поселившемуся в огромной воронке. Станок похоронили там же, вместе с носильщиками и посчитав этого недостаточным, отправили в

пасть к чудищу футбольную команду — заодно. На всякий случай. Главный жрец хотел намекнуть про одиночество, но, благоразумно промолчал.

Около 2250 года после Р. Х.

Орбитальное поселение на околоземной орбите.

На диспетчерском пункте станции «Орбитер», выполняющей функции космопорта, царило повышенное оживление, граничащее с паникой. На полном ходу, к причальному трапу направлялся грузовой бот «Фобос», не сбавляющий скорости и на запросы станции, отвечавший гробовым молчанием. Нервное напряжение неумолимо нарастало. Диспетчер Хьюз Свейз уже охрип: то вызывая на связь грузовик, а то взывая к дежурному программисту Алану Ронксу, не способного справиться со своей задачей:

— Что они делают?! С ума посходили?! Алан, отключи у бота двигатели! И включи, наконец, магнитный уловитель, пока они не разнесли швартовый причал вдребезги!

— Электромагнит включен, а вот дистанционно отключить ходовую установку не получается! — Свейз продолжал нервно лупить по сенсорам пальцами.

— Почему?! — не понял Хьюз.

— Защита!

— Какая защита?! — взбесился диспетчер. — Это же не военное корыто, чтобы иметь такую неприкосновенность!

Лихорадочно барабаня по приборной доске, Ронксу, наконец, всё же удалось остановить взбунтовавшуюся технику и теперь грузовик по инерции приближался к причалу. Он отсканировал корабль и обомлел от неожиданности:

— Хью! Посудина полностью гружёная. По документам груз составляет не более тонны, а здесь — по самый не балуй… Такую

неуправляемую массу, движущуюся на полном ходу, будет проблематично удержать ловушкой. Да — сканеры живую биомассу на борту не обнаруживают. Экипажа нет!

— Как нет?! — совсем растерялся Свейз. — Должна прибыть смена шахтёров!

— По мне хоть смена шахтёров, хоть стая гамадрилов! — в свою очередь, разозлился программист. — Нет — значит, нет! И не было! Корабль шёл на автопилоте.

— Ну, погоди у меня. Будет тебе и стая шахтёров, и смена гамадрилов…

Администратор порта Билл Рон с ужасом наблюдал, как грузовик на полной скорости входит в зону действия магнитного уловителя,

трансформаторы которого гудели так, что слышно было, наверное, даже на Земле. Вибрируя металлическим телом, «Фобос» проломил аварийное заграждение и завалился на бок, удерживаемый только

одним швартовым держателем. Остальные погибли в неравной борьбе.

Порт тряхнуло и сразу же заработали маневренные двигатели,

возвращая его на прежнее место. По станции пронеслась череда

команд диспетчера, обречённо взиравшего на аварию, унёсшую

целостность половины приёмного причала: «Смотровая команда на выход! Форма одежды — открытый космос! Аварийной команде приступить к осмотру повреждений комплекса! Ремонтная бригада — готовность ╧ 1! Объект — грузовой бот!»

Появившийся на мостике директор комплекса Джо Маккаферти оценил обстановку и вздохнул ещё обречённее, нежели диспетчер:

— Всё! Теперь жди толпу проверяющих.

— Ну, нам-то они по барабану, — вяло заметил администратор.

— Да, вот только шастать будут, где не следует и совать свои носы, куда не надо, — уныло процедил Джо и добавил. — Куда Тобик… не суёт. Компания «Марс Корпорэйшн», владеющая «Фобосом» и имеющая контрольный пакет акций, заинтересуется всерьёз происшествием. К тому же, отсутствие экипажа, в купе с шахтёрами, носит криминальный характер, плюс интернациональный. Среди акционеров корпорации, числятся многие государства, пожелавшие принять участие в делении марсианского пирога.

Он понизил голос до шёпота и продолжил:

— Ходят слухи, что спутники Марса — Фобос и Деймос, имеют в своих недрах не редкоземельные, а эксклюзивные материалы, которые у нас, даже в космосе не синтезируются. Они имеют уникальные свойства, которые, разумеется, держатся в огромном секрете и образованы, по ряду косвенных причин, только на соседях красной планеты. Там: то ли были созданы уникальные условия, то ли

возникли естественным образом — гигантские корпорации не любят

разглашать свои тайны и распространяться насчёт своих планов. Да и на самом Марсе есть чем поживиться. Но, также просачивались сведения, что кто-то третий, сильно не заинтересован, в таком делении космического достояния.

Смотровая команда проникла на борт повреждённого корабля и

долго не подавала никаких признаков жизни, так что Хьюз был вынужден напомнить им о своём долге:

— Командир группы! От вас ни видео, ни аудио сигналов не наблюдается. Что там у вас на боте творится? Ответьте диспетчеру!

Экран моргнул, и показалось лицо озадаченного осмотрщика:

— Да тут нет ничего и никого. Полный трюм бурого угля.

Наблюдатель от корпорации, инспектор Клаус, давно уже

находящийся рядом со Свейзом, аж подпрыгнул от неожиданности:

— Что?! Какого угля?! Бурого?! Почему уголь в трюме?!

— Да по мне, хоть галактический навоз! — отозвались по ту сторону

экрана. — Что привезли, то привезли. Мне, что ли, им баню топить?

Директор комплекса от такого известия даже рот разинул:

— Транспорт с Марса, гружёный бурым углём?! Своего, что ли, не хватает? Когда-нибудь этот продукт и будет, действительно ценным грузом, идущим на производство синтетического бензина, но сейчас…

Клаус лихорадочно бегал около шлюза, порываясь лично проверить содержание грузовых отсеков, но разрушенный терминал не позволял ему это сделать без скафандра. Наконец, рабочий Боб из службы снабжения, нашёл на складе что-то, более-менее, подходящее. Запихнув инспектора в защитный костюм, он проверил систему жизнеобеспечения. Гравитационные башмаки работали исправно, и работяга жестом указал ему на выход, так же жестом, пожелав удачи. Другой символ, изображающий на языке североамериканских индейцев то, что он думает о Клаусе, Боб решил не показывать, а просто вернулся к своим коллегам, томящимся в ожидании банкета. Троица воссоединилась, недовольно ворча про то, что: «Ходят тут всякие — отрывают от культурного времяпровождения!»

Через час инспектор вернулся в диспетчерскую и ещё полчаса, о чём-то разговаривал с начальством по секретной связи. Закончив беседу, он подошёл к Маккаферти и сказал:

— Совет директоров компании высылает экспертную комиссию для расследования инцидента.

— А с углем, что делать собираетесь? — спросил его Джо.

— Пока не знаю.

— Да выбросить его за борт, — посоветовал Алан, напряжённо прислушивающийся к разговору.

— Ты что?! — осадил его Билл. — Потом с администратора и спросят, то есть с меня — почему столько мусора на околоземной орбите!

Хьюзу, как диспетчеру, такая перспектива тоже пришлась не по душе:

— Я на уборщиков уже жаловаться устал. Из — за посторонних предметов возникают проблемы с обслуживанием швартующихся. В космический лифт его и на Землю — пусть участники программы борются за право обладанием этого тендера.

— Пусть забирают, — поддержал шутку Рон. — Самовывозом.

Три дня спустя.

Шло экстренное заседание совета директоров компании «Марс Корпорэйшн». С докладом о кратком положении дел, за последнее время, выступал консультант компании Манфред Гаусс:

— Господа! Надеюсь, нас никто не слышит и стенография не ведётся. Как вы знаете: афера, провёрнутая в преддверии экспансии Марса, вовлекла в наши ряды новых акционеров, пожелавших вложить средства в выгодное дело. Многие влиятельные государства стали компаньонами корпорации. Предварительная разведка спутника Марса

Фобоса, дала положительные и очень обнадёживающие результаты, но в свете последних событий стало ясно, что всё пошло не так, как планировалось заранее. Грузовой корабль привёз бурый уголь, вместо вещества «Х». Пропала не только смена шахтёров, но и экипаж бота.

По залу пронёсся недовольный ропот, постепенно переходящий в шум.

— Успокойтесь господа! — остановил митингующих президент корпорации Алис Грэйв. — Образец, доставленный опытной партией, имеет уникальные свойства, но находится, где и положено — в подземном хранилище. Сейф имеет десять степеней защиты, поэтому предоставить вещество, чтобы доказать его эксклюзивность, пока не представляется возможным. Помещалось оно в камеру со всеми мерами предосторожности — вы сами знаете строгости нашей организации. Из предварительного доклада ясно, что на Фобосе материала «Х» очень много. Возможно, оно есть на Деймосе и даже на Марсе, что открывает грандиозные перспективы. Так что, разговор об афёре, несколько преждевременен и неосмотрителен. Огорчает только одно — история с транспортом. Предлагается отправить на объект компетентную комиссию под охраной космических пехотинцев.

— А с углём что делать? — спросил вице-президент Владимир Огурцов.

— Выкиньте его к такой-то матери или заберите себе. У вас в России холодно, говорят…

Заместитель криво улыбнулся, а в голове родилась весёленькая

мысль: «Рассказать кому, не поверят, по какой себестоимости мне уголь достался: то есть бесплатно, но главное — откуда!»

Гаусс продолжил, недовольно покачивая головой:

— Слухи, возникшие в свете последних событий, обросли дополнительными деталями и живописными красками. Все знают,

насколько богатая фантазия у журналистов, пронюхавших про аварию бота «Фобос». Нам еле удалось успокоить акционеров — даже не спрашивайте, на какие дипломатические уловки пришлось, при этом, идти.

Прозаседав ещё час, совет проголосовал и выдал положительную резолюцию для отправки комиссии на марсианскую орбиту.

Три дня спустя.

Фрегат «Уран» готовился к отправке. Взвод космических пехотинцев, в нетерпении топтался в зале ожидания. Неподалёку, держась особняком, переминались, с ноги на ногу, члены комиссии. Один из военных, желая блеснуть эрудицией, спросил у своего товарища по

оружию, указывая рукой на внушительный корабль:

— У него двигатель тахионный?

— Нет, блин — на буром угле! — нервно ответил приятель и, кивнув головой в сторону комиссии, добавил. — А вот и кочегары.

Десять дней спустя.

Штаб-квартира «Марс Корпорэйшн». Мрачные лица совета директоров безразлично уставились на докладчика. Манфред Гаусс выступал с речью уже не так бойко, как на предыдущем заседании:

— Господа, как вам всем уже известно, с фрегата «Уран» передали, что связь с группой прекратилась, почти сразу же после высадки, последней, на Фобос, хоть и должна была поддерживаться постоянно. Контрольное время вышло и мы тут, посовещавшись, решили просить помощи у спецназа. Эта команда намного опытнее предыдущей, которая была способна только стрелять, а раздумья считала необязательным занятием. В следующую экспедицию войдут профессиональные военные, имеющие, хоть одну, но уникальную способность. Насчёт уникальности, я может, и перегнул палку, но для солдат это то, что значит нечто большее, чем просто рубака. Возглавляет их, соответственно, командир. У него одна способность — убедительно орать о том, что отправит всех на парашу. В добавку к этому отсутствие денег и предпенсионный возраст. Другие имеют более весомые характеристики: универсальный врач, хакер,

криминалист и прочие достойные навыки, перечислять которые, для вас, нет нужды — вам будет скучно. Менеджеров по рекламе среди них

нет, нет и брокеров, финансистов и других, не нужных на войне специальностей. Зато среди вас есть. Это я к тому, что за услуги придётся солидно приплатить, но это наша последняя надежда. Ну, конечно, если вы лично не пожелаете посетить объект после того, как

пропадёт и этот коллектив.

— Нет-нет! — перебил его президент компании. — Никаких возражений быть не может. Излишний политес здесь ни к чему, раз дело приобретает международную криминальную окраску. Если ситуацию не выправить, мы станем, как минимум, посмешищем для всего мира. Этот уголь ещё — пёс его подери. Лучше бы транспорт совсем пустой пришёл.

— Это точно! — поддержал главу заместитель. — Как известно, в

газеты уже просочились сведения и писаки вовсю смакуют подробности. Заголовки печатных изданий пестрят заголовками, которыми предлагается нам называться. Например: «Межгалактическая Транс Угольная компания», и прочие, не менее меткие обидные наименования, на которые вы и сами можете

посмотреть, в любом бульварном ежедневнике.

— Ну, что же, — Гаусс подвел заключительную черту под итоговым решением собрания. — Если возражений, против непредвиденных финансовых расходов, нет, то тему сегодняшнего заседания можно считать закрытой. Кстати, фрегат «Уран» пока остаётся дежурить на марсианской орбите, и придёт, в случае чего, корвету на помощь.

Закрывшееся заседание наводило руководство на грустные мысли, но огорчало другое: в ближайшее время сейф проверить не удастся, и что там лежит в действительности, не давало спокойно спать главе корпорации.

 

Глава первая

«Харон»

Корвет сопровождения «Харон» отвалил от стенки и ложился на курс «Земля — Марс». На данный момент он выполнял десантную функцию и уносил на своём борту взвод космических пехотинцев, которым отпускались сутки на то, чтобы маяться от безделья. «Харон» имел зловещую репутацию своего мифологического прототипа: кого бы он не сопровождал, тот попадал в дурацкую ситуацию, а то и отправлялся в последний путь — через ту реку, в которую нельзя войти дважды. Хоть такие ситуации случались редко, но, репутация, как и плохая примета — запоминается навсегда. Командир корвета, Анатолий Андреевич Виноградов, после передачи корабля автопилоту, начал плановый обход, оставив на мостике штурмана Вон Ли. Вспомнив старый анекдот, при выходе из двери, ему так и хотелось крикнуть: «Только не трогай здесь ничего руками!» Человек он был ещё не старый, но и немолодой, как говорится, мужчина, хоть куда… Вот, начальство и запихивало его, куда попало, всегда мотивируя своё решение тем, что кому-то надо. Всегда всем чего-то нужно, и не только от него, но впечатление оставалось такое, что именно, только от него одного, всем чего-то и надо.

Спустившись сразу в реакторный отсек, он отметил, про себя, что в воздухе стоит запах озона, смешанный с запахом палёной резины:

— Не иначе, опять проводку пробило, или Горидзе поторопился, «торопыга», а может, блуждающие огоньки хулиганят, испуская ослепительно-голубое свечение?

К прогулкам «Огней святого Эльма», вдоль высоковольтной проводки, обитатели инженерных отсеков и хранители коммуникаций, уже давно привыкли. В отличие от парусного флота, где электрический разряд концентрируется, только на остроконечных предметах, здесь, короткоживущие сгустки путешествуют вдоль кабелей, находящихся под высоким напряжением. Проводив взглядом в последний путь очередное электрообразование, Виноградов спустился ниже, в ремонтный блок, где он и застал главного инженера Пьера Габо, которого штурман за глаза называл Гиббоном, в отместку за то, что первый именовал Вона Макакой. Пьера командир обнаружил за рутинной работой. Рутина заключалась в том, что тот, как всегда, монотонно и нудно долбил разводным ключом, по какой-то болванке. Облупленная краска, свисающая с космических стрингеров и бимсов лохмотьями, колыхалась в такт ударам, готовая отвалиться в любой момент, ссыпавшись кучей разноцветной мозаики. Сколько покраски выдержали эти стены, почему-то, ходящие, чуть ли не ходуном? Командиру стало страшно, при одной мысли, что они развалятся, а инженер продолжал с остервенением колотить железяку.

— Быстро он освоил русский ремонт, — подумал про себя Виноградов, а вслух произнёс. — Ты не боишься её в конец доконать?

— Я? — удивился Пьер. — Да это простая болванка! Я на ней свинец отковываю, на прокладку для двигателя.

— А?! — опешил командир и не произнеся ни слова, вышел.

Гиббон, довольный произведённым эффектом, отбросил ключ в сторону и разогнул затёкшую спину. Он давно изучил привычки командира корабля и знал, что тот должен появиться с минуты на минуту. Свинцовая прокладка, для тахионного двигателя, сделанная вручную — это нечто! Фабричные изделия имели совсем другой материал и менять их на кустарщину… Он оглядел по монитору двигательный отсек, в котором, за него всё делали роботы смотрители, а ему оставалась только функция контроля, в которой, человеку не отводилось никакой роли — даже кнопкодавителя.

Виноградов, догадавшийся, что его дурят самым бесстыдным образом, продолжил обход. Следующим пунктом значился инженер — оружейник. Выйдя к намеченному отсеку, Анатолий Андреевич вошёл в контрольный пункт орудийных установок и метеоритной защиты. Повсюду валялись вещи, не относящиеся к защите корабля, то есть — был полный бардак. Оружейник Пётр Викторович Гаврилов осматривал своё хозяйство, переключаясь, с одного на другое — оба имели весьма скромные характеристики. На третье имущество, он давно не глядел — оно не проходило по ведомости корабельного инвентаря, подлежащего сертификации. Пульт ручного управления тускло мерцал светодиодами, как новогодняя гирлянда, что наводило на подозрение о неисправности комплекса. Световая феерия добавляла свою лепту в царивший, в помещении, хаос. Командир остался незамеченным, стоя в проёме двери и смотря в спину Гавриле, как окрестили его сослуживцы, а последний был порядочным неряхой, и это чувствовалось во всём. Виноградов небезосновательно побаивался, что эта разруха коснётся и корабельного оборудования. Имеющий нескладную фигуру, инженер отличался резкими движениями и несуразными пируэтами, которые он выделывал руками и ногами всякий раз, когда наступал нервный период времени. Роговые очки, болтающиеся на его носу, при этом запотевали, а тощее лицо краснело.

Корвет нёс стандартное вооружение: оснащенный пушкой Гаусса, имеющей, воистину, корабельные размеры и отлично зарекомендовавшей себя в полевых условиях Земли, где господствовали черепашьи скорости, она была совершенно непригодна во вселенской бездне, потому что тут преобладали

скорости космические. Любой корабль или спутник, в разы превосходил по шустрости заряд пушки, и мало чем уступал ей, в динамике ускорения. Единственно эффективно пушка годилась для стрельбы в упор по неподвижным мишеням или по станциям, из которых, маленькое отверстие быстро высасывало воздух, замещая его вакуумом. И то, только у старых, не имеющих стен — бутербродов. Пара боевых лазеров, испускающих смертоносные лучи в обе стороны: и спереди, и сзади — ставило это оружие в разряд проблематичных, к тому же пожирающих энергию с таким аппетитом, что на Земле лампочки затухали, работая вполнакала, а на самом корвете, после единственного выстрела, можно было устраивать банный день и менять рассыпавшуюся в прах термокерамику. Выстреливающиеся за пределы корабля одноразовые протонные капсулы, из которых и вёлся огонь, только-только поступали на вооружение. Ещё имелся мазер — СВЧ излучатель, поглощающий энергию ещё сильнее. Это весь джентльменский набор оружия, какой земной корвет мог противопоставить предполагаемому инопланетному агрессору.

Электромагнитные щиты защищали не хуже, чем сатиновые трусы от пули 5,45 калибра, выпущенной из автомата Калашникова. Огромный комплекс конденсаторных батарей работал на два фронта: и на пушку, и на защиту. В последней, потребность испытывалась больше, чем в бесполезной Гаусске, потому что метеориты не дремали и, находясь в постоянном движении, так и норовили вышибить мозги из мирного корабля. Лазеры подкачивались с ходовой установки, СВЧ — тоже, так что, вся нагрузка на конденсаторы лежала в области метеоритной защиты. Особая надежда возлагалась на сверхчувствительный радар, регистрирующий метеориты ещё на подходе и ставящий искусственный уплотнитель распылённой материи, в которой сгорает незваный гость. Тут опять, хоть углём грузись — где столько материи набраться? Если ободрать молекулярный резинопласт, мгновенно затягивающий повреждение на атомарном уровне, можно смело отправляться к праотцам. Лучше заранее — чего тянуть молекулярную резину? Будет хоть место, куда цветочки можно принести, из молекулярного пластика… И никакая стотонная медная плита, закреплённая на носу, уже не поможет. Об этом свидетельствуют жуткие повреждения в метеоритном отсеке, где и скапливается, этот отстой. Гиббон уже устал латать многострадальную стенку, а сколько медных электродов ушло, чтобы реанимировать защитную плиту, на которой, после таких встреч, остаются глубокие и, порой — сквозные раны. «Уплотнитель уплотнителем», — думал Виноградов. — Хотя нет — резина находится между слоёв металла. А и хрен с ней! И вот такое дело — доверено этому тюфяку!» Командир корабля про себя негодовал, разглядывая копошащегося в приборах главного инженера. «Хоть ему и правда, с автоматом бегать не надо, — продолжил размышления Виноградов. — И хорошо, что воевать в космическом пространстве было, попросту, не с кем, а с собственными согражданами бессмысленно, ибо средства для этого, понадобились бы колоссальные, которые возможно набрать, только объединив усилия — получается замкнутый круг».

Передумав отвлекать стратега от работы, Виноградов, отошёл от дверного проёма, но, что-то вспомнив, вернулся:

— Пётр, после этого рейса, нам заменят дебильную плоскую плиту метеоритной защиты на новую, многослойную модификацию, с большим количеством композитных прослоек. И, наконец — то, в чью-то умную голову пришла светлая мысль сделать её под острым углом атаки. Так что, теперь будем не коллекционировать космических посланцев, а отфутболивать их обратно — в пространство. Это я к тому, что отпуск у тебя откладывается, на неопределённый срок. Все работы будут производиться под твоим контролем. Потом отдохнёшь.

Сказав это, командир ушёл, оставив оружейника стоять с растерянным видом. Виноградов решил проведать старпома с помощником, которые валялись на госпитальных койках с расстройством желудка, средней степени тяжести. Где они умудрились подхватить сие заболевание, расследование так и не выяснило, зайдя в тупик, потому что остальные члены экипажа ничем не страдали. Ну, или почти ничем. Посланный запрос на орбитальные лазареты, так же ничего не дал. В них наотрез отказывались признаваться в эпидемиологической угрозе и утверждали, что все хорошо, прекрасная маркиза…

Зайдя в корабельный лазарет, он застал доктора Йоахима Вебера, по кличке Фриц, о чём-то беседующим, с медсестрой Альбиной Региновной Белой, имеющей погоняло Пилюлька. Оба отчаянно жестикулировали, доказывая, по всей видимости, друг другу свою правоту. Стандартный набор слов иссяк, подходило к концу и терпение, и поэтому, Анатолий Андреевич, как нельзя кстати появился на территории медсанчасти, отвлекая внимание и разряжая обстановку. Немец Йоахим, как и все немцы, имел пунктуальный характер и, как понял командир, весь сыр-бор разгорелся из-за того, что Альбина на пять минут запоздала с выдачей лекарства.

— И вообще! — яростно утверждала она, убеждая оппонента в том, что нужных таблеток всё равно — нет. — В русском пузе — всё сгниёт. Без всяких пилюль.

Пожилой немец, только махнул рукой и ушёл к себе в кабинет, с негодованием бормоча себе поднос, что-то на немецком языке. В лазарете витал стандартный, как и всё на этом корабле, запах.

Он имел в своём составе ароматы йода, бинтов и спирта, вдобавок сдобренный ещё какими ингредиентами, входящими в набор любого подобного заведения. Некогда белоснежные стены теперь подёрнула желтоватая плёнка, призывающая к посильному творчеству юных художников, которым всегда не терпится оставить свой след в истории, в виде нецензурного слова, или нелепого рисунка. Отсутствие самодостаточности, но наличие непомерных амбиций, подвигает летописцев на художественные и литературные подвиги. «Надо бы покрасить», — отметил Виноградов упущение и проследовал в стационар. Слева от него, на койке лежал старпом: Николай Афанасьевич Груздь, по кличке Засол. Он имел слегка зеленоватый оттенок, намекающий не только на пищевое расстройство, но и на интоксикацию, средней степени тяжести, полученную, далеко не от употребления несвежих огурцов. Справа лежал помощник, имеющий общие, по схожести, симптомы. Звали его Арсений Вячеславович Шариков, но все, без исключения, именовали его не иначе, как Полиграф Полиграфович. Кроме зеленоватого оттенка, он ещё имел, вдобавок, лёгкий налёт синевы.

— Вы где умудрились яда отыскать?

— Вообще-то, мы в баре были, где и тебя, тоже ждали! — несколько резковато ответил старпом. — Ты что, в последний момент передумал? Корпоративчик не получился.

— Но что странно, так это то, что с таким отравлением, только мы двое, — добавил помощник. — У других всё гораздо легче.

— Я думал, вы за дешевизной погнались, — Виноградов присел на край кровати. — Я уже изложил свои соображения командованию. Мне кажется, нашей госпитализацией хотели, если не вывести корабль из этой экспедиции, то, как минимум, её отсрочить.

Как бы в подтверждение его слов, включился голофон, и посередине палаты возник адмирал космофлота Педро Хуан дон Гонсалес.

— Оп-па! — то ли обрадовался, то ли удивился старпом.

— Да ещё какая, — вздохнул помощник и отвернулся к стене.

— Не очень-то учтиво, господа! — обиделся адмирал.

— Ага! — в свою очередь насупился Груздь. — Мы тут с Шариком загибаемся, а в медсанчасть, банальные таблетки доставить забыли. В каком веке живём?

— Я, так в средневековье застрял, — мрачно ухмыльнулся Гонсалес.

— Оно и видно, — ещё мрачнее вздохнули оба скорбящих, давно называя адмирала за глаза генералом, с правом ношения почётного прозвища «Испанский сапог».

Электронный гость бросил пристальный взгляд в сторону ночных гуляк, оставаясь телом в пределах недосягаемости, у себя в кабинете, и полушёпотом, начал партизанский диалог с командиром корвета, словно боясь, что их могут подслушать, хоть в этом уже не было, ни уверенности, ни гарантии — в свете предшествующих событий:

— При выяснении этого инцидента, собственно мелкого, выяснилась одна деталь: при опросе участников гулянки, все, как один,

упоминали о присутствии постороннего человека, но на кадрах любительской видеосъемки его нет. Нет и в съёмке камеры слежения. Подвергать сомнению показания твоих сослуживцев у меня нет никаких оснований, но, это прямо «стелс» какой-то, которого не фиксирует техника, а люди видят. Кое-кто с ним даже выпивал.

— Так что же делать? — спросил Виноградов.

— Ничего! — ответил адмирал. — Некто хотел сорвать полёт или, как минимум, его отсрочить, а вам надо поспешить.

— Скорость предельная: я не могу рассекать по Солнечной системе на субсветовых скоростях.

— Ладно, но неплохо, было бы, ускорить прибытие, — сказал Гонсалес, отключаясь от связи.

Виноградов уже собирался уходить, как снова заработал голофон. На этот раз перед ним появилась супруга — собственной персоной и с ходу принялась устраивать мужу разнос:

— Тебя дочка попросила помочь написать сочинение — ты, что в нём насочинял?!

В тот вечер они засиделись со старым приятелем и вспомнить нетленные перлы, было весьма проблематично, поэтому он ответил просто, догадываясь, что сейчас будут нервничать и кричать, притом весьма истерично:

— Не помню.

— А я тебе напомню. Сочинение: воздушный шарик нежно — розового цвета, такой лёгкий и невесомый, пока его надували, лопнул, пребольно ударив обрывками резины по лицу так, что слёзы брызнули из глаз. А ещё вы с приятелем, пробовали провести аналогию, между английским названием стола и русским наименованием лица, произносимого в вульгарной форме. Правда, зачем приплели стол, не очень понятно.

— Пошёл навоз по трубам! — обречённо вздохнул Виноградов, но связь в это время отключилась, избавив литератора от дальнейших пререканий с супругой и, обернувшись к госпитализированным, он высказал свою точку зрения на современную технику. — Теперь я понимаю, почему голографическая услуга не пользуется популярностью у молодого поколения: одно дело видеть лицо на экране, а другое, стоящего над тобой компаньона по семейной жизни, особенно, если ты посягаешь на чужую собственность. Хоть это и голографический контур, но эффект вполне правдоподобен.

В коридоре что — то звякнуло и послышался голос завхоза, которого

командир посчитал нелишним порасспросить о вчерашнем инциденте. Изя Львович Блюмбер, несмотря на свой преклонный возраст, неровно дышал в сторону медсестры и пользовался малейшим случаем слегка приболеть, чтобы с полноправным и

правдоподобным поводом заявиться в медсанчасть. Но сейчас он, как назло, был совершенно здоров, в отличие от большинства своих коллег. Посчитав падение на палубу достаточной дополнительной причиной посещения медблока, он растерянно спросил:

— Альбиночка, «розочка», я таки не пойму: здоров я или нет?

«Какая я тебе розочка, пень недогнивший!» — подумала про себя Альбина, а вслух уточнила:

— Почему вы не на больничной койке, раз на здоровье жалуетесь?

— Там всех угощали, а халява не может принести вреда, по определению и, держа стакан, отказаться от дармовщины рука не опустилась, хоть правильней будет — не поднялась. И больной я так-таки, или нет — никак не пойму.

Старпом повернулся к помощнику и, давясь от смеха, сказал:

— Слышишь, как ухлёстывает: выдавать водопроводный кран за брандспойт, числящийся за постом пожаротушения — несколько самоуверенно.

— А себя причислять к брандмейстеру, — добавил Арсений, который и сам уже стал забывать своё настоящее имя, привыкнув к прилипшему прозвищу.

— Черенок от пожарной лопаты, и тот эффективней будет, — махнул рукой Николай Афанасьевич.

— А это уже из анекдота, — вмешался командир. — «Ну, дед, ты и скромняга».

В приоткрытую дверь открывалась живописная картина: кудряшки на голове завхоза гордо развевались на ветру, создаваемым вентилятором марки «Палестина».

— Настоящий брандмайор, — улыбнулся Виноградов.

Двери — купе раздвинулись, как — то, неожиданно быстро и в помещение, практически ввалился, снабженец Вано Вахтангович Горидзе, чуть не сбив с ног гордого «пожарника».

— Слющай, вах, хорошо продрало, да? — он выпученными глазами искал спасительные пилюли, но не находил, бесполезно сжимая и разжимая ладонь.

— Нету! — Альбина развела руки в стороны, по сути дела, добив страдальца, оставив его без надежды на свежий воздух.

— Контрольный выстрел в голову! — констатировал факт командир.

— Почему в голову? — смеясь, возразил старпом. — Скорее всего — приговор касается другой части тела, располагающейся гораздо ниже и с другой стороны.

— А ты ещё куда ходил, что ли? — спросил, прищурившись,

помощник.

— Ай, вай — хватыт ваших приколов, — страдальчески промычал сын гор.

— Лекарства — тоже, похоже, украли? — предположил старпом.

— В нашем кибуце, так-таки не поступают, — выдал перл Блюмбер, потирая ушибленное плечо.

— Гдэ? — не понял Вано.

— Сельскохозяйственная коммуна, по-еврейски — колхоз, короче, — отмахнулся Львович от назойливого южанина.

— Символичненько, — покачал головой командир.

Пожилой завхоз небезосновательно полагал, что южная горячая кровь может спутать его планы, да и молодость — великое дело. Поэтому, он как кот вокруг сметаны, крутился рядом с соперником, которому, признаться — было не до любви.

Виноградов вышел из санчасти, оставив болящих и скорбящих на попечение медсестры, которой нечего было противопоставить таинственному недугу, поразившую, как теперь оказалось, половину экипажа. Симптомы только сейчас начали проявляться в полную силу, и выведенный из строя Вахтангович, уже на полном серьёзе стал подозревать в диверсии своего идейного противника по оружию, а уж он-то цвёл и пах, в отличие от «горного орла», как ананас в упомянутом колхозе. К сожалению, подозрения к делу не пришьёшь, и оставалось одно — пропадать, как малое дитя, на глазах у равнодушной медсестры.

Пройдя на ходовой мостик, командир застал программиста Джона Хукса на своём боевом посту, пассивно наблюдающего за работой вычислительной техники, следящей за проложенным курсом и бесперебойной работой ведущих систем. Двигатель набирал гипотетические обороты, координируя свои действия с электронным мозгом и унося на своих могучих «плечах» незадачливую группу к далёкой марсианской орбите, приключения на которой, судя по зелёным лицам, обещали быть весьма и весьма насыщенными.

За спиной Джона стоял пилот десантного челнока «Моль», Павел Степанович Лопата, которого экипаж, за глаза, прозвал Нафталином и большая часть команды, разделяла всеобщее мнение о соответствии прозвища его профессиональной деятельности. Он, как всегда, маялся от безделья, проверив основные узлы шлюпа ещё до вылета и теперь, мирно ничего не делал. Штурман был занят своими проблемами, копаясь в электронных картах ближнего космоса и не обращал внимания: ни на присутствующих, ни на вновь прибывшего. Отметив про себя, что на мостике ситуация стандартная, Анатолий Андреевич продолжил обход, пытаясь ориентироваться по запахам, доносящимся

из корабельного камбуза, но передумал. Для начала он решил заглянуть в арсенал, территорию которого делили между собой вещевик Аркадий Петрович Зайцев, по прозвищу Плюшкин и арсенальщик Сальвадор Алонсо Гуан, которого, как нетрудно догадаться, все именовали Хуан. В сферу забот Плюшкина входили скафандры различных модификаций и, соответственно, для разносторонних задач, плюс прочее барахло, которого на любом корабле с избытком. Сальвадор обслуживал арсенал и боевые дроны, которые космические пехотинцы недолюбливали за медлительность и, сравнительно лёгкую, уязвимость. Ни одна военная компания не поставила их в разряд незаменимых. Жёсткая радиация быстро выводила из строя оптику и полупроводниковые системы, так не возвращаться же к ламповому приборостроению, тем более что эта вещь хрупкая. Киборги были более совершенны, но в них нуждались везде и всюду, поэтому их хронически не хватало, и в связи с жёсткой нехваткой, использовались они, исключительно, только в ключевых местах, где человеку выжить практически невозможно. О серийном производстве, в связи с бешеной дороговизной, говорить не приходилось. В общем, на балансе у корвета их не было. И, скорее всего, не будет — никогда. Насчёт наличия этих организмов в команде летевшей группы, Виноградов осведомлён не был. Так же ничего не знал об их присутствии на борту дежурившего на орбите фрегата.

Анатолий Андреевич осмотрел стоящие рядами дроны, тускло поблёскивающие чёрной краской и густо пахнущие всевозможными смазками; прошёл мимо железного строя, как на параде и обращаясь к Гуану, спросил:

— Ну, что, Сальвадор? Готова техника?

— Да «Чудильники»-то в порядке! Вот только, возьмут ли они их?

— Может, в качестве тарана пригодятся, — невозмутимо ответил командир.

— Там ещё неизвестно, что таранить, — в свою очередь возразил арсенальщик.

— А если угробят технику? — вмешался Плюшкин.

— Пришлют новые! — командир оставался невозмутим. — А на хрена нам старые? Мне открыт карт-бланш на использование ресурсов. Дело там, видать серьёзное и кто-то на государственном уровне ощупывает стремительно пустеющие карманы.

— А мне что делать, — осведомился вещевик, — нужно будет выдавать расходные материалы?

— Тебе не о чем беспокоиться, — успокоил его Виноградов. — У них всё своё, включая боевые скафандры и носовые платки.

— А туалетная бумага? — сострил Гуан.

— А будешь пошлить — отправлю на одном из «Чудильников»,

спецназу на помощь. Лишних рук не бывает — бывает пушечное мясо.

Последним пунктом планового обхода и, такого же обеда, оставалась, всё-таки столовая при камбузе. Не намереваясь пропустить приём пищи, командир корвета решил убить двух зайцев

сразу. Чем ближе он приближался к точке общепита, тем отчётливее слышал завлекающий запах, разносящийся по розоватому коридору. Анатолий Андреевич не переставал задаваться вопросом с той поры, когда их опора и надёжа вышла из орбитального дока, где находилась на капитальном ремонте:

— Какой дурак выкрасил коридор в идиотский цвет?! Где только краску такую нашли?

Чем ближе Виноградов подходил к камбузу, тем отчётливее осознавал, что, несмотря на всю привлекательность доносящихся ароматов, он не мог идентифицировать их ни с одним из знакомых обонятельных эталонов: «Неужели начальник продсклада где — то умудрился выбить новую марку синтетического мяса? Любитель

новаций. У нас и так полкоманды за животы держатся. Хорошо ещё, что на Марсе яблони не цветут, а то бы точно испробовали инопланетной растительности».

Зайдя в столовую, командир застал вместе, о чём-то спорящих: и повариху, и начальника продовольствия. Повар, Анфиса Анатольевна Безымянная, которую все ласково называли Пончик, что-то горячо доказывала своему оппоненту, Мыколе Апанасовичу Кочерге, которого не менее аппетитно прозвали Шмат, вероятно, в связи со своей служебной деятельностью. Мыкола, с такой же горячностью отстаивал свою точку зрения, на сложившиеся обстоятельства.

— Ну, что у вас тут стряслось? — спросил подошедший начальник.

Кочерга, со свойственным ему южным темпераментом, затараторил так, что не дал Анфисе, даже слово вставить, в плотную череду словесного потока:

— Ну, шо це таке, человече! Я еле выбил на складе этот деликатес, а мне с соседнего корабля, чуть зубы не выбили, за то, что я так шустрю. А ей всё не нравится, всё ставит под сомнение. Мэнэ гуторили о том, что это новейшее слово в пищевой промышленности!

От такого сочетания близкородственных языков, Безымянная с Виноградовым, только махнули руками и, каждый пошёл по своим делам: одна к плите, а другой жевать искусственные грибы и прочие соусы. На пороге показалась команда космических пехотинцев, изрядно проголодавшаяся и, судя по внешнему виду, употреблявшая в пищу, порой и не такие гамбургеры неизвестного происхождения.

 

Глава вторая

Зов бездны

После обеда, космодесант разбрёлся, кто куда. Одни собрались в кают-компании, а другие предпочли послеобеденный отдых пустому времяпровождению. Их командир, Ник Шелтон, которого сослуживцы именовали Чайник, спустился в нижние отсеки и о чём-то, долго разговаривал с Виноградовым. Затем они зашли в помещение арсенала и спецназовец, довольно продолжительное время упорно и скептически осматривал предлагаемую поддержку:

— Кто его знает? Может, и пригодятся эти железяки.

За годы службы, он успел привыкнуть к любым неожиданностям, и помощь, порой, приходила из самых причудливых мест и самая непредсказуемая. Вглядываясь в беспристрастные подобия лиц, замерших в бессменном карауле и сверкающие воронёной сталью, Ник вспомнил те времена, когда ещё не был Чайником, а механические воины считались редкостью, только начав поступать на вооружение военных ведомств. Оглядев, на всякий случай, ещё оружие с боеприпасом, Шелтон распрощался с командиром корвета и поднялся на верхние палубы. Проходя перед каютой, выделенной врачу его команды Люсе Кузнецовой, он осторожно заглянул в приоткрытую дверь, которая, как будто намеренно оставлена распахнутой настежь, по ходу его маршрута. Люська спала не раздеваясь, и с первого взгляда стало ясно, что её мучил кошмар.

* * *

Страшный бой на поверхности Марса уже положил на алтарь смерти три подразделения космической пехоты, навсегда нашедших приют, среди каналов пересохших русел рек — солдат, беспорядочно лежащих там, где их настиг вражеский свинец. Чёрный дрон, в условиях фактического отсутствия кислорода, тлел синим пламенем, беспомощно уткнувшись в красную скалу и добавляя свой вклад в пополнение углекислотой марсианской атмосферы. Остальной кошмар понёсся по экспоненте, накладывая одни события на другие, отслаивая обрывки ненужных: то ли впечатлений, то ли воспоминаний. Она вырвалась вперёд, спеша кому-то на помощь, а в шлёме уже звучал пронзительный крик:

— Стой! Куда?! Назад!

Боковым зрением Люся увидела, как Ник бросился ей наперерез, но ослепительная вспышка, последовавшая в то же мгновение, на несколько секунд лишила её зрения, обдав жаром, который

чувствовался, даже через термозащиту. Бесформенная масса

деформированной пластины, повисла на ноге и сковывала движения.

Пронзительная боль прошла по всему телу. Остальное происходило,

как в бреду. Медицинская сумка, почему-то, очень больно бьёт по бедру; воздуха не хватает, а марсианский мороз, через пробитый скафандр остужает, даже душу. Тяжёлые башмаки вязнут в предательском грунте… Вот, он рядом и Люся тянет к нему руку… Ещё немного и она, в конце концов, падает к любимому на грудь, присоединяясь к чужому марсианскому небу, вместе с ней заглядывающего, через разбитое забрало шлёма, в остекленевшие глаза.

* * *

Проснулась она оттого, что командир тряс её за плечи, а она ревела во сне и громко кричала, перепугав последнего до смерти:

— Кузнецова! Ты что?!

Не веря происходящему, Люся так обрадовалась, что сразу же запрыгнула ему на шею.

— Очень милое решение; правильное и своевременное, — подумал Шелтон, — если ничего не предпринять, то с тебя больше не слезут.

Деликатно освободившись от двойственных объятий, он отправил врача в кают-компанию лечить нервы, а сам решил наведаться в ходовую рубку, чтобы уточнить время прибытия, и ещё, кое-какие детали.

В кают-компании царило оживление. Кузнецова прошла в самый дальний угол и достав губную помаду, занялась наведением марафета. Замкомвзвода Василий Григорьевич Кротов, в перерывах между расслаблениями, постоянно прислушивался к звукам за переборкой, недоуменно пожимая плечами:

— За стеной, что — трактор, что ли пашет, без перерыва? Эй! Включай вторую передачу, и заканчивай быстрее, а то голова уже трещит.

— Это у тебя мозги выпирают, — предупредил его Гоблин. — Надень каску, а то взорвутся от избытка массы, к такой то…

Эксперта-криминалиста Эрика Гонсалеса, Гоблином звали не за вредность характера, а за поразительное сходство с мультимедийным персонажем. В бою, такое бывает не лишним.

Крот пропустил его сарказмы мимо ушей и с подозрением спросил:

— А где у нас Люська?

— Да вон, в углу губы красит, — пожал плечами эксперт.

— Чем?

— Чем-чем? Маскировочной мастикой, — угрюмо процедил Гоблин.

— Так, под шлёмом скафандра, всё-равно не видно, — удивился Кротов.

— Привычка, — лениво зевнул Гонсалес.

Люся посмотрела на ампулу с чёрной ваксой и запустила её в того, кого считала виновником подлой подмены. Гоблин успел увернуться,

а Крот опять прислушался к звукам за переборкой и возмущённо

сказал:

— Вот дают! Разве можно живому человеку инородный предмет под кожу загонять? А потом их дети будут по улице бегать, с просьбой «Паможите, люди добрые: сами мы не местные — отстали от звездолёта!»

Биолог Боб Круз, по прозвищу Кризис, очнувшийся в своём углу, поддакнул:

— «Пара зелёных человечков, снимет квартиру на неопределённый срок. Чистоту и порядок гарантируем».

— Я не помню, чтобы видел, как Мотылёк наносит маскировочную мастику, — сказал Крот, будто очнувшись от забвения.

— Чего ему лицо мазать, если оно постоянно грязное, — вяло процедил Огурцов. — Всё равно разницы не увидишь.

Мимо прошёл Виноградов, у которого опять сработал голофон, на что моментально среагировал Огурец, славившийся, не только, как снайпер, но и как родственник вице-президента корпорации, но ещё больше, как простой бабник:

— Нет, не прижилось нововведение. Придёшь, куда-нибудь, к кому-нибудь, только… а тут здрасте — пожалуйста.

— А мне нравится, — подал голос разведчик, который отличался худым телосложением, за что и получил прозвище Мышь. — Можно и по роже дать.

— Можно, — подтвердил Крот. — Но он запомнит.

Шелтон, выяснив у штурмана подробности и время прибытия на расчётную орбиту, в нерешительности прошёлся по мостику, не зная, что бы ещё предпринять, но ничего толкового не придумав, решил присоединиться к своей команде. На этом корабле, до решения боевых задач, придётся пережить ещё обед и ужин, а по обстоятельствам, возможно, ещё и завтрак. Причём обед намечался повышенного объёма, так как о предыдущей кормёжке, половина команды и слышать не хотела. Бредя по коридору, он осматривал местные достопримечательности. Сколько за свою жизнь старый вояка пересмотрел боевой техники, что казалось, пора бы и запомнить конфигурацию и расположение всех узлов и агрегатов, но командир наоборот — начал в них, только путаться. Войдя в кают-компанию, он занял неприметное место, не мешающее команде заниматься поднятием боевого духа, которое заключалось в подкалывании друг друга и травлении анекдотов. Мальчишки… Рядом примостилась Люська, со следами вытертой чёрной краски на губах, и после выяснения происхождения сего украшения, он облегчённо вздохнул, а в душе, обречённо махнул рукой, не в силах противостоять молодому напору ухаживания. Девчонки…

Специалист по «экстриму», Вова Кувальцев, по прозвищу Таран, оглядел загрустивших присутствующих скептическим взглядом и, взяв в руки гранёный стакан, громко и со смаком выдохнул в него. С треском поставив посуду на стол, он предложил:

— Ну что! Гульнём напоследок — с расчленением последнего огурца?!

— Тогда уж музыку включи, — тяжело вздохнула Кэрол Хари, талантливый специалист по электронике и электронной борьбе. — Как известно, с ней веселей уходить.

— Вы у меня пораженческие настроения бросьте, — одёрнул паникёров командир. — Без вас тошно. За столько лет, так и не смог привыкнуть к неизвестности.

— Вот, сейчас обед будет — там и ушицы похлебаем, — на русский манер высказался Чезаре, штатный повар команды, стрелок, и вообще — добытчик.

— Обрусел Панталоне, — усмехнулся Огурцов. — Только нам обеда ждать некогда: хоть виски, хоть водка — у нас есть, но, Вована этим не прошибёшь.

— Без проблем! — поддержал игру Крот. — Кто у нас разведчик? Вот пусть Мышь и сгоняет к техникам — сопрёт, что-нибудь, спиртосодержащее. Хударев!

— А!

— Слышал?

— Слышал! — подтвердил Мышь осознание вопроса. — А если у них протирка с метиловым спиртом? Или нашему спецу — яд, как праздник? А то ведь и так — пол-корвета обжираем. За Тарана, в меня уже не влезет, ни куска хлеба, не говоря о синтетике.

— Ты правильные баллоны выбирай, — посоветовал Кротов.

— Это как?

— Если на упаковке отсутствует предупреждающая надпись, или рисунок павшего Роджера — это полпути к успеху. Далее: если среди буржуйских каракулей нет знакомых букв и даже намёка, на то, что пробовать нельзя — тоже неплохо. Но если всё написано в латинице, а снизу, по-русски, гордо реет надпись «Без ацетона» — то это прямое приглашение к дегустации. Сам видел.

— Так что же остановило? — осведомился Гоблин, очнувшийся от раздумий в своём углу.

— Цена, — улыбнулся замкомвзвода. — В магазине водка дешевле.

В помещение завалилась «тяжёлая артиллерия», в двух лицах: Виктор Бубнов, который тащил на плече зачехлённый пулемёт и Билл Рид, по кличке Базука, обутый в такие нелепые резиновые сапоги, 47-го размера, что все замерли в застывших, от удивления, позах. К тому же, на одном сапоге имелась яркая оранжевая заплата от камеры

баскетбольного мяча, весьма внушительных размеров. Бубен прошёл в угол, чтобы спокойно поковыряться с боевой техникой, а Рид встал посередине помещения, готовясь отражать атаки изумлённой братии:

— Ну, чего уставились?! Сапог, что ли, не видели?

Крот, справившись с первоначальным волнением, почесав в затылке, спросил:

— Ты, где такие черевички отхватил?

— Мои боты, большого размера и с широкими голенищами, не в пример лучше, чем твои ботинки, зашнурованные до колен.

— Почему? — искренне удивился Вася.

— Потому что, когда по морде дадут, из них легче выпрыгивать, а твоя шнуровка, пока лопнет…

— Где связь?

— Эх ты, темнота! Связь прямая, так как обувь — то же вес имеет. Почему таракан, падая с высоты, не разбивается? Потому что лёгкий.

— А мячик, зачем испортил? — наивно спросила Кузнецова.

— А ты что, в футбол хотела поиграть? — переспросил её Билл. — Из носков отличные мячики получаются, когда их, с десяток штук, в клубок свернёшь. К тому же, ароматизированные. А может ты завидуешь, а Люськ? Тогда хочешь, я тебе эти калоши отдам. Мясники вы, а не воины, потому что не умеете увидеть прекрасного.

— Что же в них такого прекрасного? — скептически заметил Боб, отрываясь от закуски.

— В них — ничего! — ответил Рид. — Замечательная ситуация, заключается в том, что этот раритет мне не принадлежит. Они в углу валялись, а я спросонья не разобрал, что к чему.

— Такими мячиками, из носков, хорошо реакцию тренировать, — поделился своими мыслями Жан Рошфор, по прозвищу Мотылёк, а по совместительству механик-водитель всего, что движется, до этого времени, не вступавший в полемику. — Не увернёшься — получишь «ароматом» в нос.

— Тебе, к таким ботфортам, не хватает белого фрака и слегка дымчатого галстука, — подал идею Таран, не расстающийся со стаканом и грезящий банкетом.

— К фраку, больше кеды подходят! — огрызнулся Базука. — Вот блин — сам видел!

Когда смех утих, подал голос, возмущённый владелец тяжёлого пулемёта поддержки:

— Кто к шестистволке, оптический прицел пришпандорил?! Крот — твоя работа?

— Да ты что, Бубен — это же последний писк моды: к нескольким

десяткам килограмм, добавить ещё парочку. И то сказать: на Фобосе, ты будешь, почти в невесомости, да и на Марсе, не слишком обременишься. Слушай, а по-моему, оптика, будет не смешной штукой.

— Эту бы энергию, да в мирных целях, — сделал вывод Витёк и призадумался, над открывающейся перспективой, — слушайте, братцы, а меня с планеты не сдует, после первой же, выпущенной, очереди?

— Пользоваться огнестрелом будем, только в закрытых помещениях, прижавшись спиной к стенкам и прочему, но это шутка, — вмешался командир и добавил. — Добро пожаловать из земного спецназа в космическую пехоту. Инопланетных битв ещё не было, поэтому вы не знаете, что боевой скафандр оснащён автоматически настраиваемым компенсатором отдачи, расположенного на спине и функционирующего от дополнительного баллона со сжатым воздухом. Только после внесения данных об оружии, общем весе и искусственно настроенной гравитации, происходит синхронизация между устройством и пулемётом.

— Ну, и на хрена всё это, — удивился Гоблин, — раз нет войн? Зачем космофлот, коль воевать не с кем?

— Будет, скорее всего, — мрачно успокоил его командир. — И война, и войны — только не с инопланетными агрессорами, а между собой. Неизвестно ещё, что бы было, привези грузовик это таинственное вещество. Может и наша интернациональная команда, уже бы не существовала, впрочем, как и все другие.

— Так что же, всё-таки, мы летим искать, — взялся уточнить ситуацию Крот, — пропавший эксклюзив? Или…

— Да ничего мы там не найдём, — равнодушно заметил Шелтон. — Корпорация имеет дело, с какими-то иллюзиями. Руководство и иже с ними, конечно, будет надеяться на то, что вернёт себе утраченное богатство, но наша, с вами, задача — искать пропавших коллег, вместе с комиссией. И боюсь — придётся нарушать прямые приказы начальства. И надеюсь, что в тайне…

Сутками ранее.

В секретных подвалах компании «Марс Корпорэйшн», шла процедура вскрытия сейфа. Каждый, из трёх ведущих руководителей корпорации чихнул, икнул, показал язык и приложил палец к идентификационному устройству. Видеорегистратор отметил у Огурцова подозрительное покраснение глаз, включая радужную оболочку, а газовый анализатор зарегистрировал у подопытного нестандартный выхлоп изо рта. Кое-как, справившись с препонами, для чего понадобилось проделать дополнительные манипуляции, включающие в себя, разве что, не раздвигание ягодиц перед беспристрастным электронным глазом, сканирующего спектральный анализ, реле замка щелкнуло и дверь медленно открылась.

Представшая перед руководством картина вызвала шок, ввергший всех в длительный ступор. Наступила продолжительная пауза, сопровождающая немую сцену, во время которой все молча взирали на содержимое ячейки. Образец бесподобного вещества «Х», так тайно взлелеянного и хранимого, куда-то, безвозвратно испарился, а вместо него, сейф был набит, всё тем же бурым углём, который привёз грузовой бот «Фобос».

Два часа спустя.

Манфред Гаусс с посеревшим лицом и впавшими глазами, обречённо зачитал заключение экспертной комиссии:

— Господа. Анализ образцов показал, что это вещество, даже и не уголь, вовсе, а окаменевшие испражнения, пока не поддающиеся установлению их производителя.

Президент Алис Грэйв, обхватив голову руками, уже представил реакцию международных компаньонов, вложивших баснословные деньги в разработку месторождения. В данный момент, его даже не слишком сильно волновало мнение и насмешки общественности. Он только и смог из себя выдавить:

— За бешеные деньги привезли с Марса целый грузовой корабль фекалий.

Гаусс, справившись с волнением, после опубликования доклада, добавил:

— Да что оно там — годами в шахтах скапливалось?! Из-под кого? Не мамонты же, экскременты наваляли? Думаю, и не голуби шли на ковровое бомбометание.

Вице-президент представил, возможные заголовки вечерних газет, в которых журналисты соревнуются в остроумии и содержание полос, где подробно описано, как Огурцов отапливает дом марсианским… А может, даже и баню — у богатых свои причуды, потому что разговор о себестоимости, просто не идёт. И ещё убедят обывателя в том, что он, этим артефактом, почти реликвией, русский самогон закусывает. Ну, а в самих кулуарах корпорации — полный сейф этого добра.

Корвет «Харон». Послеобеденный отдых.

Анфиса Анатольевна списком «блюдей» не баловала, не только Горидзе, но и гостей корабля, справедливо полагая, что сутки и на изжоге перетянут, поэтому аромат из камбуза, так же не отличался от утреннего. Постепенно, его насыщенность растворилась в переходах

корвета, уступив место изоляционным испарениям. Виноградов не спеша направлялся в неизвестном, даже ему, направлении, когда услышал другой запах, которого на борту, просто в принципе, не могло быть — запах горелой травы.

— Что за ерунда?! — воскликнул, опешив, командир и ускорил шаг, в

сторону предполагаемого источника возгорания.

Опытным путём установив, что концентрация содержания вони в воздухе нарастает, он убедился в правильности выбранного направления. Прибавив ещё шагу, Виноградов, нос к носу, столкнулся с Гаврилой, у которого всю дорогу были только одни вопросы:

— Анатолий Андреевич! Когда нам протонные капсулы поставят?

— Скорее всего — никогда. Они одноразового использования и чтобы иметь достаточный запас, нужны воистину, крейсерские размеры, а аппараты для них — не хилые. Только ты меня не отвлекай. Включи обоняние!

— Кажется, вон в той каюте, — неуверенно предположил Пётр.

Ввалившись во владения Плюшкина, они застали Аркадия Петровича за необычным занятием. Вещевик установил спиртовую горелку под металлической плошкой и, время от времени, подсыпал на раскалённое железо щепотки какого-то порошка. Вещество, попадая в плошку, сгорало, а густой сине-белый дым нещадно щипал глаза, заставляя последние слезиться.

— Зайцев! — громко позвал его командир. — Какой ерундой ты тут занят?

— Ароматизатор собственного изобретения, Анатолий Андреевич, — ответил Плюшкин. — Из высушенной чёрной полыни — «Чернобыльника», как у нас, её называют.

— Странные пристрастия! — недоверчиво произнёс Гаврилов, засомневавшись в умственном здоровье начальника скафандров. — Зачем?

— Ничего странного — воспоминания детства, — грустно ответил Аркадий. — Когда наступал конец апреля и сухая трава просыхала на солнце, мы, будучи тогда пацанами, её на горах жгли.

— Детство, которого не вернёшь, — задумчиво протянул Виноградов. — По-моему, у тебя болезненные симптомы чёрной меланхолии, после которой, весь корабль провоняет чёрной полынью.

— Да он пьян, скорее всего, — предположил Гаврилов, глубоко втянув воздух ноздрями и минуя дымовую завесу, пытаясь уловить эфирные соединения винных паров.

— Завязывай давай, поджигатель, а то мы тут все задохнёмся, — подытожил беседу командир и они покинули каюту меланхолика, взяв с того обещание, что он больше не будет травить экипаж.

Проходя мимо каюты пилота челнока, они услышали доносящийся, оттуда, здоровый храп счастливого, сытого и всем довольного человека.

— Во даёт, Нафталин! — изумился оружейник. — Мне бы такое спокойствие. Ничего его не берёт: ни газовая атака, ни предстоящая высадка на Фобос…

— А чего ему волноваться? — сделал вывод Виноградов. — Отвёз команду, сделал сброс и домой…

Оба демагога скрылись за ближайшим поворотом, оставив позади дребезжащие переборки, в колыбели, которых, надрывался пилот «Моли». Вопреки предположениям начальника, Нафталина мучили нехорошие сновидения, от предстоящей встречи со спутником; не менее тревожные, чем опасения маленькой моли от свидания с

беспощадным душителем, произведённом на предприятии химической промышленности. Павел Степанович Лопата, отдался во власть адмиральского часа настолько самозабвенно, что шум стоял такой, как будто это была не каюта, а испытательный полигон реактивных двигателей.

* * *

Снилась ему посадка на челнок. Все заняли свои места и Нафталин скомандовал:

— А теперь взяли в руки космические вёсла и погребли к Марсу.

— А почему к Марсу? — спросил гребец, сидящий слева от него. — Нам же на Фобос надо!

— Ну, тогда к Фобосу, — согласился Павел Степанович.

— А от чего отталкиваться в вакууме? — осведомился гребец, сидящий справа от него.

— Темнота, в вёслах есть встроенные баллоны со сжатым воздухом, и каждый гребок синхронизирован с амплитудой взмаха. В конце движения весла, из сопла вырывается порция воздуха, создающая реактивную тягу.

— А, не проще ли будет, если просто держать эти палки на весу? — спросил третий гребец. — И пусть из них дует!

— Ну? — задумался Лопата и тут его осенило. — Тогда эта посудина не будет похожа на челнок!

— А-а-а!

Больше всего, в этом обмане он боялся не того, что команда об этом дознается, а того, что об этом догадается Таран, пусть до него и доходит медленно. Но если дойдёт… Как объяснить, то обстоятельство, что топливо он продал за полцены, на ближайшей орбитальной заправке.

* * *

Проснулся Нафталин от призыва к ужину. Умывшись и посетив сервисную кабинку, он неторопливо отправился в столовую, усмехаясь, при воспоминании о своих сновидениях. Пищеблок встретил привычными запахами и повышенным содержанием людей, непринуждённо жующими и при этом, не перестающими болтать.

Альбина подсела за столик к своему коллеге по ремеслу Люсе, и между поглощением ужина, завязался профессиональный разговор. Белая пожаловались: на доктора Вебера, на нехватку лекарств и на половину больного экипажа, уже слегшего к этому моменту, в отличие от старпома с помощником, с некоторой задержкой.

— Начальник медблока, немец — настоящий Фриц! — закончила она жаловаться на сослуживцев.

— А куда же, всё-таки, медикаменты пропали? — удивлённо спросила Кузнецова.

— Кто его знает, — ответила Альбина. — То ли забыли, то ли их действительно украли.

— Ну, я могу поделиться, — удивилась Люся, не понимая, почему у неё до сих пор никто не попросил пилюль. — Завтра на фрегате пополним запасы. Там, в медотсеке — чего только нет.

— Вот спасибо! — обрадовалась Белая и заговорщицким голосом, наклоняясь к уху Кузнецовой, спросила. — Почему вы вашего командира Чайником зовёте? Он что — дилетант в своём деле?

— Да нет, что ты, — усмехнулась Люся. — Просто кипятится много — надо и не надо, долго и нудно.

— Это из-за того, что вы себя плохо ведёте?

— Всякое бывает…

Через час, получившие свои порции пилюль, чувствовали себя на седьмом небе, от счастья. Горидзе сиял, как надраенный медный котелок:

— Вах! Тэперь ныкто нэ скажет, что я засранэц!

— Зато запомнят, — вежливо осадил его Мыкола Апанасович, заталкивая в рот очередной бутерброд.

— Вай — вай! Как сынева спала, так сразу всэ остряками стали. Анфысочка, Пончик — дай мнэ сынтетического шашлычка — почти сутки макового зорнышка во рту нэ было.

— Не зёрнышка, а росинки, — поправила его Безымянная.

— А! — махнул рукой Вано, и пошёл поглощать синтетическое мясо.

Ещё издали, на подступах к пищеблоку, послышалось недовольное ворчание, срывающееся на крик, который издавал Блюмбер:

— А где у нас, таки, снабженец?! Где этот бездельник?!

Заглянувшее в дверь столовой обиженное Изино лицо, сдобренное корчами, выражало все недовольства этого мира, приправленное безысходностью другого — худшего, но с надеждой на восстановление справедливости лучшим из миров. Уверенность в том, что он будет услышан и поддержан, только в том случае, если будет строить скорбные физиономии, формы его лица приобрели черты мученика:

— У меня в гальюне туалетная бумага, взяла, да и закончилась — неожиданность какая!

— Вах — вах! Нэожиданность у тэбя на исподнэм осталась,

распрэделонная тонким слоем корычневой штюкатурки, — недовольным тоном ответил Горидзе и добавил. — Вон газэта «Орбытальный вэстнык» — возмы и вытры. Потом, глядыш, когда гэмморой выскочит — жрать мэньше бюдэшь, чтобы в гальюн нэ ходыт.

— Ой-ой — ой! Не могу — там нет фотографии Политбюро, — процедил, поджав губы, Изя Львович.

— Проявы смэкалку — нарысуй…

Словесная перебранка продолжалась ещё долго, а корвет постепенно отходил ко сну, согласно кодекса земного времени. Искусственная ночь опустилась над отсеками корабля. В своей каюте маялся славный сын гор, от переизбытка чувств, обожравшийся искусственным мясом.

* * *

Снилось ему, что он собрался сделать предложение Альбине Пилюлькиной. То, что она по фамилии Белая, этого Вано Вахтангович, и наяву, не слишком ясно осознавал. В голове промелькнула нестандартная мысль, не свойственная прирождённому жигало, что дома, надо бы лежанку поменять. Хранящаяся в памяти поролона информация настолько вопиющая, что диван уже не может держать её в себе. Существует громадный риск утечки уникальных данных: спальная мебель, волей-неволей, сама начнёт выбалтывать тайны Мадридского двора, причём, в самый неподходящий момент. Сколько побоев и унижений перенесла лежанка, это только Горидзе известно…

Горный орёл, гордо и неспешно приближался к объекту вожделения, совмещая статичное понятие «подбоченясь», с походкой «вразвалочку». Торжественно он подошёл к Альбине, а она, вся такая в белом… Вано показалось, что её белоснежный подвенечный наряд сделан из чистейшего китайского фарфора, но на поверку, после того, как он пригляделся внимательнее, платье оказалось из задрипанного фаянса советского производства. Ну, а уж когда Вахтангович взял полу дерюги в руку, то был совершенно разочарован — подвенечным платьем служил медицинский халат, ещё мокрым, украденный в прачечной… Альбина критически оценила ситуацию и упредив ситуационный вопрос, спросила:

— Что, Вано — жениться пришёл?!

Жених, уже было, открыл рот, чтобы произнести торжественную речь, как неожиданно, откуда-то сверху, диктор голосом Левитана вынес приговор:

— Горидзы в неволе не размножаются!

— Ясно, для чего ты пожаловал, — покачала головой Пилюлька, но, покопавшись в медицинской сумке — ничего там не нашла.

— Что ты ыщещь?

Она подняла взгляд на Вахтанговича и сказала:

— Пойдешь в медблок и в шкафу найдёшь гепариновую мазь — мажь геморрой ей. Смотри, со скипидарной не перепутай…

* * *

Сон Блюмбера был совсем короткий, но, повторяющийся с периодичной цикличностью: он прибегает на камбуз и кричит, что командир пообещал надавать всем по тыкве:

— Вот я и хочу узнать, где я могу получить свою долю!

Хоть на Аргентину, это и действительно, было не похоже, скорее, больше на глубинку, в самом Гниломедово, но — Изя, таки, схлопотал… Можно сказать — выпросил и вырвал…

* * *

Сон Базуки носил сюрреалистический характер: мимо него, по коридору пронеслись сапоги сорок седьмого размера и скрылись за поворотом. «Тыпытым» слышно не было и, лишь спустя несколько секунд, прогрохотал звук топота, давно исчезнувшей обуви.

— На сверхзвуковой скорости прошли! — подумал Билл. — Маха три, не меньше.

Завыла тревожная сирена. По громкоговорящей связи объявили о несанкционированном вторжении грязной резины, забыв объявить боевую тревогу. О какой резине шла речь, каждый догадывался сам, устроив по селекторной связи форум. Самые интересные выводы предложили Горидзе и Белая, самый пессимистический прогноз, на происходящие события, объявил Блюмбер. Доктор Вебер просто предупредил, что лекарств на всех, может и не хватить…

Зайдя в комнату связиста, Рид обнаружил отсутствие нормальной аппаратуры, но присутствие воздушной помпы, подключенной к завывающему устройству. Два мавра, как пожарники, наяривали рычагом, соединённым с мехами, которые и загоняли воздух в сирену. Третий темнолицый орудовал тряпкой, начищая сапоги до блеска…

* * *

Бубен ворочался в тяжёлом сне, таком же, как его пулемёт. Бредя по Марсу, он неосторожно нажал на гашетку. Всего лишь после одной очереди, Витёк выходил в автономном режиме за пределы Солнечной системы, предварительно совершив пертурбационный манёвр вокруг Юпитера, а теперь сверял свои координаты с положением орбитальных маяков.

Сны остальных членов экипажа и космических пехотинцев не выходили за рамки ординарной ситуации. Кому дом родной привидится, если таковой имеется, в принципе, так как многие родились и выросли в орбитальных поселениях. Кому-то первая любовь покоя не даёт — до сих пор, маня несбыточной иллюзорностью и тщетностью возможных попыток реанимировать околевшие чувства. Кому-то ничего не снится… Искусственная гравитация станции многим заменила земную и во времена профилактического осмотра, когда её отключали, все испытывали невесомость. Иногда это делали ночью и если надёжно не зафиксироваться в койке, то можно, помимо невесомости, испытать чувство реактивного полёта. Человек в состояние сна, как известно, неподконтролен разуму и не отвечает за свои действия…

* * *

Виноградову снилась пресс-конференция у посадочной платформы космического лифта и первая трогательная отправка людей в дальний космос. На орбите, по ту сторону лифта, повис в безвоздушном пространстве новенький фотонный звездолёт — первенец международных усилий. На пресс-конференции, помимо экипажа, присутствовали вездесущие, но на этот раз приглашённые журналисты и любопытная толпа. Докладчик в запотевших, от волнения, очках, расписывал перспективы дальних космических полётов, неограниченные возможности человеческого разума и не забыл упомянуть свои собственные героические усилия, в результате чего, такая возможность появилась.

— Через пару сотен лет, ваш корабль достигнет субсветовой скорости, — надрывался оратор, — и тогда вы приблизитесь к мечте всех землян.

В чём заключалась их мечта, так никто и не смог осознать. Древние римляне вывели формулу: «Хлеба и зрелищ» и стой поры, ничего не изменилось — вот это, понимали все присутствующие. Новоявленный капитан корабля, с ожесточением, выдал свою точку зрения на предстоящие события:

— Ну, во-первых: через двести лет, лично нам, будет по барабану — кто и куда прилетит. Во-вторых: топливо закончится раньше, чем этот гроб разгонится до расчётной скорости, а без горючки он станет неуправляемым.

Яйцеголовый докладчик почесал плешь и про себя подумал: «Как будто он сейчас управляем! Как ты там рулить будешь, дурья твоя голова и чем — рулевые двигатели не поставили»! Но вслух сказал:

— К тому времени, согласно теории относительности, мы на Земле разовьёмся — о-го-го! На вашем пути, уже будет космическая заправка.

— А зачем нам тогда лететь, именно сейчас?

— Ты не умничай, а полезай в это корыто — доброволец! — у оппонента, от волнения, аж лысина вспотела.

— Да сам полезай! — взбунтовался капитан. — Ребята — пеленай их!

Сотню разработчиков и учёных мужей связали и упаковали на корабль. Очкастый докладчик возмущался больше всех и окончательно забрызгал слюной нарядные костюмчики мятежников. Получив гиперпинок, он пролетел в мрачное пространство посадочного шлюза, тем самым, исчезнув из поля зрения наблюдателей.

— Ещё одним меньше…

С напутствием «Бездна зовёт», кто-то нажал пусковую кнопку с наземного пульта управления. Заработал двигатель на орбите, а на Земле — Аральское море испарилось окончательно…

 

Глава третья

Пояс противостояния

«Харон» завершал ходовой манёвр по гашению скорости и выходил на марсианскую орбиту. Экипаж корвета занял места, согласно штатному расписанию, при стандартной процедуре занятия кораблём точки Лагранжа, относительно Марса и двух его спутников. После прохождения всех необходимых процедур и манипуляций, а так же сверки показаний центрального компьютера с визуальной картиной, можно было чуть-чуть расслабиться. Зашелестели сервоприводы, поднимая массированную бронированную плиту и виртуальный проектор заменил иллюминатор из кварцевого стекла. Людям, стоящим в ходовой рубке, открылась подлинная марсианская панорама: красная планета заполняла весь видимый обзор, оставляя место, только для своего края; справа, бесформенной массой проплывал вдалеке Фобос, а Деймос хорошо просматривался по левому борту, совершавший своё шествие на дальней орбите. Носовых иллюминаторов, естественно, корабль не имел, и поэтому, визуальный просмотр по ходу движения обеспечивал бессменный голографический экран. Как раз, на этой линии дежурил фрегат «Уран», в настоящее время медленно шедший на сближение с «Хароном». «Эпическая картинка, — подумал Виноградов, разглядывая кровавое зарево марсианского восхода. — Что натуральные, что виртуальные окна — разницы никакой, на мой взгляд. Но — так романтичнее». Подошедший старпом критически оглядел открывшуюся панораму и выдал своё заключение, на когда-то произошедшие события в ближнем космосе:

— Мне кратеры, на поверхности спутников и самого Марса, напоминают воронки от взрывов, местами подпочвенных. Да и на Луне — тоже.

— Почему подпочвенных? — с безразличием, уточнил командир.

— Потому что в условиях разреженной атмосферы, или полного его отсутствия, на ум приходит только такой метод — боеголовка с проникновением в грунт.

— Да-да, — рассеянно поддакнул Виноградов, погруженный в свои мысли. — Осколками всё снесёт. Но, ураганы-то здесь бушуют, будь здоров!

— А Венера? — не унимался Засол, не обращая внимания на предыдущее замечание и, как будто не замечая отрешённость командира, означающее его отсутствие. — По ней так врезали, что парниковый эффект вызвал стабильное состояние нагрева планеты, из которого она больше не выходила!

— На небе шла война…

— Чего? — не понял старпом.

— Война, говорю, шла, — вяло повторил Анатолий Андреевич. — На всех внутренних планетах следы бомбардировок. Между Фаэтоном и Марсом, какая-то херня так ухнула, что первый разорвало в клочья, а на втором испарилась вся вода, включая океаны. Фобос и Деймос, не похожи на родственников красной планеты. Это, скорее всего, осколки Фаэтона, захваченные, по иронии судьбы, в плен.

Пока они обсуждали былые времена, у них за спиной собрались остальные члены экипажа и участники предстоящего десанта. От вида кровавого марсианского пейзажа, команду корвета охватила эйфория, восторгом отозвавшись в душах. У всех, кроме новообращённых космических пехотинцев, которые пристально вглядывались в бесформенную каменную глыбу, чернотой диссонировавшей с поверхностью главной планеты и не представляя себе, с каким врагом придётся столкнуться в её недрах. Недруг, пока себя ничем не обнаруживал и, возможно, затаившись, ждал очередную порцию отбивных, так щедро посылаемых ему во чрево.

Фрегат «Уран» продолжал идти на сближение, намереваясь осуществить швартовку в безопасном секторе. После проведения необходимых стыковочных процедур, два корабля застыли в паре на орбите Марса, связанные металлическими узами. Объединившиеся команды фрегата и корвета разбрелись по отсекам, преследуя свои интересы, так что состыкованная связка напоминала орбитальное поселение в день праздника. Отворив дверь медблока и отпустив пару едких комментариев Айболиту, как все называли доктора медслужбы, корпевшего, в данный момент, над парами едких компонентов, Люся с Альбиной прошли в кабинет к Пиявке. Кровососом ласково величали медсестру фрегата, Розу Арнольдовну Мерзекрейцель, с которой прибывшие коллеги уединились за закрытой переборкой, и что-то там, между собой, отчаянно делили.

Виноградов с Шелтоном посетили каюту командира фрегата, чтобы выработать план дальнейших действий, исход которых не был известен никому. От панорамы за иллюминатором веяло не только романтикой, но и какой-то зловещей красотой, напоминающей рюшечки и оборочки, по краям соснового саркофага. Безобидный, на первый взгляд, вид, почему-то навеял Чайнику сходство с кристаллом памяти. Командир фрегата Павел Степанович Горин отличался подвижностью и горячей весёлостью характера, вследствие чего, он беспрестанно носился по каюте, что-то пытаясь найти в ящиках секретера и в шкафу-купе, не останавливаясь ни на секунду. Его поджарая фигура мельтешила с такой частотой, что в глазах начинало рябить и у психически неуравновешенного человека, уже давно бы проявились приступы эпилептического припадка. Рассказав, между делом, пару анекдотов, которые он умудрился втиснуть в профессиональную информацию, начальник фрегата сам посмеялся вдоволь, на фоне каменных лиц и приступил к оглашению побочных сведений, касающихся ситуации на марсианской орбите. Сослуживцы, за глаза, называли Горина Луком, видимо намекая на тонкие обстоятельства, но в связи с покладистостью характера и жизнерадостным отношением к жизни, он не обращал внимания на подобные заявления, считая их мелочью. Квадратный откидной стол командирской каюты давно был готов к приёму гостей и осталось только угомонить хозяина положения, привязав того к стулу, но он сам неожиданно успокоился, заняв любимое место у иллюминатора. После непродолжительной паузы, Павел Степанович взял слово:

— После внезапного исчезновения разведгруппы, мы внимательно отсканировали околомарсианскую область, чтобы ни одна пылинка не ускользнула от нашего внимания, вследствие чего вскрылись любопытные факты: всё пространство, буквально забито спутниками-таранами, имеющие массу от десяти до ста килограмм, по земным меркам. Сейчас они находятся в нерабочем состоянии, бесцельно вращаясь на своих орбитах, так что не поймёшь: дежурят ли они, или давно почили, в результате выхода из строя пульта управления. Кстати, где он сам находится или находился, так же — неизвестно, но, при извлечении из вакуума нескольких образцов, они признаны работоспособными. История Земли и раньше имела прецеденты, и сейчас похожие спутники дежурят на околоземной орбите, но никто не ожидал увидеть подобного здесь. Одно можно утверждать точно — Марс был обитаем. Может статься, заселён и сейчас.

Гости за столом крепко призадумалась, переваривая услышанное. Противоракетная и противокорабельная оборона могла неожиданно спутать их карты, если кто-нибудь приведёт спутники в действие. С защитой больших кораблей им, может быть и не справиться, но вот десантному челноку придётся несладко. Хоть и кто его знает, насчёт больших кораблей? Таранов, как комаров на болоте — целая туча.

— Разрабатывались они, конечно, в первую очередь для выведения спутников противника из строя и, как противостояние баллистическим ракетам, — нарушил молчание Виноградов. — Но, всё равно — неуютно себя чувствуешь, когда целый рой ринется тебе наперерез и хорошо, если скорость набрать не успел…

— Да ладно тебе! — попытался успокоить его Шелтон. — Если они в рабочем состоянии, то уже давным-давно бы пришли в движение. Что-то здесь не так или нас специально заманивают, по-одиночке. Лично меня, это мнение, преследует неотступно.

— Будем выбираться ползком, — весело заявил Горин. — Сбавим орбитальную скорость до нуля. Что тараны смогут сделать? Только шлёпнуть слегка. Я уже сделал заявку на тральщик — он прибудет со дня на день.

— Да тут не один нужен, а целая эскадра, с электромагнитными

уловителями повышенной мощности, — хмуро вздохнул Виноградов. — Площадь — то, колоссальная.

Рассматривая, между делом, каюту коллеги, Виноградов отметил про себя, что обстановка в ней соответствовала темпераменту хозяина. По всем стенам были развешаны цветастые, если не сказать, пёстрые картинки. На полотнах преобладали тёплые тона, так как художник своё предпочтение отдавал красным и жёлтым краскам. Остальным отводилось место, постольку-поскольку. Скромные синие пятнышки изредка промелькивали в экспозиции галереи, а вот чёрные отсутствовали — напрочь. Ещё, в углу каюты приютился манекен, на котором Горин развешивал парадный китель, со всеми регалиями и наградами и создавалось впечатление, что среди них не хватает, только медали «За взятие Бастилии». Манекен, в отличие от своего владельца, жизнерадостностью не отличался, а выглядел угрюмым, и даже зловещим. Казалось, сейчас щёлкнет в механизме собачка, качнётся маятник часов и пластмассовое изделие оживёт, выйдя в центр помещения, при этом, позвякивая орденами и медалями… Анатолий Андреевич слегка помотал головой, отгоняя наваждение и подумал о том, что неплохо бы себе завести такую игрушку, чтобы не махать утюгом, вместо которого, ещё ничего не изобрели. Награды остались поблёскивать золотом и серебром, а отцы-командиры, закончив дружеские посиделки, совмещённые с решением стратегических задач на ближайшее время, спустились в общий терминал, имевший выход к остальным докам. Виноградов пошёл в грузовой отсек, чтобы отдать кое-какие распоряжения насчёт погрузки дронов на челнок, а Шелтон сразу же направился к посадочному боксу и только Горин остался у иллюминатора.

— Группа 12Х3П, пройдите на выход к посадочному модулю! — раздался по кораблю голос диспетчера.

Ник наморщил лоб, силясь вспомнить, кто из русских членов команды, придумал ей такое название: «Я где-то слышал, что давным-давно, подобную маркировку имела ракета», — подумал он и решительно проследовал к месту построения.

— Начинаем перекличку! — раздался его грубый голос. — Крот!

— Я!

— Гоблин!

— Присутствует!

— Кузнецова!

— Здесь, — тихо, почти застенчиво, ответила Люся и покраснела.

Чайнику вдруг вспомнился эпизод на проверку пригодности воинов

к охранной деятельности, в качестве телохранителей. Кто из греков, или римлян, описал эту процедуру, он не помнил, но суть сводилась к следующему: неожиданно солдата впихивали в клетку со львом, и если он белел, от страха, то считался непригодным, но если краснел…

Он отвёл взгляд от Люси и продолжил перекличку:

— Кризис!

— Тут! — бодро откликнулся Круз, неизвестно чему улыбаясь.

— Хари!

— Туточки! — звонко отозвалась девушка неопределённого возраста, которую научили выражаться на русский манер, возможно, на свою голову.

— Таран!

— На месте! — пробасил верзила, ковыряясь в носу.

— Огурец!

— На точке! — выкрикнул бывалый снайпер, мечтавший о бане у родственника, истопленную на марсианском гостинце.

— Базука!

— Я! — проревел богатырь, в руках которого реактивный гранатомёт казался зубочисткой, а боезапас в заплечном ранце — кульком с семечками.

— Бубен!

— В строю! — рявкнул, не менее, солидный воин.

— Мотылёк!

— В седле! — отозвался, вечно чумазый, механик.

— Трико!

— Тута! — на итальянский манер, проголосил Панталоне, теребя на голове весёлые кудряшки.

— Ху!

— Йя! — коротко и смачно, выпалил Хугава Таканаки — доморощенный камикадзе.

В условиях марсианской гравитации, которая в два с половиной раза слабее земной, он способен был творить чудеса, а в условиях Фобоса, рисковал не остановиться никогда, если не включатся гравитационные башмаки.

— Мышь!

— Я!

— И, наконец — Муха!

— Здесь! — ответила Светлана Мухина, отвечающая за связь межу членами команды, и вообще — за любую связь.

«В техническом смысле!» — не забывал напоминать про это командир команде, возможно, только сея семена сомнений и подозрений. В коллективе её, иногда называли Никитична, если нужно было, что-то попросить.

Закончив перекличку, Шелтон дополнительно дал команде десять

минут на окончательные сборы и проверку вооружения.

— Настройте гравитационные башмаки, а не то подпрыгнете и улетите, — напомнил он подопечным, критически оглядывая каждого, с ног до головы.

Муха зафиксировала трёхсторонний пеленг, на Марс, Фобос, и Деймос, и теперь, не спеша, занималась отладкой остального оборудования, занося эти данные в память. Они, впоследствии, способствовали уточнить местонахождение команды, с точностью до метра, и даже меньше, но такие показания были излишни. Кроме того, в базе навигатора отслеживалось перемещение каждого члена экипажа, включая дроны, и при желании, имелась возможность запеленговать посторонний объект, попавший в поле зрения оператора. Пометив его изотопом, всегда будешь в курсе его передвижения. Чайник нервно переминался с ноги на ногу, ожидая окончания сборов и поглядывая в сторону посадочного шлюза. Наконец: и терпение лопнуло, и время истекло. Он махнул рукой, со словами:

— Крыло альфа — в левый шлюз. Крыло бета — в правый. Крыло дельта — в центральный проход.

Он на секунду замешкался и задал один вопрос, ответ на который искал в загадочной русской душе долгие годы, но так и не смог найти:

— Почему члены команды, известной вам национальности, дали такие названия подразделениям? Вот на западе превалируют, к примеру, какие-нибудь «Чёрные буйволы» или «Бесстрашные псы», а у вас? Крыло А — «Свирепые одуванчики». Крыло Б — «Хищные васильки» и, наконец, отделение Дельта — «Бешеные хризантемы».

— Русская традиция — давать вооружению ласковые имена цветов, — ответил, за всех, Крот. — У нас такое практикуется сплошь и рядом. Сила в слабости, а не в бычьей тупизне. В конце концов, из буйволов отличные ростбифы получаются…

Шелтон обречённо махнул рукой, и команда пошла на посадку. Челнок, выйдя из шлюза, плавно отвалил от борта корабля, унося в своём чреве разведгруппу и три боевых дрона, в качестве тарана. За иллюминаторами разворачивалась марсианская панорама, маня к себе и отталкивая — одновременно. Тревога закралась в душу каждому члену экипажа: если бы не исчезли предыдущие группы, то может быть, не все бы выглядело так волнительно, но, в свете предшествующих событий, эти обстоятельства заставляли солдат думать иначе. Знаменитая впадина на Фобосе, именуемая кратером Стикни, росла на глазах, а маршрут челнока лежал, прямо в её эпицентр. Постепенно глыба навалилась на сознание всей массой, загораживая своими стенами космический пейзаж и заменяя его мраком. С борта корабля спутник выглядел скромнее, и тот факт, что

это вполне массивный осколок, предстояло убедиться воочию. Среди всеобщего гробового молчания, раздался голос пилота челнока, который не скрывал своей нервозности и полной растерянности:

— Странно, но в моей навигационной карте нет данных о шлюзовом порте Фобоса!

— Ты что, Нафталин, химикатов объелся? — опешил Чайник. — Он должен быть!

— Нет, и всё тут!

— Сканируй полости ультразвуком! — не отставал командир. — Или он у тебя тоже не работает?

— Работает, — кисло прогнусавил пилот. — Полости есть, прохода — нет! Шлюза тоже…

Возникла непредвиденная пауза, во время которой, все растерянно поглядывали друг на друга, не зная, что и думать о сложившейся ситуации.

— Потыкайся в стенки, — предложил Нафталину Таран, видимо, ничего умнее этой шутки не придумав.

Водила, только раздражённо отмахнулся от него и резко развернул челнок «Моль» по крутой параболе — в обратную сторону.

— Ты куда, Лопата?! — крикнул Шелтон, назвав пилота по фамилии, которую экипаж редко слышал, за последнее время. — Нам во что бы то ни стало, нужно попасть внутрь!

— Ну, а что, — резко возразил Нафталин, — будем стенку таранить?! Дождёмся в секторе результатов вашего совещания.

— Муха, дай Виноградова по секретной связи, — спокойно приказал Ник, нервно потряхивая головой, как паралитик на приёме у врача.

В эфире долго шёл спор, кому предстоит париться, в результате применения лазерной пушки: корвету или фрегату. После проведения необходимых расчётов, от лучевого оружия пришлось отказаться, по ряду объективных причин, а обязанности разделились между двумя кораблями: «Харон» из пушки Гаусса делает перфорацию по краям замурованного входа, как на туалетной бумаге, а «Уран» разносит вход в щепки проникающей в грунт ракетой, которых у корвета не было. Челнок уже спешно удалялся в безопасный район, а Виноградов выводил корабль на боевую позицию, ради которой пришлось провести расстыковку с фрегатом.

После первого же выстрела «гаусской», на «Хароне» мигнули лампочки в жилых помещениях, после второго работали вполнакала, а после третьего погасли совсем, постепенно возвращаясь к полной мощности сияния.

— Вах! — раздался по отсекам корвета недовольный голос Горидзе. — Опат Блумбер кыпятильныком балуэтся?!

— Да нет! — отозвался по внутрикорабельной связи Плюшкин, подав

голос из глубин вещевого склада. — Это, наверное, лазерная пушка.

— Это, таки, лазерная бритва! — возразил Изя Львович, выглянув в распахнутую дверь. — Ей, Горидзе, сейчас ноги бреет. Эпиляция, однако.

— Я сэйчас до твоих кудряшек добэрус!

В этот момент корабль тряхнуло так, что Блюмбер, против своей воли закрыл дверь, прогрохотав каждой костью по скудной мебели. Вернувшись назад, кряхтя и охая, он снова высунул голову, с подозрением разглядывая пространство коридора. Из каюты Горидзе донёсся разочарованный голос, с большой примесью недовольства:

— Ах — вах! Блумбер, у тэбэ чо — банкэ с кыпатком взорвалас?

— Это у тебя бритва споткнулась о… Замечтался, понимаешь!

Виноградов еле удержался на ногах и тут же связался с главным инженером, с тревогой интересуясь внезапным толчком:

— Пьер, что случилось?!

— В связи с полным прекращением подачи электроэнергии, произошёл аварийный сброс антивещества из конвективной зоны реактора главного двигателя, которое не успело вступить в реакцию с антиподом. Количество в этой стадии мизерное и теперь всё в порядке.

«Уран» лениво и как бы нехотя, произвёл пуск ракеты, устремившейся к Фобосу. Пламя из дюз, вначале яркое, постепенно сужалось в маленькую точку, пока совсем не исчезло из поля зрения. Только внимательно приглядевшись, можно было увидеть, как жёлтая крапинка просматривалась на фоне чёрной глыбы. Внезапно яркая вспышка зажглась на поверхности спутника и тут же погасла, после чего в эфире послышался бодрый голос оружейника фрегата:

— Всё ребята — проход распечатан! Берегитесь новообразованного астероидного облака!

— А что, плазменную начинку пожалели, что бы затычка совсем испарилось — без остатка? — с иронией, спросил Чайник,

— Лес рубят — щепки летят! — весело поддержал разговор Горин. — Как же без осколков? А плазма денег стоит…

— Ладно — это шутка была! — успокоил десантников оружейник.

В это время, мимо челнока проплыла оторванная заглушка, которую, вопреки ожиданиям, не испарило в плазме, и не разорвало в клочья — она отделилась, строго по перфорации.

— Мужики, — растерянно промычал командир десанта. — Как бумага в туалете, дверка оторвалась. Она, кажется, изготовлена их суперматериала, в корне отличающаяся от коренной породы Фобоса. Высылайте челнок и ловите её для исследования, а не то, если мы её провороним, нам эту оплошность Гонсалес не простит. И не только он.

— Замётано! — отозвался Горин. — Высылаю эвакуационную команду.

На орбите Фобоса царило оживление. Десантный бот «Шмель», как бабочку, ловил иноземный образец, изготовленный из неизвестного материала, выдерживающий мощный плазменный удар, без видимых, для себя, последствий. Электромагнитный уловитель никак не реагировал на заглушку, да и она к нему была индифферентна. Пилот Жужа покраснел от напряжения и сильно нервничал: «Ничего эту заразу не берёт!» В арсенале оставались только механические средства, напоминающие охоту на китов с гарпуном, да поимка кильки в сеть, изготовленную из хитрого материала. Первый способ не оправдал себя сразу. После первого выстрела, гарпун отскочил от объекта, как копьё папуаса от бронетранспортёра, поэтому, быстро перешли ко второму варианту космической рыбалки.

В свете последних событий, практически всему объединённому командованию пришла на ум здравая мысль, что это, как минимум один из компонентов того вещества, которое так стремилась заполучить корпорация, а получила… И до, и после… Из части материала была изготовлена дверь, маскирующая вход в недра спутника. Имея чёрный цвет, она создавала впечатление светопоглотителя. Всё световые частицы, падающие на поверхность заглушки, тонули в её массе, напоминающей бездну. Команда утилизаторов пеленала неизвестную породу, пытаясь втиснуть её в грузовой трюм, а мимо проплывал десантный челнок, всячески стараясь избегать встречи с возможными осколками. Один из них, как раз проскрипел по боку обшивки, как минреп по корпусу подводной лодки, заставив всех съёжиться. Виноградов вышел на связь с командиром десанта и высказал свою версию происходящего:

— Слушай, Ник, мне кажется, что где-то внутри Фобоса есть автоматический пульт управления, который сам отдаёт команды нанороботам на восстановление герметизации спутника. Иначе, ничего на ум не приходит. Ясно одно — искусственная дверь восстановлена на атомарном уровне, по принципу наших щитов метеоритной защиты.

— Да, такой стойкий материал, перевернул бы всю военную промышленность! — согласился Шелтон. — Да и не только военную. Есть возможность выяснить, что представляет собой синтезированный продукт, а главное — его воспроизводство?

— Не технарь, но думаю — будет проблематично, раз корпорация гоняется именно за рудой, а не за её составом, — ответил командир корвета, — только непонятно, как в этом случае, они собирались её обрабатывать? Мне тут один знаток шепнул свою догадку. По его мнению, это вещество трансформировалось в недрах чёрной дыры, и имеет плотность, стремящуюся к бесконечности. В этом случае, в материале нет никакой структуры, а один сплошной атом, или того хлеще. То есть — меньше. Сейчас заглушку доставят на корабль, и приступим к предварительным исследованиям.

— Погоди, — перебил его Чайник. — Ты пока не затаскивай болванку в

грузовой шлюз, а сначала измерь её массу. Вдруг она критическая, для искусственной гравитации — полетит всё, к чертям собачьим. А такая бы тебе пригодилась — на носовую метеоритную защиту. Непонятно только, раз породу ничего не берёт, то как её крепить — синей изолентой, что ли?

— Во второй контур, бутербродом, и пусть болтается! — обрадовался Виноградов, но, тут же осёкся. — Жаль — находку, всё равно отберут. Кстати, если эта версия верна, то непонятно, как её нанороботы конструируют, если только, они не супер — пупер. Но, ещё больше вопросов задаёт тот факт, как вещество достали из «Чёрного убийцы галактик?»

— Нечего гадать! — оборвал его измышления Шелтон. — Мы уже подлетаем к пролому.

Челнок с пехотинцами плавно вошёл в открывшееся пространство развороченного входа, застыв над чёрной поверхностью шахты. Шелестя двигателями, разгоняющими ослепительным пламенем вековую пыль, он мягко опустился на внутреннюю поверхность шхеры, на всякий случай, закрепившись швартовыми гарпунами за его каменную плоть. Изнутри десантного шлюпа, по очереди, стали появляться люди, в несколько неуклюжих, грязно-белых скафандрах. Вооружение, которое они несли с собой, на первый взгляд могло показаться немного архаичным, но, у них всё давно было предусмотрено и отработано, до мелочей. Вот с этими мелочами, способными в считанные секунды покрошить в винегрет не одно подразделение противника, «цветоводы-профессионалы» морально готовились сеять, не только разумное, доброе и вечное, но так же: смерть, страх и ужас, а заодно и удобрить свои насаждения, если что-то пойдёт не так. Подготовившись, со всех сторон, к любым неожиданностям, они только ждали приказа, что бы шагнуть в мрачную пасть шахты.

 

Глава четвёртая

Бег с тенями наперегонки

Группа осторожно продвигалась вглубь лабиринта пещер, который расходился паутиной по всему чреву спутника. Впереди тарахтели сервоприводами стальные дроны, вяло шевеля ногами по пыльному чёрному грунту, а сзади, к ним в хвост пристроились космические пехотинцы. На радаре у Мухи, кроме помёта одноимённых насекомых, прихваченного вместе с прибором с родной планеты, ничего не просматривалось. Зелёные метки личного состава копошились внизу экрана, возглавляемые тремя синими, которые принадлежали дронам, а вот красными, ещё некого было помечать. Все известные типы сканирующих устройств не выявляли никаких отклонений, а в тепловизорах чувствовался космический холод. Как не настраивала Светка агрегат на повышенную мощность, вокруг не было ни души, судя по беспристрастным показаниям бездушной железяки. Через некоторое время все начали замечать, что проход стал заметно расширяться, пока команда не попала в пещеру средних размеров. Но и здесь не просматривались следы техники, или хоть что-то, напоминающее былое присутствие беглых шахтёров. Все непроизвольно замедлили шаг, словно решая, куда двигаться дальше. Внезапно, внимание Гоблина привлекла пещерная стена и он подошёл к ней, внимательно рассматривая подозрительные следы, после чего сказал:

— Стены шахты нашпигованы свинцом. Вероятно, здесь имела место беспорядочная стрельба.

К исследованиям немедленно подключился биолог, так же, тщательно осмотрев все повреждения и проводя на месте моментальные тесты.

— Что скажешь, Кризис? — спросил его Гоблин, настороженно взирая на каменные своды.

— Ни капельки крови — ничего. Чистый свинец! Они в вакуум палили. Возможно, что по какому-то миражу. Заметь — ни одной гильзы в пыли не блестит и я не думаю, что они их собрали для сдачи в утильсырьё.

Таран почесал шлём, не имея возможности: ни добраться до затылка, ни избавиться от привычки:

— Я такое, только один раз видел, когда в Колорадо посетил бар «Беспечный койот». Тогда ковбои, что-то не поделили с золотоискателями. Хм! Даже «Апачи» подключились!

— Индейцы? — удивилась Люська.

— Вертолёты!

— Целое племя? — подмигнул Гоблин, чуть не сняв шлём, для пущей убедительности.

— Целое звено! — отмахнулся Таран от назойливых зубоскалов.

— Вот и следы деятельности предыдущей группы отыскались, — вздохнул Крот. — Значит, они прошли дальше, или их убрали отсюда.

— Вертолётами? — подколол его Базука.

— Носилками, изготовленными из яблоневой древесины! — огрызнувшись, сплюнул замкомвзвода. — На Марс прибыли вовсе не шахтёры, а лесорубы. «И на Марсе будут яблони цвести!» Угу — щас!

— Даже зацвести яблоням не дали! — подтвердил Бубен.

— А всё-таки, что же дальше делать? — настороженно спросила Люська.

— Чего гадать! — внезапно вспылил Огурец. — Вперёд идти надо. Баб в кольцо… Только смотрите, чтобы они на вас золотые кольца не понацепляли!

— Да, при твоей бурной деятельности, остаётся только удивляться, как тебе до сих пор удавалось выходить сухим из воды! — уважительно покачал головой Хударев.

— Понимаешь, Мышь — всё дело в специальности, — ответил Огурцов. — Как только бабы узнают, что тебя дома почти не бывает, так сразу же у них всякая охота пропадает, выходить замуж.

— Да-да! — весело согласился Панталоне. — Но, как только ты весь день мельтешишь у супруги перед глазами, то у неё пропадает всякая охота тебя замечать и ты ей надоедаешь, хуже вашей русской редьки.

В это время на связь вышел корвет, интересуясь новостями. Постоянную линию решили не держать, во избежание засорения эфира, поэтому на том конце невидимого провода все изошли, от нетерпения. На разрозненные вопросы Виноградова, Шелтон деловито ответил:

— Предполагаю, что предыдущая команда подверглась воздействию психотропного фактора: излучения, скорее всего, или искусственного молекулярного газа, способного проникнуть через любой скафандр. Предпринимаю попытку углубиться в недра спутника — не могли же они закопаться или полностью испариться? Хотя, кто его знает… Конец связи, ибо здесь уместней тишина.

Миновав место боя, команда пошла дальше, непроизвольно вжимая головы в плечи и с опаской, оглядываясь по сторонам. Последовавшая за этим картина, заставила всех вздрогнуть: белый луч галогенного фонаря, смонтированного на дроне, выхватил из мрака шахты каменную скульптуру, наполовину вросшую в стену. Во всяком случае, первое впечатление было именно таким. Что это: творение неизвестного мастера или техногенная катастрофа? А может быть, результат воздействия высокотехнологичного оружия, с демонстрацией последствий его применения? Каким бы ни был ответ, ярко-выраженное чувство безысходности, просто потрясало. Лицо творения застыло в неподдельном отчаянье, а руки, упёртые в стену, создавали впечатление, что замурованный изо всех сил старался выбраться из ловушки. Широко открытые, от ужаса, зрачки и полуоткрытый рот, только подтверждали страшный вывод. Чёрная, как сажа, фигура, казалось поглощала свет фонаря, не отражая ни одного блика. Шелтон был уверен в том, что он заглянул на самое дно непроницаемых глаз, где даже в камне, остался след потухшей надежды. Хари, в данный момент, помогала Мухиной наладить оборудование, будучи специалистом по электронике, но статуя не определялась, как жизнеспособный объект. Она хмыкнула и вкратце, высказала всё, что думает, по этому поводу:

— Если это скульптура, а не окаменелые останки, то я себе представляю, какая разрушительная буря эмоций пронеслась в голове у ваятеля!

— Тоска и крайнее одиночество, как минимум, отходят на второй план, — уныло подтвердил Мотылёк, уже умудрившийся запачкать скафандр какой-то гадостью.

Чайник посмотрел на Рошфора, на его испачканный комбинезон и поморщившись, задал вопрос команде:

— Что вам это напоминает?

— Дерьмо из сортира! — задорно выпалила Хари.

— Я не про Мотылька, а про статую. Есть у кого какие соображения?

— Весёлый день у дяди Луя! — усмехнулся Крот.

— Замурованный, как в бане, при гибели Помпей, — высказал свою точку зрения Бубен.

— Кто-то в парилке замёрз у стены, — пропел Хударев, поправляя амуницию.

— Почему, всё-таки баня? — недовольно прогнусавила Мухина.

— Потому что без смокинга! — вызывающе ответил Бубен. — Видишь — полный топ-лес!

— Мне это напоминает затонувшие острова, после очередного землетрясения, — заявил Таран и, обращаясь к Таканаки, добавил, — Чего ты на меня косишься? Нечего на меня смотреть честными глазами, да ещё прищуренными, как будто что-то замышляешь!

Хугава ничего не ответил, с трудом привыкая к русскому юмору, но как он ни старался, у него это, пока плохо получалось. В связи с озвученной причиной, он предпочитал держаться рядом, в качестве декорации, когда дело касалось разговоров, а уж про анекдоты и говорить нечего. Большинство из присутствующих, никогда ничего не слышала про японский юмор и есть ли он вообще, в связи с особенностью дальневосточной культуры.

— Вон, ещё один! — раздался тревожный голос Крота. — И ещё! Да их

тут целая бригада.

— Уж не шахтёры ли? — высказал Шелтон мысль вслух.

— А где у них отбойные молотки? — недоуменно спросил Таран.

— Там, где и положено! — смеясь, ответил Бубен, размахивая громадным пулемётом.

Все посмотрели на него, ещё не улавливая тонкий смысл высказывания, но по мере того, как до команды доходило содержание реплики, один за другим подключался к всеобщему ржанию, а красноту Люськиного лица, можно было разглядеть сквозь чёрный фильтр гермошлёма.

— Как можно грубым отбойником изваять такую хрупкую вещь? — поразился Гоблин. — Да тут работали мастера экстра класса!

Чайнику показалось, что Люськин шлём заполыхал красным светом, а тепловизор зашкалило. Кризиса, как биолога, интересовало сходство изваяний с живыми прототипами. Техника исполнения была на высоте, но не покидала здравая тень сомнения: зачем в тёмной шахте, где кроме космического вакуума, ничего и никого нет, вытворять подобное? Ему померещилось, что в скульптуре есть маленькая дырка, что на поверку, так и оказалось. Ковырнув её ножом, он извлёк на свет фонаря деформированную свинцовую пулю. Команда молча пошла дальше, а застывший ужас продолжал жить своей жизнью, в которой, больше не осталось места другим эмоциям.

— Не может ли это, что — нибудь означать? — задумчиво спросил Шелтон Крота.

— Что значат, к примеру, колоссы, стоящие рядами вдоль дороги, ведущей к пирамиде Хефрена? — ответил зам. — Правильно — ничего, во всяком случае, в наше время.

— Я, конечно, отдаю должное безрассудству современной действительности, но, на всякий случай, тылы дроном прикрою! — решительно заявил командир.

Родной розовый филей, прикрытый только материалом скафандра, охранял бездушный робот, а отпущенная реплика про баню, больше не казалась неуместной. Продолжая неторопливо и осторожно продвигаться вглубь спутника, все вдруг услышали за спинами непонятный шум, как-будто вернувшиеся с обеденного перерыва шахтёры приступили к работе. Чайник не ошибся, предусмотрев возможные неприятности с задней стороны скафандра — за спинами ожили каменные манекены. Тот, который торчал в стене наполовину, с треском освободился из плена, оторвав торс от камня. Калека передвигался на руках, волоча за собой неподвижное тело, лишённое основной точки опоры. Другие создания, неуклюже перемещаясь, устремились в сторону десанта.

— Проказники, — осеклась Муха, судорожно сглатывая слюну.

По всему было видно, что каменные проказники имели вполне

серьёзные намерения, с далеко идущими планами, неограниченные личным знакомством. Ожидать завершение встречи скреплением вульгарным рукопожатием не приходилось, а на застывших лицах статуй, без всякой мимикрии читались гастрономические пристрастия, которые, они сейчас попытаются воплотить в действительность. Базука среагировал молниеносно и не успел ещё прикрывающий дрон поднять оружие, как Билл произвёл выстрел из-за его стального плеча. Последовавший взрыв разметал передовые наступающие силы противника, разорвав некоторые в пыль, а у одной ожившей статуи отлетела голова, прогромыхав по всем стенам и упав посередине пещеры. Бубен, стоявший позади Базуки, вовремя успел пригнуться, до того, как жёлтое-красное пламя вырвалось из раструба гранатомёта. Избежав, таким образом, воздействия раскалённых газов, высвободившихся из пламяотводного канала, а заодно и поломки скафандра, с последующей стрижкой и бритьём, он почти ползком покидал опасную зону, волоча за собой пулемёт. Уже из положения лёжа, он нажал на гашетку, кроша наступающие булыжники. Одно из порождений дьявола, несуразно изогнувшись, подняло с земли оторванную голову и зашвырнула в обороняющихся, с такой силой, что её, размозжило в крошку, при ударе о стену. Полёт головы павшего соседа по пещере в сторону десанта, произвёл сильное впечатление, даже на дронов. Прикрывающий отход отряда робот, отвлёк внимание на себя, и когда команда отступила на безопасное расстояние, произвёл аварийный выстрел из плазменной пушки. От перегрева и от близкого расстояния расширяющихся газов, разогретых до сверхкритических температур, дрон и сам испарился, вместе с врагами.

— Билл, заваливай проход на хрен! — взревел Шелтон, лихорадочно оглядываясь по сторонам и уже пытаясь подсчитывать потери. — Потом роботы разберут.

Видимых павших не было и уже уходя в узкий рукав шахты, отряд замедлил шаг. Базука подорвал самое узкое место, завалив коридор грудой камней. Действенный это был метод или нет, предсказать никто не брался, но хоть какое-то успокоение на время принесло. От чёрной пыли, заполнившей всё видимое пространство, затруднялся обзор и снижалась видимость. Прибавив шаг и уходя в неизвестность, интуиция подсказывала командиру, что надо идти до конца. С кораблями провели экстренное совещание, но там даже не предполагали, какую посильную помощь могут оказать команде, в этом случае — разве что огонь открыть по Фобосу, изо всех стволов… У Шелтона перед глазами стоял короткий бой, не дававший покоя: «А дрон погиб, как и полагается воину — в бою», — подумалось ему. Чайник вдруг осознал, что героическая гибель напичканной электроникой

неодушевлённой железяки, он воспринимает, как личную потерю чего-то близкого, чуть ли не родного. Именно, как члена команды, а не как расход единицы боевой техники. Товарищи по оружию, по-своему, переживали предыдущие события, открыв в эфире обмен мнениями.

— По-моему, они отличались сообразительностью! — настаивала Мухина. — Вы видели, как он кинул каменную голову?

— В этом случае, он бы в тебя не головой кинул, а другим, — возразил Кротов, намекая на применение психологического оружия.

— Да нет, просто бы из — за угла показал, — хмыкнул Гоблин, довольный тем, что окаменелость пролетела мимо его головы.

— Голову? — спросила Люся.

— Угу — её самую…

— В любом случае — кругом одни головы! — недовольно пробурчал Кризис, у которого зубрёжка курса анатомии не выходила из головы.

Он бы сейчас сплюнул, но нечем было протереть внутреннее стекло шлёма, и пришлось довольствоваться недовольными высказываниями.

Сколько уже они шли, никто не осознавал, тупо шевеля ногами и видя перед глазами однообразные серо-чёрные стены, подкрашенные белым лучом галогенного прожектора. Доверие к сканерам, после того боя, испарилось мгновенно, поставив под сомнение целесообразность их ношения. Они и сейчас ничего не показывали, всё так же возвещая о том, что всё хорошо, а впереди пусто, как в дальнем космосе. Шелтон задержался на секунду, замедлив шаг, и дал жестом команду остановиться. Он усиленно прислушивался к эфиру молчащих стен, но подозрения не отступали. Какое-то тревожное чувство охватило его душу, скомкав члены в непослушный комок и сжав сердце стальным обручем. Внезапно, на сознание надавило страшной тяжестью, а виски сдавило железными тисками. Нику показалось, что длинной тонкой иглой пронзило мозг насквозь, вместе с бронированным шлёмом, а перед глазами поплыли чёрные круги. Подавитель ультразвука не действовал, сам оказавшись заблокированным неизвестным полем и возможно, к высоким частотам, не имеющий никакого отношения. Возникший образ показал родные секвойи Национального парка и заснеженные резервации, украшенные размалёванными индейцами. Они уже третий день искали место, куда по-пьяни закопали трубку мира, вместо топора войны. Томагавк раскуриваться отказывался наотрез и приходилось прибегать к услугам государственной библиотеки, изводя фолианты на самокрутки.

* * *

Сознание Гоблина постепенно гасло, а объективное восприятие действительности ускользало. Вот они уже играют в футбол, команда на команду: сборная статуй «Бешеные скульптуры» и сборище пехотинцев «Каменные васильки». Играли каменной головой вратаря команды. Он находился тут же — в воротах. Безногий судил, лихо перемещаясь по полю ползком — на руках.

* * *

Кузнецовой не давал покоя несуществующий бой на поверхности Марса. Она опять сидит над телом командира. На душе у Люси похолодело. Она вся сжалась, осунулась и как-то вдруг сразу, в одночасье постарела. Посеревшее лицо приобрело резкие черты, а глаза безразлично уставились в одну точку. Некогда цветущая кожа лица одрябла, покрывшись морщинами, а под глазами почернело. До синевы, плотно сжатые губы мелко подрагивали. Растрёпанные волосы мёртвыми змеями опутали шею, а руки, как плети, беспомощно свисали, касаясь земли.

* * *

Огурцов старательно целился в голову окаменелости, и уже выпустил пять пуль, пока не понял, что головы то — нет!

* * *

Крот медленно погрузился в забытье. Виделось ему, как во сне, что он с Тараном и Бубном соображали на троих. Кротов с Кувальцевым, подключённые гофрированными шлангами к скафандру Бубнова, переваривали подливаемые порции и Витёк уже устал исполнять роль разливающего — заправщика, готовясь к бунту. В процессе передачи топлива, обнаружилась серьёзная утечка. По вине, вышедшей из строя прокладки в стыковочном узле, парами этила наполнилась вся пещера, до основания. Из-за всех её углов посыпались на пол скульптуры, у которых внезапно открылись выдающиеся вокальные данные. Таланты с успехом реализовывались в исполнении песен непотребного характера, которые статуи горланили, не переставая, одновременно валяясь в космической пыли и пытаясь грести в ней брассом. Даже была сделана попытка организовать тотализатор, где по условиям соревнований, побеждает тот, кто первым доплывёт до противоположной стены пещеры. Безголового и безногого, от участия отстранили, пообещав включить их в паралимпийские игры. Пробуждение было тяжелее похмелья, после виртуальной космической заправки. Голова гудела, а перед глазами плавало изображение Тарана, склонившегося над ним.

* * *

Кузнецова, только — только очухавшись, вложила каждому бойцу в медконтейнер скафандра специальный препарат, не предусмотренный стандартной компоновкой. Не часто встречаешься с психологической атакой, которая напрочь игнорирует защитные свойства космической брони. К слову сказать, пехотинцы регулярно жаловались на недоработку военных комбезов, именно в медицинской области и потребность врача в команде, с годами не ослабла. Медленно приходя в себя, солдаты поднимались на ноги. Качаясь из стороны в сторону, вследствие нарушения координации движений от воздействия неизвестного излучения, они промахивались мимо собственных контейнеров. Если принести сюда стулья, то десантники промахивались бы и мимо них, при попытке усесться. После недолгого разбора полётов выяснилось, что Таран перенёс на своих плечах весь отряд, подальше от опасной зоны, а дроны равнодушно стояли на позиции, ожидая дальнейших команд.

— Кажется, мы прошли два кордона защиты, — задумчиво протянул Чайник. — Оправляйтесь, заправляйтесь, но чувствую, что обратной дороги у нас нет. Я имею в виду — этим маршрутом.

Команда растерянно разбрелась по небольшому пространству туннеля, сама не зная для чего. Кто-то встряхивался, кто-то разглядывал мрачные стены, а Таканаки, по неосторожности отключив искусственную гравитацию, чихнул, врезавшись шлёмом в своды коридора.

— Таран слепил отмазку, что у него усовершенствованный частотный фильтр и думает — это прокатит! — возбуждённо рассказывала Терминальша Мухе с Люськой.

Так её называли редко, из-за не удобности произношения. Харя, Хари, Кэрол — куда проще.

— И что, спросила Кузнецова, — на него излучение не подействовало?

— Видимо, нет, — растерянно вздохнула Кэрол, не зная, что и думать о происшедшем.

Шелтон сидел в раздумье, подобрав для этой цели подходящий камень. Неожиданная догадка осенила его и он буквально подскочил на месте, подозрительно вглядываясь в лицо булыжнику: «Но нет — не голова! Слава Богу, а то скоро во всём начнёшь видеть глиняных солдатиков. Интересно! Вот у настоящего мотылька голова есть, а на ней что: лицо, морда или рыло? У ненастоящего-то, понятно — грязная рожа, перепачканная смазочными материалами… Невидимые враги меняют тактику! Почему на Тарана не подействовал сигнал? Ещё эта терракотовая армия, хотя нет — каменные, гораздо хуже: и масса больше, и непробиваемость круче».

Незаметно, но без команды, как бы нехотя и против своей воли, товарищи потянулись дальше по туннелю, ведущему в неизвестность.

Чайник подивился этому обстоятельству, но мешать передвижению не стал, а присоединился к своему подразделению, совершающему траурный марш. Со стороны это выглядело именно так, разве что венков не хватало. Эту мысль и высказал Крот, разглядывая осунувшихся коллег:

— Цветов на собственные похороны у нас нет, но есть бравые названия — нужно только грамотно переплестись: хризантемы с одуванчиками, а вот васильки — с васильками! И будем мы с венками!

— Скафандр не снимешь, — грустно усмехнувшись, возразил Гоблин. — Холод собачий…

— Что — то тут голубятней запахло, — мрачно проворчал Бубен, прибавляя шаг.

По Фобосу пробежала странная дрожь, а ведущий дрон исчез, из поля зрения. Муха растерянно взирала на прибор, не веря своим глазам. Радар, зелёной точкой, показывал, что «Чудильник» находится на Деймосе.

— Что делать будем? — нерешительно спросила она командира.

— Может быть, второго пропустить в зону? — неуверенно посоветовал Чайник, забыв о том, что ему положено командовать.

— И лишиться последней поддержки! — возразил Панталоне, хоть и какое дело добытчику, до таких вещей — ему никто не поручает обеспечивать команду дронами.

— Ты что, Трико? — усмехнулся Мышь. — Насколько я помню, мы сами не хотели брать их с собой!

— Всё правильно, джентльмены! — вмешалась Хари. — Последние события показали, что рано списывать железную технику на помойку. Сейчас Муха изотопом пометит камень, на котором сидел командир, и мы его зафутболим на Деймос. Если всё пройдёт, как надо, то отправка бота на соседний спутник не случайность, в нелепой череде странных обстоятельств.

Команда оживлённо закивала головами, всячески приветствуя подобные начинания, лишь бы они не касались, в первую очередь их, себя любимых. Пометить изотопом осколок породы, на котором сидел Чайник и зашвырнуть его в предполагаемую зону телепортации, было делом нескольких секунд. Эта операция прошла без сучка и задоринки, так что пришла очередь следующего бота, посетить соседа по орбите. Второй дрон присоединился к первому и, как не оттягивали десантники телепортацию на Деймос, пришлось набираться мужества, чтобы шагнуть в центр перемещения. Один за другим, зажмурив глаза, они входили в телепорт, испытывая при этом странное ощущение, которое выражалось в покалывании всего тела миллионами микроскопических иголочек. На выходе, температура тела немного поднялась и пот выступил на лбах испариной, а вот скафандры нагрелись довольно сильно. Оружие тоже. Шелтон начал беспокоиться, чтобы от разогрева, не сдетонировал боеприпас, но всё обошлось. Водяное охлаждение космической брони справлялось плохо, потому что вода тоже прогрелась полностью, как в микроволновке, но холод спутника быстро выправил ситуацию. Два дрона стояли в позиции ожидания, а в целом, картина не отличалась разнообразием от той, какую они оставили на Фобосе. Те же голые серо-чёрные стены, такой же туннель, ведущий в неизвестность и мрак. Статуи нигде не позиционировались.

— Гоу — гоу! — на американский манер, громко поторопил Чайник подчинённых.

Какой кретин перенял танцевальный клич вульгарных заведений в суровые будни спецназа, и не только их, история умалчивает, но трудно себе представить космического пехотинца, танцующего в скафандре на столе вокруг шеста. Какое-то возникшее чувство заставило товарищей поторапливаться, но, не прошли они и сотни метров, как упёрлись в массивную дверь. На ней не было никаких замков и ни одной надписи, способной пояснить порядок выполнения команд, при прохождении в дальнейшую зону. Как только Терминальша не крутилась вокруг, что-то вынюхивая — никаких признаков запирающих механизмов не обнаружила. Электронных тоже. Сбоку, по правую сторону двери, имелась ниша, давно привлёкшая её внимание, но, совать руку в идентификационное устройство, было не в её правилах. То, что это было именно оно, уже ни у кого не вызывало сомнений.

— Что будем делать, — спросила она командира, — сразу дроном пожертвуем или выжжем калитку плазмой?

— А дверь, не из того же материала, что и заглушка? — засомневался Ник.

— Не может же тут всё быть колоссальной плотности! — возразила Хари. — Я думаю, что хозяевам не под силу было создавать массовое производство такого вещества. Вспомните статуи — обычный камень, иначе нам была бы крышка.

— А затычка в кратере? — с волнением спросила Мухина.

— Я думаю, что она была заложена в программу аварийного закрытия в незапамятные времена, — задумчиво высказала свою мысль Кэрол. — Сработала только в наше время, по ряду неизвестных нам причин, в которых и будем разбираться.

— Скорее всего! — поддержал её Таран. — Иначе, бой на орбите уже давно бы закончился и, судя по техническим характеристикам хозяев, не в нашу пользу.

— Ну ладно, — согласился Шелтон. — В этом вы меня убедили. Но, что будем делать дальше? Ты говорила про жертву дроном — как ты себе это представляешь?

— Всё просто! — бодро отрапортовала Терминальша. — Если робот положит в нишу свою конечность, то её, как минимум, оторвёт от нестыковки в опознании, но, скорее всего поразит электрическим током. Вольт, примерно… Ну — несколько тысяч. И нас прихватит, если не отойдём на безопасное расстояние.

— Что ты предлагаешь? — устало спросил командир, с тоской поглядывая на неожиданное препятствие.

— Плазменный заряд, если нанотехнологии не сработают, — предложила Хари.

— Если мы заложим картридж для атомарной разборки, то на это уйдёт много времени! — вмешалась Светлана Мухина. — Генератор мы не взяли, а без дополнительного питания мы тут надолго застрянем. К тому же неизвестно, существует защита от такого вмешательства или нет. Я за плазменный заряд — сожжём дверь и всего делов-то!

Дрон остался закладывать плазменную мину, а отряд спешно ретировался обратно на Фобос, и там, отойдя по коридору до самого завала, который сохранял видимую целостность, с нетерпением ожидал окончания сапёрных работ.

Орбита Марса. «Харон» и «Уран» в патрулируемой зоне.

Небо зажглось сотнями тысяч светящихся точек, устремившихся на два корабля, которые забыли, что они находятся на дежурстве. Сработала боевая тревога и оценив обстановку, центральный процессор включил аварийные щиты. На корвете, из инженерной зоны подозрительно потянуло дымком и запахом горелой резины, который постепенно распространялся по всем отсекам корабля. По громкой связи стояла страшная ругань, включающая в себя новейшие достижения в области нелегальной лингвистики. Все источники потребления электропитания были отключены, даже лампочки, чтобы энергопотенциал работал только на защиту и оружие. Команда понимала, что отключение светильников ничего не даст, но спорить с начальством не решалась. С фрегата Горин домогался Виноградова, пытаясь выяснить обстановку в целом, и детали — в частности:

— Толя, что происходит. Кто — что включил? Почему зонды пошли в атаку?!

— Попытаюсь связаться с командой на Фобосе!

Маленькие убийцы исчезали в поле, сгорая от трения, тем самым ещё больше увеличивая нагрузку и производя перегрев, по принципу шубы, создающей парниковый эффект.

 

Глава пятая

Лабиринт страха и ужаса

Фобос молчал. Виноградов тщетно пытался связаться с командой, пребывая в состоянии полной растерянности. Он и не подозревал, что десанта на спутнике Марса давно уже нет, хоть это и не имело никакого значения. Зонды напирали и подоспевший на помощь тральщик «Мираж» не мог внести в схватку, хоть какой бы то ни было перевес. Наконец связь восстановилась и обе стороны с удивлением узнали о том, что корвет с фрегатом ведут неравный бой на орбите, с роем «мух», а космические пехотинцы занимаются на Деймосе сапёрными работами. Лихорадочные попытки внести ясность в ситуацию, привели Шелтона с командой в непонятный центр, с таким же непонятным оборудованием. То, что они были причиной космической атаки, уже ни у кого не вызывало сомнений. По-видимому, сработала защита комплекса или, от детонации, запустился секретный механизм. У плазменного заряда она невелика, но могли сработать температурные датчики. С этими мыслями они пытались сделать всё возможное, чтобы отключить орбитальные тараны. После ряда безуспешных попыток, пришлось прибегать к старому испытанному способу, подключая к активным действиям гранатомёт, который и разнёс фаустпатроном в лохмотья всё оборудование. Все понимали, что эта техника имеет огромный интерес для науки, но обстоятельства, сложившаяся за пределами каменных стен Деймоса, требовали решительных действий. Когда осела поднявшаяся взрывом чёрно-коричневая пыль, Виноградов уже связался с командиром десанта и радостно сообщил о том, что нападения прекратились, а пока старый вояка оценивал степень разрушения инопланетного имущества, так же весело распрощался, пожелав удачи в трудных поисках. Всё в футуристических стенах помещения казалось незнакомым и одновременно, что-то напоминало. Команда разбрелась по развалинам, разглядывая обломки инопланетного оборудования, поднимая пыль и пиная, уже никчёмные останки узлов и агрегатов, развороченных взрывом.

— Такое ощущение, что бродишь по разграбленному музею, — поделился своими впечатлениями Крот. — Напоминает это, что-то среднее, между дальневосточной и ближневосточной культурами, с примесью Центрально-Американской.

Команда промолчала, неопределённо пожимая плечами. Внезапно Мухина напряглась, чуть не выронив сканер. Она растерянно и, как-то беспомощно, прошептала:

— Замечена слабая биологическая активность в районе Марса. Судя по данным — под его поверхностью.

— Светлана, ты не ошиблась? — спросил, насторожившись, Шелтон.

— Как тут ошибёшься? — пожала плечами Мухина. — Шестое чувство мне подсказывает, что и нападение ботов, и оживление на планете — связано с нашей деятельностью здесь.

— Ну, кто там может быть? — недовольно проворчал Гоблин. — Наши шахтёры, да коллеги по оружию!

— Мух, а у тебя данные по работягам и пехотинцам есть? — неожиданно спохватился Кризис, вспомнив, что он биолог, и окончательную идентификацию придётся проводить ему.

— Естественно! И ДНК, и голографические проекции, и всё остальное. Хочешь, прямо здесь и сейчас всех построю? Рассмотришь, со всех сторон.

— Ну, пока у нас нет на это времени! — нервно отмахнулся Боб и продолжил осмотр повреждений. — С голограммой не выпьешь на брудершафт.

— Это точно, — согласилась связистка. — Но! Зато тебе больше достанется.

— А может быть, я к нему на хвоста прыгнуть хотел!

— Ладно вам — хватит! — осадил их Таран. — Не травите душу, а то контейнер уже пустеть начинает. Тут, насколько я понимаю, заправиться негде.

— Почему негде? — толкнул его плечом в плечо Огурцов. — А подобие бурого угля! Спиртного не обещаю, но с голода не помрёшь. После пережитых событий, команде было не до шуток, поэтому, все только махнули руками и молча глядели на командира, ожидая его дальнейших решений. Ник медлил, не зная, что предпринять, а потом обратился к Мухиной с тривиальным, как показалось пехотинцам, вопросом:

— Света, ты можешь подсчитать количество народа, или кто там такие зашевелились?

— Конечно — их там, около ста единиц.

— Как? — удивился Шелтон. — По данным, которыми владею я, их должно быть не более пятидесяти человек. Всех вместе! И шахтёров, и пехотинцев, и членов комиссии.

— Вот, — показала Мухина экран сканера, — не тараканы же, остальные светящиеся точки?

Все опять вздохнули и пошли искать выход из этого лабиринта. Походив и пощупав предметы руками, проверив каждый угол приборами, Кэрол подошла к командиру и, как эксперт в электронном деле, высказала свои соображения, по поводу иноземного оборудования:

— Сколько я не смотрю на окружающую обстановку, всё больше

убеждаюсь в том, что инопланетная технология основана на обычном камне, куда входит кремень, а в нём и кремния полно. Что это значит, думаю, объяснять не надо. Не исключён, безусловно, кварц, а с ним и схожие элементы. Конечно, присутствовал синтез из всех составляющих. Это долговечнее железа и прочнее стекла, а также надёжнее пластиков. Если учесть, что вес здесь не имеет значения, то…

— Ладно — нечего гадать, — кивнул головой Чайник, что не давало достоверно определить, соглашается ли он с выводом или просто отмахивается, как от назойливой мухи. — Пора искать выход. Есть основание считать, что необязательно возвращаться на Фобос.

Команда нестройными рядами, под прикрытием двух дронов отправилась на поиски прохода, углубляясь всё дальше и дальше в недра Деймоса. Спутник сохранял зловещее спокойствие, не выказывая крутой нрав, от которого получил своё название, как вдруг изображение задрожало и стало медленно таять. Перед глазами поплыли картины родной планеты, пока знакомые места земного пейзажа постепенно не растворились в сознании, заменяемые дикой техногенной действительностью. Огромные глыбы камня нависли над участниками спасательной операции и, на этом, сознание померкло.

* * *

Хударев старательно пытался проползти в узкую щель, образованную нависающими стенами, но как он не пытался оправдать своё прозвище разведчика на деле, как мышь, пролезть не получалось.

* * *

Таканаки постоянно бился головой, в такую же узкую щель, но, кроме боли в голове, ничего не приобрёл.

* * *

Чезаре обзавёлся каменными панталонами, от чего испытывал крайнее неудобство, как в физическом, так и в психологическом смысле.

* * *

Мотыльку ничего не привиделось, но, открыв глаза, он увидел над собой контур Тарана….

* * *

Приходя в себя уже на новом месте, командир высказал вслух мысль о том, что он сильно надеется на то, что это был последний психологический кордон, который они миновали. Никто разговор не поддержал, но косых взглядов на Кувальцева, стало куда больше, если

не сказать точнее — подозрение оказалось всеобъемлющим, но, предъявить ему было нечего. До сих пор команда была обязана своей жизнью именно Вове, проходившего по метрикам, как Владимир Игоревич Кувальцев, а раз так, то образ врага, в сознании, никак не вырисовывался. Кое-как оклемавшись, пехотинцы получили свои пилюли у Кузнецовой и потянулись дальше, проклиная хитроумные ловушки, расставленные невидимым врагом. Ничего другого подозрительного не просматривалось, в бесконечном лабиринте каменной глыбы. Сколько они уже прошли: пять, десять километров, а может быть больше? Сканер у Мухиной покоился в нагрудном контейнере, как будто она забыла про его существование и не хотела вспоминать. Сервоприводы ботов монотонно гудели, разрывая тишину космического склепа, а члены команды продолжали хранить гробовое молчание, что могло пагубно отразиться на моральном и боевом духе бойцов, поэтому командир заговорил первым:

— Что-то вы, господа, приуныли! Не нравится мне это!

— А чего болтать то? — грустно отозвался Бубнов, таща на плече свой пулемёт, как будто он, в условиях практической невесомости, создавал неподъёмную тяжесть.

— И то верно, — вторил ему Базука, прижимая к себе гранатомёт, как грудное дитё, которое, разве что не плакало, оставшись без мамкиной титьки.

Внезапная яркая вспышка на несколько секунд ослепила группу, сделав временно беспомощной, а когда зрение вернулось, раздался взволнованный голос Мухи:

— Товарищ командир — мы на Марсе и биологическая активность проявляется совсем рядом!

— Это что-то новенькое, — подала голос Хари. — Я имею в виду действие телепортации.

— Всем внимание — не расслабляться! — отозвался Шелтон. — А главное — не пугаться, раньше времени. Ещё успеем…

Каменные стены спутниковых шахт сменились технологическими конструкциями, вызывающими смешанное чувство успокоения и опасности. Спокойствие обеспечивало осмысленное строение коридоров, снабжённых малопонятным оборудованием, а страх вызывала неизвестность, которую таил в себе каждый поворот. Любой шорох заставлял вздрагивать, а любое внезапное ответвление, от основного коридора, отшатываться. Дистанция до биометок, согласно сканеру, постоянно уменьшалась, пока не сократилась до минимума. Где-то, совсем рядом, притаились обитатели подземного города, у которых на уме могло быть всё, что угодно. Коридор постепенно вывел в обширное помещение, состоящее сплошь из ржавых дверей — ветхих, как само время. Красно-рыжих, как сама поверхность Марса. При попытке открыть первую, которая подвернулась по пути, она рассыпалась в прах, перепачкав дрона ржавчиной. Внутри помещения находились непонятные резервуары, заполненные такой же непонятной грязно-мутной жидкостью. Слабый белый свет, как в самом помещении, так и в коридорах, струился мягко и неизвестно откуда. Создавалось впечатление, что он исходил со всех сторон, наполняя собой техногенную структуру подземелья. Решив ничего не трогать, пошли дальше, следуя на сигнал. Наконец Муха напряглась и остановилась около необычной двери, чем-то отличающейся от остальных и как померещилось Шелтону — новизной. Она действительно — не рассыпалась в труху, при попытке взлома, который тоже не понадобился. Дверь была не заперта. Приоткрыв её ровно настолько, чтобы просунуть ладонь, Мухина спросила:

— Ну что, пошли?

Все молча вздохнули и согласно кивнули головой. Открывшаяся картина поразила видавших виды пехотинцев. На полу сидела целая рота в шахтёрских скафандрах. Человек сто в непринуждённых позах, искоса поглядывала на топчущихся в дверном косяке. Лучше всех, из мятущихся в проёме солдат, выглядели дроны, беспристрастно ожидающих команды к действию. Один из сидящих медленно поднялся и так же медленно направился в сторону пехотинцев. Подняв руку в знак приветствия, он пристально поглядел в суровые лица спецназа и сказал:

— Приветствую вас. Я Шон — шахтёр. Заждались мы уже здесь, когда помощь придёт.

— А почему вас так много? — удивлённо спросил Ник. — По моим данным, сюда, на разработки минеральных ресурсов, отправляли всего тридцать человек

— Это долгая и непонятная история, с которой мы разберёмся тогда, когда будем в безопасном месте.

— А разве здесь опасно? — встряла в разговор Хари, но тут же поняла, какую сморозила глупость.

— А разве нет? — вопросом на вопрос, ответил шахтёр. — Давайте выметаться отсюда! Насколько я понял, вы шли через порталы страха и ужаса?

— Чего? — переспросил Бубен.

— Ну, через спутники Фобос и Деймос.

— Да-да, разумеется! — поторопился заверить Шона Чайник, чтобы не растягивать ненужные расспросы. — Но туда, насколько я понимаю, возвращаться проблематично.

— А и не надо, — заверил Шон. — Здесь полно выходов на поверхность через вентиляционный отстойник. Из него, к подножию горы Арсии, ведут несколько колодцев. Их штук семь будет, но ближе всего к нам, а точнее, прямо над нами — Никки. Высота вертикального ствола более ста метров.

— А что же вы не выбрались, ведь у каждого в скафандре

минилебёдка есть? — поинтересовался Крот.

— А что нам делать на поверхности вулкана, — удивился Шон, — бегать по его кратеру? Или кричать, взывая к Земле?

У Шелтона зародилось много подозрений и не меньше вопросов, но он оставил их на потом.

— Значит мы в провинции Фарсида, — кивнула головой Мухина, что собственно, не имело никакого значения, как и его высота, почти в двадцать километров, так как челноку всё равно, где и каким местом производить посадку.

Ник огляделся по сторонам, искоса бросив взгляд на толпу сидящих и предложил предводителю копателей действовать:

— Пора уходить.

Шон кивнул и все шахтёры, как по команде, поднялись с пола. Подъём напомнил роботов, выполняющих слаженные действия. И до того у них механически это получилось, что спасателям стало жутко.

— Как в балете, при чётко отлаженных действиях, — сказал Кротов, с подозрением поглядывая на группу шахтёров.

— Больше напоминает синхронное плавание, — высказал свою точку зрения Гоблин.

Вожак шахтёров взял на себя роль провожатого и, мелко перебирая ногами, пехотинцы последовали за ним. За спиной волочились рабочие, полноводной рекой вливаясь в каждый новый коридор или переходный коллектор. Путь занял довольно продолжительное время и пехотинцы порядком перенервничали, прежде чем вышли к отстойнику.

— Поднимаемся на поверхность первыми и проводим разведку на местности, на случай непредвиденных сюрпризов, — проинструктировал команду Ник, искоса продолжая поглядывать на странную компанию, саморазмножавшуюся, самым непонятным образом.

Искусственная гравитация на Марсе была без надобности. Даже наоборот — вредна. Каждый в команде полегчал в два с половиной раза и даже Бубен таскал свой тяжёлый пулемёт поддержки, как игрушку — в собранном виде. Если на Земле его узлы приходилось распределять среди членов коллектива, пока не доберёшься до нужного места, то на красной планете всё обстояло иначе. Преодолев запутанные лабиринты вентиляционной шахты, весёлая компания грустных клоунов, наконец-то вышла к вертикальной штольне, с поэтическим названием Никки. Приветливые взгляды за спиной, со стороны шахтёров, начали порядком надоедать и поэтому, лебёдки выбросили якоря с такой поспешностью, с какой утопающий хватается за соломинку. Барабаны подъёмных приспособлений заскрипели ещё живее, так что вскоре пехотинцы были на поверхности. Гора Арсия выглядела неприветливо: повсюду лежал иней и поднималась песчаная буря — пока ещё неспешно, но уверенно. На северо-западе виднелась макушка Олимпа, а под ногами скрипела красная марсианская почва, веками перемещаемая страшными ураганами, время от времени, бушующими над поверхностью планеты. Пока шахтёры штурмовали штольню, выбираясь на поверхность, Крот решил размяться, отойдя на несколько метров от товарищей. Командир, с беспокойством поглядывая на Мухину, скидывающую координаты отряда на борт ожидающих кораблей, предупредил зама:

— Далеко не уходи! Что ты там хочешь увидеть?

— Лабиринт ночи, — равнодушно ответил Кротов.

— Обалдел, что ли? — искренне удивился Ник. — До него далеко! Отсюда не увидишь и вообще — причём тут лабиринт?

— Шучу, — улыбнулся замкомвзвода.

Он отошёл ещё дальше, вяло оглядываясь по сторонам, когда вдруг резко обернулся к товарищам и позвал их к себе жестом руки. Пехотинцы, обеспокоенные неизвестным происшествием и на ходу гадая, что могло произойти, резво подбежали к Кроту. Открывшаяся картина заставила сжаться: как от неожиданности, так и от увиденного. В марсианской пыли лежали несколько человекообразных мумий, почерневших от времени. Кто они были: люди или нет — теперь выяснить не представлялось возможным. Судя по позам лежавших, они не были захоронены, а пали прямо там, где их застала смерть. Шелтон наморщил лоб и тяжёлые раздумья отразились на его лице. Несколько секунд он постоял, размышляя, о чём-то своём, прежде чем мрачно высказался:

— Ещё в академии нам рассказывали о том, что в индийских эпосах описывалось такое оружие, которое называлось «Сушка». Наступающие, подвергшиеся его воздействию, моментально падали замертво, притом в таком виде, в котором вы их видите сейчас — мумифицированные. Без единой капли влаги, и по всей вероятности, это оружие было массового уничтожения.

— Ну, и что тут непонятного? — пожал плечами Боб Круз. — Это что-то, вроде дезинтегратора, скорее всего. Вода, из которой состояли бедолаги, разложилась на два компонента — водород и кислород, соответственно, которые и улетучились. Вот вам и мумии.

— Что же, вполне возможно, — заметил Гоблин, наклонившись над останками и рассматривая сморщенные лица. — Вполне возможно…

Шелтон нервно поёжился и спросил Мухину, которая уже забыла о своей прямой обязанности:

— Света, ну что там с челноком?

— Передала.

— Тогда сообщи на корвет — пусть Виноградов свяжется с Землёй.

— Зачем? — не поняла связистка.

— Сообщи о находке! — нервно, и несколько, раздражительно проворчал командир. — Наверняка на Земле захотят изучить мумии.

Мухина завершила передачу сведений. Через пару минут на связь вышел Нафталин:

— Пакуйте груз, ребята — их надо забрать! Я уже вылетел к вам.

— Ты лучше нас сначала забери, а то уже человек сто с лишним, набралось, не считая находки! — то ли пошутил, то ли взаправду, крикнул ему Гоблин.

— Сколько?! — совершенно оторопел пилот. — Куда я вас всех?!

— Что, Павел — не поднимет? — вмешался в диалог Шелтон.

— Да челнок — то поднимет, вот только место где, для такого количества народа? — настала очередь Нафталина, отпускать шутки. — Разве что, в виде фарша или паштета!

— Светлана, — позвал связистку Ник и, не дождавшись ответа, крикнул. — Никитична!

— А! — наконец-то отозвалась Муха, растерянно глядя на командира. — Чего?

— Поднимай челнок с фрегата!

На канале связи появился Виноградов:

— Шелтон! Половину гостей к нам, а половину на «Уран», и сразу же, всех в карантинную зону. Будьте осторожны, на всякий случай. За ними уже вылетел корабль с Земли, а у нас намечается, какое-то задание в поясе астероидов, как мне сказали — по секрету.

— А «Мираж» где? — отозвался Ник. — Он бы и забрал груз.

— В связи с разряжением обстановки, его срочно отозвали назад. У них там свои проблемы. Ладно, в общем, половину туда, половину к нам. И без промедления — в карантинные блоки.

Два челнока, «Моль» и «Шмель», покидали поверхность красной планеты, плавно набирая скорость. Солнце отсюда смотрелось маленьким диском, втрое меньше, чем с Земли, а сама Земля светилась на небосводе Марса, как тусклая звезда в три четверти диска. С этой точки красной планеты, голубая, в полной форме, не видна никогда. Шелтон оторвал взгляд от земной орбиты и смотрел на кратер Виктории и его очертания, ясно давали ему представление о разыгравшейся, когда-то, трагедии. Контуры кратера однозначно намекали на то, что было применено термоядерное оружие. Впрочем, другие котлованы, конфигурацией рваных краёв, сильно походили на Викторию.

— Впечатление такое, что здесь шла глобальная война, с применением самого мощного оружия, — озвучил он свои наблюдения.

— А может быть, всё-таки, это метеориты? — робко возразил Крот.

— Юпитер, как щит, всегда на своём посту! — твёрдо заверил зама командир. — Ну, два, три метеорита, могли проскользнуть мимо его мощного гравитационного поля, но в таких масштабах — невероятно. Тут дело рук двуногих.

Челноки приближались к своим кораблям, готовясь к швартовке.

Нафталин вызвал на связь программиста Хукса, вопрошая последнего о швартовке:

— Давай стыковку, противный.

— Ты ещё подмигнуть забыл! — посоветовал ему Огурцов.

Под всеобщее ржание, «Моль» медленно проплыла мимо открытых ворот к швартовому шлюзу. Шахтёров, через специальный терминал, сразу же провели в карантинный блок, до прибытия специальной комиссии.

 

Глава шестая

Бунт на корабле

У смотрового иллюминатора стояла Люся Кузнецова, облокотившись спиной о самый его край и читала какую-то книгу. В данный момент, её взор был обращён в сторону Марса, на котором разыгралась страшная буря. Кратеры и ущелья затянуло красноватой пеленой, через которую, уже ничего нельзя было разглядеть. Она стояла не шелохнувшись и силуэт врача казался загадочным, более подходящий атмосфере средневекового замка, чем интерьеру космического корабля. Люся задумчиво всматривалась вдаль: то ли наблюдая за ураганом, то ли смотря на холодные звёзды, которые в космосе выглядят совершенно иначе, чем при наблюдении с Земли. В связи с отсутствием атмосферы, при взгляде на них, не возникает того романтического мерцания, которое замечают влюблённые, сидя у костра. Во вселенской бездне звёзды смотрятся, как холодные мёртвые точки, лишённые оптической игры. Мириады шляпок светящихся гвоздей, вбитых в невесомый вакуум, удерживаются во всём безграничном пространстве единственной силой — гравитацией. До сих пор, так и не смогли найти эти гипотетические частицы, авансом названные «гравитонами», что навевает на определённые выводы, склоняющиеся не в пользу воинствующих атеистов.

Шелтон нерешительно подошёл к Кузнецовой: то ускоряя шаг, то замедляя его, до полной остановки и спросил:

— Чего читаешь?

— Стихи.

— А кто автор? — усмехнулся Ник, не понимая томлений и терзаний русской души, вываленную в придорожную канаву.

— Дураков, какой-то…

— Псевдоним, наверное…

— Хоть бы шторки задвинули, — проворчал, проходивший мимо доктор Вебер, не задумываясь над бессмысленностью обронённой им фразы.

Фриц загляделся на них, до неприличия, в результате чего растянулся на полу, споткнувшись о протянутый временной кабель. Медицинская сумка рухнула на пол, а содержимое раскатилось в разные стороны. Корвет в это время совершал навигационный манёвр, покачиваясь с боку на бок, совсем как морской корабль. Ловля пузырька с йодом, вокруг массивного ящика, стоящего на ножках, надолго застряла в памяти наблюдателей. Крышка с флакончика, от удара отлетела и лекарство совершало самостоятельное, но, запланированное путешествие. Наполненная жёлто-коричневой спиртовой жидкостью ёмкость катилась туда, на какой борт кренился корвет. Веберу бы дождаться её у одного края, но он путешествовал, вслед за флакончиком. Оставшиеся тёмные полосы на полу въелись намертво и теперь, пластик надолго будет украшен кардиограммой путешествия пузырька. Обругав йод, качку и влюблённую пару, доктор удалился в медотсек, ворча себе под нос, только ему ведомые ругательства на родном языке.

Помещение постепенно наполнялось людьми, страдающими от вынужденного безделья. В ожидании прибытия комиссии, народ не находил себе места, пребывая в подвешенном состоянии. Кротов не придумал ничего умнее, как подразнить Мухину:

— Муха!

— А?

— Бе-е-е!

— Тьфу ты! — с досады сплюнул Огурцов. — Это не космический корабль, а зоопарк, какой-то. Или скотный двор.

Мухина так же сплюнула и вздохнула, удивляясь примитивной форме общения, к которой прибегают отдельные члены коллектива, пытаясь завести временное знакомство. Горидзе, так же не смог пройти мимо своего давнего противника, не отпустив едкий комментарий:

— Слюшай, Изя — ты в тюалете был? Тэбя, послэ этого, всё полытбуро ыскало!

— А тебе, к белому фраку, зелёной кепки не хватает! — парировал Блюмбер, не сильно задумываясь, над сказанным. — Будешь, как советский кефир.

— Слющай, ты — сморчок кудрявый! — растерялся сын гор, не найдя, что ответить и махнув рукой, отошёл в другой угол.

Группа пехотинцев, расположившаяся в креслах напротив обзорного иллюминатора, живо обсуждала личную жизнь своего командира.

— Чайник вступает в новую полосу своей жизни, под девизом: «Маразму все возрасты покорны!» — сделал заключение Кротов, глядя на сладкую парочку, которая, казалось ничего не замечает вокруг себя.

Огурцов, глядя на это безобразие и чувствуя себя непричастным, к происходящим событиям, видимо с досады прочёл целую лекцию, по поводу семейных отношений:

— Когда невеста становится женой, она начинает осваивать сразу несколько специальностей: от мелко-бытовых, не требующих высокой квалификации, до откровенно уголовных.

1. Водопроводчик. — Закручивает все гайки и краны, затыкает все водные отводы и ставит заглушки на обрезанные трубы.

2. Столяр-краснодеревщик. — Пилит и пилит, пилит и пилит — до покраснения. Ждёт, когда из мужа опилки посыпятся. Стругает, гвозди забивает и так далее.

3. Слесарь-дефектчик. — Подгоняет тебя под свои нужды.

4. Артист. — Натурально разыгрывает комедию, трагедию, драму. (Нужное выбрать из списка). В сценарий могут входить различные пункты: о том, что голова болит, не выспалась, не накрашена. При других обстоятельствах, супруга кричит про то, что ты ей всю жизнь загубил.

5. Консервозаводчик. — Подвергает консервации то, что по её мнению, постоит без дела и подождёт, на правах достояния республики и как неприкосновенный резерв, а сама воспользуется запасными аэродромами на сопредельных территориях.

6. Скульптор. — Жена попытается из тебя вылепить, нечто, духовно-возвышенное.

7. Музыкант. — Виртуозно играет на нервах.

8. Лектор. — Постоянно читает лекции, в которых темы: от табакокурения и алкоголизма до… Ну, в эту сферу деятельности попадает много, достойных внимания, занятий.

9. Финансист. — Больная тема всех семей, поэтому, не будем сейчас её касаться. Ну, не хочется о ней упоминать…

10. Налётчик и шантажист. — Ещё и вымогатель. Супруга отбирает деньги. Вымогает различными способами шантажа, в действие которых входят: слёзы, угрозы и прочее.

11. Бандит. — В ход идут скалки, тарелки и сковородки по голове.

12. Могильщик. — Вторая половина способна похоронить самые светлые ожидания и самые перспективные начинания.

По-моему, сказанного достаточно для того, чтобы сто раз подумать, прежде чем решиться на необдуманный шаг. Я имею в виду женитьбу.

Женский коллектив спецназа брезгливо поморщился и к ним, тут же присоединился дамский коллектив корабля, так что снайперу стало не по себе.

— Отрежут тебе ночью твоё достояние, — лениво заметил ему Билл Рид. — Будешь знать…

— Хорошо, что тебя Пиявка не слышит, пребывая на своём фрегате, — вяло намекнул Кротов Огурцову, про один аспект деятельности медсестры. — Я слышал, что она одно время хотела поступать на учёбу к ведущему хирургу, но обстоятельства не позволили, а вот страсть к дисциплине — осталась.

— Какая пиявка? — поморщился Игорь.

— Роза Арнольдовна Мерзекрейцель, — пояснил Василий. — Медсестра с фрегата «Уран».

— А-а-а!

Вроде бы тема оказалась закрытой, но тут Огурцов неожиданно встрепенулся:

— Да, чуть не забыл! Жена ещё, к выше перечисленному, является шахтёром и спелеологом — в одном лице: постоянно недовольная отбойным молотком; без фонаря залезет во все щели и на брюхе проползёт, чтобы найти спрятанную врагом — мужем заначку.

— После того, как весь бестиарий монстров перечислен, неплохо бы поправить здоровье, — предложил Таран, таинственно подмигивая потенциальным компаньонам.

* * *

Наконец-то прибыл корабль с комиссией, которая через смотровой иллюминатор карантинного блока, разглядывала привезённых с Марса шахтёров.

— А что, мы всех брать будем? — спросил один из членов данного объединения.

— Не оставлять же их здесь! — эмоционально ответил ему другой член. — Они же всё чувствуют. Только, как-то странно выглядят — зловеще, а вот в чём это напряжение заключается? И назад не вернёшь. Странно…

— Что странно: то, что они ощущают или как выглядят — выражайте свои мысли яснее, коллега.

— И то и другое, а вы мне лучше скажите, как мы их сдавать будем: по списку или на вес?

— Пучками — по сходству…

— Такое впечатление, что они все: как на один скафандр, так и на одно лицо! — сказал первый проверяющий, из числа инспекторов.

— Столько похожих однорожих, я ещё не видел! — подтвердил его выводы второй.

* * *

В кают-компанию, буквально ввалился запыхавшийся старпом и с ходу проорал:

— Бунт на корабле!

— Ты что, Афанасьич, прошлогодних бананов объелся?! — оторопел Виноградов. — Заморских…

— Шахтёры взбесились — ты бы видел их глаза! — добавил Груздь.

После этого, почти сразу же, сработала тревожная сигнализация, раздражающе действуя на, и без того, расшатанные нервы, а красная лампочка замигала с бешеной частотой. По коридорам забегали люди, перемещаясь в хаотичном порядке, никак не похожего на спасательную операцию. Они своей беготнёй напоминали ситуацию на вокзале, когда двери вот-вот закроются и половина неудачников останется на перроне.

— Блюмбера взяли в заложники! — вбегая, добавил ещё одну новость помощник.

— Хорошо, что на корабле они его клонировать не смогут, а то Горидзе бы несдобровать, — прокомментировал ситуацию Кочерга, бегая кругами и не зная, за что хвататься.

— Он что, их кормить ходил, как в клетку? — недоумевал командир корвета.

— Кажется, ему Горидзе рекомендательные письма выдал, — предположил Шариков полную ерунду, не лишённую, известной доли истины, заключённой в вечном противостоянии непримиримых сторон. Сказал, что у них можно омолодиться…

— Надеюсь, они его обрили на лысо! — злорадствовал Горидзе, даже в такой ситуации не забывая промашек неугомонного соперника.

С фрегата сообщили, что у них схожая ситуация и на совместном оперативном совещании, было принято решение пускать в карантинную зону усыпляющий газ.

Блюмбера вынесли на руках и понесли в сторону реанимации. Гордые кудряшки обмякли и поникли, свисая безжизненными плетями. Даже Горидзе загрустил, вдруг, ни с того, ни с сего, пожалев своего извечного оппонента. Быстро созданная комиссия, из числа старших офицеров космической связки и наиболее уважаемых членов инспекции, вела экстренное совещание, решая, что делать дальше.

— Клоны сошли с ума, — недоумевал один из прибывших с Земли, — держась или маскируясь до последнего?

— А вообще, кто сказал, что они клоны? — спросил другой инспектор.

— Что за вопрос? — пожал плечами первый выступающий. — Все на одно лицо, как братья близнецы! Мне казалось, что уже ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что они были клонированы в

марсианских условиях. Вот только зачем? Это и предстоит выяснить…

В спешном порядке, поместив одного из шахтёров под глубокий гипноз но, не выводя из усыпленного состояния, дознаватели получили любопытную информацию. Оказывается, клоны должны были восстановить разрушенное на Марсе оборудование, воспроизводясь самостоятельно, используя материал «Х», который не является: ни углём, ни экскрементами. Это биологически активное вещество, для создания себе подобных. Атланты послали партию «угля», замаскировав его под «эксклюзив», в чём они мастера. Эта иллюзия держится до нескольких месяцев. «Они выключили защиту, и мы попали в ловушку», — продолжал повествование шахтёр с каменным лицом, из-за действия гипноза, лишённый эмоционального аспекта манеры ведения разговора. «Эти знали, что назад мы не пройдём, когда они снова включат защиту. Атланты запечатали все телепорты. А с поверхности Марса вход можно искать лет сто, но так и не найти. Да и зачем он нам? Когда атланты грузили материал на грузовик, он был красив. Теперь и у нас вещество приняло первоначальный вид. Чтобы мы отсюда никуда не делись, изверги отправили «Фобос» на Землю. Может быть, они специально так делали, чтобы заманить ещё одну группу, но никаких спасателей, кроме вас, мы не видели. Сначала прислали не тех и они не прошли, а мы надеялись только на чудо».

— Куда отправили настоящих шахтёров? — спросил инспектор.

— Это нам неизвестно.

— Но зачем им было нужно восстанавливать оборудование, если атланты покинули планету? — задал вопрос человек в белом халате.

— Марс им нужен в качестве перевалочной базы, но, сами они уже не в состоянии долгое время находиться на его поверхности и внутри — тоже. Там смертельно опасно, а мы дармовая рабочая сила, которую не жалко пустить в оборот, к тому же, методом клонирования, можно постоянно поддерживать популяцию на должном уровне, чтобы наладить работу комплекса.

Неожиданно, допрашиваемый изогнулся в страшной конвульсии, заставившей его тело, буквально трещать костьми. По лицу пробежала предсмертная судорога и через несколько секунд, всё было кончено. Присутствующие оторопели, от неожиданности, как тут в помещение вбежала диспетчер — Диора Плант и с ходу огорошила комиссию, ещё больше:

— С фрегата передали, что все шахтёры умерли, в карантинной зоне!

Подозревая худшее, экипаж бросился в блок приёма, в котором обнаружили ту же картину, описанную Диорой. Вскрытие решили провести на «Уране», на котором оборудование было совершеннее, и его результаты, ещё больше ошеломили комиссию.

— Фундаментальные изменения внутренних органов не совместимы с жизнью вне Марса, — вынес свой вердикт капитан медслужбы Айболит, что подтвердил и Вебер.

— Вот тебе раз! — изумлённо воскликнул главный, из числа прибывших инспекторов. — План иезуитский, в своём исполнении. Они заранее были обречены никогда не вернуться, ни под каким соусом и даже в гробу…

— Да, но тут есть ещё один аспект, — ненавязчиво намекнул его помощник. — Бунт, вследствие своей демонической природы, поставил их на ступень, ведущую к ещё скорейшему вымиранию. Это не люди: в каждом, как минимум, на свободном от души месте — демон сидел, а бесы, так это — без счёта.

— Да, и вместо души пустота, и вместо тела, не пойми чего, — согласился третий член инспекторов.

Командование обоих кораблей, с крайне озадаченными лицами пыталось переварить свалившуюся на них информацию, отличающуюся неординарностью происшедшего, но, как ни морщили они лбы, связующая нить полученных данных ускользала, от понимания корабельного начальства. Только поверхностные выводы, не ставящие под сомнение факт случившегося, смогли вынести они из этой истории. Мухина, по заданию Шелтона и в тайне от инспекторов, пыталась провести самостоятельное минирасследование, но, как она не пыталась добиться лояльности от упрямой железяки, та работать отказывалась, никак не мотивируя причину отказа, по причине полного безразличия бездуховной субстанции к нуждам одушевлённых субъектов. Ни тонкое, ни толстое сканирование — не выявило ничего полезного, могущего помочь спецназу в его дальнейшее борьбе с явными и мнимыми противниками, список которых неумолимо расширялся.

Прибывший с Земли тральщик «Мираж», который мотался по маршруту, как разъездной катер, наполнил трюмы невесёлым грузом, который и классифицировать было нельзя, чтобы не вступить в противоречие со здравым смыслом. Члены комиссии улетели на своём корабле, не желая путешествовать вместе с погибшими, а остальные вздохнули свободно. Получив электронные пакеты с инструкциями, оба командира разошлись по своим кораблям. Данные, запечатанные до момента прибытия корвета с фрегатом в пояс астероидов, оставались загадкой, которая мучила обе команды, плюс взвод космических пехотинцев. Все попытки вскрыть злополучные файлы раньше времени, не имели успеха и оставалось только гадать, отчего такая секретность.

* * *

В фешенебельном небоскрёбе шло совещание компании «Марс Корпорэйшн», как всегда, за последнее время — экстренное. Открывавшему все предыдущие собрания, докладчику Манфреду Гауссу, в этот раз, даже слово сказать не дали. Протокол заседания был беспардонно нарушен не кем иным, как самим президентом Алисом Грэйвом, сразу же взявшего инициативу в свои руки и не выпускавшего её, уже до конца мероприятия. В этот раз его голос звучал решительно, переполняясь временами металлическими нотками. Где-то в кулуарах верховной власти, он, видимо, получил на орехи за всё, что было. Может быть, и за всё, что будет. На все орехи мира, которые можно скупить, в течении месяца. То, что он главный только в кабинете и на бумаге, знали все, а кто истинный хозяин — предпочитали не знать. Грэйв медленно, тяжёлым взглядом, обвёл каждого, из присутствующих, заглядывая в глаза. Если бы у него была возможность залезть в душу, то он непременно бы это сделал. И не просто залез, но и вынул бы духовную субстанцию, на всеобщее обозрение, а заодно — на личное растерзание, как будто сидящие, в этом зале, причастны, каким-то образом к неудачам, последнее время преследовавшими компанию. Ещё раз оглядев коллег взглядом хищника, он начал:

— Поиск тридцати настоящих шахтёров, задача второстепенная! Пёс с ними, с копателями, но они наведут нас на след атлантов, с их знаниями, что может быть, куда лучше несуществующего вещества «Х». А Шелтон пусть думает, что он занимается спасательной операцией. Неудачи постоянно сопутствуют нашим начинаниям, но с этим необходимо решительно бороться. Более того, теперь нам не простят ни одной промашки. «Виновных назначим, кого попало — накажем! — подумал Огурцов, естественно, не оглашая свои мысли вслух. — У нас всегда так. Вопрос не в закономерности выполняемых действий, а в том, с какой лёгкостью подбирается с дороги камень, чтобы швырнуть его, в своего ближнего». Между тем, президент продолжал монотонную и нудную речь, с какой-то обречённостью, которая постепенно передавалась окружающим:

— Корпорация уже поняла, что не получит вещество, которого просто нет, и теперь заинтересована в доставке живых потомков атлантов, которые обладали недоступными современным людям знаниями в области телепатии, телепортации и вообще, в психологическом

плане… В технологическом, кстати — тоже…

В тёмном вечернем небе появились первые звёзды, а заседание и не думало заканчиваться, как-будто, своими принятыми решениями, соучредители могли отменить все несчастья этого мира или повлиять на ход событий, принявшими необратимый характер.

Дело, изначально казавшееся таким ясным, неожиданно принимало аморфные черты неопределённости. Ясность подёрнуло мутной пеленой таинственной неизвестности, а, некогда, чёткую цель — размыло множеством возможных решений. И не факт, что хоть одно из них будет верным…

 

Глава седьмая

Исчезновение во времени

«Харон» с «Ураном» ложились на заданный маршрут, направляясь к поясу астероидов. Окружающая последние события секретность, тяжёлым грузом давила на сознание Шелтона, не давая возможность сосредоточиться и осмыслить происшедшее, но, как тёртый калач, он уже догадывался, что его команде отведена роль бройлеров. «Как бы не пришлось давать прощальный салют, в зале заседания корпорации, — подумал он. — Впрочем — очень хочется. Огурец отправит дядю на зимние каникулы топить баню несостоявшимися клонами, а мы…» Додумать ему не дали. В кают-компанию вошёл Виноградов и с ходу заявил:

— Странные всполохи зафиксированы в районе Земли, вместе с ионизацией верхних слоёв атмосферы, да ещё мощное электромагнитное возмущение, разбавленное рентгеновским излучением.

— Опять, наверное, научные эксперименты ставят, — неуверенно предположил Ник.

— Может быть… Нам последнее время, ничего не доверяют, во всяком случае, до самого последнего момента. Впрочем — даже больше.

— Да они, скоро, сами себя бояться начнут, — отмахнулся Шелтон.

В послеобеденное время кают-компания наполнялась временно довольными, этой жизнью, людьми. До ужина. И так в извечном круговороте, сменяя недовольство блаженством, лишь изредка прерываясь на побочные развлечения или огорчения. Компания космических пехотинцев поминала погибшего дрона, но тут, словно опомнившись, к ним присоединилась команда корабля, мотивируя свой поступок тем, что это их, железный товарищ. Отцы командиры посоветовали им не слишком увлекаться поминками и краткосрочно отметившись за поминальным столом, разошлись по своим делам, которых у любого настоящего начальника — прорва. Цветной экран, висевший на противоположной стене, вещал с Земли развлекательные передачи и замкомвзвода, маясь от безделья, начал свою развлекательную передачу:

— Вот тут, по каналу «Траппер», была передача про охоту в горах и один охотник, поймал…

— Не надо пошлых каламбуров! — перебил его Гоблин, прикрывая лицо рукой, придав ему страдальческое выражение.

— Чего ты на меня наезжаешь, не дослушав до конца?! — недовольно высказал ему Кротов. — Снежного человека он поймал, а вот у него уже…

— Ну, хватит, Вася! — оборвала его Хари на полуслове. — Тем, для разговоров, не хватает, что ли?

— Да, наверное, других мыслей не осталось, — вмешался Кризис. — У

кого чего болит… Люськ, он к тебе не обращался?

— Ну, скальпель у меня всегда на месте, — пожала плечами Кузнецова. — Всё равно, специфическими лекарствами я не загружаюсь.

— Как так, — встрепенулся Таран, — а вдруг он на Марсе встретился бы, с кем-нибудь?

— Пусть в землю стекает, — равнодушно зевнула Люся и отвернулась в сторону.

Огурцов оглядел уставших товарищей, поднявших, не свойственную им тему и подивившись, что она обошла его стороной, поднял стакан, со словами:

— Ну, помянем ещё раз боевого товарища!

В этот момент в дверях появился Блюмбер, наконец-то, поднявшийся с больничной кровати и спросил:

— Вы, я извиняюсь, не меня тут, случаем, поминаете?

— Вах! — воскликнул Горидзе. — Восставший из ада. Про тэбя то ми и забылы. Кубок покойныку!

Изю, синего и, после газовой атаки, ещё не окрепшего, с собственной тризны отнесли обратно в лазарет, а спаренная команда продолжала ритуал сплочения…

* * *

Шелтон зашёл к Виноградову в каюту, в которой, кроме хозяина, уже находились старпом с помощником. В это время, как раз распечатывалось полётное задание. Командир фрегата Горин, вместе со своими подчинёнными, был практически тут же, лениво присутствуя на привычном экране, игнорируя голографическую связь и все ухищрения, с ней связанные. Старое поколение довольно болезненно переносит все нововведения и, чем старше возраст, тем сильнее сопротивление. В окончательном виде задача выглядела следующим образом: в поясе астероидов необходимо найти повреждённый корабль атлантов, замаскированный под каменную глыбу и не исключено, что история с шахтёрами повторится, вплоть до мельчайших подробностей.

— Да, задачка непростая, так как, несмотря на громкое название, которая носит эта область космоса, здесь астероиды видны с такой же частотой, как деревья в пустыне Сахара, — высказался Виноградов.

— Пустая и мёртвая зона, — подтвердил Горин.

— Да, господа, мы в известном месте, — заявил Шелтон, давно всем известный факт, который вызывал сомнения, разве что, у никогда неунывающего сына гор.

— Чувствую себя глистой, — поддакнул Старпом.

Помощник оглядел всех присутствующих удивлённо и высказал свою точку зрения:

— Интересная у нас планёрка происходит. Главное — насыщенная по содержанию, и плодотворная, благодаря огромному количеству бесценной информации.

— Ладно тебе иронизировать, — осадил его командир корвета. — Мне, тут, по-секрету передали, что «Мираж», оказывается, перед тем, как отвезти останки клонированных шахтёров, делал рейс домой, доставив заглушку с Фобоса на орбиту Земли. Полёт осуществлялся при полном отключении искусственных гравитационных полей, так как и на самом деле оказалось, что она имеет запредельную, для земного тяготения, массу. Поведения иноземной породы могло оказаться совершенно непредсказуемой, при взаимодействии с оборудованием тральщика. Транспортировать её, для изучения, в земной институт, пока не представляется возможным. При вхождении в атмосферу и при соприкосновении с планетарной гравитацией, есть опасение, что она может наделать немало бед. Было принято решение строить центр исследований, прямо на орбите Земли — вокруг объекта.

Виноградов вызвал к себе программист Джона Хукса и без обиняков заявил:

— Возьми в помощь Мухину, из пехоты; подключи специалиста с фрегата «Уран». Вам предстоит решить маленькую, но, необычную задачку: заложите данные по всем астероидам, имеющиеся в архивах и на основании этого материала, пусть программа решит, какой из камней, наиболее всего, мог бы соответствовать космическому объекту искусственного происхождения.

* * *

Два корабля выходили к заданной области поисков, которая имела такие масштабы в пространстве, что заранее навевала уныние на командование. Что касается остальных членов экипажа, то им было глубоко по барабану, в какой точке пространства они находятся и как скоро завершатся поисковые работы, так как стальные стены космической техники на долгое время заменяют родные пенаты, а кому-то и навсегда становятся единственным домом. Вот, в таких ситуациях и проявляется творческая активность. Виноградов, проходя мимо каюты начальника вещевого склада, нос к носу, а точнее, носом к затылку, столкнулся с Плюшкиным, который красил коридор в розовый цвет. Особенно старательно он доводил до ума обводы вокруг своей двери, пыхтя и высунув язык. Липкий пот выступил на лбу Аркадия Петровича и регулярно его смахивая, он по капле вносил

розоватость, в свой, и без того, неповторимый облик. Акриловая эмаль почти ничем не пахла, поэтому командир не удивился тому факту, что Зайцева он до сих пор не уличил в импровизации. «Виннету на боевом задании», — подумал командир, глядя на воинственный раскрас волос Плюшкина, вышедшего на тропу войны с серостью. Скорее всего, таким было и лицо. Он скептически осмотрел стрингера, оценил весёлый окрас бимсов, и устало спросил:

— Петрович, тебе что — делать нечего?

Маляр стоял к Виноградову спиной и от фактора неожиданности, чуть не выронил из рук банку с краской. Он медленно обернулся, как вор, которого застукали на месте преступления, обречённо сказав:

— Так скучно же, Анатолий Андреевич. Всю жизнь здесь проведёшь, среди мрачных стен, а краска на складе, всё равно без дела пропадает. Кто её только заказал? Ни на одних приходных документах не значится…

Виноградов устало махнул рукой и пошёл дальше. В настоящее время, ему было не до ремонта и не до чудачеств своих подчинённых. На ходовом мостике уже собрались все, кого касалась полученная информация. Судя по толпе, она затронула весь экипаж, соответственно, вместе с космическими пехотинцами. Джон Хукс, тут же начал небольшой доклад, касательно проделанной работы:

— Судя по данным, полученным от нашей, наспех сколоченной программки, кораблями могут быть все глыбы, без исключения, и не может быть ни одна, из них. Так как отсутствует информация, могущая пролить свет на размеры гипотетической конструкции, дело ещё больше усложняется.

— Но мы не можем его искать целую вечность, обследуя каждый астероид! — раздражённо воскликнул старпом.

— Конечно, нет! Существует один, который отражает меньше всего света, падающего на его поверхность, что наводит на мысль об искусственной маскировке. Предлагаю начать с него…

— Что же — дельная мысль, — задумался командир о безрадостной перспективе, до самой пенсии искать злополучный корабль атлантов. — То, что они мастера маскировки, в этом уже все убедились.

— Послать бы эту корпорацию, к такой-то матери! — взорвался Крот. — Аванс уже получен, а расчёта за услуги, нам не видать, как собственных ушей. Вот это — я спинным мозгом чувствую.

— Не получится, — цокнул языком Шелтон. — В акционерах компании числятся правительства наших государств. Да и дело, из мелко-корпоративного переквалифицировалось в международную аферу, в благополучном исходе, которой, кровно заинтересованы все жители Земли. Даже, если они не хотят и ничего с этого не поимеют.

— Поимеют! Как минимум головную боль, а то и чего другое -

похуже.

Штурман быстро проложил курс до злополучного камня, болтающегося в невесомости на своей извечной орбите. То, что он на месте, не могло быть сомнений, если только он не включит двигатели или конденсаторы ядерной накачки… Штурман фрегата сверился с данными, обработанными на корвете и оба корабля двинулись наперерез загадочной глыбе. Долго ждать не пришлось. Команда, даже не успела соскучиться, как объект был в поле зрения. Старпом, разглядывая посторонний объект в оптику, спросил Виноградова:

— Слушай, командир, а у астероидов может быть атмосфера?

— Ты что? Притяжение у них настолько мало, что удержать газовую оболочку, для маленькой каменюки — дело невозможное!

— А вон, астероид Паллада, — возразил Груздь. — До его прохода перед звездой и её затмением оставалось более пятнадцати секунд, а свет звезды начал меркнуть.

— Жрать, наверное, готовят, — лениво процедил помощник. — С кухни пар валит.

— Нас отвлекают, от нужной цели, — сказал Виноградов с таким видом, как-будто это и в самом деле было так.

— На фоне антрацитового неба, астероид из антрацитового угля, — выдал старпом, вернувшись к изучению объекта, ради которого они и прибыли.

— Не поэтизируй, — сделал ему замечание командир. — Естествоиспытатель из тебя никудышный, Николай Афанасьевич. Антрацит имеет сильную степень отражения световых лучей, а тут налицо маскировочное покрытие. Остаётся только удивляться, как земные астрономы зафиксировали этот объект и занесли в каталог.

— Может быть — по гравитационным возмущениям, заставляющих другие астероиды отклоняться от своей орбиты? — предположил Груздь, которого непременно, за глаза называли Засол.

— Хрен его знает, Коля — некогда философствовать, на отвлечённые темы, — сердито буркнул Виноградов.

— Слушай-ка, командир! — встрепенулся оружейник Гаврилов. — В астероидах, особенно в углистых хондритах, диаметром, порядка ста метров — около полутора тысяч тонн воды. Давай разложим её прямо с борта — на водород и кислород, и отсюда же подорвём, разнеся каменюку вдребезги…

— Пётр Викторович, — отмахнулся Виноградов. — Нам нужно найти корабль атлантов, а не уничтожить его. К тому же, у него на борту, в глубине недр, спрятана некая загогулина, которую необходимо найти.

В это время, Джон Хукс уже закончил обработку сканирования всем, чем можно просветить каменюку и выдал на мостик заключение:

— Сканирование астероида выявило многоярусность внутреннего устройства, вне всякого сомнения, искусственного происхождения и

позволило составить подробную электронную карту. Судя по показаниям приборов, на его борту биологической жизни нет.

— Знаем мы эти показания! — недовольно прорычал Шелтон.

— Угу, — добавил Виноградов. — К тому же, поступил приказ обследовать объект, во что бы то ни стало.

— Пока нарушать приказы мы не можем! — согласился Ник. — Вот только никак не пойму, кто мы теперь: военные или наёмники?

Не успел он договорить, как диспетчер Диора Плант позвала командира корабля:

— Анатолий Андреевич, на это стоит взглянуть! Только что передали по каналу Си Эн Джи!

Свёрнутый в трубку жидкокристаллический экран, не желавший сдавать позиции голографическим проекциям, выехал из тубы, заняв пол стены и засветился мягким светом.

«Новости на канале «Орбитрон»».

«Контроль корпорации над ситуацией утерян».

«Где-то на середине пути, между Марсом и Землёй, пропал тральщик «Мираж», вместе с грузом. В то же самое время, со станции слежения передают, что пропал и объект. На орбитальных станциях наблюдали ослепительную вспышку, во время которой, в результате мощного электромагнитного излучения, вышло из строя половина аппаратуры. Помимо электромагнитных волн, зафиксировано мощное пиковое рентгеновское излучение. Данные потерь обрабатываются. На Земле отмечены катастрофические приливные волны, затопившие огромные территории. Потери от наводнения, так же, в процессе обработки. В приполярных областях планеты и даже намного южнее обычного, наблюдаются невиданной силы полярные сияния. В некоторых областях ночь не наступала вообще. В добавление к описанным бедам, активизировалась мощная вулканическая деятельность, отчего пробудились многие спящие вулканы и даже те, которые считались безнадёжно потухшими. Сильные землетрясения прокатились по многим активным, в этом отношении, областям. Стихийные бедствия, компетентные, в этом вопросе, товарищи, напрямую связывают с исчезновением иноземного материала с орбиты. Некоторые источники, так же утверждают, что объект исчез в сингулярности пространства-времени, скрывшись за горизонтом событий, туда, откуда и был, в своё время, извлечён. Что-то вроде кратковременно живущей чёрной мини дыры. Компании пришлось признать доставку объекта «Х» на орбиту Земли. Многие акционеры попытались отмежеваться от участия в афёре, но, всё всплывает, рано или поздно. Международный скандал, разразившийся в связи с последними обстоятельствами, чуть не перерос в вооружённый конфликт и только ценой огромных дипломатических усилий, его удалось предотвратить. Оставайтесь с нами и в самое ближайшее время, мы проинформируем

наших телезрителей о том, что последует за этими событиями».

— Вот и наша заглушечка всплыла, тут же пропав! — криво усмехнулся Кротов, почёсывая лоб.

Реакция остальных пехотинцев и членов команды корабля, была не радостней.

* * *

Командир фрегата Павел Степанович Горин всегда был оптимистом и романтиком, но произошедшие события, даже его заставили насторожиться. Тут ещё, как назло, по кораблю прошёл слух, что в конвективной зоне отсека силовой установки видели постороннего человека. Там, где только роботы-смотрители могли находиться безнаказанно, да и то, непродолжительное время. Затем, столько же времени, они проводили в дезактивационной камере, меняя друг другу разрушенный радиацией крепёж. Электронные мозги роботы вообще с собой не брали, оставляя их в свободном, от жёсткого ионизирующего излучения месте, оставаясь соединёнными с ними старым испытанным способом — проводами. Кабеля прятались в катушке, поддерживаемые в натянутом состоянии хитроумной пружиной и не путались под ногами. И вот в таком месте — кого-то видели…

* * *

Очередное заседание компании «Марс Корпорэйшн»..

Как ответил один обозлённый неизвестностью корреспондент, на вопрос обывателя о происходящих событиях: «Проехавший на территорию компании мини-грузовик привёз партию раскладушек из бывшего дома отдыха, расположенном в Малом Муходранске».

Манфред Гаусс, почёсывая переносицу, спросил главу корпорации:

— Если команда найдёт капсулу со спрятанными скрижалями, то всё образуется?

— Это многое решит, в самом ближайшем времени: принесёт ответы на вопросы, успокоит акционеров, но самое главное — даст ключ к знаниям атлантов.

— А если команда не найдёт капсулу?

— Это будет плохо, но есть другой ключ к тайнам древних, — спокойно ответил Алис Грэйв. — Всё будет зависеть от результатов поисков, которые проводят «Харон» и «Уран».

Огурцов изобразил на лице подобие мыслительного процесса и спросил напрямую главу корпорации:

— Откуда взялись такие сведения? Я имею ввиду информацию, про наличие в поясе астероидов корабля атлантов, а самое главное, содержимое его трюмов. Кому, мне интересно, стало известно, что у него находится на борту?

Президент, в свою очередь, тоже задумался, но, в отличии от зама, его лицо выражало искреннюю озабоченность, а не притворное имитирование полёта мысли. Он огляделся по сторонам и понизив голос до шёпота, загадочно произнёс:

— Посланник.

— Посланник? — удивился Манфред.

— Именно, — подтвердил Алис. — Он появился так внезапно, что я ничего не успел сообразить: почему, откуда, для чего… Какие личные интересы он преследовал, курьер умолчал, но клятвенно заверил в достоверности информации.

— Странно, всё это! — возбуждённо воскликнул Гаусс, ни на йоту не веря в бескорыстность, чьих либо побуждений. — Должен же быть какой-то мотив!

— Он уверял, что есть, — подтвердил президент компании. — Но также заверил в том, что они нас не касаются — в прямом и переносном смысле. Его интересы не затронут наши, а наши побуждения ему по барабану.

Тумана оказалось больше, чем ясности и руководству, оставалось только ждать результатов разведки. Ожидание подтачивало нервы, они, в свою очередь, не давали спокойно сидеть на месте и, в конечном итоге, намечалась траурная вечеринка. Огурцов нарезался так, что ему приснилось, будто он уснул в своём сарае, оставленном в далёком детстве. Куча дерьма, на которой он преклонил голову, сильно пахла, несмотря на свою эксклюзивность, и не взирая на инопланетное происхождение…

 

Глава восьмая

Мир иллюзий

К швартовому шлюзу «Харона» подтягивалась космическая пехота, беспорядочной толпой заполняя собой коридоры, ведущие к посадочному терминалу. К миганию красной лампы, сопровождаемую звоном тревожной сирены, все настолько привыкли, что не обращали внимания: ни на то, ни на другое. Нафталин суетился не спеша, осматривая челнок визуально и лишь изредка похлопывая его по корпусу, словно проверяя на прочность. Сталь, пройденная на околоземной орбите стадию порошка и последующую прессовку, ничем не выдавала своей усталости. Ещё раз обойдя вокруг десантного шлюпа, Павел Степанович жестом пригласил пехотинцев на посадку.

Астероид вырастал медленно, постепенно наваливаясь объёмом на сознание пехотинцев. Чёрный, как сажа, он имел зловещий вид и вызывал нездоровые ассоциации. Полчаса Нафталин пытался найти замаскированный проход, тычась во все, похожие на шлюз, отверстия. Пришлось ему обращаться за помощью к фрегату, имевшему чувствительную аппаратуру и мощное вооружение. С корабля откликнулись положительным отзывом и отеческим пониманием, а через полчаса, шлюп уже высаживал космических пехотинцев в развороченной взрывом зоне.

— Хорошо, что в космосе взрывной волны нет, — вздохнул Нафталин. — Не приходится далеко прятаться, а только знай — уворачивайся от слишком больших обломков.

Десант промолчал, мыслями пребывая внутри астероида. Что на этот раз выкинет наследие атлантов, можно было только догадываться. Успокаивало то, что их здесь не ждали, но Огурцову дядя уже сообщил по-секрету важную тайну. Племянник поделился ей с командиром, а тот — с остальными. Спокойствие куда-то улетучилось.

Разбитый шлюзовой порт указывал на то, что с фрегата попали выстрелом из пушки в самую тютельку. Ни больше — не меньше. Боты разгребли завал, мешавший свободному проходу, обнажив истинную оболочку корабля. Третий бот, который заменил погибшего товарища, бесцеремонно вырезал запорное устройство и всё было готово, к беспардонному вторжению. Нику Шелтону дверь до боли, что-то напоминала. Взявшись за ручку, он решительно рванул её на себя и… Команда вошла в швартовый шлюз корвета. Нафталин копошился возле челнока. Он поднял на вошедших затуманенные странной пеленой глаза и Ник сразу всё понял, вот только, что делать — не знал. Бубен приподнял свой пулемёт и никто не успел его остановить.

Он подошёл к миражу и ткнул в него стволом. Изображение дрогнуло, а в месте соприкосновения призрака с изобретением Гатлинга, пошло мелкими волнами. Как только Бубнов убрал свою игрушку, голограмма поколебалась и пришла в исходное состояние покоя.

— Голая видимость, — констатировал зримый факт Кротов, мрачно хмуря лоб и тяжело вздыхая.

— Не расслабляться! — предостерёг команду Шелтон. — Здесь имеется и суровая реальность.

— Но как мы разглядим, что здесь находится в действительности? — вздохнула Мухина, в глубоком волнении вздымая грудь.

— Контакты нужно искать и вырубать, на хрен! — решительно заявил Кувальцев, разглядывая голографическую проекцию. — Вот жесть — как всё убедительно выглядит!

— Было бы хорошо, если бы «красная» кнопка находилась здесь! — выразила надежду Хари. — Но как узнать?

— Подёргать все выключатели и рубильники, которые встретятся по пути, — не отступал Кувальцев, присматривая в помещении, хоть что-то похожее на молот. — Кувалду бы найти.

— А если…, - вмешалась Муха.

— Что если? — перебил её Таран, сверху вниз разглядывая Никитичну. — Они же, просто — видимость! Иллюзия!

— Кто, — не поняла Мухина, — кувалда?

— Кнопка! — раздражённо ответил Кувальцев.

— Фокусники хреновы! — с раздражением в голосе, согласился Крот.

— А что, если попробовать найти своих двойников? — предложила Хари, аж подпрыгнув, от неожиданно посетившей её догадки.

— Что-то мне подсказывает, что их тут нет, — не согласился командир. — Но ещё сильнее преследует мысль, что лучше этого не делать, а постараться быстрее вырубить проектор. Кстати, где каюта связи, на нашем корвете?

— Точно! — обрадовался Гоблин. — Там надо искать!

Словно предчувствуя близкое разоблачение и последующую, вслед за этим развязку, голограммы пришли в движение, трансформируясь в известные творения кинематографистов, вероятно, сканированные прямо с мозговых полушарий оппонентов. Картинки устрашали, но, сделать ничего не могли. Психологическое воздействие, всё-таки — не физический урон, но медленный шаг пехотинцев, по экспоненте переходил на бег с препятствиями, ускоряясь и принимая форму беспорядочного перемещения. Натыкаясь на каждый встречный угол, команда ещё раз усвоила, что далеко не всё видит и надо быть осторожным, во избежание разбитых лбов о невидимую преграду или торчащую деталь иноземного оборудования.

Мимо, верхом на Горидзе, как на коне, проехала Белая.

— Ну, тут и так ясно, что иллюзия, — махнул рукой Кризис.

— Поаккуратнее! — ещё раз предупредил команду командир. — Иллюзия иллюзией, но сами знаете, что они смешаны с вполне реальными охранниками и попробуй разбери, кто есть кто, пока пальба не начнётся.

— А скакун-то был арабских кровей, — прикололся Огурцов. — Ишь, как оседлали. А нечего было, понимаешь, за её халатом волочиться — вот результат.

При слове пальба Бубнов напрягся, привыкший все дела решать с помощью свинца, он ещё сильнее сжал в руках свой пулемёт. Виктор был точно уверен в правильности подобного решения и не усматривал другого исхода, как только выпустить пару лент во всё, что видишь. «Там, глядишь, и таинственному выключателю достанется на орехи», — соглашался пулемётчик с собственными выводами.

На входе в медблок, в двери, стояла медсестра Роза Арнольдовна Мерзекрейцель, а в миру — Пиявка.

— А ты что здесь делаешь? — не выдержал Мотылёк, начинающий, от нервного расстройства, разговаривать с псевдотелевизором. — Убирайся к себе на фрегат!

Пиявка замахнулась на него клистиром, а механик протаранил её головой, вламываясь внутрь помещения. Голограмма задрожала, а Кротов злорадно спросил:

— Жан, ты куда? За кисло-молочными продуктами?

— Причём тут молоко? — удивился Ху, неожиданно подав признаки жизни и напомнив о своём существовании.

— Не понять вам особенностей русского юмора, — пояснил ему ситуацию замкомвзвода. — У нас бытует такая поговорка: в молодости — вино, кино и домино, а в старости — кефир, клистир и тёплый сортир.

— Так наш пилот, вроде бы ещё не стар? — удивился Таканаки.

— Вот я и говорю, — согласился Крот, с его доводами. — Не разобраться вам, до конца, во всех тонкостях русского языка и особенно — в его носителях.

Слабо освещённый мрачный коридор вёл в неизвестность, пугая своей узнаваемостью, как бы парадоксально это ни звучало. Фантомы временно исчезли, на что у Крота нашлось своё объяснение:

— На перезарядку, наверное, отправились. Никого…

— Вот и хорошо! — облегчённо вздохнул Гоблин, с шумом выпуская воздух, отчего не сработала даже система антизапотевания стекла.

Ему намекнули на это обстоятельство, приведя весомый довод: «Пить надо меньше!»

Муха сверилась с показанием прибора и сравнила его с визуальной картиной. Покрутив головой по сторонам, она нерешительно произнесла:

— Налево прачечная.

— Нет — туда мы не пойдём! — решительно возразил Крот. — Там одно

хамло работает.

— Почему? — удивился Таканаки.

— А кто там портки полоскает, — засмеялся замкомвзвода, — профессора из Массачусетского университета? Свои оказались слишком необразованными…

Японец, воспитанный в духе истинного самурая, окончательно потерялся в умозаключениях, не в состоянии сопоставить, в своём сознании, увиденное с услышанным. Образование, полученное в его стране, стоит огромных денег и это такой же капитал, как банковский счёт, но только дороже. Счёт, рано или поздно кончается, а знания остаются и их можно применить, зарабатывая на этом деньги. Почему такое не случается в России, ему оставалось только догадываться. Почему работодатель, зачастую, не в состоянии оценить потенциал соискателя, не рассчитывающего на лужёную глотку, а полагающегося лишь на приобретённый опыт, ускользало от понимания сына страны Восходящего Солнца. Его оставили наедине, со своими душевными исканиями и продолжали передвижение вглубь инопланетного корабля, пытаясь добраться до рубки связиста.

Видения больше не появлялись, но зелёная обшарпанная дверь оказалась задраена наглухо. Отсутствовали, так же, какие-либо ручки, с помощью которых, можно было попытаться открыть металлическое препятствие. Шелтон хотел уже отдать приказ боту на взлом двери, как в то же самое время, нервы у Бубнова не выдержали. Он нажал на гашетку, выпуская длинную очередь в то место, где по его понятиям должен был находиться запор, после чего наступила мёртвая тишина. Слышно было, как, где-то в глубине переходов капает кран, которого, в принципе, не могло быть в этом месте. Дверь скрипнула и медленно отворилась.

— Сработало! — радостно воскликнула Кузнецова. — Надеюсь, рикошетом никого не задело?

Все отрицательно помотали головами и после осмотра повреждений, стало ясно — все пули, без исключения, прошли навылет. Внутри помещения лежала голограмма Изи Блюмбера, имитирующая предсмертные конвульсии. Широко раскрытые глаза уставились в потолок, на котором светила яркая жёлтая лампа, имитирующая последние солнечные лучи в жизни завхоза. Поникшие кудряшки, даже в таком состоянии давали фору любым бигудям и напомнили Кроту каракулевую шубу, которую он обещал купить жене, сразу же после своего возвращения. Замкомвзвода посмотрел на жидкую причёску Гоблина и отверг этот вариант замены: «С такой драной кошкой на порог не пустят,»

— Мне показалось, — неожиданно встрепенулся Панталоне, — или по

коридору действительно наш повар Пончик пробежала?

— Это фантом твоих желаний пробегал, — усмехнулся Гоблин. -

Ищите, в конце концов, этот проклятый выключатель.

Минут пять команда обтирала стены своими скафандрами, пытаясь

отыскать гипотетический тумблер, пока Шелтон не понял, что он находится совсем в другом месте. Эта мысль блестяще подтвердилась, когда его нашли аккуратно посередине комнаты связи. Одно нажатие и всё погрузилось в кромешную темноту. Почти одновременно, пехотинцы включили фонари. Яркие бело-синие лучи прорезали мрак, высвечивая реальную обстановку замаскированного корабля. Как непохожа оказалась она с той, которую они только что созерцали. Все детали корабля отличались исключительной бедностью: ни кнопок, ни символов, ни рычагов. Создавалось впечатление, что управление кораблём предполагалось осуществлять с помощью мысли. Хоть идея, сама по себе и не нова, Шелтону она показалась несбыточной мечтой, иначе корабль не стали бы маскировать под астероид. Внезапная догадка пришла в его голову о том, что и астероид — не маскировка, в том понимании, в каком они её интерпретировали. Звездолёт скрывали не от них, так как, тогда, когда его строили, космических пехотинцев, не только в проекте не было, но и в самой перспективе развития жизни на Земле. «Удобно, — подумал Шелтон. — Куда бы не занесло — отличное прикрытие от любопытных глаз. Вот только, что-то им помешало осуществить проект до конца?» Ник был практически абсолютно уверен в незаконченности строительства, что он и озвучил:

— Мне кажется, что корабль никогда не был в рабочем состоянии.

— Ну и что? — ответил Кротов. — Нам с этого: ни жарко, ни холодно.

— Ничего, — вмешался в разговор Гоблин. — Подгонят буксиры и отволокут на околоземную орбиту, чтобы там раскурочить инопланетную технику.

— Никто пока не решился взять на себя такую ответственность, — возразил ему Огурцов. — Боятся. После случая с заглушкой и пропавшим тральщиком, на Земле стали осторожно присматриваться, к таким доставкам. Гипотетический Фаэтон — вон как разорвало!

После недолгого блуждания, команда оказалась в центре управления полётом. То, что это был именно он, почему-то решительно заявила Мухина, опираясь только на свой планшет. Спорить с ней не стали, а забрав скрижаль, которая стояла посередине помещения на всеобщее обозрение, поспешили удалиться.

— Не нравится мне всё это, — мрачно сказал командир, когда команда приготовилась забраться в космический челнок. — В начале — непонятные пугания, не менее нелепыми голограммами, затем — каменная скрижаль в идиотском футляре. Я понимаю, что камень долговечен и всё такое, но почему в открытую оставили, словно кто-то специально сделал так, чтобы мы нашли искомое.

— Тут может быть два варианта, — подсказал Крот. — Первый — этот «кто-то», когда — то — специально оставил гостинец, на всеобщее

обозрение, чтобы мы доставили его на Землю или… Тут вариантов ещё больше. Второе… Оно исходит из первого и гадать можно долго. Может быть выкинуть этот цилиндр в космос и сказать, что ничего не было?

— Есть у меня другая идея, — возразил командир. — Капсулу они не получат, это точно, а то и с нами разделаться могут. Надо изготовить дубликат, но намеренно с ошибками и посмотреть, кто попытается изъять его из оборота компании. Я уже нисколько не сомневаюсь в этом.

— В чём? — не понял замкомвзвода.

— В том, что скрижаль попытаются выкрасть. Есть у меня в Бруклине хороший знакомый — надо ему скинуть данные по раритету и к нашему прибытию, фальшивый цилиндр будет готов. Отличный специалист в контрабанде и шпионаже, к тому же — мастер на все руки. А пока: настоящий артефакт спрятать, а изготовленный дубликат предъявить руководству компании. Угораздило нас с ними связаться…

— Ничего себе — у тебя дружбаны! — воскликнул Огурцов, не скрывая своего восхищения. — С такими, можно не работать в опасных точках, а шлёпать деньги на Земле.

— В нашем деле, пригодятся любые знакомства, — небрежно ответил командир. — Я бы даже сказал больше: без них — никуда. Не хочется, под старость, оказаться расходным материалом.

Испещрённая тончайшими таинственными знаками, каменная болванка несла в себе информацию, зашифрованную в символах. «Не каббалистический ли текст заключён на её поверхности? — подумал Ник. — Тогда это бессмысленная муть не имеет к механическому наследию атлантов никакого отношения, а только к экзотерическим знаниям. Но нет — каббала основана на исследовании быта атлантов и того, что от них осталось». Гадать можно было долго… Скрижаль напоминала малярный валик, для нанесения весёленького рисунка на обои. Ни у кого не осталось сомнений в том, что она являлась носителем какой-то информации и устанавливалась в механическим приспособлении считывающего устройства. Шелтон даже нашёл определённое сходство с настенными иероглифами индейцев Майя, а так же с другими представителями Южно-Американского континента: от каждой местности — понемногу.

— Хорошая палка — раскатывать тесто, на большие коржи, — поделился своими соображениями Огурцов. — С узорами будут плюшки — большие такие! Вот только нужно ручки приделать.

— Надо не допустить, чтобы к ней ноги приделали, — задумчиво процедил Шелтон. — Давайте грузиться на челнок.

— Да! — вспомнил Кротов. — Главное, чтобы скалку Пончик не увидела — отберёт, в два счёта…

Два космических корабля покидали пояс астероидов, возвращаясь к Земле. Там, с нетерпением и в крайнем волнении, ожидали доставки ценного груза, естественно, не разглашая цели его истинного назначения.

* * *

Ночное совещание компании «Марс Корпорэйшн».

Манфред Гаусс нервно прохаживался по залу. Движения его походки отличались крайней нервозностью, что отразилось на настроении остальных участников заседания. Председателю пришлось в приказном порядке усадить его на место.

— Не мельтеши! — грозно окрикнул Грэйв Гаусса. — Сядь на место, а то нервы и так, на пределе.

— Дальше что? — спросил Манфред. — Ну, привезут они эту скрижаль!

— Дальше ещё интересней, — спокойно ответил председатель. — Выходит — странный посланник не соврал и корабль в поясе астероидов был. Была, так же, и капсула. Значит — всё правда.

— А посланнику, что за интерес, во всей этой истории? — спросил Огурцов, заранее не рассчитывающий на честный ответ.

— Как он меня заверил — его интересуют только деньги и озвученная сумма, настолько впечатляет своими масштабами, что сомневаться в побудительных мотивах его корыстных интересов — не приходится.

Манфред Гаусс задумался и его чело омрачилось. После непродолжительного молчания, он всё-таки задал вопрос:

— Ну, а каким боком, во всю эту кашу, оказались замешаны шахтёры и иже с ними? Кроме атлантического следа, произошедшие события, вместе, почти ничего не объединяет!

— Я и сам уже запутался, — вяло отмахнулся Грэйв.

— Но, к скрижали необходимо, что-то ещё, — робко подал голос Огурцов, нервно теребя лацкан пиджака.

— Пиджак не порви! — предупредил его председатель. — Конечно, есть такая штуковина. Она находится на секретной лунной базе — на обратной стороне спутника. Кстати — туда же доставили часть похищенных шахтёров. Они и будут прикрытием нашим целям. Я имел ввиду — их освобождение.

— А если шахтёры окажутся такими же, как и на Марсе? — выдвинул предположение Гаусс.

— В любом случае — им хана, — цинично ответил председатель.

* * *

По корабельному расписанию была объявлена ночь, для того, кто в

этом заинтересован, но как заявила повар Анфиса Анатольевна Безымянная, в простонародье Пончик: завтрака, раньше положенного

срока — не дождётесь. На фрегате сложилась подобная ситуация и

никакие катаклизмы не способны были повлиять на устоявшиеся привычки, базирующиеся на военном кодексе несения службы.

Командир фрегата, Горин Павел Степанович, ворочался в своей койке, нервно подрагивая конечностями. Неспокойный сон повторял события прошедших дней, связанные с видениями в двигательном отсеке: «У робота-заправщика ядерного реактора, обеспечивающего корабль энергией на личные, неполётные нужды, что-то сбилось в управлении. После заправки ураном агрегата, он с распростёртыми объятиями, светясь и матерясь, лезет обниматься, требуя выпивки и понимания».

Рано утром, по земному времени, два командира корабля и командир спецназа соединились по голосвязи, обсуждая прошедшие события и намечающиеся перспективы лунной экспансии.

— Разведка донесла, что следующей нашей целью будет обратная сторона Луны, — посвятил Шелтон, в предстоящий ход событий, обоих начальников. — Как всегда — заброшенная шахта, куда уволокли наших шахтёров. Это в маленьком кратере Цандера, неподалёку от кратера Королёва, который расположен на самом экваторе Луны. Располагается точка назначения в районе радиальной гравитационной аномалии, если эти данные имеют какое-то значение.

— Приказ уже поступил, — подтвердил Горин. — Я, вначале, даже удивился, но потом, сопоставив факты, пришёл к мнению, что всё продумано заранее и нам предстоит всем вместе продолжать поиски.

— Надо, так надо! — бодро согласился Виноградов.

— А тебя не удивляет тот факт, что космические корабли землян, ни разу не покидали пределов Солнечной системы? — спросил его Шелтон, пристально вглядываясь в лицо Анатолия Андреевича.

— Приказа не было, — растерянно ответил Горин за коллегу. — Притом — куда? Расстояния такие, что нужны годы на полёт, а в итоге, можно ничего не найти.

— Да? — проникновенно усомнился Ник. — А вот у меня другие сведения. Секретные. И следуя показаниям очевидцев, участвовавших в первых экспериментах по сверхскоростным полётам, из этой затеи ничего не вышло. Точнее — не получилось выйти за пределы Солнечной системы. Корабли просто исчезали, словно испаряясь. В отчётах позиционируется такое понятие, как «агрессивный вакуум».

— А как быть с полётами к Сириусу и обратно? — не согласился Виноградов. — Согласно древним текстам, это было обычное дело.

— Это было не вчера, а очень давно, — в свою очередь возразил Шелтон. — Нижний коридор подпространства временного континуума

уже наглухо закрыт.

— А верхнего?

— А верхнего и подавно. Так же среднего и всех остальных прочих…

— Ну, у нас есть инструкции, частично подтверждающие эти данные, — пожал плечами Виноградов. — Дальше орбиты Нептуна залетать категорически запрещается.

— Почему не Плутона? — удивился Шелтон.

— Что — сам не знаешь? — в свою очередь удивился командир корвета.

— У него орбита вытянута, не пойми как. Слишком сильно. А

следуя выводам, из рассказанного, дальше — гарантированный каюк. То бишь — коллапс. Нет, у нас, конечно, ходили слухи про это, но иначе, чем байки, их никто не воспринимал.

— Существует, так же, запрет, не позволяющий выводить двигатель за треть процента от скорости света — 900 км в секунду. Вот и плюхаем до Марса целые сутки. Для чего их изобретали?

— Зато целы пока! — излишне эмоционально возразил Горин, с присущей ему горячностью. — На запредельных скоростях, во время первых экспериментов, от экипажа внутри корабля находили яичницу. Атланты знали секрет антигравитации, а мы и самым краем, толком приблизиться не можем…

* * *

После завтрака команда космических пехотинцев, не обременённая корабельными делами, собралась в кают-компании. Каждый коротал время, до прибытия на Землю, как умел. Таланты просыпались от безделья, как просыпается живность в тайге, с наступлением весенней поры. Ответственный за разведку Хударев крутил в руках новенькую колоду карт, не зная, к кому бы пристать с карточным фокусом. Все оказались занятыми своими делами и только Кузнецова задумчиво смотрела в голографический иллюминатор, разглядывая в проекции черноту космической бездны. Он подошёл к ней и предложил развлечение, по его разумению, достойнее бесцельного созерцания пустоты:

— Люськ — хочешь фокус покажу?

— Ну, попробуй…

— Бери из колоды любую карту и я скажу тебе, которую ты выбрала.

— Ну, взяла…

Хударев открыл карты и методом просмотра, вычислил недостающее звено:

— Пятёрка бубей.

— Что это за фокус, а Мышь? — усмехнулся Таран. — Так и я могу!

— А кто тебе сказал, что я буду фокусы показывать?

— Ты сам и говорил, — лениво возразила Кузнецова.

— Да, но я не говорил о том, что я буду наугад потрошить колоду. Об

этом уговора не было.

Команда продолжила скучать. Кто-то ударился в воспоминания; ветераны поглаживали былые раны, ноющие теперь и речь, в связи с этим, не могла не зайти о лечебном массаже. Гоблин, потирая больную спину, спросил Кузнецову:

— Послушай, Кузьминична! Ты, как врач, массаж умеешь делать?

— А при чём тут врач? — удивилась Люся. — Массаж, к военной

медицине, прямого отношения не имеет. Этим занимаются косметологи и прочие, желающие заработать на страданиях ближнего

своего. Так что тебе, Эрик, предпочтительнее самомассаж.

— В туалете! — злорадно прорычал Базука, давясь от смеха.

— Ну, этому бы только зубы поскалить, — беззлобно ответил Гонсалес.

— Я знаю только средство от радикулита, — предложил свой рецепт Кротов. — Нужно оттянуть резинку трусов, насколько это возможно — на максимальное расстояние от тела. Потом отпустить. Если резина не лопнет, то пребольно ударит по пояснице. Исследований по лечению радикулита этим методом и, в этом направлении, не проводилось, но…

— Если у тебя болит спина, то лучшее средство — скалка, — вмешался Боб Круз. — Ты производишь массаж на стороне, а потом тебя жена дубасит — у себя дома.

— Неплохой результат дают подтяжки — точечный массаж спины, — поддакнул Кувальцев. — Как врежут крестовиной по позвоночнику, аж слёзы из глаз.

— Галстук на резинке, так же великолепно оттягивается! — обрадованно сообщил Огурцов. — Правда, «Гаврила» склонен идти на отрыв, как и «Кис-кис».

— А вот: и то, и другое, завязанное узлом — способно удавить, — добавил к сказанному Бубнов. — А резинка — фьють…

— Да на твоей шее, любой галстук порвётся, при первой же попытке чиханья, — с усмешкой, высказался Мотылёк.

Телеканал «Военные ведомости» транслировал новости, передаваемые с Земли:

«В ответ любопытной стороне на предложение помощи, касающееся ядерной безопасности, наша страна ответила согласием. Намекнув, чтобы сующая свой длинный нос комиссия не заморачивалась с поездкой, мы готовы предоставить инспектируемый объект, непосредственно заинтересованной стороне на место проживания — реактивной почтой. Как только ракета будет готова, к миссии почтальона, она незамедлительно посетит ядерный центр, из которого приходят неприличные предложения, или, любую другую точку назначения, указанную адресатом».

— Командир — ты не расстраивайся! — успокоил Шелтона Хударев. — И в пещерах люди живут… Куда, говоришь, идти?

— Куда-куда, — пожал плечами Ник. — Вот жесть — забыл, как это на русском языке. Была же заготовка!

Мухина безразлично зевнула, Хари Кэрол насторожилась, а Таканаки обречённо вздохнул и только Чезаре Панталоне весело пропел:

— А от нас далеко…

— Не так уж и далеко, как тебе кажется или хотелось бы, — возразил командир. — Радиоактивное дыхание Чернобыльской АЭС достигло берегов Америки.

Дружеские и, не всегда цензурные подколки, сыпались, как из рога изобилия.

— Люськ! — крикнул Гоблин.

— А! — отозвалась Кузнецова и заулыбалась, поняв свою оплошность.

Гонсалес ничего не ответил, за компанию расплываясь в улыбке, как синтетический маргарин на горячей сковороде.

Приближалось время обеда и с камбуза потянуло неуставными запахами. Принюхиваясь к странным ароматам, не вписывающихся в рацион бойца спецназа, Базука задумчиво сказал:

— Чем это нас накормить пытаются?

— Кочерга приволок со склада два мешка русских абрикосов, -

пояснил суть происходящего Огурцов. — Сам видел.

— Чего, — сморщился Рид, — каких ещё абрикосов?

— Да картошку он принёс — картошку! Выращенную по всем правилам агрономии во Владимирской губернии. Заметьте — красную!

— Не прошло и пятьсот лет, как уже — обрусела, — усмехнулся Шелтон, понюхав воздух и вытянув, при этом, лицо. — Наверное это премия от фирмы, за успешное выполнение задания. Иного ответа я не вижу, потому что в противном случае, Кочерга бы уже давно болтался в петле, с посмертной запиской на груди: «Я не знаю, что на меня нашло!»

— Странный овощ, — согласился с доводами Кротов. — Не только в России он внедрялся с трудом, но и по всей Европе прокатилась волна смуты — все встали на дыбы. Нет такой страны, где картофель бы приняли сразу.

— Правильно! — подтвердил Хударев. — Вот, про огурцы — вспомнить нечего. Да, Огурец? Игорь Владимирович!

Казалось, что оппонент уснул, но он подбирал достойный ответ для провокационного вопроса. Наконец, последний был найден и озвучен:

— Они на мышь похожи!

— Чем? — оживилась Кузнецова.

— Хвостами…

Кротов сказал, что не смешно и закончил повествование про заморский овощ, ставший настолько близким и родным, что некоторые сословия не представляют себе жизнь, без этого корнеплода:

— Ровно настолько, с какой силой её отвергали, я имею ввиду картошку, ровно настолько — никакая сила теперь не может заставить отвыкнуть от неё. В Голландии XVI–XVIII — го веков картофель являлся основной пищей бедняков, претендуя на первенство, даже среди хлебных изделий.

— Вот, сейчас и попробуем! — сказал, поднимаясь с места, Бубен, намереваясь отправиться за своей порцией.

В глубине камбуза раздавались звуки ссоры, угрожающие перерасти

в вооружённое столкновение. Судя по голосовым интонациям, Пончик

была крайне раздражена и громко выражала своё недовольство.

— Нельзя же всё время работать на кошачью задницу! — вопила она, не заботясь о том, что в их конфликт, в режиме непроизвольного прослушивания, вникают пара десятков ушей.

— Как понять сию аллегорию? — растерялся начальник продсклада.

— Что бы ты ни делал — всё коту под хвост! — резко пояснила повариха. — Заставь дурака почистить картошку. Кочергу тебе в..

— Да ты шо, Анфиса Анатольевна! — обиделся Мыкола на кочергу и на то, что это его фамилия, но ещё больше на аллегорию, которую провернула грозная дама. — У нас отродясь картофелечистки не было.

Всё же время на борт брали консерванты: картофель сушёный, консервированный — в банках, в пакетиках и без, но шоб в кожуре — перший раз тако вижу.

— Ты в космосе, что ли, родился? — искренне удивилась Пончик, ускользнувшему, от неё, обстоятельству.

— Не совсем, — насупившись, ответил Шмат. — В орбитальном поселении — внутри.

— Тогда ясно, — примирительно сказала Анфиса, сменив гнев на милость. — Сирота, значится…

— Почему? — совсем опешил начпродсклада, не ожидая таких поворотов. — Есть мать с отцом — всё чин по чину.

— А где твои корни, — спросила повариха, — где земля?

— Есть у меня гражданство, — насупился Кочерга.

Спор пришлось заканчивать, так как бойцам космической пехоты надоело слушать бессмысленный трёп, но ещё больше хотелось есть.

* * *

Поздно вечером оба корабля отшвартовались на орбитальной станции «Орбитер», с которой и начались их злоключения. Посылка с фальшивой скрижалью уже ждала Шелтона в назначенном месте и подменить её, было делом пяти минут. Пока посыльного из корпорации водили за нос, водя по переходам корвета, цилиндр заменили на подделку, которую с гордостью вручили курьеру под личную расписку. Не взяв с него даже честного слова, участники подлога облегчённо вздохнули, ожидая новых приказов от начальства.

Они не заставили себя ждать и, под благовидным предлогом спасения шахтёрских жизней, двум кораблям предлагалось немедленно отправиться на Луну. После долгих препирательств с командованием, Виноградов выбил сутки на отдых, мотивируя свою просьбу усталостью экипажа и необходимостью технического осмотра эксплуатируемой техники.

Утром, оставив команду отдыхать после ночного посещения злачных

мест «Орбитера», Шелтон сел в челнок, следующий до Нью-Йорка. Для него, конечная точка назначения находилась в Бруклине: между

Чёч Авеню и Беверли Роад — в маленьком неприметном подвальчике. Чтобы избежать возможной слежки, Ник высадился у Бруклинского моста, после чего незамедлительно взял такси до своего любимого ресторанчика, расположенного на Манхэттене — прямо в противоположной стороне от нужного ему места. Там его знали и появление завсегдатая в данном заведении на Квинз Плаза, не могло вызвать подозрений. Ресторанчик жил своей жизнью. Постепенно, он скатывался до уровня затрапезного кабачка, которого и кабаком-то назвать, уже не представлялось возможным, чтобы, при этом, не поморщиться. Разношёрстный люд заполнял всё видимое пространство, так же, живя своей жизнью, отдельной от означенного заведения: телом пребывая тут, а душой находясь в астрале, созданного горячительными напитками. На подиуме демонстрировали групповой стриптиз-шоу. Три танцовщицы и один танцор пытались в замученных телодвижениях изобразить подобие страсти. Выходило это у них из рук вон плохо: то ли публика сама так умела, то ли они растеряли энергию, столько времени кривляясь в однообразных позах — у посетителей получалось лучше. «Фальшь, — подумал Ник, наблюдая за тем, как работает стриптизёрша у шеста. Две товарки крутились рядом, пытаясь: то ли снять кожаные штаны, то ли надеть поверх них синтетические трусы. «Как в российском провинциальном автобусе — в час пик», — родился у Шелтона ответ на театрализованную постановку. Танцор в замученной агонии танца, так же не остался без внимания спецназовца: «Как глиста или навозный червяк, перед посадкой на рыболовный крючок».

Ник ещё раз осмотрелся и среди рукотворного хаоса, его взгляд привлекла незнакомая фигура дамы, в одиночестве сидящей за столиком и не вписывающейся в гуляющий контингент. Отточенные черты лица смутили, вызвав в душе подозрения. В голове, почему-то, промелькнула мысль об Атлантиде. «Корпорация не послала бы шпионку с такой вызывающей внешностью», — подумалось ему. Казалось, она не обращала внимания, не только на Шелтона, но и на окружающий люд, который не сдерживал свои эмоции. В диких плясках, подражающих шаманам коренного населения Америки, народ развлекался, как умел. Один из завсегдатаев, сам не подозревая

о своих скрытых внутренних резервах, показал всё, на что был способен. Этого хватило, чтобы на время отвлечь внимание всех присутствующих на себя, а Шелтон, махнув стакан, решил уходить — не попрощавшись. «Может быть — это всё надумано, но, как известно — бережёного Бог бережёт!» Для начала, он решил посетить туалет и раствориться в подсобных помещениях заведения, ставшего родным, а родные стены, как известно — помогают. Исчез он прямо из сортира, уходя по Нью-Йоркской канализации, следуя на ближайшую станцию метро. «Пронесло!» — подумал Ник, пробираясь по зловонному

коллектору. То, что есть прямые соединения клоаки с метрополитеном, знают немногие, из числа обывателей. Так же, немногие знают о том, что бесполезно клеить усы и бороды, потому что глаза, всё-равно выдадут, а тёмные очки, в метро, вызывают подозрения полицейских ещё больше, чем беременный живот у мужика. Прикинувшись обывателем средней руки, затеряться в переходах Нью-Йоркского метрополитена — делать нечего, чем Ник и не замедлил воспользоваться. Через пару часов, он уже обсуждал дела со своим знакомым мастером, сидя в уютном подвальчике, на Беверли Роад. Попивая выдержанный в дубовой бочке красный кубинский ром, который Шелтон предусмотрительно прихватил с собой, умелец рассказал Нику, какие изменения внёс в рисунок скрижали:

— Носатому гегемону фэйс подкорректировал. Кое-что убавил, а гегемонихе, наоборот — добавил. Знай наших! Да, и мужику шнобель удлинил, который вы, американцы, носом зовёте.

Старый белый русский эмигрант, в седьмом или восьмом поколении, рассказывал о проделанной работе с таким упоением, с которым поют колыбельную песню на ночь детям или травят анекдоты, но уже взрослым дядям в подворотне. Его предки прибыли в Нью-Йорк через Константинополь, ещё во времена первой волны эмиграции. Вынужденного переселенца постоянно мучила ностальгия, приведшая к неистребимой тяге нагадить на белый рояль «Станвей», стоящий в яхт-клубе. Про рояль он услышал в анекдоте и теперь мучился вопросом: «Зачем он нужен яхтсменам?» Извечная русская загадка: на хрена козе баян, и не только он, но и любой другой музыкальный инструмент — не даёт покоя многим поколениям славянских душ. Даже, будучи американизировавшимися на берегах Манхэттена, они за каждым углом ищут рогатое существо, которому можно подать монетку, за виртуозное исполнения на баяне «Славянского марша».

— Подлинник спрячь подальше, чтобы я не знал, где он находится, — посоветовал Шелтон. — Ещё лучше, чтобы и ты не знал. Помнишь, как Мартина Лютера прятали?

Мастер согласно кивнул головой и в это время, за окном, которое верхним краем, лишь слегка возвышалось над асфальтом, промелькнули чьи-то ноги. Обычное дело — пешеход, но, умельца, почему-то, это насторожило.

— Запалил ты мою хибару! — нервным голосом прошептал он Нику. — Валим отсюда. У меня есть выход в канализационный коллектор. Никому до сих пор не показывал. Видимо — время пришло.

Стука в дверь, которого можно было ожидать — не последовало. Ничто не выдавало присутствие слежки, но, мастер оставался уверен в обратном. Оставив дверь лачуги запертой изнутри на тяжёлый засов, они нырнули в люк и спешно пробирались по клоаке в место, ведомое

только ведомому. Вонь гадящего мегаполиса грозила преследовать ещё долго — намного дольше, чем путешествие по туннелю, а послевкусие грозило отбить аппетит в столовой недели на две — не меньше. Проводник мрачно посмотрел на зловонную жижу, несомую мутным потоком в сторону очистных сооружений и сквозь зубы процедил,

— Судя по запаху, а особенно по весёлому цвету, этот ручей из бара «Андеграунд».

При скудном освещении Нью-Йоркской канализации, построенной в незапамятные времена, две удаляющиеся фигуры терялись в тумане поднимающихся испарений…

 

Глава девятая

Обратная сторона Луны

Вернувшись на корабль, Шелтон пребывал в крайнем смятении. Волнение мастера передалось и ему, хотя никаких веских оснований, для подозрений — не было. Командир корвета повёл носом, втягивая воздух обеими ноздрями, тщательно принюхиваясь к ворвавшимся запахам и спросил:

— Ник, ты что, ассенизатором подрабатывать летал?

— Если бы, — обречённо вздохнул командир спецназа. — Надо срочно принять душ и переодеться. Всё-равно никакой дезодорант не поможет.

Все основные предполётные приготовления подходили к концу, а обе команды готовились к ужину. «Уран» болтался у соседнего шлюза и на нём, так же провели профилактику, которая не выявила дефектов, могущих вызвать сбой в работе узлов и агрегатов. Оба командира, прихватив с собой угощение, а заодно старпома с помощником, отправились в гости к Горину. Они долго беседовали между собой, совмещая ужин с банкетом. Присовокупив к обоим деяниям секретное совещание, на котором так ни к чему и не пришли, они, зато, солидно разомлели. Основная тяжесть предстоящих поисков ложилась на группу Шелтона, от чего ему было не слишком весело, а вот корабельное начальство чувствовало облегчение.

На «Хароне» ужин шёл полным ходом. Вылет назначен на утро и за это время, пехотинцы позволили себе расслабиться. Каждый был в своём репертуаре и играл свойственную ему роль — ни больше и не меньше. Гоблин, обращаясь к искусственному шницелю и, в своём воображении, сравнивая его с подмёткой, искренне и проникновенно предупредил родственника ботинка:

— Сейчас я тебя укушу!

Мухина, сидящая рядом, всё поняла по своему и отпущенную реплику, приняла на свой счёт:

— И я стану вампиром?

— Почему вампиром? — невозмутимо ответил Бубен, вмешиваясь в разговор. — Просто покойником…

— Никитична хотела получить осиновый кол — между лопаток, — заметил Кротов. — А вы — злые люди…

— Почему осиновый, а самое главное — кто это придумал? — возразил ему Таран. — Я слышал, что бывало и в сердце метились.

— Чем именно? — скривился Гоблин в подлой улыбке.

— Колом, — пытался пояснить Кувальцев, пока не догадываясь о том, что его дурят, самым циничным образом.

— Почему все стараются между лопаток попасть? — поддакнул Тарану Огурцов.

— Фольклор, однако, — отмахнулся Гонсалес от беседы и надоевших собеседников, один из которых, тупил не по годам, а второй имел в жизни одну заботу, связанную воедино с осиновым колом.

Кэрол Хари оглядела поверх голов подвыпившую компанию и грустно сказала:

— Сколько, всё же, у вас вредных привычек.

— Где ты видела людей без вредных привычек? — возмущённо ответил Крот, чеканя каждое слово. — Их наличие определяет настроение. Всё от него зависит. Я, лично, не видел людей без в\п.

Она не стала спорить с замкомвзвода, а обратила внимание на прошедшего человека, до этого времени, ни разу не встречавшегося ей, на бортах обоих кораблей.

— А это кто? — спросила Хари.

— Этот, что ли? — вопросом на вопрос отозвалась Светлана Мухина. — Странный пассажир, типа — наблюдатель от корпорации. Инспектор.

— Забудем его на Луне, да и всего делов, — предложил Кротов заговорщическим шёпотом.

— Не жалко тебе его? — усмехнувшись, спросила Кэрол Хари.

— На простофилю, он не сильно смахивает, — презрительно озвучил Василий положение дел и заодно, охарактеризовав инспектора. — Есть у него некоторые черты, совсем чуть-чуть, от ботаника, но идейные, почти — все такие.

Вечер плавно перетёк в ночь, а она пролетела незаметно, без значимых сновидений. Вероятно, все порядком устали, чтобы по ночам сны разглядывать. На орбите: что день, что утро — всё едино и видимая картина космической черноты не меняется. Только проплывающая, под ногами, Земля меняет панораму, зависящую от погоды. Два корабля отвалили от стенки и вышли в точку старта. Время полёта, вместе с разгоном и торможением, заняло не больше двадцати минут, причём, сам полёт оказался кратковременен, в отличии от манёвров возле Луны. Оба корабля заняли стационарную орбиту и десант приготовился к штурму неизвестности. Нафталин уже давно хотел написать на борту челнока: «Вход без приглашения!» По его мнению, космодесант шастал туда-сюда так часто, что ему можно было не покидать «Моль» — чего лишний раз башмаки стаптывать, да дверями хлопать. Привязались в салоне намертво…

На ходовом мостике царило оживление. Всё начальство собралось у смотрового иллюминатора и ждало корректировок с Земли. Пока они не были получены, оставалось только ждать.

— Не слабо её термоядерными «винтами» отколбасило! — высказал своё мнение Виноградов, рассматривая обратную сторону спутника.

— Фигачили с Земной орбиты более тяжёлыми снарядами, чем с

обратной стороны Луны, — согласился Шелтон с выводами, но не удержался и от собственного мнения. — Там пришлось применить спутниковую тактику обстрела, что существенно уменьшило выводимый на орбиту смертоносный груз, вот и кратеры там мелкие. Видимую сторону Луны разворотили от всей широты атлантской души. Мощность подгрунтового взрыва, например Моря Дождей, даже оценить сложно.

— Точно так же выглядели некоторые города Германии после Второй Мировой войны, — согласился с доводами командир корвета. — После опубликованных в печати фоторепортажей в Англии начались массовые акции протеста, на которых требовали бомбардиров отдать под суд. Причём — своих собственных. В Америке, кстати, варварские бомбардировки городов, в которых кроме мирных стариков и детей, никого не было, не вызвало никакого резонанса.

— Меня всегда поражало то обстоятельство, почему никак Луну освоить не могут, — сказал подошедший старпом.

— Да, Николай Афанасьевич — отстали вы от жизни, — ответил командир корвета. — Давно уже сказали, что экономически невыгодно.

— Ещё утверждали, что нет там ничего, — добавил Шелтон. — Но, мне говорили о невозможности проживания на Луне длительное время. Выживают колонистов, какие-то силы. Есть на ней ещё кое-какие производства, но они находятся в хиреющем состоянии.

— Да-да, есть такое дело, — подтвердил Виноградов. — Кратер Циолковского, к примеру: геологи копают, но регулярно происходят странные вещи, а шахтёры, так те вообще боятся заходить в шахты. Если бы не роботы, то производство давно и неминуемо бы встало. Отличить один кусок породы от другого, по минералогическим признакам, роботы-шахтёры могут лучше человека, но им, порой, не хватает простой человеческой смекалки. Шестого чувства. Здесь, в этой ситуации, шестой покровитель пятой точки, играет на руку седьмым силам, пытающимся вмешаться в работу шахты. НИИ «Гипнотех» разработал отличный подшлемник, весь испещрённый золотыми и платиновыми нитями. Может быть, и ещё какими-нибудь. Питание на него подаётся с портативного аккумулятора и никакие сигналы извне, не могут пробить защитный контур. Но тут возникла другая проблема: полная изоляция от внешнего мира и от космоса, с его излучением, радиоволнами и тому подобному, порождает сильнейшие головные боли. Этот эффект, может быть и в меньшей степени, раньше замечался на подводных лодках, многие месяцы находящейся на глубине. Что тут, что там — рецепт оказался один: анальгетики или алкоголь. Можно, конечно, снять злополучный шлём, но тогда появляются эти…

— Ну, не вопрос! — бодрым голосом успокоил спорщиков помощник, сидевший неподалёку. — Наши люди быстро освоят производство

самогона из реголита. И разопьют с этими… Тех быстро белая горячка посетит и не с кем будет воевать за жизненное пространство. Тактика апробированная, не буду показывать пальцем — кем…

— У кого чего болит, Арсений Вячеславович, — пожал плечами командир, косясь на Шелтона и следя за его реакцией.

Назвать помощника Шарикова Полиграф Полиграфовичем, он не

решился — статус не позволяет. Шелтон тоже не подал никаких признаков обиды на реплику, отпущенную помощником и Виноградов продолжил экскурс в историю:

— Самогон не самогон, но, по — первой, из реголита хотели получить гелий — 3. Топливо для тогдашних термоядерных реакторов. Достаточно нагреть лунный грунт до 600 градусов. Заносится на Луну солнечным ветром и хорошо сохраняется в поверхностных слоях пород. Но, это при условии, что Луне миллионы лет. Она оказалась молодой и первым колонистам пришлось довольствоваться привозным сырьём. Экваториальные равнины Луны были освоены в первую очередь. Учёные надеялись там найти месторождение ильменита, а нашли залежи угля…

— Бурого? — обрадовался старпом.

— На этот раз — каменного. Чья-то светлая голова предположила, что здесь находились гигантские оранжереи, но владельца упомянутого «чердака» подняли на смех. И вот тогда, когда все мечты насчёт полезных ископаемых оказались утопией, из спутника решили сделать свалку. Чего там говорить, если до сих пор из тайги, не всегда выгодно возить полезные ископаемые… В то время, привоз с Луны и подавно считался расточительством. А вот радиоактивных отходов, современная промышленность, производит такое количество, что не до экономии — выжить бы! Но тут взбунтовались третьи силы. Первые радиоактивные отходы, которые отправили на хранение в лунный кратер, те «Лунатики», что там скрываются, не долго думая, отправили это коричневое добро на букву «г» обратно на Землю, где оно и угодило в залив на букву «Г».

— Весело, — согласился Шариков.

— Ещё как! — нахмурился Шелтон, не представляя, с чем придётся столкнуться в заброшенных шахтах непокорного спутника. — Наши шахтёры там последние останки геологов доедают.

— Не геологов, а селенологов! — поправил его старпом.

— Демагогия! Будем оперировать устоявшимися и укоренившимися, в сознании, определениями. Мало кто обращает внимание на то, что Гео — это Земля, а уж про то, что Луна — Селена, вовсе думать не хотят.

— О! — оживился помощник. — Вспомнил старую историю: на заре активного освоения космического пространства, одна фирма выиграла тендер на производство бетона из лунного грунта. Изначально предполагалось, что он пойдёт, в первую очередь, на строительство поселений в космосе. В качестве арматуры, намеревались использовать отработанный мусор, вращающийся на орбите Земли и

вышедшие из строя спутники. Но, то ли мусора оказалось недостаточно, то ли станции ломаться не хотели — на переработку пошёл сверхсекретный спутник. После того, как выяснилось, что он являлся собственностью не сопредельного государства, а родной страны — фирму прихлопнули.

— Прикрыли? — уточнил Виноградов.

— Нет! Именно — прихлопнули. Ликвидировали, в прямом смысле этого слова, посчитав за шпионов, работающих на разведку другого государства.

— Закатали в собственноручно произведённый бетон? — засмеялся

старпом.

— Так точно-с…

На мостике появился оружейник Гаврилов. Он суетливо махал руками, рискуя угодить в глаз случайному прохожему. Без конца останавливаясь, Пётр Викторович, что-то пытался осмыслить, в своём пытливом уме, закатывая глаза к потолку. По всему было видно, что в его голове не складываются отдельные фрагменты, подвергнувшиеся ревизии серым веществом и от этого, беспокойство не покидало оружейника, став навязчивым кошмаром. Неспешно подойдя к группе корабельного начальства, он задал вопрос в лоб:

— Анатолий Андреевич, говорят, нам собираются квантовые пушки поставить! Это правда?

— Какие? — опешил Виноградов.

— Ну, работающие по принципу квантовой теории…

— А на хрена они нам нужны?! — совсем растерялся командир. — Кнопку нажал — тут два варианта: выстрелит или не выстрелит, попадёт снаряд в нужное место, а может быть и нет. Кто тебе эту дурь сказал?

— Снабженец — Горидзе, — ответил оружейник и виновато отвёл взгляд в сторону.

— Квантовую клизму ему Белая поставит! — рассердился командир. — Попадёт — не попадёт… И этому ещё… Кудрявому — до кучи…

Последние приготовления подходили к концу и прежде чем покинуть смотровую площадку, Виноградов, между прочим, сказал:

— На заре освоения космоса, самое пристальное внимание советских учёных привлёк Океан Бурь.

— Почему учёных? — удивился Шелтон. — Они тоже выполняли чьи-то указания, скорее всего.

— Неважно! — отмахнулся командир корвета. — Важно то, что из тринадцати известных спусков автоматических станций на видимую сторону Луны, четыре осуществлены были, именно там. Притом, я

повторяю, два прилунения, заявленных в прессу, были осуществлены непосредственно рядом друг с другом, что навевает на определённые размышления. Чем заинтересовал советскую сторону маленький кратер Галилей и его окрестности?

— Ну не скажи! — возразил старпом. — В районе Моря Кризисов и моря изобилия было аж пять спусков. Притом, два — в одно и то же место. Третий — совсем рядом.

— Ладно вам — аки дети малые! — воскликнул Ник. — Ничего в науке не

делалось случайно, особенно в военной. Слишком дорого, чтобы на шермака станциями швыряться. Попадёт — не попадёт, в нужное место…

— Американцы пытались облюбовать Море Спокойствия, — заметил помощник. — Известно только о двух спусках в этот регион, но, сколько их было на самом деле, останется тайной навсегда, наверное…

— Да-да, — поддакнул старпом, — А теперь, почему — то, поиски предполагаются провести на обратной стороне Луны.

— Эх, Груздь! — тяжело вздохнул Шариков, как — будто ему самому предлагалось вступить на лунную поверхность в составе космической пехоты. — Проводнику видней…

К посыльному инспектору от корпорации прилипло прозвище Проводник и теперь, по-другому, его никто никак не называл, а он никак не представлялся, иначе чем — Инспектор. «Группе, вылетающей на Луну, пройти на погрузку к первому швартовому комплексу!» — пронеслась по кораблю команда, после которой, каждый пехотинец вслух пообещал диктору порцию угля, после своего возвращения.

Челнок «Моль» отвалил от борта «Харона» и бесшумно уносился прочь. Проводник в белоснежном скафандре, с невозмутимым видом, затесался в команду и теперь беспристрастно разглядывал развернувшуюся, за иллюминатором, панораму. Нафталин наблюдал подмигивание приборной доски, а Мухина пристально следила за показанием своих приборов. Неожиданно она встрепенулась и заметила пилоту челнока упущенное обстоятельство:

— Нафталин, найди курс поточнее, а то, наш спуск, благодаря гравитационным аномалиям, становится, несколько, опасным.

Совершив орбитальный манёвр, «Моль» плавно приземлилась в сердце кратера Цандер, раздувая пламенем дюз многовековую серую пыль. Лунная поверхность красками не баловала, навевая уныние серой монотонной безжизненностью. На фоне чёрного неба, поверхность луны казалась мрачной и негостеприимной.

— Ну вот — пришли! — выругался Базука, применив русские нецензурные выражения, которым он успешно обучился у своих товарищей по оружию.

— Это точно, — поддакнул Бубен, а Таран многозначительно осмотрел

панораму спутника, на фоне которой оба верзилы выглядели, как первопроходцы — шахтёры, полагающиеся только на свои силы и

возможности.

— Вспышка слева! — внезапно крикнул Крот. — Никитична — ты чего не ложишься?

— Во-первых, — спокойно ответила Мухина. — За ложные команды, ты рискуешь получить от командира по тыкве.

— А во-вторых?

— Во-вторых, что нам с того, если бы что-то и вспыхнуло? Поздно уже ложиться! Нас и так бы положило или испарило. Раньше нужно окапываться.

Космическая пехота, настроив гравитационные башмаки на соотношение один к одному с земным притяжением и, став легче в шесть раз, весело попрыгала в сторону склона кратера, указанного Проводником. Вездеход единодушно решили не брать, посчитав его излишней обузой, для преодоления пары километров. Остановившись у каменного завала, инспектор указал рукой на кучу здоровенных глыб, которые необходимо было убрать. Против применения гранатомёта Проводник не возражал, тем более что боты растянут растаскивание камней на неопределённое время. Базука старательно прицелился в указанную точку и выстрелил. Плазменная граната, врезавшись в груду лунной породы, выжгла в ней огромную дыру, испарив реголит вместе с гелием — 3 и прочими элементами, которые обогатили ближний космос. Верхние глыбы, оставшиеся без опоры, рухнули вниз и три бота быстро оттащили их в сторону. В открывшемся проходе обнажились ворота из чёрного металла, непохожие на те, которыми снабжали шахтёрские базы. Излишняя вычурность, соседствующая с излишней строгостью, мирно уживались между собой в диковинной архитектуре. Проводник подошёл к странным воротам и никто не смог увидеть, что он вкладывал в приёмно-считывающее устройство. Они бесшумно открылись, обнажая темноту внутренних переходов.

Космические пехотинцы скрылись в бункере и только рифлёные следы в пыли, от ботинок скафандров, остались напоминанием о присутствии посторонних. Электричество на станции отсутствовало и пришлось прибегать не к лифту, а к старым испытанным способам передвижения всевозможными катакомбами — запасными коллекторами и аварийными винтовыми лестницами.

— Как только в люке показываются незнакомые ноги, они тут же крошатся пулемётом в винегрет, не дожидаясь появления остальной части тела, — напомнил Шелтон подчинённым главную угрозу подобных блужданий в чужих тамбурах. — Вторжение противника непредсказуемо, как и реакция хозяев, на подобные действия.

Внутри лунной базы всё оказалось в точности таким же, как и внутри астероида — один в один. Это указывало на непосредственную связь между обоими строениями; на одного хозяина, некогда эксплуатировавшего постройки. Не было только галлюцинаций. То ли аппаратура сломалась, то ли их тут не ждали, потому что уже давно брать было нечего. Эта мысль не покидала Кротова, он её и озвучил:

— Кругом одно ворьё…

— А чего это атланты не могли вернуться на Землю, после потопа? — не с того, ни с сего, задал вопрос Огурцов.

— Условия, наверное, резко изменились, — несколько неуверенно предположил Шелтон. — Может быть, кто и возвращался, но, в новом климате, скорее всего, погибал. Возможно, была необходима долгая адаптация. Потоки радиации, хлынувшей с неба, лишённого ледово-водяного щита, делали своё дело, завершая разрушительную работу. Но, кто-то может и выжил. Недаром, об этом упоминается в Писании. Да и сейчас, нет-нет, а гиганты промелькивают, но им трудно в новых условиях, поэтому — пришлось измельчать. Бубен с Базукой — младенцы, по сравнению с атлантами. Я имею ввиду рост, а не возраст. Да и Таран не идёт, ни в какое сравнение с описанными индивидами, и уж тем более — ничего выдающегося в умственном отношении.

На заброшенной базе не было даже старого хлама, в котором можно было бы пошвыряться. Про шахтёров больше никто не вспоминал и поэтому, Крот с усмешкой спросил Проводника:

— Ну, и где шахтёры?

Он ничего не ответил, но судя по хмурому лицу, инспектор остался недовольный результатами поисков. Все приборы, способные уловить малейшие признаки жизни молчали, что, впрочем, никого уже давно не удивляло. Возвращаться не солоно хлебавши, по всей видимости, Проводник не привык, поэтому он лихорадочно совал свой нос во все щели, которые ему удалось найти. Но тщетно. Той вещи, которая ему была нужна, на базе не было. Не было и других побрякушек, которые можно было бы прихватить, в качестве трофея. То, что Инспектора не интересует судьба пропавших людей, космические пехотинцы усвоили задолго до его прибытия. Усвоили и то, что искать пропавших рабочих, больше никто не собирается. Планы международной компании резко изменились. Эти мысли пронеслись в голове Шелтона, витали они и в умах членов команды. Что было на уме инспектора, оставалось загадкой. Он, о чём-то, долго переговаривался по своей связи и в конце концов, отдал команду покинуть комплекс. Командир спецназа подозревал, что на Луне есть скрытые базы, но, в них их никто не пустит. «Проводника и подавно!» — родилось здравое рассуждение, основанное на предыдущем опыте.

Вглядываясь в чёрную бездну космоса, каждый вдруг ощутил себя затерявшейся песчинкой на его просторах. Навалилась тошнотворная тоска, граничащая с одиночеством, обречённого на вечность. Казалось, что границы внешних пределов видимой вселенной пододвинулись ближе к поверхности Луны и только ждут…

— Ну вот — началось! — мрачно рявкнул Крот.

— Что-то задержка у них случилась, какая-то, — поддакнул Бубен и команда резво покинула негостеприимное место, направляясь к посадочному шлюзу челнока.

Оглянувшись назад, Шелтон не обнаружил ничего, кроме собственных следов его команды. Погони не было, никто не появился на поверхности, вылезая из ворот комплекса, угрожая, при этом, кулаком, но, пехотинцы заняли места в челноке настолько поспешно, как-будто за ними гнались. Покидая Луну, Нафталин настолько спешил, что слишком передоверился собственному опыту, ограничив в управлении автопилот, в результате чего, челнок сильно тряхнуло, а пилот побелел. Вытирая со лба холодный пот, он с облегчением сказал:

— Гравитационный компенсатор экстренного ускорения, чуть было,

не накрылся! Ещё немного, и мы бы смешались с коричневыми

удобрениями в грузовом трюме.

— Откуда они там взялись? — удивился Шелтон.

— Мы бы и наделали…

Нафталин ограничил электронный мозг челнока минимальным режимом ускорения, переживая недавний промах, поэтому они не спеша покидали орбиту, так же неспешно борясь со слабым лунным притяжением.

Хударев потянулся, расправив руки в стороны и блаженно-мечтательно произнёс:

— Эх! Сейчас бы в баньке попариться… Да, Трико?

Панталоне с удивлением посмотрел на вопрошающего. Итальянской душе неведомо чувство сладострастного самоистязания берёзовыми розгами, как он сам себе это представлял и не раз высказывался на эту тему. Именно так, а не иначе. Наличие на венике листьев ни о чём не говорило жителю Пиренейского полуострова.

— А! — махнул рукой Мышь. — Ничего ты не понимаешь. Иметь свой домик в деревне — это кайф!

Огурцов усмехнулся и насмешливо сказал:

— У русского народа, какие-то ностальгические порывы, насчёт деревни: домик, печка, банька… Когда приезжают на место: воду принеси, дрова напили, поколи, баню растопи — это не отдых. Понимают, когда уже поздно и участок приобретён…

— Тяжело, — согласилась Кузнецова.

— Это ещё что! — закончил Огурцов. — Не дай Бог ещё скотинку завести.

— Мужа, что ли? — спросила Мухина, подозрительно косясь на оратора, который расплылся в злорадной ухмылке.

— Ну, можно и такую… Это, как лопать будет!

— Котлеты? — уточнила Кэрол.

— Тьфу ты! — сплюнул Огурцов, давая понять, что тема закрыта.

Два корабля возвращались на околоземную орбиту. Луна быстро удалялась, принимая привычные размеры для земного наблюдателя. Не желавшая раскрывать своих секретов, она по-прежнему оставалось неисследованной. На Марсе, загадок было меньше…

 

Глава десятая

Подводная лодка в песках Каракумов

Краткое совещание мрачного инспектора по собственной связи, уже на борту «Орбитера», определило ход дальнейших событий. На том конце незримого провода кто-то натужно кричал, временами срываясь в истерический визг, но понять, что именно орал босс, не представлялось возможным. Ясно было то, что промедление смерти подобно и, именно для воинствующего начальника — в первую очередь. Аутодафе, в жизни Проводника, может и подождать. К тому же, он относительно далеко, а его шеф близко к осязаемой угрозе… Как известно из анекдота, умный чешет лоб, а глупый — затылок. Больной расчёсывает прыщи, а балерон массажирует то, что ему мешает… Инспектор лихорадочно расчёсывал колено… Из его последующих разъяснений командирам кораблей и спецназа, стало ясно — дальнейшая работа, на ближайшее время, предстоит на Земле. Пехотинцы облегчённо вздохнули, меняя неуклюжие и громоздкие скафандры на привычные воякам бронекостюмы из лёгких полимеров, с замкнутой системой дыхания. Они не раз выручали их, когда приходилось работать под водой на небольших глубинах. Дышать тяжело, но можно, не рискуя получить баротравму лёгких. Про загазованные помещения и говорить нечего — для этого их и конструировали. Хитроумные полимеры распределяли энергию вонзающейся пули на всю площадь костюма, что делало его неуязвимым для лёгкого стрелкового оружия. Оставаясь почти невесомым, костюм отлично справлялся с защитой. С этими размышлениями Шелтон достал из кранца свой, видавший виды, образец и проверил систему жизнеобеспечения. Вставив в заплечный ранец заряженные тритиевые аккумуляторы новой конструкции, не получившие ещё широкого распространения в войсках, он задумчиво уставился в потолок. Мух не было и ничто не отвлекало его от созерцания пустоты. «Надо бы предупредить всех, чтобы проверили костюмчики, — подумал Ник. — В голове у молодёжи ветер гуляет». Он вышел в коридор и направился в кают-компанию, из которой его команда устроила арсенал. Подчинённые примеряли порядком подзабытую парадно-выходную броню, с коей успели сродниться до того, как на них водрузили комические причиндалы и пересматривали вооружение. Шелтон многозначительно осмотрел свою команду и огласил ближайшие планы:

— На первых парах, работа наших коллег на орбите заключается в поддержке фрегатом и корветом полёт челнока, а потом, сказали, посмотрим. Так же, возможна поддержка нас огнём, уже на Земле.

— Туристы поддержат выпивкой! — одобрительно кивнул Крот. -

Лишь бы русские попались…

— Виктор, — обратился Ник к Бубнову. — Тебе твой тяжёлый пулемёт лучше заменить на более лёгкую версию. Я не думаю, что на Земле нам понадобятся его услуги. Шестиствольный «Сосунок» хорош для радикальной зачистки местности и глухих коллекторов, а я не думаю, что нам предоставится такая возможность на родной планете.

— А вдруг? — усомнился Бубен.

— Да, сколько раз я жалел, что не взял с собой на рыбалку, в запас, толстую леску, — согласился командир. — Но, как возьмёшь её — никогда не понадобится. Ну, это правило вы и сами знаете… Справимся, в случае чего, тем более, что в собранном виде пулемёт надо вдвоём таскать, как бревно.

Он ещё немного подумал, старательно морща лоб и сказал, уже Базуке:

— Ты, Рид, тоже оставь свой громоздкий гранатомёт на борту. Лучше вместо него лёгкий пулемёт взять. Впрочем, огнемёт не помешает.

— А если что-нибудь взорвать понадобится? — не согласился Билл.

— Боты справятся. К тому же, каждый возьмёт в нагрузку по одноразовому гранатомёту «Пиявка». Лишние три килограмма на спину, в снижении скорости передвижения, погоду не сделают.

Мимо пробежал Горидзе с шестиструнной гитарой.

— Испанский галстук, для особо одарённых исполнителей на щипково-струнных инструментах, — весело отозвался на событие Крот. — Следует ожидать, что сейчас пробежит Блюмбер с аккордеоном.

— Шестирядным? — удивился Гоблин.

— Нет — с немецким.

— Тогда уж и медсестра Альбина с бубном, — вставила своё едкое слово Мухина.

— Она не в моём вкусе, — встрепенулся Бубен. — К тому же у неё поклонники дюже горячие.

— Так «пиявки» это гранатомёты, что ли? — опомнился Мотылёк, страдая от безделья, в связи с отсутствием транспорта, которым можно управлять. — Фу ты! Я уж было подумал, что Розу Арнольдовну Мерзекрейцель на спине таскать придётся…

— В качестве подмоги Люське Кузнецовой? — прыснул Кризис и расплылся в самодовольной англо-американской улыбке.

Под истерический смех, из кают-компании раздавалось клацанье затворов и шорох молекулярной липучки, фиксирующей бронепластины на хрупкой телесной оболочке…

Очередное совещание руководителей компании «Марс Корпорэйшн».

В этот раз, по требованию акционеров, собрание предполагалось

сделать расширенным, не ограничившись кучкой глав подразделений. Неизменный докладчик Манфред Гаусс молчал, ожидая, что скажет глава корпорации. Тот морщился, не находя слов и после непродолжительного кривлянья, молча подал ему знак начинать заседание, озвучивая вступительной речью произошедшие события.

— Господа, — вялым голосом начал доклад Манфред. — Как вам известно, поиски на Луне не принесли положительных результатов.

По залу пронёсся недовольный ропот. Один из участников слёта

встал с места и задал риторический вопрос:

— А что искали-то?

— Вот! — гневно изрёк Гаусс, подняв указательный палец вверх, и получилось так, что указывал он перстом на лампу освещения. — Ещё не знаете, что ищем, а уже недовольны отсутствием находок.

Собрание дружно посмотрело на люстру и шёпот недоумения пронёсся по рядам. Привыкшие быть рядовыми членами всех заседаний, участники слёта не имели привычки задавать вопросы относительно планов компании и верили всему на слово. Поэтому, пошептавшись непродолжительное время, присутствующие успокоились, справедливо рассудив, что, раз надо, то надо. Что именно было нужно, их мозги усваивать уже отказывались. Между тем Гаусс продолжил свою речь, отвлёкшись от задач корпорации на освещение межпланетных новостей, с которыми они оказались связанными непосредственно:

— После внезапного исчезновения с орбиты Земли «Врат Фобоса» в открывшейся чёрной мини-дыре, на станции «Орбитер» стали пропадать люди. Другие появляться: неопознанные старики и младенцы, неспособные вразумительно объяснить своё появление. Первые — по причине страдания старческим маразмом, а вторые — по причине недееспособности, обусловленным очень юным возрастом. Поговаривают, что из числа пропавших, встречали в потаённых углах станции полупрозрачных призраков. Они таяли медленно, до полного растворения, на глазах изумлённых свидетелей, онемевших от ужаса.

— Ещё бы, — про себя пробубнил Огурцов. — Когда на твоих глазах растворяется последняя поллитра «Смирновки» и шмат настоящего балыка, тут не только поседеешь…

Манфред поправил очки, полистал доклад и по всему было видно, что у него возникли какие-то сомнения, относительно напечатанного. Он ещё раз перелистал страницы и почесав за ухом, растерянно продолжил:

— В Египте, в Долине царей, нашли новое захоронение. Все мумии лежат с отбойными молотками образца XXII — го века. Фонари на касках уже давно потухли, но, по всему видно, что это обстоятельство шахтёров не беспокоит.

— Какие фонари?! — взорвался президент компании. — Какие отбойные молотки?

— XXII — го века, — робко промямлил докладчик.

— Нам-то что с этого? — уже мягче спросил Грэйв. — Может быть, они в то время искали, что-нибудь. Археологи, так сказать. Вот, внезапно нагрянувшем мощным самумом и накрыло всю компанию, засыпав

песком по самый не балуй!

— В архивах нет никаких упоминаний о пропавшей экспедиции, — осторожно возразил Гаусс. — Даже намёка.

— Ну, такие вещи тщательно скрываются, — тихо, но решительно заявил президент. — Нет — значит и не было, а Ливийская пустыня похоронила под собой не одного путника. Для Египта она была естественной преградой от вторжения с запада. Нубийская с юга… Так что, ничего удивительного в находке нет.

— Да, но мумии забинтованы, а у одной, отбойный молоток между лопаток торчит! — возбуждённо возразил Манфред.

— Это современные шутники куражатся над лежбищем умерших, — сделал предположение заместитель президента. — Сказано же в Библии, что: «Совратившийся с пути разума водворится в собрании мертвецов». Ничего не боятся…

Под истерические завывания и тяжкие вздохи заседание продолжалось. На нём не будет вынесено никакого решения и не огласится истинная цель, преследуемая корпорацией. Расширенные собрания всегда проводятся для отвода глаз. Важно лишь то, чтобы пришедшие в этот зал почувствовали себя сопричастными, к происходящим событиям, пусть и рядовыми винтиками. Каждый крепёжная деталь важна в сборке конструкции и без неё, механизм попросту рассыпется на составляющие. Собрание не знало только одного — оно образует другую схему агрегата, не участвующую в процессе. Если эта конструкция из винтиков, болтов и шестерёнок, сидящая в зале, сгорит от трения между собой, Алис Грэйв смахнёт скупую слезу сочувствия, принеся венок к ним на могилу и наберёт другой крепёж, на ближайшей бирже труда.

* * *

После обеда ещё долго стоял запах синтетических котлет, которые повариха Анфиса Анатольевна соизволила изготовить, вместо неуклюжих шницелей. Ни кусать, ни резать, «подмётки» было несподручно, насчёт чего неоднократно поступали жалобы в редколлегию журнала «Крокодил», давно канувшего в лету. Коллектив журнала бодро откликался, в своё время, на эти заявления и внештатные художники, неоднократно обрисовывали в подробностях сатирическую тему, но безрезультатно. Отчего Безымянная откликнулась на критику, долго гадать не пришлось. Мыкола Апанасович Кочерга, ещё с полчаса, после окончания обеда, производил правой рукой непроизвольные круговые движения, подражая работе ручной мясорубки. Электрическая стояла рядом и не подавала признаков жизни. Все уже давно насытились, но стоны начальника продсклада ещё долго доносились во все уголки корвета.

— Будешь знать, как за барышней ухлёстывать! — злорадно процедил Плюшкин, направляясь в свой промтоварный склад.

После сдачи спецназом скафандров, он должен был провести профосмотр, невзирая на адмиральский час, которого он лишается. Почему он не может вздремнуть часок-другой, он так и не понял, отчего злился на всё и на вся: «У всех корабли, как корабли. У нормальных людей дурдом на выезде, а у нас на вылете. Доставим дураков в любую точку Солнечной системы. Время поставки, по мере комплектования батальонов на местах».

Последние приготовления подходили к концу. Кузнецова получила на складе «Орбитера» кучу пилюль на все случаи жизни в дебрях Амазонки, потому что именно туда они сейчас и направлялись. Главная угроза тропических стран, а особенно заболоченных мест — лихорадка. На это и был сделан главный упор, при выборе лекарств. Команда давно и надёжно была привита от всего, от чего можно привиться, но, как показала практика, не всегда метод срабатывает. Индивидуальные пакеты, пакетики и прочие мелочи участники экспансии распределили по многочисленным карманам и настало время отправляться в путь. На челнок погрузили всё, что могло бы пригодиться в непроходимой сельве, включая мачете и резиновые лодки с электрическими моторами. Водку решили не брать, помня о чрезвычайной влажности климата, но некоторые члены команды решили иначе, заявив, что ничего страшного не случится, если на Южно-Американском континенте появится пара лишних обезьян.

Шелтон обсуждал с замом ближайшие планы экспедиции:

— Высаживаемся в сельве, на границе с Перу, после чего нелегально проникаем на её территорию. Излишне упоминать, что места там не просто дикие, а непроходимые. Нам нужно будет попасть в район Куско, к одной из многочисленных пирамид. Проводник, гад, молчит о прямом пути назначения.

— А нас не засекут наземные станции слежения? — спросил Крот, зябко ёжась от одной мысли быть сбитым над необитаемым районом.

— Да эти места никто не охраняет, — успокоил его Шелтон. — Сам посуди — кому в голову придёт нелегально проникать в такую глушь, в которой передвижение возможно только водным путём и ни одного военного объекта? Правильно — никому. Передвижение браконьеров, промышляющих за шкурами аллигаторов, давно отслежены. Их,

теперь, как в Африке — отстреливают, не доводя дело судебных до разбирательств. Вот так вот! Кстати — наркокартели там тоже не промышляют — местность не та. Мы рискуем остаться в сельве в полном одиночестве. Ну, и глушитель помех, я думаю, сработает. Ещё: код «свой-чужой» предусмотрительно поставлен на челнок, несмотря на международные договорённости.

— С третьими странами можно не считаться? — спокойным голосом спросил Кротов, ничем не выдав своего удивления.

— На этой планете, только мы с тобой друг другу доверяем. Ну, и ещё кое-кто. Совсем немного людей…

* * *

Под челноком, плотным зелёным ковром, проплывали макушки деревьев девственной сельвы. Жизнь в ней шла в самых верхних ярусах, а внизу царила темнота, которую редко нарушал луч света, чудом пробившийся сквозь плотную стену растительности. Шелтон смотрел на дикую тропическую природу и в памяти всплывали отдельные обрывки воспоминаний, относящиеся к детству. Тогда, в его представлении, все южные страны выглядели, как кладезь изобилия и стоит зайти в гущу тропического леса, как обезьяны закидают тебя всем, что под руку подвернётся: бананами, апельсинами, кокосами и прочими абрикосами, вольно и свободно произрастающими — сами по себе. А главное — бесплатно. Много. Повсюду. С годами выявилась существенная деталь: главное в сельве, для чайника — не помереть от голода. Оказалось, так же, что в диком лесу самые страшные не змеи и не водяные удавы — анаконды, вместе с пираньями. Не хозяин сельвы — ягуар. Не хозяева рек — аллигаторы, а простые муравьи, коих и в средней полосе — тьма тьмущая, а в Амазонии, просто изобилие. Они съедают всё, что подворачивается под острые резцы. Ник помнил, как ещё в молодости подрядился в экспедицию, во главе с профессором — ботаником. Те гербарии, которые не успевали залить спиртом и запаять в цинковые контейнеры, к утру оказывались безнадёжно съеденными. А уж если идёт полчище муравьёв-кочевников, то и за собственное здоровье стоит побеспокоиться. Главное, побыстрее свернуть с их пути, обойдя кругом. Они идут широким фронтом и у редкого местного населения имеется система оповещения о приближении их армии. Жители временно покидают свои дома, зато потом в них не остаётся никаких вредителей, включая зазевавшихся змей.

От воспоминаний командира отвлёк Нафталин, решивший уточнить дальнейшие действия:

— Как высаживаться будем? На лебёдках или так сойдёт?

— Слушай, Паша, найди какую — нибудь проплешину, а то не с руки,

как-то, с высоты сигать, в мои-то годы.

Все крайне удивились, поглядев на командира с некоторым подозрением. Он первый раз назвал пилота русским именем, притом, именно в том варианте, который распространён в России, а в других местах не позиционирующийся иначе, чем Павел. Пока они были заняты этими размышлениями, слева зеркальным блеском мелькнула

тонкая нитка реки с небольшим пляжем и Лопата направил челнок туда.

На берегу безымянного притока Амазонки, кверху брюхом лежал небольшой мёртвый аллигатор. Раскинутые в стороны лапы замерли в неподвижной агонии, остановленной мучительной кончиной, а в стеклянных глазах замер немой вопрос: «Какая падла в реке носки постирала?» Кое-кто помянул жмурика, женщины повздыхали, но, естественно, выяснять причину смерти молодой рептилии не стали. Ясно было одно, что погиб он не от рук браконьеров. В противном случае, на берегу лежала бы груда гниющего мяса, а шкуру уже бы давно примеряли на местной обувной фабрике. Или грузили контрабандой на корабль… В мутном притоке, несущим свои воды с перуанского нагорья, визуально, не представлялось возможным выявить наличие отравляющих веществ. Мухина опустила в воду щуп, но он не показал присутствие токсинов, способных радикально повлиять на местную фауну. Так, небольшое количество серной кислоты, вероятно попавшей в водный поток вместе с дождями, пришедшими из цивилизованных мест.

— Инфаркт, наверное, — равнодушно сказал Гоблин. — Испугался, когда нас увидел.

— Тебя, ты хотел сказать, — поправила его Хари.

— Ой — ой — ой! — недовольно проворчал Гонсалес, болезненно отреагировав на дружескую подколку.

Кругом плотной стеной обступала сельва, даже со стороны пляжа выглядевшая неприветливой. Крот поймал себя на мысли, что такую черноту лесной чащобы он некогда видел, а именно — в муромском лесу. Кругом степи и поля и вдруг — вырастает на пути дремучая чаща с многовековыми дубовыми стволами. Тут же вспомнился Соловей-разбойник, вошедший в легенды русского фольклора, с не менее легендарным Ильёй Муромцем. Вспомнились и другие былинные богатыри…

— Крот — хорош мечтать! — прервал его воспоминания Бубнов. — Пора в дебри залезать.

Влажность стояла невыносимая. Морило страшно и пехотинцы предпочли замуроваться в своих костюмах, отдав пальму первенства не живой природе, а искусственному кондиционированию. К тому же, их не покидала мысль об умершем аллигаторе и предположительно,

связанной, с этим, утечкой ядохимикатов. Хоть в таких местах это и казалось дикостью, но никак не исключалось, из возможных вариантов. Нафталин улетел в точку ожидания, а команда углубилась в первородную растительность, где возможно, не ступала нога человека. Проводник, как всегда, молчал, а пехотинцы развлекались, нисколько не заботясь о последствиях. Неожиданно все приумолкли. Что-то неуловимо искусственное промелькнуло в густых зарослях. Раздвинув лианы, Кротов присвистнул:

— Ни хрена себе!

Посередине тропического дождевого леса, на месте которого, никогда не плескалось море, во всяком случае, на памяти нынешнего человечества, стоял огромный авианосец. Рядом, всего в нескольких метрах от него, приютился подводный атомный ракетоносец стратегического назначения.

— Это тот авианосец, который пропал около берегов Антарктиды, в незапамятные времена, — спокойно констатировал факт Шелтон, открыв гермошлём и почёсывая свежую небритость на шее.

Он, прищурившись, с удивлением разглядывал находку, будучи не в силах представить себе ту мощь, которая перенесла плавающий аэродром на несколько тысяч километров, от места исчезновения.

— Вон, и атомная подлодка, которая его сопровождала, — добавил Боб Круз, вспоминая, как мальчишкой провожал корабли в поход, стоя вместе с остальной праздной толпой на пирсе.

— А где у них названия? — спросил Таран всех и никого — одновременно. — Ни одного опознавательного знака, хоть я без труда определяю их принадлежность к конкретной стране, по конструктивным особенностям.

Его речь оказалась на удивление длинной, несвойственной для Кувальцева, на что многие обратили внимание.

— Эскадру отправили инкогнито, даже без опознавательных знаков, — пояснил командир. — Первая экспедиция направилась к Антарктиде, сразу же после Второй Мировой войны, но, её участников виманы так отметелили, что вернувшиеся домой были несказанно рады факту самого возвращения. О потерях, по большей части, предпочитали умалчивать. Сказали, только, про уничтожение пары палубных самолётов, да о незначительных повреждениях. И эта информация неофициальная. Потом, по прошествии некоторого времени, горячие головы решили, что выросли до прямого контакта с неизвестными силами — вот результат.

— Но тут не Антарктида! — удивился Кувальцев.

— В том то и дело, — махнул рукой Шелтон, сам мало что понимая в происходящем, если вообще, понимающий, что-либо.

Раздвинув лианы в стороны и перерубив мачете особо непокорные заросли, взору открылась целая свалка кораблей.

— Да тут весь эскорт сопровождения похоронен! — воскликнул Крот. — Никогда не видел кладбище погибших кораблей, в таком экзотическом

месте.

— В пустыне экзотичнее, — не согласился Билл Рид.

— Ничего подобного! — возразил Огурцов. — На месте бывшего Аральского моря, до шиша стоит рыболовецких судов. Авианосца, конечно, среди них нет, но кораблик в пустыне — дело обычное.

— Там их нахождение вполне объяснимо, — не согласился Базука. — Резко отступило море.

— Не так уж и резко! — не отступал снайпер. — Можно было, я полагаю, остаться на плаву. Осушение происходило годами, а не днями, как весной — в разлив рек.

Таканаки с Хударевым прихватили с собой Мухину и на всякий случай, попросили присоединиться Панталоне, у которого нюх был отменный, чуть ли не как у собаки. В таком составе обследовав корпус подводной лодки, они пришли к странному заключению: аттомач необитаем, но внутри кто-то или что-то есть. Ракетоносец оказался задраенным изнутри — наглухо. Аварийный буй на месте, торпедные аппараты закрыты, как полагается. На простукивание корпуса никто не откликается. Ни на авианосце, ни на других кораблях, также не оказалось и следа человеческого присутствия. На полётной палубе стояли самолёты, закреплённые на месте штормовыми тросами. Некоторые из них были повреждены, а в целом, картина показалась пехотинцам достаточно мирной. Ничто не напоминало об отражении внезапной атаки, не говоря уже про длительную. Ни малейшего намёка. В ангарах, так же присутствовал порядок и только два самолёта сорвались со своих креплений, но, вот один вызвал всеобщее любопытство: он был как-будто разрезан надвое — поперёк. В ангаре стояла передняя часть фюзеляжа, а задняя пропала.

— Может быть, её на ремонт увезли? — неуверенно предположил Жан Рошфор, памятуя, что он тоже пилот и кое-что смыслит в летательных средствах.

На Мотылька посмотрели, как на сумасшедшего. Сначала пристально вглядываясь в его лицо, а затем принюхиваясь к посторонним запахам изо рта. Инспектор внимательно осмотрел разрез и только недоумённо пожал плечами. Шелтон тоже не поленился полюбопытствовать и не увидел следов механического воздействия на летательный аппарат. Ни следов от пиления, ни оплавленных краёв, от применения термической резки… На бортах эскадры, в добавок ко всему, отсутствовала какая-либо органика: топливо, продовольствие — хоть что-то, могущее напомнить о человеческом вмешательстве, в бывшую жизнь кораблей.

— А где же экипажи? — спросил Кризис, которого данный аспект, помимо всего прочего, интересовал ещё, как биолога. — Они не могли пропасть бесследно — их, только на авианосце около пяти тысяч было! Остались бы скелеты… Топлива несколько тысяч тонн, если собрать со всех корыт…

— Их могли телепортировать в другое место — ещё дальше, — выдвинул идею Шелтон, не настаивая решительно на окончательном вердикте. — Впрочем, мне тоже остаётся только гадать. Ясно одно и я догадываюсь, что эта экспедиция, так же, потерпела фиаско, улетев в болото, не солоно хлебавши. На борту этих кораблей не может быть ничего необычного.

Инспектора подобные доводы не сильно убедили и он предпочёл побегать со своими приборами по всем палубам авианосца. Не забыл заглянуть и на аттомач, для чего-то предварительно постучав по крышкам ракетного отсека. Оббежав все двадцать четыре шахты, Проводник даже прикладывал к ним ухо, пытаясь сквозь крышку услышать нестандартные звуки. Последней каплей терпения Крота стало то, что инспектор начал принюхиваться к посторонним запахам.

— Вот урод! — не выдержал замкомвзвода. — Учуял неуставные запахи. Ну, жарят парни картошку в реакторном отсеке. Гнилых овощей пожалел, скопидом…

Инспектор только вернулся, присоединяясь к команде, как по авианосцу пробежала, не весть откуда взявшаяся, стая обезьян. Они пищали, огрызаясь друг на друга и неслись в сторону бака, как самолётное звено, решившее взлететь все разом, вопреки всяким правилам.

— Ну, вот и команда нашлась! — обрадованно вскрикнул Крот, скаля зубы. — У них сейчас аврал или учебная тревога: «По местам стоять; с якорей, швартов — сниматься!»

— Ага — они! — подтвердил Огурцов. — Только одичали, заразы. Шерстью обросли… Короче — деградировали полностью.

Инспектор разговаривал с начальством, отойдя в сторону, а Шелтон комментировал команде результаты его переговоров:

— Отходит, прячется, скрывает всё, что-то, как-будто и так не ясно: прилетят, распилят, отволокут. Здесь нет ничего и не может быть. Я краем уха слышал, что какие-то недостающие детали надо искать в одной из карстовых пещер на Земле — в районе полуострова Юкатан.

— Почему в Мексике? — удивилась Кузнецова.

— Это ты у Проводника спроси — он шифруется…

 

Глава одиннадцатая

Летайте самолётами аэрофлота

Командир ошибся. Дальнейший путь предстоял не в Мексику, а в Перу, на границе которой группа спецназовцев находилась. Почему-то, именно это обстоятельство, у него в голове и не укладывалось. «Стареть стал, — подумал Ник. — Пора на пенсию. Видимо, найденные корабли сбили с толку». Ник был твёрдо уверен в конечной цели, как только появился авианосец. Оказалось, что встреча с исчезнувшей эскадрой стала случайностью не только для них, но и для Инспектора — тоже. На другом конце связи не знали, что ответить и не могли с кондачка прокомментировать это событие. Для них встреча, так же, стала неожиданностью. Про корабли давным-давно все забыли и смирились с их потерей, тем более, что приписаны они были к другому ведомству, а именно — к военно морским силам, а никак не к компании «Марс Корпорэйшн». Несмотря на близкое трение между членами правления и главами ведущих государств, корпорация по прежнему оставалась в гражданской юрисдикции.

— Впереди граница, — предупредил инспектор Шелтона. — Я не думаю, что пограничники толпами ходят по дебрям амазонских притоков, но, на всякий случай, держите ухо востро.

— В бой не вступать? — спросил Бубен, разочарованно разглядывая лёгкий пулемёт, на который он променял родной шестиствольный «Сосунок», обладающий колоссальной мощью и не дающий возможности врагу, даже варежку разинуть.

— Зачем? — искренне удивился Инспектор.

— А вдруг нас за браконьеров примут?

— А на кой ляд вам в команде люди, ответственные за раннее оповещение, при появлении посторонних?

Бубнов пожал плечами и поглядел на Мухину. Она тоже повторила его действия, но ничего не ответила. «Так, — подумал Кротов. — Двое пожимающих плечами имеются. Осталось подобрать парочку приседающих, и столько же кланяющихся, для полного ансамбля. Впрочем, на последнюю роль Таканаки подойдёт, как нельзя лучше — его даже обучать не надо. У него восточные церемонии в крови».

Инспектор явно переоценил силы и возможности бойцов спецподразделения, а свои, похоже, вообще не принимал во внимание. Не пройдя и двух миль дикой чащобой, он запросил с корвета вездеход. Нафталин сбросил «Хамелеон» в нужную точку и тут же удалился. Современная машина пехоты отлично приспосабливалась к любому ландшафту любой местности, оставаясь почти незаметной, особенно в минуты покоя. Мотылёк оживился, увидев родную технику, которой ему предстояло управлять. Он тут же облазил машину от капота до погрузочного шлюза, в который можно было затолкать всё, что-угодно: от пьяных десантников до стыренного шифоньера. Про печально-известный груз механик старался не думать. Несмотря на то, что вездеход только-только вышел из бокса, где подвергся всевозможной стерилизации, во время процедуры осмотра Жан перепачкался с головы до ног и теперь представлял из себя настоящего слесаря.

«Хамелеон» натужно взревел могучим двигателем и тут-же затих. Со стороны могло показаться, что он заглох, но двигатель продолжал работать. Его звук напоминал шелест падающих листьев во время обильного листопада и приходилось прикладывать ухо к метало-пластиковому корпусу, чтобы расслышать биение сердца машины. После тычка в бок, Мотылёк оторвал голову от вездехода и полез на своё рабочее место.

— Раньше надо было технику проверять, — беззлобно сказал Шелтон и команда заняла места в десантном отсеке.

Кладбище погибших кораблей, в самом сердце Южно-Американской сельвы, осталось далеко позади, а впереди показался каучуконосный лес, который тоже промелькнул, как во сне. Воздушная подушка шипела и разбрасывала в стороны всё, что не приросло к земле намертво. Лавируя между деревьями, Рошфор, иногда, ставил «Хамелеон» на бок и если бы команда не была зафиксирована в своём отсеке, то давным давно оказалась бы сплетена в плотный клубок, напоминающий змеиный — во время последствий торжественной регистрации брачного контракта.

Подножие Анд, постепенно вырастая на горизонте, неумолимо приближалось и наконец, вездеход сделал остановку, по указанию инспектора. Визуально приняв очертания местного булыжника, «Хамелеон» слился цветом с однообразной палитрой каменистого нагорья, над которым возвышался горный хребет. Проторенные туристические тропы остались далеко в стороне, в Мачу-Пикчу, где глазеющую толпу водили, как дрессированных, по давным-давно изученным местам. Экскурсоводы тоже не отличались от выдрессированных макак, в полусонном состоянии рассказывая одну и ту же историю, которая выгрызла плешь, у них самих. От однообразия повествования, замученный текст обрастал несуществующими подробностями и собственными домыслами, а туристы откровенно скучали. На стене не напишешь то, что хочется излить душе русского человека — мел у наших отбирают ещё на подходе к строениям комплекса. Кем и когда было заведено это правило, теперь уже и не вспомнить.

Инспектор вылез из вездехода и огляделся по сторонам. Прищурив глаза, он прикрыл их от солнца ладонью, поднеся её ко лбу и заодно, вытерев пот.

— Чего он шлём-то снял? — спросил Гоблин у Крота.

— Наверное — для полноты ощущения и достоверности видимой картины…

— Для полноты ощущения, он не то снял, — буркнул Эрик Гонсалес, с презрением поглядев в сторону Проводника.

Кротов усмехнулся, но, в полемику вступать не стал. Впереди предстояло много работы и стоило поберечь силы, на всех уровнях.

— А чего это у нас Мотылёк трясётся, как паралитик? — спросил Бубнов Кротова, наблюдая за тем, как пилот чуть ли не пляшет на месте.

— А ты что — разве не знаешь? В «Хамелеон» заложен курс повышения квалификации. Одна ошибка и удар током, довольно чувствительный, чтобы больше не допускать промахов.

— Да ну тебя, — отмахнулся Виктор от собеседника, поняв, что его дурят, так как, пока, кое-кому заняться было больше нечем.

— В туалет хочет человек, а мы на каменном плато, на всеобщее обозрение дамского пола.

Десантники ещё только разминали затёкшие конечности, а Инспектор уже вовсю изучал безлюдное нагорье. Побегав по плато и пиннув ногой каждый встреченный кактус, Проводник наконец-то остановился, подперев руки в бока. Скептически оценив обстановку, он сверился со своей шпаргалкой и указал рукой в сторону каменной кучи, как-будто специально сваленной у скалы. Ни у кого не осталось сомнений в том, что она маскировала вход, от чего многие заскучали.

— Как на Луне, — зевнув, вздохнул Боб Круз. — Хоть бы новенькое показали, что-нибудь…

Огневую силу «Хамелеона» решили не задействовать, чтобы не демаскировать себя, раньше времени.

— Билл — давай, — кратко приказал Шелтон.

Базука снял со спины огнемёт и заменил баротермический заряд на плазменную гранату. Прицелившись, он нажал на спусковой крючок. С пронзительным шипением, граната улетела в центр сваленных булыжников, от которых, через секунду, осталось только светлое воспоминание. Огненное, стекающее оранжево-красной расплавленной лавой на каменистую землю. Под шкворчание испаряющейся породы, напоминающее жарку сала на сковороде, дым устремился к небу. Расплавленные, по краям эпицентра, камни, раскалённой массой лежали у подножия скалы. Ни дверей, ни ворот — ничего, чтобы повторило ситуацию, схожей с лунной, не было. Кэрол Хари, вытянув шею, заглянула в выжженное отверстие и наивно спросила:

— Ворота, тоже, что ли — спалили?

— Кто тебе сказал, что они тут были? — вопросом на вопрос ответил Кувальцев, сняв шлём и ковыряясь в зубах. — Самое главное, это то, что их не надо головой вышибать!

Три бота стояли рядом и оказались временно невостребованными. Кто-кто, а Шелтон понимал, как быстро невостребованность принимает черты крайней нужды. Бока роботов отливали воронёными деталями, как чёрное крыло ворона синевой, а выдержке могли позавидовать солдаты, стоящие на часах у мавзолея. Народ неуверенно, с тревогой оглядываясь назад, потянулся в сторону импровизированного входа. Камни уже остыли, но, Крот с опаской потрогал ногой расплавленную массу, проверяя её на вязкость. Сзади шелестели сервоприводами стальные солдаты и замкомвзвода услужливо пропустил парочку вперёд. Третьего, уже по сложившейся тактике прохода подземелий, оставили прикрывать тылы.

— Муха, что там? — спросил Кротов.

— Туристов нет, если ты об этом, — ответила Светлана, крутя в руках прибор. — Всё, как обычно, за последнее время.

Только вступив за порог, стало ясно, что туннель имеет искусственное происхождение. Сейсмоустойчивая кладка из разных монолитных блоков, имеющих непропорциональные размеры, по отношению друг к другу, не оставляла сомнений в рукотворном происхождении туннеля.

— Подземный ход засыпали по приказу местного правительства в незапамятные времена, — пояснил инспектор. — Слишком много непонятного оказалось в этих стенах, а это, как известно, привлекает великое множество авантюристов.

— Мне кажется, что не это главное, — возразил Шелтон. — Эверест не закрывают для посещений альпинистами, несмотря на то, что они там пачками гибнут. Это дело личное.

Щёлкнуло лезвие ножа и Крот уже ковырял его остриём кладку, пытаясь просунуть металл между блоками. У него это не получилось. Лезвие не вошло, ни на миллиметр. Посыпались остроумные советы, от которых, у дамского коллектива лица окрасились в интенсивный пурпурный цвет. Василий продолжал ковырять непослушный гранит, мужской коллектив не уставал упражняться в остроумии, а дамы продолжали непроизвольно краснеть, пока командир не прекратил это безобразие.

— Вася — хорош! — резко приказал Шелтон. — Что-то вы расслабились.

— Пока нет ничего, — вяло возразил Кротов, всем своим видом демонстрируя полнейшую скуку. — А нож не протиснешь и на миллиметр…

— Сейчас будет кое-что, — мрачно заверил его Огурцов. — Вон впереди какая-то статуя и мне кажется, что лицо у неё до боли знакомое…

Инспектор с опаской посмотрел в указанном направлении, но, статуи в подобных местах не являлись чем-то диковинным. Если с подозрением рассматривать все стены, то можно шарахаться от каждой промелькнувшей тени.

— И всё — равно, мне что — то в ней кажется подозрительным, — мрачно ответил Проводник. — Не такая она, какая-то.

— А я что говорю! — несколько излишне эмоционально подтвердил Огурцов. — Всяко не Ольмекская голова.

Каменное изваяние излучало неуловимо-подозрительную энергию, хоть никак себя и не проявляющую внешне.

— Может, твоя искомая штуковина у него внутри замурована? — спросил инспектора Панталоне, вложив в вопрос весь итальянский темперамент, на какой оказался способен.

— Куда? — растерялся Проводник. — У него даже набедренной повязки нет. И вообще статуя бесполая…

— Ну, я имел в виду — внутри корпуса, — расплылся в улыбке провокатор. — Но, ход ваших мыслей мне нравится. Надо будет взять на вооружение…

После всестороннего изучения статуи, выяснилось, что изготовлена она из целого монолита. Инспектор нахмурился: ход мыслей Чезаре ему тоже понравился и огорчил одновременно. Не представлялось возможным извлечь хрупкую деталь из каменного изваяния, если она там окажется, не рискуя её при этом не испортить. Подозрительно косясь на каменного стража, навеки занявшего свой сторожевой пост, команда бочком протиснулась дальше в проход подземелья. Казалось, равнодушными и невозмутимыми остались только боевые дроны, которые шелестели сервоприводами с занудной монотонностью. Напоследок оглянувшись на идиотскую скульптуру, инспектор подумал: «Если деталь внутри статуи, то взорвать нельзя. Спалить плазмой — тоже, а она ведёт себя на вид агрессивно, хоть и не двигается! Не усыпишь, не попросишь, не обездвижишь — можно повредить деталь. Что делать? Почему искомая вещь не просматривается на сканере? Неизвестный материал, не включённый в базу данных, или нет её там вовсе?»

Пехотинцы прошли уже не один поворот, но ни конца, ни края, у подземного хода видно не было.

— Света — где мы? — спросил Шелтон Мухину, уже с ненавистью разглядывая надоевшие стены.

— Судя по навигатору — уже под главной пирамидой…

— Ну, вот! — с облегчением и излишне шумно вздохнул Хударев. — На этом, по логике вещей, наши мытарства должны закончиться.

Коридор закончился массивной дверью, которая поддалась на удивление просто. За ней монолитной массой стояла известково-гипсовая белая стена, с виду напоминающая естественное происхождение, но вот ворота смотрелись неуместно.

— Свет, ну что на этот раз? — спросил командир, не надеясь на обнадёживающий ответ.

— Кажется — монолит.

Инспектор позеленел от злости. Единственный вопрос, пришедший ему в голову, звучал наивно:

— Они что — специально заливали подвал пирамиды?

— Да, причём вместе с находившимся в ней оборудованием, — ответила Мухина. — Переменная структура плотности включает не только основание постройки, вместе с опорными колоннами, но и крупные металлические предметы. Похоже на то, что помещение кто-то специально залил бетоном.

— Естественный процесс исключается? — не сдавался Проводник, как-будто ему от положительного ответа стало бы легче.

— Кто его знает? — пожала Светлана плечами. — Чтобы ответить на этот вопрос, нужны планомерные исследования, включая масштабные раскопки.

Инспектор казался в крайне раздражённом состоянии. Сразу было видно, что он не привык отступать. Так же не привык уходить, не солоно хлебавши.

— Ладно, сюда прибудет специальная команда, — пробубнил он себе под нос.

Где-то на середине обратного пути пирамиду сильно тряхнуло, но, сейсмоустойчивые стены без проблем выдержали удар.

— Что это было?! — взволнованно прокричал Проводник, придерживаясь рукой за стену и беспорядочно водя фонарём по каменным сводам.

— Откуда я знаю?! — раздражённо ответил Шелтон, прибавив хода, чтобы поскорее покинуть опасное подземелье.

Поторопив остальных, он с подозрением оглядел то место, где ещё недавно стояла статуя. Теперь её на месте не оказалось.

— Ну, вот и каменный мужик куда-то сбежал! — зло сплюнул Бубен.

— Нет — он рассыпался на части, — возразил Базука, пиная ногой груду камней. — Вот — только куча мелкой крошки. Всё, что от него осталось.

— Может быть, мы задействовали тайную пружину? — сделал предположение Гоблин, выбираясь на свежий воздух.

— Нечего гадать! — резко осадил домыслы командир. — Просто произошёл подземный толчок. Рошфор — подгоняй вездеход и вызывай Лопату с корабля — будем эвакуироваться.

— Какую лопату, — растерялся Мотылёк, — мы что — всё-таки копать будем?

— Довоевались — у Нафталина это настоящая фамилия…

* * *

По городку Мачу — Пикчу сновали праздношатающиеся туристы, радуясь хорошей погоде и новым впечатлениям. Экскурсовод монотонно бубнил себе под нос заученный текст, не забывая, время от времени, указывать на местные достопримечательности: «Посмотрите налево, посмотрите направо и в том же духе, чтобы самому поменьше трепать языком. Туристы из России отличались повышенным любопытством и чрезмерным интересом к происходящему. Не каждый день становишься сопричастным к мировой культуре, в которой загадок больше, чем ответов. Парочка молодожёнов оживлённо обсуждала перспективы дальнейшего времяпровождения, чуть отстав от основной группы.

— Вася, ты всё-таки пронёс мел?

— А то!

— Как тебе это удалось? В каком месте ты его пронёс?

— Не твоё дело! Что не сделаешь ради науки.

Василий уже прикидывал в уме, что можно начертать на стенах древнего строения, но кроме банального: «Вася плюс Маша — были здесь» — ничего в голову не приходило. В этой короткой фразе он хотел заключить все собственные чувства, присовокупив сюда любовь, на подсознательном уровне и личную значимость, для этого мира, ставя собственное имя в начале высказывания. Ещё Вася задумал, на всякий случай, дописать слово, не соответствующее предыдущему высказыванию, но так и просящееся на инородные кирпичи. Без этого, контрабандный пронос мелового карандаша терял всякую ценность, выпадая из понятия здравого смысла, который придают ему лица известной национальности, решившие оставить свой весомый след в решении загадок мировой цивилизации. Заодно и высказать своё мнение, насчёт увиденной картины.

Едва мел коснулся каменного блока — пирамида вздрогнула…

— Вот оно — проклятие фараонов! — верещала Маша, пытаясь поставить на ноги поверженного Васю.

Высота, с которой он летел, не представляла опасности для жизни. Скорее всего, сработал фактор неожиданности, замешанный на случайном совпадении.

— Какие фараоны?! — возмутился Василий. — Мы в Южной Америке.

— Как-будто в Перу не могут быть фараоны! — громко не соглашалась с доводами Мария, проверяя компаньона на целостность, от чего ему даже пришлось укротить её пыл.

— Хватит — люди смотрят! Да и что ему будет от ушиба? И вообще — ты чего запаниковала? Случилось лёгкое землетрясение. Так — подземный толчок… Кстати, в этом районе подобное явление не редкость.

— Люди смотрят, — ворчала подруга, украдкой оглядываясь по сторонам. — Ты только что хотел поведать об этом миру!

— Написать, — согласился Василий. — Но — не нарисовать! И тем более — не показать, хоть эта идея мне и нравится…

— Показать?! — возмутилась Маша, видимо, опасаясь конкуренции.

— Изобразить на стене приятным белым цветом…

Экскурсовод напрягся, пребывая в крайнем волнении: его никто не предупредил о возможном землетрясении, в противном случае, все экскурсии были бы отменены. Станция оповещения молчала и на все звонки в их адрес, только недоумённо пожимала плечами, всем коллективом, как-будто их ужимки могли увидеть звонившие. Все прочие виды связи чиновники игнорировали с завидным упрямством, желая оставаться инкогнито. Никому неохота, чтобы тебя узнавали на улице и плевали, в узнанное место… Все сейсмологи и прочие предсказатели погоды, хорошо помнили тот случай, когда в семнадцатом веке, в Англии, сожгли на костре последнего человека — далеко не ведьму, а метеоролога, неверно предсказавшего погоду… Зарождающаяся наука на Британских островах грозила зачахнуть, толком не сформировавшись…

Понемногу, туристы успокоились и экскурсовод продолжил бубнить себе под нос заученный текст, заунывно и протяжно, пропуская целые абзацы и проглатывая отдельные буквы, отчего он всё больше походил на недоученного иностранца, что собственно, никого бы не удивило и, это было так на самом деле. Тишина оказалась обманчивой и вслед за толчком, по земле пошла странная вибрация, временами перемежающаяся кратковременными паузами.

* * *

Челнок «Моль» уносил инкогнито вездеход, вместе с десантной группой на родной корвет. Нафталин слишком поторопился покинуть туристический город, отчего добавил к подземному толчку ещё и ослепительную бело-голубую вспышку. Через несколько минут инспектор уже носился по орбитальной станции «Орбитер», решая свои проблемы со всевозможными инстанциями: где отдавая руководящие распоряжения, а где получая в тык от своего непосредственного начальства. Десантники расслабились, чувствуя необходимость хотя бы краткосрочного отдыха. Отдохнуть им не дали. Прибежал инспектор с таким лицом, как-будто за ним гнались охотники за головами, причём, его экземпляр являлся самым ценным экспонатом для ихнего музея под открытым небом. Кратко переговорив с командиром пехотинцев, он умчался в неизвестном направлении. Шелтон пожал плечами и смачно сплюнул. Ему хотелось раздавить Проводника, назойливой зелёной мухой носившегося по всем коридорам.

— Ну, что там? — спросил Кротов, недовольный тем, что его оторвали от бесцельного времяпровождения.

— Повторный вылет, уже в Наска, — ответил Командир с безнадёжностью обречённого. — Я точно знаю, что в этом районе много подземных ходов, которые непосредственно связаны с пирамидами и всей структурой построек и наш общий друг решил перекопать все до единого.

Шелтон собрал команду и на коротком совещании посоветовал не шибко торопиться с помощью незваному гостю. После многих лет, проведённых вместе, все члены коллектива научились без лишних вопросов делать правильные выводы и понимать друг друга с полуслова. После того, как вновь прибежал инспектор, пришлось прекратить совещание и срочно занимать места в челноке.

Южно-Американский континент вырастал в иллюминаторах зелёно-коричневой массой, постепенно заполняя собой всё видимое пространство. Как только челнок опустился ниже редких облаков, стали отчётливо проступать рисунки плоскогорья. «Моль» держал курс на голову гигантского паука, снижаясь не торопясь, словно нащупывая место для посадки. На лице Бубнова промелькнула тень размышления, случающаяся нечасто, в связи с тяжёлой работой по осуществлению переноски громоздкого пулемёта. Обращаясь к Базуке, он высказал свои размышления вслух:

— Слышь, Билл, а ночью они как по знакам ориентировались?

— Кто его знает… Может лампочки включали?

— Ну, не костры же, как партизаны! — вмешался Кувальцев.

— Почему нет, а, Таран? — засомневался Мотылёк.

— Потому что с дровами в каменистой местности туго…

Огурцова осенило и он внёс на рассмотрение свою точку зрения, претендующую на гипотезу:

— Может быть, рисунки раньше были выложены каменным жёлобом? А что: открыл несколько кранов, залил нефтью, чиркнул кремнем на бластере и всё — порядок. Навигационное огни обеспечивают ночные полёты…

За разговором время пролетело незаметно и не успели десантники опомниться, как инспектор уже вовсю совал свой нос во все щели, которые успел отыскать. Ультразвуковое сканирование выявило несколько неизвестных колодцев, но все они оказались засыпанными напрочь. Кроме того, их обнаружение не произвело на проводника никакого впечатления. К удивлению всей команды, ничего копать или взрывать не пришлось, но, Проводник остался доволен результатами поисков. Некоторые, в противовес надоедливому инспектору, даже расстроились. Только на совещании решили ему нагадить и на тебе — их услуги не требуются…

* * *

Виноградов, оторвавшись от цифрового телескопа, обратился к Горину, который в это время дожидался возвращение группы в гостях у своего коллеги:

— Гигантские рисунки на плоскогорье Наска, каждое из своего узора, отличное средство навигации атлантов. Они позволяли, при полётах, обходиться практически без карт. Вот, скорее всего, откуда все эти пауки, трезубцы и прочие изображения, которые, в отличие от однообразных полей и перелесков, можно перепутать только спьяну. Во время учений низкоскоростных винтовых самолётов, лётчики, запутавшись в картах, часто пролетали над железнодорожными станциями, чтобы прочитать их название. Однажды генерал приказал поменять вывески на всех зданиях, входящих в квадрат учений… Ко всему прочему, фигуры указывают точную и однозначную ориентацию, относительно сторон света. Если немного покорпеть и запомнить позиции фигур, то никогда не перепутаешь, где север, а где юг. Конечно, это касается того, что пилоту вообще нужно знать, где эти стороны находятся. В крайнем случае — достанет из планшета пачку беломорканала или рваный клочок бумаги… Что скажешь, Пал Степаныч?

— А что тут говорить? — равнодушно ответил командир фрегата и с таким же равнодушием пожал плечами. — Удобно — нечего сказать. Тут уж точно не ошибёшься — где ты летишь и в какую сторону. Засыпанные шахты, скорее всего, являлись входами в подземные города. Многие, вероятно, оказались под водой.

Его пассивное состояние духа никак не соответствовало живому характеру, что вероятно, указывало на крайнюю задумчивость, навеянную последними событиями этого месяца. Горин немного помолчал и не дождавшись ответа своего коллеги, продолжил:

— Кстати. По моему кораблю ходят упорные слухи о том, что Инспектор знает, что ищет, но никогда не расскажет — что именно.

— Ну, это мне и так известно… Помнишь шахтёров на Марсе? Их предводитель, Шон, тогда не знал или сознательно заблуждался: ничего бы они там не восстанавливали. Найти нужно было недостающую часть от агрегата или то, что от него уцелело. О его назначении можно только догадываться. Не надо напоминать, как лихо работали телепорты на Фобосе и Деймосе.

— Кстати, мне кажется — тогда шахтёры нашли что-то и провезли с собой, — добавил Горин. — Исчезновение тральщика не может являться случайностью…

 

Глава двенадцатая

Канализационный потрошитель

По Нью-Йорку уже давно ходили слухи о крокодильей популяции, обосновавшейся в коллекторных переходах канализации мегаполиса. Где правда, а где вымысел, не брались утверждать даже самые смелые распространители подобных баек. Кто-то утверждал, что первые аллигаторы появились в клоаке в результате побега отдельных особей из частных бассейнов. Кто-то заверял, что они попали туда из-за ненужности — надоели бывшим владельцам несносным характером. Постоянно пытаясь укусить владельца за пятку и утащить на дно прохладного бассейна, чтобы в тишине и спокойствии заняться разделкой провианта, рептилии становились опасными соседями, особенно, по мере своего взросления. Как чудище не корми, но инстинкт — есть инстинкт. Ненужные споры, по поводу того, кем на самом деле являются живые экземпляры: крокодилами или аллигаторами — сами собой отходили на второй план. На самом деле — разницы никакой, при мимолётном взгляде и размеры, практически, одинаковы. Единственное существенное различие заключается в зубах: у одного, при закрытой пасти, они торчат наружу, а у другого — ложатся в свои пазухи и снаружи не видны.

Подвал на пересечении Чёч Авеню и Беверли Роад.

Обыск захламлённой каморки несколько затянулся, в связи с чем начальник сыскной команды заметно нервничал. Он, постоянно хмурясь, оглядывался по сторонам, но, среди гор ненужного мусора не имело смысла, по пятому кругу, разыскивать то, чего тут уже давно не было. Наконец, он резко встал и посмотрев в сторону полуподвального окна, закрытого ржавым жалюзи, спросил у своего подчинённого:

— Где Присцилла? Её два дня назад отправили выяснить, куда исчез владелец подвала.

— Где-где! — нервно ответил подчинённый, одетый в серый плащ и такую же нелепую шляпу, не оставляющую сомнений в принадлежности хозяина к известному ведомству. — Там же, где и «Потрошитель» — в морге…

— Как?! Наш лучший агент… Мать вашу!

Человек в сером ничего не ответил. Впрочем, начальник ничего и не спрашивал, а просто выразил своё крайнее неудовольствие. По роду своей деятельности, и тот и другой, каждый день выслушивали подобные высказывания. Повидав на своём веку всякого, их чувства давно атрофировались и картина, увиденная в морге ведомства, не вызвала у них каких-то резких эмоций, кроме сожаления о потере ценного сотрудника. Тошнотворный запах ударил в нос и оба вошедших брезгливо поморщились. К запаху привыкнуть они не могли… На столе лежало то, что осталось от лучшей агентессы. По частям. Все гастрономические пристрастия крокодильего мутанта были налицо — отвратительного синюшного цвета. Рядом лежал виновник траурного торжества — крокодил, имевший подпольную кличку «Потрошитель». Для него в морге еле-еле нашлось место и то, только после настоятельного приказа спецведомства. Распиленный на три части, он вызвал у начальника некоторое недоумение:

— Почему он разделан?

— А как его хранить в обычной ячейке? — пожал плечами патологоанатом.

Начальник тяжело вздохнул от увиденной картины и отвернулся в сторону, прикрывая рот рукой. Он ещё раз глубоко вздохнул и, собравшись с мыслями, сказал:

— Теперь не выяснишь: то ли он сам напал на Присциллу, то ли её сначала пристрелили. Как думаешь, Джон?

— Почему пристрелили? — удивился человек в сером.

— Ну, грохнули! Пусть будет так — убрали доступным способом, который теперь не определить, в связи с частичной переработкой агента в желудке крокодила. Легче тебе от этого?

— Сэр, давно надо было отправлять на такие задания синтетических кукол. Это мои личные убеждения, Том.

— Чувства, дорогой Джон, — задумчиво протянул начальник. — Чувства! Их никакими синтетическими мозгами не заменишь, разве что — для мутантов несъедобны. Кстати, а крокодила этого, пристрелили, что ли?

— Умер, от несварения желудка, — равнодушно ответил подчинённый.

— Да? — подло улыбнулся начальник.

— Да, — подтверждая, кивнул головой человек в сером. — На Присцилле был надет молекулярный бронежилет, который не выплюнешь из крокодильей пасти, за здорово живёшь. Вон он лежит на столе — как новенький!

— А калош чёрных рядом нет?

— Чего?

— А, проехали! — махнул рукой начальник. — Я в России стажировался, так сказать, по обмену опытом в те времена, когда наступают удобные, для этого, моменты.

Кошмарный набор, с недостающими частями человеческого тела, накрыли белой простынёй и убрали назад в рефрижераторную камеру.

— Джон, «Потрошитель» до сих пор идеально выполнял свои функции ассенизатора коллектора, очищая его от нежелательных элементов и, благодаря этому, оставаясь на полном самообеспечении, — задумчиво проговорил Томас. — Почему Присцилла не выполнила нужные инструкции, прежде чем проникнуть вглубь лабиринта?

— Сэр, может быть, ей подсыпали, чего-нибудь или пары в голову ударили? — внёс свою версию в обсуждаемую тему патологоанатом.

— Что-то тут не так! — твёрдо возразил начальник. — Решение пойти одной, без прикрытия, возникло до посещения коллектора.

— Ну, точно ей подсыпали дрянь какую-то! — согласился с доводами человек в сером. — Смотри: спустилась одна — без «бычка», на связь вышла только тогда, когда уже в принципе поздно было, что-либо предпринимать. Вот сама жертвой и стала!

— А кто отводился на роль «бычка»? Его допросили?

— Он тоже исчез, сэр. Только не в желудке аллигатора, и не в камере холодильника морга, а в неизвестном направлении.

— Ищут?

— Ну, чего ерунду спрашивать?

Все трое ещё немного помолчали, обдумывая полученную информацию, после чего начальник нарушил тишину вопросом:

— Джон, тебе не кажется странным то, что про крокодилью популяцию, не одно столетие живущую в канализации, нам известно больше, чем о «Папе Карло», кому принадлежит эта каморка?

Человек в сером неопределённо пожал плечами, не найдя что ответить и предпочёл благоразумно промолчать.

— Ну, а с поисками как обстоят дела? — не выдержал молчания начальник.

— Поиск до сих пор идёт полным ходом, сэр. Для этого пришлось даже организовать ток-шоу. Теперь ищут не только владельца каморки с артефактом, но, также игроков. Один из участников этой афёры, поняв, что его используют в своих грязных целях, расстрелял из-за угла всех организаторов.

— Из чего? — опешил Томас.

— Из пулемёта…

— Он же должен был найти только муляж! Игрушечное оружие…

— А он где-то раздобыл настоящее… Теперь все игроки разбежались из ключевых мест поисков с мнимыми и настоящими находками.

— Джон, мне докладывали о том, что все участники ток — шоу являются агентами спецслужб другого государства, но, я не поверил. Оказывается — зря!

— Сэр, так и смерть Присциллы, может быть, их рук дело?

— А ты сомневался?

Начальник на секунду задумался и задал ни к чему не обязывающий вопрос, но, чуть не поставивший подчинённого в тупик:

— По легенде, эта мастерица иллюзий, кем должна была бродить по коллектору — свиньёй или овцой?

— Ланью…

— Кто? Эта корова? Впрочем, для «Потрошителя» они все съедобны…Я имею ввиду персонажи… Под кого ни маскируйся…

— Ага — свинья в бронежилете…

В эту ночь сон начальника человека в сером отличался повышенной возбудимостью. Снилось ему, что «Потрошитель», разделанный на три части, регенерировал. Причём, каждая из частей, как планария, приобрела первоначальные формы полноценной рептилии. У Присциллы тоже воссоединились раздробленные части и теперь, имея противный синюшный цвет, она улепётывала от аллигатора, который преследовал агентессу по пятам, намереваясь повторить предыдущую трапезу. Второй экземпляр преследовал Джона, а вот третий намеревался закусить его начальником. В утробе ненасытного аллигатора утробный голос патологоанатома взывал о помощи…

Том проснулся в холодном поту и долго размышлял о перипетиях судеб обитателей измерения Морфея. Наконец-то, усталость взяла вверх и он снова погрузился в тяжёлый сон…

* * *

У космического причала «Орбитера» швартовался рейсовый челнок, доставивший с Земли пассажиров, постоянно проживающих на

станции и сменную вахту, имеющих своё жильё в более привычном месте. В дверях появились начальник продсклада и снабженец. В руках они несли две объёмные коробки. Возглавляла процессию повар — Анфиса Анатольевна Безымянная, которая беспрестанно подгоняла несунов. Те, в свою очередь, беспрестанно огрызались, ссылаясь на то, что поклажа тяжёлая и, к тому же, очень холодная. Горидзе утверждал, что просто ледяная, а Кочерга с ним соглашался, поддакивая и согласно мыча, на что беспрестанно разглядывал кулак повара, которой она ему совала под нос. У шлюзовой камеры их встретили старпом с помощником и удивлённо поинтересовались содержимым коробок.

— Вот, Николай Афанасьевич, выбила на центральном складе свежую курицу! — гордо сказала Безымянная старпому. — Кто бы знал, чего мне это стоило!

Груздь радостно потёр ладонь о ладонь и подмигнул помощнику:

— Ну, Арсений Вячеславович, сегодня у нас будет настоящая закуска.

Троица вместе с коробками скрылась внутри корабля, а старшие офицеры пошли готовиться к торжественному ужину.

Не прошло и пяти минут, как на кухню прибежал оружейник Гаврилов, уже давно и безнадёжно привыкший к синтетической пище, а про настоящую птицу решительно ничего не могущий вспомнить.

— А курица где? — с ходу спросил он Безымянную.

— Где-где — в морге! В синюшном зале…

— Чего?

— В холодильнике, Пётр Викторович.

— Почему синюшный зал, — удивился Гаврилов, — это как-то связано с содержимым холодильника или непосредственно с курицей?

— Обои синие — вот и навеяло, — пояснила Анфиса Анатольевна. — Ассоциации с Янтарной комнатой…

— А-а-а, — промычал оружейник, так ничего толком и не поняв.

Он закатил глаза к потолку и не выдержав мук неопределённости, воскликнул:

— Послушай — ты мне все мозги вынесла! Я только хотел спросить, откуда у нас на корабле взялись обои — в принципе. И ещё — откуда взялась курица. И почему в морге?

Безымянная сплюнула с досады и снизошла до пояснения:

— Плюшкин до сих пор чудит, не ограничивая себя в применении только розовой краски, а насчёт курицы — это просто курица, несмотря на то, что все давно отвыкли от этого синюшного сравнению, а вот труп — есть труп. Она, всё-таки, неживая в холодильнике лежит! И вообще — это синее сравнение, с точки зрения криминалистики, детский лепет. Колбаса, исходя из этих позиций — верх цинизма распоясавшегося маньяка.

Из морозильной камеры выехала пластиковый контейнер, доверху заполненный свежемороженой птицей и гордо продемонстрированной Гаврилову, с пожеланием посмотреть повнимательнее: «Может быть последний раз в жизни». Затем его решительно выставили с кухни, чтобы не мешал и по кораблю начал распространяться странный запах, который многие слышали первый раз в жизни.

— Канализацию, что ли, прорвало? — раздался голос из неопределённой каюты.

— Непохоже, — возразил ему другой неизвестный. — Больно уж запах приятный…

* * *

Горин стремительным шагом вошёл в рубку связи и вызвал на совещание командира корвета. Тот не заставил себя ждать и уже через минуту, между командирами кораблей состоялся загадочный разговор:

— Анатолий Андреевич, я у Марса автономный внешний щит забыл, — огорошил Горин коллегу. — Мотнёмся туда-обратно?

— Павел Степанович, спохватятся, в связи с нашим отсутствием! — растерялся Виноградов.

— Ну, а что — нельзя на экстренном разгоне скататься?

— Экстренный разгон существует, но пользоваться им нельзя.

— Да знаю! — махнул рукой командир фрегата. — Зачем его вообще включили в возможность полётной программы?

— На всякий случай, — пояснил командир корвета на всякий случай. — Форсаж на то и форсаж, чтобы пользоваться им в экстренной ситуации. Помнишь первые полёты, когда «Харон» чуть не разорвало на куски от гравитационного возмущения, при попытке экстренного разгона вблизи Юпитера? Тогда молекулярный пластырь все аварийные запасы сожрал, а некоторые части восстановлению не подлежали. Пришлось нам «ползком» до заправки добираться.

— Так вы тогда астероид раздербанили, а он входил в важную составляющую гравитационного равновесия…

— А! — Виноградов равнодушно махнул рукой.

Старпом корвета Груздь, присутствующий при разговоре, был другого мнения и зашикал на Горина:

— Тише ты! Услышит ещё кто! Несмотря на срок давности — запрет есть запрет. Да и то сказать — никакого толку от каменной глыбы. Грязь одна…

— Есть у меня старенький бот — полностью автоматизированный, — вспомнил Анатолий Андреевич. — Его раньше использовали для сомнительных разведок. Списать ржавую скорлупку списали, а вот на свалку забрать забыли. Видимо, посчитали, что его вовсе не было, а движок на боте исправный…

С автономного бота сняли брезентовый чехол, которым пользовались с незапамятных времён. Он уже выцвел и выглядел потрёпанным. После этой процедуры, пыль стояла с добрых полчаса. Даже усиленное кондиционирование не лишило механика удовольствие её глотать, при этом беспрестанно чихая. Наконец-то Пётр Викторович сумел приступить к работе и сразу же забрался внутрь старой машины, которой предстояло обрести вторую жизнь. Голосовая программа настройки полётного задания была в исправности и теперь только оставалось кое-что изменить в двигательной установке. Выход за пределы рекомендуемых, в приказном порядке, скоростей, ограниченных для большей надёжности механическим предохранителем, кроме электронного замка, контролировался ещё и механическим ограничением. Гаврилов покопался в технике и, так-таки, сломал ограничитель. Поднявшись на ходовой мостик, он по форме доложил командиру о выполненном задании и теперь только оставалось привести задуманное в действие. Никаких неожиданностей не предвиделось и поэтому толпа зрителей, страждущих хлеба и зрелищ, на мостике не толпилась. А напрасно… Виноградов сделал отмашку рукой и бот неторопливо покинул швартовый шлюз. Медленно, словно сомневаясь в своих возможностях, он отвалив от борта корвета и плавно набирая скорость, скрылся из вида. На экране радара внимательно следили за тем, как электронный счётчик беспристрастно отсчитывал цифры, показывающие величину ускорения. Скорость автомата нарастала, постепенно приближаясь к запретной, инструкцией, отметке. Бот вышел за пределы дозволенного и продолжал наращивать обороты. Все уже облегчённо вздохнули, когда внезапно зелёная точка на мониторе потухла и, в то же время, ослепительная вспышка затмила собой всё видимое космическое пространство. В помещении управления кораблём повисла гробовая тишина и возникшая пауза, в виде немой сцены, грозила затянуться надолго. Виноградов первым нарушил молчание и тихо выговорил:

— Вот тебе и слетали за щитом…

— Все уставы мира пишутся кровью, — мрачно констатировал факт старпом, почёсывая пальцами за ухом.

— Да, — поддакнул помощник, но тут же усомнился, — но кто видел подобное?

Груздь только лениво махнул рукой, не желая вступать в полемику и пошёл по своим надобностям. Командира фрегата, лишившегося автономного щита, ему конечно было жаль, но, иногда форс-мажорные обстоятельства берут вверх. Взбесившиеся приборы потихоньку приходили в норму, а с «Орбитера» начал досаждать диспетчер Хьюз Свейз, пытаясь выяснить причастность к событию пришвартованных кораблей. И на «Хароне», и на «Уране», его клятвенно заверили, что не имеют к происшествию никакого отношения. Пока диспетчер выявлял причастность к вспышке фрегат или корвет, его самого начали вызывать с Земли. Начальство, обеспокоенное недавними событиями, опасалось повторения инцидента и вдруг — такое! Не в таких, конечно, масштабах, но… Свейз сослался на необъяснимое космическое явление, связанное, возможно, со взрывом кометы или другого вселенского странника.

В пост управления «Харона» вбежал запыхавшийся посыльный и с ходу заявил:

— Посылка для мистера Петерсона! Где он?

— Пошёл проведать какую-то мать или к такой-то матери! — зло ответил Виноградов, ещё переживая события, связанные с потерей бота, хоть и списанного, но вполне боеспособного, к тому же не проходящего: ни по корабельной ведомости, ни по бумагам арсенала Земли.

— Это я, — грустным голосом вмешался инспектор, о котором все уже успели порядком позабыть.

— Тем более — дорогу уже знаешь, — равнодушно пожал плечами командир корвета.

Покинув ходовую рубку, из которой Виноградов так и не смог связаться с командиром «Урана», он бесцельно брёл по коридору. Покрашенный Плюшкиным во все цвета радуги, он напоминал японский завод времён XX века, в котором все пути перемещения выкрашены в определённые цвета: дорожки в один, ответвления — в другой, а красной краской покрашены места, куда вход строго воспрещён. На выходе из цеха стоит чучело мастера, которому каждый, из рабочих, покидая территорию производства, может дать по морде. Берегут психику своих работяг, снимая у них накопившийся стресс. Однажды, кто-то предложил командиру поставить его тряпочный прототип, но, шутку не оценили…

Свернув за очередной поворот, Виноградов встретил старпома и мрачно хмурясь, сказал:

— Что-то я никак не могу выйти на связь с Гориным. Не случилось ли чего?

— Ты что, думаешь он мог наложить на себя руки? — усмехнулся Груздь. — Справлялся я насчёт него: спит он, на нервной почве перебрав лишнего.

Напившись с горя, командир фрегата взял пример с вездехода «Хамелеон» и прикинулся ветошью, в простонародье именуемой половой тряпкой. Теперь он мирно похрапывал в своей каюте, нервно переворачиваясь с боку на бок каждые пять минут. Павел Степанович сладко причмокивал во сне и снилось ему про то, что это его корабль забыли на марсианской орбите. Внезапно манекен, одетый в его парадный мундир, отошёл от стены и побрякивая орденами да медалями, подошёл к спящему.

— Вставай, Пашенька, — ласково прошептало пластмассовое изделие. — Вставай, горе луковое. Шелтон в канализации утонул…

Горин вскочил на кровати, как ошпаренный и, дико озираясь по сторонам, нашёл взглядом манекен, который, как и положено, стоял у стены — на прежнем месте. «Приснится же такое!» — подумал Павел Степанович и снова погрузился во власть Морфея. После нескольких, ничего незначащих, кадров из несуществующей жизни, перед ним предстал сводный хор двух кораблей и команды спецназа, исполняющих кантату под названием «Автономный щит». Дирижировал Инспектор — Проводник. Команда фрегата вопила: «Отдайте затычку!», а экипаж корвета бодрыми голосами отказывался выдавать штатное имущество и надрывался: «Не отдадим!»

— Отдайте затычку!

— Не отдадим!

— Отдайте!

— Фиг вам!

Хоровое отделение спецназа подозрительно молчало, прищурив глаза и показывая то, на что намекала команда «Харона».

* * *

Начальник одного из подразделений ЦРУ Том, в этот вечер, так же перебрал лишнего и снилось ему, как по канализационному коллектору проехала мусороуборочная машина. То, что она собирала впереди себя, утилизировалось внутри и выбрасывалось сзади, в виде спрессованных брикетов. Они очень походили на продукцию торфоразработки российских болот. Зловонная жидкость, путешествующая по лабиринтам Нью-Йоркского подземелья, бутилировалась внутри машины и так же сбрасывалась позади неё. Попадающиеся по дороге потроха, комбайн складывал в глиняные горшочки и запечатывал асфальтом. Они вылетали позади машины с такой силой, что некоторые не выдерживали потрясения, разбиваясь вдребезги. С попадающимися по дороге бомжами ассенизатор поступал своеобразно: машина заворачивала их в полиэтиленовые пакеты, предназначенные для утилизации отходов и усаживала рядами вдоль стены. Некоторые экземпляры оказались завёрнуты чёрной плёнкой, как бинтами и напоминали древнеегипетских мумий.

* * *

Ближе к утру, из медблока выбежал взлохмаченный Блюмбер, чуть не сбив с ног Горидзе. Синтетические цветы, в руках Вано, больно ударили Изю по лицу, но, он не обратил на это внимания. Уносясь по коридору, Блюмбер даже не обернулся на соперника. Горидзе позеленел от злости, покраснел от ярости и посинел от натуги, с помощью которой он хотел придать ускорение ноге, чтобы посильнее врезать сопернику. Совокупность всех красок, наложенных одна на другую, делала его похожим на постояльца местного морга, забытого там на неопределённое время. Сквозь восемь переборок, за которыми уже успел скрыться Изя, беглец чувствовал жжение под лопаткой и критическое повышение температуры всего тела от всепроникающего взгляда сына гор.

— Корабль не спали! — услышал Горидзе реплику, отпущенную одним из спецназовцев, оказавшимися поблизости. — Огнетушители беречь надо…

Разъярённый Вано, сам не зная для чего, побежал догонять Изю Львовича, а команда космических пехотинцев осталась в фойе, живо обсуждая произошедший эпизод.

— Хоть в это и трудно поверить, но не исключено, что наш Вахтангович обзавёлся роскошными рогами, — весело прокомментировал событие Крот. — Рогоносец…

— Рога помогают бороться с камнями в почках, — убедительно заявил Гоблин.

— Каким это образом? — не поняла Кузнецова.

— Таким! Рогоносцем быть не только не страшно, но и полезно: излишки кальция, вместо того, чтобы формировать камни в почках, удаляются из организма в роговую полость, способствуя росту рогов.

— А возмущение контурной оболочки, окружающую роговые пустоты, при резонансе между собой не помешают равновесию в сознании? — смеясь спросил Кризис.

— Отклонения имеются, — согласился Гоблин, задумчиво почёсывая затылок. — Особенно, в области нервных расстройств…

— Зато в них дудеть можно, после того, как рога отпилят! — засмеялся Таран, растянув улыбку до ушей. — И выпить из них, заодно.

— Да! — поддакнул Огурцов. — Охотнику удобно, а вот рыбаку — ни к чему.

— Это точно! — оживился Бубен. — Осмотрев в доме охотника все стены, увешанные всевозможными рогами, гость задумчиво изрёк: «Когда зуб выпадет, я его тоже на стену повешу…»

В дверях медблока появилась Альбина с клизмой в руке. Растерянно оглядевшись по сторонам, она спросила собравшихся:

— Вы Блюмбера не видели?

— Что, с крючка сорвался? — заржал Кротов, поняв, что за процедуру проходил Изя в кабинете Белой.

— Он наверное не сразу понял, какое средство я ему прописала, — пояснила Альбина. — Когда я сказала ему, чтобы он снимал штаны, Блюмбер так обрадовался… Я сама не сразу поняла всю тонкость иронии…

— Горидзе подойдёт, в качестве замены! — заржал Таран. — Заместитель хренов…

Ещё долго в коридорах корвета звучал заразительный смех, окончательно разбудив всех, кто любит поспать подольше. Канализационный коллектор корабля был достаточно вместителен и имел высокую проходимость, чтобы один индивид мог его вывести из строя. Эта тема ещё продолжительное время муссировалась пехотинцами, от недостатка другой информации для обсуждения и от избытка свободного времени. Блюмбер рисковал больше не показаться на людях, не будучи при этом обсмеянным, хоть и за глаза. Горидзе, как разъярённый тигр сновал по коридору, разрываясь между Изиной каютой и медблоком. На это утро настроение у всех было приподнято, за исключением двоих…

* * *

Предстоящий вылет в Мексику приближался с каждым часом и космическим пехотинцам в очередной раз предстояло пересмотреть обмундирование и вооружение. Как сказал проводник, местность там густонаселённая, да и туристов снуёт гораздо больше, чем в Перу, так что желательно поменьше выделяться из толпы. В этот раз решили обойтись лёгким стрелковым оружием, в виде пистолетов, а пулемёты и прочие тяжёлые игрушки оставить на борту корвета. Виноградов о чём-то горячо спорил с Петерсоном, доказывая тому нелепость сложившейся ситуации с высадкой в чужой стране:

— Ты определись с приоритетами и расставь акценты, а то ничего непонятно в этом деле!

— Чего тут понимать? — неожиданно, для всех, выдал инспектор на русский манер. — Наливай да пей!

Старпом с удивлением и уважением поглядел на него, но, всё же посочувствовал:

— Если все дела так делать, то сопьёшься на хрен!

— Проблема выбора оружия не имеет значения, — уже мягче продолжил Проводник. — Я не думаю, что нам придётся вступать в бой, так что можно обойтись оружием скрытого ношения.

— Да, насчёт проблемы выбора, — опять вмешался старпом. — Бывают случаи, когда без бутылки не разберёшься. Как-то раз одному джентльмену выбирали костюм: весь магазин перемерили — нет ничего подходящего. Выпили за углом по кружке пива; вернулись в лабаз — вот же он висит, родимый!

— Афанасьич, ты нас не отвлекай! — перебил его командир.

Они ещё долго обсуждали экипировку десанта, а команда, поняв какой и откуда дует ветер, уже примеряла гражданскую одежду. Лязгали затворы пистолетов и слышался шелест крутящихся барабанов револьверов. Спускались собачки и набивались магазины патронами; на стволы накручивались глушители, а на тело, под цветастые рубашки, примерялись сверхлёгкие молекулярные бронежилеты. Помощник командира, Александр Вячеславович Шариков, проходя мимо живописной группы обомлел, от неожиданности: мало того, что на каждом члене команды была надета вызывающих расцветок рубаха, так ещё на головах красовались соломенные шляпы.

— Ой, колхоз! — поморщившись, простонал он. — Вы бы лучше в космических скафандрах высаживались, и то бы меньше внимания привлекли.

После короткого совещания, на котором обсуждались последние тенденции международной моды, пёстрые рубахи было решено заменить на невзрачные безрукавки однотонной окраски, а соломенные шляпы сменили светлые кепи и скромные платки.

— Так мы на пиратов похожи, — осторожно заметил Крот.

— Сейчас все туристы так ходят, — парировал Шелтон замечание замкомвзвода. — Отвыкли вы от гражданской жизни.

Оглядев свою команду, Чайник остался доволен результатами маскировки и отдал команду на посадку в челнок.

 

Глава тринадцатая

Безрукий мексиканский бандит

Десантный челнок не спеша уносил группу нелегальных туристов в сторону мексиканской границы, которую они намеревались пересечь со стороны Тихого океана, недалеко от границы с Гватемалой. Проводник Петерсон нервничал, команда скучала, а вездеход «Хамелеон» ждал десант в грузовом трюме, лишённый каких бы то ни было чувств и эмоций. Океанская синь подавляла сознание глубиной, которая ощущалась на уровне подсознания и безбрежностью своих границ. Береговая линия была ещё далеко, но, Нафталин не торопил события, неспешно подводя «Моль» к точке высадки. Машина послушно выполняла все механические команды и парила над зеркалом воды, как заправский мотылёк, который осторожно примеривается к новенькой шубе. Океан был спокоен и только волны с шумом бились о прибрежные скалы, которые медленно проплыли под летательным аппаратом. Жара. Идиллия. Не хватало только землетрясения, как успел заметить один из членов команды. Ему показали с дюжину кулаков и пригрозили забыть, в каком-нибудь закутке, куда он отлучится по нужде. Инспектор объявил готовность номер один и пехотинцы ещё раз проверили обмундирование. Нащупали в карманах фальшивые паспорта, с такими же липовыми визами; ознакомились ещё раз с путёвками несуществующего туристического агентства, а Крот зачем то даже понюхал страховой полис, по которому не то что лечить не будут, но могут запросто упечь за решётку. Последнее не входило в планы десанта, поэтому осмотр достопримечательностей предполагался поверхностный и желательно — по картинкам туристических проспектов. Задача предстояла довольно-таки странная: держаться подальше от праздношатающейся публики и, в то же время, затеряться в массе народа, приехавшей со всего света поглазеть на каменные чудеса.

«Моль» постепенно приближалась к месту высадки и пехотинцы неспешно перебирались в «Хамелеон», занимая места согласно штатному расписанию, которого никто никогда в глаза не видел. Распахнулись створки шлюзового люка и боевая машина пехоты покинула трюм десантного челнока. Немного спустя, шипя, сработала тормозная подушка. Раздувая вокруг себя клубы пыли, вездеход плавно приземлился на мексиканскую землю.

— Ты таксистские шашечки с бортов стёр бы, — посоветовал Шелтон Мотыльку, смотря на борт вездехода в обзорное зеркало.

— А кто их нарисовал?

Все взгляды иностранного контингента обратились на русскоязычных членов команды. Те, естественно, усиленно делали вид, что непричастны к подобным выходкам. Выяснять, кто это сделал, было некогда да и незачем, поэтому команда без промедления отправилась к месту назначения. «Хамелеон» тихо шипел двигателем, а пехотинцы скучали, вяло разглядывая проплывающий за иллюминаторами пейзаж, кроме Тарана, который безмятежно спал, всем своим видом демонстрируя безразличие к происходящему.

— Во даёт! — шумно вздохнул Крот. — Ничего его не берёт…

— А может он в коме? — пошутил Огурцов.

— Так делай, давай, ему искусственное дыхание! — подхватил разговор Гоблин.

— Как?

— Рот в рот.

— А ты?

В разговор вмешался Кризис, дико хохоча:

— Если его сделает Гоблин, то Таран после первого же вдоха околеет Это я вам как биолог говорю, а Люська, как врач, подтвердит.

— Да это он от безысходности впал в спячку, — заступился за друга Бубен, хоть и прекрасно понимал, что разговор, кроме зубоскальства, не имеет никакого смысла.

Крот усмехнулся и сказал, вкладывая в произнесённую фразу некоторое подобие иронии:

— Замечательные стихи не менее замечательного русского поэта Сергея Есенина, про безысходность сложившейся ситуации: «Пальцы в рот, да весёлый свист…»

— Если ты про Тарана, то у него свиста не получится, — предупредил Огурцов.

— А что получится? — удивился Билл Рид.

— После такого количества выпитого? — поморщился Огурец. — Уверенный рвотный позыв…

Двигатель вездехода пшикнул и затих. «Хамелеон» остановился в малоприметной местности, где не бегали толпами туристы. Мотылька оставили в машине следить за маскировкой, а остальные выбрались наружу, глотая горячий мексиканский воздух. Инспектор Петерсон явно нервничал, оглядываясь по сторонам и постоянно что-то сверял с электронной картой.

— Хоть бы знать, что и где искать будем, — поделилась Мухина с Кузнецовой своими сомнениями и, в свою очередь, сверяясь со своей картой.

— Пусть у него голова болит, — ответила Люся и с виноватым видом пристроилась поближе к Шелтону.

— Как бы Мотылёк, пока нас нет, не воспользовался нарисованными на бортах вездехода шашечками, а то туристы, особенно западные, народ ленивый, — высказал свои сомнения Панталоне.

Шутку пропустили мимо ушей, так как уже входили в зону туристических достопримечательностей. Проводник нервничал всё сильнее и волнение постепенно передавалось каждому члену команды. Со всех сторон уже слышалась разнородная речь, чуть ли не на всех языках мира. Если бы спецназ приехал сюда легально, может быть этого и не было так заметно, но, в этот момент каждый из пехотинцев чувствовал себя котом, укравшим сметану. Не покидало ощущение того, что все взоры собравшегося туристического люда обращены в их сторону.

Инспектор проявлял к ольмекским головам повышенный интерес, подолгу крутясь возле каждой встреченной. После пятого круга вокруг последней, он отрицательно помотал головой и все направились искать следующую.

— Знаете, в чём главная истина в истории, когда богатырь встречается с огромной головой в шлёме, — задал вопрос Крот, обращаясь к команде, — кого он побеждает?

— Ну, просвети, — согласием, ответила за всех Мухина.

— У атлантов это была справочная служба, а наш атлет верхом на коне, на полной скорости её копьём таранит. Копьё сломается — другими подручными средствами. Ну, откуда он знает, что это такое! Изнутри ему конечно кричат, что сейчас полицию вызовут, но, богатырь и про это дело слухом не слыхивал. К тому же язык незнакомый, на котором ему предупреждения сыплются… Разломал терминал и смотался по-быстрому…

— Для чего справочная будка таких огромных размеров? — усмехнулся Хударев.

— Так и атланты немаленькие были, Мышь, — снисходительно пояснил Крот. — Что ему — на корячках брать справку о том, как доехать до Акапулько?

Огурцов оживился и высказал свою точку зрения на былинные истории:

— В России все «черепа» снесли, в силу особого нрава, а вот в Мексике ещё остались «Ольмекские головы». Правда, кое-кто утверждает, что это подражательство былой культуре. Наши последующие поколения тоже не лыком шиты оказались и переняли опыт, несмотря на буйство богатырей.

— Как? — не понял Кризис.

— Ставили камни, с указанием — кому куда идти, в связи с необузданными желаниями. Но, опять ими пользовались, в основном, богатыри…

— Да, но уже без озвучки, — подхватил идею Таран.

— А нечего было дремучесть проявлять! — раздражённо парировал Огурцов.

— Нечего было на тарабарском языке справку давать! — не согласился с доводами Бубен, поддерживая точку зрения Тарана.

Огурец усмехнулся и уже снисходительнее продолжил тему:

— Всем из русских сказок известно, что было выбито на этих камнях: налево пойдёшь — богатым будешь, направо пойдёшь — женатым, а если прямо направишь стопы, то смерть свою найдёшь. Ну так вот: у Змея Горыныча, о трёх головах, каждая башка имела собственные представления о дальнейшем проживании.

— Ну и что? — спросили из толпы.

— А ничего — порвало на хрен…

— Прямо насмерть? — осторожно спросила Хари.

— На три части! — зло сплюнул Огурцов.

Самое невозмутимое участие, в этом диалоге, проявлял Таканаки. Японец решительно не понимал ни слова. Потомок древнего самурайского рода имел свои представления, не только о чести, но и честности в рассказах.

Крот, немного подумав, засмеялся и сказал:

— Я представляю себе, как богатырь из каменной головы информацию получал: ему оттуда ответили, что могут показать дорогу до Куикуилько, причём на голографическом экране. Догадываетесь, какая буря эмоций должна пронестись в душе русского богатыря от такого названия? Голова немедленно получала палицей по тыкве!

— Естественно, он же принял это на свой счёт, — согласился Огурцов.

— Если бы ему предложили показать дорогу до озера Титикака, результат был бы ещё плачевнее, — подтвердил Бубен правильность этой версии.

— Да уж куда хуже-то? — удивился Базука, для чего-то прикрыв рукой голову и сразу было видно, что он не совсем понимает русский юмор.

Гоблин задумался и неожиданно спросил:

— Слушайте, а может быть, под головами что-нибудь есть?

— Меч-кладенец! — буркнул Крот.

— А что — намёки были, — пожал плечами Огурцов. — Конечно, трудно себе представить, что такие исполинские головы ставили просто так. Такой титанический и, одновременно, бессмысленный труд.

— Ну, может, это просто памятники? — усомнилась Кэрол Хари.

— Тогда — почему только одна голова? — не согласился Огурец. — Мне навевается сравнение с ориентирами, если сканирование полостей под глыбами ничего не даёт.

— Полости-полости! — поморщилась Муха. — Их сдвинуть могли в незапамятные времена. Да хоть бы и те же самые археологи! Не такие уж они и тяжёлые…

— Повлиять на их смещение могло что-угодно, хоть тот же потоп, — согласился Бубен. — Землетрясения не редкость, в этих местах.

— Мне нравится сравнение с антеннами, — выдвинул свою идею Таран. — А что? Ерундовина, вроде радиотелескопа. Все головы, разбросанные подальше друг от друга, входят в единый приёмный комплекс.

— Нет, — не согласился Крот. — За такое время, в следствии постоянного разбега вселенной в разные стороны, ориентиры могли существенно сместиться и абсолютно точными не являться, на данный момент. Да и как уже было сказано: потоп, землетрясения, вмешательство одарённого человечества… Большая часть голов, так вообще на дне океана оказалась. Так что, если это были детали единого прибора — дело жвах.

— Пусть туристов радуют, — махнул рукой Гоблин. — Всё хоть польза какая-то.

— У меня родилась блестящая идея! — всполошился Хударев. — Помните Руслана из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила»? Так вот — это был игровой автомат: богатырь наседает, лупя палицей по лицу, которая служит вместо ручки, которой у «однорукого бандита» нет, а тот дует, выдувая из Руслана последние деньги. Но, как вы помните, джек-пот, в виде меча-кладенца, он всё-таки получил.

Всё время, пока команда обсуждала возможность наличия под головами каких бы то ни было полезных артефактов, Проводник — Инспектор, в одном лице, загадочно улыбался. Только улыбка у него получалась какая-то натянутая, вымученная или замученная. Если бы команда только знала, что её догадка так недалеко от истины и как точны подозрения её членов.

К этому времени они достигли следующий объект вожделения инспектора. Петерсон покрутился вокруг него и пнул каменную голову ногой, но, как и следовало ожидать, ничего не произошло. Инспектор ещё раз обошёл вокруг головы несколько раз, на каждом витке пристально вглядываясь в негроидные черты. На пятом заходе Крот не выдержал:

— Ну что с башкой делать будем: копать, взрывать или ломами опрокидывать?

Петерсон ничего не ответил, а внимательно посмотрел на свой прибор и помрачнел.

— Искомый предмет внутри головы, а не под ней и не разломав достояние местного народа, артефакт не достать, — заявил он гробовым голосом.

Инспектор долго о чём-то совещался с Шелтоном и, при этом, оба отчаянно жестикулировали. Наконец-то, командир, по всей видимости, сдался и обречённо махнул рукой, давая понять, что ему всё равно — даже международный конфликт.

Под тщательной маскировкой, при которой «Хамелеон» практически не виден и в режиме экраноплана, вездеход приблизился к объекту. Команда заняла места внутри машины, через открытый люк наблюдая за происходящим. При помощи мощного ультразвукового поля, делающего предмет, на который воздействую излучением, невесомым, Мотылёк оторвал голову от земли и переместил в трюм. Смотритель музея под открытым небом неожиданно оказался поблизости. С вытаращенными глазами он вцепился в охраняемый объект обеими руками и так же оказался в грузовом отсеке. Как ему это удалось, осталось загадкой, ведь поверхность камня, практически, гладкая. Вероятно, сработала невесомость, при которой нетрудно закрепиться даже на гладкой поверхности. Под воздействием ультразвуковых колебаний, толстая кишка смотрителя вступила в резонанс со звуковыми волнами и сработала, как «Кремлёвская таблетка», в результате чего произошёл непроизвольный сброс шлаков организма. Усатое дитяти обделалось, но, не сдавалось, потому что не имело выбора. Оказавшись внутри «Хамелеона», музейный работник увидел с десяток пар дружественных глаз… Он сделал непростительную ошибку, принявшись громко бранить членов команды на незнакомом языке, да ещё визгливым голосом. Из сомбреро вышла неплохая тюбетейка, а из полей самой шляпы — красивое ожерелье. От единственного пинка произошёл сброс смотрителя из вездехода. Летя, свистя и кувыркаясь, он с мексиканским матом приземлился на грешную землю, с открытым ртом глядя в пустое небо, на котором ничего не было…

* * *

На борту «Харона» жизнь шла своим чередом. Безымянная, как всегда, препиралась с Кочергой и шум их спора, доносившийся из камбуза, разносился по всем закоулкам корабля. Пьер Габо, в реакторном отсеке, лупцевал подвернувшуюся под руку железяку. Плюшкин красил весёленьким цветом очередную переборку, а Горидзе с Блюмбером соревновались в остроумии, крутясь около медблока. Туда обоих тянуло, как магнитом и это обстоятельство уже никого не удивляло. Хуан, уставший слушать грохот по соседству, оторвался от ремонта очередного боевого дрона и подойдя к старпому, сделал неожиданное заявление:

— У нас нет должности садовника, а Гиббон её исполняет!

— Это как это? — опешил Груздь.

— Известным местом груши околачивает…

Старпом только махнул рукой и пошёл с Виноградовым встречать прибывающую группу космических пехотинцев. Челнок был на полпути к базе, а вопросов к инспектору накопилось столько, что нетерпение их разрешить, росло с каждой минутой.

* * *

Внутри «Моли» Нафталин, порядком наскучавшийся в ожидании на орбите, не отрываясь от штурвала, травил очередную байку:

— Вот был такой случай. Короче — история про рыбный суп. Служил у нас снабженцем один дядька, весьма экзальтированного поведения. Иногда такое отмочит — хоть стой, хоть падай. Ну так вот: прилетает, как-то, десантная команда и сразу же в столовую. Командир группы тут же обращается к снабженцу: «Ты же обещал, что у к нашему прибытию будет уха». А снабженцу в этот раз не повезло: пообещать то он пообещал, но, на базе не удалось выбить ничего из рыбных припасов. Не растерявшись, дядька достаёт из широких штанин, сами знаете что, и, весело крутя своим достоинством, отвечает: «Не совсем уха — рыбный суп из угря… Или заливное… Несите кастрюлю!» А на борту женщины… Ну, тут все сразу же перешли к дегустации первого блюда и нахлебались рыбного супчика.

— Это в каком смысле? — не поняла Кузнецова.

— В прямом — уху ели…

Пока все ржали, Крот подбивал клинья к Мухиной. Как некоторым показалось, парочка весело щебетало и нервы, кое у кого, не выдержали. Таран строго поглядел на замкомвзвода и сурово произнёс:

— Вась — ты какими «барбарисками» за бабу собрался расплачиваться?

— А у меня тушёнка есть!

— Вот сволочь! Нам не предложил!

Под весёлый гогот десантный челнок заходил на швартовку.

* * *

«Моль» отшвартовалась и Виноградов сразу же задал вопрос инспектору: и об успехе предприятия, и об их дальнейших действиях. Петерсон остался довольным результатами экспедиции, поэтому отличался, не свойственной ему, разговорчивостью:

— На этом этапе наши планы закончились, но, корабль останется на орбитальной станции. В дальнейшем, мы начнём поиски под водой.

— Гипотетической Атлантиды? — осведомился старпом.

— Вполне возможно — вполне возможно, — загадочно ответил инспектор и отправился на связь со своим начальством.

Когда ольмекскую голову разбили на куски, взору собравшихся предстала странная деталь, не напоминающая ничего из виденного ранее. Шелтон понял, что в этой конструкции ничего изменить не представляется возможным. Он тешил себя мыслью об уже проделанной диверсии, а загадочную деталь, из неизвестного материала, выбросил из головы. Даже навскидку было видно, что для подмены, её не получится изготовить кустарным способом. Возможно, не удастся и заводским. К тому же Петерсон немедленно отправил найденный предмет в неизвестном направлении. Командиру спецназа уже закралась крамольная мысль избавиться от самого инспектора, но, и её он прогнал от себя. Как потом объяснить пропажу главного действующего лица, которого они обязаны охранять и всячески содействовать его поискам. Тут уже трибуналом пахнет…

Крот привёз Горидзе в подарок сувенир — мексиканское сомбреро. Тот тут же напялил его на голову и приставал ко всем с вопросом — идёт ли ему шляпа. Народ давился от смеха и не показывая вида, клятвенно заверял сына гор, что головной убор — то, что надо. Широкополое, расписанное национальным убором сомбреро смотрелось на Вано, как на корове седло. С представителем мексиканского народа его роднили только усы, а в остальном…

— Его чуть-чуть гуталином подретушировать и вылитый мачо, — весело заметил Огурцов.

— Только мачете в руки не давать! — предупредил Крот.

— Почему? — поддержал игру Гоблин, ехидно улыбаясь.

— Если его вооружить этим оружием, то он Блюмберу сделает вторичное обрезание, в соответствии со своими представлениями об этом ритуале, — пояснил замкомвзвода.

— Я представил снабженца с мачете в руках, — усмехнулся Таран. — Вылитый мексиканский бандит…

Оказалось, что шляпа была не случайно вручена Горидзе Кротом. Он откуда-то узнал про день рождения снабженца, которое случилось именно сегодня. Избавившись от сомбреро, появился Вано, с огромной бутылью красного вина в руках. Бутыль была оплетёна сухой виноградной лозой, препятствующей выскальзыванию из рук пьяного человека. Горидзе держал её в обнимку, как очень близкого друга, разве что нежно не поглаживая пузатые бока. Он весёлым голосом пригласил всех в свою каюту и толпа неуверенно подтягивалась к дверям. Заглянув внутрь, даже навскидку все поняли, что весь личный состав в каюте снабженца не поместится. Критически оглядев жизненное пространство, приглашённые начали перемещение обратно в кают-компанию. Задержавшись в дверях, Крот посмотрел на стену. На ней висел ритуальный рог для винопития.

— Почему только один? — весело спросил он Тарана.

— Второй висит в каюте Блюмбера.

В кают-компании столы сдвинули и праздник начался. Речь держал виновник торжества:

— Я хочу поднять этот рог…

— И забодать Блюмбера, — шепнул Крот Тарану.

Горидзе ещё минут пять распространялся о любви, здоровье и финансах, от чего кое-кому показалось, будто бы вино в стаканах начало киснуть, а водка испаряться.

— Таран прикрыл стакан рукой, во избежание непоправимой потери, — усмехаясь, сказал Огурцов Бубну.

На самом деле, Таран всегда так подходил к посуде с налитым вином, беря её на манер кранового захвата, а после перемещал в ладонь другой руки. Кто-то громко кашлянул, от чего Горидзе сбился с мысли и закончил наконец-то прочувственную речь. Тост настолько затянулся, что посуда в руках гостей опустела в одно мгновение. На лице Хугавы с угрожающей скоростью росли глаза. Вано почему-то решил, что японцы пьют только сакэ. Не найдя настоящего, снабженец не придумал ничего умнее, как разогреть для Таканаки водку до критической температуры. Помыв сына гор горячим пойлом, Таканаки с выпученными глазами бросился к умывальнику, прополаскивать рот холодной водой.

— Да, — сочувственно протянул Огурцов. — Этому спиртного не жалко, чтобы таким вульгарным способом с ним расставаться. Для Тарана это стало бы пыткой — ему принципы не позволяют.

Когда поднимался третий тост, Блюмбера уже понесли в его каюту. Сопротивляться, сил у завхоза не было, поэтому транспортировка прошла без эксцессов. Оба врача: и корабельный, и спецназовский — констатировали сильное опьянение. Произошло это, вероятно, на нервной почве, но, подобное обстоятельство никого не волновало и через пять минут команда забыла о существовании Изи Львовича.

Празднество продолжалось до глубокой ночи, по назначенному корабельному времени. На Земле, просматривающейся с орбиты, определить время для орбитальной станции не представлялось возможным: с одной стороны планету накрывал глубокий мрак, а с другой освещало солнце. Гости Горидзе сначала пропели грузинские народные, затем русские хороводные и кто-как расходился по каютам, наутро никто не помнил. Видимо, сказалась усталость, полученная участием в предыдущих экспедициях.

* * *

Очередная проверка в компании «Марс Корпорэйшн», совмещённая с выемкой документации по известному делу, проходила на удивление скучно. Никто не ждал чуда и добро, лежащее в глубине сейфа, предполагалось увидеть в неизменном виде. Дело было в том, что полученная анонимка от неизвестного лица, уверяла руководство компании в дополнительных и очень полезных свойствах искомого вещества. Это заявление частично подтверждалось угоном грузового тральщика «Фобос», вместе со всем содержимым. Содержимого было немного — только испачканные стены. Основная масса находилась в России. На вопрос, как такое могло случиться, охрана орбитальной станции не смогла дать вразумительный ответ, пряча красные носы за высокими воротниками. Никакой дополнительной информации неизвестный не дал и как проверить правдивость его слов, никто не имел ни малейшего представления. Но, решение о выемки товара было, всё-таки, принято.

Беспристрастный электронный глаз, в очередной раз, обнаружил у Огурцова отклонения от нормы. Мотивация машины заключалось в том, что настоящий хозяин не ест такой дешёвой пищи. «Что бы ты, бездушная железяка, понимала в русской душе, когда пьяный олигарх обнимается на помойке с бомжем, — подумал Огурцов. — Вот уже и золотые часы, от широты души, перекочёвывают на руку бездомного…»

— Освободи желудок и по-новой на досмотр, скомандовал Алис Грэйв.

Вице-президент вернулся, поправляя штаны, но, теперь электроника пристала к нестандартному запаху изо-рта. Без всякого газоанализатора все собравшиеся чувствовали, что от заместителя корпорации несёт самогоном за версту.

— Где он в Америке достал русский самогон? — удивился президент. — Да ещё такой вонючий…

— Может быть, на Брайтон Бич? — предположил Гаусс.

— Вполне возможно…

В конце концов все препоны были преодолены. Массу со всеми почестями извлекли из сейфа и отправили в лабораторию…

 

Глава четырнадцатая

Командир! Атлантида — буль-буль!

Утром у Виноградова болела голова. Он решительно не помнил, когда успел присоединиться к веселью. Всё произошло настолько спонтанно, что восстановить в памяти хронологию прошедших событий не представлялось возможным. «Ну и пёс с ним!» — посетила командира здравая мысль. В своей решительности разум опирался на плохое самочувствие, при котором, не то что думать, а шевелиться было трудно. Кряхтя и охая, Анатолий Андреевич поднялся со шконки и подошёл к встроенному, в стене, шкафу. Он заменял командиру корвета и стол, и гардеробную. Рядом с мундиром мирно соседствовал бар, в котором хранились редкие напитки для незваных гостей, любящих приезжать с незапланированной проверкой. Затем он оглядел стол, как-будто первый раз его видел и присел на край мягкой баночки. Полностью усесться в кресло не хватало: то ли сил, то ли желания. У самого псевдоиллюминатора, всё-таки отражающим действительную картинку внешнего мира, лежал кусок лунного грунта. Реголит Виноградов прихватил с лунной поверхности ещё в прошлом году и теперь не знал, зачем ему это понадобилось. Ну, камень, как камень — разве что с Луны. «Ну и пёс с ним!» — посетила его вторая, за утро, здравая мысль. Командир покрутил в руках голографическую карту, представленную маленькой металлической коробочкой и вернул её на место. Приложить руки было решительно не к чему, на что родилась третья здравая мысль, посетившая Анатолия Андреевича за это утро: «Ну и пёс с ним!» Он решительно встал, оделся и пошёл с плановым обходом по кораблю.

Спецназ стонал в кают-компании. Никто даже предположить не мог, насколько после домашнего вина трещит голова. Во всём теле лёгкость и даже приятная невесомость, а вот голову, как-будто набили свинцом, который постоянно проворачивался внутри черепной коробки невидимым механизмом.

Эксперт по электронике Кэрол Хари крутила в руках каменную вазу, прихваченную мимоходом вместе с ольмекской головой. Ваза имела странные свойства: внутри она была сильно намагничена, а вот снаружи — никаких намёков на магнетизм.

— Что бы это значило? — спросила она вслух.

Мухина, сидящая рядом и не страдающая похмельным синдромом, в связи с умеренным потреблением горячительных напитков, высказала свою точку зрения на предмет странного магнетизма:

— Этот камень, из которого ваза изготовлена, изначально имел сильные магнитные свойства. При нагреве в восемьсот градусов по Цельсию, происходит утрата постоянных магнитных свойств. Камень надо умудриться нагреть так, чтобы одна сторона раскалилась моментально, а другая оставалась холодной.

— А что, после остывания магнитные свойства каменной вазы не восстанавливаются? — удивилась Кэрол.

— Спроси специалиста.

— Значит, умели как-то…

В разговор вмешалась Кузнецова, высказав свои сомнения:

— Вопрос другой — зачем это надо было делать, если учесть тот аспект, что ваза на ключ непохожа…

— Какой ключ? — удивилась Мухина, искренне раскрыв глаза на полную катушку.

— Долгая история в археологию, — вяло отмахнулась Люся. — Потом, как-нибудь, поговорим. У меня голова хоть и не болит, но самочувствие оставляет желать лучшего.

В кают-компанию завалился главный инженер корабля. Пьер Габо имел крайне помятый вид и неистребимое желание чем-нибудь поживиться. Это желание отражали его глаза и подчёркивал хищный взгляд. Присоединившись к страждущим пехотинцам, которые поправляли пошатнувшееся здоровье, он несколько обмяк и теперь излучал энергию благодушия, блаженно улыбаясь в пустоту. Хари, имеющая характер проявлять любопытство на всех уровнях бытия, подойдя к Гиббону спросила:

— Зачем в зоне предбанника ядерного реактора стоит бесцветный монокристалл топаза?

— Для определения безопасности, на предмет пробоя ионизирующего излучения, — лениво ответил Пьер. — При облучении ионизирующей радиацией, бесцветный топаз окрашивается сначала в коричнево-оранжевый цвет, затем в янтарно-коричневый, и наконец — в голубой. При электронном пробое он приобретёт нежно-голубой цвет, а при нейтронном облучении — пронзительный, глубокий сине-голубой цвет. Этот прибор не выйдет из строя и никогда не подведёт!

— А-а-а! — многозначительно протянула Кэрол, выражая этим мычанием полную понятливость.

От такого любопытства, главному инженеру закралась мысль, заключающаяся в том, чтобы топаз оставался на своём месте. «Того гляди сопрут!» — не покидал сонм сомнений.

— Да не нужен нам твой камень! — эмоционально крикнула Мухина, словно прочтя мысли Пьера.

В ответ на это заявление Гиббон только захлопал ресницами и вернулся к утренней трапезе, так как всё-равно ничего не оставалось делать, а только поверить бабам на слово.

Через непродолжительное время стоны стихли, а причитания прекратились. Кузнецова раздала всем по две таблетки примитивного «Цитрамона», так как точно знала, что в этом случае клин клином не вышибают. Не получится! Как и в случае с шампанским, красное вино имеет коварные свойства, когда его переберёшь. Девять пустых десятилитровых бутылей стояли вряд возле стены. Посуда из-под крепких напитков валялась рядом и её никто не подсчитывал.

В кают-компанию заглянул Виноградов и главный инженер оживился. Он подошёл к нему и задал мучивший его вопрос:

— Анатолий Андреевич! Поговаривают, что на кораблях космофлота двигатели модернизировать будут?

— По кой пень? — искренне удивился командир и от неожиданности склонив голову набок.

— Я слышал, что теоретически открыли гипотетические поля видоизменённого вакуума и, если на них воздействовать мощным электрическим разрядом, то скорость корабля увеличится.

— Во-первых, — пояснил Виноградов. — Мы и так куролесим на пределе человеческих возможностей и попади в такое поле, в экстремальном режиме полёта, то можешь считать себя покойником, а во-вторых… Ну, допустим — мы попали в это поле и прошли его до конца. Дальше что? Ветер кончился?

— К тому же, запрет на выход за пределы Солнечной системы никто не отменял, — добавил к сказанному старпом. — И это не просто пожелание, в приказном порядке, а вполне конкретная угроза.

В кают-компанию вошла Альбина Белая и оглядев помещение, спросила:

— Где Блюмбер? Он у меня записывался.

— На клизму? — заржал Огурцов, при поддержке товарищей.

— На квалификационном экзамене он, — сквозь смех процедил Крот.

— Зачем завхозу повышать квалификацию? — искренне удивилась медсестра. — Ему что снабженец привезёт, то он и будет учитывать… И то сказать, в юрисдикцию завхоза входят уже вкрученные лампочки, а те, что покоятся на складе, ещё выбить надо… Развели бюрократию… Никто их не выдаст, за здорово живёшь! Даже самому себе.

— Ты сама знаешь, что ему может привезти Горидзе, — ехидно улыбаясь, сказал Таран. — Глаз да глаз нужен; и опыт, и знания, как противостоять подлянкам.

— А если серьёзно? — нахмурившись, спросила Белая.

— Да вон он, в углу — здоровье рихтует…

Таран махнул рукой в неопределённом направлении, где роились спецназовцы и менее сознательные члены экипажа.

— Как бы он с ремонтом не переборщил, а то Виноградов нам это не простит, — сделал замечание Шелтон.

— Да уж — халява кислой не бывает, — согласился Крот. — Всем известно, что в подобных ситуациях и уксус сладкий.

На горизонте событий появился Петерсон и тут же уединился с командиром спецназа. Они долго о чём-то беседовали, но ни у кого не возникло сомнений в предстоящей экспедиции, причём в самом скором времени. Петерсон вернулся хмурым, а Шелтон озадаченным. Ни у оного из них лицо не одухотворилось революционным пламенем. Видимо, обоим до смерти надоели приключения и всё, что с ними связано. Командир спецназа собрал свою команду на совещание, раздавая всем вводную предстоящего вылета:

— На вездеходе «Хамелеон» нам предстоит начать поиски под водой, возможно на большой глубине. «Чудильникам», в случае чего, предстоит стать водолазами, а самому вездеходу — подводной лодкой.

— Вот техника! — восхитился Крот.

— А мы точно не захлебнёмся? — усомнился Огурцов, предпочитая тонуть в вине, а не на безымянной глубине.

— Тачка зверь! — заверил его Мотылёк. — Сам не перестаю удивляться. Молекулярный титан пятого поколения — давление выдерживает…

* * *

«Моль» сорвалась с орбиты Земли и стремительно приближалась к её поверхности. Курс лежал к японскому острову Йонагуни, в южной части цепи островов, принадлежащих этой стране, недалеко от острова Тайвань. Под слоем воды находился монумент Исеки-Пойнт, который представлял собой мегалитическое сооружение, сложенное из огромных каменных блоков. Время было подходящее — каждый день шторм. В этот день волнение Восточно-Китайского моря выглядело особенно сильно, так что ожидать толпы туристов-аквалангистов не приходилось. Дайверы пережидали непогоду в укромных местах, да в тёплых кемпингах, если вообще, в это время года, кто-либо планировал экспедиции к местной достопримечательности. После открытия монумента ещё лет сто власти не желали официально признавать его существование, категорически отрицая наличие какого-либо искусственного сооружения под водой. Нет — значит не было. Всё это происки журналистов, да любителей всех мастей, охочих до громких сенсаций.

Рисковать не стали и челнок замер в паре миль от искомого объекта. Брюхо «Моли» раскрылось, выпуская на волю «Хамелеон». Он с шумом приземлился на поверхность воды, раздувая вокруг себя облака пара и медленно, как подводная лодка, начал погружение. Команда внутри него томилась от скуки, не ожидая в этом месте каких-либо значительных приключений, но, всё же предвкушала любопытное зрелище. Никто, из сидящих внутри вездехода, никогда не был в этих местах под водой. Опустившись почти к самому дну, Мотылёк не спеша повёл машину в сторону мегалитического сооружения. После продолжительного времени, наконец-то показался Исеки-Пойнт, глыбой строгой формы возвышающийся над дном. Многочисленные террасы на его поверхности вызывали удивление. Для чего они предназначались, оставалось только догадываться. Если прямая, как ступени, укладка, ещё находила хоть какое-то разумное предположение, то треугольные выступы ставили в тупик не одного исследователя. Об остальных деталях мегалита и говорить нечего…

Мотылёк сделал несколько кругов вокруг объекта, словно опасаясь посторонних глаз, но, вокруг не было ни души. Подведя «Хамелеон» к огромной голове, пилот замер вместе с машиной, ожидая дальнейших указаний. Петерсон медлил, будто опасаясь чего-то и слишком долго возился со своим прибором. За это время успели высказаться многие, смотря на то, как из-под каменной головы тоненькой струйкой уносились к поверхности океана мелкие пузырьки газа.

— Что это такое: воздух или сероводород? — задал вопрос Крот, обращаясь ко всем сразу.

— Хрен его знает, — вяло откликнулся Гоблин. — Аналогий можно провести множество.

— Мне кажется — кто-то дышит, — выдвинул свою версию Кризис.

— Как биологу, тебе во всех неодушевлённых предметах мерещится биение жизни, — усмехнулась Кузнецова.

Таран критически посмотрел на подводное явление и криво улыбаясь сказал:

— Заткнуть струйку пузырьков — каменюка сама всплывёт!

— Ну да! — обрадовался Огурцов. — Если только сойдёт с насиженного места.

Кэрол Хари, как специалист по электронике, привыкла видеть во всём порядок и законченность форм, поэтому, у неё было своё мнение насчёт каменной глыбы:

— А на голову похоже весьма условно, и то, только с определённого ракурса.

Наконец-то Петерсон закончил возиться с аппаратурой и радостно закричал:

— Есть! Тут она, родимая, но опять внутри…

— А шахтёров там нет? — с ехидной улыбкой спросил Огурцов.

Инспектор искоса поглядел на возмутителя спокойствия, но ничего не ответил.

— Этак мы разворотим все земные достопримечательности, — мрачно заметил ему Шелтон.

— А и пень с ними! — махнул рукой Базука. — Да, Бубен?

— Угу, — вяло подтвердил тот. — Всё-равно местное правительство не желает признавать этот объект рукотворным, да и вообще не желает признавать его наличие.

Мотылёк поднял «Хамелеон» над каменной головой и задействовал «мексиканскую схему». При отрыве каменного скульптурного портрета, из-под него вырвался мощный подводный гейзер. Температура воды с угрожающей скоростью возрастала. От нарушенного равновесия, мегалитическое сооружение пошло трещинами. Из них вырывалась раскалённая лава и тут же, охлаждаясь, застывала, формируя причудливые наросты. Они росли с большой скоростью, образовывая новый рельеф океанского дна. Вода вокруг извержения вулкана бурлила, как в чайнике, и если бы не теплозащита «Хамелеона», он бы напоминал консервную банку, нашпигованную шпротами. Вездеход тряхнуло и перевернуло несколько раз. Пехотинцы были зафиксированы на своих местах электромагнитными ремнями-амортизаторами, поэтому обошлось без жертв. Башку выбросило на поверхность с пушечным хлопком, словно ей выстрелили из крупнокалиберного артиллерийского орудия и пролетев над водной поверхностью, она затерялась где-то в пучине океана.

— Да, — обречённо вздохнула Мухина. — Это было не убежище атлантов. Что скажешь, Мышь?

— Точно, — подтвердил Хударев.

— Валим отсюда, — предложил Трико командиру план дальнейших действий.

Мотылёк уводил машину подальше от места катаклизма. Выйдя на поверхность в значительном удалении от мегалита, Шелтон попросил Мухину вызвать на связь фрегат. Большая площадь обследования требовала поддержи, хотя бы ещё одной единицы техники. Пока Муха взывала о помощи, команда живо обсуждала произошедшее событие.

— Получается, голова служила искусственной затычкой — очень ненадёжной, — выдвинул свою версию Кротов. — Малейшее колебание и в результате — нарушение равновесия.

Шелтон нахмурился и страшная догадка промелькнула голове:

— А не термоядерный ли реактор мы распечатали?

Все только пожали плечами. Радиационный фон никто мерить не желал. Представить себе, что ты виновник катаклизма, не очень-то охота. Если это так, то спутник с орбиты быстро засечёт утечку и специалисты заткнут источник радиации, а команда вездехода отнекается от своего причастия к произошедшему. Не были, не знаем, не состояли… Само бабахнуло…

Наконец-то Мухина доложила командиру:

— Фрегат «Уран» выслал на помощь свой десантный челнок «Шмель».

Пилот Жужа, как его величали сослуживцы, немного нервничал, выводя маленький корабль с околоземной орбиты. Девиз, висевший на переборке челнока, гласил: «По закону аэродинамики, шмель летать не может, а он: то ли не знает этого, то ли болт забил на все физические законы и летает себе — зараза!» В своём чреве он нёс свой вездеход-амфибию «Плутон», команда которой состояла, чуть ли, не сплошь из добровольцев, несмотря на штатный личный состав, но, многим хотелось посмотреть морские диковинки. Водитель амфибии Дальнобойщик тоже нервничал.

Челнок «Моль» забрал вездеход «Хамелеон» с поверхности. У «Шмеля» сканер был намного чувствительнее и Петерсон пересел на прибывшую технику. Он ввёл свои данные в прибор челнока и можно было начинать поиски. Слабый сигнал сразу же отразился на экране и все с облегчением вздохнули, радуясь тому, что не пришлось рыскать по дну океана, ища взбесившуюся голову. Два летательных аппарата двинулись в путь. Ориентируясь на сигнал, они, на незначительном расстоянии друг от друга, двинулись на юго-восток. Один из видеосканеров передавал картину дна. В какой-то момент на экране появилась ПЛ неизвестной конструкции. Контур подводной лодки безошибочно угадывался из-под огромного слоя обрастаний и осадков. Пёстрая ихтиофауна, присутствующая в других местах, где она блистает всеми цветами радуги, здесь имела блёклую, коричнево-унылую расцветку. Сигнал фиксировался здесь же. Решение созрело мгновенно: запустить под воду дрон, а не соваться на вездеходе всей командой. Раздался голос Петерсона, вещающий по громкоговорящей связи с соседнего корабля:

— Голова внутри субмарины. Будьте готовы поймать её.

Ему никто не ответил, а Нафталин вывел «Моль» в нужную точку. Плазменный резак в руках «Чудильника» сверкнул голубовато-зеленоватым светом. Мимо проплыл гигантский пятнадцатиметровый кальмар. Шелтон слышал о таких экземплярах, на которых охотятся кашалоты, но, воочию видел впервые. Странно было наблюдать его здесь, так как они обитают на значительно больших глубинах и кашалотам приходится нырять на километр-два, а то и больше, до критической отметки своего максимального погружения. Кальмар жался ближе ко дну, видимо опасаясь вышеупомянутых китообразных. Все его движения были неспешны и полны достоинства.

Наконец-то дрон проник внутрь ПЛ и некоторое время ничего не происходило. Неожиданно открылся люк, похожий на ракетный и с шипением, голова, заставив всех вздрогнуть, покинула стартовую площадку, как баллистическая ракета. Кальмар покинул негостеприимное место ещё быстрее, подняв тучи чёрного ила реактивной струёй воды. Грохот вспугнул ещё одного обитателя подводного мира — громадного змея. Левиафан напоминал на дне огромную колбасу, всю перепачканную илом и обросшую, как и подводная лодка. Вероятно, чистильщики опасались приближаться к морскому змею, а он не выплывал к рифам на профилактику. Этот экземпляр улепётывал ещё быстрее кальмара, чуть не опрокинув подводную лодку, которую аж затрясло, от такого вмешательства. Через секунду, о морских обитателях напоминала только муть, поднятая ими со дна.

— Похоже на ракетный двигатель, — растерянно пробормотал Шелтон.

Ему никто не ответил, а Нафталин, подобрав из-под воды дрона, присоединился к «Шмелю». Снова раздался голос Петерсона:

— Надо применять какую-то военную хитрость, а то мы таким Макаром весь Тихий океан пересечём.

— Ну, пошли дальше, — обречённо отозвался Шелтон. — Там что-нибудь придумаем, прямо на месте. Далеко она улетела?

— Где-то в районе Нан-Мадола, — неуверенно ответил Проводник.

Осторожно, по-шпионски, окружая с двух сторон непокорную голову, челноки приближались к объекту. Под ними промелькивали многочисленные острова, лежащие в этом регионе и объединённые искусственными каналами. Многочисленные руины свидетельствовали о давней катастрофе, неизвестного происхождения. Во всяком случае, в настоящее время не представлялось возможным достоверно определить характер катаклизма. Множество каменных шпал разметало на значительной площади: некоторые остались в покосившейся кладке, некоторые смыло в море, некоторые валялись в гордом одиночестве, а некоторые образовали большие нагромождения.

Из-за острова поднимался чёрный дым, вперемежку с белым паром, густыми клубами возносясь к небу. Подойдя ближе, команды обеих кораблей увидели странную картину: голова глубоко закопалась в одну из гор, состоящую из каменных шпал. Настолько глубоко, что двигатель не справлялся, выпуская только огонь, который испарял окружающую воду. Она-то и трансформировалась в пар. Камни вокруг горели, нещадно чадя чернотой.

— А, Блин — попалась! — злорадно закричал Таран.

Бубен удивлённо оценил ситуацию и почесал затылок:

— Ни хрена себе, куда её занесло!

— Не могла она улететь так далеко, от силы взрыва, — высказал свою точку зрения Крот. — Ни какой паровой эффект не поможет преодолеть такое расстояние. Каменюка точно имеет собственный двигатель.

Кэрол по-своему взглянула на проблему:

— По-моему, голова несёт в себе, какие-то, сознательные функции, пусть даже механические.

— А мне сдаётся, что это сработала та хреновина, которую мы ищем, — тихо сказала Мухина, словно боясь, что её могут услышать.

— И мне кажется, что это искомое, так воюет! — поддержал её Крот.

— Непохоже, — возразил Инспектор. — По моим данным, нужная мне деталь — не реактивный двигатель.

Шелтон быстро сориентировался в обстановке и посоветовал Проводнику:

— Слушай, Петерсон — её надо взрывать. По «мексиканской схеме» не возьмём.

— Согласен. Только бы искомое не повредить.

— Тогда разносим! — решительно сказал командир спецназа.

После того, как пушка «Шмеля» вдребезги разнесла каменную глыбу, дрон быстро отыскал искомый объект. Все единодушно поручили эту работу механическому другу, так как не улыбалось самим лезть в самое пекло. Судя по показаниям приборов, там была не только повышенная радиация и мощный электромагнитный фон, но ещё и сопряжение неизвестных науке полей, идентифицировать которые оказалась неспособна современная техника. Поля есть, но что они из себя представляют, приборы называть отказывались.

При обмывке находки, Инспектор на нервной почве перестарался со спиртным и вырубился. Пока Петерсон спал, Шелтон успел подменить деталь на фальшивую, с лёгкими изменениями. Всё произошло настолько молниеносно, что он и сам удивился своей расторопности. После подмены детали он поспешил обратно к мастеру для отладки остальных дел и, в частности, смены явок. Предстояло определить новое место дислокации. Он тенью промелькнул по тёмным улицам и подошёл к малозаметной двери. Как в диком средневековье, на косяке отсутствовала кнопка звонка. Шелтон постучал в дверь и услышал сдавленный голос:

— Пароль!

— Морковка. Отзыв.

— Баклажан.

Чернокожий подмастерье как-то сразу напрягся и искоса поглядывал в сторону мастера.

Ник вошёл в помещение, где его сразу же озадачили вопросом:

— Подмена прошла успешно?

— Порядок. Пока я инспектора отвлекал водкой, весь на нервы изошёл. Кстати, меняй дислокацию немедленно. У меня такое ощущение, что за нами постоянно следят. Тот обыск у тебя в каморке не был случайностью — это уже достоверная информация.

— Когда уходим? — насторожился мастер.

— Прямо сейчас. Немедленно. Канализационным коллектором.

Наклонившись к уху собеседника, Шелтон прошептал:

— Помощника чернокожего с собой возьмём — для отвлечения; на случай появления нового Потрошителя.

Мастер недоумённо поглядел на командира спецназовцев.

— Шучу! — поспешил успокоить его Ник. — Оставлять подмастерье всё-равно здесь нельзя — может выдать. Да и пригодится он тебе ещё, я думаю.

В каждом приличном коллекторе есть свои тропы и потайные комнаты, имеющие секретные переходы на другие ветки. Особенно это касается старых, построенных в давние времена. Вот и сейчас три тени пробирались малозаметными ходами, заметая следы по зловонным переходам коричневого цвета.

* * *

Начальник Том и человек в сером, подчинённый Джон, растерянно сидели посреди брошенной каморки на Брайтон Бич. Их постоянно опережали, хоть у спецведомства всегда своевременно появлялась достоверная информация.

— Нью-Йоркские пробки, чтоб их! — в сердцах выругался Том. — На метро быстрее доберёшься! И без всяких мигалок!

— С прибором клали все водители на твои мигалки, — лениво ответил Джон. — То ли нам ломиться на место преступления, то ли привлекать к ответственности несознательных автолюбителей.

Два неудачливых преследователя, упустившие беглецов, уныло рассматривали картину на стене, за неимением делать что-либо другое. На сравнительно большом полотне была изображена купальщица. Полоскалась она в роднике. Из небольшого котлована торчал только голый зад, имевший цвет, как у замороженной курицы в советском продмаге, да ещё подсвеченный лампой холодного цвета. Ног видно не было, а согбенная спина в судороге сжалась, да так и застыла. Дикий взгляд, смотрящий на наблюдателя из-за спины, не оставлял сомнений в том, что загнали её туда насильно.

— Озябла милая? — посочувствовал начальник.

— В этом роднике вода близка к точке замерзания, — сделал вывод Джон. — Тут не то что задница посинеет — брови инеем покроются. Синева, как в морге у Присциллы…

— Да, но мы отвлекаемся от дела, — перебил его начальник. — Меня не отпускает мысль о том, что не мы одни участвуем в этом проекте, как и в расследовании, — поделился своими подозрениями начальник. — У меня шестое чувство — есть третьи силы.

* * *

На Брайтон Бич жизнь кипела ключом. Русскоязычное население разговаривало с одесским акцентом, нисходящим к ивриту в русском варианте. Множество лавок, лавочек и подвальчиков пестрели вывесками, рекламирующие всевозможные услуги и товары. Затеряться в этом изобилии рекламных слоганов не составляло труда и мастер с подмастерьем обосновались именно тут. Серое здание, полуподвальное помещение. На вывеске, чудом держащейся над окном полуподвального помещения, корявыми буквами было старательно выведено: «Ремонт замков, изготовление ключей». Серым, малоприметным буквам отдавалось предпочтение. Сразу бросалось в глаза, что сделана вывеска на скорую руку и притом совсем недавно, так как краска нещадно воняла, даже издали. «Где её достал хозяин лавки?» — задавались вопросом проходящие мимо люди.

В окно, согнувшись в три погибели, заглянул прохожий, озадачив мастера вопросом:

— Работа есть?

— Тебе что — работа нужна? — лениво и, как бы недоверчиво, спросил хозяин заведения. — Потрудиться, значит, хочешь.

— Ты покажи мне того, кто хочет работать и я посмеюсь над вами обоими, — ответил проситель.

— Почему? — опешил мастер.

— Потому что один врёт беспардонно, а второй ему верит, развесив уши.

— Так тебе что — работа не нужна?

— В стенку не упиралась! — гордо ответил посетитель. — Мне деньги нужны…

Соискатель рабочего места зевнул и шумно выдохнул.

— Наденьте на него противогаз! — поморщившись, приказал мастер только что нанятым подмастерьям.

— Зачем? — хором спросили помощники, а негр даже выглянул из другой комнаты, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть.

— От его выхлопа изо-рта с потолка мухи дохлыми попадали. Я хоть и не на потолке, но рухнуть не хочу.

Координатно-фрезерный станок жужжал в соседнем помещении. На экране дисплея мелькали цифры, отмеряя пройденное фрезой расстояние…

* * *

В ходовую рубку «Харона» вбежал запыхавшийся арсенальщик, бешено вращая глазами. Он остановился посередине помещения, не зная, с чего начать.

— Чего тебе, Сальвадор? — удивлённо спросил Виноградов.

— Анатолий Андреевич, дрон, который был использован в завершающей операции поиска, рассыпался в пыль!

— Когда?

— Только что…

 

Глава пятнадцатая

Египетский сувенир

После обследования места происшествия и замеров всевозможных отклонений от нормы, стало ясно, что дело тёмное. Выяснять причины было некогда, так как намечалась очередная экспедиция, под патронажем неугомонного Инспектора, который, казалось, хочет заполучить все раритеты мира, невзирая на их стоимость и трудности поисков. Шелтон, для своей команды, выбил сутки отпуска, который они намеревались провести в Италии, а именно, в Венеции. Весёлой толпой команда погрузилась в рейсовый челнок, который и унёс их к Земле.

Под воздействием средиземноморского солнца туристы разомлели. Вездесущие голуби обгадили всё, что можно обгадить и этой участи не избежала шляпа Тарана. За это, в порыве праведного гнева, он обещал сожрать их живьём. Поглазели на знаменитый мост вздохов, на прочие мосты и порядком заскучали. Лазурное море находилось, несколько, в стороне, а вот грязная вода каналов — рядом. И тут Кроту пришла в голову простая, в своей гениальности, мысль:

— Прокатиться на гондоле за сто монет — романтика!

Сказано — сделано. Выбрав подходящее корыто, члены команды не спеша грузились в чрево гондолы. Канал дурно пах и о рыбалке, о которой так мечтал Бубен, не могло быть речи. Похоже, рыба исчезла из этой акватории ещё лет двести назад.

— А чего это гондольер не поёт? — вдруг очнулся от забытья Таран.

— Песни не входят в прейскурант, — ответил Шелтон.

— Вась! — не сдавался Кувальцев. — Дай ему штуку — пусть споёт!

После получения денег глаза у гондольера загорелись и он затянул задушевную серенаду, как мартовский кот с веслом на крыше.

— Хрен ли он нам горланит? — не унимался Таран. — «Мурку» давай!

После пятнадцати минут тренировок, гондольер выводил русский шансон не хуже русскоязычных носителей и берега далёкой Италии обогатились северным фольклором.

Пёстрая разномастная толпа туристов спешила сюда со всего света, забывая при этом, или не зная, что и в других странах есть подобные каналы. Например — в Голландии. Присутствуют они и в соседних государствах, но в людских умах, силой рекламы, осела именно Венеция и похоже, никакими средствами не вытравить это влечение. Ротозеи разглядывают сомнительные достопримечательности и скупают сувениры, качеством ещё сомнительней. Гондольеры катают иностранцев на лодках по центральному каналу. Нет, провёз бы по боковым веткам — пусть поглазеют на проветриваемое бельё, развешанное между домами. Пусть оценят исподнее венецианских обывателей, нисколько не заботящихся о красоте туристического города. И южный темперамент, с которым они натягивают это бельё: белое, зелёное, синее и красное — всех цветов радуги. С помощью блока, укреплённого на соседнем доме, подобное действие напоминает поднятие флагов расцвечивания на военно-морском корабле, разве что гимн не играет. А ведь могли бы и включить…

День клонился к закату и гружёные сувенирами, члены команды возвращались на корабль. Следуя к рейсовому челноку, Шелтон готов был поклясться, что две промелькнувшие фигуры на Базарной площади он где-то видел. Ещё он подумал о том, что как шпика не наряжай, он шпиком останется. Даже пёстрая одежда на нём кажется серой. Ещё одна успокаивающая мысль посетила его голову, будто это, всего лишь, его нелепые подозрения. «Может усталость? — подумал Ник. — Или стареть стал — определённо». Но, всё-равно, чувствовал командир себя неуютно.

* * *

Искусственная ночь опустилась на корвет. Люди мирно похрапывали в своих каютах, переворачиваясь с боку на бок и причмокивая во сне.

Снилось Шелтону, что голуби, под бравурную «Мурку» обгадили весь корвет, а Таран попросту утонул… И весло, огромное, как собор святого Петра…

Утром он проснулся совершенно разбитым. Вопреки ожиданиям, отпуск на пользу не пошёл, а скорее, даже — наоборот. Монотонность унылых будней не приемлет резких всплесков, в виде отпуска, пусть и краткосрочного. Тут ещё эти видения — прямо мания преследования…

Не прошло и пяти минут после побудки, как тут же нарисовался Петерсон в идиотской шляпе и таким же выражением лица. В целом, одет он был по тропическому варианту и Виноградову ничего не оставалось делать, как тяжело вздохнуть:

— Куда теперь?

— В Египет, — ответил Инспектор, хитро ухмыляясь.

На брифинге в кают-компании, команда вздохнула ещё тяжелее. Перед глазами коллектива проплыл жёлтый унылый песок под палящими лучами белого солнца, немилосердно сжигающего всё вокруг. Тут же померещились толпы вездесущих туристов, жаждущих приобщиться к мировому культурному наследию и чтобы затеряться среди них, придётся опять напяливать дурацкие гражданские шорты, вместо комфортного бронекостюма. На помощь «Чудильников» рассчитывать не приходится, учитывая многолюдность местности и наличие полицейских на верблюдах. Миссия предполагала режим инкогнито и вступать в конфронтацию с местными полицейскими подразделениями в планы Петерсона не входило. В головах женской части коллектива промелькнула мысль про отсутствии холодной газировки, а в мужских, естественно, про отсутствие холодного пива. Не у всех, но у подавляющего большинства.

— Как тут люди живут? — задал Крот риторический вопрос, в принципе, ни к кому не обращаясь.

— Человек, как скотина — привыкает ко всему, — пожал плечами Таран. — На полюсах индивиды работают — ничего. Мороз бывает такой, что простой металл лопается, как стекло.

Наконец-то собрались все и Петерсон огласил вводную часть задания:

— Нам нужно пробраться внутрь Большого сфинкса. К тайному входу, ведущему от Нила в подземелья этой химеры, мы не попадём.

— Почему? — спросил Шелтон, не надеясь на сколь-нибудь вразумительный ответ.

— Слишком много туристов, да и копать придётся. Хоть «Хамелеон» и оборудован таким приспособлением, шуму будет много.

— Тогда как? — уточнил командир спецназа.

— Как туристы попадаем внутрь пирамиды Хеопса, а там тоннелем до пирамиды Хефрена, — пояснил Инспектор. — А уж из неё — к Большому сфинксу. Там, возможно, придётся воспользоваться вентиляционными каналами.

— Почему не сразу к стыку трёх ходов от каждой из пирамид? — спросил Хударев, решивший лишний раз козырнуть своим кругозором.

Петерсон вздохнул и снизошёл до пояснения:

— В этом участке вход, зачем-то, залили огромным количеством бетона.

* * *

Пролетая над тремя Великими пирамидами в режиме «стелс», «Моль» оставалась невидима для постороннего наблюдателя. Таран наклонился к уху Крота и довольно громко спросил:

— Знаешь, что мне сейчас хочется сделать?

— Догадываюсь.

— Вот именно — открыть люк и крикнуть вниз: «Поберегись!» Причём, я даже не знаю, что мне больше доставит удовольствия: испачкать пирамиду, сфинкса или туристов…

— Давайте все вместе! — радостно подхватил идею Базука, отчего все дамы густо покраснели.

«Хамелеон» пристроили в прибрежных зарослях одного из многочисленных протоков Нила. Оставив, как всегда, Мотылька присматривать за техникой, псевдотуристы направили стопы в сторону Великих пирамид. Жара. Сорок градусов по Цельсию в тени. Финики сохнут прямо на пальмах.

— Понятно теперь, откуда мумии взялись, — обречённо протянул Кризис, глядя на рифлёные стволы. — Таран — осторожней! Жидкость испаряется прямо в стаканах.

Кувальцев лениво смахнул ладонью со лба пот и с унылым выражением лица, ответил оппоненту на его нападки:

— При таком пекле не то что водку пить — бормотухи неохота. Коленки ещё солнцем жжёт!

— А я тебе говорил! — оживился Бубен. — Надевай белые штаны. А ты: испачкаются, испачкаются…

— Белые штаны — плохая идея, — встрял в разговор Крот, со знанием дела проясняя ситуацию с белоснежными портками. — Даже газы не выпустишь.

— Почему? — не понял Бубнов, с подозрением косясь на замкомвзводного.

— А если понос? К тому же неожиданный — от чрезмерного пикового напряжения.

— У Люськи таблетки есть, — отмахнулся Бубен, под улыбки остальных членов команды.

— Вот только стирального порошка нет! — заржал Крот.

За бесцельным разговором они вступили в полосу действия туристических маршрутов. Первое, что встретилось на пути, оказалось небольшим восточным базаром, заваленным доверху всем, чем только можно: от баклажанов до сувениров, в виде лежачего сфинкса. Бирюзовые бусы сомнительного качества, ювелирные украшения — отнюдь не лучшего, мирно соседствовали с подвяленными абрикосами. Финики никто не подсчитывал…

Хари оглядела всё это великолепие и задумчиво спросила:

— Почему восточный базар пёстрый, как коралловый риф? Может быть, в противовес унылому однообразию пустыни?

— Может быть потому, что всё познаётся в сравнении? — вопросом на вопрос ответила Кузнецова. — Вот наглая красота некоторых самоцветов — аж в глазах рябит! Но насыпь их кучу и они тут же станут конкурировать друг с другом, выпячивая наблюдателю свои достоинства. Тут уже трудно оценить по достоинству красоту отдельного камня. Достоинства каждого самоцвета нужно рассматривать в индивидуальном порядке. Так и базар на фоне пустыни выглядит как бешеная окраска холста сумасшедшего художника.

— Скорее всего, это действительно в противовес унылой пустыне, — согласилась с первым доводом Мухина. — Люди в тропиках, где есть дождевые леса, ходят почти голые, зато тропические бабочки порхают размалёванные, как те, которые стоят на паперти… В средней полосе, то есть в умеренных широтах, подобное равновесие устоялось и приняло среднее значение между красотой природы и повседневной одеждой человека.

Пирамида Хеопса доминировала над остальными постройками и под эгидой международного туризма, команда проникла внутрь вполне легально. На каком-то этапе они отстали от надоевшего гида и от остальных приблудных ротозеев, разинутыми ртами ловивших импортных мух, а развесившимися ушами улавливая белиберду экскурсовода. Он её заучил наизусть и теперь сыпал непроверенными фактами направо и налево, впечатляя посетителей пирамид мнимыми победами своих соотечественников, канувших в лету ещё в незапамятные времена. Свернув в боковую галерею, Петерсон первым уперся в металлическую решётку, служившей одновременно и дверью, и преградой. На ней на трёх языках: арабском, английском и русском, было начертано — «Проход строго запрещён». В надписи на русском языке и шрифт оказался крупнее, и буквы толще. Для этого краски не пожалели. Висячий замок на Тарана впечатления не произвёл и он не стал его даже ломать. К тому же, против этого действия был категорически против Инспектор, не желавший демаскировать команду раньше времени. Достав маленькую отмычку, Кувальцев засунул её в гнездо и хватило пары секунд, чтобы механизм поддался. Пройдя за решётку, замок вернули на место и продолжили путь внутрь подземных галерей, которые так тщательно скрывались от посторонних глаз. Путь внутри пирамиды оказался недолгим и преодолев не более ста метров, команда оказалась в подземной камере, из которой вели три пути.

— Куда теперь? — спросил Шелтон, с подозрением разглядывая железные двери.

— Нечего и гадать, — с полным равнодушием ответил Петерсон. — Один ход ведёт к сфинксу, а два других к остальным пирамидам. Как я уже говорил, путь к сфинксу из пирамиды Хеопса залит бетоном. Нам, соответственно, к пирамиде Хефрена, а уж оттуда к нашей цели.

— А к пирамиде Микерина? — сам не зная для чего, задал вопрос Хударев.

— Она нам не нужна, — как можно мягче ответил Проводник.

— Что Мышь, на разведку потянуло? — улыбаясь, осведомился Огурцов. — Ещё успеешь, насколько я понимаю.

Методом взлома двери, преграждающей путь к пирамиде Хефрена, пехотинцы проникли в странный туннель. Все его стены были оплавлены и в некоторых местах порода образовала подобие стекла. Ничем, кроме этого, непримечательный вид тоннеля почему-то вызывал смешанное чувство страха и тревоги. Дискомфорт ощущался каждой клеткой тела. Многие поёжились, чувствуя нездоровый озноб, охвативший тела и души пришедших сюда. До суеверий было, конечно, далеко, но, каждый член команды чувствовал себя не в своей тарелке. Именно это Гоблин и озвучил:

— Чувствую себя не в своей тарелке…

— А ты жри быстрее, — посоветовал Бубен. — Скоро тебя обнаружат и прогонят с незаконно занятого пастбища.

— Билл, — обратился Шелтон к Базуке. — Тебе, как специалисту-подрывнику, это ничего не напоминает?

— Напоминает. Направленный термоядерный взрыв. Выжгли туннель в горной породе, не мудрствуя лукаво.

Проходя жутким тоннелем, все постоянно оглядывались по сторонам, словно ожидая нападения изнутри мрачных стен. Оранжево-красные вкрапления породы, как подтёки крови, делали видимую картину ещё мрачнее. Быстро проскочив коридор, команда вышла к нижним туннелям пирамиды Хефрена.

— Внутрь не пойдём? — спросил Проводника Шелтон.

— А что нам там делать? — искренне удивился тот. — К тому же, выход из нижней части пирамиды в её верхнюю часть тщательно замурован. Тут власти постарались нешуточно, чтобы ни один секрет не всплыл наружу. Для них туризм важнее. Шутка ли — это один из главных доходов страны. На финиках много не заработаешь, да и главные финиковые плантации находятся в другом государстве, а именно — в Ираке. Ну ладно — ближе к делу…

Взломав очередную дверь и окончательно сломав в ней замок, команда вышла по длинному туннелю к стыку трёх ходов, ведущих к разным пирамидам. Сломав и здесь, всё что можно сломать, пехотинцы оказались в коротеньком коридоре. Серые стены не выдавали в нём никаких признаков того, чтобы можно было продолжить путь дальше.

— Что — тупик? — разочарованно промычал Крот, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Здесь должна быть потайная дверь, — обнадёжил его Петерсон. — В стене, противоположной входу.

Таран долго, кряхтя и охая, осматривал стену, указанную Инспектором. Наконец-то, он удовлетворённо кивнул головой, но, тут же огорчил присутствующих:

— Если и был механизм запора двери, то он давно сгнил или заржавел, что, собственно — хуже.

Ещё полчаса заняли поиски замаскированной панели, приводящей в действие потайные пружины преграды и, по закону жанра, найдена она была в противоположном конце коридорчика. На потолке. Вопреки опасениям, дверь отъехала в сторону, но с таким страшным скрежетом, что Петерсон испугался — не услышат ли наверху.

— Удача, наконец-то, повернулась к нам лицом! — обрадовался Гоблин.

— Как некультурно! — наигранно намекнул ему Крот, на прозрачность обстоятельств.

— Чего это такого я сказал?

— А то, в результате чего все в своих фантазиях красочно представили себе то место, которое фортуна показывала тебе до перемены своего решения о размещении тела в пространстве.

Пройдя сквозь открывшийся проход, команда оказалась в Круглом храме, окружённого по периметру массивными колоннами. Они, как и подобные им детали интерьера, были испещрены всевозможными знаками и символами. Основной цвет, как и всегда — жёлтый. Он превалировал и находился в прекрасном состоянии. Другая краска, благодаря своему минеральному происхождению и сухому климату, так же, очень хорошо сохранилась. Петерсон, не без интереса, разглядывал письмена и задумчиво произнёс:

— Здесь есть иероглифы, которых я никогда не видел. Я уже практически не сомневаюсь в том, что в этом помещении символы наносились вовсе не древними египтянами, а их предшественниками.

Дверь, противоположная тайной, оказалась распахнутой настежь, а если быть точнее — отсутствовала напрочь.

— Даже страшно заходить, — прокомментировал это событие Шелтон, на что Инспектор только усмехнулся.

— Дальше будет «Зал приёмов» под сфинксом, а вот в нём — тайная лестница к стеле Тутмоса, как её обозвали современники, руководствуясь фальшивыми папирусами. Фальсификация древнеегипетских документов началась ещё в незапамятные времена, в аккурат вместе с разграблением гробниц.

— Да уж, — согласился командир спецназа, — кто бы мог в древности подумать, что их далёкие потомки начнут торговать мумифицированными трупами своих предков? Ничего не боятся!

Обследовав «Зал приёмов», Таран обнаружил другую тайную дверь, ведущую к Нилу через символическую дверь. Ни в той, ни в другой, нужды не было, так как время и пески сделали своё дело, засыпав их с горкой, на удаление которой потребуется не один бульдозер. Не помешало бы и с десяток экскаваторов. А вот тайной лестницы как не было, так и не появилось, несмотря на все ухищрения специалиста по взлому.

— На то она и тайная, — устало вздохнул Петерсон. — Надо думать, а то мы никогда не попадём внутрь.

— А на хрена нам стела? — вдруг задумался Крот.

— Она нам ни к чему, — пояснил Инспектор. — Но, стела своеобразный ключ, для проникновения в полости сфинкса.

Площадь обследования, в поисках злополучного выключателя, оказалась слишком велика, так что пришлось всем высматривать на стенах и потолке подозрительные трещины. Не избежали этой участи и колонны, стоящие ровными рядами. Таран нюхал, ковырял известняк ножом, а Гоблин носился с ультразвуковым сканером. Остальные помогали, как умели. Наконец-то, на одной из колонн, дёрнув за нос какой-то фигуре, Таран добился положительного результата. В стене открылся небольшой лаз у самого пола, настолько маленький, что кое-кто засомневался в его пропускной способности. Кувальцев несколько опешил, потому что представлял себе вовсе не лаз, и даже не дверь, а выдвигающуюся вбок полноценную каменную лестницу. «Ну так, так так! — промелькнула в голове равнодушная мысль. — Лишь бы пролезть!» Несмотря на маленькие размеры соскользнувшей вниз дверцы, жёлто-коричневой многовековой пыли она подняла столько, что кое-кто пожалел о забытом противогазе. Женщины усиленно чихали, а им не менее усердно желали здоровья, пока Тарану это не надоело. Со словами: «На каждый чих не наздравствуешься!» — он полез в открывшийся проход.

— Здесь лестница! — донёсся из-за стены его радостный голос. — И темно, как сами знаете у кого и где.

— Да тут везде темно, — буркнул Крот и полез следом.

Через несколько минут вся команда стояла внутри комплекса.

— Слушай-ка, — обратился Шелтон к Петерсону. — Меня осенила догадка. Если стела снаружи, то не оттуда ли нужно задействовать выключатель?

— Ну уж нет! — решительно возразил Инспектор. — Этак любой дурак начнёт вносить коррективы в работу комплекса.

— Но статуя снаружи…

— Только частично. Внутри тоже кое-что есть. Вот — задница, например.

— Пнуть, что ли, по ней? — предложил Таран.

— Ключ имеется, — возразил Петерсон.

— А эти древние были большие шутники, — засмеялся Огурцов. — К тому же закостенелые циники.

Ключ с противным скрежетом вошёл в паз и наверху что-то щёлкнуло. Из открывшегося люка вниз соскользнула вертикальная металлическая лестница. Народ замер в нерешительности. Как не хотелось Проводнику первому заскочить внутрь, но, что-то его останавливало. Осторожность в таких местах не бывает лишней и первое, что пришло Тарану в голову, это запустить в открывшийся проход камнем. Найдя на полу подходящий осколок известняка, он с размаху забросил его в люк. Ничего не произошло, кроме того, что камень с глухим стуком ударился в стену и упал на пол внутри головы сфинкса.

— Света, — позвал Муху Шелтон. — Мухина!

Она вышла из оцепенения и с удивлением посмотрела на командира.

— Ну чего вытаращила глаза? Отсканируй посторонние поля. Нет ли электронных ловушек.

— Ну, это вряд ли, — засомневался Гоблин. — Столько веков прошло, что ни один аккумулятор не останется заряженным, а про действующий реактор и говорить нечего. Он бы себя давно проявил.

— Ничего, — не отступал командир. — Осторожность лишней не бывает и об этом я не устану повторять.

Мухина испробовала все доступные методы, но никаких полей, как известных, так и неизвестных, не обнаружила. Стоять вечно в нерешительности никто не собирался и, сплюнув, первым наверх полез Шелтон. Некоторое время наверху были слышны только его осторожные шаги. Выглянув в отверстие люка он позвал Петерсона:

— Можешь забираться сюда. Тут почти ничего нет, но, кое-что любопытное имеется.

Инспектор пулей влетел наверх и буквально вцепился в красный кристалл, стоящий на постаменте. Следом за ним и остальные участники экспедиции забрались в полость головы Большого сфинкса. Лестница скрипела под тяжестью богатырей. Хорошо, что она была ещё достаточно крепкая, дабы выдержать и не таких героев, как Таран и Бубен, вместе с Базукой. Интересная картина открылась пехотинцам, когда они смотрели сквозь глаза каменного стража. Снаружи он выглядел неряшливо обработанным камнем, а вот изнутри полость имела красную и фасеточную структуру. Впечатление складывалось такое, как-будто смотришь в причудливый монитор. Вся площадь перед каменным стражем просматривалась, как на ладони. По ней так же сновали вездесущие туристы, пытающиеся засунуть свой нос во все щели; погонщики верблюдов предлагали свои услуги по культурному времяпровождению; продавцы сувениров пытались перекричать друг друга — и всё это сплелось в один пёстрый клубок цвета и шума.

— Ну, и что мы нашли? — поинтересовался Шелтон у Проводника.

— Кристалл памяти, — облегчённо выдохнул охотник за древними раритетами.

— Кристалл, как кристалл, — равнодушно прокомментировал находку Крот. — Ничего примечательного.

— Что ты понимаешь в колбасных обрезках! — насмешливо сказал Огурцов.

— А чего там понимать: которые в целлофановой упаковке, те не съедобны, а вот колбаса, запиханная в натуральные кишки — очистки от неё, очень даже ничего.

Командир спецназовцев задумчиво почесал затылок и спросил:

— Так что же здесь всё-таки было?

Петерсон очнулся от забытья и пояснил:

— Главный пост управления пирамидами или центр управления стрельбой, как любит выражаться один мой коллега.

Лишив каменного стража кристалла памяти, Петерсон мотивировал свой поступок словами: «Он ему уже давно ни к чему», — хоть мог этого и не говорить.

Обратный путь проделали веселее и, практически, бегом. Проскочив все местные достопримечательности и не озаботившись приобретением сувениров на память, члены команды буквально попрыгали в «Хамелеон». Вездеход сорвался с места так, будто Мотылёк непосредственно принимал участие в кампании. Вероятно, сработал фактор взаимопонимания, при котором тревожное волнение передаётся всем и каждому. Уже через десять минут «Моль» выходила на околоземную орбиту, а через двадцать, сверкнув голубой вспышкой, отшвартовалась в шлюзовой камере «Харона».

* * *

Петерсон, в крайнем волнении и с контейнером в руках, немедленно улетел на доклад своему начальству, а вот Шелтон рисковать не стал. На Землю он отправил своего доверенного человека, которого даже из его команды никто не знал в лицо. «На кого же всё-таки работает Проводник? — не покидала мысль командира спецназа. — Судя по всему, тут замешаны главы всех государств, но, каким непостижимым образом? Значит и компания «Марс Корпорэйшн» в деле. Ну, тут уж без этого никуда».

Брайтон Бич шумел, как всегда, стараясь ни в чём не уступать восточному базару. Жители этого района не желали посещать большие супермаркеты, в которых и поговорить-то не с кем. Здесь же каждый продавец, как родной. Чуть ли не член семьи и разговор при покупке хлеба может затянуться на неопределённое время. Изя дома, в ожидании свежего хлеба, уже кусает тарелки, от злости, а Сарра чешет языком, перемывая кости всем и вся, вместе с продавцом. Достанется и непутёвому Изе…

В мастерскую по изготовлению ключей и ремонту замков вошёл неприметного вида человек. Поинтересовавшись прейскурантом, он начал оживлённо обсуждать с хозяином предстоящую сделку, всем своим видом выказывая сомнение относительно качества обслуживания. Владельцу лавки это надоело и он предложил посетителю самому посмотреть на процесс изготовления — в соседней комнате. Уединившись, между ними произошёл следующий разговор:

— Привет тебе от Чайника, — тихо сказал посетитель.

— Угу, — согласно кивнул хозяин заведения. — Как прошло наше дело?

— Порядок, — поспешил заверить мастера клиент. — Вот мой замок, а сломанный мы выкинули.

Мастер понял, что Шелтон опередил Инспектора, подменив кристаллы местами. «Значит, полученная информация о том, что именно находится на посту в Большом сфинксе, была достоверная, — размышлял он, пока его собеседник распространялся о ключах и прочих проблемах, на отвлечённые темы. — Поддельный кристалл оказался более чем нужным. А если бы там лежала какая-нибудь железяка? Ну, тогда бы Шелтон просто не стал производить подлог». Он развернул свёрток и поцокал языком:

— Да, замочек будет сложно починить, но можно. Заходите на недельке.

В грязной и засаленной тряпке всеми гранями сверкал кристалл поразительной чистоты. Его прозрачность просто поражала воображение. Даже навскидку было ясно, что он стоял на посту не для красоты.

Распрощавшись с просителем, мастер растворился в глубинах мастерской, а посетитель растаял в лабиринте Нью-Йоркских улиц.

* * *

На борту корвета царило оживление. С фрегата прибыл в гости Горин и старший офицерский состав уединился, чтобы отметить удачно завершившуюся операцию. Шелтон откинулся на спинку кресла и довольный происходящим, сказал:

— Петерсон намекнул на то, что операция входит в завершающую фазу.

— Знаем мы эти завершения, — вяло возразил Виноградов. — Когда говорят, что скоро всё закончится — жди продолжения банкета, а скорее всего — всё только начинается.

— Это точно! — подтвердил эмоциональный Горин.

Старпом с помощником только пожали плечами. Им, собственно, было всё-равно, так как не приходилось лично принимать участие в поисках былой славы. Корабли стояли на приколе и служили базой спецназовцам, да технической поддержкой, им же. Что возле Марса торчать, что на орбите Земли — какая разница?

Время незаметно перевалило за полночь, по корабельному отсчёту и разговор принимал прозрачный характер, где присутствуют мысли ни о чём и в результате, сводясь ни к чему…

 

Глава шестнадцатая

Африканский водяной

Утром Шелтон собрал свою команду в кают-компании. Он долго о чём-то размышлял, прежде чем дать вводную. За столько лет службы он привык к любым трудностям, но, тут его что-то смутило, хоть задание и не казалось из ряда вон выходящим. Наконец-то, он собрался с мыслями и объявил цель предстоящей экспедиции:

— У меня две новости. Классически — хорошая и плохая. Начнём с плохой: нам предстоит посетить Конго или Заир — кому какое название больше нравится. Точнее — бассейн реки Конго или, так же, Заир — опять на любителя. Ещё точнее — дождевые тропические леса, посередине которых — болота. И всё это великолепие — на экваторе. Теперь хорошая: народу там не просто нет, а совсем отсутствует, поэтому можно и нужно воспользоваться бронекостюмами. Так что мухи Цеце нам по барабану. Влажность — тоже.

Все облегчённо вздохнули, не желая цеплять сонную болезнь из-за каких-то недоразвитых туристов, лезущих во все концы света.

— А если мы всё-таки кого-нибудь встретим? — усомнилась Мухина.

— Ну и что? — равнодушно ответил командир. — Подумаешь, пара десятков негров на пироге или дома на сваях, где так же скачут аборигены африканского континента. Там не то что в скафандрах, хоть голым рассекай — никто в полицию по телефону не позвонит.

К брифингу присоединился Петерсон и с ходу огорошил собравшихся заявлением:

— Говорят, там до сих пор живут диплодоки, только меньше размером, чем их допотопные сородичи.

Кают-компания гудела, как потревоженный улей. Спецназовцы разделились на два противоположных лагеря: одна половина была согласна с мнением Инспектора, а вторая категорически стояла против.

— Брехня всё это! — резко рявкнул Таран. — Где мы только не были — ничего похожего я никогда не видел. Это просто легенда.

Петерсон пожал плечами и добавил к сказанному:

— Местные папуасы, или, как их там называют, в один голос утверждают, что сталкивались с ними не один раз.

— Легенды не возникают на пустом месте! — не менее резко возразил Огурцов Тарану. — Да и аборигенам врать ни к чему. Они не заинтересованы в том, чтобы вешать лапшу на уши случайным прохожим. Да и врать они, похоже, не умеют. В таких дремучих непроходимых местах нас могут ожидать какие-угодно сюрпризы. Женщины в этом споре предпочитали помалкивать, а кое-кто и вовсе не понимал суть препираний. Билл Рид долго крутил головой, посматривая то на одного, то на другого оппонента, доказывающих друг другу свою точку зрения и наконец спросил:

— А в чём проблема-то?

— В том, что животное неизученное и неизвестны их привычки, а тем более поступки при защите своей территории, — пояснил Проводник.

— Ну, тоже мне проблема! — зевнул Базука.

Да уж! — поддакнул Кротов. — Простая классика: удочки не брать, из вездехода не выходить — глушить водку внутри транспорта.

— Ну, в общем-то, это так, — согласился Петерсон. — Просто в голове застряло именно это. А места там действительно дикие, даже слишком. Так что будьте начеку — в каждой сказке есть доля истины…

* * *

«Хамелеон» нёсся вперёд в режиме экраноплана, не скользя по воде, а паря над ней. Стандартное вооружение вездехода не зачехлялось принципиально, постоянно ожидая нападения. Правда, никто не знал кого, но команда держала ухо востро. Как говорится, если бы знать точно, то сразу можно было бы ехать репу бить, а так… «Да и вполне возможно, что это только легенда», — размышлял Шелтон, постоянно вглядываясь в заросшие берега.

Насколько хватало глаз, даже с высоты полёта птицы, простирались огромные территории, занятые болотами и сплошь заросшие густой зелёной растительностью. В этом мире, живущем по своим законам, пропасть бесследно — плёвое дело. Не один охотник за сенсациями сгинул в этих краях, где царит жара и влажность. Отсутствие уверенности в правильности выбранного направления движения деморализует ещё при входе на эти негостеприимные болота.

Включающийся, по мере необходимости, режим невидимости позволял наблюдать всё, что в обычное время местные обитатели предпочитали не демонстрировать и удача, если её можно так назвать, улыбнулась естествоиспытателям. У сплошной стены зелёной растительности показалась маленькая голова на длинной шее, вынырнувшей из мутной воды конголезского болота. Затем на свет Божий явилась и остальная часть монстра, если это определение подходит сравнительно небольшому ископаемому животному.

Все уставились в иллюминаторы, не веря своим глазам. Когда первоначальный шок прошёл, Огурцов разочарованно прокомментировал событие, положившее начало новой главе в палеонтологии:

— Какой-то он хилый, если сравнить с раскопанными скелетами его древних сородичей.

— Болел, что ли? — презрительно добавил к сказанному Гоблин.

— Да, сейчас всё измельчало, — намекнул им Кризис на истинное положение вещей. — Посмотрите на крокодила — не больше шести метров. И это самые старые экземпляры. А раньше! Допотопные рептилии — Кайнозухи, вырастали до четырнадцати метров, акулы ещё больше и так всё и вся. Сколько раскопали стрекоз, многоножек и прочих представителей допотопной флоры и фауны — всё было намного крупнее. Климат сменился и вот пожалуйста — результат.

— А может, это детёныш? — усомнилась в доводах Хари. — Что?! Они сразу, что ли, вырастают до огромных размеров?

— И всё-равно — удивительно, — прошептала Кузнецова.

— Ничего удивительного! — возразил Базука. — Латимерию тоже поймали сравнительно недавно, а ведь она считалась вымершей рыбой, к тому же переходным звеном. Но, какой она была раньше, такой и сейчас живёт — без изменений.

Шелтон послушал спорщиков и высказал свою точку зрения:

— Никто и никогда не смог подсчитать, сколько живности прописано, например, в сельве Южной Америки. Это просто невозможно. Что скрывается в самом сердце её лесов — загадка из загадок. Глубины океана не изучены и на один процент. Это можно сказать и про африканские болота. Без техники здесь делать нечего, а учёным, как правило, её не шибко-то дают. Вот военным — другое дело, но, ботаников среди них, практически, нет. Для них: что гигантский варан, что крокодил — оба на одно лицо. Понятие: лицо или морда — так же расплывчато. В некоторых умах — стёрто.

Хударев разглядывал пасущихся ископаемых и высказал свою точку зрения:

— Как тюлень, только намного крупнее и шея длиннее.

— А чем они здесь питаются? — спросила Мухина.

— Ты что, Муха! — усмехнулся Кризис. — Они же травоядные, а чего-чего, но зелени тут хватает.

Шелтону вдруг пришла в голову мысль, вызвавшая в его сознании серьёзные подозрения: «О пропавших шахтёрах больше никто не вспоминает. Значит, что-то случилось. То, что их давно нет в живых, он нисколько не сомневался, но, почему этот благородный предлог не использует начальство, в своих корыстных целях? Забыли? Маловероятно! Не проинструктировали Петерсона? Тоже не похоже… А, ладно — пусть всё идёт как идёт, а соваться со своими подозрениями в директорат не стоит — это точно!»

* * *

Совещание компании «Марс Корпорэйшн» было коротким, но, крайне содержательным. На нём присутствовало только три человека: президент, зам и консультант. Президент тяжело вздохнул и сделал короткое заявление:

— Сейф исчез, как-будто его и не было вовсе.

— Но, он же был пуст! — опешил Огурцов.

— Значит, это как-то связано с нашим «углём», — сделал заключение Алис Грэйв.

Консультант Манфред Гаусс поморщился и прошептал:

— Не нравится мне всё это.

— А кому по душе, — обречённо отреагировал президент компании.

— Постойте-ка! — встрепенулся Огурцов. — А как его умудрились вытащить? В нём же несколько тонн, да и в двери сейф не пролез бы…

— А никак не вытаскивали, — пожал плечами Грэйв. — Я же говорю — сейф просто исчез без следа, как-будто его никогда не было. Ни царапины на полу…

— А что показали дополнительные анализы? — насторожился зам.

— Анализируемое вещество тоже исчезло, вместе с натуралистом…

Огурцов поёжился, представив, как его любимый покосившийся сарай в Тульской губернии, стоимостью, сравнимой со средним особняком, внезапно исчез, вместе со всем содержимым.

* * *

На «Хароне» жизнь шла своим чередом, впрочем, как и на «Уране». Давно в историю ушёл завтрак и время подходило к обеду, а от экспедиции не поступало никаких новостей. «Значит, — размышляла повариха Безымянная, — раньше ужина пехотинцев ждать не стоит?» Это радовала, так как готовить харчи на дополнительную ораву героизма не было. Начальник продсклада слонялся рядом, наматывая вокруг Анфисы Анатольевны неровные круги и маялся от безделья. Мясорубку починили и повариха не знала, чем занять Кочергу, чтобы он не маячил перед глазами. Мысль о коротком замыкании на обмотке электромотора мясорубки, как-то сама собой пришла в голову и не желала её покидать. «Нет — это лишнее», — согласилась сама с собой Анфиса. Она отлично понимала, что добровольного помощника могут в любой момент забрать для выполнения им, его же непосредственных обязанностей и тогда ей придётся самой орудовать ручным приспособлением, а изображать пропеллер азарта не было. Она, под благовидным предлогом, отослала Мыколу на склад, но, при выходе из камбуза, его чуть не затоптали извечные соперники по брачным поединкам. По коридору пронёсся Блюмбер с букетом цветов из молекулярной, дурно пахнущей пластмассы, а вслед за ним пробежал Горидзе, сопровождая бег простым пояснительным текстом, нисходящим к визгу: «Зарэжу!» В этот раз Изя не на шутку испугался и не оборачиваясь назад, бросил букет через плечо, угодив Вано в глаз. Тот отшвырнул его в сторону, попав в глаз сбитому с ног Мыколе Апанасовичу. Противостояние вырастало нешуточное и пришлось Виноградову вмешаться в конфликт, пригрозив обоим карцером. Противоборствующие стороны успокоились, а командование принялось выяснять, почему, в этот раз, столкновение приняло уголовно-процессуальный характер. То, что Горидзе оказался под мухой, командира не убедило и подобный ответ не удовлетворил. Старпома — то же, вместе с помощником. Каждый задавался вопросом: «Что это было?» Устроив допрос с пристрастием, выявили некоторую странность: оказалось, что сын гор довольно продолжительное время крутил в руках привезённый кристалл, с явным намерением его присвоить, пока Петерсон не отобрал у него находку.

— Получается, Горидзе прочувствовался, что ли, при общение с хранилищем данных? — задал вопрос Виноградов общему консилиуму.

Все только пожали плечами, не в силах дать объяснение произошедшему, а Шелтон крепко призадумался, узнав по связи о происшествии. Кристалл был фальшивый — не в этом, значит, дело. Командир корвета счёл необходимым уведомить его об этом немедленно. Вдруг у них в команде возникнут схожие симптомы, но, командир спецназа был спокоен — никто, из его людей, кристалл в руках не держал: ни настоящий, ни фальшивый.

Блюмбер держался за сердце, ничего не понимающий Горидзе невинно хлопал ресницами, а старпом крутил в руках ритуальный кинжал сына гор. Золотая вязь на ножнах имела замысловатый характер и витиеватую структуру. Подняв с пола искусственные цветы, ему в голову пришла грустная, но рациональная, в своей законченности, мысль: «Изя хотел вручить их Белой, а Вано решил положить цветы на его могилу». При выборе цветов, Блюмбер руководствовался личным вкусом, не полагаясь на мнение окружающих. Он предпочитал кроваво-красную гамму, на фоне ядовито-зелёных стеблей и листьев. «С таким набором хорошо встречать космонавтов, после продолжительного полёта в другую галактику, при условии, что путешественники были бы механическими ботами, как «Чудильники», стоящие в ангаре», — подумал старпом, вертя в руках букет и зачем-то отдал его Кочерге.

При обстоятельном допросе Вано выяснилось, что при общении с кристаллом памяти, Горидзе вспомнил все дикие дореволюционные ритуалы своей родины, начиная с похищения невест и заканчивая кровной местью. На вопрос: «Какого цвета был кристалл?» — Вахтангович не смог дать никакого ответа, не говоря про вразумительный.

Кочерге дали успокоительное, а на синий глаз наложили повязку, после того, как он показал пластмассовый букет Анфисе. Мыкола намекал на то, чем ему в глаз заехали, а она подумала, что он искусственные цветы ей подарить хочет. Фингал расплылся по лицу со стремительной быстротой и не ограничивался только синим отливом. В спектр хроматических цветов под глазом Мыколы Апанасовича входили фиолетовые, жёлтые, красновато-бурые и даже зелёные оттенки.

— Ну, а что! — бодро прокомментировал ситуацию помощник командира корабля. — Зато экономично. Подарить такие цветы, это, практически — навечно.

— Точно, Арсений! — согласился старпом. — На вечную память…

— Да, смыл водой пыль в тазике и по новой на всеобщее обозрение, — добавил Виноградов, при одобрительном кивании головами Груздя и Шарикова.

Блюмбер крутился возле дверей, и с тоской поглядывал на своё имущество. Наконец он не выдержал:

— Анфисочка, я вас умоляю — верните мне мои цветочки…

Букет просвистел через весь камбуз, как пластиковая пуля и поразил Изю в левый глаз. Правый рисковал получить половником, если проситель немедленно не уберётся с территории общепита. Испытывать терпение Безымянной Блюмбер не стал, а быстро схватив пластиковый веник, резво убежал на перевязку в медблок. Теперь он на законных основаниях и с полным обоснованием мог посетить медсестру Белую.

Виноградов почесал подбородок и задумчиво произнёс:

— Надо бы Львовича с этим пластмассовым букетом запустить в каюту Горина — пусть пристаёт с любовью к пластмассовому манекену.

* * *

На свободную от воды площадку вполз «Хамелеон». На ней паслись пара бегемотов, которые косо посмотрели в сторону вездехода. Что повернулось в голове гиппопотама-самца — неизвестно, но, он предпринял атаку на враждебную технику, вероятно, приняв её за соперника. Удар током интегрированного в корпус вездехода электрошокера, заставил бегемота отскочить от «Хамелеона» на несколько метров и сидеть на траве с разинутой пастью. Голубовато-белый разряд, к тому же, ещё и ослепил, на время, обитателя африканских болот.

— Таран — смотри, — позвал друга Бубен. — Как в том анекдоте: такой бы пастью, да водки хлебнуть…

Мотылёк включил режим невидимости и бегемот растерялся, но, одновременно успокоился. Постепенно он пришел в себя и приступил к поеданию своих веников. Их гиппопотаму, в сутки, нужно много — около двухсот килограммов, так что порой, некогда даже бездельничать. Нет времени полежать в луже, пуская носом пузыри и наблюдая, как лопается их радужная оболочка. На полночную Луну, так и совсем засматриваться не стоит — мозгов и так на сестерций не наберётся, а от длительных астрономических наблюдений может совсем не остаться.

Проскочив неуравновешенных обитателей зелёного островка, Мотылёк направил вездеход в указанном Петерсоном направлении. Не преодолев и полмили, «Хамелеон» влетел на следующий зелёный оазис посреди грязной воды. История повторилась, но на этот раз уже с носорогом, не к стати ринувшегося на защиту своей малой родины.

— Да что они все нервные какие?! — с досадой воскликнул Мотылёк, уворачиваясь от бешеного носорога, чтобы тот себе шею не свернул о многотонную машину, по весу многократно превышающую массу травоядного. — Мозгов с грецкий орех и думает, что может нас одолеть с наскока! У этого так же отсутствуют мозговые извилины.

Исчезнув из поля зрения безумного толстокожего гиганта, вооружённого рогом на носу, вездеход проскочил зелёную делянку и скрылся в ближайших зарослях.

— Жан, — спросил Крот Мотылька, — а почему ты не поставишь режим невидимости на постоянной основе? Чего каждый раз включать, да выключать?

— Энергии много жрёт, а экономия, как известно, должна быть экономной.

— Кто знает, из чего состоит рог у носорога? — спросил Кризис. — При опросе американских школьников, ответы были поразительные, но, ни одного правильного. Называли материалы, которые видели в повседневной жизни: металл, камень и даже дерево. Особо продвинутые назвали рог костяным — естественным продолжением черепа.

— Ну? — спросила Хари. — Не томи!

— Из собственной спрессованной шерсти.

— Однако, — задумчиво промычал Огурцов. — Оказывается, у рогоносцев рога могут быть двух типов: полноценные кальцинированные и волосяные.

— Могут быть и комбинированные! — весело отозвался Крот. — По нескольку штук, как у динозавра Стигимолоха. У того вся башка была усеяна костяными рогами.

За пустым разговором время пролетело незаметно и в скором времени вездеход сделал остановку у подножия большой зелёной горы. Пирамиду, заросшую густой тропической растительностью, выдавал только контур. Корни растений постепенно разрушали каменные блоки, откалывая от них крупицу за крупицей. Даже водные растения нашли себе приют в нижних ярусах кладки. Каждый сантиметр свободного пространства дождевых лесов не остаётся без поселенцев и тут же обзаводится растительностью.

Болотный гнус кружился вокруг спецназовцев мрачной тучей, не в силах прокусить броню спецкостюмов и, от этого, страдал невыносимо. У бегемотов, носорогов и крокодилов, броня тоже — ого-го! Где голодному насекомому снискать хлеб насущный? Только лететь в сторону домов на сваях — водному поселению местных аборигенов и распространять тропическую лихорадку.

— Что это, — спросил Шелтон Проводника, — пирамида?

— В моих кругах это строение называют «Храмом», хотя, конечно, по внешнему виду он больше смахивает именно на пирамиду.

— Зачем такое грандиозное сооружение посередине болота? — вмешался в разговор Гоблин.

— Когда его строили, болота ещё не было, — пояснил суть дела Инспектор.

— Что ищем? — небрежно спросил Шелтон Инспектора, желая побыстрее закончить поиски, а не играть в прятки с собственной тенью.

— «Генетический диск», — так же вяло ответил тот.

Ему самому до смерти надоела игра в секретность, от которой веяло скукой: знают двое — знают все, а тут столько народа и каждый всё видит. Тем более, их этому учили…

Крутая лестница вела на вершину пирамиды. Резво вбежав по ней, Петерсон крутился на самом верху, удаляя плесень и простукивая кладку.

— Замок электрический, а питание в пирамиде закончилось ещё в незапамятные времена! — прокричал он сверху. — Подгоняйте сюда вездеход — будем подключать электричество от его генератора переменного тока.

— Почему не постоянного? — усомнился Шелтон.

— Для замков такие тонкости необязательны.

«Хамелеон» завис над пирамидой и на её вершину спустились провода. Инспектор без конца сверялся со своим чертежом и напечатанной инструкцией. Он уже знал всё: где находится замок, куда подсоединять кабели, куда в случае чего пнуть, но, он не знал, до сих пор, одного — сколько вольт подавать на обмотку дросселя. Не мудрствуя лукаво, он начал с малых значений и уже приближаясь к тридцатишести вольтам, замок, с противным скрипом, лязгнул. Дверь открылась внутрь, где царил кромешный мрак. Белые лучи прожекторов пронзили темноту, выхватывая отдельные фрагменты древних стен. Петерсон опять сверился с чертежом и нашёл потайной выключатель. Он сомневался, что столь малое значение напряжения тока заставит оборудование работать, но, вопреки его опасениям, под сводами пирамиды зажёгся мягкий, желтовато-белый свет. Казалось, он шёл отовсюду. Указать прямо на источник освещения не представлялось возможным, потому что его не было, в том понимании, к которому все привыкли в повседневной жизни. Светился сам воздух, как-будто флюоресцировал. Дивиться было некогда и команда направилась к открывшемуся проходу у противоположной стены. Он вёл в небольшую комнату, которая оказалась банальным лифтом. Поковырявшись в очередном выключателе, Петерсон удовлетворённо хмыкнул и подъёмник начал спуск. Судя по высотомеру Мухиной, лифт спускался значительно ниже отметки горизонта, на что указывало светящееся зелёным светом цифровое табло прибора. На нём отчётливо было видно отрицательное значение над уровнем болот.

— Как в преисподнюю, — не удержался от комментария Хударев, с подозрением разглядывая почерневшие, от времени, стены.

Вступать в полемику никто не захотел. У каждого, почему-то, крутилась мысль о том, что этим стенам уместнее тишина и команда соблюдала режим молчания. Наконец-то, лёгкий толчок отдался в ноги и лифт, слегка вздрогнув, остановился. Место назначения выглядело, несколько, странным: абсолютно круглая комната, на полу которой были нанесены непонятные знаки. Шесть ниш, делящих помещение на равные части, оказались замурованными. Инспектор предпринял попытку поиска переключателей, руководствуясь своей инструкцией и, в скором времени, ему сопутствовала удача. Их было тоже шесть — вероятно, по количеству ниш, хоть в этом никто почти не сомневался.

Первая попытка Петерсона завершилась тем, что при касании одного из символов, он зажёгся матовым синим светом. Пол под ногами вздрогнул и повернулся по часовой стрелке на полметра. Стена в проёмах ниш поползла влево и замерла. Ни один проход не открылся, но Петерсон заверил, что всё нужно проделать в определённой последовательности и желательно не запутаться в показаниях картографического шедевра. Затем они прокатились в обратном направлении, потом в противоположном и, в конце-концов, возня с переключателями потихоньку стала напоминать дешёвый и сломанный аттракцион. Они ещё пару минут крутились взад-вперёд, пока Гоблину это не надоело и он недовольно проворчал:

— От этой карусели скоро всех тошнить начнёт.

Шелтона озарило:

— А не крутящийся ли, под нами, пол — генетический диск?

— Нет, что ты? — испуганно возразил Петерсон. — Это даже для великанов было бы неудобно. Я думаю…

Последнюю фразу он произнёс как-то неуверенно и, по всему было видно, что Инспектор сам уже засомневался в своих словах. Он торопился восстановить пошатнувшийся авторитет и допустил грубую ошибку, на исправление которой ушло довольно продолжительное время. Петерсон помрачнел, но посмотрев на «Чудильника», стоявшего посередине круга в невозмутимой позе, сразу же посветлел. Волна облегчения прокатилась по всему телу и он, разве что не подпрыгнул от радости. Инспектор посмотрел на Шелтона и задал предсказуемый вопрос, который никого не удивил:

— Сколько вольт у него выдерживает защита?

— Один раз перенёс шесть тысяч — от высоковольтного кабеля, — гордо ответил командир спецназа. — Что там говорить — лом расплавился, а ему хоть бы хны.

— Это хорошо, — удовлетворённо прошептал себе под нос Петерсон, исправляя допущенную ошибку.

В конце-концов, пол последний раз вздрогнул и прокатив на себе команду, замер. В открывшемся проёме просматривалось хранилище, в котором, кроме постамента, ничего не было. Но на самом постаменте лежал искомый диск.

— Пусть его «Чудильник» возьмёт, на всякий случай, — попросил Инспектор Шелтона.

— Как скажешь, начальник!

«Чудильники», ранее казавшиеся такими бесполезными, за последнее время приобрели статус нужников. Командир кивнул боту головой и тот не спеша направился в открывшейся проём. Получив задание и оценив предполагаемую угрозу, дрон закрепил громоотвод в стене хранилища, залив его токопроводящим электролитом. Растекаемости жидкости мог позавидовать не только керосин. Пропитывая камни на молекулярном уровне, она обеспечивала надёжное заземление. Пять-шесть блоков по три тонны весом каждый, с токопроводностью платины, плюс мощный щуп — молния не пройдёт!

Яркая бело-голубая вспышка ослепила спецназовцев. Мощный разряд электричества расплавил трёхтонные блоки известняка, которые, не спеша, застывали на полу бесформенной массой. Повторное прикосновение не дало никаких результатов.

— Скорее всего это был разряд конденсатора, — сказала Кэрол Хари. — Но как он столько времени оставался заряженным?

— Умели делать! — возбуждённо сказала Мухина, с уважением рассматривая повреждения древней кладки.

— А где же тогда он сам? — с недоверием спросила Кузнецова.

— Пирамида сама может выступить в роли этого конденсатора, — пояснил Шелтон. — Но нам некогда выяснять этот аспект.

«Чудильник» возвращался триумфатором. Петерсон тут же вцепился в находку и казалось, что никакая сила уже не сможет вырвать этот диск из его рук.

— Генетический диск, похожий, но, отличный от хранящегося в мексиканском музее, — со знанием дела поведал он Шелтону истинное положение вещей.

Командир спецназа ещё раньше, до вылета на болота, справедливо рассудил, заранее посоветовавшись с мастером Хираком, что изменений внесено столько, что можно больше не рисковать. В этот раз он засомневался, в правильности принятого решения. Напоив Инспектора, который на радостях опять перебрал, Ник только поменял местами нос с причинным местом и на этом успокоился. Пора было и самим отпраздновать победу, но, спирт куда-то исчез. Все с подозрением посмотрели на Тарана. Как не пытался Вова отрицать свою причастность к исчезновению горюче-смазочных материалов, это у него получалось неубедительно. Спирт исчез бесследно.

— Может, он испарился от вспышки? — наивно предположила Кузнецова.

— Ты что, мать! — осадил её Крот. — Где были мы, а где вездеход! Ладно, через десять минут всё-равно будем на корабле…

Не успела «Моль» толком отшвартоваться, как Кротов уже бежал в бар станции. Руководствуясь принципом: «Сколько не бери, а за добавкой всё-равно бежать придётся», — он взял только одну авоську. Из каких закромов Василий достал этот раритет, он предпочёл умолчать. Авоська напоминала кустарное изделие из рыболовной сети и выставляла на всеобщее обозрение всё, что в неё ни положишь. Не полагаясь на корабельный камбуз, замкомвзвода прихватил холодной закуски и консервы. Посмотрев на это изобилие, Таран, как бы между делом, сказал:

— У Анфисы, поди, ещё осталось пара злобных куриц.

— Почему злобных? — не понял Бубен.

— Если тебя заморозить при минус двадцати четырёх градусов по Цельсию, до полного окоченения и синюшного цвета, то я посмотрю, как ты подобреешь.

— Да! — вмешался Огурцов. — Выкружишь ты у неё курицу — держи карман шире.

Хударев засмеялся и привёл веский довод в пользу последней версии:

— Курицей, поди, уже давно Кочерга давится! Втихаря и под одеялом…

Совещание в компании «Марс Корпорэйшн».

Президент компании сиял, как надраенный медный чайник. Он долго улыбался, прежде чем произнести торжественную речь и, всё же, решился:

— Господа, наконец-то нам улыбнулась настоящая удача. Наш агент Петерсон нашёл, пожалуй, самую главную часть из недостающего звена. Пёс с ними, с шахтёрами, а так же с Атлантами. Нам самим необходимо это оборудование.

— Что это даст? — поинтересовался Огурцов, который вконец запутался: и в дерьме с Марса, и в деталях непонятной конструкции, и в судьбе шахтёров, о которых все порядком забыли, а уж про Атлантов и говорить нечего…

Алис Грэйв таинственно улыбнулся и выдал коротенькую справку:

— То, что ищут Атланты, это оборудование их далёких, допотопных предков. Выжили только те, кто во время Великого потопа были на Луне и на Марсе. В нашем мире им прижиться сложно из-за разницы климата до и после сокрушительного всеобщего наводнения. И рост у них великоват. Так вот — умели они вмешиваться в генетический код любой живой субстанции. Выводили и людей — ящеров, и людей — змей, но, это была только подготовка. Они хотели сами жить дольше, почти вечно, с помощью активации ДНК.

— Но разве это возможно? — усомнился Манфред Гаусс.

— Утверждают, что да, — подтвердил президент компании. — А все эти ухищрения с шахтёрами, непонятного назначения массой, хоть её назначение и пытались объяснить — всё это может служить лишь ширмой, для сокрытия истинной цели Атлантов.

— Так вся эта шумиха только из-за этого? — разочарованно протянул Огурцов. — Представляете, что все станут жить… Короче — ого-го? Что из этого получится?

— Кто тебе сказал, что активация будет доступна плебеям? — переспросил Грэйв. — Это только для избранных!

— А-а-а! — понятливо протянул зам.

Гаусс почесал затылок, со словами:

— Как-то, всё это запутано…

* * *

В эту ночь Виноградову снилось, что при обыске каюты Горидзе, в ней нашли ритуальный мешок для похищения невест, из которого извлекли до смерти перепуганного Блюмбера…

Так же снилось ему, как тысячи озабоченных «слоников» шли в наступление, сметая всё на своём пути и трубя…

Блюмберу снилось, что хоронят его в пластмассовом, дурно пахнущем гробу, на крышке которого плясал Горидзе, старательно откаблучивая зажигательную лезгинку… И букет — на свежезасыпанной могиле…

 

Глава семнадцатая

Трансформаторная будка

Ночной Нью-Йорк сиял не хуже Лас-Вегаса, соперничая с ним в яркости освещения. Синие, красные, белые, желтые и зелёные цвета неоновых вывесок резали глаза. Шелтон провёл эту ночь у мастера Хирака на Брайтон Бич, слушая доклад о проведённой разведке. Подпольная организация «Плебеи» собирала данные о проводимой работе компании «Марс Корпорэйшн», а заодно и о действиях правительств некоторых других государств.

— Как нам сообщили, следующей целью будет генератор, — между делом намекнул мастер. — Частота несколько тысяч гигагерц.

— Через пару часов я и сам бы об этом узнал, — вяло отреагировал командир спецназа. — Ломать будем?

— Узнать-то бы узнал, но, думаю не частоту, а в генераторе ничего менять нельзя, а то техника совсем не запустится, — предупредил Хирак. — Если быть точнее, в нём самом ничего не получится изменить, не сломав при этом самую важную деталь. Если бы и была возможность что-либо исправить, то, только в сопутствующем оборудовании.

— А посмотреть любопытно, что из этого получится, — Ник растянулся в сладострастно й улыбке, представляя себе шоу в стенах компании «Марс Корпорэйшн».

— Не дури, как мне известно, для Атлантов он не нужен, а Петерсон может заподозрить неладное, в конце концов. Наверняка они будут проверять его работоспособность, ещё до полной сборки конструкции.

— Петерсон, Петерсон, — тяжело вздохнул Ник. — Откуда он только взялся?

— Петерсон работает на США! — несколько раздражённо пояснил мастер. — Правительство штатов решило сыграть свою, самостоятельную партию в этой игре, стараясь захапать, как всегда, все сливки себе. В этом им помогает усердный Инспектор. Где кончается демократия, там начинается патриотизм, на понятие которого американское правительство усиленно давит. На наше счастье, компетентные органы считают нашу организацию простым сбродом митингующих плебеев, в том значении, которое администрация Белого дома им отводит. Толпа, есть толпа…

— А кто такие те — гоняющиеся за тобой? — спросил Шелтон, наблюдая за тем, как Хирак упаковывает конфискованные у Проводника вещи предшественников.

— Том и Джон — агенты Атлантов, под прикрытием секретного ведомства, купленного, естественно, — разъяснил мастер суть вещей. — Их цель — так же, найти все недостающие части лаборатории ДНК. Они знают, что мы подмениваем детали. Теперь у нас есть полный комплект, а генератор им не нужен — есть свой, как и генетический диск, и другие детали, которые предстоит отыскать Петерсону. Шпионы есть везде… Кстати, тайник надо замаскировать, но так, чтобы им его можно было найти, а нам самим — делать ноги и подальше. Всё-равно здесь точка не слишком прибыльная. По моим данным, облава будет через час, под самое утро, когда сон самый крепкий.

— Угу, — согласился Шелтон. — У всех, кроме старух и алкоголиков. Кстати, а чем секретное подразделение подкупили — деньгами, что ли?

— Ими тоже, — подтвердил мастер. — Конечно, сверх того пообещали некоторые запредельные технологии. Ну, это уж как срастётся…

Шелтон немного подумал и спросил:

— А чего это Атланты сами не ищут свои сокровища?

— Атланты — гиганты, под три метра и выше и просто так, за здорово живёшь, по улице не походишь. Да и нехватка кислорода сыграла свою роль. До Великого Потопа его было на пятьдесят процентов больше.

В тайнике мастера Хирака, который он в последнее время и не скрывал, а даже наоборот, несколько рекламировал, убрались все экспроприированные вещи, которые агенты доставят в Антарктиду — на базу.

— Ну, пора делать ноги! — сказал мастер, решительно поднимаясь с кресла.

* * *

Том и Джон, в конце концов, изъяли из тайника Хирака все безнадёжно испорченные им вещи. Хорошо, что они не знали про это, а то бы они испортили мастера. Если бы нашли. Все находки он исправлял, внося свои коррективы. Цилиндр, например, умелец изуродовал фрезой до неузнаваемости, приделав нос изображённому индейцу в соответствии с копией, которую Шелтон вручил Петерсону. Кристалл памяти — просто переплавил. Хирак знал, что рано или поздно за находками придут. Спецы сменили тактику нападения на тактику ожидания. Они давно знали местонахождение хранилища, но только ждали того момента, когда тайник заполнится недостающими частями. Нужны им были не все детали, что облегчало спецведомству задачу. Атлантам надо было достать только кристалл памяти, цилиндр и некоторые другие, ранее найденные, детали. Это обстоятельство избавляло их от налёта на хранилище корпорации, к тому же, им стало известно о подлоге, который затеял командир спецназа.

Том с Джоном аккуратно упаковывали, извлечённые из тайника, артефакты. Бережно, чуть ли не благоговейно, помещалась в контейнер каждая доставаемая вещь.

— А чего это в мастерской никого нет? — спросил помощник, с подозрением оглядываясь по сторонам.

— Ты что, Джон? — ответил начальник вопросом, на вопрос. — Четыре часа утра! Мастерская открывается только в девять. Или ты решил заказать себе дубликат ключа от сейфа корпорации?

Человек в сером криво улыбнулся, шмыгнув носом. В этот раз они развернули операцию по всем правилам шпионского искусства, блокировав Хирака в его каморке, которую снимал мастер для проживания. В мастерской ютиться он опасался, да и удобств, даже минимальных, там не было. Доходило до того, что иногда приходилось надевать памперсы или пользоваться услугами «красного уголка». От таких приёмов угол становился дурно пахнувшим, распространяя удушливый аромат по всей арендуемой площади, изводя запахом помощников и отгоняя клиентов. Начальник достал рацию, не доверяя мобильной связи, которую прослушивали все, кому не лень и связался с постом, оставшимся на подступах к каморке:

— Пятый, как там у вас?

— Порядок — объект видит седьмой сон и храпит, как заведённый трактор.

Обязанности заведённого трактора выполнял механизированный манекен — разработка технического отдела организации «Плебеи». Сам мастер, с опаской оглядываясь по сторонам, уносил ноги по канализационному коллектору, намереваясь влиться в ряды «Плебеев» и больше не изображать из себя ремонтника. Кстати, художника — тоже…

* * *

По прибытии на свой корабль, Шелтон долго размышлял: «Стоит ли сделать заявление в Международное Географическое общество про открытие неизвестных науке животных или — а ну его на хрен?! Слухи о доисторических ящерах, обитающих в самом центре непроходимых африканских болот доходили: и до учёных мужей, и до широких масс народа. Первые с недоверием относились, к подобным заявлениям, а вторым было по фигу. Поимку ископаемой Латимерии тоже не шибко рекламировали и, в учебниках по биологии, она до сих пор позиционируется, как переходное звено. «Не будет никакого доклада!» — решил Ник и в твёрдой решимости встал с кресла. «Имел я это Географическое общество!» — родилась в голове здравая мысль, вероятно от недосыпания.

Он твёрдым шагом направился в кают-компанию, в которой, к этому времени, должна была собраться вся команда. После завтрака ожидался брифинг, но его результаты были известны заранее, что уже навевало определённую долю скуки.

Кают-компания с утра напоминала Индо-Китайскую деревню. Припозднившиеся спецназовцы не спеша подтягивались к пищеблоку, протирая заспанные глаза, узкими щёлками смотрящие на негостеприимный мир. У командира глаза такими стали от недосыпания, а у остальной части мужского коллектива, от недопонимания: за такую короткую ночь, да ещё при таком большом количестве личного состава, толком не установишь — кто кого уважает, а кто кого нет. Женщины на этом фоне выглядели славянским собранием…

Безымянная затолкала остывшую еду в печь СВЧ, для подогрева.

— Почему в микроволновку? — задал вопрос Хударев, не обращаясь, собственно, ни к кому.

— А ты что, Мышь, ожидал, вместо неё увидеть кабана, жарящегося на сандаловом дереве? — вопросом на вопрос, ответил ему Кротов.

— Почему на сандаловом? — не понял разведчик.

— В Индии его используют для самых богатых клиентов погребального костра, — пояснил замкомвзвода.

— Ну, и что это за ассоциации с кабаном? — встрял в разговор Базука, протирая затёкшие глаза и разгоняя под ними синеву.

— Прямые! Он, над горящим сандалом, не солярий принимает. И вертел предназначен, отнюдь, не для равномерного распределения румяного красно-коричневого загара. Можно, конечно, и на мангровом дереве зажарить или на манговом…

— Манговые поленья, кажется, тоже — только для состоятельных клиентов, — сделал замечание Бубнов. — Это сколько же фруктов недополучит хозяин этого дерева. В тропиках уже давно не встречаются манговые деревья, в дикорастущем состоянии. Впрочем, как и бананы. А вот дикого чая, — сколько хочешь. Целые подлески. К тому же, он ничем не отличается от культивируемого, только большим размером…

— Ну хватит! — перебил его Шелтон. — Доклад будешь читать в каком-нибудь географическом обществе.

«Опять это долбаное общество! — поймал себя на мысли командир. — Ну и чего? Теперь будет преследовать неотступно?»

Жевали молча, под канонаду, доносившуюся с камбуза. А оттуда неслась ругань и звон небьющейся посуды, которой Кочерга успел получить по голове. Если свести все стенания, исходящие из упомянутого места к общему смыслу, то он выражался в следующем: Безымянная жаловалась на бардак, присутствующий на камбузе и на то, что этот бардак нужно, время от времени, убирать.

— Заведи Герасима! — посоветовал её Таран, успевший подлечить больную голову..

— Зачем? — опешила Анфиса.

— Потому что он, как известно, на всё согласен! — смеясь, пояснил Кувальцев. — И мусор вынести, и… Ну, далее по списку. А Кочергу взашей — подальше от пищеблока.

— Лучше, как Му-Му! — грозно пробасил Базука, у которого неожиданно, для американца, проявились познания в русской классической литературе.

— Хе-хе, — усмехнулся Мыкола, скосив уголки губ в кривой улыбке.

Она у него получилась не ехидная, а какая-то растерянно-обречённая. Апанасович понимал, что Герасим, как и Му-Му — личности гипотетические, но всё-таки напрягся.

Таран, довольный произведённым на Апанаса эффектом, налил себе стакан и употребив, выдал:

— Окропила Василиса Прекрасная Ивана-Дурака Святой водой и стал тот писанным красавцем.

— Это ты к чему, — спросил Кризис, кое-как разбирающийся в русской литературе, но, не очень-то знакомый с русскими сказками.

— К тому! Ну, а чем водка — не святая вода?

— Э, нет! — возразил Кротов. — Если её принять внутрь, то почти гарантированно дураком станешь и далеко не красавцем, а уж если ты ей себя окропишь, то уродом станешь. Кореша тебя так отфигачат, что мать родная не узнает. Заодно и мозги выбьют. Ну, а насчёт писанного… Могут помочиться на лежащее тело.

— Это перебор! — почему-то обиженно возразила Кузнецова.

— Чего перебор, Люсь?! Одному мужику стакан не достался, так он так переволновался, что шестерых завалил, причём — наглухо! И это не анекдот, а криминальная хроника XXI — го века.

* * *

Брифинг был настолько коротким, за сколько можно произнести слово: «Поехали!» Петерсон посчитал этого достаточным, чтобы увлечь спецназовцев за собой.

— Все остальные инструкции расскажу внутри челнока, по дороге к месту высадки, — добавил он с угрюмым лицом.

Инспектор явно торопился и сразу было видно, что он спешил не по своей воле. На Петерсона давили сверху, поторапливая, если не угрозами, то обещанными медовыми пряниками, или, и тем и другим — сразу.

Команда попадала в «Моль», так как запрыгнуть пока не было сил. Нафталину даже пришлось употребить несколько капель аммиака, разбавленных в стакане воды, хоть пьяным он себя не считал. Но, командир думал иначе и теперь пилот испускал изо-рта пары нашатырного спирта, которые окончательно нейтрализовали алкоголь, лишив Павла Степановича кайфа. «Для чего выпивал, — недоумевал он, — за компанию или так, для профилактики?» «Чтобы нам меньше досталось!» — подумал Таран, уловив мысленные поползновения Лопаты.

Африка осталась позади в отработанном варианте, а впереди маячили влажные азиатские джунгли Индокитая. Этим всё сказано. Все ветки деревьев в тропическом лесу были покрыты мхом и даже некоторые листья не избежали этой участи. С высоты птичьего полёта тропический лес смотрелся сплошным зелёным ковром, а поднимающиеся испарения казались облаками, сквозь которые проклёвывались макушки самых высоких деревьев. Звуки джунглей не умолкали ни на минуту — ни днём, ни ночью. Постоянно кто-то перекликался между собой, вызывая: то на охоту, то на трапезу, а кто и на брачные игры.

Обезьяна — «Поющий гиббон», способная раздувать мешок на горле, размером с футбольный мяч, так старалась перекричать соперника, что, набрав полную котомку воздуха, рявкнула во всю мощь и заодно, от натуги, удобрила нижние ярусы тропического леса. Его соперник первый раз столкнулся с такой нестандартной ситуацией. Он тут же ретировался, подобру-поздорову.

— Откуда они здесь взялись, а Боб? — удивилась Кэрол Хари, обращаясь к Кризису, как к биологу. — Они же, вроде бы, обитают на другом континенте, точнее, даже, на островах — в Индонезии.

— Из зоопарка сбежали! — зло ответил тот.

Птицы кудахтали, обезьяны верещали. Не полагаясь на воздушные мешки, они, на всякий случай, раздували ещё и щёки. Их завывания разносились в радиусе полутора километров. Весь этот ор происходил под знамёнами дележа добычи и продолжения собственного рода. Жизнь в тропическом дождевом лесу суровая. Кроме секса и бокса, никаких других развлечений не предусмотрено. Еда к развлечениям не относится — за неё могут и морду набить, особенно, если пасёшься на чужой территории. Стоит сделать шаг в сторону от цивилизованных мест, как можно тут же потеряться в девственных дебрях азиатских джунглей. Они здесь повсюду. Заброшенное каменное строение моментально зарастает зеленью, да так, что и с вертолёта не заметишь. Корни деревьев разрушают кладку; плесень, мох и лишайники маскируют дело рук человеческих. Кто знает, сколько заброшенных городов так пропало. По каменным парапетам скачут макаки, на прогнивших крышах птицы вьют гнёзда, а в расщелинах треснувших каменных блоков притаились змеи, поджидающие свою добычу.

Из ближайших зарослей выбрался Таран, держа в левой руке добытый трофей, а правой стряхивая с гермошлёма паутину, аккуратно с того места, под которым находятся уши. Трофей представлял из себя плод местной дикорастущей флоры. Причудливо изогнутый в баранку, довольно толстый огурец, сильно напоминал «Краковскую» колбасу.

— А ты не боишься ей отравиться? — смеясь, спросил Бубен. — По всему видно, что колбасу хранили без холодильника…

Таран только молча отмахнулся от зубоскала, но, на какой лиане Вова её сорвал, попытался выяснить Огурцов:

— Ты где его взял?

— А что, Гоша, — засмеялся Гоблин, — хочешь посмотреть на своих родственников, так сказать, в первозданном виде?

— Дурак! Это же свежая закуска! Понимать надо!

Ободрав огуречную лозу, ароматные плоды покидали в «Хамелеон», а сами заняли места, кому-какие больше нравятся. Хруст стоял на весь салон, так как давно уже многие не видели витаминов в первозданном виде. Химических — пожалуйста. Это непременно решил озвучить Василий Кротов, но, его осадил командир:

— Витамины, говоришь? Да нет тут их, почти — одна вода. Хруст — есть, аромат — тоже, вкус — ярко-выраженный, а вот с витаминами накладочка вышла. Не так их много в огурце, по сравнению с другими овощами. Да и как закуска… Солёным огурцом приятно похрустеть, да и вкус водки отбивает, но с точки зрения здоровья… Вообще, эксперты считают, что нужно начинать с более крепких закусок, а я считаю — лучше с мясных.

Вездеход, сделав, для чего-то, полный оборот на одном месте, ринулся в непроходимую гущу. Всё-таки, звериные тропы в джунглях имелись, хоть и незаметные, для неопытного глаза, но, благодаря им, тропический дождевой лес становился не таким уж и непроходимым. Выскочив на небольшой пятачок, практически лишённый растительности, «Хамелеон» вздрогнул все телом и остановился. Виденная ранее картина повторялась: посередине проплешины стояла подводная лодка неизвестной конструкции с проломленным бортом. На разведку решили идти всей командой и, при этом, выявились любопытные факты: все детали и узлы субмарины выглядели так, как-будто их тщательно скрывали от посторонних глаз, во всяком случае, если не их назначение, то их конструкцию. Все механизмы и агрегаты имели квадратную или прямоугольную форму. Не исключено, что их меняли целыми блоками, в которые оборудование было интегрировано и не подлежало замене отдельными деталями. В целом и благодаря этим обстоятельствам, толком, ничего нельзя было понять.

— Конструктор, какой-то, — хмуро бросил фразу Шелтон.

Мотылёк долго всматривался в неизвестную технику и выдал своё заключение:

— В общем — понимать тут нечего. Где должны быть ракеты? Конечно сверху. А торпеды? Там где им и полагается быть. Искусственно усложнять себе жизнь, я думаю, никто не хотел. Здесь должны быть аккумуляторы, а здесь — гидроакустический пост. Если, на самом деле, тут находится реактор, то я решительно ничего не понимаю в логике.

— Да так всё — так! — поспешил успокоить командир водителя-механика.

Петерсон долго о чём-то переговаривался по своей связи с начальством. То, что он говорил именно с ним, никто не сомневался. Если бы оказалось, что он докладывал жене, многие бы после этого подали в отставку. Они уже не смогли бы верить, не то что другим, но даже самим себе.

Что-то не срослось или пошло не так, но Проводник неожиданно переменил своё решение начинать поиски в сердце индокитайских джунглей. Видимо, при связи с ним руководство и скорректировало район поисков. Теперь путь лежал в Индию.

Информация по нынешнему заданию носила смешанный характер. Сведения поступили противоречивые и Шелтон задумался: вооружаться по полной программе или не стоит. Махнув рукой на возможные последствия, он принял решение не рисковать жизнями своих подчинённых, а идти вооружёнными до зубов, ничего меняя и не разоружаясь. К тому же и Петерсон, во времени, почему-то был ограничен. Он торопился и поэтому «Хамелеон» отправили прямиком к точке назначения.

Выгрузка из вездехода напоминала высадку вооружённого десанта. Рядом сновали туристы, дико озираясь на живописную группу. Сторожа пеленать не пришлось, в связи с отсутствием последнего, а спецназ, не маскируясь под туристов, направился к потайному входу. Прятать оружие не было возможности, потому что некуда. И не имело смысла, так как бронекостюмы и так выдавали в них вояк. Эффективное оружие скрытого ношения, всё-равно подразумевало, как минимум, просторную куртку, а в идеале — пальто с длинными полами, но, в этой местности, подобный прикид вызвал бы не меньше подозрений. Это равносильно тому, если бы в енотовой шапке с завязанными ушами и синей фуфайке, рассекать по белоснежному пляжу одного из тропических островов, входящих в проспекты всех туристических агентств мира.

Внешне, древний храм походил на многие постройки полуострова Индостан и ничем не выделялся, из числа себе подобных. Можно сказать даже больше — многие храмы, по внешнему виду превосходили его, но, вот внутри… Колонны внутри храма напоминали огромные изоляторы, с утончённой структурой. То ли они являлись ими, то ли имитировали, но грани на столбах были выполнены настолько тонко, что ни о каком медном зубиле не могло быть речи. Филигранная обработка поражала воображение. Аккуратно нарезанные блины ещё напомнили радиаторы, с тонкими рёбрами и грациозно смотрелись на изделии.

— Трансформаторная будка, какая-то, — презрительно хмыкнул Крот. — Или подстанция…

Разглядывая колонны, подпирающие своды храма, Гоблин оценил тонкость и грандиозность работы, высказавшись на эту тему недвусмысленно:

— Это какой же токарный станок был, чтобы проделать такую ювелирную работу?!

— Да уж — гигантский, — согласился Кризис.

— Меня больше интересует инструмент, с помощью которого эта работа производилась, — вмешалась в разговор Мухина. — Какие применялись резцы: лазерные или водяные, с огромным давлением струи?

— Может быть это были накопители энергии Земли? — предположила Кэрол.

— Кто его знает? — пожала плечами Мухина. — Ясно одно — точили их на станке. Зубилом немыслимо: раскрошит тонкие пластины — однозначно. Такая тонкая филигранная работа. К тому же, этот материал склонен к растрескиванию и вручную его обработать, практически невозможно, даже современными резцами. Даже на самом современном токарном станке. Треснет — однозначно!

— А станочек-то был не просто гигантский, — подтвердил всеобщую мысль Огурцов.

Все стены в храме оказались облицованы деревянными панелями, похожими на решётку. Сквозь вырезанные квадратики, ничего невозможно было разглядеть, кроме темноты, но, Петерсон твёрдо указал на предполагаемый проход. В этом месте облицовку аккуратно убрали и за ней оказалась металлическая решётка. Один вжик «Болгаркой», входящим в комплект боевого дрона и замка, как не бывало. Закрыв за собой деревянную панель, команда спускалась по извилистому проходу, вырубленному в скальной породе. Извилистый тоннель, лишённый даже намёка на освещение, в скором времени вывел команду к массивным воротам. Они отражались в свете прожекторов воронёным блеском, что уже намекало на повышенную прочность металлоизделия.

— Скорее всего — бронированные, — мрачно предположил Кувальцев, понимая, что плечом подобное не вышибить.

— Неужели наследие предшественников? — усомнился Огурцов.

Хударев внимательно осмотрел ворота, обшарив всю поверхность массивного стража и радостно воскликнул:

— Да нет! Современное производство — вот и клеймо, указывающее на это, имеется. И дата — 1958 год.

— Не совсем современное, — поправила его Мухина.

— Демагогия!

Бронированная дверь оказалась детищем известной швейцарской фирмы, производящую подобную продукцию для банковских хранилищ своей страны. На экспорт, конечно — тоже. На то, что толщина, в то время, имела значение, указывала табличка с техническими характеристиками, сиротливо приютившаяся в самом нижнем углу. Худареву, даже пришлось встать на колени и сильно нагнуться, чтобы рассмотреть написанное на ней.

— Толщина четыреста миллиметров. — сказал Сергей, поднимаясь с колен. — У кого какие будут предложения?

— Дверь довольно старая, — сказал Кувальцев. — Плазменный резак «Чудильника» должен без проблем её разрезать. Несмотря ни на какие прокладки и песчаную засыпку, а также теплоотводящие материалы. Современные композиты в ней отсутствуют, на что указывает дата изготовления.

— Света, — позвал командир Мухину. — Проверь дверь на наличие взрывчатых веществ.

— А что — были прецеденты? — искренне удивился Петерсон.

— Сколько угодно, — подтвердил Шелтон.

Бронированные ворота отсканировали на всё, на что была способна современная техника. Как и следовало ожидать, они оказались заминированы. Тринитротолуол, не мудрствуя лукаво, инженеры, устанавливающие подобные конструкции, залили прямо в полости двери, соединив с детонатором. Дрон с ним быстро справился, нейтрализовав привычным способом и приступил к плазменной резке.

— А взрывчатка не бабахнет?! — заволновался Инспектор.

— Без детонатора, она просто стечёт к сапогам — выплавится, — пояснил Командир спецназа. — Раньше так выплавляли взрывчатое вещество из гранат, делая те учебными, но, самостоятельно проделывать подобную манипуляцию — не советую. Как известно — «кочерга раз в год стреляет!»

Вырезанный замок не произвёл должного эффекта и двери стояли, как вкопанные. Казалось, что никакая сила не в состоянии их поколебать.

— Командир! — обратился к Шелтону Таран. — В таких дверях, ещё штыри уходили в стену, на полметра, а то и больше. С руку толщиной… А то и больше…

Пришлось «Чудильнику» резать весь контур ворот, после чего они пали, подняв тучи коричневой пыли. Когда она осела, в свете прожекторов открылось содержимое хранилища, так тщательно скрываемое от посторонних глаз. Самое забавное в этой ситуации не содержимое секретных подвалов в музеях мира, а то, что в них содержатся сплошные сенсации, способные полностью перевернуть мировоззрение, если не народов, то целых областей науки. Это и озвучил Чезаре Панталоне, на что получил вразумительный ответ от командира:

— Вот поэтому находки и скрывают! Не нужны официальной науке эти открытия. Они сами формируют псевдоисторию и переписывают её, в соответствии с собственными нуждами. Это было всегда, полагаю, что это будет продолжаться и впредь. Гранты на разработку или изучение всякой ерунды получаются исправно и это положение устраивает всех, начиная с учёных, а заканчивая эволюционистами. А уж как египетские власти стоят горой за то положение, при котором, якобы, доказано, что пирамиды — дело рук их предков. «Паутина» пестрит фильмами, железно доказывающими обратное и высмеивающих самонадеянных жителей песков. Ну, довольно лирических отступлений — пора приниматься за осмотр!

Тут только все заметили, что пока они слушали разглагольствующего командира, Петерсон уже вовсю ковырялся в эксклюзивных вещах, так тщательно скрываемых от глаз вездесущих туристов. Себя спецназовцы туристами не считали и поэтому, с полным правом перешли к осмотру экспозиции подпольного музея. Хранилище, набитое всякими побрякушками, вызывало уважение к хранителям, скрупулёзно расставившим все экспонаты по своим местам, в том порядке, который никому не был известен. Но, именно это и навевало мысли о том, что в расстановке предметов есть какой-то смысл. В комплект хранения входили всевозможные вазы, имеющие остроконечное дно и тем не менее, очень устойчиво удерживающие равновесие. Предметы, похожие на изоляторы, каменные диски, по размерам один в один совпадающие с лазерными дисками XX–XXI — го веков. Даже отверстие посередине точно соответствовало пластиковым образцам. Чёрная отполированная поверхность, треснувшая в нескольких местах, как бы заявляла о себе, как о хранилище утерянных знаний, которых лишилось современное человечество.

— Меня не покидает ощущение, что разработчики первых лазерных дисков, не мудрствуя лукаво, просто сдули размеры с каменного прототипа, — высказала свои соображения Кэрол.

Как специалист по электронике, она в этом очень хорошо разбиралась, в отличие от остальных членов команды, успевших порядком забыть, про подобные раритеты. Забыли же, когда-то, про патефонные пластинки; затем про виниловые, хоть мода, спекулирующая на ностальгии, временами реанимировала их из небытия.

— Мне кажется, что первые CD — проигрыватели конструировали именно для того, чтобы считывать информацию с каменных дисков, а их внедрение в бытовую технику произошло само собой, — выдвинул свою гипотезу Гонсалес.

Остальные оказались более равнодушными к дискам, на которых, возможно, хранились неординарные данные, способные перевернуть понятия о науке, в целом. Петерсон, будучи ознакомлен со всеми секретными хранилищами музеев по обе сторона океана, кроме России, тихо сказал Шелтону:

— Запасники многих музеев, особенно восточных, где и зарождалась современная история, имеют идентичные хранящиеся предметы.

— Не удивительно, — заметил Ник. — Многие вещи попали в музеи в результате военной экспансии. Например, Розеттский камень, который сейчас помещён под стекло в Британском музее. И это не смотря на то, что нашли его французы. Простой банальный грабёж исторических ценностей. Инспектор нашёл свою вожделенную железяку, наполовину смешанную с камнем и погряз в осмотре, а спецназовцы обратили свои взоры в сторону экспонатов.

— Что будем делать с коллекцией? — спросил всех Кротов.

— Да чего тут думать! — ответил за всех Огурцов. — Выносим всё на хрен. Раз этого официально не существует, значит и таможня пошла в известное место. Кстати, с камнями Ики, из Южной Америки, такая же ситуация: официального признания камни не получили и считаются подделкой. Значит — это простой сувенир, разрешённый к вывозу за пределы страны. И вывозят, а власти ничего поделать не могут! Они сами поставили себя в это положение. Нет, есть конечно подделки и даже перед кинокамерой один индеец демонстрировал, как это режется, но, подобные изделия, как правило, малы и рисунок чёткостью не отличается, по сравнению с оригинальными изделиями мастеров прошлого.

Петерсон только махнул рукой, в ответ на такие поползновения. Его, в данный момент, не интересовало ничего, кроме генератора. Он стоял в углу, а Инспектор листал какое-то руководство, захваченное с собой. Словно подтверждая подозрения Хирака, Проводник явно намеревался включить технику, чтобы проверить её работоспособность. Он без конца возвращался к инструкции, начиная путаться в описании и проводах, которых, кстати, было не так уж и много. Помогла ему в этом Кэрол Хари. Петерсон не слишком сопротивлялся против предложенной помощи, так как начал понимать безвыходность собственного положения, от нехватки технических навыков в области прикладной кибернетики. Наконец-то, аппарат был приведён в состояние готовности к работе и осталось подвести к нему электроэнергию. Инспектор вопросительно посмотрел на добровольного помощника, а она, сориентировавшись в инструкции, обратила свой взор на боевого дрона. Запитка электричеством от распределительной панели «Чудильника» было делом двух минут и даже меньше. Тумблер щёлкнул и в скором времени, трансформатор гудел, как улей африканских пчёл в дупле многовекового дуба, размером с медвежью берлогу. Настала очередь запускать основную технику. При попытке завести генератор, визг стоял такой, что пришлось заткнуть уши. Температура в помещении, неожиданно стала подниматься и Шелтон посоветовал Петерсону прекратить испытания.

Частота несколько тысяч гигагерц, чего не достигла современная кибернетика, требовала соответствующего охлаждения, а его не было. Сегодняшняя наука, вынужденная применить тактику архитектурного строительства процессоров, объединяя в одну матрицу несколько чипов, достигла определённых положительных результатов. Подобные матрицы страдали определёнными недостатками, но требовали меньше усилий для охлаждения. Это чудо техники было лишено недостатков, но требовало, воистину, космический холод.

На это обратила внимание Хари, предположив следующее:

— Сдаётся мне, что это оборудование должно было размещаться в открытом космосе — там естественный источник охлаждения, а если ещё и с подачей газа, сбивающего нагретые молекулы…

— Хватит фантазировать! — перебил её командир.

Заткнув рот размечтавшейся девице, он поторопил Петерсона:

— Тут и так ясно, что он работает! Кажется, генератору действительно необходимо банальное охлаждение. Нам необходимо делать ноги, пока никто не спохватился. Нашумели мы тут порядочно, а с этим — там разберутся.

При этих словах он многозначительно поднял указательный палец вверх и Проводник был вынужден с ним согласиться.

Гружёные трофеями, члены команды испытывали смешанные чувства: в какой-то мере это было похоже на воровство, но, они успокаивали себя тем, что подобные изделия имеют право на всеобщее обозрение и не должны гнить в сыром подвале. Петерсону было до фонаря, кем его считали, главное — он нашёл то, что искал! Предметы, уносимые спецназовцами, его не интересовали и он готов был закрыть глаза, на подобные мелкие шалости. К тому же, он был подданный другого государства, а к этой стране, Инспектор не имел никакого отношения. Шелтон был твёрдо уверен в том, что найденные раритеты индусам не принадлежат, так как истинные хозяева находятся в добром здравии. Ну, или почти здоровы… Так, лёгкая хворь, из-за несуразности размеров с нынешними обитателями планеты и мелкими несоответствиями с климатическими изменениями.

После швартовки, в глухом закутке «Харона» начался делёж добычи, прямо, как после пиратского набега. Командир вначале пытался отмежеваться от участия в жеребьёвке, но, ему, всё-таки всучили принадлежавшую часть добычи. Проходил делёж просто — нарезали бумагу, на которой написали наименование вещей и перемешали всё это в гермошлёме. Кто-чего вытащит — всё по честному. За командира тянула Кузнецова и, как заметил один из участников жеребьёвки, Чайнику достались наиболее интересные вещи, если свалить в кучу обе доли: Люськину и Ника.

* * *

Петерсон, в очередной раз умотал к своему начальству, демонстрировать очередную находку. Корабль без него не скучал, а готовился к ужину. Запах, доносившийся из камбуза, намекал именно на это. Отцы-командиры уединились в адмиральской каюте корвета, пригласив туда командира фрегата. Горин не замедлил воспользоваться предложением, так как измаялся от безделья и, сопутствующей этому бездействию, скуки. Шелтон поделился найденными раритетами: и с Виноградовым, и с Груздем, и с Шариковым, но, самую красивую вазу было решено, общим голосованием, преподнести Горину. Основание каменное изделие имело остроконечное и настолько острое, что оставалось только удивляться, как она сохраняет равновесие даже после того, как её качнули. Критический угол наклона, после которого ваза падала, составлял более семидесяти пяти градусов, но, при меньших значениях, она неизменно возвращалась в вертикальное положение.

— Впервые чувствую себя корсаром, — сказал Шелтон. — Постоянно не покидает мысль, что раритетов хватятся.

— Ну, и что с того? — равнодушно ответил Виноградов. — Если и имеется опись хранилища, то она секретная и не все знают про неё. Скорее всего, бумага просто затерялась в архивах, а про хранилище правительство страны рекомендовало забыть, в своих же собственных интересах. Доказать, что вещи принадлежат им, будет просто невозможно — ведь не из музея же из спёрли!

— Но всё-равно, — не унимался Шелтон. — как-то — неуютно…

— Да брось ты! — вставил своё слово старпом. — Как ты говорил, следов присутствия людей не было. Никаких следов в пыли? Значит, как запечатали бронированную дверь в конце пятидесятых годов XX — го века, так сразу же и постарались забыть про этот эпизод. Тех хранителей в живых уже нет лет…

Николай Афанасьевич хотел подсчитать продолжительность времени забвения, упорядочив это событие в годах, но, запутавшись в летосчислении, бросил это занятие. Махнув рукой, он подтвердил свою позицию безразличия к минувшему времени. К тому же, пришло другое время и уже открылся заветный погребок. Вот и аромат нектара разнёсся по всей каюте, если это аморфное понятие применимо к сорокаградусному пойлу, каким бы названием его не обозвали. Горин решил обмыть приобретение и налил свою порцию в вазу. Аромат усилился многократно, постепенно перерастая в нестерпимую вонь. Случайно, выяснилась одна из способностей вазы. То, что она обладала и другими качествами, почти ни у кого, из собравшихся, не вызывало сомнений…

* * *

Изя стоял в дверях медблока и заискивающе заглядывал Белой в глаза. Она монотонно, с безразличным выражением лица, смазывала прыщ на носу Блюмбера, который на следующий день и так бы прошёл. Горидзе подошёл сзади и громко рявкнул:

— А ну-ка, дэдуля — подвынься!

Изя Львович аж взопрел от возмущения. От обиды — тоже. Особенно, за намёк на возраст. Снизу, от неожиданного испуга, тоже посвежело…

Горидзе ещё пару секунд подумал и добавил:

— И пэсок с собой забэры — вэнык в углу. Совок — тоже…

— Следующий! — громко скомандовала медсестра и Блюмберу ничего не оставалось делать, как ретироваться.

Вано долго жаловался на поясницу, на слабость и боли в суставах. Полученную заветную мазь, которая была ему нужна, как сарафан макаке, он долго соображал, с чего начать светскую беседу ни о чем. Белой это надоело и она взяла в руки клизму, намереваясь полноценно вылечить сына гор, на ближайшее время и, в перспективе, на несколько дней вперёд. Вахтангович тут же поспешил удалиться, вслед за Блюмбером.

* * *

Хударев добыл, где-то в районе Брайтон Бич, украинскую горилку. То, что это голимый самопал, ни у кого не вызвало сомнений, так как четвертная бутыль не имела этикетки и была лишена плотно закупоренной пробки. Вместо неё торчал бумажный кляп, имевший хождение в народе ещё в далёкие годы двадцатого века, пока бумагу не вытеснил полиэтилен. Вплоть до конца семидесятых можно было встретить такую импровизацию. Но в это время… Собравшийся консилиум с крайним недоверием отнёсся к подозрительному продукту. Даже привезённые свежие огурцы не вдохновляли на самопожертвование. Нужен был доброволец, но, его пока не находилась. Налитая в стакан жидкость ничем себя выдавала: ни с плохой, ни с хорошей стороны. Подошедший Блюмбер проявил инициативу и поджёг зажигалкой горючую смесь. Она вспыхнула ровным, еле заметным синим пламенем. В это время, в кают-компанию, каким-то ветром, занесло Горидзе. Со словами: «Всо — ыду объяснатся в лубвы!», он поинтересовался — нет ли сто грамм для храбрости. Изя указал ему на стакан, вокруг которого собралась комиссия по выявлению дефектов самогоноварения. Вано резво схватил ёмкость с горящим нектаром и поднёс ко рту. Дикий рёв огласил стены кают-компании, но, самогон, всё-таки, попал по назначению. Ничего не понимающий Вахтангович бешено вращал глазами и хватал ртом воздух. От некогда роскошных и пышных усов, почти ничего не осталось. Отдельные пучки волос, уцелевшие в адском пламени, сиротливо дымились, постепенно затухая. Вонь из-под носа распространялась на всю кают-компанию… Если этот тошнотворный запах мучил спецназовцев, то, можно было себе представить, что чувствовал Вахтангович.

Вано под руки проводили в его каюту. Горилка оказалась весьма ударная, в соответствии со степенью горения и сын гор рухнул: от алкоголя и позора.

— Кажется, Блюмбер тоже вошёл в резонанс с решётчатой структурой кристалла, — поделился своим мнением Огурцов.

— В любовный раж он вошёл, положенный на ревность, — возразил Кротов, дивясь, как быстро валит с ног украинский продукт.

— Тут закуски не напасёшься! — внёс свою лепту, в разговор, Кувальцев. — Огурцами сыт не будешь…

— Да уж! — возбуждённо подтвердил Бубнов. — Такую горилку аборигены, как минимум, салом закусывают. Или очень жирной колбасой — сам видел. А от огурцов мы сами потом зелёными будем, как огурцы.

Початая четверть ждала своих героев, распространяя по каюте привлекательный аромат, словно готовясь к опылению. Опылители не торопились, морально готовясь к общению с обольстительницей и были заняты поисками подходящих харчей…

 

Глава восемнадцатая

По местам былой славы

Наутро Блюмбер проснулся лысым. Короткий бобрик, оставшийся на голове от, некогда, весёлых кудряшек, венчал лицо, теперь, очень смахивающее на уголовно-протокольное. Кто это сделал, догадывались все, но, доказать ничего не могли. Презумпцию невиновности, выраженную в лаконичной русской поговорке: «Не пойман — не вор» — ещё никто не отменял. Теперь обоим придётся прятаться от людей, а особенно от медсестры, пока у них не отрастёт национальная гордость…

Не успел экипаж корабля толком оторжаться, уподобясь лошадям, как в кают-компанию ввалился Таран, давясь от смеха. Он долго сотрясался в конвульсиях, прежде чем смог объяснить произошедшее:

— Блюмбер ходил на разборки к сыну гор.

— Ну и что? — поинтересовались все хором.

— Он засунул в каюту Вано лысую голову и перешёл к угрозам.

— И что сказал Горидзе? — смеясь спросил Крот.

— А он врезал по лысине Блюмбера сапогом и послал его подальше!

— Ну, ответ мне понравился, — сказал Бубен, задумчиво глядя поверх голов собеседников. — Надеюсь — дорогу Львович знает. Кстати, спросите Изю, на всякий случай — карта ему не нужна?

Таран, держась за живот, добавил:

— След от каблука сильно напоминает подкову на счастье, краснеющую на лбу Блюмбера…

В кают-компании ещё долго раздавался заразительный смех. Каждый посчитал своим долгом выдвинуть свою версию рекомендательных советов, что теперь предпринять Блюмберу. Оставалось только составить подробный список и отослать пострадавшему…

* * *

Пока не поступила вводная насчёт дальнейших действий, руководство обоих кораблей, стоящих на приколе у швартовой стенки «Орбитера», находилось в подвешенном состоянии. Командир фрегата маялся от безделья, бесцельно бродя по своей каюте и не зная, к чему бы ещё приложить руки. Взор Павла Степановича упал на стоящий в углу манекен, одетый в его парадный мундир. «А что, если из пластиковой куклы сделать не просто вешалку, но ещё и бар?» — подумал Горин. Он усмехнулся, уселся в кресло и предался мечтаниям. Командиру «Урана» пришла весёлая мысль: залить манекен пластмассой до паха, и в том месте, где кончается заливка, приделать водопроводный кран образца XX — го века. Латунный, с белым фаянсовым вентилем. Пришла, так же, идея о безопасности: «Если придётся ставить брагу, то надо подумать — нужна ли с другой стороны манекена, аккуратно напротив крана, аварийная затычка, которая при повышении давления даст естественный сброс? Да — да! Аварийный клапан. Но это в невесёлой перспективе, а в планах, пусть даже самых смелых, остальную, верхнюю часть манекена, предполагается залить коньяком. Присовокупить к нему алюминиевую кружку на триста пятьдесят граммов и обязательно на цепи — от сливного бачка унитаза, так же образца XX — го века. В нос пластмассовой фигуры вставить металлическое кольцо и на него, собственно, закрепить цепь. Так — вазу пристроил на голову манекена, его реконструкцию занёс в план! — подумал Павел Степанович, удовлетворённо потирая руки. Тень сомнений пронеслась по лицу командира «Урана», но он её быстро отогнал. «А что если сделать манекен механизированным? Вмонтировать сервоприводы — пусть сам разливает коньяк по стаканам, обходя каждого гостя!» — Это решение надолго застряло в голове, рискуя принять маниакальные формы, если не будет реализована в жизнь. Горин зажмурился только на одну секунду, но возможная картина действа, как перед глазами пронеслась в его сознании: «Представляю себе, как «Боб» подходит к очередному гостю и выкручивает вентиль, а в стакан льётся янтарная жидкость, разнося аромат по всей каюте. Потом к следующему. И так далее — по кругу», — командир фрегата ещё немного подумал и тут, вдруг фантазия приняла неконтролируемый характер, неудержимым поносом устремляясь наружу. Чего только не пришло в голову за этот период времени: «А что, если у входа двух грумов поставить? И свечи в руки — в подсвечниках? В связи с политкорректностью, чёрные манекены теперь не выпускаются. Гуталин — тоже, и возможно, без всяких сносок на политкорректность, а просто так — исключили из производства, как анахронизм. Да! Намазал бы белым манекенам рожи ваксой, но, её добыть, пожалуй, будет потруднее, чем подсвечники».

От безделья, он отправился в город. Проходя по одной из улиц, Павел Степанович обратил внимание на дорожное покрытие, которое, в этом месте, почему-то было бетонным. В нём-то он и увидел торжество жизни. Сквозь трещину в железо-бетонной панели, разрывая прочные связи песка и цемента, пробивался зелёный росток, жизнеутверждаясь в своей неистребимой тяге к свету. «Гидравлический таран, — подумал Горин, глядя на зелёного узника, вырвавшегося на свободу. — Мне бы такой!» Почему-то сразу пришла мысль о кране для манекена…

Пройдясь по антикварным магазинам, Горин с удивлением обнаружил огромное количество подсвечников всех мастей: бронзовые, медные и керамические — они рябили в глазах. Свечи, толстые, как анаконда, предлагались отдельно и не входили в комплект сервиза, впрочем, тонкие — тоже. Камзолы с панталонами, образца XVIII — века, висели рядом, как и накрахмаленные парики. «К моему приходу, что ли, готовились?» — удивился Горин, примеряя парик на себе, долго и пристально вглядываясь в зеркало. Чуть позже, в нём, то есть в парике, Павла Степановича и обнаружили прибывшие на фрегат должностные лица: Виноградов, Шариков и Груздь. Они смогли сделать только одно действие — разинуть рты. Шелтон, пришедший с ними, был более адекватен, весело разглядывая инсценировку: «Эсквайр, мать твою за ногу!» — вполне по-русски, определился командир спецназа, а Шариков обрадовался, неизвестно чему. «Вылитый Джордж Вашингтон!» — добавил к сказанному Ник. Они ещё долго смеялись, обсуждая идеи командира фрегата, сыпля своими предложениями направо и налево, соревнуясь, между собой, в остроумии.

…

«Харон» и «Уран» отвалили от швартовой стенки и держали курс в район пояса астероидов, где болтался в космической пустоте корабль атлантов. Петерсон дал вводную на поиск системы охлаждения, хранящейся, где-то в недрах злополучного корабля для не менее злополучного генератора, добытого накануне.

Около суток полёта пролетели незаметно. Экипаж с командой спецназовцев не скучали, обсуждая недавние события. Впечатлений всем хватало с лихвой, что и скрасило время путешествия. Между делом, при подлёте к Марсу, нашёлся и автономный щит, принадлежавший фрегату. Он никуда не делся, а ждал, когда за ним вернутся хозяева. Горин неподдельно обрадовался. Через некоторое время, когда щит подняли на корабль, командир «Урана» связался с Виноградовым и поделился своими сомнениями:

— Анатолий Андреевич, щит имеет странные термические повреждения. Мне в голову пришла мысль — а не связано ли это с пропажей твоего бота, отправленного тогда на его поиски?

— Что я тебе могу сказать? — искренне удивился командир корвета. — Я могу только гадать, как и ты. Ну, и что сейчас с ним?

— Да ничего — роботы-ремонтники латают.

— Ну, тогда летим дальше. Всё-равно, ни у кого из нас нет и не может быть никаких соображений, по этому поводу.

Корабли продолжили путь в пояс астероидов. Местонахождение атлантской глыбы было известно ещё с прошлого раза и вычислить её теперешнее местоположение, с учётом естественного перемещения, не составило труда, но, её на месте не оказалось. Петерсон рвал и метал, боясь сорвать задание руководства. Ведь, если это был звездолёт, он мог покинуть пределы Солнечной системы, куда для кораблей землян путь заказан. Кто его знает, куда могли летать Атланты, а куда не могли. В его голове роился сонм сомнений, граничащих с паникой. «Что за чертовщина!» — вопил он, бегая по ходовой рубке. Шелтон в душе злорадствовал, но радость его была недолгой — сканер фрегата засёк объект, предусмотрительно, ранее помеченный изотопом. Так — на всякий случай. Оказался астероид-корабль совсем в другом месте, за миллион километров от расчётной точки. Мало того — на другой орбите, на которой, в принципе, не мог оказаться: ни в связи с гравитационными возмущениями, ни по каким-либо другим причинам. Шелтон сразу же заподозрил худшее.

— Ну всё — теперь жди сюрпризов! — сказал он своей команде.

Команда только тяжело вздохнула. Она понимала это и без комментариев командира. Собравшийся консилиум тоже не мог внести ясности в произошедшее, так что мог бы и не собираться.

При подлёте к псевдоастероиду, выяснилась ещё одна любопытная деталь: от маскировочного глубокого чёрного цвета не осталось и следа — теперь он был уныло-серым. Спектральный анализ и визуальные наблюдения дали поразительные результаты, за которыми последовали не менее ошеломляющие выводы — маскировочное покрытие корабля стало шлаком. Тем самым, который оставался от сгорания антрацита в топке кочегарки, которые использовали вплоть до конца XXII века. Тем самым, который выгребался из котельных и посыпался зимой на скользкие участки крутых подъёмов дорог, а также склонов, вплоть до конца XX века. Ещё не остывший шлак намертво вплавлялся в снежно-ледовое покрытие и создавал благоприятные условия для вождения автомобиля. Собранная наспех комиссия сделала заключение, будто бы астероид сгорел в результате воздействия чудовищной температуры и его, вместе с замаскированным кораблём, отбросило неведомыми силами на другую орбиту. Шелтон пожал плечами. В соответствии со своими соображениями, он задал членам комиссии вопрос:

— Почему же тогда другие астероиды остались на своих местах?

— Ну, это же очевидно, — отозвался на вопрос Виноградов. — Отсутствие воздуха в космосе не может создать взрывную волну. Сгорание оболочки корабля атлантов — воздействие одних сил, а вот его перемещение в пространстве — уже совсем других.

Командир спецназа махнул рукой, не желая забивать себе голову всякой ерундой перед ответственным заданием. Вслед за ним эту же манипуляцию проделали все члены комиссии. Сгоревший астероид ждал своих героев. Казалось, что из каждой каверны шлаковой глыбы на не прошенных гостей пристально смотрели злобные глаза его обитателей. Как же: зады поджарили, из дома выгнали…

«Моль», ведомая Нафталином, неспешно покинула корвет и постепенно набирая скорость, устремилась к бесформенной массе.

— Надеюсь, что теперь не придётся долго искать вход, — высказал вслух свои соображения пилот челнока.

— Да, — отозвался Шелтон. — Если только его не заплавило… Или не расплавило… Или не запаяло…

— Не испарило! — радостно добавил Крот.

— Надеюсь — вы не провидцы, — мрачно прогнусавил Нафталин.

При подлёте к астероиду выяснилось, что в какой-то мере, правы оказались все трое — ворота шлюзовой камеры, бесформенной оплавленной массой, серебрились на фоне серого выжженного камня. Ещё добрых полчаса боевой дрон плазменным горелкой вырезал отверстие подходящих размеров, чтобы команда могла попасть внутрь корабля. Вырезанный кусок металла уплыл в открытый космос, а спецназовцы готовились к вторжению.

— Не очень-то хочется идти туда первым, — высказался Кротов. — И даже вторым — вслед за дроном.

Хударев заглянул внутрь, посветив фонарём и тяжело вздохнул:

— Охренеть — из дома написали…

Внутри корабля всё оказалось так же оплавленным: металл, перемешанный с шлаком, оборудование, сплавленное между собой — всё создавало глубокие каверны, напоминающие крысиные норы на свалке, соединённые в единый лабиринт ходов и переходов.

Часа три космические пехотинцы ползали по этим переходом, натыкаясь друг на друга и высовывая головы из нор, таким образом ориентируясь на местности. Они искали хоть какую-нибудь зацепку, могущую пролить свет на местонахождение злосчастной системы. Спецназовцы и представления не имели, как она выглядит. Бытовой вентилятор, стоящий в каюте, оказался почти не повреждённым и тут же стал объектом для насмешек над Инспектором.

— Вот твоя система охлаждения! — заржал Таран.

Находка, вместо того чтобы удивить, многих насторожила. Большинство членов команды мучили мысли: «Как вентилятор мог остаться практически неповреждённым? Да и не был он похож на древний, а скорее всего напоминал образец XXI — го века». Пока остальные предавались подобным размышлениям, многострадальный Инспектор и Проводник, в одном лице, продолжал ползать по лабиринту, потому что большинство переходов не позволяло подняться в полный рост. Неожиданно он заорал: «Нашёл!», заставив остальных вздрогнуть и убавить громкость переговорных устройств в скафандрах.

— Чуть не оглох, — недовольно проворчал Билл Рид.

— Нашёл! — продолжал надрываться Петерсон.

Он вытащил к выходу довольно массивную коробку несколько странной формы, всю испещрённую непонятными знаками и опутанную металлическими трубками. Разбираться на месте в устройстве не представлялось возможным и он поспешил отдать распоряжение возвращаться на корабль.

Уже по прибытии на место, собравшийся консилиум попытался понять схему странной конструкции. Петерсон хотел было возразить против вмешательства в иноземную технику, но, подумав, решил, что ничего страшного не произойдёт. Тем более, что ему одному, было не под силу справиться с переноской агрегата в штаб-квартиру корпорации. В условиях искусственной гравитации, приближенной к земной, коробка весила столько, что он не мог даже сдвинуть её с места. Всё-равно, пришлось бы просить помощи у командира и сейчас обижать его не стоило.

После продолжительных усилий, кожух удалось снять. Довольная рожа Инспектора плавно скукожилась в страдальческую гримасу. Внутри системы охлаждения, в его представлении, практически ничего не было. Так — незначительные узлы и детали. Петерсон ожидал увидеть что-то более внушительное. В центре системы без труда угадывался вентилятор, но имеющий, несколько странные лопасти пропеллера. Их края были загнуты внутрь.

— Я такой же видела в Каирском музее Египта, — сказала Мухина. — Практически — один в один.

Огурцов скептически осмотрел творение неизвестных мастеров и задал Хари риторический вопрос:

— Кэрол, ты кажется говорила, что такой генератор, для своего охлаждения, требует космического холода, а вентилятор в вакууме, где отсутствует воздух, так же полезен, как лысому расчёска.

Кэрол Хари, мельком взглянув на оборудование, сделала своё весомое заключение:

— Охлаждение, скорее всего, осуществлялось по замкнутому кольцевому циклу: часть радиатора процессора касалась с космическим вакуумом и являлась основной ступенью охлаждения; на противоположной стороне кольцевого тоннеля, имелась схожая конструкция. По туннелю гонялся воздух или, скорее всего, инертный газ, как в примитивном холодильнике. Радиатор, соприкасаясь с вакуумом охлаждался сам и охлаждал инертный газ, несущий тепло.

Выделенная для переноски группа, возглавляемая Петерсоном, унесла агрегат и все, почему-то, облегчённо вздохнули. Наверное потому, что самим не пришлось тащить его на орбитальное такси. Можно было расслабиться…

* * *

Пьер Габо, при поддержке Кэрол, уже час возился с вентилятором, доставленным Шелтоном с корабля атлантов. Вокруг него собрались все, кто захотел принять участие. Пришли даже те, кто не хотел, но которых перебороло чувство неодолимого любопытства. Первородная привычка совать свой нос во все щели, взяла вверх. При удивительной схожести с образцами XX — го века, в этом вентиляторе напрочь отсутствовал крепёж, а так же электрический шнур с банальной вилкой. На устройство пытались воздействовать всеми возможными методами: помещали в электромагнитное поле, постепенно меняя его мощность, подвергали всевозможным облучениям и даже стучали по корпусу, но — всё было тщетно. Старпом даже попробовал провернуть лопасти вручную, как раньше заводили мотор самолёта, когда ещё не было стартёров, но, чуть не сломал палец. Лопасти не сдвинулись ни на миллиметр. У присутствующих сложилось впечатление, будто бы вентилятор имел монолитную конструкцию, без подвижных механических частей внутри. Достаточно большой вес намекал на это. Так ничего и не добившись от бездушной техники, Пьер, с молчаливого согласия командования, поставил вентилятор на полку и все попытались забыть о его существовании.

* * *

Компания «Марс Корпорэйшн». Зал заседаний.

На данный момент присутствовало только четыре человека: президент Алис Грэйв, вице-президент Владимир Николаевич Огурцов, консультант Манфред Гаусс и Петерсон. Технического инженера, приглашённого для запуска оборудования, можно было не считать, потому что с его присутствием, руководство считалось, как с неодушевлённым агрегатом, в данный момент мирно гоняющего воздух по трубкам. На странное шипение никто не обратил внимание, справедливо посчитав его необходимой частью процесса — всё-таки иноземная техника. Вот под это шипение, бульканье и поскрипывание, все смотрели на работу системы охлаждения.

— Змеевик самогонного аппарата охлаждать — то, что надо! — не удержался от комментария Огурцов.

Поглазев ещё немного на работу системы, собравшиеся только сейчас заметили, что температура воздуха, в огромном помещении, понизилась до минусового значения. Спешно прекратив работу агрегата, руководство компании испуганно смотрело друг на друга.

— Так и замёрзнуть недолго! — запаниковал Гаусс.

— Так что же вы хотели? — искренне удивился Петерсон, тут же сам и утвердив свой вопрос. — То, что хотели — то и получили.

Все согласно закивали головами, спешно провожая систему охлаждения к месту нового хранения, так как сейфу больше никто не доверял, да и не было его вовсе. Президент радовался, что у него хватило ума не помещать в пропавший сейф прежние находки. Причин этому было несколько, но главная заключалась в том, что умри кто-нибудь из них и всё — открыть долбанный ящик будет непросто или совсем невозможно. «Понаделают тут» — часто и с досадой, думал Грэйв.

* * *

Через некоторое время, после описанных событий, на «Хароне» стали происходить странные вещи. В каюту к Виноградову заявился старпом и с ходу заявил:

— У Гиббона в помещении холодно, как на северном полюсе, хоть вентилятор и не работает, в видимом режиме. Не шумит, не скрипит — ничего. И сам, на ощупь, комнатной температуры.

— А почему ты решил, что это именно он является причиной понижения температуры? — удивился командир.

— А что же ещё? Инженерный отсек не имеет контактов с бортами корабля, а находится посередине. Значит, никакой трещины — нет. Внизу — двигательный отсек. Мы осмотрели все окружающие помещения — везде температура соответствует норме.

Про выявленный эффект было решено Петерсону не говорить, а спрятать вентилятор подальше — в нижние трюмы рефрижератора, где и так господствует почти космический холод. Скоропортящиеся продукты там могут храниться не просто годами, а практически вечно. При минус двести семьдесят градусов по Цельсию, даже гриб «Навозник белый» сохранит все свои качества без проблем, замёрзнув до состояния настоящего камня, которым можно пробивать металлические стены. Виноградов вспомнил случай, когда начпродсклада Кочерга приволок их неизвестно откуда и положил в обычную морозилку, стоящую на камбузе. При минус восемнадцать градусов по Цельсию, грибы уже через шесть часов превратились в сине-чёрную чернильную жидкость, растёкшуюся по всему поддону. Повар Анфиса Анатольевна Безымянная была крайне недовольна. Об этом можно было судить по глазу Мыколы Апанасовича, который отсвечивал точь в точь такой же черноватой синевой, как злополучные грибы. Мыкола потом жаловался командиру, что он с трудом добыл навозники, растущие у какого-то забора и срочно поспешил на корабль. Он знал, что уже через шесть часов от них будет такая же масса, которую обнаружила повар в морозилке и домой необходимо прямо-таки бежать, но он не знал, что при небольшой заморозке, с этими грибами случается то же самое. Это открытие стоило ему небольшого куска здоровья, но зато добавило немного опыта. Жалел он только одного — это единственный из навозников, который не блокирует разложение алкоголя в крови. Не окисляет спирт в какое-то дерьмо. Соответственно, нет тех мучений, которые сопутствуют употреблению спиртного, закусываемого навозником серым. Он уже предвкушал поднятие рюмахи под жаренные грибочки…

Виноградов прошёл в кают-компанию, готовящуюся к ужину. Спецназовцы что-то обсуждали и он с интересом прослушал их беседу. Касалась она добытых накануне артефактов из индийского храма. Речь держал Гоблин, отчаянно жестикулируя и, при разговоре, брызжа слюной в каждого, кто рискнёт приблизиться на опасное расстояние. Все держались на безопасном, а он продолжал:

— Ваза из белого мрамора с чёрными прожилками, которая мне досталась, выполнена один в один с, только что унесённым, вентилятором. Такие же загнутые внутрь концы лопастей, только нет отверстия посередине.

— Ну и что, — парировал нападки Гонсалеса Таран, — чего ты раскричался?

— Да он пьян! — сказал Бубнов, потянувши воздух носом, отчего его ноздри раздулись, как кузнечные меха.

Создалось впечатление, что в ответ на плевки Гоблина, Вова в него сейчас высморкается.

— Кто пьян! — возмутился Гонсалес. — Я?! Вот — смотрите!

С этими словами он выставил вазу на стол, гордо и злобно указывая на неё пальцем.

— Действительно похожа, — согласился Огурцов. — Но что из этого следует? Какие ты хочешь провести аналогии? Всё-равно, ничего не выясним в бесполезном трёпе.

Эрик призадумался и махнул рукой. Действительно, кроме внешнего сходства вазы с винтом, налицо было разное предназначение. Хударев покрутил изделие в руках и задал ряд вполне резонных вопросов:

— Интересно, зачем её изготавливали? Каким инструментом, но ещё интереснее, на каком оборудовании такое можно проделать?

— А может быть его выливали в форму? — предположил Базука.

— Что — мрамор? Ты что, Билл?!

— Да, его самого — мрамор. А что — расплавили, да залили в форму, и всего делов-то.

— Хрен его знает, — призадумался Хударев.

— Эта ваза из Индии, — задумчиво сказала Мухина. — Но, точно такую же я видела в Каирском музее.

Кротову уже надоело слышать про этот музей и он задал ехидный вопрос:

— А ты уверена? Там столько экспонатов, что и запутаться недолго.

— Абсолютно!

Кузнецова крутанула вазу на столе и задумчиво спросила, в общем-то никого:

— Интересно, а зачем эти загнутые внутрь лепестки?

Огурцов засмеялся и ответил:

— Для того, чтобы бабы в десять рук из вазы конфеты не хватали, а ждали своей очереди. Да, и ещё, чтобы полные горсти сладостей в кулаке не вытаскивали — лепестки не дадут.

Ваза, как волчок, продолжала вращение вокруг своей оси и кажется, останавливаться не собиралась.

Виноградов, отрешившись от стоящей в кают-компании суеты, подошёл к обзорному иллюминатору. Внизу просматривался край швартового причала, а под ним Земля. Над ней проплывали мелкие кучевые облака, в извечном круговороте бытия исчезая за горизонтом. За спиной споры то затухали, то возникали с новой силой, перемежаемые чавканьем и звоном стаканов. И это тоже — в извечном круговороте бытия…

* * *

В одном из египетских подземелий, где от духоты дышать нечем, Том и Джон упаковывали добытые артефакты. Они готовили их к отправке по назначению, предвкушая скорое вознаграждение. Тара была специфическая — в каждом ящике артефакт фиксировался в специальной капсуле, а она, в свою очередь, крепилась пружинами ко всем восьми углам ящика. Такой контейнер мог уберечь хранящееся в нём изделие, даже упав с большой высоты.

Джон разогнул затёкшую спину и потянулся. Посмотрев на упакованное добро, он, оценив проделанную работу, спросил начальника:

— А почему товар грузить нужно именно здесь?

— Кажется — должен открыться портал, который может сработать только в этом месте.

* * *

Вечером, совершая плановый обход подведомственной территории, смотритель нашёл в переходе два трупа и сильно перепуганный, тотчас же помчался к начальству. Прибежавшее руководство быстро вызвало полицию, а те, в свою очередь, немедленно связались со спецслужбой. Прибывшие на место сотрудники службы безопасности страны имели каменные лица, которые, казалось, не в состоянии поколебать никакие катаклизмы. Лица поколебались, приняв крайне глупые и даже испуганные выражения — на горячем песке лежали два насквозь промёрзших трупа. Иней не таял даже на бровях…

* * *

Ночью командира фрегата мучил странный сон. Он, вместе со старшими офицерами своего корабля и с командованием корвета, сидел за столом, в предвкушении праздничного ужина. Вскоре к ним присоединилась космическая пехота и можно было начинать…

Манекен, позвякивая медалями на парадном кителе, шёл как-то неуверенно, тяжело переставляя ноги. В его походке чувствовалась не тяжесть, а скованность. Подойдя к столу, пластмассовая кукла странно поскрипывала, как припайный лёд у берега, в момент поднятия небольшой волны. Манекен хотел было начать со своего хозяина, стоя над его стаканом, но, при попытке открыть кран, он его отломал, вместе с рукой. Вопреки опасениям, коньячная жидкость не полилась ручьями на пол — она оказалась замёрзшей. «А как же мы будем пить?» — задал кто-то из гостей резонный вопрос. «Будем грызть! — последовал лаконичный ответ неизвестного. — Кому не нравится грызть — пусть сосут». Послышался ряд возмущённых голосов, как из преисподней и жутко похожих на женские. «Чего я такого сказал? — возмутился прежний голос. — Я имел ввиду — употреблять замёрзший коньяк, как леденцы».

Два грума у двери с подсвечниками в руках, так же выглядели странно. Присмотревшись к их лицам, Горин обнаружил неестественную белизну. Подойдя ближе, командир фрегата увидел, что чёрный гуталин покрылся инеем — они тоже замёрзли. Застыло даже пламя на свечах… «Отлично! — донёсся прежний голос. — Мавры будут шампанское охлаждать». «В руках?» — послышался вопросительный голос назойливого гостя. «Ну, можно и в руках» — согласился неизвестный. «Пошляк!» — орали прежние возмущённые голоса, сильно смахивающие на женские. «Вообще-то, я хотел, чтобы манекены бутылки во рту держали, как-будто они пьют, а не то, что некоторые подумали».

Покрыто инеем оказалось всё: закуска на столе, стаканы, вилки и ложки… Далее картина поплыла и приобрела неопределённость, тая, как в тумане…

 

Глава девятнадцатая

Цвет сакуры

Утром вернулся Инспектор. По его довольной физиономии все поняли, что испытания системы охлаждения прошли успешно. Он долго сверялся с какими-то бумагами, перебирая их, как занудный бухгалтер-педант. Слюнявя пальцы, переворачивал лист за листом, закатывал глаза к небу, как-будто прикидывая в уме будущую прибыль и довольно причмокивал. В этот раз Петерсон прибыл на корабль не с пустыми руками. Вместе с ним привезли довольно внушительный контейнер. Он хотел было проверить содержимое вместительного ящика, но, тот был так надёжно запечатан, что Инспектор оставил эту затею до прибытия на место.

После короткого брифинга стал известен дальнейший пункт назначения. Путь лежал в Японию. Как сказал Петерсон, необходимо было взять хотя бы одного дрона. Место прибытия не очень изобиловало туристами, но всё же…

— Тьфу ты блин! — выругался Кротов. — Опять маскироваться. Где моя цветастая рубашка?

— Кимоно себе купишь, — ответил Таран. — В лавке для туристов.

— Ты его для бота купи, — огрызнулся замкомвзвода. — Чего ему металлическими боками на людях сверкать — ещё за шпионов могут принять.

Челнок «Моль» вышел из ангара «Харона» и набирая скорость, устремился к Земле. При проходе через атмосферу, незащищённая носовая часть может разогреться до двух тысяч градусов по Цельсию, поэтому современные технологии предусматривают по курсу корабля создавать воздушную подушку, которая и принимает на себя весь удар разогрева. Нагретый воздух, обтекая корпус, создаёт сильную турбулентность позади челнока, который несёт с собой все «прелести» в виде: реверсивного следа, яркого свечения и прочих неприятностей, нежелательных для желающих скрытно проникнуть на вражескую территорию. Исходя из этих соображений, Нафталин, прежде чем войти в тропосферу, сделал несколько кругов в стратосфере, чтобы окончательно избавиться от этой неприятности и, связанной с ней, возможной слежки. Снизившись к самым облакам, он ещё раз проверил систему «антирадар» и убедившись, что их не ведут, над облаками повёл челнок к цели. На вопрос: «Зачем такая сложность?» — поступивший от Шелтона, он ответил: «Инструкция. Получены новые данные, что нас отслеживают и каждая операция строго контролируется неизвестной организацией». «Что-то многовато стало интересующихся лиц, сидящих во всяких организациях», — недовольно пробурчал командир спецназа. «То-то и оно», — вздохнул Нафталин. Под «Молью» проносились облака, плотной пеленой закрывая собой Землю. Наконец-то челнок нырнул вниз и устремился к цели.

Команда переместилась в «Хамелеон» и, проклиная всё на свете, затащила туда же инспекторский контейнер.

— Делаем всё быстро, по возможности — не вылезая из вездехода, — проинструктировал пехотинцев Петерсон. — Под прикрытием невидимости.

«Хамелеон» мелкой дрожью отозвался на заведённый двигатель, войдя в резонанс со своими пассажирами. Кротов оживился и усмехаясь сказал:

— У меня такое впечатление, что мы внутри «Кремлёвской таблетки».

— Смотри не обделайся! — пригрозил ему Мотылёк. — А то, потом, мне сиденье отмывать.

Вездеход медленно приближался к месту назначения. Торопиться особой нужды не было, а вот осмотреться, как следует — стоило. Весенняя Япония утопала в красках. Неизвестно кому нужные здесь сады камней трудолюбивые руки разбросали тут и там, соревнуясь в утончённости. Повсюду цвела сакура. На это событие отозвался Таканаки, про которого все уже успели порядком позабыть, хоть он никуда и не девался. Он прочитал белый стих, в лучших традициях истинных самураев:

— Розовым цветом цветёт сакура, вот и птицы слетелись, радуясь весне…

Бубен, беззлобно сплюнув, лаконично высказался, что он об этом думает:

— Поэт хренов! Самурайский…

Огурцов добавил:

— Эка невидаль! Подумаешь — розовым цветом! У нас в это время сиреневым цветом распускается сирень, а под ней: одни несознательные граждане распускают руки, а на их лицах расползаются лиловые синяки, другие — уже спят мертвецки-пьяным сном, отсвечивая красно-багровыми лицами с голубовато-синим отливом — от непробудного пьянства. И дерутся порой, не на каких-нибудь мечах, а на косах. Это уже само по себе весьма символично…

Кротов, смеясь, выдал свой белый стих, в исконно русском понимании:

— Цветёт сакура словно дура — в эту пору, кто ж гнездится?

Сидя в «Хамелеоне», пехотинцы с удивлением наблюдали, как разобрав контейнер, Петерсон извлекал на свет Божий разноцветные плоские камни. Одни из них были овальные, другие круглые. Извлеклись и прямоугольные, с округлыми краями. Разложив их по полкам, он удовлетворённо кивнул головой. Шелтон, оценив перспективу, спросил Проводника:

— Ты что — свой сад камней сложить хочешь?

— Увидишь, — ответил Петерсон и отвернулся к иллюминатору.

В глубине лесного массива, вездеход наткнулся на странную кучу, сложенную из камней и прочего хлама, которого изобилует в тех местах, где водятся туристы. Команде показалось это событие чистой случайностью, но, Петерсон оживился и все поняли, что они прибыли на место.

— Это что — мы из-за этой фигни сюда ехали? — удивился Крот.

— Эта куча — только видимость, — пояснил Инспектор. — Раньше здесь собирались члены какого-то культа.

— А кому они поклонялись? — спросил Шелтон.

— Токопроводящей железяке. Сначала аборигены хотели разломать находку, но, после того, как пару идиотов прибило молнией, ниспадшей, отнюдь не с неба, конструкцию обожествили. Железяка находилась внутри гранитного строения. Аборигены выстроили над ним пагоду, как сумели и из чего получилось. Эта изящная трансформаторная будка входила, насколько я понимаю, в комплекс до того, как он подвергся реконструкции. Да, она даёт фору главному сооружению из необожжённого кирпича. Глина, замешанная на соломе и высушенная на солнце, не может придать строению утончённых форм. К тому же, мусор, собранный в окрестностях, пошёл в дело… Вот бункер, что под кучей скрывается — то, что нам нужно.

— А где же члены культа? — поинтересовалась Кузнецова.

— Разогнали, в не столь отдалённые времена. Япония, как вам известно, долгое время находилась в изоляции от остального мира. Одни члены сбежали, другие попрятались, ну, а третьих, просто напросто приучили к цивилизации. Теперь здесь пусто, ну, или почти никого. Всегда найдутся места, где вездесущие туристы проявляют свою сноровку — кто во что горазд.

— Это точно! — подтвердил Гоблин.

Боевой дрон разгребал мусор методично и неторопливо, оттаскивая его в сторону. Добравшись до токопроводящей шины, он произвёл необходимые замеры и убедившись в том, что она обесточена, продолжил работу.

— Не функционирует, — сказала Кэрол Хари. — Похоже — давно сел аккумулятор.

Под кучей земли и мусора, после того, как дрон их отгрёб в сторону, лежали два каменных обломка серого цвета, у которых явно не хватало центральной части. На их поверхности были высечены круги и прямоугольники, визуально подходящие под камни, которые привёз с собой Петерсон. Все геометрические фигуры оказались соединены между собой желобами, что сильно напоминало электрическую схему, только массивных размеров.

— Добрались, наконец-то, — облегчённо вздохнул Инспектор.

— Ну, а дальше что? — спросил Шелтон.

— Дальше? Дальше — самое интересное. Центральная часть схемы лежит в зоне активных туристических интересов. Необходимо дождаться ночи, когда любопытные посетители угомонятся и напьются в своих номерах.

Команда разместилась в вездеходе и до наступления темноты предавалась приятному времяпрепровождению, то есть безделью. После двух десятков рассказанных анекдотов и забавных историй, наступила длительная пауза, во время которой родилось целое полицейское подразделение. Первым нарушил тишину Кротов, обратившись к Петерсону с тривиальным вопросом:

— А на хрена они вообще нужны, эти камни?

— Это токовырабатывающий генератор. Без него ворота не откроются.

— Что — мы не могли от «Хамелеона» подать высокое напряжение?

Инспектор усмехнулся и снисходительно пояснил:

— Как видишь, каменная сборка напоминает микросхему. Так оно и есть. Хоть к такому массивному объекту это как-то не вяжется. Внутри неё заложен код, без которого ворота просто не откроются — подача электроэнергии заблокируется в самих воротах. По принципу: свой — чужой. Так что, запитка электротоком от вездехода просто-напросто не пройдёт. Камни, которые я привёз, размещаются в схеме — каждый в своём гнезде.

— А ключ не нужен? — спросила Хари. — К воротам, я имею ввиду.

— Он у меня с собой.

— Зачем, всё-таки, такая монументальная конструкция у токовырабатывающего генератора? — не отставал от Проводника Крот.

— Такую, никакой перегрев не испортит! Ну, до известного предела, конечно…

Тёмная ночь опустилась на Страну Восходящего Солнца. Казалось, что среди деревьев замелькали тени прошлого. Попробуй разберись в кромешной темноте, кто сейчас прошмыгнул: козодой, филин или ниндзя, выполняющий заказ на убийство. Создавалось впечатление, что в этой стране каждый мог стать наёмным убийцей. Вековые традиции, частично на это намекали. Та же самая длинная женская шпилька, могла послужить оружием в руках гейши. И служила! Когда уставший прелюбодей засыпал, он обрекал себя на смерть. Впрочем, если его заказали, он уже гарантированно был покойником.

Мотылёк включил прибор ночного видения и мрак растаял. Вездеход на небольшой скорости шёл к точке назначения, в которой находилась местная достопримечательность. Планируя над осколком, он с шумом всосал его себе в трюм и тут же унёсся в обратном направлении. Отлетев на порядочное расстояние, Мотылёк прислушался к тишине, но приборы ничего не обнаружили — похищение прошло успешно. Оказалось, что спёрли местную достопримечательность, вместе с жёлобом, который, как выяснилось, служил токопроводящей жилой. После того, как приволокли центральный осколок в трансформаторную будку, остальную операцию доверили боевому дрону. Он сварил камни между собой плазменной горелкой и присоединил жёлоб на место, в квадратное отверстие. Второй жёлоб служил заземлением. Так как заземлять было некогда и не к чему, его пустили просто вниз по склону. Там его робот воткнул в землю и на этом посчитал дело сделанным.

Теперь, по словам Петерсона, наступал самый ответственный момент — установка камней-микросхем на место и заливка электролита в желобки, чтобы соединить схему воедино.

— А древние были большими шутниками, — усмехнулся Огурцов. — Чтобы схема заработала и дверь открылась, необходимо показать причинное место и пописать в жёлоб.

— Кто покажет? — спросил присутствующих Крот.

Таран поднял руку и предупредил:

— Гоблину не доверять, а не то камень расплавит! Пусть лучше Бубен. Дамы — отвернитесь!

— А мы тоже посмотреть хотим! — хором возразили женщины.

— На что — как откроется дверь? — притворно удивился Кувальцев.

— Ну, и на это, конечно, тоже…

Петерсон уже минут десять носился с привезёнными камнями, примеряя каждый в своё гнездо. Наконец-то он с этим справился и теперь оставалось дело за малым — соединить микросхемы между собой. Закончив все приготовления, дрон приступил к заливке в желоба электролита, применяемого для нейтрализации электронных ловушек. Электролит полился зеленоватой жидкостью, распространяя по округе резкий неприятный запах, от которого щипало в носу, а во рту стоял жёсткий металлический привкус.

— Как бормотуху по стаканам, — съязвил Хударев.

Дрон, наконец-то, закончил дело. Покопавшись ещё некоторое время в глубине строения, он появился наружу и нажал в стене скрытый рычаг. В ту же секунду раздалось протяжное гудение трансформатора, застоявшегося без дела столь длительное время.

— Есть контакт! — обрадовался Петерсон.

Он помчался к мегалиту, расположенного неподалёку, увлекая за собой остальных. Мотылёк, к этому времени, уже откопал ворота с помощью оборудования «Хамелеона». Они оказались глубоко под землёй. То ли время засыпало ворота, то ли какой-то другой катаклизм — это, собственно, не имело значения, но, пришлось делать весьма длинный пологий спуск, чтобы не болтаться на лебёдках, как альпинисты. Теперь можно было приступать к завершающей фазе операции.

Ворота поблёскивали чёрным металлом, на котором кусками висела прилипшая глинистая земля. Инспектор внимательно осмотрел косяки и стал рыться в карманах. Покопавшись в наружных, Петерсон залез рукой за пазуху. Из внутреннего кармана он извлёк странный, плоский и довольно длинный предмет с несколькими выступами. Серебристо-серый лиддит тускло поблёскивал в свете фонаря и все поняли — это ключ. Каменный. Он со скрипом вошёл в паз, но ничего не произошло. Народ недовольно загудел, но Инспектор только усмехнулся. Из другого кармана он достал другой предмет, издали и очень грубо, но, напоминающий губную гармонику. Вот только отверстий было всего три, зато достаточно большого диаметра.

— Это каменная флейта, — пояснил Петерсон. — Она совпадает по вибрации с электроэнцефалограммой человека. Нам надо настроиться на владельца каменного ключа.

Он передал флейту наиболее музыкальному, как ему показалось, члену команды — Чезаре Панталоне. Всё-равно: жрать готовить было нечего, а стрелять не в кого. Трико поднатужился и дунул в отверстие. Странный звук разнёсся по окрестности, а ключ в руках Инспектора начал вибрировать. Вибрация по всему телу Петерсона от каменного ключа, дрожащего, как поношенный дроссель, казалось вот-вот передастся косяку ворот, но, опять ничего не произошло.

— Надо бы потренироваться, как следует, — пробурчал Проводник.

Шелтон критически посмотрел на него и спросил:

— А ты чего в ключ вцепился?

— А как фальшивая электроэнцефалограмма передастся управляющему механизму, открывающего ворота? Ладно, сейчас добавим инструмент.

С этими словами Петерсон достал из кармана другую флейту, но, уже с пятью отверстиями и пояснил её назначение:

— Это высокочувствительная флейта. Она может выдавать звуки в ультразвуковом диапазоне. Её ещё называют «Крик дельфина».

Теперь Петерсону помогали два духовых инструмента, Бубен, барабанящий ладонями себе по ляжкам и присвистывающий Крот. Остальные непроизвольно начали пританцовывать, дёргаясь, как паралитики. Звучание флейт действовало, похоже, на всех. Импровизированный оркестрик дул во все щели, свистел, барабанил и плясал, а Петерсон трясся возле ворот. Стоило ожидать, что они сейчас откроются и колядующим вынесут подношение, или, как минимум, сверху бросят пару монет.

— Гарно вы хлопцы играете, — давясь от смеха, сказал Таран.

Кто-то заржал, кто-то поперхнулся слюной, но, именно в этот момент внутри ворот что-то щёлкнуло и они буквально упали вниз.

— Есть! — шумно выдохнул Инспектор и выдернув ключ из паза, вошёл внутрь.

То, что увидела команда, её не удивило, а даже наоборот. Если бы это был не туннель, ведущий вглубь мегалитического сооружения, а что-нибудь другое, то пехотинцы, скорее всего, просто бы растерялись. Подземный ход выглядел прямым и настолько длинным, что луч фонаря терялся в неопределённой дали. Заканчивался он металлической дверью, с которой поступили, как всегда. Шелтон оглядел открывшееся взору помещение и сказал Кротову:

— Смотри — лаборатория, как на Деймосе.

— Точно, — подтвердил замкомвзвода.

Петерсона не интересовало оборудование. Видимо, он точно знал, где надо искать. Направившись прямиком к странному ящику, он залез внутрь и извлёк плоскую металлическую коробочку, с многочисленными контактами.

— Порядок, — облегчённо сказал он и направился к выходу.

Вездеход уже нырнул в чрево «Моли», как внизу стали происходить неординарные события. Каменная микросхема в трансформаторной будке не выдержала накала. Видимо, что-то произошло, за столь долгое время и раскалённый до пятидесяти тысяч градусов электролит, вперемежку с расплавленным камнем, потёк вниз по жёлобу. Он плавил всё, что попадалось на его пути, увеличивая объём раскалённой, до бела, массы. Шипение угрожающе усиливалось перерастая в рёв турбины. Дорогу огненной массе преградила будка смотрителя, который, выскочив на шум, еле успел увернуться от рукотворной стихии. Он совсем обалдел, глядя на эту феерию, а в голове пронеслись все эпизоды его жизни, с которой смотритель чуть не распрощался. Мучила и другая мысль: «Неужели извержение вулкана? Но откуда? Его тут нет!» Смотритель с ужасом смотрел на догорающую каменную будку, почти до конца поглощённую горящей химической смесью. Его расширенные, от страха, глаза могли дать фору любому европейцу. Да что там европейцы! Глазастые персонажи японских комиксов рядом с ним выглядели бы спящими. И нестерпимый жар, отчего одежда начала потихоньку дымиться. Только спасительный бег мог прекратить мучения…

После возвращения на корабль, Петерсон ещё быстрее, чем прежде, умчался к своему начальству, а пехотинцы с облегчением расположились в кают-компании: и обедать, и ужинать, и завтракать. Прошедшие гастроли всех утомили. К тому же, отсутствие разогретой публики не давало понять, насколько успешно прошёл дебют.

В кают-компанию буквально ворвался Плюшкин, сияя, как надраенный медный чайник. Прямо с порога, он радостно заорал:

— Слышали новость?!

— Какую? — оживился Кротов.

— Горидзе застукали, а точнее нашли, возле нижних трюмов рефрижератора с найденным вентилятором в руках. Этот дурак полез туда без скафандра. Мог бы у меня спросить — я всё-таки за них отвечаю и являюсь их хранителем.

— И где он сейчас? — улыбаясь, спросил Гоблин.

— Его, от греха подальше, то есть от нашего медблока, решили отправить в медсанчасть фрегата, под надзор тамошней медсестры Розы Арнольдовны Мерзекрейцель, — ответил Аркадий Петрович, что-то пряча за спиной и, как, кое-кому, показалось — банку с краской.

— Это под присмотр Пиявки, что ли? — уточнил Крот.

— Её самой…

— А зачем он вентилятор спёр? — удивился Огурцов, не представляя себе, куда такой мощный агрегат можно приспособить.

— Под наркозом, пока шла операция, Горидзе, в бреду, признался, что хотел подменить Блюмберу его вентилятор «Палестина» на более совершенную модель.

— А Изя как отреагировал? — удивился Кризис, как биолог понимая, что Львовичу должен был прийти логический конец.

Это, конечно, понимали все и тут не нужно иметь дополнительное образование. Плюшкин только усмехнулся и ответил:

— Он подкарауливал Горидзе возле медблока с клизмой. Блюмбер её в руке за спиной прятал.

— Ну и что? — давясь от смеха, уточнил Таран.

— Клизму отняли — послали домой, а когда Блюмбер узнал, что Вахтанговича поместили в лазарет «Урана», то теперь он ищет повод туда попасть. В общем — у нас тут война!

— А зачем Горидзе операция? — насторожилась Кузнецова.

— Вано же все конечности поотмораживал — дурак! — пояснил Аркадий Петрович.

Люська усмехнулась и, покачав головой, рассказала, как они с Белой посещали Пиявку на фрегате.

«Из воспоминаний Пиявки про те времена, когда она мечтала стать хирургом.

Когда пациент городской больницы, пришедший в хирургическое отделение, чтобы вырвать себе гланды, узнал в хирурге мужа своей любовницы, он понял — ему вырвут не только гланды. Больной покинул палату через окно так, как до этого покидал место любовных утех. Врач напомнил незадачливому жигало вооружённого и очень опасного бандита: закрытое маской лицо, надвинутая на глаза шапочка и окровавленный халат, нестираный для таких случаев — вызвало в нём животный ужас. Мужик двинул через окно… «Люди — берегите ваши души!» — уже на земле, крикнул он прощальное напутствие. Ему в ответ, из окна четвёртого этажа, выразили напутственное пожелание, вкратце, заключающееся в том, чтобы он поберёг кое-что другое, иначе, следующая встреча будет не такой интересной…

— Роза Арнольдовна многое что переняла от своего наставника, — продолжила Кузнецова. — Нужно предупредить Горидзе о том, что приставать к Пиявке небезопасно.

* * *

Обескураженные туристы стояли посередине поляны, растерянно разводя руками. От местной достопримечательности и след простыл. Только грязная коричневая глина пестрела в том месте, где приезжие любили фотографироваться. Мужик почесал затылок и, в недоумении, прошептал:

— Он лежал здесь.

— Пить надо меньше…

Эта интонация, с которой была произнесена короткая фраза и женский голос, не оставляли сомнения в том, что оба спорщика состоят в родственных связях.

— Пришли не туда — вот и всё! — громко сказала супруга, решительно пресекая всяческие возражения.

Руководствуясь женской логикой, она запутала мужа окончательно, хоть он и предпринял попытки привести весомые аргументы в пользу своей, а не её версии. Указав пальцем на остатки достопримечательности, муж рискнул возразить супруге:

— Да вот же ещё кусок желоба остался!

— Это, наверное, обыкновенный дождевой слив, болван! — не унималась спутница жизни.

Её пыл остудила собиравшаяся к месту паломничества туристов одноимённая, ничего не понимающая, толпа. Люди растерянно оглядывались по сторонам, ища предмет фотопоклонения, но его не было. Среди ропота и недовольных восклицаний, раздался чей-то голос: «Его на реставрацию увезли!» «А-а-а!» — замычала людская масса и все разочарованные, разбрелись по окрестностям…

* * *

Телевизор в кают-компании почти всегда простаивал без дела. Свёрнутый в рулон под потолком, он не вызывал никаких эмоций: ни у команды, ни у космической пехоты, но, в этот раз Хударева что-то дёрнуло — он подошёл к нему и, развернув на всю катушку, включил. По каналу «Гео-туризм» как раз шли новости.

Ведущий.

«В Японии произошло извержение вулкана. Никто никогда ни о каком вулкане, в том месте, и не слышал. Случилось это в местечке под названием Асука. По словам сторожа-смотрителя, он так и прокричал, когда увидел огненное зрелище». По экрану поплыли картинки с места события: чёрная выжженная земля и остывающая лава, которая продолжала дымиться. От деревьев, встретившихся на её пути, не осталось даже пеньков, не говоря про обугленные стволы. «Откуда взялась лава, сейчас выясняют специалисты. По предварительным данным, она могла вытечь из разлома. Вот именно его поисками и занимаются компетентные органы. Некоторыми апологетами от физики выдвигались версии о микроядерном взрыве, но, о таких зарядах никто никогда не слышал. Более того, подавляющее большинство учёных категорически отрицает возможность создания бомбы такой малой мощности. В ту же ночь пропала и местная достопримечательность». На экране толпа митингующих туристов, требующих досрочного возвращения каменной глыбы из реставрации. По словам одного, особо ярого оратора, можно было понять, что он не согласен с реставрацией. «Никто не согласен! — прокомментировал событие прибывший на место представитель власти. — Там и реставрировать нечего. Он в таком виде и представляет интерес для публики». «Пообещав разобраться в ситуации, как можно быстрее, чиновник укатил в обратном направлении, а вы, дорогие телезрители, оставайтесь с нами. В самое ближайшее время мы продолжим освещение данной темы».

Канал прервал показ телепрограмм надоевшей всем рекламой.

На экране появилась довольная рожа миловидной девушки с фальшивой улыбкой и вставной челюстью такого белоснежного цвета, что негры отдыхают. Даже не смотря на контраст между чёрным и белым, у жителей Африканского континента. Пару минут она несла ересь про то, как им не хватало денег, и тут появился банк, в простонародье называемый «Обдиралово». Девушка, с явным приступом безумия, верещащим голосом заорала: «Нам в банке дали столько, сколько захотели!»

Таран напрягся и зло выругался:

— А Гришку Пупкина, в этом банке, послали на хрен!

Он переключил канал, на котором шли другие новости, из мира животных.

Канал «Животные и человек».

«Минувшей ночью береговая служба отметила повышенное скопление дельфинов у побережья одного из островов Японии, которые теперь беснуются, как-будто что-то ищут». На экране телевидение показывало вместительный залив, в котором бесновалось такое стадо животных, что создавалась реальная угроза их безопасности. В такой давке не мудрено передавить друг друга. «У какого именно острова наблюдается аномальное поведение китообразных, береговая служба сознательно не разглашает, во избежание поголовного истребления стада. Практически, изо всех стран мира, только в Японии едят этих млекопитающихся. Свои привычки они менять не собираются и утверждают: ели, едим и будем есть. На такие заявления не находится никаких комментариев!»

На экране пошла реклама одного из японских ресторанчиков, с очередной довольной рожей. То, что предлагалось отведать в его недрах, у большинства вызвало устойчивый рвотный позыв.

— Пропагандируют суши, груши и от ослов уши, — съязвил Огурцов, жуя что-то похожее на показанное в рекламе.

Таран опять сплюнул и переключил ящик на прежние новости.

Телеканал «Гео-туризм».

«Как выяснилось, уважаемые телезрители, никто камень на реставрацию не увозил. Компетентные органы проверяют все версии случившегося. Некоторые члены экстренной комиссии пытаются связать воедино оба происшествия, случившиеся за одну ночь, но, некоторые несогласны с подобными выводами. В самое ближайшее время наш канал вернётся к освещению данной темы. Оставайтесь с нами».

* * *

Медсестра Альбина Белая и врач космодесанта Люся Кузнецова посетили на фрегате Розу Арнольдовну Мерзекрейцель.

— Как там наш подопечный? — спросила Альбина.

— Так он в порядке, но, ещё под наркозом.

— А что не так? — задала вопрос Кузнецова, почувствовав в ответе Пиявки что-то неладное.

— Чирей у Горидзе — аккуратно на заднем месте, — зевая, ответила Роза. — Среди мха, но, как гриб — торчит наружу.

Бабы прыснули и разговор зашёл именно на тему о прыщах, свищах и прочих гнойных образованиях.

— «Очерки о гнойной хирургии» автора хирурга Пирогова до сих пор актуальны, особенно в полевых условиях, — поведала Пиявка. — Мне особенно понравилось, как при отсутствии медикаментов лечилось загноение с помощью личинки мясной мухи, в простонародье именуемой опарышем.

— А где их здесь взять? — удивилась Пилюлька, не сразу поняв, что это разговор на отвлечённую тему.

— В седьмом отсеке крыса сдохла и сделала это, зараза, в самом недоступном месте вентиляционной шахты, — ответила Пиявка. — Техник уже два часа пытается добраться до неё, но, безуспешно. Видимо, придётся резать металл. Ничего — потом заварит…

— Ну и как опарышами лечить? — поинтересовалась Альбина.

— Просто! На место поражения насыпаются личинки и они выедают всю гниль до розового мяса. Остаётся только обработать рану.

— А они не могут занести инфекцию? — усомнилась Кузнецова.

— Да что-ты! — махнула рукой Пиявка. — Они её уничтожают. К тому же, как я сказала, рана после дезинфицируется и, в зависимости от степени и площади поражения, принимаются последующие решения.

— А если нет ничего — даже спирта? — не унималась Люська.

Роза пожала плечами, сделала безразлично-унылое лицо и ответила:

— Летом-то проще: надрал «подорожника» и порядок! Ну, а зимой и так сойдёт. Зимой и пыли нет, и всяких тварей — разносчиков инфекций, не летает.

— Опарыши потом выбрасываются? — для чего-то уточнила Белая.

— Как бы не так! Им объявляется благодарность, за умелое ведение с дела и предоставляется отпуск. Короче — на рыбалку…

Отошедший от наркоза Горидзе, едва приоткрыв глаза, спросил хриплым голосом:

— Гдэ Блумбэр? Гдэ этот потэнциалный клиент орбыталного кладбыща?

Женщины засмеялись и Мерзекрейцель назидательно сказала:

— Ты бы лучше помолчал. Сам чуть не стал космическим поселенцем.

Компания «Марс Корпорэйшн».

Манфред Гаусс бодрым голосом, полным оптимизма, докладывал руководству компании результаты минувших дней:

— Господа! Результаты последних экспедиций обнадёживают. Практически все необходимые части собраны, за исключением одной. Ещё немного терпения и всё будет готово. Вот только судьба пропавших шахтёров остаётся неизвестной. Остальных — тоже.

— Да хрен с ними! — не выдержал президент.

Остальные молча пожали плечами…

 

Глава двадцатая

Серенады ледяных ветров

В этот раз Петерсон выступал на брифинге более официозно, чем ранее:

— Место назначения — Антарктида. Наша цель: портативный генератор мощного электромагнитного поля с капсулой для хранения нейтрино.

— Ни чего себе! — воскликнул Таран, при этом забыв даже выругаться.

Этим он обратил внимание на себя всего коллектива, а Кротов, от таких заявлений, глядя на Вову, сам заявил:

— Ни хрена себе!

Чернота открытого космоса сменилась на голубизну земной атмосферы. «Моль» стремительно неслась в самое сердце южных широт, пока не снизилась к самой воде. Море стонало под сильными порывами ветра. Паковый лёд перемешивался с ледяной крошкой и всё это ударялось об ледяные берега, белыми отвесными скалами уходящих в синюю бездну Индийского океана. Самый южный материк подтачивался в своём основании, а сверху, таял от изменения климата.

Шелтон с тоской поглядел вдаль. На горизонте замаячило меряченье. Он опустил чёрный светофильтр гермошлема на глаза и отвернулся от иллюминатора «Хамелеона». Ослепнуть в ледяной пустыне делать нечего. Миллиарды кристалликов льда и снега отражают солнечные лучи не хуже любого зеркала. «Как эскимосы и прочие народности севера с противоположного полюса умудряются обходиться без солнцезащитных очков?» — подумал Ник.

— Никого и ничего, — уныло сказал Огурцов, разглядывая белоснежную пустыню.

Кротов усмехнулся и устало спросил:

— Кого ты хотел здесь увидеть: павлинов, попугаев или, может быть, павианов?

— Папуасов! — огрызнулся снайпер.

Вездеход, раздувая клубы снега, нёсся по южному материку навстречу неизвестности. Она была известна только Проводнику. Он теперь один определял дальнейшие действия пехотинцев. Шелтон задумался над заданием и спросил Инспектора:

— А что это за хрень такая — портативный генератор?

— Это длинная история.

— А нам торопиться некуда.

Инспектор состроил равнодушную гримасу и рассказал:

— Под километровым слоем льда, здесь, в Антарктиде, есть подземные города Атлантов. Представьте себе — вмёрзшие в лёд пирамиды, а под ними, в основании материковой плиты — эти города и находятся. Туда не попасть, ни за что!

— Почему? — спросил Гоблин, скорее всего просто так, а не в целях возражения.

— Потому что они охраняются, — пояснил Петерсон, хоть остальным это было и так ясно, ещё по Фобосу с Деймосом.

— А кем или чем? — уточнил Бубен.

— Есть нейтринные солдаты, ну, а остальные прелести вы и так знаете.

— Нейтринные солдаты? — удивился Крот.

— Да! — подтвердил Инспектор. — Глубоко в недрах материка существует уловитель и накопитель нейтрино, приходящих на Землю из глубин вселенной. Как всем известно, ну, или почти всем, частица нейтрино имеет сверхпроницаемость и удержать её в рамках повиновения невозможно.

— Как же быть с Атлантами? — усомнился Билл Рид.

Петерсон состроил неопределённую физиогномикой гримасу и ответил:

— Они нашли способ. Гигантский кольцевой накопитель, где нейтрино бесконечно носятся по кругу, удерживаемые сверхмощным электромагнитным полем, сравнимым по мощности с чёрной минидырой. Так как для нейтрино не существует препятствий, изнутри, накопитель имеет покрытие из неизвестного материала, не дающее частицам покинуть место заточения. Заглушка с Фобоса, скорее всего, имела идентичный материал, далеко неземного происхождения. Как говорится — продукция чёрной дыры. Нейтринные солдаты — производное этих материалов.

— Ну, а как они не рассыпаются на запчасти? — удивилась Хари Кэрол, у которой, подобные технологии, просто не укладывались в голове.

— Стабилизация частиц происходит по кластерному принципу: вся модель состоит из отдельных кластеров, удерживаемые друг с другом мощным электромагнитным полем. В отдельном кластере частицам удобнее носиться по кругу и структура солдата становится стабильнее. К тому же, регенерация существ, в случае поражения любыми средствами, происходит практически мгновенно. Его невозможно убить с помощью обычного оружия. Механические предметы пролетают сквозь воздух, не оставляя следов. Рана моментально затягивается. Каждый солдат имеет портативный заплечный ранец — генератор мощного электромагнитного поля, стабилизирующий частицы нейтринного солдата. Капсула с нейтрино, хранится в ранце. Источник питания автономный и только он один вызывает изумление. Форма солдата может быть любая, а его размер зависит от запасов нейтрино на складе. Ответ исчерпывающий?

Все призадумались и осмотрели свои скудные пожитки. Судя по рассказу Инспектора, скорее, даже по намёку, победить нейтринного солдата можно только с помощью энергетического или лучевого оружия. И то — только чисто гипотетически. Таких моделей для ручной переноски ещё не придумали. Если быть точнее, работающие схемы существуют, но, они имеют настолько громоздкие размеры, что ни о каком ручном применении не может быть и речи.

На лице Хударева отразился проблеск мысли и он не замедлил им поделиться: и с Инспектором, и с остальными:

— А могут несколько маленьких солдатиков объединиться в одного большого?

— Могут, — подтвердил Петерсон. — Только толпой быстрее бой выиграешь. Не всегда размер имеет значение, особенно в узких переходах и коллекторах, где громоздкая модель совсем ни к чему.

— А большой может поделиться на несколько экземпляров? — задал Шелтон, в общем-то, провокационный вопрос.

— Для этого он должен иметь при себе несколько комплектов портативных генераторов, включающих в себя рюкзак и прочее.

— А как же мы их победим, чтобы добыть этот долбанный ранец? — уныло протянул Гоблин, уже не полагаясь на свою физиономию.

В его голосе промелькнуло даже не уныние, а тоска. Из-за угла своей рожей не напугаешь: ни розетку, ни ток в ней.

Петерсон заговорщически нагнулся к собеседникам и поведал маленькую государственную тайну, раз они всё-равно скоро будут в курсе прошлых событий:

— Есть одна маленькая заброшенная лаборатория. Её нашли ещё в XX веке. В ней-то и нашлось много чего такого, что раньше было непонято. Поэтому, её законсервировали, до поры, до времени. Кстати, в отличии от некоторых других, которые подобное взрывали. Наверное для того, чтобы не досталось врагу.

— А изучить, — удивился Огурцов, — слабо было, что ли?

— Одна страна нашла виман, — продолжил Инспектор. — С какой только стороны к нему не пытались подобраться — ничего не получалось! При очередной попытке, после того, как от двух слесарей-испытателей в защитном поле вимана остался только пепел, наверху было принято решение аппарат взорвать. Благо что Антарктида место необитаемое. Всё гениальное, связанное с разрушением — просто. Подлёдный ядерный взрыв. Даже в сотне метров от вимана заложенный заряд уничтожит его, к тому же, возможно, вызовет температурным воздействием ответную реакцию в недрах аппарата, а ударная волна приведёт к детонации двигателя.

— А зачем его было взрывать-то? — недоумевала Мухина.

— Ну, не охрану же пожизненную выставлять! — пояснил Петерсон. — Территория ничейная: если нельзя самим исследовать, то и в руки врага нельзя отдавать — ни в коем случае. Вдруг у врага получится обойти защиту?

— Сколько лет прошло, а реактор всё ещё работал, — с уважением отозвался Мотылёк. — Наш «Хамелеон», скорее всего, не смог бы похвастаться такой живучестью, а про характеристики и говорить нечего.

Инспектор усмехнулся:

— Неизвестно, какой он вообще был конструкции, тем более, что на создание защитного поля нужно не так уж и много энергии, по сравнению с межзвёздными перелётами.

Шелтон покачал головой и сказал:

— Меня больше интересует, куда Атланты затолкали наших шахтёров и группу спецназа.

— Скорее всего, они в лаборатории клонирования и генетических исследований, — со вздохом ответил Петерсон. — Свежий материал. Туда нам дорога точно заказана. Сожгут ещё на пол-пути.

За иллюминатором проносились редкие торосы, а снег сверкал на солнце миллиардами ярких точек. Ослепительная белизна ледяной пустыни, и такое же, нестерпимо яркое солнце. Пронзительно синий цвет льда, скрывшийся в тени ледяных скал, резко контрастировал с освещёнными участками. Во всём чувствовалось величие пустоты и даже оставаясь в команде, всех не покидало ощущение одиночества. «Вот оно — меряченье! — подумал Шелтон. — Так и подмывает покинуть вездеход и уйти в неизвестном направлении». Он отогнал от себя назойливую гостью, пришедшую в виде нездоровой мысли; хотел отогнать и второго пришельца, явившегося под маской наваждения, но передумал и задал Проводнику вопрос:

— А зачем им была нужна лаборатория клонирования и генетических исследований?

— А кто пахать и сеять будет? — ответила за Проводника Хари. — Кто строить? Кто будет камни пилить? Нейтронные солдаты? Они и без того супердефицит!

— Э нет — на это дело роботы имелись, — возразил Петерсон. — Исследования велись в рамках поиска «Древа Жизни». Хотели жить вечно, что, собственно — не ново. Великий Потоп поставил точку на всех планах, но, и размножившиеся потомки Ноя задавались теми же вопросами. Идеи, древние, как мир… Генетическая модификация культурных растений, тоже дело рук Атлантов. Уже достоверно доказано, что почти все культурные растения подверглись генетической модификации, ещё в незапамятные времена, срок которого никто уточнить не может. Давным-давно, короче. Возможно — ещё до Потопа.

— Зачем? — удивился Кризис, как биолог, что-то об этом слышавший, но не придававший значение.

Он больше занимался фауной, чем флорой. Практикуя широкую специализацию, Боб Круз имел представление обо всём понемногу. Опираясь на многостаночность, невозможно дотошно знать узконаправленные дисциплины. Инспектор чуть призадумался, вероятно, осмысливая то, что он собирался сказать, и всё-таки высказал:

— Каин, как известно, был проклят и ему Бог пообещал, что произведёт земля одни волчцы да сорняки. А кушать-то хочется… Лица допотопных жителей, судя по раскопанным скелетам, не чета нашим — их прокормить надо было…

«Хамелеон» нёсся вперёд в обычном режиме, поднимая клубы снега и оставляя на южном континенте характерный след. Неожиданно, вездеход как-то странно подпрыгнул на левой гусенице, как-будто споткнулся. Даже амортизация сработала вяло. Торосы в ледяной пустыне дело обычное и «Хамелеон» крошит их, врезаясь в лёд, как горячий нож в сливочное масло — плавно и без напряжения. Мотылёк, из любопытства, вышел посмотреть, в чём дело. Вернулся он крайне озадаченный и влезая в кабину, сказал:

— Напоролись на отбойный молоток, вмёрзший в лёд наполовину и торчащий вертикально.

— Ну вот! — безрадостно воскликнул Таран. — Верной дорогой идёте, товарищи!

— Это точно, — мрачно подтвердил Крот. — Может статься, что именно этот путь нам и не к чему. Что-то не очень хочется повстречаться с охраной лоб в лоб.

— Что вы дрыгаетесь?! — несколько эмоционально откликнулся Петерсон. — Может быть молоток остался с прошлых времён и потеряли его первые покорители Южного полюса.

— Да-да, — иронично подтвердил Мотылёк. — Вот только на молотке клеймо фирмы, основанной в конце XXII — го века. К тому же, он, за это время, вмёрз бы в лёд и лежал на глубине в несколько сотен метров.

— С чего ты это взял? — недоверчиво спросил Гоблин.

— Во время Второй Мировой войны у группы самолётов кончилось горючее и они совершили вынужденную посадку на ледник в Гренландии. Приземлились, экипаж эвакуировали, а в связи с военными действиями, о самолётах просто-напросто забыли. В 1990 году один человек, руководствуясь архивными данными, захотел их оттуда забрать, как раритет, но, всё оказалось не так просто, как бы хотелось — самолёты вмёрзли в лёд и лежали на глубине около восьмидесяти метров. Более полутора метров льда нарастает за год. Так что, молоточек этот свеженький.

Проехав ещё несколько километров, Мотылёк, по указанию Петерсона, остановил вездеход у подножия ледяной скалы. Если быть точным, то она была не совсем ледяная. То тут, то там, сквозь ледяной покров просматривалась чёрная коренная порода материка.

— Жги здесь, — отдал распоряжение Инспектор водителю-механику.

Блеснул голубой луч и «Хамелеон» взревел, вырабатывая повышенную энергию. Белый пар валил клубами, а искусственный лаз углублялся всё глубже и глубже.

— Интересно, — задумчиво пробубнил Таран, — а какая температура у плазменной резки? Наверное градусов, эдак, миллионов сто — не меньше.

— Ты что — обалдел?! — Петерсон покрутил у виска пальцем. — Если кубический миллиметр металла нагреть до пятидесяти миллионов градусов, сгорит всё, что находится ближе полутора тысяч километров. Для постоянного пополнения энергии свечения, потребовалось бы работа машины, мощность которой бы выражалась цифрой с пятнадцатью нулями или больше.

После того, как Мотылёк закончил работу, начался утомительный спуск на лебёдках. Под шутки-прибаутки команда переквалифицировалась в альпинистов, штурмуя ледяную стену, но, не вверх, а вниз. Там ждали очередные ворота…

* * *

В заброшенной лаборатории открылась потайная дверь и в неё вошли двое. Роботы, чей белый пластик имитировал человеческую кожу, несли в руках ранец — портативный генератор мощного электромагнитного поля, разве что, шутки ради, несколько модернизированный хозяевами белого континента. Атланты подсунули Инспектору фальшивое устройство не ради забавы, а преследуя вполне конкретные цели, первой, из которых, было не допустить попадания в руки чужих секретных технологий. Забрав то, что им принадлежало по праву, дроны удалились.

* * *

В кают-компании «Харона» праздновали победу. Объединённые команды обоих кораблей и группа спецназа отмечали завершение всех операций. Петерсон, казалось, исчез из их жизни навсегда, а о них самих руководство забыло. Поставленные на обычный режим дежурства, все временно были предоставлены сами себе. Виноградов намеревался поставить корвет на ремонт в док, Горин ожидал очередное распоряжение, готовое поступить со дня на день, а спецназовцы вернуться в расположение военного лагеря. Огурцов посоветовал дяде срочно взять отпуск и не участвовать в эксперименте, по включению установки. После этого — искать новую работу. Лучше — в России. Горидзе и Блюмбера перевели на разные корабли, подальше друг от друга и от медсестры Белой. Впоследствии поговаривали, что Вано напросился служить на фрегат «Уран» и теперь пристаёт к медсестре Розе Арнольдовне. Что у них там произошло между собой, остальным оставалось только догадываться. Повариха Анфиса Безымянная, всё-таки вышла замуж за начпродсклада Кочергу, на что у некоторых членов экипажа нашлись едкие замечания: «Почему не за половник!». Она кормила его свежей клубникой, приговаривая: «Говорят, что от этих ягод потенция поднимается», на что Мыкола постоянно возражал: «У меня от этих ягод во рту кислятина стоит, а остальное что-то не очень». У остальных, по слухам, дальнейшая жизнь катилась без видимых изменений.

 

Эпилог

Совещание компании «Марс Корпорэйшн».

Докладчиком выступал неизменный Манфред Гаусс.

— По результатам инспекции проведённых экспедиций, уже сейчас можно сделать определённые выводы, что всё пройдёт успешно. Старинные манускрипты расшифрованы, недостающие части аппарата доставлены. Опираясь на данные факты, можно с уверенностью говорить о целесообразности испытания машины клонирования и генетических изменений.

— А что это нам даст? — спросил один из генеральных спонсоров.

— Да? — вторил ему другой.

Третий добавил:

— Зачем нам клонировать кого-то, если население и так зашкаливает за отметку, которую мы определили, как норма народонаселения?

Манфред усмехнулся и пояснил:

— Господа! Действительно — никого клонировать не нужно. Этот аппарат ключ к бессмертию, или, как минимум, к долголетию. С его помощью клетки человеческого тела раскрывают свой потенциал на полную возможность. Вспомните библейских персонажей до Всемирного потопа — все жили около тысячи лет.

Ещё минут тридцать он нёс пургу, смысл которой был известен только ему и руководству корпорации, но, спонсор есть спонсор. Он не всегда понимает своей выгоды, пока эта самая выгода не начнёт приносить свои плоды.

Затем слово взял президент корпорации:

— С потенциальным противником технологиями делиться не будем — это вам не XXI век, когда совместное изучение космического пространства было обыкновенной практикой. И вообще — это только для избранных.

Алис Грэйв мог говорить об этом спокойно, так как его зам Огурцов, в это время находился в отпуске.

* * *

В построенной на скорую руку лаборатории активации ДНК происходили неординарные события, не вписывающиеся в запрограммированную программу: из капсулы-инкубатора вылез подопытный с таким огромным носом, что он не позволял новоиспечённому индивиду сохранять равновесие. Кое-кому стало дурно. Другая деталь, так же не вписывалась в протокол клонирования.

— Не может быть! — простонал Петерсон и тут же побежал проверять оборудование.

Он пулей влетел в техническое помещение и лихорадочно присматривался к приборам, выявляя возможные дефекты. После внимательного, но поверхностного, Инспектор приступил к тщательному осмотру и посчитав причиной неудачи недостаточную мощность, повернул рычаг на максимум.

При повторном включении фальшивой скрижали в исправленном режиме, небоскрёб корпорации испарился, как-будто его никогда не было. Впоследствии, его обнаружили на Луне: на той стороне, которая обращена к Земле. Открытие сделал астроном-любитель из Пенсильвании…

* * *

При активации установки Атлантами, высвобожденная энергия растопила значительную часть антарктического континента…

* * *

Из материала «Х», сваленного в огромном сарае Огурцова, вывелось около сотни его двойников и все на пост зама претендуют…

* * *

Шелтон, просмотрев последние новости, облегчённо вздохнул. Он боялся только одного — того, что выжившие Атланты выйдут на тропу войны, мстя за погибших товарищей. Ближайшее будущее представлялось туманным и расплывчатым…

 

Синопсис

Когда у шлюза околоземного космического порта отшвартовался грузовой корабль, имеющий по документам очень ценный груз, первоначально никто и не подозревал, что его трюмы набиты обычным бурым углём.

Международная корпорация «Марс Корпорэйшн» ожидала первую партию вещества «Х», транспортируемого грузовым ботом «Фобос» с одноимённого спутника Марса и имеющего уникальные характеристики, а получила уголь, которого на Земле вдоволь. Отправившаяся для расследования группа пропала, вслед за шахтёрами и для окончательного прояснения ситуации, на Марс вылетает особая команда, которой и предстоит выяснить судьбу исчезнувших людей или сгинуть самой.

Два боевых космических корабля и взвод спецназа, вынужденный перепрофилироваться в космическую пехоту, задействованы в спасательной операции. Спутник Марса Фобос встретил каменным безразличием, ничем не выдавая того, что происходит в его недрах. Именно отсюда начнутся поиски пропавших людей и выяснение природы аномальных образований, причудливым образом трансформирующихся, по чьей то прихоти, из одного состояния в другое. Вводя, таким образом, в заблуждение руководство корпораций и их акционеров, спутник красной планеты ждал новых гостей… Спасение людей, для жаждущих прибыли, является прикрытием своих корыстных побуждений, но командир спецназа не поддерживал игру толстосумов, во всяком случае — в открытую. В связи с этим обстоятельством, заварилась мутная каша непонятных событий, в которой главными ингредиентами стали терпящие бедствие шахтёры и два космических корабля, но и корпорация не теряла надежды на исправление ситуации, прояснить которую, предстояло участникам событий, вернувшимся из экспедиции. Итак, ведомые различными побудительными мотивами, противоборствующие стороны разделились на два лагеря, стоящих, друг к другу, в негласной конфронтации. Не желая в открытую признавать свою истинную заинтересованность в разворачивающихся баталиях, первая половина действующих лиц эпопеи сидела на Земле, с волнением следя за последними новостями, а второй предстояло посетить, кроме Фобоса, ещё и Деймос. Поиск напоминал бег за тенью, поэтому за спутниками последовало посещение Марса, пояса астероидов, Луны и заканчивался бег, уже на Земле. Джунгли, с развалинами старых городов, странные находки, напоминающие больше анекдот про заблудившегося штурмана и наконец, завершается марш-бросок в Антарктиде, среди вечных льдов. Кто они, вернувшиеся люди? На этот вопрос и предстоит ответить…