После обследования места происшествия и замеров всевозможных отклонений от нормы, стало ясно, что дело тёмное. Выяснять причины было некогда, так как намечалась очередная экспедиция, под патронажем неугомонного Инспектора, который, казалось, хочет заполучить все раритеты мира, невзирая на их стоимость и трудности поисков. Шелтон, для своей команды, выбил сутки отпуска, который они намеревались провести в Италии, а именно, в Венеции. Весёлой толпой команда погрузилась в рейсовый челнок, который и унёс их к Земле.

Под воздействием средиземноморского солнца туристы разомлели. Вездесущие голуби обгадили всё, что можно обгадить и этой участи не избежала шляпа Тарана. За это, в порыве праведного гнева, он обещал сожрать их живьём. Поглазели на знаменитый мост вздохов, на прочие мосты и порядком заскучали. Лазурное море находилось, несколько, в стороне, а вот грязная вода каналов — рядом. И тут Кроту пришла в голову простая, в своей гениальности, мысль:

— Прокатиться на гондоле за сто монет — романтика!

Сказано — сделано. Выбрав подходящее корыто, члены команды не спеша грузились в чрево гондолы. Канал дурно пах и о рыбалке, о которой так мечтал Бубен, не могло быть речи. Похоже, рыба исчезла из этой акватории ещё лет двести назад.

— А чего это гондольер не поёт? — вдруг очнулся от забытья Таран.

— Песни не входят в прейскурант, — ответил Шелтон.

— Вась! — не сдавался Кувальцев. — Дай ему штуку — пусть споёт!

После получения денег глаза у гондольера загорелись и он затянул задушевную серенаду, как мартовский кот с веслом на крыше.

— Хрен ли он нам горланит? — не унимался Таран. — «Мурку» давай!

После пятнадцати минут тренировок, гондольер выводил русский шансон не хуже русскоязычных носителей и берега далёкой Италии обогатились северным фольклором.

Пёстрая разномастная толпа туристов спешила сюда со всего света, забывая при этом, или не зная, что и в других странах есть подобные каналы. Например — в Голландии. Присутствуют они и в соседних государствах, но в людских умах, силой рекламы, осела именно Венеция и похоже, никакими средствами не вытравить это влечение. Ротозеи разглядывают сомнительные достопримечательности и скупают сувениры, качеством ещё сомнительней. Гондольеры катают иностранцев на лодках по центральному каналу. Нет, провёз бы по боковым веткам — пусть поглазеют на проветриваемое бельё, развешанное между домами. Пусть оценят исподнее венецианских обывателей, нисколько не заботящихся о красоте туристического города. И южный темперамент, с которым они натягивают это бельё: белое, зелёное, синее и красное — всех цветов радуги. С помощью блока, укреплённого на соседнем доме, подобное действие напоминает поднятие флагов расцвечивания на военно-морском корабле, разве что гимн не играет. А ведь могли бы и включить…

День клонился к закату и гружёные сувенирами, члены команды возвращались на корабль. Следуя к рейсовому челноку, Шелтон готов был поклясться, что две промелькнувшие фигуры на Базарной площади он где-то видел. Ещё он подумал о том, что как шпика не наряжай, он шпиком останется. Даже пёстрая одежда на нём кажется серой. Ещё одна успокаивающая мысль посетила его голову, будто это, всего лишь, его нелепые подозрения. «Может усталость? — подумал Ник. — Или стареть стал — определённо». Но, всё-равно, чувствовал командир себя неуютно.

* * *

Искусственная ночь опустилась на корвет. Люди мирно похрапывали в своих каютах, переворачиваясь с боку на бок и причмокивая во сне.

Снилось Шелтону, что голуби, под бравурную «Мурку» обгадили весь корвет, а Таран попросту утонул… И весло, огромное, как собор святого Петра…

Утром он проснулся совершенно разбитым. Вопреки ожиданиям, отпуск на пользу не пошёл, а скорее, даже — наоборот. Монотонность унылых будней не приемлет резких всплесков, в виде отпуска, пусть и краткосрочного. Тут ещё эти видения — прямо мания преследования…

Не прошло и пяти минут после побудки, как тут же нарисовался Петерсон в идиотской шляпе и таким же выражением лица. В целом, одет он был по тропическому варианту и Виноградову ничего не оставалось делать, как тяжело вздохнуть:

— Куда теперь?

— В Египет, — ответил Инспектор, хитро ухмыляясь.

На брифинге в кают-компании, команда вздохнула ещё тяжелее. Перед глазами коллектива проплыл жёлтый унылый песок под палящими лучами белого солнца, немилосердно сжигающего всё вокруг. Тут же померещились толпы вездесущих туристов, жаждущих приобщиться к мировому культурному наследию и чтобы затеряться среди них, придётся опять напяливать дурацкие гражданские шорты, вместо комфортного бронекостюма. На помощь «Чудильников» рассчитывать не приходится, учитывая многолюдность местности и наличие полицейских на верблюдах. Миссия предполагала режим инкогнито и вступать в конфронтацию с местными полицейскими подразделениями в планы Петерсона не входило. В головах женской части коллектива промелькнула мысль про отсутствии холодной газировки, а в мужских, естественно, про отсутствие холодного пива. Не у всех, но у подавляющего большинства.

— Как тут люди живут? — задал Крот риторический вопрос, в принципе, ни к кому не обращаясь.

— Человек, как скотина — привыкает ко всему, — пожал плечами Таран. — На полюсах индивиды работают — ничего. Мороз бывает такой, что простой металл лопается, как стекло.

Наконец-то собрались все и Петерсон огласил вводную часть задания:

— Нам нужно пробраться внутрь Большого сфинкса. К тайному входу, ведущему от Нила в подземелья этой химеры, мы не попадём.

— Почему? — спросил Шелтон, не надеясь на сколь-нибудь вразумительный ответ.

— Слишком много туристов, да и копать придётся. Хоть «Хамелеон» и оборудован таким приспособлением, шуму будет много.

— Тогда как? — уточнил командир спецназа.

— Как туристы попадаем внутрь пирамиды Хеопса, а там тоннелем до пирамиды Хефрена, — пояснил Инспектор. — А уж из неё — к Большому сфинксу. Там, возможно, придётся воспользоваться вентиляционными каналами.

— Почему не сразу к стыку трёх ходов от каждой из пирамид? — спросил Хударев, решивший лишний раз козырнуть своим кругозором.

Петерсон вздохнул и снизошёл до пояснения:

— В этом участке вход, зачем-то, залили огромным количеством бетона.

* * *

Пролетая над тремя Великими пирамидами в режиме «стелс», «Моль» оставалась невидима для постороннего наблюдателя. Таран наклонился к уху Крота и довольно громко спросил:

— Знаешь, что мне сейчас хочется сделать?

— Догадываюсь.

— Вот именно — открыть люк и крикнуть вниз: «Поберегись!» Причём, я даже не знаю, что мне больше доставит удовольствия: испачкать пирамиду, сфинкса или туристов…

— Давайте все вместе! — радостно подхватил идею Базука, отчего все дамы густо покраснели.

«Хамелеон» пристроили в прибрежных зарослях одного из многочисленных протоков Нила. Оставив, как всегда, Мотылька присматривать за техникой, псевдотуристы направили стопы в сторону Великих пирамид. Жара. Сорок градусов по Цельсию в тени. Финики сохнут прямо на пальмах.

— Понятно теперь, откуда мумии взялись, — обречённо протянул Кризис, глядя на рифлёные стволы. — Таран — осторожней! Жидкость испаряется прямо в стаканах.

Кувальцев лениво смахнул ладонью со лба пот и с унылым выражением лица, ответил оппоненту на его нападки:

— При таком пекле не то что водку пить — бормотухи неохота. Коленки ещё солнцем жжёт!

— А я тебе говорил! — оживился Бубен. — Надевай белые штаны. А ты: испачкаются, испачкаются…

— Белые штаны — плохая идея, — встрял в разговор Крот, со знанием дела проясняя ситуацию с белоснежными портками. — Даже газы не выпустишь.

— Почему? — не понял Бубнов, с подозрением косясь на замкомвзводного.

— А если понос? К тому же неожиданный — от чрезмерного пикового напряжения.

— У Люськи таблетки есть, — отмахнулся Бубен, под улыбки остальных членов команды.

— Вот только стирального порошка нет! — заржал Крот.

За бесцельным разговором они вступили в полосу действия туристических маршрутов. Первое, что встретилось на пути, оказалось небольшим восточным базаром, заваленным доверху всем, чем только можно: от баклажанов до сувениров, в виде лежачего сфинкса. Бирюзовые бусы сомнительного качества, ювелирные украшения — отнюдь не лучшего, мирно соседствовали с подвяленными абрикосами. Финики никто не подсчитывал…

Хари оглядела всё это великолепие и задумчиво спросила:

— Почему восточный базар пёстрый, как коралловый риф? Может быть, в противовес унылому однообразию пустыни?

— Может быть потому, что всё познаётся в сравнении? — вопросом на вопрос ответила Кузнецова. — Вот наглая красота некоторых самоцветов — аж в глазах рябит! Но насыпь их кучу и они тут же станут конкурировать друг с другом, выпячивая наблюдателю свои достоинства. Тут уже трудно оценить по достоинству красоту отдельного камня. Достоинства каждого самоцвета нужно рассматривать в индивидуальном порядке. Так и базар на фоне пустыни выглядит как бешеная окраска холста сумасшедшего художника.

— Скорее всего, это действительно в противовес унылой пустыне, — согласилась с первым доводом Мухина. — Люди в тропиках, где есть дождевые леса, ходят почти голые, зато тропические бабочки порхают размалёванные, как те, которые стоят на паперти… В средней полосе, то есть в умеренных широтах, подобное равновесие устоялось и приняло среднее значение между красотой природы и повседневной одеждой человека.

Пирамида Хеопса доминировала над остальными постройками и под эгидой международного туризма, команда проникла внутрь вполне легально. На каком-то этапе они отстали от надоевшего гида и от остальных приблудных ротозеев, разинутыми ртами ловивших импортных мух, а развесившимися ушами улавливая белиберду экскурсовода. Он её заучил наизусть и теперь сыпал непроверенными фактами направо и налево, впечатляя посетителей пирамид мнимыми победами своих соотечественников, канувших в лету ещё в незапамятные времена. Свернув в боковую галерею, Петерсон первым уперся в металлическую решётку, служившей одновременно и дверью, и преградой. На ней на трёх языках: арабском, английском и русском, было начертано — «Проход строго запрещён». В надписи на русском языке и шрифт оказался крупнее, и буквы толще. Для этого краски не пожалели. Висячий замок на Тарана впечатления не произвёл и он не стал его даже ломать. К тому же, против этого действия был категорически против Инспектор, не желавший демаскировать команду раньше времени. Достав маленькую отмычку, Кувальцев засунул её в гнездо и хватило пары секунд, чтобы механизм поддался. Пройдя за решётку, замок вернули на место и продолжили путь внутрь подземных галерей, которые так тщательно скрывались от посторонних глаз. Путь внутри пирамиды оказался недолгим и преодолев не более ста метров, команда оказалась в подземной камере, из которой вели три пути.

— Куда теперь? — спросил Шелтон, с подозрением разглядывая железные двери.

— Нечего и гадать, — с полным равнодушием ответил Петерсон. — Один ход ведёт к сфинксу, а два других к остальным пирамидам. Как я уже говорил, путь к сфинксу из пирамиды Хеопса залит бетоном. Нам, соответственно, к пирамиде Хефрена, а уж оттуда к нашей цели.

— А к пирамиде Микерина? — сам не зная для чего, задал вопрос Хударев.

— Она нам не нужна, — как можно мягче ответил Проводник.

— Что Мышь, на разведку потянуло? — улыбаясь, осведомился Огурцов. — Ещё успеешь, насколько я понимаю.

Методом взлома двери, преграждающей путь к пирамиде Хефрена, пехотинцы проникли в странный туннель. Все его стены были оплавлены и в некоторых местах порода образовала подобие стекла. Ничем, кроме этого, непримечательный вид тоннеля почему-то вызывал смешанное чувство страха и тревоги. Дискомфорт ощущался каждой клеткой тела. Многие поёжились, чувствуя нездоровый озноб, охвативший тела и души пришедших сюда. До суеверий было, конечно, далеко, но, каждый член команды чувствовал себя не в своей тарелке. Именно это Гоблин и озвучил:

— Чувствую себя не в своей тарелке…

— А ты жри быстрее, — посоветовал Бубен. — Скоро тебя обнаружат и прогонят с незаконно занятого пастбища.

— Билл, — обратился Шелтон к Базуке. — Тебе, как специалисту-подрывнику, это ничего не напоминает?

— Напоминает. Направленный термоядерный взрыв. Выжгли туннель в горной породе, не мудрствуя лукаво.

Проходя жутким тоннелем, все постоянно оглядывались по сторонам, словно ожидая нападения изнутри мрачных стен. Оранжево-красные вкрапления породы, как подтёки крови, делали видимую картину ещё мрачнее. Быстро проскочив коридор, команда вышла к нижним туннелям пирамиды Хефрена.

— Внутрь не пойдём? — спросил Проводника Шелтон.

— А что нам там делать? — искренне удивился тот. — К тому же, выход из нижней части пирамиды в её верхнюю часть тщательно замурован. Тут власти постарались нешуточно, чтобы ни один секрет не всплыл наружу. Для них туризм важнее. Шутка ли — это один из главных доходов страны. На финиках много не заработаешь, да и главные финиковые плантации находятся в другом государстве, а именно — в Ираке. Ну ладно — ближе к делу…

Взломав очередную дверь и окончательно сломав в ней замок, команда вышла по длинному туннелю к стыку трёх ходов, ведущих к разным пирамидам. Сломав и здесь, всё что можно сломать, пехотинцы оказались в коротеньком коридоре. Серые стены не выдавали в нём никаких признаков того, чтобы можно было продолжить путь дальше.

— Что — тупик? — разочарованно промычал Крот, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Здесь должна быть потайная дверь, — обнадёжил его Петерсон. — В стене, противоположной входу.

Таран долго, кряхтя и охая, осматривал стену, указанную Инспектором. Наконец-то, он удовлетворённо кивнул головой, но, тут же огорчил присутствующих:

— Если и был механизм запора двери, то он давно сгнил или заржавел, что, собственно — хуже.

Ещё полчаса заняли поиски замаскированной панели, приводящей в действие потайные пружины преграды и, по закону жанра, найдена она была в противоположном конце коридорчика. На потолке. Вопреки опасениям, дверь отъехала в сторону, но с таким страшным скрежетом, что Петерсон испугался — не услышат ли наверху.

— Удача, наконец-то, повернулась к нам лицом! — обрадовался Гоблин.

— Как некультурно! — наигранно намекнул ему Крот, на прозрачность обстоятельств.

— Чего это такого я сказал?

— А то, в результате чего все в своих фантазиях красочно представили себе то место, которое фортуна показывала тебе до перемены своего решения о размещении тела в пространстве.

Пройдя сквозь открывшийся проход, команда оказалась в Круглом храме, окружённого по периметру массивными колоннами. Они, как и подобные им детали интерьера, были испещрены всевозможными знаками и символами. Основной цвет, как и всегда — жёлтый. Он превалировал и находился в прекрасном состоянии. Другая краска, благодаря своему минеральному происхождению и сухому климату, так же, очень хорошо сохранилась. Петерсон, не без интереса, разглядывал письмена и задумчиво произнёс:

— Здесь есть иероглифы, которых я никогда не видел. Я уже практически не сомневаюсь в том, что в этом помещении символы наносились вовсе не древними египтянами, а их предшественниками.

Дверь, противоположная тайной, оказалась распахнутой настежь, а если быть точнее — отсутствовала напрочь.

— Даже страшно заходить, — прокомментировал это событие Шелтон, на что Инспектор только усмехнулся.

— Дальше будет «Зал приёмов» под сфинксом, а вот в нём — тайная лестница к стеле Тутмоса, как её обозвали современники, руководствуясь фальшивыми папирусами. Фальсификация древнеегипетских документов началась ещё в незапамятные времена, в аккурат вместе с разграблением гробниц.

— Да уж, — согласился командир спецназа, — кто бы мог в древности подумать, что их далёкие потомки начнут торговать мумифицированными трупами своих предков? Ничего не боятся!

Обследовав «Зал приёмов», Таран обнаружил другую тайную дверь, ведущую к Нилу через символическую дверь. Ни в той, ни в другой, нужды не было, так как время и пески сделали своё дело, засыпав их с горкой, на удаление которой потребуется не один бульдозер. Не помешало бы и с десяток экскаваторов. А вот тайной лестницы как не было, так и не появилось, несмотря на все ухищрения специалиста по взлому.

— На то она и тайная, — устало вздохнул Петерсон. — Надо думать, а то мы никогда не попадём внутрь.

— А на хрена нам стела? — вдруг задумался Крот.

— Она нам ни к чему, — пояснил Инспектор. — Но, стела своеобразный ключ, для проникновения в полости сфинкса.

Площадь обследования, в поисках злополучного выключателя, оказалась слишком велика, так что пришлось всем высматривать на стенах и потолке подозрительные трещины. Не избежали этой участи и колонны, стоящие ровными рядами. Таран нюхал, ковырял известняк ножом, а Гоблин носился с ультразвуковым сканером. Остальные помогали, как умели. Наконец-то, на одной из колонн, дёрнув за нос какой-то фигуре, Таран добился положительного результата. В стене открылся небольшой лаз у самого пола, настолько маленький, что кое-кто засомневался в его пропускной способности. Кувальцев несколько опешил, потому что представлял себе вовсе не лаз, и даже не дверь, а выдвигающуюся вбок полноценную каменную лестницу. «Ну так, так так! — промелькнула в голове равнодушная мысль. — Лишь бы пролезть!» Несмотря на маленькие размеры соскользнувшей вниз дверцы, жёлто-коричневой многовековой пыли она подняла столько, что кое-кто пожалел о забытом противогазе. Женщины усиленно чихали, а им не менее усердно желали здоровья, пока Тарану это не надоело. Со словами: «На каждый чих не наздравствуешься!» — он полез в открывшийся проход.

— Здесь лестница! — донёсся из-за стены его радостный голос. — И темно, как сами знаете у кого и где.

— Да тут везде темно, — буркнул Крот и полез следом.

Через несколько минут вся команда стояла внутри комплекса.

— Слушай-ка, — обратился Шелтон к Петерсону. — Меня осенила догадка. Если стела снаружи, то не оттуда ли нужно задействовать выключатель?

— Ну уж нет! — решительно возразил Инспектор. — Этак любой дурак начнёт вносить коррективы в работу комплекса.

— Но статуя снаружи…

— Только частично. Внутри тоже кое-что есть. Вот — задница, например.

— Пнуть, что ли, по ней? — предложил Таран.

— Ключ имеется, — возразил Петерсон.

— А эти древние были большие шутники, — засмеялся Огурцов. — К тому же закостенелые циники.

Ключ с противным скрежетом вошёл в паз и наверху что-то щёлкнуло. Из открывшегося люка вниз соскользнула вертикальная металлическая лестница. Народ замер в нерешительности. Как не хотелось Проводнику первому заскочить внутрь, но, что-то его останавливало. Осторожность в таких местах не бывает лишней и первое, что пришло Тарану в голову, это запустить в открывшийся проход камнем. Найдя на полу подходящий осколок известняка, он с размаху забросил его в люк. Ничего не произошло, кроме того, что камень с глухим стуком ударился в стену и упал на пол внутри головы сфинкса.

— Света, — позвал Муху Шелтон. — Мухина!

Она вышла из оцепенения и с удивлением посмотрела на командира.

— Ну чего вытаращила глаза? Отсканируй посторонние поля. Нет ли электронных ловушек.

— Ну, это вряд ли, — засомневался Гоблин. — Столько веков прошло, что ни один аккумулятор не останется заряженным, а про действующий реактор и говорить нечего. Он бы себя давно проявил.

— Ничего, — не отступал командир. — Осторожность лишней не бывает и об этом я не устану повторять.

Мухина испробовала все доступные методы, но никаких полей, как известных, так и неизвестных, не обнаружила. Стоять вечно в нерешительности никто не собирался и, сплюнув, первым наверх полез Шелтон. Некоторое время наверху были слышны только его осторожные шаги. Выглянув в отверстие люка он позвал Петерсона:

— Можешь забираться сюда. Тут почти ничего нет, но, кое-что любопытное имеется.

Инспектор пулей влетел наверх и буквально вцепился в красный кристалл, стоящий на постаменте. Следом за ним и остальные участники экспедиции забрались в полость головы Большого сфинкса. Лестница скрипела под тяжестью богатырей. Хорошо, что она была ещё достаточно крепкая, дабы выдержать и не таких героев, как Таран и Бубен, вместе с Базукой. Интересная картина открылась пехотинцам, когда они смотрели сквозь глаза каменного стража. Снаружи он выглядел неряшливо обработанным камнем, а вот изнутри полость имела красную и фасеточную структуру. Впечатление складывалось такое, как-будто смотришь в причудливый монитор. Вся площадь перед каменным стражем просматривалась, как на ладони. По ней так же сновали вездесущие туристы, пытающиеся засунуть свой нос во все щели; погонщики верблюдов предлагали свои услуги по культурному времяпровождению; продавцы сувениров пытались перекричать друг друга — и всё это сплелось в один пёстрый клубок цвета и шума.

— Ну, и что мы нашли? — поинтересовался Шелтон у Проводника.

— Кристалл памяти, — облегчённо выдохнул охотник за древними раритетами.

— Кристалл, как кристалл, — равнодушно прокомментировал находку Крот. — Ничего примечательного.

— Что ты понимаешь в колбасных обрезках! — насмешливо сказал Огурцов.

— А чего там понимать: которые в целлофановой упаковке, те не съедобны, а вот колбаса, запиханная в натуральные кишки — очистки от неё, очень даже ничего.

Командир спецназовцев задумчиво почесал затылок и спросил:

— Так что же здесь всё-таки было?

Петерсон очнулся от забытья и пояснил:

— Главный пост управления пирамидами или центр управления стрельбой, как любит выражаться один мой коллега.

Лишив каменного стража кристалла памяти, Петерсон мотивировал свой поступок словами: «Он ему уже давно ни к чему», — хоть мог этого и не говорить.

Обратный путь проделали веселее и, практически, бегом. Проскочив все местные достопримечательности и не озаботившись приобретением сувениров на память, члены команды буквально попрыгали в «Хамелеон». Вездеход сорвался с места так, будто Мотылёк непосредственно принимал участие в кампании. Вероятно, сработал фактор взаимопонимания, при котором тревожное волнение передаётся всем и каждому. Уже через десять минут «Моль» выходила на околоземную орбиту, а через двадцать, сверкнув голубой вспышкой, отшвартовалась в шлюзовой камере «Харона».

* * *

Петерсон, в крайнем волнении и с контейнером в руках, немедленно улетел на доклад своему начальству, а вот Шелтон рисковать не стал. На Землю он отправил своего доверенного человека, которого даже из его команды никто не знал в лицо. «На кого же всё-таки работает Проводник? — не покидала мысль командира спецназа. — Судя по всему, тут замешаны главы всех государств, но, каким непостижимым образом? Значит и компания «Марс Корпорэйшн» в деле. Ну, тут уж без этого никуда».

Брайтон Бич шумел, как всегда, стараясь ни в чём не уступать восточному базару. Жители этого района не желали посещать большие супермаркеты, в которых и поговорить-то не с кем. Здесь же каждый продавец, как родной. Чуть ли не член семьи и разговор при покупке хлеба может затянуться на неопределённое время. Изя дома, в ожидании свежего хлеба, уже кусает тарелки, от злости, а Сарра чешет языком, перемывая кости всем и вся, вместе с продавцом. Достанется и непутёвому Изе…

В мастерскую по изготовлению ключей и ремонту замков вошёл неприметного вида человек. Поинтересовавшись прейскурантом, он начал оживлённо обсуждать с хозяином предстоящую сделку, всем своим видом выказывая сомнение относительно качества обслуживания. Владельцу лавки это надоело и он предложил посетителю самому посмотреть на процесс изготовления — в соседней комнате. Уединившись, между ними произошёл следующий разговор:

— Привет тебе от Чайника, — тихо сказал посетитель.

— Угу, — согласно кивнул хозяин заведения. — Как прошло наше дело?

— Порядок, — поспешил заверить мастера клиент. — Вот мой замок, а сломанный мы выкинули.

Мастер понял, что Шелтон опередил Инспектора, подменив кристаллы местами. «Значит, полученная информация о том, что именно находится на посту в Большом сфинксе, была достоверная, — размышлял он, пока его собеседник распространялся о ключах и прочих проблемах, на отвлечённые темы. — Поддельный кристалл оказался более чем нужным. А если бы там лежала какая-нибудь железяка? Ну, тогда бы Шелтон просто не стал производить подлог». Он развернул свёрток и поцокал языком:

— Да, замочек будет сложно починить, но можно. Заходите на недельке.

В грязной и засаленной тряпке всеми гранями сверкал кристалл поразительной чистоты. Его прозрачность просто поражала воображение. Даже навскидку было ясно, что он стоял на посту не для красоты.

Распрощавшись с просителем, мастер растворился в глубинах мастерской, а посетитель растаял в лабиринте Нью-Йоркских улиц.

* * *

На борту корвета царило оживление. С фрегата прибыл в гости Горин и старший офицерский состав уединился, чтобы отметить удачно завершившуюся операцию. Шелтон откинулся на спинку кресла и довольный происходящим, сказал:

— Петерсон намекнул на то, что операция входит в завершающую фазу.

— Знаем мы эти завершения, — вяло возразил Виноградов. — Когда говорят, что скоро всё закончится — жди продолжения банкета, а скорее всего — всё только начинается.

— Это точно! — подтвердил эмоциональный Горин.

Старпом с помощником только пожали плечами. Им, собственно, было всё-равно, так как не приходилось лично принимать участие в поисках былой славы. Корабли стояли на приколе и служили базой спецназовцам, да технической поддержкой, им же. Что возле Марса торчать, что на орбите Земли — какая разница?

Время незаметно перевалило за полночь, по корабельному отсчёту и разговор принимал прозрачный характер, где присутствуют мысли ни о чём и в результате, сводясь ни к чему…