Около 3000 лет до Р. Х.

Континент Пангея, до своего раскола. Район современной северной Африки.

Шли бесконечные войны, потрясая планету бессмысленной жестокостью, поставленного на поток процесса братоубийства. Периоды затишья, лишь предшествовали новому всплеску междоусобицы. Сет и Гор, в вечном противостоянии, проявляли изощрённость в изобретении нового вооружения и средств защиты, от него. Значительная территория, бывшая некогда цветущим регионом, превратилась в безжизненную пустыню, покрытую расплавленным камнем и зелёной плёнкой расплавленного стекла. Подвергнутая сверхвысоким температурным воздействиям, жизнь покинула эту равнину. Строились подземные убежища, способные противостоять разрушительной силе страшного оружия, изобретались новые способы ведения войны.

Пирамида гудела, вступая в резонанс своим основанием со скалой, на которой она была воздвигнута. Температура поднялась до такой степени, что её поверхность стала дымиться. Из треугольного прозрачного камня, служившего навершием пирамиды, вырвался пронзительный белый луч, поразивший подлетающий объект. Луч разнёс его вдребезги, а внутри строения, от чудовищного давления, из каменных блоков выступила тёмно-коричневая жидкость, тут же застыв, на её поверхности. Даже в защитном строении, размещённом на достаточном удалении от пирамид, температура временами зашкаливала. Операторы, находящиеся в этом помещении и управляющие огнём, хоть и были защищены трёхслойными стенами, включающими толстый гранит — мучились от нестерпимой жары. Две другие пирамиды поразили наземную технику, с двух сторон подбирающуюся к плато. На перезарядку конденсаторов, требовалось время, чем и воспользовались противоборствующие стороны. Небо прочертил огненный след, оставленный сигарообразным телом, и наступила мёртвая тишина. Внезапно, яркая вспышка поглотила свет солнца, затмив его своим сиянием. А дальше был хаос, перемешанный с огромными тучами пыли и расплавленной породы. Взрывная волна снесла всё, что было не приколочено, и что не унесли воры, переместив добро в пустыню. От силы взрыва, с пирамид осыпалась половина облицовки, остатки которой, чудом уцелели наверху строения. Сидевшие под землёй — в убежищах люди, с ужасом прислушивались к тому, что творится на поверхности. Прикрытые многотонными плитами гранита, они не были уверены в безопасности. Им казалось, что даже природные скалы, в основаниях которых, были устроены схроны, не могли их защитить от сумасшествия.

Около 3000 лет до Р. Х.

Континент Пангея, до своего раскола. Район современной Южной Америки.

Пирамида застыла в молчаливом ожидании атаки. Подозрительная тишина не предвещала ничего хорошего, и ожидания обслуживающего персонала защитного комплекса, оправдались неожиданным появлением вимана. Он вынырнул из-за горного кряжа внезапно, в точном соответствии с выработанной тактикой предыдущих атак, но на этот раз, что-то пошло не так. Разведданные оказались дезинформацией, и ложные сведения подставили летательный аппарат под прямой удар противника. Ярко вспыхнул пронзительный луч, сорвавшийся с вершины каменных глыб, выложенных треугольником, разнеся виман вдребезги. Раскалённые обломки, светясь, падали на землю, оставляя за собой дымный шлейф. От пирамиды валил пар, и несло нестерпимым жаром. В помещение командного пункта, который, в данный момент напоминал парилку, ввалился растрёпанный человек, с бешено вращающимися глазами:

— Вода в дренажных каналах испаряется — добавить нужно! Если этого не сделать, то реактор перегреется!

— А где взять? — ответил обречённо его коллега. — Сезон дождей не скоро! Вот настанет, и запасёмся, не то что впрок, но и на год вперёд.

— Послушай, Темпукаль! — развёл руками вбежавший и, плюясь, по поводу прозвища товарища, при произнесении которого, язык можно сломать. — А куда, она делась?

— Да ты что, Теокцотль? — вяло и лениво парировал его нападки оператор, три раза запнувшись, при произнесении его имени. — Столько атак выдержали!

Дренажные каналы входили в систему охлаждения ядерного реактора, и любой сбой грозил, минимум, отказом оружия, а о максимуме, предпочитали не думать.

Слой слюды, покрывающий стены операторской башни, защищал от электрических разрядов, вызванных пробоем, со стороны возмущённой ионосферы. Теокцотль отломил кусок расплавленного изолятора, вытекшего из-под облицовки и, покрутив его в руке, выкинул, за ненадобностью.

— Что-то тут, не доработано! — возмущённо сказал он.

— Что не доработано? — возмутился Темпукаль. — Пока слюду, между стен, не положили, два комплекта обслуживающего персонала сгорело, поражённые мощным разрядом электричества! Кстати, код на двери сменили?

— Сменили, — равнодушно ответил Теокцотль, — тебя, всё шпиономания мучает?

Послышались шаги, приближающиеся к бункеру. Система идентификации личности, скомандовала подошедшему: предъявить ладонь — к смотру. Рука легла в нишу, и раздался оглушительный электроразряд, превративший в пепел того, кто не имел права, даже приближаться к комплексу…

Около 2400–2300 года до Р. Х.

Древний Египет.

Власть фараона, владычествующего на севере, ещё не распространялась на Верхний Египет, где правил его брат. Чуть в стороне, от могучего Нила, и от резиденции царя, возвышались три огромные пирамиды. Фараон мучительно ломал голову над тем, кто их построил и для чего. Неподъёмные блоки колоссальных размеров, будоражили царское воображение. Вельможи сыпали со всех сторон предложениями, о рациональном использовании строений, но ни одно из них не имело под собой, достаточных обоснований. В конце концов, порешили на том, чтобы рядом с ними, и сопутствующими строениям, поставить стелу, на которой и были выбиты вымышленные победы фараона, в сфере строительства. Сюда приплели чеснок, лук и другие продукты, якобы съеденные рабами, при проведении работ. Рядом со стелой, в закреплении мнимых побед, водрузили корявый обелиск, который, ещё не одно поколение, будут обтёсывать камнетёсы, пытаясь выровнять кривизну поверхности. В самих пирамидах, было решено произвести раскопки, а глыбу известняковой скалы, стоящую рядом, доработать примитивными зубилами и покрасить охрой. Получилось неплохо, но опять коряво, а уж по масштабам, с допотопными пирамидами — не шло, ни в какое сравнение.

— Ничего! — бодро говорил фараон. — Потомки вспомнят меня.

Рядом с местом раскопок разбили лагерь для археологов. Один из жрецов, нашёл в побочных постройках, чертёж самой высокой пирамиды. После долгого исследования, он определил место, через которое можно было, самым коротким путём, и соответственно, с наименьшими затратами, проникнуть внутрь. Несколько лет ушло на то, чтобы проделать проход: методично, примитивным инструментом откалывая кусок за куском — от огромных блоков. Знания предков были безнадёжно утеряны, и каменный топор соседствовал с медным зубилом, в попытках проникнуть в тайны былой славы.

Тропическое солнце нещадно палило, раскаляя песок пустыни, до такой степени, что ходить по нему голыми ногами, не представлялось возможным. Из обезвоженных тел рабочих, занятых раскопками, небесное светило, вероятно, пробовало сделать первых мумий.

— Жарко, — вздохнул один археолог, — где эти носильщики, а Хорах?

— Да откуда я знаю? Сам пить хочу — сил нет!

Наконец, со стороны Нила, показались водоносы, груженные большими глиняными кувшинами с водой.

— Вы чего, так долго?! — выкрикнул Хорах, уже готовя каменную кружку.

— Ипусера крокодилы съели! — возбуждённо ответил носильщик, снимая с плеча поклажу.

— Эх — вы! — назидательно воскликнул копатель. — Всему вас учить надо. Сначала, нужно было бросить в стороне, что-нибудь ненужное, или малозначимое — писца, например, а потом спокойно набирать воду, пока рептилии с ним разделываются.

— Во-первых! — возразил водонос. — Мы так и сделали, но крокодилы, это ненужное, про запас оставили. А во-вторых, за писца, нас Главный жрец самих обещал скормить жителям Великой реки. Мотивировал он это тем, что мы, не просто не нужны, но даже вредны для общества. Избавиться от нас, для страны — благо. Говорит: таких уродов, любая баба нарожает, а вот писца — дармоеда, по моему мнению, ещё обучить надо. Так и сказал.

Из пробитого чрева пирамиды, рабочие вытаскивали предмет за предметом, назначение которых, они и предположить не могли. Всё найденное складировалось в секретном хранилище, специально построенным, для этой цели, по приказу фараона и тщательно охраняемого жрецами. Особая каста, день и ночь следила за тем, чтобы ни один предмет не покинул место складирования, и ни один авантюрист, или грабитель, не проник за стены лабиринта. Способствовали жрецам, в этом, хитроумные ловушки, расставленные повсюду.

Совет, шедший во дворце, зашёл в тупик. Фараон угрюмо восседал на троне, в согбенной позе, подперев голову рукой.

— Я думал, мы найдём в пирамиде то, что поможет мне в борьбе с моим братом, засевшего в верховьях Нила, — начал речь царь. — Но всё, что мы обнаружили, выходит за рамки понимания, даже жрецов.

— Ваше Величество! — оправдывался глава касты. — Та цивилизация давно исчезла и, вероятно, во времена Великого Потопа. Теперь никто не сможет объяснить истинный смысл найденных вещей.

— Ты хочешь сказать, что придётся воевать дедовскими методами? — перебил его фараон.

— Да, но не прадедовскими, — утвердительно ответил Верховный жрец.

Смутные времена опускались на Египет. Междоусобные распри, должны были объединить страну, в кровавом соперничестве, поставив точку, в многолетнем споре. Так казалось фараону, такого же мнения были жрецы. Народ не имел, никакого мнения, так же, как и права. Глаз пирамиды сняли с вершины строения, и поместили в самый центр лабиринта, окружив наибольшим количеством ловушек. Будучи, когда-то, недремлющим сторожем, теперь он созерцал кромешную тьму подземелья. Под девизом — вооружайся, пришельцы с востока разоружались, сами того не ведая…

2000 лет до Р. Х.

Где-то, в районе полуострова Индостан.

Строительство дворца новоявленного царя шло с задержками. Пирамида из огромных каменных монолитов, украшенная резными колоннами, нуждалась в реконструкции, чтобы в ней можно было выделить место под резиденцию и покои вождя племени. Вокруг стройплощадки, уже давно обосновался настоящий древний город, построенный из глинобитного кирпича, замешенного на соломе, и засохшего на солнце. В нём жили рядовые члены общины и рабы. Знать обосновалась в древних постройках, оставшихся от бывших хозяев этих земель, пропавших бесследно. Дошло до того, что найденные котлованы правильной прямоугольной формы, и облицованные мрамором, они начали использовать по назначению, сами того не ведая — залили водой и устроили прохладные бассейны. Хоромы князей стояли рядом, и резко выделялись качеством кладки, от современной лепнины простолюдинов: кривой, косой и чудом державшейся, благодаря отсутствию ветра. У владыки племени, не было даже собственного угла, где можно было преклонить голову. Так и приходилось пресмыкаться в походном шатре, а всё потому, что фундамент в центре пирамиды обвалился, обнажив вход в какое-то хранилище, с непонятным имуществом. Уже десятки рабов полегли от неизвестной болезни, в результате воздействия тёмной силы, покоившейся в подвале. Кожа у больных сильно покраснела и слезала лохмотьями, а остальные симптомы, были ещё ужаснее. Вождь догадывался, что дело в находке, и чёрная сила таится в ней, но как её оттуда изгнать? «Мудрецы разберутся! — думал он». Наконец-то, массивное изделие, с помощью верёвок и кнута — извлекли на поверхность.

— Ну, как дела? — спросил вождь, подойдя к группе рабочих.

— Достали! Хирбурмуршир пошёл за каменным молотом — изгонять нечистую силу.

— А Брушмушурпур что сказал?

— Ничего…

— Придумают себе прозвища — не выговоришь, толком! — плевался царь, ходя кругами вокруг раскопок. — Высасывают из пальца свою значимость. Вот на севере имена: одного Ва, а другого Ся, и бой выигран. А тут… Или на западе: Сет да Хет, и время поесть останется. Пришельцы из вечных снегов, давно доказали, что лучше нет имен, состоящих из двух, максимум — трёх букв. Да они, когда здесь проходили, так и называли всех, прочих. Удобно!

Наконец, был принесён инструмент, находку увезли подальше от города, и началось методичное изгнание злого духа, из чрева непонятного предмета. Жрец, что-то махал руками, призывая всех, кого можно призвать на помощь — по его мнению. Под это завывание, Хирбурмуршир махал кувалдой, методично выбивая мозги у тёмного духа, а заодно и у странного предмета, который был изготовлен из незнакомого, для него, материала, не менее загадочными предшественниками.

В это время, на склонах ближайшей горы, пастух пас стадо, наслаждаясь чистым воздухом и полной свободой. Он бросил взгляд в сторону города и неожиданно, тысяча солнц спустилась на землю, объединившись в один разрастающийся шар. Страшный грохот потряс окрестности, а поднявшийся ветер, сносил всё, что попадалось на его пути. В эпицентре взрыва, чудовищная сила, выпущенная на волю, превратила окраину города в разорённую пустыню, в которой чудом уцелели только фундаменты домов старой постройки. Песок, насколько хватало глаз, сплавился в зелёное стекло в дюйм толщиной, а глина, подвергнувшаяся высокой температуре — остекленела.

Вода в ближайшей реке испарилась, а всё, что находилось в её толще, превратилось в пепел, или обуглилось. Грибовидное облако, из поднятой с земли пыли, упёрлось в самое небо.

2018 год по Р. Х. Наше время.

Район Евразийского континента.

Утренний сон прервал телефонный звонок, противным дребезжанием заполнивший сознание.

Откуда пошла эта мода, заставившая всех поголовно вернуться к звучанию аппаратов столетней давности? Крон нащупал трубку и, не открывая глаз, лениво ответил:

— Да.

Смотреть на дисплей, и выяснять, кто там на другом конце сотовой связи, было неохота, и поэтому, предстояло по голосу определить возмутителя спокойствия. Голос оказался, не таким уж, и незнакомым. Даже более того — пугающе узнаваемым, так как не хотелось пачкать рот спиртным: ни в такую рань, ни сегодня — в принципе. Незаконченная работа клочьями и глыбами, со всех сторон, напоминала о себе неизбежностью выполнения, а на больную голову, как всегда, ничего не хотелось делать: ни выполнять, ни исполнять. Также не было желания пускаться в безумные приключения, не сулящие ничего, кроме потери времени. Разве что — развеяться.

А на том конце эфира, уже вовсю расписывали преимущества и привлекательность будущего предприятия. Звонил старый друг Комбат, вовлекая в очередную авантюру. Телефонная трубка, его голосом, расписывала виды, на богатые приключения, интересные приобретения и достоверность сведений, об обоих составляющих.

— Не изволь сомневаться! — возбуждённым голосом увещевал дребезжащий динамик. — Дело верное, а все основные расходы — только на питание.

Крон давно знал Комбата, и мысленно, мог перевести эту абракадабру, примерно так: «Все данные предоставил надёжный товарищ, добывший их из секретного источника. Правда, тумана больше, чем ясности, так что золотых гор не обещаю, а вот хлопот — не оберёшься. Кто и когда давал достоверную информацию? Всегда приходилось действовать на ощупь — по наитию».

Озвучивать свои домыслы, естественно, Крон не стал. Догадался его друг или нет, о таком вольном переводе, но бодро продолжал:

— Нас идёт девять человек. Настойчиво предлагаю быть десятым. Лишние руки и опыт, в таком деле — не повредят. Разобьём базовый лагерь, с расширенным запасом продовольствия и воды. Может, и ещё чего. Доцент с Дедом, уже согласились. Пифагор, Бульдозер и Сутулый, в размышлениях, но они никуда не денутся — пойдут. Насколько мне известно, им сейчас всё равно, делать нечего. Почтальон, в данное момент, обзванивает Бармалея с Кащеем. Эти просто не упустят случая.

Продрав глаза, Крон выглянул в окно, за которым бушевало лето, нагло пели птички, переняв эстафету у ночных певунов, после выступления которых, хотелось приобрести рогатку. Хоть он и не был сторонником таких методов, но всю ночь слушать «пи-пи», это было — перебор. Именно так, а не иначе — «пи-пи». Противным голосом. Это не соловей, какой-нибудь — эти звуки он слышал впервые. «Эмигрант, что ли?» — думал Крон. Из окна потянуло приятным сквозняком, несущим прохладу в душную квартиру, пропахшую пылью и бетоном. Почему бы и не сходить куда-нибудь, когда есть подходящая компания, и до смерти надоели серые стены, но по оттенкам, в голосе друга, Крон услышал несколько больше, чем простые прогулки под луной. Больше, чем посиделки у костра и поиск гипотетических образований, от которых попахивает такой иллюзорностью, что вместе с запахом, навевает и уныние. Ну что — в путь?