Развалины пятиэтажки насторожили. Рухнувшее здание выглядело так, как-будто здесь работали сапёры. Стоявшие вертикально железобетонные панели, в любой момент готовые рухнуть на землю, только и ждали того случая, когда попадётся хороший человек. Нехорошие, по словам Макинтоша, шастали под ними взад-вперёд, без всякого последствия, не только для жизни, но и здоровья. Желтые лучи восходящего солнца легли на серые стены, чуть скрасив однообразие погрома. Зловещая идиллия. Эта мысль родилась почти одновременно у всех, созерцающих красоты техногенного хаоса, беспощадного в своей простоте.

Из-за угла соседнего здания вывернула странная фигура. Несмотря на обыденность облика, что-то в её поведении выпадало из реалий действительности. Комбат не поверил своим глазам и посмотрев на прохожего в бинокль, растерянно произнёс:

— Мумия…

— Да их здесь много, — успокоил сталкеров Сусанин. — Они с зомби воюют, непонятно за что. Гнилые приспособились их истреблять, сами бинтуясь, кто-чем придётся, и нападая неожиданно — с тыла, или, предварительно внедряясь в их ряды. У мумий не получается под зомби косить. Они бы сошли за воблу, но — она здесь не водится.

Мумия в разодранном пальто неопределённого цвета и с красной заплатой в белый горошек куда-то, не торопясь, брела, глядя себе под ноги. Стежки белыми нитками отлично контрастировали с грязно-чёрным цветом дерюги и серыми стенами окружающих строений, внося в унылую действительность атмосферу детского праздника.

— Смотрите! — догадался Почтальон. — Пальто Бродвея, которое у него спёрли. Оно явно находится в розыске.

— Почему в неопределённом смысле? — возразил Пифагор. — Не явно, а давно. Правда, вознаграждение не обещано.

— Мумия, может быть, сама стащила его, с какого — нибудь, неуклюжего сталкера, — предположил Бармалей.

— С живого? — не понял Почтальон, с сомнением глядя на высохшую особь неопределённого пола и, с таким-же неопределённым родом деятельности.

— Ну, необязательно, — неопределённо ответил собеседник.

Мумия, зябко куталась в обноски и подняв воротник, медленно брела в сторону ближайших развалин. После африканской жары, с сухим пустынным климатом, ей явно не хватало подогрева, отчего походка тропической гостьи приобрела скованность и скомканность.

— Держи вора! — крикнул Кащей.

Мумия, несмотря на отсутствие мозгов, которые остались в отдельной банке, моментально сообразила, что это про неё и скрылась, среди груды битой бетонной крошки. Сталкеры поначалу растерялись, но Комбат быстро взял себя в руки и скомандовал:

— Сутулый! Кащей! Гранаты не кидать! Бережём боеприпас…

— Монстры-мумии, завёрнутые в льняные ткани, — задумчиво произнёс Крон. — Откуда они её берут сейчас? Неужели в зоне работает таинственный ткач или, целая текстильная фабрика?

— Да нет тут, ничего похожего, — возразил Макинтош. — И никогда не было, а мумии — непонятно, откуда берутся.

— Может быть, они у реактора высохли? — предположил Бульдозер.

— Да нет уже никакого реактора, — ответил Гриша. — Ходят слухи, что они появляются в районе свалки, а кое-кто утверждает, что из самого центра кучи, которая нагромождена посередине отходов народного хозяйства.

Наина опять, что-то шепнула Крону на ухо, после чего он сказал:

— Ясненько-понятненько!

Осторожно осмотрев развалины, в том месте, где только что скрылась прохожая, Крон вернулся с маленьким кусочком ткани.

— Висел на арматуре, — пояснил он. — Видимо, «Вобла» так торопилась, что не разбирала дороги. Льняная ткань высочайшего качества, недоступная современному производству.

— В чём подвох? — спросил Комбат, — Не вижу связи, между беглянкой и тем, в чего её замотали. Собственно, и с самой зоной отчуждения.

— Связь прямая, — пояснил Крон. — Начнём прямо с вопроса: откуда здесь мумии, завёрнутые в бинты, сотканные из льняной ткани двухсотого номера?

— Я не специалист, — ответил Комбат. — Об этом лучше «Чёрного Ткача» спросить.

— Ну, так слушай! Чем длиннее и легче волокно, тем выше его качество. В современном производстве, это соотношение обозначается номером. Лучшие волокна, произведённые в наше время, не превышают сорокового. Египетскому волокну, снятого с мумий, присвоили номер двести. Считается, что технологии утеряны.

— Да не умели они ничего, чтобы терять мастерство! — резко и безапелляционно заявил Доцент. — С чего бы это: не имея навыков, на деревянном дерьме, которое скрипит, кое-как обструганным навоем, и вдруг — такое качество! Представляю, какую они технику нашли!

— Нашли они станки, в обширном районе пирамид — куда и пришли, а это — наследство утопших атлантов, — закончил Крон.

— Теперь тумана ещё больше, чем ясности, — задумчиво пробубнил Бармалей. — Чего дед молчишь?

— Да вот, думаю поймать беглянку и лишить её утеплителя.

— Драного пальто? — удивился Бульдозер.

— Нет. Бинты снять и собственную морду обмотать. После бритья мёрзнет сильно.

— Зато теперь видно, что ты за человек! — засмеялся Почтальон.

— Ну, и где связь? — не понял Дед, начиная злиться.

— Ты что — Ходжу Насреддина не читал? — удивился Пифагор, подключившись к подколкам.

— Представь себе — нет!

— Это шедевр! В Бухаре, был такой вид наказания, как общипывание бороды — на живую. Учитывая то обстоятельство, что к мохнатости на лице восточные люди относятся трепетно, то это была, прямо скажем — казнь.

— Ну и что? — разозлился Дед.

— А то! Когда знатного вельможу общипали, до синевы замороженного цыплёнка, то все увидели, какая у него уголовно-протокольная морда.

— Да ну вас! — махнул рукой Дед, не желая вступать в полемику со скалозубами, которых хлебом не корми, но дай поглумиться над ближним своим.

— Да-да! — прочёл его мысли Почтальон. — Один, боярин, кстати, из наших, оставил свои заметки, относительно отечества и людей, живущих в нём. Он с горечью записал в своём дневнике: «Нам, русским, хлеба не надо! Мы друг друга едим и этим — сыты».

Гоняться за мумией никто не собирался, чтобы вернуть её в музей, поэтому товарищи, слегка передохнув, нехотя поднимались со своих мест, вскидывая на плечи тяжеленные рюкзаки. Только Наина путешествовала налегке. Взоры сталкеров, с завистью смотрели в её сторону, но предложить хрупкой девушке понести часть имущества, никто не решился. Дед сам помнил, когда в его законной фуфайке, взятой в поход для себя любимого, всю ночь грелась особь противоположного пола, а он мёрз в одной рубашке у костра. Крутясь вокруг огня, как курица гриль, он проклинал: хрупкость, противоположный пол и недолив. Повернёшься к костру лицом — спина мёрзнет, спину согреешь — молодецкая грудь околела, вместе со всем, что находится на фасаде. Водка по талонам. Взял бы больше, но предлагают, взамен, разжиться ржавым болтом. Вот они, зачатки зарождающегося движения сталкеров, а пока — туризм. Одноимённый завтрак и отсутствие медведей. В противном случае, отсутствовали бы туристы.

— Дед — очнись! — толкнул его в бок Комбат. — Пора выступать.

— Сейчас — спляшу! Кащей — гармошку!

— Чо? — не понял вызываемый, скривив удивлённое лицо.

— Ни чо — просыпайся давай и в путь! — скомандовал Комбат.

Не успели товарищи сделать и шага, как из тех же развалин выбежал недавний чудик в белоснежном противогазе.

— Здорово Гриша! — с надрывом, но достаточно внятно, промычал сквозь резину старый знакомый. — Привет Ваня!

— Ё-моё! — удивился Доцент. — Опять он. Уже, где — то, успел химзащитой разжиться.

— А это не он, — возразил Макинтош. — Это его брат.

— Всё ясно, — обречённо констатировал факт Бульдозер. — Наследственность. Надеюсь, что у него фокусов в запасе, не больше, чем у родственника, а то неуютно, как-то…

Пришелец отвёл проводников в сторону и оживлённо жестикулировал руками. Затем Макинтош повернулся к сталкерам и жестом дал понять, что они отлучатся ненадолго. Скрывшись в развалинах, вскоре появились Сусанин с Макинтошем, но уже одни.

— А где чудик? — спросил Почтальон, удивляясь способности обоих родственников исчезать так же внезапно, как и появляться.

— Побежал по своим делам, — ответил Макинтош, покрутив у виска пальцем.

— Чего это у него на шее было намотано? — поинтересовался Сутулый. — Не белое — не цветное. Мне показалось, что половая тряпка.

— Простудился, — ответил за друга Сусанин. — Намотал на горло портянку. А противогаз для того, чтобы заразу не распространять.

— Новую портянку? — для чего-то спросил Кащей.

— Нет, старую. И даже не стиранную…

— Он с ума сошёл? — хором спросили оба: и Кащей, и Сутулый.

— Так всё-равно же — противогаз не снимает! — пожал плечами Иван.

— Чтобы избежать трагедии, нужно чётко соблюдать инструкцию по снятию обмундирования: сначала с шеи удаляется портянка, а уж только потом, снимается противогаз, — прочёл инструкцию Комбат. — Иначе последствия могут оказаться непредсказуемыми, а насколько мне известно, в здешнем госпитале отделение токсикологии закрыто с момента аварии; тогда, когда в нём больше всего нуждались.

— Чего ты нам-то нотации читаешь? — возмутился Кащей.

— Так — на всякий случай…

— А что он всё-таки хотел? — не отставал Сутулый от проводников.

— Чтобы ему клизму поставили, — брезгливо промычал Сусанин.

— Зачем ему клизму ставить? — теперь удивился Крон. — У него же горло болит!

— Вот именно, что болит и традиционным способом опрокинуть стакан, никак не получается, — пояснил Макинтош. — Дерёт страшно, а выпить, дюже как хочется.

— Я балдею, когда представляю себе его, пользующегося кальяном, — усмехнулся Пифагор. — И вы поставили?

— Ну да, как — же! — поморщился Григорий. — Нашли проктолога! Заправили клизму водкой и вручили ему в руки — пусть сам ставит.

— Заправили прямо из бутылки? — спросил Доцент, у которого на лице проявились явные признаки тошноты и он прикрыл рот рукой.

— Да ну, что ты?! — успокоил его Сусанин. — Налили в консервную банку — тут их много.

— А насчёт шарфа чудика, то я согласен, — подытожил разговор Макинтош. — У Недоделанного портянки, пока он по заграницам мыкался, несколько лет в химической аномалии пролежали, но так и не избавились, от своей свежести. Зато помогает избегать нежелательных контактов, когда тварь атакует с земли — змея, например. Собаки, любят — за ноги хватать…

— Ну, что — пора! — обречённо скомандовал Комбат и сталкеры опять стали натягивать на себя тяжёлые рюкзаки.

Не успели они сделать и десяти шагов, как табакерка снова сработала. Из развалин, без вызова «на бис», выскочил пьяный пациент проводников, размахивая пачкой бумаги, зажатой в руке.

— Идите, — цинично прокомментировал событие Дед, обращаясь к Ване с Гришей. — Теперь ему нужно подтереть место постановки медицинского инструмента.

— Ну, что тебе ещё?! — сердито спросил Макинтош.

— О, о, о — сознание, по Фэн-Шуй! — бодро промычал сквозь резину Чудик, тыча листовками в морду своим визави.

— Слушай — нам некогда, — жалобно вздохнул Сусанин. — Предложи учёным в НИИ — они люди образованные, падкие на подобные извращения. Там поймут, короче…

— Правда? — обрадовался чудик и исчез в развалинах, ещё быстрее, чем появился.

— Чего он там мычал, про какое-то ООО? — возмутился Доцент. — Какое общество ограниченной ответственности, в такой глуши — он рехнулся совсем?

— Да он заикается, — зевая, пояснил Сусанин.

Иван о чём-то задумался, наморщив лоб и спросил Макинтоша:

— Слушай, Гриша, а тебе не кажется, что чудик знает дорогу через город — на свалку? Больно резво он ускакал, как по натоптанной тропе, будто чётко имеет представление, куда надо бежать. Может, спросить его, в следующий раз?

Приятель отмахнулся от него и, несколько вымученно, произнёс:

— Бешеной собаке, как известно, семь вёрст не крюк, а запреты — не указ. Если сюда присовокупить тот факт, что пьяному море по колено…

Теперь, сталкеры настолько поспешно вскинули рюкзаки на плечи, что кое-кто стал опасаться за здоровье Пифагора. Путешествовать по зоне отчуждения в согнутом положении, было-бы, несколько неудобно, не только для пострадавшего, но и для всех остальных. Без конца останавливаться и поторапливать еле ползущего, не очень-то улыбалось. И не пристрелишь… Товарищи покинули развалины ещё быстрее, чем чудик, во избежании повторного появления оного.

— Меня не покидает ощущение, что в разрушенном доме есть скрытый телепорт в страну дураков, — сказал Бульдозер, отбежав на приличное расстояние и вытирая пот со лба.

— Тебя это удивит, — отозвался Крон. — У них действительно есть порталы в страны, нам недоступные, причём на нано-уровне.

— О-о-о! — оживился Макинтош, услышав знакомые буквы.

— Что, — скривился Сутулый, — ещё одно тайное общество?

— Нет, тут неподалёку есть слесарные мастерские, в которых Слесарь, недалёкий от чудиков, разрабатывает бронежилет восьмого поколения. Некоторые сталкеры называют его «Чёрным слесарем», но это не так. «Безумный Слесарь» — подойдёт больше.

— А что он из себя представляет? — осторожно спросил Доцент, как-будто боялся появления сумасшедшего мастера, пытающегося нацепить на него своё изобретение, для проведения полевых испытаний.

— Как всегда — утопия, — усмехнулся Сусанин.

— Оружейник утверждает, что он будет невидимым, — добавил Макинтош. — Нано-костюм, с повышенной плотностью сопротивления стрелковому оружию и активному радиационному рассеянию, от чего так страдают местные старатели. Вся защита зиждется на молекулярном уровне.

— Как он себе это представляет, — удивился Крон, переглянувшись с Наиной, — пуля, при попадании в бронежилет, рассосётся, что ли? За доли секунды произойдёт диффузия, а костюм потяжелеет на девять грамм? Бред — мать вашу! После длинной очереди из крупнокалиберного пулемёта воин потяжелеет на несколько килограммов. А после затяжного боя рухнет, под тяжестью обогащённых, обеднённым ураном, бронепластин.

— Да никто и не говорит, что это всерьёз, — ответил Макинтош. — Было бы здорово, конечно, чтобы он невидимку создал — по магазинам шастать. Но, опять повторюсь — это утопия.

— Вот бы мне такой, — мечтательно вздохнул Бульдозер.

— Зачем, — засмеялся Бармалей, — в женскую баню ходить?

Почтальон, так же оценил перспективу и высказал своё мнение:

— Надеюсь, Буль, трусы у тебя останутся обычными, а то, с таким срамом по плавням бегать…

Пифагор присоединился к смеху и, по-своему, представил открывающуюся, перед товарищем, перспективу:

— В плавнях шорох и, после выхода Бульдозера, женщины-туристы попадали в обморок. А он, с невозмутимым видом, оттянул невидимую нано-резинку и, щёлкнув ей по пузу, поправил нано-портянки…

— Не беспокойтесь друзья — там тоже нано — размер, — с сожалением произнёс Бульдозер, хлопнув себя ладонью по внушительному животу.

— Всё съела «трудовая мозоль». Вы почти не меняетесь, я полнею, а Сутулый с Кащеем худеют — материя распределена равномерно.

— Вообще-то, история с голым королём — это старо, — заметил Доцент.

— Того обманули, — возразил Бармалей. — Здесь же повторяется история с человечком-невидимкой, в которой доказано, что исчезновение из вида — не очень-то удобно. Придётся бинтоваться, как мумия, если не хочешь снимать защитный костюм.

— Тут одни «Чёрные», куда ни плюнь! — сказал в сердцах Пифагор. — А «Чёрный Сантехник» есть?

— Есть! — не удержался Дед. — Устанавливает унитазы, в которых стульчак, в лучшем случае смазан суперклеем, с двух сторон. При соприкосновении плоти с изделием, создаётся известное давление, сопутствующее выделением тепла человеческого тела и… Долго сидеть нельзя — прилипнешь крепко, взывая о помощи из глубин туалета. Но будет ещё хуже, когда Сантехник перейдёт на следующий уровень мастерства. Молекулярная пластмасса стульчака, изготовленная по самым современным нано-технологиям. При посадке, как уже было сказано, создаётся давление и происходит быстрая диффузия в обе стороны — в кафель и в плоть. Если пересидеть больше положенного времени, то сроднишься с сантехникой навсегда.

За разговорами, товарищи не заметили, как вошли на территорию радиозавода, куда так не хотели идти. Вывеску, по словам Сусанина, давно спёрли сталкеры на личные нужды, а территорию загадили монстры. Их, уже по словам Макинтоша, тянуло сюда, как пчёл на медоносную поляну. Гречиху им заменила засыхающая полынь, а липовую аллею — стоящие рядами заводские корпуса. Сухие стебли чернобыльника, как растяжка — отличное средство для демаскировки подкрадывающегося противника. Трудно пройти через его заросли и, при этом, не хрустнув, хоть одним стеблем. Про активное шуршание и говорить нечего… Венчал заводской комплекс построек многоэтажный административный корпус, белизной стен выделяясь на фоне обрыдлой серости.

— Ну, и чего мы сюда припёрлись? — спросил Комбат, разглядывая опустевшие корпуса, в которых давно гулял один ветер, заигрывавший с вездесущей пылью.

— Не волнуйтесь, джентльмены! — успокоил сталкеров Макинтош. — Эту дорогу знаем только мы и она должна быть свободной. Небольшой крюк, но мы выйдем сразу к НИИ, а там и до свалки рукой подать.

— Ну, это другое дело, — согласился, с доводом, Доцент.

Остальные одобрительно кивнули головами, а Крон с Наиной ничего не сказали. Они давно находились в подвешенном состоянии эйфории: ногами здесь, топча грешную землю, а душами паря над облаками, которые скрывали безобразие, творившееся под ними.

— Ну и как там? — спросил Комбат Крона, указывая на небесную синь, где облаков, кстати, не наблюдалось.

— Ты что — мне завидуешь?

Комбат поднял правую ладонь к своему лицу и сжал её в кулак. Затем, задумчиво посмотрев вдаль, сказал:

— Может и завидую…

Наина, в свою очередь, вопросительно посмотрела на Крона, на что тот ответил отказом озвучивать язык жестов:

— Нет! Это хамство я комментировать не буду.

Товарищи поскидывали тяжёлые рюкзаки, так мешающие марш-броску и сбились в кучу, собираясь немного передохнуть. Совершенно случайно Дед посмотрел в сторону завода и насторожился. Он достал бинокль и тревога передалась каждому, заставив нащупать оружие. Вдалеке, среди кучи битого хлама, приютился одинокий сталкер. Он не спеша развёл небольшой костерок, поставив между двух половинок кирпичей консервы «Завтрак туриста», от которых у Крона, ещё с детства остались нехорошие воспоминания. Запах фрикаделек с рисом доносился даже до сторонних наблюдателей. В банке неспешно разогревалось содержимое, а турист не спеша отхлёбывал из горлышка. Держась на порядочном расстоянии, вокруг него наматывал круги другой «Турист», но уже монстр, постепенно сокращая дистанцию.

— Обкакается — без вариантов, — спокойно сказал Дед, отрываясь от бинокля. — Должен…

— Я бы завтракать на вышку залез, а лестницу спалил, для собственного спокойствия, — высказал своё мнение Бармалей.

— Это уже опасно! — предупредил сталкеров Сусанин.

После неоднократного выхода родственников на сцену, Бульдозеру уже давно хотелось кого-нибудь пристрелить, а тут такой случай и он нетерпеливо обратился к Деду:

— Дедуля, ты уже палил из своего ствола, дай мне попробовать!

Включился лазерный прицел и на теле монстра зажглась красная точка, настолько интенсивная, словно это было основное оружие. Бульдозер нажал на спусковой крючок и глушитель надрывно рявкнул, отозвавшись в полупустых бутылках. Пуля прошила «Туриста» насквозь, подняв позади фонтан из кирпичной крошки, а монстр упал, как подкошенный. «Чёрная Вдова» осиротила ещё один туристический выводок, который не смогли обезвредить профессиональные охотники за трофеями. Сталкера, как ветром сдуло…

— Трофейная команда на выход! — ляпнул Пифагор.

— А что от «Туриста» берут, ты знаешь? — спросил его Почтальон, вопросительно глядя на товарища.

— Да не за копытами! — пояснил Пифагор. — От сталкера поллитра, почти полная осталась. В противном случае, он бы не убежал…

— Тьфу ты! Оставим ему — вдруг вернётся.

— И всё-таки — он, наверное, обделался, — сочувственно произнёс Дед.

— Теперь с поносом мучиться будет, — подтвердил Бармалей, рассматривая в бинокль место происшествия.

Сутулый не мог остаться в стороне, когда в разговоре поднялась больная тема, и посоветовал страждущим собственный рецепт:

— Мне говорили, что у нас кишечник закручен по часовой стрелке и при поносе, чтобы его освободить от шлака, надо крутить ладонью по животу в том же направлении.

Доцент закатил глаза к небу и сочувственно опроверг его соображения, заодно посоветовав воспользоваться собственным рецептом:

— Ну, не знаю, может у кого и закручен кишечник по спирали, а может и нет, но мозги, у некоторых — точно набекрень. Скомканы, как попало. Тоже мне, галактический мальчик… Мозги, от шлака, освобождать надо…

— Хватит вам про поверженные идеалы, — осадил их Комбат. — Нужно в себе стойкость воспитывать! А вот наш сосед не выдержал — убежал.

— Плохой воин, стоящий насмерть — он предсказуем, — возразил Крон. — Вот у нас, в армии: даже командир не знает, что может отчубучить его боец, в следующую минуту!

— А как быть с героями, до последней капли крови защищавших отечество и, ценой своей жизни, остановивших врага? — не согласился Комбат, как-то недоверчиво посмотрев на друга.

— Ни хрена ты не понял! Я тебе про военную хитрость и смекалку, когда и отступить не грех — ненадолго, чтобы потом полностью овладеть плацдармом. И бойцов сбережёшь! Крутиться надо так, чтобы у вражеского снайпера нервы не выдержали, а не стоять, по стойке смирно.

— Ладно, завязывайте с ленчем, — подал команду Комбат. — Нам ещё пилить и пилить, неизвестно сколько.

— А что с трофеем делать? — спросил Бульдозер, ощутивший вкус охотничьего азарта.

— Думаю, оставим пострадавшему, — предложил Комбат. — Он бедный, наверное, так ничего и не понял. Будет утешение…

Надевая опять на плечи тяжёлые рюкзаки, каждый ощутил эффект, как небо из синего, постепенно превращается в уныло-серое, а после нескольких шагов и вовсе сворачивается в овчинку. Оставив после себя кучу банок, Сутулый пнул одну, для приличия, а его товарищ, зачем-то поднял с земли пустую упаковку, оставленную предшественниками. «Коричневый длиннозёрный рис», — прочитал Кащей надпись на упаковке. В его голове промелькнула тень сомнения, подкреплённая уверенностью в том, что нельзя верить никаким надписям, а читать между строк.

— Слушай, Дед, а рис коричневым бывает? — спросил он у знатока кулинарии, коим тот являлся, по его убеждению.

— Ещё как бывает! Товар распродали, полы на складе подмели, а в мусоре — пятьдесят процентов риса. Ну, что — выкидывать, что ли? В продажу его, но под новой торговой маркой. Всё — тип-топ!

Проскочив заводскую территорию, сталкеры оказались на обширной загородной территории, лишённой каких бы то ни было построек. Ни развалин, ни намёков на бывшее присутствие человека, даже не ощущалось. У каждого сложилось впечатление, что эта земля высасывает энергию жизни, вместе с соками. Даже небо выглядело почерневшим.

— Не отсюда ли мумии берутся? — догадался Почтальон.

— Тогда уж, скорее — зомби, — возразил Макинтош. — Видите ложбина, между кустов? Там аномалия «Погост».

Все пристально вгляделись в указанном направлении, как дрессированные обезьяны или экскурсанты, ведомые скучающим экскурсоводом. «Посмотрите налево, посмотрите направо, вверх не возбраняется — крутите головами сильнее, пока не свалитесь, от усталости, а когда это произойдёт, свалите резво в кабак. Столько лет чесать языком одно и то же…» Издалека, вся ложбина казалась заставленная обычными крестами. Место ничем не отличалось, от себе подобных. Любое деревенское кладбище идеально впишется в предлагаемую картину. Макинтош, между тем, продолжал:

— Артефакт «Мордастая рожа» порождение аномалии «Погост». Саму аномалию легко высмотреть, не напрягая зрение — вся земля в ней чёрная и голая, лишённая любой растительности: хоть травы, хоть плесени, хоть вездесущих лишайников. Ничего! И запах мертвечины… И вот, среди этого великолепия и торжества смерти, покачивается артефакт «Мордастая рожа». Он очень редок и нашедшие его, не отличаются разговорчивостью, в описании образования, а учёные ломают голову — что лучше сделать: ломать свою башку дальше, или закопать, найденную, на обычном кладбище.

Макинтош ненадолго задумался, а затем продолжил:

— Арт «Челюсть» из той же аномалии. Те, кто носил его с собой, в один голос утверждают, что он повышает аппетит. В условиях зоны, это непозволительная роскошь; да собственно, не только в ней, а вот у нуворишей «Челюсть» пользуется огромным спросом. Сами посудите: стол ломится от закусок, со всеми вытекающими, только аппетит — на нуле, поскольку, уже всё давно приелось. Водки, для повышения этого аппетита, не всегда хлопнешь — дела, да и она слабо помогает… Другие утверждают прямо противоположное. Вследствие вывоза артефакта на Большую Землю: он не повышает аппетит, а наоборот — понижает. Главное, когда садишься за стол — поставить его перед собой, а не держать в кармане.

— О, это качество ещё лучше! — оживился Бульдозер. — Тех, кто желает похудеть, но не может отказаться от обжорства — тьма тьмущая.

Макинтош согласно кивнул головой и добавил:

— Артефакт «Череп». Тот же эффект, что и у «Челюсти», но в несколько раз сильнее. Ребята не выдерживают…

— А бизнесмены разоряются и жиреют, — хихикнул Пифагор.

— Да, но самый печально знаменитый артефакт — это «Южный крест». - заканчивал экскурсию Гриша. — Состоит, в основном, из дерева. Иногда может содержать дополнительную деталь в интерьере, а именно: каска, противогаз, котелок, фотографию, вместе с пояснительной табличкой. В ней, верхняя строчка цифр указывает на положительное качество, а нижняя, на отрицательное. Сюда можно отнести и артефакт «Монолит» — из чёрного мрамора или гранита. Впрочем, кое-кто утверждает, что не возбраняется серый цвет, и даже розовый. Ну, это уже из области оптимизма.

Наина вопросительно посмотрела на Крона, не скрывая удивления.

— Да шутит, Макинтош, — сказал он, невесело вздохнув. — Не знаю, насчёт первых пунктов, но крест на могиле, явление обыденное — вручается посмертно.