Караван медленно двигался в сторону «Мёртвого берега», где среди погибших кораблей, их ждала погрузочная площадка. Справа на траверзе лежали величественные горы, среди которых располагались «Пагоды», в которых розовощёкие монахи вели трезвый образ жизни. Без забот, без хлопот, они мирно предавались безделью, прикрываясь благородным предлогом уединения. Тщательно избегая всевозможных потрясений внешнего мира, монахи прозябали на «Полуострове Плача», в полной безвестности. Цивилизованный мир сотрясали катаклизмы, врываясь в него войнами, эпидемиями и государственными переворотами, а в этом мирке жизнь текла неторопливо. Рясы приходилось регулярно распарывать, добавляя по бокам лишний аршин рубища, так как размер животов не стоял на месте. Постоянно совершенствуясь в приёме пищи, послушники добились впечатляющих результатов.

У подножия гор, в долинах — лежали яблоневые сады. Кое у кого, это вызвало сомнение в том, что плоды идут исключительно в пищу, а не на производства сидора. Показавшиеся виноградники, тянущиеся по каменистым склонам, только укрепили его в этом убеждении. Пахло жасмином, но, это к делу не относилось. Путь каравана проходил совсем близко от берега. Несколько монахов бежало в их сторону, отчаянно размахивая руками и что-то крича.

— Кажется, они взывают о помощи, — равнодушно сказал Борн, смотря на то, как послушники, спотыкаясь и путаясь в рясах, со всех ног несутся к ним наперерез. В это время, один монах обернулся в сторону гор, что-то там высматривая.

— Бежим скорее! — крикнул ему другой.

Прыгнув в воду, монахи вплавь добрались до плота. Забравшись на него, они дико озирались по сторонам, до сих пор не веря в своё спасение. «Как вши при обработке дихлофосом», — подумал Авантюрист, смотря на то, как монахи суетятся.

— Что случилось? — лениво спросил варвар, с удивлением разглядывая беглецов.

Один монах отдышался и возбуждённо пояснил:

— По ущелью, с огромной скоростью, движется селевой поток!

Перед глазами разворачивалась картина катаклизма. Выворачивая деревья с корнем, по горам неслась вонючая жижа. Тяжёлые камни поток с лёгкостью увлекал за собой. Чуть ли не целые скальные образования подпрыгивали на несколько метров от земли, подгоняемые серо-чёрной жидкой массой. Её консистенция дурно пахла, сильно напоминая известный бесконтрольный процесс… Запах достиг побережья, делая жизнь её обитателей невыносимой, во всяком случае — на ближайшее время. В общем — вонища стояла страшная.

— Никогда здесь не видел такого селя! — воскликнул один монах.

— Это не сель, а тролль, — возразил другой.

— При чём тут тролль?! — сердито крикнул первый.

— Опять, скотина, кислых яблок обожрался! А ты молодец — оперативно из подвала выскочил…

— Да ладно тебе! Как он яблоки собирает? Они же маленькие…

— Нечего их собирать! — сердито возразил второй монах. — Тролль жрёт плоды вместе с яблоней. Только пеньки остаются…

— Кажется, арбузные семечки проплыли, — растерянно сказала Эллима, тыча пальцем в поток, уже потерявший свою силу.

— Как ты их там разглядела? — спросил её Грог.

Эльфийка молча показала ему подзорную трубу. Грог с подозрением посмотрел на свой карман, но, ничего не сказал.

— Мстит, наверное, тролль-то — усмехнулся Борн, переключаясь на принятие горячительного — для снятия стресса, как он сам пояснил.

Авантюрист скептически оглядел фигуры монахов, мокрых, с ног до головы и поинтересовался их дальнейшими действиями:

— Куда вы теперь? Назад — в «Пагоды»?

— Нет больше «Пагод», — грустно ответил один из послушников.

— Переждём катастрофу в «Коровяке», — поделился планами один из самых активных монахов. — Уйдёт тролль — вернёмся. Придётся заново отстраиваться…

— Причём — в другом месте, — ехидно прорычал Дроут, смачно отрыгнув послевкусие «Нефилимского отстоя».

— Ну а что? — успокоил монахов Грог. — Если всё не погибло, то, виноград будет размером с яблоки.

Пьяных монахов сгрузили в «Коровяке». Они порывались вернуться, чтобы идти бить морду троллю, но, их отговорили от этой затеи. Во всяком случае, посоветовали до утра никаких военных действий не предпринимать.

— Не пьём, не пьём, — беззлобно иронизировал Борн, укладывая очередного пострадавшего на свободное место возле телеги.

Утром, рабочие зала занимались своим привычным делом. Завсегдатая заведения, считавшего доспехи уже своими, вытряхнули: сначала из лат, а уж затем из ресторации. Закончив, как обычно, освобождать расписное железо от узника совести, стремившегося на защиту своей родины, они обнаружили остальные доспехи тоже занятыми, потому что храп не прекратился с изгнанием пьяного паладина. Уборщики пребывали в растерянности. Один осторожно подошёл к другому комплекту лат и приподнял забрало. Розовощёкая пьяная морда почти ничего не выражала, а на физиономии застыла лёгкая улыбочка. В остальных доспехах было то же самое. На кирасе одного рыцаря кто-то написал углём короткое иностранное слово…

* * *

Друзья спешили в город «Нос», где на рейде их ждала шхуна «Люська». Грог очень надеялся на то, что она никуда не делась. В противном случае, за душевное здоровье Пинка он бы не поручился. «Чёрный Посох» трясся в телеге, не прикрытый ничем и от этого, телега выглядела танком, пятившимся назад. Или тачанкой, с вот таким пулемётом… Он намекнул гному на упущение и тот накрыл находку попоной. Авантюристу пришла в голову шальная мысль: ему захотелось развернуть агрегат в сторону «Гиблых Болот» и провести ирригацию всей территории, а заодно, и стерилизацию, освободив местность от злобной живности. «Вопрос в том, что неясно, как он работает, — размышлял Грог. — Не испортился ли посох за то время, пока находился в воде?» Пока он пребывал в раздумьях, караван подошёл к стенам «Носа».

Вопреки опасениям, «Люська» стояла на якоре, единственным крупным судном эксплуатируя городской рейд. Команда на корабле оживилась и подкованные башмаки затопали по палубе, снимая корабль с якоря. Ещё через полчаса, шхуна заняла место у стенки, готовая принять в трюм сухопутные транспортные средства. Грог поднялся на борт, где его встретил капитан Стив. Обменявшись приветствиями, Авантюрист спросил:

— Ну, как вы тут без нас? Наверное все кабаки излазили?

— Да что ты! — испуганно ответил капитан. — Пока вас не было, вокруг корабля, каждую ночь, какой-то усатый тип на байдарке рассекал — серенады пел. Раз восемь перевернулся…

— А чего он хотел? — удивился Борн.

— Я же говорю — песни горланил. Спать не давал — всё какую-то ламунду звал. Почти требовал… Плотник Карл, на всякий случай, свою в три парусины закатал и столярным клеем замазал. Он не знал точно, что имел ввиду усач. А вдруг это она и есть?

Грог засмеялся, а Дроут заржал так, что мачты затряслись, вибрацией передаваясь на такелаж.

— А как же теперь Карл? — побеспокоился Пинк, начиная догадываться о причинах бурного веселья.

— Теперь из-под бушприта не вылезает, — пояснил Стив. — Так и торчит в гальюне…

— Откуда здесь взялся усатый прелюбодей? — удивился Борн. — Отсюда до «Коровяка» — о-го-го!

— Да — любовь преодолевает и не такие расстояния, — неожиданно, для всех, высказался Борис, поправляя покрывало, чем немало смутил матросов.

— Что-то я сомневаюсь, насчёт любви! — сердито возразил Пинк.

Матросы так не считали, проведя бессонные ночи в усиленном карауле. К тому же появление Бориса вызвало некоторое смятение в неокрепших умах. Психический шок удалось предотвратить, выдав матросам праздничную порцию спиртного, в честь возвращения экспедиции. На палубе появился корабельный врач Бальк и с ходу заявил:

— Опять у команды вши завелись!

— В море? — удивился Грог. — Может быть, в одежде кто пронёс?

— Она же у них новая, — не согласился доктор.

— Так и купались они, в чемеричной воде, после того, как переоделись, — вспомнил Авантюрист. — Вшивая команда! Наверное, у кого-то вошка впала в анабиоз и вот — проснулась…

— Ну так что — опять ванны принимать? С чемерицей…

— Нет, мля — с шампанским! Конечно с чемерицей! Не хватало, чтобы мы все чесались, как шелудивые! Форму перегладить горячим утюгом.

— А если утюг не поможет? — осторожно спросил Бальк.

— Поможет! — резко возразил Грог. — Это смотря как гладить…. Ну не шёлковую же одежду им заказывать? Вши категорически не переносят этой ткани…

— Я слышал, что из какой-то тли отличный краситель делают, кажется красный, — вмешался Пинк. — А из вшей нельзя?

— А-а-а! — отмахнулся Авантюрист. — Тебе-то это зачем, Пинкертон? У тебя любимый цвет в тон баклажану.

Руди, прислушиваясь к разговору, спросила:

— Грог, а почему ты Пинка, иногда Пинкертоном называешь? Это что — его полное имя?

— Не знаю… Просто хотелось низкорослому гному приятное сделать. Придать, хоть какую-то, степень солидности, повышающую его в глазах окружающих, да и в его собственных. А то он, бедный, извёлся весь, из-за своих комплексов: ростом мал, борода клочьями…

— Зато я петь и плясать умею! — раздался обиженный голос.

— И пить! — весело добавил Борн.

Рэндор, довольный успехами экспедиции, неспешно прогуливался по палубе корабля. Он обратил внимание на одну странность: все матросы занимались своими делами внизу и только один сидел на марсовой площадке, в обнимку с мачтой. Он спросил пробегавшего мимо кока Пудинга, о причине столь странного поведения моряка:

— А чего этот матрос на марсе уселся?

— Да вот, ваш Дроут сказал, что он так проголодался, что сейчас бы целым кабаном закусил!

— А матрос-то тут причём? — удивился рыцарь.

— Его Кабаном кличут…

— Кстати, а зачем Дроуту, такие большие надбровные дуги? — спросил Пудинг?

— От дождя…

Кок, подойдя к орку, вежливо обратился:

— Товарищ орк!

— Повальский гоблин, тебе товарищ!

— И тем не менее — что вы будете кушать?

— Команду! — заржал Дроут, поддерживая игру.

Вечером устроили праздник воссоединения. Каждый был в своём репертуаре и нет необходимости заново пересказывать уже известные сценарии.

* * *

Утром шхуна отвалила от стенки и взяла курс на остров «Каменный гриб». Предстояло принять решение, каким путём возвращаться. Трактирщик сказал, что в проливе, идущим по левобережью залива, вроде бы, никаких рифов нет, но, там есть какая-то другая опасность, о которой он толком не знал. Моряки, имеющие смелость, пройти этим путём, возвращались, несколько, загадочные. Некоторые совсем полоумные и всех тянуло обратно. Большинство совсем не вернулось. Так что, все прокладывают курс мимо города «Акулий глаз», хоть он и длиннее. «Идти мимо города — погубить всех плавучих торговцев, которые, в погоне за наживой, перетопят друг друга», — подумал Грог и усмехнулся. Его сейчас больше всего волновал другой вопрос: сколько они не путешествовали, но, никаких стад единорогов не видели. Не видели и яиц, кроме куриных. Что потом сказать Жоре? Он отогнал от себя эти мысли, как неразрешимые, на ближайшее время.

Подошёл Борн и спросил:

— Ну, что делать будем?

— А что делать будем? — вопросом на вопрос ответил Авантюрист. — Подойдём к проливу и посмотрим, чем там народ пугают. В случае чего подводная лодка проведёт детальную разведку.

Борн согласно кивнул, а стоявший неподалёку Дроут, равнодушно пожал плечами, давая понять, что ему всё-равно.

Пролив между островом «Каменный Гриб» и левобережьем залива «Акулья Пасть» неумолимо приближался. Как не смотрел Грог в подзорную трубу, никаких рифов, преграждающих водный путь — не заметил.

— Давай вперёд — не торопясь, — скомандовал он капитану, а тот продублировал команду рулевому.

«Люська» медленно вошла в воды залива. Грог уже давно сделал приспособление из растения «Глаз водяного дракона»: шар укрепила Руди в районе форштевня, чуть ниже ватерлинии, а прозрачный черешок поднимался от него прямо к бушприту. Получилось, что-то вроде перископа, только наоборот: не из глубины разглядывать поверхность, а с палубы корабля — водные глубины. Впрочем, на подводной лодке было всё, как надо: шар, всплывая на поверхность, показывал обстановку на море.

Глядя в прибор, Грог ничего угрожающего не увидел. Прозрачность была средней терпимости и вполне сносная, для того, чтобы вовремя обнаружить опасность. По мере продвижения, стало кое-что проясняться. Ранее пугали тем, что пролив буквально забит рифами. На деле, это оказалось, не совсем, так. Точнее — совсем не так. Рифов было много, но все они расположились вдоль побережья. Хоть пролив и показался негостеприимным, пройти по нему было можно. Слухи, скорее всего, распространяли торговцы Акульего глаза. Но, всё оказалось сложнее, и рифы играли здесь роль, поскольку-постольку: на выступающих, в море, скалах — расположились сирены.

— Блин! — расстроенно выругался Грог. — Этого нам только не хватало! Спой светик — не стыдись!

— Что-то не так? — испуганно спросила Эллима и тревога передалась окружающим, особенно женщинам.

— Не так! — в сердцах воскликнул Авантюрист.

— А что? — допытывалась Руди, с тревогой всматриваясь в прибрежные утёсы.

— Видишь — на скалах птички сидят, с человеческими головами, притом, женскими?

— Ну, теперь вижу…

— По легенде, они сладострастным пением заманивают моряков на рифы. Услышав божественный вокал, мореходы не могут противостоять искушению, да что там говорить — с ума сходят, от любовной горячки. Ещё никто не смог устоять, кто слышал это пение — как завороженные, сами идут навстречу погибели. Насчёт баб, я не совсем уверен, но, утверждают, что на них гипноз не действует — никак. Так что будьте наготове! Борис вам поможет, а нам уже поздно поворачивать назад — легче проскочить…

— У женщин, надо бы ножи отобрать, на всякий случай, — шёпотом посоветовал Борн.

— Угу, — согласился Грог. — И яйцерезки — тоже… Вот Пинка, точно, нужно привязать!

— И баб, вместе с ним, — добавил Дроут.

Угрюмые скалы выпирали из воды и нависали над ней. Кругом валялись пожелтевшие кости, обрывки такелажа и чёрные обломки кораблей. Волны накатывались на берег, оставляя на нём белую пену; с рёвом разбивались о скалы, а брызги уносил ветер — обратно в море. Просоленные камни точились водой, а острые утёсы, до самого верха покрывал белый налёт соли. Над лежбищем сирен стоял стон стихии. Сирены тоже не молчали. Одна, как раз, подняла голову, готовясь начать свою задушевную песню. Сирена расправила крылатые плечи, прокашлялась и разинула рот, как варежку. Певица заорала так, что дубовая дверь, ведущая в кокпит, чуть не слетела с петель. Гнусавым голосом, фальшивя через ноту, она старательно выводила колыбельную для мореплавателей. Такого дерьмового исполнения Грог давно не слышал. Рулевой не выдержал напора и тут же направил корабль на рифы, где сидела эта гадина, энергично вращая штурвал и, при этом, безумно крича:

— Задавлю, падла — на хрен!

Дроут грубо отстранил его от штурвала, вернув корабль на прежний курс. Остальные сирены, словно опомнившись, хором подхватили песню товарки, исполняя музыкальное произведение, по принципу: кто в лес, кто — по дрова. Моряки бесновались, пытаясь спрыгнуть за борт и лично наколотить морду бездарным певицам. Пришлось всех запереть в кокпите, тем более, что в нём дверь показала себя с устойчивой стороны.

— Бориса за штурвал и полный вперёд! — скомандовал Авантюрист. — Он безразличен к подобным штучкам, да и мы наслышаны…

Шхуна оставляла за кормой концертный зал, на котором удивились нестандартному исходу событий. Одна сирена ртом достала бутылку спиртного, видимо с разбитого корабля и, заправски запрокинув голову, осушила её, почти до донышка. После выпитого, она по-новой запела, горланя кабацкую песню. Сбилась. Отхлебнула из горлышка ещё раз и продолжила. Срывающимся хриплым голосом, сирена выла что-то до боли знакомое, временами гнусавя, но, корабль был уже далеко и волнения постепенно стихли.

— Вот отстой! — раздражённо прокомментировал событие Грог.

— А мне понравилось, — улыбаясь, сказал Дроут. — У нас в стойбище, это произвело бы фурор.

— О — да! — согласился Авантюрист.

Он повернулся к Борну и спросил:

— А у вас?

Варвар только улыбнулся в ответ, но, ничего не сказал.

* * *

«Люська» вырвалась из залива и под всеми парусами неслась по «Морю погибших русалок». Узники кокпита уже давно обрели свободу, монотонно выполняя свои обязанности, а то и просто бесцельно слоняясь по палубе. Какой шёл день пути, знал, наверное, только штурман Кукиш. Справа, где-то за горизонтом, лежали «Великие Воды», таящие свои тайны не хуже, чем хранители кладов. Мореплаватели миновали город «Скопидомск», даже не взглянув в его сторону и постепенно приближались к острову «Грустное Прибежище». Проскочив его, как на духу, довольно быстро оставили за кормой город «Единорог», неумолимо приближаясь к городу «Северянин». Он находился в самой северной части страны. Это, по всей видимости, и наложило отпечаток на его название. Некоторые аборигены, проживающие за его стенами, рассказывали сказки про то, что в прошлом, «Северянин», большее время года был укрыт белыми снегами. Большинство же жителей, ныне живущих в этом городе, о снеге знали столько же, сколько и о вертолёте Сикорского. О ледяных пустынях — тоже…

Над северо-западной частью поселения нависали «Нефилимские скалы», с которых, в этом месте, падал водопад, продолжая течение реки «Северянка». Она огибала город с юга и впадала в «Море погибших русалок». Вода в ней была чистая и ледяная. Грог про себя отметил это обстоятельство, которое указывало на наличие в горах не только снега, но и массивных ледников. Со стороны скал постоянно дул северный ветер. В городе это не было заметно. Ветер дул с такой силой, что холодный воздух проносился над городом, опускаясь в море далеко за городскими стенами, серым камнем поднимающихся над землёй, чтобы служить охраной от набегов одичавших соотечественников. Кто в этой стране оседлый житель, а кто кочевник — уже давно никто не разбирался.

Поднятый на юте воздушный шар, громадным баклажаном, неспешно поднялся в воздух, держа курс в сторону «Нефилимских скал». Над морем стояла спокойная погода, но, стоило аэростату только приподняться над вершинами гор, как его тут же сдуло в сторону моря. Так продолжалось несколько раз и никакая сила, оказалась неспособной противостоять борею. Знаменитый северный ветер здесь свирепствовал с особой яростью. Поняв, что с этой стороны продолжать попытки бессмысленно, шар посадили обратно на корабль.

— Ветер с гор сдувает воздушный шар, не давая возможности, даже приблизиться к скалам, — сказал Грог дамам, после посадки аэростата. — Мы пойдём другим путём!

Окончание получилось, несколько, высокопарным. Все дамы уставились на него, ожидая продолжения вдохновенного спича, но, он грубо замолчал, игнорируя вопросительные взгляды. Вместе с Рэндором, они уткнулись в карту, разрабатывая план дальнейших действий.

— Надо штурмовать горы с другой стороны, — убеждал рыцаря Авантюрист. — Максимум, куда мы можем попасть на корабле — это город «Зареченск», и то, только потому что там лоция хорошая. Ну, и благодаря моему «визору», способному разглядеть подводное препятствие.

— Но почему? — не соглашался рыцарь. — Мы можем подняться по реке «Нефилимская нить» вплоть до города «Нефилимск»!

— Не можем — между городом «Междуречье» и левым берегом реки перекинут каменный мост с поэтическим названием «Одинокий».

— Точно — мать его за ногу! — выругался Рэндор. — Слона-то я и не заметил… Разбирать его никто не позволит… Значит — до «Зареченска», а уж от него… Что — опять караван?

— Там видно будет, — ответил Грог. — Во всяком случае, я не думаю, что нам с собой необходимо тащить баркас и подводную лодку. Тарантас да телега. Я думаю, хватит: на всё — про всё.

Товарищи вышли в город, ища как-всегда, злачные заведения, под благовидным предлогом поиска информации. Серо-белые стены домов и крепостных построек сверкали под солнечными лучами так, как-будто их действительно высекли из холодных глыб грязного льда. На улицах города, по всей видимости, подметали дворники, так как чистотой отличалось всё, куда наши герои не бросали взгляд. Самих мастеров, по очистке территории — не наблюдалось.

— Хорошо дворникам южных городов, — вздохнув, сказал Грог.

— Это ещё почему? — спросила Руди, заглядывая ему в глаза и, как-всегда, ища в них подвох.

— Потому что снег грести не надо! Ты не знаешь, что это такое. Тут увлажнил улицу да подмёл, кое-как — остальное ветер доделает, а там…

— У тебя, на твоей родине, полно снега? — робко поинтересовалась Эллима.

— Ой — навалом! — сплюнул Авантюрист. — Полгода, как минимум, лежит белое покрывало. Реки сковывает льдом.

— А что же в это время люди делают? — спросила Ламуна, не представляя себе, как можно на санях рассекать по улицам с бутылкой спиртного в руке и кататься с ледяной горки, практически на голой заднице.

Грог неопределённо пожал плечами и не стал вдаваться в подробности, которые только породят целую кучу дополнительных вопросов. Продублировав жест гримасой, он лениво зевнул.

— А всё-таки, — подключилась к допросу Ада. — Что люди делают в это время?

— Детей! — рявкнул Авантюрист.

— А-а-а! — обрадованно протянули женщины хором.

Им этот ответ показался исчерпывающим. В нём было заключено всё, на что бабы обычно рассчитывают и в чём заключены их чаяния. Если бы Грог сказал про то, что в это время плетут лапти, он бы дам сильно разочаровал. Даже в том случае, если бы им пришлось ходить босиком по холодному снегу, они бы предпочли лаптям первое.

Харчевня «Ледник» выросла, как по мановению волшебной палочки. Хозяина звали «Айсберг», на что Грог мысленно разразился ругательствами. Так как в этой стране, подобных образований, никто в глаза не видел, то, оставалось только гадать — откуда взялись эти наименования. Самим обитателям страны, похоже, это было до лампочки. Её, кстати, они тоже — в глаза не видели. «Контуженный городок, в котором все думают, будто бы они живут среди льдов», — подумал Авантюрист и усмехнулся.

— Ты про что? — спросил Борн, видя несанкционированное веселье.

— Да вот думаю — в этой забегаловке нам «Нефилимский отстой» подадут со льдом или без? Сунут в кружку соломинку или так сойдёт?

— В случае чего лёд Руди сделает, — в свою очередь, усмехнулся варвар.

— Она уже позабыла, как это делается, — остудил Грог его пыл.

— Ну и хрен с ним!

С этим настроением друзья шагнули за порог. Внутри было чисто, как на улице, разве что белые скатерти, на столах, отсутствовали. Посетителей почти не было, в связи с ранним часом и, пришедшие вольготно расположились на скамьях, избавленные от прослушивания пьяных разговоров, которыми пресыщен вечерний кабак. Кабатчик протирал полотенцем кружки, мурлыча под нос веселый мотив. Авантюрист оценил и то, и другое. Первое было, как везде, второе — получше, чем на скалах… «Чего они их всё трут? — раздражённо подумал Грог, наблюдая за тем, как Айсберг с остервенением надраивает многострадальное стекло. — Подойти, что ли — плюнуть»…

После выпитой порции «Зова русалки», настроение, несколько, улучшилось. Уже стало наплевать, чем занимается трактирщик, что он поёт и как. Дроуту с Борном это уже давно было до фонаря. Женщины не поняли. Они больше предпочитали есть — мнения разделились. Затем всё встало на свои места — всё правильно: одни едят, другие закусывают. Грог спросил трактирщика о странном явлении, намекая на сильный ветер, дующий с гор.

— Да — ветра в небе сильные, — согласился Айсберг. — Мы бы этого не замечали, но, иногда происходят курьёзные случаи, такие, как этот: «Столкнулись, как-то, в небе две ведьмы: одна на метле, а другая — в ступе. Деревянная кадка оказалась проткнутой черенком метлы, но, ещё вполне способной к полётам, правда, теперь уже со свистом. Дырка свистела, поддувая ведьме в поддувало, отчего та испытывала дискомфорт, а вот ту, что летела верхом на помеле — ударило о ступу и сдуло в море».

— Не нашли? — озабоченно спросила Сюзи.

— А никто и не искал! — удивлённо воскликнул трактирщик. — У нас тут не сыскное агентство, а ведьм, народ, на дух не переносит. Так что…

— Понятно, — безразлично вздохнул Авантюрист. — Значит, не повезло летуну. Точнее — летунье.

— Летун? — оживился Айсберг. — Это совсем другая история.

— Это тот, от которого залетают? — уточнил Борн.

— Нет! — возбуждённо возразил трактирщик, не поняв чёрного юмора, и соответственно, не могущего его оценить — Он приходит к женщинам в облике умершего или отсутствующего мужа. У нас живёт одна такая девица, у которой муж постоянно в разъезде, так вот она рассказывала подобный случай — к ней тоже летун приходил.

— Да? — засмеялся Авантюрист. — Я, лично, в этом — сильно сомневаюсь. Мне кажется, что летун тут не при чём. Нагуляла, неизвестно от кого, а на монстра всё свалила…

— Кто ж признает свою вину? — поддакнул Рэндор.

Ада с подозрением покосилась на рыцаря, который должен быть олицетворением честности и порядочности. Он почувствовал пронизывающий взгляд и попробовал оправдаться:

— Я имел ввиду — в общем…

Айсберг отпустил очередного клиента и вернулся к разговору:

— Вообще-то, ведьмы здесь большая редкость. Они всё чаще появляются около Пегасов, пытаясь проникнуть хоть в один из городов.

— А чего это ведьмы так стремятся туда попасть? — поинтересовался Рэндор.

— Магия, — коротко пояснил кабатчик. — Секреты мастерства. Но ведьм туда не просто не пускают — гонят всевозможными средствами. Плюс, на страже границ воздушных поселений, стоит мощный ветер, дующий всё с тех же «Нефилимских скал». Города «Пегасы», как-то противостоит этим ветрам, бушующим на тех высотах. У них свои секреты, как не быть сдутыми. Поэтому, они надёжно защищены от непрошеных гостей. Ступами ведьм усеяна вся долина, лежащая под «Нижним Пегасом». Если не лень, можете посмотреть…

— Лень, — подтвердил Грог. — И некогда.

Рэндор согласно кивнул головой, а Сюзи поняла, что в магические хранилища любого из Пегасов, она не попадёт никогда. Во всяком случае — в ближайшее время.

— Значит, на вершины «Нефилимских скал» попасть никак невозможно? — спросил Авантюрист, словно ненароком.

— Отчего же? — равнодушно пожал плечами Айсберг. — Есть туда путь. Если вам так хочется морозить причиндалы, то отправляйтесь к водопаду «Великан», который находится за городом «Нефилимск». Под ним имеется вход в пещеру. Она связывает Повалье с Козлотопьем. Это старый путь контрабандистов, идущий аккурат через вершину злополучных скал. Не советую сворачивать с тропы. Бывалые ходоки рассказывали, что видели на вершине гор, среди вечных снегов, какую-то пагоду. При попытке пересечь висячий мост — единственный путь к строению, на них нападало невиданное чудище. Как утверждает сам знаток гор, он таких больше нигде не встречал.

— Исчерпывающе, — задумчиво пробубнил Грог.

Остальные тоже призадумались. Трактирщик присоединился к общей массе, задумчивым видом внося некоторое замешательство, но, наконец-то вспомнил, что хотел сказать:

— Да, кстати, чуть не забыл — пароль: «Тебе привет от Сидора!»

— Какой пароль? — удивился Авантюрист.

— А ты как думал? — в свою очередь удивился кабатчик. — Там охрана, между прочим.

— Пещера жилая, что ли? — уточнил Борн.

— Конечно.

— Пинк — не спи! — Грог ткнул гнома в бок, выводя того из состояния отрешённости, при котором человек, вот-вот, готовится отойти на боковую. — Ты всё запомнил?

— Пока и запоминать — то нечего, кроме пароля.

Незаметно опустился вечер. На люстре рабочий зала зажёг свечи, а на столах масляные лампы. Они, в отличие от восковых свечей, немного коптили и пахли горелым оливковым маслом. На сцене, под блеяние волынки, запела певица, одетая в пурпурное платье. Волынщик, с пунцовым лицом, переживал вторую молодость и за это время поднаторел в музыкальном плане. Во всяком случае, после концерта на скалах акульего залива, исполнение местных музыкантов показалось, даже привлекательным.

— Стоит ожидать, что сейчас из-за кулис вынесут причиндалы тролля, — мрачно сказал Дроут, попивая недозрелое вино.

Авантюрист равнодушно пожал плечами и задал риторический вопрос, приглашая к дискуссии всех, кого не оставила равнодушным судьба гиганта гор:

— Интересно, великан их по запаху ищет или потрошит все забегаловки подряд?

В это время, на сцене произошёл конфуз: певица, при попытке взять неподъёмную, для себя, ноту, сорвалась на хрипловатый визг. Все вздрогнули, чуть не подскочив на месте. Грог с удивлением поглядел не концертные подмостки и задумчиво сказал:

— Мне эта рожа, кого-то до боли напоминает…

— Может быть — родственница? — предположил Борн.

— Точно! — согласился Авантюрист, пристально уставившись на певицу. — Она, наверное, повышает квалификацию сирен, преподавая им вокал.

Словно в подтверждение его слов, из авансцены выскочила целая толпа девушек с бутафорскими крыльями. Они пели и плясали, что-то вроде канкана, с элементами гопака. Это сильно напоминало подбадривание самого себя при колке дров: с визгом, уханьем и дёрганьем всеми конечностями — одновременно. Ночь опускалась на безумный город и товарищи стали собираться на корабль.

* * *

В эту ночь Грога посетил странный сон: гаишник на пегасе прибыл на место аварии. Слезая с крылатого коня, он задал один единственный вопрос:

— Почему?

— Чего — почему? — спросили обе ведьмы, почёсывая, после столкновения, синяки и ссадины.

Для шишек они где-то раздобыли лёд; грязный, как-будто он лежал рядом с кочегаркой. Им ведьмы обложились с ног до головы и приготовились замёрзнуть — в Пегас всё-равно не пускают…

— Почему вызвали меня? Здесь не музы столкнулись лбами, над головой особо одарённого графомана! Кстати, я именно у такого, только что был — поступил вызов на аварию у писателя. Над его головой столкнулось шесть муз — полный разгром: куда лиры, куда пассатижи, куда кнопки от пишущей машинки…

— А при чём тут пассатижи? — удивились ведьмы.

— Слесарь имел неосторожность пишущую машинку чинить… К тому же, для разборок, вам надо было затребовать тролля… Моя коня вам не товарища…

На сцене местного трактира выступали сирены, своими гнусавыми голосами зазывая посетителей в забегаловку. Они не только пели, но и плясали зажигающий канкан. От клиентов — отбоя не было. Особенно много среди них попадалось орков…